Аннотация: - Разве я не прав? Я б тебе посоветовал перебить их всех, и развесить по всем деревням княжества, чтоб не повадно было. Но я же нелюдь. Мне наплевать на людей. Как, впрочем, и людям наплевать на нелюдей.
Ясень с тихим воем рухнул, забрызгав кровью довольно заурчавшего поселянина. Поселянин воровато оглянулся на соседей, вырубающих священную рощу, быстро выбрал незанятое дерево и, крякнув, всадил топор в кору. Ясень завизжал, побежали темные струйки.
Стонали и кричали деревья, плакали и просили пощады, градом стучали топоры.
Из-за шума никто вовремя не заметил примчавшийся из замка отряд.
Князь с налета ударил мечом. Эльф из его свиты пустил стрелу. Дружинники споро окружили заметавшихся поселян, разбили несколько голов, отрубили пару рук...
- Кто староста?! - закричал князь.
- Так это... убили вы его, - робко ответил белобрысый детина, испуганно посматривая на эльфа, на его лук.
- И с чего это вы стали рубить заповедный лес? Мой заповедный лес! Находящийся под моей защитой! Или вы не знали?!
- Знали, Ваша Светлость, как не знать, - вздохнул старик, выступая вперед. Похоже, отец белобрысого детины, решивший если уж погибать - так старым, лишним ртам. - Мор у нас...
- Лекаря надо было позвать! - князь с трудом сдержался, чтобы не зарубить старика.
- Звали, батюшка ты наш ненаглядный, звали! - запричитала старуха, выскакивая под самые копыта. - Не могет он ничего исцелить! Надобно, грит, кровь бессмеротных, чтоб на каждого, значит, тогда повыживем!
- А дриады?!
- А они ж нехристи, батюшка! Души-то у йих нет! Так что ж нам, рабам божьим погибать, ежели можно этих тварей повырезать!
- А сами вы кто?! Не твари?!
- Добролюб, - позвал эльф. - Все ясно. Кончай кричать, поехали, что ли. Не будешь же ты из-за тварей христианские души губить.
- Правду говорит нехристь ентот, истинную... - старушка не договорила, схватившись за пробитую стрелой грудь.
- Извини, - попросил эльф, вынимая из колчана еще одну стрелу. - Не сдержался.
Поселяне молчали, с ужасом глядя на убитую старуху. Дети пытались пробиться вперед посмотреть, но матери крепко держали их, отвешивая подзатыльники за малейшие попытки бегства. Кто-то заплакал, на него зашипели. Дружинники лениво помахивали топорами и палицами, готовые в любой момент преградить бегущим путь, начать истреблять окруженных поселян или отпустить их на все четыре стороны. Князь думал, нахмурив брови, вложив меч в ножны.
Наполовину вырубленная рощица, залитая кровью дриад, заваленная умирающими стволами, с несколькими трупами людей, тихо шелестела на ветру, и выжившие дриады оплакивали погибших сестер. Оплакивали громко, подвывая от пережитого ужаса близкой смерти и собственного бессилия.
- Здесь дети, - устало сказал эльф. - Неужели ты будешь настолько справедлив, что накажешь детей, стариков и женщин? А если повесить всех мужчин, или даже каждого пятого, поселению будет нанесен невосполнимый ущерб, будет голод, болезни, и оставшиеся опять придут сюда, или будут ловить сетями русалок, или приманивать нимф, или фей. Тебе надо либо перебить всех, либо отпустить всех, ну разве что наказать их физически, и то не слишком сильно, чтобы не утратили работоспособность. А если накажешь деньгами, будет голод, болезни... Продолжать?
- Молчи, - попросил князь.
- Разве я не прав? Я б тебе посоветовал перебить их всех, и развесить по всем деревням княжества, чтоб не повадно было. Но я же нелюдь. Мне наплевать на людей. Как, впрочем, и людям наплевать на нелюдей.
- Если кто-нибудь еще, - грозно проговорил князь. - Хоть ножом тронет священное дерево, он будет повешен на этом самом дереве. Если тронете русалку - утоплю. Короче, если тронете бессмертных - убью. Ясно?
Поселяне, с ненавистью посматривая на эльфа и уцелевшую рощицу, побежали домой. В бедность, голод и мор.
- Браво. Гуманизм торжествует, - прокомментировал эльф, спрыгивая с лошади. Подошел к ближайшему дереву, погладил, прошептал слова успокоения. Кора раздвинулась, вышла девушка. Ее можно было бы назвать красавицей, если бы не зеленый цвет кожи. Зеленый везде, что можно было легко увидеть - одежды не было никакой.
Дружинники отвернулись, побарабанивая пальцами по рукоятям. Могли бы и съесть глазами, и сигануть с лошадей, если бы не диковинный нрав князя. Убил бы.
- Человек - венец природы, - продолжал эльф, обнимая плачущую девушку. Из других деревьев несмело выходили сестры-дриады.
Дробь дружинников усилилась. Десятник подъехал к князю.
- Может, мы поедем, а то ребята... Бабы... Я и сам...
- Только хоть издали присматривайте, - разрешил князь.
Эльф достал из седельной сумки флейту, уселся в круге дриад и заиграл. Князь слушал в седле, иногда поднимаясь на стременах осмотреться - не едет ли кто, не возвращаются ли поселяне с оружием, да мало ли что. Поэтому князь не давал музыке захватить себя целиком, когда уже не так важно, что происходит вокруг, не важно жив ли ты. Есть только музыка.
Грустная, печальная сначала. Потом несмело появилось веселье, стало бороться с грустью и завершилось все плясовой. Завершилось нескоро.
Солнце уже клонилось к закату, отбрасывая вытянувшиеся тени к горизонту. Окровавленная роща вздохнула, перестала веселиться и погрузилась в печаль, в светлую печаль. Эльф тихо поднялся, забрался в седло, дружески кивнул дриадам.
- Едем, - попросил он.
- Едем, - согласился князь.
Коней не гнали - ехали неторопливо, медленно, задумчиво.
- Дурацкое суеверие, - вздохнул князь.
- Почему же? - оскалился эльф. - Когда убиваешь живое существо, тебе переходит часть его жизненной силы. Одна миллионная, не больше, поэтому без толку убивать людей. Другое дело бессмертные. И то, что мы смертны, правда, в геологических масштабах, никого не интересует. Убить, и получить немного жизни. Десяток лет - чем плохо? А если убить совсем молодую дриаду, к тому же беззащитную, то и больше. Благородные охотятся на драконов и прочих существ, которые по крайней мере могут защищаться. Очевидно, им не дают ни одного шанса, но зато какой приток адреналина! И голову можно повесить, чтобы дамочки вздыхали и падали штабелями в обморок. С организованными не воюют - с нами, с гномами, теперь уже и с гоблинами. На кой черт десяток лет жизни, если убьют при их добывании, а еще обиднее - уже добыть и погибнуть. Зато поодиночке - о! Лакомые кусочки. Могу побиться об заклад, и ты меня убьешь.
- Я?!
- Ну да. когда смерть подойдет к тебе и ласково прошепчет, милый мой, идем со мной, в тот небесный лучший край, что зовется вами рай. Неужели ты не захочешь воспользоваться случаем оттянуть конец на дюжину лет? А там, как знать, и еще на дюжину - авось какой захудалый дракон найдется. Вряд ли, конечно, очень уж азартно вы нас уничтожаете.
- Клянусь...
- Брось, Добролюб. Я не боюсь смерти. А клясться - зачем? Потом еще и клятвоотсупником будешь, не хорошо это. Спасибо, что приютил. Спасибо, что пытаешься беречь моих родичей, хотя бы так, как сегодня. Подумать только! Человек убил пяток сородичей за какую-то жалкую сотню дриад! Про это сложат легенды и менестрели будут петь их под возмущенные вопли слушателей и проклятия отступнику. Про то, что отступник убьет эльфа-друга и наставника в бое на мечах, в игре на всем, начиная от флейты и до клавесина, просто философа, я думаю если что и споют, так это панегирик и добрую весть, что отступник все-таки одумался и вернулся в лоно хороших людей.
- Злой ты.
- Нет. Правдивый. Ты молод, здоров как бык, тебя даже соседи боятся, а то бы давно пришли войной и сожгли вместе с замком и мной. Помнишь, как они лютовали, когда ты спас меня от травли? Думал, прям тогда осаждать начнут. Ан нет. Решили "не губить христиан". Проще говоря струсили. Не расстраивайся, Добролюб. Просто больно мне, что погибли еще дриады. Сотня дриад, которые вполне могли бы пережить хомо сапиенс как вид. Которым жить бы да жить... Забудь.
- Ну да, забудешь тут, - проворчал князь. - Если ты всякий раз одно и то же повторяешь, как кого-нибудь убьют.
- Ну... - грустно улыбнулся эльф. - Бывает.
- Ладно. Хандра прошла? Не веришь теперь, что я тебя повешу при случае?
- Не верю. Я это знаю. Но это не важно. Добролюб, твоя последняя баллада намного лучше прошлых, но все-таки во втором куплете я бы предложил заменить последнее слово - оно должно быть не просто в рифму, а ключевым, завершающим всю строфу. А что там у тебя за святая кровь? Не к месту она в любовной балладе, то есть вообще-то может быть и к месту, но не там. И еще - рисунок игры не совсем точно передает настроение, несколько не совпадает со стихами.
- Ты тоже это заметил? - азартно заговорил князь. - Я думаю, а что если поменять, и дергать третью струну открытой...
- То есть заменить на си? - уточнил эльф. - Интересная мысль, это тогда получится...