Ss2r8l4. Хозяин Зачарованных лесов

Отрывки. (быть может, когда сгодится)

Хозяин зачарованных лесов.

Мягкий свет утреннего солнца, кое-где пробивающийся сквозь плотную стену серых, с перламутром, облаков, касается холодных стен замка. Маленький паучок усердно плетёт тонкую сеть, старательно протягивая первые нити, от угла приоткрытого окна. Прохладный, сырой ветер едва колышет край одной из тяжёлых, наглухо задёрнутых, штор. В просторной спальне полумрак, лишь тонкая полоска света делит помещение на две, неравные, части. Графский лекарь, в который раз, разводя дрожащими руками, перебирает склянки в своём сундуке с инструментами, пальцы неуверенно танцуют по разномастным крышкам.

Вот уже третий день молодой господин не приходит в сознание. Со стороны, в сумраке комнаты, может показаться, что он только спит. Но жуткая, фарфоровая, бледность, глубокие тени, залёгшие под глазами и тёмно-бордовые капли в уголках губ говорили о совершенно ином. Вот уже несколько дней, единственным подтверждением жизни несчастного служили лишь вымученные складки, пересекающие, время от времени, холодный белый лоб. Да еле слышные хрипы, когда капли на губах собирались в тонкую, почти чёрную, струйку. Глубокие раны почти перестали кровоточить, но казалось, это оттого, что заканчивается кровь. Что бы ни пробовал лекарь, плоть не желала срастаться, хоть иногда молодому человеку, вроде бы, становилось лучше, но, увы - ненадолго, как выяснилось в течение долгих месяцев, что он провёл, не переступая порога собственной спальни. Потом, словно что-то тёмное и страшное поселилось в его изголовье, всё начиналось с новой силой. Сначала, лекарь списывал это на чудо: ту огромную жизненную силу своего господина, что, раз за разом, пытается выбраться из этого замкнутого круга. Но, позже, наблюдая, что, каждый круг всё крепче стягивает смертельные сети, начал подозревать за всем этим проклятие. И, в самых тёмных уголках души, лекарь, постепенно, стал признаваться себе, что у него, попросту, опустились руки. Уже которую неделю он, не смыкая ночами глаз, гнал прочь страшные мысли, однако постоянно возвращаясь к ним, истово убеждал себя, что желает этого лишь из жалости к обречённому. Желает прекратить его страдания. Сейчас. Либо граф так и не проснётся сегодня, либо он, вновь, испытает все муки собственного ада.

Уже с полчаса, пытался он унять дрожь в руках, перебирая стеклянные флаконы, но, так и не решаясь дотронуться до одного из них, словно бы тот жёг ему руки. Он провёл всю ночь у постели несчастного и, всюду, в густых тенях, ему мерещились зловещие силуэты, а пламя свечи казалось всевидящим оком. Он встал с кресла, поставил сундучок на прикроватную тумбу, закрыл крышку и прошёлся по комнате, пересекая тонкую полосу дневного света, пробивавшуюся между штор. Последний раз, словно собираясь с мыслями, окинул взглядом человека на постели, сквозь бледную полосу света, казавшегося почти нематериальным. Тяжёлые тёмные кудри, рассыпавшись по подушкам, лишь подчёркивали его смертельную бледность. Тонкая алая нить между сомкнутых, бескровных, губ, казалась горькой усмешкой. Глубокие шрамы смотрелись неестественно, словно были приклеены на, некогда красивом лице. Мягкое пуховое одеяло касалось гладкого подбородка. Врачеватель тряхнул головой, отгоняя последние сомнения, и решительно направился к своим инструментам. Снова пробежался пальцами по стеклянным крышкам флаконов, словно раздумывая ещё мгновение. Уверенно вытянул крохотную, плотно запечатанную, резную колбу, стоящую в самом углу, рядом с иглами. Покатал её в руке и открыл, положив пробку, перевязанную зелёной нитью, на край стола. Провёл большим пальцем по подбородку спящего, приоткрывая, почти бескровные, губы и влил в них тонкую струйку насыщенного синего цвета. Молодой человек послушно сделал глоток. Лекарь устало опустился обратно в кресло, прикрыв, покрасневшие после бессонной ночи, глаза. У него ещё было время, чтобы придумать тысячу причин скорого отъезда. Безнадёжное состояние графа было как нельзя более стабильным и ещё пара дней, проведённых им в забытьи, никого не смутит. Впрочем, не будет уж очень большой неожиданностью и то...

Мужчина посмотрел на бледное лицо своего пациента и невольно вздрогнул, выронив флакон, который всё ещё держал в руке. Стекло гулко ударилось об пол, рассыпая остатки жидкости. Молодой человек медленно открыл мутные серые глаза, сосредоточил взгляд на мужчине, сидящем перед ним, и почти неслышно выдохнул:

- Это Вы... - через несколько мгновений, взгляд потух и он, вновь, провалился в забытье.

Лекарь собрал все силы, чтобы удержаться от сдавленного крика и сохранить полное внешнее спокойствие. Он даже пролепетал несколько бессвязных слов, невпопад, но тот, кому они были адресованы, всё равно не услышал бы их. Это придало мужчине некоторую уверенность. Утро только начиналось и, совсем скоро, его должен будет сменить кто-то из приближенных слуг. Тогда уж, он придумает любую причину, чтобы покинуть это злополучное место. И больше никогда не возвращаться. Хотя, нет - он вернётся, быть может, через неделю, и будет искренне сокрушаться, чтобы отвести от себя подозрения. Или нет, он... Тут его размышления прервал треск поворачиваемой дверной ручки. В комнату неслышно вошёл высокий мужчина лет сорока пяти, хорошо сложённый. Могучие плечи и грудь обхватывал кожаный жилет, поверх светло-зелёной рубашки, бёдра облегали чёрные брюки с широким плетёным ремнём, в мягком ковре тонули лёгкие замшевые ботинки. Песочные волосы, спускающиеся ниже плеч, собраны в толстую косу, обвитую тонким кожаным шнуром. Смуглое лицо в обрамлении густых бакенбард и жесткие усы. Пронзительный взгляд холодных голубых глаз. Это управляющий графа.

- Господин Оноре, - произнёс он тихим густым басом, - Вам, верно, нужен отдых, - мужчина, скорее утверждал, нежели спрашивал.

Эмилио Оноре - а именно так звали лекаря - поспешно расправил складки серой мантии, встал с кресла и, закрыв свой сундук с инструментами, прижал его к груди. Тряхнув головой, словно сгоняя сонливость, он прошёлся к двери, остановившись возле управляющего.

- Знаете, Гарольд, я хотел бы просить Вас... - так же тихо, но очень быстро начал он, - Последние недели окончательно меня вымотали, и я хотел бы... если Вы не против... взять небольшой перерыв. Заодно посоветоваться с коллегами, так как я совершенно сбит с толку...

- Вы, конечно, - начал, было, управляющий, но Эмилио перебив его, продолжил.

- Я в полной растерянности и хотел бы съездить в соседний город за ещё одним средством, - почти умоляюще он глядел на светловолосого гиганта, возвышавшегося над ним, более чем на голову, - Я делал всё, что было в моих силах... - начиная уже оправдываться, он прервался, решив показать толику того отчаяния, что поселилось в его сердце, но пытаясь растолковать это иными причинами, - Не более, чем час назад, молодой человек приходил в себя, на миг, но...

- Не вините себя, Эмилио. Вы преданы своему делу, и мы всё понимаем. Вам нужен отдых, - уже который раз лекарь слышал это загадочное "мы", ещё от прежнего хозяина замка, и каждый раз ему виделся в нём зловещий подтекст, - Возвращайтесь с новыми силами. Я передам Вашу просьбу и, не далее, чем через полчаса, Вы будете отпущены.

Лекарь Оноре покидал эту комнату с гнетущим чувством обречённости, надеясь, теперь, только на то, что поступил, всё же, правильно. Стены смолчат. Ибо иной выход он перестал видеть уже давно и, закрывая за собой дверь, думал лишь о том, что теперь придётся собрать всю свою уверенность и скорее покинуть эти земли, не колеблясь ни дня. Чувство вины он счёл для себя, теперь, почти непростительной роскошью, способной лишь поколебать, твёрдый, как ему казалось, расчёт.

Светловолосый гигант сел в кресло, возле своего господина, и сочувственно смотрел на бледное лицо в обрамлении тёмных кудрей. Всё волнение лекаря он списал на вполне понятную человеческую растерянность и усталость. Граф вернулся с войны со множеством увечий, многие из которых были смертельными. Но, всё же, он продолжал жить. Вернее, блуждал на грани между жизнью и смертью, так как лучше ему, увы, не становилось. Это необъяснимое явление, к сожалению, имело под собой вполне объяснимые причины человеческой жестокости, но нечеловеческой жажды чужой агонии. Иные обитатели замка надеялись, разве что, на чудо. В таких тяжёлых раздумьях Гарольд провёл несколько часов. Он знал графа ещё ребёнком, так как жил в этом доме не одно десятилетие. Сейчас он сравнивал того жизнерадостного юношу, которым его господин был всего пару лет назад и мертвенно бледное, молчаливое существо, с потухшим взором, что он наблюдал, вот уже полтора года, за исключением последних нескольких месяцев, что граф почти не поднимался с постели. Как много он отдал бы за, вновь горящий жизнью, взгляд серых глаз!

Мысли управляющего прервал, едва слышный, стон, сорвавшийся с бескровных губ. Молодой человек напряжённо выгнулся под одеялом и, вновь, бессильно опустился на перине. Стон повторился, теперь более похожий на хрип. Гарольд стремительно поднялся из кресла и сел на край постели, поднося ладонь к бледному, покрытому испариной, лбу; словно пытаясь утешить, осторожно провёл по его тёмным волосам, с почти отеческой заботой. Молодого человека била мелкая дрожь, зубы стучали, а из уголка губ вновь заструилась горячая кровь. Светловолосый взял с прикроватной тумбы платок и прикоснулся им к губам несчастного. Затем откинул край одеяла и взял холодную руку в свои ладони, растирая закоченевшие пальцы с отросшими ногтями. Граф часто, прерывисто дышал. Судорожно повернул голову, волна кудрей почти скрыла искажённое мукой лицо. С губ сорвался страшный полу-хрип, полу-вскрик. Он широко распахнул, подёрнутые мутной пеленой, глаза и впился ногтями в руки, державшие его. Сделал рывок, силясь подняться с подушек, но, снова, бессильно откинулся на них, задыхаясь. Жуткий кашель вырвался из горла, молодой человек, снова, дёрнулся, пытаясь подняться. С трудом ослабив мёртвую хватку белых пальцев, бросил на сидящего рядом умоляющий взгляд. Мужчина, очень осторожно, помог ему сесть, поддерживая рукой и, вновь, принялся стирать кровь с медленно синеющих губ. Несчастный судорожно хватался пальцами за складки его жилета и, наконец, более-менее свободно вздохнув, бессильно уронил голову на грудь. Тёмные кудри полностью скрыли лицо и плечи. Гарольд, всё так же осторожно, уложил больного на подушки и провёл рукой, убирая влажные пряди с белого лица. Невольно отшатнулся, увидев застывший взгляд из-под полуопущенных ресниц. Затаив дыхание, осторожно расцепил пальцы, всё ещё сжимающие его жилет. Белая рука безвольно упала на простынь. Управляющий вскочил с кровати. Не отрывая испуганного взгляда от стекленеющих серых глаз, попятился назад. Что-то, со звоном, откатилось от его сапога. Флакон, забытый лекарем.

Гарольд, отрешённо, перевёл взгляд на открытую склянку, закатившуюся под кресло, и в его мысли закралось страшное подозрение. Вспомнив поспешность, с которой лекарь утром покидал замок, мужчина лишь прошипел: "Предатель", - и сжал кулаки, крепко зажмурившись, словно пытаясь вновь наладить связь с реальностью. Он никак не мог поверить, что его господин, перенеся столько страданий, будет попросту отравлен. Отравлен, собственным лекарем, так заботливо искавшим средства исцеления эти долгие, тяжёлые для них всех, месяцы. Превосходным лекарем, что так добросовестно служил графской семье долгие годы. Мужчина тряхнул головой, пытаясь согнать тёмную пелену, на мгновение вставшую перед глазами, сделал пару нетвёрдых шагов и безвольно рухнул в кресло. Стараясь не смотреть на безмолвную фигуру на постели, отрешённо скользнул взглядом по прикроватной тумбе. Дрожащими пальцами, всё ещё не веря суровой действительности, взял пробку, перемотанную зелёной нитью. Резкий, приторно-сладкий запах яда подтвердил его мысли.

Сильный порыв холодного ветра колыхнул тяжёлые складки плотной шторы. Яркий солнечный свет, на мгновение, осветил спинку кресла и каштановые кудри на белых подушках. В углу оконной рамы, в крепких сетях паука, отчаянно билась первая муха.

- Знаешь, что, милая: нет, нет, нет и ещё раз - нет! - темнокожая девушка быстро стянула белый передник и, смеясь, бросила им в подругу.

- Эдакая ты вредная! - её собеседница, ловко увернувшись, спряталась за старой яблоней. Передник беспомощно повис на одной из низких узловатых ветвей, словно раздосадовано, покачивая длинными лентами завязок, - Да, только вспомни, как... ка-ак он, каждый раз, на тебя смотрит, - невысокая блондинка томно закатила большие серо-зелёные глаза, прижав сложенные руки к груди, изображая воздыхателя. - Ах! - Выглянула из-за раскидистого дерева, усыпанного бриллиантами дождевых капель, оценивая реакцию собеседницы.

- Смотреть-то, может, и смотрит, - закинула толстую косу за спину и подошла к дереву, осторожно выпутывая свой передник из цепких ветвей, - да, говорит исключительно пренебрежительно: "Эльза, подойди, Эльза расскажи-ка; а, не правда ли, сегодня чудесная погода, Эльза, не передашь ли ты садовнику его лопату, а то мне всё как-то не досуг..."- в чувствах топнула ногой, башмак, жалобно хлюпнув, увяз в луже.

- А, мне кажется, за напускной важностью нашего конюха кроется самая простая нерешительность. С остальными-то нормально разговаривает, - пожав плечами, блондинка сорвала большое красное яблоко, висевшее прямо над головой, протёрла о широкий фартук и задумчиво надкусила. - Шарахается от тебя, словно зачарованный.

- Вот, - широко раскрыла красновато-карие глаза, кивая собеседнице, при этом пытаясь спасти утопшую обувь, - В том и дело, - сердито уселась у узловатых корней дерева, принимая из рук подруги сладкий плод, - Мне не нужен зачарованный, я любви хочу. Простой и человеческой. А, не смотрит, разве что ленивый. Устала! - откусила сочную мякоть и передала яблоко обратно, устроившейся рядом, на траве, девушке.

- Не понимаю, отчего ты отвергаешь даже мысль о любви Скальда? - яблоко, ещё несколько раз, перешло из рук в руки, изрядно истощившись.

- Да, потому что... - Эльза, с досадой, бросила огрызок в густую траву, - Пойдём. Мы уже добрых два часа здесь ходим, - встала с травы, повязывая передник на стройной талии и расправляя складки красной юбки. Подняла одну из двух корзин с яблоками, стоявших неподалёку и решительно направилась по извилистой тропинке между старых узловатых деревьев.

- Как знаешь, - девушка поправила золотые кудри, выбившиеся из-под косынки, и поднялась, вслед за подругой, задумчиво окинув взглядом пустынный сад, по ощущениям, более походивший на начало леса.

Впрочем, как знать: вполне возможно, он, незаметно, и перетекал в него, так как, замок был практически окружён густой порослью вековых деревьев, тянувшихся до самого горизонта. Леса эти производили зловещее впечатление единого живого организма, живущего тысячью собственных жизней, невидимых простому глазу. Люди старались не ходить здесь поодиночке, чувствуя неведомую опасность, словно подстерегавшую неосторожных путников. Местные жители пересказывали друг другу, жуткие истории давно минувших лет, предостерегая молодых людей ходить зачарованными звериными тропами, какие бы сладкие обещания не слышались тем в шорохе густой листвы и шёпоте высоких трав. Впрочем, самые отчаянные, всё же, соблазнялись красивыми сказками о лесных волшебниках и, тогда, их поглощала первозданная красота молчаливой природы, радушно предлагая мягкую перину болот, гостеприимно подставляя крутые ступени каменистых обрывов или крепкие объятия цепких кустарников. Каждому гостю был бы уготован особый приём, в соответствии с величайшим разнообразием местных пейзажей и вкусами множества диких зверей. Поодаль от графского дома, лес, понемногу, расступался, словно делая людям одолжение. И, тогда, взору открывались несколько деревень, в свою очередь охваченных плотными кольцами чащи, что разрывала лишь полудуга широкой реки, на противоположном берегу которой природа, всё же, отступила перед натиском людей. Если утренний туман не застилал всё вокруг, можно было разглядеть разноцветные крыши городских домов и шпили высоких башен.

Этим утром во дворе замка царила пустота и противный мелкий дождик. Высокий статный юноша вывел из конюшни серую лошадь. Одной рукой держа поводья, другой поглаживал сильную шею животного, путаясь пальцами в белоснежной гриве и что-то тихонько нашёптывая в, напряжённо подрагивавшее, ухо. Лошадь, фыркнув, смерила человека недоверчивым взглядом, но, в целом, почти успокоилась.

- Ну, что ты будешь делать, а? - парень взъерошил непослушные тёмные волосы и, с улыбкой, достал из кармана широких штанов кусочек сахара, протягивая его животному, на раскрытой ладони, - На. Нервная какая, - поймал жёлтыми глазами всё ещё беспокойный взгляд лошади, - Пора бы и привыкнуть уже? - Та осторожно взяла губами предложенное лакомство и, кажется, окончательно успокоившись, боднула человека носом. - Значит - мир? - с улыбкой потрепал серую, с белым пятном на лбу, морду. Кобыла фыркнула ему, словно в подтверждение слов.

По мощёной дорожке, вьющейся, через двор, от высоких ступеней старого замка, в их сторону, быстрым шагом, направлялся невысокий мужчина, зябко кутающийся в шерстяной серый плащ.

- Премерзкая погода, - нервно бросил он в сторону юноши, убирая в седельную сумку небольшой чёрный ларец, - Ну, ничего, думаю, к вечеру, доберусь до переправы, - он удивлённо хмыкнул, глядя на молодого человека, помогавшего ему забраться в седло. - Гляди-ка, мальчик мой: кто бы сказал, что ещё пару дней назад, моя новая кобыла шарахалась от тебя, словно от огня. В чём секрет смирения этого пугливого животного?

- Всё очень просто, господин Оноре,- с улыбкой ответил желтоглазый, - В следующий раз, я обещал ей два кусочка сахара.

- В следующий раз... - глухо прошептал мужчина, крепко сжав поводья.

Вдруг, на дорогу, ведущую к воротам, выбежал светловолосый мальчик лет восьми, в широкой красной рубахе и, закатанных до колена, тёмных штанах. Замер, впившись в лошадь любопытным, немигающим, взором. Лошадь всхрапнула. Мальчик, заправляя за ухо прядь почти белых волос, перевёл на седока взгляд очень светлых, ярко-голубых глаз, сощурившись и склонив голову вправо. Этот взгляд, отчего-то, показался мужчине птичьим, но он отмахнул странные мысли, списав их на счёт бессонной ночи.

- Че-ло-век, - мальчик склонил голову в другую сторону, - Не люблю людей... - еле слышно прошептал он.

- Ах, Эрик... - протянул конюх, - Иди сюда! - Притянул мальчика к себе, взяв за руку и, вновь, обратился к лекарю, - Извините, господин Оноре. Мы его, пару дней назад, в лесу нашли, насилу отбили от волчьей стаи. Неизвестно, как его занесло в наши края. Говорит, жил далеко. Спрашиваешь больше - молчит. Матушка Ива настояла, чтобы он остался при ней, пока не придумают ему занятие.

Лекарь хмыкнул. Его всегда поражала та трепетная любовь, с которой некоторые слуги относились к кухарке Иве, почтительно называя матушкой. Тронул поводья, лошадь направилась к воротам, лекарь надеялся, что, теперь, оковы его совести спадут, и старался думать только о том, как перебраться через реку до темноты. Путь до самого узкого её места лежал через лес, но, благо, дорога была давно протоптана и относительно безопасна. Через пару минут лошадь скрылась из виду конюха, и он присел на корточки, возле мальчика, серьёзно заглядывая тому в глаза.

- Ну. Что ты делаешь? Зачем было пугать господина лекаря? - провел ладонью по хрупкой маленькой руке.

- Сегодня он мне не нравится, - нахмурил светлые брови, обиженно надув яркие губы, - Это плохой человек... не люблю людей!

- Эрик... - парень вздохнул, - Ты такой странный...

- Эльза! - Эрик выдернул свою руку из ладони парня и побежал в сторону двух девушек, убирающих, уже пустые корзины, в сарай. Девушки, смеясь, о чём-то разговаривали. Конюх проводил мальчика взглядом, нахмурившись при виде мулатки, поднялся и, хмыкнув, ушёл со двора, увлекая за собой огромного чёрного пса, вышедшего из конюшни. Громко хлопнул дверью.

- Ах, сладкий мой! - темнокожая девушка прижала Эрика к пышному бедру, вороша светлые волосы, - Лесовичок-боровичок! - потрепала его румяные щёки, - Яблочко хочешь? - она извлекла из кармана передника красный плод, протянув мальчику. Тот посмотрел снизу-вверх и, поглядывая на невысокую блондинку в косынке, взял яблоко.

- Привет, - светловолосая девушка склонилась к нему, - Я - Генриетта, - мило улыбнулась, выдержав изучающе-пронзительный взгляд голубых глаз.

- Неправда! - Эрик загадочно улыбнулся.

- Ой ли? - девушка удивлённо улыбнулась в ответ, - А, кто же, тогда?

- Хозяйка зачарованного леса! - мальчик хитро прищурился, выпутываясь из объятий Эльзы и, убегая вглубь двора, чуть не сбил с ног кого-то из слуг.

- Ива сказала, ему трудно: новое место, много людей, - Генриетта посмотрела на мальчика, виновато стоящего перед мужчиной, что отчитывал того за излишнее озорство. - Он говорил ей, как ему хочется домой, но туда нельзя - там злые люди. Помнишь, когда Скальд привёл его - он весь дрожал, бедняжка. Интересно, сколько времени он укрывался в лесах?

- Теперь всё позади и, я надеюсь, он быстро к нам привыкнет. Знаешь, что забавно? - Эльза взяла подругу за руку, увлекая в дальнюю часть двора, и, перехватив заинтересованный взгляд серо-зелёных глаз, продолжила - Старого графа называли хозяином зачарованных лесов.

- Эти же леса его и сгубили... - подхватила их разговор сурового вида женщина лет сорока, на ней было чёрное платье и серый передник, - Как погубят и нынешнего, - она многозначительно вскинула, и без того высоко очерченные, брови.

- Что ты такое говоришь, Мария?! Побойся Бога! - рассердилась Эльза, складывая руки на пышной груди.

- А то и говорю, что люди уже не один месяц по этому поводу судачат. Уходить отсюда надо. А, ты послушай, девочка, - обратилась она к Генриетте, - ты здесь всего две недели как, мало чего знаешь, а подружка твоя молода ещё. Я ещё при отце нынешнего графа служила и помню, что да как.

- Мария! - глаза Эльзы сверкнули недобрым огнём, - Не начинай своей погребальной песни. Вот, странная: вроде успокоилась уже, и, вот - на тебе...

Генриетта, тем временем, растерянно переводила взгляд с женщины на подругу и обратно, непонимающе хлопая длинными ресницами.

- Я тебе, вот что, скажу: с тех пор, как молодой господин вернулся, здесь началось недоброе! - она стала говорить тише, - Люди начали поговаривать. Да, где это видано, чтобы старинный дворянский род прятался в непроходимых лесах, да ещё в таком месте? Граф с графиней (до чего хорошая женщина была!) почти не выезжали за пределы владений, последние лет двадцать. Они, вообще, вели довольно странную жизнь. А, последние полгода, люди здесь словно с ума посходили от страха, а причины его никто назвать не может. Шепчутся, что сама земля здесь тяжёлая. Старый граф, уж до чего знал свои владения, а сам в них и сгинул... И нынешний не просто так мучается. Был такой милый молодой человек. Да, как графиня почила, стал нелюдим, как, некогда, отец, и, вот, к чему это привело... Да, если не ходить далеко: несчастный мальчик, которого наш конюх привёл из лесу, тоже странные вещи говорит.

- А, по мне, так земли, как земли, - Эльза хмыкнула, закатив глаза, - интересно, что думает по этому поводу наш управляющий? - скользнула по женщине равнодушным взглядом, предвкушая ответ, - И как должен вести себя ребёнок, оставшийся в лесу совсем один? Я, вот, только, не вижу связи между сплетнями твоих товарок по поводу наших лесов, молодым господином и войной с соседним государством? Знаешь, случается, людей увечат. И он не единственный. Кто-то вообще не вернулся.

- Да, ты ли его видела? - обратилась женщина к Генриетте, что никак не могла взять в толк, самую суть её рассказа, - Он сам страшен, как зверь. Что-то у него есть такое - здесь, - приложила ладонь к груди, - Что в дрожь бросает.

- Кто - граф? - Генриетта совершенно потеряла нить повествования.

- Это она нашего Гарольда недолюбливает. Наверное, старые счёты, - Эльза презрительно хмыкнула, - "ещё со времён предыдущего господина"... вот заладила! Не слушай. Я охотно верю, что люди боятся остаться без работы, но эти сказки... Называй вещи своими именами, Мария. Пожалуйста. Лучше бы пожелала господину скорейшего выздоровления, нежели перемывать ему косточки.

Эльза схватила, совершенно оторопевшую подругу, за плечи и увлекла за собой в сторону дома, поближе к кухне и старой доброй Иве - подальше от этой сумасшедшей. Генриетта никак не могла понять, что так увлекло её в рассказе женщины. Быть может, действительно - некая загадочная недосказанность? Подталкиваемая Эльзой к дверям, она решила, позже, сама расспросить обо всём.

Продолжение следует... о_О'

Оставить комментарий © Copyright Ss2r8l4 (ss2r8l4@mail.ru) Размещен: 18/05/2012, изменен: 17/05/2012. 30k. Статистика. Глава: Проза		Ваша оценка:
Аннотация: Может быть, когда-нибудь, это будет большим рассказом с иллюстрациями. Если доживу) И, то, что уже есть, будет правиться нещадно. В неведомых землях есть леса, где людям совсем не место, потому что... я ещё не сформулировал до конца)

Ss2r8l4: другие произведения.

Хозяин Зачарованных лесов