Что бы я ни написала - все постмодерн.
Даже если литературно остаться на позициях жесткого реализма, сама моя сущность превратит его в постмодернистическую инсталляцию. Вот и гиперссылка усугубила падение еще не родившегося рассказа в ПМ-бездну...
Поэтому скорее к делу!
Говорят, счастье ходит по свету и заглядывает в окна к самым разным людям. То есть, получается, жителям многоэтажек счастье не улыбается. Чушь натуральная.
Одна из новогодних ночей. Шестилетняя Валя стоит, держась за теплый радиатор батареи отопления, и смотрит вниз, в колодец двора. Там белым-бело и еще падают хлопья, похожие на клоки сладкой ваты, которую продают в парке с каруселями.
Валя прислонила лоб к прохладе тройного стеклопакета и думает о разных невеселых вещах, число которым легион. Самая новая и оттого наиболее печальная - мама не подарила кота. А Валя так ждала, так ждала... Но "что ты, кот в квартире - это плохая идея". Поэтому девочка грустит и смотрит вниз, следя за бесконечным падением снега.
И вот внизу появляется усталый Дед Мороз. Валя видит ссутулившуюся спину, шапку, плечи и следы волочащихся ног. Дед Мороз добредает до скамейки. Днем на ней обычно сидят мамаши-колясочницы, а по вечерам старшие ребята с пивом и семечками.
Дед Мороз с размаху бросает мешок оземь, поднимая снежное облако, и залазит на скамейку с ногами. Садится на спинку. Да-да, так обычно сидят ребята постарше, те самые, с пивом.
Стянув рукавицы, Дедушка достает из-за пазухи сигареты, оставляет одну, прячет пачку и долго ищет зажигалку. Она находится в кармане штанов. Вале стыдновато наблюдать, как главный зимний волшебник задирает шубу и шарится в карманах.
Он закуривает и сидит. Потом достает мобильный телефон и долго смотрит на экран. Экран то потухает, то снова зажигается - Дед Мороз "оживляет" его нажатием кнопки.
Наконец, волшебник мотает головой и прячет трубку в тулуп.
Стягивает шапку. Трет ладонью макушку.
Надо же, у Дедушки темные волосы.
Натянув шапку, волшебник разводит руки в стороны и, словно аквалангист из научно-популярных фильмов, откидывается назад. Теперь он лежит в сугробе, похожий на темно-красный самолет.
Валя понимает, что Морозу плохо.
Она оглядывается на закрытую дверь детской, вслушивается в звуки квартиры.
Мама снова в ванной. Мама очень устала, она едва ли не каждый вечер не менее часа принимает ванну. Выходит отдохнувшей и даже веселой. Правда, Валя видела, как однажды мама после приема ванны прошла на кухню, вынула из кармана халата маленький шприц и ампулку, выкинула их в мусорное ведро.
- Мама, ты болеешь?
- Чуть-чуть, милая. Это лекарство... помогает.
Улыбка. Виноватая? Наверняка маме стыдно, что она не сказала о болезни сразу. Это мелочи.
Итак, мама в ванной. Валя быстро надевает теплые штаны и пальтецо, хватает шапку с разноцветными зверюшками, ключи, и бежит вниз.
Ой, тапочки...
Она останавливается на лестнице, секунду думает, потом машет рукой и бежит дальше, через две ступеньки.
На улице холодно, а в тапки мгновенно набивается снег. Пушистые носки пока греют, и Вале почему-то становится немножко смешно. Она вспоминает про Дедушку и бежит к скамейке.
Он все еще лежит.
- Дедушка, Дедушка! Ты чего? - Валя заскакивает на скамейку, теряя тапок, и смотрит на поверженного волшебника.
- Девочка... Иди-ка ты на хуй! - горестно и зло говорит Мороз, и его тезка внезапно схватывает Валины ножки и ручки.
Девочка раскрывает и закрывает рот. Ей холодно, но оцепенение не дает осознать этого холода. Неужели добрый волшебник может говорить грязными и смердящими словами маминого друга дяди Коли?!
- Но как же так?.. - выдыхает она последние остатки тепла.
- Хуем об верстак. - Дед Мороз плачет пьяной слезой и лезет за пазуху тулупа.
На свет появляется мобильный телефон.
- На тебе подарок и отъебись.
На Валю накатывает нечто, что приходит к ней в минуты крайнего отчаянья. Девочка уже не чувствует мороза, в ее голове будто зажглось маленькое жаркое солнце. Не впервые, но сейчас оно очень яркое.
- А как же ты ей позвонишь, если отдашь телефон мне? - спрашивает устами Вали кто-то внутренний.
- Она... Я... - Дедушка медленно стягивает бороду, мгновенно превращаясь в соседа Витьку, круглые глаза смотрят на девочку, не отрываясь.
- Звони и проси прощения. Скажи, что она все, что у тебя есть. Ведь это правда.
- А...
- Сейчас же. А мне пора.
Валя слазит со скамейки, подбирает тапок и идет домой. Она слышит унылые мысли соседей и стон дома, кряхтение земли под ним и музыку падающего снега. Эта музыка - самое тихое, что звучит в Валиной голове, но странным образом побеждает сейчас темноту людских мыслей и боль дома, усталость земли и старость мебели. Мебель - самое больное звено. После людей, конечно. Столы, шкафы, комодики - все помнит грусть. Почему-то радость сиюминутна и летуча, как снежные хлопья, а грусть, боль и все остальное темное - остаются.
А снег прямо сейчас почти все эти издержки человеческого бытия - искупает. Но Валя не воспринимает суть этого очищения в столь вычурных терминах. Она чувствует внутренне.
Дома - черная дыра маминой боли. Дверь светится ядовито-зеленым, в коридоре оранжевое сопротивление, ванная заперта, и внутри - тьма.
Валя решительно берется за раскаленную ручку, рвет дверь на себя, та распахивается, и тьма бросается в лицо девочки, но та не отводит взора, и черное нечто испуганно сдает назад, бледнеет, выветривается через вентиляцию.
Мама лежит в радужной воде, светясь, словно сусальное золото. Над ней хищно склонилось смоляное бестелесное существо и пьет соки ее души. Кругом ревут трубы отчаянья и гудят барабаны потерь.
Валя размахивается и бьет чудовище заснеженным тапком.
* * *
- А кота мы назовем Барсиком, - сказала мама, вернувшаяся из больницы, где ее отучили вызывать черное чудовище из маленького шприца.
С дядей Колей они больше не встречаются. На свете много дядь значительно лучше.
Валя прижимается к маме, вспоминая, как недавно подошел Витька, сосед из второго подъезда, и сказал спасибо. Его ждала красивая и сильная духом девушка. Меж ними звенели невидимые и неслышимые простому человеку струны любви.
Валя чувствует чистый дом, отдохнувшую землю и посветлевшие мысли людей.
Теперь бы еще не свихнуться со всем этим счастьем на плечах.