Максим бежал по тропинке среди высоких сосен, всё дальше удаляясь от корпуса. Он то и дело запинался о торчащие из земли корни, их приходилось перепрыгивать. Сандалия с порванным ремешком в такие моменты всё время норовила слететь с ноги. На самом деле он никуда не торопился, он просто любил бегать.
Рядом пролегала удобная бетонированная дорожка, но он предпочитал держаться в тени деревьев: день выдался на редкость жаркий. К тому же бежать по ковру из опавшей хвои было гораздо приятнее.
Вдоль дорожки стояли стенды с плакатами. Скучные заголовки, набранные крупным шрифтом, всё время повторялись. Они что-то там напоминали, советовали и запрещали, но у Максима не было времени их читать. Под заголовками когда-то были нарисованы ещё и картинки, но они сильно выцвели от солнца и были уже неразличимы.
Ещё пара минут бега, и он уже на месте. Вот эта поляна позади столовой. Кажется, вокруг никого. Здесь вообще редко кто-нибудь ходил, поэтому он и выбрал это место и это дерево. Максим достал из кармана миниатюрный лазерный резак - подарок от родителей на день рождения - и начал делать то, за чем пришёл.
От коры поднимался лёгкий дымок, на ней начали появляться чёткие линии. Он успел дойти только до буквы "С". Максим слишком увлёкся процессом и не заметил, как кто-то тихо подошёл к нему со спины. Когда сильные пальцы схватили его за ухо, было уже поздно.
- Ты что делаешь, а? Ты это дерево сажал?
Ян умел появляться неожиданно. На его абсолютно лысой голове (последствия давней аварии на реакторе, о которой он не любил рассказывать) блестели капельки пота. Опыт работы вожатым у него был небольшой, но одно он усвоил точно: нашкодивших мальчишек следует держать как можно крепче.
- Пошли, - сказал он, кинул конфискованный резак себе в карман и куда-то зашагал.
Максим вздохнул и поплёлся следом. Ухо всё ещё болело и понемногу распухало.
В тесной мастерской пахло свежей стружкой, вдоль стен громоздились стеллажи с инструментами. Ян сел на грубо сколоченный табурет и пододвинул второй, точно такой же, к Максиму.
- Что ты видишь? - спросил Ян и указал рукой на рабочий стол с заготовками.
Ерунда всякая: кора, куски досок, корни... Но такой ответ Максим не захотел озвучивать, поэтому просто сказал, что не знает. Ян понимающе кивнул, достал резак и настроил интенсивность луча. Затем он взял со стола деревянный брусок и принялся за работу. Через несколько минут в изгибах дерева начали проступать знакомые черты.
- Это медведь. Я их только в фильмах видел, но, кажется, они именно такие. Держи, он твой.
Максим недоверчиво взял фигурку, погладил ещё тёплые выпуклые бока. Острые кончики когтей укололи палец. Потом поставил на ладонь, оценивая вес. Да, прямо как настоящий.
- А теперь попробуй сам, - сказал Ян и протянул Максиму резак.
- Но я ведь не умею...
- Уметь - не главное, главное - видеть.
Максим ещё раз внимательно рассмотрел кучу хлама, лежащую на столе. Ну и что тут можно увидеть? Он взял в руки первый попавшийся кусок дерева и решил, что будет работать именно с ним. В итоге получился кривоватый кружок размером с кулак, похожий на шестерёнку с множеством зубцов. А он-то хотел вырезать солнце. Но Яну его поделка вроде бы понравилась.
- Похоже на индейский амулет. Сейчас ещё сделаю дырочку в центре: проденешь шнурок и сможешь носить амулет на шеё. Вот так. Надеюсь, теперь ты понял, как надо обращаться с деревом? Всё, можешь идти. Резак тоже забери.
- Спасибо большое - сказал Максим и убежал по своим делам. Ян долго смотрел ему вслед.
Когда Максим вернулся в корпус, то сразу же похвастался своими трофеями перед друзьями. После завтрака они, не сговариваясь, решили, что будут играть в индейцев.
Лучше всех это получалось у Кима: худощавый и гибкий, он отлично умел прятаться и ступать совершенно бесшумно, к тому же хитро щурился, как настоящий индеец.
После множества приключений в лесах и прериях племя порядком утомилось. Болели обожжённые крапивой локти и колени, зудели комариные укусы. Фред прыгал на одной ноге, вытряхивая землю из ботинка, Максим печально разглядывал вымазанные липким травяным соком и сосновой смолой руки. Потом они поднялись на веранду третьего корпуса. Зури и Жанне уступили место на лавке, Артур уселся на широкие перила. Остальные стояли, прислонившись спинами к тёплой, нагретой солнцем стене.
Разговор зашёл о школе. Туда придётся вернуться уже совсем скоро: до конца смены оставались считанные дни. Следующий класс - решающий, им придётся выбирать себе будущую профессию.
- Я кибернетиком буду - сказал Фред. - Пускай всё роботы за меня делают.
- Ну-ну. А что, если роботы сломаются? - усмехнулся Максим.
- Я придумаю роботов, которые будут строить и чинить других роботов.
- Хорошо. А зачем тогда будут нужны люди?
На этот вопрос Фред уже не смог ответить. Он снял очки, потёр переносицу и глубоко задумался. Наверное, о том, как правильно запрограммировать людей.
Ким сказал, что хочет быть монтажником, и пообещал, что в будущем обязательно построит в лагере много нового. Бассейна в такую жару вот уж точно не хватает.
- А мне нравится и рисовать и петь - сказала Зури. - Хотя рисовать, наверное, больше. Так что я буду художницей или, по крайней мере, маляром.
Артур заявил, что пойдёт учиться на машиниста. Ребята переглянулись. Родители Артура погибли два года назад, когда поезд, в котором они ехали, потерпел крушение. Но от своей мечты Артур всё равно не отказался.
Жанна намотала на палец светлую прядь волос и сказала, что хочет быть медсестрой. В детстве она часто болела и уж точно знала об этом больше других.
- А кем бы ты хотел стать? - спросила Зури, повернувшись к Максиму.
- Индейцем, конечно же - не задумываясь, ответил он.
- А серьёзно?
- Да вот не знаю, не решил ещё.
Зури хотела задать ему новый вопрос, но её перебили. Приятный женский голос из репродуктора объявил, что пора идти на обед. Максиму ужасно не нравились сообщения в записи, но это было настоящим, живым, лишь слегка искажённым динамиками. Стройная черноволосая девушка, работавшая в радиорубке, знала своё дело: даже просто позвать на обед она умела каждый раз по-новому.
В столовую они пришли одними из первых; к счастью, любимый столик у окна оказался свободен. Опять давали макароны, куриный суп, кислое яблоко и чай с конфетой.
Робот-официант терпеливо дождался, пока ребята поставят пустые тарелки на его широкую верхнюю крышку, и с тихим жужжанием поехал к следующему столику.
На выходе Максима остановил Влад, вожатый его отряда, и напомнил о футбольном матче. Ну что тут поделать, Максим совсем забыл о нём, у него были более важные дела.
Он сказал, что обязательно придёт поболеть хоть за вожатых, хоть за старшие отряды, и позовёт с собой друзей. Влад сегодня выглядел неважно: раскрасневшееся лицо, усталые глаза, но старался держаться бодро. "Бедняга, ему же ещё мяч придётся гонять" - подумал Максим.
Влад отпустил своего подопечного, зашёл в столовую и свернул в комнату с умывальниками. Чистая вода с лёгким запахом хлорки приятно холодила лицо. Удовольствие продлилось недолго; на эмаль раковины упала первая красная капля. Чёрт, как не вовремя. Прижимая к носу платок, Влад сгорбился над последним умывальником в ряду, чтобы не пугать детей. Там его и нашла Наташа.
- Это всего лишь томатный сок - Влад улыбнулся и попытался спрятать за спину пропитанный кровью платок. - В столовой на меня напал свирепый помидор, но я съел его первым.
- Не ври. Помидоры мирные и добрые, они мне сами это рассказывали. Эти твои шуточки - тоже побочные эффекты? Когда ты в последний раз показывался врачу? - нахмурилась Наташа.
- Да ладно тебе, пройдёт со временем. Сейчас мне гораздо лучше.
- Чтобы сегодня же вечером сходил в медпункт. Я проверю.
Влад в очередной раз пообещал; Наташа второпях чмокнула его в губы и побежала в радиорубку. Когда его вытащили из повреждённого шлюза, шутить он долго не мог. По правде говоря, тогда он вообще ничего не мог. Так что стоило наверстывать упущенное. Влад оглядел футболку: кровью вроде не забрызгал, это хорошо. Команда, наверное, совсем его заждалась.
Рядом с небольшим и пыльным футбольным полем не было трибун: зрители сидели прямо на траве. Влад играл неважно, но видел, что у него есть, по крайней мере, одна преданная болельщица. Она не стеснялась кричать ему через всё поле что-то хорошее, а он всегда находил момент, чтобы помахать рукой и лишний раз улыбнуться ей.
Матч с перевесом в одно очко выиграли вожатые, но победа далась им нелегко: они долго потом сидели на траве, потирали гудящие от усталости ноги и считали синяки. После того, как победителям вручили простенький жестяной кубок, обе команды попросили собраться вместе для фотографии. Влад стоял с краю рядом с Наташей и обнимал её за талию. Её волосы пахли чем-то непередаваемым, неописуемым, дурманящим. Они пахли летом.
***
Долгий жаркий день, как всегда, пролетел незаметно.
После отбоя в палате Максима ещё долго было неспокойно; туда время от времени заглядывали вожатые и грозили нарушителям режима страшными карами. Возня на какое-то время стихала, но вскоре начиналась вновь. Потом ребята начали вполголоса рассказывать страшные истории:
- В одном чёрном-чёрном городе в чёрной-чёрной комнате сидел чёрный-чёрный человек. Он всю жизнь добывал нефть и зарабатывал этим себе на жизнь, поэтому был очень несчастлив. А потом учёные придумали атомные реакторы, и чёрный человек наконец смог отдохнуть и помыться.
- Робот засверкал красными диодами, жутко захохотал, схватил их манипуляторами и утащил к себе в цех. И больше их никто не видел...
- А злая мачеха посадила девочка в ракету и запустила высоко-высоко. Но девочка встретила добрых космонавтов, и они помогли ей вернуться. Злую мачеху строго наказали: теперь она должна всегда мыть посуду вручную.
- Давайте наденем простыни, проберёмся в палату к девчонкам и напугаем их - вдруг предложил Артур.
Решили, что идея отличная, но не выгорит: придётся подниматься по лестнице на верхний этаж, к тому же в коридоре слишком часто раздавались чьи-то шаги.
Постепенно разговоры прекратились. Тишину в палате нарушало лишь ровное дыхание спящих. Максим последний раз посмотрел в окно на далёкие звёзды, поправил подушку, устроился поудобнее и вскоре задремал.
Посреди ночи его разбудили непонятные звуки. Он огляделся: все спали тихо, лишь одеяло, которым был укрыт Ким, время от времени вздрагивало. Максим, шлёпая босыми ногами по прохладному полу, подошёл к его койке и осторожно потряс Кима за плечо. Тот отвернулся к стене, стараясь не смотреть Максиму в глаза.
- Ну ты чего?
- Не хочу уезжать, - всхлипывая, пробормотал Ким.
- Потерпи, год пролетит быстро.
- Целый год...
- Если не будет мест, я отдам тебе свою путёвку.
- Спасибо, не надо. Ладно, извини - Ким шмыгнул носом и вытер лицо одеялом. - Давай спать.
Максим лёг на свою койку и уставился в тёмный потолок. До утра он так и не заснул. Наверное, и Ким тоже.
После утренней зарядки Максим собрал друзей вместе за столиком на втором этаже корпуса и предложил им новую игру.
- "Танки" называется. Мне её отец когда-то показал.
- Танки - это такие роботы? - спросил Артур.
- Нет, это просто машины с людьми. Смотри.
Максим перегнул лист пополам.
- Вот твоё поле, вот моё, посередине граница.
Он нарисовал по пять танков на каждой стороне листа.
- Теперь ставь точку на своей половине. Осторожно, бумагу не проткни. Перегибаем. Если точка попадает на мой танк, значит, ты подбил его. Зачёркиваю. Можно нарисовать дым...
- Танкистов жалко, - сказала Зури и посмотрела на Максима своими огромными карими глазами.
- Это всё понарошку. Ну ладно, считай, что это просто древние роботы.
- Не люблю такие игры. Пошли лучше в догонялки. Хотя ... - она опять украдкой бросила взгляд на Максима - нет, давайте доиграем, раз уж начали.
- А потом в догонялки - сказал Максим.
- Хорошо - улыбнулась Зури.
Танковую баталию он в итоге проиграл, но совершенно не жалел об этом.
Вдоволь набегавшись, друзья разошлись кто куда: в библиотеку, в музыкальный зал, на спортплощадку. Максим остался один. Он лежал в высокой траве и, щурясь от солнца, глядел в чистое, безоблачное небо. Это занятие ему никогда не надоедало.
Когда раздался грохот, и по небу поползла первая трещина, он всё понял. Понял, но не поверил. А потом завыла сирена.
***
Алекс шёл по узким коридорам, поднимался по лестницам, кивал в ответ на приветствия знакомых. Комплекс зданий под главным куполом всё разрастался: новые пристраивались к уже существующим, в старых постоянно проводились перепланировки. Ориентироваться в этом лабиринте становилось всё сложнее, но сейчас он специально выбрал самый длинный маршрут.
Предстоящий разговор обещал быть неприятным. Самым неприятным с момента прибытия на Марс.
Он помнил, как это было: улыбки, искусственные цветы, дружеские хлопки по спине, банкет с синтетическими деликатесами - всё как полагается. После девяти месяцев, проведённых в тесной ракете, он был безумно рад общению с настоящими, живыми людьми. Но вскоре он заметил то, что скрывалось за приветливыми взглядами. Зависть. Обычная зависть к тем, кто видел настоящее синее небо, ходил по далёкой Земле без скафандра и дышал свежим, не фильтрованным воздухом.
Первое поколение поселенцев было пионерами, героями. О тех, кто добровольно согласился поучаствовать в дерзкой авантюре по колонизации планеты, потом слагали песни. Но вот второе и следующие поколения были уже героями поневоле. С Марса ещё никто не возвращался. Синтезировать ракетное топливо из местного сырья было невозможно, привезти его в достаточном количестве с Земли - тоже. Приспособить привычную "рабочую лошадку" энергетиков - громоздкие атомные реакторы - под межпланетные путешествия не получилось. Те, кто летел на Марс, всегда знали, что берут билет в один конец.
И тогда Алекс Фергюсон поклялся подарить марсианам кусочек Земли.
А вот и знакомая табличка. Он постучал в дверь и вошёл, не дожидаясь ответа.
Кабинет был до неприличия тесным и совсем не соответствовал должности его обладателя. Пара пластиковых стульев, стол в форме буквы "Т" с электронным терминалом, кадка с чахлым фикусом в углу. На стенах - топографические карты, фотографии с орбиты, чертежи. Слева - небольшое окно, из которого открывался вид на недостроенные секции третьего купола.
Борис Ефимович сухо поприветствовал Алекса, попросил садиться. Разговор он начал не сразу; долго крутил в руках карандаш, хмуро смотрел поверх очков.
- Вам уже сообщили? - наконец спросил он.
- Я видел полный отчёт. Это... Это ужасно. Весь год система защиты от метеоритов работала безупречно, но есть вещи, которые мы ещё не научились контролировать. К счастью, купол устоял.
Борис Ефимович не выдержал: отшвырнул карандаш и стукнул кулаками по столу.
- Купол... А что под куполом, видели? Флора уничтожена, фауна тоже, почвенный слой перемешан с тоннами марсианской пыли. Вы знаете, как долго растут сосны, даже генно модифицированные? А энергозатраты? Искусственное солнце, голографическое небо... Сколько там реакторов это всё питало? Даже если не считать климатические установки. Надеюсь, вы представляете, какой ценой нам всё это обходилось. Да что я вам объясняю, вы же были ведущим разработчиком проекта. Хотя нет, не так. Вы просто взяли чужой проект, успешный и состоявшийся, и превратили его в чёрт знает что - в детский лагерь с дурацким названием. Я жалею, что когда-то подписал ваш план.
Алекс тяжело вздохнул. Он просто не мог этого не сделать. Можно изменить проект, но как же изменить себя?
- Всё было согласовано с экологами. Они тоже подписали не сразу.
- Будь я на их месте, я бы точно отказался. Позволять строить там дома, топтать траву - это немыслимо.
- То есть вы предлагаете оставить первый марсианский лес в неприкосновенности? Красота ради красоты? Смотреть на него сквозь купол, водить экскурсии?
С этим действительно всё было сложно. Что уж поделать, человеческий фактор. Постоянно жить в лагере никто не мог по чисто психологическим причинам. Люди, которые находились в лагере слишком долго, просто отказывались покидать его. Пришлось придумать смены: как для детей, так и для персонала. Каждый житель Марса получал шанс побывать в лагере, пускай и на короткое время.
- Вы не знаете, до чего доводит стремление к красоте. По-моему, вам всё-таки сообщили не все подробности.
Борис Ефимович нажал кнопку консоли, и на экране высветилась таблица с анкетными данными персонала лагеря. Он быстро просмотрел её, встречая много знакомых имён, и нажал ещё пару клавиш. На левой стороне экрана появилось улыбающееся женское лицо, на правой - серьёзное мужское. Борис развернул экран к Алексу.
- Узнаёте? Влад Зелецкий, наш лучший инженер. Проходил курс реабилитации после аварии во входном шлюзе. Кстати, произошла она именно во время строительства лагеря. И Наталья Михайлова. Её вы просто не можете не знать. Помните, кто каждое утро зачитывает нам новости и сводки погоды?
- Конечно, помню. И Владу я многим...
- Их нашли вместе. Они не успели добраться до убежища.
Алекс несколько минут молча смотрел на экран. Такие молодые... Чёрт возьми, ну почему именно они? В голову закралась предательская мысль: хорошо, что всё обошлось малой кровью; жертв могло быть намного больше.
- А теперь я хочу узнать - тихо и отчётливо сказал Борис Ефимович - почему вы так и не перестроили лагерь? Ладно хоть догадались сделать подземные убежища. Но сами корпуса должны быть разбиты на герметичные отсеки, экранированные от радиации. Элементарная техника безопасности. Почему вы понадеялись на купол? Самые обычные дома со щелями в стенах. На Марсе. Отличная идея.
- А вам нравится жить в герметичном бункере со стенами метровой толщины, откуда нельзя выйти без скафандра? - спросил Алекс.
Борис горько усмехнулся и зачем-то потрогал кислородную маску, висевшую у него на груди поверх рабочего комбинезона.
- Нет, не нравится. Но приходится с рождения. Вам этого не понять.
- Да, я прожил на Марсе всего пятнадцать лет, но видел многое. Не надо напоминать мне очевидного.
- Но зачем вы создали этот музей под открытым, точнее закрытым небом? Дома устаревшей конструкции, бумажные книги, футбольное поле... Разве нельзя играть в футбол в специально предназначенном для этого помещении, в полной безопасности? Или вообще на консоли? Это всё - пережитки давно ушедшей культуры, мир, каким он был много лет назад. Этакая "машина времени", чтобы отправиться в прошлое. - Вы так ничего и не поняли. Это не прошлое, это будущее. Зачем мы летим к звёздам? Зачем грызём марсианский грунт? Зачем умираем? Чтобы наши дети когда-нибудь смогли просто полежать на траве под деревом у обычного дома. Не надевая скафандр, не беспокоясь, выдержит ли купол. У нас ещё есть шанс всё начать заново.
Борис Ефимович откинулся на спинку стула и устало покачал головой.
- Через два часа экстренный сеанс связи с Землёй, вы первый в списке приглашённых. Задам последний вопрос: что вы сделаете, если Земля прикажет закрыть лагерь?
- Земля... Моя Земля теперь здесь, и только попробуйте забрать её. Вы знаете, что я сделаю. И я буду не один.
***
Монорельсовый поезд шёл плавно и бесшумно; качка ощущалась только на поворотах, но их было немного. Толстое бронестекло не позволяло толком разглядеть марсианские пейзажи. Впрочем, и смотреть там было особо не на что: однообразные пологие холмы, каменистые пустыни, пыльные кратеры под грязно-серым небом.
Максим дышал с трудом. Кислородную батарею в стандартном облегчённом скафандре, видимо, давно не меняли: воздух был затхлым, с металлическим привкусом.
На сиденьях рядом с ним сидели другие дети; их радиопередатчики молчали. Лица с трудом различались за плексигласовыми забралами шлемов.
Неуклюже орудуя пальцами, закованными в толстую перчатку скафандра, Максим достал из нагрудного кармана глупую деревяшку на шнурке, погладил бугристую кору.
Лето прошло, сказка кончилась слишком быстро.
"Кем бы ты хотел стать?"
Очень простая мысль. Удивительно, что она не пришла ему в голову раньше.
И Максим ответил самому себе: "Я хочу сажать деревья".