Андрей СПИРИДОНОВ
ВЕРЕТЕНО
(стихотворения)
ВЕСТЬ
И острые льдины и море
И синие сами цвета,
Быть может и радость и горе,
Солёная в прошлом беда,
Всё прежде, все раньше, всё то же,
Брусчатка былых мостовых,
Асфальт здесь не скоро положат,
Поставят немых часовых.
Не скоро, незвано, беспечно
Всю кожу ветрам и огню,
Обломок весла и навечно
Всю сагу про мир и войну
Облечь в этот свет и порфиру,
Гомеру ли не пострадать,
И чтобы поведать всё миру,
Всю правду и всю благодать.
ХРАМ
(ирмологий)
Истинный храм воплощения
Приводится в дом уже ветхий
И по ступеням сим шествует
Сзади земное оставив
Чтобы вместить всё сияние
Радости тихой стяжание
Святость святыни всех большая
Выше всех ангел небесное
Нам утешение в помощь
И благодатная милость
Чтобы спасение случилось
Маленькой девочкой входит
В храм сама будучи храмом.
ПЕПЕЛ
Если хочешь видеть, можешь увидать,
И начав вне срока рано увядать,
Если со стихами взять из шкафа том
Александра Блока, с ним же и знаком,
А в саду имперском вновь чертополох,
Густотой и цветом кажется неплох,
Не учить и греков, не зубрить латынь,
Лучший из поэтов, всё равно остынь,
Черный или белый, ворон или сыч,
Речь не будет острой, это только клич,
Змеевидно ныне острие штыка,
Чтоб уже без звука и наверняка,
Речь ведь не сложнее всех мифологем,
И всего надёжней тот, кто глух и нем,
Лучше и не видеть, и не увидать
Рокового слова пепельную стать.
ПРЕМУДРОСТЬ
(ирмологий)
Никакая сила не славна своей крепостью
и любой супостат впадает в немощь
забыв на Кого восстание его
и премудрость не похвалится
если и впрямь мудра
и мощь не превознесётся
когда знает свою силу
и богатство не взойдёт выше гор,
имея в себе прах и пепел
чтобы разуметь саму Премудрость
и сотворить суд и милость посреди земли.
ДВЕРЦА
На что взглянул прошедший хаос
(и даже веки не поднял),
Была такая, впрочем, малость
(не возведёшь на пьедестал).
Да, краски, звуки - всё роилось
(струилось даже серебро),
А сталь презренная таилась,
высчитывая, чьё ребро
Не помешает в пути к сердцу,
пока возвышенный обман
рисует видимую дверцу,
куда ворвётся ураган.
ЯРОСТЬ
(ирмологий)
Виноградник содомский имеет свои гроздья
и пажить гоморрская свои плоды
кто прельстится этим вином
как желчью
и горечью этого хлеба как сытостью
вкусит неистовство змиев и аспидов
и приблизит погибели день свой
не разумеющий путей своих
приимет сие в грядущее лето
и меч обесчадит народ сей
а зубы зверей с неисцелимой
яростью пресмыкаются по земле.
ЧЕРТЫ
Дитя урагана, не бойся,
Не плачь, не стремись и к любви,
Всех ястребов, соколов свойства
В горячей крови оживи,
А крови вновь будет премного
И цвет её цифрой зажат
В пределах земного порога,
Пока здесь не царствует ад.
Дитя урагана, создание
Не плоти, а просто мечты,
Безудержного упованья,
Эпохи случайной черты...
ДВОРЕЦКИЙ
Занавесила зима
все пейзажи после битвы,
давно собраны молитвы
поминального стола.
Давно царствует мотив,
право же, неизреченный,
на картине так же жив
далеко не тонкостенный
Дом... давно весь заселён,
смех и крик как будто детский
сторожит и впрямь его
как из классики дворецкий.
Отчего же так сильны
всей зимы былой угрозы,
ведь всё было у страны -
и стихи и даже розы.
Колоннады и пруды,
Царскосельские усадьбы,
Льва усердные труды,
Достоевского боязни.
Только вышел Смердяков
прогуляться вдоль лужайки
и вся правда без оков,
без прощенья, без утайки.
Так и вышло всё вполне,
что Тургенева охота,
небо, как в Бородине,
всей эпохи позолота.
НАЗНАЧЕНИЕ
(ирмологий)
Мёд исходит из камня и елей из твердыни
когда посреди зноя в пустыне разрешается безводие
как орёл покрывает гнездо своё
и немощь птенцов своих
масло и млеко овчее с туком агничным
не оскудевают как и жито в закромах
и кровь гроздей возросших притворяется в вино цельбы
и не оскудеет сила всей земли
и будет Иков всегда насыщен
потому что не оставляет предназначения своего.
ГЛУБИНА
Что костёр ещё высокий
над всей снежной широтой
или голос одинокий
или парус и литой
столп имперской колоннады,
смех непостоянных муз,
всей игры и всей ограды
расстоянье или уз
даже и не тяжких вовсе
глубина, потом мороз,
что неважно на погосте,
высохшем остатке слёз.
Так возьмёшь своё родное
ворога чтоб придушить
и воздать всем павшим втрое,
а живущих всех простить.
ОСТАТОК
Как трава затаилась, но не умерла,
И как века струилось всё серебро,
И над морем бушующим словно скала,
И не сломанное после драки ребро,
Догореть, осознать, изменить всё к утру,
Только утро уже, говорят, не придёт,
Станет ряской болотной в соседнем пруду,
Ведь в романах бывает такой поворот,
Что овраг, что обрыв, что черёмухи цвет,
Загадаешь желание здесь наперёд,
Вопреки предсказанью приходит рассвет,
Бледный всадник, чужой над тобой небосвод,
Или, может так статься, над кем-то другим,
И остаток себя не продашь и за грош
И пейзаж среднерусский с гроздями рябин
И дорогу свою и высокую рожь.
ПРАВДА
(ирмологий)
Если истину глаголют уста мои то как дождь вещание моё
как роса утренняя и как иней на сене
и как туча не горизонте имеет пути свои
и пугает род строптивый и развращённый
буйный предавший забвению лета рода своего
потому и явны разделения
и пределы языков
и истаевшие дни вечные
пока не разрешится жажда в зное своем
п не уразумеется наказание в пустыне
и не возьмутся крылья орлиной Правды.
ШИРМА
Кто сидит за ширмой, Александр Блок?
- тень Иммануила, стихотворный рок,
может, Арлекина шутовской колпак
или настоящий и коварный враг...
Без врага ведь плохо, как и без страстей,
как для становления питерский лицей,
для архитектуры Царское село,
для упокоения вечное ничто.
Так вполне годилось впору помечтать,
ручки-ножки, кольца, благодать подстать.
Выйдешь из-за ширмы, а в окне темно,
это русский Север, так заведено,
так всё в этой притче и не разгадать,
ведь во тьме густится самой тьмы же рать.
Можно все, конечно, пере-миновать,
с венчиком из розы полагать печать,
будет Кант в подмогу, Гегель на подъём...
И уже не важно, что придёт потом.
ВЕРЕТЕНО
"Не положишь ты на голос
С чёрной мыслью белый волос!"
Евгений Баратынский
Краса преступная, как воск,
За один вечер не растает,
Но, как известно, увядает,
Поскольку выйдет всему срок.
Итог неизъясним основ
И жизненного трепетания
И философского познания,
Когда весь промысел суров.
И с чёрной мыслию кладёшь
Уже охрипший ныне голос,
Желал найти ещё и волос,
Но ткань времён не разошьёшь.
Календаря веретено
Все тем же будущим чревато,
Страстей иззаржавело злато
И проступило бездны дно.
ИСПУГ
Намёк, не более, неправды
ошеломляющий изгиб,
эпохи даже достославной
психологический ушиб.
Сердец людских, увы, пустыня,
оазисов ни свет, ни тьма,
объект познания, вершина,
да публика, что без ума
не от боёв уже кулачных,
изменчива ведь жанров плоть,
пиров ещё недавно злачных,
и хлеба чёрствого ломоть.
И в чём обретенье, что слава,
а может всё-таки испуг,
когда уже во тьме облава
стартует всё из тех же рук...
УПОВАНИЕ
(ирмологий)
Камнем погрязнут во глубине враги
Слава вышняя сотрёт сопротивных
Гнев праведный попалит плоть супостата как солому
огустеет от духа ярости вода и волна посреди моря
мечи и орудия канут как олово
в среде стихии вместе с рукой корысти
потому как ничто не выше самого Имени
и не посрамится имеющий истинное упование.
ПОДРАМНИК
Последний день, последний час,
последний лист, упавший с древа,
Все, что обещано, поспело,
Но разве этот смысл спас
Для вечности мечты потуги,
Зимой метель, кандальный звон,
Дуэлью, что вооружён
Друзей синклит, альбом подруги
Да образ сумрачный могилы
Как будто даже без креста,
Подобный чистоте холста
В подрамнике без всякой силы.
АНАКРЕОН
Пойди, нетленными лучами
Ещё сплети себе венок,
Ведь меж надеждой и отчаяньем
Сей постамент не одинок,
Кляня судьбу, превратность рока,
Нетленной рукопись создать,
И в обличение порока
Сочувствующей благодать
Восславить на века и снова
Всех меланхолий праздных муз
Собрать вокруг Анакреона
Прочнее всех возможных уз.
АИ
Ректификат в себя включает
Всю соль и тяжести металл,
И что аи поклонник чает,
То никогда он не вкушал,
Сучок ведь победит пшеницу,
Сто грамм казённых победит,
Плакат в себя включает лица,
А бард про Пушкина хрипит...
ЯТЬ
Полдороги жизни да прихоти судьбы,
Леса повырубали, а сумерки светлы
Любым светодиодом, что ватты бережёт,
Хотя и не жирует, но празднует народ,
Вкусив вполне свободы и спирта натощак,
Стрелу уже не ищет, ведь не Иван-дурак,
А что с аристократии, с Кащея ещё взять,
Давно всё поменялось и нету буквы "Ять".
БЕЗДНА
(ирмологий)
Настоящий вопль только из чрева ада
как то из глубины морского сердца
как из стремнины всех рек без берегов
или под высотой всех мыслимых волн
куда низринулся весь ум
в безумии бегства
и как усмотрю место храма Твоего
отринув сами что ни на есть очи
в воде погружения
и последней без дна бездне
большей, чем расщелины гор
со скрепами вечными
и как изыдет от истления сам живот
и в чём нетление самой души
хранящей суетная и ложное
пока не обретёт глас хваления
и плод настоящей жертвы
чтобы вкусить единственный Хлеб.
СТАРИНА
Сколь сладкозвучна та же лира,
Не может Аполлон не петь,
Когда дыхание сатира
Грудную наполняет клеть
В уделе, избранном Гомером,
Где лук и стрелы суждены
Герою непременно в белом
И золоте всей старины.
КИНЖАЛ
Тамань, песок, предметов мало,
Взведён курок, как не бывало
Всей контрабанды злой товар,
Житейский не велик навар,
Но, впрочем, для литературы
Есть повод описать натуры,
Авось сгодятся для романа
При постоянстве сего дара,
Пока ещё ползут века,
Бычок клюет на червяка,
А может, лучше на улитку,
Огонь от газа теплит плитку,
Кинжал не только под рукой,
Но чертит небо над тобой...
ТИРАЖ
Сто лет читать всё про Париж,
Про виллу в солнечном же Грассе,
Давно утраченный престиж,
Самоубийство на террасе,
Абсента яд, а не вино,
Рулетку с ходом револьвера,
Газданова, затем кино,
И чем была в России вера,
Полфунта или килограмм
Ещё оставшихся мгновений,
В тираж ушедших фонограмм
Да вечный список впечатлений...
МИЛОТЬ
Скоро подымет заря
Занавес над головою,
Над незнакомой толпою,
Знать бы заранье, но зря
Милоть пророка летит
Над царскосельским путём,
Ныне Царевич убит,
Завтра всю правду убьём.
ОБЕД
Золотых баранов стадо
Выводили на расстрел,
Вся черёмуха в овраге,
Всяк ко времени успел,
Было-не было, с устатку
Нужен палачам обед,
Ни просфорка, ни облатка,
Просто с колбасою хлеб.
СМЕХ
Легко смеяться на балу
В самой Москве, не на Бали,
Как тень в мусатовском пруду,
Как тиф уже в Галлиполи,
И звёзды, и закон, и блеф,
Наполеонов губит яд,
А смех (один, из прежних вех)
По-прежнему не виноват.
ИМЯ
Небо перейти недолго,
Улетев за Млечный путь,
Если лётная погода,
Если спутник кто-нибудь,
Если не страдает рифма
Повторением всего,
Если имя Иванова
Капитана замело...
ПОРТРЕТ
Портрет без сходства остаётся
Уже никем не превзойдён
И ткань времён не разорвётся,
Как говорят... Не погребён
Остался смысл, сожаленье,
Что быть могло иначе всё,
Что есть в истории нетленье,
Его б сейчас на полотно,
Подобно краскам Левитана,
Каков ещё Руси извод,
Как будто поздно или рано
Уже бетонный строить дот.
ВИНО
Бредёт поэт да спозаранку
Купить бутылочку вина,
Для всех подобен он подранку,
Но такова его страна,
Эпоха тоже переспела,
Границы мира не видны,
А может, и не в этом дело,
Когда поэты рождены,
А может, буквы или знаки
Всегда составлены в букварь,
В корзине ещё живы раки,
И осетрина словно встарь.
Но цены вовсе неподъёмны
Пора настанет голодать,
У незнакомки глаза томны,
И рифмовать про благодать
Ещё останутся чуть силы,
Немое прошлое кино,
Героев те же Фермопилы
И настоящего вино.
СОМНЕНЬЕ
Ни образов, ни вдохновений,
Пусть остров, Васильевский спуск,
Юродивого подозрений,
И взгляд окончательно пуст.
Какую неделю и время
Удобно потом примерять,
С сомненьем слагая сомненье
И мёртвое сердце опять -
На вскидку, на выстрел, на бойню,
Да полно! Свою же красу
Продали. И стало вдруг больно
На трапе в четвёртом часу.
И как бы гудки не ревели,
В туман уходили те дни,
Эмалевый крестик, шинели,
Обломки великой страны.
СУД
(ирмологий)
И смолою и нефтью полна пещь
во время несказанное и как огненной лавой текущее
из Чаши уготовления сокрушающей
всякую крепость скорую на пролитие крови -
крови агничной и крови царевной
паче всесожжений овних и тучных
пока нет ни начальника ни пророка ни вождя -
одни жертвы но не приношения
ни кадила ни места пред Тобою
чтобы и обрести милость
когда взыщется вся кровь праведная.
----------------------------------------------------------