В пункте управления царил полумрак, только мигали разноцветным огнем кнопки на пульте, да откуда-то сверху свесилась на тонкой серой ножке настольная лампа. За консолью, на стуле с высокой спинкой, пригнувшись к приборам, сидел мужчина с седыми висками и погонами капитана на плечах. Он явно чего-то ждал, то и дело нетерпеливо посматривая на наручные часы и постукивая ручкой по панели. В комнате мужчина был не один, поодаль - у двери, стоял молодой человек с толстым блокнотом в руках и с интересом оглядывал помещение. Когда его взгляд остановился на яркой желтой кнопке с непонятным значком, мужчина заговорил.
- Чайка, Чайка, - негромко, но отчетливо сообщал он микрофону, придерживая левой рукой наушники. - Это Гроза. Чайка, прием. Как слышите? Чайка. Чайка...
Это продолжалось, наверное, с минуту, а молодой человек, щурясь и почти не глядя записывал:
"Итак, в девятую тысячу раз прозвучал уже ставший традиционный и привычным для космонавтов позывной, идущий на волне исчезнувшего двадцать пять лет назад космического шаттла "Чайка-2036". Каждый день, заступая на вахту, дежурный обязан первым делом попытаться связаться с "Чайкой", как привыкли назвать шаттл солдаты".
Молодого человека звали Максим Яковлев, и принадлежал он к той профессии, которую издавна называют журналистикой. На это задание он вызвался сам, можно даже сказать - настоял, упрямо глядя в глаза редактора под прямоугольными стеклами очков. Интерес Макса был личным: на пропавшем шаттле находился его отец. Каждый день он приходил в эту рубку, не дыша стоял за спиной очередного дежурного и ждал: а вдруг, а вот? Вот именно сейчас замелькают точки на экране, удивленно распахнутся глаза рядового, а "Чайка" ответит шепотом капитана.
- Максим, - позвал его капитан, опуская наушники с головы и глядя на него отечески-снисходительным, безнадежным взглядом. - Нет.
- Ясно, Николай Александрович, - улыбнулся парень, захлопывая блокнот. Он допишет эту статью потом, позже. Это не так сложно, когда знакома каждая мелочь в этой истории. Гораздо труднее ждать. Никто не верил, ни один из этих дежурных, ни один из офицеров: просто традиция, которую почему-то еще не отменили командиры. Даже мать уже не смотрела на небо, не вздрагивала, когда слышала гул садившегося корабля, только на минутку закрывала глаза и глубоко вздыхала. А он ждал, верил. Как же можно не верить, если отец пообещал вернуться, надписав на оборотной стороне старой пожелтевшей фотокарточки, что они еще пойдут погулять по парку.
- Матери привет, - устало прикрыл глаза ладонью капитан. - Еще вопросы?
- Никак нет, - бодро отозвался Макс, отрывая взгляд от черного экрана.
Он вышел из пункта управления, постоял секунды две, привыкая к яркому свету, прошел длинными металлическими коридорами и вышел из здания космофорта.
Двадцать первый век окрестили "Взлетным". Да, было трудно временами: не хватало заводов, мощностей, металла, оборудования, элементарно - денег. Но втянулись, поверили, работали сверхурочно и по ночам, отливали новые корпуса, разрабатывали лучшие конструкции машин, самолетов, ракет, вскрывали атомы снова и снова, выбирая энергию их распада. Дали зеленый свет ученым, инженерам, всем тем новаторам, чьи проекты годами пылились на полках. Зашумели сибирские кедры над молодыми городами и вгрызлись сверла в землю тайги. Ограничили импорт, потеснили с рынка Японию, США, Китай. С новой силой взметнулся красный флаг - будто и не было перестройки, бандитов, анархии, будто и не собиралась Украина отделяться, а в Чечне не вскидывали автоматы. Всем доказали - всем, СССР это не только - нефть, газ и непроходимые леса с медведями.
Не знал генерал Первой Космической Дивизии (ПКД) Лермонтов, предположить не мог, когда с широкой улыбкой жал руку генсеку, что его слова: "Успешно взлетели, товарищи!" станут и пророческими и культовыми, да еще и дадут имя новой великой эпохе. "Да! Да! Да! - захлебывались газеты, мелькая красными звездами и цветными объемными фотографиями космических кораблей. - 15 августа 2011. Взлет прошел успешно! Космос перед нами! Держим курс на Марс, товарищи!"
На Марс - так на Марс. Подключились американцы и англичане, шутили на ломанном русском, и в вакууме шли на соединение с советским "Гагариным-2011" "Кеннеди-2011", да "Елизавета-91". Года через три достроили МКС-11, оснастили по последнему слову техники, и состав исследовательских групп стал совсем уж разномастным: греки, арабы, русские, латино-американцы, японцы, корейцы. Космос сплотил всех, заставил играть по своим законам: человек уже не был отдельной частью какого-то народа, или расы, а понимался в глобальном, Земном масштабе. Не скажешь же на первом контакте: "Привет, я Петр Сидоров, гражданин Советов, из Великого Устюга, слыхали о таком"? Покрутит зеленый человечек пальцем у широкого лба и улетит на своем корабле со скоростью света.
- Привет, мам, - крикнул Максим в неопределенные дали квартиры, кинул сумку на длинном ремне на крючок, бросил ключи на тумбочку. Телефон запел тихим голосом любимой маминой певицы. В песне говорилось что-то о большой любви, синем море и этом огромном мире. Он слушал, пока скидывал кроссовки, быстро причесывался перед большим зеркалом, пил воду на кухне. Песня оборвалась на самом интересном месте, когда начались слова "Постучится время в дверь".
- Привет, пап, - задумчиво добавил Максим, оставляя стакан в сторону, осторожно погладил одним пальцем старую фотографию, прислоненную к стенке на столе.
- А трубку поднять не судьба? - насмешливо спросили за его спиной. - Привет, сынок.
- Я здесь больше не живу, - открестился Макс, оборачиваясь и обнимая мать. Уткнулся подбородком ей в плечо, закрыл глаза. От матери пахло неизвестными духами, лавровым листом и борщом. Запахи причудливо переплетались друг с другом, создавая непередаваемую атмосферу домашнего тепла, чего-то знакомого и родного. Он даже вспомнил на пару минут как давно, в детстве, собирая его в школу, мама успевала делать несколько вещей одновременно: наливать ему чай, подводить карандашом глаза и подкрашивать ресницы, глядя в маленькое карманное зеркальце со сколотым краем, делать ему бутерброды, спрашивать об сегодняшних уроках и напоминать про тренировку. И тогда уже эфирные масла её духов переплетались с ароматом копченой колбасы, сыра и зеленого чая. Была в этом какая-то магия.
- Как же, - хмыкнула мать, потрепав его по коротко-стриженному затылку и звонко чмокнув в щеку. - Борщ будешь?
- Спрашиваешь, - Макс улыбнулся и сел на стул, упершись в стол локтями. - Тебе дядя Коля привет передавал.
Мать замерла на пару секунд с поварешкой в руке, задумчиво покачивая её над кастрюлей.
- Они сегодня в гости зайти обещались, - помолчав, заметила она, выбирая из бульона мясо. - Коля, Миша и Костя. Двадцать пять лет прошло...двадцать пять. Да... Останешься?
- Только Насте позвоню, - отвернувшись к окну и делая вид, что не замечает дрогнувший, с неожиданной хрипотцой, голос мамы, ответил Максим. - Предупрежу.
- Локти, - велела мать прежним своим тоном, аккуратно ставя перед ним глубокую тарелку, до краев полную борща густого красного цвета, и вытирая уголки глаз кухонным полотенцем. Макс немедленно убрал локти со стола и принялся вылавливать лавровый лист ложкой.
- Ма-ам, - протянул он, убирая приправу на край тарелки.
- Ну? - отозвалась женщина, нарезая хлеб крупными ломтями.
- А расскажи, как ты его провожала, - попросил Максим, глядя на небольшой водоворот, образованной его ложкой. Он поднял голову, улыбнулся матери и протянул руку за хлебом. Мать вздохнула, присаживаясь с ним рядом, подперла подбородок ладонью и начала говорить, глядя куда-то мимо него голубыми ясными глазами, словно воспоминания вдруг ожили и встали перед ней, словно снова постучался в окно теплый августовский день.
- Твой отец постоянно что-нибудь забывал, особенно, когда предстоящая дорога была важной...
Андрей Яковлев никогда не отличался растерянностью. Но, однако, когда дело доходило до предстоящего рейда в космос, он постоянно оставлял дома, то телефон, то обручальное кольцо. Потом звонил уже из космофорта, будучи одной ногой в шаттле, что говорится, весело кричал в трубку: "Алёнка! Я телефон забыл, но как прилетим, я тебе наберу с Мишкиного. Максимке привет, скажи, что я привезу ему осколок метеорита. Люблю вас, целую!" И Алёна не думала даже волноваться. Они оба смеялись над этой его привычкой, оставлять перед полетом что-то дома. Считали это своеобразной приметой - платой судьбе, чтобы он вернулся. А кольцо, ну что кольцо? Семь мужиков на шаттле, в конце то концов.
Этот раз не стал исключением. Торопливо и аккуратно покидав вещи в спортивную сумку, поцеловав сонного Максима в лоб, Андрей неожиданно остановился на кухне.
- Алёнка, - обнял он жену. - Привезти тебе звезду?
- Не надо, - улыбнулась девушка. - Сам давай возвращайся быстрее.
- Неделя, всего неделя, - пробормотал Андрей. - Я и на дольше в космос уходил. Куда денусь, вернусь, конечно. Хочешь, документально подтвержу?
- Это как? - удивилась Алёна.
Вместо ответа Андрей вытащил из внутреннего кармана синего пиджака фотографию, где ярко зеленели деревья, Максимка стоял между ними, держался одной рукой за папу, второй за маму, и они все были такими невозможно счастливыми, что улыбка сама собой появлялась на лице, стоило взглянуть на снимок. Из того же кармана он вытянул автоматическую ручку, щелкнул кнопкой и принялся что-то быстро писать на обороте. Подмигнул жене, прислонил фотографию к стене и пошел к двери.
- Андрей, - окликнула его жена. - Возьми её с собой лучше. На удачу, а?
Андрей поднял голову от ботинок, взмахнул длинной зеленой "ложкой".
- Хорошо, - согласился он. - А где мои запонки?
- Сейчас, - Алёна метнулась из кухни в комнату, потом обратно в прихожую. - Может тебя проводить?
Мужчина только улыбнулся, защелкивая запонки на рукавах, крепко поцеловал жену и вышел. Алёна постояла некоторое время у окна на кухне, наблюдая, как муж садится в серебристо-белую "Ладу-Экстра", потом вздохнула, пригладила волосы и посмотрела на стол. Там, прислоненная к стене стояла фотография, подписанная Андреем. Женщина осторожно перевернула её: "Максим, когда мы прилетим, пойдем в парк на колесо обозрения. Алёнка, улыбайся, солнце. Люблю вас, родные мои". Отчего-то тревожно защемило сердце. Забытая фотография показалась зловещим признаком. Забыв дома кошелек, сумочку, трясущимися руками еле закрыв замок, как была в тапочках и домашнем платье, Алёна выскочила на улицу, сжимая в одной руке фотографию, в другой ключи. Добежать? Далеко. Подняла руку вверх, надеясь, что кто-нибудь остановится. Не через одну, через три или четыре машины, затормозил рядом с ней усатый мужик, обеспокоенно окликнул:
- Случилось чего? Садись, куда надо?
Алёна только благодарно кивнула, почти падая на кожаное сидение.
- Космофорт, пожалуйста. Только у меня денег нет.
- Да ладно, - пожал плечами мужчина, трогаясь с места. - Корабль прилетает какой? Опаздываешь?
И кинулась бежать по белым ступенькам. Отмахнулась от охранника, пролетела светлые хромированные коридоры, остановилась только в комнате, с широким окном на всю стену. Там, за стеклом, уходили к шаттлу семь космонавтов, перешучиваясь и не оглядываясь.
- Девушка, - тронул её за плечо седой майор. - Вы откуда здесь?
- Поздно, милая, - сочувственно вздохнул офицер. - Не пускают туда никого.
- Алёна, что случилось? - подбежавшего парня в штатском она сначала не узнала. Потом вспомнила: Николай, капитан шаттла Андрея. Чуть поодаль, краем глаза, заметила Мишу и Костю - механика и навигатора.
- Коля, - пробормотала девушка, побелевшими пальцами цепляясь за его рукав. - А он почему?
- Мы по графику со следующего месяца выходим, а на "Чайке" штурман приболел, вот и попросили Андрея выручить. Он не говорил?
- Нет, - завороженно наблюдая, как темные фигурки космонавтов исчезают в шаттле, ответила Алёна. - Нет...
Мать замолчала, приложив к глазам полотенце и судорожно вздохнув.
- Не успела. До сих пор думаю, не забыл бы он эту фотографию и вернулся бы через неделю, и все по-другому было бы, - прошептала она. - Чаю, Максим?
Максим отрицательно покачал головой. Задребезжал старый дверной звонок: мать не разрешала менять, говорила - отец прилетит, и сделает. Алёна Дмитриевна поднялась со стула, прошла в прихожую. Через пару минут, на кухню прошли трое представительных мужчин в синих летных пиджаках, по очереди обменялись рукопожатием с Максом.
- А мы как раз чай собирались пить, - улыбнулась мать, прислонившись спиной к косяку и оглядывая них.
- Алёна, чай это несерьезно, - покачал головой Михаил, шелестя пакетом. На свет появились водка и красная икра в баночке с зеленой крышкой. - По одной, ну. Максим? И даже не думай отказываться!
- Что вы, дядь Миш, - рассмеялся Макс.
- Нет, нет, - покачала головой мать. - Не уговаривайте даже.
Она потянула заскрипевшую дверцу буфета, поставила на стол четыре стопки, но садиться не торопилась.
- Алёна, - протянул с грозными нотками полковник Третьей Космической Дивизии Константин Романов. - Давай. За возвращение.
Женщина вздохнула, поставила рядом пятую стопку.
- Разве что так.
Николай разлил по стопкам дохнувшую спиртом водку. Выпили залпом, молча. Алёна поморщилась и закрыла глаза.
- Как сейчас помню, - заговорил Михаил, постукивая ногтем по боку стопки. - Когда они на связь выходили...
Фонило сильно: из колонок раздавался треск, невнятный шум, изображение то и дело смещалось в сторону, по большому экрану пробегали всполохи. Мигали разноцветным огнем кнопки, расположенные веером на главной консоли. Рубка управления полетами была набита людьми до отказа. Операторы изо всех сил прижимали к голове наушники, стараясь лучше расслышать слова. Шепотом переругивались командиры, сжимали кулаки пилоты.
- Чайка, Чайка, это Гроза, - монотонно повторял младший сержант Котов. - Чайка, Чайка...
- Сколько они уже не выходят на связь? - не выдержал Миша, пытаясь вглядеться в постоянно меркнувшее изображение.
- Два дня, - откликнулся Николай, кусая губы. - Куда вы их отправили?
Седой майор с пронзительными карими глазами сердито на них посмотрел и ничего не ответил.
- Держите себя в руках, лейтенант, - поморщился тот. Подоспевшие Костя с Николаем успели оттащить Мишку, который уже совсем не понимал, кому и что он высказывает.
- Там наш друг, понимаете? - тихо произнес Костя, сажая Михаила на стул. - Он не должен был лететь. У него жена и сын. Как нам им об этом рассказывать?
Майор помолчал, внимательно на них посмотрел и вздохнул, внезапно становясь уставшим стариком.
- Они должны были исследовать Венеру, - негромко сказал он, опуская голову. - Совершенно авантюрный проект. Но им нужно было только долететь, взять пробы и возвращаться.
- На шаттле? - осипшим голосом уточнил Николай. - У вас что...совсем...да?
Он пораженно прислонился к стене. Венера! Венера! Советский космос, чтоб его! Впереди планеты всей - снова! Отчего нет? Отчего не послать туда пару инженеров, пилота, навигатора и четырех ученых?
- Это был не совсем шаттл, - прикрыв глаза, отметил майор.
В наступившей тишине продолжалось потрескивание колонок. У Михаила гулко стучало в висках и бешено билось сердце: переволновался, ему нельзя. Внезапно оператор вскинул руку вверх и выдернул синий шнур, опуская с головы наушники.
- Гроза, Гроза, - прерывистые слова словно многократно дублировались, наслаивались друг на друга, порождая ощущение многоголосого шелеста. - Я - Чайка... Гроза, приём.
- Чайка, как слышите? - быстро говорил оператор, отчаянно барабаня пальцами по кнопкам. Через пару секунд шум как будто поутих, голос стал четче. Майор склонился над консолью, ловя непослушными пальцами тонкий микрофон. В конце концов, разозлился и на себя, и на технику и с силой дернул за провод, притягивая грушевидный мягкий шарик ко рту.
- Слышу, - эхом отозвались по ту сторону экрана, откуда-то из недр космоса. - Докладываю: два часа назад корабль покинул орбиту Венеры, взять образцы не удалось.
- Чайка, вас нет уже два дня, - в микрофон закричал майор. - Оставить, докладывать! Что случилось?
- Как два дня? - расслышали все удивленный хриплый голос капитана Акулова. - Часы совершенно точно показывают 21.00 Гринвича, 19 августа...майор?
- Рассказывайте, рассказывайте, - майор потер уставшие глаза ладонью, с силой провел рукой по лицу, будто стирая с него облегчение, которое никому не надо видеть.
Послышался секундный шорох, потом из колонок донесся голос физика - Виталия Либерова.
- Так? Меня слышно?
- Слышно, - подтвердил майор.
- Так, значит, - Виталий заговорил быстрым деловым тоном. - Два дня назад мы подошли к Венере, вчера, примерно в 16.00 вышли на промежуточную орбиту, приборы уловили в четырех световых годах от нас коллапсирующую звезду, связались с вами, доложили, что мы подошли к Венере. Еще около четырех часов ушло на то, чтобы уйти с орбиты. Помехи какие-то...
- Виталий, продолжайте! - воскликнул майор. - Как слышно?
- Плохо, - совершенно четко отозвался физик. - Фонит что-то. Капитан просит сказать, что мы идем к Земле. Отказал правый двигатель. Кажется, мы не успели выйти из сферы распада звезды... Я могу предположить...
- Чайка! - безрезультатно тряс микрофон майор. Зло посмотрел на операторов. - Установить связь, немедленно!
- Невозможно, - покачал головой Котов, щелкая кнопками. Майор механически снял с головы фуражку со звездой, пригладил седые волосы.
В рубке управления постоянно дежурили операторы и обязательно кто-то из начальства. Миша с Костей и Николаем, неотрывно сидели у мониторов, попеременно сменяя друг друга. Родным пока не сообщали ничего определенного, только попросили не волноваться и сказали, что рейд, кажется, будет длиться чуть больше двух недель. "Чайка" молчала. Только через месяц шаттл снова вышел на связь, и сквозь шипение помех послышался уставший голос капитана:
- Гроза, Гроза. Это Чайка. Как слышите? Связь прервалась, смогли настроить только сейчас.
- Чайка, - торопливо говорил майор, случайно зашедший пару минут назад. - Прошел месяц. Как вы?
- Да с ума вы сошли что ли? - недовольно буркнул капитан Акулов и рассмеялся. Все замерли, напряженно вслушиваясь в шорох динамиков. - Полчаса прошло, Виталька настроил быстро.
- Экипаж нормально, Андрей привет семье передает. Вы тут на громкой... - машинально ответил капитан. - Что?
Физика никто не слышал, но через три секунды раздался потерянный голос Акулова:
- Виталий говорит, что возможно мы идем по краю черной дыры. Что-то про предел какой-то Опппен...опель, а, Опеннгеймера-Волкова...какой, к черту, эффект Допплера? Гроза, вы пропадаете!
Тишина показалась оглушительной, только щелкали переключателями операторы, с чрезмерным вниманием рассматривая консоль. Никто не хотел говорить первым. Майор на секунду прикрыл глаза, сглотнул и четким шагом вышел из рубки.
Да, не был еще космос исследован до такой степени, чтобы точно предсказать образование сверхновых, или до секунды определить распад звезды. Тот сектор, куда отправился разведывательный корабль, был безопасен, должен был быть. "Чайка" молчала.
- Гроза, прием, - раздалось через два года. - Это Чайка.
Тяжелой поступью, забыв про трость, майор уже через три минуты, зашел в рубку. Привычно, быстро схватился за микрофон, кивнул оператору.
- Чайка, слышите?
- Сколько времени прошло, Паш? - послышался хриплый шепот. Майор отдела специальных разработок Павел Георгиевич Вязенцев, протер глаза платком.
- Два года, - ответил он быстро.
- Два часа, - как-то отрешенно заметил Акулов. - Отдаляемся мы от вас... разрыв всё больше. Виталька говорит, будет расти в геометрической прогрессии. Паш, вы нашим помогайте... мы уже... в общем, просьба всего экип...
Контакт оборвался на полуслове, не дав толком попрощаться капитану с Землей. Майор закрыл глаза, и из-под тяжелых век беззвучно бежали соленые слезы. Попрощаться - потому что, не смотря на все усилия техников и ученых, установить связь с шаттлом так и не смогли. Корабль замолчал окончательно, не отзываясь на призывы в эфире. Последним распоряжением Вязенцева на посту майора был указ о каждодневном вызове "Чайки" на её волне. "Чайка" молчала.
- Вот так вот, - развел руками Михаил.
Максим поднялся и обнял за мелко подрагивающие плечи мать. Алёна Дмитриевна улыбнулась сквозь силу и сжала ладонь сына в своей руке.
Капитан штабных войск Котов привычно крутанулся на стуле, мельком посмотрел на экран и левой рукой закинул наушники на голову. На пару минут у него возникло чувство дежа-вю, но он только пожал плечами и, рассеянно щелкая ручкой, начал говорить:
- Чайка, Чайка. Это Гроза. Приём. Как слышите? Чайка, Чайка...
Максим не глядя записывал: "Пошел двадцать шестой год легендарного сигнала, идущего на волне первого советского звездолета, замаскированного под обыкновенный исследовательский шаттл. Гриф "Секретно" был снят буквально на днях и предоставлен средствам массовой информации. Как сообщают архивные документы, звездолет должен был установить флаг СССР на Венере и объявить о пригодности планеты..."
Макс задумался, что тут лучше вставить: для жизни, для существования человека, для освоения? Он почесал кончик носа и посмотрел на черный экран, в котором мимо синих и желтых огоньков двигался один белый. Котов оглянулся на Максима, молча выдернул синий шнур и опустил на плечи наушники.
- Гроза, Гроза, - ожили динамики хриплым шепотом. - Это Чайка. Приём. Как слышите? Гроза, Гроза...
Максим рванулся к микрофону. Бывший сержант нажал на панели кнопку экстренного вызова и одним щелчком переключил связь на все каналы.
- Чайка, это Максим, то есть Гроза. Как вы?
- Максим? - переспросил голос удивленно. - Как слышите? Состояние экипажа стабильно. Запрашиваем разрешение на посадку.
На плечо Макса легла тяжелая рука, Николай Александрович мягко отстранил парня, склонился над микрофоном.