Спесивцев Анатолий Фёдорович : другие произведения.

Азовская альтернатива. Глава 6

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    С небольшими правками.

   6 глава.
  
   Эх, этих альтернативщиков бы, да...
   Азов, 12 июня 7146 года от с.м.
  
  'Эта Февронья для меня слишком уж темпераментна и неутомима, чтоб её! Опять не выспался и не отдохнул, олух царя небесного. Какое к чертям прогрессорство, если глазки сами закрываются, баиньки хотят. Не дай бог, ляпну ещё чего-нибудь невпопад. Надо бы лечь на пару часов, перекемарить, от отдохнувшего будет больше толку'.
  Весёлая вдовушка появилась в жизни попаданца недавно. Стоило ему вычухаться из достававших его болячек, как молодой и уже здоровый организм начал проявлять интерес к сексу. При огромном дефиците представительниц прекрасного пола это могло стать серьёзной проблемой, но не стало. Жили среди казаков весёлые вдовушки самого нестрого поведения и никто их за это не порицал. Вот одна из них и одаривала лаской попаданца. Но и тут не слава богу. Вдовушка оказалась с огромными сексуальными потребностями, Аркадию, когда он её навещал, приходилось, чтоб не ударить в грязь лицом, выкладываться по полной программе, в результате утром он был никакой. А ведь на нём был технический прогресс. Не смешно, но и эта ситуация становилась проблемой. Других легко доступных баб приятной ему наружности вблизи видно не было, а на поиски сексуальных приключений времени не было. Да и чревато это...
  Прогрессорство в прошлом оказывалось всё более тяжёлым и утомительным делом. Не так уж легко вспомнить то, что можно сделать на примитивнейшем местном технологическом уровне. Невозможность сделать самые примитивные, с точки зрения человека двадцать первого века, вещи, порой приводила Аркадия в отчаянье. Не было в этом диком месте ничего. Не случайно оно Диким полем называлось.
  Планы поехать посмотреть, поучаствовать советами во взятии Темрюка, закончились тем же, чем заканчивается большинство планов. Крахом. За день до выезда гребенцы привезли два десятка бурдюков с нефтью. 'Дело - прежде всего!' решил Аркадий и остался в собственном азовском доме, который ему достался с коврами, циновками и тряпками при разделе имущества побеждённых.
  Первым делом он решил сделать заменитель напалма, что-то вроде греческого огня. Несколько вариантов горючих и взрывных веществ из селитры и нефтепродуктов он помнил и без Васюринского. Производить подобные вещества в собственном доме, означало нарываться на крупные неприятности. Ему выделили освободившийся лодочный сарай вне города, где он и сварил из этих, плюс ещё парочка компонентов, своё адское зелье. Дурея от запахов, которые приходилось при этом выдерживать и периодически клюя носом. Совсем немного сварил. Нефти пока было мало, а пропорции зелья предстояло уточнять. Точный состав данной селитры и, светловатой какой-то нефти, был ему неизвестен.
  Сварив 'кашки' как на порцию для голодного ребёнка, он вынес её из сарая, вывалил вонючую и не аппетитную массу на плоский камень и, отойдя, на всякий случай на пару шагов, бросил в неё факел.
  Бабах!!! - шарахнуло звуком от взрыва его по ушам, взрывной волной по лицу, вышибив не по мужски обильные слёзы. Наверное, его, в придачу, ещё и опрокинуло бы на пятую точку. Но, бросая факел, он наклонился вперёд, и взрывом его только выпрямило. Вызвав обильное кровотечение из носа и частичную глухоту на весь день.
  С интересом наблюдавшие за его действиями Васюринский, Срачкороб (куда ж без него?) и десяток казаков, выделенных на сегодня для его охраны, взрывом впечатлились. Ещё бы, такая маленькая вонючая кучка, и такой эффект! Они бросились расспрашивать попаданца, но тот в это время был некоммуникабелен. Лёгкая контузия, глухота, ошарашенность происшествием... в общем, через полчаса его повели домой, не под ручки, но в готовности под них подхватить.
  Позже, отоспавшись и придя в себя, он понял, что из-за недосыпа перепутал рецепты и сварганил нечто вроде аммонала, хорошо, хоть ослабленного. Но, в любом случае, вещество получилось куда более взрывоопасным, чем чёрный порох. Гранаты теперь можно было соорудить несравненно убойнее и лёгче. Благо и чугуна скоро у казаков будет намного больше. Из Запорожья кузнецы прислали весточку, что из найденной по его наводке руды уже получены первые крицы и они много лучше, чем прежние, из болотной руды. Захвативший с помощью поляков Сечь Кононович контроля над запорожскими паланками не добился. Не до того ему было. Даже ранее верные Речи Посполитой полковники и сотники из реестровцев начинали проявлять недовольство действиями карателей. Но без основной части сечевиков их протесты мало кого волновали.
  У Аркадия, после вчерашнего конфуза, было сильнейшее желание отдохнуть. Однако осуществить его не удалось. Спозаранку припёрлась целая толпа атаманов. До них дошли слухи, естественно, сильно преувеличенные, о порохе более сильном, чем обычный, чёрный. Они помнили рассказы попаданца о существовании такого, да ещё бездымного, и жаждали узнать, когда можно будет на него переходить.
  Пришлось Аркадию их разочаровать. Совать такую взрывчатку в ствол ружья, было, сколько он помнил, самоубийством. Пришлось отбросить мечты о неге в постели (без всяких вдовушек!) и впрягаться в повседневную прогрессорскую работу. Он объяснил атаманам их ошибку, но немного утешил перспективами ракетостроения и карманной артиллерии. Учитывая, что слух у него восстановился ещё не полностью, ох и ор стоял в хате...
  Объяснения - объяснениями, но атаманам хотелось, и посмотреть и пощупать. Довелось тащиться в сарай, варить новую порцию, испытывая при этом куда более острые ощущения (вдруг взорвётся?). Видимо заметив его сомнения, к нему подошёл возглавивший разведку и контрразведку Свитка.
  - Тебе здесь рядом находиться обязательно? Оно не может взорваться во время варения?
  Аркадий с сомнением посмотрел на своё варево. - Да, вроде бы, не должно. Хотя, чёрт его знает, я ведь не химик, так, читал кое-что.
  - Кто-нибудь другой, если его научить, варить это сможет?
  - Да кто угодно, если не дурак и будет соблюдать осторожность.
  По взмаху руки Свитки к ним подскочил его джура.
  - Вот, объясни Алексе, он точно не дурак, я таких рядом с собой не держу. А тебе лучше отойти от этого варева. У нас другого такого как ты больше нет, заменить некем.
  - Хорошо, - сразу согласился попаданец, совсем не рвавшийся, в отличии от своего друга Ивана, рисковать головой.
  Дело было нехитрым, он легко объяснил джуре, что и когда нужно делать. От описания подробностей процесса воздержусь по примеру Жюль Верна. Опиши он в 'Таинственном острове', кажется, ПРАВИЛЬНЫЙ способ изготовления нитроглицерина, боюсь, писать сей опус, было бы некому.
  Вопреки известному 'Эффекту присутствия начальства' повторное изготовление взрывчатки дало такой же результат, как и первое. И произвело на атаманов сильное впечатление. Они тут же заспорили, во сколько раз полученная взрывчатка (слово мгновенно вошло в обиход) сильнее пороха. После бурного и нельзя сказать, что конструктивного обсуждения, сошлись во мнении, что не менее чем в десять раз.
  Аркадий тем временем поднапряг мозги и вспомнил, как надо делать горючую смесь. Оказалось, что не случайно перепутал, разница была не так уж и велика. Тут же, по его указаниям, уже трое казаков, двое донских и джура Алекса, сварили ещё одно адское зелье, негасимое водой. Попаданец обозвал его напалмом, хотя к напалму двадцатого века оно имело лишь косвенное отношение. И, к сожалению, на воздухе само не загоралось.
  Пока старшина соображала, где удобней всего ещё можно применить эту новомодную взрывчатку, в сарае дозревал напалм. Аркадий посчитал более эффектным испытывать его не на голом камне, а на пропитанном водой топляке. Полив его, в придачу, когда он разгорелся, водой. Вода на огонь особого воздействия не произвела, а топляк, из которого, все видели, сочилась вода, сгорел, будто высушенный на жарком солнце кусок древесины. Из старшинской кучки даже раздалось:
  - Адское зелье, будто черти оттуда его доставили.
  Объяснять атаманам, какое значение могли иметь снаряды и ракеты, снаряжённые напалмом в морских боях, Аркадию не пришлось. Они немедленно заказали ему... много, потом очень много, потом... об аппетитах вояк, любого века, можно не распространяться. В нынешние времена они широко известны всем.
  Узнав, что нынешний мизерный запас нефти будет израсходован на опыты по производству гранат и ракет, а для производства боеприпасов боевого применения её нужно в сотни раз больше, атаманы приуныли. Но не надолго. Обещали завтра же выслать за Терек большой обоз, а потом ещё один. Учитывая черкесскую опасность, высылать, приходилось не обычные обозы, а, фактически, боевые табора с сотнями воинов. Которых без того очень не хватало. Но атаманы сочли, что оно того стоит.
  Аркадий вместе со Срачкоробом начал эксперименты по производству новых ракет, без усиленных звуковых эффектов, но много больших и несущих в себе либо взрывчатку, либо напалм. Естественно, в боеголовке при испытаниях был мокрый песок, а не сверхдефицитные взрывчатка и напалм. При отсутствии аэродинамики как таковой, зачаточном состоянии многих дисциплин физики, сделать крупные ракеты, летающие не хуже старых, оказалось очень тяжело. Много раз после неудачных стартов Аркадий жалел, что нет возможности выдернуть из какого-нибудь почтенного ВУЗа Украины хорошего физика для помощи. Всё равно они там напрасно штаны просиживают, а в семнадцатом веке, даже от одного физика столько бы пользы было! А ещё не помешали бы химик, металлург, геолог...
  Однако пока наплыва учёных в Дикое поле не наблюдалось, Аркадию приходилось отдуваться за всех их самому. Одному.
  'Типа: Академия наук в одном лице, покруче Ломоносова, Ньютона и Менделеева вместе взятых. Смешно. Но в отсутствии гербовой пишут и на пи-пи-факсе'.
  Между химией и аэродинамикой Аркадий уделял внимание и своему снаряжению. С помощью кузнеца пытался снабдить своё ружьё прицелом и мушкой. Вроде бы несложное дело, примитивнейшие приспособления, но ошибка на волосок делала его бесполезным, даже вредным. Когда точно приделать их удалось, радости-то было... Аркадий, гордившийся в 'прошлом' своим умением неплохо стрелять, наконец-то стал попадать из своего гладкоствольного ружья чаще, чем мазать.
  Попытка приделать шверт на струг с треском провалилась, как и многие предложения Аркадия поначалу. Струг стал тяжелее, медленнее на вёслах, уже не мог плевать на любую мель. Правда, к восторгу испытателей, высокая мачта и два паруса помогли ему быстро разогнаться при попутном ветре. До первого поворота. Низкий, безпалубный кораблик мгновенно черпнул водицы так, что наполнился более чем наполовину. Хорошо, что ему и полное заполнение водой не грозило немедленным путешествием на дно. Толстый вал из тростника окаймлявший его борта, обеспечивал казацким корабликам высочайшую плавучесть и защиту от пуль.
  Однако стало ясно, что шверт и увеличенную парусность необходимо применять на судах новой постройки. Нечто отдалённо сходное предлагал и Ван Ваныч, казак родом из Зеландии, одной из провинций Нидерландов. Подумав немного, Аркадий решил отстраниться временно от судостроения, потому как невозможно успеть везде, а оружие, которое он сможет предложить, кроме него не выдумает никто.
  По всему Дону собирали старое, но не ветхое тряпьё. Аркадий вспомнил о картузном заряжании артиллерии и казаки, обожавшие стрелять как можно быстрее, подхватили эту идею. Но, в отличие от бриттов, они при этом ещё и отличались меткостью. Всем было ясно, сколько заранее отмерянных порций пороха не приготовь, всё равно будет мало.
  С десяток гаковниц из хорошего металла перековали в казнозарядные. Благодаря чему их скорострельность и до того, вероятно, высочайшая в мире, существенно возросла.
  Запорожцы, во избежание краха от одного вражеского налёта, наладили производство металла из новой руды в нескольких местах, обещая уже к осени существенное приращение гаковниц, мортир и пушек небольшого калибра. Производство дальнобойных винтовок, очень популярных среди казаков, пришлось отложить. Практически некому было делать тонкие механизмы.
  Благодаря скорому появлению разрывных и зажигательных ракет, можно было уже планировать атаки на Стамбул, прибрежные города Турции в Чёрном и Мраморном морях. Аркадия при этом сильно напрягало отсутствие приличных карт. А ведь в его голове содержались целые атласы! Благодаря Васюринскому он их легко вспомнил, но их ожидал полнейший облом. Что толку помнить карту, если ты не умеешь рисовать? Промучившись весь вечер, так ничего и не смогли сделать.
  Озарение Аркадию пришло ночью, во сне. В нём он увидел виденное в десятом классе представление в их школе гипнотизёра. Среди прочего, там был номер, когда загипнотизированным школьникам внушалось, что они великие художники, певцы, музыканты. И мастерства у ребят и девчат явно прибавлялось.
  Проснувшись, попаданец первым делом, побежал в соседний дом, принадлежавший теперь Васюринскому. Но того дома не было. Спозаранку умотал в родной курень. Не в силах ждать, когда вернётся, Аркадий пошёл его разыскивать.
  Иван тихо, но явно не мирно, распекал одного из сотников куреня своего имени. Сотник, среднего роста, худощавый, но очень быстрый в движениях Данило Ласка, кивал, разводил руками, всячески выражая готовность загладить какую-то свою вину. Именно он первым из них заметил подходящего Аркадия и откровенно обрадовался.
  'Вот, не напрасно я всё-таки в прошлое перенёсся. Второй уже человек радуется только увидев меня. Не напрасно, можно сказать, живу. Радость людям несу. Заодно с очень полезными изобретениями, пусть и смертоносными. Впрочем, чего это я? Срачкороб искренне радуется каждый раз, когда меня видит'.
  Удивлённый радостным выражением лица распекаемого подчинённого, Иван замолк, и только потом догадался оглянуться. Взгляд, которым он при этом одарил попаданца, к числу радостных не относился. Скорее напоминал о легендах, что характерники в волков умели превращаться.
  - Доброе утро, Иван!
  - И тебе того же. Да не совсем оно доброе. Вот этот... - Васюринский затруднился сразу дать характеристику сотнику, подбирая выражение поточнее. Вид у знаменитого куренного, был нормальным, для человека, выпившего здоровенную бутыль горилки предыдущим вечером. Бодун, он и в семнадцатом веке, бодун.
  - Да ладно тебе. Ну, проштрафился человек, укажи ошибки и заставь сделать правильно. Он, уверяю тебя, будет очень стараться.
  И, обращаясь уже к Ласке, - Ведь будешь стараться?
  Сотник закивал, часто и быстро, всем своим видом выражая готовность трудиться во славу войска запорожского и васюринского куреня, особенно.
  - Вот видишь, он осознал свою ошибку и из кожи вылезет, чтоб её исправить. Пошли быстрее, я, кажется, придумал, как можно решить вчерашнюю трудность.
  - Эх! - явно огорчился вынужденному прекращению воспитательного процесса Васюринский. - Ну, если всё не исправишь...
  Куренной поднёс к носу сотника свой кулак, по сравнению с которым его полковничья булава выглядела мелким украшением.
  - Смотри мне! - и, посмотрев мрачно на Аркадия, - Пошли, расскажешь, что придумал. Одна головная боль от твоих придумок.
  Уже разворачиваясь обратно, попаданец заметил, что внушительный кулак куренного сотника не испугал, взгляд на уходящих характерников у него выглядел хитрым и довольным. Сотниками на Сечи люди, легко пугающиеся, не становились в принципе. Не та среда.
  - Положим, головная боль у тебя от горилки, странно, что ты ею насмерть не отравился. Я вчера поосторожничал и сегодня себя прекрасно чувствую.
  - Глупостей не говори. Как это, горилкой отравиться? Упиться ею, да, можно, но чтоб отравиться... она же не яд, лекарство. И осторожничать казаку не пристало. Хотя, конечно, старшине много пить нельзя, голова у нас работать должна.
  - А сам второй раз за неделю нажрался до свинского состояния. Смотреть стыдно было, плакал как баба. И, запомни, любой яд может быть лекарством, любое лекарство - ядом. Вопрос в пропорции. А ты за вечер всосал убойную норму для быка.
  - Я свою горькую судьбинушку оплакивал. Все друзья-товарищи воюют, ворога бьют, трофеи берут, а здесь сижу, вместе с долбанным (словарный запас Ивана за время общения с Аркадием сильно пополнился, правда, чёрт знает чем) попаданцем.
  - Кончай ныть. Вон, Срачкороб, тоже на войну не попал, а никакого уныния. И по мелочам не пакостит, даже странно.
  Васюринский резко стал. Аркадию, который по инерции сделал шаг, пришлось поворачиваться к нему.
  - А ведь действительно, за последние дни он ни одной проказы не совершил. Значит, что-то особенное задумал. А к нему ведь сейчас твои адские зелья попали. Пошли немедленно, а то он устроит такое, что все как ангелы в небо взлетим. Знаю я этого поганца, он без шалостей жить не может. А про карты потом расскажешь.
  
   Обломы могут и радовать.
   Азов, 13 мая 7146 года от с.м.
  
  Никого они в берлоге Срачкороба не застали. Как и большинство домов в городе, замков она не имела. Воровство и на Дону было большой редкостью, в связи с радикальностью борьбы с ним. Друзья зашли и обнаружили там жуткий бардак. Любовью к порядку и чистоте в месте проживания знаменитый шкодник не отличался, называть его обиталище домом или хатой язык не поворачивался. Логово хищника, такое определение было бы более точным, правда, на медведя Юхим не вытягивал по габаритам. Но и шакалом обзывать такую личность было бы крайне несправедливо
  Посовещавшись, решили, что искать Срачкороба затеявшего что-то - зрящная затея. Вскоре сам обнаружится, дай бог без больших неприятностей. Пошли заниматься делом. Аркадий по пути объяснил Ивану, что он увидел во сне и как это можно использовать. Характерник такой возможностью использования собственных талантов был впечатлён. Усиливать внушением способности других людей, ему и в голову не приходило, что это возможно.
  Да гладко было в планах, но при их выполнении сразу полезли трудности. Долго совещались, что, собственно внушать надо. Первые варианты ничего не дали. Пришлось вносить существенные корректировки. Затем, в который уже раз, вылезло технологическое убожество Дикой степи. В состоянии гипноза Аркадий почему-то стал ставить массу клякс. Если исключалось гусиное перо, то чем рисовать? Фломастеров, шариковых ручек и, даже, графитовых карандашей, тогда не существовало. Надеяться на скорое повторение в металле имевшегося у Аркадия сломанного 'Паркера' не стоило. Не было на Дону человека, способного воспроизвести такую сложную вещь. Попытка рисовать угольком дала тоже негативные результаты.
  Попаданец вспомнил рисунки Дюрера и да Винчи. Стоило послать кого-нибудь в Малороссию, купить у имевшихся там художников средневековый вариант карандаша. А пока рисование карт отложили.
  Как подводные диверсанты казаки того времени не имели конкурентов. Именно атаки из-под воды дали им возможность захватить некоторые турецкие крепости. Способ подводного плавания, показанный Аркадием, на них произвёл сильнейшее впечатление. Плавать много быстрее, чем раньше им понравилось. Попаданец решил дополнительно обрадовать их ластами. Но совместные мучения с джурами Васюринского положительного результата не дали. Кожа оказалась не очень хорошим заменителем резины. Или, возможно, они были плохими мастерами. Джуры обещали поискать мастера по работе с кожей.
  Из-за отсутствия Срачкороба Аркадий вынужден был отложить и работу над ракетами. Стоило подумать, как их вообще делать надо. Поворачивающая назад ракета с напалмовой боеголовкой, тот ещё сюрприз. Но как сделать ракету, которая способна, хотя бы, соблюдать направление движения, это был вопрос вопросов. Он сделал себе заметку, что надо будет поговорить с пороховщиками о производстве особо однородного пороха. Тот, что употребляли для старых ракет, как он мог убедиться, имел зёрна разной величины. Да и плотность его в корпусе сильно колебалась. Вероятно поэтому тоже, ракеты выписывали свои зигзаги. Если вспомнить и о далёком от симметричности корпусе... не стоило тратить деньги и палить порох, пока не удастся решить эти проблемы.
  Владислав Пых, казак из шляхтичей, обучавший его премудростям фехтования, отправился на завоевание Темрюка, поэтому пришлось принимать уроки только у Михайлы Волкулаки (оборотня), бывшего янычара. Воспитанный в фанатичной преданности исламу, как все янычары, он, бог знает по каким причинам, сбежал из Очакова в Сечь и стал яростным врагом бывших своих воспитателей. Как и все янычары, Волкулака хорошо владел ятаганом. Умению защищаться саблей от противника с ятаганом он и обучал Аркадия.
  - Беременная корова! Ты куда саблю потащил?! Задница зачесалась? Даже самый старый, толстый и ленивый янычар успеет десять раз выпустить тебе кишки наружу, пока ты сможешь вернуть её в положение для отбива ятагана.
  Аркадий продышался после весьма болезненного удара затупленным концом ятагана по животу.
  - Между прочим, корова, атакующая с открытыми глазами, намного опаснее быка, который, бросаясь в атаку, глаза закрывает.
  - Да? Значит ты старый больной, обожравшийся бык. Куда саблю опустил, ишак?! Я знаю, что голова у тебя пустая, и ты её не ценишь, невелика потеря, лишиться чего-то настолько ненужного. Но, опуская клинок, ты открываешь для атаки голову.
  И так далее и тому подобное. Не случайно вернувшегося на родину и в лоно православной церкви Михаила, прозвали Вокулакой. Большую часть времени возвращенец был молчуном, но если уж открывал рот, то неслись из него совсем не славословия. Вид у него тоже был... соответствующий, злобно-бешенный. Даже в разбойничьем кубле это бросалось в глаза. Что-то совсем страшное случилось в его жизни, испортив начисто характер. Никакого пиетета он к ученику не питал, при обучении меньше всего думал о безболезненности уроков.
  Аркадий терпел. Ловко действуя ятаганом, Волкулака доходчиво и точно объяснял свои действия и ошибки ученика. Пока не удалось наладить производство капсульных револьверов, надо было осваивать холодное оружие. Главными врагами казаков были татары, янычары и паны. Очень важно было уметь оборониться от одного из них, если он прорвётся к попаданцу вплотную. К тому же, казаки презрительно относились к людям без сабли на поясе, а таскать тяжёлую железяку, не умея ею пользоваться, глупо.
  - Чего разлёгся, будто в бане!? Вставая! Ты о чём думал, когда ногу вперёд выставлял? Ой, забыл, что такой ишак думать не может. Да я мог её не только подбить, а перерубить. Если голова тебе действительно не нужна, то хоть бы ноги поберёг, ходить же не на чем будет!
  Сшибленный на землю подсечкой, Аркадий тяжело поднимался в стойку.
  'И что толку от моих умений в боевых искусствах? Элементарную подсечку пропустил. Сосредоточился на клинках, а про ноги забыл. Но насчёт перерубить мою ногу в тот момент, он загнул. Удар-то я бы отбил. Может быть'.
  Стиль обучения у Волкулаки был вполне зверским, ученика он не жалел. Но что поделаешь, наиболее вероятными врагами в ближайшее время были черкесы и янычары, позже паны. Надо было одновременно учиться фехтовать вообще и осваивать защиты против наиболее вероятных противников. А боль после тренировок... проходит. Всё, что нас не убивает, делает сильнее. Сабля или ятаган врага грозили смертью.
  Понадеявшийся после предыдущей тренировки на свой большой прогресс в деле освоения защиты от ятагана, Аркадий вынужден был признать, что поторопился с выводами и учиться ему ещё предстоит долго.
  Пан Пых был на тренировках куда куртуазнее. Правда поначалу Аркадия задалбывали все эти квинты и терции. Да ещё пересыпаемые словечками и цитатами на полудюжине языков. Пан Владислав был полиглотом. Попаданцу трудно было понять, что же пан от него хочет? Постепенно он выучил самые главные фехтовальные термины, научился не обращать внимания на словесный понос из уст учителя. Но тут Владислав Пых отбыл с многими другими казаками на Темрюк.
  Иван почесал свой опять плохо бритый затылок и объявил, что новых преподавателей европейского фехтования пока искать не стоит.
  - Не стоит привлекать к тебе лишнее внимание, среди фехтовальщиков разные люди встречаются. Или Пых скоро вернётся, или, если не вернётся, тогда можно взять другого учителя.
  Классных фехтовальщиков в запорожском войске было немало. Нескольких европейских школ, с очень хорошей выучкой. В знаменитое на всю Европу пиратское логово слетались, как бабочки на огонь, рисковые люди с многих стран. Зачастую их не останавливала необходимость смены религии.
  
   * * *
  
  Бывают людишки - как говорится, клейма негде ставить. Не-ет, он не из таких, хоть и страшен с виду... Вот прозвище дали - Вовкулака. Матери детишек пугают. А кто без греха? Скажите, люди добрые? Нету таких. Ну, разве младенцы или святые. Да и тем по нынешнему времени уже мало веры.
  Есть на нём грех. Ох, есть. Один, но какой!
  
  Забывай, хлопче. Всё забывай. Нет больше Михайла, есть правоверный Муртаза, 'ени чери', меч ислама. Всё забудь, не было той жизни. Лишь теперь ты живёшь по-настоящему...
  
  Воля Божья? Может, и так. Только не в привычках у Господа подвергать людей таким испытаниям. Не обошлось тут без чертовских козней, ох, не обошлось. Всё один к одному сложилось, словно волчара по своим следам решил вернуться. Но в тот проклятый день жизнь его второй раз дала излучину, словно Днепр за порогами...
  
  ...Ошибаются те, кто думает, будто многолетняя муштра выжигает память 'ени чери' полностью. Нет. Остаются тлеющие угольки под слоем настывшего пепла, только ковырни поглубже.
  Он не лица узнал - голоса. Уж очень на батьковский похожие. Братья. Иван и Павло. Чудом их тогда, двадцать лет назад, татары не поймали, помог подоспевший казачий разъезд. А маленького Михайла забрали в ясырь. Но не ушли братья от судьбы. Через двадцать лет всё же оказались на галере. Кысмет... Какой, к дьяволу, кысмет? Словно пнул кто-то сапогом в старое пепелище, и взметнулись вверх не погасшие за долгие годы искорки, поджигая сухую траву...
  Не стал 'ени чери' Муртаза ни выкупать полузабытых братьев, ни избавлять их от рабской доли, подарив быструю смерть. Просто прошёл мимо. Предоставил судьбе. А ведь мог выручить... Ни словечка, ни весточки затем не получил... Но в душе день за днём разгорался огонь, зажжённый от давней искорки. Как в аду, если не хуже. И не выдержал однажды 'ени чери' Муртаза.
  За побег - смерть. Но жизнь его и так была хуже смерти. Что терять, если и душу-то уже загубил?
  
  Где душа твоя, Михайло? Где жизнь твоя, Вовкулака-оборотень? Ведь мог же и в поганом облике человеком остаться. Так нет же, предпочёл свою жизнь земную в ад превратить. Зачем? Неужто Бог душу вернёт, если прежней вере да под прежним именем послужит?
  Один Боженька то и ведает...
  
   * * *
  
  По пути домой, Аркадий встретил прогуливающуюся под руку с каким-то смутно ему знакомым донским казаком весёлую вдовушку. Она, увидев, что попаданец её заметил, прижалась к кавалеру. Тот же, невысокий, но могучего телосложения, с бочкообразным туловищем, грозно набычился, выражая готовность отстоять своё первенство на внимание ветреной Февроньи. За его надутыми щеками Аркадий легко рассмотрел страх, слухи про попаданца, как легко догадаться, дошли до всех в Азове. Большей частью, страшноватенькие, с крутым мистическим душком. Но, видимо, вдовушка всерьёз присушила сердце казака, если он решил пойти на конфликт с колдуном.
  Аркадий широко улыбнулся, подходя к парочке, громко произнёс: - Совет вам да любовь! - и спокойно проследовал мимо. Успев заметить явное облегчение на лице... Репки, как и не скрываемое разочарование на личике вдовушки. Ей, судя по всему, хотелось увидеть поединок за её благосклонность.
  'О женщины!.. Не случайно мне она показалась дурой. Если не образумится, что маловероятно, плохо кончит. Совсем плохо. А мне половой вопрос предстоит решать заново. Полонянку купить, что ли? Так ей же волю здесь надо давать и жениться, чтоб в постель тащить. Вот вам и простые нравы'.
  Облом с вдовой Аркадия не огорчил, скорее, обрадовал. Тратить большую часть своего времени на удовлетворение распутной бабёнки было жалко. Да как выяснилось, она ещё и опасна для своих кавалеров.
  'Но где в Дикой степи найти умную и красивую женщину? Даже объявление в клуб брачных знакомств не дашь. А девушки здесь выскакивают замуж в возрасте, для меня не интересном, слишком молодыми. И что прикажете делать? Завести стадо овец? Так не тянет на подобный экстрим. Проблема'.
  В полночь Аркадий проснулся от странного басовито-дребезжащего воя, быстро, впрочем, затухшего. Послушав, сонный до невозможности, немного, ничего интересного больше не услышав, он заснул опять. Проспав, таким образом, интереснейшее зрелище.
  Срачкороб, наслушавшись рассказов о страшном воздействии инфразвука на людей, вспомнив рассказ о ночных пугалах из тыкв, решил пугнуть охрану у ворот Азова. Однако и знаменитого шкодника ждал досадный облом. Ему, вместе с медником, не удалось сделать не то, что труб для инфразвука, но и просто приличные басовые. При попытке извлечь из них звук с помощью мехов, они совсем не страшно задребезжали и лопнули. В связи с отсутствием подходящей тыквы, он не пожалел денег на изготовление специального горшка с дырками для имитации огненных рта и глаз. Зажёг в горшке немного напалма, прицепил горшок-голову на здоровенную швабру укрытую подобием плаща и попытался извлечь звуки из трёх труб а-ля органные.
  Блестящий, как он считал, замысел Срачкороба, с треском провалился. Звуки оказались неубедительными, внимание охраны привлекли, но ни капельки не испугали. Гигантская фигура с огромной головой, на которых горели огнём глаза и рот, вызвала естественную казачью реакцию. Её интенсивно обстреляли, мигом разбив горшок и опрокинув сооружение на землю. Да и вообще, пугать казаков нечистой силой - напрасный труд. Почти наверняка среди них найдётся отчаянный молодец, жаждущий чёрта поймать для эксплуатации. Об удачливых казаках, у которых это получилось, ходило множество легенд.
  На следующее утро все хохотали не над жертвами Срачкороба, а над самим шкодником, пойманным стражниками у ворот. Он, с кислой и расстроенной физиономией, пытался оправдаться. Получая, тут же, новые порции остроумия и издёвок.
  Однако если кто думает, что его такой конфуз избавил от дурных привычек, то он сильно заблуждается. Новую каверзу Срачкороб затеял именно тогда, под градом насмешек.
  
   Тем временем...
   Европа и окрестности. Май 1637 года от р.х.
  
  Колесо истории вильнуло и покатило не по намеченной колее, а по неведомой никому целине, в неизвестную сторону.
  В Крыму полыхала полномасштабная гражданская война. Со всеми её 'прелестями'. По всему полуострову клубились облака пыли и дыма. И в выжженной уже жарким летним солнцем степи, и в зелени садов, обработанных полей, ухоженных виноградников (в Крыму выращивали свой, особый, бескосточковый, для изюма, виноград), везде пылали юрты и дома, лилась кровь.
  
   Брат шёл на брата, сыновья восставали против родителей, предавали самые надёжные друзья... Не было в Крыму надёжного места ни для кого. И отсидеться, не встревая в эту мясорубку, шансов там ни у кого не было. Пешков ещё не родился, но его формула 'Кто не с нами, тот против нас', действовала с неумолимостью закона природы.
  Инайет Гирей пытался стать независимым государем. Нельзя сказать, что эта попытка была для Гиреев первой. В 1628 году один из его предшественников пытался избавиться от опеки Стамбула. Для противодействия янычарам, пехоты у крымских татар никогда не было, он привлёк запорожцев во главе со знаменитым гетманом Дорошенко. Но тогда османы разбили восставших и уничтожили пришедших им на помощь запорожцев.
  Сейчас положение было принципиально иным. Султан Мурад прочно засел под Багдадом. Уйти оттуда для него означало признание собственного поражения в длинной, кровавой и важной войне с Персией. Послать на помощь оставшихся верными Османской империи татарам, было почти некого. Великий визирь смог перебросить в Кафу всего около трёх тысяч янычар. Вместе с гарнизонами прибрежных городов Северного Причерноморья удалось наскрести чуть больше шести тысяч пехотинцев. Для войны с непокорными татарами, значительная часть которых сохранила верность повелителю правоверных, этого, вероятно, хватило бы. Однако в Крым, на помощь Инайет Гирею вошли запорожцы во главе с Хмельницким. Кровавая круговерть в Крыму набирала обороты.
  Поначалу Инайет Гирею удалось добиться немалого успеха. Благодаря предательству одного из приближённых Джамбул Гирея, присланного на смену взбунтовавшемуся хану, отряд Джамбула был окружён и вчистую (зачем платить предателю, который уже не будет полезен?) вырезан. Однако, эта победа вскоре осложнила положение самого Инайета. Импульсивный, плохо продумывавший свои шаги крымский хан получил во враги умного, энергичного Исмаил Гирея. Не вступая в генеральное сражение, Исмаил начал больно общипывать отряды верные Инайету. Вскоре появились перебежчики уже из лагеря Инайета. Прибудь в этот момент в Крым недавно подавленные буджаки, Инайета люто ненавидевшие, всё для незадачливого хана могло закончиться уже тогда. Но в Крым вошли запорожцы ведомые Хмельницким. И положение Исмаила быстро ухудшилось, как полководец он со знаменитым гетманом сравниться не мог.
  Буджаки же, после тайного визита какой-то делегации, вдруг атаковали правобережную Малороссию. Там запылали поместья и сёла, потянулись на юг караваны рабов. Да не учли самые ловкие из людоловов, что именно на правобережье было сосредоточено большое польское войско. Гетман Конецпольский намеревался окончательно решить казацкий вопрос. Схизматиков он ненавидел и презирал. И эти недостойные полководца чувства провоцировали его на поступки не просто неразумные, а откровенно глупые. Во всей Малороссии контролируемой поляками лютовали карательные отряды. Хлопов и зачисленных вдруг в них свободных крестьян беспощадно секли, их жён и дочерей насиловали, хозяйства схизматиков грабились. Не то что любое сопротивление панскому произволу, но и малейший намёк на оное были поводами для жесточайших расправ. Коллаборационистская старшина, мечтавшая об уравнении своих прав с панскими, страдала не в меньшей степени, чем остальное православное население. Несколько сотников из реестровцев уже сбежали, с большей частью своих сотен, в земли запорожских вольностей.
   Попытки назначенного из Варшавы гетмана реестровых казаков Кононовича договориться с Конецпольским наталкивались на презрительный отказ гордого аристократа. 'Я с каким-то москалём безродным переговоров вести не буду, никто меня это сделать не заставит'! - отвечал он на указания из Варшавы.
  Нашествие буджакских татар на давно освоенные, закрепощённые панами земли, вынудило Конецпольского изменить свои планы. Также, как и панов, вознамерившихся помогать братьям-католикам в Европе. Свои имения для них были куда ближе и дороже общекатолической солидарности.
  Неожиданно быстрое прибытие в район набегов больших отрядов конницы, в том числе тяжёлой панцирной, стало для буджакских чамбулов крайне неприятным сюрпризом. Никто их о наличии в этом районе войск не предупреждал. Они шли безнаказанно пограбить, а не умирать в боях с превосходящими их по всем показателям врагами. Те, кто сумел быстро сообразить, чем окончится промедление в бегстве, уйти удалось, хоть и сильно пощипанным отрядами венгерской конницы. Однако бросать полон, который не имели возможности добывать больше двух лет из-за войны с ханом Инайетом, решились далеко не все. За что слишком жадные или тугодумы поплатились головами. Шансов отбиться от блестящей польской кавалерии у грабителей не было.
  В сражениях с буджакскими татарами отличились отряды многих панов, коронное войско Конецпольского, но ни сечевых черкас, ни реестровых казаков там замечено не было. Запорожские заставы предупредили о набеге, но, из-за малочисленности отражать его не пытались. И вставать в один строй с гонителями православия даже реестровцы не спешили. Гражданская война, ещё более масштабная, беспощадная и жестокая чем шедшая в Крыму, неотвратимо надвигалась на Малороссию.
  Черкесия занимала в те времена, куда большую территорию, чем сейчас. И населена была густо. По подсчётам века следующего, восемнадцатого, одновременно в поле могли выйти до ста пятидесяти тысяч рыцарей. Да-да, именно рыцарей. Как ещё назвать всадника, в кольчуге и прочем защитном вооружении, сидящего на лошади, защищённой кольчужной бронёй, посвятившего свою жизнь войнам и набегам, живущего по своеобразному рыцарскому кодексу, исключавшему погоню за наживой? По-моему, только рыцарем и никак не иначе. Правда, если кто подумает, что я восторгаюсь этими храбрыми и умелыми воинами, то сильно ошибётся. Потому как основным их занятием было людоловство. Смыслом жизни этих людей было обеспечение рабских рынков Османской империи. Лагерными псами галерной каторги и гаремного рабства они были. И соответствующего отношения заслуживали.
  Но, вне моральных императивов, перед казаками встала огромная проблема. Если бы несколько десятков тысяч черкесов атаковали пришедших на завоевание Темрюка и Тамани казаков, пришельцы были бы обречены. Тяжёлая черкесская конница смела бы их без больших затруднений. На счастье вольных сынов Днепра и Дона, нашествия сразу десятков тысяч можно было не опасаться. Ведь черкесами называли не один какой-то народ, а целую группу родственных по языку народов адыгской группы. Между собой они жили очень недружно. Часто большая часть рабов, поставленных турецким работорговцам, бывала адыгами. Нередко пленники были соплеменниками поработителей. Так что с уважением к таким рыцарям, у меня лично, не складывается.
  Появление в черкесских землях врагов, поначалу взволновало только обитателей именно тех земель, куда они пришли. Жителей крупнейшего из работорговых центров Черкессии, Темрюка и окрестных сёл. Два из пришедших таборов, донской и один из запорожских, начали осадные работы вокруг Темрюка, второй запорожский табор зачищал окрестные сёла. В чём ему охотно поспособствовали имевшиеся черкесские союзники. Расклады внутренних противоречий в Черессии казакам были известны очень хорошо.
  Пока казаки у Темрюка рыли окопы вокруг осаждённого ими города, запорожцы, занявшиеся сельской местностью, активно зачищали сёла. И совсем не так, относительно безобидно, как нынешняя русская армия в Чечне. Заведомо отнесённые к безусловно вражеским (часть из них была мамлюкскими*), они очищались от населения в самом прямом смысле этого слова. Стариков и больных убивали, мужчин гнали на угольные копи, открытые для добычи топлива на Дону, женщин, частично забирали себе, для женитьбы на них, большей частью, отправляли на рабские рынки Кафы. Цены там, из-за почти прекратившихся набегов на Русь, существенно выросли. Черкесские союзники казаков работорговли также не чурались.
  Даже жители разоряемой казаками местности, собрать войско для отпора врагам не сумели. Каждое село отбивалось само. Разве что, на помощь приходило некоторое количество добровольцев из соседнего села, следующего в списке на уничтожение. Если кто посчитает такое поведение глупым и надуманным, то с первым соглашусь, а надуманности здесь нет ни грана. Именно так черкесы вели себя при реальном завоевании их Россией. Кстати, еды на долговременную осаду Темрюка у казаков просто не было, грабёж был жизненно необходимым для продолжения наступления.
  Окружив Темрюк, казаки предложили его жителям почётную сдачу. Однако это предложение было с насмешкой отвергнуто. Считавшие Османскую империю сильнейшим государством в мире и гордившиеся своей службой ему, темрюковцы сдаваться не собирались. За помощью в Стамбул они успели послать, не слишком их превосходивших по численности врагов не боялись. Дошедшим уже до них слухам о взятии казаками Азова, куда лучше укреплённого, чем Темрюк, жители осаждённого города не верили. В их понимании кучка разбойников не могла одолеть могучее войско повелителя правоверных, защищавшее Азов. Учитывая, что в реале, даже в середине XIX века черкесы верили в непобедимость османской армии, в веке XVII такая вера была у них непоколебимой.
  Пока осаждённые вглядывались в морские дали, ожидая оттуда избавления от врагов, казаки не ленились копать зигзагоподобные окопы к стенам, предварительно окопавшись от возможных контратак из города и извне. Решив не мудрствовать лукаво, Татаринов намеревался повторить удачное недавнее взятие крепости Азова и в Темрюке. Со своими поправками к плану штурма, естественно.
  Не прекращавшаяся никогда борьба за власть в Стамбуле вышла на новый виток противостояния между матерью султана и Великим визирем. Пользуясь длительным отсутствием энергичного и решительного Мурада, связанного осадой Багдада, валиде-ханум и Великий визирь пытались опорочить друг друга в глазах повелителя. Победа в этой войне всё более склонялась на сторону прекрасно знавшей все слабости сына матери султана. То, что проигравшему долго плакать не придётся, знали оба боровшихся за власть. Не те были традиции в Высокой Порте, чтоб щадить проигравших.
  В Москве радовались и тревожились. Радовались существенному сокращению набегов и поражениям супостатов, тревожились, как бы это не вышло России боком. Страна никак не могла опомниться от поражения в несчастливой Смоленской войне. В городах было неспокойно, в провинции то и дело вспыхивали бунты. Новая война могла вызвать ужасные катаклизмы, это в окружении Михаила хорошо понимали, зачастую переоценивая силы врагов и недооценивая их собственные проблемы.
  Казацкая старшина, осознав перспективы развития, предалась любимому, после грабежа, делу. Интригам против друг друга и поиску временных союзников для смещения со 'сладких постов' своих противников или недавних союзников. Всерьёз заниматься развитием огромной территории им было, в большинстве случаев, некогда.
  
  * - Черкесские рабы очень высоко ценились в исламском мире. Именно из них, зачастую, формировались гвардейские части для различных правителей. В Египте мамлюки, в основном, черкесского происхождения, сами захватили власть и удерживали её несколько сот лет, рекрутируя себе смену на родине. Часть мамлюков, отслужив какой-то срок и обогатившись, возвращалась в Черкессию и стоила там особые, мамлюксие сёла. Очень богатые и заведомо враждебные не мусульманам.
  
   Обломы forever?
   Азов, июнь 7146 года от с.м.
  
  Проснулся Аркадий в полной боевой готовности. В смысле, как мужчина. Совершенно напрасно, так как представительниц прекрасного пола вблизи не наблюдалось и не предвиделось их появление. После разрыва с Февроньей женщин у него не было, а нужда в тесном общении с какой-нибудь прелестницей была. Всё более насущная.
  'Мало того, что захлёбываюсь в проблемах с внедрением новых технологий, так собственный организм свои трудности преподносит! Связываться с очередной весёлой вдовушкой не охота, судя по всему, в подобный разряд попадали женщины сходного типа. Жениться на полковничьей дочке лет пятнадцати, пусть семнадцати, тоже не тянет. Ничего хорошего из этого не выйдет, и к гадалке не ходи. Возвращаться к юношескому онанизму... как-то не солидно. Человек, вознамерившийся изменить историю и дрочка возле окна на проходящую мимо пышечку... не совместимо это. А организм своего требует и дальше будет только хуже. Как известно, то чем не пользуются, начинает отмирать. Чёрт! Спрашивается, где взять умную, привлекательную женщину такому... сомнительному мужику, как я? Учитывая, что на знакомства с 'честной вдовой', тем более ухаживания за ней, у меня времени нет. Совсем нет. С чёртовыми пороховщиками, не вспоминая уже о Срачкоробе, за день так наобщаешься, что на таскание по улице для знакомств сил нет. А по вечерам ещё и с Васюринским надо разные сведения из моей головы вытягивать. О! Его и спрошу, может, подскажет что'.
  Позавтракав, слава богу, варениками, а не саломатью, Аркадий отправился к местным специалистам по производству пороха. Новая ракета упорно не желала лететь в том направлении, куда её посылали. О конкретной точечной цели и речи не шло, но хотя бы квартал в городе ракета попадать должна была, иначе грош цена, многим задумкам на осень.
  Анисим Гусак (было у него во внешности и повадках что-то от этой птицы), увидев попаданца, скривился. Считавшийся, вероятно заслуженно, лучшим на Дону мастером по производству пороха, он Аркадия явно успел невзлюбить, если не возненавидеть. Всегда порох от Гусака считался лучшим, а тут приходит какой-то неизвестный ранее колдун и начинает критиканствовать. 'Почему ингредиенты пороха не взвешиваются с точностью до грана'? 'Отчего не проверяется каждый раз качество селитры'?
  - Да потому! - отвечал Гусак на эти и подобные вопросы. - И без непрерывных меряний и взвешиваний мой порох получше турецкого и не хуже русского или польского. Я и на глазок могу определить, сколько и чего нужно в порох класть. И никто мне в этом не указ!
  Связывавший свои ракетные проблемы, не в последнюю очередь, с неоднородностью пороха, Аркадий осознал, увидев кислую мину на физиономии Гусака, что ко всему прочему, ему придётся делать ещё и порох. Поняв безнадёжность выяснения отношений с таким товарищем, решил сэкономить время и силы. Развернулся молча и пошёл прочь от мастерской пороховщиков. Размышляя, что надо бы сманить к себе одного из подмастерьев, необходимость ремесленных навыков при производстве любого продукта никто не отменял. Изобретать каждый раз велосипед - удовольствие очень сомнительное.
  Направил же свои стопы попаданец к видневшемуся невдалеке ветряку, первенцу зарождавшейся на Дону промышленности. В сараюшке возле ветряка были установлены первые здесь станки, сверлильный и два токарных. Чего стоило их соорудить, это особая песня, категорически не рекомендуемая к исполнению в присутствии Аркадия и Васюринского.
  Станки, естественно, ветра-то не было, стояли а нарождавшийся пролетариат чесал языки. По уму, надо было ставить водяную мельницу, в местном, плоском мире, надо было для подобного фокуса иметь куда более качественные знания. У Аркадия их не было и, выловленные с помощью Васюринского обрывочные сведения, инженерного образования заменить не могли.
  'Эх, Коваленку бы сюда... - в который раз помечтал Аркадий, весьма впечатлённый достижениями сиды из 'Кембрийского периода' в раннем средневековье. - 'Уж он то быстро наладил бы здесь производство. И тачанок бы наделали, на страх врагам, со скорозарядными картечницами'.
  Отсутствие приличного транспорта сильно напрягало попаданца, а езда на местных телегах и арбах, если они не передвигались с воловьей скоростью, приводила в отчаянье. Ну, плохо переносил его тощий зад тряску на ухабах! Он и без Васюринского вспомнил рисунок верёвочной рессоры, однако, подумав немного, производство такого необходимого ему чуда отложил. И предложения попроще наталкивались у него на мощнейшие преграды, возиться с привередливым в эксплуатации механизмом ему было, откровенно говоря, страшновато. И в лом. Вот и сейчас он перемещался пешком. Залазить на лошадь, чтоб проехать километр-другой ему не хотелось, хотя ноги у него поджили полностью. Воспоминания о ранах мешали восприятию казацкого отношения к верховой езде.
  Посидев, поболтав с полчаса с ребятами, все - сплошь молодёжь, но ветра и начала работы так и не дождавшись, Аркадий пошёл из зародыша промышленности прочь. Очень надеясь, что сооружаемые на реках и ручьях в нескольких местах Дона и Запорожья мастерские будут работать куда стабильней и эффективней.
  На пути в химическую лабораторию, решил отдохнуть. Не смотря на ещё раннее время, почувствовал лёгкую усталость. Туда километр, сюда - парочка, вот и набежало приличный по длине пройденный путь. Сбросил жупан, который нёс накинув на плечо, на землю и уселся на него. Местной привычки таскать целую кучу одёжек в жару не понимал и следовать ей отказывался. При общей вольности нравов, на такое поведение смотрели спокойно.
  Спокойно послушать пение птиц не удалось. Зачесались правый бок и живот. Снял рубаху и, обнаружив на коже несколько красных точек, запаниковал.
  'Неужели опять проклятые вошки? Господи, только не это!'
  Недавно подхватив у кого-то вшей, несколько ночей не мог толком спать. Чесался. Ох и помучился Аркадий, выводя их. Два раза пришлось всю свою одежду вываривать.
  Тщательно исследовав снятую рубаху и распущенные шаровары, снимать их на виду постеснялся, успокоился. Яичек на одежде не было, следовательно, укусили его либо маленькие комары, либо блохи, на людях не поселяющиеся.
  'Воистину, люди, позволяющие собственной жабе влиять на поступки - достойны наказания! Ведь предлагал же Иван купить характерницкое средство от насекомых. Так пожлобился, денег, которые тогда были, пожалел. Показалось, очень уж дорого. А вонять как тухлая селёдка сам не захотел, дешёвое казацкое средство 'изысканному' нюху не подходит. В результате: деньги всё равно пропали, пропиты беспощадно, что, учитывая среду обитания, совсем не удивительно, а насекомые издеваются над колдуном-недоучкой как хотят. Главный вывод: тратить деньги сразу по поступлении, но на дело. От пьянок только голова по утрам раскалывается, и Иван снять боль не может, потому как сам в это время тем же похмельем мается'.
  Подойдя к лаборатории, удивился царившей в ней тишине. Молодёжь ему помогавшая, к молчанию склонна не была, ребята болтали и шутили практически непрерывно. Встревожившись, зашёл в сарайчик, вместилище научной мысли в нарождавшейся державе, обнаружил там трезвого и мрачного Срачкороба. Постоянные работники этого опасного заведения от знаменитого проказника старались держаться подальше и отвечали ему с предельной вежливостью. Какие неприятные случаи происходили с разозлившими его людьми, все были наслышаны. Более чем. Можно сказать, что друг Аркадия уже прочно вошёл в местный фольклор. Нарываться на подобные сюрпризы самим, молодёжи не хотелось.
  Аркадий знал причины меланхолии у вечно весёлого Юхима. Называлась она уязвлённой гордостью. Срачкороб привык, что после его шуточек переживают и расстраиваются другие. Однако следствием его прикола возле сторожевой башни, стали дружные издёвки над ним самим. Его такой поворот дела задел чрезвычайно сильно. Несравненно острее, чем выбитые зубы, сломанные рёбра или тяжелейшие побои. Шуточки, которыми его осыпали стражники из башни, повязавшие Срачкороба, жгли его сердце, требовали немедленной мести. И он эту месть придумал, но... она требовала серьёзного финансирования. В поход на черкесов он не пошёл, а ракеты, новые, по-настоящему боевые, упорно отказывались летать по прямой. Хотя бы, относительно. Следовательно добычи не предвиделось, расходы на недалые ракеты превышали финансовые возможности их производителей, денег за них никто платить не собирался. Кому нужна ракета, летящая мимо цели? Да и нефть, необходимую для производства взрывчатки в боеголовках, могли завезти, разве что, в августе.
  Посоветовавшись, они, все кто принимал участие в работе над новой ракетой, решили, что предложение о раздельной перевозке собственно ракет и их боеголовок, очень правильное. Взорвись такая здоровенная дура в чайке, ох, мало там шансов для казаков уцелеть. Относительно небольшую боеголовку можно было упаковать получше, чтоб предохранить от самопроизвольного взрыва. Беда была в том, что большая ракета летела, куда хотела. А не туда, куда её пускали. И ничего с этим ракетостроители поделать не могли. Между тем, каждый пуск стоил немалых денег, никто дарить порох им не рвался. Военная промышленность она - и в семнадцатом веке затратна. Была у Аркадия мысль построить государственную, в данном случае, общеказачью военную промышленность. Но, поразмышляв, он был вынужден от неё отказаться. Нетрудно было представить, что назначенные ею руководить атаманы будут руководствоваться, прежде всего, своими представлениями о нуждах войска. Уцелеть же Русь Вольная могла только при опережающем развитии вооружений.
  Рассказав о своих мытарствах с пороховщиками и решении производить порох самим, Аркадий получил единодушную поддержку товарищей.
  - Спасибо за понимание и поддержку. С завтрашнего дня и начнём. Дзыга, разузнай, что для производства пороха нужно и где это можно купить, или, лучше, самим сделать. С деньгами у нас сейчас... не густо.
  Понимая, что без внешнего финансирования им со Срачкоробом новых ракет не сделать, пошёл к атаману, Осипу Петрову. Который с ходу предъявил ему претензии по глупым, по его мнению, советам о развитии на Дону земледелия. Выяснилось, что у нескольких недавних казаков, ранее крестьян, попытавшихся заняться вспахиванием земли, ничего не получилось.
  - То есть, как это, не получилось? - крайне удивился Аркадий.
  - Да так! Не смогли они нашу землицу вспахать. Никто. Видно сам Господь против пахоты на Дону.
  - Постой, постой! Как это у них не получилось, когда в моём мире у казаков было позже хорошо развитое землепашество? Что-то здесь не то. А точно они умеют землю пахать?
  - Да у некоторых на руках ещё мозоли от сох не вывелись!
  - Стоп! От сох, говоришь? Откуда родом эти крестьяне?
  - Да какая разница, откуда! Если крестьянин, землепашец, землю уже пахал, значит и здесь пахать уметь должен.
  - Эээ... нет. Ты всё-таки припомни, откуда родом эти казаки-крестьяне.
  Атаман, наконец, придержал своё возмущение, начав понимать, что попаданец совсем не случайно обращает его внимание на происхождение крестьян.
  - Ну... Дмитрий с Вологодчины, Алексей тверской, Рафаил, вроде бы, из-под Ярославля. А в чём дело-то? Почему это важно, откуда крестьяне родом?
  - Тогда всё ясно. Это всё равно, что человек умеющий играть на дудочке вдруг вообразит, что и на лире может. Ни разу её в руках не держав. Выходцы с севера, не поучившись у знающих людей, здесь крестьянствовать и не могут.
  - Постой, погоди. Какие такие дудочка и лира, при чём здесь музыка?
  - Музыка не при чём. Только пахать здесь сохой и на лошадях - невозможно. Нужен плуг с железным ралом*, или как у него это называется, забыл, и запряжка из четырёх волов. Запорожцы вон, на такой самой землю пашут и большие урожаи получают. И, кстати, никакие паны к ним не рвутся, под татарские-то стрелы.
  - Да если бы здесь об ваших гнездюках** наслышаны не были, нам бы ни за что не уговорить бы было казаков на изменение вековечного обычая. В двух дальних станицах на севере чуть было бунт против старшины не начался. Еле-еле смогли их успокоить.
  - Слышал я об этом. Их собственные старшины и затеяли это 'народное возмущение'. Подозреваю, что не в порядке у них отчётность, боятся отвечать перед перевыборами. Надо бы поспособствовать тщательной проверке в нужный срок. Чтоб другим неповадно было.
  - Отчётность, говоришь? А ведь и, правда, сомнительных людишек в этом году там казаки выбрали. Вполне может быть, по-твоему. Проверим. Но почему же никто из запорожцев землю пахать не вызвался?
  - Да с какого бодуна гнездюку ехать на Дон, если здесь за вспахивание земли - смерть и разорение полагаются? Вот к вам с Запорожья и перебирались только те, кто к этому делу интереса не имел.
  Посовещавшись вдвоём, решили, что вполне можно успеть пригласить специалистов-сечевиков на осень, для вспашки полей под озимые.
  Разобравшись с проблемой атамана, Аркадий попытался получить аванс с денег, предназначенных на покупку ракет. Однако его ждал очередной облом. Рисковать собственной головой, выдавая деньги за не сделанную ещё продукцию, атаман отказался категорически. Из-за того самого отчёта, который, каждый год давали ВСЕ выборные, других на Дон и не было, начальники. За растрату полагалась смерть.
  Когда атаман ему это внятно объяснил, Аркадий прекратил бессмысленные уговоры и попрощался. Надо было придумать, как можно обойти это правило. Деньги-то нужны были позарез.
  Но, первым делом, попаданец решил ликвидировать собственноручно сделанное новшество: прицел и мушку на собственном пистоле. Если на мушкете они себя вполне оправдали, позволив ему существенно повысить точность при стрельбе, то на короткоствольном пистоле только мешали быстро извлекать оружие из кобуры. Точная стрельба из этого пистолетного предка оказалась недоступным видом искусства. Вроде музыки для глухого. Оставалось с этим смириться и ускорить разработку более совершенного оружия.
  * - Великоросс по происхождению и, безусловно, изначально русскоязычный, Аркадий вырос, всё-таки, на Украине и поэтому вспомнил украинское слово 'рало', а не русское: 'лемех'.
  ** - Гнездюками на Запорожье называли людей, на свой страх и риск обрабатывавших землю, ежеминутно рискуя угодить под татарский аркан.
  
   Беспокойство.
   Азов, 10 июня 7146 года от с.м.
  
  Почти правильная паутина с сидящим с краю пауком. Именно в такую картину складывались чёрточки, чёрное пятно от раздавленного паука выступало 'пауком', на белёном потолке над ложем Ивана. И, просыпаясь по утрам, он видел именно такую картину. И, пусть, новый его дом, принадлежавший ранее почтенному работорговцу, был просторен и крепко сложен, он не радовал его. Иван чувствовал себя мухой... пусть не мухой, шершнем, попавшим в прочные паучьи тенета. Паутину тоски и безнадёжности, крепко опутавшей его, лишая сил и, даже, надежды.
  Иван понял, что ему уже не заснуть и тяжело, будто старик, встал и поплёлся в отхожее место. На дворе уже светало, небо серело, хотя несколько звёзд ещё с него поглядывали на землю. Вставать в такую рань не было никакого смысла, но бессмысленно валятся в безнадёжных попытках уснуть, ему надоело.
  Никогда в жизни, сколько он себя помнил, ему не приходилось переживать ничего подобного. В какие бы тяжёлые ситуации он за прошедшие годы не попадал, гневить Бога сетованиями на тяготы ему и в голову не приходило.
  'Окружили враги? Значит надо пробиться сквозь их строй. Нечего есть в осаждённом таборе? Так Сам Христос в пустыне обходился без нормальной еды не одну неделю. Воину, лыцарю, такое терпеть тем более пристало. А плакаться и молить Господа об уменьшении испытаний - себя не уважать'.
  Иван обнаружил, что стоит во дворе собственного дома (век бы его не видеть!) тупо уставившись на ворота.
  'Боже ты мой, совсем бараном стал. Скоро, наверное, вместо сала и горилки, сено жрать буду. И постигнет меня вековечная баранья доля, стать чьей-то жертвой'.
  Со времёни прихода молодого, можно сказать, совсем юного, гонористого шляхтича Ивана Васюринского на Сечь, ему угрожала опасность. Она стала постоянной спутницей казака, была с ним всегда.
  В дежурствах и патрулировании степи смерть угрожает каждый миг. Татары старались казацкие патрули и заставы вырезать в первую очередь, чтоб сохранить неожиданность своих набегов. Малейшая невнимательность могла обернуться смертью или рабской долей.
  В быстро ставшем родным курене, который, в последствии, переименовали в его честь. Люди на Сечь прибывали разные, но, большей частью, совсем не мирные и без приверженности к доброте и милосердию. По крайней мере, те, кто там выживал. Любой из них мог взорваться от неосторожного слова, и даже страшное наказание за убийство боевого товарища останавливало не всех.
  В поездках на родную Малороссию лучше было вести себя, как на вражеской территории. Польские паны и их прислужники казаков не любили, стоило ожидать от встречи с католиком или униатом любой, самой неприятной неожиданности. Добиться справедливости в польских судах, нечего было и мечтать. То есть помечтать можно, но всерьёз рассчитывать на какой-то толк от обращения в суд не приходилось.
  Тем более, смерть охотилась за казаками, вышедшими в поход. Безразлично, сухопутный, на панов или татар, или морской, на турок. Военное счастье переменчиво, в любой миг на казацкий отряд или чайку могла обрушиться беда.
  Иван, успевший зайти в дом, полапал собственные лицо и голову.
  'Чертовщина какая-то! Вроде недавно же брился, а зарос как пьяный ежик. Или, уже давно? Бесовские козни! Не помню. Совсем плохой стал, загнусь я от этой тихой жизни, скорее, чем от вражеских пуль и сабель'.
  Привычка к опасности в сочетании с личной храбростью, большой запас сил, физических и духовных, сыграли с Васюринским злую шутку. Став адреналиновым наркоманом, он в крайней степени тяжело переживал спокойный, размеренный образ жизни. Неожиданное, не по собственной воле сделанное изменение жизни, тяжёлым грузом давило на его психику. Опасность ушла из его жизни. Как и возможность возглавлять любимый, переименованный в его, честь, курень. И Иван затосковал.
  На самом деле всё было не так уж плохо. Смертельный риск боя вполне мог прийти к Васюринскому прямо на дом. Стоило соседним государствам осознать, что казаки задумали строить государство, как вражеские армии зашевелились бы на всех границах. И вместо опеки куреня заботится о государстве - достойная замена. Но, пока, Иван пребывал в печали. И, что предосудительно для представителя старшины, пил по чёрному.
  Для успокоения души вытащил всё своё оружие во двор и занялся его обслуживанием. Отполировал клинки двух своих сабель: тяжёлой, почти прямой, употребляемой им для морских походов, польской карабели и сильно изогнутого, лёгкого, булатного персидского шемшира, используемого в конных походах и носимого обычно у пояса. Блеск клинков, их, проверенная им острота, немного подняли его настроение.
  Прервал чистку и помахал, тренируясь, сначала одной карабелью, потом обеими саблями сразу. Крутился в воображаемом бою до появления приятной усталости в плечах. Собственной сноровкой и выносливостью остался недоволен.
  'Этак, встреться мне сейчас какой сильный вражина, порубит он меня на куски и не вспотеет. Если, конечно, я его раньше не пристрелю. Надо бы поболе упражняться и, пожалуй... поменьше пить горилку. Скорости в движениях и точности в ударах не хватает. Только как её, родимую, не пить? Сабли-то мне скоро совсем не нужны будут. Ничего кроме чернильницы, новомодной, Аркашкой предложенной невыливайки, мне носить надобности не будет. Ну... с прочим писарским причандальем. Чтоб ему!..'
  Иван полюбовался холодным блеском карабели и переливами света на узорах шамшура, вложил клинки в ножны и занялся чисткой стволов. Но первым делом, разобрал, почистил и собрал ТТ. При всей неоднозначности отношения к попаданцу, к пистолету из будущего у бывшего куренного, были только любовь и преклонение.
  'Пусть этот чёртов попаданец и жучара, по его собственному выражению, но пистолеты, им притащенные это...прекрасное оружие. Имей такое все казаки, и Стамбул и Варшаву взяли бы мы без серьёзного сопротивления. Особенно, если бы и ружья и пушки тоже скорострельными сделать. Разве что, калибр у пистолета маловат'. - Иван поморщился, вспомнив вчерашний разговор с Аркадием, как раз о неведомых ему самому ранее калибрах. Попаданец так и не понял, что был близок к потере всех передних зубов и приобретению множества ушибов и синяков. В сильно поддатом состоянии он повёл себя в беседе с Иваном, как с выходцем из будущего. Между тем некоторые слова, говорить в лицо 'лыцарю' и атаману нельзя ни в коем случае. По крайней мере, если не хочешь нарваться на крупные, возможно фатальные, неприятности. Легко проглатываемые выходцами из двадцать первого века оскорбления, для сичевика из века семнадцатого повод для сильной обиды. Оскорблять же вооружённого, привычного разрешать все проблемы силой человека - неразумно. Ивана удержала от немедленного выяснения отношений только возникшая ранее между ними дружба и понимание, что Аркадий обижает его не нарочно.
  'Надо будет ещё раз объяснить дураку, что так говорить с атаманом - нарываться на беду. А с калибрами, их единообразием, он, наверное, прав, паршивец. Но какой же я молодец, что смог удержаться от чистки кулаком его зубов!'
  Вечером предыдущего дня, уже при распитии втроём, со Срачкоробом, третьей бутыли, зашёл разговор о величине и весе пули. Аркадий и ранее говорил о необходимости производства единообразного оружия, но под воздействием горилки совсем разошёлся, доказывая надобность в унификации стрелкового и артиллерийского вооружения казаков. Иван и Юхим, собственно, с ним и не спорили, пытались объяснить, что почти всё оружие у казаков трофейное, а турки и поляки, гады, унифицировать свои ружья не собираются. Но попаданец закусил удила и орал, что казаки не понимают по глупости важность единых калибров.
  Иван принялся чистить ствол своего нарезного мушкета, когда послышались знакомые шаги, а потом и стук в калитку.
  Зашедший во двор Аркадий выглядел, если вспомнить вчерашний вечер, на удивление бодро.
  - Слушай, придумал! Наконец, придумал! Представляешь, во сне разгадка приснилась.
  Иван ничего не понял.
  - Постой! Что тебе там приснилось? И чего ты во сне выдумать мог?
  - Способ укладки пороха!
  - Куда?!
  - Да в ракеты! Ну, в новые, большие. Чтоб они ровнее летали. Мне приснилось, почти как Менделееву, что внутри ракеты, надо посредине оставить воздушный канал. Тогда порох ровнее гореть будет.
  - С чего ты это взял?
  Аркадий открыл рот, чтоб прокричать ответ, но остановился в некотором изумлении. Подумав немного, он, уже спокойнее, ответил: - Знаешь, сейчас не скажу точно, но вот не догадываюсь я, не предполагаю, а точно ЗНАЮ, что ракета будет лететь более ровно. Наверное где-то читал и во сне вспомнил. Без источника сведений. Да, в конце концов, какая разница, откуда я это взял? Главное, что я уверен, что это будет работать. Пошли в лабораторию, там у нас ещё остался порох на одно испытание.
  - А кто такой Миндилеев, которого ты упомянул?
  - Менделеев. Великий химик. Кстати, наш, русский. Ему его открытие, обессмертившее его имя, приснилось во сне. Я лучше тебе о нём по дороге расскажу.
  - Ладно, ладно. Погоди, снесу оружие в дом и пойдем.
  
   * * *
  Грешным делом, Иван сильно сомневался, что сон попаданца будет вещим. Привык уже, что приходится потратить много времени, нервов и денег, прежде чем придумки Аркадия воплощаются во что-нибудь дельное. Однако в этот раз, в кои веки, идея сработала сразу. Новая ракета, без боевого заряда, естественно, пролетела две сотни сажен почти по ниточке, отклонившись, в самом конце полёта, всего ничего, на десятка полтора шагов. Что означало возможность стрелять и по вражеским судам. Если и остальные ракеты, снаряженные подобным образом, будут летать не менее точно.
  Днём с Терека пришёл внеочередной караван с нефтью. Привезли её в бурдюках и небольших бочонках совсем немного, но для производства немалого количества боеголовок привезённого хватало. Во время извлечения знаний из головы Аркадия (ох, нелёгкое это дело! А уж мусора-то там... куда больше, чем полезных сведений), Иван невольно и сам стал знатоком взрывного дела. Поэтому, хочешь, не хочешь, а запрягаться в производство боеголовок для новых ракет и ему пришлось. В связи с особой секретностью, к работе над новыми ракетами допускались немногие.
  Аркадий же, раздав всем ценные указания, побежал к атаману и выбил из него, точнее, из войсковой казны по его указу, большой авнс на покупку пороха. Новых, разрушительных и зажигательных ракет войсковая старшина ждала с большим нетерпением.
  Над новыми ракетами и боеголовками к ним работали дотемна. Кое-кто был готов работать и в темноте, при свете лучин, но попаданец такой энтузиазм встретил в штыки. Не терпящим возражения тоном потребовал прекратить работу и хорошо отдохнуть перед завтрашним днём. Все, усталые донельзя, разошлись.
  К стыду своему, Иван спал так крепко, что пропустил интереснейшее действо. Просто не услышал стрельбу у северных, Казацких, ворот Азова. Впрочем, с этого дня башня получила несколько новых имён, среди которых: 'Срачкоробова', 'Вонючая'...
  Выяснилось, что, раздобыв где-то денег, Срачкороб устроил в ней роскошный пир, якобы для примирения со стражниками, изловившими его во время его предыдущей, для него крайне неудачной, проказы. На стражников будто кто-то затмение наслал. Они, сдуру сели и, под продолжающиеся шуточки в адрес проставляющего, хорошенько с ним посидели за обильным, но почти без спиртного, столом. Юхим при этом делал вид, что подколки и подковырки незадачливых, как выяснилось позже, стражников, его не волнуют. Наоборот, он всё время извинялся, что нельзя ставить много горилки или вина, так как ребята на страже стоят. Возможно, стражников подкупило то, что сам Срачкороб пил и ел больше всех.
  Раскланялся он уже затемно, после чего произошло два события. Башню, причём только её, атаковали татары. Всего два десятка, однако покинуть охраняемый объект стражники уже не могли. На штурм татары, впрочем, не шли, обстреливали её издали из луков, орали нехорошие слова в адрес стражников, но под ответные выстрелы подставляться не спешили. Юхим договорился с ними заранее об этом, оплатив, очень дёшево, их фальшивую атаку. Торговые отношения между казаками и татарами смена хозяев в Азове не нарушила.
  Вторым событием, последовавшим почти сразу же за первым, была тяжелейшая медвежья болезнь, настигшая всех участников банкета. Уйти из порученного им для защиты места, стражники не могли, обстрел башни из луков издали продолжался... Прочно оккупировавший место общего пользования в одном из домов Азова Срачкороб, мог считать, что отомщён в полной мере. Переоценившие свою удачу стражники, вся десятка, хлебнули позора от его выходки куда больше, чем он от их старательности.
  Когда следующая смена стражников пришла к башне, войти в неё они не смогли. Из-за жуткой вони, пропитавшей все её помещения. Хотя вещественные следы своего позора стражники успели убрать, с запахом ещё несколько недель поделать ничего не могли. Не спасали от вони ни окуривания, ни разливание в помещениях дорогущих ароматических жидкостей. От башни упорно несло дерьмом. Срачкороб, в который раз, оправдал свою кличку.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"