Непонятно откуда, взявшаяся тяга к знаниям у человека, между тем постоянно заставляет его задаваться насущными вопросами. Ну, а так как, его больше всего интересует и волнует он сам, то и задаваться он начинает с самого себя. И как только он, преисполнившись самомнения и авторитета, задастся собой, что есть необходимый базис для понимания всей его надстройки, то уже после этого можно приступать к более детальному изучению себя и своего места в этом мире. Ну, а так как этот вопрос, не так уж прост и легок, то для наглядности, человек приступает к познаниям с того, кто находится или стоит рядом с ним.
- А ты, кто такой? - с этого искреннего вопроса, начинает он свое познание себя и тут же вносит свои аналитические предположения. И хотя они, по большей части приходятся не по нраву вопрошаемому (в чем не его вина, ведь он еще сам должным образом, не разобрался в себе), на что наука всегда натыкается в своих исследованиях, но, тем не менее, это есть непреложная необходимость в деле познания себя. А что поделать, если для того чтобы познать большое, для начала требуется разобраться в малом, для чего собственно и приходиться прибегать к искусственному приему , расщепления твоего оппонента на самые элементарные и ничтожные элементы. (-Ты пыль под моими ногами. Одноклеточная Амеба. Да и вообще, чёрт знает кто.- последнее высказывание, этот отсыл к не научным методам исследований, говорит о некой усталости исследователя.)
Но если все же, вам удалось разложить эту, оппонирующую вам субстанцию на атомы, то основываясь на полученном результате, в последствии можно получить ту, вашу величину, на основе которой, уже будет можно восклицающее вопросить (только так звучат, все самодостаточные личности), -А ты, знаешь, кто я такой! - И не надо продолжений, и он, и ты, и все окружающие, только заслышав этот риторический вопрос-восклицание, определенно и даже в своем количестве букв, знают ответ на этот вопрос.
Ну, а дальше, этот кто я такой человек, видя в ваших глазах сомнение в его уверенных словах, как человек облеченный дружбой, само собой, не может не захотеть представить вас своим друзьям и он тут же, с тем же громогласием, заявляет, -А ты знаешь, кто у меня друзья! - После чего, естественно следует перечисления всех этих друзей, чьи имена, по мнению их друга, должны внушать вам не только уважение, но и не чуточку страха.
Но если и этот аргумент, прозвучавший со стороны этого явно джентльмена, которому все должны верить на слово, а ему, почему то, не верят (наверное, в это глухомани, нет этой породистой прослойки жизни), не достиг своей цели, то он прибегает к последнему средству королей жизни и дорог, к телефону.
- Я вот сейчас, позвоню кому нужно.- буравит своими глазами этого Фому-неверующего, друг всех друзей и самый искренний человек.
- Звони.- дерзок не только на свои неуважительные действия, но и на язык, этот Фома-неверующий постовой.
- Я сейчас, позвоню. - заводит интригу джентльмен, давая шанс Фоме-неверующему, но и наверное себе, как хорошему другу, не желающему по пустякам, тревожить своих друзей.
- Жду.- еще больше невыносим этот Фома-неверующий, которому уже давно пора бы понять, что джентльмен, только из-за уважения к нему, разыгрывает этот спектакль и не торопиться обрушить на него гром и молнию его начальства, которое тоже, не в редких случаях, ездиют пьяными за рулем.
- Ну раз, ты так хочешь, то звоню! - джентльмен всего вероятнее, большой театрал, раз только по третьему требованию, обращается к звонку. Дальше следует судорожный поиск этих глубокоуважаемых друзей, чьи имена, имея такую высокопоставленную приставку, естественно не могут, не то что находится, а и близко быть записаны в контактах рядом с простыми смертными людьми. И как раз видимо, эта причина и служит этой заминке джентльмена, так и не обнаружившего у себя в телефоне нужных имен (наверное, в другом специальном телефоне записаны) . Ну, а для джентльмена, сказавшего свое слово, такой результат поиска не предусмотрен, ведь если он сказал, что сейчас позвонит, то он и будет звонить.
- Валериан Леонидович! - глаза джентльмена и по совместительству замглавреда, Аристарха Витальевича или Загара, выдавливают из себя невозмутимость, с которой он приглядно всматривается в глаза патрульного. Который остановив его за управлением своего же автомобиля, теперь невзирая на все им сказанное, о, ужас, достает этот, для всякого авто и другого спиртного любителя, страшное оружие, алкометр.
- Я слушаю.- ответил Загару Касторыч, который уже по одному гласу своего зама, понял о том, что он вопивал. Но было уже поздно, и Загар полностью переключил остаточные частички своего внимания на алкометр.
- Нет, меня на промилю, так просто не возьмешь! -это было последнее, что полувнятное услышал Касторыч в трубку своего телефона. После чего на него полились звуки метаний и борьбы, что в конце концов, обрело очертания безнадежности, чья атмосфера и заполнила короткими гудками ухо Касторыча, подспудно ощутившего утрату и потерю своих сил и доверия к Загару (которого в общем-то и не было).
- Что это было, не вызывает вопросов. Но во что это выльется, как раз вызывает нимало вопросов. - воспылал гневом к Загару и жалостью к себе Касторыч, давно наслышанный о манере внерабочего времяпровождения своего зама, любящего ходить, а как вскоре и выясниться и ездить, на грани своего нетрезвого состояния.
- Да чёрт его побрал.- спустя то время, понадобившееся для того чтобы добиться от Загара его не сопротивления представителям власти и дальнейшего препровождения его в участок, для оформления его задержания на 15 суток за вождение не в трезвом виде, получив эту новость, еще больше взвалил себя на подушку Касторыч .
-Я так и знал, что мне перед отпуском, эта скотина, что-нибудь выкинет такого.- Касторыч, не выдержав, и в порыве нервозности ,своим массивным задом поддал своей рядом лежащей благоверной. Что и говорить, а все мы крепки своим задним умом, которым в том числе, мог похвастаться и Касторыч , обладавший солидными запасами, а значит и преимуществами этого заднего умственного отложения, которое и нашло для себя очень удобное расположение в его заду. А ведь Касторыч, скорей всего, замечал за своим самым верным заместителем, его верность не только ему, но, а также и себе, где его предрасположенность радоваться выходным, а зачастую и некоторым будним дням, слишком захватывала его, и его утренний, весьма удручающий вид, был тому явным доказательством. Так что и большого ума, с его задним пасынком не надо было иметь, чтобы не догадаться о том, что не успеет главред, выйдя за дверь редакции, уйти в отпуск, как его и.о. на время отпуска Загар, тут же примется наводить свои порядки в редакции.
Ну, а чтобы должным образом навести свои порядки, нужно непременно тем же должным образом, навести у себя в голове новый порядок, что само собой, подразумевает уже должным образом вступить в должность. Ну, а от этой, закрепленной временем традиции, Загар естественно отступать не то что не мог, а не имел просто права, так что, уже вечером, Загар в окружении самых преданных своих друзей и корешей , уже вовсю вступал в должность. И вот тут то и выказал свою сущность, также не имевший в себе сил и права отказаться от участия в этом празднике жизни, режиссер Романыч, который всегда был готов, тост за своего товарища поднять.
- Мотор! - предваряя каждый свой тост, кричал Романыч (что ж, у каждого свои издержки профессии). Что поначалу, было всеми очень весело и нужно воспринято внутрь. Но постепенно, по мере возрастания тостов на разум тостуемых, некоторые из них начали путаться в мыслях, спрашивая друг друга, что это еще за такой мотор, иномарка или как. Ну, а Загар, будучи распорядителем и ведущим этого стола, как только поднял свое лицо из салата, не вытащив горошек из ноздрей, неожиданно для всех, хотя скорей всего только для себя, вдруг озарился догадкой, что это заявление Романыча, определенно имеет прямое отношения к нему. После чего Загар, резко подскочив со своего председательского места, никого, в том числе и себя не предупредив, выскочил из -за зала ресторана, и спустя время, остановленный нарядом дорожной службы, обнаружил себя за рулем машины.
- Сволочь, одно слово. -резюмировал себя Касторыч.
Что же касается его благоверной, то ее зад был не менее массивен, нежели и его, и он(зад) вполне смог бы устоять и не перед таким ударом судьбы (стоит же и не колышется под напорами худосочных стерв, с телевизионных экранов). Но что уж говорить, но бывают такие в спящие жизни моменты, когда и самый стойкий зад, столь же беззащитен перед наплывом чувств, что и простой костлявый зад. И вот он, получив этот неожиданный для себя, со спины удар от близкого человека, вдруг застаный врасплох, проявив слабость, естественно для таких случаев, не выдерживает такой внезапной постановки вопроса и завалившись, сваливается в свое небытие, а именно с кровати.
Но давайте все же, на этом случае остановимся по подробней. Ведь каждый удар судьбы, а особенно такой с такими громким последствиями, просто требует(поседевшие головы снизу живущих соседей, очень этого требует) своих подследственных детальных разъяснений.
Так Киса, а именно под таким симпатичным именем, была известна благоверная Касторыча, будучи уверенная в себе и своих сбережениях, к коим причислялся уже ее благоверный (пусть только посмеет им не быть и тогда ему не быть) Мася, под таким именем, был причисляем к благоверным Касторыч, со сладким настроем перед завтрашним отъездом на море, улеглась спать. Ну, а предчувствие сладости плескания в море, налагает свои требования к предотъездным снам, в которых всё видится очень демонстративно приближенно и воображаемо очень пикантно. Что и говорить, а Киса не могла не увлечься столь сладким сном, а особенно одним загорелым мачо, который в отличие от ее Маси, не видел в ней жирную корову, а сумел заглянуть ей в душу и увидеть под этой , всего лишь охранной оболочкой, ее тонкую очень чувствительную душу. Что, конечно же, не могло не отразиться на их, теперь уже ставшими очень близкими отношениях , где этот мачо, поглаживая ее своей крепкой мужской рукой, шептал ей на ушко всякие шустрые и похабные словечки.
- Ну, ты меня сейчас, защекочешь! - с намеком на то, что этому мачо пора бы быть более активней, смеется Киса, решившая повернуться на бок, для того чтобы расширить кругозор для рук мачо. И вот в этот, самый волнительный момент, когда Киса, в предчувствии сладких пальпаций мачо, принялась переворачиваться на бок, что также получило свое продолжение на ее движения в реале вне сна, вот тут то, на нее и обрушилась эта движимая мстительной нервозностью, задница Маси. В чем люди, смотрящие на мир через прицел эзотерических учений, явно увидели не просто случайность, а определенно имевшую место ментальную связь, между телами Кисы и Маси. Где как оказывается, ментальное сознание Маси, уже не в первый раз застает Кису, за такими наносящими урон крепости их брака фантазийными увлечениями. Что, в свою очередь заставляет Масю по утрам, ропща про себя, с ревностной подозрительностью смотреть на довольную рожу Кисы.
- Ты чего, такая довольная? - недовольным тоном, с утра задает свой провокационный вопрос Мася.
- А вот, так.- лыбится Киса, дерзновенно потягиваясь всем телом в кровати.
- Чай, изменяла мне, с каким-нибудь мачо.- сквозь лицемерную улыбку, с ревностными нотками, верным путем следует проницательный Мася.
- А тебе чего, жалко, что ли.- Киса совершенно распоясалась, и забыв о приличиях и супружеской верности, простирающейся за пределы всякой фантазии, очень намекливо дает понять Масе о жалком состоянии их супружеских отношений. Где Мася, как собака на сене, сам не может и другим не дает.
- Я бы, попросил.- наливается гневом в ответ Мася.
- А это интересно. И кого же? - перевернувшись в кровати, переврав смысловой контекст, сказанного ей, очень внимательно смотрит на Масю Киса. Что , конечно же, сбивает со своей праведной мысли Масю, который в очередной раз, ссылается на свою занятость на работе. Правда которую, он обещает за день ликвидировать, а вот вечером, он, как примерный семьянин, у которого еще не все отсырело, не только словом, но и делом докажет ей, что у него еще не отсырело. Ну, а вечером, Мася является домой и опустив плечи, всем своим жалким видом показывает, что скорей всего отсырело.
-Тьфу, на тебя.- искривленная улыбка Кисы, указывает на то, куда показывает его достоинство. После чего, они полные негодования друг к другу, с переполненностью собой с грохотом уваливаются в кровать (сублимация нашла свой выход или вернее вход, через обильность поглощаемой пищи). Где они, во время перетягивания одеяла на себя, стукнувшись своими задами об друг друга, таким обычным для этой семьи образом, пожелав друг другу спокойного сна, принимаются утомлять себя сновиденьем.
Так что, исходя из всего этого, можно вполне предположить, что Мася получив такое известие, о скандальном поведении своего зама, был весьма расстроен. Где плюс ко всему этому, он уже был нравственно подготовлен к тому, чтобы принести весьма существенный урон своей, рядом с ним лежащей супружнице. Но, тем не менее, что-то мне прямо в ухо подсказывает, что Мася все же не столь прост и прямолинеен. И вот тут-то, когда все это наложилось и сложилось, Мася и воспользовался этим своим нервным моментом, требующим от него выхода своих эмоций. Где он не задумываясь, вложил в свой задний удар всю эту свою накопившуюся утреннюю ревнивую недосказанность.
Ну и как говорится, что также подтверждается всеми эзотерическими учениями, не все несознательно, просто так делается и видимая случайность совпадения, где в одно время, Киса поворачивалась, а Мася решил поддать ей задом, вовсе не случайна. И во всем этом, есть свой некий замысел вселенского разума, который наблюдая за мировым порядком, дабы он не нарушался, иногда закручивает гайки, а иногда таким демонстративным образом, воздает каждому по своим заслугам.
- Боже ты, мой. Что это, сейчас было! - спустя грохот, из между пространства, донесся голос Кисы, которая оглушенная самой собой, зажатая этим непосредственно для нее не слишком просторным пространством, не сразу и сообразила, что к чему. На что ее благоверный, будь он благоверным, то конечно же, сразу бросился бы на выручку к ней. Но Мася, совершенно не готовый к такому громкому следствию его действий, чувствуя за собой грешок, ничего другого, менее вызывающего подозрения в своей причастности не придумал, и забравшись под одеяло, таким тихим образом решил затаиться.
Ну, а Киса, как очень страшно слышалось из под одеяла Масе, крепко хватаясь руками за простыню, постепенно поднялась на ноги. Затем чего-то там тихо постояла. И со словами, -Ну, ну.- всей своей мощью ладоней обрушилась на Масю.
- Ах ты, паразит и кровопийца. Моей, смерти хочешь.- сорвав с Маси маску лицемерия в виде одеяла и забравшись на него сверху, Киса принялась использовать свои массивные ладоши, звонко поддавая Масе по щекам. На что Мася, чувствуя за собой не полную правоту, а также не способность противостоять этим ею брошенным вызовам в виде ладошек, начал пришиблено стенать и вопить.
- Я, нечаянно.- разгорячившись под напалмом ударов, в один из промежутков между ударами Кисы, сумел таки вставить свое слово Мася.
- За нечаянно, бьют отчаянно.- Кисе вдруг вспомнилась забытая поговорка из детства. Которая, напомнив ей о загубленной молодости, придала новых сил Кисе, с которыми она вновь и вновь, обрушилась на красные от волнения или все же от ее ударов щеки Маси. Когда же силы оставили Кису, то она, как женщина не малоопытная, не поспешила все пустить на самотек и умыть свои раскрасневшиеся руки. Хотя на счет самотека, я все же поспешил сказать, и Киса все же пустилась, правда на контролируемый собой, самотек своих слез. Которые обильным ручьем , под ее стенания, обрушились на имевшего не меньшее право для своих слез и стенаний, краснощекого Масю.
- Ты меня, ненавидишь. И ты прав, ведь я старая и толстая. - придавливая своим весом Масю, вопила Киса .На что Мася, как реалист и частично циник, не мог не согласиться со всем ею сказанным. Но в тоже время, жжение его красных щек, ему подсказывало, что ему, надо к тому же быть и рационалистом, что в свою очередь требовало от него своих разумных ответов. Какими же были эти утешительные ответы, скорей всего, вам не трудно догадаться. Да, и наверное, только в подобных, со своей второй половиной видах спорах, она, что удивительно, благосклонно принимает ваше несогласие с ней.
- Я ведь, старая.- доказывает Киса.
- Ты, слишком строга к себе.- парирует Мася.
- Я ведь, толстая.- с другой, более обширной стороны заходит Киса.
- Все, относительно.- определенно уклончив Мася.
- Я, некрасивая. - бьет прямо в лицо Киса.
- Не для меня, дорогая.- дальновидно отвечает Мася. Ведь любая озвученная ценность, всегда сглаживает разногласия.
- Ты, меня любишь?- как и в случае проверки честности на полиграфе, самый главный вопрос, Кисой задается неожиданно.
- Что? - не успел толком сообразить Мася, чем тут же сдал себя с потрохами. Чему, все же есть свои уважительные причины для объясненья. И хотя Мася и зовется дома Масей, он тем не менее, очень взрослый, с отчеством зрелый муж. Для которого все эти словесные шалости или наоборот признательные заявления, выглядят уже возрастным анахронизмом, и перед своим употреблением, требуют своей должной подготовки. Ну, а сейчас, он, будучи зажат обстоятельствами в виде крепких ног Кисы и ее требовательности, естественно не смог сразу же сообразить, что отвечать, за что, в общем-то, и поплатился. А поплатился новым взрывом эмоций Кисы, чей новый поток самовлюбленности в виде слез, повторно оросил лицо Маси (видимо природа через Кису, нанесла свой точечный удар по сухостою их отношений).
- Да, люблю я. - после сотого повторения, Мася спустя доказательное время и саму Кису, все же сумел убедить Кису в своем безволии, ничтожности и полном подчинении ей.
- И слышать, ничего другого не хочу и не желаю. -с самого спозаранку, по утру, громогласно заявила Киса. Которая, лишив Масю последнего средства коммуникации с внешним миром телефона, нагрузив его поклажей по самое не хочу, с видом, не терпящим возражений, отложив на будни все проблемы, как и ожидаемо ею, отправилась в отпуск. Ну, а Мася, покинутый всеми, а главное своей волей и самоуверенностью, не стал вмешиваться в назначенный судьбой порядок его жизни, с последующим следствием, беспорядочного столкновения лбов работников его издательства. И он, оставив своих подчиненных без своего и даже без и. о. начала, тем самым предоставил им самим разбираться с этим произволом судьбы.
- Боже мой, что же будет? -глядя в окно такси, причитал про себя Мася.
- Ты это чего там, про себя бормочешь.- заметив недовольный вид Маси, возмутилась Киса.
- Да, ничего.- ответил Мася.
- Ну, смотри у меня.- грозно блеснула Киса глазами, уносимая в аэропорт все тем же такси.
***********
-Ну, смотри у меня! - следуя в свой кабинет, не менее грозно заявил Геныч, ни мало воодушевленный с самого утра полученными новостями. И хотя Генычу и так было грех жаловаться на свое теплое место под сводами этой редакции, но как говориться, после того, как материальное удовлетворило свою потребность, то следом хочется чего-нибудь и для души. Ну, а обезглавленная творческая редакция, как раз представляла для Геныча огромное поле для маневра, его застоявшейся в отсеках грубой материальности мысли. Что же касается этих его, определенно с двойным дном, высказываний в свой адрес, то Геныч, зная и замечая за собой много чего, всегда был столь предупредителен к себе.
И хотя Геныч, должно знал, в какие высокопоставленные рты заглядывать и на какие задницы, можно не только заглядываться, но и трогать, он, тем не менее, имея загребущий нрав, прежде чем приступить к ожидающему его новому пресыщению, всегда так мантрировал себя. С другой же стороны, возможно, он, таким строгим образом настраивал себя на новую работу, где неизведанные области творческого труда, требовали от него более ответственного подхода.
- Ну, я им, всем покажу.- Геныч, будучи весь во внимании к себе, где он там чего-то такого возжелал показать, неожиданно для себя переусердствовал с приложением силы к двери главреда. В результате чего, она так резко и широко раскрылась, чем вызвала юбочный переполох, у не ожидавшей такого яркого появления Геныча мини-секретаря Анжелики. И хотя, мини виды Анжелики и так, в большинстве видавших эти ее виды случаях, вызывали мышечный спазм у смотревших на нее, то тут, когда эта показательность всего мало носимого на ней, не была предусмотрена самой хозяйкой, то , как говорится, на это особо стоило посмотреть.
Что естественно, не прошло мимо такого замечательного во всех смыслах этого слова Геныча. Который между тем, хоть и был тертым и видавшим всякие виды калачом, все же не смог совладать со своей природой, и сглотнув для приличия, накопившуюся за эту осмотрительную секунду слюну, молча проследовал к месту своего нового председательства.
- Анжелочка. - спустя время, потраченное на свою притертость к новому креслу, Геныч позвал к себе мини-секретаря. - Умеет же, устроиться, скотина .- расслабившись в удобном кресле главреда, поглядывая на симпатичные формы Анжелики, Геныч определенно позавидовал сам себе. Что же касается его последнего, несколько нелицеприятного замечания на счет себя, то насчет этого ничего не могу сказать, кроме разве того, что ему виднее.
- Всех, сейчас же, ко мне! - в возгласе Геныча, явно прослеживались нотки завоевателя, теперь готового казнить и миловать. После чего Анжелика, явно ожидавшая большего, насупившись на, как она уже давно считала своего Гешу, резко развернувшись, выскочила из кабинета главреда в приемную. Где тут же и принялась приводить себя в расстроенные чувства, вызванные таким не вниманием к ней со стороны этого, многообещающего и много ей обещавшего, как сейчас выясняется, коротко-памятливого Буку.
И хотя, для малозначительных и мало имевших веса в этой редакции сотрудников, к коим относились все рядовые ее постояльцы по контракту, сия новая данность редакционной политики в виде Геныча, еще слыхом, не слыхивалась. Но когда, существующая система сдержек и противовесов, в виду временного отсутствия одной гирьки, начинает крениться в одну сторону, то ты уже подспудно начинаешь чесаться и подсознательно чувствовать в себе и окружающем тебя мире, что, что-то здесь не так.
- Какое-то, у меня с утра странное чувство, что, что-то здесь не так. - глядя на своих коллег по работе, через один коллега, следуя по лестнице редакции задавался этим вопросом про себя. Хотя, наверное, так и должно было бы и быть, ведь все же все знали, что утром следующего рабочего дня, их на работе будет тревожить не Касторыч, а другой малосимпатичный тип Загар. Так что и настрой, и даже у кого настроение на новый рабочий день, у сотрудников журнала определенно находились в зависимости от его отношений с новым и.о.
- А вы, слышали! - расталкивая и перебивая всех в курилке, в этом сакральном месте всякого рабочего места, где думают головой, а не другим местом, потушив пару, едва раскуренных сигарет, возбудил к себе внимание вбежавший Теодор. Правда, не все в этой курилке, с таким внимательным почтением отнеслись к этому носителю, в основном желтых новостей, Теодору.
Так, имеющие на окружающий новостной мир, другие более значительные виды, нежели этот желторотый светский репортер, передовики новостного производства, три А, только пожали плечами и процедив сквозь зубы, - Конечно слышали. - мрачно продолжили смолить свои и так затуманенные головы. Правда, при внимательном изучении их голов, при всей их внешней невозмутимости и презрению ко всем, не работающих на передовой новостного фронта коллегам, тем не менее, их уши, в чем видится скорей их профессионализм, нежели любопытствующая рефлексия, слегка, но все же вытянулись для того, чтобы лучше слушать. Да и сами эти передовики, не смотря на гримасы безразличия, вместо того чтобы, все так же стоять на своем и пускать дым в потолок, вдруг почувствовали желание поразмять ноги, с чем они и развернулись к Теодору ушной стороной своего я. Типа: Ничего, не хочу слушать(Ага, слышали, знаем).
- Главный улетел и находится вне своего доступа, а заглавный, влетел и тоже находится вне общего доступа. - скороговорка Теодора, с заряженной в нее смысловой дисфункцией, однозначно произвела свое впечатление на весь здесь стоящий, курящий коллектив.
- И кто теперь, за главного? - спустя паузу, потраченную на вдыхательное осмысление этих слов Теодора, очень переживая за себя, передавая общее напряжение, с трудом выдавил этот волнующий всех вопрос Андрон.
- Я, не знаю .-растерялся Теодор, чем тут же потерял к себе интерес и доверие со стороны его коллег, разочарованно принявшихся в едином порыве затягиваться сигаретами.
- А я, знаю.- вдруг, эту образовавшую смолистую тишину, нарушил голос стажера-посыльного Виталика, что заставило коллег по творческому мастерству, более внимательно присмотреться к этому носителю их поручений. Но Виталик, не спешит раскрывать эту тайну, и явно наслаждаясь этим к себе вниманием, очень таинственно поглядывает на симпатичную Алису, внушая ей, очень затаенные надежды.
- И кто? - первым не выдерживает этого Виталькиного насилия Антон. Что и говорить, пытка любопытством, одна из самых страшных в этом мире. Ведь даже перволюди, не устояв перед ней, отказались от рая. Что и говорить, знает бог, чем можно подковырнуть сознание человека.
- Да вы, не поверите.- ответ Виталика заставляет каждого из стоящих здесь, понять насколько слаб человек, если вдруг все они в один момент почувствовали презрение друг другу и под давлением незримой надежды, слабость, приведшей к шаткости своих ног.
- Ну?- теперь уже Андрон, потеряв от головокружения свое терпение и частично ориентацию в пространстве, сухим от сигарет и надежд голосом, таким демонстративным образом, тыкает ему.
- Я! - ржет в ответ, находящийся в шаге от своей неминуемой смерти, которую несет в себе каждый из вокруг него стоящих, ничего не подозревающий Виталик.
- Фу-у-у.- облегченно , но с нескрываемым разочарованием выдохнули из себя свою задержку нетерпения, в которой последние две минуты пребывали взволнованные этим событием , имевшие надежду насчет себя, все здесь стоящие коллеги. После чего, бросив на Виталика холодный взгляд , в котором явственно сквозило презрение (А я сразу говорил, что от него ничего дельного не услышишь) и решив больше не делиться с Виталиком лишней сигаретой, каждый из коллег, демонстративно повернулся спиной к нему.
- А я...- не успел сообразить, что перед ним уже никого нет, бросил свою начальную полу фразу в спину кому-то не тому, развернувшийся обратно в сторону своего партнера по курительному лицезрению Антону Андрон.
- А где? -не найдя ожидаемого увидеть Антона, вглядываясь в эту клетчатую спину колумбиста Гамбита, удивленно спросил сам себя Андрон. Но так как спина Гамбита, была менее разговорчива, нежели сам носитель этой спины и пиджака, то Андрон, не получив требуемого ответа, был вынужден прибегнуть к другим вариантам поиска этого неуловимого Антона.
- Ах, ты, сволочь.- в одно свое мысленное мгновение нашел таки нужное определение Антону Андрон, который не сдержавшись в нервном приступе выронил дымящуюся сигарету из своих рук. Ну, а когда ты знаешь главные признаки и определение болезни, коей славен потерявшийся, не понятно, что за друг, то тебе уже не составит большого труда, вначале догадаться, а уже вслед и удостовериться, где эта сволочь, может быть.
- А я, не удивлен.- оставив за спиной курилку, подгоняя себя таким словесным образом, в высокой степени своего возбуждения, направился в сторону кабинета главреда, всю дорогу корящий себя за не внимательность Андрон. Чью потерю, тут же почувствовало смолящее сообщество курилки, которое утратив еще одного своего члена, ожидаемо, все вместе сообща, задалось глубокомысленным вопросом,- А ведь это, не спроста.
Ну, а когда такой вопрос прозвучит в вашей голове, то вслед за ним обязательно придет время новых догадок-вопросов.
- А ведь это, не спроста, мне в голову пришел этот вопрос. - для закрепления изученного материала, в голову думающего мыслителя, ну к примеру, вон того же завотделом криминальной хроники Лобачева, вторично приходит это расширение, тут же вызвав в нем не малую подозрительность к своим коллегам по цеху. В чьих непринужденных стойках с сигаретой в зубах и в безучастных лицах, теперь виделось не прикрытое лицемерие, с которым они взирали на него. А уж сегодняшняя повышенная разговорчивость того же колумбиста Гамбита, определенно служила своей коварной цели, заговорив тебе зубы, тем самым заглушить голос твоего разума.
- Нет уж. Тебе, так просто, это не удастся сделать.- глядя прямо на лобовую бородавку Гамбита, посмеиваясь его шуткам, очень про себя мстительно, посмеивался знающий толк в уликах Лобачев.
- Я твою подозрительную рожу, давно знаю. И вижу, куда она заглядывает и где бывает.- Лобачев уже изнемогает от желания врезать по Гамбитовой бородавке мухобойкой. И трудно сказать, удержал бы себя или же в своих руках мухобойку Лобачев, чья невоздержанность на корпоративах была общеизвестна, но занявший свое место в голове Лобачева следующий логический вопрос поставил точку всем этим размышлениях Лобачева, переведя его в низкий старт.
- Стоп. А почему я, до сих пор стою здесь. Когда....
После чего Лобачев, своим резким поворотным движением смутив Гамбита, выносит себя из этого места и присоединившись к дошедшим до той же вопросительной к самим себе мысли, источая напряжение, скорым шагом направляется в кабинет главреда. Где, как оказывается, он не то что второй, пришедший сюда, но даже и не очередной третий. Дальше, что естественно, подошедшие работники издательства, чувствуя замешательство в этой приемном водовороте тел и мыслей, толкаясь, начинают еще больше оспаривать свое место в этом броуновском движении. Что как всегда, приводит к безвыходной ситуации, столкновению лбов и менталитетов зависящих от носителей и толщины этих лбов.
Ну, а уж шуметь то, они не то что умеют, а очень даже любят и могут. Ведь главный принцип журналистики основывается на бессмертных трудах великого Шекспира, который еще в свои, незапамятные года, отлил главный девиз журналистики: "Много шума из ничего". Правда наша страна, в виду своей специфичности, опять же пошла своим отличным от всех путем. Ведь у нас, без поиска справедливости и правды никак нельзя, и поэтому у нас, в качестве своего напутственного слова выступила другая, несколько видоизмененная фраза : "Что за шум, а драки нет". Правда некоторые особо придирчивые журналистские головы, своеобразно смотрели на это изречение и даже видели в нем много дальше. Что в свою очередь давало им повод заявлять, что как бы мы не хотели, а драки в любом случае не миновать. Ну, а если это не так, то они, в доказательство своих слов, готовы прямо сейчас, кому-нибудь особо неверующему им, в ухо врезать или голову разбить.
Так что и говорить не надо, что это сборище крикливых , и всегда возбужденных без новостей голов, было очень опасно оставлять всех в неведении, надолго в одном месте. Так и гляди, они не поглядят, где находятся, а поглядят как раз на то, что не сильно приглядно или наоборот, очень выдающе приглядно, и тут же начнут реформировать его своим язвительным словом. Ну, а в приемной главреда, можно сказать, была только одна очень выдающаяся приглядность, за которой не хочешь, а природа заставит и приглядишь. И хотя своей природы, по полному счету не нужно стесняться, тем не менее, отчего-то на людях, твоя естественность почему-то в тебе же вызывает смущение.
И если виды Анжелики, в отдельных, без свидетельского взгляда твоих коллег по работе, непременно притягивали взгляды вошедших в приемную разновозрастных коллег. То сейчас они, будучи под контролем внимательности своих коллег, только и осмеливались на посторонние, едва заметные взгляды. Хотя в каждом коллективе, даже в самом из самых, где каждый через один соври-голова, всегда найдется свой уже сорви-голова, для которого, как раз то верхом неприличия, стало бы его поведение в рамках приличий. Ну, а в виду того, что рабочий коллектив, всегда строился на строгих денежно-договорных отношениях, то не трудно догадаться, откуда этот источник беспокойства, а может и самого зла вышел. Что и говорить, а там где не существует строгих правил, за которые можно больно ударить рублем или по копытам, именно там то и рождается вся эта безответственность, которую и представлял, уже упомянутый, работающий на фрилансерской основе колумбист Гамбит, этот продолжатель своего звучного имени, любитель подножек.
А подножка, как говорится, подножке рознь. И хотя Гамбит во время попоек, не гнушался прямым введением своих ног, в то меж пространство, ранее позволяющее ходоку передвигаться, а теперь позволяющее ему запинаться, то все же его главная подножка, ставилась им кому-нибудь на полосе его желтой колонки.
- Ну что, Андрон, нашел для себя информационный повод. -заприметив, как Андрон зазевался, глядя на выдающиеся перспективы Анжелики, Гамбит во всеуслышание, поставил в пример Андрона .Где его Андрона не внимательность к окружающим или наоборот слишком большая внимательность к отдельным частям тела, его даже не собеседника, может привести к неловкому положению и покраснению лица. Что надо сказать для Андрона, всегда имеющего на себя особые виды, стало неприятным сюрпризом . Ведь при таком принципиальном отношении к самому себе, излишняя внимательность к некоторым окружающим людям, уже другими окружающими, может быть воспринята, как протекционизм вашего взгляда. Что для борющихся за свое место под солнцем и находящихся всегда в окружении и под взглядами врагов и злопыхателей, политически смерти подобно. Так что Андрон, само собой, не имел для своей карьеры, права стерпеть этой скабрезности Гамбита и в затаившейся тишине профессиональных зевак, обрушил на того свое крепкое слово.
- Я тебе сейчас, создам информационный повод! - развернувшись в сторону Гамбита, сжав кулаки, накалил обстановку вокруг себя примерно на расстоянии вытянутой руки, Андрон.
- А я тебе воздам, по твоим информационным мордасам. - ухмыляясь заявил в ответ Гамбит, сопроводив свое слово вытаскиванием из кармана своего клетчатого пиджака, массивного кулака. Чей угрожающий вид, заставил усомниться Андрона в верности принятого им решения, не перевести все в шутку, а поставить на место это зарвавшееся хамло. А все эта скотина Анжелика, смутив его ум, заставила Андрона записаться в защитники ее чести. Ну, а судя по внешним кулачным данным Гамбита, то он, пожалуй, не столкнется с большим сопротивлением относительно него хлипкого Андрона и надает ему не только по мордасам, но и по тому, почему захочет.
- Ну смотри, я тебя предупредил.- остервенело и все же с подковыркой заявляет Андрон, у которого есть только один выход, через окно в приемной на улицу, а там уже искать для себя новую работу. Что же касается этой его предупредительной оговорки, то Андрон несколько юлит в этом вопросе и как все слышали, Андрон все же ни о чем таком конкретном, не предупреждал Гамбита. В чем возможно скрыт свой подтекст, где Андрон, либо же намекают Гамбиту, что если он заступит за пределы ответственности и закона, то при наличии стольких свидетелей, ему не составит труда привлечь его к ответственности. Либо же Андрон, будучи изрядным трусом, предлагает Гамбиту сделку, где за определенные их договором ништяки, Гамбит даст слабину и повергнутый этим звучным призывом Андрона, трусливо уберется восвояси.
Но Гамбит, то ли забыл о всех недоговоренностях не имевших быть между ними, то ли наоборот, не забыл многого из того, о чем Андрон шептался за его спиной, но так или иначе, он скорей всего решил последовать своему внутреннему я и надавать по Андроновым мордасам.
К чему бы он, спустя пару шагов и приступил бы, если заслышавший вначале шум, а затем тишину Геныч, не решил бы вмешаться в эту любопытную для него тишину.
- Я смотрю, все уже собрались. -огласил свое появление в приемной, вышедший из кабинета Геныч. Чем внес свои изменения в позиционность и дислокацию глаз и голов сотрудников редакции, как и следовало ожидать, быстро переметнувшихся в сторону начальствующего субъекта.
- Ну тогда, заходим ко мне. - сдвинувшись в сторону, Геныч открыл проход в кабинет главреда. Куда спустя мгновение, потек поток стремящихся внутрь сотрудников редакции. Который, как почему-то следовало ожидать, в данный волнующий момент, замыкали Андрон и Гамбит. Чей буравящий спину Андрона взгляд, заставлял того время от времени, по очередности, поглядывать, то на свои ноги, то оглядываться назад, на сзади идущего Гамбита. Но все прошло гладко и уже после того, как желающая новостей сторона, заняла свои по округе кабинета места, а желающая объявить новости, присела на свое председательское место, уже свое место заняла атмосфера рабочей планерки.
- Так!- используя свою монблановскую ручку, точечно и звучно приложив ее к поверхности стола, таким нехитрым образом, усилил внимание сотрудников к своей персоне Геныч. Что, наверное, было слегка чрезмерно, когда и так в головах сотрудников редакции, ничего другого не было, кроме этого всеобъемлющего любопытства, обращенного к Генычу. Хотя скорей всего Геныч, с помощью этого крепкого нажатия ручки, решил заставить коллектив, по-новому посмотреть на него, как и он теперь смотрел иначе на всех против него сидящих.
- Ну и рожи.- рассматривая лица коллектива редакции, сделал первый общий вывод Геныч.
- Ну и рожа.- вторили ему сотрудники редакции, по новому взглянувшие на Геныча.
- Ладно, не рожа красит место, а занимаемая должность.- в Геныче заговорил функционер.
- Ладно, не место красит человека, а человек место.- в очередной раз попыталась успокоить себя, подчиненная часть человечества.
- Да, над ними придется поработать.- трудно сказать, перепутал ли предлоги "с" и "над" Геныч, но так или иначе, для него это был не предлог, для того чтобы не начать с ними работать.
- Неужели нам, придется с ним работать? -в головах ретроградов и однозначно пессимистов, как всегда зародилось сомнение в профессиональных качествах нового творческого директора редакции журнала.
- Ну, что ж. - завел речь Геныч, поднявшись на ноги, для того чтобы проходя мимо сидящих голов подчиненных, с высоты своего величественного роста, суметь внушить им большее уважение к себе.
- За время этой ознакомительной паузы, вы смогли убедиться в своем, а я в тоже время, сумел убедить вас в своем. -Геныч остановившись напротив Андрона, используя свой, как он считал проницательный взгляд, попытался, если не усмотреть в нем, то как минимум, заподозрить в супротиве к нему. Но Андрон занятый придумыванием мстительных планов по отношению, лизоблюда Антона, хоть и не был столь внимателен к Генычу, но все же, не мог пропустить мимо себя столь настойчивых взглядов Геныча. И используя свое смирение, очень сладкоречиво посмотрел на Геныча. Который хоть и любил виды смирения в глазах подчиненных, но его предпочтения все же крутились вокруг других юбочных основ этого мира. И Геныч испугавшись, что за смирением Андрона стоят очень лестные предложения, быстро забрал свои взгляды в себя и обойдя вокруг стола, снова занял свое председательское место.
- И знаете, к какому выводу я пришел? - спросил коллектив Геныч. Чем тут же вызвал повышенное сердцебиение у работников пред-пенсионного и другого незамужнего возраста, которые в таких случаях, начальствующего к ним обращения, почему-то всегда бьются в унисон. Впрочем, эта переходная категория работников, всегда изрядно и преждевременно пугается и дышит, но все же, когда начальство задается, что в одном значимом случае простительно, а в другом, как в данном случае вопросом (не задаваясь собой и своим положением хозяина жизни), то такие подходы к делу всегда всех тревожат.
-Гуууул.- заглушали внутренним гулом свои неосторожные мысли те из сотрудников, кто частенько напрашивался на различные , в том числе и на оргвыводы.
- Мы с вами, сработаемся! -после сказанного Генычем, вновь засияло солнце на небосклоне лиц сотрудников, которые выпустив из легких воздух, тем самым в своей эйфории, без оглядки на соседей, отпустили в свободное плавание свои пузанчитые животы. После чего кабинет главреда заполняет оживление радости, где даже Андрон, забыв о предательском поступке Антона, поспешившего приложить свои уста к заднице нового босса, и то улыбочно ответил тому.
Ну а дальше, как и везде, и при любом рядовом совещании, все пошло своим чередом, состоявшим из своих приливов и отливов энтузиазма подчиненных, который, как и всякий природный фактор, зависел от степени их мотивации начальством. Из Уныния, когда на тебя обращался грозный начальствующий взор и воодушевления, когда чехвостили твоего коллегу. Из приближения, Геныч проходя мимо Антона похлопал того по плечу (сука Антон, все-таки успел приложиться к нужному месту) и отторжения, Геныч даже не посмотрел на смотрящую на него Алису(нечего было нос воротить, когда Геныч предлагал ей свое покровительство).
В общем, ничего нового, для такого многоопытного функционера, каким считал себя Геныч, который, не смотря на свою тягу к руководству, тем не менее, совершенно не стремился перетягивать на себя и ответственность за это свое руководство. И Геныч, зная, что у него про запас есть время (пока не будет найдено ответственное лицо), а также для наполнения новым материалом их нового выпуска журнала свое заготовочное н.з. так сказать неразбавленный материал. Благодаря чему и своей дальновидности, Геныч мог спокойно демонстрировать руководство. Ну, а что главное для руководителя, так это умение найти первое лицо, на которое можно опереться, а при случае, и спихнуть ответственность. Так что Геныч, делая очередной круг по кабинету, очень даже не зря, разочек оперся рукой на плечо Антона. Ну, а многоопытная редакция умеет читать, подаваемые сверху сигналы. Так что, уже к окончанию планерки, все незамеченные в столь видимом отличии их начальством, с проклятиями в душе и с льстивыми выражениями лица, искали взгляда раздувшегося от самоуважения Антона.
- Я в своем руководстве, исповедаю библейский принцип. И последние станут первыми, а первые последними.- после того, как первые радостные волнения улеглись, Геныч с дальним прицелом, повел свою информационную атаку на еще не сформировавшиеся в его команду, умы колеблющихся сотрудников редакции журнала. Что и говорить, умел Геныч, в два коротких слова, довести свою мысль, до амбициозных голов сотрудников редакции.
- А вы, как знаете, время перемен в китайском календаре времен, означает время возможностей. Так что, не сидите, а обеими руками хватайтесь за ваши возможности.- как какой-то западный пастор, из того же западного церковного телешоу, Геныч источая из себя напор и энергию, воодушевив подчиненных. И одними своими словесными пассами поднял всех на ноги и не дав им время на раздумье, всех выгнал из кабинета, чтобы дерзать.
- Да кстати, Алекс.- остановил у дверей Алекса Геныч. Который, надо отдать ему должное, и пока он нас не привлек к суду, сказать, что Геныч, как человек, который не упустит своего, тем не менее , отличался от своих не упускающих своего собратьев, не отсутствием памяти (-А ты кто такой?- такого не услышишь в его устах. - Ах ты , падла, такая!- а вот это, ближе к истине.) Хотя возможно, это в нем жадность говорила, для которой всякая потеря, в том числе и памяти, была прискорбна. Но так или иначе, но Геныч, не раз по дружески, то есть за счет энтузиазма Алекса пользовавшийся его фотоуслугами, по всей видимости не забыл этого, как и не забыл своих не трезвых разговоров с Алексом, высказавшим желание большего участия в работе журнала.
- Ну что, есть желание дерзнуть. - прищурившись, спросил Алекса Геныч.
- Есть. - Алекс не привык отказывать кому-то ни было , а в особенности начальству.
- Ну, а у меня, сегодня есть возможности. Так что, дерзай! - похлопав Алекса по плечу Геныч, таким образом, хотел было избавиться от Алекса. Но тот, вдруг проявив упрямство и явно непонимание того, как начальство отличило его, решил так просто не уходить и расспросить Геныча о том, где и как он должен был, дерзать. На что Геныч, конечно же, имел полное начальствующе право, вскипеть и обнаружить в себе желание метнуть стакан в голову этого, непонималы его заботы о подчиненных. Но Геныч сегодня, находился в приподнятом настроении и он, дав наказ Анжелики, принести им кофе, усадил Алекса на стул, после чего уже принялся вводить его в курс дела.
- Сейчас, если ты не знаешь, то очень плохо.- Геныч внимательно посмотрел на Алекса, давая ему понять, что ему тоже плохо, когда подчиненный не знает. Из-за чего ему, вследствие всего этого, приходится делать уже тому плохо.
- Ладно, не мишуйся. Вижу, что ты знаешь. - Геныч все-таки мудрёный тип, который не только не перестает удивлять своими словесными вывертами, но и так заговорит тебя так, что и не знаешь, что и думать.
- В общем, сегодня шахматы вновь на подъеме. Что мы, как информагенство, не можем не учитывать . Ну, а ты, как я помню, грешен. - Геныч уставился на Алекса, ожидая от него ответа на этот однозначно провокационный полу-вопрос. На который, ясно понятно, что так просто и не ответишь. Ведь, если, к примеру, заявить, что это не так, то получится, что ты не только атеист, отрицающий не только ветхие, но и новые заветы, но и ставишь под сомнение божественную сущность, которая будучи предтечей всего и вся, создала этот государственный строй, представителем которого являлся Геныч. А в этом, определенно слышится голос твоего тщеславия, что есть самый наипервейший грех. Из чего можно сделать вывод , что отрицанием ничего хорошего не добьешься.
Ну, а если же, к примеру, наоборот полностью согласиться с этим предположением Геныча.- Да мол, я не просто грешен, а паскудно грешен! - то в этом случае, кто знает, что там затевает этот Геныч, который как все знали, уж больно не безгрешен. Вот и выходит, что прежде чем воспользоваться своим правом на грех, просто необходимо крепко задуматься над этим.
- Все мы, грешны.- ответ Алекса давал ему поле для маневра, что было должно оценено любителем различных многоходовок Генычем.
- Вот и прояви себя. - Геныч опять ничего толком не говорит, чем заставляет Алекса более внимательно на него посмотреть. И лишь после того, как ими был сделан глоток кофе из принесенных Анжеликой чашек, Геныч более, менее прояснил ситуацию.
- Берешь Алису, и едете с ней на освещение отборочника по шахматам. Она скорей всего, в отличие от тебя, в шахматах не в зуб ногой. Так что ей, как профессионалу своего дела (Геныч издевательски хихикнул), предоставим создание внешних форм. Тогда как перед тобой стоит задача, содержанием наполнить эти формы.- все-таки Геныч еще тот греховный тип, раз может наполнить свои слова такой пикантной двусмысленностью.
- А она меня, послушает? - засомневался в ответ Алекс.
- Я бы сказал, а куда тебе деваться, если это тебе надо. Но так и быть, дам тебе совет на дорожку. -вот тут то Алекс, услышав сказанное Генчем слово "совет", вдруг весь напрягся и обжегшись горячим кофе, увидел то, что он раньше не видел, но после произнесенного сигнального слова, открылось сейчас.
- Так вот, кто за всеми этими советами стоял. - не сводя своего взгляда с улыбчивой физиономии Геныча, придерживая себя обеими руками за блюдце чашки, Алекс принялся ворошить прошлое и сопоставлять все то, что можно было подвести к его новой версии видения советчика. В которой Геныч и тот анониму-с советчик, стоявший за побуждением Ее к действиям, были одно и тоже лицо.
- А ведь он скотина, как бы в шутку напевая : "Какова у вас погода в доме?", таким завуалированным способом, частенько интересовался степенью напряженности их семейной жизни.- размышлял Алекс про себя, теперь ясно видя в этом, не просто слова учтивости, а однозначно прощупывание почвы, этим ловеласом Херычем.
- А эти его, при встрече слова "привет жене". Ах ты, подлец. Теперь то понятно, что скрывалось за этими приветами. - обстановка внутри Алекса накалилась до такой степени, что уже горячий кофе, мог спокойно поддерживать свою внутреннюю температуру жидкостного тела, соприкасаясь с внешними атрибутами Алекса, рукой.
- И какого меня тогда дернуло, похвастаться перед ним и на его просьбы показать фото семьи, показать. Блин, как сейчас помню, как он вожделел, глядя на Ее фото. - Алекс, в приступе нервоза, вызванного этой его воодушевленной подозрениями памятливости, аж, прикусил свой и так уже обожженный язык.
- Да ты, как я погляжу, везунчик. - переведя свой взгляд с Ее фото на Алекса, проговорил Геныч.
- Нет, я категорически против, такого распределения красоты и счастья на земле. -добавив из находящейся бутылки под рукой остекления своим глазам, Геныч продолжил сладострастить.
- Ты как хочешь, но я Ее, отобью у тебя.- на эти пророческие слова Геныча, будучи тогда у него на загородной даче, Алекс, как сейчас помнил, не придавая значения этим словам, только рассмеялся в ответ. На что Геныч, еще удивив его тогда, остался серьезным и заявив, -Ты же, знаешь, что лучше смеяться последним.- хлебнув из бутылки, пошел куда-то к гостям.
- Алкаш, что с него взять.- ухмыльнулся ему вслед тогда Алекс.
- А ведь он теперь, даже и не спрашивает, как у нее дела... Значит, знает! -вновь потряс себя догадкой Алекс, переставший что либо слышать и соображать из сказанного сейчас Генычем. Который, не смотря на то, что Алекс был отвлечен своими воспоминаниями, все же имел больше права на свое я-отвлечение, нежели кто другой здесь в этом кабинете. С чем он, не внимая к внимательности Алекса , все это время, вводя его в курс его дела, обращался к нему.
- Ну, значит, сегодня, четверг.- Геныч утверждая эту временную истину, дабы подкрепить ее и свою незыблемость, посмотрел на свои дорогие часы, которые всем своим дорогим видом, должны были внушить уважение к их носителю и к тому, что он говорит.
- Завтра, представительные мероприятия. Суббота-воскресенье, проходит турнир.... Да, ладно. -со своего барского плеча махнул рукой Геныч, давая свое добро Алексу.
- Можете приступать к работе над этой темой, с сегодняшнего дня.
После чего, Геныч поднялся на ноги, прихватил по дороге к двери Алекса и прежде чем попрощаться с ним, приблизившись к его уху, прошептал, - И еще один совет на дорогу. Бери пример с меня. Смотри, ей прямо в глаза и не спрашивая разрешения, забирай инициативу в свои руки.
На что Алекс, теперь видевший и слышавший все его слова и движения тела, в другом ревностно нестерпимом цвете и свете, еле сдерживался от того, чтобы не откусить ему ухо, а затем носком от ботинка не расквасить эту губастую морду. И, наверное, еще бы одно, прозвучавшее со стороны Геныча слово, то дверь кабинета прищемила бы ему одно место. Но Геныч не сказал этого решительного для его причиндалов слова и панибратски похлопав Алекса, вывел того из кабинета.
- Знай же, Херыч .Я антисоветчик! -заковав себя в тиски нового идеологического убеждения, Алекс быстрым шагом покинул своды этого помещения.