или

Тропа Майкла Рача

1

Майкл Рач сдал репортаж, получил от шефини очередную порцию дифирамбов, которые давно не грели, достал заветную тетрадь.

Ему казалось, что от нее исходят мощные флюиды, что она подзаряжает его вот уже двадцать лет и продолжает спасать. То ли лекарство, то ли наркотик. Не будь ее - Рач давно бы спился или сошел с ума.

Впрочем, назвать тетрадью этот "шедевр" семейного переплетно-каллиграфического искусства можно с большой натяжкой. Предки Майкла скрепляли ее кто чем горазд: нитками, проволокой, какой-то нелепой дамской ленточкой. Не шутка дело: ей от роду - ровно что век!

Когда-то тетрадь была шикарной. Толстая обложка свиной кожи, отменная бумага. И сколько же раз она раскрывалась и листалась, сколько побывала в разных передрягах, если так истончилась и обветшала!

Майкл не рассказал бы о ней даже лучшему другу, даже в пьяном бреду. Непременно поднимут на смех. Какой-то дешевый детектив. Из дневника прадеда, опального епископа, которого немилость Папы загнала в самый северный, самый лютый штат, следует: в руках предка Рача, волею судеб, оказалась тайна сокровищ одного из племен аборигенов. Ни много ни мало. Разве не бред?!

В дверном проеме показалась надменная физиономия Юрла Скора и Майкл накрыл тетрадку рукописью.

Юрл явно стилизует свою внешность под Хэма. Седая неухоженная борода, пегий ежик волос. Ему бы вдобавок - хэмовский лаконизм. Да куда там!

- Нет, вас доконает мелкотравчатость! - начинает Юрл с полуоборота, присев на журнальный столик. - Открыл вчера номер, пробежал, плюнул и бросил. Типичное провинциальное болото. Смрад. Мелко и скучно. Даже ты, старик, со своими "изысками" смешон и жалок. Страну ломает и корежит, а у вас все - тишь да благодать... Пустота и импотенция!

Рач смотрит в бледно-голубые, какие-то застиранные, глаза Юрла и думает о том, что многолетнее алкогольное воздержание - палка о двух концах. Свой категоричный разрыв с запойным прошлым Юрл ознаменовал довольно тягомотной покаянной книжкой и возомнил себя с тех пор непререкаемым авторитетом большой литературы. А уж на них, чернорабочих пера, и вовсе стал смотреть как на нечто неодушевленное, этакий лишайник. Смотреть на нашу газетенку свысока позволяет ему статус собственного корреспондента столичного журнала.

Юрл продолжал сокрушать и вещать, но Майкл уже давно спрятался от него в свой черепаший панцирь: ломая голову, как лучше подъехать к директору местного музея. На предмет разъяснения одной из страниц прадедовского дневника...

2

Выехали в шесть утра, на час позже, чем предполагали. В малолитражке Сандра воняло, как в керосиновой лавке. Майкл Рач открыл оба окна и устроил сквозняк.

Ехать предстояло совсем ничего, каких-то пять киломиль. Для интервью на заданную тему, а таковой являлась пара-тройка вопросов, связанных с разгадкой его роковой и уже изрядно осточертевшей тайны из прадедовского дневника, Рач не придумал ничего лучше, как спровоцировать директора музея на рыбалку.

Сандр Майсол был знаменит в Эгвекитауне как непревзойденный рыбак. Он умудрялся приходить с уловом, и приличным, из таких гиблых мест, где остальные жители отродясь не ловили ни хвоста.

Майкл прильнул к окну и жадно цедил утренний коктейль июльской тундры. Потом откинулся на сидушку и неприязненно покосился на Сандра. Не мог завести себе машину покруче - вонючая консервная банка.

То ли Сандр не выспался, то ли был с похмелья, только вел свою лилипутку молча, прикуривая сигарету от сигареты. Рач покосился на его тяжелый профиль: именно о таких лицах говорят, что они высечены из камня. Из красного гранита. Директор явно вчера злоупотреблял...

Зато уже через полчаса, как закинули удочки, Майкл был об Сандре другого мнения: в его садке трепыхалось с полдюжины форелек, в то время, как его поплавок, похоже, оказался из непотопляемых.

Ну и черт с ним! Главное - выбрать подходящий момент и завести нужный разговор.

Еще в начале своих поисков, собрав в кучу все факты из дневника деда, Рач прикинул, на какую сумму сокровища могут потянуть. Результат его ошеломил, он долго тряс башкой, стараясь сбросить наваждение, взялся пересчитывать. И снова вышел на ту же цифру: миллиард! Причем не каких-то деревянных рубларов, а долблей!

Ради такой суммы можно претерпеть все. Даже подъем в четыре утра, бензиновый угар и эту бестолковую удочку в бестолковых руках.

Рач уже давно перестал следить за поплавком и предался миросозерцанию. Солнце начало потихоньку сдвигать свой реостат к отметке "гор". Ветерок приносил из тундры обалденный настой разнотравья.

Между двух сопок торчала нелепая труба электростанции, нарушая первородный пейзаж.

Стараясь хоть как-то компенсировать свою рыбацкую бездарность, Майкл взялся готовить уху. Пренебрежительно отстранив керосинку, которую протянул Сандр, соорудил костерок. В ожидании обеда они присели у костра на пружинистый, уже прогретый солнцем мох.

- Вот ты все знаешь, исползал на брюхе со своими археологами всю округу. Всю изрыл. Где-то здесь, - Майкл показал рукой в тундру, - было стойбище племени умок. Род Тен-Улит Серая Утка. Слыхал?

Сандр прихлопнул на лбу комара, с удивлением взглянул на Рача:

- Никак тебя в историю потянуло? А как же твое излюбленное жаркое из фактов? Стареешь старик...

Майкл с садистским наслаждением подумал: "Знал бы только ты, дурашка, каким тут жарким пахнет. Слюни бы распустил". Но ответил с деланным равнодушием:

- Для статьи во "Всемлянский Географ" нужно. Ты уж помоги.

Они договорились, что Майсол запустит Рача в святая святых музея - в архивы. Что еще надо? В порыве благодарности Майкл позволил Сандру расслабиться, споив ему бутылку виски, а сам сел за руль вонючки.

3

Майкл третий раз переворошил весь кабинет. Вывалил на столешницу все рукописи, какие-то допотопные документы, компьютерные распечатки и даже выбил из ящиков пыль. Блокнота не было!

Сколько раз он на чем свет стоит ругал себя за небрежное обращение с блокнотами! Тем более зная свою дурацкую привычку: вкраплять в деловые газетные записи "озарения", пришедшие в башку оригинальные мысли. В этом чертовом блокноте как раз и оказались откровения о зашифрованном наследстве деда. Попади эти записи в руки толкового читателя, он наверняка въедет в суть миллиардной проблемы.

- Чистишь стойло? - кивнул на бардак незаметно вошедший в кабинет Алекс Спиро, редакционный компьютерщик.

Редакция бестолково размещена в трех изолированных квартирах первого этажа жилого дома и всем работникам постоянно приходится шмыгать туда-сюда, безбожно простужаясь зимой. Вот и сейчас Алекс заявился требовать рукопись для набора.

- Да вот, - зашуганно ответил Майкл, - провожу ревизию. - И снова обругал себя последними словами: ведь хотел закрыться на ключ.

Вот уж кого он никогда бы не заподозрил в присвоении блокнота, так это Алекса. Блаженный! Оригинал из оригиналов и прожектер из прожектеров. Бывало, они схлестывались в споре по три часа кряду.

Алекс имеет, может быть, единственный, но всегда выводящий Майкла из равновесия, недостаток: в нем сидит неистребимый бес противоречия. Бросаясь во что бы то ни стало опровергнуть мысль оппонента, он тут же доводит ее до абсурда, ничуть не смущаясь при этом, что его понесло вразнос, что он несет ахинею. Порой договариваясь до того, что и каннибалы тоже люди! Оставаясь при этом человеком, который комара не обидит. А его "Полярный Трек" чего стоит!..

У Алекса - внешность какого-то шизанутого аскета. Несколько вытянутое лицо. Но главное - глаза: отрешенно-отстраненный взгляд, будто направленный внутрь его самого. И при всем при том - это сугубо интеллигентный и до фанатизма порядочный человек. Плюс - дьявольски неглуп.

Вот бы с кем поделиться своей жгучей тайной. Да нельзя: еще не известно, как поведет себя даже такой умник и моралист, соприкоснувшись с этими сумасшедшими деньгами...

4

(Из дневника Майкла Рача-старшего).

"20 февраля 1893 года.

Богу было угодно послать меня в эту немыслимую глушь. Но я все чаще ловлю себя на мысли, что должен быть сердечно благодарен Папе за эту миссионерскую ссылку. Нельзя было избрать лучшего испытания для моего метущегося Духа, для Веры моей.

Вокруг, куда хватает взгляд, - выструганная поземкой тундра, да бесконечная гряда запорошенных сопок.

Вчера прибыл на стоянку вождя племени умок. Три вигвама и великое множество привязанных и вольных собак.

Меня, как я понял, поместили в лучшее жилье. Семидесятилетний старик Тен-Улит Серая Утка оказался высоким, по-юношески поджарым человеком, довольно сносно изъясняющийся по-джунглийски.

При первом взгляде на него меня удивила почти жиропейская белизна лица, довольно правильные черты лица. Но особенно - его странное высокомерие.

Помоги мне, ГОСПОДИ! Вразуми меня, грешного, как пробиться сквозь беспросветную мглу этих идолопоклонников с ТВОИМ словом.

Старик потчевал меня вкуснейшей вареной олениной, предлагал и нерпичье мясо, но душа не приняла.

Полагаю, что моя здешняя миссия будет крайне осложнена пребыванием именно в этом стойбище родового шамана по имени Кеу-Кут Черный Клюв. О нем я много слышал в Ханадыре. Воинствующий фанатик.

Я думаю остаться в стойбище по меньшей мере месяц. Дай-то БОГ привнести за столь малый срок в их заблудшие души хотя бы самую крохотную искру БОЖИЮ!"

5

Какая-то жуткая каша. То замедляющая, то ускоряющая бег кинопленка сна. Нелепые последние кадры. Орлиное, с пронзительно-истребляющим взглядом лицо шамана, но почему-то с презрительной усмешкой Юрла Скора. Шаман мешает над костром в бубне, как в кастрюле, отвратительное варево и ехидно хихикает:

- Ну, ищи, ищи... Может, и найдешь... Мелкотравчатый...

И сквозь муторные остатки сна - выворачивающая душу тревога: что-то происходит, Майкл... страшное...

В изнеможении Рач приподнялся на кровати, но в голову так ударило, что он снова плюхнулся на подушку.

"Что случилось? И где я, черт возьми?"

Он с трудом приоткрыл глаза и увидел над собой потолок из нежно-голубого пластика, модерновый плафон.

Ах, да. Гостиница "Хитон". Заявился сюда сразу с рейса Ханадырь-Мозгва. Что же приключилось потом? И откуда это полная разбитость во всем теле? Была девочка по вызову. Глупо, конечно. Нашел время! Ну, да ладно. Что дальше? Пили виски. Но самый мизер. Вон, почти полная бутылка маячит, - Рач, чуть не скрежеща зубами от боли, повернул голову.

Стоп! Так с чего же меня так разобрало? Девчонка подсыпала какую-то дрянь! Дрянь подсыпает дрянь... Похоже...

Только часа через три, почти на четвереньках добравшись до ванной и взбодрив себя ледяным душем, проглотив подряд три чашки крепчайшего кофе, Майкл чуть-чуть оклемался.

Но прежде всего исследовал свое барахло. Не было полутора тысяч долблей, всей его "налички", горького плода изнурительной экономии. Но куда больше пугало отсутствие трех блокнотов, исчезнувших из кейса. Порочная гостья оказалась поклонницей его литературного дара? Или это нечто другое?

Копай, Майкл, копай! Кто-то сел тебе на "хвост"? Что было в пропавших блокнотах? Откровений будущего миллиардера в них не было. Не в пример тому, что сгинул в Эгвекитауне. Но кому-то ведь понадобились эти чертовы заметки!

Время шло, его ждал архив и пора было двигаться. Специально не стал брать такси (кое-какую мелочь, обнаруженную в карманах, решил поберечь). Рач не был в столице два года и, как заправский провинциал, таращил глаза на верхушки теснящих друг друга небодралов. С наслаждением вдыхал всю эту неповторимую смесь из звуков, запахов, рекламных огней.

В архиве Майсола Рач не нашел, что искал, зато получил зыбкую надежду.

Месторасположение ТОЙ стоянки рода Тен-Улит Серая Утка, как он понял, можно разыскать в материалах экспедиции Тина Богроуза...

Пересекая улицы, ныряя в подземные переходы, Майкл неотвязно думал об одном: перед кем он мог засветиться со своей тайной? Единственный человек, которому он однажды все же приоткрыл ее и то как полуправду-полубред, - это Алекс Спиро. Но Алекс напрочь лишен интриганства, корысти и уж тем более не способен вести крутую, рисковую игру. Рач был вынужден прощупать его, так как несмотря на всю чудовищную, невероятную случайность совпадения, он и сокровища были связаны напрямую. Самое смешное было в том, что бедняга Спиро об этом и не подозревал.