Спесивцев Анатолий Фёдорович : другие произведения.

Не нужен нам берег турецкий. Глава 10

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.31*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Комменты пожалуйста в общий файл.

10 глава.

Азов, зима 7148 года от с.м.

(зима 1638-1639 годов от Р. Х.)

  
   Как и опасался Аркадий, зима выдалась холодной. Даже московская стужа его времени воспринималась как несравнимо более мягкая. Морозы, такое было впечатление, стояли ниже двадцати градусов по Цельсию, да и за тридцать опускались регулярно. Впрочем, термометра у него не было, и появление оного даже не планировалось. В придачу приморская атмосфера не страдала недостатком влаги, а главное - то и дело задували сильные ветры, выдувавшие из находящихся на улице тепло, а нередко - жизнь. Количество замёрзших увеличивалось каждую неделю, ещё больше людей пропало без вести. Скорее всего, именно аномально сильные холода послужили причиной их исчезновения.
   Из-за этой холодрыги пришлось срочно докупать дорогое зерно для подкормки лошадей. Породистые кобылицы и жеребцы - не супервыносливые татарские коньки, на одном сухом сене им не выжить в такую погоду. Осенью, предвидя подобный поворот событий, приобрёл немалый запас овса и ячменя, но чёртовы копытные поглощали его, будто сговорились разорить. Во избежание падежа уступил выжиге Шапошникову из Черкасского городка одну кабардинскую кобылу, точнее - обменял её на зерно для товарок.
   Рассудив, что время сейчас холодное и голодное, людей, склонных к отъёму непосильным трудом нажитого, вокруг полным-полно, послал к табуну это зерно в сопровождении десятка казаков. Донцы возвращались в свой городок и согласились оказать ему услугу за символическую плату - всё равно в том направлении ехать. В результате они прибыли как раз к попытке угнать лошадей, укрывавшихся в тот момент от сильного ветра в балке. Дюжина налётчиков, наверное, одолела бы табунщиков, в завязавшейся схватке бандиты успели одного убить, а другого ранить, но неожиданное появление сразу десятка головорезов резко изменило ситуацию.
   Пятеро конокрадов, в том числе главарь шайки, тут же лишились жизни, ещё двоих захватили в плен, остальные в панике ускакали прочь. Гнаться за ними никто не стал, опасаясь возможной засады. Пойманные - беженцы из Малой Руси - смогли поведать, что их уговорил пойти на дело Леонтий Жук, предварительно договорившийся с кем-то о сбыте краденых лошадей, а они, бедные и несчастные, ничего плохого никому не хотели и пошли на преступление только из-за нехватки денег на питание.
   Наскоро проведённая пытка результата не дала, видимо, незадачливые грабители действительно не знали, кто их нанял. В связи с отсутствием подходящих деревьев повесили неудачников на оглоблях, по очереди. Закапывать даже не пытались, бросили в степи, предварительно раздев. Волкам тоже что-то есть надо. Доблестным победителям стали наградой кони (захудалые пахотные лошадки из Малой Руси), одежда и оружие грабителей. Москаль-чародей в очередной раз продемонстрировал свои сверхестественные способности - мысленно проник в замыслы грабителей и пресёк расхищение своего добра. За месяц об этом узнала вся степь. И сделала выводы. Больше никто его лошадям не угрожал.
   Сам же Аркадий был чрезвычайно занят попытками ускорения технического прогресса. К сожалению, в основном - в военной и связанных с оружием областях. Что поделаешь, каков спрос, таково и предложение.
   Впрочем, имелось и одно исключение. Ювелир Авигдор Золотаренко был привлечён им для попытки производства часов. Надо сказать, когда почтенный ремесленник увидел его наручные часы в действии, у попаданца появилось опасение, что толстячка прямо тут же хватит инфаркт или инсульт, так он разволновался. Лицо покраснело, дыхание сбилось, рукой схватился за сердце... Напугал пришельца из будущего весьма серьёзно.
   "Чёрт побери, не дай бог, коньки откинет, вот будет мне морока! Остальные ремесленники тогда от меня шарахаться будут, как от прокажённого. И как назло в городе сейчас ни одного характерника. Цирюльника, что ли, позвать? Вроде бы где-то читал, что небольшой пуск крови в таких случаях иногда спасал жизнь".
   К счастью, обошлось без кровопускания, переволновавшийся ювелир быстро отошёл и оказался вменяемым, приятным в общении человеком. После долгих обсуждений решили, что будут делать не точную копию, а упрощённую модель, без секундной стрелки и механизма календаря. Почти также его впечатлил мультитул, который Аркадий дал Авигдору для ускорения работы. С самого начала оба понимали, что о быстром результате можно разве что помечтать.
   Если с Золотаренко у попаданца установились самые хорошие, почти дружеские отношения, то со стекольщиком, точнее, умельцем по шлифовке линз, дело не заладилось с самого начала. Тощий, седой, несмотря на всего лишь сорокалетний возраст, Авраам Резниченко постоянно смотрел волком и норовил сказать гадость. Что для раба, не имеющего статуса полноценного человека, весьма неосмотрительно. Пару раз он нарывался на зуботычины от охраны, но стиля поведения не изменил ни на йоту. Аркадию нужна была от него не столько работа, сколько руководство в обучении нескольких парубков шлифовке линз. Дело кропотливое, но не самое сложное, однако к великому удивлению попаданца шлифовщик пошёл на откровенный саботаж. При опросе учеников выяснилось, что вместо обучения Абрам рассказывает им, какие все русские свиньи. Подавив в себе желание пойти и немедленно набить ... (вынужден опустить антисемитскую мысленную тираду) морду, он решил сначала озаботиться добычей необходимой информации о скандалисте. Что-то было в этом уж очень странное и неправильное.
   Ошарашенный Аркадий пошёл к Авигдору. Тот сидел в выделенной ему комнате дома попаданца и с явным наслаждением рассматривал механизм "Сейко". Давать на вынос часы и мультитул попаданец не решился, работать бывшему ювелиру, а ныне часовщику пришлось у Москаля-чародея. На раба-каторжанина ремесленник не походил ни в малейшей степени. И не только из-за солидного избытка веса и чистой, не самой дешёвой одежды. Вид у него всё время был деловой и совершенно не страдальческий.
   - Слушай, Авигдор, у Абрама Резниченко, не знаешь, с мозгами всё в порядке?
   Золотаренко с видимым сожалением оторвался от рассматривания в лупу часов. Помявшись немного, видимо, соображая, что сказать, а о чём лучше промолчать, он-таки ответил.
   - Понимаешь, Аркадий... эээ... не могу сказать точно. Раньше он был нормальным ремесленником. Вспыльчивым, правда, но голова у него работала неплохо. Очень любил жену и дочек... эээ... вот из-за них сейчас... не знаю. Убили их этим летом. Всю его семью, он в другое местечко отъезжал, потому и уцелел. А он... неправильно себя теперь иногда ведёт. Так что не знаю, может, и не совсем он сейчас в порядке. Очень семью любил, с жены и дочек пылинки был готов сдувать, и хлопы... страшно их убили... не сразу...
   Не первый раз Аркадий встречался с подобными случаями. Ещё в своём времени с одним русским из Чечни приходилось тесно общаться, у него ровно такая же история случилась. Чеченцев бедолага ненавидел люто и людьми не считал. Ненависть будто сжигала его изнутри, прожил недолго, правда, погиб в бою, хорошо. А здесь такие случаи были нормой. Вне зависимости от национальности и вероисповедания.
   "Жестокий век, жестокие сердца". Уж и не упомню, кто сказал, но здешние времена и люди подходят на все сто. Куда ни глянь - резня идёт, разве что в России сейчас затишье. Но надолго ли? И что мне теперь с ним делать?"
   Растерянность Аркадия имела основания. Ремесленники являлись войсковыми пленниками, ему их доверили для эксплуатации на пользу общества, отпустить Абрама, какой бы он ни был несчастный и обиженный судьбой, попаданец не мог. Да и, учитывая реакцию других мастеров - не имел права. Приходилось, стиснув зубы, продолжать дело.
   Волна событий, поднявшаяся из-за его инициативы, уже накрыла сотни тысяч человеческих судеб, одних лишила семьи, других обратила в неволю, третьих выгнав с родных мест, заставила искать лучшую долю. Много народу просто бесследно сгинуло в годину беспощадного лихолетья. Страшная беда пришла в Польшу, на Балканы, в Малую Азию... Из-за вздорожания хлеба очутились на грани смерти от голода бедняки Франции и Англии, ухудшилось и без того катастрофическое положение простого люда в Германии. Он знал об этом, но одно дело знать вообще, это воспринимается как статистика, совсем другое - встретиться с таким злосчастным горемыкой лично, прекрасно понимая, что доля вины за его несчастья лежит и на тебе самом.
   Не был Аркадий человеком, призванным вести за собой народы, спокойно обрекать на смерть огромные массы людей. Да и прогрессорством, честно говоря, занимался с натугой, с помощью Васюринского насилуя свои мозги, расплачиваясь частыми головными болями и депрессией. Но что поделаешь, если никого другого, способного сделать всё лучше, нет?
   - Слушай, Авигдор, а привести его в порядок, как ты думаешь, удастся?
   - И кто из нас знаменитый колдун?
   Аркадий вспомнил несчастную бабу, на свою голову излеченную в прошлом году, и решил больше подобными экспериментами не заниматься. Без того хлопот хватало. В который раз за последние месяцы заныло сердце, в двадцать первом веке его практически не беспокоившее. Однако, зажав себя в кулак, приходилось жить дальше. Спасая одних людей и неся беду другим.
   Взгляд зацепился за положенную ремесленником на стол лупу. Попаданец вспомнил, что ювелиры здесь не столько гранят камни, сколько полируют.
   - Слушай, а ты линзы делать умеешь?
   - Я что, стекольщик?
   - Так камни же ты шлифовал! А они же твёрже стекла.
   - Ха! Если ты на чёрте верхом, как говорят, ездил, значит, на любого жеребца без страха сядешь? - в глазах ювелира промелькнула усмешка. То, что Аркадий был не самым умелым всадником, замечали многие.
   - У жеребцов рогов нет, держаться не за что, - не стал отпираться от поездки на нечистом Москаль-чародей. Более того, слова он сопроводил жестом - как бы взявшись за воображаемые рога перед собой.
   Удивлённый прозвучавшей аргументацией, Авигдор растерянно моргнул. Собеседник говорил с самым серьёзным видом. Учитывая, сколько слухов ходило о хозяине дома, совершенную диковинность вещичек, ему показанных... шутить ремесленнику расхотелось.
   - Эээ... в шлифовке линз есть свои секреты, мне неведомые.
   - Ладно, работай. Найдём выход.
   Собственно, и искать особо не пришлось. Немец из Данцига оказался мастером широкого профиля, умел не только делать стекло, но и изделия из него, в том числе - линзы. Его и запрягли обучать молодёжь за дополнительную плату.
  
   Абрама вместе с несколькими провинившимися рабами приставили к вывозу дерьма из города. Его попытку и там качать права надсмотрщики пресекли быстро и умело, они и не таких обламывали. Судьба непослушного весьма стимулировала остальных мастеров к выполнению возложенных на них заданий. Больше случаев саботажа среди ремесленников не наблюдалось. Вот только интеллигентская сущность попаданца каждый раз, когда ему приходилось встречать на улице сгорбленную, несчастную, но всё равно сверкающую глазами фигуру, чем-то штрыкала в сердце.
   Вывоз "вторичного продукта" одновременно предотвращал возможность вспышки инфекций с наступлением весны и способствовал накоплению "стратегического продукта" для производства селитры. Но в связи со стремительным ростом населения Калуженин уже заговаривал с Аркадием о строительстве канализации - как-то попаданец ему подробно рассказал о важности такого сооружения для любого большого города.
   Если наличие в городе золотарей азовцы воспринимали скорее положительно, чем отрицательно, то широкое распространение каменного угля для отопления вызывало массу нареканий. В примитивных беструбных печах его вообще использовать было невозможно, а местные власти - вместо сочувствия страдальцам приказали срочно переоборудовать печи. Пуск доменной печи позволял начать выпуск помимо военной и гражданской продукции.
   Аркадию удалось добиться полного понимания у старшины о необходимости защиты невеликих лесных угодий Нижнего Дона. Их оскудение и до него замечали. На дрова установили большую цену и жестоко пресекали любые попытки самовольных порубок. Нескольких особо наглых уничтожителей лесов повесили сушиться у ворот в воскресенье, при большом стечении народа с торжественным объявлением причины казни.
   Народ роптал, но... в этой новации оказались заинтересованы старшина и казацкие богачи. Они летом и осенью успели сплавить по реке много леса, теперь имели возможность продавать его втридорога. Им же принадлежали угольные копи. На дрова деньги были у немногих, а продукт добычи каменноугольных карьеров стоил очень дёшево. Какой бы выбор ни сделали обыватели на юге края, плотнела мошна у верхушки. Правда, в безветренную погоду в Азове начало наблюдаться некое лёгкое подобие смога, но за всё приходится платить. За прогресс - в том числе. Естественно, большей частью уголь использовался в специально построенных печах во дворе для приготовления немудрящей бедняцкой пищи или в их же домах - для протопки на ночь. Нашлись ещё осенью умельцы, сумевшие приспособить к топке углём обычные русские печки тех лет. Как ни предупреждали людей, регулярно происходили несчастные случаи, в том числе и со смертельными исходами от отравления угарным газом.
   А в атаманском совете уже подняли вопрос о переносе столицы на черноморское побережье. Там и флот можно приличный содержать, и с дровами таких трудностей не предвиделось. Татаринов уже послал есаула договариваться с одним из местных племён о выкупе Анапской крепости и окружающих её земель, с предоставлением им вдвое-трое большей территории на Таманском полуострове. Так же как возможное место переселения рассматривалась Кафа, по договору с запорожцами переходившая в распоряжение донцов.
   Очередное новшество попаданец попытался внести в процесс переливки османских бронзовых пушек. Металл был там плохого качества, а вот улучшить в данный момент его возможности не было - олово надо закупать и завозить, а марганец из руды в бронзу передать никак не удавалось. Потратив массу времени и нервов, пока махнул на эти попытки рукой. С помощью Васюринского вспомнил, что в ствол переделываемого орудия можно вставить стальной стержень нужного диаметра и проковать пушку, выбивая из неё все внутренние раковины, делая металл более однородным.
   Стального стержня такой величины у него не было, и в ближайшее время его появления не предвиделось - строительство мартена запланировали на будущий год. Ему запорожские кузнецы срочно отлили несколько чугунно-марганцевых заготовок и прислали с санным поездом. Причём марганца там было почти столько же, сколько железа. Присланные серебристо-зеркальные цилиндры смахивали на что угодно, но не на чугун.
   Их намеревались вставлять в жерла пушек и проковывать. Паровой машины здесь не было, для проковки использовали молот на лошадином приводе. Ох и наморочились, пока несложные вроде бы механизмы стали работать так, как надо. Но таки сделали и проковали, предварительно разогрев. К величайшему удивлению всех, попаданца - в числе первых, при извлечении цилиндра его поверхность показалась поначалу чисто чугунной, как говорили здесь - из свиного железа. Без малейшей видимой примеси марганца. Привычного всем серого цвета. Будто какой-то демон во время проковки подменил стержень.
   Заметили это, естественно, не сразу. Как ни странно, первым обратил внимание на изменение цвета простак Мыкола. Пока все возились с перекованной пушкой, он подошёл и, потоптавшись немного в нерешительности, спросил: - Дядьку Москаль, а чому зализо посирило?
   Очумевший от тяжёлой и непривычной работы попаданец не сразу его понял.
   - Какое железо?! Где оно посерело?
   Джура сцапал его за рукав и потащил к стержням. Незадачливый колдун послушно пошёл, ведомый, как осёл на поводке. Цех был далеко не масштабов двадцать первого века, идти далеко не пришлось.
   - Ось! - ткнул пальцем Мыкола. Но Аркадий и сам уже заметил. Стержень, использованный в проковке, резко отличался по цвету от своих собратьев. От него ещё несло жаром, и ни малейших следов зеркального блеска, кроме тонкого ободка на краю, на нём не наблюдалось. По внешнему виду это был стержень из обычного чугуна.
   "Блин горелый! А это что за чудеса с превращением? Может, он серый, пока не остыл?"
   Внимательно осмотрев объект, он понял, что это не так. Часть стержня, не соприкасавшаяся с бронзой, была по-прежнему зеркальной. Присел и царапнул посеревшую поверхность кинжалом. Царапина заблестела. Это означало, что изменения коснулись тончайшего поверхностного слоя, не миллиметров даже - микрон.
   "Ежели что-то откуда-то убывает, то, значит... оно куда-то прибывает. Если марганец исчез отсюда, то он куда-то делся".
   Сразу проверить появление нового элемента в бронзе не удалось, уж очень горяча была переделанная пушка. Охрипший, в нескольких местах слегка подпаленный, дико уставший Аркадий объявил перерыв до завтра для отдыха и осмысления случившегося.
   "Если марганец переходит в медь из сплава с чугуном, делая её марганцевистой или, хрен его знает, как она называется, бронзой, то сам бог нам велел использовать такое его свойство. Можно даже будет за зиму по новой перелить с обивкой молотом уже сделанные из дерьмовой османской бронзы пушки, благо угля для такого процесса у нас хватит, а будет надо - нахватаем ещё рабов, они нам, сколько нужно, столько накопают. Угля в здешней земле много. Вот только как его перегонять, если он переходит только с поверхности?".
   На следующий день он осмотрел ствол новой пушки и, как и ожидал, обнаружил, что его внутренняя поверхность имеет совсем другой цвет, чем внешняя. Порадовало его и то, что затея удалась, раковин в прокованном стволе не было. Это обещало большую прибавку в скорострельности и давало надежду на уменьшение веса орудий. И без того легчайшие в мире, благодаря отсутствию разных художественных излишеств на поверхности ствола и форме в стиле Шуваловских единорогов, можно было спокойно утоньшить. Проковка делала металл заведомо более прочным.
  

Тайны.

Азов, поздняя осень 7148 года от с.м.

(ноябрь 1638 года от Р. Х.)

  
   - ...и, ты был прав, эта А...
   - Стой! Не надо лишний раз вспоминать её имя. Мы с тобой уже об этом говорили. Агент Крыло. Только так и никак иначе. И в мужском роде. Он.
   Петро невольно взял паузу в разговоре. Тяжело всё-таки общаться с человеком, который думает не так, как ты и с детства знакомые тебе люди. Даже более необычно, чем иноземцы. Мыслит чуть ли не потусторонне, словно из другого мира, а не из другого времени. Из-за этого понятные слова вдруг наполнялись необычным, вывернутым каким-то смыслом.
   - Так здесь же никого кроме нас двоих нет! - Свитка выразил своё удивление энергично, но не громко, как бы проникшись настроем собеседника. - Или... ты подозреваешь, что даже в этой светёлке нас могут подслушивать?
   - Здесь - вряд ли. Проверял, двери закрываются плотно, они обиты войлоком, и чтоб нас подслушать из-за них, надо обладать звериным слухом. Да и немного дальше охранник сидит, он бы интересующегося нашим разговором заметил. Стены толстые, окошки закрыты, на втором этаже - к ним тоже не подберёшься. Сверху - крыша, в эту погоду там по доброй воле вряд ли кто сидел бы, да и опять-таки, запретил я туда всем ночью ходить.
   Москаль-чародей говорил спокойным голосом, взгляда не опускал, видно было, что не шутит. Чувствовалась в его голосе даже какая-то... скука, как у учителя, в бог знает какой раз повторяющего очередному школяру прописные истины. До немолодого уже колдуна пока не доходившие.
   - Так зачем же?.. - не выдержал глава разведки.
   - Затем! Всегда помни: "И у стен бывают уши".
   Боясь ляпнуть что-нибудь резкое, Пётр налил себе в чарку мёду, выпил хмельной напиток одним глотком, вытер усы. Совершая эти действия, он вспомнил о случае в доме Калуженина и таинственной смерти подсыла. Спорить и хамить расхотелось, решил выслушать дальнейшие доводы. В знак того, что понял, кивнул.
   - Привыкай, что такую информацию никто лишний услышать не имеет права. Даже самый что ни на есть свой. В идеале, который, к сожалению, недостижим, и мы с тобой такого знать не должны, и Хмель - тоже.
   - Так он же кошевой атаман!
   - Да хоть хрен с бугра! Сейчас кошевого выбрали, не без нашей, кстати, помощи, умного и не склонного к предательству. А бывало, что и совсем неподходящих людей избирали, сам знаешь. Обидится такой, когда скинут, и к врагу сбежит. И конец тогда всей нашей агентурной сети. Посему знать агента должен только связник да куратор в Чигирине. А кошевому достаточно ведать, что разведка в такой-то стране разузнала то-то и то-то. А кто конкретно - великая тайна запорожского или донского войска.
   - А если сбежит кто-то из посвящённых в тайну? - не без ехидства поинтересовался Пётр у разошедшегося Аркадия.
   - Бывает, - пожал плечами он. - Выдаст несколько наших агентов, в самом худшем случае - обрушит разведывательную сеть в одной стране. Потому, как человек, отвечающий за разведку в Молдавии, ничего не знает об агентах в Трансильвании. И наоборот. А если кошевой атаман запомнит всех главных поставщиков информации, да во всех странах... сам понимаешь.
   Пётр понимал. Да только в обоих войсках главный атаман обладал диктаторскими полномочиями, и человека, отказывающегося отвечать на его вопросы, мог отправить на виселицу. Испокон века так было. Было, а теперь нуждалось в коренной переделке. Одной из многих. И все - из-за наглой рожи напротив.
   Аркадий также выпил чарку мёда, вытер рот и свою куцую бородёнку чистой белой тряпицей, которую достал из кармана, и вопросительно уставился на Петра, сбив того с мысли.
   - Вернёмся к текущим, в смысле - нынешним делам?
   Пётр мысленно споткнулся об эту фразу собеседника, потом сообразил и продолжил прерванный им же рассказ.
   - Хм... так... агент Крыло донесла, что Ракоци по-прежнему колеблется в выборе цели весеннего похода.
   - Пётр, прости, не считай это придиркой или моим фокусом, но агент Крыло ДОНЁС. Поверь, это очень важно и может обернуться для нас всех крупными неприятностями. В этих правилах каждая буква кровью оплачена.
   Характерник чуть было не сплюнул.
   - Да-да, вроде бы несущественная мелочь, а из-за неё можно проиграть битву и потерять тысячи воинов. Привыкай сам и приучай других. Молодёжи будет легче перестроиться. Без обид? - продолжил изложение шпионских наук Аркадий.
   Свитка молча кивнул, плеснул на донышко мёду, выпил, вытер усы рукавом свитки и возобновил свой доклад, перебитый замечанием о правильном наименовании подложенной под Ракоци бабёнки.
   - В общем, пока Ракоци и сам не знает, куда его черти понесут. Везде и хочется, и колется. Он и атаки Лупу на волохов опасается, в прошлом году они вместе с Бесарабом смогли отогнать молдавского господаря, а вдруг он опять на юг двинет? Опять-таки земли австрийской Венгрии сильно влекут, его предшественник их почти завоевал, но был вынужден оставить по приказу из Стамбула. Теперь-то на окрики оттуда ему плевать. И поп из Франции воду мутит, деньги большущие за нападение на императора обещает.
   Аркадий привычно полез чесать затылок. В отличие от собеседника, он голову не брил.
   - Деньги - это серьёзный аргумент... очень серьёзный. Не было печали... надо будет срочно разработать операцию по нейтрализации агента Ришелье. Нам Франция сейчас враг в чистом виде. Но, думается, его не только туда тянет?
   - Да и оставшаяся почти без войск османская Венгрия его манит, как сметана кота. В общей замятне кто ему помешает? И на юг Польши он не прочь ещё раз сходить. Сомневается пока. Но войска к походу готовит, припасы копит, воевать точно будет.
   - А Бесараб?
   - Тот тоже войска набирает. Недавно возмущался поступком Ракоци, который сманил к себе на службу отряд немцев, нанятый собственным, Бесараба, волошским посланником. Пойти походом на юг - его мечта. Только он сильно опасается удара в спину от того же Лупу.
   - Да... они там как пауки в банке, друг друга ненавидят больше, чем кого-либо со стороны. А Лупу как?
   - Действительно мечтает захватить Валахию. Только сразу с Валахией и Трансильванией ему не справиться.
   Балканский гадючник появился не в двадцатом и не в девятнадцатом веке. Впрочем, как и кавказский. В связи с географической близостью дела балканские интересовали больше запорожцев и Хмельницкого, кавказские - донцов и Татаринова. Затихшая на зиму война обещала летом взять реванш сразу на нескольких фронтах. Аркадий ещё в первую зиму пребывания здесь наметил с Богданом потенциальных союзников на Балканах. Только вот они друг с другом норовили сцепиться с куда большим энтузиазмом, чем жаждали воевать с османами.
   - Как ты сам думаешь, удастся господарей на осман натравить?
   - Трудно сказать. Уж очень друг дружку боятся и ненавидят.
   - Хмелю удалось их уговорить на приезд в Чигирин?
   - Да и уговаривать особо не пришлось. После спаленного Царьграда и разгрома Польши он сейчас в большом авторитете. Уже и посланник от цесаря приезжал, насчёт вместе воевать против турок и шведов.
   - Шведов?!
   - Да Хмель с ума ещё не сошёл, в их войну влазить. А супротив турок пообещался помочь, если что.
   - Официального посла пришлют?
   - Куда денутся?! Думаю, уже через пару месяцев явится. Сербы приехали недавно, говорят, в Белграде всего несколько сот азапов и пандуков (боснийских стрелков) осталось. Стали даже гонюллиян (добровольцев для службы в гарнизонах, иногда и иноверцев) набирать. Только большой вопрос - в кого они будут стрелять, случись там война.
   Попаданец задумался. Поведение сербов в данном случае было не заведомо антитурецким, а именно неопределённым. Историей Аркадий интересовался и знал, что они предпочитали Османскую империю Австрийской. В войске Баязета сербы дрались против армии Тимура не менее стойко, чем янычары. Но последний год мог здорово изменить умонастроения в том регионе. Огромные военные налоги для большинства стали непосильным бременем и ростовщикам, их откупившим, приходилось собирать только в сопровождении немалых военных отрядов, и то не всегда успешно. Чем дальше, тем чаще гайдуков оказывалось больше, и бились они всё умелее и злее.
   - В Болгарии, наверное, ещё хуже обстоят для турок дела?
   - Да, конечно. Татары походя здорово Болгарию и Македонию разорили.
   - Беглецы не преувеличивают? Вроде шли они там мирно, на чамбулы не разбивались, сёл не палили.
   - Хм... правда, не разбивались и не палили. Похватали, конечно, некоторое число зазевавшихся девчат, молодух и мальчишек, угнали сколько-то скота... но с бережением шли, не как по вражьей земле, сами турки куда больше шкоды там творят. По-божески татары прошли те земли. Только болгарам от этого не легче. Многим предстоит от такого бережения мучительнее умереть.
   - Стада?
   - Ты на такой исход и рассчитывал? А я-то тогда удивлялся, чего наш Москаль-чародей за ворогов заступается?
   - Рассчитывал я, точнее, надеялся, на всеобщее восстание против турок. А выступал за татар прежде всего потому, что не люблю лишнюю кровь лить. Зачем людей резать, если можно попросить уйти? Главное - предъявить достаточные аргументы.
   - Да... шли они без жесточи, только скоту, бесчисленным стадам, каждый день есть-пить надо. Поля и луга вытоптали да потравили, сады попортили... а насчёт восстания ты... уж очень размечтался. Что те же селяне против орды сделать могли? И в городах там стен нет, турки заставили срыть. Какие там бунты...
   - Ещё не вечер.
   - Что?!
   - Я в том смысле, что немного времени прошло, погоди, может, и будет восстание.
   На сей раз ненадолго задумался Свитка.
   - Знаешь, а может, и будет. Сейчас там турки только в крупных городах и уцелели. Да в местах, где их султаны селили племенами. Голод страшный, говорят, до людоедства доходит, гайдуки не только в горах и лесах, почитай везде ходят, всех, кто за османов - режут. Был бы там человек наподобие нашего Хмеля... Много и в разорённую поборами Сербию набежало. Того и гляди полыхнёт и там. Император почуял лёгкую добычу, если на него Ракоци не набросится, не удержится, пойдёт на Белград и Буду.
   - Вот последнее крайне нежелательно. Хорошо бы уговорить их пока в Венгрию не лезть, иначе Ракоци от войны с австрияками ничто не удержит.
   - Как ты его удержишь?! Он же император!
   - Император тоже человек. И не всегда умный. Н-да... а ведь надо срочно к нему посольство слать.
   - От войска Запорожского?
   - Эээ... пожалуй, Хмель в таких делах сам лучше разбирается. Не сомневаюсь, что сообразит, я б, на его месте... от себя, как гетман послал, чтоб не отчитываться подробно перед кругом.
   - Чего просить?
   - Ничего! Упаси господи чего-то просить! Только предлагать поделить!
   - Чужие земли? - улыбнувшись в густые усы после короткой заминки, спросил главный разведчик.
   - Разумеется. И предупредить, что при малейшем движении в Османскую Венгрию у него появится сразу куча сильных врагов с армиями более многочисленными, чем те, с которыми он уже воюет.
   - Предлагаешь угрожать? - в удивлении поднял брови Пётр.
   - Нет-нет! Просто предупредить, что тогда Трансильвания сразу же, а османы чуть позже, пойдут на него войной, и не факт, что австрийцам удастся удержать Вену в этот раз. А если Ракоци будет его союзником, то и мы империи сможем помочь большим войском.
   - Предлагаешь отправить туда запорожцев?
   - Обещать - не значит жениться. Хотя, вполне возможно, и придётся помочь. Чем больше врагов одновременно будет у турок, тем легче будет нам.
   - Вот с этим никто спорить не будет!
   - Теперь срочно надо найти подход к одному из советчиков Ракоци, чьё мнение для него не пустой звук. Есть у него такие?
   - Есть, он не напыщенный дурак, к советам умных людей прислушивается.
   - Вот к такому человеку надо найти подход. Узнать всё о его привычках, недостатках и пороках, мечтах. Да... быстро такое не сделаешь, обойдётся это недёшево, но составьте на двух-трёх трансильванских влиятельных вельмож такие списки. Авось удастся кого-то на крючок поймать. Не обязательно даже, чтоб нам сведения присылал. Важнее, что б советовал господарю то, что нам нужно. В моё время таких людей называли агентами влияния.
   - И правда, - потеребил ус Свитка, - недёшево это выйдет... неужто обязательно такие деньжищи на ветер выбрасывать?
   - Не выбрасывать на ветер, а вкладывать в выгодное дело! - покачал головой Аркадий. - Для нас очень важно знать, что творится в самых верхах такого важного соседа, как Трансильвания. Надеюсь, союзника, хотя, сам знаешь, по-всякому жизнь обернуться может. Если делать всё с умом, сторицей те деньги вернутся.
   Пётр ещё плеснул себе на донышко хмельного напитка, выпил, не спеша съел дольку тыквы в меду.
   - Если Богдан даст добро - сделаем!
   - А теперь ещё срочнее и важнее. Надо подкупить слугу того самого французского попа.
   Характерник молча, вопросительно посмотрел в глаза собеседника, как бы приглашая его развить мысль.
   - Миллион ливров - большие деньги и неубиваемый аргумент. Если вы не готовы выложить два миллиона. Правильно?
   - Почему? Пушки повесомее будут.
   - Вообще-то да, но если хочешь заключить с человеком союз, угрожать ему... - развёл руками Аркадий.
   - Хм... такого союзника и правда лучше сразу во враги записывать.
   - Ну а платить больше, чем Франция, мы не можем, через год от стамбульской добычи ничего не останется. Значит, надо перехватить тот миллион по пути, в Польше, кроме как через неё такие деньги в Трансильванию никак не довезти.
   Давая собеседнику передых, Аркадий хотел плеснуть себе ещё мёду, но в последний момент передумал и налил сбитня. Мёд хоть не очень крепок, но коварен, а говорить предстояло о важных делах и долго.
   - Слуга подскажет - когда повезут деньги, а мы их перехватим? - предположил Пётр. - А не обидится Ракоци на хищение его денег?
   - Обидится и сильно! - улыбнулся Аркадий. - Только причём здесь мы? - опять развёл он руками. - Караван с деньгами перехватят поляки, пусть и в Париже на них обижаются, авось денег давать нашим врагам не будут. И Трансильвания на них лишний раз нападёт.
   - А ведь может получится... ох и ядовитая ты тварь, Аркадий. Такие пакости измысливаешь... - помотал головой характерник.
   - Честно говоря, не выдумываю, а приспосабливаю к нашим делам вычитанное.
   - Господи ты, Боже мой! Да как же такое можно пропечатывать?!
   - Ха! Разве это пакости... ладно, о книгах как-то в другой раз поговорим. Что у нас в Молдавии?
   - Да обложен Лупу, как медведь в берлоге, и так же, как косолапый, об этом не знает. Добре ты придумал - хорошенько бумаги покойного митрополита изучить. Тесные у него связи там были, тайные от господаря. Если Лупу про такое узнает, боярам тем головы не сносить, сразу согласились служить, и платить им ничего не надо!
   - Вот платить как раз, если заработает, надо обязательно. Не обязательно деньгами. Но об этом тоже позже. А в Валахии?
   - Вот там пока таких подходов к Бесарабу нет. Но будем искать.
   - Тьфу ты чёрт! О Черногории забыл. Неужели и там тишина?
   - Какая там тишина! Большими отрядами спускаются с гор и режут по окрестностям мусульман, всех подчистую изничтожают, от мала до велика, никого не щадят. Даже девок молодых убивают! - в голосе сечевика слышалось нескрываемое порицание. Действительно, девок-то всегда можно продать, зачем зря переводить хороший товар? К Богдану прислали послов, предупредили, что будут проситься под руку дожа. Сильно жалели, что мы слишком далеко.
   Два колдуна ещё долго сидели, обговаривая дела тайные. Много чего им надо было обсудить, обговорить. Про все соседние страны перемолвили, и о казацких землях не забыли.
  

Прогресс на марше.

Азов, студень 7148 года от с.м.

(декабрь 1638 года от Р. Х.)

  
   День начался премерзким образом. Только успел Аркадий позавтракать и начал прикидывать, какое дело за каким сегодня будет делать, как в дверь раздался осторожный стук.
   - Войди! - откликнулся он, зная, что это дежурный джура Боря.
   Черкес проскользнул в комнату, плотно прикрыл за собой дверь и, подойдя вплотную к шефу, доложил: - К вам жиды просятся.
   - Какие? - никаких встреч с ремесленниками он в начале дня не планировал.
   - Золотаренко, Циммерман, Ковалевский. Разряжены как петухи, видно, по важному делу явились.
   Все трое вышеперечисленных были настоящими знатоками своего дела, без дураков помогали Аркадию, обучали себе смену, в общем, относились к золотому фонду мастеров. Он не без оснований надеялся, что Золотаренко и Ковалевский останутся здесь даже после окончания срока отработки за право выехать. Авигдор так уже вызвал к себе письмом обоих сыновей, также ювелиров.
   Заинтригованный и немного встревоженный попаданец погладил свою бородёнку, однако, в отличие от Хоттабыча, никаких проблем этим не разрешил.
   - Зови!
   Боря так же бесшумно выскользнул, уже по походке было видно воина, а вместо него в комнату зашла делегация евреев-ремесленников. Все трое её членов, Авигдор Золотаренко, Давид Циммерман, Ицхак Ковалевский, действительно вынарядились в праздничные камзолы и плащи и смотрелись франтами. После вежливого взаимного приветствия Аркадий пригласил нежданных гостей присаживаться, но они отказались. Вперёд выкатился колобкообразный ювелир, наиболее хорошо знавший хозяина. Распознать его настроение и эмоции нечего было и пытаться, попаданец и не пробовал. Молча выжидал.
   - Ты ведь знаешь, как мы тебя уважаем, почтенный Москаль-чародей? - вопросом начал беседу Авигдор.
   Характерник (его даже атаманы колдуном считали) улыбнулся и кивнул. В отношении уважения... были у него некоторые сомнения, но озвучивать их было не место и не время. Не понимая причины визита, он решил быть поосторожней, не без основания сомневаясь в своей способности переторговать пришедших. В том, что они явились чего-то выпрашивать или выторговывать, он не сомневался ни секунды.
   - У тебя ведь нет к нам претензий? Мы ведь честно выполняем свои обязательства?
   - Хорошо работаете, - вынужденно согласился Аркадий.
   - Мы не создаём тебе трудностей или неприятностей?
   - После досадного случая с Абрамом, - на всякий случай вспомнил попаданец, - повода применять наказания у меня не было.
   - Бедолага совсем свихнулся от горя. Но мы-то тебе честно отрабатывали?
   Хозяин опять молча кивнул. Такое длинное вступление наверняка предшествовало чему-то важному и вряд ли приятному для него.
   - Тебе ведь важно, чтобы мы после работы могли хорошо отдохнуть и, занимаясь своим делом, отдавать ему все силы, что даровал нам Господь?
   - Хватит ходить вкруг да около! Говори, зачем пришли!
   - Мы пришли с нижайшей просьбой.
   - Какой?
   - Мы привыкли жить...
   - Авигдор! Не зли меня! Говори чего надо.
   - Просим не поселять нежидов* в нашем гетто. Мы привыкли среди своих жить. Они же собираются свиней разводить! Разве...
   Но закончить речь ювелиру Аркадий не дал. Он понял, что привело почтенных мастеров к нему, однако удовлетворять их просьбу не собирался.
   - Ну вы, ребята, и наглецы... слов нет. Да кто вам сказал, что мы позволим заводить здесь гетто?! Свои порядки будете заводить у себя в Израиле, небось, слышали, что туда многие жиды переселились? А здесь казацкая земля, и никаких гетто мы никому строить не позволим!
   - Но татары... - попытался возразить Золотаренко.
   - И их из отдельных деревень потом расселим! - пообещал Аркадий, сам не веря в разумность и возможность такого действа. Но уж разделять город на национальные кварталы было просто опасно. Именно в таких местах компактного проживания представителей одного народа и заводятся мафиозные группировки. Да и неудобно было бы ему самому заботиться о мастерах других национальностей. Пока нельзя сказать, что густым потоком, скорее - тонкой струйкой, они уже прибывали из разорённой войной Европы. Немцы, чехи, венгры... из Османской империи бежали болгары, греки, сербы...
   "Дьявольщина! Греческий квартал здесь уже есть, ещё с турецких времён остался. Надо будет поговорить с Калуженином. Наверное, и черкесы, и беглецы с Балкан уже пытаются сбиться в кучки. А позволять это им нельзя. Но эти-то наглецы какие! Ведь на рабском положении находятся, а пришли права качать!"
   Конечно, умные люди не качали права, а весьма вежливо и осторожно просили. Но мог же попаданец поосновательнее оправдаться перед собственной совестью? В общем, в этот раз стороны расстались взаимно неудовлетворённые прошедшими переговорами. Появилось у Аркадия желание послать их подальше, с детализацией маршрута... однако все трое делегатов весьма активно с ним сотрудничали, и обижать пришедших было, прежде всего, не в его интересах. Ну, привыкли люди жить среди своих - тогда все так жили.
   "Ничего, привыкли видеть вокруг только евреев? Поживут среди людей других национальностей, обвыкнутся, авось даже и подружатся и с неевреями. Вон, в СССР, пока жили все вперемешку, и национальной розни в городах было немного, а как только позволили приезжим качать права, тут проблемы, как из дырявого мешка, посыпались. Нам таких неприятностей не надо!"
   Покрутив в голове предложения для совета атаманов о недопущении образования национальных районов в казацких городах, он сам засомневался в осуществимости подобной программы. Указаний, где им можно жить, а где нет, вольнолюбивые донцы или запорожцы не потерпят. И атаманы по такому вопросу свой до зубов вооружённый электорат злить не захотят.
   "Вот и получается, что единственной обиженной группой населения будут мои подопечные. И назад уже не сдашь, тогда мигом на шею заберутся и ноги свесят, ещё и благодарить заставят, что шпоры не напялили. Н-да... но, с другой стороны, мне самому для работы удобнее, чтоб жили все мои подопечные невдалеке. И кто я после этого?"
   Посомневавшись и покомплексовав, пошёл в комнатёнку, выделенную для работы с часами. Авигдор, уже переодетый в рабочую одежду, сидел на своём месте и вымеривал что-то в механизме. Аркадий решил сделать вид, что ничего такого этакого не произошло, сел на соседнюю табуретку. Мягкая мебель была пока, скорее, в мечтах, чем в проекте.
   "Пока появятся подходящие пружины для мебели, всю задницу об проклятые лавки сотру! Или геморрой себе насижу. Ох, тяжела ты участь попаданцева..."
   Ювелир выглядел огорчённым (хотя Аркадий не сомневался, что легко мог смотреться весёлым и бодрым), но вновь поднимать тему недопущения поселения неевреев рядом с евреями не стал. Сосредоточенно работал. Молча.
   - Как думаешь, сможем через несколько лет что-то подобное сделать? - нарушил безмолвие Аркадий.
   Авигдор осторожно отложил вынутый из корпуса механизм часов и лупу, в которую его рассматривал. Сжав губы в ниточку, посмотрел на часы уже без усиления зрения оптикой и тяжело вздохнул.
   - Это только Создателю ведомо. Ясно, что таких маленьких и сложных нам и через десять лет не сделать. Детали-то в них из стали?
   - Думаю, да, из стали, причём неплохой, иначе слишком быстро начали бы врать.
   - А пружина совсем уж из особой стали? Я за свою жизнь ничего подобного не видел.
   - Насчёт очень уж особой... не знаю, но что из другой, пружинной - точно. Так в колесцовых замках тоже ведь пружинная сталь применяется!
   Собеседник посмотрел на попаданца как на идиота. Тому даже неудобно стало, будто на торжественном мероприятии громко воздух испортил.
   - Эх, молодость, молодость... да между ними разница, как между деревенской халупой и хоральной синагогой!
   - Да работаем мы над получением похожей стали! Сам ведь знаешь! И кое-что уже начало получаться, хотя, конечно...
   - Вот-вот, конечно, для колесцовых замков то, что вы сотворили, хорошо пойдёт. Ты только присмотри, чтоб ребята не увлеклись. Эти новые ваши пружины с руками казаки отрывают, и на продажу в Москву она хорошо пойдёт, а то ведь работу над такой пружиной забросить могут.
   - Не забросят. Сейчас уже сталь для неё плавят в тиглях только подмастерья. И пружины мастерят тоже подмастерья и ученики, правда, другие. Небольшой дополнительный доход нам всем не помешает.
   - Насколько я знаю Ицхака, доход у вас будет не такой уж небольшой. Скорее совсем немаленький.
   - Твои слова да богу б в уши. А мастера под моим присмотром работают над получением более упругой и гибкой стали. А как с механизмом, уверен, что разобрался?
   - Да, конечно, таки разобрался. Да мне в жизни приходилось видеть механизмы и посложнее. Правда, размеры у них были совсем другие.
   - Башенные часы? - улыбнулся Аркадий.
   - Да, таки они. А здесь ведь некоторые детали меньше макового зерна! Не понимаю, как человеческими руками такое сделать и собрать можно?!!
   - Можно, можно. Хотя эти часы действительно изготавливались и собирались не человеческими руками... - пробормотал себе под нос Аркадий, раздумывая о возможности сооружения в этой комнатке маленького токарного станка на ножном приводе и рассматривая при этом механизм "Омеги". Вроде бы он должен был вписаться. Подняв голову, незадачливый колдун обнаружил собеседника сильно побледневшим и хватающим воздух, как рыба на берегу. - Что с тобой, тебе плохо? Аптекаря позвать?
   - К... к... как, нечеловеческими руками? - выдавил, наконец, явно сильно перепугавшийся ювелир. - А... к... какими?
   "Вот уж точно - чёрт за язык дёрнул! А у человека и так со здоровьем не всё в порядке. Однако придётся выкручиваться".
   - Да никакими. Не руками они сделаны и собраны, а ещё более сложными механизмами.
   Быстрый и неожиданный ответ произвёл живительное действие на мастера. Уж что-что, а правдивость или лживость собеседника он различал безошибочно. Москаль-чародей говорил искренне, наверняка правду, хоть и звучала она весьма странно. Кровь стала возвращаться в голову, сердце постепенно унимало бешеный темп, взятый с перепугу, зато мозги заработали с предельной нагрузкой. Всё ещё держась рукой за сердце, Авигдор впился взглядом в собеседника.
   - Как, более сложные? Да и как механизмы могут сами собирать другие механизмы?!
   Кляня свой дурной язык и нечистую силу, что его подтолкнула к неосторожному признанию, Аркадий сообразил, что надо отвечать.
   - О том, что во многих знаниях - многие печали, слышать доводилось?
   Медленно приходящий в себя ювелир даже улыбнулся.
   - Да, приходилось, представь себе.
   - Так вот, думаю, ты знаешь, что бывают знания, сильно сокращающие жизнь. Не дай бог узнаешь нечто, и можно готовиться к похоронам. Собственным.
   Улыбка на лице мастера исчезла, будто её стёрли. Знал, конечно, он о существовании тайн, к которым лучше не прикасаться. И опять сразу поверил собеседнику. Уж очень странной личностью тот был. А уж если прислушиваться к слухам, ходящим о нём и его друзьях... Поэтому отвечать Авигдор не стал, а кивнул и выжидательно посмотрел в глаза Москаля-чародея, знаменитого характерника.
   - Поэтому будем считать, что этой беседы не было. Потому как если она выйдет наружу, за стены этой комнаты, хуже станет не мне. Ты знаешь, я тебя уважаю, зла не желаю, но сейчас мы коснулись темы запретной и смертельно опасной. Будем считать, что не касались. Согласен?
   - Да, конечно, - сердце у ювелира опять от этих треволнений зазбоило, и он достал из внутреннего кармана своего рабочего кафтана (удобная штука, одна из подсмотренных у хозяина дома) коробочку с пилюлями. Спохватившись, что на столе нет воды для запивания, встал и взял с подоконника кувшинчик. Проглотив пилюлю и запив её водой, сел на свой табурет с приделанной сверху подушкой.
   Аркадий же в очередной раз поразился собственной тупости. На сей раз его к этому подвиг вид Авигдоровой табуретки с мягким верхом.
   "Какой же я осёл... натуральный длинноухий ишак. Столько ёрзал своей тощей задницей по лавкам, мучился, а подложить под неё подушку так и не догадался. Да мне не прогрессорством заниматься надо, а тяжести таскать, причём какие-нибудь дешёвые и небьющиеся, дорогие такому идиоту доверять нельзя".
   Осторожно, но плотно прикрыв за собой двери, Аркадий постоял в сомнениях, как витязь на распутье. Вариантов дальнейших действий было несколько. Наиболее целесообразный - поехать в пригородные мастерские для проведения экспериментов со снарядами-турбинками.
   Ему приходилось в своё время стрелять из гладкоствольных ружей пулями-турбинками, сейчас для их производства по его рекомендации начали для их изготовления производить пулелейки. Испытания показали, что такие пули летят заметно дальше, чем даже пули Нейсслера. То есть, стали лететь после долгих мучений с формой пуль. Далеко не все турбинки демонстрировали стабильный полёт. Пришлось много недель искать подходящую для них форму.
   К его, и не только его, великому огорчению снаряды-турбинки в стволе толком раскрутиться не успевали, и в точности и дальнобойности они уступали даже обычным ядрам. В полёте кувыркались и сворачивали куда бог на душу положит. И вот, наконец, помощники сообщили, что им удалось сделать облегчённый вариант трёхфунтового снаряда для кулеврин избавленный от такого порока.
   В отличие от работоголиков из большинства альтернативок, его меньше всего привлекала возня с железом. А здесь ещё надо было ехать верхом под пронизывающим холодным ветром...
   "Вообще-то надо съездить, убедиться, что ребята довели до ума эту мини-вундервафлю. Здесь настолько дальнобойных орудий и нет, насколько мне известно. Разве что те же кулеврины, но нарезные. Однако стреляют они чугунными ядрами, а не зажигательными бомбами. Кстати, надо подтолкнуть литейщиков в Запорожье, чтоб побольше и пустотелых конических снарядов для наших нарезных пушечек отлили, будет, чем с берега угостить непрошенных гостей, если таковые будут. А ведь будут. Но... подождёт это дело. Тащиться в мастерские и на полигон при таком ветре - нарываться на неприятности. Хорошо если соплями отделаешься, можно и капитальнее застудиться. Лучше всего поехать бы к Татарину или Калуженину, поболтать о планах кампании на будущий год... но у атаманов такого уровня и зимой днём полно хлопот, придётся подождать вечера. Значит, решено - иду учиться алхимии".
   Подвергаться воздействию неблагоприятных метеоусловий для обучения лженауке не было нужды. Давиду Циммерману выделили для алхимической лаборатории одно из отапливаемых помещений во дворе дома Аркадия. Связано это было сразу с несколькими обстоятельствами.
   Во-первых, попаданцу комфортнее было иметь специалиста в рабочий день под рукой, а не посылать за ним в ремесленную слободу. Всё та же лень-матушка...
   Во-вторых, многие ингредиенты для опытов и алхимическая посуда стоили немалых денег, а криминогенная обстановка в столице из-за массового наплыва людей была далеко не такой спокойной, как раньше. Регулярные вывешивания незадачливых воришек пока эту проблему не решали. Лучше было не доводить людей до греха, в охраняемом доме знаменитого колдуна сохранность всего этого была гарантирована.
   В-третьих, в доме появилась и весьма приличная библиотека по аптекарскому делу и алхимии. Хмельницкий и Скидан по просьбе Аркадия прислали много книг на эти темы, для большинства казаков они всё равно были макулатурой. Правда, сам хозяин латынью не владел, но знающих этот международный язык вокруг него хватало. Научная литература в те годы выходила практически только на языке римлян.
   Подумав, пошёл прямо в библиотеку, вероятность нахождения там алхимика (он же - аптекарь) была наиболее высокой. И не ошибся. Давид сидел у окна и что-то увлечённо выписывал из здоровенного фолианта в чёрной коже. Несмотря на то, что был день, пусть и пасмурный, на столе горела лучина. Свечи, конечно, были удобнее и эффектнее, но дороже более чем на порядок, поэтому палили их только по торжественным поводам.
   Увидев, кто входит, Циммерман поспешно сунул гусиное перо в чернильницу-невыливайку и встал с лавки, с лёгким поклоном приветствуя хозяина дома.
   - Здравствуй!
   - И ты будь здоров! - одновременно с приветствием Аркадий махнул рукой, приглашая вскочившего алхимика сесть. Сам тоже уселся, напротив. - Нашёл что-то интересное?
   - О, да! Малый алхимический свод самого Альберта Великого, да писаный как бы не рукой одного из его учеников. Настоящее сокровище.
   Вид у несколько потрёпанного томищи - томиком назвать эту рукописную и красочно иллюстрированную книгу язык не поворачивался - был весьма внушительный. На нём даже замочек повесили, чтоб не заглянул кто посторонний, пока хозяин в библиотеке отсутствует.
   - Небось, опять о философском камне?
   - Не совсем. Сей труд посвящён превращению элементов...
   - Не-е... меня такое не интересует. Мы, казаки, умеем золото лучше алхимиков добывать.
   - Это как же?! - гордо вскинул горящий взор Давид, явно оскорбившись за честь искусства, изучению которого отдал не одно десятилетие. Мужчиной он был рослым, так что сидя спокойно мог смотреть глаза в глаза своему собеседнику.
   - А очень просто! - широко улыбнулся хозяин дома. - Приходишь к человеку и просишь поделиться.
   - И тебе его так просто отдадут? - усомнился аптекарь.
   - Если предъявлю соответствующие аргументы, то куда же им деваться?
   - Какие аргументы?
   - А вот какие! - при произношении последней фразы Аркадий сделал неуловимое движение руками, и в них оказались короткие рейтарские пистоли, уже усовершенствованные по его указаниям. С крышкой на пороховой полке и защитной планкой около неё для сбережения глаз от вспышки пламени при выстреле. Он регулярно тренировался в скоростном выхватывании оружия и достиг немалых высот.
   Надо отдать должное Циммерману, появление перед носом пистольных стволов он воспринял не как угрозу, а как фокус. Даже рот приоткрыл от удивления таким неожиданным действом.
   - Да... ловко ты... с этими аргументами обращаешься. Только и у обладателя золота обычно они, такие... аргументы, есть, даже более... увесистые.
   - Есть, - легко согласился попаданец. - Только они у него будут где-то, а мои вот, в руках, готовые к доказательству МОЕЙ правоты. Так что все его аргументы биты и несущественны.
   - Эээ... как-то на таком уровне я дискуссию вести не привык.
   - И напрасно. Совершенно серьёзно рекомендую подучиться. Великим стрелком тебе не стать, но удивить недруга, если нужно - смертельно, ты сможешь.
   - Да что мне здесь, в раз...
   - Действительно, здесь, в разбойничьем гнезде да в доме знаменитого колдуна тебе ничего не грозит. Но ты ведь здесь оставаться не собираешься? Поедешь в Израиль, к родным?
   - Да. Хм... в Палестину. Израилем её...
   - Ну, Иудею. С какого бодуна вам свою землю в честь филистимлян именовать? Впрочем, как называть свою страну - ваше дело. А там сейчас очень непростая жизнь. От главного местного бандита ваши откупились, но бедуины налетают, норовят в полон увести, селения разорить. Местные арабы тоже не прочь в спину нож воткнуть. Так что жидам, если они там не хотят в рабство попасть, предстоит стать нацией воинов. Всем. Поверь - это возможно и необходимо. Вернёмся, однако, к нашим баранам.
   - Каким баранам?! - вылупил глаза Давид, не понявший иносказания.
   - Алхимическим, в смысле, к золоту.
   Весьма умный человек, алхимик несколько мгновений сидел с явно растерянным видом, потом таки сообразил и сразу вписался в беседу.
   - Да что вы, разбойники, можете понимать в золоте?
   - А чего в нём понимать? Жёлтое, тяжёлое, блестит и является на данный момент мерой стоимости всех вещей.
   - А вот и нет!
   - Что - нет? - непритворно удивился уже Аркадий.
   - И золото может иметь совсем другой вид.
   - Какой такой вид?
   - Погоди, сейчас покажу! - Циммерман вскочил, подбежал к недалёкому стеллажу и достал с него книгу. Именно печатную книгу, а не гигантский рукописный труд. Скорее подбежав, чем подойдя обратно, он сел и стал её быстро, но осторожно перелистывать. Заинтригованный хозяин молча наблюдал за всегда степенным и не склонным к суете аптекарем.
   - Вот! - победно ткнул пальцем в раскрытую книгу Давид. - Гремучее золото!
   - Чего? - стараясь казаться как можно более расслабленным и незаинтересованным, поинтересовался Москаль-чародей. Но, увы, к сожалению, обмануть собеседника, скрыть свой интерес ему не удалось - не того уровня был человек перед ним.
   - Это книга Кролля "Basilica chimica", где описано, как не склонное к союзам с другими элементами золото можно сделать куда более разрушительным и смертоносным, чем порох!
   "Вот тебе и алхимики... Капсюли! Капсюли!!! Если там есть описание производства гремучего золота, то по такой же технологии можно изготовить гремучую ртуть. Вот приятная неожиданность!"
   - Давид, что, там так и написано, как можно из золота... эээ... взрывное вещество сделать?
   - Да! Причём чрезвычайно разрушительное. Правда, совершенно бесполезное. Во-первых, невероятно дорогое, потому как, для того чтоб сделать золото гремучим, надо затратить немалые деньги. Во-вторых, чрезмерно неустойчивое. Взрывается оно часто в процессе приготовления, да уже готовое слишком чувствительно к малейшему сотрясению или удару.
   - У тебя случайно хоть малюсенького его кусочка нет?
   - Нет, зачем мне было бы тратить большие деньги на забаву?
   - А перевести на русский язык описание, как его надо делать, можешь?
   - Конечно!
   - Тогда, пожалуйста, вот сейчас и сделай. Я посижу, подожду. Есть у меня задумка, атаманов таким превращением удивить.
   В глазах Циммермана промелькнула искра понимания. Он даже невольно чуть заметно кивнул. Видимо, решил, что понял причину интереса собеседника к такому удивительному, но заведомо бесполезному опыту. Эту искру уловил и Аркадий и обрадовался. Ликвидировать невольно ставшего причастным к грядущей Великой тайне человека ему очень не хотелось. Хотя такой исход исключать по-прежнему было нельзя.
   - Но это сразу, быстро - не сделаешь. Многие термины, слова из книги не имеют эээ... соответствий в русском языке.
   Естественно, под русским языком оба подразумевали язык Малой Руси, где до этого жил Давид. И немудрено, что возникла проблема перевода. Она, скорее всего, возникла бы и в любой другой стране мира, переход с латыни на родные языки в Европе уже шёл, но был далёк от завершения.
   - Хорошо, не буду тебя торопить и сидеть у тебя над душой. К вечеру справишься?
   - Думаю... да, справлюсь.
   - Тогда до вечера. Перекусить у тебя есть чем?
   - Да, спасибо за заботу. Как чувствовал, прихватил с собой плотный обед.
   Аркадий кивнул, прощаясь, и, только отвернувшись, позволил себе улыбнуться. Циммерман был большим любителем поесть и плотный обед с собой прихватывал каждый раз, когда приходил работать в этот дом.
   Сидеть без дела или заниматься чепухой после проблеска с капсюлями было выше его сил. Поэтому приказал седлать коней и пошёл одеваться. Если и снаряды-турбинки у ребят получились, то день выйдет воистину праздничным.
   Увы, в небесной канцелярии, наверно, решили, что столько удач для одного дня - перебор. С полигона Аркадий вернулся несолоно хлебавши. При испытаниях выяснилось, что снаряды, как и раньше, летят кувырком и с точностью попадания у них по-прежнему большие проблемы.
   "Если не неразрешимые. Хватит, пожалуй, тратить на это деньги, время и силы. Слава богу, можем уже все трёхфунтовые кулеврины сделать нарезными и отлить для них конические снаряды. А с этими турбинками морока одна. Будем считать их очередным неудачным экспериментом. Только бы с капсюлями получилось, ох и рванёт у нас оружейное дело... мало никому не покажется".
   Вернувшись домой промёрзшим и с соплями, несмотря на провал программы снарядов-турбинок, попаданец пребывал, тем не менее, в приподнятом настроении. Потоптался немного в прихожей в сомнениях, идти сразу в библиотеку или сначала перекусить с дороги? После прогулки по морозцу есть хотелось не по-детски, казалось, в один присест жареного поросёнка в одиночку сожрал бы. Но тяга к усовершенствованию смертоубийственных приспособлений оказалась выше. Хряпнул чарочку, не более пятидесяти граммов, настоечки на травах, в лечебных целях, для профилактики простуды, и быстрым шагом отправился в библиотеку.
   Давид сидел над раскрытой книгой Кролля и выглядел уставшим.
   - Что, не получилось? - встревожился Аркадий. У него аж сердце сбой дало, такие большие надежды он возлагал на производство капсюлей.
   - Почему не получилось? Конечно, перевёл. Вот только в двух словах сомневаюсь, не уверен. А работа таки была нелёгкой.
   Кумекали над аптекарской писаниной (уже тогда она отличалась отвратительным почерком) они больше часа. Некоторые привычные для образованных людей тех лет термины попаданцу были неизвестны. Но разобраться удалось. Аркадий поблагодарил алхимика и отпустил его домой. Сам же отправился в свой кабинет, приказав принести ужин туда.
   Будущие свершения слепили и кружили голову. Револьверы, казнозарядная артиллерия, мины... Правда, всё - именно в перспективе. Конкретно в ближайшее время наладить выпуск капсюлей на Дону было невозможно. Предстояло сначала с нуля строить химическую промышленность.
   "Ёханый бабай! Это же в какую сумму нам производство кислот обойдётся... а сначала предстоит строить настоящий завод, насколько помню, при наличии азотной кислоты не только гремучую ртуть можно замастырить... да... надо срочно подключать и казну запорожцев, одним донцам это уж очень накладно будет. Но вот сомнений, что атаманы захотят капсюльное оружие, сколько бы оно ни стоило, у меня нет. От нетерплячки прыгать будут".
  
  
   * - В то время слово жид (юде) не носило уничижительного смысла, а было лишь общепризнанным обозначением определённой национальности.
  

Почти производственное совещание.

Чигирин, февраль 1639 года от Р. Х.

   - Матка бозка! - видимо, из времён обучения в иезуитском коллегиуме выскочило у Хмельницкого.
   - Господи Ты, Боже мой! - в голосе Скидана помимо естественного удивления можно было уловить лёгкую панику, впадать в которую известному храбрецу свойственно не было. Между тем и угрозы-то вокруг никому не наблюдалось. Просто Москаль-чародей пообещал всех удивить, поставил на стол что-то похожее на масляную лампу, но с непривычным верхом из прозрачного стекла. Снял стекло, и торжественно произнеся: "Да будет свет!" - поднёс зажжённую свечу, от чего там загорелся огонёк, накрыл лампу стеклом и что-то там крутанул. Собственно, свет в комнате был, от нескольких свечей, но врубленная на полную катушку керосиновая лампа запорожцев потрясла. Уровень освещения она давала на порядок больший, чем привыкли люди того времени.
   Оба запорожца прижмурились, в то время как знакомые с её работой донцы и Свитка довольно улыбались в усы и бороды. Они и дома такие уже имели, хотя по настоятельному совету "изобретателя" обращались с этим осветительным прибором с крайней осторожностью, не доверяя обращение с керосином слугам. Сам Аркадий держал в доме только одну лампу, в собственном кабинете, и не позволял к ней прикасаться даже опытнейшим из джур.
   Запустить крекинговую установку удалось ещё осенью. Правда, выход светлых нефтепродуктов был у неё далеко не рекордным, но бензин для бомб и керосин для освещения теперь у казаков имелись. Аркадий специально не спешил похвастаться перед Хмельницким, надо было ведь и ламп наделать, и запас керосина произвести, чтобы никто из влиятельных атаманов на него не обиделся. Хмелю и Скидану он решил преподнести подарки на вечернем заседании по определению основных направлений политики на ближайшее время и военных действий в летнюю кампанию. Именно для этого с ним приехали Татаринов и Шелудяк (Наум Васильев) как представители донцов. Малочисленное гребенское войско прочно завязло в боях на востоке Северного Кавказа, и его невеликие силы брать в расчёт не было смысла.
   Поохав и повосхищавшись, стали рассаживаться за столом. Богдан немедленно заказал ещё десяток ламп, для посольских приёмов и на подарки иноземным государям.
   - Ох и добрая штука... почти как солнце светит, глазам больно на неё смотреть! - явно преувеличил достоинства осветительного прибора он. - Только вот почему низ у неё такой невзрачный? Медяшка медяшкой, надо бы украсить чем.
   - Кому надо, тот и украсит! - отмахнулся Москаль-чародей. - Мне и так сойдет. А что вам с Карпом срочно не одна новинка понадобится - я предугадал. По десятку привёз, потом ещё подброшу, но уже не в подарок, за плату. Мне людям, которые их делают, платить надо.
   - Раз надо - заплатим! - не смутился Скидан. - На доброе дело денег не жалко.
   - Делу - время, потехе - час! - Аркадий хотел честно назвать и автора цитаты, но спохватившись, умолк. Алексей Михайлович ещё этой звонкой фразы не произносил, следовательно, он невольно совершил интеллектуальную кражу у самого царя.
   - Умеешь ты, Аркадий, красно молвить! - восхитился Шелудяк. - Однако и правда дел у нас много, попусту болтать языком некогда. Кто начнёт, хозяин? - он посмотрел на Богдана.
   - Лучше пусть Свитка нам обскажет, что вокруг наших земель делается? - немедленно отреагировал Хмельницкий. Возражений не последовало, Свитка встал и начал доклад.
   - Основное вы и сами знаете, каждый месяц доклады отсылаю, по важным случаям так и много чаще. Главная опасность для нас сейчас поляки. После летнего и осеннего великого разорения туда великая беда пришла. Почитай, вся Малая Польша и добрая половина Великой остались без хлеба. Не то, чтоб совсем, но цены на него там сейчас, совсем не божеские, раз в десять-пятнадцать выше, чем прошлой зимой. А кушать-то людям каждый день хочется. Родители детей продают, чтоб других прокормить, женщины и девицы телом торгуют, уже много случаев людоедства было. Селяне, у которых мы или калмыки поля вытоптали или пожгли, по дорогам ходят, Христа ради просят, только не у многих-то есть что давать. По их дорогам только с немалым оружным отрядом и ездить сейчас можно, иначе никуда не доедешь, и косточек не найдут.
   - Так в чём же здесь беда? - удивился Татарин. - Радоваться надо, что у лютых врагов великое неустроение и разор случился. А уж для наших донских земель это совсем маловажные известия.
   - Нет! - вступил в разговор Москаль-чародей. - Очень важные и для донцов, дослушай, что человек скажет.
   - Эээ... вообще-то радоваться чужой беде грех, но печалиться особо здесь, честно говоря, никто не спешит. Да только беды простых людей и панов проняли. Большинству в этом году нечего было продавать. А кто вперёд арендную плату с жидов получил, нового соглашения с ними заключить не может. Те, не будь дураками, сейчас из Польши как тараканы от кипятка бегут. Кто в Литву, кто в Голландию, а многие, из бедноты - в Палестину.
   - Люблинская их община, почитай, полностью через наши земли на юг убыла, на кораблях, подловили затишье в штормах и уплыли. Представляете, моря зимнего не убоялись! - дополнил информацию Свитки Хмельницкий.
   - Да утонуть в море всё же лучше, чем быть съедену, - пожал плечами главный разведчик. - А уж кто тебя будет есть, волк или человек... В общем, весёлая жизнь у панов кончилась. Денег на неё нет и взять негде. Может, не у всех, но у очень многих. Ясное дело, они очень озлились на виновников своих бед.
   Пётр замолк и оглядел внимательно слушавших его атаманов.
   - На нас они обиделись, нам хотят головы посносить, на колья нас посажать, четвертованию подвергнуть. Как после весенней распутицы дороги посохнут, великой силой и двинут сюда.
   - Насколько великой? - спросил Татарин. - Под рождество ты говорил о более чем ста тысячах.
   - Судя по последним сведениям... думаю, что более чем двести тысяч только оружных явится. В этот раз и в Польше Посполитое рушение не пустым звуком будет, как летом. Многим шляхтичам уже не до веселия, жить не на что. Среди разбойников много шляхетских отрядов. Набеги наши они в замках или городах пересидели, а осенью кинулись - жрать-то челяди нечего, хлопов побили-поугоняли, сёла пожгли, поля потравили... Все, кто до весны доживут, за нашей кровушкой придут.
   - И хочу добавить, что одной Малой Руси, хоть и с запорожцами, их не осилить! - признался Хмельницкий.
   - Неужто большой армии собрать не сможете? - искренне удился Татаринов.
   - Собрать-то сможем, чего уж. Может, и не меньшую. Да только оттуда пойдут воины, а у нас будут в основном селяне. Опять-таки конницы у нас мало, и чего уж, похуже она, чем панская. Да и пешими у них много немецких наёмников воевать будет, а у нас... - Хмель махнул рукой.
   - Хлоп в поле воину не соперник! - поддержал гетмана фактический хозяин Левобережья, Скидан. - Обучать их мы обучаем, оружие и порох копим, только... - атаман махнул рукой.
   - Деньги полякам ещё поступали? - перевёл разговор на главный вопрос Аркадий. - Помимо миллионных пожертвований от Франции и Голландии?
   - Ватикан прислал недавно, прямо во дворец королю. Сколько, узнать не удалось, но думаю, что поменьше, чем французы и голландцы. Сотни тысяч, вряд ли больше полумиллиона... скорее заметно меньше. И император зятьку денег прислал, по-родственному. Как бы не меньше, чем римский папа, сам на испанских посылках сидит.
   - Получается, вся Европа против нас ополчилась.
   - Получается, что так, и католики, и протестанты хотят по дешёвке польский хлебушек получать, вот денежки и шлют.
   - У себя поляки ведь тоже что-то собрали?
   - На удивление много, как бы ни треть от обычного сбора. Здорово им налог на вывоз зерна помог, раньше-то его блокировали, теперь панку, который посмел голос против поднять, прямо в зале дурную голову сняли, свои же шляхтичи. Шутки с "Не позволям!" кончились, это даже до глупцов там дошло. Не до всех, конечно, но самым глупым те, кто поумнее, объяснят. Не где-нибудь, вокруг Кракова и Варшавы волчьи стаи по ночам воют, разбойничьи шайки рыщут, в городах частенько людоедов выявляют.
   - Треть... многовато.
   - Раньше-то королю запрещали большую армию набирать, а сейчас всё на неё пойдёт. Никто против слова не скажет, наоборот, шляхтичи сами на коней сядут и вооружённую челядь с собой приведут. Так что эта треть поболе полного сбора прежних лет для их армии обернётся.
   - А с оружием у них трудностей нет?
   - При таких-то деньгах? Император обещался поставить добрые нарезные ружья для "венгерской" пехоты, его вороги шведы уже прислали много лёгких гладкоствольных. Пушки, вроде бы, Франция обязалась дать, правда... может, и не дадут.
   - Трансильванский миллион? - улыбнулся Аркадий.
   - Да, хотя и не только. Там же посольство французское сгинуло, больше ста охранников расфуфыренных как петухи, во главе с доверенным лицом Ришелье, каким-то монахом-итальяшкой. Живых, как понимаете, разбойники не оставили. Кстати, мы и не знали, что они с собой ружья повезут, почти тысячу штук, да удобных, с крышками на полочках. Ришелье сильно обиделся. Изничтожение официального посольства - такое не прощается. Да и посол, видно, был важной птицей. Нас, конечно, тоже подозревают, но среди прочих других. Думаю, в ближайшее время не видать полякам от французов помощи, как своих ушей. Кстати, трансильванскому господарю также. Франция страна богатая, но миллионов ливров и там избытка не наблюдается. Одним выстрелом сразу трёх зайцев убили!
   Что-то в этом рассказе показалось попаданцу очень важным, но раздумья на эту тему пришлось отложить. Обсуждения политического момента и планов военной кампании продолжались.
   - А третий-то кто? - озвался Шелудяк.
   - Литва. Следы-то похищенных денег ведут туда. Радзивиллы, ясное дело, отпираются, да кто ж им поверит, если в Вильно, Ковно и Минске на базарах эти самые ливры в большом количестве выплыли? Владислав сгоряча пригрозил литовским канцлеру и гетману, так те в ответ его послали. Если победим поляков весной, отделяться будут, они и раньше своей нелюбви к полякам не скрывали.
   - Голландско-польскую дружбу, нам совсем не нужную, уже начали рушить?
   - Да, наши ребята из лисовчиков собрали в Малой Польше отряд из ярых католиков и по первой же травке двинут жечь голландские провинции. Города им, конечно, там будут не по зубам, но сельскую местность, думаю, успеют сильно разорить, ребята все с большим опытом, кое-кто ещё с самим Лисовским на Русь ходил.
   - Постой, угадаю, а заплачено им голландскими гульденами? - стукнул кулаком по столу в ясно читаемом восторге Москаль-чародей.
   - Точно. Из той самой помощи Речи Посполитой, мы их на фальшивые злотые много наменяли.
   - Класс! Теперь на Западе десять раз будут думать, прежде чем полякам хоть одну монету дать!
   - Это вы хорошо придумали! - поддержал беседу Хмельницкий. - Если весной выстоим, разобьём королевскую рать, то другой ему ни в жисть не собрать. Только это нелегко будет сделать. Наёмников немецких у Владислава много будет?
   - Много, - вздохнул Пётр. - В Германии страшный голод, своего хлеба из-за войны там мало сеют, раньше в Польше докупали, а теперь... большие отряды, говорят, не за плату, за кормёжку готовы зимой к кому угодно перебежать. Там и грабить-то некого. А королю есть чем их кормить. Хлопы и мещане и дальше будут вымирать, но на прокорм армии он зерна найдёт. Владислав уже и надежду потерял настоящим королём стать, а тут такой случай...
   - Ещё что-то по Польше имеешь сказать?
   - Основное сказал. Разве... вот ещё неприятная новость: пули Минье они тоже уже научились делать. Так что в дальнобойности у нас уже преимущества нет.
   - А пули Нейсслера? - встрепенулся Аркадий.
   - Вроде бы, пока нет, гладкоствольные ружья заряжают свинцовыми шариками, как раньше. Мне говорили, что и ракеты подобные Срачкоробовым пытались сделать, только ничего у них не получилось. Обосрались с этим, можно сказать. Если основное, так, пожалуй... всё.
   - Тогда садись, - сделал приглашающий жест рукой Свитке Хмельницкий и встал сам. Обвёл взглядом присутствующих, заулыбавшихся при фразе о ракетах, и негромким голосом начал излагать:
   - Считаю, что весной, думаю, в начале мая, к нам явится не менее двухсот пятидесяти тысяч врагов. Да в обозе у них тысяч сто будет, многие тоже оружные. Пускать их в наши земли нельзя, разорят всё хуже татар. Значит, надо встречать где-то на Волыни. Лучше бы вообще в Польшу выдвинуться, да не успеем, потому как будем ждать подмогу от вас, донцы, калмыков, черкесов, молдаван. Самим нам, как я говорил, с такой армией не справиться.
   - Сколько думаешь в поле сам вывести? - поинтересовался Татаринов.
   - Запорожцев тысяч пятьдесят будет. Половина - опытнейшие бойцы, остальные - хоть год, да повоевали, знают, за какой конец саблю держать. Из них тысяч двадцать конные. Карпо, вон, грозился привести... сколько?
   - Семьдесят тысяч, больше никак не получается. Пятьдесят пешими, двадцать конными. Правда, воевали всерьёз... где-то около половины. Остальные разве что беззащитных жидов и католиков резали, каковы будут в бою - сам не знаю.
   - Ну и я на Правобережье, - продолжил Богдан. - Соберу ещё тысяч сто двадцать. Конных тоже около двадцати тысяч, большая часть на татарских лошадках и верхом раньше не воевала, из пешцев в боях участвовать приходилось где-то трети. Как и говорил, армия вроде бы большая, только польской не соперница. Одна радость, пушек у нас более сотни будет и пороху на один бой с лихвой хватит. Но без помощи не выстоим. Лупу обещал прислать пятнадцать тысяч конницы и столько же пехоты. Всего, значит, двести семьдесят тысяч, конных из них семьдесят пять. Что у вас? - Хмельницкий сел и ожидающе посмотрел на Татаринова.
   Теперь уже встал со своего места донской атаман.
   - На Дону и людей столько не живёт, сколько вы в армию собираете. Я с атаманами городскими переговорил, в этом году все в войне участвовать пожелали. Так что... думаю, тысяч двадцать пять конных, из них пятая часть на хороших конях и хоть как-то одоспешенная, и тысяч тридцать пеших, почти сплошь новики, приведу. Черкесы... они сами не знают, что у них завтра случится. Но полагаю... тысяч пятнадцать, все окольчуженные и на добрых кабардинских конях, придёт. Ещё три-четыре тысячи шапсугов на ладьях явятся, как договаривались, южнее порогов в засаду сядут, Литву стеречь.
   Татарин замолчал, отхлебнул из чашки пару глотков уже остывшего сбитня и продолжил.
   - Зато калмыки придут, куда в большем числе, чем в прошлом году. Тысяч шестьдесят, а может, и семьдесят, в том числе - много одоспешенных. Сам Хо-Урлюк поехал на родину, на встречу с другими монгольскими князьями, и старших сыновей с собой прихватил, а на хозяйстве оставил троих - Сюнке-батура, Лоузана и Санжина. Пока отца и наследника его, Дайчина, нет, они хотят завоевать сердца воинов богатой добычей. После победы нам надо будет Польшу так обезлюдить, чтоб ещё сто лет они от одного упоминания слова "казак" вздрагивали и крестились.
   - Царь помощь не пришлёт? - с надеждой спросил Скидан.
   - Войском - нет! - замотал головой Татарин. - Но обещал выдвинуть дворянскую конницу к литовской границе, чтоб Литва сдуру нам в спину не ударила. Ну, и хлебом, свинцом, порохом нам он помогает. И на том спасибо.
   Донской атаман сел, а как бы председательствующий хозяин дома обратил внимание на скромно молчавшего большую часть беседы попаданца.
   - А у тебя, Аркадий, есть для нас что-нибудь?
   По примеру предыдущих ораторов Аркадий встал.
   - И да, и нет. Как много мне приходится работать, рассказывать не буду, здесь бездельников нет, всем приходится крутиться. К сожалению, ничего нового и чудесного до весны мне сделать не удастся.
   - А до лета? - не сдержал любопытства Карп.
   - И до лета, и до зимы. Да и до следующей зимы... оно только появится, если всё будет в порядке.
   - Что появится?!
   - Какое чудо?!
   - Не томи!
   Аркадий садистки подержал паузу, потом не спеша вытащил из подмышечной кобуры ТТ.
   - Все помнят, что это такое?
   - Помним!
   - Не дразни!
   - Да разве такое забудешь?
   И чуть позже остальных отреагировал Хмельницкий. Почему-то полушёпотом.
   - Неужто и нам такие сделаешь?
   На тишину, которая воцарилась в комнате, вероятно, можно было вешать тяжёлые вещи. Все атаманы дружно, с нескрываемой надеждой уставились на попаданца.
   - Ну, честно говоря, не совсем такие. Этот уж очень сложен в изготовлении, здесь его ещё не одно десятилетие массово выпускать будет невозможно. К концу будущего года я надеюсь, если получится, начать выпуск первых револьверов. Да я вам рассказывал и чертежи рисовал, помните, наверное?
   Все помнили, о чём каждый из присутствующих не преминул рассказать. В комнате на короткое время воцарился привычный казацкий гармидер (беспорядочный шум). Радостно-возбуждённый, с явно приподнятым настроением всех участников. Видные государственные деятели, уже ведущие переписку с коронованными соседями, сразу превратились в кучку мальчишек, предвкушающих получение долгожданных игрушек.
   "Н-да... только они сразу по получении "игрушек" не преминут воспользоваться ими по самому что ни на есть прямому назначению. И для своих ребят попросят".
   - Аркадий, ты же и для казаков этих... леворверов наделаешь? - как бы отвечая на мысли попаданца поинтересовался Татаринов. Вокруг опять повисла тишина. Вопрос был очень животрепещущим и касался всех. Тот невольно хмыкнул по поводу своей так быстро сбывшейся догадки.
   - Не сразу. И оружие будет дорогим, особенно поначалу.
   - Не дороже денег. Кому надо - добудет, что ж это за казак, если на ТАКУЮ ВЕЩЬ деньги не найдёт? - судя по тону Скидана, он и человеком подобное существо не считал.
   - Это точно, Карп, - поддержал его Шелудяк. - Настоящий казак за доброе оружие что хош отдаст, а уж за энтот... леворнмент...
   - Ре-воль-вер! - по слогам внятно и громко повторил Аркадий.
   - И палить он будет тоже без дыма? - поинтересовался Свитка.
   - Увы, но бездымный порох мне в ближайшее время не осилить. Разве что...
   - Что, разве что?..
   - Если удастся наладить производство... некоторых веществ, то, возможно, выпущу небольшую порцию, то есть... немного, в общем, для пластунов, снайперов и разведчиков. Очень уж дорого обойдётся. Хотя... мороки тогда... ведь под бездымный порох и оружие особое нужно... не знаю, стоит ли возиться.
   - Стоит!
   - Надо!
   - Делай!
   - Обязательно!
   Мнение о производстве нового смертоносного девайса у присутствующих атаманов оказалось на редкость единодушным.
   "Вот по серьёзным бы вопросам они так. Ведь по любому поводу друг другу в глотки вцепиться готовы. Эх, надо переводить казачьи сообщества на диктатуры. Богдан к этому и сам идёт, а вот Татаринов... воин, а не политик. Калуженин или Шелудяк бы больше подошли. Ладно, авось как-то всё образуется".
   - Помимо револьверов можно будет наладить выпуск казнозарядных дальнобойных ружей. Это в боях на суше куда важнее. И делать куда более удобные гранаты. И противопехотные мины, чтоб наступил кто на неё - и гаплык ему и всем кто рядом случился. В общем, много чего. Главное - прорыв по производству капсюлей случился, с чем всех и поздравляю. Надеюсь, к большой войне с турками у нас уже будет много оружия, основанного на капсюлях.
   - Считаешь, война будет и скоро? - посерьёзнел Богдан.
   - Обязательно и вряд ли только с турками.
   - А с кем ещё?!!
   - Потом про это. Сначала о том, что хоть немного облегчит вашу битву с поляками. Мы к ней изготовим немало трёхфунтовых кулеврин. Они тяжелее обычных пушек, зато нарезные и новыми снарядами будут пулять спокойно на две-три версты. Причём не просто пулять, а попадать. В корабль или там... башню, группу шатров. А снарядики у них не чугунные болванки, а бомбы. Или зажигательные... в общем, с зажигательной смесью.
   Попаданец задумался.
   - Ещё мы снабдим войска лекарствами, они хоть немного уменьшат смертность у раненых и больных. Сами понимаете, насколько важно, чтоб они не в могилу ложилсь или на паперть потом шли, а в войско возвращались. Эх, столько дел начато... время нужно. Будет время - наши войска самыми сильными станут. Люди стали прибывать из Европы, знающие, умелые, с их помощью горы своротить можно, а потом на головы врагов обрушить. Так что всё от вас самих и зависит. Разобьёте весной поляков - много чего сделаем.
   - Разобьём, иначе... всем хреново придётся. Думаю, на кол ещё никто не спешит? - ответил Хмельницкий.
   - Да уж... нам попадать в руки панов не стоит. Ничего не спасёт, Сулима, помнится, и в католичество перешёл, и от папы их бл... медаль имел, а всё одно страшной смертью помер, не пощадили его панки! - поддержал гетмана Свитка.
   - Добре, с польскими панами разобрались. Петре, а как там у литовцев дела обстоят, не ударят нам в спину?
   - Думаю... нет. Мы им передали весточку, что если не будут залупатся и лезть к нам, то и мы к ним не полезем. Нам дали знать, оба Радзивилла, великий канцлер Альберт и великий гетман Кшиштоф, что они перемирие соблюдать будут. У них была рознь из-за веры, сами знаете, Альберт истовый католик, а Кшиштоф - заядлый кальвинист. Но они уже договорились. Оба известны как сторонники независимости Литвы. Раньше для такого шага у них возможностей не было, а теперь, благодаря нам, появились. Если побъём поляков, к нам литовцы не полезут. Им сейчас и так нескучно. Хлопы бунтуют беспрерывно, даже несколько местечек сожгли, над восточной границей московская армия висит, ни для кого не секрет, что Михаил мечтает вернуть Смоленск под свою руку.
   - Так он и об Чернигове печалился, но что-то не спешит его забирать! - ухмыльнулся Скидан. - Может, не будем ему такой город отдавать?
   - Берёшь чужое, отдаёшь своё... - за Свитку ответил Богдан. - А Чернигов-то и нам никак не чужой, но... надо будет отдать. Как ни обидно, но себе ещё и Московского царя врагом делать негоже. У нас и так вокруг одни враги, лишние нам совсем ни к чему. Если хочешь сохранить целое - будь готов пожертвовать кусочком. Мы с тобой уже сто раз это обговаривали.
   - Обговаривали, обговаривали... отдавать хрен знает кому четверть земель. За какие заслуги?!
   - Это не подарок, Карп, - поддержал гетмана Аркадий. - Это откуп. За помощь, царь здорово донцам помог, а они запорожцам, ну и за уверенность в безопасности спины.
   - А кто ему дальше помешает войска послать?
   - Осторожность. Он человек очень осторожный. Нарываться на войну с людьми, которые вдребезги расколошматили...
   - Чего?
   - Ну... разгромили поляков, которые недавно его войска били... побоится.
   - Да и у него сейчас другой интерес, - вмешался Свитка. - Здесь могу всех точно заверить, что в окружении царя все сейчас о Смоленске спорят. Одни уговаривают его напасть на Литву сразу, как дороги просохнут, другие остерегают, мол, страна после прошлой Смоленской войны не отошла, нечего в новую лезть.
   - Прям-таки окружения царя? - иронию в голосе Скидана не услышал бы только чрезвычайно наивный человек.
   - Да, именно.
   - И кто ж это такой?
   - Агенты Орёл и Попадья.
   - А кто такие эти агенты?
   - А вот это тебе не нужно знать. За свои донесения несу ответ я. Оплошаю - с меня и спросите.
   - Да как ты смеешь мне, атаману...
   - Сейчас ты и Хмель атаманы, а потом погрызётесь, сцепитесь между собой, и одному придётся шкуру спасать. Вот проигравший прибежит в Москву, припадёт к ногам государя и выдаст ему всё, что о предателях возле него слышал. Посему ничего о них никому говорить не буду. Чего не знаешь - того не расскажешь. О новых агентах и я сам знать не буду, ими будет заниматься только мой помощник по Москве.
   Некоторое время Свитка и Скидан буравили друг друга взглядами, один спокойным, другой злым. Первым не выдержал и отвёл глаза атаман. Выиграть в гляделки у характерника дело непростое, да и его правоту прославленный рубака про себя признавал. Возможность воплощения в жизнь предположения главного разведчика ни для кого секретом не была. Отношения у двух знаменитых атаманов Сечи были напряжёнными. Не будь уж очень зримой польской опасности, давно бы сцепились бы для выявления одного самого главного. Карп не скрывал, что считает избрание кошевым Богдана ошибкой и жаждет "восстановить справедливость", то есть вырвать булаву у Хмельницкого. Можно и с руками. Однако пока грядущее польское нашествие не позволяло ему развязать гражданскую войну. Да и численное преимущество армии гетмана вынуждало к осторожности.
   - Считаю, но головой уже не поручусь, что после нашей победы над польской армией и объявления Литвой независимости Москва пойдёт на Смоленск.
   - И введёт войска на Черниговщину? - скорее утвердительно, чем вопросительно продолжил Богдан.
   - Конечно, - согласился Пётр.
   - Как думаешь, смогут московские войска быстро взять город? - поинтересовался Москаль-чародей.
   - Вряд ли. Они уже много месяцев ждут того, успели подготовиться, запасы накопить. Да и слишком многие горожане от московитов ничего хорошего ждать не могут. Думаю, как и в прошлый раз, дело затянется надолго, может... на год-два.
   - Но у царя много армий.
   - Но и границы у них... не короткие. Не могут они без присмотра даже пограничье с нами оставить, не говоря уже о калмыках. За шведами опять-таки присмотр нужен. А главное... не та ещё Русь, что до Смуты была, совсем не та. Вроде бы, кроме Смоленска, ещё одна армия, заметно меньшая, пойдёт на Чернигов, а оттуда свернёт на Трубчевск и Стародуб. И на севере могут на Полоцк двинуться. Уверен, будут просить помощи у донцов.
   - Уже намекали, пока так, - Татаринов сделал сложный жест кистью правой руки, - осторожненько.
   - Много донцов откликнется?
   - Тысчи две-три, верховских. Остальные или в Черкесии завязли, или в Польшу хотят идти, наслушались у нас ребята о богатствах, которые там в замках-городах остались.
   - Да... - подкрутил ус Скидан. - Ох и погуляем, потешимся...
   - Не стоит делить шкуру неубитого медведя, - поморщился Москаль-чародей. - Пётр, турки нам веселье в Польше не испортят?
   - Нет, не до нас им сейчас. Султанский трон делят.
   - Втроём не помещаются?
   - Вчетвером уже. А там место только для одного человека.
   - Как вчетвером?!
   - Кто четвёртый?!
   - Откуда взялся?!
   Для приехавших в Чигирин сегодня из Азова сообщение Свитки было ошеломляющей новостью.
   - Два дня назад сюда сведения дошли, потому вы и не знаете. Объявился султан Мурад IV.
   - Самозванец! - опередил всех в догадке Аркадий.
   - Скорее всего, да, самозванец. Слухи о появлении выжившего в покушении султана давно ходили, мы ведь их сами запускали. Один Гирей, насколько мне известно, троих посмевших присвоить это имя казнил самым лютым образом. Да и другие искатели титула уже тоже отлавливали самозванцев. Но этот оказался очень хитрым. Сейчас кочует где-то севернее развалин Трапезунда, говорят, ни разу не ночевал дважды в одном месте. К нему многие сбегаются, не только селяне и кочевники, сипахи тоже. А вот янычар он люто ненавидит. Всех, кто в плен попадётся, вешает. Винит в покушении на себя именно воинов капыкуллу, предателями их называет.
   - И другие султаны это терпят?
   - Еэн и Ахмед сейчас туда и добраться не могут. А Гирей... зима, там она тоже суровая, холодная и снежная, до наступления весны ничего и не сделаешь.
   - Кто это, неизвестно?
   - Нет. Говорят... разное. Многие утверждают, что лицо его сильно изуродованное, он его обычно прикрывает. В воинском деле опытен и ловок, несколько отрядов гиреевцев в предгорьях разбил неожиданными налётами. В норе как суслик не отсиживается.
   - Сомнут его весной, как думаешь?
   - Это только один Господь может знать.
   - А если погадать, прикинуть...
   - Божья книга гадание не одобряет, так что и пробовать не буду. Поживём - увидим.
   - Другие новости по туркам есть?
   - Да, кое о чём я вам писал... уж не обессудьте, если повторюсь.
   Пётр сделал маленькую паузу, видимо, собираясь с мыслями.
   - В Румелии совсем беда - мор от голода и болезней. Особливо болгарам досталось, татары ведь через их земли прошли. Ну и люди не выдерживают, берутся за оружие. Объявился там поп Иванко, собрал вокруг себя несколько гайдамацких отрядов, повёл речи об изгнании агарян с православных земель. Чем с голоду подыхать, лучше саблю в руки взять, силы его с каждым днём увеличиваются, турок в плен не берёт. Сейчас сцепился, несмотря на зиму, с турками, поселившимися в горах. Думаю, тут и интерес есть, их поля не разорялись, есть, что в сёлах взять. Еэн-паша почти всю армию в Анатолию переправил, назад не поведёт.
   Докладчик отхлебнул из чарки лёгкого вина.
   - Большая часть Анатолии сейчас под Гиреем. И армия у него самая сильная. Вот, правда, денег ему не хватает, говорят, с французами речь о займе ведёт.
   - Вот поганцы! - не сдержался Скидан. - И здесь нам пакостят!
   Свитка пожал плечами и продолжил.
   - И на те земли голод пришёл, лето очень уж засушливое выдалось, но мора такого там нет. Думаю, армию Гирей сохранит, а по весне приумножит. И войной пойдёт не на самозванца, а на Еэна-пашу.
   - Надо подкинуть Дадиани мысль, что Гирей может разрешить ему ввести войска в эту... Самцихе-как-то его там. Старинные грузинские земли, как вы думаете, клюнет? - перебил докладчика Аркадий.
   - А ведь... могёт! - поддержал его Шелудяк. - Имеретин он сожрал, в Абхазию мы его не пускаем, на сход Солнца персы... Точно могёт.
   - Надо только его предупредить, чтоб всерьёз с самозванцем не воевал.
   - Да он и сам не дурак. Подгребёт под себя те земли, а воевать будет только их защищаючи.
   - Добре, сделаем, - согласился Свитка. - Ещё новость, что венецианцы договорились с Ахмедом. Он, значит, получил от них отступного и объявил настоящими убийцами покойного султана янычар. Так что Венеция и левантийскую торговлю восстановила и, как союзник Ахмеда, южное и западное побережья Анатолии грабит. Скоро и там турки будут бояться к берегу подойти, в Европе спрос на галерников возрос, а татары-то нового живого товара не поставляют. Ахмед сумел, уж не знаю как, с мамелюками в Египте договориться, те признали его султаном, что здорово усилит его армию к весне.
   - От добрая новость! - стукнул по столу Хмельницкий. - Теперь не наши бедолаги, а сами турки на каторгах будут гинуть! А клятые агаряне пусть подольше друг друга режут.
   - В общем, года три-четыре мы турок можем не опасаться. К моему великому удивлению жиды в Палестине не пропали. Как ты и советовал, большая взятка и обещание выплат друзскому эмиру Мельхему Маану обеспечили им его покровительство. Тот решил, что ежегодные солидные поступления куда предпочтительней разового грабежа. А с налётами бедуинов жиды и сами справляются. Сейчас их уже там больше, чем арабов, и число жидов растёт. Помимо сбежавших наших и стамбульских, туда теперь едут польские и немецкие. Хотя... не любят их арабы и мамелюки. Тяжело будет выжить во враждебном окружении.
  
   После совещания Аркадий подошёл к Свитке и поинтересовался именем монаха-итальянца, возглавлявшего французское посольство. Почему-то ему это казалось важным.
   - Эээ... Ма... Мазилини, кажись.
   - Мазарини?!!!
   - О! Точно. Мазарини. А что, важная шишка?
   Вдруг нахлынувшие на попаданца эмоции помешали ответить сразу. Наконец, помотав головой, он выдавил: - Можно сказать и так.
   - Надо же, а мне сказали, что он простого происхождения. Вот, забыл тебе сказать! Наши по делам ездили в Англию, нанимать людей, и, проезжая мимо одного именьица, слышали, - Пётр хитро ухмыльнулся, - что как раз в ту ночь подлые католики, видно, по приказу самого короля, вырезали семью одного мелкого дворянчика.
   Аркадий оглянулся, подвинул лавку, сел на неё и только тогда спросил: - Кромвеля?
   - О! Настоящий характерник! Всё тайное сразу сам угадывает.
   Аркадий растерянно улыбнулся и махнул рукой.
   "Вот теперь история уж точно пойдёт другим путём. Не факт, что лучшим, но другим. Уж очень важную роль сгинувшие здесь люди играли в истории моего мира. Теперь это уже безвариантно".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 7.31*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"