Аннотация: Опубликован в сборнике "Игрушки для взрослых", Baltimore: Hannah Concern Inc, 2013 г.
Красношкурых первыми увидели мальчишки. Буривой, старейшина деревни, отправил двух лучших охотников разобраться, что это за красношкурые. С одной стороны, ему полагалось самому возглавить поход, посмотреть своими глазами. С другой - он понимал, что лучше умеет думать и руководить, чем бесшумно красться сквозь джунгли.
Охотники вернулись перед рассветом, испуганные своим открытием.
- Вроде, видели. Не похожи на духов, следы оставляют, нужду справляют, - рассказывал старший, долговязый, с короткими черными волосами. Каждое наблюдение он пытался изобразить не только словом, но и жестом, и мимикой. - Вроде как люди, токмо высокие, меня на голову выше. Вроде как разговаривают, токмо не ясно ничего. Ходят голышом, токмо с тряпкой на уде. Шкура - красная, вся в рисунках. Вроде как с оружием, с копьями и мечами. И...
Буривой внимательно слушал, не мешая охотнику подобрать нужные слова.
- Много их. Вроде как цельный город.
Старейшины пяти поселков собрались на следующий день. Еще через день созвали общее вече. От старейшин говорил Готшалк - седой, сухопарый старик. Неторопливо рассказал, что видели охотники.
- Отправим послов, - начал предлагать Готшалк, кивая своим словам, долгая поредевшая борода мелко подрагивала, подчеркивая возраст хозяина.
- На что? - сердито бросил ведун, стоявший немного в стороне от толпы. Он и приходил-то - послушать, а не принимать решение, только иногда переспрашивал. - Жили рядом, и еще поживем. Как-то оно будет.
- А если война? Значит, надо быть готовыми. А мы умеем драться? Значит, надо позвать того, кто умеет. А где такого найти? Значит, на отнем Свете поищем князя...
- На что князь?
- Значит, чтобы научил воевать. А потом? Значит, потом и поговорим с красношкурыми.
Народ поддержал решение старейшин. Ведун пожал саженными плечами, дернул себя за окладистую бороду, но дверь на отний Свет открыл. Посланники скоро вернулись - с "гостями".
Князь оказался на удивление низкорослым - зато широкоплечим, даже шире ведуна. С ним пришли семеро его людей - таких же коренастых, как и он сам
- Ух, тать-перетать! - князь вдруг подпрыгнул, и неожиданно взлетел намного выше пупка. - Хорошо тут у вас! Легко!
Буривой пожал плечами. Ему с раннего детства рассказывали, что на разных Светах тяжесть разная, и дышится по иному, и солнца всякие, и месяцы... Ведун объяснял, что на самом деле Света - это месяцы солнц, вокруг которых летают свои месяцы, но Буривой так до конца и не поверил.
- Так, - посерьезнел князь. - Если вы обнаружили их, они скоро обнаружат нас. Времени мало. С завтрашнего дня все взрослые жители начинают строить город.
- На что? - хмуро спросил ведун. - Жили без города, и еще поживем. А если все строить пойдут, что есть будем?
- У вас по три урожая в год, переживете без одного. Дивно мне, что хлеб жалеете, а людей нет! Придет красношкурый, ударит стрелой, заберет жен и детей! Дальше! Старейшины занимаются своими делами, мои люди займутся обороной. Гридней моих не обижать, все приказы выполнять!
- Все? - скривился Буривой.
- Так, тать-перетать! Можете ко мне прийти, пожаловаться. Расходись! Чтоб завтра на рассвете все собрались у восточного входа в деревню! Кто не придет - плетью гнать буду!
Князь ушел в избу. Люди задумчиво переглядывались, чесали в затылках.
- Не, вроде как сурьезный мужик, - выговорил долговязый охотник. - Токмо громкий больно...
- Грят, ты Буривой будешь? - подошел к старейшине коренастый княжий гридень, когда народ начал расходиться по домам.
- Я.
- Ну, я с тобой тогда. Хату дашь аль с тобой спать?
- Найдется.
Буривой шагал домой, пытаясь убедить себя, что все решили правильно, просто не привык он еще к князю. Назойливый гридень мешал.
- Ого! - вытаращился на небо гридень. - Эт чё?! Месяц?!
- Месяц.
- А чё здоровенный-то такой?! Не хлопнется?!
Буривой пожал плечами, равнодушно поднял голову. Месяц закрывал четверть неба, одна его половина ярко сияла, вторая пепельно-серой тенью прятала звезды.
- Всегда такой, - пояснил Буривой.
- Ну... - гридень развел руками. - От же ж!
Утром собрались все.
Князь разделил людей на семь отрядов - получилось по два десятка человек в каждом. Старшими поставил своих гридней и повел показывать место будущего города - мыс над рекой, узким перешейком соединенным с берегом. Одним приказал рубить все деревья и кустарник, других отправил в лес - наготовить бревен, третьим велел ровнять склоны.
- Так они вроде как ровные? - удивился долговязый охотник.
- Молчать, тать-перетать! - рявкнул князь. - По склону забраться на вершину сможешь?
- Вроде как...
- Молчать, тать-перетать! Сам знаю, что сможешь! А надо, чтоб отвесная стена была! Работать! Для себя же стараетесь! Придут красношкурые с копьями, запрыгнут наверх, ни кипяток, ни камни не спасут! Работать!
Буривоя передернуло, как представил: ведро кипятка на живого человека. Пусть у него и шкура красная, и ходит голый... Тряхнул головой, полез помогать стесывать землю.
Гридни отдавали приказы - не выкидывать землю, а отвозить тележками наверх, туда, где расчищали площадку под город. Князь успевал везде - и везде орал.
- Почему не работаешь, тать-перетать?!
- На что? - удивился ведун.
- Все пашут, тать-перетать!
- А ты?
- Я - командую, тать-перетать!
- А я - смотрю.
- В поруб посажу!
- Меня?! - удивился ведун. - На что?
Буривой недовольно прислушивался к разговору, раздумывая, когда уже пора будет вмешаться. Князь оглянулся на работающий народ, закусил губу.
- Пошел вон, тать-перетать! Не работаешь - так бездельничай в другом месте!
К обеду Буривой устал - привык больше думать, чем руками работать. Перед полуднем народ аккуратно сложил инструменты и пошел в деревню под навесы.
- Куда, тать-перетать?! - сильно щурясь, закричал князь.
- Полуденница, - вступился за людей Готшалк. - Можно в полдень работать? Ударит в голову, потом три дня отлеживаться надо будет. Значит, надо подождать, пока солнце зенит пройдет.
- Лентяи! Красношкурые ни на каких полуденниц оглядываться не будут! Придут с мечами...
- Значит, все и полягут. А страшны они нам такие? Значит, повяжем всех голыми руками.
Князь запрокинул голову к солнцу, прикрыл глаза ладонью, отвернулся, смахивая слезы и быстро-быстро промаргиваясь. Махнул рукой, ушел в свой дом - отходить от пощечины Полуденницы.
На следующее утро один из рыбаков дальней деревни опоздал. Князь встретил его шагов за двести до места сбора, огрел плетью по спине. Рыбак ударил его в ухо - князь увернулся, уронил противника в пыль, хлестнул еще раз. Подбежали гридни, скрутили рыбака.
Буривой стискивал челюсти, сдерживался, чтоб не броситься на князя. Народ угрюмо наблюдал за дракой.
- Вроде как предупреждал, - выдавил долговязый охотник.
- Я не скотина, - сказал рыбак. - Чтоб меня...
- В поруб его, тать-перетать! - распорядился князь. - Остынет! Всем за работу! Не для меня стараетесь - для себя! Для жен и детей своих!
Город понемногу обрастал укреплениями. Заготовленные бревна уложили в срубы поперек перешейка мыса. Сам перешеек перекопали рвом, который день ото дня становился глубже. Землю забрасывали в срубы, тщательно утаптывая - чтоб плотнее была. На пятый день, ближе к полудню, князь потребовал камней-валунов для укрепления стены.
- Бывают ли валуны в джунглях? Значит, надо землей обойтись, раз валунов нет...
- Ведун! - позвал князь. - Не для меня - для людей своих, наколдуй!
- На что? Жили без валунов...
- Смотрите, люди! - воззвал князь. - Вы льете пот - он смотрит и посмеивается!
Ведун некстати ухмыльнулся.
- Вы тяжело работаете, чтобы красношкурые не смогли изнасиловать ваших жен и дочерей! Не смогли зарезать или забрать в полон ваших сыновей! Дивно мне! Для себя ли я прошу камни?! С ними стена будет крепче! Я не прошу его укладывать валуны в срубы - сами справимся, верно?!
Народ странно заволновался. Буривой почесал кончик носа. От усталости он валился с ног, и в чем-то мог бы согласиться с князем и обидеться на ведуна, если б не знал его все свои тридцать лет.
- Вроде как, - наконец, согласился долговязый охотник, и еще с десяток голосов поддержали князя.
- Ему наколдовать валуны не тяжело - верно?!
- Вроде как...
- Откуда нам знать? - в голос спросил Буривой, но вопрос утонул в криках одобрения.
- Вчера мои люди видели красношкурых возле деревни Буривоя! - закричал князь. - Они идут! А ведун нам мешает! В поруб его! Пока не согласится помогать!
- На что вам помогать? - пожал плечами ведун. Посмотрел на народ. - Правда, в поруб меня?
Народ притих, пока снова не раздалось "вроде как".
- Нет! - сказал Буривой.
- Драться будете, тать-перетать? - зло спросил князь. - Не за меня - за этого? Что ему сделается в порубе? Или давай, выходи! Устроим двубой! Я тебе меч дам, гридень твоему противнику! Кто кого зарубит - за тем и правда! Выйдешь?
Буривой опустил голову. Он еще мог представить - с трудом, но мог - как будет бить копьем в горло красношкурому, но своему односельчанину, лучшему охотнику деревни... Люди молчали.
- В поруб, так в поруб, - согласился ведун. - Ведите.
Вечером, когда все расходились по домам, Буривой пошел рядом с долговязым охотником. Подавил вздох, заметив новый перстень на пальце охотника.
- Видели красношкурых?
- Вроде как.
- Почему не сказал?
- Вроде как за войну не тебе говорить.
- Перстень гридень дал?
- Вроде как.
- А отдарок?
- Вроде как нету.
- Верни.
- А чё такое? - подскочил гридень. - Кому хочу - тому дарю! А чё, завидно?
Буривой удивился. Потом сообразил, что гридень - не дурак, а хочет драки. Если бы старейшина начал махать кулаками - скорее всего, гридень зарубил бы его мечом.
- Идите, - сказал Буривой. - Завтра вечером соберем вече.
- Испужался? - засмеялся гридень. - Ото ж знай наших, селюк!
- А перстень - верни.
На деревенское вече, как заведено, пришли старейшины других поселков - и явился князь. Собрались все мужчины деревни - двенадцать человек, считая Буривоя. Хотелось спать, хотя бы просто лечь - а не выяснять отношения. Буривой еле заставил себя взять слово, а не махнуть рукой "как-то оно будет" и распустить всех по домам.
- Мои люди не рассказывают мне важные новости. Или я - старейшина, и мне говорят все, или переизбирайте.
- В мирное время Буривой лучший старший, - вмешался князь. - Но сейчас, когда красношкурые подбираются все ближе, а город еще не закончен...
- Вы не имеете права мешать мне...
- Ты уже не старейшина, тать-перетать.
- Нового уже избрали? Значит, еще старейшина...
- Тать-перетать! Кто за то, чтоб старейшиной стал мой гридень?
Семь рук поднялось к полному месяцу, показывая на острые горы и широкие кротовины, на ровные черные моря и светлые равнины в пупырышках мелких червоточин. Семь новых перстней блеснули в лунном свете.
Буривой не пошел домой, остался с Готшалком. Старик велел напоить гостя сбитнем, кивал своим мыслям и словам.
- Кто в полный месяц не становится дураком? Значит, надо переждать маленько, ум к людям вернется. Сколько раз так бывало в прошлом? Значит, переживем и еще один...
Буривою было обидно. Это он настоял на отделении от родовой деревни, сам нашел подходящее место для нового поселка, сам ставил первые избы, расчищал лес под поля... Он по праву был старейшиной все семь лет после отделения, все силы и время отдавал, даже женой не обзавелся...
- А можно человеку одному? Значит, и хорошо, что сместили. Будет теперь чем заняться? Значит, и семью заведешь, нормальным человеком станешь...
И еще одна мысль не давала Буривою покоя: почему начали с его деревни? Потому что самая маленькая? Или потому, что ближе всех к красношкурым?
Что задумал князь?
Вопрос прояснился утром.
Ночью гридни с князем и охотниками ходили в набег на город красношкурых. Привели "языка". Пленник - он и правда был на голову выше долговязого охотника - стоял на вечевой площади, с любопытством разглядывая людей.
- Будет говорить, тать-перетать! - пообещал князь. - Закончим работать - спросим покрепче! Сразу перестанет прикидываться, щебетать аки птаха небесная! Дивно мне! Здоровый парень, тать-перетать, а корчит из себя младенца! За работу!
До обеда Буривой обдумывал, с кем переговорить про освобождение пленника. Не нашел, кому теперь может довериться, и решил действовать сам. Когда после полуденного отдыха народ пошел к мысу, Буривой буркнул "догоню" и бегом вернулся на вечевую площадь. Пленника, привязанного к крыльцу дома, где жил князь, никто не сторожил - все гридни были на работе. В поруб его сажать не стали - чтоб вся деревня видела живое доказательство подвигов князя. Буривой обрезал веревки, жестами показал пленнику убегать. Понимая, что вот-вот обнаружат его отсутствие, злясь на непонятливого красношкурого, взял его под локоть, вывел из деревни, подтолкнул к джунглям. Красношкурый оскалился, ударил его по плечу - и быстро скрылся в зарослях.
- На что? - заинтересованно спросил неожиданно оказавшийся рядом ведун.
- Так не договариваются. Так воюют.
На площади раздались крики - князя, гридней, односельчан. Не успел Буривой вздохнуть, как они выскочили на окраину деревни.
- Тать-перетать! Кто этого из поруба выпустил?!
- На что меня выпускать? - пожал плечами ведун и исчез.
- Ты что сделал, тать?! - подошел ближе князь.
Буривой чуть сгорбился, чуть присел, чтобы сподручнее было драться.
- Ты кого отпустил, тать-перетать?! Он весь город сюда приведет! У нас стена еще не готова!
- Искали бы, - бросил Буривой, выбирая момент для прыжка на князя.
- Молчать, тать-перетать! В поруб его!
- Буривоя? - неожиданно выступил вперед долговязый охотник. - Вроде как, не за что.
- Он помог врагу, тать-перетать! Вас же резать будут, не меня!
- Вроде как, стену строим. Отмахаемся. Буривоя - не дам.
- Обоих - в поруб, тать-перетать!
- А если я вступлюсь? Значит, и меня в поруб. А кто старейшиной будет вместо меня? Значит, надо вече собирать...
- Молчать, тать-перетать! - рявкнул князь, отступая за шеренгу гридней. Буривой вздохнул, выпрямился. - Нашли время! Дивно мне! Враг стоит у ворот! А у нас и ворот-то нет! А они спорят! Кричат! Выясняют, кто главнее! Сейчас важнее людей защитить, чем выяснять, кто старший! Нет времени языками на вече чесать! Пройдет гроза - верну власть старейшинам! За нарушение приказа - кнут или поруб!
- Вроде как, поруб лучше, - буркнул долговязый охотник. - Вроде как, умно говорит, токмо как-то этого... Не того...
Люди переглядывались. Смотрели на гридней, на старейшин.
- Слушайте, тать-перетать! Мы видели! У красношкурых есть лестница в небо! Каменная! В двадцать человеческих ростов!
- Молчать! Не смеяться, тать-перетать! Слушайте! Там, наверху, вчера один красношкурый другого убил!
- Насмерть? - не поверил Буривой.
Долговязый охотник хмуро кивнул, пытаясь стянуть перстень с пальца. Подарок слезать не хотел: застрял на фаланге.
- Ножом ударил в грудь! Разрезал, и сердце вынул! А тело сбросил! И оно по ступенькам, тать-перетать! До самого низа! С ними нельзя договориться! Их нельзя отпускать! Надо готовиться к войне!
В порубе было неплохо, только холодно - всю теплую одежду отдали Готшалку. Ведун примостился в углу, то ли спал, то ли думал, закрыв глаза. Готшалк молча кивал своим мыслям. Долговязый охотник шагал от стены к стене, безуспешно пытаясь содрать перстень. Рыбак - первый сиделец в порубе - спрашивал, когда уже народ будет князя на вилы поднимать.
- Да шо ж это! - возмущался рыбак. - Меня - плетью, Готшалка - в поруб, да их всего-то восемь голов! Больше, чем по десятке на брата!
- Вроде как, сами позвали. Вроде как не удобно... Красношкурые могут...
- Кровь на что? - не открывая глаз, пробасил ведун. - Кровь не дам лить. Не водица.
- А как от князя избавиться?!
- Я спрашивал - на что он вам. Думайте.
Перед самым полднем Буривой подошел к навесу, под которым спрятались люди.
- Кто выпустил, тать-перетать?! - взвился князь.
Буривой покачал головой. Ведун открыл ему дверь сюда - это выпустил или не совсем?
- Выходи, поговорим.
Князь прищурился на солнце. Потянул меч из ножен.
- Ты за красношкурых, - заговорил князь, медленно приближаясь к Буривою. Сделал знак гридням - те выскочили из-под навеса, стали спиной к схватке.
- Че шумите?! - выкрикнул гридень. - Стойте, где стоите! Князь дело грит! Этот ваш совсем дурной!
- Он давно про красношкурых знал! - говорил князь. - Договаривался, как и когда деревни захватить, чтоб старейшиной стать! Мальчишки все испортили, раньше времени красношкурых нашли! Он меня пытается прогнать, потому что я ему мешаю! Не выйдет!
Буривой еле-еле успел отскочить в сторону, когда князь попытался проткнуть его мечом. Шарахнулся назад, уходя от широкого рубящего удара.
- Тать-перетать! - сквозь зубы выдавил князь.
Ему мешала слишком слабая тяжесть - чуть-чуть мешала, но достаточно, чтобы Буривой успевал уходить из-под выпадов и ударов. На пятом прыжке Буривой понял, что князь приноровился.
И улыбнулся летящей прямо в лице Полуденнице. Дива с размаха ударила в лоб огненной дубиной.
Голова раскалывалась. Тошнота поднялась от желудка, обожгла грудь и горло, полезла в нос. Буривой сглотнул, отправляя завтрак на место. Ведун поднес к его губам кубок с отваром, заботливо поправил холодную тряпку на месте удара.
Старейшины сидели в избе Готшалка. Гридней и князя, сваленных Полуденницей, связали и посадили в поруб - пока придумывали, как бы их повежливее вернуть туда, откуда позвали.
- Сможем мы договориться с красношкурыми? - кивал Готшалк. - Значит, надо воевать. Сможем ли мы воевать с ними? Значит, надо уходить с этого Света на другой...
- На что? - проворчал ведун. - Жили тут и еще поживем. На наш век хватит.
- Люди важнее, чем земля, - отозвался Буривой. Попытался сесть - по голове как будто еще раз грохнули дубиной. Когда боль прошла, Буривой продолжил. - Наши прадеды ушли на другие Света, когда поняли, что не смогут отбиться от данов и прочих крестоносцев. Мы не можем отбиться от красношкурых...
- На что от них отбиваться? - проворчал ведун. - На что их трогать? Если свербит, так сходите поговорите!
- Можем попробовать? Значит, надо добровольцев отправить, кто готов умереть.
- На что? Я вытяну.
- А если переговоры сорвутся? Значит, надо готовиться к переселению.
- Скажем, - добавил Буривой. - Уходим от войны, князь не нужен.
Шли втроем. Долговязый охотник скользил впереди, проверяя, свободна ли дорога - чтоб неожиданно не наткнуться на красношкурых. Ведун поддерживал Буривоя. Старейшина шагал сам, но иногда голова начинала кружиться - тогда он опирался на плечо ведуна и пережидал, пока сможет идти дальше.
- Говорить помогу, чтоб понимали один одного, - подбадривал ведун. - Они - тоже люди, на что им война?
Джунгли тянулись бесконечными зарослями. В утреннем небе еще виден был бледный месяц, почти пополам разделенный линий тени.
Буривой, не понимая, что происходит, повалился на спину в мягкое сплетение кустарников и трав. Вместо того, чтоб переспросить, старейшина быстро огляделся, глянул на небо - и увидел.
Месяц раскалывался. Не торопливо, словно не хотя, по привычным равнинам и морям расползались трещины. Впереди бежала узкая сеточка новых разломов, старые кротовины и червоточины медленно расходились в стороны. Рушились скалы. На вечно черно-белом месяце расцветали огненные цветки, вытягивались змейками, закутывались в черные клубы дыма.
Буривой ждал грохота - и не мог дождаться. Месяц вспыхнул ярким светом, пробившимся даже сквозь зажмуренные веки, вспух на полнеба огненным шаром, из которого во все стороны полетели обломки. Небо расчертили красно-черные столбы, и вместе с ними накатил гром, вдавливающий в землю, размазывающий по траве...
И Свет исчез.
Буривой не торопился открыть глаза. Он лежал на чем-то плотном и сыром, время от времени его окатывало брызгами. Понемногу возвращавшийся слух различил крики птиц, потом мерный шорох, накатывающий слева.
Буривой осторожно сел, оглядываясь.
Все пять поселков стояли на берегу моря. Перепуганные люди выскочили на улицу, смотрели на новый Свет, на двух путников, оказавшихся у самой воды. Третий, долговязый охотник очутился на мелководье - шел к старейшине, чуть покачиваясь от набегающих волн.
Буривой поднялся на нетвердые ноги, подошел к ведуну.
- На что? - тоскливо вздохнул ведун. Шмыгнул носом. - Такой красивый месяц был...
- Мы на новом Свете?
- Пришлось уходить, - кивнул ведун. - Говорили мне, месяц слишком большой, лопнет скоро. Думал, жил Свет, и еще поживет, на наш век хватит...
- А красношкурые?
- На другой Свет ушли. Наверное.
Долговязый охотник, наконец, выбрался на сушу. Рванул себя за палец и широко улыбнулся, откинув с глаз космы промокших волос.
- Вроде как снял! - радостно сообщил охотник, развернулся и зашвырнул подарок княжьего гридня далеко в море.