Соул Мария : другие произведения.

Морозко

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Наступал канун Нового Года. Несмотря на недавно ударившие холода, бури и вьюги, жители небольшого села Талоключинка, как всегда это бывает перед праздниками, ожидали чуда. Дождались. Радостное или нет, крестьяне еще не знали, но оно однозначно принесло с собой волнение и разговоры.
      
      Файл обновлен 3.11.16, текст пока не вычитан
Обновление
  
  
  Наступал канун Нового Года. Несмотря на недавно ударившие холода, бури и вьюги, жители небольшого села Талоключинка, как всегда это бывает перед праздниками, ожидали чуда. Дождались. Радостное или нет, крепостные еще не знали, но оно однозначно принесло с собой волнение и пересуды. Мою же жизнь и вовсе изменило.
  А все началось с прибежавшей ко мне подруги Настьки.
  - Ксанка! Ксанка! - кричала она, вглядываясь за плетень - Ксанка, где ты?
   Я же стояла в ограде и снимала принесенные с ключа ведра воды с коромысла.
  - Ксанка, где ты?
  - Тут я, погодь немного! - высунула голову из ворот.
  - Ксанка, быстрее! - не унималась она, приплясывая от нетерпения. Платок почти сполз с головы, обнажая темно-русые волосы, полушубок распахнут, вся юбка в снегу, ко всему прочему румянец во все щеки и лихорадочный блеск в глазах. Она явно очень спешила. Вот и сейчас то смотрит на меня, то оборачивается назад.
  - Да, чё случилось-то? - передалось ее волнение и мне.
  - Барин! Барин приехал!!!
  - Да отколь он приехал?! - дивлюсь я, ставя коромысло у дверей, и выходя к ней. - Иван Федорович, почитай уж пять лет никуда не выбирался.
  - Молодой барин, Алексей Иваныч, с Кавказа вернулся! Побежали быстрей смотреть!
   Ох, ты ж! Неужели?! Вот ведь радость-то какая!!!
  - Чего стоим-то? Бежим! - кричу уже сама, выбегая за калитку и хватая ее за руку.
  И мы поспешили к усадьбе помещика Артемьева, вливаясь в толпу таких же любопытных. Опоздали! У дома собралось почти все наше село, не протолкнуться. А у меня с Настькой как назло рост малый. Мы в нерешительности замерли.
  - Ксанка! Настька! - окликнул нас Савка, сидя на нижней ветке березы недалеко от нас.
   Недолго думая, Настя подбегает к дереву, и, хватаясь за протянутую руку, подтягивается и садится рядом с ним. Я, повторяя то же самое, пристраиваюсь по соседству с ними. Ну вот, так-то лучше. И видно все прекрасно. Вот молодой барин соскочил с коня и влетел вихрем на крыльцо. Вот Иван Федорович выбежал, разрыдался и упал к ногам сына. Вот тот поднимает его и целует в обе щеки. Вот радостно заголосил окружающий их народ. Вот крестьяне стали кланяться и подбрасывать вверх шапки. Вот отец Григорий произнес молитву, славя Господа. Вот все перекрестились. Затем оба барина вошли в дом, за ними поспешили слуги. И народ разбредаться стал. Мы тоже слезли.
   - Ксанка, как тебе барин? - спросила Настя, идя рядом.
   - Ничего особенного - разочарованно влез Савка - невысокий, худющий, бледный и правым плечом все время подергивает.
   - Тяжело ему там пришлось - вздохнула подружка. Она такая, ей всегда всех жалко.
   Савва скривился. Ревнует. Я давно заметила, как он глядит на нее, все заметили. Сама же Настя все еще не могла определиться люб ей Савка или нет. Он это понимал и вздыхал, вздыхали и его родители. Они были совсем не против этой девушки и даже потихоньку сговаривались с ее родителями. Но неволить детей не хотели, поэтому да, вздыхали все.
   Мы уже спустились с горы и подходили к своим хатам. Я попрощалась с ребятами и поднялась на угор, плавный изгиб восточной стороны улицы, переходящей в спуск к ручью Талый Ключ. Настася жила напротив меня через дорогу, а Савка ниже, за рекой. К слову сказать, село наше было небольшое, изб пятьдесят. Когда-то землю с сотней крестьян пожаловал император покойному Федору Алексеевичу Артемьеву за военные заслуги. Вскорости, на холме, сейчас это центр Талоключинка, была построена барская усадьба (полукаменное, прямоугольное строение в два этажа с мезанином, вроде так Иван Федорович назвал небольшую надстройку над средней частью дома) и крестьянские угодья, расположившие на спуске.
  Я забежала в сени, смела снег и зашла в избу. Как всегда меня встречал гомон детских голосов. Васька и Сенька - два моих младших брата трех и двух годков. Белокурые, голубоглазые пухленькие ангелочки в одних длинных рубашках ползали на полатях, высовываясь и с интересом поглядывая оттуда. Мама копошилась у печи, доставая чугунок с похлебкой.
  - Хоть удалось на молодого барина глянуть? - увидев меня, спросила она.
   - Откуда знаешь? - удивилась я, стягивая полушубок, валенки и шаль.
   - Соседка забегала, раскричалась вся, Тимошку только побудила, да и отца встревожила.
   Я с беспокойством заглянула в комнату. Тимофей, мой шестимесячный братик, посапывал в люльке, за занавеской на лавке тихо постанывал батюшка. Раненный на войне в ногу, он еле ходил, маялся болями, особенно тяжко было на смену погоды. Отец старался терпеть и не пужать нас, но все равно было страшно. Ему бы лекаря настоящего, а не баб Фросю с отварами из сомнительных трав.
  Вздохнула, вымыв руки из висящего на печи рукомойника, подошла к матери. Сняв с полки глиняную чашку, налила в нее похлебки и понесла в комнату. Отец лежал, отвернувшись к стенке, сжав зубы так, что побелели скулы, на лбу выступили капельки пота.
  - Батюшка, поешьте.
  - Спаси тебя Бог, Оксана - сжимая зубы, сказал он.
  Я вымученно улыбнулась, помогая ему сесть. Обострение не проходило уже вторую неделю, усиливаясь с каждым днем. Мы с матушкой тревожились, но старались всячески скрывать это друг от друга и от отца. Он, стараясь не тревожить и не волновать нас, мужественно сносил и бодрился. Выходило плохо, как у него, так и у нас.
  - Иди, поешь - умоляюще глянул он на меня.
  Я кивнула, бросив взгляд на ложку, трясущуюся в его руке, задвинула занавеску и подошла к лесенке на полати.
  - Васька, Сенька, идите сюда - позвала мальцов, протягивая к ним руки.
  Они с радостным визгом подползли к краю. Я сняла их и усадила за стол на лавку.
  - Маменька, можно мне завтра сбегать к теть Гале?
  - Так приглянулся молодой барин? - украдкой вытирая слезы, улыбнулась она.
  - Охота на него поближе глянуть. Сень, ешь, а не на лицо намазывай. Вишь, как Василек ложку держит.
  - Смотри у меня Ксанка - пригрозила мама - барины то они пригожие да богатые, но не ровня они нам, крепостным. Влюбится вот такая дурочка молоденькая, да иссохнется токмо понапрасну.
  Я скривилась. Вот уж не уверена, что кому-то может полюбиться Алексей Иваныч. Наши девки других молодцов предпочитают, вот как Степка, кузнецов сын, или Митька, молодой барский конюх, или тот же Савка - косая сажень в плечах, росту высоченного, силищи немереной.
  Кажись, убедила, матушка оставила поучительные речи и пошла к батюшке. Я тоже засиживаться не стала - поев и накормив мальчишек, посадила их обратно и, одевшись, отправилась на двор, заниматься скотиной.
  Засыпая ночью на натопленной печи с братцами под боком, зажимала ладонями уши, каждый раз слыша батюшкин стон, мечтая о чуде. Или о волшебнике из сказываемых мамой сказок, который явится и исцелит отца.
  Утром, закончив работу в избе, с разрешения матушки, отправилась к теть Гале - это дородная женщина, вдова, была маминой старшей сестрой. За неимением своих детей, она привечала меня и, работая на баринской кухне, часто оставляла мне что-нибудь вкусненькое. Я же в свою очередь приходила подсобить ей, так что в усадьбе Ивана Федоровича меня знали.
  Вот и сейчас, пробегая через задний двор, меня окликнул высунувшийся из конюшни Митька, как всегда румяный, в распахнутом тулупе и с вилами наперевес. Я подошла, обогнула его, отодвинув выставленные вилы, и заглянула на конюшню. Моя любимица Рыжуля была в среднем левом стойле между хозяйским Вороном и тяжеловозом Проней. Небольшая лошадка рыжей масти с белыми передними копытцами и белой полосой на морде. Завидев меня, она радостно заржала и потянулась ко мне. Я приблизилась к ней, протянув припрятанный кусок хлеба.
  - Ты ей нравишься - раздался за спиной голос Митьки.
  Я вздрогнула и тут же была укушена за руку Рыжулей.
  - Звал чего?
  - Хочешь глянуть на коня Алексея Иваныча?
  Горящие жаждой глаза были ему красноречивым ответом. Зная, что лошади - моя страсть, Митька дозволял бывать на баринской конюшне. Вот и теперь повел к дальним стойлам, где в глубине бился светло-серой окраски конь. Грациозный, гордый, величественный, не принимающий никого, кроме своего хозяина.
  - Ты мой хороший, замечательный, добрый - восхищенно шептала я, протягивая к нему руку. Он бил копытами, вставал на дыбы, всхрапывал, гневно раздувая ноздри. - Тихо мальчик, тихо. Хороший мой.
  И Принц сдался, потянувшись ко мне, ткнул мокрым носом в щеку, следом потерся о плечо.
  - Невероятно - восторженно прошептал Дмитрий - он никому не давался. Ты чудо.
  - Я знаю.
  - И скромная - сказал низкий, чуть простуженный, и оттого хрипловатый, мужской голос, не Митькин.
  Алексей Иванович Артемьев, а это был именно он, одетый для верховой езды, постукивал хлыстом о голенище сапога. Бледный, чуть ссутуленный, со спадающей из под шапки на глаза челкой, он стоял в трех шагах от нас.
  - Барин - поклонились мы.
  - Дмитрий, Казбека седлай! - приказал ему, а смотрел почему-то на меня
  И взгляд серых глаз: колючий, холодный, будто я ему насолить уже успела. Но кроме этого, была в них и свойственная его отцу доброта и мягкость.
  - Барин, это Оксанка, она лошадьми интересуется, - постарался выгородить меня Митя.
   - Что даже отличить может Андалузскую от Ирландской?
   Я растерянно глянула на друга. Помощи не дождалась, похоже он и сам не знал ответа на странный вопрос.
   - А ты говоришь - лошадьми интересуется - рассмеялся Алексей Иваныч.
   - Простите, барин, я пойду - не в силах выносить насмешливый взгляд, я поклонилась, и, обойдя его по дуге, выскочила на улицу.
   Неловко вышло. Как бы не прогневался Алексей Иванович на Митьку. Иван Федорович, то знает о моем увлечении и дозволяет бывать на конюшне, а иногда и прокатиться на Рыжуле. А вот, что ожидать от его единственного сына? Я тихонечко прислонилась к створкам ворот, прислушиваясь к доносившемуся из конюшне разговору.
  - Оксанка - девка видная, почитай первая красавица на селе. Ежели б не была единственной помощницей в семье, давно б сосватали. Почитай уж шестнадцатый год пошел.
  К чему это он?
  - Эх, не видел ты, друг Митя, столичных девушек.
  - А какие они, столичные барышни?
  Улыбнулась, такая заинтересованность в голосе! Хотя, ответ и я б послушала.
  - Тонкие, хрупкие, воздушные, грациозные. Ресницы длинные, взгляд скромный, губки бантиком, легкий румянец смущения. Они словно феи, спустившиеся с небес. Ей хочется преклоняться, неустанно восхищаться, сидеть у ее ног, выпрашивая дозволения чуть коснуться кончиков пальцев. Ради нее готов совершать подвиги и даже умереть.
  - А, так вы про этих, городских? Да видел я их, ничего особенного - разочарованно молвил Митька - Тощие воблы! Намалюются, губы кривят, вздыхают да судачат, а чуть что - так сразу хлобысь и в обморок. Тьфу! Баба она на то и баба - ее задача детей рожать да выкармливать, скотину кормить, еду готовить, в поле мужу помочь, за хатой следить. Да мало ли еще че! А эти чуть на мороз вышли - захворали, одним разрешились да и загнулись. Какой толк то от них?
  Видно барину его ответ не понравился, так как голос уж его стал, больно строг:
  - Я не о здоровье говорил и возможности детей рожать, а о красоте, о духовности, о воспитании!
  - Да о какой красоте, барин? Одни кости выпирают, ни груди, ни зада, обхватил да переломил!
  - Зато ваши девки кровь с молоком, лица как караваи, румянец во всю щеку, смотрят прямо, нагло, руки шершавые, лопатой. Такую девку даже если на руки взять захочешь - не поднимешь! А уж про желание спасать и защищать... Видел я, как они коней на скаку останавливают. С такой в свет не выйдешь, на бал не сходишь, светские беседы не поведешь!
  - Вам виднее барин - и прозвучало это как "совсем вас, благородных, не поймешь".
  - Ничего, Дмитрий, вот возьму тебя в столицу, увидишь, чем барышня от бабы отличается.
  - Благодарствую барин! - с сомнением произнес Митька.
  Дальше подслушивать не имело смысла, да и рискованно. Отойдя за угол, я пустилась бежать.
  - Оксанка, деточка, нельзя ж все время носиться как угорелая - попеняла меня тетя, когда я явилась пред ней растрепанная и запыхавшаяся. - Что, так на молодого барина взглянуть охота было?
  Скривилась. По-моему у меня теперь всегда такое лицо будет при упоминании Алексея Иваныча. Обидело ли его высказывание? Не знаю. Если только чуть-чуть. Ладно, не буду врать самой себе - еще как обидело!
  - Не уж-то не понравился? - лукаво улыбнулась она, замешивая тесто на столе.
  - Понравился, не понравился - какая разница, не мне ж его женой быть. Тут вопрос в другом, каким он хозяином будет?
  - На все воля Бога - перекрестилась она.
  - Аминь! - подтвердила я, приподнимая полотенце со стоящих на втором столе чугунков и крынки.
  - Галина Петровна! - заглянула на кухню рыжая голова дворового паренька Гриши - Барин завтрак подать просит.
  - Ох, ты ж - заспешила тетя, мечась между столом и печкой.
  Я молча остановила ее, сунула кусок хлеба Гришке, и, нагрузив поднос понесла его Ивану Федоровичу. Выйдя из кухни, обогнув деревянной лестницу, ведущую на второй этаж, пересекла просторную гостиную и зашла в небольшую столовую. Улыбнувшись мне, барин отложил читавшую газету в сторонку. Несмотря на достаточно преклонные года, был он бодр, подтянут и отличался той особой жизненной силой и волей, что только украшает людей в преклонном возрасте. Ко всему этому Иван Федорович славился на округу своей добротой, справедливостью и щедростью.
  - Вот ведь как получается, Ксаночка - не успел сынок вернуться, как уж ускакал из дому ни свет ни заря - с горечью вздохнул барин - 'А он мятежный просит бури, как будто в бурях есть покой!'
  - Война... - только и сказала я, вспоминая вернувшегося отца. Первое время он тоже метался, томимый тревогой, после, слава Богу, пообжился, успокоился.
  - Молодежь. - по своему истолковал Иван Федорович - Посиди хоть ты со мной, Оксанушка. - и отодвинул мне стул рядом с собой. - Поведай, какие новости в селе. Поди, все приезд Алексея обсуждают?
  - А как же, барин! Говорят, какой сын у вас молодец молодцом, сразу видно весь в отца! Будет опорой нам и отрадой вам. А уж какой красииивый...
  Привирала я знатно, чего ж старика расстраивать? Расписала так, что к концу у него глаза аж выпучились. Потом, разумеется, он понял, что я его обманываю - еще сказочницей обозвал!
  - Пойду я, барин - встала изо стола, собирая грязную посуду.
  - Иди, иди - все еще посмеиваясь, отпустил он.
  Проходя мимо зеркала в гостиной, задержалась. Не такая я и страшная! Ну и что что круглолица и чуть лицом простовата? Я поглядела в свои распахнутые голубые глаза, на прямой нос, на чуть полноватые губы, перекинула со спины светло-русую косу (а она у меня аж до колена). Подумаешь, фигура не тонка, зато она есть! Да, не худосочная, но и до колобка еще далеко! И вообще, как говорит моя мама: 'главное, что не с наружи, а внутри'! Улыбнувшись, крутанулась и чуть ли не в припрыжку побежала на кухню.
  
  - Ксанка, вот возьми - тетя протянула мне заботливо приготовленный узелок.
  - Спасибо - чмокнула ее в щеку и пошла домой.
  Было уже где-то около середины дня, а я еще за дровами сходить обещала. К тому же вечером с Настькой гулять собирались. Забежав домой, обняв братцев и раздав им собранные тетушкой сладости, взяла санки, лыжи и топор, пошла в лес.
  Выйдя к ключу, пересекла по узкой тропинке речку и, обогнув пару дворов, вышла в поле и, закрепив лыжи на валенках, покатилась к виднеющимся деревьям. Вдыхая морозный воздух полной грудью, подставила лицо ветру и беззаботно улыбалась голубому небу и негреющему солнцу. Из всех времен года я очень любила именно зиму. Скорей всего, потому что это было время детских забав и празднеств. А возможно из-за необыкновенной красоты природы.
  - Ах ты, зимушка-зима
  Ты холодная была.
  Э-эй, да люли,
  Ты холодная была.
  
  Ты холодная была,
  Все дорожки замела.
  Э-эй, да люли,
  Все дорожки замела.
  
  Пела я, въезжая в лесок. Кажется, это подойдет. Я скинула лыжи и, вынув из-за пояса топор, стала присматриваться к крепкой невысокой еле.
  
  - Все дорожки и пути,
  Негде всаднику пройти.
  Э-эй, да люли,
  Негде всаднику пройти.
  
  Я дорожку размету,
  Сама к всаднику пройду.
  Э-эй, да люли,
  Сама к всаднику пройду.
  
  Срубив нижние ветки и уложив их на санки, стала все дальше уходить в лес. Пока мое внимание не привлекли диковинные сполохи.
  - Вших, хщись, ффиясь - доносилось с каждой вспышкой.
  Напугавшись, я поспешила повернуть назад. Но испуганное ржание заставило изменить решение и броситься туда.
  Я боялась, очень сильно боялась, ожидая увидеть лешего или кого похуже. Но то, что явилось пред моим взором, оказалось до того страшным зрелищем, что я замерла, позабыв как дышать.
  Барин! Молодой барин стоял ко мне спиной и взмахивал руками, с которых вырывались маленькие молнии. С глухим звуком они разрывались в воздухе и опадали на землю тысячей сверкающих снежинок.
  - Аааа, колдун!!!
  И только, когда он обернулся, я поняла что проорала это. Колдун! Барин КОЛДУН!!! И он глядит на меня своими колдовскими бесцветными глазами!
  - Ааааа!!! Спасите!!!! - и ничего не понимая, бросилась бежать, утопая по пояс в снегу.
  - Стой! Дура, да стой же! - еще пуще подгоняли меня его крики.
  Колдун! Барин колдун! Я умру!!!
  Но скатившись с небольшого пригорка прямо к лапам трех волков, я поняла, что могу помереть еще раньше, чем думала. И тут:
  - Замри, - раздался сверху тихий голос колдуна.
  Я обернулась и подняла голову. Он стоял бледный, в распахнутом пальто с развевающимися черными волосами. Колдун, истинный колдун! Перевела взгляд на волков - они тоже замерли, то ли от нашей наглости, то ли решали с какой части тела меня лучше начать жрать. Снова посмотрела на колдуна, на волков, на колдуна, на волков, на колдуна, на дерево. Выбор был очевиден. И через две секунды, я уже глядела с березы на бой колдуна с волками. Хотя бой - это очень громко сказано, всего-то колдун крикнул какое-то слово, из руки вырвалась молния и ударила рядом с животными. Они впечатлялись и, скуля, удрали.
  - Все слезай! - обратился он ко мне, медленно спускаясь с пригорка.
  - Уйди, нечистый! - вжалась я еще сильнее в дерево. Жутко, невыносимо жутко говорить с тем, кто поклоняется лукавому. Но ведь я верующая - Господь должен меня защитить.
  - Почему не чистый? Я мылся с утра.
  - Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, огради мя святыми Твоими Ангелами и молитвами Всепречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, Силою Честнаго и Животворящаго Креста...
  - Чего ты там бормочешь? - недовольно произнес колдун, стоя под деревом на котором я сидела.
  - Ммолитву от нечистой силы, - испуганно пролепетала я, пытаясь одновременно вспоминать слова, креститься и держаться. Получалось плохо, а тут еще и этот принялся отвлекать меня дурацкими вопросами и, неожиданно для себя, я рявкнула - не отвлекай! ...Животворящаго Креста, святаго Архистратига Божия Михаила и прочих Небесных сил безплотных, святаго...
   - И, как, помогает?
  - Нет, но должно помочь, когда закончу. ...святого, святого... Блин, сбилась - и начала читать сначала - Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, огради мя святыми Твоими Ангелами и молитвами...
  - Так ты до весны сидеть будешь - послышался смех снизу.
  -... святаго Архистратига Божия Михаила и прочих Небесных сил безплотных... - не обращая на него внимания, читала я.
  - Ладно, сиди тогда, а я домой пошел.
  - ... и мученицы Иустины, святителя Николая... Куда пошел? - осеклась, поглядев на него.
  - Домой - повторил он, но не сдвинулся с места.
  - Ко мне домой?! - ужаснулась я.
  Колдун как-то странно глянул на меня, затем пожав плечами ответил:
  - Может и к тебе.
  - НЕТ!!! - заорала я, и, расцепив руки, кулем свалилась в снег у его ног. - Не трож их! Не трож! - а перед глазами мелькали рассказы отца Георгия о колдовских кровавых оргиях и, почему-то, искушениях.
  - Да уймись ты, наконец, не нужны мне твои 'их', - проворчал он, пытаясь поднять меня за шкирку из снега.
  Замолчав, я поднялась, но доверия ни его жест, ни слова не прибавили. Колдуны они такие - врут всегда. А что им нужно? Правильно - душа!
  - Ты хочешь забрать мою бессмертную душу?
  - На кой она мне? - правдоподобно удивился он.
  - Тогда, че хочешь? - кажется, я начала плакать.
  Колдун, некогда бывший сыном Ивана Федоровича, уже с некоторым интересом стал рассматривать меня.
  - А что ты можешь предложить? - и прозвучало это так...с намеком.
  - Что?!!! - возмущенно прикрыла я руками грудь, хотя ее и так было не рассмотреть из-под тулупа - Да как тебе только такое в голову пришло!!! Ты обнаглел!!! Ты, ты...да я... И задохнувшись от злости и нехватки бранных слов, бросилась на него с кулаками. До лица не достала - увернулся, зато получилось ударить в плечо, пнуть по ноге, заехать локтем в живот и повалить в снег.
  - Сдохни, сдохни гад!!! - вопила я, сидя на его груди и намалевывая снег на наглую рожу.
  - Отста...тьфу, психо...тьфу... - выкручивался он, да куда уж ему, худосочному, до крестьянской девушки, закалённой в труде. - Все... тьфу, Аэрхо. - щелкнул пальцами и я замерла, точнее, застыла неподвижной статуей обиженной невинности.
  Кряхтя, выкарабкавшись из-под меня, колдун долго и старательно отряхивался, проклиная какую-то 'неврастеничку с бредоподобными фантазиями'. Наверное, имя очередного духа нечистого. Чуть отдышавшись, он присел на корточки возле меня, и, поправив сползший мне на лицо платок, заглянул в глаза.
  - Еще раз по слогам повторяю для особо умалишенных. Я не ко-л-дун, я профессиональный маг! - и сказано это было так, с гордостью.
  Он рад, что продал душу дъяволу? Бедный, бедный Иван Федорович! Он точно умрет, когда узнает - кем стал его сын. Хороший, добрый, самый лучший наш барин. Славный старичок. И так мне стало его жаль, до боли в сердце жаль. Я вспомнила все: как Иван Федорович угостил меня в пять лет конфетами; как в семь отругал Никитку, сына доярки, что обижал меня; как отправил ко мне лекаря в девять, когда я слегла с глотошной; как на пятнадцатилетие подарил отрез ткани на новый сарафан. И я уже не просто плакала, я рыдала от жалость к бедному старичку.
  - Эй, ты чего? Да разморожу я тебя, только не истери.
  Мне было все равно, я будто наяву видела отпевание Ивана Федоровича.
  - Гьёрэ - снова щелкнул пальцами, и я свалилась в снег, сотрясаясь от рыданий.
  - Эй, девка, ты чего? Чего ты? - в испуге стал трясти меня он за плечо, - Скажи хоть что-то!
  - Барин, старый барин умрет... - проголосила я, размазывая слезы с соплями по лицу.
  - Так он давно того - удивленно произнес колдун.
  - Что?!
  - Говорю, давно уже представился дед.
  Я замерла, переставая дышать, да и реветь тоже. Как давно представился? Я же не больше трех часов назад его видела. И тут пришло осознание: 'Мертвяк! Иван Федорович ходячий мертвяк!!!' И будь я 'кисейной барышней', как выражался про городских дядь Саш, упала бы в обморок, а так:
  - АААААААААА!!!!!
  - Дура, заткнисть!!! - зажал он руками уши. И я замолчала, запихнув варежку в рот. Мертвяк, барин мертвяк! А младший - колдун! Колдун, мертвяк...нам всем конец! Они не остановятся, пока не сожрут все село. Стало труднее держать себя в руках. Хотелось заголосить на весь лес, сетуя на нашу долю. Сдержалась, пытаясь дышать. А потом вспомнила сказанное колдуном слово 'дед'.
  - Дед? - промычала я.
  - Что дед, истеричка?
  - Дед представился?
  На меня посмотрели как на блаженную.
  - Так десять лет как.
  - А Иван Федорович? - осторожно спросила, боясь поверить.
  - Несколько часов назад был жив.
   Слава тебе Господи! - перекрестилась я, быстро стихнув. Еще раз осенив себя знаменем, да и его на всякий случай (не помогло), встала, отряхивая снег. Сползший платок пришлось перевязывать заново, а валенки вообще снимать и вытряхивать. Колдун же, наоборот, сидел и как-то осоловело наблюдал за мной.
  - И чья ты будешь? - в конце концов, выдал он, все еще не подымаясь.
  - Так я тебе и сказала, колдун проклятый!
  - Сколько можно повторять - маг я, маг! - недовольно забубнив, он все же встал, тоже стряхивая с себя снег.
  - Маг, колдун, ведьмак - все одно без души.
  - А куда она, по-твоему, делась?
  Я пожала плечами и пошла по оставленным нами следам. Надо было забрать санки, да и о Казбеке вряд ли колдун забудет. Интересно, а отец Георгий сможет изгнать беса из молодого барина? Надо будет завтра к нему зайти. А 'продавший душу' шел чуть позади, бубня что-то о 'народообразовании и воспитании нравственной культуры'. Видно ни минуты не может без своих демонов. 'Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, огради мя святыми Твоими...' - на всякий случай читала я.
  - Знаешь, - поравнялся со мной он - ведь чтобы стать магом не обязательно продавать душу, надо всего лишь иметь особую силу - энергию и знания как ей пользоваться.
  - Господи спаси и сохрани меня от этих знаний, - снова перекрестилась я.
  - Слушай, у тебя рука не устала креститься?
  - Нет, колдун поганый.
  - Я ведь могу и обидеться. - поймав мой непонимающий взгляд, пояснил - я все-таки твой барин, а ты крепостная.
  - Нет больше барина у нас, его опутал в свои сети враг Господень.
  Резко остановившись, колдун схватил меня за руку и развернул к себе.
  - А кто тогда я? Колдун без души? Обидно слышать, ведь я многое могу: создавать, разрушать, управлять природой, энергией стихий, лечить.
  Лечить! Мой отец. И забыв про все, наплевав на то, чему учит церковь, я вцепилась в него и, с мольбой заглядывая в глаза, взмолилась:
  - А человека ты сможешь вылечить?
  - Конечно - самодовольно заявил он, потом сник, добавив - правда лечение мне удается хуже всего.
  - Это не важно, главное помоги, попробуй родненький. Прошу тебя, колдунчик, помоги. - все ближе приближаясь к 'пропасти', молила я.
  - Ничего себе! - присвиснул он - Уже и помоги, и родненький. Ладно, девка, не ной, кого лечить надо?
  - Батюшку, у него нога болит, с войны еще.
  - Веди уж, недоразумение. Только условие, про меня - никому.
  Я радостно закивала, и буквально потащила его за собой.
  - Эй, полегче! - возмутился он, в очередной раз словив веткой по лицу.
  Пропустила мимо ушей. Попытки выдернуть руку - тоже. Только бы он смог вылечить отца, только бы смог! Тогда я, я... На этом моя выдумка закончилась. Ну и ладно, будет еще время придумать благодарность.
  Казбек, привязанный к дереву, послушно ждал хозяина. Даже нижние ветки елки успел обгрызть. Увидев нас, радостно заржал, чуть мотнув головой. Бедняжка, соскучился. Я потянулась к нему кончиками пальцев.
  - Не трогай, - строго прикрикнул колдун - руку прокусит.
  - Мне? - искренне удивилась я и все же прикоснулась к гриве, перебрала пряди, погладила лоснящийся бок.
  Казбек тут же отозвался на ласку, обдав горячим дыханием лицо, легонько ткнул в плечо.
  - Милый, хороший мой - шептала я.
  - Так это ты сегодня в конюшне была? То-то знакомой мне показалась.
  Я оторвалась от коня и лукаво посмотрела на колдуна.
  - Мало ли кто там был сегодня, может и не я.
  - Выпороть тебя что ль? - как бы с самим собой рассуждал он - Глядишь и уважение прибавиться. Знаю - знаю - он сделал предупреждающий мою тираду жест - колдун и все такое. Пошли уж?
  И отвязав поводья, направился в сторону выхода из леса. Я старалась не отставать, но и не приближаться к нему больше, чем на пару шагов. Удивительно, но трепета и почтения к нему я больше не испытывала. Как и страха. Не дождется! Негоже истинно верующей бояться отрекшегося от Христа. И поклоны ему бить тоже негоже. И пусть на вид он мой барин, но ведь на самом деле уже и нет. Единственный сын, гордость старого барина. Я грустно вздохнула. Господи, как допустил ты потерю раба своего? А Иван Федорович то знает? Вряд ли. Такая новость его точно на тот свет сведет.
  - Девка, имущество-то свое не забывай - остановился колдун у санок и легонько пнул хворост.
  Я послушно собрала ветки в охапку и закрепила веревкой к санкам. Нашла в снегу топор и засунула за пояс. Подошла к лыжам и неуверенно посмотрела на колдуна.
  - Одевай, я на Казбеке рядом поеду - понял он меня правильно, ставя ногу в стремя.
  Я быстро вдела валенки в ремни и с выжиданием посмотрела на сидящего на коне отрекшегося. Усмехнувшись, он чуть тронул поводья и Казбек не спеша потрусил вперед. Крепче намотав веревку от санок на руку, поспешила за ним. Дорога прошла в абсолютной тишине. Лишь приблизившись к селу и выйдя на тропинку, колдун спрыгнул с седла и, дождавшись пока я сниму лыжи, направился за мной.
  Выйдя к своему двору с огорода, я легко пролезла между жердей забора и в нерешительности замерла. Верхняя перекладина была Казбеку по грудь. Просить перемахнуть или обходить к воротам?
  - Черт с тобой - вздохнул колдун, сделав непонятный жест рукой и прошептав - Тъесче.
  Пролет забора будто покрылся дымкой и стал прозрачен.
  - Что это? - пораженно спросила я.
  - 'Это' называется размывание граней - спокойно пояснил он, легко проходя сквозь жерди - В данном случае узкого участка забора, преобразуя твердое дерево в несвязанные друг с другом кристаллы атомов...Эх, кому я объясняю? - посетовал он, прекращая произносить имена помогших ему демонов - Давай проще - все это магия, волшебство.
  Я неуверенно кивнула. Ага, волшебство - как же! Волшебство это что-то хорошее, сказочное, правильное. А это так ... 'магия'.
  - Деревенщина - снова вздохнул колдун и кивком головы приказал мне двигаться к ограде.
  А это забавно выходит: я кривлюсь при его упоминании, он - вздыхает. Обернулась посмотреть, что стало с забором. Снова стоял, как ни в чем не бывало. Целехонек.
  Оставив Казбека в ограде, я, неуверенно по переминавшись у двери в сенях, все же открыла ее и зашла.
  - Мама - тихонечко позвала я - мама, у нас гости.
  Матушка тут показалась из-за печи и замерла, недоуменно смотря на стоящего рядом со мной.
  - Кол... - запнулась - это Алексей... Иваныч, молодой барин, пришел помочь батюшке.
  - Барин - матушка тут же склонилась в поклоне, а потом начала суетиться вокруг него.
  - Показывай - приказал мне колдун, передавая пальто маме.
  Я провела его в горницу и зашла с ним за занавеску. Отец, все так же отвернувшись к стенке, спал, будто забывшись тревожным сном.
  - Батюшка - легонько потрясла его за плечо я - батюшка, просыпайтесь, я к вам барина привела.
  - Накой? - не открывая глаза, спросил он.
  - Он полечит вас.
  И неуверенно обернулась к колдуну. Тот кивнул, внимательно разглядывая согнутую и подтянутую к животу ногу отца. Не знаю, показалось ли мне или у колдуна цвет глаз поменялся со светло-серого на белый. Жуть. Отец застонал, вынуждая обратить внимание на него.
  - Иди - тихо приказал мне колдун и я не смогла не подчиниться.
  Матушка, уже в выходном платке и новом фартуке, в нерешительности стояла у люльки и с беспокойством смотрела на штору. Не найдя что ответить, я просто подошла и обняла ее. Не знаю, сколько мы так простояли, мне показалось, что целую вечность и еще немного.
  - Все - раздался приглушенный шепот, а за ним появился бледный и пошатывающийся колдун - можете пройти.
  Мама тут же бросилась к отцу и почти сразу же оттуда послышались ее всхлипы перемежающийся с батюшкиной речью. Я же осталась, пораженно смотря на него.
  - Помоги мне - чуть шевеля обескровленными губами, попросил меня колдун.
  Подставив ему плечо и позволив безвольно повиснув на мне, подвела к лавке.
  - Нет...поеду...домой - с трудом выдыхал он.
  Усадив его, принесла пальто и протянула ему. Он, еле поднимая руки, оделся. Я снова подставила плечо и вывела из избы. Казбек тревожно всхрапывая, все спокойно дождался пока я усажу его хозяина в седло, даже помог, подтолкнув того при подъеме в спину.
  - Может, останешься? - в нерешительности спросила я.
  - Домой - склонившись в седле, все же настаивал на своем он - иди.
  - Сейчас, потерпи колдунчик - бросила ему и побежала в дом одеваться.
  Спешно застегивая тулуп и набрасывая шаль, мельком глянула на полати. Братцы мирно спали в обнимку, пропуская все самое интересное. К отцу решила заглянуть попозже, лучше провожу колдуна до поместья, чет он совсем неважно выглядит. И стараясь не шуметь выбежала на улицу. Казбек успел выехать за околицу.
  - Стойте, я провожу - догнав, схватилась за ногу колдуна.
  Он лишь кивнул, жадно вдыхая морозный воздух. Я с беспокойством посмотрела на него, готовясь в случае чего сразу же подхватить его. Вроде не падал, даже наоборот стал приходить в себя, будто холод давал ему силы. Остановившись на заднем дворе усадьбы, помогла ему слезть с седла и дойти до крыльца.
  - Подожди - остановился он, хватаясь за перила - я посижу немного.
  И опустившись на ступеньки, набрал полную горсть снега и протер лицо, затем еще несколько раз.
  - Что смотришь? - заметил он мою нерешительность - Так плохо?
  - Ты будто с моим батюшкой местами поменялся - честно ответила я, не зная, что делать дальше: сесть рядом, позвать кого-нибудь на помощь или остаться так и стоять.
  - Я же говорил, лечение не моя сильная сторона, скорее даже самая слабая. А тут еще случай запущенный, вот и перестарался немного - вложил слишком много сил, усиливая формулу Кахэтэ. Повезло, что зима сейчас - летом я бы не вытянул.
  - Почему? - скорее из боязни снова остаться в неловком молчании, чем из желания услышать объяснения, спросила я.
  - Зима мое время года. Я впитываю энергию из холода, снега. - чуть улыбнулся мне, засовывая ладони в сугроб - А вот летом, наоборот - магический резерв почти нулевой, будто я сам питаю природу. Вообще такая нестабильность очень редкий случай. Смешно сказать, мне друзья з-за этого прозвище 'Морозко' дали. Так что - оглядев меня скептически - если хочешь, можешь так меня и называть. Всяко лучше, чем колдун пропащий.
  - Если хотите - неуверенно согласилась я.
  - Вообще-то мне больше нравиться барин Алексей Иванович и обязательно с поясным поклоном.
  - А вы можете душу себе того, вернуть, обратно?
  - Девка, я еще не помер, а ты уже душу какую-то куда-то вернуть хочешь.
  - И все-таки.
  - Да при мне она, при мне. Сколько повторять можно? Вот представлюсь - тогда можешь какого-нибудь мага-некроманта найти и возвращать ее сколь самой угодно. Но не советую - превращусь в зомби. А мясца в тебе много - плотоядно облизнулся он, окидывая меня взглядом.
  Наверно, это должно было что-то значить. Но я опять ничего не поняла. А вот колдуну видно стало лучше. Руки уже не тряслись, плечи распрямились, взгляд перестал быть затуманенным, а губы снова порозовели.
  - Пожалуй, мне лучше вернуться домой.
  - Как? А отблагодарить? - насмешливо спросил он, с намеком так.
  - Что?!!!
  - Шучу я, шучу, ненормальная. А если серьезно, то отцу твоему ногу залечил, но надо будет еще несколько раз мне зайти - проверить. Твоя же задача не давать ему перетруждаться, а то эйфория и всякое такое, итог - лечение насмарку. Поняла? Тогда иди уж, недоразумение.
  И я пошла. Сначала нерешительно, подавляя желание оглянуться - затем пустилась на бег, остановившись лишь за околицей. Все произошедшее казалось сном. Причем страшным и непонятным. Сын барина колдун, метающий молнии и вылечивший моего отца. Нет, это не может быть правдой, это сон. А как же тогда батюшка? Я бросилась бежать к дому. Господи, пожалуйста, пусть будет это не сон.
  - Маменька, - ворвалась с криками в избу я - батюшка как себя чувству...ет - замерла, прижимая к груди стянутый с головы платок.
  Отец, мой отец сидел за столом и улыбался, смотря на свою раскрасневшуюся и растрепанную дочь, напряженно и недоверчиво вглядывающуюся в него. И не было в нем привычной усталости, испарины на лбу и гримасы еле сдерживаемой боли. Это был новый человек без сжатых в кулак рук и сведенных зубов. Здоровый человек. Это был тот отец, которого я помнила, которого провожала на войну.
  - Батюшка - бросилась к нему в ноги и разревелась.
  - Оксана, ну чего ты? Не надо, не плачь - неловко гладя по голове, пытался успокоить меня он.
  - Доченька - напомнила о себе мама.
  - Все-все - отстранившись, вытирая слезы, поднялась - это я от радости. Как вы, батюшка?
  - Хорошо все, Оксана - рассмеялся он.
  - Ксанка, папка здоров - счастливо смеясь, обняла нас мама.
  - Аааа - радостно крича, мальчишки кинулись на нас сзади.
  Смеясь, я попеременно обнимала их, и маму, и отца. Хотелось петь и прыгать. Здоров, батюшка здоров. Счастье снова поселилось в нашем доме! И первый раз за долгие годы дом спал спокойно и в нем не было места стонам боли.
  
  - Ксанка, быстрее, быстрее - кричала мне Настька, с визгом убегая от летящих в нее снежных шаров.
  Мы носились вокруг деревьев, пригибались за сугробами и кидались снежками в ответ. Митька, Степка и Савка, гогоча, гонялись за нами. На очередном повороте Настю настиг Савка, сбил с ног и повалил в снег.
  - Сдаюсь - рассмеялась она.
  Савка расплылся в довольной улыбке и не спешил выпускать свою добычу.
  - Жених и невеста тили-тили тесто - пробежала, сшибая нас, по дорожке стайка малых ребятишек.
  - Ах, ты ж - кинул пару снежков вслед им Митька.
  - Оступись - поднялась я, отряхивая тулуп - пойдемте лучше с горки кататься.
  - И то верно - поддержал нас Степка, поправляя шапку и приглаживая недавно появившиеся усы - а то всех девок красивых разберут.
  - Чур, Настька моя - по-хозяйски приобнял ее за плечи Савка, та зарделась, опустив взор.
  - Тогда, Ксанка моя - тут же повторил, только со мной, маневр Митька.
  - Забирай - милостиво 'отдал' Степка - я одной ограничиваться не собираюсь.
  - Степан - хором воскликнули мы, потом переглянулись и расхохотались.
  К горке, что была недалеко от моего дома, пришли мы уже в разгар веселья. Санки, нагруженные ребятами, шурша полозьями, катились друг за дружкой со склона. Отовсюду разносилось веселое многоголосье, вскрики и заливистый смех.
  - Наконец-то пришли - подбежала к нам худенькая девчушка с зажатым в руке калачом.
  - Что, Машка, опять жуешь - усмехнулся Степка.
  Та прожгла его сердитым взглядом и повернулась ко мне. Я только развела руками. А Степан, окинув ее пристально, продолжил изгаляться:
  - Чет похудела ты. Говорил же, сало жрать надо... килограммов по пять-семь в день! - и захохотав убежал к свободным саням.
  Обиженно засопев, Машка отвернулась, украдкой вытирая набежавшие слезы. Вот дурак. Мы с Настькой понимающе переглянулись и одновременно подошли к ней.
  - Ну чего ты - потрепала та ее по плечу - как будто Степку не знаешь.
  - Хорошо вам, вы вон какие красивые, а я... - она с ненавистью посмотрела на свои тоненькие пальчики - такая худая, на меня никто не смотрит.
  Я прыснула, вспоминая другой разговор.
  - Знаешь, а вот молодому барину очень даже худышки глянуться. Как он тогда сказал - обернулась на рядом стоящего и переминающего с ноги на ногу Митьке - они на фей похожи: легкие, хрупкие и так далее.
  Подружки удивленно на меня посмотрели. Митька с презрением сплюнул:
  - И не удивительно, ведь дрищ такой. Боится, поди, нормальных девок, такой поперек слова не скажи - как даст в лоб.
  - А ты думаешь, тебя жена бить не будет, раз ты не худой? - легонько ударил его в плечо Савка.
  - Почему же, - безразлично пожал он плечами - пускай бьет, мне то ничего не будет.
  - Что, Машка, хочешь стать барыней? - поинтересовалась у нее Настька, прерывая спор парней.
  Та выпрямилась, одернула на тоненьком стане шубку, перекинула со спину русую косу, вздернула острый подбородок, свела бровки, сжала зубы, сильнее выделяя скулы, и чуть вытянула вперед губы.
  - Точно, вылитая барыня, - гаркнул Сенька, тихонько подошедший сзади - надо сказать Ивану Федоровичу, чтоб сватов засылал.
  - Ах ты гад - бросилась она с кулаками на него.
  Он со смехом и криком 'спасите' скатился на ногах с горки, оставив лишь Машке в ярости трясти ему кулаченком сверху.
  - Все девки, надоели вы мне, я веселиться хочу!
  С этими словами Савка, согнав двух мальчуганов с санок, подхватил Настасю на руки и, усадив вперед себя, медленно покатился по склону.
  - Скоро на свадьбе гулять будем - прозвучал сзади довольный голос Митьки.
  Я неопределенно пожала плечами. Все это стало совсем не интересно, даже скучно. Почему-то потянуло домой.
  - Знаешь, я с тобой хотел поговорить - нерешительно тронул меня за рукав Митька. - Давай отойдем.
  - Давай - безразлично кивнула я, следуя за ним к стоящему недалече забору.
  Но на пол пути, свернув, бросилась бежать по тропинке к дому, оставив за спиной Митю в растерянности.
  Пробежав ключ, взобралась на пригорок и, остановившись у ворот, согнулась и стала жадно хватать ртом воздух.
  - Быстро ты - раздался рядом насмешливый голос - даже Казбека обогнала.
  Разогнувшись, взглянула на него. Спрыгнув с коня, он чуть возвышался надо мной в сером пальто, черных штанах, начишенных до блеска сапогах, с неизменным хлыстом за голенищем. Все такой же бледный, с серыми, почти прозрачными глазами, с сжатыми в линию тонкими губами и упавшими черными прядками на лицо. Колдун, истинный колдун.
  - Пошли чтоль? - прервал молчание он.
  - Куда? - не поняла я.
  - В дом, - с раздражением пояснил он - отца твоего проверить надо.
  Все так же пребывая в какой-то растерянности, распахнула ворота, пропуская Алексея Иваныча с Казбеком, который, покамест хозяин не видит, легонько ткнул мне в щеку мокрым носом. Пока затворяла створки, колдун успел привязать к столбу поводья и с каким-то затаенным самодовольством оглядел теперь новое крыльцо, обтесанную дверь и подправленные ставни. Довольно усмехнувшись, пробормотал: 'Неплохо' и уже с большей теплотой посмотрел на меня. Я смутилась, не зная, что делать. Мне было неловко за свои недавние поступки, видимо он это понял. А как еще можно объяснить его тихий смех?
  - Пригласишь в дом или мне подождать пока за священником сбегаешь?
  Опустила голову ниже, отчаянно краснея.
  На следующее утро после того знаменательного дня, я встала с первыми петухами, быстро отстряпалась и поспешила к единственному человеку, кто мог рассказать мне о одержимых дьяволом, к отцу Григорию. Он спокойно выслушал меня, улыбнулся своей доброй, покровительственной улыбкой и повел к библии, открывая и зачитывая касающиеся моего вопроса моменты. Выслушав, вдохновленная побежала в дом к барину. Тихонько прошмыгнув, спряталась в гостиной, поджидая Алексея Иваныча. После того, что он сделал для моего отца, я была уверена, что его душа все еще была доброй, только вот почему-то обратилась к злу. Увидев входящего колдуна, я схватила его за рукав халата и стала сбивчиво объяснять, что его можно спасти, стоит лишь покаяться и обратиться к Богу, как сказано в писании 'покоритесь Богу; противостаньте диаволу, и убежит он от вас. Приблизьтесь к Богу, и приблизится он к вам', убеждала пойти в церковь, обратиться к батюшке, покаяться.
  Но мои слова были им не услышаны. Он лишь вздохнул, сбросил с себя мою руку и, пройдя к креслу, устало сел в него.
  - Уйди, просто уйди - потер он пальцами виски - как же я устал от тебя - затем поднял на растерянную меня тяжелый, болезненный взгляд, сморщился от дернувшегося плеча и прошипел - Пошла вон.
  Не знаю, как я оказалась во дворе своего дома. Мне было очень обидно и больно. Я так хотела помочь этому человеку, он спас моего отца, спас мою семью, принес радость в дом. Я всего лишь хотела помочь ему, отблагодарить, а в ответ получила лишь 'Уйди, просто уйди'. Была еще одна причина моего желания - это Иван Федорович. Я искренне любила нашего барина и была ему благодарна, я хотела, чтобы он был счастлив ибо его счастье в единственном сыне. Что будет с ним, когда он узнает всю правду о сыне? Я знала ответ - Иван Федорович не переживет! А я ничем не смогла помочь. 'Пошла вон' был мне ответ.
  Забившись в угол на сеновале плакала, уткнувшись лицом в колени.
  - Оксана, что случилось? - раздался надо мной хрипловатый голос отца.
  Присев рядом он обнял меня, а я прижавшись к его груди рассказала все, ничего не скрывая.
  - Я не знаю, как вылечил меня молодой барин, как он это сделал - задумчиво проговорил он, когда я закончила - но это было чудо, я снова могу ходить и совсем не чувствую боли. А чудеса не могут творить злые люди, они не могут исцелять. Диавал не делает добра. А молодой барин добрый, его душа добрая. Я видел это в его глазах. Хороший он, хоть и его потрепала война.
  - Думаешь - шмыгнула носом я.
  - Что потрепала война? Так это и так видно - с хитринкой в глазах произнес он.
  - Что добрый.
  - Конечно добрый - улыбнулся он, крепче обнимая меня - не всякий барин вот так запросто придет к своему крепостному в дом, а тем более станет о нем заботиться не жалея себя. А теперь все, хватит сырость разводить, столько дел за мою болезнь накопилось.
  Через несколько дней, в воскресенья я снова увидела Алексея Иваныча. Стоя на утренней службе в первых рядах, он крестился, кланялся и произносил за святым отцом 'аминь'. Но не это поразило меня, а то с каким лицом он молился. Спокойствие и одухотворение было написано на нем, будто молодой барин не слушал, а жил молитвами. Иван Федорович стоял рядом с сыном, изредка бросая на того довольные взгляды. Тревога моя гасла в душе, оставляя лишь небольшой осадок. Может и прав мой отец? Нет зла в сыне барина.
  А на выходе из церкви, по завершении службы, он незаметно подмигнул мне, проходя мимо.
  И вот сейчас он снова стоит передо мной и улыбается, вспоминая мои слова. 'Пошла вон' сказал он мне тогда. Как истинный хозяин указывая место зарвавшейся собачонке.
  - Проходите, барин, - покорно сказала я и, когда тот уже поднялся на несколько ступенек, почему-то зло добавила - это же ваши владения.
  Оступившись, он резко повернулся в мою сторону, удивленно посмотрев на меня. Мне было безразлично, что удивило его: слова или тон. Обида от тех слов снова накатила на меня. Выдержав его взгляд, я, с поднятой головой, поднялась на крыльцо и с показным поклоном раскрыла перед ним дверь.
   - Ин-те-рес-но - произнес он, внимательно смотря на меня.
   И эти задумчивые бесцветные глаза, будто прожигали меня изнутри, читали мои мысли и заглядывали в душу. Захотелось оттолкнуть его и убежать. С трудом, но я выдержала его взгляд.
   - Интересно - снова повторил он и спокойным, даже медленным шагом прошел мимо меня.
   В сенях хлопнула дверь. Вздрогнув, будто очнулась. Что же я делаю? Зачем? Он же лечит моего отца. Не должен, но лечит! Какая же я дура. Стукнув пару раз лбом о дверь, спустилась вниз по крыльцу и обессиленно опустилась на ступеньку, обняв перила. Отмерла лишь когда услышала скрип двери и слабую поступь его шагов.
   - Медитируешь? - хрипло спросил он, опускаясь рядом и зачерпывая горсть снега.
   - Чегось?
   - Думу думаешь?
   - Нет, просто... сижу.
   - Аа - с глубокомысленым видом сказал он, устало прислоняя голову к соседним перилам.
   Искоса взглянув на него, отвернулась. Захотелось уйти.
   - Что с тобой?
   Повернув голову, встретилась с его начинавшими сереть глазами. Слипшиеся пряди перечеркивали черными линиями неестественно бледное осунувшееся лицо. Сухие потрескавшиеся губы были чуть приоткрыты, со свистом выдыхая воздух.
   - Плохо тебе?
   Стало жалко его и стыдно за свое поведение. Рука сама потянулась убрать налипшую прядку за ухо. Кончики пальцев коснулись жестких волос и ... горячей щеки. Не поверив, провела ладонью по ней, по лбу, по скуле, подбородку.
   - Ты горячий - ответила на его удивленный взгляд.
   - А у тебя руки шершавые и холодные - сменившееся в глазах удивление злостью привело в чувство, заставив резко опустить руку.
   - Вы бледный, а обычно те, кто в горячке, наоборот красные - опустила взгляд, отворачиваясь.
   - А ты местная знахарка что ль?
   - Нет, просто...
   - Просто видела или просто болела?
   - Просто жалко вас стало!
   Разозлившись, поднялась, собираясь уйти.
......
  
  
  
  
  
  
Оценка: 8.00*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"