1988 год. В планах было поступление в военно-морскую академию, однако, вместо дождливого Ленинграда, я на 4 года оказался в теплых водах Индийского океана.
Это не рассказ о каком-то конкретном событии, а просто небольшие воспоминания о жизни, службе, флоте, товарищах. Возможно, это будет интересно только людям, для которых "жаркие мили 8 эскадры" не пустой звук. Возможно, что площадка для воспоминаний выбрана не совсем удачная. Да и словам должно быть тесно, а мыслям просторно. У меня так пока не получается. И все же, попробуем.
Раннее майское утро в Крыму просто шикарно.
В этом я очередной раз убедился, как только ступил на перрон Севастопольского вокзала. Залитые теплым солнцем улицы, колонны демонстрантов с цветами, уже загорелые девушки в вызывающе коротких платьях - таким запомнился мне день 9 мая 1988 года.
Наш корабль должен был выходить в море в 18 часов, поэтому я около двух часов смотрел морской парад в Севастопольской бухте, потом потихонечку побрел к пирсу, где уже был пришвартован прибывший из Донузлава корабль управления "Баскунчак".
Меня встретил дежурный офицер, узнал о цели моего прибытия и сказал - проходите в каюту No 16.
Шестнадцатая каюта, где мне предстояло провести ближайшие 8 месяцев, располагалась на второй палубе, по левому борту, в центральной части корабля. Спустился на вторую палубу - после яркого солнечного света корабельное освещение - как лучина, против лампы. Глаза немного привыкли, меня догнал рассыльный и вручил ключи от каюты.
Поворот ключа, щелчок выключателя и вот я на месте. Слева от входа умывальник, сразу за ним 2-х этажная кровать за шторкой, посредине, напротив иллюминатора, заваренного металлической решеткой, небольшой стол с двумя металлическими стульями.
По правому борту - огромные металлические во всю переборку сейфы с табличками. Общая площадь - метров пять квадратных. Моя камера одиночка.
Бросил чемодан, присел на скрипнувшую кровать. Задумался. Яркая, цветная и веселая жизнь ТАМ, на берегу, и темень, низкий потолок, решетки на малюсеньком иллюминаторе ТУТ.
Мелькнула мысль: "и чего тебе, козлу, не служилось в Москве?" Мысль была непродуктивной, поэтому сразу ее отбросил.
Чуть подняла настроение разборка чемодана. Плавки, полотенца, шлепанцы, ласты, маска, два волейбольных мяча, толстые лески, крупные крючки, бутылочка водки, коньяка и шампанского. Еще при сборах на это обратила внимание моя Иришка, спросив: - а ты точно на службу, а не на отдых едешь? Так что будем служить отдыхая! Только разложил вещи, в каюту постучали - "разрешите, товарищ капитан 3 ранга?". Это прибыл представляться мой подчиненный - корабельный специалист СПС мичман Ткач. Михаил Иванович - имя, отчество ему подходило - мужичок серьезный, основательный, доброжелательный.
Думаю, сработаемся. Он уже бывал на боевой службе в составе 8-й эскадры, и
я стал его расспрашивать о впечатлениях, трудностях и т.д.
Минут через пять понял, что-то Мишу беспокоит. Оказалось, что его приехали проводить жена и дочка, которые ждут на пирсе.
"Миша! - Жена и дети - это святое, а мы с тобой за 8 месяцев еще наговоримся, беги".
Решил обойти корабль. Спустился в трюм, посмотрел, как проживают корабельные матросы и старшины, прошел по обеим палубам, почитал надписи на каютах. Подавляющее число кают было предназначено для офицеров штаба эскадры и небольшая часть для офицеров и мичманов экипажа корабля. Сходил в кают-компанию, поднялся на верхнюю палубу. На верхней палубе обнаружил отличную площадку, размером с волейбольную, покрытую крепкими толстыми досками - именно на ней и будут происходить в дальнейшем наши волейбольные баталии.
Слева внизу обнаружился сваренный из толстого железа контейнер со стороной на пару метров - со временем это будет отличный бассейн с забортной водой.
Удовлетворенный экскурсией, вернулся в каюту, прилег на минутку, и... провалился в глубокий сон. Разбудили меня хриплые команды громкоговорителя, висевшего над входом в каюту: "корабль к бою и походу приготовить"!
По коридорам раздался дружный топот матросов, занимающих свои места по боевым постам. Поднявшись на верхнюю палубу, увидел военный оркестр, большую группу военморов, женщин и детей, стоящих на пирсе с мокрыми глазами.
Швартовая команда в желтых жилетах уверенно выполнила свою работу и вот вскипает вода где-то внизу, появляются белые буруны и корабль медленно начинает отходить от пирса.
С корабля свободные от вахт и дежурства, а также несколько офицеров эскадры (о чем я узнал через полчасика) через леера машут оставшимся на берегу.
Играет, всё более повышая настроение, и потихоньку уменьшаясь в размерах по мере нашего движения, оркестр.
Красиво. Теплый ветер, смешиваясь с запахами воды, дымком корабля, легкое покачивание на волне отбрасывают с моей души последние волнения и сомнения. Я сделал все правильно.
Я убеждаюсь в этом все больше, спустившись в кают-компанию на вечерний чай, где знакомлюсь с другими флагманскими специалистами эскадры - людьми веселыми, практичными, и уже, успевшими отлично отметить и День Победы и первый день моей первой БОЕВОЙ СЛУЖБЫ. До сего момента все мои училищные морские практики, выходы в море на учения во время командировок - все это можно было уложить в полтора месяца. И разбросаны они были равномерно - пара недель Севастополь, неделька Балтийск, пару раз по четыре дня - Североморск. Были, конечно, еще пребывания на кораблях во время учений на флотах, однако корабли стояли у стенки и использовались нами как гостиницы на время учений.
Еще пару слов о корабле управления. Корабли 596 проекта были переделаны в 1978 году для обеспечения космических программ и выполнения задач поисково-измерительного комплекса. Они оказались наиболее подходящими для размещения штаба эскадры. Фактически это был гражданский корабль военного назначения.
Первый приказ, который я отдал на корабле управления, явно шел в разрез с
требованиями руководящих документов, о чем мне робко пытался сообщить мичман Валера Коваленко, когда я сказал ему: "так, Петрович! Вот эту хрень, и указал на решетку на иллюминаторе в каюте, пока мы идем в зону эскадры и бездельничаем, надо спилить". А когда увидел в его глазах сомнения, добавил - а руководящий документ и центр принятия решений по всем вопросам нашей службы в Индийском океане - это я, флагманский специалист.
И, чтобы он не думал, что я простой самодур, попытался объяснить ему, что единственное закрытое решеткой "окошко" в ряду обычных иллюминаторов, скорее демаскирующий признак, чем надежное средство защиты, а кроме того, у обитателей шестнадцатой каюты должны быть какие-то шансы на спасение в критических ситуациях, когда нет возможности покинуть корабль через палубу.
И вообще, мне бы хотелось смотреть на этот мир не через решетку.
За четыре последующих года я еще не раз удивлю моего помощника "альтернативными" взглядами. Петрович был на удивление толковый и исполнительный товарищ. Уже через час иллюминатор радовал ярким солнцем и синим морем.
Отдавая свой первый приказ, я с улыбкой вспоминал старшего преподавателя специальной кафедры в училище седого капитана 2 ранга (партийная кличка Боб): он говаривал (и видимо был прав) так: "никогда из тебя, старшина, не выйдет НАСТОЯЩЕГО ШИФРОВАЛЬЩИКА" . Происходило это на практических занятиях на четвертом курсе. Мы работали по коду. Я, стартовав вместе со всеми, минут через 15 сдал готовую кодограмму. Весь остальной класс сдал работу минут через двадцать и по объему она была значительно больше. Стали разбираться.
Текст был обычный, флотский, по маневрам лодки работающей в полигоне: подлодке следовать курсом ... градусов, скоростью ... узлов, и текст несколько раз повторялся. Текст такой в коде есть и мне только оставалось набрать вставки - цифирки градусов хода и скорости. Однако в данном, конкретном тексте курс и скорость поменяли местами и было написано: подлодке следовать со скоростью .... узлов, курсом .... градусов. В руководящих документах написано, что текст должен передаваться БЕЗ ИЗМЕНЕНИЙ. Таких величин в коде не было и все стали набирать этот текст по буквам. Соответственно кодограмма у всех получилась в два с лишним раза больше и времени потратили в два раза больше. Преподаватель обвинил меня в нарушении наставления.
Я, по своей природе, прирожденный спорщик, и мне в этом вопросе палец в рот не клади. Поэтому я уверенно воспроизвел монолог, что я сделал все быстро, оперативно и правильно и, получив мою радиограмму, на лодке также быстро ее раскодируют и будут следовать нужными курсами и ходами. А вот если бы это делал какой-то матрос Вася Пупкин, который нихренаськи еще не понимает, так и должен делать, ни на шаг от инструкций не отходя, а я, будущий флагманский специалист, должен иметь голову на плечах, и нас не зря чему-то учат все эти годы. Поэтому текст должен быть передан именно в том виде, который передал я, а еще, должен быть "выдран" офицер оперативного отдела, который не умеет писать тексты, и нужно организовать обучение оперативного отдела.
Кроме того, нормальный спец на лодке, получив набранный по буковкам текст, во-первых, потратит в два раза больше времени, во-вторых, будет считать, и вполне обоснованно, что там, "наверху" все с ума посходили.
Боб, для которого МАЛЕЙШЕЕ отступление от инструкций, было смерти подобно, обозвал меня ДЕМАГОГОМ. Но даже в этой ситуации я оставил последнее слово за собой, сказав, что по-моему демагоги - это те, кто пытаются доказать жене, что мягкий лучше чем, твердый, а я доказываю, что умение принять самостоятельное решение и оперативность это ценные и нужные качества офицера.
Мне не раз еще приходилось впоследствии принимать такие решения в моменты различных аварий на подлодках, когда счет шел на минуты. Году в 1984-85 случилась как-то авария на одной из наших лодок. Авария серьезная, были большие проблемы с утечкой воды из контура реактора. Мы непрерывно выдавали рекомендации специалистов, как правильно "глушить" реактор.
Одновременно все службы по своей линии стали запрашивать положение дел. А на лодке работает всего один специалист, ну еще зам. командира допущен, может чуток помочь. В любом случае, они зашивались "по полной". Поэтому нужно было выделять только самое главное и нужное на тот момент.
Я на период отпуска начальника смены исполнял его обязанности и на свое решение определял важность и последовательность передачи телеграмм. Телеграммы к нам поступают непрерывно. Один из мичманов практически сидит в комнате приема и расписывается в получении.
Вдруг звонок от него - вызывают начальника смены. Захожу. Дежурный адмирал из политуправления принес написанную лично им "телегу" на двух листах, которую требует передать "вне всякой очереди".
Читаю - мобилизовать весь личный состав...сплотиться вокруг зама по политчасти,.... как их деды и отцы в годы войны и прочая высоко-духовная пурга.
Я без всяких экивоков говорю адмиралу, что эту ХЕРНЮ, я передавать не буду, а на его возмущения и угрозы ответил, что он может жаловаться на меня и командиру и кому угодно, и мне абсолютно фиолетово, что меня, с его слов, уже завтра будут песочить на обещанном партийном собрании. А сейчас я ухожу и буду передавать на лодку то, что необходимо для их фактического спасения!
Дело происходило ночью, поутру прибыл начальник отдела, я немедленно доложил ему о ситуации, и показал гору телеграмм на передачу, что на лодке их за три дня не раскодируют. Начальник отдела сразу же доложил Начальнику Главного штаба ВМФ и там утвердили мое решение - передавать только информацию по устранению аварии.
Таких случаев по службе было много - я всегда ОБОЖАЛ принимать решения, и чем сложнее обстановка и меньше времени для принятия решений, тем комфортнее я себя чувствовал.
Я, в нарушение требований, всегда отправлял обработанные мной срочные телеграммы без проверки, под свою личную ответственность.
Так что какая-то решетка на иллюминаторе, спилить и забыть!
Корабль, между тем, оставлял в кильватерном следе милю за милей. Вот уже проскочили первый черноморский пролив Босфор, небольшое Мраморное море, очередной пролив - Дарданеллы и выходим в зону ответственности наших коллег - 5-й эскадры, базирующейся в Средиземном море. Становится теплее.
Через пару дней подходим к Порт-Саиду, входим в узкий Суэцкий канал, видим задранные жерла подбитых танков на берегу - наглядные результаты арабо-израильской войны. На выходе из канала проходим порт одноименного названия и мы оказываемся в Красном море.
Теперь очередная наша цель - эфиопский архипелаг Дахлак и остров Нокра. На этом острове есть огромная шикарная лагуна, спрятанная от морских волн. К ней можно было попасть только пройдя по узкой, извилистой протоке. Когда-то, в стародавние времена на этом выжженном кусочке суши размещался то ли лепрозорий, то ли тюрьма.
От Эфиопии архипелаг отделяет пролив Массауа.
Еще в 1978 году, когда я только пришел в ГШ ВМФ, после очередного переворота в Эфиопии и прихода к власти "про-социалистического" правителя, было подписано соглашение о создании нашей базы в одном из двух действующих портов Эфиопии - п. Массауа, однако, порт на тот момент фактически и не был еще освобожден и шли постоянные перестрелки. Потому облетели на вертолете архипелаг и присмотрели другие, более подходящие места. О полновесной морской базе речь уже не шла. Было принято решение оборудовать хотя бы ПМТО (пункт материально-технического обеспечения) кораблей.
Выбор, в конце концов, пал на один из самых крупных островов
архипелага - остров Нокра. Ничем не примечательный выжженный солнцем
кусок земли, примерно в 120-130 квадратных километров. Только по весне на несколько дней расцветал какой-то яркий кактус, все остальное время - пустыня.
Флоты потихоньку работали, перегнали из Севастополя, сумели протащить протокой и установить плавучий док для ремонта подлодок и кораблей, оборудовали два плавучих причала, пригнали плавмастерскую. БДК (большой десантный корабль) привез несколько танков, которые вкопали в капониры. Буквально через пару лет броню танка можно было отколупывать пальцем - жара и влажность делали свое дело. Однако ПМТО начал действовать, принимал и ремонтировал проходящие корабли и суда.
Именно на Дахлаке и ждало меня первое морское открытие. Оказывается, под водой существует на порядок больше цветов, чем в любом самом красивом месте суши. Я, не знал еще тогда слова дайвинг, но при первом погружении с маской и ластами был просто раздавлен, свалившейся на меня красотой.
Унылый пейзаж наверху, сторицей возмещали малюсенькие разноцветные аквариумные рыбки - естественные обитатели тех мест, яркие неизвестные мне рыбки, рыбы и рыбины, различные звезды, рапаны. На берегу было очень плохо и тяжело - около 45-47 градусов. Тяжело дышать, влажно, одним словом, без привычки трудно. А из воды просто не хотелось вылезать, хотя даже там было жарковато.
На второй день пребывания на Дахлаке меня пригласили в катер на рыбалку. Петрович устроился на корме и, забросив на толстенной леске приличную рыбеху под кило, предложил мне понаблюдать, что получится.
Мы сделали круг по лагуне, ничего, однако, не происходило. Это удивило и Петровича. Он привстал, стал перехватывать леску, однако в следующий момент вдруг взмыл в воздух и улетел за борт. Его голова периодически выныривала из воды и удалялась в противоположном от нас направлении. Наш катер сделал "боевой разворот" и мы понеслись вдогонку.
Петрович леску не выпускал, практически поравнявшись с ним, кинули спасательный круг на тонком шнуре, за который ухватился Петрович, а через какое-то время мы дружно сначала вытаскивали, а потом замеряли огромного каменистого окуня - 182 сантиметра и 84 килограмма.
Петровича не замеряли. Записали с его слов. Однако, как настоящий рыбак он, вероятно, себе он немного прибавил - 164 сантиметра, 65 килограмм.
За четыре года плавания пойманной рыбы большего размера я не видел.
Еще одним прикольным событием на ПМТО было получение флагманскими
специалистами ШИЛА - так на флоте называют спирт, обычно выдаваемый на обслуживание техники, протирание контактов и т.д.
Мне на имеющуюся технику положено было получить около 30 с небольшим литров. Пришел со своим мичманом на склад, читаю документы - необходимо получить 35 литров спирто-ацетоновой смеси. Напомню, средина 1988 года - расцвет борьбы с пьянством, потому вместо спирта всем полагается эта самая СМЕСЬ. А мичман - завскладом уже перекатывает ржавую помятую бочку, на дне которой что-то переливается.
Решил обсудить. Давай так - спирт отдельно, ацетон отдельно. Не положено! Но глаза при этом явно уводит в сторону. Давай 30 мне, пять - тебе - не положено, но глаза начинают поблескивать. Давай 25 - мне, 10 - тебе, но из новой бочки. По-рукам!
В результате волочем на корабль 25 литров ЧИСТОГО СПИРТА ИЗ НОВОЙ БОЧКИ. Как выяснилось впоследствии, я оказался единственным из флажков (так мы называли флагманских специалистов), кто сумел получить чистый спирт. Ни для кого не секрет, что 90% этого спирта уходило на совершенно другие цели.
Вот именно для этих целей и был впоследствии задействован наш флагманский химик. Его профессиональные навыки использовали для того, чтобы попытаться выделить чистый спирт. На операцию пошло много угольных фильтров из противогазов и другой армейско-флотской амуниции. На корабле бродили слегка очумевшие от паров ацетона и спирта матросы, а по всем палубам шел какой-то алкогольный смрад.
Но это будет еще через пару месяцев, а на тот момент мы покинули обожженный Дахлак и взяли курс на Аден