Полностью посвящена самому неблагодарному делу - прогнозам и диагнозам. Где прогнозы Гидрометцентра и астрологические прогнозы находятся в своей неразрывной спайке - один без другого не объяснишь и не поймёшь.
"Ничто не предвещало бури", - с этих слов обязательно начинается что-то несусветное, простыми словами необъяснимое человеком, вокруг него всё резко меняющееся и происходящее в темноте заоблачного солнечного, а может уже и какого другого космического света.
Ну а признаки бури и алгоритмы её возникновения и повергания в ужас человека, все давно уже классифицированы и записаны в аналоги человеческой памяти, даже если человек никогда не видел бури, а она ему только снится. Это усыпляющий бдительность человека штиль его взаимоотношений с окружающим миром, застывшем в своей не изменчивости, первоначальная сердечная недостаточность чувств (они атрофировались), но не в биологическом смысле, а утрата сердцем его природной содержательности, затем вдруг и, конечно, для всех крайне неожиданно, происходит резкое падение атмосферного давления, а вслед за ним и сердечное давление устремляется прямиком вниз, в пятки.
Вслед за этим человек берётся даже не за ум и не за молоток, чтобы отбиваться от обезумевших людей, отчего-то решивших искать спасение и приют в его доме, а за него берётся, и не пойми откуда у него взявшаяся составляющая, его заумь, которая начинает им руководить во всех его действиях и вести его в никому неизвестном направлении. Где на пути к нему, он себя не просто странно ведёт, а он по всем признакам может быть принят за сумасшедшего, помешанного на одной странной, только ему известной идее.
А ведь вначале все вокруг люди, не то что бы одинаково мыслили, а они одним общим мыслили и при этом все в одном направлении - в сторону неизбежного конца света: вон уже и света белого не видно под этими свинцовыми тучами и под пронизывающим насквозь ветре с промозглым дождём. И всё это в тяжёлой атмосфере тревожного предощущения и видения этого самого конца света.
И хотя на этом первом этапе, на общее сознание людей, путём звуковых и визуальных сигналов нагнеталась общая мысленная неустроенность, как первый предвестник бури, среди них были такие люди, так называемые первопроходцы, кто первым сумел уловить эти подаваемые природой знаки - у них может слух был по другому настроен или у них времени было больше свободного и они его тратили на всякую чушь, до которой нет никакого дела человеку занятому прокормом своей семьи.
И на такие, катастрофического характера мысли, как правило, наводят не самые обыденные события, а они становятся следствием совокупности нескольких факторов, где спусковым крючком служит не укладывающая в обычный порядок встреча с неким вашему уму при первой встрече непостижимым человеком. Чьи в здравом уме не совершаемые поступки и их обоснования, не просто вас потрясли до основания, но к вашему удивлению, вспоминались не как какая-то каверза, а вдруг заставили задуматься над ними.
И вот один из таких людей, близко стоящий к пониманию природы, с именем Трой, - у него даже все внешние признаки указывающие на это, присутствовали на лице: уши, как локаторы, язвительный язык и самое может быть главное, пронизывающий до костей холодом взгляд, - как-то в очередной раз, следуя по пути с места своей службы домой, не смог отделаться от того самого чувства, которое часто тревожит людей одиноких - своей обречённости, а значит и обречённости мира. А такое чувство прихватывает почему-то в полную солнечного света погоду, когда за твоей спиной остались все дела, и ты со свободной душой идёшь навстречу выходным дням (сегодня последний день рабочей недели), где тебя по своей сути должно ждать столько отдыха и радости. Но это только так выходит в теории и в случае если ты по своей натуре человек компанейский, для которого никакого труда не составит завести новое знакомство.
А если реальность такова, что на месте того человека, кого впереди ожидают выходные, находится такой человек, как упомянутый нами Трой, который быть может и хотел бы составить кому-нибудь компанию и завести новые знакомства, но он слишком сдержан на выражения своих чувств и оттого с трудом заводит знакомства, то такие планы так и остаются в своей перспективе. А когда на пути Троя ещё оказывается своя недостижимая реальность в виде девушки привлекательной наружности, да ещё и такой, за которую он готов даже отважиться на геройский поступок (но только такой, чтобы ему говорить было не нужно), а она, явно умея читать мысли людей вот такой геройской направленности, как у Троя, мотивирует его улыбкой, то Трой совершенно теряется, и как только его путь с этой встречной девушкой, после краткого пересечения, навсегда для него обрываются её скрытием за его спиной, то Трой, увалившись на первую встречную скамейку, начинает подводить мир к своему итоговому крушению.
- Во все времена кричали, что мир сошёл с ума. - Глядя на проходящих мимо по аллее прохожих, принялся рассуждать Трой. - А нынешнее время ничем, ни лучше, ни хуже всех предыдущих времён. Его единственное отличие от них, оно относительнее. И в нём всё так же кричат, что мир сошёл с ума, но на этот раз относительно, то есть окончательно. И я, как его современник, не могу с этим утверждением не согласиться и от себя не добавить. Я ничего не имею против этого поветрия мысли, и у меня есть все основания считать, что это именно так. - Трой в знак утверждения этого своего заявления, закинул ногу на ногу, сделал независимый от внешних обстоятельств вид и заглянул взглядом в события сегодняшнего дня. Для которых у него есть свои предварительные умозаключения.
- Бывают времена по особому смутные, - размыслил Трой, - и первый признак прихода такого времени, это даже не появление всё большего числа сумасшедших, или по новому, альтернативно мыслящих, а то, что ты их со временем перестаёшь замечать и начинаешь всему этому льющемуся на тебя со всех сторон бреду, а отныне заслуживающей доверие конфиденциальной информации, верить, и прислушиваться к тому, что тебе скажет первый встречный человек на улице, на пути к ней или в самом неожиданном для тебя месте, у тебя под боком, прямо в коридоре, на работе.
И при этом этот первый встречный, почему-то обязательно всегда выглядит совершенно не заслуживающим доверия человеком. А в нём наоборот, всё указывает на то, чтобы ему ни в ком случае не верить, и будет лучше пройти его мимо и не слушать. Но видимо, в такого рода людях присутствует некий магнетизм, какая-то неизвестная человеку притягательная сила, которая не даёт тебе, человеку до этого мгновения разумному и по своему рассудительному, пройти мимо и останавливает в ответ на его просьбу, даже не спросить, а ответить тебе на все мучающие тебя вопросы.
- Я глас вопиющего в пустыне. - Огорошивает тебя заявлением этот человек, позиционирующий себя пророком, сходу, а точнее, в тот момент, когда ты с приятелями по службе заходишь в комнату с ксероксом, чтобы сделать несколько копий, ну и заодно потрепаться за спинами тех своих сослуживцев, кто давно на это напрашивался. И я с приятелями ничего такого не ожидавшие по заходу в копировальную комнату, замираем на пороге кабинета с удивлёнными лицами и в самых неуклюжих позах, со стаканчиками с напитками в одной руке и фаст-фудом в другой (дело было в обед и мы собрались соединить приятное с полезным).
При этом мы всё-таки сумели сообразить, что он имел в виду, когда так эпично самовыразился. Его типа никто не слушает, сколько бы он не пытался донести свою позицию до других людей (даже криком, с брызгами изо рта). Что совершенно неудивительно, учитывая его внешнюю составляющую. И скорей удивительно то, что он ещё на что-то там рассчитывал, выглядя, как последний шаромыга и лапотник. Да такого, не то что слушать не будешь, а рядом с ним стоять зазорно (мы не в счёт, мы были подловлены им на неожиданности). Ведь прежде чем ты раскрыл свой рот и тебя стали слушать, первое слово в тебе берёт твой внешний вид. А если он говорит, что тебе как-то совсем наплевать на то, что о тебе думает сторонний человек и тебе его мнение до одного места, то с какой добровольной стати он будет тебя слушать.
А вот если ты, даже с пророческими вкраплениями в себе, пойдёшь навстречу человеку, причешешь себя (необязательно у дорогих стилистов, а так лишь, расчёской), с зубов соскребёшь хотя бы рыбную чешую, которая там уже прижилась (ну и что ты любишь побаловать себя рыбкой; крепись), одёжной щёткой сметёшь с себя половую пыль (ну и что ты привык спать на полу под кроватью и она сближает тебя с простым народом), и самое главное, выбросишь из своего лексикона все эти заумные, простому человеку непонятные слова, то он, пожалуй, тебя выслушает. А если ты ему ещё задуришь голову обещаниями, если не скорого, а скажем так, туманного, вон там за горой, счастья, то он к тебе может быть и прислушается.
Хотя с самим этим его словесным и внешним посылом, честно сказать, и не поспоришь - такой же, как и у тех, посланных в этот мир в единственном экземпляре людей, кто смущает посторонних людей своими удивительными речами, дальновидный и не ко времени взгляд на тебя, одежда с чужого плеча, голова битком набитая мыслями, а иначе дикую причёску на его голове и не объяснить, и к своему месту бородка на щеках и подбородке, ну и дальше по мелочам.
Что же касается этого его удивившего нас обращения, то он таким эффектным способом, видимо хотел подчеркнуть свою значимость, в общем, выпендриться перед нами - он в этот момент вынул из копировальной машины скопированный документ и, держа его перед собой, одновременно обращался к нему и к нам. Что, надо отдать ему должное, ему удалось. И мы даже заволновались на свой счёт - а не стали ли мы свидетелями нечто такого, за что потом не только по головке не погладят, а вызовут в отдел собственной безопасности, в качестве свидетелей некоего преступления против личности крайне важных для корпорации персон, чью честь попытался ославить этот тип своими доносами.
- А вот теперь эти его странные слова о своём вопиющем гласе в пустыне, получают свои объяснения и мотивацию для озвучивания. Он распечатывает во многих экземплярах информацию порочащую репутацию первых лиц корпорации, где все мы имеем честь служить. - Мигом сообразил я, чего нам нужно опасаться со стороны этого вредоносного типа. - Сейчас распечатает эти объявления, где совершенно бездоказательно расписано, какие все негодяи и прохиндеи здесь в руководстве: "Генеральный директор, то ещё хамло, а все его замы проходимцы и лизоблюды, пользующиеся своим служебным положением в личных с секретаршами целях и т.д. и т. п.", и только он один приличный, не берущий ничего лишнего человек. И подписавшись знаковым именем "Правдоруб", расклеит все эти объявления на разных этажах нашего здания. Чем введёт в смущение и недоразумение некоторых не стойких в убеждениях сотрудников корпорации, которые начнут шептаться нехорошими словами за спинами руководства, которое утратив для них сакральное значение после этих заявлений "Правдоруба", потеряет иммунитет от обвинений в глазах рядового сотрудника.
И если все раньше считали, что начальство днём и ночью только об их благополучии думает и бдит, то после того, как Правдоруб открыл глаза рядовому сотруднику на настоящую сущность руководства, - они днём и ночью думают только о своём благополучии, а тебя они и знать не знают и знать не хотят, - рядовой сотрудник, отлично зная по имени отчеству и в лицо руководство, начнёт забывать их в лицо, затирая память о нём, заменяя их настоящие имена на всякого неприличного качества и значения прозвища. Так на свет появляются различные Барабасычи и Хапугычи.
Но всё оказалось совсем не так. Правда, определить как, и как же так всё это случилось именно с нами, никто из нас стоящих перед лицом этого странного, но не совсем уж незнакомого для нас человека, никто тогда не смог. Что же касается его знакомости, а точнее сказать, узнанности нами, то это было даже не шапочное знакомство, - хотя каждый из нас его разок мельком видел где-то по своему пути, по коридору здания, - а каждый из нас о нём какую-то странную подробность ранее слышал. И даже его именование "Чокнутый профессор", ясно, что надуманное, говорило о том, что этот человек стоит особняком к нормально мыслящему человечеству.
Ну а почему такого человека здесь, среди людей благоразумных и по большей части приличных держат, то скорей всего, он до помешанности гениального ума человек (как правило, такие люди фундаментируют собой области каких-нибудь прорывных наук), раз его прозвали "Чокнутый профессор". А такие люди всегда с приветом и со своими странностями и чудачествами. И по большому счёту, "Чокнутый профессор", как и все доморощенные Эйнштейны, по другой классификационной шкале, а именно отродясь, зовущиеся Альбертами, просто слишком зацикленный на своих гипотезах и разумениях человек, в итоге рехнувшийся на их измышлениях, и больше ничего, как мне тогда казалось.
И надо признаться честно, что таких людей слегка побаиваются (и они частенько дают для этого повод своим неадекватным поведением) и в тоже время недоумевают, но уже по собственной причине - недостаточного умственного развития, всеобщей отсталости и что уж говорить, лени. Что всё вместе тормозит человека на пути к пониманию такого рода дисциплинированности и трудолюбия этих людей (да на хрена мне это всё надо, когда я могу полежать на диване). Ну а что насчёт заскоков и несуразности поведения, которые часто сопровождаются появления на людях этих людей, то кто сейчас без них, без этого подчёркивающего человеческую отличительность шарма.
Ну и вся эта его знаковая характерность, немедленно получила своё подтверждение перед нами. Так "Чокнутый профессор" оторвал своё внимание от листа бумаги перед собой, посмотрел на нас изучающим взглядом. На что мы как стояли в одном положении, не смея пошевелиться (а руки между тем обжигались стаканчиками с горячими напитками), так и продолжали стоять, стараясь не оказаться им обнаруженными.
Но разве кто-то может понять ход мысли таких людей, как "Чокнутый профессор", а уж что уж говорить о том, чтобы предсказать последующее их поведение. Этого, скорей всего, и сам "Чокнутый профессор" не в силах сделать. Так что всем нам, в том числе и самому "Чокнутому профессору", пришлось ждать и уповать на чью-то неизвестную милость, которая за профессора всё решит и направит его мысль по некоему избранному пути.
И вот путь избран и "Чокнутый профессор", то есть Альберт, направлен проведением в сторону копировального аппарата, а если точней, то он поворачивается к нему, поднимает крышку этого многофункционального аппарата (он также может сканировать), и, держа её в таком положении, видимо решает провести для нас краткий курс ознакомления с работой этого аппарата (все люди с научным мировоззрением, испытывают большое желание поучать людей без научной степени и до хрипа в голосе оспаривать глупые, по их мнению, гипотетического характера утверждения людей с научными степенями).
- Вы знакомы с принципом работы сканера? - ко всем нам, в общем, и как нами подспудно понимается, и к себе в том числе (он, таким образом, себя проверяет на знания) обращается с этим вопросом Альберт, "Чокнутый профессор". И хотя часть из нас могла похвастаться своим, не обязывающим всё знать знанием работы сканера, а другая часть могла заявить о поверхностном знании работы этого аппарата, - положить сканируемый документ на стеклянную поверхность, а далее следую пошаговым инструкциям, нажимая кнопки, - никто из нас не стал об этом говорить, отлично зная, что когда имеешь дело с такого рода, сами себе на уме людьми, лучше будет промолчать и внимательно слушать, что тебе скажет этот непредсказуемый человек.
Альберт же, невозможно по его внешнему виду понять, остался ли он доволен нашим ему ответом в виде понимающего молчания, взялся за объяснения. - Сканер состоит из сложной системы зеркал и объектива. С помощью потока света, попадаемого на оригинал, изображение доставляется на экран компьютера. Свет, отразившись, попадает на оптику внутри сканера, где с помощью драйверов расшифровывается этот электрический импульс, содержащий в себе информацию о форме и цвете сканируемой картинки. - Альберт сделал многозначительную паузу, изучающе глядя на нас. Где он переводил свой взгляд от одного к другому и обратно по кругу. И так пока, он к моему крайнему неудовлетворению, не остановился на мне.
А мне не может быть, а точно и уверенно, такая ко мне пристрастность взгляда незнакомого для меня человека, не нравится. Но при этом и отвести своего взгляда в сторону я не могу, по сторонам от меня стоят мои товарищи, которые сочтут такой мой поступок не дружественным, и это будет выглядеть не по товарищески (перевёл стрелки на нас). - Но тогда что мне делать и чего собственно от меня хочет этот Альберт? - только было я попытался разобраться со складывающейся вокруг меня ситуации, как... А вот дальше всё со мной произошло так молниеносно и головокружительно для меня, что я и сообразить не успел что со мной происходит, подхваченным за затылок головы чьей-то сильной рукой (скорей всего Альберта, а тогда зачем он так резко в мою сторону направил свой ход - расстояние между нами было всего-то шага три) и так близко пододвигаемому к сканеру, что я хотел уже закричать: "Осторожно! Моя голова!", но было уже поздно, и я в профиль был вдавлен в стеклянную поверхность сканера, и крышка сканера тут же закрылась над моей головой.
И мне, находящемуся в таком крайнем необычном для меня положении и при этом крайне неловком для меня, - мои руки обхватили собой сканер (стаканчик с напитком и фаст-фуд выпали из рук), ноги, согнувшись в коленях, немного приуныли от такого неудобного и слегка невыразительного положения, мой зрительный обзор вокруг был ограничен двумя поверхностями сканера: крышкой и сканирующей поверхностью, из под которой до меня доносился пугающий меня шум различных механизмов и пробивался свет, в общем, всё было плохо от такой своей подневольности, - теперь оставалось ждать на мой счёт решения этого безумного Альберта.
И как мной с дрожью в ногах и отчасти в себе, где сердцебиение начало отклоняться от нормального, понимается, то мои товарищи ко мне на выручку и не спешат прийти, и скорей всего, не придут - им, видите ли, самим до дрожи в ногах страшно и они уже одному рады, что оказались не на моём месте. А за это уже стоит возблагодарить судьбу и побороться с реальностью своим согласным молчанием. - В общем, трусы и с этого момента мне они совсем не товарищи. И если в следующий раз что-нибудь такое с ними приключится, то я тоже не буду спешить бросаться им на помощь. - За этими своими, сугубо губительными для нашего товарищества, мстительными мыслями, я пропустил, чего там вначале сказал Альберт. Но потом быстро сообразил, что сейчас решается моя судьба, навострил свои уши на слух (что было крайне сложно сделать, учитывая оказываемое на них давление со стороны крышки сканера) и принялся прислушиваться к тому, что там говорит Альберт.
А этот Альберт, как можно было сразу догадаться, ничего для меня хорошего не приготовил, а он, без всякого с моей стороны согласия, и непонятно на каких, таких основаниях, собрался провести сканирование моей головы. С чем я категорически не согласен, хотя бы потому, что я в такого рода вопросах, касающихся моей головы, ещё даже мной мало изученной, крайне щепетилен и не доверчив к людям без соответствующей квалификации. А Альберт, как мне это известно, не имеет никакого отношения к медицине, и у него нет патента на оказание такого рода услуг, даже по пониженной таксе или вообще бесплатно. И тогда спрашивается, к чему всё это и к чему всё это может привести. Хотя отчасти я могу дать ответ на этот вопрос - к болевым ощущениям в моей голове.
Но Альберта, по всей моей слышимости, все эти ждущие мою голову последствия совершенно не волнуют, и он, как мне объёмно слышится, по причине нахождения на моей голове крышки сканера, собирается сейчас считать то, что находится в моей голове. - Посмотрим, - заявляет Альберт, - чем наполнены головы современных представителей творческой или какой его там прослойки молодёжи. Конечно, я понимаю, что я действую по старинке, обращаясь напрямую к голове, а не как вам привычней, к другому месту, каким вы садитесь на сканер и таким образом фиксируете себя, но у вас свои методы своего познания, а у меня свои. - На этом месте Альберт, к сглатыванию мною комка страха, сильней надавливает на крышку сканера и как мной понимается, запускает сканер. Ну а я ещё крепче обхватываю сканер и закрываю глаза, чтобы их не повредить от бьющего снизу яркого света.
И теперь я полностью оказываюсь во власти звуков заработавших под моей головой разного рода и видов механизмов, где мной угадывается побежавшая световая гашетка, которая, скорей всего и стоит за этим световым просвечиванием уложенного на стеклянную поверхность сканера оригинала, то есть моей головы, которая сейчас будет в доступных для света местах просвечена. Затем, как объяснял Альберт, полученная с помощью этого светового сигнала информация, будет преобразована в электрический импульс, который в свою очередь будет перенаправлен в считывающее Альбертом устройство - наверняка, на заранее им приготовленную флешку. После чего он у себя, в закрытом от чужих глаз кабинете, расшифрует эту конфиденциального характера информацию, о которой и я-то всё не знаю, и начнёт ею меня шантажировать.
- В вашей голове не обнаружено присутствие мозга, и я даже не знаю, о чём с вами и с вашим начальством после этого не обнаружения говорить. - Поймав меня в каком-нибудь тёмном переходе, обратится ко мне Альберт, глубокомысленным видом и со своим показным доразумением на лице, которое я должен на нём прочитать, если я окончательно не утратил способности самосохранения и рефлексы, для которых моя мозговая деятельность отчасти помеха. А вот мои рефлексы, даже я не ожидал такого, а Альберт и в помине, работают на отлично. И они на этот раз отреагировали безукоризненно (в первый раз, у сканера, они были застаны врасплох, а сейчас они, явно обладая мышечной памятью, уже знали, что ожидать от Альберта).
- Так и скажите, что теперь у руководства нет причин для отказа в моём повышении. Я полностью соответствую их представлению идеального работника. И к тому же очень близок к ним по умственному развитию. - В один свой ответ собью я всю спесь с Альберта, явно не рассчитывающего на такой результат своего теста. Хотя этот Альберт и ведёт себя так рассеянно и подчас неразумно, всё же он далеко не так прост, и он скорей всего, просчитает заранее такой вариант моего ответа. И тогда он обратится ко мне с другим предложением.
- В вашей голове мной было обнаружено странного характера неустройства, типа опухолей. - С загадочным видом обратится ко мне с этой страшной для меня новостью Альберт. Ну а я, узнав об этом смертельном диагнозе, буду готов на всё, чтобы продлить свою жизнь хотя бы на минуточку, или же решу тут же плюнуть на всё, и немедленно на ботинки Альберта, и заявить ему и на весь мир, что с этого момента меня ничего в этой жизни не волнует, и я пошёл её просаживать в ближайший бар.
А так как я к такому поворотному для себя событию не был подготовлен и только сейчас извещён, то Альберту теперь никуда не деться, когда я ему на ноги наступил, и заодно оттого, чтобы мне не отказать в денежной помощи на это крайне для меня необходимое дело. А если ты, Альберт, будешь демонстрировать на лице боль от своего непонимания моих насущных нужд, то я тебя, падла, прямо сейчас с лестницы сброшу, и мне ничего за это не будет - ведь для меня завтра уже нет, а все последствия моих действий, всегда живут в будущем, в этом уже несуществующим для меня и несущественном завтра.
Но видимо Альберт и этот вариант просчитал, и он решил так на свой счёт не рисковать, а прямо сейчас, после того, как световая гашетка подо мной вернулась в начальное положение, озвучил часть полученной информации (она проявилась на выброшенном в лоток листе бумаги).
- Так, ну и что тут у нас. - До меня донёсся голос Альберта, как мной понялось, вынувшего из лотка этот информационный лист. Ну а я, боясь пропустить мимо себя хоть одно слово Альберта, не стал торопиться отрываться головой от сканера, на которую, как мне почувствовалось, перестало оказываться давление со стороны Альберта. И я, замерев в тревожном предощущении, - когда ставят диагноз, всегда жутко чувствуется, - принялся слушать.
И Альберт с первых своих слов напугал меня. - М-да. - Так это безнадёжно сказал Альберт, что меня в ногах подкосило, а я в лице взмок (хотя это было следствием теплопроводности стекла сканера). - И я, в общем-то, не удивлён. - А вот это следующее заявление Альберта, странно мне слышать, как надеюсь и для моих бывших товарищей. Хотя я от них уже всякого жду. Но сейчас меня не это больше всего волнует, а мне надо знать, чего там в моей голове и какие несоответствия здоровому организму и духу, выявил Альберт.
- Успех, успех и ещё раз успех. Что и говорить, мощно закодирован. - Озвучивает свой эпикриз Альберт. - И вот эта его настройка на одно, больше всего и пугает. А где значения сердца и хоть каких-то чувств, кроме этого самосовершенства. - Уже в лицо мне вопросил Альберт, в растерянности держа в своих руках лист бумаги, с отсканированным изображением моей головы. Я же резко выхватываю из его рук лист бумаги и, подведя его к себе, впиваюсь в него взглядом. Ну а там на меня смотрит тёмное пятно и как бы всё.
Я поднимаю голову, смотрю на Альберта, затем на своих так себе товарищей и требовательно задаю свой вопрос. - Это какая-то шутка или розыгрыш?!
- Никакой шутки, а тем более розыгрыша. - Даёт немедленный ответ Альберт.
- Тогда почему мне так это кажется, глядя на вот всё это. - Демонстрируя своё отсканированное изображение, обращаюсь ко всем я.
- Если вы что-то не понимаете, это ещё не значит, чтобы не принимать в серьёз то, что вы не понимаете. - Заявляет Альберт.
- Объясните. - Жёстко отвечаю я, начиная нервно накаляться из-за того, что был подвержен такому для себя унижению и не пойми за что. И, наверное, понимай я, за что и по какому случаю меня так прищучили крышкой сканера, я бы, скорей всего, также испытывал возмущение и даже желание помахать кулаки после драки, но всё же я бы знал за что и по какому поводу всё это случилось, и так сказать, на этот счёт был спокоен. И видимо, человеку отчего-то (не отчего-то, а из-за жажды справедливости) нужно знать информационную составляющую происходящего с ним, которая позволяет ему понять, что дальше делать и по какому пути в дальнейшем идти - смириться или мстить.
Ну а Альберт верен своей самоидентификации странного и труднопонимаемого человека, который даже при самой ясной погоде умеет напустить тумана и другой мысленного характера расплывчатости. - Чтобы прочитать тёмные области сознания человека, нужно обладать специальной квалификацией. И тут одних рентгенологических знаний просветов и затемнений будет недостаточно. Они только для определения опухолей годятся. - Заявляет Альберт, не без своей доли тщеславия, вирусом которой заражены практически все умы людей не без талантливых. И Альберт, как и другие носители в себе знакового таланта, в данном случае хитроумно использует эту свою характерную ему особенность, тщеславие (у него оно явно дикое и только отчасти прирученное).
Ведь он, таким хитроумным образом, ставит меня и моих трусоватых товарищей перед сложным выбором. Либо я должен признать за ним несомненные пророческие способности разгадывать тайны и загадки чужих голов, - а все чудики и иначе мыслящие люди, типа шизофреников, определённо обладают этими качествами; они только словесно выразить не могут эти свои знания, хотя не без своих откровений, когда они пугающе кому-то вслед или в лицо кричат: Ты такой же как и я, придурок! - либо же оказаться в дураках, послав его куда подальше (надеюсь, не нужно объяснять почему).
И мне приходится признать в нём наличие этого тайного умения читать чужие головные секреты. Но только косвенно и не напрямую, я же не полный придурок, а нахожусь только лишь на пути к нему. - А если яснее. Или вы к этому не способны. - Уставившись на Альберта, процеживаю слова я.
Альберт же выражает немедленную способность ответить. И он с открытым лицом, то есть без налёта неискренности, говорит. - Любая глубокая информация, а в нашем случае она именно такая, никогда полностью с первого поверхностного взгляда не открывается. Она должна накопиться и так сказать, отстояться. Тем более, когда мы её передаём не напрямую, а считываем посредством посредника, в нашем случае сканера. Где световая гашетка со своим лучевым считывающим устройством, только часть информации сразу передаёт на поверхность, тогда как основной информационный блок, в цифровом виде сокрыт от наших глаз в темноте. А вот чтобы вынуть эту интересующую нас информацию, нужно время и умение. - Тут Альберт делает шаг к сканеру и вынимает из него вставленную флешку. Затем с многозначительным и как мною понимается, много чего уже знающим обо мне видом, демонстрирует перед нами эту флешку, и вслед за этим вновь подлавливает нас непредсказуемостью своего поведения - он, никому ничего не сказав, резко скрывается с места, а затем за выходными дверьми (а мои бывшие товарищи, и уже бесполезно полагаться на их мужество, само собой не встали на его пути, а в момент отпрыгнули в стороны и пропустили его).
Ну и после всего случившегося в копировальной комнате, уже не о какой речи о посиделках там быть не могло. И каждый из нас, не решаясь посмотреть друг другу в глаза, а ограничившись номинальным взглядом себе под ноги и на занятые, а у кого и свободные руки, пробубнив под нос всякую несуразность, типа: "Ну и дела", или "А кофе и остыл", вслед друг за другом покинули копировальную комнату. После чего все разошлись по своим рабочим местам, переваривать в голове это событие. Ну а кому всё это событие было труднее всего переварить, тот тут без вариантов.
Трой на этом месте сделал паузу в своём прокручивании сегодняшних событий, и не только потому, что ему действительно потребовалась передышка, а его от этого дела отвлёк и не пойми откуда появившийся дворовый кот, который вдруг воспылал дерзостью и отвагой, а также страстью к ноге Троя, и принялся её умилостивать, потираясь об неё. В результате чего, Трой при виде такой его дикой бесцеремонности, даже потерял дар мысленной речи, которая и привела его к остановке всех мысленных действий, и он воззрился на этого мурчащего кота, вполне себе упитанного (он явно нашёл для себя формулу кормления, и стало быть, счастья), рыжей окраски, самой распространённой породы - дворовый кот, а другими словами, приближённый ко двору чьей-то светлости, и не такого грязного, как все дворовые коты.
- Наверное, домашний, но при этом со своими независимыми взглядами на своё времяпровождение на улице. А, по мнению хозяев, совсем отбился от рук, подлец. - Рассудил про себя Трой, посматривая на кота, а может и на кошку. - "Я этому негодяю ничего не жалею, трачу на него, можно сказать, больше чем на самого себя, а он, что за неблагодарная скотина, всё недоволен и поглядывает на улицу", - переполнившись возмущением на Мурзика (а по мнению Троя, котов только так и зовут), и зачем-то перекрестившись, в итоге поставил точку в совместном бытие-житие хозяин Мурзика, в очередной раз загулявшего по дворам (а я делаю визиты, разве ты не этим занимаешься в своё отсутствие), захлопнув перед его удивлённой мордочкой дверь.
"И можешь там замяукаться, я всё равно тебя не слышу и отныне не понимаю!", - заявил бессердечный хозяин Мурзика, надевая на уши наушники, с громко голосящей оттуда музыкой. "Да-да, любимый тобой хэви-металл, буду слушать", - а вот такого кощунства со стороны хозяина, Мурзик стерпеть не смог и навсегда оставил свой прежний дом на произвол без душевным ветрам, которые без его там нахождения, вскоре всё там внутри выветрят, и как бы прежний хозяин не топил камин и не укрывался под тремя одеялами и спал в валенках, всё бесполезно. Душевная стужа не даст ему никогда согреться, пока Мурзик не будет обратно возвращён.
- Но при этом Мурзик не какая-нибудь неживая вещь или игрушка, и у него тоже есть гордость и чувства, как минимум обоняния, и к тому же ему нужно каждый день кушать. А для этого нужно как-то определяться, хотя бы с ночлегом. Вот он при виде меня и сообразил на мой счёт с таким дальним прицелом. - Сообразил Трой. "Сейчас я этого хмыря подомну под себя своим обаянием, а затем буду делать с ним, что захочу. Ещё никто не мог противостоять моему мурчанию, - примерно вот так за меня решил Мурзик". - Усмехнулся Трой, продолжая наблюдать за котом, чей хитроватый вид, с подглядыванием на него искоса, иначе и не мог трактоваться.
При этом Трой совсем упустил из виду другое, на виду лежащее объяснение такой чистоты этого кота, так уж и быть, пусть будет Мурзика (Трой насчёт имён котов придерживается консервативных взглядов и не слишком изобретателен) - он своей чистотой обязан брюкам вот таких лопухов, как Трой, и не пойми с чего и с какой это ещё стати решивших, что Мурзик, его, первого для него встречного типа и не пойми какого характера (а может он любит всей кошачьей душой Мурзика ненавидимых собак) - одно ясно, не самого благоразумного, - проникся к нему доверием и не прочь стать для него домашним любимцем, а не льстит ему ради чего-нибудь для себя сладко. А на это между тем всё указывает. В общем, лопухи все эти люди.
А между тем, за одной ошибкой Троя последовала одна за другой. Так он начал путать порядок последовательности причин и следствия, придя к удивившему его умозаключению. - А ведь в чём и угадал этот кот, так это в моих музыкальных предпочтениях. - А ведь сам Трой так за него надумал, а теперь этому ещё и удивляется. Но ладно это, но тут Трой вдруг сообразил провести свои параллели между сегодняшним событием в копировальной комнате, наложившей свой отпечаток на ход его мыслей и встречей с этим котом.
- А ведь тому, что стало столько появляться и встречаться на пути людей, если и не сумасшедших, а с альтернативным образом мышления, но обязательно с закидонами, какими характеризуются люди не от мира сего и нашего ума, есть своё логичное и даже с научной точки зрения объяснение. - Рассудил Трой. - Как домашние животные, те же кошки, на нейронном уровне чувствуют наступление землетрясения или другого рода катастрофы, так и эти, особо чувствительные к внешним раздражителям люди, не могут усидеть дома. И они, всеми фибрами своей души чувствуя необъяснимую в себе тревогу и какую-то сдавленность души, со своим мысленным непорядком, - окружающий мир, отныне не укладывается ими в их разумение, - выходят на улицы и идут в люди, чтобы нести им своё слово и предупредить их об надвигающейся угрозе конца света. Ну а почему они начинают пророческим голосом говорить именно о конце света? А всё просто, они только одно знают точно - человек только к одному может прислушаться и поверить - к указанию на конец света (это отвечает его природным воззрениям на мир, ведь никто не вечен).
- Но к твоему описанию подходит каждый второй. Да тот же сосед по подъезду, вечно пребывающий в сухом остатке, то есть выжатый как лимон, а если ещё точнее, пребывающий не в себе трезвом, Никанор. - Тут Трой, как это было ему иногда свойственно, выделил в себе для обстоятельного разговора собеседника, с кем путём диалога, часто доходящего до жаркого спора, можно было добраться до истины, и принялся сам с собой, но при этом про себя, вести беседу. Правда, на этот раз ему было несколько легче образно представлять этого, всегда так критично к нему относящегося собеседника - он его поместил на место кота и как бы обращался к нему, а тот успевал делать несколько дел за раз: манипулировать его сознанием, путём притирки своими боками к его ноге, пытаться заглушить голос разума своим мурчанием и выдвигать свои спорные претензии к Трою.
Трой же, в ответ на это указание Мурзика, как выясняется, отлично знающего Никанора (Трой наделил Мурзика своими знаниями, вот и всё объяснение этому факту), забулдыгу, каких не трудно встретить на подворотнях жизни, и человека в плане своего упития крайне активного, мысленно посмотрел на прилегшего отдохнуть на травке у лавочки Никанора и дал свой ответ. - Это всё внешняя оболочка Никанора, где под его внешней бесчувственностью, а временами крайней агрессивностью и драчливостью, направленной против своих близких, скрывается очень чувствительная натура. Ведь его близкие не хотят признавать его в доме хозяином, вот ему и приходится отстаивать это своё право в столь агрессивной форме, стуча по столу и вопросительно крича: "Кто в доме хозяин!". Отчего он часто и не может находиться под одной крышей со своей супругой стервой, ни во что его ставящей и пребывающей в большом предубеждении на его счёт, и выходит на улицу, чтобы проветриться (здесь не совсем становится понятно, чью сторону защищает Трой; хотя всё же понятно то, что у него сторон нет).
- Пропойца и шаромыга ты, Никанор. И никакого от тебя толку дома нет, одни только затраты. - И как спрашивается, после таких слов той, кого Никанор когда-то боготворил и сейчас такое иногда бывает, Никанор может не сорваться на немедленное соответствие этим её заявлениям. А как только он слегка своё сердце успокоит в пивной, то уже его ноги начинают препятствовать его ходу, требуя от Никанора необходимого для них отдыха, хотя бы вот здесь, на травке, у лавочки. И Никанор, вновь вспомнив эти слова своей благоверной, которую он боготворил и хотел сейчас предупредить о надвигающейся на мир опасности (откуда он узнал, то об этом Никанор умалчивает), решает, что фиг ей скажет об этом, и тут же валится отдохнуть на своё привычное место, у лавочки.
Ну а на этот раз собеседник у Троя более чем активный, и Мурзик, оставив штанину Троя, подошёл к похрапывающему Никанору, - он в мысленной реальности Троя лежал неподалёку от него, - сперва принюхался к нему, затем от неудовольствия и частично от потрясения фыркнул: "Ну, ты и даёшь Никанор!", и, вытянув лапу, похлопал ею по щекам Никанора. И что удивительно, так это то, что Никанор отреагировал и открыл глаза, которыми он воззрился на кота.
- Слушай Никанор, - обращается к нему Мурзик, - когда конец света?
Ну а Никанор нисколько не удивлён такому к себе кошачьему подходу. Он ещё и не такое видал с нетрезвых глаз. Всем известное изречение: "Сон разума рождает чудовищ", в полной мере получило подтверждение практикой Никанора, повидавшего таких чудовищ, что он иногда просыпался, не успев добежать до туалета. Так что говорящий кот, это ещё не сон разума, а так, всего лишь предисловие к ним. Что же касается ответа на этот вопрос Мурзика, то он лаконичен.
- Он уже наступил. - Пробурчал Никанор, прикрыв обратно глаза. И, пожалуй, сложно оспорить это утверждение Никанора, когда он так очевиден. Хотя Никанор в своём ответе слишком субъективен и значит, его ответ не может приниматься за точный отсчёт.
- Но тогда, сколько времени нам всем осталось? - задался вопросом Трой.
- Сколько? - повернувшись к Трою, переспросил Мурзик, и тут же дал, даже не ответ, а несколько больше: алгоритм поиска ответа на этот вопрос. - А так ты, вопрошая себя, никогда не узнаешь. А чтобы узнать ответ на этот вопрос, тебе нужно со всем вниманием подойти к этим, так чувствительно мыслящим людям. И это совсем не Никанор, а ты знаешь одного такого. - Мурзик так многозначительно муркнул, что Трой в раз догадался, о ком он ему мурчит - это Альберт. А вот на этот раз Трой почему-то удивился такой проницательности Мурзика, за которой, как и за всеми прежними действиями Мурзика, стоял он сам.
Ну а Мурзик, пока не закончилось действие этого его заворожения Троя, а для него странного типа, с не пробивным на ласки характером (видимо жмот) и таким же упорным на одной мысли лицом, в завершении своего разговора с Троем, добавляет. - А теперь Трой запомни главное. - Отчётливо до Троя доносятся человеческие, а не кошачьи слова. - Раз конец света не за горами, то надо брать от жизни всё и при этом самое лучшее (а что-то усреднённое, то это точно не про тебя). И никаких ограничений. Ты всё понял? - уставившись на Троя немигающими глазами, вопросил Мурзик. Ну а Трой, придавленный ошеломлением, в которое он впал при виде всего происходящего с ним, ничего другого сделать не может, как пробормотать в ответ: Да.
- Тогда чего сидишь и зря теряешь время, бери, что идёт тебе прямо в руки. - Мурчит Мурзик и поворачивает голову в противоположную от Троя сторону. Куда вслед смотрит Трой, и видит, не прямо перед собой, а через дорогу, смотрящую куда-то в неизвестную даль девушку неземной красоты, как бы выразились люди романтического склада ума и не большой фантазии. С чем Трой, спроси его об этом, полностью согласен, и он даже мог бы от себя пару восторженных слов добавить, сумей он справиться со сковавшим его волнением. И, наверное, с одной стороны хорошо, что эта неземная красотища находилась на своей отдалённости от Троя - у него есть аргумент: "Она далеко стоит", чтобы не подойти к ней и не спросить её: А у меня есть хоть какой-то шанс?
Сам же Трой, насчёт себя человек много чего знающий, определённо догадывался о том, что дальше может произойти, а если точнее, то куда его может привести ход его мысли: "А ты не сиди, а сократи расстояние между собой и ней. А там посмотрим, что она тебе скажет", решает предупредить эти свои действия (да и девушка может сейчас на него посмотреть и тогда у него не будет шанса устоять, если она вдруг захочет ему улыбнуться). Ну а лучшего средства для отвлечения своего внимания от интересующего тебя объекта нет, как через перенаправление своей мысли. И Трой, продолжая смотреть на девушку, мысленно вернулся к своему прежнему размышлению, о предтечи смутных времён и его признаков - людей до безумия интенсивно мыслящих, и к чему оно в итоге привело - к рыжему коту. И на этот раз, это всё вдруг неожиданно развеселило его.
- А я дурак, недалеко от них ушёл, - хлопнув себе по колену рукой, усмехнулся Трой, - раз верю всему, что мне скажут, и дошёл до того, что разговариваю с первым встречным котом. - А вот последняя мысль о первом встречном, а не каком-либо другом (как будто разговор с другим котом, кардинально бы отличался от этого), так развеселила Троя, что он не сдержался и, откинувшись на спинку скамейки, закатился задорным смехом. Где он сквозь слёзы увидел обращённый на себя взгляд посматривающей на него в удивлении девушки неземной красоты, и этого ему было достаточно, чтобы наполниться счастьем. Да, кстати, а кот Мурзик куда-то вдруг пропал.