ТОТАЛЬНАЯ ПОЭЗИЯ

Vol. 12

Три источника и составных части

Когда я работаю, я оставляю тело за дверью,
как мусульмане оставляют свою
обувь перед входом в мечеть.
Пабло Пикассо

Удел ума - ошибочность и ложь: нам врут по ящику, на рынке, даже дома. И как ни больно, но признаем всё ж, себе мы тоже врем, причем весомо. Без лжи нельзя, ведь правда не всегда красива, словно девственница в душе. Бывает правда стерва ещё та, и тут уж, коль не любо, тоже слушай.

Поэзия ведь тем-то и мудра, что из вранья возводит истин храмы. Пусть ложь на них и льет, как из ведра, но в правду не подмешано ни грамма. А что поэт?.. О, вечный пилигрим, идущий к миражам самообмана! Ведь все дороги приведут не в Рим, а в Киев к дядьке. Вынет из кармана веселый месяц финку и гуд бай - всего лишь лажу в рифму загибай.

Кто суеслов, тот правде не родня. Игра в слова - от лютого безтемья. Что? Без стихов не можешь ты ни дня, как будто изнутри стучатся в темя? Возможно, это клиника, дружок, но это лечат, слава Гиппократу! Давай уже, дописывай стишок и - к доктору, сестричке и медбрату. Ведь если ты не знаешь, на хрена ты бодр и весел, словно пенис конский, то не пиши. Послушай, старина, что написал тебе Я. П. Полонский:

Писатель, если только он
Волна, а океан - Россия,
Не может быть не возмущен,
Когда возмущена стихия.
Писатель, если только он
Есть нерв великого народа,
Не может быть не поражён,
Когда поражена свобода.

Не призываю никого писать о горестях народных (о них писать - трудней всего, хотя опять ужасно модно). Всего лишь где-то глубоко осознавайте сопричастность, но это тоже нелегко, и здесь потребуется ясность: чума, но можно пировать, чтоб не погибнуть от унынья, страшна, но можно и в кровать, когда захочется, и сильно... Возможно всё - давать и брать, но главное - себе не врать.

Ты - человек, а не хорек. Не отгрызай от правды много, природы-матери царек, в себе насилующий Бога...

Итак, готова рассказать про три главнейших ипостаси, но я не стану притязать на истинность ни в коем разе. У правды - многие пути, пусть каждый выберет по силам, но ты, дерзнувший всё ж пойти, не останавливайся, милый! Где слабость под ноги легла, там вырастают кривды травы: "Бывает истина нагла, бывает истина неправой"... Развей сей морок и - вперед, услышишь, как душа поет!

Итак, во-первых, ты - дитя. Ну, вспомни, как все это было: ты трогал мир, а он тебя, ты брал на зуб - его сводило... А это - вкусно... Горячо!!!.. Цветасто... Весело!.. И - грустно... Как чудом, ты владел свечой, берег огонь, как бабка чувства, когда смотрела на тебя, пока в морщинах смерть плутала, и угасала, не скорбя, ведь продолженье - ты! Немало, обидных ссадин получив, ты совершал открытий за день, немало маму огорчив, озоровал познанья ради... И этот милый сорванец еще внутри тебя томится, и я видала - ах, стервец! - как проступает он на лицах в минуты радости простой и в дни печали непустой...

Второе "ты" (второе "я") - благоразумнейший родитель. Спасайся, милое дитя, ведь на арене укротитель! Да, это выросший мудрец, кто игры детские оставил, он по рутине первый спец, плюс автор и заложник правил. Он в жизни - важный командир, тебя приведший в лигу взрослых, точней, оживший твой мундир, тобою рулящий без спросу. Но он - важнейший твой кусок, он - ум, он - мощен, он - высок. Да только я напомню всё ж: удел ума - сплошная ложь.

А третий... Ну, подумай сам: когда ты не "родитель" строгий, когда не в роли сорванца... ("Неужто Абс о боге?!") Да, милый, именно о нем, ведь если бы не он, то где же мы б взяли творческий объем, крутясь весь вечер на манеже? Проникнись ересью крутой, отец и сын, и дух святой!

Ничуть на веру не крамолю, коль хочешь, веруй хоть и в Ра, я о поэзии глаголю, вертя узорами ковра, который здесь, в шестой палате мово досужего ума, и я аж бухнулась с кровати, когда поверила сама в то, что сейчас нагородила.

О! See you later, крокодилы!





Перейти к полному тексту поэмы.