Катэ Спини : другие произведения.

Пересечение параллелей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Способна ли настоящая любовь на лицемерие? И возможно ли изображать неподдельные чувства так натурально, чтобы никто ничего не заподозрил? В этой истории все мужчины такие искусные актеры, что по ним плачет кинематограф, или здесь что-то не так?

   Автор: Катэ Спини
   Название: Пересечение параллелей
  
   Серия: Под солнцем Италии
  
   Другие книги серии:
   "Непокорный торнадо"
   "Стереть прошлое"
   "Сжечь правду"
   "Правда не горит"
   "Resistenza, или любовь на пределе"
  
   Аннотация: Способна ли настоящая любовь на лицемерие? И возможно ли изображать неподдельные чувства так натурально, чтобы никто ничего не заподозрил? В этой истории все мужчины такие искусные актеры, что по ним плачет кинематограф, или здесь что-то не так?
   От автора: История запутанная. В ней любовь будет разная: молодая и зрелая, доверчивая и осторожная. А все потому, что здесь переплетутся несколько линий. В одной - молодые люди, студенты, и в одной истории любви сойдутся несколько человек, но я не уверена, что это можно назваться "любовным треугольником". Может, правильней назвать это "любовным многоугольником". В другой линии будет одна взрослая пара, но не стоит думать, что между ними все предельно прозрачно. Напротив, все загадочно и непонятно. Ну а почему все эти люди сошлись в одной книге, мы узнаем только в самом конце. Разумеется, герои сразу дадут почву для предположений, но окончательная картина нарисуется только в развязке, и она будет достаточно шокирующей
   Место действия: Генуя и карнавал в Нидерландах.
  
  
   Внимание: в книге присутствует ненормативная лексика на итальянском языке!
  
  
  

Глава 1

   - Только четвертое место?! - не веря своим ушам, прокричал Луиджи. - Чертов конкурс! Я так и знал, что первое место займет какой-нибудь дряхлый родственничек кого-нибудь из членов этого паршивого жюри! - распалялся он.
   - Тогда уж два родственничка, - спокойно усмехнулся Джузеппе. - Нам с самого начала говорили, что нужен женский вокал. Они дуэтам отдают предпочтение.
   - Женский вокал?! Да плевать я хотел на их предпочтения! - кипел от злости Луиджи.
   - Что случилось? - неожиданно послышался за его спиной встревоженный женский голос.
   Луиджи вздрогнул и медленно обернулся. Только этого еще не хватало...
   - Ничего, Беа, все в порядке, - поспешно сказал Луиджи.
   - Ничего? - сузила девушка глаза, смерив Луиджи испытующим взглядом. - Что за конкурс у вас был? И мне не сказал ни слова! - прозвучал упрек в ее голосе. - Беппе? - повернулась она к другу.
   - А что, "Беппе"? - развел тот руками. - Беппе пошел домой, он свободен, как птица, - взял Джузеппе свой рюкзак и направился восвояси. Участвовать в этих разборках у него не было ни малейшего желания.
   Луиджи отчаянно смотрел ему вслед. Он ненавидел эти ссоры со своей девушкой. Эти два камня преткновения в их отношениях сносили ему крышу: университет и музыкальная группа, которую они создали с друзьями. Он прекрасно знал, что за первым камешком вниз сорвется другой. Но к этому другому он уже успел подготовиться, а вот сорвавшийся первый камень стал неожиданностью.
   - И где вы заняли четвертое место? - язвительно спросила Беатриче.
   Он упрямо, почти со злостью посмотрел на нее. Она никогда всерьез не относилась к его увлечению музыкой. Сначала, когда они только познакомились, она считала это несерьезным хобби, чем-то второстепенным, а потом и вовсе высказалась негативно. Поэтому он предпочитал не обсуждать вообще эту тему с ней.
   - Наша группа иногда участвует в конкурсах, знаешь ли, - так же язвительно ответил он.
   - Ах, неужели? Мне казалось, ты говорил, что вы больше особо не собираетесь с группой. Как же вы участвовали? Без репетиций? - словно следователь на допросе строго смотрела она на него.
   - В последнее время мы собирались. И я никогда не говорил, что оставил группу навсегда, - раздраженно бросил он ей. Его каждый раз начинало бесить такое неуважительное отношение к самому страстному его увлечению.
   - А как твой экзамен? - по-прежнему строго спросила Беатриче.
   Луиджи возвел глаза к небу. Начинается! Именно из-за этого он хотел найти какую-нибудь причину и не встречаться с ней сегодня. И вообще не встречаться в ближайшие дни, пока он не пересдаст этот дурацкий экзамен.
   Он устало прислонился к колонне. Они стояли во внутреннем дворике университета, где сновали сосредоточенные студенты. У всех был период зимней сдачи экзаменов, потому обычная атмосфера студенческой веселости в эти дни потяжелела под весом напряженной учебы.
   У Луиджи утром был последний экзамен, и он его не сдал.
   - Нормально, - буркнул он себе под нос, отводя взгляд.
   - Сколько баллов? - спросила она.
   Луиджи с досадой посмотрел на Беатриче. В такие моменты ему хотелось послать ее куда-нибудь далеко и сказать ей, чтобы она оттуда не возвращалась.
   Он познакомился с ней в начале учебного года. Точнее он был знаком с ней еще раньше, но она почти не обращала на него внимания. Она всегда была серьезной девушкой, отлично училась, все работы сдавала вовремя и уверенным шагом двигалась к окончанию университета. А он по жизни был раздолбаем: вечно все откладывал на последний момент, почти не учился, надеясь на помощь одногруппников, талисманов и святых духов, и вместо того, чтобы закончить обучение уже два года назад, он все еще раздражал профессоров своим присутствием. И вдруг оказалось, что они записались на одни и те же лекции, очутились в одной и той же аудитории, у одного и того же профессора. Луиджи не стал терять времени и взял Беатриче на абордаж.
   А потом он до умопомрачения влюбился в нее. Она была красивая, стройная, обалденная! В том числе и в постели. Он ради одного секса с ней готов был хоть немного посидеть за учебниками. Она, разумеется, этим и шантажировала его, чтобы заставить учиться, но по-доброму, любя. В этот последний год некоторые предметы у них совпадали, и она всегда терпеливо помогала ему. Потому что Беатриче тоже по уши влюбилась в Луиджи за его веселость, нежность, доброту, остроумие, отзывчивость. И хотя временами в отношении учебы он вел себя поверхностно и безответственно, она, будучи влюбленной, старалась во всем помочь и вывести из темных обочин его разгильдяйства на прямой путь получения диплома.
   - Что такое, Луи? - настойчиво спросила она, видя, что он лишь хмуро молчит. - Ты сдал экзамен или нет? - строго нахмурила она лоб.
   - Нет, не сдал! - не выдержал он. Сегодня был какой-то неудачный и нервный день.
   - Но почему, Луи?! Ведь ты говорил, что готовился к нему! Целую неделю готовился!
   - Видимо, плохо подготовился, - с горечью усмехнулся он.
   - Плохо?! - изумленно уставилась она на него. Это был самый легкий предмет. Он сдал все предыдущие, куда более сложные. К тем дисциплинам, что были общими, они готовились вместе, по другим она проверяла его знания, а этот последний предмет - она была уверена, что он подготовится сам без проблем.
   - Беа, я прошу тебя, - умоляюще сложил он руки, подходя к ней и беря в ладони ее лицо. - Сегодня не мой день. Давай поговорим о чем-нибудь приятном, - и он медленно прикоснулся к ее губам. Она не могла ему противиться, потому, забыв обо всем на свете, с наслаждением отдалась нежности его губ. Но потом решительно положила ему руки на запястья и убрала их от своего лица, чтобы прервать магию этого поцелуя и вырваться из его чар.
   - Луи, ты вообще готовился к этому экзамену? - спросила она пытливо.
   - Беа, cavolo! Можем мы поговорить о чем-нибудь, кроме учебы?! Тебя интересует, похоже, только эта тема! - раздраженно взмахнул он руками.
   - А тебя, похоже, больше волнует проигранный музыкальный конкурс, чем несданный экзамен! - гневно сверкнула она на него глазами.
   - Да! - со злостью посмотрел он на нее. - Потому что экзамен я пересдам через несколько дней, а вчерашний конкурс, к которому мы столько дней готовились, бывает раз в жизни! Ясно?!
   - Столько дней готовились?! - возмущенным эхом повторила Беатриче. - Вчерашний?! Так вот почему ты не сдал! Вместо того, чтобы готовиться к экзамену, ты опять занялся какой-то cazzata!
   - Cazzata?! - почти взревел Луиджи. - Ты... - он от гнева не находил слов.
   - Что я?! - прошипела она ему в лицо.
   - Ты зацикленная на университете ботаничка, которая ничем больше в жизни не интересуется! - выкрикнул он.
   - Ах, я теперь уже зацикленная ботаничка? А ты неисправимый раздолбай! Теперь я понимаю, почему тебе 25, а ты все никак не можешь покинуть стены университета!
   - Это не твоя забота, во сколько лет я закончу университет!
   - Ах, не моя?! Тогда vaffanculo! - она схватила свой рюкзак и бросилась из университетского дворика, быстро скрывшись под сводами средневековой арки.
   Пожалуй, такая крупная ссора случилась между ними впервые. Хотя их отношения никогда не были гладкими и именно из-за его разгильдяйства. Он постоянно опаздывал, часто забывал обещания, а потом изворачивался, как уж на сковородке, чтобы найти себе убедительное оправдание. Даже этот конкурс его группа проиграла не из-за "паршивого жюри", а потому что все их репетиции сводились к вечеринкам в баре с обильными винными возлияниями, курением травы и легкими девушками. Они уже не первый конкурс провалили таким образом. Но с Беатриче они ссорились только из-за его "неучебы", потому что она ничего не знала о посиделках в баре и ночах с легкодоступными девицами. Но потом он посылал ей букет цветов, шоколадку, красивый стих или какой-нибудь милый подарок, и через два-три дня Беа оттаивала. А когда он начинал ее целовать, то она вообще забывала обо всем, потому что от его поцелуев она сходила с ума.
   После нескольких таких ссор, они договорились, что будут обсуждать учебу только в университете или при подготовке к экзаменам. Все остальное время она не будет произносить об этом ни одного слова. Беа любила Луиджи, потому свято придерживалась договоренности. А он старался исправно учиться весь семестр.
   И вот оба сорвались. Впервые Луиджи был так страшно зол на нее. Не столько из-за этого экзамена, сколько из-за ее неприязни к его увлечению.
   - Che giornata di merda! - со злостью пнул он камешек, попавшийся под ногу. Сначала экзамен, потом эта новость с конкурса, теперь еще и ссора с Беатриче. А ведь еще и дома предстоит разговор с родителями! И если от мамы строгий выговор он мог стерпеть, потому что очень был привязан к ней, то нагоняй отца его бесил страшно, поскольку отец умудрялся высказать все в такой саркастичной форме, после которой он ощущал себя полным ничтожеством. Но Луиджи вынужден был терпеть и молчать, потому что, во-первых, отец все-таки помогал ему, вытаскивал из разных передряг, о которых мама даже не была в курсе, и всегда давал ему немало дополнительных денег. Мама была категорически против, потому отец делал это втихаря. А во-вторых, Луиджи был ему благодарен за все это, ведь отец всю жизнь растил его и выручал, несмотря на то, что не был его родным отцом.
   Луиджи мрачно покинул дворик университета и поплелся по Виа Бальби вдоль старых домов, покрытых штукатуркой и исписанных признаниями в любви, выражениями недовольства, агитационными призывами, непристойными словами. Студентам нужно было самовыразиться, и стены зданий вокруг университета являлись отличной поверхностью для этого.
   Он шел и хмуро раздумывал о Беатриче. "Слишком правильная! Ни шагу в сторону! - раздраженно думал он. - Хорошенькая у нее любовь, если ей плевать на то, что является смыслом моей жизни!"
   Шаги отмеряли путь от университета, голова остужалась и начинала мыслить разумно. Ему осточертел этот университет. Осталось несколько месяцев, чтобы попрощаться с ним навсегда. Беатриче - единственная, кто может ему практически гарантировать наступление этого вожделенного дня.
   "На несколько месяцев я стану таким, каким она хочет меня видеть! - с дьявольской усмешкой сказал он сам себе. - Я изображу из себя безумно влюбленного, ради ее любви способного превратиться в помешанного на учебе. Даже в библиотеку загляну несколько раз, когда она тоже туда пойдет. Я скажу ей, что окончательно завязал с группой, по крайней мере, до окончания университета. А если нужно будет репетировать, я скажу, что должен помочь отцу на работе. Я уже говорил ей, что подрабатываю у него на фирме, - скорчил он ехидную гримасу. - Хорошо, дорогая правильная Беа, я умею перевоплощаться и играть роль. Если бы ты интересовалась моим увлечением и хоть раз пришла на мое выступление, ты убедилась бы в этом. Но теперь даже лучше, что ты этого не знаешь... Ты поможешь мне окончить университет, и только после этого сможешь послать меня affanculo! И ни днем раньше..."
  

Глава 2

   Фабио стоял напротив стеклянных витрин, в которых отражались пришвартованные у причала белоснежные яхты. Зимнее солнце неплохо прогревало Геную, и он расстегнул молнию своей теплой куртки, немного оттянув ворот свитера. Потом задумчиво провел рукой по черным волосам с многочисленными серебряными нитями и прикоснулся к короткой черно-серебряной бороде.
   "Совершенно непонятное ощущение. Кажется, что я уже был здесь ранее..." - подумал он и решительно нажал на ручку двери.
   Войдя в вестибюль, он подошел к девушке за стойкой reception.
   - Buongiorno, - приветливо улыбнулся он своей чарующей улыбкой. - У меня назначена встреча с руководителем...
   - Вы синьор Фриоло? - воскликнула девушка, улыбаясь в ответ. - Мой руководитель ждет Вас! Можете пройти, вторая дверь направо, - показала она рукой вглубь коридора.
   - Спасибо, - кивнул Фабио и двинулся по светлому коридору.
   Остановившись перед указанной дверью, он на мгновение замер. Ему был очень хорошо знаком этот внутренний голос, который давно вел его за собой по дороге жизни. Без него он бы никуда не дошел. Он приехал сюда обсудить очень выгодный и интересный проект, его ждал сам руководитель компании, и сейчас интуиция, видимо, хотела подтвердить, что он совершает важный и правильный шаг. Иначе, чем объяснить этот сильный трепет?
   Фабио уверенно постучал, открыл дверь и вошел в просторный светлый кабинет, посреди которого стоял огромный рабочий стол, заваленный всякими документами и даже чертежами.
   - Прости, я перезвоню, - послышался тихий голос справа.
   Фабио повернул голову в сторону окна - большого, во всю стену, снизу до самого потолка. За стеклом был виден генуэзский порт с бесчисленным количеством плавающих средств на любой вкус и цвет. Перед самым окном располагался причал, который он видел, подходя к офису. Изящные пришвартованные яхты слегка покачивались у пирса, полностью заслоняя собой море.
   Но Фабио смотрел не на пейзаж, открывающийся из окна.
   У окна стояла стройная миниатюрная женщина в приталенной блузке с рукавами в три четверти, юбке до колена и черных туфлях. Каштановые волосы мягкими волнами падали на плечи. Она закончила разговор и обернулась. Ей было 40 с небольшим. На лице минимум макияжа, и, возможно, именно это делало ее нежно-прекрасной. А, может, виной тому были правильные тонкие черты лица, присущие северным итальянкам. Улыбка, игравшая на ее губах, застыла, а в больших светлых глазах на миг появилось какое-то непонятное выражение, будто у нее остановилось сердце. Она даже непроизвольно прижала к груди руку.
   Фабио смотрел на нее, не отрывая глаз. Интуиция что-то шептала ему, заставляя чаще биться сердце, но он никак не мог разобрать, о чем хочет поведать этот внутренний голос.
   - Buongiorno. Располагайтесь, прошу Вас, - показала она на кресло, направляясь к рабочему столу.
   - Buongiorno. Но... - в замешательстве произнес Фабио. Он никак не мог понять, что происходит с его сердцем. Эту женщину он откуда-то знал. Однозначно. - Я хотел бы поговорить с синьором Аморезе...
   - С... кем?! - заикаясь, спросила женщина, хватаясь за край стола и бледнея.
   - Что с Вами? Вам плохо?! - тревожно смотрел на нее Фабио, готовый подскочить к ней, если она вздумает упасть в обморок.
   - Нет, все в порядке... - слабым голосом ответила она, пытаясь взять себя в руки. - Что Вам нужно? - неожиданно резко произнесла она.
   - Я... - растерялся на миг Фабио. - Я... Моя фамилия Фриоло, у меня была назначена встреча с руководителем этой компании по поводу яхт из Монако, - объяснил он.
   - Ах, - с явным облегчением вздохнула женщина. - Я и есть руководитель компании, моя фамилия Аморезе, - ровно произнесла она и улыбнулась, не прекращая, тем не менее, испытующе рассматривать его.
   - А... - в замешательстве сказал Фабио. - Ох, простите! - хлопнул он себя по лбу. - Так неожиданно увидеть в этой сфере женщину, - смущенно улыбнулся он. - Ради всего святого, простите за ошибку! - искренне сокрушался он.
   - Ничего страшного, - сказала она, подавляя новый вздох облегчения. - Вы правы, я затесалась в мужское общество, - подмигнула она ему, обретая потерянное на миг душевное равновесие. - Я слушаю Вас. Ваше предложение очень интересное! - с энтузиазмом произнесла она.
   - Я... - начал Фабио немного неуверенно, почему-то напрочь забыв всю заготовленную речь.
   Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.
   - Хотите... мокаччино? - неожиданно спросила она.
   Он застыл. Обрывки каких-то туманных воспоминаний задрожали на ответвлениях памяти, словно хрупкие нежные листочки...
   - Мокаччино? - переспросил он.
   Она сама не понимала, почему именно мокаччино, а не что-то более классическое, типа эспрессо или каппуччино, которые она всегда предлагала посетителям. В этом мужчине было нечто поразительное, необъяснимое, магическое. Он обнажал внутри нее какие-то давно забытые ощущения, заставляя поддаваться чувствам, а не жить разумом.
   Женщина смутилась, на миг опустила глаза. Но потом произнесла с улыбкой:
   - Да, мокаччино. Понимаю, что это немного нестандартное предложение. Но раз уж я нестандартно оказалась руководителем в мужской области, почему не продолжить? - засмеялась она. - Каппуччино или эспрессо Вам ведь везде предложат, а мокаччино - не думаю.
   Ему непреодолимо захотелось выпить чашечку ароматного мокаччино. Это был его самый любимый кофе. Но как она догадалась?!
   - Это мой любимый кофе... - тихо проговорил Фабио, внимательно глядя в ее глаза. Она сглотнула, почувствовав сильный толчок в груди. - Тем не менее, мне не хотелось бы утруждать Вас...
   - Никаких затруднений, - прервала она его, решительно направляясь к кухонному уголку. - Пока я буду делать кофе, Вы можете рассказать мне о Вашей идее, - любезно предложила синьора Аморезе.
   Фабио вслед за ней подошел к кухонному уголку и остановился в нескольких шагах от нее, пристально следя за каждым ее движением. Она притягивала его, словно магнит. Впервые женщина с первой встречи вызвала внутри него такие сумасшедшие эмоции, показалась такой близкой и родной...
   - Я владею небольшой фирмой по производству яхт. По сравнению с Вашей компанией речь идет всего о нескольких моделях за десять лет существования. В прошедшее лето одна из них заняла первое место на тематической выставке...
   - Здесь, у нас? - удивленно обернулась она на него. Модель ее фирмы оказалась на третьем месте, но она совершенно не помнила такого представителя соперничающей компании, занявшей первое место. Если бы он был там, она бы обратила на него внимание!
   - Нет, во Франции, - ответил Фабио.
   - Так Вы из Франции? - удивилась она еще больше.
   - Из Монако, - уточнил Фабио.
   - А... - непонимающе посмотрела она на него. Он выглядел вполне типичным итальянцем, говорил на чистом итальянском, да и имя с фамилией были вполне итальянскими. - Вы выглядите как настоящий итальянец, - улыбнулась она. - Неожиданно, что Вы из Монако... Хотя Монако, наверное, наполовину итальянское, - предположила она, открывая молоко и беря коробку с какао.
   - Да, это так. Но у меня, видимо, чисто итальянское происхождение, - произнес он задумчиво, следя за тем, как она готовит кофе.
   - Видимо? - переспросила она, и рука ее на мгновение застыла неподвижно в воздухе.
   Он вздрогнул и посмотрел на нее.
   - Так вот, моя модель чем-то похожа на одну из ваших моделей, - произнес он, не удостоив ее ответом. - Но в то же время имеются существенные отличия. Мне пришла в голову идея объединить эти проекты и получить практически совершенную яхту, - закончил он с торжествующей улыбкой на губах.
   - Вы сами разрабатываете модели? - спросила синьора Аморезе с интересом.
   - Да, я инженер, - просто ответил Фабио.
   - Понимаю... - улыбнулась она. - Однако я только руководитель и совершенно не разбираюсь в технических деталях. Потому возможности совмещения Вам придется обсудить с нашим главным инженером, который разрабатывал эту модель. Если все будет отлично, Вы сможете переехать в Геную, чтобы заняться совместным проектированием?
   Фабио одарил ее таким долгим пронизывающим взором, что у нее даже кровь ускорила свой бег по венам, заставив сильнее биться сердце.
   - Не думаю, что потребуется совместное проектирование. Если вы предоставите мне техническую документацию на обсуждаемую яхту, я все сделаю сам. У меня уже готовы некоторые чертежи.
   - То есть Вы хотите купить наш проект? Или я Вас не очень понимаю.
   - Нет, я предлагаю именно совместную разработку, - уверенным тоном сказал Фабио, хотя его изначальным намерением была как раз покупка этого проекта. - У меня уже готовы чертежи, как я сказал, для обсуждения с Вашим главным инженером.
   - Но... ведь в таком случае это будет только Ваша разработка, - по-прежнему не понимала его идеи синьора Аморезе.
   - Нет, почему? Весомая часть останется из вашего проекта, поэтому нельзя считать ее только моей разработкой. К тому же было бы здорово, если бы сборка проходила на Вашей верфи, - высказал он быстро рождающийся в голове план. - Хотя бы в целях оптимизации расходов. У меня ведь, по сути, индивидуальное производство и очень маленькая верфь. Потому изготовление весьма дорогое. Скажу прямо: у меня недостаточно средств на создание этой модели.
   - Ах, вот оно что! - наконец, казалось ей, начала она понимать его идею. - У Вас есть отличная идея, но нет возможности реализовать ее... Но какому государству в этом случае будет принадлежать эта разработка, учитывая, что Вы из Монако?
   - Италии, разумеется, - коротко произнес он. - И главным инженером буду я.
   - Хм... - задумчиво покачала она головой, взглянув на сварившийся кофе. - Хорошо. Идея мне кажется заманчивой. Посмотрим, что скажет главный инженер. Если в техническом плане все в порядке, мы обсудим с Вами дальнейшие условия сотрудничества. Идет?
   - Да, - кивнул Фабио, слегка улыбнувшись.
   - Ваш мокаччино, синьор Фриоло, - протянула она ему горячую прозрачную чашку, и он, беря ее, прикоснулся рукой к ее пальцам. Его прикосновение было более обжигающим, чем чашка в ее руках.
   Они сели за большой рабочий стол, и Фабио отпил глоток восхитительного кофе, на мгновение закрыв глаза от наслаждения. Потом он посмотрел на нее поверх пенной поверхности сквозь ароматный кофейный пар. Ее сердце почти остановилось от этого взгляда. За последние 23 года она впервые испытала нечто подобное. Впервые ее накрыл вихрь сильнейших эмоций и ощущений лишь от одного мужского взгляда. Но что ее удивляло больше всего - так это чувство, что они знакомы всю жизнь. Что-то близкое и родное было в этом мужчине...
   - Как надолго Вы приехали в Геную? - спросила она, пытаясь унять дрожь внутри. - Я... не могу организовать встречу с главным инженером прямо сегодня, он в однодневной командировке, - поспешила она объяснить свой вопрос. - Завтра?
   Фабио нахмурил лоб, размышляя над предложением.
   - Утром? - уточнил он.
   - Да, можно прямо утром.
   - Хорошо, давайте завтра утром, - согласился он.
   - Вы... должны вернуться в Монако? - сама не понимая почему, спросила она.
   - Да, - коротко ответил он.
   - Насколько возможным будет для Вас ездить в Геную, если процесс сборки яхты потребует Вашего присутствия? - спросила она. - Или, может, в этом случае Вам лучше переехать в наш город? Вы могли бы? Моя фирма предоставила бы Вам квартиру для проживания... - выжидающе смотрела она на него, с замиранием сердца ожидая ответа. Она не отдавала себе в этом отчета, но ей хотелось узнать, свободен ли он. Хотя она и не понимала, зачем ей знать это...
   Фабио снова внимательно посмотрел на нее поверх чашки. Этот взгляд сводил с ума, подавлял голос разума и освобождал чувства от предрассудков.
   - Я смогу приезжать при необходимости, - сказал он ровным тоном. - Здесь всего около трех часов езды на машине.
   - Понимаю, - почувствовала она страшное разочарование, но прекрасно скрыла его. - Семья, дети... Не так просто вырваться... - улыбнулась она, придавая себе самый беззаботный вид.
   Он испытующе изучал ее, но оставил последнюю реплику без комментария. Допив кофе, Фабио поставил чашку на стол.
   - Спасибо. Отменный мокаччино. Идеальный. Именно такой, как я люблю.
   Она вздрогнула и прерывисто вдохнула. Казалось, ей не хватало воздуха.
   - В котором часу завтра я могу встретиться с главным инженером? - осведомился Фабио с загадочной улыбкой на губах.
   - Приходите... к девяти утра. Секретарь Вас проводит. Я предупрежу ее.
   - После я могу прийти к Вам для обсуждения дальнейших условий? - спросил Фабио таким тоном, словно не сомневался в положительном ответе.
   - Нет-нет, - поспешно сказала она. - Меня завтра в офисе не будет. Я... напишу Вам или позвоню на следующей неделе.
   - Жаль... - тихо произнес он, словно сам себе. - Тогда я буду ждать Вашего письма или звонка. С нетерпением, - снова обжег он ее своим гипнотическим взглядом.
   - Хорошо, синьор Фриоло, - ответила она почти без эмоций, боясь, что он заметит, какой ураган творится в ее душе.
   - Меня зовут Фабио, - улыбнулся он, протягивая руку.
   Несколько мгновений она медлила, словно боялась коснуться его. Она еще помнила обжигающее прикосновение его руки.
   - Фьорелла, - наконец, ответила она, приветливо пожимая его протянутую ладонь.
   Вспышка - и на безжизненных ветвях памяти задрожал новый несмелый зеленый листок...
  

Глава 3

   - Беппе, побудь еще раз курьером по доставке цветов? - сказал Луиджи.
   - Значит, все закончилось ссорой? - притворно изумился Джузеппе. Он давно привык быть посредником в истории любви друга и мирить его с Беатриче. Он ее считал идеальной девушкой и в глубине души завидовал Луиджи. - Из-за чего в этот раз?
   - Из-за всего сразу, - пробурчал сердито Луиджи.
   Они сидели на побережье, и пронизывающий январский ветер трепал им волосы, а ледяные волны накатывали на берег и откатывали обратно в холодное неприветливое море. Но солнце приятно согревало, потому они не спешили покинуть ветреный пляж.
   - Луи, она ведь из любви к тебе заставляет тебя учиться, - сказал Джузеппе. - Если бы не она, ты бы до самой старости мозолил бы глаза профессорам.
   - Из-за любви, говоришь? Когда любят, принимают человека таким, какой он есть, и не пытаются переделать, - проговорил Луиджи, мрачно глядя в морскую даль.
   - В этом ты прав, - задумчиво ответил Беппе, смотря в том же направлении. - Но не путай понятия. Когда человек тебя хочет переделать, он не любит тебя. Он любит свой идеал, которому ты должен соответствовать. А когда человек, видя твои недостатки, мешающие тебе жить, хочет помочь исправить их, - это говорит о том, что ты небезразличен этому человеку. Беа борется с твоим разгильдяйством, хочет помочь тебе окончить, наконец, университет. Это говорит о любви.
   - О какой любви, если она мое самое страстное увлечение называет "cazzata"?!
   - Ну... - развел Джузеппе руками. - Если она сказала тебе именно так, она неправа, конечно. Но ты сам виноват.
   - Естественно! Кто еще кроме меня может быть во всем виноват, - вспыхнул Луиджи. - Ma vaffanculo, vai! - взмахнул он рукой.
   - Луи. Я с тобой в этой группе уже два года. Но мне это не мешает учиться. А ведь я тоже репетировал целую неделю. Только я сдал экзамен, а ты нет. Почему?
   - Потому что ты такой же занудный ботаник, как и она! Из вас бы вышла отличная скучная парочка, - со злостью бросил Луиджи, но где-то на задворках сознания он понимал, что друг прав.
   - Хаха, теперь я еще и ботаник, - рассмеялся Джузеппе. - Хочешь, я с Беа сойдусь? Она мне вполне нравится.
   - Нет, не хочу! - зло посмотрел на него Луиджи. - Но меня бесит, что теперь и ты взялся читать мне нотации! Мало мне Беа и родителей! Теперь еще и друг решил меня воспитывать! Закончу я в этом году ваш uni maledetto, вот увидишь!
   Джузеппе усмехнулся и пожал плечами.
   - Это тебе надо, а не мне. Родители тоже выговор вкатили? - послышалось некое сочувствие в его голосе.
   - Нет, - раздраженно ответил Луиджи.
   - Как так? - искренне удивился Джузеппе?
   - Маме я сказал, что экзамен перенесли на послезавтра...
   - Вот ты изворотливый!
   - По сути, так и будет. Я договорился с professoressa, что пересдам послезавтра. Она лично примет у меня экзамен, - довольно улыбнулся Луиджи - Завтра даже в библиотеку схожу, почитаю что-нибудь по теме.
   Джузеппе с упреком покачал головой. Кто знает, как этот проныра добился пересдачи и на какие хитрости пошел, оказывая давление на молодую преподавательницу.
   - А отец? Он тоже тебе поверил?
   - Он вообще не в курсе, он опять свалил. Типа в командировку, - пробежала темная тень по его лицу.
   - Кажется, ты ему не веришь, - хихикнул Беппе.
   - Именно. Есть у меня странное подозрение, что он маме изменяет, - мрачно ответил Луиджи. - И если так оно и есть, я набью ему морду.
   Из кармана куртки Луиджи раздался телефонный звонок, и он достал новенький смартфон.
   - Последней марки? - с сарказмом спросил Джузеппе, когда друг закончил короткий разговор.
   - Нет, просто на две сим-карты, - небрежно ответил Луиджи.
   - Зачем тебе на две?
   - Потому что я решил сменить оператора, но не могу сделать это резко.
   Джузеппе скорчил саркастическую гримасу, зная, что этот фраер просто обожал всякие технологические новинки, и смена номера тут не при чем.
   - Ладно, Беппе, мне надо идти, - сказал Луиджи. - Я дам тебе деньги, купишь сам букет?
   - Ты в своем уме?! Теперь я еще и букет должен покупать?! Может, мне еще признание в любви за тебя написать и любовью позаниматься?
   - Не преувеличивай, - рассмеялся Луиджи. - Признание я сам написал, вот держи, вложишь в самый красивый бутон, - протянул он другу маленький бордовый конвертик. - А в постель не смей с ней ложиться, - испытующе посмотрел он на него. Он знал, что Беатриче нравилась Джузеппе, но Луиджи доверял безоговорочно ему единственному из всех друзей.
   - Тут цветочный магазин недалеко, пойдем и купишь сам, - попытался Джузеппе воззвать к его совести.
   - Я не могу... У меня встреча, - подозрительно улыбаясь, произнес он.
   Джузеппе пристально посмотрел на друга, потом нахмурился и с видом строгого профессора скрестил на груди руки.
   - Опять какая-нибудь mignotta позвала?
   - E daaai, Beppe! Не будь моралистом! Беа еще три дня дуться будет и не разговаривать со мной, я уверен! Поверь, мне еще придется послать ей подарок, а потом встать на колени, чтобы добиться от нее хоть слова, сухого, как лавровый лист. И что, мне теперь дома сидеть? Анжелика пригласила меня провести вместе вечер, что в этом плохого? Хочешь, пойдем со мной? Покурим в постели на троих, - усмехнулся Луиджи.
   - Спасибо за приглашение, - вздохнул Джузеппе, - но групповой секс меня не прельщает. Давай деньги на цветы и проваливай, - смерил он друга мрачным взглядом.
   - А, Беппе, - с едва заметной нерешительностью произнес Луиджи, - если Беа будет спрашивать, убеди ее в том, что я завязал с группой. Даже можешь сам начать с ней этот разговор. Скажи, что теперь вы не знаете, что делать, потому что я категорически решил с этим покончить.
   - Луи, я в отличие от тебя не умею врать.
   - Брось, Беппе. Я прошу тебя, скажи ей, что я окончательно завязал.
   - Зачем так кардинально?
   - Нет проблемы - нет повода для ссоры, - ответил Луиджи. - Я не хочу с ней ссориться. Я буду таким, каким она хочет меня видеть. Она не одобряет моего увлечения, значит, я этим не увлекаюсь. И мы живем в мире и согласии.
   - А тем временем...?
   - А тем временем мы будем готовиться к новому конкурсу. У нас на репетиции есть несколько месяцев, - подмигнул Луиджи другу. - Я тебе потом расскажу! Чао! И спасибо! Ты лучший! - махнул он Джузеппе и бросился бежать.
   "Видать, уже опаздывает, как всегда, - ухмыльнулся Джузеппе, глядя ему вслед. - Вот stronzo! Рассказать бы все Беатриче... Но мужская дружба - это святое..." - вздохнул он и поплелся вдоль игривой линии прибоя.
   Беатриче сидела на подоконнике напротив огромной корзины с цветами и вертела в руках бордовый конвертик. Это "извинение" ей передала девушка, с которой они снимали двухкомнатную квартиру, поскольку обе приехали сюда учиться из других городов.
   Сначала Беа хотела выкинуть букет в окно, но это признание вины было столь прекрасным, что у нее рука не поднялась. Букет словно умолял ее о прощении. Она долго смотрела на него и в итоге сжалилась, решив оставить украшать ее комнату. Потом она случайно обнаружила этот конвертик, и теперь не знала, что с ним делать. Каждый раз в таких конвертиках она находила нежные и красивые признания в любви, иногда в стихах, которые наполняли ее сердце чем-то волшебным. Читая их, она чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете. У Луиджи был особый талант дарить ей такое ощущение.
   Нет, в этот раз она не собирается прощать этого безответственного stronzo. По крайней мере, не так скоро. Он привык пользоваться ее добротой и трепетной любовью к нему. Но в этот раз она не сдастся так быстро. Напротив, она решила, что будет мучить его, чтобы он взялся за учебу хотя бы ради любви к ней.
   Незаметно для себя Беатриче развернула конвертик, и взгляд ее побежал вслед за грустными и чувственными строчками.
   "Amore...
   Я знаю, что ты имела полное право рассердиться. Ты права, мне нужно положить все силы на то, чтобы окончить университет, а не играть на гитаре...
   Послезавтра я пересдам этот экзамен! Обещаю! Эти два дня я буду усиленно к нему готовиться!
   Прости, tesoro...
   Я так ждал этого вечера, который должен был стать одним из самых романтичных наших вечеров. Мы не виделись целую неделю, и я безумно соскучился по тебе. Каждый вечер я ложился спать, думая о тебе, мечтая о том, что я сдам последний экзамен и, наконец, засну, прижав тебя к себе. Увы, я повел себя, как полный идиот, и теперь мне придется снова засыпать в холодной и одинокой постели...
   Прости меня... Я прошу тебя...
   Я люблю тебя..."
   Слезы выступили на ее глазах. Его смиренность, признание своей ошибки были такими трогательными! Разве можно продолжать злиться на этого scemo?
   Невозможно.
   Пожалуй, романтический вечер состоится, но не в этой комнате, а где-нибудь в действительно романтичном месте.
   "Пока не буду ничего отвечать ему, - сказала она себе, улыбаясь. - Сначала схожу в библиотеку, ведь у меня послезавтра последний экзамен. А потом приглашу его куда-нибудь на непродолжительную прогулку..."
  
   Закончив штудировать учебники, Беатриче захлопнула книгу и подняла голову. Огромные высокие книжные стеллажи вдохновляли на то, чтобы не выныривать из увлекательного мира учебных пособий, но голова у нее переполнилась информацией, и она почти уже ничего не воспринимала, да и однокурсницы звали ее сходить и перекусить что-нибудь.
   Неожиданно за одним из столов она увидела Луиджи. У нее даже рот раскрылся от удивления, и Беатриче несколько раз моргнула, чтобы убедиться в ясности сознания. Никогда в жизни она не видела его в библиотеке, готовящимся к экзаменам. Невероятно! Неужели их ссора, ее выговор и любовь к ней все-таки одержали победу над его безалаберностью и заставили заняться учебой?
   Когда удивление прошло, она пригляделась внимательней. Компания, в которой он сидел за большим столом, была ей совершенно незнакома, но это было обычным делом. Временами ей казалось, что Луиджи знаком не то, чтобы со всем университетом, а вообще со всей Генуей. В тот момент ребята что-то увлеченно обсуждали.
   Мамма мия, как он красив! Она стояла, застыв, и не сводила с него глаз. Из его облика, казалось ей, даже исчезла некая присущая ему развязность. Он в тот момент выглядел скромным и серьезным, сосредоточенным на подготовке к экзамену. Сегодня он даже одет был более подобающе для посещения университета: синие джинсы, кроссовки, черная стильная куртка с непременно поднятым воротничком, под которой виднелась светлая рубашка. В принципе, это было его привычным стилем одежды, но обычно он почему-то выглядел куда более небрежным, даже неряшливым. Неизменной осталась только прическа: черные взъерошенные волосы, с которыми она так обожала играться, когда он клал ей голову на колени после страстной близости.
   Сердце Беатриче забилось сильнее, когда она вспомнила об этом. Она мотнула головой, чтобы сбросить с себя мечтательность, и внезапно обнаружила, что они неотрывно смотрят друг другу в глаза. Она смутилась, опустив взор, а потом решительно подбежала к нему, обняла за шею и чувственно поцеловала в губы.
   Его друзья застыли на месте с открытым ртом, глядя на эту сцену. Они смотрели на Беатриче так, словно это была не самая обычная, пусть и красивая, девушка, а как минимум победительница конкурса красоты "Мисс Италия". Потом все, как один, усмехнулись, переглянувшись и подмигнув друг другу, и деликатно опустили глаза в разложенные на столе книги.
   Но самый шокированный вид был у самого Луиджи.
   "Он явно никак не ожидал такого быстрого прощения с моей стороны", - хихикнула про себя Беатриче, глядя на его изумленное лицо.
   - Но... - произнес он, будто был не в силах собраться с мыслями.
   - Пообедаем вместе? - тихо сказала ему Беатриче. - А потом погуляем немного по вечернему городу?
   - Пообедаем? - эхом повторил он, обретая дар речи. - Прости, но в обеденное время у меня встреча с профессором... Может, встретимся часа в четыре и... поужинаем вместе?
   - Хорошо, давай в четыре. Встретимся на Виа Гарибальди, у Палаццо Россо? Если будешь задерживаться, напиши мне или позвони.
   Луиджи несколько мгновений смотрел на нее, потом достал телефон.
   - О, у тебя новый смартфон? - удивилась Беатриче.
   - Да... - неуверенно произнес Луиджи. - Чтобы не носить два телефона со старым и новым номером, - в некотором замешательстве сказал он.
   - Значит, у тебя два номера? Дашь мне новый?
   - Да, конечно, - поспешно ответил Луиджи. - Записывай, - и он продиктовал ей номер телефона.
   - Проверим! - весело произнесла Беатриче, подняв на него глаза.
   Она нажала кнопку вызова, и смартфон Луиджи едва слышно завибрировал в его руке, высвечивая на дисплее ее номер.
   - Все правильно, - тихо сказал Луиджи. Он хотел добавить еще что-то, но однокурсница вполголоса окликнула Беатриче.
   - Беа, ты идешь?
   - Бегу! - также тихо ответила Беатриче. - Чао, Луи! До вечера! - и с этими словами она нежно прикоснулась к его губам.
   А потом выпорхнула из зала библиотеки - легкая, изящная, прекрасная, словно древнеримская богиня. Луиджи смотрел ей вслед, и сердце в груди ускорило свой ритм.
  

Глава 4

   На светофоре в левой полосе остановился стильный черный мотоцикл, на котором сидели двое мужчин. Лица их скрывались под черными шлемами с итальянским триколором. Один из них, тот, что сидел за рулем, бросил случайный взгляд в сторону, где под деревом стояла группа молодых людей. Парень удерживал за плечи - явно силой - девушку, которая пыталась вырваться. Второй стоял перед ней с дьявольской улыбкой, размахивая каким-то листочком, а третий с недоброй усмешкой смотрел на них.
   Зажегся зеленый свет, и яростные нервные гудки послышались со всех сторон.
   - Ты уснул что ли? - толкнул водителя пассажир мотоциклиста, сидящий сзади него.
   Парень за рулем нажал резко на газ и, не включая поворотную стрелку, метнулся через полосу к бордюру. Раздался визг тормозов, а из приоткрывшегося окошка послышались нецензурные комплименты, но мотоциклисту было явно плевать на них. Загнав мотоцикл на тротуар, он выключил мотор и слез со своего железного коня, кивнув своему другу, чтобы тот следовал за ним. Не снимая шлемов, они направились к подозрительной группе студентов, внимательно следя за их движениями.
   - Отдай мне лист! - всхлипывая, умоляла девушка, пытаясь вырваться из цепких мужских рук, но парень продолжал ехидно декламировать написанный на бумаге текст. Это было какое-то стихотворение, весьма красивое и чувственное. Но он не обращал внимания на эту красоту, а только издевательски комментировал каждое предложение, насмехаясь над содержанием. Девушка рыдала, а двое других парней откровенно смеялись.
   А потом парень разорвал лист на две половинки, сделав ангельское лицо, словно это произошло случайно.
   - Нет! - закричала девушка. - Оставь меня! - наконец, вырвалась она из рук другого хулигана.
   - Ах! - театрально воскликнул парень, поднимая руки вверх и безжалостно измельчая белый листочек. Затем он подкинул обрывки в воздух, и они, словно снег, начали падать, кружась, на девушку, которая опустилась на колени и закрыла лицо руками.
   В следующий момент тяжелый удар в челюсть свалил парня на землю. Он рухнул, вскрикнув от боли и хватаясь за лицо, а двое других бросились бежать под суровым взглядом холодных глаз сверкающих из-под обеих касок.
   Девушка резко подняла голову и, в ужасе вскочив на ноги, отпрянула от мотоциклистов. Сначала она тоже хотела убежать, но потом вновь села на землю и в отчаянии начала подбирать обрывки стихотворения.
   Парень с окровавленным лицом пытался отползти от них, а когда увидел, как один из мотоциклистов угрожающе двинулся на него, то вскочил на ноги и сломя голову кинулся прочь. Мотоциклист обернулся на своего друга. Тот помогал рыдающей девушке подбирать обрывки.
   Когда все бумажки были собраны, он подал ей руку, предлагая подняться с колен, и она взглянула на него. На бледном худеньком личике, обрамленном растрепанными короткими черными волосами, блестели огромные серые глаза, мокрые от слез, а испуг смешался с восхищением и благодарностью.
   - Спасибо, - всхлипнула она, вставая. Потом опустила плечи, развернулась и медленно побрела прочь.
   Через несколько шагов мотоциклист, который помогал ей собирать обрывки, осторожно остановил ее, взяв сзади за локоть.
   - Только не говори мне, что один из этих coglione твой парень?
   Девушка испуганно обернулась, но потом вздох облегчения сорвался с ее губ.
   - Видимо, правильнее сказать "был моим парнем", - сквозь слезы улыбнулась она.
   Ей было лет 20. Черная коротенькая курточка была наполовину расстегнута. Из-под нее торчал теплый свитер. Черные джинсы на коленях запачкались дорожной пылью, а высокие черные ботинки тоже были все в пыли. И лицо тоже было испачкано. В потекшей туши.
   Мотоциклист снял перчатку, протянул руку и осторожно стер ей со щек тушь. Она смущенно опустила голову. Когда она вновь подняла взгляд, парень снимал каску. Из-под него показалось небритое лицо с красивыми темными глазами, носом с горбинкой, тонким губами и взъерошенными волосами.
   - Меня зовут Луиджи, - сказал он. - А это мой друг Джузеппе, - кивнул он на второго мотоциклиста.
   - Рос, - ответила девушка, глядя на Луиджи широко раскрытыми восхищенными глазами.
   - Не итальянка? - поднял он бровь.
   - Нет. Голландка, - шмыгнула носом Рос.
   - Как тебя угораздило связаться с этим идиотом? - поинтересовался Луиджи.
   - Любовь зла... - пожала плечами девушка. Потом взглянула на обрывки и вдруг разрыдалась.
   Луиджи посмотрел на Джузеппе, словно спрашивая у него, что делать. Потом нерешительно перевел взгляд на Рос и обнял ее за плечи.
   Девушка была, очевидно, потрясена случившимся, потому что вдруг обмякла в его объятиях и доверчиво прижалась к нему, словно почувствовав себя под надежной защитой его сильных рук. Она уткнулась ему лицом в грудь, продолжая всхлипывать, не в силах остановиться.
   Луиджи обнимал ее одной рукой за плечи, а другой поглаживал по волосам. Джузеппе усмехнулся и с некоторым упреком покачал головой. Девушка, будто почувствовав это, отстранилась и высвободилась из объятий Луиджи.
   - Спасибо еще раз, - слабо улыбнулась она.
   - Что произошло? - мягко спросил Луиджи.
   - Вчера мы поссорились с моим парнем... Из-за того, что я прошла в следующий этап конкурса, а он нет, - она взглянула на часы и всхлипнула. - Через час должен был бы состояться следующий этап. А он отнял у меня песню, с которой я должна была выступать, и порвал ее, - снова расплакалась девушка.
   - Che figlio di puttana! - сквозь зубы выругался Луиджи. - Рос... - погладил он ее по голове. - Хочешь, я отвезу тебя на конкурс? Мы еще можем успеть!
   - Нет, - покачала головой девушка, с признательностью взглянув на него. - У меня нет ни слов, ни нот. Этот листок был единственным... - посмотрела она на обрывки и снова безудержно разрыдалась.
   Луиджи, обнимая ее, устремил многозначительный взгляд на своего друга поверх головы девушки.
   - Луи, я пойду, - решительно произнес Джузеппе. - Я не могу тебя ждать, иначе опоздаю, - протянул он ему шлем.
   Рос поспешно отстранилась от Луиджи и виновато посмотрела на ребят.
   - Простите, я задержала вас...
   - Беппе, ты действительно доберешься сам? - внимательно взглянул на друга Луиджи.
   - Разумеется! - уверенно ответил Беппе, но с лица так и не исчезло выражение упрека. - Чао, Луи! Чао, Рос! - махнул он им рукой и торопливо зашагал прочь.
   - Чао! - удивленно махнула ему в ответ девушка и вопросительно взглянула на Луиджи.
   - Ты не против, если я останусь? - улыбнулся он ей.
   - Нет, - пожала Рос плечами. - Тем более, мне все равно надо домой.
   - Домой? Ты же сказала, что должна была идти на конкурс? Раз ты на него не идешь, откуда у тебя взялись срочные дела дома? - хитро спросил он.
   - Раз я не иду на конкурс, значит, пойду домой. У меня завтра последний экзамен. Не хватает еще его завалить.
   - Далеко живешь? - полюбопытствовал Луиджи.
   - Минут 20 на автобусе.
   - Прогуляемся немного? Ты успокоишься, а я потом подброшу тебя до дома. Идет? - спросил Луиджи. - У меня тоже через час встреча.
   - Ну ладно, идет, - вымученно улыбнулась девушка. Этот парень ей определенно нравился. Рос украдкой рассматривала своего спасителя, чувствуя прилив нежной симпатии. Потом вдруг смутилась под его взглядом и опустила глаза, покраснев.
   - Ты увлекаешься музыкой? - спросил Луиджи, когда они медленно двинулись по аллее.
   - Нет, уже нет, - грустно ответила Рос.
   - То есть как "уже нет"?! Ты ведь собиралась на конкурс!
   - E daaaaai, Luigi! - взмахнула она рукой. - Этот coglione мне все испортил. В следующий раз меня даже не пригласят, учитывая, как я сегодня просто взяла и не явилась. Да и... - голос ее сорвался, и она отвернулась.
   - Что "и"? - взял он ее под локоть, разворачивая к себе лицом.
   - Этот stronzo унизил меня... - дрожащим голосом сказала Рос. - Я ведь писала стихи и музыку, а они с друзьями так смеялись над текстом, что я чувствую себя полной бездарностью, - всхлипнула она.
   - Да ты с ума сошла?! - эмоционально воскликнул Луиджи. - Какой-то идиот высказал тебе свое негативное мнение, и ты из-за этого решила поставить крест на музыке?! - глаза его горели возмущением. - Помысли логически, Рос. Если ты прошла в следующий этап, значит, другие люди признают твой талант. Разве нет?
   - Нет, - печально покачала Рос головой.
   - Как нет? - не понял Луиджи.
   - В состав жюри этого конкурса, оказывается, входила моя знакомая. До сегодняшнего этапа все участники посылали свои записи по почте, а сегодня должно было состояться живое выступление. Так вот, я не знала, что в жюри входила моя знакомая. Мой парень... бывший парень поведал мне об этом. Здесь, в Италии, невозможно куда-то пробиться без связей. Так он сказал. И я прошла вперед только благодаря наличию знакомой. Потому нет, никто мой талант не признавал... И я не собираюсь больше участвовать в конкурсе.
   - Да ты спятила, Рос?! - искренне изумился Луиджи. - Послушай меня... Я ведь тоже увлекаюсь музыкой. Мы с Беппе и еще двумя парнями создали музыкальную группу. Лично я гитарист и исполнитель, - рассказывал Луиджи, а глаза Рос на мгновение заблестели от волнения, и в них отразилась смесь удивления, живого интереса и вспыхнувшей надежды. - Нам как раз нужен женский вокал, - продолжил Луиджи. - Хочешь выступать с нами?
   Рос несколько мгновений молчала, потом опустила голову.
   - Нет, я не могу, - грустно ответила она.
   - Почему?
   - Я не хочу продолжать, - упрямо мотнула она головой, а в глазах заблестели слезы.
   - Считаешь себя неспособной? - ухмыльнулся Луиджи.
   - Именно.
   - Это глупо. Тебе так не кажется?
   - Глупо?! Вот мой талант! - отчаянно сунула она ему под нос обрывки своего творения, которые до сих пор зажимала в кулаке. - Теперь он порван и никому не нужен!
   Луиджи внимательно посмотрел ей в глаза, потом перевел взгляд на ее миниатюрный кулак, сжимающий жалкие бумажки. В тот же миг Рос подбросила их вверх, и они, медленно кружась, стали падать на них, словно белые хлопья снега. Один клочок упал Луиджи на волосы и, соскользнув, легонько коснулся небритой щеки, опустившись затем на воротник куртки.
   Луиджи осторожно согнул руку, боясь неаккуратным движением сбросить клочок бумаги, взял его двумя пальцами и опустил глаза, разглядывая листочек. Там было написано несколько нот и единственное слово: "amore".
   - Песня о любви? К этому идиоту? - спросил он с сарказмом.
   - Нет, - покачала Рос отрицательно головой, посмотрев куда-то вдаль. - О любви, о которой я мечтаю...
   Луиджи смотрел на нее бесконечно долго. А потом опустился на корточки и начал подбирать разбросанные белые обрывки.
   - Что ты делаешь? - недоуменно спросила его Рос.
   Луиджи продолжил поспешно собирать бумажки, потому что то и дело налетавший ветер норовил взметнуть их в воздух и унести с собой. Собрав все, он поднялся и положил обрывки к себе в карман.
   - Хочу узнать, насколько ты бездарна, - наконец, ответил он на ее вопрос.
  

Глава 5

   Виа Гарибальди - главная улица старого города, одна из самых древних его артерий. Названа она в честь Джузеппе Гарибальди. Именно из непокорной Великолепной Генуи в 1860 году мореплаватель отплыл в Южную Италию, чтобы объединить ее в единое королевство. Его цель была достигнута, но портовая Генуя никогда не являлась столицей, уступив это место сначала магическому Турину, а потом Вечному Риму.
   Эта древняя улица отличается уникальной архитектурной стилистикой. Питер Пауль Рубенс внимательнейшим образом изучил ее дворцы, а затем его зарисовки поспособствовали распространению стиля эпохи Возрождения в северную Европу. Изначально, в 1550 году улица вышла из квартала, где обитали самые богатые генуэзские семьи, и называлась Strada Maggiore. Сменив еще 4 названия, в 1882 году она стала называться в честь великого полководца, патриота и просто итальянского писателя Джузеппе Гарибальди.
   На улице расположены многочисленные дворцы, украшенные умопомрачительными барельефами. Создается ощущение, что в Генуе сосредоточено наибольшее их количество. Беатриче каждый раз ходила по улицам, задрав вверх голову и подмечая много чего впечатляющего. Она никогда не уставала рассматривать эти шедевры и удивляться их красоте и количеству.
   Вот и сейчас она в сотый раз медленно шла по этой улице и разглядывала в изобилии представленные на ней лепнины. Она не надеялась, что Луиджи придет вовремя. Он всегда опаздывал, потому у нее, вероятно, будет много времени насладиться архитектурой любимого города.
   Мимо Палаццо Россо она тоже ходила уже сотни раз, но он до сих пор притягивал ее взгляд, едва показывался за соседним дворцом. Беатриче остановилась около него и, задрав голову вверх, на развевающийся на фоне красного фасада итальянский флаг, принялась с любопытством и восхищением рассматривать львов, поддерживающих герб семейства. Этот красный дворец, построенный в XVII веке по проекту Коррали, был одним из самых шикарных в городе. Его владелица, Мария Бриньоли Сале, подарила его в XIX веке Генуе, чтобы "увеличить великолепие и доход города". Теперь в этом дворце находилась художественная галерея, которую Беатриче успела посетить уже раза два.
   Она перевела взгляд на дворец напротив. Палаццо Бьянко, принадлежащий раньше богатой династии Гримальди, тоже стал впоследствии собственностью семьи Бриньоли Сале. Его владельцы тоже подарили городу.
   - Чао, - раздалось у нее за спиной, хотя она даже не успела глаз поднять к барельефу.
   Беатриче резко обернулась и удивленно уставилась на Луиджи. Он опоздал всего на 15 минут! Она уже хотела высказать вслух свое изумление, но передумала. Она решила не портить вечер выяснениями отношений, саркастическими подкалываниями, которые в последнее время все чаще себе позволяла в его адрес. Раз он так искренне извинился и решил взяться за ум, она тоже сделает вид, что ничего не произошло, и не будет поднимать тему их ссоры и его недостатков, а также тему учебы.
   - Чао! - радостно улыбнулась она и чмокнула его в щеку.
   - Извини, что опоздал. Я... у меня была встреча с профессором, а потом я обнаружил, что батарейка на телефоне совершенно разряжена... - торопливо оправдывался он не самым уверенным тоном.
   - Да брось ты! Пятнадцатиминутное опоздание для истинного итальянца - это, в реальности, своевременный приход, - засмеялась она.
   - Куда идем? - послышалась некоторая смущенность в его голосе.
   - Может, на Spianata di Castelletto? Я так давно там не была, а ведь оттуда открывается невероятный вид на Геную!
   - Отличная идея, - одобрил Луиджи. - К тому же там есть хорошая траттория, где можно поужинать. Или у тебя есть какое-то иное местечко на примете?
   - Нет-нет! Ужинать ведешь ты!
  
   - Хорошо, - кивнул он и вытащил из-за спины руку, которую до сих пор прятал там. - Это тебе.
   Нежная бархатно-белая роза предстала перед взволнованным взором Беатриче. Он был таким трогательным, таким внимательным и нежным, что ей захотелось броситься к нему на шею и извиниться за то, что послала его во время ссоры.
   - Спасибо, Луи! Она прекрасна! - крепко обняла она его и прикоснулась к его губам. Голос ее дрожал от волнения, и она больше ничего не добавила.
   Луиджи взял ее за руку, и они двинулись в направлении улицы, ведущей на смотровую площадку, лавируя меж туристов, праздно шатающейся молодежи и спешащих по делам обитателей города. Первые, задрав объективы камер, фотографировали архитектурные шедевры, остальные равнодушно проходили мимо, и Беатриче даже стало немного обидно: она жила здесь уже более четырех лет, но не уставала разглядывать Великолепную Геную и считала, всех, кто не замечает ее шедевров, ничего не смыслящими в красоте равнодушными особами.
   Взявшись за руки, Беатриче с Луиджи неспешно поднимались вверх, вслед за карабкающимися на холм различными постройками. Это типичный лигурийский пейзаж: подступивший к морю зеленый холм, усыпанный невысокими домами, которые словно пытаются сбежать от буйных волн. Потому те, кому не страшны наводнения, совершают каждый раз оздоровительную прогулку наверх или пользуются фуникулерами, поднимаясь к своим безопасным домам, и искренне сочувствуют тем, кто живет в нижней части, когда вскрываются подземные реки, которые наводят ужас на город, затапливая его.
   Вдруг у Беатриче из рук неожиданно выпала перчатка, и, будто по сигналу, они с Луиджи одновременно опустились поднять ее, едва не стукнувшись лбами. Беатриче расхохоталась, но начав подниматься, вдруг схватилась за руку Луиджи, бледнея.
   - Что с тобой? - испуганно спросил Луиджи, подхватывая девушку.
   - Не знаю, - произнесла она в момент ослабевшим голосом, сжимая пальцами виски и склоняя голову ему на плечо. - Последнее время у меня постоянно болит голова, а иногда темнеет в глазах. Я почти две недели уже ежедневно пью анальгетики, и они мне не помогают...
   - К врачу не ходила? - звенело беспокойство в голосе Луиджи.
   - Нет. У меня даже времени не было, я все время, свободное от работы, готовилась к экзаменам.
   - По-моему, ты слишком изнуряешь себя такой учебой. Разве оно того стоит, если потом ты падаешь в обморок? - с упреком спросил он.
   - Луи! Я не привыкла дрожать перед профессором от того, что ничего не знаю! - сердито ответила Беа.
   - Да, отвратительное чувство, - согласился, усмехнувшись, Луиджи. - Но лучше это, чем оказаться в больнице.
   - Не преувеличивай. Думаю, я просто немного переутомилась. Послезавтра последний экзамен - и все пройдет, - улыбнулась Беатриче, и щеки ее начали розоветь. - Не обращай внимания, - махнула она рукой, но его забота была ей неимоверно приятна.
   Они пошли дальше, разговаривая о том, о сем. Беатриче вдруг поймала себя на мысли, что они чуть ли не впервые за четыре месяца их романа вот так общаются наедине. Они все время встречались только в университете, в компаниях друзей или иногда ночью в ее постели, но там было не до разговоров. А вот просто поговорить, узнать друг друга - она не могла припомнить, когда такое было!
   - Кстати, не хочешь сходить на концерт "Zero Assoluto"? - неожиданно спросил Луиджи.
   Беатриче широко распахнула глаза.
   - "Zero Assoluto"?! Это моя самая любимая группа! - воскликнула она. - Не знала, что ты их фанат!
   - Не то, чтобы прямо фанат, но мне нравится, и раз они приезжают в Геную, почему не сходить?
   - Я с удовольствием! Пойдем, конечно! - с энтузиазмом согласилась Беа. Потом схватила его за руку, не сдержавшись: - Но я все равно счастлива, что учебу ты поставил выше своего увлечения музыкой.
   Луиджи посмотрел на нее странным взглядом, нахмурив брови. Она едва не пожалела, что у нее вырвались эти слова, но он вдруг, словно передумав, произнес миролюбиво:
   - Это ведь логично, Беа. Тем более я никогда не хотел всерьез стать музыкантом, хотя мне очень нравится играть на гитаре и петь.
   Наконец, они вышли на небольшую площадку, откуда открывался красивейший панорамный вид на Геную и море. Крыши домов, огромные купола и шпили, башни и колокольни рисовали на уровне глаз ритмичный силуэт города на фоне вечернего генуэзского залива. Этот вид заставлял хоть на несколько мгновений замолчать и отпустить мысли свободно промчаться по серым крышам, сбежать вниз и затеряться в январских волнах.
   - Луи, смотри вон туда, на окошко! - показала рукой Беатриче на одно из чердачных окон.
   Зеленые створки окна были распахнуты, на подоконнике стояли горшки, в которых летом, видимо, распустятся яркие цветы, а ближе к стеклу примостилось несколько мисочек. Рядом с ними сидела бежевая кошка и заглядывала в окно.
   - Видать, замерзла, гордо намекает хозяевам, что пора бы пустить погреться, - усмехнулся Луиджи.
   Несколько минут они наблюдали за кошкой, но ничего не происходило, кроме того, что она передергивала ушами и время от времени поскребывала лапой по стеклу. Луиджи перевел взгляд на соседний дом.
   - А меня в Генуе всегда удивляли мостики, перекинутые с крыши одного дома на нижний этаж другого или вообще к парковке перед соседним домом, - улыбнулся он.
   Беатриче проследила за его взглядом и увидела мостик, соединяющий крышу многоэтажного дома с террасой другого дома.
   - Дааааа... - протянула она. - Кто-то живет на первом этаже и заглядывает в окно пятого этажа дома напротив, - засмеялась она. - Если не побывать в таком городе, как Генуя, то это заявление покажется абсурдом...
   Взгляд ее снова устремился к морю, вслед за мечтательным взглядом Луиджи.
   - Когда я смотрю на море, мне всегда хочется выйти из привычной гавани и отправиться открывать новые горизонты... - отрешенно произнесла Беа, глядя на плавающие огоньки засыпающего порта, над которыми величественно возвышался маяк.
   - Типа? - спросил Луиджи, посмотрев на ее тонкий профиль. Он не был похож на типично итальянский... "Может, у нее есть другие корни..." - подумал он.
   - Какие угодно... Я ведь особо нигде не была, только в соседнем Монако и близлежащей к нему Франции.
   - В соседнем Монако? - удивился Луиджи. - В соседнем к чему?
   - Ах! - возвела Беатриче глаза к небу. - Никто из моих друзей никогда не запоминает, где я родилась. Все спрашивают, откуда я приехала, потом спрашивают, где это, а на следующий день даже не могут вспомнить, на какую букву начинается мой родной город... - с досадой всплеснула она руками. - А между тем Пинья расположена достаточно недалеко от Монако.
   - Ты не должна обижаться, что никто не запоминает название "Пинья", - улыбнулся Луиджи. - Я тоже впервые услышал его от тебя и не имел ни малейшего понятия, где находится это место. Но я постараюсь все-таки запомнить его. Особенно, если ты расскажешь мне о нем что-нибудь запоминающееся.
   - Спасибо, - с долей сарказма улыбнулась она. - Только я не знаю, что тебе рассказать о нем, кроме того, что расположен город на гребне горы, живут в нем порядка 860 человек на площади в 53 квадратных километра, машины там не ездят, а общественным транспортом туда можно добраться только на автобусе два раза в день, кружась по горным серпантинам.
   - Какая оторванность от бешено несущегося вперед мира, - рассмеялся Луиджи. - И как же ты умудрялась выбираться оттуда в Монако? А если не успеешь на вечерний автобус? - подколол он ее.
   Беатриче скорчила гримасу, а потом сказала:
   - В Монако я ездила надолго. Потому что мой отец... - она вдруг замолчала, словно сболтнула лишнее.
   - Что твой отец? - с любопытством посмотрел на нее Луиджи.
   - Я никому об этом никогда не рассказывала... - неуверенно произнесла Беатриче. Это действительно всегда держалось в секрете от посторонних в их семье. Но она вдруг почувствовала в Луиджи родственную душу, и ей впервые захотелось поделиться с кем-то этой тайной. - Но меня воспитывал неродной отец. Он из Монако, и я почти все время росла на его родине.
   - Почему это является тайной? - удивился Луиджи.
   - Потому что мой родной отец был французом, а мать итальянкой. Но они не были женаты, поскольку он скрылся почти сразу, как узнал, что мама беременна. В таком маленьком городе, как Пинья, об этом бы сразу узнали, и это было бы страшным позором. Не знаю, почему, но один мужчина протянул маме руку помощи: они решили пожениться и сказать всем, что я его дочь. О том, что это не так, знают только самые ближайшие родственники. Он всю жизнь воспитывал меня, его я и считаю своим отцом, - улыбнулась она. Луиджи хотел что-то сказать, но Беатриче, не заметив его порыва, произнесла: - Потому я хочу увидеть что-то большее... Я понимаю, ты много путешествуешь, у тебя нет такой жажды...
   Луиджи удивленно посмотрел на нее:
   - Чем больше путешествуешь, тем больше хочется путешествовать, - возразил он. - Потому что путешествие - это новый опыт, новые знания, новый взгляд на привычные вещи. Путешествия - это не просто какие-то координаты навигатора. Это то, что меняет твое восприятие жизни.
   Беатриче с изумлением посмотрела на него.
   - И куда бы ты хотел отправиться?
   - Много куда... - пожал Луиджи плечами. - Например, увидеть Скандинавию. Фьорды, гейзеры, северное сияние... Говорят, это невероятное место...
   - Как красиво... - зачарованно проговорила она. - Поедем вместе после окончания университета? - робко спросила Беатриче.
   Луиджи испуганно уставился на нее.
   - У тебя какие-то планы уже? - осторожно поинтересовалась она, видя, что Луиджи не отвечает.
   - Нет-нет, - поспешно мотнул он головой. - Я... просто я не задумывался пока о времени после окончания университета... - неуверенно проговорил Луиджи.
   - Ах, понимаю, - облегченно улыбнулась она. - Я понимаю, что потом мы все окунемся в работу в полную силу. Но перед этим ведь надо отдохнуть в полную силу! - подмигнула ему Беа.
   - Да, ты права, - согласился он. - Есть тема для размышления. Ты потом вернешься к родителям или здесь останешься? - сменил он тему.
   - Здесь останусь, конечно. Здесь у меня уже есть работа, где только и ждут, когда я им принесу документ о высшем образовании, - засмеялась она.
   - Понимаю...
   Они замолчали на некоторое время, устремив взоры вдаль. Казалось, оба задумались о неведомой послеуниверситетской жизни. Но Беатриче думала о Луиджи. Сегодня он был невероятным! Ведь умел же этот парень быть кротким и сговорчивым, когда хотел! Это случалось не так часто, но в такие моменты он ей нравился особенно.
   Налетевший ветер заставил ее поежиться и повыше поднять воротник.
   - Замерзла? - спросил Луиджи. - Может, тогда пойдем в тепло траттории и поужинаем? Уже даже море укладывается спать... - улыбнулся он, посмотрев на сиреневые сумерки.
   - Если ты меня согреешь, я готова полюбоваться заливом еще. Но недолго, - засмеялась Беатриче.
   Луиджи положил ей руку на плечи, и она порывисто нырнула в его объятия, зарываясь лицом в его теплый свитер и запуская замерзшие руки под расстегнутую куртку. Он сомкнул руки на ее плечах, осторожно и бережно прижимая девушку к себе, словно она была маленьким замершим котенком. Беа действительно являлась невысокой и миниатюрной и буквально потерялась в его сильных руках.
   Сердце ее дрожало от счастья. "Он такой милый, нежный и любимый..." - с трепетом подумала она.
   Резко подняв голову, она заглянула ему в глаза. Сердца их забились быстрее, а губы медленно, миллиметр за миллиметром, начали сближаться. Она все отчетливей чувствовала его горячее дыхание. Он медлил и не накрывал ее уста своим привычным нетерпеливым поцелуем. И это создавало внутри нее высокое напряжение, разжигало желание поскорее упасть в омут его поцелуя и снова почувствовать вкус его губ...
   Она не выдержала и, когда между их губами почти не осталось пространства, когда вкус его губ стал почти осязаемым, она рывком преодолела последние миллиметры и слилась с ним в поцелуе.
   Огоньки ночной Генуи медленно поплыли в темно-синее море...
  
   - Успел вчера на свидание? - ехидно спросил Джузеппе у друга на следующий день.
   - Не, опоздал немного.
   - Из-за девушки по имени Рос?
   - Беппе, - усмехнулся Луиджи, игнорируя замечание друга, - она пишет стихи, музыку, а потом поет все это...
   - Неужели?! - искренне изумился Джузеппе. - Просто нежданный дар с неба, - прозвучал сарказм в его голосе. - Беа наверняка обрадуется, что ты ко всему прочему еще и солистку в нашу группу нашел, - хихикнул он.
   - Во-первых, эту солистку еще надо затащить в нашу группу. А для этого надо убедить ее в том, что она талантлива.
   - В каком смысле? - подивился Джузеппе, ощущая, что он чего-то не понимает.
   - Да эти stronzi породили в ней комплекс неполноценности. Она теперь считает себя бездарностью и решила поставить крест на музыке... А во-вторых, мы ведь договорились с тобой, что Беа будет уверена, что ее любимый молодой человек завязал с музыкой... - многозначительно посмотрел Луиджи на своего лучшего друга, и жесткие нотки послышались в его голосе.
   - А тем временем любимый молодой человек...? - ухмыльнулся Джузеппе. - Со всей страстью занимается музыкой, а заодно и крутит роман с потенциальной солисткой?
   Луиджи рассмеялся, запрокинув голову назад.
   - Твоя идея не кажется мне такой уж плохой, - ответил он сквозь смех.
   - Ты все еще влюблен в Беа или как? - резко оборвал его смех Беппе.
   Луиджи вздрогнул от неожиданности и перевел взгляд вдаль, словно кладя на одну чащу весов вопрос друга и тщательно подбирая к нему подходящий ответ, который эти весы уравновесит.
   - Да. Я люблю Беа, - ответил Луиджи, не отводя взгляда от пространства, которое созерцал. - Я не собираюсь крутить роман с Рос. Я просто хочу попробовать уговорить ее петь со мной дуэтом.
  

Глава 6

   - Синьор Фриоло? - посмотрела на Фабио секретарша на reception. - У Вас назначена встреча с синьорой Аморезе?
   - Да, - ответил он убежденно, лишь на миг замедлив шаг.
   - Она не предупредила меня, - в замешательстве проговорила девушка. - Подождите, я сейчас узнаю...
   - Не стоит беспокоиться, - безапелляционно прервал ее Фабио. - Она ждет меня, - улыбнулся он значительно мягче и уверенным шагом направился в сторону заветного кабинета. Он был здесь всего лишь раз, но отлично помнил расположение ее офиса.
   Не постучав, он взялся за ручку двери и осторожно открыл ее.
   Она сидела за своим огромным рабочим столом, склонившись над документами. Заметив движение двери, она подняла голову. Сердце сорвалось, а ручка выпала из руки. Он пронизывающе смотрел на нее, проникая взглядом своих темных глаз в самую душу, сводя с ума, лишая возможности разумно мыслить.
   - Buongiorno, signora Amorese, - лучезарно улыбнулся он мгновением позже, подходя к столу и садясь напротив нее. Без приглашения.
   Только она не могла так быстро обрести нарушенное душевное спокойствие, потому бесконечно долго молчала, стараясь справиться с волнением.
   - Buongiorno, signore Friolo, - сказала она ровно, вернув самоконтроль. - Чем могу быть полезна?
   - Мы обсудили проект с вашим главным инженером уже две недели назад. Он был в восторге и полон энтузиазма скорее приступить к проектированию, заверив меня, что Вы свяжетесь со мной в самое ближайшее время. Мне кажется, что две недели - срок, слишком далекий от понятия "в ближайшее время".
   Она смотрела на него, не в силах отвести взгляд, а он ясно видел, как в глазах ее появились искры паники. Она походила на загнанную в западню антилопу.
   Главный инженер действительно сообщил ей, что проект потрясающий, гениальный, способный принести большой доход. Она и сама это прекрасно понимала, даже не вдаваясь в технические детали. Но она также понимала, что этот мужчина, что сидит сейчас перед ней, перевернул ей душу, ворвавшись туда словно тайфун. Он обжег ее своим прикосновением, испепелил ее своим взглядом, свел с ума своим голосом. Он в прямом смысле слова поработил ее: все ее мысли, душу и даже тело, которое жаждало его прикосновений. Она десятки лет не ощущала в своем сердце подобного огня, и после их встречи она хотела лишь одного: принадлежать ему, полностью и безраздельно.
   Но жизнь ее была давно устоявшейся и отнюдь не свободной. У нее был муж, с которым она жила более 20 лет, и ребенок, пусть и взрослый. А этого невыносимо притягательного мужчину она видела второй раз в жизни!
   Думать о нем все сутки напролет было безумием. К тому же она совершенно не хотела никаких любовных интрижек, во-первых, считая измену неприемлемой, а во-вторых, понимая, что эта связь ее разрушит. Если она узнает вкус его губ, нежность его объятий, глубину и безудержность его страсти, а он потом пойдет своей дорогой, от нее останутся только руины...
   Она понимала, что не должна подписывать этот контракт, потому что не должна допустить, чтобы он работал в ее команде. Она не должна с ним встречаться, только так есть возможность спастись. Но ей не хватало духу отказаться от мечты снова познать настоящую любовь.
   - Простите, синьор Фриоло, у меня был завал работы... - нервно улыбнулась она, отводя взгляд. - Да, главный инженер говорил мне, что проект отличный...
   - Так почему же Вы откладываете его запуск? - с едва уловимой иронией спросил Фабио, испытующе глядя ей в глаза и заставляя трепетать.
   - Я все-таки полагаю..., что будет не очень удобно, если Вы, являясь главным разработчиком, не сможете присутствовать здесь при сборке...
   - Я перееду в Геную, когда это потребуется, - спокойно тоном прервал он.
   Она посмотрела на него почти с ужасом. Если он переедет в Геную, будет всегда рядом, она, вероятно, погибнет!
   - Может, Вы передумали и больше не хотите видеть меня в Вашей команде? - снова зазвучала ирония в его голосе. Он, несомненно, заметил эффект, произведенный его словами. - Фьорелла... - наклонился он вперед, глядя на нее почти с нежностью, почти лишая рассудка, - смею напомнить, что меня зовут Фабио, и хочу сообщить, что готов подписать контракт на любых условиях.
   - На... любых? - заикаясь, переспросила она.
   - Да. Я хочу работать в твоей команде, - не смущаясь, перешел он на неформальное обращение, откидываясь обратно на спинку кресла. Он сказал это тоном человека, который не боится отказа. Не боится, потому что уверен, что отказ не последует. И его уверенность была оправдана. Она не смогла бы ему отказать. Потому что не хотела. Особенно, когда он был рядом, она ничего не хотела, кроме как быть с ним.
  
   Контракт был подписан уже через час, и Фабио поднялся из-за стола с довольной улыбкой. Она с замиранием сердца ожидала, что он сейчас протянет руку для пожатия и вновь обожжет ей пальцы своим прикосновением, но он поднял на нее внимательный взгляд и неожиданно произнес:
   - Фьорелла, я хотел бы сегодня вечером пригласить тебя на ужин, чтобы отпраздновать заключение такого важного договора, - ангельская улыбка заиграла на его губах.
   Ее сердце забилось, как полоумное, а глаза невольно расширились. Сердце жаждало этого, но разум противился. "Я не должна сближаться с этим мужчиной", - в ужасе подумала она, хорошо осознавая, что если она сблизится с ним, то пропадет, затеряется в бездонном омуте его темных глаз, растворится без остатка в его сильных руках, сгорит в его неистовой страсти. Она в тот момент очень хорошо видела, каким огнем пылают его глаза. Несмотря на невинное ангельское выражение лица, он был похож на льва, который смотрит на беззащитную лань, уже пойманную.
   "Мадонна, что он задумал?! Что он хочет от меня?!" - в панике метались ее мысли.
   - Я... Я... не могу, - наконец, выдохнула она.
   - Почему? - приподнял он иронично бровь.
   - Меня ждут дома, - сказала она более уверенным голосом, но почти неуловимые оттенки горечи не укрылись от него.
   - Муж и маленький ребенок? - испытующе глядя на нее, спросил Фабио.
   - Ребенок уже немаленький, - выдавила она из себя слабую усмешку.
   - Значит, только муж? - усмехнулся он в ответ. С издевкой.
   Она исподлобья взглянула на него, уловив его интонацию. Он будто знал, что никто ее дома не ждал, потому что муж был в отъезде, а сын был настолько взрослым, что редко вечерами бывал дома. Сегодня ее ждал только пустой дом, а она никак не могла открыть рот, чтобы солгать и обречь тем самым себя на одинокий вечер, полный мыслей об этом умопомрачительном мужчине.
   - Я жду тебя в полпятого вечера внизу, - мягко произнес он своим глубоким голосом, но тон не допускал возражений.
   Он повернулся и направился к двери.
   - Фабио, я не смогу! Мне надо работать! - отчаянно сказала она ему в спину.
   - Значит, теперь причина отказа кроется в работе? - произнес он, изображая удивление.
   Она покраснела и нервно вскочила на ноги.
   - Твоя настойчивость... мне непонятна! - выпалила она. - Разве я не имею права отказаться, не объясняя причины? Или даже не имея их?
   - Если бы у тебя была веская причина или отсутствовало желание, я бы не настаивал, - улыбнулся он. - Но когда ты отказываешься, идя против своего желания, я склонен настаивать.
   - Ты... - она задохнулась от эмоций и изумления. Как он позволяет себе угадывать ее желания?!
   - Что ты видишь плохого в ужине со мной? - снова одарил ее Фабио невинной улыбкой, но в глазах сверкали дьявольские искры. - Я ведь не в постель тебя приглашаю.
   Ее сердце с силой дернулось в груди. Она больше не была в состоянии произнести ни слова.
   - В полпятого вечера я жду тебя, - тихо сказал Фабио, еще шире и еще невинней улыбнулся и вышел из кабинета.
  
   Он уже почти полчаса сидел в машине, по крыше которой дождь наигрывал задумчивую и немного взволнованную мелодию. Капли неровными и обильными струями стекали по лобовому стеклу, и ему то и дело приходилось включать стеклоочистители, чтобы иметь возможность видеть вход в компанию синьоры Аморезе. Он знал, что она там.
   Наконец, Фабио не выдержал этого ожидания и вылез из машины в дождь. Ливень немного утих, но вода все равно падала из темных туч сильными струями, заставив его бегом броситься к пиццерии, расположенной почти напротив самого входа. Он, не колеблясь ни секунды, заказал две пиццы и опять устремил взгляд на вход. Дверь открывалась все реже, но из нее так и не вышла та, которую он ожидал. Он казался спокойным, даже равнодушным, и лишь по глазам можно было понять, в каком нетерпении он сгорает.
   Через несколько минут он вошел в вестибюль с двумя коробками пиццы. Из них доносился такой аромат, который был способен свести с ума даже весьма сытого человека.
   Девушки на reception уже не было, ему даже не пришлось ничего объяснять. Он мягкой неслышной походкой, словно лев на охоте, подошел к двери ее кабинета и внезапно открыл ее.
   Фьорелла вздрогнула от неожиданности и резко подняла голову, которую до этого подпирала рукой, глядя в окно, на дождливый пирс, где мокли пришвартованные белоснежные яхты.
   - Buonasera... Что... ты здесь делаешь? - запинаясь, спросила она.
   - Решил позаботиться о твоем ужине, - улыбнулся Фабио, ставя перед ней две ароматные пиццы.
   - Фабио... спасибо, - сказала она. - Извини... Я... Я предупреждала тебя, что мне нужно работать, - постаралась она придать своему голосу уверенности и настойчивости.
   - Именно поэтому ты уже целый час сидишь и смотришь в окно? - с доброй иронией спросил он.
   Она потеряла дар речи.
   - Ты... следишь за мной? В замочную скважину? - зазвучали гневные нотки в ее голосе, но он увидел, как в глазах отразился неподдельный испуг и нескрываемое смущение.
   Он был прав! Она уже целый час сидела и смотрела в окно, думая о нем. Она боролась с желанием пойти с ним на ужин. Да хоть на край света. Но откуда он это узнал?!
   - К сожалению, замочная скважина на твоей двери не позволяет подглядывать, - усмехнулся Фабио.
   Фьорелла вопросительно посмотрела на него, но он, разумеется, не собирался ей ничего объяснять.
   - Откуда же ты знаешь, чем я занималась в моем кабинете за закрытой дверью? - спросила она, не выдержав его молчания.
   - Это было лишь предположение, но ты его сама подтвердила, - с непроницаемым видом ответил Фабио, но в его глазах плясали языки дьявольского пламени.
   Фьорелла плотно сжала губы и обвела взглядом поверхность стола. Казалось, она искала подходящий предмет, чтобы запустить в него.
   - Не злись, - мягко, почти нежно разорвал он в клочья ее гнев. - Лучше свари мне маккьято. Такой, как я люблю...
   Она молча воззрилась на него, и Фабио непроизвольно сжал кулаки. Его самообладание в тот момент подвергалось серьезному испытанию. Он хотел обладать ею.
   Он начал медленно открывать коробку с пиццей
   - Надеюсь, пицца "Capricciosa" тебе нравится? - нарушил он повисшую тишину слегка хриплым голосом.
   - Это моя самая любимая пицца, - без эмоций ответила она.
   Руки его застыли в воздухе, и он пронзительно посмотрел на нее.
   Вновь распустившиеся листочки налились соком и окрепли.
   - Значит, я угадал. Отлично... - тихо, будто сам себе проговорил он.
   Фьорелла медленно направилась к кухонному уголку, чтобы сварить маккьято. Фабио пристально следил за ней взглядом. Ему хотелось подойти к ней и обнять, убрать с шеи прядь волос и прикоснуться к ней губами... Но интуиция шептала ему, что он не должен торопиться... Нужно подождать... Нельзя напугать ее...
   Фьорелла потянулась к банке с кофе, и Фабио увидел, как дрожит ее рука.
   - Фьорелла, - ласково окликнул он ее, и она, сильно вздрогнув, отдернула руку, словно от огня, и, резко обернувшись, со страхом посмотрела на него. - Фьорелла, оставь. Пойдем, прогуляемся и съедим пиццу где-нибудь на улице.
   - Почему? - недоуменно спросила она, но в голосе почувствовались нотки облегчения.
   - Ты устала от этого офиса, от работы. Ты чрезмерно напряжена. Я хочу, чтобы ты расслабилась и отдохнула. Свежий воздух пойдет тебе на пользу. Идем? - с нежной заботливостью предложил он.
   Она глубоко вздохнула и с благодарностью посмотрела на него. Она действительно была чрезмерно напряжена, но не потому, что устала от насыщенного рабочего дня, а потому, что не могла находиться в закрытом помещении вдвоем с этим мужчиной. Он будоражил все внутри нее.
   - Спасибо, - тихо сказала она. - Идем.
   Фабио вновь закрыл пиццу, взял обе коробки в руки и направился к двери. Она не шелохнулась, потому он распахнул дверь и выжидающе посмотрел на нее.
   - Там ведь дождь, - неуверенно произнесла она.
   Фабио ясно видел, какая борьба происходила внутри нее. Это был голос сердца, который выдвигал причину, чтобы остаться здесь с ним вдвоем, и он вступил в борьбу с голосом страха. Ее разум панически боялся проводить с ним наедине вечер.
   Внутри Фабио, напротив, не было никакой борьбы. Он просто мечтал остаться.
   "Не сейчас", - шепнула интуиция.
   - Неважно. Найдем какое-нибудь укрытие, - улыбнулся он.
  
   - Ох, смотри какое волшебство! - воскликнул Фабио, едва они вышли на улицу. - Небо прекратило рыдать, как только ты согласилась поужинать со мной!
   Фьорелла рассмеялась. Выйдя на улицу и вдохнув свежий воздух, она действительно почувствовала себя уверенней, и напряжение словно начало растворяться в огромных лужах.
   - Прогуляемся вдоль моря и съедим...
   - Нет! - в ужасе воскликнула Фьорелла, обрывая его на полуслове.
   Фабио ошеломленно уставился на нее, не в силах произнести ни звука в течение нескольких секунд.
   - Почему? - спросил он, обретая дар речи, но она молчала. - Что с тобой?
   - Ничего, - мотнула она головой, упрямо глядя вперед.
   - Страх моря теперь официально называется "ничего"?
   - Я не хочу об этом говорить, - бледнея, произнесла она.
   - Но... - хотел он возразить.
   - Фабио! Для тебя значит хоть что-нибудь мое нежелание говорить о чем-либо и мое право на это?! - отчаянно спросила она.
   Он смерил ее пристальным взглядом, пытаясь по глазам прочитать, что у нее в душе. Ей было очень плохо, он это отчетливо почувствовал.
   - Хорошо, - кивнул он. - Идем.
   - Куда? - испуганно спросила Фьорелла.
   - В Генуе есть немало прекрасных мест, - невинно улыбнулся Фабио.
   Весь его вид показывал намерение сделать шаг, но Фьорелла стояла, не шевелясь, словно боялась последовать за ним. Он вопросительно посмотрел на нее, застыв в движении.
   - Ты не хочешь идти со мной? - спросил он с искренним удивлением.
   - Я лишь не хочу, чтобы ты заставлял меня идти туда, куда я не желаю идти!
   - Я понял, Фьорелла! Я понял, что море твой самый страшный враг, - ответил он, потом протянул ей руку, предлагая вложить в нее свою ладонь и последовать за ним.
   Фьорелла медлила. Она жаждала вновь обжечься об его руку, но оттягивала этот момент наслаждения, словно боясь, что ожог станет смертельным для нее.
   Протянув едва заметно дрожащую руку, она коснулась его пальцев. Она хотела в тот же миг отдернуть ее, но он не дал ей такой возможности, крепко сжав ее руку. Ледяные пальцы моментально начали таять в его горячих ладонях. Она забыла обо всем, даже о своем паническом страхе моря. Был только он, который согревал ее руки. И сердце.
   Она доверчиво пошла за ним.
  

Глава 7

  
   Дождь совсем закончился, и сквозь тучи даже начало выглядывать вечернее солнце. Умытая Генуя заблестела в его лучах, но, несмотря на теплый оттенок, в который солнце окрашивало город, было ветрено и по-январски холодно. Фабио даже пожалел, что не воспользовался замешательством Фьореллы, и они не остались ужинать в теплом офисе. Но пицца все еще оставалась горячей и приятно согревала руки, а потому надо было срочно искать место, где можно было бы съесть ее, еще неостывшую.
   Совсем скоро они вышли на Пьяцца Сан-Лоренцо, где находится Дуомо Генуи. В теплое время года присесть на его ступени вместе с молодежью и туристами и съесть вкусную сочную пиццу было бы неплохой идеей, но сейчас все ступени были мокрыми.
   "Выкинуть пиццу и пойти в ресторан..." - пронеслось в его голове, и он в замешательстве посмотрел на собор.
   - Присядем на ступеньки? - вдруг спросила Фьорелла, и он перевел шокированный взгляд на нее. Глаза ее улыбались.
   - Не слишком ли... мокро? - усмехнулся Фаюио. - Предлагаю оставить пиццу и перекусить где-нибудь...
   - Ты с ума сошел? Я уже настроилась на "Capricciosa"! - рассмеялась Фьорелла. - И потом я ненавижу выбрасывать хорошие продукты. Пойдем, у меня есть два пакета, потому мокро не будет.
   Словно помолодев лет на 30, он двинулся вслед за ней к базилике. Странные ощущения овладели им, когда они, будто молодые студенты, уселись на мокрые ступени. Он положил ей на колени еще теплую пиццу и внимательно посмотрел в глаза. Она поспешно отвела взгляд и начала открывать коробку. Она не была в состоянии выдерживать его пламенный взор.
   Они молча принялись жевать пиццу. Было что-то невероятно романтичное в этом ужине на промокших мраморных ступенях самого главного храма города. От пиццы поднимался ароматный пар, согревая в этот холодный вечер и создавая необъяснимый уют. Он клубился над ними, словно окутывая их. И соединяя.
   Ему хотелось обнять ее.
   Ей хотелось узнать тепло его рук.
   Он закончил есть пиццу и положил рядом с собой пустую коробку.
   - Фьорелла, - произнес Фабио со странной интонацией, которая заставила ее напрячься и испуганно посмотреть на него. - Иногда мне кажется, что ты меня боишься...
   - Боюсь?! - изумилась она. Потом нервно улыбнулась. Она его очень боялась, в самом деле! Но не в том смысле, какой он, вероятно, вкладывал в это понятие.
   - Да. Кажется, что ты боишься находиться рядом со мной, будто я могу причинить тебе какое-то зло. Я понимаю, мы едва знакомы...
   - Нет-нет! - поспешно воскликнула она. - Это не так, клянусь тебе! Я уверена, что ты хороший человек! Мне, напротив, кажется, что я знаю тебя... давно.
   Он замер и пристально посмотрел на нее, пытаясь унять волнение в груди.
   - Разве мы в прошлом были знакомы? - постарался он придать своему голосу беззаботный оттенок.
   Но его вопрос вызвал в ее глазах поразительную реакцию: казалось, что на мгновение она увидела перед собой призрак. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и, похоже, готова была потерять сознание.
   - Нет-нет! - вскрикнула она, в панике зажмуриваясь. - Нет... - глубоко вздохнула она.
   Фабио чувствовал внутри себя почти такую же панику, но он отлично владел собой, потому даже не показал виду.
   - Фьорелла, что с тобой? - мягким ровным тоном произнес он.
   - Ничего... Просто ты с самого начала безумно напомнил мне одного человека... Видимо, поэтому ты вызываешь во мне какие-то особые... чувства... - произнесла она, и голос ее оборвался.
   Он молча смотрел на нее в ожидании продолжения, но так и не дождался. Она, похоже, не была намерена продолжать.
   - Ты любила его? - тихо спросил Фабио, затаив дыхание.
   Она так сильно вздрогнула, что и он почувствовал непроизвольную дрожь во всем теле.
   - Я не хочу об этом говорить, Фабио. Не спрашивай меня! Пожалуйста! - ответила она, и в голосе ее прозвучала такая стальная настойчивость, что он опешил. Но он бы проигнорировал ее просьбу, если бы эта тема не приводила ее в состояние на грани обморока. Лишь поэтому он был вынужден усмирить - хотя бы на время - свое желание узнать о ее прошлом.
   - Ты была когда-нибудь в Монако? - резко сменил он тему, с трудом подавляя жажду задать ей сотни вопросов о ее жизни.
   - Нет, - мотнула она головой, облегченно вздохнув. - Но я знаю, что там великое множество яхт, - улыбнулась она. - Ты там законодатель мод в сфере производства яхт? - пошутила Фьорелла.
   - Отнюдь, - развел он руками. - Я законодатель мод только среди очень узкого круга клиентов. Но теперь, пожалуй, с помощью нашего совместного проекта я выйду на новый уровень. И отобью клиентов у тебя, - прямым взглядом посмотрел он ей в глаза.
   Фьорелла вспыхнула, но, заметив, как он едва сдерживает на губах серьезное выражение, не давая вырваться наружу улыбке, скорчила наигранно недовольную гримасу и произнесла:
   - Вы слишком самонадеянны, синьор Фриоло. Непросто отбить верных клиентов.
   - Я покорю их новой обалденно красивой яхтой...
   - Не забывай, что это НАША яхта, - снисходительно подчеркнула она.
   - Наша яхта... - эхом повторил он и одарил ее еще одним странным взглядом.
   Она только начала расслабляться в его компании, как один-единственный взгляд слова выбил почву у нее из-под ног.
   "Больше не стоит оставаться с ним наедине даже на минуту... - с тоской подумала она, отводя глаза. - Но что означает этот загадочный тон?"
   - Надеюсь, ты не затеял со мной какую-нибудь нечестную игру? - подозрительно посмотрела на него Фьорелла.
   - Нет, - с невинно поднятыми бровями ответил он. - Я всегда играю честно. Даже в тех случаях, когда я приготовил карту для следующего хода, а жизнь неожиданно решила поиграть совсем в другую игру.
   - Хм.... И как же ты играешь, если у тебя нет нужных карт? - с интересом спросила Фьорелла.
   Фабио усмехнулся, и нечто коварное мелькнуло в его усмешке.
   - Только на победу, - сказал он с улыбкой, но в тоне прозвучали жесткие нотки.
   - И часто выигрываешь? - с иронией спросила Фьорелла.
   - Всегда.
   Непонятный холодок пробежал у нее по спине. Этот мужчина притягивал ее так же сильно, как и пугал. Она была почти уверенна, что и с ней он затеял какую-то игру.
   - Не имея нужных карт? И как тебе это удается?
   - Тот, кто хочет победить, побеждает и без нужных карт. Проще, разумеется, победить, если у тебя на руках есть козыри. Но я научился выигрывать, не имея ни одного из них.
   - И как ты это делаешь?
   - Видишь ли... Жизнь - это не единичная игра. Это всегда чемпионат из многих игр. Эти игры позволяют тебе изучить соперника и научиться играть против него. И даже если какие-то отдельные игры ты проиграл, это неважно. Важно выиграть не одиночные противостояния, а весь чемпионат.
   - И в каком чемпионате ты играешь сейчас? - спросила она.
   - Во многих, - рассмеялся он. - Жизнь - это часто сразу несколько чемпионатов. Сегодня я, например, одержал самую первую победу в одном из них. Контракт с тобой на производство НАШЕЙ яхты - разве не победа? - обезоруживающе улыбнулся он.
   Фьорелла с опаской посмотрела на него. Вроде контракт не имел никаких подвохов, но почему тогда это странное ощущение, что намерения этого мужчины не такие прозрачные, как кажется?
   - Ты родилась в Генуе? - прервал Фабио ее размышления.
   - А? Да-да, - вздрогнув, поспешно ответила она.
   - Так расскажи мне о твоем городе. Обещаю, что когда-нибудь в ответ поведаю тебе что-нибудь занимательное о Монако, - простодушно улыбнулся он, при этом даже не пытаясь скрыть намек.
   "О, нет! - понеслись в ее голове сумбурные мысли. - Я не поеду с ним в Монако! О чем он говорит?!"
   - Я не требую никакой ответной оплаты за рассказы о моем городе, - решительно заявила она. - Я с удовольствием расскажу просто так...
   Фабио ничего не ответил, лишь спрятал улыбку, на миг отвернувшись.
   - Но я не буду рассказывать тебе банальные вещи, которые ты без труда прочитаешь в любом путеводителе, - сказала Фьорелла. - Я расскажу тебе некоторые факты, которые там не написаны. Например, наш исторический центр самый большой в Европе.
   - Неужели? - приподнял бровь Фабио. - Видимо, я всегда мыслил слишком банально и никак не предполагал такого...
   - Да, ты мыслил банально, - усмехнулась Фьорелла. - Ты думал, что лидером является Рим, Венеция, Берлин или Амстердам, Париж или Барселона... Но нет. Именно в лабиринтах генуэзских улиц можно бродить дольше, чем во всех остальных городах, и однажды затеряться...
   - Главное, не затеряться в них поздним вечером... - сказал Фабио. - Мне кажется, это небезопасно.
   - Да, ты прав. Слишком много эмигрантов, которые нередко грабят припозднившихся прохожих. Но мне кажется, это удел всех крупных портовых городов...
   - Не скажи... В Монако все не так плохо, - возразил Фабио.
   - Монако - не Италия.
   - А, ты имела в виду только Италию, - усмехнулся Фабио.
   - Но с твоим Монако у Генуи есть кое-что общее, - протянул она, и Фабио вопросительно поднял бровь. - Игровой бизнес, - пояснила она. - Монако - это мир казино. Генуя - это мир лотереи. Та лотерея, в которую мир играет сегодня, родилась именно в Генуе, а не в Неаполе, как думают многие. Я тебе даже точный адрес могу назвать, - с некоторым вызовом посмотрела она на Фабио. - Она родилась непосредственно в Палаццо Дукале. Эта игра произошла от так называемой "Игры семинарии". В этой игре делались ставки на имена генуэзцев, которые заслуживали занять государственные должности при следующих выборах. Игра проводилась два раза в год, когда пытались угадать имена пяти лиц, которые будут выбраны. Их имена, соответственно, заменялись цифрами. В 1620 году именно в Генуе были составлены правила лотереи, в то время, как в других итальянских герцогствах и в Риме эта игра была запрещена по моральным аспектам.
   - Хм... Азартные игры всегда вызывали двойственное к себе отношение у людей...
   - Ты, как я понимаю, играешь в них? - спросила Фьорелла с легким оттенком презрения. - Частый гость казино Монако?
   - Нет, ты ошиблась. Я не играю в азартные игры. Я увлекаюсь только гонками Формулы 1 и, разумеется, футболом.
   - Неужели? - приятно удивилась Фьорелла. - Твои философские рассуждения об играх в карты навели меня на мысль...
   - Нет. Это была только аллегория, - улыбнулся Фабио. - Что еще удивительного изобрели в Генуе?
   - Джинсы, - будничным тоном ответила Фьорелла, тем не менее, с любопытством глядя на Фабио. Ей была интересна его реакция.
   - Джинсы?! - в ступоре переспросил он.
   - Именно, - с торжествующей улыбкой подтвердила она.
   - Это изобретение США, разве нет?
   - Изначально известная голубая ткань использовалась для изготовления парусов, а потом - для пошива штанов для генуэзских матросов, которые плавали из одного порта в другой по всему миру. Даже название этих штанов происходит от слова "GЙnes" - "Генуя" по-французски.
   - Потрясно! - изумленно сказал Фабио. - Ты сумела меня поразить еще раз!
   - Еще раз? - удивленно посмотрела на него Фьорелла.
   Фабио вздрогнул.
   - Да, именно так. Продолжай, - с легкой улыбкой ответил он.
   - Но... - хотела она остановиться на вопросе, который так и не получил удовлетворительного ответа.
   - Я заметил, что в Генуе снимается много фильмов? - прервал ее Фабио, заставляя сменить тему. - Это ошибочное впечатление?
   Фьорелла посмотрела на него с возмущением.
   - Да, это правда. Не только фильмы, но и музыкальные клипы, реклама, документальные видео. Здесь был снят фильм Хичкока "Сад наслаждений" и фильм "У стен Малпаги" Рене Клемана. Сюда даже приезжала Николь Кидман, когда снимали "Принцессу Монако" в нашем Палаццо Реале на Виа Бальби...
   - На Виа Бальби, номер?
   Фьорелла вдруг рассмеялась.
   - Ты никогда не испытывал проблем с поиском нужного дома здесь, в Генуе?
   - Я пока ничего тут не искал, кроме твоего офиса. По крайней мере, с ним проблем не было. А что?
   - В Генуе, единственном городе в Италии, номера домов могут быть красного цвета и черного. На одном и том же доме может висеть номер 23 черного цвета и, допустим, 37 - красного. Черным цветом обозначены жилые дома, а красным - офисы, магазины и прочие объекты, осуществляющие коммерческую деятельность. Потому иной раз найти нужный дом бывает очень сложно.
   - Но зачем такая система?
   - Потому что генуэзцы экономят даже на цифрах и используют их два раза, - рассмеялась она.
   - Теперь я понимаю, почему первый вопрос, который ты задала мне относительно яхты, был не технический, а экономический, - рассмеялся в ответ Фабио.
   - Кстати, к вопросу об экономике... Именно в Генуе, в 1408 году, в Палаццо Сан Джорджо зародилась первая банковская организация в Европе, которая специализировалась на ссудах и кредитах. То есть именно здесь был создан первый кредитный банк Европы. Это произошло неспроста. В то время Генуя была одной из важных точек морских торговых путей. Через нее проходили торговые колонии Средиземноморья. В нашем порту разгружались суда, которые привозили редкие и ценные товары, продаваемые потом на остальной территории Италии за высокую цену. Генуэзская Республика очень часто была вынуждена просить ссуды, и поэтому впоследствии Банк Сан Джорджо стал самым мощным и автономным с точки зрения управления этими колониями и лигурийскими районами. Банк стал, по сути, гарантом экономического и социального порядка Генуэзской Республики.
   - Интересно... Но могу я задать все-таки вопрос на очень банальную тему, раз уж ты заговорила о торговых морских путях? Капитан и итальянский мореплаватель, колонизатор Америки, Кристофор Колумб, все-таки твой соотечественник?
   - Кто знает? - пожала плечами Фьорелла. - Больше всего сведений указывают именно Геную в качестве города его рождения. Но достоверно не знает никто. Единственное, что подтверждается, - это его гражданство Генуэзской Республики. И Генуя, разумеется, не оспаривает того, что Колумб - именно наш уроженец, которому улыбнулась фортуна, позволив открыть Америку.
   - Ты веришь в судьбу? - вдруг спросил Фабио.
   Фьорелла удивленно взглянула на него, потом задумчиво посмотрела вдаль.
   - Да, с нами происходит то, что предначертано судьбой.
   Фабио скептически хмыкнул и покачал головой.
   - Ты, похоже, иного мнения? - с интересом спросила она.
   - Разумеется. Если бы старина Колумб сидел на берегу Генуи и ждал, когда ему улыбнется фортуна, сомнительно, что он открыл бы другие континенты. Я считаю, что человек сам творец своей судьбы.
   - Иногда с ней бесполезно бороться, - со вздохом сказала Фьорелла.
   - Но и ждать ее благосклонности - это все равно, что ждать на богом забытой платформе поезд до станции "Мечта". Он не приедет, верь мне. А если и приедет, то не остановится, чтобы подобрать тебя, а со свистом промчится мимо. И тебе придется бежать за ним из последних сил. Именно в этой гонке и проявится твое истинное желание попасть на станцию "Мечта".
   - Даже если действительно хочешь и бежишь изо всех сил, не всегда можно попасть на этот поезд, - меланхолично глядя в пространство, произнесла Фьорелла. - Может не хватить сил, можно споткнуться, поезд может мчаться слишком быстро, или на пути могут встать непреодолимые препятствия...
   - Это все отговорки и оправдания человека, который не добился того, чего хотел. Все те, кто действительно хотел, догнали этот поезд.
   - Фабио! - с возмущением воскликнула Фьорелла. - У тебя все так просто!
   - Не просто, - спокойно возразил Фабио. - Путь к мечте очень сложный. Чем выше мечта, тем сложнее дорога. Но непроходимых среди них нет.
   - Ты не все пути прошел... - попыталась она возразить.
   - Не все. Но многие.
   - Но тебе, видимо, судьба не стреляла в спину, и ты не истекал кровью, умирая, не в силах идти дальше!
   На губах Фабио появилась странная усмешка. Скептическая, но с оттенками страдания. Он хотел что-то сказать, но взглянув в глаза Фьореллы, застыл. В них стояли слезы отчаяния.
   - Смертельная пуля - единственное, что может остановить... - согласился он.
   Фьорелла резко закрыла лицо руками, но через несколько мгновений убрала руки и стремительно поднялась.
   - Войдем в собор. Я расскажу тебе что-нибудь о нем. К тому же здесь холодно.
   Внутренне он вздохнул, но, не подав вида, молча поднялся и пошел вслед за ней.
   Собор Сан-Лоренцо - великолепная базилика с черными и белыми полосками, начатая в романском стиле, а законченная в готическом, является настоящей жемчужиной города.
   - Ты знаешь, какая реликвия хранится в этом соборе? - спросила Фьорелла, останавливаясь на самой верхней ступени. Фабио напряг память, но так и не вспомнил и отрицательно покачал головой. - Мифическая священная чаша с последнего ужина Иисуса, - сказала Фьорелла. - Ее принесли в Дуомо крестоносцы. А в капелле Сан Джованни Баттиста хранятся мощи Иоанна Крестителя.
   - Да, точно! Я слышал это, - улыбнулся Фабио. - Но, если я правильно помню, этот собор не всегда был главным в Генуе?
   - Да, раньше Дуомо Генуи был собор Сан-Сиро с очень красивыми фресками. Та базилика расположена близко к морю, а, следовательно, к опасности, - пояснила она, а Фабио исподлобья метнул на нее быстрый взгляд. Но Фьорелла, ничего не заметив, продолжила: - Что же касается этого собора, то, согласно одной из легенд, он построен в 1110 году вокруг комнаты, в которой проживал святой Лоренцо, когда приехал в наш город.
   - Прежде, чем мы войдем, - остановил ее Фабио, и сердце ее почему-то подпрыгнуло в страхе, - почему эти львы сторожат вход? - улыбнулся он.
   - Ну... - не смогла Фьорелла подавить вздох облегчения, - они охраняют собор от неприятеля, - рассмеялась она.
   - У них слишком добрые морды, чтобы напугать неприятеля, - скептически заметил Фабио.
   - Про львов, кроме этой гипотезы, я ничего не знаю. Но на фасаде есть немало любопытных деталей, окутанных легендами. Это и статуя Арротино справа, и щенок, спящий на подушке, и даже шахматная доска...
   - Шахматная доска?!
   - Да. Насчет нее много легенд. Мне нравится та, согласно которой она посвящена генуэзцу Меголло Леркари, путешественнику и великому игроку в шахматы. Кстати, еще одна интересная деталь: внутри базилики ты увидишь бомбу, которая попала сюда во время Второй Мировой Войны, пробив крышу, но не взорвавшись. Но курьезность заключается не только в этом факте. Интересно то, что это был один из английских снарядов, которые Англии перед войной поставляла одна генуэзская фирма по их производству...
   - Невероятно... - прошептал Фабио. Она снова смогла его удивить.
   Они вошли в полумрак собора. Темные мраморные колонны поддерживали полосатые своды, придавая еще больше загадочности царящей внутри атмосфере. Скульптуры, позолота, фрески Камбьяссо, Ансальдо, Бароччи и прочих живописцев заставляли открыть рот от восхищения. Но у них не было времени пройтись по базилике в свое удовольствие, потому что с минуты на минуту должна была начаться вечерняя месса. Прихожане уже собрались и неспешно рассаживались на лавочки.
   Началась месса, и в наступившей тишине базилики слышался только монотонный голос священника. Фабио смотрел на него, и мысли вслед за голосом святого отца понесли ввысь, под самый купол. Фабио незаметно для себя закрыл веки и отдался свободному полету мыслей. Перед его глазами начала проявляться картина бракосочетания. Торжественная тишина в ярко освещенной солнечным светом церкви, украшенной свадебными букетами, священник в белой рясе и многочисленные притихшие гости. И вот святой отец спрашивает жениха, готов ли он взять в жены...
   Фабио резко открыл глаза и повернул голову вправо, воззрившись на профиль Фьореллы. В его видении была другая церковь... Другой священник... А профиль невесты под фатой был размытым, неузнаваемым...
  

Глава 8

   - Чао, Луи! - налетела на него Беатриче, едва он вышел из аудитории, где сдавал экзамен. - Как экзамен?
   - Сдал! - радостно воскликнул он и прильнул к ее губам. Потом внимательно посмотрел на свою девушку. - Ты больше не сердишься на меня? - нерешительно спросил он.
   - Конечно, нет! - засмеялась она. - Тем более, раз ты все исправил!
   - А ты завтра сдаешь? - весело произнес он.
   - Ага! Сегодня буду готовиться!
   - Я буду держать за тебя кулачки, - поцеловал он ее снова.
   - Спасибо, amore! Отметим потом?
   - Ммммм....
   - Что такое, Луи?
   - Беа, поговорим об этом завтра?
   - Конечно! Но мы с девчонками все равно пойдем на вечеринку.
   - Куда это? - нахмурился Луиджи.
   - Ревнуешь? - засмеялась Беа. - Если ревнуешь, присоединяйся.
   - Посмотрим, - улыбнулся Луиджи.
   - А, Луи, я нашла почти всю теоретическую часть для твоего дипломного проекта. Я перешлю тебе на днях. Ты посмотри, если чего-то будет не доставать, скажи мне, ок?
   Луиджи потерял дар речи. Он никак не думал, что она запомнила тему его проекта и уже нашла все необходимое! Он бы на такое точно не был способен.
   - Беа, спасибо! Ты лучшая! - с чувством воскликнул он и крепко поцеловал ее в губы. Он даже почувствовал укол совести за то, что в последние дни думал о ней только как о помощнице в учебе. "Она - истинное сокровище! Может, я был несправедлив к ней, и все еще наладится!" - лениво подумал он, продолжая целовать ее.
  
   Никто, кроме, пожалуй, самой Беатриче, не сомневался, что она сдаст экзамен на высший балл. Может, даже и она сама в этом не сомневалась в глубине души. Но она шла на экзамен так, как должен был бы идти студент, который впервые открыл учебник только накануне вечером. Ей казалось, что она ничего не знает, несмотря на еще одну ночь за теорией и пару анальгетиков, не помогающих от головной боли.
   Луиджи тоже нисколько не сомневался, каким будет ответ на его сообщение о результате экзамена, потому он написал смску чисто формально, но Беатриче было, разумеется, приятно почувствовать его заботу. Отправив ему ответ, она продолжила строить планы с девчонками о предстоящей вечеринке. Вдруг в кармане зазвонил телефон.
   - Amore? - счастливым голосом произнесла она в трубку.
   - Чао, Беа! - послышался взволнованный голос Луиджи. - Как экзамен?
   - Я же тебе ответила, что сдала! - радостно пропела она.
   - Ответила? А, я, наверное, не увидел... Но неважно! Поздравляю! Отметим?
   - Разумеется! - весело воскликнула Беатриче. - Ты придешь на вечеринку? Мы собираемся с девчонками в ночной клуб.
   - У меня есть идея получше, - усмехнулся он.
   - Какая? - с любопытством спросила Беатриче.
   - Концерт "Zero assoluto"!
   - Луи! - она даже задохнулась от накрывшей ее радости. - Ты фантастичен! Неужели ты достал билеты? Прямо на сегодня?!
   - Разумеется! Разве сданный последний экзамен не отличный повод? - засмеялся он, польщенный ее реакцией. - Как твоя голова?
   - Мммм... Скоро пройдет! - воскликнула она.
   - Беа, мне не нравится, что она до сих пор болит... - нахмурился он. - И потом, на концерте ведь шумно.
   - Луи, брось! Все будет замечательно!
  
   Сцена на берегу Генуэзского залива ярким светом озаряла Porto Antico, прорезая темно-синее небо слепящими прожекторами. Они затмевали все вокруг себя: ночные фонари города, огни порта, отражающиеся в морских водах, сигнальные огни теплоходов. О сиянии звезд говорить вообще не приходилось: они побледнели и исчезли с неба, ослепленные мощными лучами.
   На сцене уже все было готово: расставлена вся необходимая аппаратура, подсоединены все провода, телекамеры включены. Многотысячная толпа молодежи сгорала в нетерпеливом ожидании появления на сцене любимой группы. Молодые люди смеялись, громко переговаривались, пытаясь перекричать окружающих, кто-то уже пританцовывал в предвкушении. Вокруг оцепленной площадки дежурили полицейские, напустившие на себя суровый вид, а в отдалении стояли несколько машин скорой помощи и пожарный наряд. По мере того, как время подкрадывалось к началу концерта, толпа начинала приветственно свистеть, побуждая музыкантов порадовать фанатов своим выходом на сцену.
   Луиджи с Беатриче тоже были здесь. Они крепко держались за руки, чтобы не растеряться в этой живой и подвижной толпе. А, может, они просто не желали никому давать ни одного шанса разъединить их. Этот вечер, когда наконец-то сданы все экзамены, они хотели провести вместе, от души оторвавшись от действительности под музыку любимой группы. Глаза Беатриче сияли счастливым блеском, и она то и дело с обожанием поглядывала на Луиджи. Его глаза тоже сияли. В них отражались радость, волнение, предвкушение и какое-то загадочное трепетное выражение... Иногда казалось, что он витает в каких-то приятных волшебных мыслях. Беатриче чудилось, что в его глазах читается влюбленность...
   Наконец, раздались первые оглушительные аккорды песни "Di me e di te", и на сцену буквально влетели солисты группы "Zero Assoluto". Толпа радостно и пронзительно загудела, слившись в ритмичном танце. Казалось, молодежь была объята единым беззаботным и ликующим порывом, подпевая любимой группе и танцуя под громкую музыку.
   Одна песня сменялась другой, то ускоряясь, то замедляясь, а Луиджи ни на мгновение не отпускал от себя Беатриче. Они танцевали под быструю музыку, держась за руки, а под медленную - тесно прижавшись друг к другу. С каждым новым романтичным танцем их губы все чаще сливались в поцелуе, и через какое-то время они все с большим трудом отрывались друг от друга, когда песня прерывалась словами солистов или переходила в быстрый темп. Некоторые пары вокруг бросали на них взгляды, в которых сквозили искорки зависти: эти двое казались затерявшимися в безграничной любви...
   Вдруг огни на сцене, музыка, танцующая толпа - все слилось в едином круговороте света, звуков и движения и понеслось куда-то в звездную даль ночного зимнего неба.
  
   - Что со мной? - слабым голосом спросила Беатриче, и Луиджи резко поднял свою склоненную голову. Он сидел рядом, держа ее за руку. Взгляд его, устремившийся на Беатриче, пылал тревогой.
   - Беа! - сказал он взволнованно, но тихо. - Как ты себя чувствуешь?
   - Не знаю... Где я? Что со мной?
   - Ты в больнице, - с острым беспокойством в голосе проговорил Луиджи.
   - Но что случилось?
   - Ты потеряла сознание, я едва успел подхватить тебя. Я не мог привести тебя в чувство, потому вынес из толпы, зная, что там, за танцевальной площадью, стоят медики. И вот ты здесь.
   - Но что случилось? - испуганно воззрилась она на него.
   - У тебя серьезное истощение организма. Повышено внутричерепное давление, шумы в сердце... - звучала в его голосе тревога. - Ты целый час была под капельницей.
   Беатриче смотрела на него испуганными широко раскрытыми глазами, но потом глубоко вздохнула и сомкнула веки.
   - Спасибо, Луи, что спас меня, - слабо улыбнулась Беатриче.
   - Зачем ты довела себя до такого состояния? - с безысходным упреком спросил Луиджи.
   - Луи для меня важно было сдать все экзамены! Ты никогда этого не поймешь!
   - Так важно, что лучше умереть, но получить диплом?
   - Никто не сказал, что я умираю.
   - Беа, у тебя даже стенокардия началась! Это действительно то, чего ты хотела?
   - Нет... Конечно, нет... - поникла ее уверенность.
   - У тебя будет диплом с отличием? - спросил Луиджи.
   - Да, я ведь все сдавала на высший балл. Надеюсь, что и дипломный проект сдам так же.
   - И что, диплом с отличием дарит тебе дополнительное счастье?
   - Что за вопрос, Луи?! Ты, который всегда довольствовался низшим баллом, никогда не поймет этого! - начала она злиться.
   - Беа, я никогда не зацикливался на баллах, - спокойно возразил Луиджи. - Получить необходимый минимум - это оправданная цель, это означает сдать экзамен и пойти дальше. И, кстати, у меня нет экзаменов, сданных на низший балл... - вдруг вставил он. - А высший балл... Какое дополнительное преимущество он тебе дает в жизни?
   Беатриче растерянно посмотрела на Луиджи. Действительно, что ей дает высший балл?
   - Беа, я нисколько не хочу принижать твоих лучших побуждений и стремлений к достижению высоких результатов, - поспешно сказал он. - Но высший балл ценой подорванного здоровья - это, как минимум, неразумно. В твоей дальнейшей работе тебе нужны будут реальные знания, а не те, которые заключены в цифрах в аттестате. Потому что можно вызубрить тему и получить высокий балл, но вообще не разбираться в данном вопросе. И работодатель посмотрит на твои знания, а не на оценки в документе об образовании. Так ради чего ты рискуешь своим здоровьем?
   - Это планка, поставленная моими родителями, - вдруг удрученно произнесла Беатриче. - Они всегда требовали от нас с братом, чтобы мы были лучшими в школе, и сильно наказывали брата за то, что он иногда получал невысокие оценки. И я очень боялась, что и меня тоже будут так ругать, потому всегда училась на отлично...
   - Как это печально, когда родители пытаются через детей реализовать свои амбиции... - покачал головой Луиджи. - Но ведь школьный возраст уже давно прошел. Тебя уже никто не может наказать, разве нет?
   Беатриче нахмурилась, потом закрыла глаза.
   - Извини, - сказал Луиджи. - У тебя голова болит, не стоит сейчас говорить об этом...
   - У меня очень авторитарные родители. Я до сих пор чувствую себя несвободной, - ответила Беатриче. Она впервые говорила с кем-то об этом. Она не считала себя вправе обсуждать своих родителей, но в тот момент чувствовала неимоверное душевное единение с Луиджи. Ей вдруг захотелось выговориться ему.
   Луиджи вздохнул и с состраданием взглянул на девушку.
   - Ты хотя бы профессию выбрала по собственному желанию?
   Беатриче отчаянно посмотрела на него. Она молчала, но он отлично понял, что говорили ее глаза.
   - Беа, каждый человек должен быть тем, кем он хочет быть. Никто не обязан соответствовать идеалу родителей, друзей, мужа или жены. Это чужой шаблон, а каждый человек должен отвечать только своему эталону. Невозможно всю жизнь гоняться за чужими идеалами, ты тогда не успеешь быть счастливой! А те, кто тебя по-настоящему любит, будет любить тебя такой, какая ты есть, тебя настоящую. И они будут счастливы, если ты будешь счастливой...
   Беатриче вдруг закрыла руками лицо. Сдавленные всхлипывания послышались сквозь сомкнутые пальцы.
   Луиджи протянул руку и провел ладонью по ее волосам. Он понял, что затронул какую-то болезненную тему, и ему было жаль, что это случилось в такой момент, когда девушке следовало бы отдохнуть, а не волноваться еще больше.
   - Беа...
   - Луи, для меня счастье - это дети, любимый муж, счастливая и полноценная семья, дом в сельской местности... - всхлипнула она, убрала руки от лица, обняла его за шею и притянула к себе, ища утешения в его объятиях.
   Луиджи крепко прижал ее к себе, но никак не прокомментировал ее эталон счастья...
  

Глава 9

   В февральском воздухе запахло приближающейся весной. Солнце все теплее пригревало землю, пытаясь разбудить спящие в ней траву и цветы. Пробуждающаяся весна навевала романтичное настроение, хотелось срочно влюбиться, а в голове витали мечты и размышления о прекрасном...Еще больше романтике способствовала переписка Луиджи с Рос в чате, которая длилась, не прекращаясь, больше недели, начиная с того самого дня, когда он избавил ее от хулиганов.
   У него с Рос оказалось так много тем для обсуждения, такое бесконечное количество общих увлечений и интересов, что они не могли оторваться друг от друга! Им начало казаться, что они знакомы уже много лет и давно стали близкими друзьями. И хотя переписка касалась исключительно дружеских тем, в ней чувствовалась нежная эмоциональность. Они до поздней ночи не могли разойтись по своим постелям, увлеченные разговором, а с утра Луиджи не вылезал из кровати, не пожелав Рос доброго утра, а она ловила себя на мысли, что с нетерпением ждет его приветственного сообщения. Без него день просто не начинался.
   И вот Рос написала Луиджи, что собралась наконец-то на каникулах посетить генуэзский аквариум - "интересное и потрясающее место, где можно весело провести время", как охарактеризовала она сие заведение. И вдруг, совершенно внезапно, неожиданно даже для себя, Луиджи спросил у Рос разрешения присоединиться к ней.
   Он давно хотел предложить Рос встретиться и поболтать в каком-нибудь кафе, но все время вспоминал, что в глазах окружающих он состоит в отношениях с пребывающей в больнице Беатриче, и что пока он не собирается эти отношения разрывать. Не только из-за учебы. Беа по-прежнему нравилась ему, он испытывал некую привязанность к ней, а ее помощь с дипломом вообще стала откровением. Луиджи был очень тронут ее внимательностью и ответственностью и чувствовал, как совесть каждый день вкатывала ему строгий выговор за то, что он ведет себя в ее отношении куда более равнодушно.
   Тогда он брал телефон и писал ей теплое сообщение, пронизанное заботой и вниманием. Хотя бы в оплату за то, что Беа помогает ему с дипломом. Ведь ему нужно закончить университет! Во что бы то ни стало! Поэтому пока никаких новых открытых романов.
   Разумеется, иногда он проводил ночи с легкодоступными девицами, о чем знали его друзья, включая Джузеппе, но это не имело отношения к делу, это было только развлечением на одну ночь. Он совершенно не беспокоился об этом. Реальное беспокойство вызывала в нем Рос. Она стала для него чем-то совсем другим: новым, неизведанным, волнительным. Она не была развлечением. Она стремительно становилась увлечением.
   Он опасался сближения с ней, боясь, что не сможет устоять. Ведь если у них с Рос закрутится роман, ему будет значительно сложнее общаться на прежнем уровне с Беатриче. Но ему непреодолимо хотелось встретиться с Рос. Идея сходить вместе в Аквариум вспыхнула в голове словно молния, словно воплощение скрытого желания, он даже подумать как следует не успел. А, договорившись о встрече и поразмыслив об этом пару минут после телефонного разговора с ней, он пришел к выводу, что подобная вылазка не является чем-то неприличным. В конце концов, почему бы не сходить с подругой в Аквариум? Не в постель же идет... "Заодно, - подумал он, - попробую уговорить ее войти в нашу музыкальную группу".
  
   Впервые в жизни Луиджи не опоздал на свидание. Он даже пришел раньше минут на десять и принялся мерзнуть у продуваемого ветрами входа. Он вдруг ощутил, что волнуется, хотя совершенно не понимал, что на него нашло. Когда он увидел Рос вдалеке, торопливо спешащую к нему сквозь промозглый ветер, сердце в груди почему-то дернулось и забилось быстрее. В животе запорхали какие-то воздушные бабочки, и захотелось петь. В голове зазвучала неведомая легкая романтичная мелодия, которую он никак не мог нащупать и остановить. Она в радужном танце металась в мозгу и не желала быть пойманной.
   "Porca miseria! - пронеслось в голове Луиджи. - Я совсем забыл про ее песню!" - и он молниеносно сунул руку в карман, начав судорожно нащупывать клочки бумаги.
   - Чао! - посмотрела Рос на него снизу вверх. Она была миниатюрной, значительно ниже Луиджи, и казалась совсем девчонкой. Большущие глаза взволнованно взирали на него и светились обезоруживающей радостью.
   - Ч...чао! - почему-то смутился Луиджи. - Как дела?
   - Отлично, - улыбнулась Рос. - А вот у тебя такой вид, будто ты потерял ключи от сундука с драгоценностями.
   - Ты почти угадала, - усмехнулся Луиджи. - Но я их уже нашел, - добавил он, поскольку как раз нащупал в кармане ставшие вдруг очень дорогими листочки.
   - Много драгоценностей? - поинтересовалась Рос.
   - Я его еще не успел открыть, - испытующе посмотрел он ей в глаза.
   Рос смутилась от чего-то и опустила взор.
   - Ладно, пойдем, - кивнула она и направилась ко входу.
   Генуэзский аквариум - самый большой в Италии и второй по величине в Европе. Он состоит из 70 бассейнов, в которых обитают порядка полторы тысячи морских животных. Но Луиджи никогда не был здесь. Он считал это детской забавой и даже не думал о том, чтобы прийти и посмотреть на всех этих дивных обитателей морских глубин. Почему он пошел в Аквариум с Рос - он до сих пор не понимал. Ее энтузиазм увлек его, наверное.
   Сдав куртки, они вошли в помещение с множеством всевозможных медуз, и Рос с детским восхищением уставилась на них, распахнув свои большие глаза. На ее лице был написан такой восторг, что Луиджи невольно с умилением улыбнулся.
   - Кажется, тебе нравятся эти не самые приятные животные? - спросил он, завороженно глядя на поразительно красивую медузу на темно-синем фоне.
   - Еще бы! Посмотри, какая она необычная, - прошептала Рос, не отрывая глаз от животного. - Ты хоть знаешь, что тело медузы на 98% состоит из воды, что у нее 24 глаза, нет легких - дышат они поверхностью тела - нет мозга, зато две нервные системы? - тирадой, на одном дыхании выдала девушка.
   Луиджи в ступоре уставился на девушку.
   - Рос, ты разводишь медуз?
   - Нет, я их дрессирую, - ответила Рос непринужденно.
   - И все-таки? - не мог прийти в себя Луиджи.
   - На факультете океанографии еще и не таким занимаются! - подмигнула ему Рос.
   Удивлению Луиджи не было предела! За всю недельную переписку, они ни разу не заговаривали об университете. Он даже не знал, на кого она учится. Он думал, что на каком-нибудь банальном факультете, а оказалось, что она изучает жизнь моря...
   - Так вот почему Аквариум! - взмахнул он рукой, засмеявшись. - После целого семестра изучения морской жизни тебе нужно теперь увидеть все своими глазами!
   - Даже если бы я училась на юриста, я бы пришла сюда, - насмешливо ответила она. - По-моему, это весьма любопытное место, ты не находишь?
   Луиджи никогда особо не интересовался жизнью животных, но теперь он жаждал, чтобы она поделилась с ним своими знаниями. Они переходили из зала в зал, за стеклами которых кипела подводная жизнь. Злые пираньи и философского вида мурены сменялись проворными рыбками с причудливой яркой окраской, невероятной красоты актинии и кораллы поражали не меньше удивительных крылаток, пятнистых скатов или гигантских крабов. У огромного бассейна со свирепыми акулами они стояли минут 20, завороженно глядя, как из туманных недр надвигается опасная громадина, летит прямо на них, но затем резко сворачивает, при этом заставив сердце непроизвольно дернуться. "Человеческое сознание - странная штука, - подумал Луиджи. - Знает ведь, что никакой угрозы нет, а жуть пронизывает..."
   А потом они до слез смеялись над сумасшедшими пингвинами - птицами с невероятным зарядом бодрости и позитива. В какой-то момент Луиджи задержал долгий взгляд на Рос, которая, как маленькая девочка, хохотала над неугомонными птицами, и ощутил, как светлое и радостное чувство расплывается в его груди. Она по характеру была чем-то похожа на них: подвижная и непосредственная, постоянно в движении и с улыбкой на губах. Ему было хорошо с ней, просто и весело. Она была задорной и романтичной, молодой и мудрой, восторженной и приземленной. Как все эти качества одновременно сочетались в ней, он понять не мог. Он лишь понимал, что его накрывает нечто неведомое, щемящее и до изнеможения приятное.
  
   - Рос, ты не передумала насчет возвращения к музыке? - спросил Луиджи, когда они покинули Аквариум и шли по набережной.
   - Музыка всегда со мной, - улыбнулась она ему, показав висящие на шее наушники.
   - Что слушаешь? - с любопытством спросил он. Ему захотелось узнать все о ней, до мельчайших подробностей. Но особенно захотелось узнать ее музыкальные предпочтения.
   - Сейчас? - вопросительно посмотрела она на него. Луиджи кивнул, и она усмехнулась: - Сейчас я слушаю тебя. А вообще - под настроение.
   - Наверняка, фанат Zero Assoluto? - подколол он ее.
   - Нет, попса нет. Я редко ее слушаю. Только когда нужно мозги разгрузить.
   Луиджи протянул руку и взял один ее наушник. Вставив его в ухо, он многозначительно посмотрел на нее. Рос усмехнулась и нажала воспроизведение музыки. Мелодия Анд наполнила его голову, и он широко распахнул глаза:
   - Ты увлекаешься этнической музыкой? - с удивлением спросил он.
   - Я всеядный слушатель, - пожала она плечами. - И Васко с Лигой тоже люблю, хотя они друг друга не переваривают, - рассмеялась она. - И Челентано не откажусь послушать. Но разного рода мелодичный инструментал, пожалуй, слушаю больше всего. А ты? - спросила она, взявшись за наушник, висевший на его шее и засовывая его к себе в ухо.
   Луиджи нажал воспроизведение на своем плеере, и Рос буквально подпрыгнула от оглушительных аккордов "Domani Smetto" группы "Articolo 31".
   - Мадонна! - всплеснула она руками и с упрекающей насмешкой посмотрела на Луиджи, качая головой.
   Так они стояли, не отводя глаз и слушая музыку сегодняшнего настроения друг друга. Ее музыка уносила его звуками кен и сампони в неведомые Анды, а его музыка бросала ее в безбашенный мир сумасшедшей молодежи, балующейся курением травы. Но почему-то им было хорошо вместе, несмотря на такую разницу настроений.
   - Петь самой не хочется?
   - Я пою. Под душем пою, на мопеде пою, даже когда иду по набережной, частенько подпеваю себе под нос, - с горьким сарказмом произнесла она.
   - Спой мне что-нибудь?
   Рос осуждающе посмотрела на Луиджи.
   - Я не пою на заказ. Я пою, когда душа поет.
   - Не хочешь спеть со мной дуэтом? - осторожно, с добродушной улыбкой спросил он.
   - Нет, не хочу, - покачала она головой и помрачнела.
   Он уже несколько раз в переписке заводил с ней эту тему, но она всегда высказывалась категорически отрицательно и меняла разговор.
   - Это глупо, Рос...
   - Прекрати настаивать, Луи! - вдруг почти со слезами воскликнула она. - Я не собираюсь больше этим заниматься.
   - Ты упряма, словно хороший мул! - с нежным упреком произнес он. - Глупо позволять каким-то идиотам перечеркивать твой талант, а вместе с ним и всю жизнь!
   - Нет у меня никакого таланта! Punto e basta! - почти гневно посмотрела она на него.
   - Я не верю! Я уверен, что у тебя красивый голос!
   - Откуда ты такой самоуверенный взялся? - с издевкой произнесла Рос. - Ты ни разу не слышал моего голоса!
   - Вот я и прошу тебя, спой мне что-нибудь, - мягко, но настойчиво произнес Луиджи.
   - Я в пятницу уезжаю в Маастрихт, - неожиданно сменила она тему, сердито глядя на Луиджи.
   - В Маастрихт?! - изумленно воззрился Луиджи на девушку. - Где это?
   - В Нидерландах! - скорчила она язвительную гримасу.
   - Никогда не слышал... - покачал головой Луиджи.
   - Это, однако, очень красивый город Голландии, да будет тебе известно, - с ноткой обиды произнесла она. - Не понимаю, почему многие даже не знают о его существовании!
   - И что ты там собираешься делать?
   - Поеду на карнавал!
   - Ты шутишь? - рассмеялся Луиджи.
   - Нет. Почему?
   - Все едут в этот период в Венецию, там самый лучший карнавал. А ты едешь в Маастрихт! - изумленно всплеснул он руками.
   - А ты был на карнавале в Маастрихте? - осведомилась Рос с сарказмом.
   - Нет, - покачал Луиджи отрицательно головой, при этом совершенно не считая себя невежественным.
   - Как же ты можешь сравнивать, где карнавал лучше?
   - Это признано на мировом уровне, смешная ты голландка, - по-доброму улыбнулся он ей.
   - А я не мыслю категориями мирового уровня, смешной ты итальянец, - упрямо возразила она, и личико ее стало еще более негодующим.
   - Но почему Маастрихт, а не Амстердам хотя бы? - удивлялся Луиджи.
   - Потому что это мой родной город!
   Теперь он, по крайней мере, понял, почему она так защищала этот город и почему едет именно туда.
   - И что у вас там за карнавал? - спросил он с недоверием, но чувствуя, как внутри просыпается интерес.
   - Костюмы, музыка, выступление, пиво... - пожала она плечами. - Что за вопрос?
   - Ты тоже выступаешь? Танцуешь?
   - Нет, пою, - отрезала Рос.
  

Глава 10

  
   Фабио сидел напротив Фьореллы за рабочим столом и откровенно рассматривал ее, пока главный инженер в общих чертах обрисовывал положение дел относительно нового совместного проекта. Фьорелла под взглядом Фабио трепетала и едва сдерживалась, чтобы не ерзать на стуле от переполнявших ее ощущений. Она тщетно пыталась сосредоточиться и вникнуть в слова своего коллеги, проклиная себя за то, что не устроила совещание без присутствия этого дьявольски обворожительного мужчины, синьора Фриоло.
   Фабио уже две недели работал и обитал в Генуе. Они виделись с Фьореллой ежедневно, но всегда недолго и только в присутствии других коллег. Она панически боялась остаться с ним наедине и твердо решила не дать ему ни малейшей возможности разрушить хрупкие защитные стены, которые она с таким трудом и с такой неохотой возводила между ними.
   Безрезультатно, впрочем.
   Потому что Фабио не был человеком, который жил в зависимости от обстоятельств. Жизнь однажды положила его на лопатки и научила бороться даже тогда, когда не было надежды за что-то уцепиться и подняться. И в этой борьбе он понял главную истину: тот, кто подчиняется обстоятельствам, всегда проигрывает. Не может быть никаких отговорок, никаких оправданий, никаких извинений на пути к цели или мечте. Либо он идет вперед, обходя препятствия и подчиняя себе обстоятельства, и победит, либо препятствие остановит его и прогнет под свои обстоятельства, и он проиграет. Третьего не дано.
   Фабио всегда шел по первому пути. Потому никакие выстраиваемые ею стены не были способны остановить его. Они лишь разжигали его стремление к цели.
   - Таким образом, Фьорелла, если Фабио за три месяца разработает все чертежи и документацию, то к лету мы приступим к сборке яхты. Но учти, Фабио, - обратился главный инженер к нему, - что тебе придется часто радовать нас своим присутствием, - усмехнулся он.
   - Я буду счастлив порадовать вас своим присутствием, - улыбнулся тот и пронзительно посмотрел на Фьореллу.
   Сердце ее споткнулось, и она еще сосредоточенней впилась взглядом в своего давнего коллегу, стараясь не смотреть на Фабио.
   Если он будет часто радовать ее своим присутствием, она, пожалуй, не будет в состоянии работать. Защитные стены тревожно покачивались, словно от сильнейшего землетрясения. Ей стало казаться, что они вот-вот рухнут.
   - Отлично, коллеги. Покидаю вас, поздно уже, меня ждут дома, - подмигнул главный инженер Фьорелле и поспешно покинул ее светлый кабинет.
   Прозвучал неожиданный раскат грома, и оба сильно вздрогнули, переведя взгляд на окно. Вдруг Фьорелла встала из-за стола и подошла к окну, на миг забыв обо всем на свете. Над портом сверкали ветвистые молнии, штрихуя темное вечернее море мимолетными, но ослепительными ломаными линиями. Порт в окружении мачт и кораблей на короткий миг становился мистическим, завораживающим и немного пугающим.
   Фабио поднялся и тихо подошел к ней сзади, остановившись нестерпимо близко, на грани прикосновения. Между ними будто пробежал разряд электричества.
   Новая вспышка грозы - и маяк осветила разветвленная молния, озаряя небо над городом.
   Новая вспышка памяти - и на дереве появился новый зеленый листок.
   - Ты любишь грозу? - едва слышно спросил он.
   - Это страшная стихия... - в прострации ответила она.
   Она ощущала его обжигающую близость, застыв словно статуя, боясь пошевелить хоть мускулом. Она понимала, что если только он коснется ее, между ними вспыхнет еще более мощный разряд, чем те, что зажигаются над генуэзским портом.
   Фабио осторожно, едва касаясь, положил руки ей на талию, но его движения не были робкими или нерешительными. Напротив, они были властными и уверенными, но аккуратными, как бывают у того, кто хочет укротить и приручить дикого зверя. Она почувствовала, как внутри нее закрутился неумолимый вихрь, и во все стороны посыпались искры ощущений. Его прикосновение было едва уловимым, но оно испепеляло ее. Она не могла противиться и возражать, она лишь завороженно ждала, что будет дальше.
   Его горячее дыхание обдало жаром ее голову, сжигая все мысли. Он медленно и невыносимо нежно прикоснулся губами к ее затылку. Она стремительно растворялась в этом поцелуе.
   - Я люблю тебя... - прошептал он едва слышно.
   Она вздрогнула и резко повернулась к нему лицом. Его глаза пылали. В них плясали языки страсти, сжигающие ее, словно тонкую сухую спичку, не оставляя шансов загасить этот огонь и спастись.
   - Фабио... - пролепетала она, с усилием шевеля губами. - Это невозможно... Мы виделись всего несколько раз... - бессвязно пыталась она образумить, прежде всего, себя.
   - Какая разница, сколько раз мы виделись, если ощущение такое, что мы знакомы всю жизнь... - тихим, но уверенным шепотом возразил он, почти касаясь своими губами ее губ. - Любви плевать на эти мелочи...
   - Это помешательство... - она замолчала, потому что ее губы обжег его поцелуй. В нем было столько щемящей нежности, непреодолимой любви и неукротимой страсти, что их сердца сорвались и в едином ускоренном ритме понеслись вверх, в грозовое генуэзское небо.
   Ее губы, ее поцелуй, ее тело в его руках один за другим заставляли раскрываться свежие листочки на крепнущем дереве. Она была родной до мелочей, любимой до безумия и нестерпимо желанной. Он стремительно терял голову.
   - Фабио... - с трудом вырвалась она из огненного поцелуя, - мы не должны...
   Он накрыл ее губы еще более требовательным и жадным поцелуем. Он не хотел слушать ее возражения, потому что интуиция торжествовала: она кричала ему, что его сердце бьется ради этой женщины. И все ее доводы и возражения не имеют значения.
   - Фабио! Я прошу тебя, умоляю! - воскликнула она, отчаянно отрываясь от него и вырываясь из его нежно-властных объятий. - Я уже сейчас не знаю, как жить дальше! Но если ты продолжишь, моя жизнь станет невыносимой! - увлажнились ее глаза, и она почти бегом бросилась к своему столу, пытаясь выставить между ним и собой хоть какую-нибудь преграду.
   Он невыносимо напоминал ей мужчину, единственного, которого она любила всю свою жизнь. И сейчас разум шептал ей, что она не должна поддаваться чувствам и падать в этот омут лишь потому, что он так напоминает его.
   - Я хочу быть только с тобой, Фьорелла, - прошептал он и направился в ее сторону.
   - Это порыв, Фабио! - выставила она вперед руку, с ужасом глядя на его приближение. - Это временное помешательство! - отчаянно пыталась она его остановить.
   - Это любовь, Фьорелла. Самая настоящая.
   - Фабио... мы ведь уже взрослые люди, у нас есть семьи! - попыталась она воззвать к его разуму. - Мы не можем любить, как студенты! В нашем возрасте должен подключаться разум!
   - Разве разумно жить с тем, кого не любишь?
   Фьорелла обессиленно посмотрела на него. Она не любила своего мужа. Она любила его, Фабио, до умопомрачения. Но разве такое возможно после всего пары недель знакомства?!
   - Ты любишь своего мужа? - разорвал тишину его насмешливый вопрос, а вслед за ним за окном раздался очередной, но более оглушительный раскат грома. Она вздрогнула. От вопроса. И перевела взгляд на разыгравшуюся за окном бурю.
   - Я никогда его не любила...
   - Зачем же ты вышла за него замуж? - искренне удивился Фабио.
   - Потому что он спас меня... - едва слышно ответила она, будто самой себе.
   - От чего? - так же тихо спросил он, боясь нарушить ее задумчивость и прервать ее транс откровенности.
   - Неважно, - резко ответила она, а из глаз внезапно брызнули слезы.
   Фабио быстро обогнул стол, взял в руки ее лицо и начал высушивать слезы горячими губами. Она отдалась его нежности, больше не в силах сопротивляться.
   - Я люблю тебя... - прошептал он, останавливаясь, но почти не отрывая своих губ от ее рта.
   - Фабио, я прошу тебя... - отстранилась она и закрыла лицо руками, утопая в счастье, смешанном с болью. - Я ведь замужем... Я ненавижу лицемерие... Я не могу быть с тобой, а потом возвращаться с нечистой совестью в нашу с ним постель...
   - Ты все еще занимаешься с ним сексом? - спросил Фабио.
   Искра гнева вспыхнула в ее глазах.
   - Тебе не кажется, что ты не имеешь права задавать мне этот вопрос? - попыталась она произнести сурово, но внутри было какое-то странное ощущение, что он имеет право задать ей этот вопрос.
   - Нет, мне так не кажется, - едва заметная усмешка пробежала по его губам. - Ответь мне, - требовательно произнес он.
   - Нет, - опустила она глаза. - Давно уже нет...
   Фабио снова прикоснулся к ней губами. Поцелуй его был торжествующим, быстро наполняющийся неукротимой страстью.
   - Ты разведешься с ним? - внезапно прекратил он целовать ее и пытливо посмотрел в глаза.
   У нее перехватило дыхание, и она в испуге уставилась на него.
   - Фабио, что ты такое говоришь?! Мы вместе уже лет 20... Глупо в 46 лет бросить все и сбежать с любовником, который к тому же тоже женат... - с горечью сказала она. - Наши с тобой жизни параллельны и не могут пересечься...
   Он несколько мгновений смотрел на нее, выжигая взглядом ей душу.
   - Я не женат, - нарушил он, наконец, свое невыносимое молчание. - Я живу в гражданском браке чуть больше 20 лет. Но мы не женаты официально.
   - Почему? - беззвучно спросила она, перестав дышать. Робкое счастье забилось в ее руках.
   - Чтобы не пришлось разводиться, когда встречу тебя, - без тени улыбки или насмешки сказал он.
   - Ты с ума сошел, Фабио?! - счастье трепетало все сильнее. - Разве у вас нет детей?
   - Совместных нет, - сказал он таким тоном, словно пытался захлопнуть дверь в свою душу.
   - Совместных? - спросила она, не обращая внимания на его тон.
   - Да, у нас есть раздельные дети.
   - Значит, раньше ты был в браке? - с любопытством воззрилась она на него, широко распахнув глаза.
   Фабио пристально смотрел на нее. Он молчал так долго, что она стала опасаться, что он уже забыл о ее вопросе.
   - Очевидно, - наконец, изрек он. Его ответ был таким сухим и таким кратким, словно он все же захлопнул дверь в свою душу и не желал туда никого впускать. Она не смела задать ему уточняющие вопросы, столпившиеся в ее голове.
   - Неужели ты хочешь бросить твою семью? - спросила, наконец, Фьорелла.
   - Неужели ты хочешь по-прежнему жить с твоим мужем? - задал Фабио встречный вопрос.
   Она молчала, глядя на грозу над портом.
   - Это глупо, Фабио... Нельзя вот так взять и из-за мимолетного порыва перекроить свою устоявшуюся жизнь.
   - Ты не уйдешь от него? - отрывисто спросил он.
   Она молчала несколько бесконечно долгих минут. Радость в сердце вела отчаянную борьбу с горечью разума.
   - Фабио, я не могу. И ты вряд ли сможешь...
   Он рывком прижал ее к себе, одной рукой обхватив за пояс, а другую запустив ей в волосы. Накрыв ее рот своими жадными губами, он начал неистово целовать ее, властно проникая языком меж ее губ. Его с трудом сдерживаемая страсть не оставляла ей возможности вырваться из его плена. Он удерживал ее силой, не позволяя даже пошевелиться и вынуждая отвечать на поцелуй.
   Хотя она отвечала добровольно, идя против разума.
   Он целовал ее яростно и безудержно, растворяя в своих стальных объятиях, словно ему был дан единственный шанс воспламенить в ней любовь. И он должен был использовать его. Сейчас или никогда.
   Руки ее начали блуждать по его спине, когда он немного ослабил хватку. Он оторвался от ее губ и быстро скользнул нетерпеливым языком вниз по шее, заставляя все тело содрогаться от ощущений. Пальцы ее затерялись в его серебряно-черных волосах, когда губы его коснулись ее груди, заставив тело дрожать в его руках.
   Он резко подхватил ее и посадил на стол, на все разложенные чертежи и документы, продолжая сжигать губами ее кожу.
   - Фабио... - в изнеможении прошептала она.
   Он отпустил руки и начал расстегивать ее блузку. Пуговицы не поддавались его дрожащим от нетерпения пальцам. Он готов был уже разорвать на ней одежду, чтобы высвободить ее такое желанное тело, но Фьорелла вдруг перехватила его запястья, предпринимая последнюю попытку усмирить его пыл.
   - Фабио, не делай этого! Я умоляю! - крикнула она в отчаянном порыве. Впервые за 23 года она была во власти мужчины, которому хотела принадлежать без остатка, душой и телом. И было сложно подавить эту агонию, прежде всего, в себе.
   Он остановился. Его взгляд сжигал ее страстью и любовью. Она готова была сдаться ему, отдаться его безудержному желанию и его жесткой нежности.
   - Ты не любишь меня? - спросил он, сузив глаза.
   - Фабио... - голос ее дрожал. - Если сейчас... Как потом я буду жить без тебя? Ты вернешься к своей семье, а что будет со мной?!
   - Ты не любишь меня? - повторил он свой вопрос, и в глазах засверкал огонь. Фьорелла молчала. - Ответь мне, да или нет! - яростно тряхнул он ее, попытавшись вырвать свои запястья из ее рук. Она все еще сжимала их, лишая его возможности овладеть ею.
   Она смотрела на него и молчала. Она не могла ответить "нет", потому что не умела лгать. Но если сказать "да", то ее письменный стол превратится в ложе любви, и она больше не сможет за ним работать, вечно вспоминая его неукротимую страсть.
   Она молчала слишком долго, и в его взгляде к страсти и любви начали подмешиваться ярость и жесткость. Неожиданно терпение его иссякло. Он с силой вырвал запястья из ее рук, взглянул на нее исступленным обжигающим, почти свирепым взором, борясь с неудержимым желанием накрыть ее губы поцелуем, опрокинуть ее на стол и с силой ворваться в нее. Но вместо этого он молча развернулся и быстро вышел прочь, в свирепую генуэзскую грозу.
   Она закрыла лицо руками и, упав на стол, разрыдалась.
  
  

Глава 11

   - Мама, ты плачешь?! - вздрогнула Фьорелла от неожиданно прозвучавшего прямо над ухом голоса сына. Она сидела в плетеном кресле на летней веранде, закутавшись в ласковый плед и устремив взгляд вдаль. Небо пылало зимними закатными красками, но у нее, очевидно, начался дальтонизм. Мир стал черно-белым.
   Она подняла глаза на сына. Этот красивый парень - единственный ради кого ей оставалось жить. Но нужна ли она ему настолько, чтобы влачить это жалкое существование в мире без любви? Он и так редко бывает дома и еще реже нуждается в ней...
   Она улыбнулась ему, постаравшись скрыть свою тоску.
   - Нет, Луи, все в порядке. Просто в воздухе уже пахнет весной, скоро все распустится, и у меня, видимо, начинается аллергия.
   - Не знал, что у тебя аллергия, - подозрительно глядя на нее, ответил Луиджи. Затем подошел ближе и обнял ее сзади за плечи. Потом звонко поцеловал в щеку. - Твоя предвесенняя грусть мне не нравится. Вы поссорились с отцом?
   - Нет, что ты? - уверенно произнесла она, взъерошивая ему волосы. - Все в порядке, - улыбнулась Фьорелла, доставая из потаенных уголков души самую беззаботную свою улыбку и вытирая нос бумажным платком. - Как твои дела? Когда ты думаешь защищать дипломную работу? В марте?
   - Нет, мама, в марте я не успею...
   - Разве ты еще не начал писать?
   - Начал, но пока я сдавал эту последнюю сессию, я совсем не занимался дипломным проектом. Там еще куча работы. Но я клянусь, что подготовлю диплом к июлю, - заверил он ее. Луиджи обожал свою маму и не хотел, чтобы она хотя бы минимально беспокоилась за него.
   - Луи, прошу тебя, не откладывай до октября. Закончи, наконец, университет. Ты еще два года назад должен был закончить его... Я, к сожалению, не могу тебе помочь, я ничего не понимаю в твоей профессии...
   - Не волнуйся, мама, у меня ведь есть подружка, которая мне поможет...
   - Беатриче? - улыбнулась Фьорелла. - Когда ты познакомишь нас с этим ангелом?
   - Как-нибудь, мама, - торопливо вставая, ответил Луиджи. Он не был уверен, что Беатриче задержится надолго в его жизни, потому поспешил сменить тему: - Где отец?
   - В кабинете, наверное, - пожала Фьорелла плечами.
   Луиджи с нежностью поцеловал ее в макушку и еще несколько мгновений молча смотрел с ней на закат. Поболтав еще немного, он отправился на поиски отца. Он действительно нашел его в кабинете перед компьютером, но едва Луиджи появился в дверях, как отец тут же погасил экран. Луиджи нахмурился, но не подал виду. Эти мелочи он давно стал подмечать, и они ему очень не нравились.
   - Чао, мой мальчик! - приветливо проговорил отец. - Как дела?
   - Нормально. Вы с мамой поссорились? - подозрительно спросил Луиджи, и в голосе его зазвенели едва заметные угрожающие нотки.
   - Поссорились?! Нет, ни в коем разе! Она просто занята какими-то документами, я не стал ее беспокоить.
   - Документами? - насмешливо спросил Луиджи. - Я не видел у нее никаких документов на террасе. Зато несуществующая аллергия на лицо, - яснее зазвучали угрожающие нотки.
   - Аллергия?! - уставился на него отец. - Луи, я не при чем, клянусь тебе! Мы не ссорились, повода не было.
   Луиджи смерил его подозрительным взглядом, но что-то подсказывало ему, что отец не врет.
   - Послушай, отвези ее в выходные куда-нибудь развлечься. Мне не нравится ее настроение.
   - Луи, в выходные я не могу, я уезжаю в Монако. Да и она сказала, что будет работать, у нее какие-то срочные дела.
   - В Монако? Зачем?
   - На гонки, - пожал отец плечами.
   Луиджи вздохнул. Отец частенько ездил в Монако на соревнования, но однажды кто-то из друзей просветил Луиджи, что не был там никаких гонок в тот момент, когда отец сказал, что едет туда ради этого. Именно тогда у Луиджи и закралось подозрение, что этот мужчина изменяет его маме. А вдруг аллергия вызвана как раз тем, что и она стала что-то подозревать?
   - Луи, что такое? - вопросительно поднял брови отец. Выражение его лица было непроницаемым, Луиджи никак не мог уличить его во лжи.
   "Пока промолчу", - вздохнув, подумал он.
   - Папа... - нерешительно начал Луиджи. Собственно, он ведь искал его по своему вопросу.
   - Сколько? - прервал его тот, ухмыляясь.
   Луиджи смутился и покрылся румянцем.
   - Ты ведь даже не знаешь... - начал он оправдываться.
   - Знаю-знаю. Я должен платить тебе, чтобы иногда слышать, как ты называешь меня "папа". Ты ведь знаешь мою слабую точку: у меня нет детей, и ты единственный, кто может мне доставить удовольствие почувствовать себя отцом, пусть даже и в контексте с благодарностью за деньги. Так сколько?
   Луиджи снова опустил смущенно глаза. Потому что отец был прав: он редко называл его папой. Он и сам не понимал, почему ему это дается с таким трудом. Он уважал его и по-своему любил, но почему-то не мог сказать, что это чувство безоговорочно. А его подозрения, которые росли в нем уже несколько лет, только нивелировали возможность такой любви.
   - 1000 евро, - ответил Луиджи, посмотрев ему в глаза.
   - Ого! Ставки повышаются! Ты что, решил купить дипломную работу или, может, самих профессоров?
   Луиджи рассмеялся и отрицательно мотнул головой.
   - Послушай, Луи. Ты знаешь, что я всегда готов дать тебе деньги сверх того, что ты у меня зарабатываешь. На развлечения, на твою музыкальную группу, уж тем более на учебу. Но я не собираюсь спонсировать всякий криминал, наркотики...
   - Нет, папа! - ужаснувшись его мысли, воскликнул Луиджи, и отец по глазам понял, что тот не врет. - Я еду с девушкой в Голландию на выходные. Я не уверен, что мама одобрит подобные развлечения, пока я не расквитаюсь с этим университетом...
   - И как ты собираешься практически расквитаться с этим университетом, если ты не занимаешься дипломной работой? Видишь ли, Луи, я тоже против таких развлечений, учитывая твое безответственное отношение к учебе.
   - Мне поможет моя девушка с дипломом, верь мне!
   - Она что, профессор в экзаменационной комиссии?
   - Нет, - улыбнулся Луиджи. - Она поможет мне в написании. Она очень ответственная и заставит меня все сделать, как надо.
   - Неужели? - приподнял отец брови. - Что за чудо-девушка? Беатриче, если не ошибаюсь?
   - Да-да.
   - И с ней ты едешь в Голландию? - спросил отец, открывая ящик стола и отсчитывая купюры..
   На миг Луиджи замер в нерешительности, но потом произнес поспешно:
   - Да. Мы хотим на карнавал съездить, сравнить с нашим, - обезоруживающе улыбнулся он. - Спасибо, папа! - поблагодарил Луиджи, беря деньги и вставая, чтобы поскорее уйти. У него не было никакого желания отвечать на возможные уточняющие вопросы о Беатриче. Все-таки врать ему было не очень приятно.
  
   - Что случилось, amore? - спросила Беатриче пришедшего навестить ее Луиджи. - Ты такой мрачный...
   - Беа... На выходные мне нужно уехать... - виновато сказал он.
   - Уехать? - омрачилось лицо Беатриче. Ей предстояло еще целые выходные провести в больнице, и она надеялась, что Луиджи скрасит ей больничную тоску. - Но куда ты собрался?
   - Отец в срочном порядке попросил меня поехать в Монако, помочь по работе. Я не могу поехать в будний день, потому что работаю здесь... Прости... - понуро опустил он голову.
   Беатриче была страшно разочарована, но его искреннее сожаление тронуло ее.
   - Ладно, не переживай, - провела она по его взъерошенным волосам. - Девчонки в выходной мне не дадут скучать. Так что езжай спокойно с отцом. А в понедельник, я надеюсь, меня уже выпустят отсюда, и мы наконец-то проведем хорошо время... - зазвенел в ее голосе едва заметный намек.
   - То есть ты даже не будешь обо мне вспоминать в компании подружек? - с притворной обидой спросил Луиджи, тем не менее, внутренне облегченно вздохнув, что она восприняла его отъезд философски.
   - Буду, конечно, scemo! - засмеялась Беатриче. - Разве подруги могут заменить мне тебя? Но только если ты будешь часто-часто писать мне...
   - К сожалению, врачи запретили тебе переписываться в чате и много болтать по телефону. Помни, что тебе еще несколько недель нельзя напрягать глаза, а можно только гулять и спать.
   - Не будь занудным, Луи! - всплеснула она руками. Беатриче уже целую неделю протирала больничную койку. Врачи действительно практически совсем запретили ей какую-либо умственную деятельность, а также любую деятельность, связанную с нагрузкой на глаза. Нельзя было читать, писать, разговаривать по телефону. И после выписки ей еще надолго будет предписан тот же самый режим. Как жить в таких условиях - она не представляла. Но, похоже, это было неизбежным.
   - Я не занудный, Беа! Я просто разговаривал с врачом и намерен следовать его словам, - серьезно ответил он. - Так что мне придется держать себя в руках и не заваливать тебя шквалом сообщений.
   - Думаешь, тебе это будет нелегко? - с счастливой улыбкой подколола она Луиджи.
   - Эх, Беа, - усмехнулся он. - Может, это и удивительно, учитывая, что мы не так давно знакомы, но ты стала для меня... - он запнулся, и едва уловимый румянец залил его щеки, - слишком важной...
   Беатриче хотела рассмеяться над его репликой, но последние слова заставили ее забыть обо всем на свете и зажгли глаза радостью. Она приподнялась и обняла его, покрывая поцелуями его лицо. Он не мог остаться равнодушным к ее нежности и, перехватив инициативу, накрыл ее губы поцелуем, который из нежного и осторожного стал превращаться в неудержимый и страстный.
   Но они были в больнице и не могли позволить выйти наружу всем своим скрытым желаниям.
  
   - Сегодня вечером я уезжаю на выходные, - небрежно сказал Луиджи своему другу, когда они шли на репетицию в студию, потягивая коктейль, купленный в ближайшем баре.
   - Куда? - спросил Беппе, сделав глоток из стаканчика с напитком.
   - В Маастрихт.
   - О! - приподнял бровь Джузеппе, едва не подавившись. - И что ты забыл в Нидерландах?
   - А ты неплохо знаешь географию... - с искренним удивлением оценил Луиджи.
   - Ну, я же учусь, а не только на гитаре и с женщинами играю.
   Луиджи отвесил ему дружеский пинок и рассмеялся.
   - Там карнавал сейчас. Хочу посмотреть.
   - Так надо в Амстердам ехать, - прокомментировал Беппе. - Если только ты ради карнавала едешь, конечно...
   - А ради чего другого?
   - Ради одной голландки, - с невинным видом ответил Беппе, пристально посмотрев на него.
   Луиджи ухмыльнулся сообразительности друга, но промолчал.
   - Ты расстался с Беа? - настойчиво спросил Джузеппе.
   - Да ты с ума сошел?! - воскликнул Луиджи. - Нет, конечно, и не собираюсь этого делать, по крайней мере, пока.
   - Тебе не кажется, что использовать людей, изображая любовь, - отвратительно? - омрачилось лицо Джузеппе.
   - Я ничего не изображаю! Я люблю ее, - раздраженно ответил Луиджи.
   - Ну да, а трахаться на выходных едешь с другой. Логично.
   - Беппе, у нас с Рос ничего такого нет! Мы даже не целовались! Мы просто дружим!
   - Зачем же ты тогда едешь с ней? Еще один корыстный шаг?
   - Я не еду с ней! Она мне сказала, что там карнавал. Она вообще уже уехала. Беа все равно в больнице все выходные. Почему я не могу куда-нибудь съездить? Может, там я встречусь с Рос, а может, и нет...
   - Разумеется, ты с ней встретишься! - с сарказмом сказал Беппе. - С одной ты встречаешься, чтобы она помогала тебе в учебе, с другой - чтобы у тебя был женский вокал...
   - Что ты такое говоришь, Беппе?! - возмутился Луиджи. - Я ведь даже ни разу не слышал, как она поет! Может, у нее и голоса-то нет! Или он нам не подойдет!
   - Понятно. Ну, потом расскажешь... - махнул Беппе рукой, всем видом показывая, что не намерен продолжать этот разговор. Хотя, возможно, он вообще хотел бы послать своего друга affanculo. Его нечестные игры пересекли ту линию, которая, согласно принципам жизни Джузеппе, была уже далеко за пределами допустимого.
   Они некоторое время шли молча по старой доброй Виа Бальби, от которой разбегались узкие обшарпанные переулки. Навстречу прогуливались ленивые прохожие, и проходилось лавировать между ними, чтобы не столкнуться.
   Вдруг Луиджи задел кого-то плечом.
   - Mi scusi! - извинился он.
   - О, Луи, чао! - воскликнула девушка и поцеловала его в щеку.
   Луиджи изумленно воззрился на нее, судорожно роясь в памяти.
   - Мы знакомы? - осведомился он.
   - Весьма близко, - рассмеялась она, потом смущенно улыбнулась и протянула руку Джузеппе. - Я - Николь.
   - Дж...Джузеппе, - почему-то смутившись сильнее девушки, ответил Беппе.
   - Извините, ragazzi, я спешу! Мне надо бежать, у меня свидание с твоим отцом, - снова чмокнула она Луиджи в щеку и, словно бабочка, упорхнула.
   Оба молодых человека, раскрыв рты, смотрели ей вслед, остановившись посреди улицы.
   - Я так и не понял: это твоя любовница или любовница твоего отца? - спросил Беппе ошеломленно.
   - Не знаю, - отрешенно ответил Луиджи.
   - Не знаешь?! У вас одна... на двоих?
   - Что ты несешь, Беппе?! - вдруг встрепенулся Луиджи. - Я ее вижу впервые в жизни! А вот упоминание моего отца в контексте свидания с ним меня очень напрягает...
   Джузеппе изучающе посмотрел на друга. Но по выражению лица Луиджи казалось, что в этот раз он говорит правду. Он, похоже, в самом деле, не знал юную красавицу, а мрачная тень, залегшая складкой на лбу, говорила о весьма нерадостных мыслях.
   - Да, но она-то тебя знает, - задумчиво произнес Джузеппе.
   - Именно это меня и удивляет... Отец совсем из ума выжил? Если это его любовница, - за что я уже готов убить его, - то зачем он показывал ей мои фотки?!
   Джузеппе вздохнул. "Такая симпатичная девушка... Кажется такой милой и хорошей... А связалась с каким-то стариканом и довольствуется ролью любовницы", - с неприязнью подумал он и постарался побыстрее выкинуть ее образ из головы.
  
  
  
  

Глава 12

  
   Луиджи всю ночь и большую часть дня провел под стук колес по рельсам. Он не смог найти никакого авиаперелета, и его единственным вариантом остались железные дороги. Но они ему даже нравились. В мелькающих за окном пейзажах под равномерное постукивание бегущего вперед поезда была своя романтика. Города сменялись лесами, леса - полями, а поля - новыми городами и городишками. Одна железнодорожная станция превращалась в другую, ведь ему пришлось сделать аж три пересадки! К счастью первая была в полночь в родном Милане, а следующая - уже почти в 10 утра во Франции. Таким образом, Луиджи смог отоспаться за почти 10 часов путешествия. Оставшиеся пять часов он раздумывал над тем, насколько безрассудным порывом стало его решение поехать в Маастрихт. Но оценить степень этого безрассудства ему только предстояло...
   Когда оранжевый поезд замедлил свой ход на станции в Маастрихте, Луиджи неуверенно сошел на платформу. Вокруг ни звука родной итальянской речи. Даже ни звука английской речи, которую он знал плохо, но хотя бы мог задать примитивные, но жизненно важные вопросы. Вокруг лишь совершенно незнакомый, пусть даже и весьма приятный на слух язык. Он с тревогой огляделся, пытаясь понять в непонятном наборе букв на голландском, куда ему идти.
   Промозглый ветер хорошенько пробирал до самых костей, а надутые сердитые тучи совсем не обещали, что настроение погоды изменится в ближайшее время. Луиджи вдруг ощутил себя затерявшимся в мире человеком, у которого не так уж много мозгов. Было полчетвертого вечера, поезд обратно поедет только на следующий день, а он проделал 18 часов пути, не зная, что вообще его ждет здесь. Но верхом легкомысленности стало отсутствие места для ночлега, потому что он совершенно не задумывался об этом. Ему оставалось только надеяться, что он до наступления ночи найдет Рос, и что она не окажется влюбленной в кого-нибудь. Луиджи ничего не сообщил ей о своем визите, потому что был намерен сделать сюрприз, появившись неожиданно перед ней прямо на какой-нибудь площади ее родного города. А может, даже перед сценой, где она будет выступать...
   Луиджи покинул вокзал и оказался на просторной улице с невысокими частными домами. Он совершенно не знал бы, куда идти, если бы не навигатор, а также группка людей, которые уверенно шли - по мнению все того же навигатора - в сторону центра. Луиджи пошел вслед за ними, продуваемый пронзительным ветром. Через некоторое время он, видимо, оказался недалеко от центра, потому что вокруг стали появляться люди в карнавальных костюмах. Они совсем не походили на венецианские, но выглядели не менее занимательными. Некоторые можно было разглядывать до бесконечности. При этом масок на лицах людей почти не было, зато они были причудливо раскрашены. Костюмы казались произведением искусства, от них невозможно было оторвать глаз. Многие люди выглядели весьма необычными и забавными персонажами в невероятно сложных, красочных и профессионально сделанных нарядах. Часто семейная группа была одета в одном стиле и, как узнал Луиджи позже, костюмы каждая семья изготовляла самостоятельно, начиная работу за много месяцев до карнавала, в котором участие принимают все: от младенцев до сморщенных стариков.
   Луиджи шел вперед, с любопытством рассматривая прохожих. Февральское солнце припекало в ярко-синем небе, но взглянув вверх, Луиджи заметил, как к светилу с огромной скоростью несутся облака. Когда он вышел на открытую улицу, ведущую к мосту, перекинутому через реку Маас и соединяющему исторический центр с окраиной, ветер пронзительно засвистел в ушах. Луиджи поежился, но у него еще оставались скудные запасы тепла, накопленного в отапливаемом вагоне.
   Впрочем, это длилось недолго. Спустя минут пять прогулки по безжалостному ветру он назвал себя полным идиотом. Он уезжал из ласкового климата Генуи, прогреваемой солнцем градусов до 15, где он не так уж много гулял. Теперь он попал в ветрено-влажный Маастрихт, температура которого зависла у нулевой отметки. А на Луиджи были только джинсы, кроссовки, футболка, тонкий свитер и стильная, но весьма легкомысленная куртка. 0 градусов казались ему как минимум -25. Для его нежной теплолюбивой итальянской крови это было смерти подобно.
   Он изумленно взирал на довольных голландцев, которые бодро шагали по улице в полуоткрытых карнавальных костюмах со своими полураздетыми детьми, и даже не замечали этого собачьего холода.
   "Che cretino! - обругал себя Луиджи, начиная постукивать зубами. - Придется искать одежный магазин". Он готов был потратить все деньги на какой-нибудь пуховик, зимние ботинки и ватные штаны. И толстую шапку, потому что уши - казалось ему - уже покрылись тонким слоем льда.
   Но, увы, в эти карнавальные выходные магазины одежды были закрыты...
   Луиджи снова выругался, удрученно глядя на запертые двери торговых центров и крошечных лавок, и решил написать Рос сообщение. Он пока по-прежнему не был намерен ей говорить о своем прибытии, но хотел, по крайней мере, узнать, где она, как проводит время и помнит ли вообще о его существовании.
   Двадцать минут никакого ответа.
   Серо-синие тучи закрыли небо и обрушили на Маастрихт влажную метель. Луиджи впал в уныние, с трудом передвигая замерзшие ноги и продолжая идти вперед, вслед за группками наряженных людей. Все они с недоумением и веселой иронией поглядывали на него, кто-то даже пытался заговорить, но Луиджи не понял ни слова.
   Он стоял посреди главной площади и всматривался сквозь метель в соборы и постройки, сверяя местность с картой на навигаторе. Ему было страшно холодно, он дрожал как хлопающие на ветру зелено-красно-желтые флаги, а горожане продолжали весело идти в сторону центра, громко болтая и смеясь. Дети тоже не выказывали никакого беспокойства относительно северного холода, многие были без шапок, а костюмы совсем не являлись теплыми шубами. Никому, похоже, кроме Луиджи холодно не было. Лишь его пробивала дрожь, стучали зубы, и он был уверен, что минут через пять замерзнет насмерть.
   Луиджи остановился и резко развернулся, чтобы пойти в обратную сторону. Он мечтал о горячем кофе в теплом вагоне поезда, который вернет его в солнечную Италию. Он уже успел перейти даже мост в обратном направлении, когда в кармане завибрировал телефон. Дрожащими непослушными руками он достал его и открыл сообщение. Глазам его предстало фото Рос, почти неузнаваемой в карнавальном обличии, но счастливой и довольной.
   Он вздохнул и повернул обратно, в сторону исторического центра, потому что под фото был написан адрес ее местонахождения. Невольно он остановился на мосту и посмотрел на панораму города. Пейзаж с вырисовывающимися сквозь метель башенками и домами в голландском стиле был загадочно-красивым. Но сил любоваться им не было. Холод - по ощущениям Луиджи - стоял страшный.
   Подняв повыше жалкий воротничок своей тонкой курточки, Луиджи вжал голову, словно черепаха, и направился обратно через мост. На этом открытом пространстве прямо над холодным потоком реки Маас ветер готов был проникнуть ему под одежду, под кожу, до самых костей и заморозить его горячую итальянскую кровь. Но девушка на фотографии, жизнерадостная музыка, доносящаяся откуда-то издалека, и шумная разноцветная толпа влекли его в самое сердце веселящегося Маастрихта.
   Чем ближе к центру подходил Луиджи, тем яснее начинал понимать, почему он чувствует себя еще более неуютно, чем могло бы быть: он был практически один в этой толпе, кто не принадлежал карнавалу. Даже у любого туриста был хоть какой-то знак принадлежности к событию, а он был самым обычным человеком.
   "Интересно, где они берут это костюмы, mannaggia? - подумал Луиджи про себя и начал пристальнее присматриваться к тем магазинам, которые были открыты.
   Ура! Он остановился напротив входа в карнавальную лавку! Теперь он был готов потратить все деньги на шкуру какого-нибудь медведя или принять образ эскимоса с Северного полюса.
   В магазине было светло и тепло, и Луиджи поймал себя н мысли, что хотел бы остаться здесь. Он согласился бы помочь продавщицам с какой-нибудь работой, лишь бы они его не выгнали. Проблема была только в том, что он был не в Италии и не владел языком. Потому ему осталось лишь с тормозной медлительностью шататься меж прилавков и делать вид, что он выбирает карнавальный костюм своей мечты. Благо посетителей было немало, потому никто особо не обращал на него внимания.
   К сожалению, ничего похожего на костюм народов крайнего севера, не оказалось. Зато были какие-то меховые наряды наивных цветов. Но ему было безразлично, он согласился бы нарядиться хоть в розового единорога или кринолин с десятками юбок, если это согреет его. Тем более, как он успел заметить, очень многие мужчины были одеты именно так, если судить по тем "женщинам" в бальных платьях эпохи Ренессанса, что пользовались писсуарами, расставленными по улицам города.
   Взяв некую кислотно-салатовую меховую накидку с висящими лохмотьями и капюшоном, он повертел ее в руках. Что за персонаж должен был изображать сей пушистый бесформенный мешок, Луиджи не знал, но его это не сильно заботило: за окном магазинчика вместе со снегом на город стремительно падали сумерки. В темноте тем более никто не будет его разглядывать. Шкура была толстой и дорогой, но способной согреть его.
   Напялив на себя костюм и заплатив за удовольствие согреться, он вышел на улицу. Ветер по-прежнему свистел, но уже за пределами мохнатого капюшона, а мокрые снежинки застревали на кислотно-салатовом меху, нисколько его не беспокоя. Даже ногам стало теплее, потому что в магазине он отыскал какие-то волосатые гетры, - розовые, правда, - которые с трудом, но смог впихнуть в свои кроссовки. Жизнь слегка наладилась, музыка зазвучала громче и веселее, дух карнавала стал вселяться в него.
   Он еще не успел дойти до главной площади и погрузиться в шумную атмосферу, когда увидел группку молодежи. Рос ведь несколько минут назад прислала ему фото и название улицы, где находилась. И он узнал ее... Она была среди дико одетых людей, довольная, веселая. Они пили пиво и смеялись. Рос явно не вспоминала о нем. Жгучее разочарование расползалось в его груди, подмешиваясь к ознобу, сотрясавшему все тело. Луиджи мысленно продолжал называть себя самыми изощренными эпитетами, проклиная ту минуту, когда принял решение поехать в этот чертов Маастрихт. Он с ненавистью пнул камешек.
   Осмотревшись, он увидел, что стоит рядом с киоском, где продается пиво и какие-то горячие закуски.
   "Ну что ж, придется веселиться в одиночестве, раз эта..." - его мысль запнулась, не в силах дать грубое название ни в чем неповинной девушке. Сам дурак, что вообразил себе, будто у Рос к нему какое-то особое скрытое чувство.
   Порыв ветра сорвал с головы капюшон, и мокрые снежинки, кружащиеся в промозглом вихре, начали больно покалывать лицо, обостряя и так неприятные ощущения.
   Луиджи подошел к киоску и купил пиво с сосиской, не особо понимая, как собирается пить сей холодный напиток в такой мороз. Отойдя от киоска, он прислонился к дереву и, отхлебнув ледяной пены, содрогнулся и едва не разбил о землю кружку. Потом хмуро посмотрел на группку молодых людей. Они громко хохотали, а в довершение всего один из парней обнял Рос за плечи и протянул ей гитару. Луиджи захотелось подойти к ним и ударить его этой самой гитарой по голове. Его раздирало на части чувство, очень похожее на противную липкую ревность. Никогда она еще не терзала его так невыносимо, как в тот раз. Он отвернулся и продолжил жевать свою сосиску, машинально запивая ее пивом и мрачно глядя перед собой.
   И вдруг до слуха его донеслись какие-то знакомые аккорды. Они робко стучались в его затуманенный ревностью мозг, пытаясь достучаться до ясного ума. Когда Луиджи услышал сильный хорошо поставленный голос, который пел на итальянском, все внутри него замерло, и он перестал жевать. Композиция "Senza nuvole" была одной из песен, которая вызывала в нем необъяснимо сильные эмоции, цепляя своей чувственностью. И когда он думал о том, чтобы найти солистку, с которой спеть дуэтом, он мечтал найти кого-нибудь с таким голосом, каким обладает Алессандра Аморозо.
   Он медленно повернул голову и посмотрел на поющую под гитару Рос. Она пела так же эмоционально, так же темпераментно, что каждый звук ее голоса отзывался в его душе, которая дрожала вместе со струнами на гитаре. Она очаровала его своим голосом, заставив забыть обо всем на свете: о пронизывающем холоде, о ревности и о разочаровании. Он чувствовал лишь ее, неотрывно наблюдая за ней издалека...
   Когда затих последний аккорд, а друзья ее искренне зааплодировали, Луиджи вынырнул из своего гипноза, в который его поверг ее голос. Он ощутил, что все это время почти не дышал, и теперь дыхание его сбилось. Обледеневшие пальцы судорожно сжимали ледяную кружку с пивом, а в животе щекотали какие-то подозрительные пузырьки.
   Луиджи быстро отвернулся и отошел к пивному киоску. Допив пиво и поставив пустую кружку на прилавок, он достал свой телефон и непослушными пальцами набрал ее номер, выглядывая из-за киоска и наблюдая за ее действиями.
   Вот она полезла в карман и достала мобильник. Потом немного отошла от шумных друзей, видимо, чтобы лучше его слышать, и приняла вызов.
   - Луиджи, чао! - с искренней радостью прокричала она в трубку.
   - Чао, Рос! Где ты? - спросил ее Луиджи.
   В трубке невыносимо завывал ветер, доносились громкие голоса друзей, и Рос явно плохо слышала его.
   - Что? Луи, я почти не слышу тебя! Можем мы созвониться позже?
   - Где ты? - крикнул Луиджи, стараясь перекричать ветер и голоса.
   - Я в Stadspark, - с некоторой иронией произнесла Рос, подумав о том, много ли ему скажет название парка Маастарихта?
   - Я тоже! - прокричал в ответ Луиджи и затаил дыхание, незаметно наблюдая за ней.
   - Что?! - изумленно воскликнула Рос и начала осматривать улицу недоверчивым взглядом. Но в голосе ее зазвучали нотки, которые дали ему понять, что она удивлена... и рада. - Но... где ты?
   - Я около ларька с пивом, недалеко от какой-то базилики, - улыбнулся Луиджи, и тут же увидел, как она в ступоре посмотрела в его сторону.
   - Ты шутишь?!
   - Нет, я серьезно, - засмеялся Луиджи.
   - Но... что ты тут делаешь? - все еще не веря своим ушам, спросила Рос, делая неуверенные шаги вперед.
   - Приехал сравнить ваш карнавал с нашим.
   Рос усмехнулась, а потом резко остановилась. Он видел, как она в замешательстве стоит и пристально вглядывается в сторону ларька.
   - Но...ты с кем? - спросила она настороженно.
   - Я один, - ответил Луиджи.
   - Один? - зазвенела оглушительная радость в ее голосе. - Значит, мы можем увидеться?
   - Разумеется! Я для этого здесь, - сорвался с его губ искренний ответ.
   - Отойди вправо, чтобы я увидела тебя! - крикнула ему Рос.
   Луиджи обошел ларек и вышел с другой стороны. Он отделился от толпы и повернулся в противоположную сторону, чтобы не выдать себя и тот факт, что он давно увидел ее и даже слышал, как она поет.
   - Неееет! - вдруг засмеялась она. - Только не говори мне, что ты - это вон тот волосатый зеленый огурец в гетрах, - хохотала она.
   Только тут Луиджи вспомнил о своем несколько необычном виде. "Волосатый огурец... - ухмыльнулся он. - Надеюсь, это можно считать комплиментом..."
   Он повернулся вокруг своей оси к ней лицом. Она была уже совсем недалеко, в умопомрачительном платье, выгодно подчеркивающем ее хрупкую фигуру, в немыслимой шляпе и с разрисованным лицом. Он и раньше все это видел, но не отдавал себе отчета в этом, поглощенный своим разочарованием и ревностью. А теперь он был восхищен ею.
   Она, смеясь, торопливо шла к нему, почти бежала. И он раскрыл ей объятия. Она стремглав кинулась к нему и повисла на шее, глядя на него сияющими глазами. Губы Рос растянулись в радостной улыбке, и ему нестерпимо захотелось узнать их вкус. Луиджи, не отдавая себе отчета в том, что делает, прикоснулся своими замерзшими губами к ее устам. Потом еще раз. И еще. Они начали оттаивать в нежном поцелуе, а вокруг закружился вихрь красок и разноцветных огней вперемешку с мокрыми снежинками. Луиджи забыл о том, что замерз, потому что объятия, словно костер, начали подтапливать его. Он забыл обо всем на свете. Значение имела только она и вкус ее губ.
   По его закрытым от удовольствия глазам скользнул луч почти закатившегося на ночной отдых солнца, выглянувшего из-за темных туч и продирающегося сквозь мокрые снежинки.
   Они оторвались от робкого и нежного поцелуя и смущенно посмотрели друг другу в глаза. Рос сдалась первая и опустила взгляд на лужи, блестящие на мостовой. Музыка, звучавшая в отдалении, вновь стала слышимой, а яркие люди вокруг - видимыми. Мир возвращался.
   Вдруг на нее налетела разноцветная группа, и Луиджи едва не прыснул со смеху, увидев брутального бородатого мужчину в обличии феи, но вовремя сдержался: бородатая фея вполне могла бы быть его отцом по возрасту. Они о чем-то возбужденно разговаривали с Рос, явно подкалывая ее, потому что вся группка хохотала, а девушка краснела. Это было очевидным даже сквозь безумный грим, покрывавший ее лицо. Все украдкой поглядывали на него и что-то говорили, но Луиджи, ничего не понимая, лишь улыбался с глупым видом.
   - Это мои родители, братья и прочие родственники, - наконец пояснила Рос.
   "Хорошо, что я не расхохотался, - подумал Луиджи. - Эта небритая волшебница - явно ее отец". И хотя глаза у мужчины были очень добрые, его суровый вид внушал некую тревогу. Одна из женской части родственников держалась за ручку коляски, в которой сидело очаровательное создание, едва различимое под костюмом мохнатого тигра, а пол и вовсе нельзя было определить. Другие дети являли собой стаю одомашненных диких животных бородатой феи и ее свиты. Луиджи изо всех сил старался оставаться серьезным, но улыбка неумолимо растягивала его рот от уха до уха.
   Он начал понимать разницу карнавалов. В Венеции большая часть людей была персонажами, собравшимися на бал в красивейших масках и креативных, богато украшенных нарядах. Здесь масок было немного, костюмы были не менее занимательны, но скорее походили на персонажи комических спектаклей. Фантазия людей ничем не ограничивалась, и каждая семья создавала свой маленький шедевр. Многие потом даже участвовали в городских конкурсах.
   После непродолжительных переговоров Рос попрощалась со своими родственниками и потянула Луиджи в сторону центра, забыв попрощаться с друзьями.
   - Я похитил тебя у семьи и друзей? - улыбнулся Луиджи.
   Рос внимательно посмотрела на него, потом расхохоталась.
   - Никогда в жизни меня не похищал волосатый огурец в гетрах. Даже интересно сдаться на волю такого персонажа.
   Они молча побрели к центру вдоль реки. На набережной стояло неисчислимое количество велосипедов, и Луиджи теперь поверил, что Нидерланды - очень велосипедная страна. На противоположной стороне реки стоял остроконечный готический собор и аккуратные прижавшиеся друг к другу домики, а справа вдали светился изящный кажущийся воздушным мост.
   Они шли молча. Смущение окутало их. Поцелуй стал некой неожиданностью, приятной и волнующей, но повергнувшей обоих в состояние растерянности. Они хотели задать друг другу тысячи вопросов, но не могли произнести не звука. Они хотели повторения того восторженного момента их встречи, но боялись даже коснуться друг друга. Они хотели увидеть в глазах друг друга отражение того водоворота чувств, который крутился в их душах, но боялись даже посмотреть друг другу в глаза.
   Музыка становилась все громче, зажигая сердца весельем, люди становились все более раскрепощенными, пили и пританцовывали. Темнота неба становилась все гуще, а огни все ярче распалялись, чтобы подменить на этом празднике солнце.
   Рос с Луиджи слились с толпой, но Луиджи нашел в себе немного смелости и взял Рос за руку.
   - Чтобы не потеряться, - пояснил он, когда она испуганно взглянула на него, вздрогнув от прикосновения.
   Этот взгляд, первый после их поцелуя, искрился, словно фейерверк, разбрасывая вокруг себя искорки влюбленности. Они порывисто бросились друг к другу в объятия и начали целоваться. Посреди этой шумной толпы, заводной музыки, в танце мокрых снежинок и ветра. Не замечая ничего. Отдаваясь порыву. Забыв обо всем.
   - Ты дрожишь... Будто продрог насквозь... - тихо прошептала Рос, оторвавшись от него.
   - Я, правда, продрог, - машинально ответил Луиджи.
   - Может, тебе стоит погреться?
   - Мне негде, - усмехнулся он.
   - В каком смысле? - удивилась Рос.
   - Я не знаю, где буду ночевать. Надеюсь, ты подскажешь мне какой-нибудь отель?
   Рос несколько мгновений изучающе рассматривала его, о чем-то напряженно думая.
   - У тебя есть девушка? - спросила она, наконец.
   - Что? - изумленно уставился Луиджи на Рос. Ее вопрос показался ему нелепым, но секундой позже он осознал, что нелепым было забыть о том, что у него есть девушка.
   - Ты... свободен или у тебя есть любимая? - повторила свой вопрос Рос.
   На миг сердце Луиджи упало. Но пути назад уже не было. Он по уши влюбился.
   - Я... свободен. Как ветер в поле, - убедительно сказал он и улыбнулся. - А что в Голландии есть отдельные отели для свободных и отдельные для несвободных мужчин? - спросил он с усмешкой, пытаясь за ней скрыть неприятный голос совести.
   - Нет, - мотнула головой Рос. - Я просто думаю, в качестве кого пригласить тебя переночевать у нас дома. У нас есть свободная комната, но я должна буду пояснить родителям, кого собираюсь приютить там на ночь: друга или...
   - Или?
   Она смущенно опустила глаза. Потом дерзко посмотрела на него.
   - А кем ты хочешь быть представлен?
   - Безумно влюбленным в тебя, - не задумываясь, с самым серьезным видом ответил Луиджи.
   - Но спать ты будешь в отдельной комнате, - упрямо заявила Рос, стараясь унять дрожь в голосе.
  
   Она, в самом деле, приготовила ему кровать в отдельной комнате. Луиджи отогрелся в уюте и тепле ее дома, порадовал свой желудок горячим ужином наедине с Рос. Когда они пришли домой, девушка взяла на себя роль хозяйки и почти не подпускала к себе Луиджи, стараясь вернуться к дружеским отношениям. Несмотря на это, ему было с ней тепло и по-домашнему уютно. Он хотел бы так проводить каждый вечер...
   Когда возвратились родители, она сказала им что-то на голландском. Они приветливо улыбнулись и, судя по всему, пожелав им спокойной ночи, удалились в свою спальню - на дворе стояла почти полночь.
   - Нам тоже пора спать, - заявила Рос.
   Луиджи приподнял бровь.
   - Нам? - лукаво спросил он.
   - Луи! Buonanotte! - чмокнула она его быстро в щеку и была намерена решительно сбежать в свою комнату.
   Но он не был намерен ее отпускать. Луиджи остановил ее за руку и выразительно посмотрел в глаза.
   - Не уходи. Пожалуйста, давай поболтаем...
   - Луи, если ты был намерен провести ночь в моей постели, я должна разочаровать тебя. Даже, если мы целовались, это ни о чем не говорит. Я не ложусь в постель со случайным встречным.
   - Я для тебя случайный встречный? - усмехнулся он, почувствовав отчего-то странный горький привкус во рту.
   - Ну, вообще да. Мы две недели назад случайно познакомились с тобой. И после этого виделись только один раз.
   - А что тебе нужно, чтобы лечь с парнем в постель? - спросил он насмешливо.
   - Любовь. Между нами должна быть любовь, - тоном, не терпящим возражений, ответила Рос.
   - Разве ты еще не влюбилась в своего спасителя? - иронично поднял Луиджи бровь.
   - Не имеет значения, влюбилась я или нет. Я сказала, что между нами должна быть любовь. И я не собираюсь проводить с тобой ночь только потому, что ты спас меня. Даже, если я влюбилась.
  

Глава 13

  
   Беатриче с понурым видом стояла около аудитории. Глаза ее были грустными, вид подавленный, и больше всего на свете она мечтала, чтобы скорее наступил вечер, а вместе с ним и долгожданная встреча с Луиджи. Ей надо было поговорить с любимым...
   Вдруг она увидела, как он идет по коридору. Сердце ее подпрыгнуло, а лицо на миг озарилось радостью. Луиджи на едва уловимое мгновение замедлил шаг. Он явно не ожидал увидеть здесь Беатриче.
   - Чао, Беа... - немного нервно улыбнулся он, небрежно целуя ее в щеку.
   - Чао, Луи... - с любовью в глазах улыбнулась она в ответ, и Луиджи ощутил неприятный укол совести.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил он.
   - Голова все еще болит, но меньше, - ответила Беа, и губы ее дрогнули. Казалось, она с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться.
   Совесть начала колоться еще сильнее.
   - Беа, прости... Я в выходные не так часто писал тебе...
   - Да брось, Луи! Это понятно, ведь врач запретил мне сидеть в смартфоне... Но ты все равно не дал мне почувствовать себя покинутой, спасибо, - поцеловала она его в губы.
   Вдруг дверь аудитории распахнулась, и Беатриче резко отпрянула от своего парня. На пороге стоял профессор, и, когда он увидел влюбленную пару, то на губах его появилась едва заметная скептическая ухмылка.
   - Беатриче, входи, - пригласил ее профессор.
   - Чао, Луи, увидимся позже, - шепнула она ему и скрылась в аудитории.
   Луиджи, нахмурясь, недоуменно смотрел на закрывшуюся дверь.
  
   Луиджи с Беатриче медленно шли по пляжу. Генуэзский залив тонул в сиреневых сумерках, обдувая их уже по-весеннему ласковым бризом. Но они все еще были одеты тепло, поскольку февраль пока не сдал свои права стоящему на пороге марту, и наступающая ночь обещала быть холодной.
   Они остановились и начали целоваться. Но Луиджи почувствовал, что ее поцелуй был каким-то печальным, даже отчаянным.
   - Беа, что с тобой? - нахмурился Луиджи, отрываясь от девушки.
   - Врачи прописали мне как минимум три недели абсолютного покоя.
   - И я с ними абсолютно согласен, - улыбнулся Луиджи, не понимая, что ее так печалит в предписании врачей.
   - Да, но медики сообщили об этом моим родителям! И завтра они намерены увезти меня в Пинью! Даже не в Монако, а в Пинью, поскольку полагают, что это наилучшее место для выполнения предписания врачей! Мама тоже намерена на три недели переехать туда со мной, она считает, что я не буду слушаться бабушку с дедушкой, - упавшим голосом произнесла Беатриче.
   Луиджи сдвинул брови. Теперь он понял, откуда взялась ее печаль.
   - Думаю, они правы, - ровным голосом сказал он.
   - Три недели мы не увидимся! Тебе это безразлично?! - с обидой в голосе воскликнула Беатриче.
   - Но что ты такое говоришь, Беа?! - возразил Луиджи. - Почему сразу безразлично? Просто я считаю, что врачи правы. И почему "три недели не увидимся"? - проговорил он нерешительно. - Если ты не против, я мог бы навестить тебя... В выходные, по крайней мере. В будний день я работаю, а в выходные доехать до Пиньи не проблема...
   Беатриче вдруг закрыла лицо руками и всхлипнула. Луиджи в недоумении уставился на нее, не понимая, чем вызвана такая реакция.
   - Беа, извини... Если это неприемлемо...
   - Это неприемлемо для моих родителей! - с тоской и раздражением прервала его Беатриче. - Я была бы счастлива, если бы ты мог приехать ко мне! Я хочу этого всеми фибрами своей души! Но они... Точнее мама... - она замолчала.
   - То есть, чтобы я имел возможность приехать навестить тебя, я должен сначала попросить твоей руки? - усмехнулся Луиджи.
   - Не знаю... - смущенно посмотрела она на него, а сердце дрогнуло: этого она тоже хотела бы всеми фибрами своей души. - Но она убьет меня, если узнает, что я состою в серьезных отношениях с парнем. Она всегда твердила мне, что если я забеременею, не будучи замужем, то я могу забыть об их существовании. И что я не должна ложиться в постель с мужчиной, пока мы не сходим с ним в церковь и не назначим со святым отцом день свадьбы, - мрачно сказала Беатриче.
   - Хм, суровая у тебя мама... - покачал головой Луиджи. - А отец?
   - Он более лояльный. Но мы на эту тему с ним не говорили... Он ведь не мой родной отец...
   - Это не имеет особого значения... - задумчиво произнес Луиджи. - Душевная близость между людьми создается не стараниями кровных уз, а стараниями души или сердца. Или чем-то вроде этого... - Некоторое время он молчал, думая о чем-то своем.
   - А твои родители? Ты почти ничего не рассказывал мне о них, - спросила Беатриче.
   - И пока не хочу, - немного резко ответил Луиджи.
   - Почему? - удивилась Беатриче.
   - Потому что между ними происходит что-то неладное в последнее время. Я не хочу сейчас говорить об этом.
   - Понимаю, - провела Беа рукой по его волосам. - Может, все наладится... Знаешь, у моих тоже не все гладко, мне так кажется.
   - В каком смысле?
   - Мне кажется, что у отца другая женщина. Он последнее время часто стал ездить в Геную, типа в командировку. Раньше никогда не ездил ни в какие командировки, все время работал только в Монако... Если у него появилась здесь женщина, для мамы это будет большим ударом...
   Луиджи исподлобья посмотрел на нее. Эта тема явно затрагивала в его душе нечто болезненное, и он решил сменить ее.
   - Тогда я буду часто звонить тебе все эти три недели, - улыбнулся он. - Надеюсь, это я имею право делать без предложения выйти за меня замуж?
   Беатриче словно упала с небес на землю, вспомнив, что им предстоит разлука на целых три недели. Она нырнула в его объятия, едва сдерживая слезы. Ситуация казалась ей еще более невыносимой из-за того, что мама остановилась в снимаемой ей на пару с подружкой квартире, и теперь Беа не могла даже эту ночь перед отъездом провести с любимым, зная, что и к нему домой они пойти не могут. Луиджи как-то сказал ей это, не очень вразумительно объяснив причину, но ее не сильно волновала эта причина, потому что они беспрепятственно могли встречаться на ее квартире. Что они и делали несколько раз до наступления последней сессии.
   Она подняла лицо, чтобы высказать вслух свою горечь, но Луиджи накрыл ее губы поцелуем. Она начала растворяться в его нежности, теряться в его объятиях. Они были совершенно одни в такой час на пляже, который почти погрузился в темноту. Лишь ночные огни, плавающие в море, да свет ночного города слабо освещали пустой зимний берег. Становилось холодно, но поцелуй согревал их разгорающейся страстью, превращаясь из плавного и нежного в знойный и порывистый. Ее руки блуждали под его курткой, распаляя чувства.
   Луиджи нерешительно остановился. Он никогда не занимался сексом на городском пляже. И вообще на пляже сексом он ни разу не занимался. Нужно срочно остановиться, иначе потом он уже не сможет себя сдержать!
   Но Беатриче вдруг настойчиво заставила Луиджи упасть на ледяной песок, а сама села на него сверху и продолжила целовать его.
   Мысли Луиджи в ускоренном темпе понеслись вперед, в некую сладкую туманную мглу. Его страсть уже достигла того предела, перешагнув который, невозможно остановиться, и он пытался понять, можно ли отпустить этот порыв на волю здесь и сейчас. Помимо того, что место являлось запретным для занятий любовью, погода тоже не была очень удобной. Он никогда не занимался любовью с девушкой в полном зимнем облачении.
   Но руки Беатриче вдруг расстегнули пару пуговиц рубашки, и она ласково провела пальцами по чувствительной груди.
   - Беа... - прошептал он, понимая, что занес ногу над чертой.
   Но она прикоснулась губами к его плечу, отодвинув, насколько это возможно, воротник рубашки. Он слегка дернулся от пронзившей приятнейшей дрожи.
   Беатриче провела языком по чувствительной шее, и Луиджи ощутил, как его накрывает приятная волна. Больше он не мог сдерживаться, и его горячие губы заскользили по ее шее в ответной ласке. Беатриче в наслаждении запрокинула голову вверх и посмотрела на далекие зимние звезды. Редкие облака, скользящие по небу, иногда перекрывали их на мгновение, и Беатриче казалось, что звезды подмигивают ей. Далекие небесные тела словно влили в нее уверенность, и она решительно начала расстегивать ремень на его джинсах. У него сбилось дыхание, и он дрожащими от страсти руками провел по ее стройным ногам в тонких колготах, скользнув под юбку.
   Юбка была очень кстати в этой ситуации!
   Осознав это, он полностью загасил свой разум и закружился в водовороте ощущений. Одежда, которую невозможно было снять в этот холодный вечер в условиях пребывания на безлюдном, но все же городском пляже, не позволяла выплеснуть всю нежность, исследуя губами и руками каждую клеточку тела. Но экстремальность ситуации возбуждала быстрее, чем обычно в постели, заставляя нестись навстречу наслаждению не повышенных скоростях.
   На пике волны удовольствия он уткнулся лицом в ее закрытую свитером грудь, чтобы подавить свой блаженный стон. Она же, напротив, не смогла сдержаться, и, запустив пальцы ему в волосы и сильно прижав его голову к груди, негромко вскрикнула в экстазе.
  

Глава 14

  
   - Как прошла Маастрихтская ночь? - с хорошей примесью ехидства спросил Джузеппе после возвращения Луиджи.
   - Как любая ночь в условиях карнавала, - сквозь зубы процедил Луиджи.
   - Оказалась не слишком жаркой, eh?
   - Беппе, ты понятия не имеешь, о чем говоришь! - вспылил Луиджи. - Не проводил я ночь с Рос, ясно тебе?!
   - Зачем же тогда ездил в такую даль? - совершенно не поверил ему друг.
   - Cavolo, Beppe! Что за допрос?!
   - Нервничаешь... - усмехнулся Джузеппе. - Раз нервничаешь, значит, лжешь... Amico, - подчеркнул он последнее слово, будто ставил под сомнение его суть.
   - Не лгу я! Не было ничего! Не захотела она ложиться со мной в постель!
   Беппе присвистнул.
   - Неужели ты ей противен?
   - Не говори глупостей! - гневно сверкнул Луиджи глазами. - Просто она сказала, что не спит со случайными встречными!
   - Какая девушка! - с искренним восхищением оценил Джузеппе. - Телефончик дашь?
   - Vaffanculo! - зло огрызнулся Луиджи.
   - Что так? Ты ведь в отношениях с Беа. Рос не твоя девушка, а мне как раз нравятся люди принципов.
   - Vai a cagare, Beppe!
   - Из этого я могу сделать вывод, что ты влюбился в нее.
   Луиджи хотел крикнуть в лицо своему другу, что да, он влюбился! Одна мысль, что Беппе может ее отбить, лишила его равновесия и самообладания. Но тут он вспомнил, что если признается другу в чувствах к Рос, то Беппе - совершенно справедливо - посчитает свободной Беатриче. А если он вступит с ней в отношения, то Беа прекратит помогать Луиджи с дипломом.
   - Баста, Беппе! Я хочу только уговорить ее петь с нами. И я поехал в Голландию, чтобы услышать ее голос. Это была единственная возможность! Я просил ее спеть мне что-нибудь здесь, но она категорически не соглашалась. А потом проболталась, что в Маастрихте она будет выступать и петь. Ты не представляешь, какой у нее голос! Как у Алессандры Аморозо!
   - Неплохо, - ухмыльнулся Джузеппе. Голос Алессандры Аморозо он тоже считал красивым. - Значит, ты решил изображать из себя влюбленного в Рос? - с невинным видом спросил Беппе.
   Луиджи внимательно посмотрел на друга. Казалось, он взвешивал его слова.
   - Беппе, если некая романтика с моей стороны позволит завлечь ее в нашу группу, почему нет? - ангельски улыбнулся Луиджи. - Я не собираюсь заходить далеко, обманывать ее, изменять Беатриче, но немного пофлиртовать - почему нет? Главное, чтобы девушки не знали о существовании друг друга... - многозначительно посмотрел он на Джузеппе.
  
   Чувства Луиджи к Рос после ночи в Маастрихте полыхали в груди неукротимо. Она в самом деле не легла в его кровать, а, проболтав с ним еще часа два, просто ушла спать в свою комнату. Он после ее ухода заснуть не мог до самого утра. Мысли о ней наводнили его мозг, и это наводнение только нарастало после возвращения в Геную.
   Луиджи хотел добиться ее любви.
   И вот теперь, вернувшись на родину, он скрупулезно рылся в своем мозгу, раздумывая над тем, как завоевать эту принципиальную голландку. Луиджи тянуло к ней, и ночи он, разумеется, тоже хотел проводить с ней, тем более теперь, когда у него появились три совершенно свободные недели с отъездом Беатриче. Но он подсознательно понимал, что с ним происходит нечто непонятное: раньше он никогда ни о ком не думал так много, внутри у него никогда не порхало столько бабочек, в голове не играли такие романтичные мелодии...
   Стоп!
   Он остановился, как вкопанный посреди своей комнаты, а потом, будто молодая лань, помчался в прихожую. Выловив в кармане куртки заветные разорванные бумажки, он вернулся в комнату. Клочки оказались измятыми, надписи на них растеклись от влажности, в какую он попал в Маастрихте. Было очень сомнительно, что ему удастся что-либо понять в этих обрывках, которые можно только выкинуть в мусорную корзину. К тому же он совсем не был уверен, что у него имеются все клочки.
   Луиджи полночи просидел за собиранием этого паззла, и в итоге обнаружил, что не хватает многих кусочков, а потекшие чернила в некоторых местах превратили написанное в нечитаемые пятна. Он осторожно склеил бумажки скотчем с другой стороны - и почти сразу отключился, рухнув на кровать, когда за окном начало светать, с намерением с самого утра взяться за возрождение музыкального произведения.
   Пока в последующие дни Луиджи возился с восстановлением разорванной песни, он не прекращал свои попытки увлечь Рос и ежедневно с упорством предлагал ей встретиться. Но Рос вдруг стала избегать его. Их нежная переписка превратилась в более сдержанную, сообщения стали более редкими, и Луиджи это решительно не нравилось. Девушка отказывалась с ним встречаться, ссылаясь на занятость на работе, но он подозревал, что это лишь предлог. К сожалению, он не знал, где она живет, где работает и даже где учится. И тогда Луиджи, стиснув зубы, при любой возможности доставал склеенную бумажку и пытался восстановить текст и ноты. Он чувствовал, что именно этот чертов листок станет его волшебным ключиком к Рос.
   Две недели прошли бездарно. Не только потому, что он не провел ни одной ночи с Рос и вообще даже не виделся с ней, а потому, что у него никак не получалось восстановить ни слова, ни ноты. Ночами ему снились нотные грамоты, сцена, музыкальные инструменты, включая те, на которых он в жизни не играл, и даже извивающиеся, как змеи, скрипичные ключи...... Иногда он вскакивал посреди темноты, зажигал настольную лампу, вглядывался в жалкий листочек и начинал наигрывать на гитаре, подбирая мелодию. Он играл несколько различимых на листке ноток, потом к ним пытался подобрать правильное гармоничное продолжение вместо дыры или пятна. Снова играл уже выжженные в мозгу ноты с листка, на котором он знал почти все вмятины, в поисках той ноты, которая должна идти дальше... Он пытался поймать мелодию, которая издевательски кружилась в его голове, плясала на струнах гитары, но никак не желала попасть в расставляемые ловушки. А когда казалось, что правильное продолжение найдено, с ним совершенно не вязалось написанное слово, и оставалось только, закатив глаза, выругаться. И тогда Луиджи, удрученный, возвращался в свою одинокую постель. Перед сомкнутыми веками возникал образ Рос, и Луиджи мучительно мысленно умолял ее помочь ему восстановить эту песню. Временами он злился на нее, за то, что она не хочет с ним встречаться. Если бы они больше общались, он лучше бы чувствовал ее и понимал, и, возможно, смог бы на интуитивном уровне восстановить созданную ею песню.
   Через две недели ему стало казаться, что у него началась шизофрения. Он весь день наигрывал мелодию. Даже если в руках не было гитары, он наигрывал ее в мозгу, он напевал ее себе под нос, пристукивал ногой или щелкал пальцами, отбивая такт. Она почти выстроилась в нежную гармоничную композицию, но постоянно что-то ускользало, растворялось, не поддавалось...
   За окном стояла весенняя ночь, уже теплая и ласковая, а он все подбирал ноты.
   Вспышка. Потом пронзительный гром. Луиджи резко обернулся на окно. Молния прорезала ночное небо сквозь ливневые нити. Он даже не заметил, как к его дому подкралась гроза. Он подошел к окну, раскрыл его, сел на подоконник и с наслаждением втянул носом свежий воздух, который остужал голову, а струи воды словно смывали все ненужное, оставляя только мелодию ветра и шум дождя...
   Луиджи схватил гитару - и вот она: нежная, немного грустная, легкая и воздушная мелодия задрожала на замученных струнах...
  
   Фьорелла всю ночь слушала, как ее сын за стеной наигрывает на гитаре. Она хотела сказать ему, что сначала следует подумать о дипломе, а потом уже о музыке. Но так и не решилась прервать его творческий поиск. Он рассказал ей, что ему нужно написать песню в подарок своей девушке, и это не терпит отлагательств. Потому она лишь улыбнулась с некоторой грустью, но в то же время переполненная счастьем. Она была счастлива за своего сына, что любовь его так вдохновляет. Но сердце ее рыдало, потому что безвозвратно потеряло надежду когда-нибудь испытать подобные чувства и эмоции.
   Она уже две недели ничего не слышала о Фабио. Ни звонка, ни сообщения, ни случайной встречи. Он словно сквозь землю провалился, а она каждую ночь оплакивала отвергнутую ею любовь. Она чувствовала себя одинокой и несчастной, как никогда ранее. Она была одержима жаждой встречи с ним, но не решалась даже спросить у главного инженера, где он. Пока главный инженер предыдущим утром сам не пришел к ней с пачкой документов и чертежей.
   - Чао, Фьорелла, я наконец-то все подготовил, - сказал он весело, входя в кабинет. - Что с тобой? Что случилось? - нахмурился он, внимательно глядя на свою руководительницу.
   - Нет-нет, ничего - улыбнулась та.
   - Но у тебя глаза блестят, словно ты плакала.
   - Нет, у меня аллергия началась. Не обращай внимания. Так что с документами?
   - Можешь подписать, - протянул он ей стопку бумаг, подозрительно глядя на нее. - Можно запускать модель на сборку. Помни, что это немецкий клиент, и мы должны успеть вовремя. Он очень дотошный и не примет никаких отсрочек, верь мне.
   - Хорошо, я подпишу сегодня, - усмехнулась Фьорелла. - А... как дела с яхтой совместного производства? Модель синьора Фриоло? - попыталась она сказать будничным тоном, хотя внутри все замерло, а после его фамилии прекратилось даже дыхание. Она с трепетом ждала хоть какую-то весточку о нем.
   - Все отлично. Разработка идет полным ходом, - заверил ее главный инженер. - Мы с Фабио в постоянном контакте. Я свою часть почти закончил, а у него работы еще много. Он ведь процентов 80% чертежей делает. Но идея потрясающая, Фьорелла, ты не представляешь! Я в восторге от нее и от того, как он ее разрабатывает, - с горящими глазами произнес коллега. - Вчера он прислал мне еще один чертеж... Я почти уверен, что яхта займет первое место на конкурсе.
   - Но... Ты сказал "присылает"? Разве вы не работаете вместе? - затаив дыхание, спросила Фьорелла.
   - Нет, он ведь в Монако, - недоуменно пожал плечами главный инженер.
   - В Монако?! Разве он уехал? Он же собирался тут работать...
   - В этом нет смысла. Пока речь идет о чертежах, он точно может работать дома...
   - И давно он уехал?
   - Недели две назад. А чертежи присылает с курьером. Странно, что ты не знала этого...
   - Наверное, я забыла... - тихо проговорила она. - Он ведь с тобой по большей части общается, не со мной...
  
   Уехал...
   И за две недели ни одного слова...
   Вот и вся его любовь... Но разве не она была инициатором ее прекращения? И раз он так быстро и просто забыл ее, значит, ее инициатива была оправданной...
   Только от этого почему-то не ощущалось никакого облегчения в сердце, лишь душераздирающая пустота...
   - Мама! - вздрогнула она, едва не уронив чашку с кофе. - Мама, я это сделал! - нараспев прокричал Луиджи, обнимая ее сзади и крепко сжимая в своих сильных объятиях.
   - Ты поймал свою мелодию? - улыбнулась она.
   - Мама, что это? - моментально сменилась улыбка на мрачное хмурое выражение на лице Луиджи. Он провел рукой по ее щеке, стирая слезы. Она их даже не заметила... - Мама, что происходит?!
   - Луи...
   - Про аллергию я уже слышал! - протестующе прервал он ее. - И я в нее не верю! Что с тобой?!
   - Луи, со мной все в порядке...
   - Именно поэтому ты плачешь?
   - Луи... Иногда бывает грустно любому человеку...
   - Да, но едва ли беспричинно!
   - Да, бывает и такое... Или просто не понимаешь причины...
   Луиджи подозрительно рассматривал свою маму, пытаясь понять, что скрывается за ее словами.
   - Не понимаешь причины... То есть тебе кажется, будто что-то идет не так, но ты никак не можешь понять, правда это или это всего лишь необоснованные подозрения?
   Фьорелла в ступоре посмотрела на сына.
   - Нет... Скорее понимаешь, что тебе не хватает чего-то, но ты не можешь объяснить, почему раньше ты спокойно обходился без этого, а теперь вдруг не можешь жить без него, как без воздуха...
   - Без него? - непонимающе посмотрел на нее Луиджи.
   - Без того, что тебе не хватает, - вздрогнув, слишком поспешно пояснила Фьорелла.
   - И чего тебе не хватает?
   Фьорелла беспомощно посмотрела на сына, понимая, что невольно загнала себя в западню. Не может же она сказать ему правду!
   - Луи, сейчас мне почти не хватает времени, чтобы собраться на работу, - ответила она, выжимая из себя беззаботную улыбку и выразительно глядя на часы. - Пока я собираюсь, ты можешь сыграть мне твою мелодию...
   - Ты уходишь от темы...
   - Луи, я прошу тебя! - умоляюще посмотрела она на него. - Ты всю ночь наигрывал ее. Давай, я хочу услышать окончательный вариант.
   - Ты еще и не спишь ночами... - вздохнув, покачал он головой. - Ладно, жди меня, я схожу за гитарой... - сказал Луиджи и поплелся в свою комнату.
   Радостное настроение ночной победы вдруг подернулось мрачными мыслями. Он вошел в комнату и взялся за гитару. Потом схватил телефон и написал Рос сообщение:
   "Сегодня у нас с тобой свидание у маяка. Отказы не принимаются. Принимаются только конкретные предложения о времени встречи. Если ты не придешь, я найду тебя, где бы ты ни была. У меня для тебя сюрприз. Я прошу тебя..."
   Отправив сообщение, он пошел обратно на кухню.
  

Глава 15

  
   Ночная гроза исчезла совершенно бесследно, начисто протерев небосвод от мельчайших следов ночной бури. Небо выглядело идеально-чистого ярко-синего цвета. Мартовский морской ветер был ласковым, а солнце припекало так, что хотелось снять куртку.
   Луиджи пружинящей походкой шел вдоль моря к маяку. Рос долго не отвечала на сообщение. Целых бесконечных 20 минут! А потом прислала только бездушные четыре цифры и двоеточие между ними. Луиджи нахмурился, но сердце забилось в надежде. Он не мог понять, с чего такой холод дует с ее стороны. Он был идентичен маастрихтскому ветру, в котором он чуть не обледенел две недели назад. И теперь Луиджи был решительно настроен смягчить этот упрямый голландский климат.
   Он шагал вдоль порта, где стояли огромные круизные теплоходы и корабли, в который раз поражаясь, насколько они превосходят в размерах дома, стоящие через дорогу от береговой линии. Один лайнер был как десятки генуэзских домов, карабкающихся по холму.
   И вот взгляду его предстал стройный, словно стрела, вонзившаяся в небо, старый Маяк. Он залюбовался символом своего города, этой древней эмблемой Генуи, которая была возведена в далеком 1128 году. Маяк, конечно, не один раз перестраивался. В него несколько раз ударяли молнии, разрушая постройку. Порой он использовался не в качестве сигнальной башни для морских судов. Например, одно время он являлся тюрьмой для кипрского короля и его жены. А самым примечательным смотрителем был дядя Христофора Колумба. Но в любом случае, маяк всегда оставался визитной карточкой портовой Генуи.
   Луиджи сел у его подножия и принялся ждать Рос. Он снял с плеча гитару и положил рядом. В руки он брать ее боялся. Он опасался, что непроизвольно начнет наигрывать мелодию, и Рос услышит ее раньше времени.
   - Чао! - раздалось совсем рядом ее сдержанное приветствие.
   - Ciao, bella... - поднял он на нее глаза, ощутив, как покачнулась земля под ногами.
   Мадонна, как он соскучился по ней! Они две недели не виделись! Неужели она не скучала?
   - Я скучал по тебе... - произнес он, и нотки в голосе были искренними, как никогда.
   Рос отвела глаза и посмотрела вдаль, на сверкающее море.
   - Зачем ты пригласил меня сюда? Что за сюрприз?
   - Почему этот холод? - с горечью спросил Луиджи. - После жаркого приема в Маастрихте, ты закидываешь меня ледышками! Что такого я сделал?
   - Хотел использовать меня. Хотел переспать со мной, не любя! - вдруг вспылила она. - Вы, итальянцы, всегда такие поспешные! Готовы лечь в постель в первый же день знакомства, даже имени девушки порой не зная... Но ради этого вы так искренне рассказываете о любви, с такой легкостью обещаете вечное совместное будущее с той, с которой едва знакомы. Вы знаете, что ваши обещания не стоят ни цента, но вы даете их так, будто они стоят миллион! А потом через пару дней забываете позвонить, написать... У вас тысяча причин и извинений! И богатая фантазия, чтобы объяснить любую ложь! - говорила она эмоционально, размахивая руками, словно настоящая итальянка. Глаза ее горели возмущением и почему-то блестели.
   Луиджи в шоке смотрел на нее. Он никогда не задумывался, как они, итальянцы, выглядят в глазах иностранных девушек. Он не знал, все ли его соотечественники выглядят именно так, но, к своему ужасу, узнал в ее описании себя.
   - Рос, остановись! - умоляюще сказал он.
   - Давай, начни меня убеждать, что ты другой, - насмешливо предложила она и, скрестив руки на груди, приготовилась слушать его с демонстративным видом. - Вы так красиво умеет вешать спагетти на уши!
   - Я не буду тебя ни в чем убеждать! Если слова ничего не значат для тебя... А действия?
   - Какие действия? Жаркие поцелуи?
   - Рос, если бы я лишь переспать с тобой хотел, поехал бы я в твою промозглую Голландию ради этого? - зазвучало и в его голосе возмущение. - Стал бы дозваниваться до тебя две недели, замерзая от твоей холодности, и спать с этой гитарой, чтобы докопаться до твоей души?! - раздраженно взмахнул он рукой. - Ты сразу занесла меня в список stronzi, даже не попытавшись узнать, какой я на самом деле! Может, ты права, и я всегда был stronzo... И вел себя со всеми именно так! Но ты даже мысли не допускаешь, что ты, именно ты, смогла пробудить во мне какие-то настоящие чувства?
   - Какие настоящие чувства? Ты меня даже не знаешь!
   - Потому что ты мне даже не позволяешь тебя узнать! Я ради этого поехал за тридевять земель, в нидерландский холод и неизвестность, а ты после этого просто закрыла дверь перед моим носом! Да не хочу я тебя в постель затаскивать! Вокруг до фига тех, с кем можно ночь провести! - отчаянно произнес Луиджи.
   - А куда хочешь затащить? В группу? Раз гитару принес, значит, хочешь попросить спеть? Не хочу я петь! Не умею! Ясно тебе?!
   Луиджи тяжело вздохнул и возвел глаза к небу. Он никак не ожидал такого негатива. Внутри него все кипело от негодования и разочарования. Две недели он, как умалишенный, искал эти чертовы ноты и слова, ради того, чтобы она просто отвергла его, даже не выслушав?! У него в груди клокотала жгучая обида и желание послать ее affanculo. Но Рос, выпустив свой пар, сама отошла немного в сторону, отвернулась от него и, закусив дрожащую губу, уставилась в море, думая о том, как бы ей хотелось, чтобы он оказался несоответствующим образу типичного итальянца, который сложился в ее мозгу. Она успела по уши влюбиться в него, и, сколько бы ни убеждала себя, пока не смогла выкинуть из головы эту влюбленность.
   Луиджи мрачно смотрел ей в спину. Потом тоже перевел взгляд на море. Оно радостно плескалось в солнечных лучах. И вносило умиротворение, заставляя успокоиться, загасить бушующие эмоции... Он нерешительно протянул руку и взял гитару. Потом снова посмотрел ей в спину уже менее мрачным взглядом. Сердце вдруг заволновалось, а ладони почему-то моментально стали влажными. Он никак не решался взять первые аккорды. Какова будет ее реакция? Он думал, что сможет своим жестом сделать ее счастливой, но теперь он не был в этом уверен. Вдруг реакция будет еще более негативной?
   Левая рука зажала струны на грифе. Правая замерла в воздухе, готовая извлечь из них с таким трудом добытую мелодию.
   В конце концов он решился.
   Нотки, одна за другой, стройно побежали по струнам, и Луиджи увидел, как Рос застыла, напряглась, словно сама превратилась в натянутую струну. Он не смог начать петь там, где это было положено, голос изменил ему, потому что дыхание сбилось по вине ускоренно бьющегося сердца. Он, не останавливаясь, вернулся к первому аккорду. Дыхание не выравнивалось. Он напряженно следил за ее реакцией. Боялся, что сейчас она развернется, словно фурия, и выльет на него новую порцию злости. Но Рос стояла, не шевелясь. Он даже подумал, что, может, она временно оглохла. Луиджи снова вернулся к первому аккорду. Потом еще раз.
   Наконец, пульс успокоился, и Луиджи начал подпевать прирученным ноткам, вкладывая всю свою экспрессивность и артистичность в исполнение. Он многое отдал бы за то, чтобы видеть ее лицо, ее реакцию, но, увы, ему оставалось созерцать только ее затылок. Единственное, что он уловил, - это дрожащие скулы.
   Когда прозвучал последний аккорд, Луиджи глубоко выдохнул и обессиленно опустил руки. Рос вдруг обернулась. По щекам струились слезы, а губы она плотно сжала, пытаясь подавить эмоции. Они неотрывно смотрели друг на друга. Наконец, она не выдержала и бросилась к нему. Луиджи ощутил на губах соленый вкус ее слез и почувствовал, как стремительно теряет голову. Он начал высушивать ее щеки поцелуями, ощущая, как все внутри звонко дрожит, как несколько секунд назад дрожали гитарные струны.
   - Эти две недели... - заикаясь, произнес он, отрываясь от ее губ, - я пытался вернуть к жизни твою песню... Хотел узнать, что значит для тебя любовь...
   - Зачем?
   - Мне кажется, я влюбился... - произнес Луиджи, открыто посмотрев ей в глаза.
   Рос молчала. Сердце сумасшедше колотилось в груди от счастья, но она боялась поверить в него. Луиджи являл собой в ее глазах образ самого типичного поверхностного и хитрого итальянца, скользкого и изворотливого, способного на любые уловки ради достижения цели. Но история с песней словно переписывала его образ на холсте.
   - Рос... - проговорил Луиджи. Ему так хотелось рассказать ей, как он искал ее мелодию! - Твоя песня... У меня нет слов, как она красива...
   - Даже для человека, который слушает Articolo 31? - подколола она его, пытаясь спрятать свое смущение.
   - Я ведь не только это слушаю... - некоторое время он молчал. - Сегодня утром я спел песню своей маме... - с нежностью сказал Луиджи. Потом вздохнул с легким налетом горечи. Его мама была в восторге от композиции, и ему было очень жаль, что он не мог открыть ей, что эта песня является произведением Рос. Луиджи знал, что мама расстроится, узнав, что у него опять новая девушка, потому что она давно мечтала, чтобы ее сын, наконец, остепенился и прекратил менять женщин, как салфетки. А утром она была такой расстроенной, что он не посмел огорчить ее еще больше... - Она назвала твою песню шедевром, волнующим до мурашек... - добавил он тихо, умолчав о ее безмерном удивлении фактом, что Луиджи способен писать такие проникновенные стихи.
   - Спасибо, - густо покраснела девушка, опустив глаза.
   - Рос... твоя песня потрясающе красива... и голос у тебя потрясающий...
   - Откуда ты знаешь?! - воскликнула она.
   Луиджи усмехнулся.
   - В Маастрихте я слышал, как ты пела друзьям "Senza nuvole".
   - И даже не сказал! - пробормотала она, широко распахнув глаза, но никакого негодующего оттенка в голосе не прозвучало.
   - Нет... После твоего поцелуя я забыл обо всем на свете...
   - Кроме теплой постели...
   - Рос... - улыбнулся он, беря ее за руки и оставляя без комментариев ее насмешку. - Через две недели организуется музыкальный конкурс. Заявки принимаются до конца этой недели. Я хочу, чтобы ты участвовала.
   - Ты спятил?! Я ведь сказала, что...
   - Баста... - мягко прервал он ее. - С таким талантом, как у тебя, глупо отказываться. Не заставляй меня идти на разного рода обманные итальянские уловки, которые тебе так не нравятся... - улыбнулся он, а в глазах зажглись задорные искорки.
   - Луи, ты невыносим!
   - Согласен! Я готов помочь тебе отрепетировать. И вообще мы с ребятами можем быть твоим оркестром... Мне кажется, что мои двухнедельные старания по восстановлению твоей песни из забытья заслуживают вознаграждения, нет? - невинно приподнял он бровку.
   - Какого же? - с сарказмом спросила Рос.
   Луиджи ухмыльнулся и покачал головой... Он хотел многого... Но впервые в жизни готов был попросить меньше.
   - Твоего участия в конкурсе...
  
   И снова вихрь нежных сообщений с раннего утра и до глубокой ночи, трепетные встречи каждый раз в новом генуэзском уголке, радостно-эмоциональное общение и стремительное сближение. Но в свою постель Рос Луиджи пока так и не пустила. И Луиджи впервые в жизни не огорчался этому, а получал удовольствие от поцелуев и разговоров, прогулок и переписки. Впервые в жизни секс не был приоритетным элементом в общении с девушкой, и Луиджи готов был ждать. А засыпая один в своей кровати, он размышлял над тем, как сильно отличаются его отношения с Рос от интрижек со всеми другими девушками. Раньше все сводилось лишь к желанию провести вместе ночь. Он почти ничего не знал о них и даже не стремился узнать. А с Рос все было по-другому: он хотел знать о ней все, до мелочей.
   Луиджи ввел Рос в свою музыкальную группу, потому что после трех дней уговоров она решилась на то, чтобы принять участие в конкурсе. Пока она не соглашалась петь с ними, но согласилась, что они будут выступать с ней на этом конкурсе. Луиджи предупредил ребят, чтобы никто не упоминал Беатриче (рассказав ту же самую версию, какую поведал Джузеппе: что, возможно, некая романтика с его стороны, позволит завлечь девушку в группу), и ломал себе голову над тем, как общаться с Рос в присутствии друзей так, чтобы не было явно заметно, что у них любовь. Но Рос, приходя на репетиции, вела себя так, будто Луиджи всего лишь друг для нее.
   Он был счастлив. После всех трудностей наконец-то его любимая голландка смягчилась, и Луиджи был почти уверен, что после конкурса она согласится стать солисткой их группы.
   Единственным моментом, омрачающим его радость, было скорое возвращение Беатриче. Он очень мало общался с ней все эти три недели. Лишь раз в день заставлял себя написать ей сообщение, узнать, как она себя чувствует - на большее не было желания. Да и это не было желанием, скорее необходимостью. И вот теперь он раздумывал над тем, как оттянуть встречу с девушкой, если она будет настаивать. А она будет настаивать. Он усиленно искал, что бы такое придумать? Ведь им с Рос и группой нужно интенсивно готовиться к конкурсу, который будет уже через неделю, и он не собирался менять эти репетиции на встречу с Беатриче. Да и вообще он теперь не имел ни малейшего представления, как будет изображать безумно влюбленного.
   Снова сказать, что должен поехать в Монако или еще куда-нибудь?
  
   - Луи, через три дня я возвращаюсь, наконец-то! Ты рад? - взволнованно спросила его Беатриче по телефону.
   - Еще бы, tesoro! Я страшно скучаю по тебе, - ответил он, но весьма сдержанно, словно боялся, что его кто-то услышит.
   "Еще бы! - успокоила себя Беа. - Он ведь на работе".
   - Слушай, у моей подруги день рождения, я как раз возвращаюсь в этот день, чтобы пойти к ней на праздник, - нерешительно проговорила Беатриче. - Ты... ведь пойдешь со мной?
   - Нуууу... - в замешательстве протянул Луиджи, - если подруга меня пригласит, почему нет? - усмехнулся он. - Беа, подожди пару минут, - вдруг неожиданно сказал он, - у меня важный звонок, я должен ответить. Повиси на линии.
   Ровно две минуты Беатриче слушала приятную мелодию, а когда она прервалась, девушка услышала, как тихо выругался Луиджи, переключая линию.
   - Извини, Беа.
   - Что случилось? - встревожилась она.
   Луиджи вздохнул, словно готовясь к неприятному разговору.
   - Ничего, кроме того, что мне придется поехать в Ла Специю. Это значит, что я не смогу пойти с тобой на день рождения твоей подруги, - звучало сожаление в его голосе.
   - В Ла Специю?! - удивилась она почти каждому слову в этой фразе. - Зачем?
   - Мой факультет ведь там базируется. Потому все вопросы решать там. У профессоров, под руководством которых я выполняю дипломную работу, начались лекции, и мне теперь надо ездить туда по поводу многих вопросов проекта.
   - И когда ты уезжаешь? - растеряно спросила Беа.
   - Завтра. Да я ненадолго. Вернусь на следующий день после тебя! - уверенно сказал Луиджи.
  
  
  

Глава 16

  
  
   Луиджи с остальными участниками музыкальной группы расслаблялись в одном из ночных клубов Генуи. Репетиция закончилась, и Рос отправилась домой, а Луиджи с друзьями решили немного развеяться. Ребята за барной стойкой уже слегка опьянели под влиянием алкогольных паров. Трезвым, как стеклышко, был только Джузеппе.
   - Ну что, у кого сегодня будешь ночевать? - спросил Пьетро, рассматривая полуголых девиц за столиком в глубине бара.
   - Вон та клевая, гляди, в красной майке, - показал Николо на одну из них.
   - Я не тебе предлагаю, - возразил Пьетро немного заплетающимся языком. - Ты из нас самый верный, ты только смотреть на них можешь.
   - Не, самый верный у нас Беппе, - кивнул Николо в сторону друга, который задумчиво пил ледяной безалкогольный коктейль.
   - Он не верный, он одинокий, - хмыкнул Пьетро. - Но я не ему предлагал... Вопрос был к Луиджи.
   - Я - нет, я - пас, - поднял тот ладони вверх. У него в последние недели пропал интерес к однодневным мотылькам.
   - С чего бы это? - удивился Пьетро, изумленно воззрившись на друга.
   Луиджи смутился. Он не знал, что ответить. Но Джузеппе избавил его от этой необходимости, кивнув на дверь.
   - Не может же он прямо на глазах у своей девушки приставать к другим.
   Луиджи едва не подавился и рывком повернул голову в сторону входа.
   - Oh, cazzo! - выругался он.
   - Что случилось? - спросил его Николо, посмотрев в направлении взгляда Луиджи.
   - Беа здесь. И она меня увидела, porca troia!
   - И что? - непонимающе уставился на него парень. - Разве ты не расстался с ней и не встречаешься с Рос?!
   - С Рос?! При чем тут Рос?! - нервно воскликнул Луиджи.
   - Да ладно, amico, я тоже видел, как ты смотришь на нее... - засмеялся Пьетро.
   - Я не расставался с Беа! Вы с ума сошли?! Cazzo, она идет сюда. Ребята, выручайте... - умоляюще посмотрел он на друзей, увидев, как Беатриче, нахмурившись, направилась в их сторону. - Я сказал ей, что завязал с группой. И сказал, что сегодня не смогу с ней встретиться... - пытался он быстро объяснить ситуацию.
   У Луиджи и двух других участников группы извилины напряженно крутились в нетрезвом мозгу, а кристально ясный мозг Джузеппе не собирался ничего изобретать. Беппе лишь ехидно усмехнулся, решив, что в этот раз не будет участвовать ни в каком фальшивом спектакле. Он скрестил руки на груди и с коварным видом приготовился посмотреть, как его друзья будут выкручиваться.
   - Чао, - натянуто улыбнулась Беатриче и испытующе воззрилась на Луиджи. В глазах ее начал загораться гнев.
   - Чао, Беа... Что ты здесь делаешь? - попытался непринужденно улыбнуться Луиджи, ощущая, как извилины еще сильнее стали извиваться в поисках выхода из обмана.
   - Я отмечаю день рождения подруги, а ты? Разве не уехал в Ла Специю? - язвительно спросила Беатриче.
   - Куда?! - опешил Луиджи.
   - Хватит придуриваться! Зачем тебе понадобилось лгать мне, что ты вернешься только завтра, и вдруг - о чудо! - я вижу тебя в баре с друзьями. Мы три недели не виделись, но ты предпочитаешь пойти в бар... Может, вы еще кого-нибудь ждете? Подружек? - все сильнее распалялся гнев в ее глазах. - Или, может, у вас репетиция?
   - Нет, Беа, послушай, это моя вина... - нерешительно прервал ее Николо. - Я попросил ребят о встрече... Это кое-что личное, мне нужна была их помощь.
   Луиджи метнул на него благодарный взгляд и продолжил убежденно мысль друга:
   - Я действительно освободился раньше, чем предполагал, и уже думал сообщить тебе, что мы увидимся сегодня, но потом Николо попросил меня... У него серьезная проблема, я не мог отказать.
   - Почему же не сказал правду? Зачем эти выдумки насчет Ла Специи?
   - Я ничего не выдумывал насчет Ла Специи, Беа! - возмутился Луиджи. - Я в самом деле собирался позвонить тебе, но Николо попросил меня о встрече, - упрямо посмотрел он на нее, по уши погрязнув в своей лжи.
   Беа подозрительно и недоверчиво переводила взор с одного на другого, пытаясь понять, правду они говорят или лгут. Но все смотрели на нее серьезным и невинным взглядом. Все, кроме Джузеппе. У этого взгляд был совершенно непроницаемым.
   - Это правда? - почему-то спросила она у Беппе.
   Сердце Луиджи остановилось. Вид Джузеппе не предвещал ничего хорошего. Луиджи показалось, что с языка друга вот-вот сорвется опровержение только что рассказанной сказки. Был лишь один способ предотвратить это.
   - Конечно, это правда, - чарующе улыбнулся Луиджи и со скоростью молнии накрыл рот Беатриче чувственным поцелуем. Она опомниться не успела, как утонула в его крепких объятиях, забыв обо всем на свете.
   Оторвавшись от нее, Луиджи прямым и испытующим взором посмотрел на Джузеппе, словно пытаясь своим взглядом заткнуть ему кляп в рот. Джузеппе лишь ухмыльнулся и продолжил пить свой неалкогольный коктейль.
   Подруга Беатриче пригласила всех ребят присоединиться к отмечанию праздника, и вскоре неприятная вспышка гнева была забыта. Луиджи не отпускал от себя Беатриче, особенно препятствовал тому, чтобы она случайно оказалась наедине с Беппе, а дополнительная порция коктейля совершенно раскрепостила его, и он с увлечением отдался своей актерской игре, изображая безумно влюбленного и безумно соскучившегося по Беатриче Луиджи. Без затуманенного градусами мозга он, возможно, не был бы на такое способен, но после третьего бокала коктейля в нем проснулся истинный актерский талант. Он постоянно обнимал ее, танцевал только с ней, часто целовал. И она уже нисколько не сомневалась в его объяснении.
   Мозг Луиджи все больше погружался в туман. Ему даже начало казаться, что он реально влюблен в эту девушку, с которой проводит вечер. Правда, почему-то всегда хотелось назвать ее Рос, но язык заплетался и не произносил этого простого имени.
   "Может, это и не Рос?" - пару раз пронеслось в его голове, и он решил не вдаваться в подробности, чтобы не влипнуть в какую-нибудь неприятную историю.
   Музыка в зале перестала иметь смысл, одна композиция ничем не отличалась от другой. Огни плясали в нелогичном танце, а потом вдруг повеяло прохладой, и наступила темнота, а вместе с ней началась приятная едва уловимая качка.
   И вот, наконец-то, долгожданная прохлада простыней...
   "Неужели кровать? Ноги совершенно не держат... Где я вообще? - хаотично прыгали с извилины на извилину мысли в его голове. - Ох, снова эта девушка... Рос... Нет, не Рос... Но целует очень неплохо..." - утонул он в поцелуе, падая на мягкую подушку.
  
   Беатриче стояла на набережной в ожидании Луиджи. Сегодня утром она так и не смогла растолкать его и ушла, оставив своего парня спать в ее постели.
   Вчера она тоже перебрала с алкоголем, чего никогда ранее с ней не случалось. Видимо, ее истощенный организм дал сбой. Она выпила совсем немного, но почти сразу опьянела. Ближе к полуночи она попросила Джузеппе отвезти их с Луиджи домой. Он был трезв, и она полностью доверяла ему.
   "Не самой лучшей получилась наша первая встреча после трехнедельной разлуки, - с досадой подумала Беатриче. - Надеюсь, Луи был более пьян, чем я, и плохо помнит вчерашний вечер... Даже я не очень хорошо помню некоторые моменты, - краснея, подумала она. - Пожалуй, не стоит даже тему эту заводить..."
   - Чао! - раздалось за ее спиной неожиданное приветствие.
   Она испуганно обернулась. Луиджи стоял перед ней совершенно свежий, красивый, с букетом цветов, а глаза взволнованно блестели.
   - Amore! - бросилась ему на шею Беатриче.
   Он начал целовать ее, нетерпеливо, страстно, жадно, словно они не виделись уже целую вечность, а не всего несколько часов. Почему-то у нее тоже создалось такое же ощущение, будто они давно не виделись...
   "Даааа... Вчерашний вечер был какой-то ошибкой... Луиджи вчера был совсем не тот, каким я люблю его... Каким-то незнакомым и чужим... Да и я, наверное, вчера была не в себе... Хоть бы он не поднимал тему прошедшей вечеринки..." - пронеслось в ее голове.
   - Как ты себя чувствуешь? - вдруг спросил Луиджи, с трудом отрываясь от нее и внимательно заглядывая в глаза.
   У Беатриче упало сердце. Она совсем не хотела говорить о вчерашнем.
   - Хорошо! Я счастлива, что мы наконец-то вместе! - постаралась она беззаботно улыбнуться.
   - Я тоже, - снова поцеловал он ее. - Я сумасшедше скучал по тебе... Сегодня с трудом сдерживался, чтобы не превышать скорость по дороге в Геную.
   Беа уставилась на него, открыв рот.
   "Мамма мия! Он что, напился вчера так, что вообще ничего не помнит?! - в недоумении подумала она. - Но... Ведь это значит, что есть нечто, что он скрывает?.. Неужели он полагает, что провел ночь с другой..? Что за чертовщина? Нет, это был первый и последний раз, когда я так напилась..."
   - Что с тобой? - с беспокойством посмотрел на нее Луиджи. - Ты хорошо себя чувствуешь? Ты выглядишь какой-то помятой...
   - Да-да, все отлично. Но... ты... только сегодня приехал из Ла Специи? - осторожно спросила Беа.
   - Да, я же говорил тебе, что мне надо было съездить туда по учебным вопросам. Мы очень продуктивно пообщались с профессором, - улыбнулся Луиджи, вспомнив о чем-то, - он отпустил меня почти на целый месяц. Целый месяц я никуда не собираюсь уезжать, - со счастливой улыбкой проговорил он. - Надеюсь, ты тоже?
   - Я тем более... - неуверенно улыбнулась она, понимая, что она чего-то не понимает. - Меня ведь ждут на работе... Но... с каких пор твой факультет базируется в Ла Специи?
   - С изначальных, - пожал плечами Луиджи.
   Беатриче сдвинула брови. У нее в голове кружилось множество вопросов, и первый из них - о каком факультете идет речь? Но она опасалась спросить, боялась показаться странной и равнодушной: такая любовь, вместе на лекции ходили, искала материал для диплома, пусть и самый теоретический, вступительный, а не знает, на каком он учится факультете. Нет, пожалуй, надо будет выяснить это другим способом, чтобы не обижать его.
   Телефонный звонок в его кармане заставил девушку очнуться от размышлений. Луиджи ответил на вызов, потом пару минут слушал, а улыбка на губах становилось все шире, пока он, наконец, не рассмеялся. Беатриче, напротив, нахмурилась. Она отчетливо слышала женский голос в трубке, но не понимала ни слова.
   - Va bene, tesoro, - все еще смеясь, ответил Луиджи. - Спасибо за информацию, ты лучшая, я тебя обожаю!... Да-да... Ладно, до встречи! Целую тебя крепко! - снова засмеялся он. - Чао-чао!
   Все еще улыбаясь, он выключил телефон, засунул его в карман и только тогда поднял глаза на Беатриче. Улыбка застыла на его губах. Ему показалось, что девушка готова ударить его.
   - Что-то не так? - неуверенно спросил Луиджи.
   - А ты считаешь, это нормально: такой милый, полный любви разговор с девушкой?! Я слышала, что в трубке звучал женский голос! И видела, какой радостью блестят твои глаза! И все эти твои сказки про Ла Специю, а потом я встречаю тебя в... - Беа резко замолчала.
   - Ла Специя - не сказка, а вполне реально существующий город, - терпеливым и уверенным тоном сказал Луиджи. - Но что ты видишь плохого в любви к сестре? - спокойно спросил он.
   - К... сестре?!
   - Да, звонила моя сестра. И я даже скрывать не собираюсь, что обожаю ее, - с легкой насмешкой ответил Луиджи.
   - Но... ты никогда не говорил, что у тебя есть... родная сестра...
   - Ммммм... - нерешительно протянул Луиджи. - Она не родная. Это моя сводная сестра. Но я люблю ее, как родную! - поспешно добавил Луиджи, испугавшись, что Беатриче может подумать невесть что. - Мы с самого детства росли с ней вместе и любим друг друга исключительно, как брат и сестра. Поэтому, пожалуйста, не надо думать ничего неприличного!
   - Извини... - смущенно сказала Беатриче. - Я просто не знала...
   - Ладно, все в порядке! Но мне нравится, что ты меня ревнуешь, - подколол он Беа, и та сильно покраснела. - А у меня для тебя сюрприз! - решил Луиджи вытащить ее из моря смущения.
   - Какой? - загорелись любопытством ее глаза.
   - Два билета в кино, а потом - забронированный столик в одном очень романтичном местечке, чтобы отметить твое возвращение.
   - Луи! Ты невероятен! - повисла она на его шее, моментально забыв обо всем.
  

Глава 17

  
   Конкурсное жюри сидело на первых рядах небольшого концертного зала. За ними виднелись ряды пустых кресел, убегающих в резкую тень. Зрительный зал не был освещен, зато сцена светилась так ярко, что темнота зала казалась еще более черной.
   На сцене один за другим сменялись певцы и певицы, а немного утомленные члены жюри пытались выловить среди общей массы настоящие таланты. Это был отборочный тур одного из самых престижных конкурсов в Генуе. Если добраться до финала, то можно получить шанс принять участие в серьезных концертах, оказаться замеченным, найти продюсера, который захочет вложить в восходящую звезду деньги, энергию, время и помочь ей взойти, возможно, даже на сцену фестиваля Сан-Ремо. Желающих пройти этот путь было много, несколько десятков, но суровые сердца жюри сумеют тронуть лишь единицы.
   Рос насупленно сидела в гримерной в ожидании своей очереди. Она ругала себя за то, что поддалась уговором Луиджи и согласилась участвовать в конкурсе. Теперь она больше всего на свете боялась не того, что не пройдет в следующий этап, а того, что разочарует его, своего любимого итальянца. Он пытался подбодрить ее, но она сухо попросила оставить ее в покое, и Луиджи пришлось отойти вместе с друзьями в другой угол. Ребята то и дело завязывали разговор с другими участниками и выглядели, наверное, самыми расслабленными из всех. Разумеется, они в этом конкурсе были лишь музыкальным сопровождением, и итоги выступления никоим образом их не касались, потому они особо и не волновались. Все трое, кроме Луиджи. Тот молчаливо сидел на полу и поглядывал на Рос. Ему не нравилось ее настроение, ее угрюмость. Он боялся, что в последний момент она все бросит и убежит. Но он хотел вернуть ей мечту, веру в себя, вернуть ее талант.
   И вот вошел один из организаторов и пригласил их пройти к сцене. Они выступали следующими.
   Ребята поднялись и направились к выходу из гримерной, а Рос не шелохнулась.
   - Рос, идем, - присел перед ней на корточки Луиджи.
   - Зачем ты вовлек меня в это? Чтобы доказать мне мою бездарность? - голосом робота спросила она.
   - Нет. С прямо противоположной целью, - усмехнулся Луиджи.
   Он побудил ее подняться и пойти за ним. Она подчинилась совершенно машинально.
   - Ничего у тебя не получится, - засветилось отчаяние в ее глазах. - Хочешь, выйди ты и спой мою песню? - вдруг вспыхнул ее взгляд от этой сумасшедшей идеи.
   - Нет. Я буду на гитаре играть, - улыбнулся Луиджи спокойно. - Рос, расслабься. Никто, в том числе и я, ничего от тебя не ждет, - заверил он, словно прочитал ее мысли. - Это просто возможность спеть твою песню другим людям. Пока ее слышали только я, ребята и моя мама, а теперь и у других появится возможность услышать ее, - говорил он ровным, спокойным тоном, словно речь шла о покупке подарка для друга. - Твоя песня очень красивая... Нежная, чувственная... Помнишь, как сказала моя мама? Волнует до мурашек. Подари ее другим людям. Ничего иного от тебя не требуется. Речь не идет о победе, пусть это не волнует и не ограничивает тебя. Твоим ограничением могут быть только ноты, написанные тобой. Просто подари членам жюри несколько мгновений наслаждения твоим произведением.
   - Луи, - вдруг бросилась она ему на шею, всхлипывая.
   - Нет, piccoletta, нельзя сейчас плакать. Тебе петь уже минут через пять. Давай чуть позже поплачешь, - взял он в свои ладони ее лицо. Он хотел бы поцеловать ее, но друзья смотрели на них. И он прикоснулся губами к ее лбу.
   - Ты обещаешь, что пойдешь со мной? - слабым голосом спросила Рос.
   - Ведь мой гитарный голос тут основной, как я могу не пойти? - улыбнулся он.
   - И не будешь свистеть, если я провалюсь? - упрямо посмотрела она на него.
   - Свистеть?! - удивился он. - Разве я похож на какого-нибудь псевдофаната?
   Она не успела ответить. Их пригласили на сцену.
   После приветственных слов ведущий дал знак начинать. Зазвучали первые гитарные аккорды, а через несколько секунд к ним присоединились мелодичные звуки второй гитары, на струнах которой играл Джузеппе. Потом бас-гитара и ударные. Момент, где в мелодию должен был включиться прекрасный голос Рос, неумолимо приближался, и Луиджи не сводил с нее глаз, пытаясь оценить ее состояние. Увы, она стояла к нему спиной, как тогда у маяка, и он не видел ее эмоций.
   И вот момент вступления голоса был пройден. Две гитары и бас с ударными мелодично переливались, но так и остались без голосового сопровождения.
   Сердце Луиджи упало. Он предполагал это и боялся, что так и произойдет, что в последний момент она не сможет разорвать свой блок, наложенный на нее тремя идиотами. Но у него был запасен на этот случай ход, о котором он тайно договорился с ребятами. Он повернул голову и посмотрел на них, на каждого в отдельности, и они едва заметно кивнули ему. Мелодия, как ни в чем не бывало, словно так и было задумано, повторила начало.
   Через несколько аккордов будет снова момент вступления голоса.
   И вот он настал.
   Его голос, сильный, эмоциональный, чувственный уверенно пропел первую строчку.
   Она вздрогнула, словно он выстрелил в нее, и обернулась. Их глаза встретились на пару секунд, которые показались вечностью.
   Не отрывая от него глаз, она резко вдохнула - и начала петь вторую строчку.
   Она не смогла бы продолжить, потому что не могла справиться с дыханием.
   Он пропел третью строчку.
   Она - четвертую.
   Небольшой музыкальный перерыв. Мелодичная перекличка трех гитар и ударных словно давали им отдохнуть. Музыкальные инструменты будто переговаривались, сливаясь в гармоничную, ласкающую слух мелодию.
   Она начала пятую строчку. Дыхания снова не хватило.
   Он пропел шестую.
   Она - седьмую строчку, он - восьмую.
   Потом голоса их слились в один с оттенками его хрипотцы и ее звонкости.
   Она отдышалась, выровняла дыхание, подчинилась его взгляду, его настойчивости, его харизме - и освободилась. От страха, от внутреннего блока, от неуверенности.
   Они допели два куплета, обмениваясь строчками, словно разговаривая, словно рассказывая друг другу о том, что для них значит любовь...
  
   Овации жюри оглушили. Но Рос с Луиджи почти не слышали их. И не видели их восторженных лиц, не видели, как они перешептывались и делали пометки в своих листочках. Они просто стояли и смотрели друг на друга, понимая, что мир с этого дуэта изменился для них. И это ощущение опьяняло и немного пугало, окрыляло и качало под ногами землю.
   - Ou, ragazzi, andiamo! - раздался голос Беппе.
   Рос с Луиджи смущенно опустили глаза и поплелись вслед за друзьями прочь со сцены. Луиджи обнял ее за плечи и со всей нежностью поцеловал в висок.
   - Поздравляю! - обнял их Николо, а затем и Пьетро, когда все вышли в коридор.
   Потом пересеклись взгляды Луиджи и Беппе.
   - Bravissimi! - искренне сказал Джузеппе и крепко обнял сначала своего друга, а потом Рос. - Мне кажется... - он замолчал. - Нет, наверное, я все-таки уверен: вы пройдете в следующий этап. Это действительно было великолепно!
   - "Вы"? - вопросительно посмотрел на него Луиджи. - Разве не "мы"?
   Несколько бесконечно долгих секунд Джузеппе молчал, а четыре пары глаз испытующе смотрели на него с некоторым испугом.
   - Пока мы нужны вам, мы, конечно с вами, - ответил, наконец, Джузеппе, но какая-то тревожная нотка в его голосе заставила Луиджи нахмуриться.
  
   В этот раз они уговорили Рос пойти с ними в бар отмечать выступление. Но она на самом деле и не сопротивлялась. Она чувствовала себя свободной, окрыленной, счастливой. Ей казалось, что если она замашет руками, то взлетит под самые облака. Она ощущала себя легкой и воздушной словно пушинка. А главное - к ней вернулась жажда творчества. Ей нестерпимо захотелось вернуться домой и сесть за написание нового произведения или хотя бы взять в руки гитару, почувствовать, как дрожат под пальцами натянутые струны...
   Выпив бокал вина, Рос шепнула Луиджи, что уходит домой. Уже стемнело, и он, разумеется, не был намерен отпускать ее одну в позднюю Геную. Попрощавшись с друзьями, они вышли из бара и сели на его мотоцикл.
   - Как ощущения, piccoletta? - с нежностью спросил он девушку.
   - Творческий шторм! Меня накрыл творческий шторм! - засмеялась она. Щеки ее раскраснелись, а глаза лихорадочно заблестели.
   - Что бы это значило? - хмыкнул Луиджи.
   - Я хочу написать что-нибудь еще! Прямо сейчас. Я из-за этого решила сбежать с вечеринки, - смущенно улыбнулась она. - У меня в голове играет нечто заманчивое, а музыка в баре только сбивает ритм.
   Луиджи ответил ей довольной улыбкой.
   - Я счастлив, что тебе понравилось петь со мной, - подмигнул он ей.
   - Луи! - схватила она его за руку. - Ты бы... согласился петь со мной дуэтом? - нерешительно спросила она, будто эта мысль только что пришла ей в голову.
   - Рос... Если я давно предлагал тебе спеть со мной дуэтом... Угадай, согласился бы я петь с тобой дуэтом? - подколол он ее.
   - Луи, давай напишем что-нибудь прямо сегодня, а?
   - Твой энтузиазм мне нравится! - одобрил он. - Где будем писать? У меня даже гитара со мной.
   - Поехали ко мне, если ты не против? - предложила девушка.
   Она явно не имела никаких скрытых мыслей, но сердце Луиджи напряглось и забилось быстрее.
  
   Три часа, до глубокой ночи, они терзали гитарные струны во вдохновленном творческом поиске, пытаясь слить вместе свое восприятие мира, музыки, свои мысли и ощущения. Ее глаза горели, щеки были красными, а волосы растрепались, потому что когда Рос не могла поймать нотки, она сердилась и теребила пряди волос, взъерошивала их или сдувала непослушные локоны.
   Луиджи, напротив, был совершенно спокоен. Он с увлечением следовал за ее порывом, но его ничто не нервировало, наоборот, на него словно снизошло умиротворение. Временами он разглядывал ее комнату, обращая внимание на мельчайшие детали, пытаясь прочитать надписи на многочисленных компакт-дисках и на корешках книг, беспорядочными стопками лежащих повсюду. Комната ее не отличалась образцовым порядком, но и тотальным бардаком, какой бывал в его комнате, тоже не отличалась. Скорее это можно было назвать творческим хаосом, и Луиджи пытался рассмотреть в нем каждую подробность, которая могла бы рассказать ему что-нибудь об этой необыкновенной девушке. Потом он переводил взгляд на нее и, пока она не просила его подыграть, неотрывно и задумчиво разглядывал ее лицо.
   - Со мной что-то не так? - спросила его Рос.
   - А? - вздрогнул Луиджи от неожиданности, вдруг осознав, что они сидят в полной тишине. Их окружал мягкий полумрак, освещаемый только торшером, а он не сводил с нее глаз.
   - Я уже несколько раз попросила тебя подыграть, но ты словно в астрале, не отвечаешь и смотришь на меня, как на привидение, - засмеялась Рос.
   - Нет, - смутился Луиджи. - Я смотрю на тебя, как на любимую девушку. Рос, ты сегодня совершенно новая... Я никогда не видел такого блеска в твоих глазах, такого энтузиазма, такой увлеченности и такой страсти... - он резко замолчал.
   Она несколько мгновений разглядывала его, упрямо сверкая исподлобья глазами и думая о чем-то своем. Потом сдалась. Подошла к нему, села на колени и начала целовать. Со страстью, с увлечением. У него внутри заиграли тысячи струн, откликнувшись на звучание каждой струнки ее души. Ладони скользнули вверх по спине решительным, но нежным движением. Она напоминала ему гитару, на которой он хотел сыграть мелодию прекрасной любви.
   Почувствовав ее взаимное желание, он умело расстегнул пуговицы на ее рубашке. Она, напротив, никак не могла одолеть застежки на его одежде.
   Их руки заскользили по телу друг друга. Его - уверенно, ее - робко.
   Его пальцы и губы повторяли каждый изгиб ее тела. Ее нежные маленькие ладони неуверенно ласкали его обнаженные плечи.
   Струны их сердец дрожали в одном ритме, словно струны одной гитары, и звучавшая мелодия была нежной, гармоничной, почти божественной.
   Они растворились в этом слиянии, потерялись в мелодии своей любви, отдавшись ритму своих сердец...

Глава 18

  
   Прошло два с половиной месяца с тех пор, как Фабио вернулся в Монако. Первую неделю он безвылазно пропадал на своей верфи и почти не появлялся дома, только ночевать приходил. В первые дни он боролся с желанием аннулировать договор на совместное производство яхты. Но он прекрасно понимал, что поддаваться своим эмоциям, своей уязвленной гордости и униженному мужскому достоинству - удел истерички. Ему, разумеется, не хотелось выглядеть таковым в глазах этой неприступной синьоры Аморезе, которая холодно отвергла его. Ему даже снилось, как она с торжествующим видом смеется над его запросом на расторжение контракта.
   Но, разумеется, это было не главным. Самым решительным и отчетливым был голос его Интуиции, который каждый раз, когда он собирался написать такой запрос, буквально выметал из его головы все мысли, не позволяя написать ни строчки. Сквозь бушующие в нем злость, обиду и гордость, активно пытавшиеся задушить любовь, неимоверно развитое шестое чувство призывало его к спокойствию.
   Через несколько дней эмоции улеглись, а в голове прояснился истинный образ Фьореллы: вовсе не ехидный и торжествующий, а грустный. Он вспоминал ее глаза, в которых отражалась борьба любви с разумом. Она оказалась сильнее его, смогла не поддаться своим чувствам, устоять перед сумасшедшей любовью и страстью и не изменить своему нелюбимому мужу. В глубине души он даже восхищался ее стойкостью.
   Таким образом, будучи вдали от Генуи, он усмирил свою обиду и продолжил строить чертежи на яхту, поддерживая связь с главным инженером Фьореллы. Работа шла быстро, карандаш летал над ватманом, словно на крыльях, а Интуиция - одна из самых сильных его сторон, его маяк в пути - во всеуслышание кричала, что он идет по правильной дороге. И приказывала ему бороться за свои чувства. Этот крик внутреннего голоса был ему слишком хорошо знаком. Именно он своей настойчивостью помог Фабио выплыть из очень плотного тумана и наладить жизнь.
   И вот, спустя два с половиной месяца он принял к непосредственному исполнению приказ Интуиции.
   - Дениз, - подошел он к своей гражданской жене однажды теплым весенним вечером, пораньше придя с работы. Она готовила ужин, крутясь у плиты. - Мне нужно поговорить с тобой кое о чем серьезном, - решительно произнес Фабио.
   - Да, caro, только давай минут через 20, когда закончится сериал, - ответила она, рассеянно улыбнувшись и отворачиваясь к экрану телевизора.
   Фабио кивнул ей в спину и уселся на стул, вытянув вперед ноги и скрестив на груди руки. В углу просторной кухни стоял большой плоский телевизор, который редко выключался. Этого увлечения своей жены просмотром почти всех сериалов и развлекательных телепередач, которые перманентно сменяли друг друга, он никогда не мог понять. Он столько раз предлагал ей вечером сходить и просто прогуляться по городу, а в выходные съездить куда-нибудь, в соседнюю Италию или Францию, например, но она всегда говорила, что его крошечное Монако за 20 с лишним лет изучила досконально, впрочем, как и близлежащие Италию и Францию... И тогда он проводил вечера за чтением книги, а в выходные уезжал куда-нибудь вместе с детьми.
   Фабио посмотрел на женщину, с которой жил уже два десятка лет. Она с таким увлечением следила за происходящим на экране, будто ее настоящая жизнь заключалась в этих разноцветных пикселах, а не в реальном тесте, например, которое она раскатывала по столу. Фабио перевел взгляд на телевизор и попытался понять, чем ее так захватывают мелькающие лица бразильских актеров. Он уже не первый раз пытался это понять. Всегда безрезультатно.
   "Интересно, что столько лет держало меня с ней рядом? - спросил он сам себя. - Раньше мы хотя бы отдыхать вместе ездили, но с тех пор как выросли дети, мы общаемся только за ужином да в постели... иногда... Почему я до сих пор с ней?"
   "Потому что ты нашел свою женщину лишь пару месяцев назад", - безапелляционно заявила Интуиция, заставив Фабио вздрогнуть и выпрямиться на стуле.
   - Ты что-то хотел сказать мне? - приветливо обратилась к нему Дениз.
   Фабио поднял на нее глаза.
   Момент настал.
   Сейчас.
   - Я больше не люблю тебя, - тихо, но решительно произнес он.
   - Что?! Ты хоть соображаешь, что говоришь? - исказилось ее лицо, и она выронила ложку, которую взяла в руки.
   - Дениз, ты ведь тоже давно не любишь меня! Уж, по крайней мере, с тех пор, как к нам в гости приезжали твои французские друзья. Они все еще женаты, кстати? - немного язвительно полюбопытствовал он.
   - Какие друзья?! - воскликнула Дениз, и губы ее задрожали.
   - Пьер. Кажется, ты грезишь о нем последние несколько лет.
   - Вот только не надо сваливать на меня свою вину! - зло вскричала Дениз, и слезы брызнули из ее глаз.
   - Я ни в чем тебя не обвиняю, - спокойно возразил он. - Я просто констатирую факт, что мы любим друг друга, как кровные родственники. Что между нами нет никакой страстной любви, какая бывает между мужчиной и женщиной.
   - После десятков лет совместной жизни все к этому приходят! - раздраженно бросила она, отворачиваясь.
   - Не думаю, - возразил Фабио. - Есть пары, которые спустя и 50 лет безумно любят друг друга и никто другой им не нужен.
   - А тебе нужен?!
   - Мне - да, - ровно ответил он.
   - Ты спятил?! - задыхаясь, произнесла она.
   - Главное, что и тебе нужен. Только ты не находишь смелости признаться в этом.
   - Если у тебя появилась любовница, к которой ты хочешь свалить, так найди силы сказать это именно так!
   - Я не изменял тебе. И, на самом деле, не хочу делать этого. Поэтому я честно говорю тебе, что хочу уйти.
   Дениз беззвучно открывала и закрывала рот.
   - Как это удобно, - произнесла она, когда дар речи вернулся к ней. - Ты ни разу так и не предложил мне зарегистрировать наши отношения, чтобы оставить себе возможность без проблем уйти, когда на горизонте появится какая-нибудь mignotta.
   - Не смей...так...говорить, - произнес Фабио, отчеканивая каждое слово.
   Взглянув на него, Дениз на миг испугалась того яростного и беспощадного огня, который пылал в его темных глазах.
   - А что еще я могу сказать? Я посвятила тебе 20 лет своей жизни, хотя давно могла бы уйти с кем-нибудь... Я воспитывала твоего ребенка, заботилась о вас, верила, что ты никогда не оставишь нас с моей дочерью... Она души в тебе не чает, а ты вот так просто бросаешь ее на произвол судьбы, перечеркивая всю ее любовь к тебе, как к родному отцу... - всхлипнула она. - Как удобно устроился! Нет развода - нет обязательств.
   - Я тоже посвятил тебе 20 лет, я тоже воспитывал твою дочь. И я люблю ее, как свою родную девочку. Если ты не будешь поливать меня грязью и настраивать ее против меня, то наши отношения с ней никак не изменятся. Потому что я не собираюсь бросать ее на произвол судьбы. Я по-прежнему буду обеспечивать ее материально. И морально я всегда буду рядом с ней. И даже физически...
   - Что ты имеешь в виду? - не поняла Дениз. Враждебные нотки уже исчезли из голоса, словно она вдруг смирилась.
   - Я буду теперь жить в Генуе, где учатся наши дети. Полагаю, что мы снимем там дом и будем жить все вместе...
   - Ах, этот генуэзский проект, значит, во всем виноват... - покачала головой Дениз. - То есть вы бросаете меня, все трое, - всхлипнула она.
   - Мы не бросаем тебя, Дениз. Если ты хочешь вернуться во Францию, возвращайся. Но если нет, оставайся в этом доме...
   - Ты великодушен, - насмешливо сказала она. - Только я не хочу жить здесь в вечно подвешенном состоянии, ожидая, когда ты выгонишь меня, решив привезти сюда свою любовницу, - язвительно ответила Дениз.
   - Я не собираюсь тебя выгонять, Дениз. Я не думаю, что... приеду жить сюда. И этот дом я не намерен сдавать, потому он все равно будет пустовать. Если хочешь, оставайся. Просто так, бесплатно. С любимым мужчиной.
   - Cavolo, Фабио, с чего ты взял, что у меня кто-то есть?! - возмутилась она, но потом подозрительно смущенно отвела глаза.
   - Неважно... Ti voglio bene, Denis. И надеюсь, мы останемся друзьями. И потом, у нас ведь двое детей, которые связывают нас. Я прошу тебя, позволь мне самому сообщить все нашей девочке. Я встречусь с ней в Генуе и надеюсь, она сможет понять все правильно. Я люблю ее, она очень много значит для меня...
   - Хорошо, Фабио, - вздохнула Дениз, шмыгнув носом. - Но удовлетвори мое любопытство... Ты ведь впервые ездил в Геную месяца три назад. Неужели за такой короткий срок ты понял, что готов разорвать двадцатилетние отношения ради едва зародившихся? Или это давняя история?
   Фабио мрачно посмотрел на Дениз. Фактом была ее первая догадка, и этот факт выглядел слишком абсурдно, она права. Но Интуиция нашептывала ему, что иногда факты могут оказаться опровергнутыми... Он не понимал, к чему была эта мысль. Если бы он знал Фьореллу раньше, она бы узнала его. Но он давно оставил попытки споров с Интуицией. В этих спорах - единственных - он всегда проигрывал.
   - В Генуе живет моя женщина. И я хочу быть с ней, - упрямо ответил Фабио.
   - И когда ты уезжаешь?
   - Завтра.
  

Глава 19

  
   - Я видел, как ты целуешься с Рос. Что ты мне на это скажешь? - испытующе смотрел Джузеппе на Луиджи, скрестив руки на груди.
   Луиджи нервно дернулся, отвел глаза, потом с вызовом посмотрел на друга.
   - А тебе какое до этого дело?
   - Такое, что ты лжешь Беатриче. Ты лжешь Рос. Ты лжешь мне. Ты лжешь всем вокруг!
   - Я не лгу Рос! Мы уже давно не были вместе с Беатриче.
   - Ах да? Еще полтора месяца назад ты целовался с ней, я лично видел на той вечеринке! - с сарказмом ответил Беппе.
   - Я этого не хотел!
   - Какая разница, хотел ты этого или нет?! - вспылил Луиджи. - Ты целовался с ней - и точка! А потом я лично подвозил вас до ее квартиры, где ты остался на ночь!
   - Я был нетрезв, Беппе! И плохо себя контролировал!
   - Когда она пришла, ты был вполне вменяем! И ты - именно ты! - бросился целовать ее, а потом весь вечер не отпускал, изображая из себя безумно влюбленного!
   Луиджи возвел глаза к небу. Конечно, Джузеппе был прав, но что ему оставалось делать?!
   - Беппе, у меня не было выхода... - в отчаянии произнес Луиджи.
   - Ammazza che stronzo! - негодующе воскликнул Джузеппе. - Проблема в том, что ты всех привык использовать! Беатриче - ради помощи в учебе, Рос - ради дуэта в группе, меня - ради помощи во всех твоих stronzate!
   - Беппе, что ты такое говоришь?! Я не использую тебя! Я всегда считал тебя своим лучшим другом!
   - Ты не имеешь понятия, что такое дружба, - прошипел Джузеппе. - Я тебе нужен, чтобы прикрывать тебя в твоих похождениях да играть на гитаре твои сочинения. А ты для меня даже не смог организовать встречу с твоей мамой, о которой я тебя прошу уже месяца два! Мне это для дипломного проекта нужно, cazzo, но тебе ведь плевать! Ты пообещал - и забыл!
   - Беппе, извини!
   - Ах, теперь извини! Vaffanculo, Lui! И, кстати, через неделю у нас выступление? Не удивляйся, если я вдруг забуду прийти на него! - со злым ехидством бросил Беппе, резко развернулся и пошел прочь.
   Луиджи шокировано смотрел ему вслед.
   "Что на него нашло?! - изумлялся он. - Почему он так психанул? Я, конечно, всегда знал, что ему нравится Беатриче... - несколько долгих минут он смотрел вдаль, раздумывая над ситуацией. - Да, наверное, он прав... Давно надо было расставить точки над "и"... и больше не дрожать от мысли, что Рос узнает, что я официально считаюсь парнем Беатриче".
  
   Беатриче держала в руках тест на беременность и не решалась отправиться в туалет.
   - E daaaaaai, Bea, - подбадривала ее подруга, с которой они снимали квартиру. - Чего ты боишься?
   - Вдруг Луиджи бросит меня... - дрожащим голосом сказала Беатриче. - Знаешь, как многие ребята? Как наступает момент взять на себя ответственность, они вдруг исчезают... Так поступил даже мой биологический отец...
   - Беа! Луиджи вообще не похож на такого! По-моему, он искренне любит тебя. А с тех пор, как ты попала в больницу, он, кажется, принял решение жениться на тебе. Просто ждет получения диплома.
   - Не знаю, Марта... Мы ведь недавно вместе... Всего несколько месяцев... - с сомнением покачала головой Беатриче.
   - Послушай, ты еще даже не прояснила наверняка ситуацию, а уже боишься. Сделай тест, наконец, - буквально втолкнула она подругу в ванную комнату. - Три недели задержки не являются 100-процентной гарантией беременности.
   Через несколько минут из туалета вышла бледная Беатриче. Казалось, она была ошеломлена и напугана и не могла решить, плакать ей от счастья или дрожать от страха.
   - Я беременна... - едва слышно произнесла она и схватилась за стену.
   Подруга лишь успела подхватить ее и проводить до ближайшего стула.
   Когда Беатриче пришла в себя, Марта протянула ей телефон.
   - Позвони Луиджи. Тебе нужно рассказать ему как можно скорее, чтобы, наконец, успокоиться! Вот увидишь, что он будет счастлив! Только я тебе не советую говорить это по телефону! Такие новости сообщаются в глаза. Ты же должна увидеть его реакцию, чтобы потом ребенку рассказывать, - усмехнулась она.
   - У него сегодня на работе какой-то тренинг на весь день, а вечером он уезжает в Ла Специю... - слабым голосом ответила Беатриче.
   - Ну, он же пойдет обедать! Так встреться с ним во время сиесты!
   Беатриче дрожащими руками взяла телефон и набрала его номер. Сначала один, потому другой. Он не отвечал ни по одному из двух своих номеров.
  
   Луиджи с Рос лежали, крепко обнявшись.... Они несколько ночей не были вместе, потому что Рос уезжала в Голландию, и вот она вернулась. Они никак не могли оторваться друг от друга. Несмотря на весьма жаркую ночь, их утро началось со страстного поцелуя, который вылился в безудержный секс. За ночь их силы были истощены, потому утром им понадобилось больше времени, чтобы достичь высшей точки блаженства.
   И в это время в коридоре настойчиво зазвонил его мобильник. Но Луиджи даже не отреагировал.
   Потом они бесконечно долго целовались, и Луиджи вдруг ощутил, что никогда ни с кем ему не было так хорошо, как с этой девушкой. Пожалуй, это любовь...
   - Луи... - подняла Рос голову с его плеча и посмотрела на него странным взглядом. - У меня пару недель задержки...
   Сердце Луиджи подпрыгнуло, задрожало и испуганно запульсировало.
   - Ты... хочешь сказать, что беременна? - ошеломленно спросил Луиджи. Он, конечно, только что признался себе, что любит ее, но любит ли до такой степени, чтобы жениться, и готов ли он стать отцом?
   - Я не знаю... - пожала она плечами. - Если это так, ты меня бросишь? - напряженно спросила Рос.
   Луиджи уставился на нее еще более шокировано. Да она спятила?! Конечно, нет! Даже если он пока не понял, готов ли к отцовству или нет, он не бросит ее. Ведь он ее любит!
   - Ты с ума сошла?! - с упреком воскликнул Луиджи. - Нет, конечно! - притянул он к себе девушку.
   Когда Рос отправилась в душ, он откинулся на подушку и уставился в потолок. "Перспектива, безусловно, пугающая... - раздумывал он. - Но я не смогу ее оставить в таком положении... Да и жить я без нее не могу... Что-нибудь придумаем..."
   Телефон в коридоре снова зазвонил, и Луиджи, оглушенный новостью, неуверенно поплелся посмотреть, кому понадобился с утра пораньше. Это была Беатриче, и сердце его отчего-то налилось стальной тяжестью. Не отвечать? А может, как раз ответить и расставить точки над "и"?
   Он набрал в легкие воздух и нажал кнопку.
   - Чао, Беа! - сказал он. - Как дела?
   - Луи... - послышался взволнованный голос девушки. - Мы могли бы сегодня увидеться с тобой в сиесту? Пожалуйста, это очень важно! - звучала такая мольба в ее голосе, что его сердце дрогнуло.
   - Но что... случилось? - заикаясь, спросил он.
   - Луи, я прошу тебя, это очень важно! - умоляюще сказала она.
   - Беа, я...
   - Пожалуйста, Луи! Когда мы можем увидеться?
   Он возвел глаза к потолку. Что у нее могло случиться, что она так просит о встрече?
   - Хорошо, в 12, на Piazza Principe, у памятника, - неуверенно произнес он.
  
   Луиджи ждал Беатриче у монумента, посвященного Колумбу и изображающего его подвиги, - работа известного итальянского скульптора Лоренцо Бартолини.
   Вдруг Беа показалась вдалеке. Она торопливо шла к нему. Лицо ее сияло, а сама она словно летела на крыльях. Сердце Луиджи почему-то остановилась. Она выглядела такой влюбленной и счастливой...
   - Чао, Луи! - обвила она его шею руками и прильнула губами к его губам. Он опешил, и в первый момент даже не смог сопротивляться, ответив на поцелуй. Но потом в мозгу его словно произошла вспышка, высекшая образ Рос в голове.
   - Беа, - нерешительно отстранился он от нее. - Я хотел сказать тебе...
   - Я тоже, Луи! Я не могла дождаться встречи, чтобы сообщить тебе эту новость! - голосом, до краев наполненным волнением, воскликнула она.
   - Какую... новость? - заикаясь, спросил Луиджи.
   - Я беременна! - с замиранием сердца произнесла Беатриче.
   Луиджи несколько секунд непонимающе и ошеломленно смотрел на нее. Потом с его губ сорвался вздох облегчения, и он широко улыбнулся.
   - Как?! И ты тоже? - удивленно спросил он, сияя.
   - Что значит "и ты тоже"? - не поняла Беа.
   Луиджи вздрогнул. Улыбка на губах стала быстро таять, будто первый снег. Глаза начали медленно темнеть, словно на них надвигалась темная туча. В них отразился испуг, переходящий в ужас. По спине пробежал ледяной холод, а колени задрожали. До него вдруг начал доходить страшный смысл действительности.
   - Что ты хочешь этим сказать? - глухим голосом произнес он.
   - Что у нас с тобой будет ребенок! - светились счастьем ее глаза, в которых, тем не менее, сквозила тревога.
   Луиджи медленно осел на ступеньки...
  

Глава 20

  
   Стоял теплый весенний день. Солнце, особенно полуденное, позволяло раздеться до футболки и получить первый загар. Распускающаяся весна, теплое и задорное солнышко звали покинуть офис и отправиться прогуляться по пляжу.
   Фьорелла печально смотрела на пирс с лесом мачт и тросов на парусниках и яхтах. Она ощущала себя в плену неизлечимой тоски, словно ее заточили в темницу, куда никогда не проникает луч солнца. Она стояла у окна, будто узник, само воплощение безнадежности, невыносимой грусти, печали... Ясный радостный день резко контрастировал с ее внутренней темнотой, и она жаждала, чтобы над морем разыгралась стихия. Давно ей не было так мучительно плохо... Давно так не хотелось покончить с этим жалким существованием. Может, если бы сейчас начался шторм, она набралась бы смелости и пошла к морю, чтобы отдаться стихии...
   - Я вернулся, чтобы быть с тобой... - раздался едва слышный голос за ее спиной, но он показался ей душераздирающим криком. У Фьореллы внутри все похолодело, и она резко обернулась, боясь увидеть перед собой привидение, которому принадлежал этот до безумия знакомый и любимый голос.
   Но перед ней стоял Фабио. Красивый, загорелый, в легких летних штанах, светлой обтягивающей футболке и кроссовках. Вокруг шеи небрежно был обмотан непременный тонкий шарфик... Его пронзительный взгляд снова сжигал ее своим пламенем, лишая разума.
   Мир покачнулся, и Фьорелле показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Но потом все ее существо наполнила неописуемая легкость и, словно на крыльях, она бросилась к нему, прильнув к его губам в неудержимом поцелуе. Он длился долго, бесконечно долго...
   Пока кто-то не постучал в дверь ее кабинета.
   Она оторвалась от него, тяжело дыша. Сердце сходило с ума. В висках пульсировало. Она не могла произнести ни слова.
   Фабио отошел от нее на несколько шагов и ровным голосом проговорил в сторону двери:
   - Войдите!
   В дверях появился главный инженер. Его удивление длилось мгновение, а потом он радостно улыбнулся и, быстро подойдя к Фабио, энергично пожал ему руку.
   - Рад видеть тебя!
   Дальнейший разговор двух мужчин слился для Фьореллы в сплошной гул. Она стояла, будто оглушенная, пытаясь прийти в себя, и из всей их беседы поняла только, что главный инженер принес ей на подпись какой-то чертеж.
   - Фабио, пойдем в мой кабинет, обсудим некоторые детали по яхте. У меня есть одна маленькая идея, надеюсь, ты оценишь ее... - с энтузиазмом пригласил главный инженер. Ему не терпелось обсудить совместный проект.
   - Погоди, Джорджо, у меня срочное совещание с синьорой Аморезе, а после совещания у меня важная встреча. Потому я не уверен, что сегодня готов вернуться к работе. Но обещаю завтра поступить в твое распоряжение, - усмехнулся он.
   Фьорелла смотрела на него и не могла поверить своим глазам. Не могла поверить в его присутствие. А также в его самообладание. После такой встречи, после такого сумасшедшего поцелуя он, будто ничего не произошло, стоит и разговаривает с коллегой. Неужели его эмоции были лишь игрой?
   - Мы одни, - вдруг очнулась она от его магического голоса. Он взял ее лицо в свои ладони и хотел, видимо, продолжить их поцелуй.
   - Фабио, прекрати! - остановила она его. Ей вдруг показалось, что она чувствует себя еще хуже, чем чувствовала все эти два с половиной месяца его отсутствия. - Ты ломаешь меня, разрушаешь! Что ты делаешь?! Зачем ты пришел? Чтобы потом опять исчезнуть?
   - Нет, я вернулся навсегда. Я люблю тебя, - серьезно ответил он.
   - Фабио, ты... Что ты говоришь? Эта любовь невозможна! - с отчаянием воскликнула она.
   - Почему?
   - У нас есть семьи, дети, обязательства!
   - Наши дети вполне взрослые, чтобы ради них пытаться сохранить несуществующую семью. Поэтому... - он на миг замолчал, - пообещай мне, что сегодня вечером придешь домой и попросишь развод?
   Фьорелла потеряла дар речи, уставившись на него, как на убежавшего пациента психиатрической лечебницы.
   - Фабио, ты в своем уме? - с опаской спросила она, когда способность говорить вернулась к ней.
   - Вполне, - усмехнулся Фабио. - Или ты, может, не любишь меня?
   - Фабио...
   - Ответь! - властным тоном приказал он.
   Этот вопрос он однажды уже задавал. Она мысленно ответила на него уже два с половиной месяца назад. Что она могла ответить сейчас? Столько дней разлуки доказали ей, что, как бы она не боролась с этим чувством, она проиграет.
   - Люблю... - с отчаянием прошептала она, глядя на него умоляюще-безумным взором.
   Он начал целовать ее. Опять страстно, требовательно, неистово, властно. Потом остановился и, касаясь губами ее губ, прошептал:
   - Я оставил свою гражданскую жену... Перевез сюда свои личные вещи... и снял квартиру для нас с тобой...
   Фьорелла отпрянула и воззрилась на него, безмолвная, лишенная дыхания и сердцебиения, на грани обморока. Очевидно, этот мужчина сошел с ума... Или затеял какую-то дикую игру.
   - Фабио...
   - Обещай, что сегодня потребуешь развода...
   - Фабио, тебе не кажется...
   - Нет, - прервал он ее, снова прикасаясь к ее губам. - Единственное, что мне кажется, так это то, что мы принадлежим друг другу.
   - Но... откуда? - пролепетала она.
   - Считай меня ясновидящим, - посмотрел он на нее своим пронизывающим взглядом. - В какой-то степени так оно и есть. И я все еще жду твоего ответа.
   - Фабио... Дай мне хотя бы время...
   - Два с половиной месяца тебе разве не хватило? - приподнял он бровь. - По твоей реакции на мое возвращение, мне показалось, что этого было более, чем достаточно.
   Его самоуверенность всколыхнула в ней некую волну протеста. Слабую, впрочем... Но она отстранилась от него и, посмотрев исподлобья, произнесла:
   - Мы не можем вести себя, как беззаботные студенты, и просто начать жить с тем..., в кого влюбились. Мы не можем любить, как студенты.
   - В молодости мы не хотим любить, как взрослые... Нам кажется, что они любят слишком приземленно, слишком разумно, обремененные опытом, с осторожностью, граничащей с паранойей. Став взрослыми, мы не хотим любить, как молодежь...Которые любят слишком восторженно, слишком бездумно, необремененные опытом, с беспечностью, граничащей с безрассудством... Как же, по-твоему, надо любить? - с едва уловимой грустью спросил Фабио.
   Фьорелла молчала, завороженно глядя на него.
   - Молчишь? А потому что нет его - образа идеальной любви. Как нет идеального возраста, идеальных условий... Есть только любовь на двоих и желание разделить на двоих жизнь...
   - Только как узнать, что это правильно?
   - Что, любовь? - удивленно посмотрел на нее Фабио. - Что это за понятие такое "правильная любовь"?
   - Как узнать, что это тот, ради которого стоит бросить все? - испытующе взирала она на него.
   Фабио ухмыльнулся и после некоторого молчания пожал плечами:
   - Понятия не имею. Я слушаю внутренний голос.
   - И что он говорил тебе про ту женщину, с которой ты прожил 20 лет? - насмешливо спросила Фьорелла.
   - Ничего. Иначе я женился бы на ней еще 20 лет назад.
   Фьорелла опешила и нервно сглотнула.
   - А сейчас? - с трудом проговорила она.
   - Я готов пойти с тобой сейчас к святому отцу. Пойдем?
   Этот мужчина, определенно, сведет ее с ума.
   - Фабио! Но я ведь даже не знаю тебя! Я не знаю ничего о тебе, о твоей жизни, не говоря уже о прошлом!
   - И что ты хочешь узнать?
   - Все! - выпалила она.
   Фабио вздохнул и, откинув назад голову, посмотрел в потолок. Потом встал сбоку от нее, опершись на стекло окна и скрестив руки на груди.
   - У меня было две жизни. Первая покрыта толстым слоем пепла, и я не уверен, что стоит ворошить его, потому что я не знаю, что ты можешь там найти: нечто хорошее или ужасное... Вторая жизнь похожа на дорогу в густом утреннем тумане в незнакомой местности. Потому что однажды жизнь повергла меня, прижала к земле. Я был сломан. Абсолютно. Я не знал, как идти и куда. И это не метафора. Я шел на ощупь, полагаясь только на внутренний голос, потому что у меня не было никаких других инструментов, никаких знаний о той местности. Иногда мне казалось, что я иду параллельно той дороге, на которую я так жаждал попасть, чтобы выйти из этого тумана. Я падал, я увязал в болоте, уходил под воду и даже сгорал в невидимом, но опасном огне. Но внутренний голос вывел меня на дорогу, а солнечный свет в итоге рассеял туман. И теперь на этой дороге я встретил тебя... - посмотрел он ей в глаза. - Я не отступлюсь. Я хочу, чтобы дальше ты пошла за мной.
   Его загадочность, его самоуверенность и убежденность, его аллегорический рассказ пугали ее.
   - Фабио... Но как я могу пойти за тобой? Я даже не поняла, каков ты был в этом тумане, как выходил из него...
   - Разве это имеет значение? Значение имеет то, что я вышел из тумана, и то, каков я сейчас.
   - Фабио, это аллегория...
   - Хорошо, - резко прервал он ее, словно ударив. - Десять лет назад я основал фирму по производству яхт, потому что перед этим я столько же лет занимался проектированием яхт на верфи в Монако. Я накопил достаточно знаний и опыта и смог начать свое независимое дело. Помимо этого у меня был маленький сын, с которым я проводил все остальное время после работы. Однажды я познакомился с молодой симпатичной девушкой, у которой была дочь, на год младше моего сына. Наши дети очень сдружились, а мы с ней сблизились, и в итоге она переехала жить ко мне. Что еще ты хочешь узнать?
   Фьорелла смотрела на него, широко раскрыв глаза. Он словно загипнотизировал ее своим рассказом. Тысяча вопросов вертелась у нее на языке.
   - Но...почему ты остался с сыном один? - задала она первый вопрос.
   - Ответ на этот вопрос погребен под пеплом моей первой жизни, Фьорелла. И я не могу тебе на него ответить.
   - Почему?
   - Потому что та жизнь сожжена.
  
   Прочитать книгу полностью можно на ресурсе ЛитЭра: https://litnet.com/ru/book/peresechenie-parallelei-b50082
   Купить электронную книгу с иллюстрациями можно здесь: http://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?t=22866
   Присоединяйтесь к моей группе ВКонтакте https://vk.com/public160422306
  
   Оценка знаний в университетах Италии проходит по балльной системе: 30 баллов - самая высшая оценка, 18 - минимальное количество баллов, при котором экзамен считается сданным.
   В университетах всей Европы действует единая система обучения и накопления баллов, что позволяет беспрепятственно переходить из одного университета ЕС в другой. Согласно этой системе, программа обучения каждой специализации имеет учебный план, и каждый студент должен изучить ряд лекций по обозначенным предметам и выполнить необходимые учебные проекты. При этом каждый студент сам записывается на нужные ему лекции и посещает их. Поэтому на одном курсе лекций, например, по высшей математике может оказаться 10 студентов с инженерного факультета, 7 студентов с факультета экономики, 15 студентов с факультета архитектуры и еще 8 студентов с факультета психологии. При этом все они могут быть с разных курсов - с 1-го, 2-го, 3-го, 4-го - в зависимости от учебного плана для каждой специализации.
   Cavolo (it.) - блин!
   Cazzata (it) - фигня.
   Vaffanculo (it.) - иди на х**.
   Che giornata di merda (it.) - что за дерьмовый день!
   Buongiorno (it.) - добрый день.
   Mocaccino - вид итальянского кофе. Сначала на дно чашки наливается молоко, смешанное с порошком какао, а затем классический эспрессо. Сверху добавляются взбитые сливки, посыпанные порошком какао. Кофе подается горячим в стеклянных чашках, чтобы были видны слои напитка.
   Ma vaffanculo, vai (it.) - да пошел ты...
   Uni maledetto (it.) - долбанный универ.
   Mignotta (it.) - шлюха.
   Stronzo (it.) - сволочь, засранец.
   Scemo (it.) - дурак, дурачок.
   Coglione (it.) - дебил, придурок.
   Che figlio di puttana (it.) - вот сукин сын!
   Amore (it.) - любовь.
   La Superba - Великолепная - официальное прозвище Генуи.
   Strada Maggiore (it.) - Большая дорога.
   Palazzo Rosso - Красный Дворец.
   Palazzo Bianco - Белый Дворец.
   Buonasera (it.) - добрый вечер!
   Пицца "каприччьоза" (название переводится как "капризная") - это пицца с красным томатным соусом, наполненная артишоками, анчоусами, грибами, оливками, каперсами и моццареллой.
   Porto Antico - так называемый "Античный Порт", где очень часто устраиваются различные концерты под открытым небом прямо на берегу моря.
   Di me e di te - "Обо мне и о тебе", песня итальянской музыкальной группы Zero Assoluto в стиле pop. Наибольшей популярности группа достигла в 2005 году, а некоторые песни стали саундтреками к фильмам ("Per dimenticare" ("Чтобы забыть") в фильме "Scusa ma ti chiamo amore" ("Прости, что зову тебя любимый" или "Прости за любовь") и "Scusa ma ti voglio sposare" ("Прости, но я хочу жениться на тебе"), а также песня "Vieni piЫ vicino" ("Подойди поближе") в фильме "Una canzone per te" ("Песня для тебя")). Интересным фактом является то, что один из солистов, Маттео Маффуччи (Matteo Maffucci) является также писателем, который официально выпустил несколько книг.
   Мелодия Анд, например, LaraMarka "Taquirari De Jaina".
   Имеются в виду Васко Росси и Лигабуе - два враждующих между собой рок-музыканта.
   Адриано Челентано - известнейший итальянский певец, актер, режиссер, сценарист и просто любимец Италии.
   Articolo 31 - известнейшая в 90-х итальянская рэп-группа, отличительными характеристики которой также являются "freestyle" и перепевка известных произведений. Песня "Domani Smetto" ("Завтра брошу"), 2002 год.
   Punto e basta (it.) - И хватит об этом! (дословно: Точка и хватит!)
   Цвета голландского карнавала.
   Mannaggia (it.) - проклятье!
   Alessandra Amoroso - итальянская певица, победительница многих музыкальных конкурсов. Песня "Без облаков".
   Карнавальные песни для тех, кто хочет проникнуться духом:
   Coen Janssen - Vastelaovend in Limburg, Es Limburger bЖn ich gebaore, beppie kraft - 't roetsjleed, Zoenen Daag, Heb ik jou op Tinder gezien? - Duo Toe Maar - Carnaval
   Buonanotte (it.) - спокойной ночи.
   Amico (it.) - друг.
   Vai a cagare (it.) - иди нафиг!
   Ciao, bella (it.) - привет, красавица!
   Cazzo (it.) - б***ь или х**, в зависимости от контекста.
   Porca troia (it.) - **** твою мать!
   Va bene, tesoro (it.) - Хорошо, сокровище/солнышко.
   Piccoletta (it.) - малышка.
   Ou, ragazzi, andiamo! (it.) - эй, ребята, идем!
   Bravissimi! (it.) - молодцы!
   Ti voglio bene (it.) - "я люблю тебя", которое говорят родственникам (родителям, детям и пр.) и друзьям. То, которое говорят любимому мужчине или любимой женщине, звучит "Ti amo".
   Ammazza che stronzo (it.) - Вот ты сволочь! (дословно: Убиться, какая сволочь!)
   Stronzate (it.) - мягко выражаясь: "плохие поступки".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"