Вырос я в Центральной полосе России, в одном из славных городов "Золотого Кольца", названия которого не упоминаю по той лишь причине, дабы не умалить достоинства остальных. К тому же подобные истории могли происходить в каждом из них.
А дело всё в том, что родня моя по материнской линии - этнические поляки. Отец после свадьбы, как это часто случалось не только в те времена, переехал в дом родителей невесты. Так, унасследоваов от отца обычную русскую фамилию, рос я в доме Љ4 по улице "Посёлок Машинистов" с табличкой (тогда это было не рдкость, особенно в "частном" секторе застройки), на которой красовалась фамилия хозяина, точнее, зарегестрированного домовладельца, "П.М. Павловский". Он же мой дед. А прадед его попал в Россию на поселение ещё в середине девятнадцатого века. За организацию каких-то антицарских выступлений в Польше. Но память человеческая не всегда коротка. В войну дедуприпомнили его неблагонадёжные корни. Еле-еле обошлось. Вот так и рос я для окружающих поляком СтанИславом ПавлОвским, искренне полагая, что на самом деле Славкой Харитоновым.
Замечу, что после войны в город наш стекалось по разным причинам немало пришлых. Спустя какое-то время многие обзаводились семьями да так потом и оставались. По улице нашей проживали и "хохлы" с поволжскими немцами, несколько многодетных татарских и дагестанских семей, и даже две латышских.
Ребята моего двора подрастали и всё чаще играли в "войнушку". Нас, конечно, за "русских" не брали. Так и стал я "немецким" солдатом. А было "немцев" раза в три меньше. Так что первое время в "рукопашной" приходилось ох как несладко. Пожалуй, верно замечание, что один в поле, в чужом поле - не воин. Но и мы считали это поле своим. Против стада нужна стая, против стаи нужен прайд... И мы стали такой силой, подчинённой прежде всего жёсткой дисциплине и чёткой организации. Уже спустя год после начала игрищ мы зачастую надирали задницу "красноармейцам", а многие, добровольно сдаваясь, сами просились в наши ряды. В школе я был на хорошем счету: примерный пионер, крепкий "хорошист", во дворе - "герр шарфюрер". Парадокс. На каком языке человек думает, тот - его родной. Я всегда считал себя русским, но чтобы утверждаться, этого явно было недостаточно.
Второй парадокс. Подо Львовом, на Западной Украине жил мой двоюродный брат, Саша Ковальчук. Наполовину украинец,наполовину, как и я поляк. Приезжая погостить к нам с тётей Ритой, он неизменно попадал "за немцев", в мою "зондеркоманду" т.е. А вот будучи в гостях у него, мы оказывались по разные стороны баррикад. Брат стеснялся моего "москальского" происхождения. Так что бился я с ним на стороне "русских", таких же "изгоев" и "полукровок", каким по местным меркам, считался и я.
А национальность мою убил польский снайпер в Хорватии, в 94-м. "Герр шарфюрер" сумел выжить, а вот "соотечественник" выплюнул ему презрительно напоследок: "Пшекляты русски."