- И наконец-то, незаконченный, так с трудом нам дающийся роман о неоконах - Определенное смысловой тематикой высказывания замечание Валериана, как казалось бы, не имеющее в себе ничего такого уж смешного, тем не менее вызвало смешки у собравшихся у него на летучке, не слишком дисциплинированных работников редакции, которым, как оказывается, палец покажи, они ржать начнут. Что, конечно же, для всякого строгого, неуверенного в себе и с отсутствием чувства юмора начальника, немыслимо слышать. Но всё-таки когда на его месте находится иная властность, умеющая направить в нужное русло хаос мысли подчиненных, которым только такая образность мышления позволяет создавать приемлемый контент, то такое весёлое положение вещей не представляет для него опасности. И Валериан, не испытывая нетерпения, присоединился к смешкам, а уж затем, остановившись около Алекса, уже испытывая своё терпение, воззрившись на него, попытался одной своей начальствующей видимостью достучаться до того.
- Я смотрю, что у Алекса свой, как всегда особенный, сфокусированный взгляд на жизнь, и в частности, на рассматриваемую нами тему! - Касторыч, не дождавшись от Алекса требуемой реакции всполошенности, решил чудодейственным словесным способом напомнить тому, как о его присутствии здесь, а не там, в его сомнительном (любая фантазия не имеющая реальности воплощений, уже своим фактом неосуществления в данный промежуток времени, есть вещь сомнительная) мире воображения, так и о своём начальствующем положении, требующем от своих подчиненных внимательности и рефлекторной ответности.
Ну а так как Касторыч слыл за большого либерала, то он, конечно же, позволял своим подчиненным иметь свою отдельную, правда, не выходящую за пределы основного направления редакторской политики точку зрения. Правда при случае, да и за просто так, Касторыч, как особа облачённая властными полномочиями, дабы они не заржавели, был не прочь их использовать на всю свою полную диктаторскую катушку. И он, ухватив, к примеру, того же Алекса за его волосы, с удовлетворением захочет добиться от него согласного кивания головой, которая в своей кивающей реакции, согласованной с направлением его ручных действий, постарается себя превозмочь, и каждый раз с восторженными звуками соприкасаясь с поверхностью прилегающего к ней стола, глубоким звуком будет отдавать своё почтение ему.
Но Касторыч всё же не зря поставлен на такой высокий пост, и он умеет унять в себе все эти не совсем позволительные для открытого выражения своей сущности желания. А так, при случае прихватив бутылку коньяка и пару находящихся в неслужебном к нему подчинении работниц (а находящихся в подчинении у своих страстей), трудящихся на другой ниве культуры, после рабочей смены расположившись у себя в кабинете, Касторыч уже сможет, заглушив коньяком свои принципы, в забытьи своих начал, к которым относятся его носки и брюки, дать волю своим так и рвущимся к деятельности деспотичным мыслям, которые действуя через его загребущие руки, дают им полную свободу для нелиберальных действий.
- Ну что, Алекс, скажешь? - Усмехнулся Касторыч, глядя на Алекса, который, вернувшись из очередной задумчивости, которая не способствует вниманию и запоминанию того, о чём идёт речь, и поэтому требует от застанного врасплох своих развёрнутых оправданий.
- Да ничего нового. Я не хочу выделяться, - ответил Алекс.
- Это, конечно, дерзко с твоей стороны - вот так прямо накладывать тень на свой коллектив, да и меня подобным хитроумным способом обвинять в экстрасенсорном умении вводить подчиненных в транс, - усмехнулся в ответ Касторыч, своим ответом вызвав шумную смешливость коллектива редакции.
Ну а поднявшийся шум в кабинете Касторыча, скорее всего и вызвал в ещё не полностью пришедшем в себя Алексе защитную реакцию, которая и получила от него соответствующее моменту словесное выражение. - Я не ищу лёгких решений и сицилианской защите предпочту защиту "А. Лехина", - Сказал Алекс. При этом Алекс не просто вот так ляпнул вслух слышанное им когда-то такое созвучное месту выражение, а ему вдруг вспомнился сюжет из одного выпуска "Ералаша", который, по его мнению, очень точно должен был отражать суть этой защиты "А. Лехина".
Так за шахматной доской встречаются большой любитель шахмат - некий очкастый тип, непонятно каким ветром его сюда занесло, и его соперник - бунтарского вида человеческий огрех, большой любитель иных подходов в решении своих насущных проблем. Где последний не долго думая, в ответ на первый же шахматный ход своего шахматного соперника, подвигнул того на непременное желание заглянуть под стол, где тот к своему изумлению увидел ответный ход - так называемую защиту А. Лехина - кулак этого огреха. Что, конечно же, сразу сравнивает шансы этого шахматного гения и огреха, и ведёт в неумолимую победную сторону огреха. Но как говорится, на каждую защиту найдётся своя полузащита, и шахматный гений, на то он и гений, чтобы умеючи использовать имеющиеся в наличие шахматные средства, а именно рокировку, которая и привела на его место не менее сумрачного вида типа, чей огромный кулак под столом очень доходчиво объяснил этому огреху, что его коса нашла на камень, и заодно указал на то, что его "косо-бланкина" защита контрпродуктивна.
- Не понимаю, о чём это ты? - Споткнувшись о высказывания Алекса, недоумевая ответил ему Касторыч. Правда после беглого осмотра Алекса и обдумывания добавил. - Но давай уже, высыпайся дома, а не на работе.
- А ты значит, за меня не будешь высыпаться с ней? - Стиснув зубы, зло посмотрев на Касторыча, подумал Алекс, видя в Касторыче то извлечение урока из ошибок или ошибок из уроков, тьфу, совсем запутался, в общем, Касторыч был первым в списке претендентов на роль того советчика, который за свои советы теперь по полной программе ответит перед ним.
- Или тебе может быть кажется, что у меня и значит у тебя, на сегодня других больше дел нет, как... - здесь Касторыч в задумчивости замолчал, уставился на Алекса, затем почесав себя за ухом, вдруг ухмыльнулся и с улыбкой заявил, - а ведь и в правду нет. - Чем вновь вызвал улыбки у всей собравшейся сборной солянки.
- Вот только у меня, а не у тебя. - Засмеялся Касторыч. - Ведь мне в отличие от тебя нужно постоянно за тебя и за всех вас нести ответственность, что есть факт моей постоянной занятости. А это скажу вам, вещь сама по себе очень обременительная для моего сердечного клапана, который очень живо реагирует на всё то, что с вами происходит.
- Оттого ты к коньячку-то и пристрастился - переживаешь! - В неустойчивых и дерзновенных умах, которые всегда существуют в любом рабочем коллективе, пронеслась эта крамольная вопреки мысль.
- А происходит, как вы сами знаете многое. И за это как раз и отвечаю я. А вы ведь на этом не останавливаетесь, и в любой подходящий под ваши устремления момент, готовы вашего работодателя, а по совместительству благодетеля, - Касторыч сурово посмотрел на подчиненных, ища в их взглядах несогласованные и противоречащие его мнению поветрия, - обвинить во всех своих грехах и, бросив на произвол судьбы, уйти в другое информационное агентство (тяжёлая пауза).
- Но я всё-таки не снимаю с себя ответственности за тебя, христопродавца, и если покаешься, то не оставлю тебя и дам тебе хоть какую-нибудь да работу, - Касторыч вновь вернулся к Алексу и, улыбнувшись, вернул благодушие в атмосферу редакторского кабинета. После чего Касторыч вернулся к своему рабочему месту, для виду порылся в бумагах и, не найдя или может найдя что искал или не искал, в общем, не важно, сделав конструктивный вид, обратился к Алексу. - Значит так, тут ваш фантаст звонил...
Заслышав упоминание фантаста, вместе с ушками на макушке подтянулась вверх Алиса. Тут Касторыч, вдруг что-то вспомнив, посмотрел на Алису.
- Ах да, Алиса. Это и к тебе относится. Так вот, он чуть ли не требовательно просит вас приехать к нему. Вы что, разве не закончили с ним? -спросил Касторыч.
- Да вроде бы всё, - пожав плечами, ответила Алиса.
- Ну, не знаю. Он говорит, что самое важное осталось недосказанным, и что перед выходом в свет его интервью, ему необходимо ознакомиться с текстом его интервью, - уже советуясь с собой, вслух размышлял Касторыч. - Ладно, ничего не поделаешь, раз я обещал Алексу и этой писательской глыбе... - Касторыч перевёл свой взгляд из себя на Алекса. - А ты, Алекс, наверное, нашёл с ним общий воображаемый язык, раз он так желательно просит тебя видеть? - спросив, Касторыч вновь ухмыльнулся, после чего посмотрел на Алису и обратился к ней. - Давай Алиса, бери свой штатив и езжайте к фантасту, - чем заставил зашевелиться мысли Алисы и Алекса.
Где у Алекса не в пример Алисе, при несравненно одинаковой скорости мысли (такие высокие скорости бытия сложно измеримы и поэтому пока что имеют обозначительно-оскорбительные - тугодум, ветер в голове - именования, нежели точные измерительные характеристики), его размышления даже не простирались, а заглядывали несколько дальше чем у неё (как в последствии выяснится, всё не так - всё-таки мысль штука мало изученная, и Алиса не меньше чем и он думала об этом странном человеке). И как результат, мысли Алекса вернули его к этому фантасту, который во время своей прошлой встречи с ними, пришедшим к нему брать интервью, очень даже живо заинтересовал его.