Квотчер_Марамак : другие произведения.

Красный пух (цикл)

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:



Красный пух
  Я узнал, что у меня
  Есть огpомная семья -
  И тpопинка, и лесок,
  В поле каждый колосок!
  
   Кембрик околачивался на площадке ожидания аэропорта Домодедово. Само собой тут имелся и зал ожидания, но в отсутствии снежного бурана там сидели разве что пожилые и пассажиры с детьми, да и то не все, а большая часть народа неспеша прохаживалась по дорожкам, расчищенным по площади примерно кругами. Под валенками похрустывал снег, лёгкий морозец пощипывал, а на небе вяло перетекали сине-серые зимние облака. Хорошо, подумал Кембрик, глядя как посередь площади громоздят снеговика метра под три ростом - правда, там их уже и так стояло семеро, похожих на истуканов с острова Пасхи. У них там что, тоже порт какой-нибудь был, и за неимением снега взялись за камень?... Человек помотал головой - нет, это если сейчас мыслью растечься, так и не заметишь как окажешься на том самом острове.
   Несмотря на полное спокойствие, атмосфера к растечению мыслей располагала не особо, постоянно намекая: то мимо прошёл мужик в форме, у которого на рукаве шинели была нашивка "наркомат космофлота", то мелкий пацан заорал на всю площадь "разойдись, вхожу в пылевое облако!!" и с разбегу нырнул в сугроб. Ледяно-пылевое, рассеяно подумал Кембрик, которому эти облака уже изрядно поднадоели. Поколебавшись, он всё-таки не удержался и достал КПК "Электроника", проверить всё ли на месте - должно было быть на месте сто процентов, но спокойнее увидеть лично, а не просто знать. Прибор был ветеранский - пластмассовый корпус, много раз раскоканный и склееный, заключён в железную рамку, а снизу прикручен целый магазин батареек.
   С площади открывался неплохой вид на взлётное поле, по которому ползали самолёты, разбегались и исчезали в низкой облачности, приземлялись, перетусовывались на стоянке и тому подобное; гул был слышен, но вполне терпимо из-за глушилок, расставленых по периметру аэродрома. 11:20, скоро должен появиться. Он и появился, подсвечивая облака посадочными фарами - издалека казалось, что это венерианский спускной модуль, пока из тумана не появилась вся тушка... всмысле ТУ-3034, самый быстрый и дальний. Честно сказать, на самолёт он уже был похож весьма отдалённо. Встречающие посмотрели, как огромная машина выпустила шасси и прокатилась по полосе, после чего пошли собственно встречать.
   "Самая" тушка - это не среднемагистральный лайнер, из которого пассажиры выкарабкиваются по одному; аппарат открывал подобие здоровенного бомболюка в днище и выгружал герметичный салон весь сразу, после чего хватал другой, загруженный, и быстро отваливал. Ввиду этого близкий гул турбин и керосиновый выхлоп никто не наблюдал, а к таможне тягач подтаскивал "вагон", стыковавшийся к дверям. Между электронными табло, на которых светились таблицы отправления и прибытия, висел незамысловатый плакат, гласивший "Думай головой!"; поспорить было трудно.
   Народу в "вагоне" оказалось немного; было полно негров, а также несколько тех, кто видимо не особо думал головой и летел с огромными баулами, считая что возможно унести три кубометра груза в руках. В не особо плотном потоке Кембрик быстро разглядел сестру и не удержался подкрасться сзади.
   - Валька!
   - Гришка! - крикнула молодая женщина, увидев его, и прибавила ещё что-то не по русски, - Кембрик!
   Кембриком, она же изоляционная трубка, его погоняли со времён учёбы в радиотехническом техникуме; там их трое было, Кембрик, Клеммник и Канифоль, но это другой разговор. Обнявши сестру, Григорий убедился в том, что рад её видеть, чем и остался доволен; после чего заметил, что Валентина обвешана сумками если и не как ишак, то всё равно прилично. Взявши сумку, Кембрик чуть не грохнул её об пол, потому как весила она килограмм десять, чего никак нельзя ожидать.
   - Ты что думаешь, у нас со свинцом туго? - усмехнулся он.
   - Это намёк на что? - хмыкнула Валентина, - Да это эти... кристаллы...
   Она приоткрыла сумку и показала, что та набита гранёными прозрачными камнями разного цвета и размера, но по большей части - примерно с яйцо, куриное.
   - Да Фроська запилила, привези да привези, - засмеялась женщина, потирая руки, - Я посмотрю... Нет, я сниму! - какое у неё лицо будет. Ради такого и тащить не лень.
   - А это вообще что? - осведомился Кембрик.
   - Кристаллы. Ну там рубины, сапфиры, и всё такое. Их на станции знаешь сколько валяется!
   Естественно, кристаллы пограничников не интересовали, зато сами пограничники могли заинтересовать, особенно того кто долго не бывал в Союзе. За конторкой, через которую проходили пассажиры, стоял чёрный кот! Не то чтобы совсем обычный, потому как стоял он на двух лапах и облачался в форму, в том числе и в зелёную фуражку, но это был определённо кот - животное поводило вибриссами, изучая документы, щёлкало по клавиатуре ЭВМ и что-то говорило с небольшим подмявкиванием.
   - Там кот, - довольно спокойно сказала Валентина, показав на кота.
   - Ага, - кивнул Кембрик, - Не делай вид, что тебя не преупреждали.
   Само собой, её предупреждали. Однако одно дело предупреждать, и несколько другое - подойти к котяре размером с человека, который наверняка голову откусит и не поморщится. Тем не менее подходить пришлось, потому как иначе не выйдешь из карантинной зоны аэропорта. Чёрный кот меланхолично поковырял когтистым пальцем в куче кристаллов и сунул под сканер документы, потом пристально уставился на Валентину жёлтыми глазами.
   - О порядке пребывания на территории Советского Союза для вашей категории осведомлены? - спросил он.
   - А? - Валентина ещё не полностью избавилась от подсознательной установки, что глупо развговаривать с котом, - Да.
   - Тогда добро пожаловать, - кот пробил таллон и отдал бумажки, - И думайте головой.
   Категория у неё была вторая, потому что Валька просто работала в советской компании "ОчДальСтрой", которая в том числе возводила энергостанцию в Буркина-Фасо. Первую категорию присваивали по факту существования, вторую - по факту осмысленного сотрудничества с организацией, третью - по факту внесения гражданином некоторой лепты в функционирование этой самой организации; слово "государство" из употребления в Союзе уже вышло. У Гришки Кембрика была третья категория, потому как он отработал два с полтинной года в Трудовой Армии; Валентина не отработала просто потому, что жила при стройке в Африке.
   Они вышли из здания аэровокзала - точнее, это был только один из многих терминалов - и естественно, увидели снег, что для февраля в средней полосе далеко не аномалия.
   - Даа, - протянула Валька, поёживаясь, - Когда тут зима зелёная, это ещё ничего, а вот когда белая...
   - Ты куриц-то побереги, смехом уморишь, - заметил Кембрик, - Минус три градуса.
   Он показал на небольшое табло на столбе, которое попеременно показывало: "11:37","05.02.2062","-3С", "Думайте головой" и так далее. Валентина припомнила аэропорт в Буркина-Фасо и поёжилась ещё раз: там разглядеть этот градусник было бы невозможно физически, за сотнями рекламных плакатов с иллюминацией и звукосопровождением, которые превращали любую площадь в дурдом. Сдесь же, кроме больших пушистых ёлок, засыпанных снежком, стояли только два ларька "соки-воды" и "союзпечать", да и то возле них не толпились. Кембрик снова выудил из кармана машинку, прочитал, что та написала на экране и успокоился.
   Станция метро была круглая; на кольцеобразную платформу сходились пассажиры с нескольких терминалов аэропорта сразу, хотя толкучку это вряд ли могло вызвать, советское метро всегда отличалось просторностью. Катались по нему всё те же синие вагоны с полосами, только стали они побыстрее и потише - не до полной тишины впрочем, потому как это чревато. В соседнюю дверь вагона вошла какая-то гражданка, похожая примерно на человекообразную лошадь - правда форма головы была не совсем лошадиная, с короткой мордочкой, а так копыта, грива и уши присутствовали. Валентина сглотнула, глядя как настырный ребёнок дёргает длинный чёрный хвост лошади; та и ухом не вела.
   - Валь, - усмехнулся Кембрик, - Во-первых ей до лампочки, даже если хвост оторвать. Во-вторых чтобы его оторвать, это гидравлические тиски нужны.
   - Так это ммм... - повела в воздухе рукой Валя.
   - Не шерсть, естественно. Ты знаешь, что Сами - вообще не организмы?
   - Совсем?
   - Нет не совсем, - на полном серьёзе ответил Кембрик, - Пока перевари, а потом я просвещу подробнее.
   Та помотала головой и стала спрашивать про более понятные вещи, например на что он всё время смотрит в коммуникаторе. Кембрик не стал скрывать, что следит за сводками от своей же ЭВМ, каковая в свою очередь осуществляет контроль за производственным блоком в промзоне-ноль. Промзоной-ноль называли промышленные районы на Луне, где на все сто процентов работала автоматика, управляемая с Земли; находилась зона на той стороне спутника, что всегда обращена к планете, потому как многочисленные станции, челноки и планетолёты изрядно загазовывали пространство. Из-за этого обитаемые базы, в основном научные, были вынуждены со своими инстументами гнездиться на обратной стороне Луны. Невооружённым глазом этого было не видно вообще, но над "земной" стороной висела порядочная шапка от выхлопов двигателей, вызывавшая красочные светящиеся следы при пролёте аппаратов. Луна естественно она и в Африке Луна, так что все по ночам видали, как она мерцает огоньками на тёмной стороне.
   Кембрик с сотрапами возился со стандартным блоком, каковой молол материал для термоядерных "свечек"; присутствие организмов рядом с радиоактивным и токсичным производством было крайне противопоказано, и без него прекрасно справлялись, потому как время отклика при управлении роботами не превышало пяти секунд, а надобности в прямом управлении возникало немного. "Свечками" назывались одноразовые микроканальные реакторы, которые натурально выгорали, но при этом имели энергоёмкость в сотни раз выше, чем у любого химического топлива. Применялись свечки по большей части в космосе, потому как без громоздкой защиты изрядно фонили гамма-квантами.
   Волоча сумки с кристаллами, двое выбрались на поверхность на станции "Волжская"; с одной стороны торчали постройки госпиталя, а с другой имелся склон метров на двадцать и в низине - пруд. По дороге на дамбе, видной отсюда, прокатывались редкие грузовики и жёлтые круглобокие автобусы; привычного для Валентины шума города не наблюдалось - вместо постоянного гула было слышно за квартал, как приближается ЗиЛ, а потом соответственно как он удаляется.
   - Тихо тут как, - Валя потеребила ухо, опасаясь что его заложило, - Машин нет совсем.
   - Да кому они нужны? - пожал плечами Кембрик, - Если для перемещения, так в любую точку страны без вопросов.
   - Кстати, мы в метро как зашли? - задалась вопросом Валентина, не припомнив опускания пятака в турникет.
   - Ногами. Там сначала до двух копеек цену снизили, а потом вообще бросили это крохоборство. А то было бы вот так, - он достал из кармана монеты и показал ту, на которой было написано "одна сантикопейка".
   Между территорией госпиталя и прудом был лес - не то чтобы парк, а натуральная лесополоса, в которой осенью немудрено и грибов набрать. Среди заснеженных веток мельтешили разнообразные птицы, чивкали белки и клесты с хрустом лупили еловые шишки, разбрыливая шелуху. Навстречу по дорожке неспеша шлёндала лошадь с тележкой берёзовых чурбаков, и бубнила идущему рядом мужику "Петрович, да мне не то чтобы лень, но газовый генератор всё равно ставить надо когда-нибудь, туда-растуда". Петрович отмахивался и цитировал классику про лошадку, везущую хвороста воз. Кстати хвороста, всмысле всяких чурбаков и веток, на ручных тележках и санках попадалось на глаза весьма много.
   - Любители печного отопления, чтоли? - спросила Валя, кивая на мелких, прущих полные санки веток.
   - Почему любители? Профессионалы!... Кхм. Да не, тупо жечь органику - это тупо. Это для гидропона... кстати пару поленьев не мешало бы, - повёл носом Кембрик, но бесхозных поленьев не обнаружил, - Ладно, Елька принесёт.
   Дома в этом районе как были пятиэтажные, так никуда и не делись за последнюю сотню лет; панельные столько бы не протянули, но эти были кирпичные, с толстенными стенами, возведённые ещё после войны - Великой Отечественной, естественно, - немцами, в принудительно-добровольном порядке. Дома что были построены в начале двадцать первого века уже все посносили, а этим хоть бы хны. Впрочем, пятиэтажка даже по виду снаружи никак не могла попасть в 1946 год, потому как под многими окнами висели большие стеклянные ящики-оранжереи, а стена почти сплошь покрывалась виноградом; на крыше торчали небольшие мачты, увешанные радиоаппаратурой и переплетённые сетью кабелей, так что создавался сплошной лесок. По краю крыши прокатился небольшой агрегат, набросившийся на едва выросшую сосульку, как муха на мёд, и покрошивший оную в ледяную муку.
   К подъезду вела только неширокая дорожка, зажатая заснеженными кустами, как стенами, и как раз за кустами что-то хрюкало и возилось. Внутри, как оно часто и бывало, располагались почтовые ящики и рядом с ними - полки со старыми книжками и оптическими кассетами, какие выкинуть жалко, а положить некуда, навроде "определителя кольчатых червей". Лифта в пятиэтажном доме не водилось, хотя вдоль лестничных пролётов протянулись рельсы транспортёра, который при желании транспортировал, если что тяжёлое или ноги не идут; у большинства же ноги шли, так что мышечные волокна получали порцию нагрузки. Под окнами опять-таки гнездились ящики с растениями, судя по всему с овсом, и как раз на них светили бело-жёлтые светодиодные лампы, сильно похожие на солнечный свет.
   В квартире имелись две комнаты, в одной из которых Кембрик гнездился лично, а в другой была устроен гидропонный огород, как это часто называли. При открывании двери раздалось мурчание, но едва почуяв Валентину, два кота испарились, ухитрившись куда-то спрятаться, хотя казалось что особо и некуда.
   - Это в новых башнях внутренние объёмы делают для гидропона, - сказал Кембрик, стаскивая валенки, - А тут так, переделали что было, воимя наименьших затрат. Вон, тапки возьми.
   На кухне, которая объёмом не отличалась, ждала вкусняшка - завёрнутая в полотенце кастрюля гречки с луком. Гречку "на экспорт" выращивали в 46й квартире, как припомнил Кембрик, лук - в соседнем подъезде...
   - А нашиша? - спросила Валя, уплетая кашу, - Всмысле, гречку дома растить?
   - Потому что всё равно придётся растить, - показал на тарелку Кембрик, - А из-за современных технологий, для этого достаточно по большому счёту нажать пресловутую пусковую кнопку. Ну и органики в конвертер насыпать, зачем хворост и собирают. Вон картоха - вся со своих грядок, как-грится...
   Валентина пораздумывала, закончила разговор с гречихой и пошла убедиться лично, потому как в филиал агропромышленного комплекса на десяти квадратных метрах верилось не очень. Тем не менее он был налицо - оклееная отражающей фольгой комната, освещённая светодиодными лампами и заставленная стелажами с гидропонным оборудованием. То в одном, то в другом месте начинали жужжать насосы, перекачивая раствор, и щёлкали релюхи. Вообще большая часть квартиры выглядела как отсек подводной лодки, потому как по стенам тянулись многочисленные кабели и даже трубки с жидкостью; ближе к окнам их просто не было видно из-за обилия зелени в обычных горшках, и там уже росла не пища, а так - кактусы, герань и тому подобное. Конечно, всё это можно было упрятать, но Кембрику оно так больше было по душе.
   Сам же обитатель квартиры, накормивши сестру, уселся к ЭВМ и в очередной, многотысячный по счёту раз проверил, как оно. Оно было в рамках, так что возиться и раздумывать Кембрик не стал, только записал, что есть нужда в плановой проверке запасного передатчика - чтоб не забыть. Записав и забыв, он повернулся к Валентине:
   - Ну визуализатор Х34 ты наверняка видела. Вот наша фабричка, на которой ни одной забастовочки, вот Луна, а вот межпланетный тягач ?22 "Цой", грузится на орбите.
   - Вы через этот симуль управляете?! - прибалдела Валя, убеждаясь, - У нас в посёлке любой школьник на нём летает!
   - В том и соль, - кивнул Кембрик, - Это, так сказать, обеспечивает, поддерживает, внушает, ну ты поняла.
   - А ты что, уже специалист по термоядерным свечкам?
   - Ну да. Специалист по свечкам тот, кто делал станок. А поскольку станок стопроцентно автоматический, требуется только логистика - где лучше взять сырья, куда лучше сдать продукцию, куда деть отходы, ну и запчасти, тэ-о, и всё такое. Опять же посчитать, как получается по эффективности, - Кембрик щёлкнул по клавиатуре, - За последний год прибыльность получается семь миллионов четыреста тысяч.
   - Ничего себе! - присвистнула Валентина, - А снял ты с этого счёта сколько?
   - Рублей пятнадцать, - прикинул Кембрик, - Больше нафиг надо. Может, тебе надо?
   Валя некоторое время посидела с круглыми глазами, не обращая внимания на трущихся котов, но быстро вернулась к умственной деятельности - хоть и в Буркина-Фасо, а городок строителей был частью Советской страны, где нынешним главным лозунгом и одновременно приветствием стало "думайте головой". Вот она и подумала головой.
   - Да мне не единицы эти нужны, а чтобы наконец раскачались станцию доделать! - сказала Валентина, - А это мозг нужен, а не единицы. Лучше покань, как тут...
   Углубившись в то, как тут, они слегка потеряли чувство реальности, как обычно бывает при использовании виртуальной камеры, так что Валентина на автомате пошла к двери на звонок и открыла. Чувство реальности вернулось мигом, потому как там была белка - здоровенная такая, рыже-серая и с пушными кистями на ушах.
   - Клоок? - слегка удивлённо приквохтнуло животное, склонив голову, и произнесло на чистом русском, - Думайте головой, а Кембрик дома?
   - Дома, дома, - вывалился в тесный корридор тот, - Валь, это Елька. Ну самобелка, соответственно.
   - Аээ... Думайте головой, - кивнула Валентина, пытаясь не бояться зверя.
   - Пшлите на кухню, - усмехнулся Кембрик.
   Оставшуюся часть объёма кухни занял огромный беличий хвост. Григорий скипятил чаю, но белке само собой не предлагал...
   - Ей - без надобности! - радостно сообщил он, - Нет, ну конечно если строго, то и нам без надобности, а просто хочется, но ей даже и не хочется. Тоесть если совсем точнее...
   - Кем, форточку дёрни на секунду, - прицокнула Елька.
   Кембрик протянул руку и открыв форточку, впустил ещё одну белку, на этот раз самую обычную. Правда, на голове у зверька блестел металлический обруч с длинным усом-антенной. Пришлось налить чаю в блюдце, потому как этот-то точно не отказался. Елька моргала глазами и поводила пушными ухами, а хвостом не шевелила, чтобы не смести посуду с сушилки. Мелкая белка лакала чай из блюдечка и чивкала.
   - Для нас это достаточно просто, - вернулся к лекции Кембрик, - Вот мы имеем белку с нейроприёмником на голове. Коротко сказать, эта штука принимает мозговые волны, и посылает в процессор. А процессор мы имеем сдесь.
   Он хотел показать на Ельку вытянутой рукой, но размеры кухни вытянуть руку не позволили.
   - Как и всякий Сам, изначально это просто железяка, обшитая синтетической шкурой. Без передачи начальных импульсов они не развиваются и довольно плохо себя чувствуют, если связь оборвать. Причём организмов, которые посылают импульсы в процессор Самой, довольно много, это называют Рядом. У Ельки таких грызунов - шесть десятков...
   - Уже семь, - поправила самобелка, подливая чаю белке.
   - Процессор подстроен под определённый тип организмов, поэтому в Ряду они одинаковые, - дополнил Кембрик, - Теперь понимаешь, почему я говорил что Елька не совсем белка, но не совсем не белка?
   - Тьфу ты, - Валентина нервно засмеялась, - Я как-то совсем это упустила из вида. Могла даже ляпнуть что-нибудь про генетическое скрещивание человека с животным...
   - Ну да, и арбуза с тараканами, - хмыкнул Кембрик, - Сдесь не в генетике дело, а в думании головой.
   - А, ммм... Зачем это вообще? - осторожно осведомилась Валя, косясь на белку.
   - Ну, тут такая пачка "зачемов", что сразу и не скажешь. А на неё можешь не коситься, говори что думаешь. Сами, в отличие от организмов, думать ничем другим кроме головы просто не могут... Так вот, для начала просто то, что с искуственным разумом экспериментируют в разных странах, сама знаешь до чего доигрались, и останавливаться не собираются, поэтому и не трогать тему вообще - не получится.
   - Почему не получится?
   - Потому что там, - палец показал на самобелку, - Оцифрованное сознание, которое в достижении конкретных целей на порядок эффективнее, чем неоцифрованное. Организм за Самим угнаться ни по каким показателям не сможет.
   - Так они получается превосходят людей? - удивилась выводу Валентина.
   - Ещё как, - кивнул Кембрик, - В этом и соль...
   Елька потрясла солонку, показывая что соль также там.
   - ...да. В том что капиталисты, применим такое слово, никак не могут такого сделать. Не по техническим причинам, а потому что они привыкли, что есть господа и есть рабы. Кто в здравом уме будет создавать себе господ или рабов, которые на сто голов выше, что в общем одно и тоже? Поэтому как только "там" пытаются распространить саморазумных роботов, киборгов, ещё там шут знает кого, сразу поднимаются вопли о том, что они перебьют всех людей. И никакие три закона робототехники не помогают.
   - Кажется, начинает доходить, - усмехнулась Валя.
   - Вот именно. У нас в стране ни рабов, ни господ не наблюдается. Самозверьки - это не автоматы, их никто не программирует специально, они совершенно разумные и поэтому понимают, что люди им ничем не мешают, а таки наоборот помогают. Как-грится человек - друг собаки. Так что мы с ними живём бок о бок...
   Елька цокнула и вспушилась, но со всей пушнины не отлетело ни единой ворсинки - шерсть сидела крепко и конечно, не линяла.
   - И, опять же, никакой войны, - добавил Кембрик, почёсывая за беличьим ухом, - Они свой Мир любят люто, так что в случае чего никакими ядерками не остановишь. В конце концов мы коммунисты, и для нас никаких "не своих", по крайней мере в стране, нету.
   - Так это самое, - улыбнулась Валентина, тыкая пальцем в пушнину, - Ты, товарищ самобелка, как терминатор, чтоли?
   - Не терминатор, а коммутатор, - цокнула Елька, подумала и потёрла когти, - Хотя при надобности и.
   - Ещё бы, - усмехнулся Кембрик, - Ты даже без надобности формулу Бронькенштейна открыла.
   - Что за формула?
   - Да это по поводу контроля за состоянием вещества по поляризации излучения. Ель слегка разбрыльнула и придумала, как повысить чистоту наших свечек, стали выяснять - это уже придумали лет сто назад, просто подзабыли.
   Самобелка захихикала, потряхивая ушами, потом поднялась с табуретки, открыла форточку и запустила туда мелкого грызуна с приличным ускорением - тому естественно это было только в радость, серый хвост мелькнул по веткам ёлки, что росла близко к дому, и исчез в снежном опушнении.
   - Мне просто странно, что мм... - Валя ещё потыкала пальцем в лапу, - Что тушка кажется такой живой, никакого намёка!
   - Это для удобства, - пояснила Елька, произнося слова с лёгким прицокиванием, - Хотя меня можно и тумбой на колёсах сделать, это не принципиально. Но морфологическая приближенность к организму даёт возможность имитировать все эффекты, организму присущие, а это помогает лучше думать.
   - Да блин, - засмеялась Валя, - Нет, Гриш, она правда того?
   Самобелка включила подсветку глаз; раньше они были чёрные, а теперь стали как две зеленоватые фары, светя довольно мощными лучами. Это недвусмысленно намекало на то, из чего состоит туловище; но как только Елька иллюминацию выключила, то сразу пропало и впечатление. Естественно, беличьи уши согнулись под тоннами вопросов, потому как у Валентины пока ещё не было возможностей поговорить с белкой, при этом будучи в здравом уме. Будь Елька органической, у неё был бы начисто вынесен мозг, а так самобелка оставалась ровно в том же состоянии, нисколько не утомляясь и продолжая цокать, как ни в чём ни бывало. Кембрик с улыбкой смотрел, как сестра пытается взять всё это в голову.
   - Ладно, - сказал он, когда пришёл конец чаю, - Ты Ель её заболтаешь, точнее она сама с непривычки заболтает себя через тебя. Иди Валь лучше отдохни, там вон за перегородкой, а мы с белухой покорпим над эт-самым. Мы тихо.
   - Да, мы будем ржать тихо, - подвысунула язык самобелка.
   Поскольку у Валентины натурально закрывались глаза, она действительно устроилась на диване, отгороженном от комнаты шкафами. Из-за шкафов тихо слышался шёпот "возить самим! впух! напух!...".
   - Мда, не думала что такое тут увижу, - не удержалась сказать Валентина, глядя в потолок.
   Потолок был освещён всё теми же лампами-дневнухами и почему-то ровно покрыт зелёным, похожим на мох. - Поспи! - отозвался Кембрик, - Увидела она... Я тебе завтра ещё и не такое покажу.
  
  
   Красный троллейбус
  
   Сначала они сидели чинно-благородно и только улыбались: молодая невысокая женщина с двумя чёрными "хвостами" и мужик, постарше. Этим сейчас никого не удивишь - мало ли, чему люди радуются. За окнами автобуса, заросшими до половины морозными узорами, простирались сверкающие снегом просторы полей и люто опушённые зимние ёлки. Хотя в салоне было куда теплее, чем снаружи, в воздухе не переставал чувствоваться настоящий свежачок - зима она и есть зима. Кембрик стащил с головы вязанную шапку, почесался и напялил изделие обратно; на изделии было не особо ровно вышито толстыми красными нитками: "миллиард тонн". Валентина фыркнула. Они ещё некоторое время посидели, слушая ровный негромкий гул мотора и кряканье рессор, а потом на свет опять был извлечён коммуникатор; глянув на экран, оба покатились со смеху.
   Этого уж не смог стерпеть пассажир сзади, больно уж заразительно хохотали. Здоровенный бородатый дядька в валенках, шинели и ушанке плюхнулся на соседнее сиденье - свободных было полно, собственно во всём автобусе ехало пятеро, не считая двоих и рыбы в банке.
   - По работе или как? - осведомился товарищ.
   - Ну как сказать, ик, - ответила Валя, смахивая выступившие от смеха слёзы, - Вы товарищ знаете, что такое сапфир?
   - Приблизительно, - кивнул тот, прикидывая что может быть смешного в оксиде аллюминия.
   - Я на стройке энергостанции работаю, в Буркина-Фасо, там этих кристаллов - самосвалами возим. Ну тут одна... гражданка... всё трепала уши, мол привези да привези, так я ей целую сумку притащила на пятнадцать кил.
   - А это собственно фотофиксация, лицевая часть этой гражданки, - показал коммуникатор Кембрик, стараясь не заржать аки конь.
   Аки конь заржал гражданин, так что скоро вокруг уселись вообще все, кто был в автобусе - ехать ещё прилично. Мефодий Леонидович - тот самый кадр - хоть и выгядел как матёрый сибиряк, да собственно таковым и являлся, как оказалось занимается вопросами мозговой деятельности различных организмов, что особенно насущно в свете последних преобразований в стране. Правда, про научную деятельность он ничего рассказать не успел, потому как разглядел кембриковский коммуникатор "Электроника-21": такие продавались не кому попало, а только операторам космической промышленности, так называемым космовщикам.
   При этом следует заметить, что в подобных случаях срабатывала та же штука, что и с рыбалкой, кпримеру. Только для того, чтобы протрепаться пару часов про подсекание леща и выбор червя, следовало найти подходящие уши, а это не так просто сделать. А вот найти космовщика, который вполне благосклонно выслушает, как обстоят дела на радиационной станции, почём тритий в секторе, на каком грузовике лучше возить модули - проще недопаренной репы. Если космонавтов были тысячи, то космовщиков - миллионы, причём в самом прямом смысле слова "миллионы", а не как эмоциональное указание.
   Присутствовавшие немедленно узнали от Мефодия, что такое СКООС - а это была Станция Обзора в Оптическом Спектре, или проще сказать астероидоискатель. У дядьки на баллансе состояло три таких агрегата, расиданных по всей солнечной системе - один болтался за орбитой Урана, отчего время отклика измерялось не секундами, а часами. Кембрику пришлось "колоться" насчёт своего лунного предприятия, на что ему заметили, что давно пора увеличивать выпуск этого самого "воска" для термоядерных свечек, потому как товар дефицитный.
   Валентина занималась куда более сложной научной работой, но зато не могла особо долго рассказывать про квазикристаллы - да и слушать, без надобности, тоже не стала бы. Программу-визуализатор Х34 знал абсолютно любой космовщик, потому как она была единственная и только апгрейдилась по мере надобности. По сей причине, когда Мефодий говорил что "на тээлину лучше сначала по два пятака, а один полторашный жирно будет", его понимала и бабуся преклонных лет, и молодой парень. Вале стало слегка грустно от сознания того, сколько всего она пропустила, пока не была на Родине.
   В звук двигателя и поскрипывание поручней стало навязчиво подмешиваться стеклянное чоканье и позвякивание, причём исходило оно не иначе как из кабины водителя, отгороженной от салона прозрачной перегородкой. Кембрику это надоело первому, он открыл окошко, всунулся туда по пояс и убрал авоську с бутылками с водительского кресла - а то ещё раскокаются по дороге. Здоровенное рулевое колесо ЛиАЗа вращалось от сервоприводов, а на приборной доске горел зелёный глазок под надписью "автопилот".
   Вообще Кембрик с сестрой задумали нагрянуть к старой знакомой Ольге Чижовой по прозвищу Канифоль - иначе вряд ли им пришло бы в голову чисто смеха ради прокатиться через пол-страны и добивать остатки километров автобусом. Хотя могло и придти, потому как на московском метро Валя каталась пару лишних часов просто так, поглазеть.
  
   - ...ну вот я и говорю, что "фотонный" это тоже самое что "вот-он-лови-его-ный"...
   - БЫП, - сказали динамики на потолке, прерывая полемику, - Остановка. Двадцать два. Деревня Лебяжий жир.
   Автобус плавно затормозил возле будки, только стояла она к нему "спиной", потому как была развёрнута к дороге, а автобусы зимой переставлялись на лыжи и ходили по целине напрямки. Двери сложились в гармошку с характерным звуком, и оттуда повеяло морозцем. Гришка с Валентиной попрощались с попутчиками, которые ехади дальше, и вышли на умятый снег. Жёлто-белый автобус на лыжах взбулькнул мотором и укатился по колее, быстро набрав нехилую скорость.
   Из деревни в основном было видать три старинных дома под жестяными крышами, какие-то сарайчики среди огородов в поле, и приземистое сооружение навроде ангара или цеха, стоящее на берегу водоёма. Дорога по самой улице была расчищена и посыпана песком, потому как на своих двоих ходить всё же удобнее по твёрдому. Ходящих по твёрдому пока было не видно, но в морозной тишине различались голоса, долетавшие из-за опушённых снегом деревьев. Прислушавшись, Валентина уловила шум автобуса, который уже скрылся за складкой местности; правда, при ходьбе резко хрустели мёрзлые комки песка, набросанные на дорогу.
   - Как я поняла, - сказала Валя, потирая замерзающий нос, - Теперь это такая забава навроде футбола или посиделок на скамейке, в космосе ковыряться? Аж все уши прожужжали.
   - Бывает, - ухмыльнулся Кембрик, - Кстати предупреждаю, Канифоль вообще лунно-солнечный заводчик, у неё двадцать станций по всей солнечной системе. На Луне заводы, на астероидах шахты, возле Солнца - радиационные станции. Лет пятьдесят назад ни одна страна в мире не могла мечтать о такой космической группировке, а сегодня это так, подсобка.
   - Кто мечтал, у того и появилось, - заметила Валентина, - Только вот если у одной Канифоли двадцать станций, даже страшно представить сколько их там всего.
   - Во, - показал по выше головы Гришка, - С нашей точки зрения. А в космическом масштабе это пыль. Только вот почему страшно? Страшнее было без них, я ведь тебе говорил, куда в частности идут "свечки".
   - Противоастероидная защита? Тут уж не поспоришь, атракцион полезный.
   - Угу. Инвестиции на несколько миллионов лет вперёд.
   Вдобавок тешило то, что тысячи созданных противокометников ровным счётом никак не напрягали Землю, потому как собирались силами лунной индустрии - с планеты только управляли автоматикой космовщики. На Земле, которую не напрягали, дышалось свободно и снежок был белый; вдалеке в большой полынье на озере плавали белые точки, вероятно те самые лебеди, чей жир. Двое прошли с пол-километра по расчищенной дороге, вдоль которой раскидывалась деревня - она именно раскидывалась, так что между огороженными участками и домами были обширные участки с деревьями или кустами, а то и просто поляны. Валентина заметила на нетронутом снегу следы перепончатых лап и подумала про лебедей, но поняла что размер следа раз в пять больше, и задумалась поглубже.
   Дом номер два дробь ноль, как значилось на адресной табличке, напоминал толи небольшой старинный вокзал, то ли музей; короче говоря, если убрать с крыши лес антенн и параболические тарелки - хоть сейчас в 17й век. С одной стороны строение имело один этаж с чердаком, а с другой - четыре этажа; к высокой стороне был пристроен внешний лифт в остеклённой трубе. Над жестяной крышей выделялся только яркий, нисколько не выцветший красный флажок. Кембрик знал эту привычку космовщиков, вешать у себя флаги из так называемого марсианиума, которому сноса практически никакого нет - сам хотел достать кусок, но скупость дала о себе знать. На площадке возле дома стоял горбатый "запорожец" с прикрученной к нему тяговой тележкой и скребком для снега - местный дворник пользовался аппаратом зимой как трактором, что неудивительно.
   В широкий просвет между куртинами деревьев стало видно, что голоса доносятся с поля на берегу озера. Там возвышалась снежная крепость нехилых размеров, и судя по всему школьники возрастов вплоть до пенсионного разыгрывали там взятие Измаила или ещё что-нибудь подобное - то и дело группы набегали на снежную стену и раздавались громкие крики. Кембрик поозирался на всякий случай, не посадил ли кто сдесь крупнокалиберную собаку, и не обнаружив оной, ткнул в кнопку звонка возле одной из дверей. Через какое-то время оттуда высунулась бабулька с половником, от коего разило капустными щами.
   - Думайте головой, - поприветствовал Кембрик, - А Чижова дома?
   Нынче более всего желали друг другу думать головой, потому как при отсутствии этого процесса даже здоровье не помогает.
   - Канифоль? Дома, дома. Только она за водой пошла, за околицу, - блестнула логикой гражданка, - Да вы заходите.
   - Благодарствую, лучше перехватим.
   - За околицу? - улыбнулась Валентина, - А коромыслом она не пользуется?
   Кембрик хмыкнул и показал вдоль дороги, по которой к дому шла женщина с коромыслом на плечах. Правда при ближайшем рассмотрении выяснилось, что висят там не вёдра, а аллюминиевые бидоны с надписью "питраствор 5%". В остальном Ольга "Канифоль" Чижова была похожа на иллюстрацию из БСЭ к статье про сельскую Россию второй половины 21го века - ну, или наоборот. Сероглазая светловолосая женщина улыбнулась старым знакомым и звякнула бидонами:
   - Гой еси, товарищи! Думайте головой.
   - Стараемся, - кивнул Кембрик, - А эти бадьи ты так каждый раз на себе таскаешь? Дай помогу.
   - Отставить, - повела рукой Ольга, переходя на о-русский, - Оная операция обеспечивает отличные опции организма!
   - Однозначно отличные? Отсутствуют отрицательные обстоятельства?...
   Посмеявшись над собой, они ввалились с мороза в дом. В дому - сдесь все так и говорили, "в дому" - было тесно, но уютненько и любопытно. На каждом отдельно взятом квадратном метре находилось достаточно всего, чтобы таращиться и чесать голову: чего только стоил агрегат из прозрачных трубок с разноцветными жидкостями, похожий на самого себя да и только. Как было оглашено, это ничто иное как смеситель для оранжереи, который как раз и глотает питраствор 5%. Часть внутреннего агропромышленного комплекса находилась в застеклённых шкафах, стоявших где попало. Ольга провела гостей по скрипящей деревянной лестнице на второй этаж и показала маленькие кусты, усыпанные разнообразными плодами.
   - Ниччего себе! - прибалдела Валя, - Мандарины ещё ладно, но чтобы яблоки на таких кустах росли!
   - Это не мандарины и не яблоки, - зевнул Кембрик, - Это всё лимоны.
   Как пояснила хозяйка, это действительно один и тот же вид лимонов, только обработаный разными катализаторами; также она заметила, что лимоны, похожие на яблоки до полной неотличимости, сдесь долго не живут. Это объяснялось большим количеством детей на единицу площади; у Ольги их было трое, в соседских семьях тоже не по одному. Хотя периодически откуда-нибудь да раздавались вопли, планировка дома не способствовала их распространению - узкие корридоры с кучей поворотов поглощали звук. Трое уселись на кухне, которая не страдала гигантизмом, и взварили чаю; чай был травяной, самолично собранный летом в ближайшем лесу.
   - А покрепче чего не употребляете? - спросила Валентина, разглядывая выставленные на полку двадцать совершенно одинаковых гранёных стаканов.
   - Это она из каких соображений интересуется? - усмехнулась Ольга, - Покрепче только кефир.
   - К-эфир... - задумчиво повторил Кембрик и непроизвольно вытащил коммуникатор, - Кстати как у тебя с этим?
   Валя подзакатила глаза, потому что после этого неизбежно прозвучало много слов насчёт оптимизации перевозок между станциями, которая позволила сэкономить 17% на транспорт. Это звучало даже интересно, к тому же Канифоль так искренне радовалась, что Валентина забыла заскучать и спохватилась только тогда, когда закончился чай.
   - А ещё радиационка накрылась, - сообщила хозяйка, - Самая первая из моих.
   - Метеоритом? - цокнул языком Кембрик, - Не повезло.
   - Да, метеоритом. Хотя из неё уже 265% ресурса выжато было, так что насчёт "не повезло" это громко сказано.
   Уж что-что, а радиационые станции, те что использовали поток излучения Солнца, находясь близко к звезде, никто не берёг - железяка одноразовая, и падать ей некуда, только на Солнце. Одна успешно отработала - на эти средства можно зарядить следующие четыре, и так далее. К тому же теперь была стопроцентная уверенность, что это именно метеорит, потому как на всех аппаратах имелись "чёрные ящики" для фиксации событий; ставить их стали после того случая, когда корабль США совершенно случайно сфокусировал ионный выхлоп на советский автоматический грузовик. Имея данные фотофиксации, можно было с чистой совестью также случайно что-нибудь сделать в ответ; поскольку советская космическая промышленность была несоизмеримо больше, подобные ответы пугали вероятных партнёров.
   Прибежал ольгин сын лет семи и стал ныть, что ему надоела математика; Ольга резонно заметила, что ей тоже надоела не слабее, потому как высчитывать приходилось постоянно: кипы исписанных листков возле ЭВМ подтверждали это.
   - Если не получится сейчас, получится потом, - сказала Канифоль, - Наверное. Так что брось, ребёнок, а если уж совсем никак, то посмотрю.
   Пацан убежал, а трое ещё некоторое время поглазели на изображение Марса, выдаваемое виртуальной камерой: красная планета, не особо красная на вид, была окружена пылью из светящихся точек, каждая из которых была кораблём или станцией. Само собой, с этой точки пространства увидеть такую картину было невозможно, ЭВМ создавала её намеренно, для наглядности. Советские люди потирали руки, потому как Марс был у страны в кармане; конечно, до цветения яблонь и прочей флоры оставались ещё горы работы, но они были распланированы и разгребались в соответствии с графиком.
  
   От созерцания космической панорамы их оторвал звук мотора. Кембрик глянул в заросшее морозными узорами окно, отодвинув листву фикусов, и увидел как во двор зарулил бело-красный автобус ЗИМ-А.
   - Кешка приехал, - улыбнулась Ольга, - Разогрею чего-нибудь.
   - А он на служебном так и катается? - удивился Кембрик.
   - Ну да, устроил тут автобазу. Весь сарай барахлом завален.
   И не только сарай. Пока Иннокентий доходил до кухни, слышался звук рытья в шкафах, звон барахла и приговаривания типа "ага, вот... эмаль... эмаль?! Нифига себе...".
   - О, думайте головой! - сказал мужик, увидев Кембрика и Валентину, - Гриш, а жена где?
   При этом физиономия у него приобрела характерное выражение, издавна известное как "лицо тролля". Валя чуть не испугалась, ибо никак не думала, что можно настолько перекосить лицевую часть.
   - Чья жена? - ответил Кембрик, пытаясь сделать такое же выражение.
   - Ну не моя же, моя вот. Вот такая, - Кеша показал пальцами беличьи уши над головой.
   - Кеш! Хорош тренироваться, а? - фыркнула Ольга.
   - Простите, не удержался, - сказал тот, снимая форменную серую шинель, от которой несло морозом, - Да на Григории хоть обтренируйся, как от стенки горох. Правда, Кем?
   - Ага, - зевнул тот, хрумая сухарик.
   Иннокентий переключил ЭВМ, что стояла сдесь же, на ТВ-канал, потому как имел привычку слушать за едой выпуски новостей.
   - ...ситуацией на Мадагаскаре. Вооружённые столкновения бандгрупп и правительственных войск приобретают всё более масштабный характер. В целях прекращения бестолкового произвола советское внешнеполитическое ведомство выдвинуло предложения в особый комитет ООН, которые согласно уставу должны быть рассмотрены в течении 24 часов. Нарком иностранных дел Завоев выразил надежду, что решение этих жизненно важных вопросов пройдёт не менее оперативно, чем в это было в прошлом. За прошедшие сутки...
   Картинка при этом повторяла съёмку би-би-си, когда автомобиль с корреспондентами мечется минут пять по охваченному анархией городу и нарывается на баррикаду с вооружёнными людьми - после чего идёт "белый шум". Присутствовавшие помолчали, раздумывая; каждый пришёл к выводу, что если запущен механизм - то скорее всего "горячая точка" будет охлаждена настолько быстро, насколько это воможно - примеров было предостаточно. А нарком Завоев мог выражать и надежду, и уверенность, потому что по-серьёзному конфликтовать с единственной настоящей межпланетной державой на Земле ни у кого желания не имелось. Все также невзначай подумали, что хоть каким-то боком, но подбросили по камню в ту гору, которая называется "Советский Союз".
   Но более всего грело не это - громоздить горы в общем и муравьи умеют - а то, что Союз существовал не просто для того, чтобы быть и надуваться от чувства собственного веса. Когда в Мире происходила какая-нибудь фигня - Союз был готов защищать справедливость, стараясь при этом не упускать и прямой выгоды - потому как элементарная логика подсказывает, что благотворительность требует положительного баланса этого самого блага. В отличие от государств, Союз работал для защиты Земли и эволюции Марса, а не для увеличения чисел потреблённого населением...
   - Кстати, - сказал Кеша, и на лице опять проступила ухмылка, - На Мадагаскаре жара. К примеру ты, Валь, к морю не хочешь? Ну пляж там, всё такое...
   Валентина чуть не выплюнула чай на стол, поперхнувшись.
   - Не думаю, - пояснил Кембрик, - Там где она живёт, с одной стороны пруд охлаждения станции, с тёплой водой и пляжем, и с другой пруд охлаждения станции, с тёплой водой и пляжем.
   - Вот именно, - подтвердила та, - Когда станцию достроят, ноги моей там больше не будет. А ты с какой целью интересуешься?
   - Работа у него такая, - хмыкнула Ольга, наливая ещё чаю.
   - Какая такая, туристический агент? - ляпнула Валя.
   - В некотором роде! - засмеялся Иннокентий, - Про Олимпику, например, слыхала?
   Про плавучий остров, возведённый в Чёрном море, она конечно слыхала; называли его так из-за геометрии - тысячи понтонных блоков составляли пять пересекающихся колец по десять километров в диаметре. Ещё один плавучий остров находился в Атлантике на тропических широтах и был интернациональный.
   - Я по крайней мере слыхала, что капиталисты из-за этого продули Германию, - сказала Валентина.
   - Советски верно. Хотя атлантический остров и считается международным, построен он на советские ресурсы, и как оказалось не зря. Когда было открыто бесплатное переселение в зону особо повышенного либерализьма, туда рванули миллионы потребителей, или как мы их называем - симов.
   - А при чём тут Германия? - усмехнулась Ольга.
   - Там был наибольший лимит по сбросу симов, - пояснил Кеша, - Думаю, это наши специально устроили. Если бы лимит был распределён по всем странам, уменьшения количества симов никто бы не заметил. А так концентрация резко упала, и без этого балласта в стране остались практически одни социалисты. Дальше предугадать нетрудно... После этого все капстраны закрыли выезд для своих граждан на плавучие острова, воизбежание такого же сценария.
   - А чего они все туда так рвутся-то? - искренне не поняла Валя.
   - Халява, просто говоря. Хотя конечно так не особо точно, - задумался мужик, - Скажем так, есть те кто хотят работать, а есть те, кто хотят зарабатывать, чуешь разницу?
   - Это ты мне будешь рассказывать? - усмехнулась Валентина, - Я позавчера как оттуда, где деньги знаешь как называют? "Деенюшшки". Моя прелесссть... Только как-то не по коммунистически получается, вроде воспитывать надо граждан, а вы им этакие антирепрессии устроили.
   - Теоретически конечно надо, - согласился Иннокентий, - Но пока возможностей нет, и когда будет - неизвестно. Про Съезд 36го года слыхала? Тогда заключили мировое соглашение: никого заставлять не будем, кто хочет потреблять - пусть потребляет сколько влезет, производительность труда это позволяет. Мы им вечный курорт, а они нас в покое оставляют и дают возможность заниматься своими делами.
   - То есть я так поняла, товарищ Сталин со своими чистками...
   - По численным показателям - да, курит в стороне. Тогда таких возможностей не было, хотя вряд ли бы кто и подумал о таком варианте. Всё-таки за полтора века с первой революции много мозгами раскидывали. Как говорит наш дивизионный комиссар...
   - Дивизионный комиссар у вас говорит вот так, - показала руками щёлкающий клюв Ольга.
   - Это неважно. Как говорит, наши клиенты Родину продают, а мы у них её покупаем. Чтоб кому налево не продали, как они это раньше неоднократно делали. Хотят товарно-денежных отношений - пусть лопают. Причём, замечу, добровольно и с песней!
   - Правда, песни дебильные, - добавила Канифоль.
   - Послушайте, ну ладно взрослые дураки, а дети? - дошло до Валентины.
   - Ну а как ты думаешь?
   - Я думаю, что дочь за мать не в ответе.
   - Советски верно, - кивнул Иннокентий, - Забирать несовершеннолетних чисто до кучи - запрещается. Необходимо однозначное осмысленное согласие на самоссылку.
   - Так это всё-таки ссылка?
   - А то. Выехать-то раз плюнуть, а вот чтобы вернуться, это уже надо доказать, что ты не сим.
   - А они не боятся, что когда их всех соберут в одном месте... - усмехнулся Кембрик.
   - Ещё как боятся! Но мыши плакали, кололись, и продолжали кусать кактус. Просто суть в том, что при нынешнем положении вещей это не в наших интересах, даже если брать чисто утилитарно. Пока есть куда сбагривать симов, в стране хорошо. А прикинь вдруг взять и из вредности Олимпику разбомбить? Да жесть что будет...
   Иннокентия понесло: "охотник за симами" рассказывал про свою работу, чредуя смешное с не особо смешным. Как он заявил, ещё лет пять назад при командировке в любой город начиналась страда по полной программе, одни сутки - один забитый автобус; теперь залежи "материала" сошли на нет и оставалось вылавливать то, что наростало. При этом интенсивность превращения человека в сима находилась в квадратичной зависимости от концентрации самих симов, так что наростало немного.
   Долго ржали над тем, что второй адцентр - адов центр, как переводили советские - на атлантическом искусственном острове был назван Выбегаллбург, а никто из клиентов не докумекивал, почему. Они собственно вообще не докумекивали ни до чего, от чего не было прихода в денежных знаках или социальных очках. Предрасположенные к симовости, попав в тепличную среду, очень быстро приобретали рациональность и теряли все остатки разума, так что средний гражданин США по сравнению с симом был мечтателем, бессеребренником и социалистом.
   Симы гордились, что у каждого на плавучих островах есть автомобиль. Там вообще запрещалось не иметь автомобиля, даже если ты слепой, по причине антисоциальности, экономического вреда и богомерзкости такого положения. В это время в Советском Союзе вовсю внедряли в жизнь так называемую Рядную технологию, каковая с одной стороны давала разум животным, а с другой создавала искусственный разум, значительно превосходящий естественный по количественным показателям. Кембрик лично, можно сказать, вырастил разумную самобелку Ельку, на которую Кеша и намекал, показывая беличьи уши.
   Ещё больше симы гордились своей духовностью, выражавшейся в неуклонном росте затрат на удовлетворение таких духовных потребностей, как просмотр ток-шоу, сериалов и тому подобного. Советские в это время заканчивали первую стадию терраформа Марса, но не особо этим гордились - потому что всем было интереснее приступить к следующей стадии, а не гордиться.
   Население островов было убеждено, что только у детей симов действительно счастливое детство, ведь никто не заморачивал им головы всякой ерундой типа истории, а на потребности каждой единицы выделялось большое количество денег. У них были самые образцовые детские дома, в которых и находилось собственно около 80% незрелых особей. В Союзе последний детдом тихо закрылся в 55м году, потому как в стране просто не осталось никаких чужих - все были свои, с вытекающими последствиями...
  
   - Слушай, от твоих басен работать тянет! - засмеялась Валентина.
  Кембрик и Канифоль переглянулись и разом достали коммуникаторы: у них был сеанс предвечернего бдения.
   - Могу предложить машину почистить, - сказал Иннокентий, - Там не то чтобы свинарник, а даже скорее наоборот, но в нашем деле необходим пафосный внешний лоск.
   - Ну, мне ещё математику проверять, - заметила Ольга.
   - А я пожалуй соглашусь, - сказал Кембрик, - Чистить терпеть не могу.
   - Логика?
   - Логика в том, что значит и другие не могут, следовательно уменьшу дефицит на данную работу. Кроме того, я буду очень доволен, когда прекращу этим заниматься, - чётко ответил Кембрик.
   Схватившись вместе, обширный салон автобуса вычистили быстро; он был меньше рейсового, но больше чем маршрутка. Как и подозревал Григорий, возиться в этом симовозе было неприятно - зато, соответственно, приятно выйти. Пока производились эти операции, солнце закатилось со смеху и на небо высыпали яркие звёзды; вовсю светила почти полная луна. На тёмной стороне спутника невооружённым глазом различались огоньки в тех местах, где наблюдались скопления построек и освещения. Вообще на Луне была построена линия прожекторов, которая освещала огромные площади поверхности и добавляла к лунному серпу лунный молот - но эту иллюминацию включали только ближе к Дню Победы, чтобы в остальное время не нарушать исторического вида. Ольга с мужем остались хлопотать по хозяйству, а Кембрик с сестрой, слегка умаявшись на очистке многочисленных кресел автобуса, пошли прогуляться по деревне. Относительная оттепель способствовала тому, чтобы не проморозиться с непривычки - обычно в этих местах зимой присутствовали нехилые холода. Стало ясно, что дорогу расчищали не зря, иначе кроме как на лыжах носу не высунешь. Было слышно, как возле озера вопят в своё удовольствие лебеди, а наверху, среди звёзд, бесшумно проплыли огоньки очередного челнока.
  
  
  
  
   Чемпионат войны
  
  
  Клеммник услышал сигнал входящего сообщения и прореагировал как и всегда - то есть никак. Отрываться от своей возни и терять мысль ему не хотелось, а в драматические сообщения, успевающие в последние секунды, он не верил ни в какую. Собственно, в них видимо не верил и Устав, раз предписывал включать воспроизведение только по мере возможности. Игорь "Клеммник" Сухов протёр подуставшие яблоки, которые глазные, машинально щёлкнул по клавиатуре "сохранить", и только потом включил связь.
   "Декодирование... Центр управления Д-14-2 - тактической группе Н-2-С. Определённая общим порядком точка поворота на курс сближения с целью - 12 ( координаты прилагаются ). Последний определённый порядок построения групп противника - схема 4. Допустимое расхождение с рассчётным временем маневра не более 1,2%. Думайте головой."
   Клеммник и без последнего предложения задумался головой, вывел на экран навигационную сетку и прикинул, что получается. Не то чтобы это входило в его прямые обязанности, но тем не менее... космонавт повозился в скафандре и не отрывая взгляда от экрана, хлебнул чаю из мягкой фляжки. Хлебать из твёрдой посуды в условиях невесомости - сущий иллюзион, а никаких вращающихся секций на этом судне не имелось, как и ещё много чего другого лишнего. Фрегат типа "рожь" снаружи походил на авиабомбу, а по сути состоял из двигателя, интегрированного с главным калибром, и по большей части представлял из себя одну большую пушку.
   Клеммник не успел сделать никаких некомпетентных выводов из полученного сообщения, как по близкой связи раздался требовательный писк. Ядерный батон, подумал Гарик, люто нарушаю инструкции! Декодирование это одно, а тем не менее есть стандартная процедура утверждения подлинности сообщений - хорошо, что есть крыса.
   - Крысо, спокойно! - сказал Клеммник, - Получил только две секунды назад!
   - Не две, а сто сорок две с полтинной, - точно ответил крыса, - Опознавание провёл, передача чистая. Что намереваешься предпринять в связи с?
   - Пока не знаю, - не менее точно ответил Клеммник, - Я головой думаю не так быстро, как некоторые.
   - Тогда раскинь, а потом скажешь, - и крыса отключился со связи.
   Космические расстояния способствовали затратам космических объёмов времени и оттого самые резкие маневры превращались в гонки хромых улиток - хотя прогресс пространственных движителей и прочих космических технологий за последнее время был огромен, никаких прыжков через политбюро-знает-что пока не изобрели. По крайней мере это давало возможность любое решение взвешивать раз по сто. До одури, подумал Клеммник, хлебнул ещё чаю и принялся взвешивать. Чай кстати сказать прислала ему подруга Канифоль, из собственоручно набранного в родных сибирских лесах, но космонавт про это не вспоминал, ибо бдил.
   Соразмерно результатам бдения была принята программа действий; соразмерно оной, группа начала выстраиваться в боевой порядок ещё до смены курса: локаторы не фиксировали ровным счётом никаких признаков опасности, но бережёного политбюро бережёт. Для этого следовало сделать немало всяких операций - запустить звенья охранения, вернуть на фрегаты поддержки те машины, что дежурили ранее, и дозаправить. Кроме того, пришла пора запустить автономные ракетные установки, потому как их приведение в боевой режим требовало времени.
   Клеммник раздал команды аппаратам и убедился, что всё в пределах нормы. Подняв взгляд от экрана, он мог видеть просто через прозрачную броню, как пересекающимся курсом прошло звено котанков, возвращаясь к кораблю поддержки; видать их было только по светящимся сопловам, потому как любой боевой аппарат флота покрывался маскировочным покрытием, матово-чёрным в оптическом спектре. На фоне россыпей звёзд и Млечного Пути выделялся только диск Урана, а Солнце с такого расстояния выглядело не особо впечатляющей звездой. Пространство за орбитой Сатурна советские космонавты называли "куматенегонность", что расшифровывалось как "КУда МАкар ТЕлят НЕ ГОнял"; это была сущая правда, большой базовый корабль "Макар" пока что никаких телят сюда не гонял.
   Кого-нибудь могли бы и ударить по голове целые световые часы до Земли, но только не Клеммника - и как само по себе, и главное от сознания того, что с такими игрушками чем дальше, тем лучше. Космонавт помахал рукой в том направлении, где навигационный экран рисовал Землю, и закрыл обзорные окна: сферическая крышка командного модуля повернулась, закрывая секторами прозрачные панели, а сам модуль спрятался глубже в гнездо в корпусе корабля, чтобы не торчать и не дразнить шального осколка. Хотя снаружи не имелось никакого освещения, с закрытыми окнами в отсеке сразу стало сумрачно, только слегка мерцали зелёным экраны и панели аналоговых приборов.
  
   Если в старые времена на международных переговорах кое-как удавалось создать видимость, цитата, "атмосферы полного взаимопонимания", конец цитаты, то к 30м годам стало понятно, что назревает кризис. Окончательно сменивший общественную формацию Советский Союз начал развиваться не "как положено", а в геометрической прогрессии, что вызвало в капстранах массовое банкротство производителей кирпича. Для советского внешнеполитического ведомства стало крайне затруднительно вести разумные переговоры с людьми, для которых справедливость по прежнему выражалась в числе денежных знаков, прибавленных именно на их счёт. Поначалу этим и воспользовались - во время очередного нефтяного кризиса СССР выплатил астрономическую сумму в обмен на оставление в покое нефтедобывающего Ирана.
   После того как эффективные менеджеры пришли в себя от такого счастья, а на Ближнем Востоке накрепко окопались миротворцы стран Варшавского Договора, выяснилось неприятное обстоятельство - вброс обрушил рынки и привёл к жёсткому финансовому кризису. Не будучи самоубийцами - ну по крайней мере уж в открытую - капиталисты приняли меры к предотвращению подобных событий в дальнейшем, и изобрели программу против того, чтобы, цитата, "красные нищеброды не скупили весь свободный мир по кускам", конец цитаты.
   А тем временем в "свободном мире" продолжали происходить эпидемии демократии, оборачивавшиеся милионными жертвами среди людей и превращением цветущих стран в отравленные пустыни. Советский Союз же был коммунистическим не потому, что флаг красный, и не собирался поплёвывать на это, хотя и имел все материальные возможности. В условиях вышеупомянутой "атмосферы взаимопонимания" каждый локальный конфликт угрожал перерастанием в мировую войну.
   Одновременно с этим антисоветская коалиция предприняла попытки начать космическую экспансию для достижения паритета с советским флотом. Была основана "Лига Свободного Космоса", которую в самих капстранах называли не иначе как "Лигой космической картошки-фри", за тесную связь с компанией "макдональдс". В 2047м году отчаявшийся предотвратить военную катастрофу советский дипломат сгоряча предложил "партнёрам" не тратить больше время и начать воевать, только перенести боевые действия подальше от хрупкой Земли. Те же, не подумав как следует, взяли и согласились. С тех пор конфликты мирового значения стали разрешаться в пространстве в ходе столкновения космических флотов.
   Теоретически, можно было бы и в покер разыгрывать. Однако любое соревнование имеет правила, соблюдение которых невозможно проконтролировать в отсутствии кого-либо, стоящего вне противоборствующих сторон. В "чемпионате войны", как прозвали мероприятие, никаких правил не существовало. Флот должен был занять определённую область пространства и при помощи мощных проекторов высветить свой вымпел на земном небе - так результат был виден всей планете невооружённым глазом, а подделать его было в разы дороже, чем достичь честно. Если конечно слово "честно" тут вообще уместно.
   Для советских космолётчиков инициатива вначале обернулась серьёзными потерями, потому как самое военное что строил до этого СССР - термоядерные ракеты - убийцы астероидов, а Лига только и занималась тем, что громоздила новые, цитата, "стар дестроеры", конец цитаты. Тем не менее в короткий срок советский народ вспомнил опыт Великой Отечественной, и спустя десять лет просторы Солнечной системы бороздили бронированные фрегаты, ракетные "карусели" и космические танки, которыми пугали американских детей перед сном. Наймиты же Лиги испугаться не успевали, когда их настигал лазерный или ионный луч.
  
   В столовой было солнечно и весьма прохладно; в воздухе мирно сосуществовали запахи борща и квашеной капусты со звуками переваливаемых по подносам ложек. Клеммник в очередной раз потаращился в окно, но само собой ничего там не разглядел, потому что это было не окно, а имитация - правда, весьма здорово выглядевшая. На ББК "Макар", в отличие от боевых посудин, уже имелись все "излишества" типа искусственной силы тяжести, горшков с фикусами и собственно столовки. Их тут было аж три, потому как ясное дело, что это было место собрания, а не набивания кишечника органической пищей.
   Перетусовываться в столовых уважали даже Сами, чего трудно от них ожидать. Собственно, Самих тут наблюдалось значительно больше, чем людей, потому как экипажи боевых кораблей в основном комплектовались ими, как поплёвывающими на угрозу физическому существованию. По техническому исполнению Сами являлись кибернетическими организмами, но при этом обладали естественным сознанием; если сказать архигрубо, то машина досчитывала до разумного уровня мысли неразумных организмов, а это много чего обеспечивало. В частности, возможность почти идентично восстановить уничтоженного самозверька, подключив к его Ряду организмов новое металлическое туловище.
   Такое было разок со Снулышем, вместе с которым Клеммник управлял тактической группой - и попробуй догадайся, что оно было. Светло - стального цвета крыс с чёрными глазами сидел на скамейке рядом и периодически болтал во рту чай - пить его ему было без надобности, а делал это Снулыш просто из интереса. Сами вообще много чего делали из интереса.
   - Всё-таки думаю, что с этим надо завязывать, - сказал обычным басовым писком самокрыс, разглядывая на просвет чай в гранёном стакане.
   - С чем? - уточнила Юля, сидевшая за столом напротив.
   - С расходованием ваших жизней.
   Про жизни была давняя бадяга: люди отказывались предоставлять Самим самим выбивать дурь из Лиги, и сражались с ними бок о бок. При этом человек был не только не восстанавливаемым, но и толку в оперативном плане от него было куда меньше, чем от киборга с цифровым сознанием. Клеммник ну никак не мог запомнить все переменные, какие нужны для рассчёта элементарных маневров, и тратил по пол-часа с карандашом и бумагой - Снулыш рулил кораблём напрямую, прогоняя формулы через математический сопроцессор. И если маневры могли и подождать завершения арифметических упражнений, то когда дело доходило до стрельбы, альтернатив не оставалось: огневой контакт в пространстве продолжался секунды, до уничтожения одной из сторон. У космонавтов-людей была другая задача, а именно использовать те свои качества, которых были лишены Сами - да хотя бы элементарного страха, а также интуитивного осознания мотивов поведения противника, и как следствие его методов. Никакому Самому даже с семью парсеками во лбу не могло прийти в голову, например, что капитаны кораблей Лиги начнут соревноваться между собой, кто собъёт больше советских зондов.
   - Мешаемся, значит, лысый хвост? - хмыкнула Юлия.
   - Да нет, мне видно, - как всегда съюморил Снулыш, уставившись в телевизор в дальнем углу, - Это нерационально. А то что нерационально, увеличивает энтропию.
   - Ой, замолчи нафиг! - отмахнулась та, - Пока мы сдесь, и никуда не собираемся.
   - А у тебя как на этот счёт, Тала? - спросил крыс у Талы.
   Рыжая саморысь повела длинными пушистыми ушами и издала урчащий звук.
   - Я без Юльки не справлюсь, - сказала она, - Не могу разбираться в их системах, хоть убей. А уж тем более, когда надо что-то сказать в эфир, от меня кроме штампованного "сурендер энд дроп ё фрейт" не дождёшься. А Юлька тоненько так - рраз! - и берёшь тёпленькими...
   Юлька и Тала в своей группе занимались сбором того, что оставалось от флотилий Лиги и по возможности использовали для блага; зачастую приходилось вскрывать подбитые корабли, всё ещё способные к сопротивлению, и цацкаться с пленными.
   - Чепуха! - пискнул крыс, - Ты должна уметь воспроизводить любую психологическую модуляцию.
   - Должна, но не умею! - огрызнулась рысь, сверкнув изумрудными глазами, - Клем, мне кажется этот паразит хочет сказать, что без тебя-то он обойдётся легко.
   - Да он вообще-то и обойдётся, - кивнул Клеммник, - Главнее всего...
   - ...ваше человеческое желание всюду соваться, - продолжил Снулыш, - Только вот любопытство губит не только кошек.
   - Нет, не это. Просто если вы не помните, то последние семь чемпионатов выиграли мы. Жизненно важно, чтобы клиенты не соскользнули с крючка! - пояснил Клеммник, - И фактор того, что они убивают именно людей, неважно в каком количестве, им чрезвычайно важен.
   - Ты это серьёзно? - уставился на него Снулыш.
   - Полностью. Самые что ни на есть примитивные инстинкты - убил врага, получил корзину печенья. А вас мало того что убить толком нельзя, так и вообще у них там никто толком не понимает, что вы такое.
   - А да, - приоскалилась Тала, - Помню недавнюю передачу про коммуняцких зверолюдей. Ржала как лошадь.
   - Видимо выходила в эфир сразу после дискуссии о теоретической возможности существования жизни за пределами округа Колумбия, - добавил Снулыш.
   Все четверо покатились со смеху. Не то чтобы из-за того, что это было особо смешно, а скорее просто потому, что им было весело вместе. Клеммник таки нечасто встречался на "Макаре" с Юлией и особо подробно её не знал, но это ему и не требовалось - своя советская, этого хватит. Самим было попроще и в этом, потому как они могли за секунду наболтаться на несколько часов, узнав всё интересующее. И всё же сквозь смех Клеммник возвращался к словам крыса и его слегка пробирал озноб. Не от опасения за свою жизнь, конечно, а от осознания того, что молодая смеющаяся Юлька через несколько часов поведёт "суппортник" за наступающими флотилиями, и достаточно одного шального залпа, чтобы уничтожить это хрупкое существо. Видимо, Снулышу пришло в голову что-то подобное, а вовсе не то, что он пищит вслух.
  
   Ракетные установки типа "карусель" никак не намекали своим видом, что они ракетные: на несущем аппарате устанавливалась вращающаяся секция, которая держала на длинном тросе связки собственно ракет и раскручивала их вокруг себя, как пращу! Только таким образом можно было заблаговременно запасти энергию для быстрого разгона ракеты - по сути разгона не требовалось, ракета отрывалась от "пращи" и сходила с круговой траектории. Любой же снаряд с химическим двигателем при имевшихся расстояниях превращался в хромую черепаху, непригодную для оперативной работы.
   Даже запущенные таким хитро выгрызанным способом и несущие минимум полезной нагрузки, ракеты всё равно были медленными относительно расстояний и ускорений кораблей, так что попасть в кого-либо такой штукой являлось большущим везением. В то же время им не было замены при надобности забросить в сторону ретранслятор, или же выбросить облако помех. "Чернила", выброшенные взрывом боеголовки, создавали в пространстве облако активных частиц диаметром в несколько километров, за которым можно скрываться от прицельного огня противника - правда, и свои "глаза" придётся выносить за пределы помехи, потому как через мерцающий туман не видно ни в оптическом, ни в каком другом спектре. Говорили, что облако выглядит даже красиво, пока не развеется - что-то вроде незатухающего салютного залпа, сверкающего на фоне космической темноты. У Клеммника так и не нашлось досуга проверить это - на тактическом экране облака рисовались серым туманом, а выглядывать из иллюминатора при боевой тревоге ему как-то не пришло в голову.
   Глазами, ушами и прочими рецепторами советского космофлота были космические танки. Прямоугольные машины были бронированы и несли главный калибр в башне, отчего танками их называли не просто так; бронирование было крайне полезно в основном для защиты от вторичных снарядов. Таковые в космическом пространстве ничем не тормозились, и огромную эскадру небронированных машин можно было уничтожить, взорвав вблизи цели шрапнельный заряд - а килотонная ядерная боеголовка могла придать тоннам "дроби" огромное ускорение.
   Котанки, основные "тридцатьчетвёрки" и вспомогательные лёгкие КТ-70, предназначались для очистки пространства от вражеских ракет, зондов и прочей шушары и несуразицы, которая могла преодолеть облака помех и навести огонь тяжёлых кораблей; точно также котанки прорывались сквозь помехи противника и наводили на цель фрегаты "рожь". Лазерные излучатели на их башнях туго брали тяжёлую броню, но любую мелочь распиливали замечательно.
   В тактической группе Н-2-С, как оно всегда и бывало, котанки базировались на фрегатах поддержки, получая оттуда "топливо" - а точнее сказать, рабочее тело для двигателей, потому как само топливо было термоядерное и его хватало надолго. Кроме того, автоматизированные модули фрега могли выполнять оперативный ремонт на уровне замены агрегатов. Бронированные машины группировались по пятеро - два 34х и три 70х для прикрытия; лёгкие котанки первыми лезли на рожон и их часто уничтожали, но на то и был рассчёт.
   Вообще же космические боестолкновения не страдали излишней эпичностью, потому как имелось только несколько математически высчитанных схем построения флота, против которых любая самодеятельность оборачивалась поражением. Чаще всего разделённый на тактик-группы флот шёл на врага стенкой; задача каждой группы состояла в том, чтобы задержать ту часть противника, что окажется впереди по курсу, а стрелять по любой другой группе во фланг. Прорвавшиеся к кораблям малые машины могли надолго вывести их из строя, нашвыряв в пространство помех - или же, если это было нерационально, поставить помехи между наблюдателем противника и целью...
   Короче сказать, разбираться во всей этой адовой кухне следовало исключительно до того, как произойдёт событие. Принцип "ввязаться а потом посмотреть, что получится" тут неизменно приводил к плачевным последствиям - на этом и советские обожглись, но Лига продолжала обжигаться и теперь.
  
   В тесном командном модуле приходилось находиться не так уж и долго, если сравнивать с эрой первых орбитальных полётов, но всё равно начинало подташнивать. Пока группы отходили от обжитого "Макара" и выбирались в требуемую область пространства, проходили десятки земных суток, и тут уже плохо помогала даже "цивилизация" образца 1989 года: когда у тебя кроме кресла есть сзади него объём примерно на три твоих туловища, начинаешь задумываться о таких вещах, какие раньше и в ногу бы не пришли, не то что в голову. Клеммник к тому же никак не мог заставить себя сделать то, что ему настойчиво советовали - начать рисовать, склеивать бумажные макеты или сочинять стишки. Это очень здорово помогало космонавтам, а над некоторыми опусами, рождёнными за орбитой Урана, угорала вся солнечная система.
   Снулышу было не особенно легче, потому как без крайней нужды он, как и большинство Самих, не выключал полной эмуляции живого туловища и следовательно мог отсидеть хвост, обжечься, замёрзнуть, и так далее. Правда, переносил он это как и полагается железяке, даже покрытой крысиной шкурой.
   - Похоже, сегодня у нас жирно, - сообщил Снулыш по ближней межкорабельной связи.
   Переданное изображение с телескопа подтверждало этот тезис. Звёздную пыль Млечного Пути закрывал чёрный силуэт эсминца Лиги типа "Агаменнон": корабль был здоровенный, имел бронированную "голову", закрывавшую остальные конструкции, а по виду походил на смесь насекомого и ракообразного. Клеммник естественно имел все возможности рассматривать его раньше, а не сейчас, когда уже поздно, и думал не о сходстве с "чужим" из фантастики прошлого века, а о том, что стандартно эсминец сопровождают три фрегата. Пока что разглядеть их не удавалось, а потом, когда расстояние станет доступным для лучевого оружия, они и вовсе закроются помехами.
   - Идёт прямо на нас! - сказал крыс и явно потёр лапы, - Девяносто миллионов кредитов ущебра ожидают кой-кого.
   Мне бы твой оптимизьм, подумал Клеммник, которому никогда ещё не приходилось пилить эсминцев - всмысле реально, на тренажёре-то на спор и "звезду смерти" выносили. Сам по себе факт обнаружения противника требовал выбросить ракеты - постановщики помех на исходные позиции, потому как требуется время и лучше это сделать заранее; на самом деле ракеты выбрасывались вперёд по курсу, а группа затем догоняла, набирая ещё скорости, но тактик-экран рисовал так, как понятнее голове, привыкшей к земным масштабам. В частности преимущества "карусели" заключались в том, что снаряд уходил в полёт с нулевыми побочными эффектами - никаких вспышек и выбросов газа, по которым можно его зафиксировать. Кстати о фиксации, подумал Клеммник, это только с их позиции видно эсминец на фоне Млечного Пути, а другие могут и не разглядеть, несмотря на его размеры... Снулыш как всегда оказался быстрее и уже передал сообщения направленным передатчиком.
   Противник приближался с гигантской скоростью, но ясное дело что этого не ощущалось. Клеммник только смотрел за дальномерами, чтобы не впереться в досягаемость орудий. Тактик-экран показывал только красную точку на месте эсминца, и ещё несколько жёлтых в стороне, там где противника фиксировали другие советские группы.
   - Внимание, истребители!
   Истребители пёрли двумя звеньями с таким отсутствием опаски, словно выступали на аэрокосмическом шоу: трассы выхлопа работающих двигателей были видны политбюро знает откуда. Клеммник проследил, как идущие в авангарде котанки сбросили тягу в ноль, чтобы их подольше не было видно. Подпускать совсем вплотную незачем, на "скимитарах" Лиги довольно мощные рельсотроны, от которых броня не спасёт - но на больших расстояниях даже снаряд, летящий со скоростью десятков километров в секунду, становился черепахой, от которой нехитрое дело уйти маневром. Экипаж не давал котанкам никаких команд, чтобы не демаскировать корабли передачей - команды были введены заранее, стоило только следить за процессом.
   Когда расстояние стало оптимальным, шестиугольные башни "тридцатьчетвёрок" повернулись на цели и дали лазерные залпы, лучи по половине секунды длительностью. На тактик-экране лазеры при работе издавали жужжащий гул, а на самом деле его вправду можно было услышать, если сидеть в котанке, из-за электромагнитной наводки. В темноте расцвели ослепительно яркие взрывы, сопровождавшиеся разлётом искровидных обломков. "Скимитары" дали ответный залп из рельсотронов...
   Клеммник не особенно следил за перестрелкой, потому как всё равно не успел бы вмешаться - для успевания есть крысо; он глазел на измерительную шкалу расстояния, протянутую между "рожью" и вражеским эсминцем. Подойти как можно ближе и ударить по крупняку, а только потом выбросить заграждения? Рискованно ещё как, если там действительно три фрега - получается большой перевес в количестве стволов. К тому же, дошло до него, сейчас взрывы обеспечивают изумительную активную локацию, давая электромагнитные импульсы. Ввиду этих соображений он не стал задерживать программу, и через несколько секунд перед кораблём растянулись облака помех. Котанки, как следует проредив звенья противника, сдали назад за эти укрытия, чтобы не попадать под дальнобойные лучи крупных кораблей; впереди остались только зонды, которые зафиксировали ожидаемое - красные точки скрылись за такими же облаками "тумана".
   - Сну, надо проверить на предмет ложности цели, - передал Клеммник, - У тебя есть лишнее звено?
   - Нету, есть только отдельный, но зато он уже как следует разогнался.
   В отличие от советских космонавтов, Лига как-то недолюбливала макеты кораблей, но тем более внезапным было их появление. Совершенно негоже стрелять по надувному баллону, выдавая своё положение для настоящего противника.
   - Тьфу зараза! - вырвалось у Клеммника.
   Резкий удар по корпусу оказался чувствителен, хотя на самом деле это был только небольшой обломок, случайно угодивший в корабль - для такого случая он и покрывался бронёй. Сквозь облако помех прошли два истребителя, постоянно отстреливая ловушки; фрегат начал маневрировать, выписывая спираль переменной кривизны, а сверху зажужжала лазерная турель - теперь уже её было слышно собственными ушами. Цели были уничтожены в течении десяти секунд, но им хватало времени чтобы передать координаты. Через мерцающее облако мигнули синие лучи, прошедшие по тому месту, где только что находился фрегат. Клеммник поддал ещё помех, дав команду на подрыв ракет. Теперь по крайней мере два корабля были обнаружены, они стреляли с позиции недалеко от эсминца. Они же сбили котанк, отправленный Снулышем на разведку боем, но это не прошло всуе.
   - Клем, это металлизированный баллон с газом, а не корабль, - сообщил крыс, - Его от выстрелов насквозь просвечивает, отсюда видно.
   - Понял. Сейчас в любом случае начинаю концерт, - предупредил тот.
   Расстояние до целей продолжало сокращаться. Котанки, отправленные во вражеское облако помех, отбивались от истребителей и запускали зонды для наведения на основные цели; сами они под орудия не совались, по возможности. Клеммник передвинул крышку, закрывавшую часть клавиатуры от случайного нажатия, и подтвердил целеуказание. Такой дурой стрелять необходимо однозначно по здравому размышлению, а не по сигнатурам. После того как космонавт щёлкнул по кнопке, автоматика имела полное "добро" открыть огонь в оптимальный момент, и она это сделала. Цель тоже была не дура и маневрировала, но когда на неё смотрит ещё не замеченный зонд и стучит координаты - дело совсем другое.
   - Внимание, выстрел, - сообщил блок речевых команд.
   В глазах потемнело от перегрузки и ударной волны, прошедшей по корпусу. "Рожь" выдал изумительной мощности луч; больше фрегат ничего не умел, зато луч был просто прелесть что такое. В отличие от оптических лазеров, эта установка разгоняла до световой скорости целые атомы, и при соприкосновении с материалом цели происходило...
   - Товар расстрелян! - фыркнул Снулыш, явно при этом стукнув лапой по панели, - Забирайте!!
   - Понял, сейчас следующего, - ответил Клеммник хриплым от нервного напряжения голосом.
   В нескольких тысячах километров фрегат Лиги взорвался, исчезнув во вспышке: луч "ржи" попал точно в эмблему на лобовом щите, на которой в частности было начертано "In G-d we trust", проплавил многослойную композитную броню, как масло, и разворотил силовую установку. Во все стороны полетели обломки конструкций, снося собственные малые аппараты. Выброшенные в вакуум, лопались пакеты с мороженными "ножками буша"...
  
   - Ну и что, хоть повышение дали? - уточнила Ольга.
   - Повышение? - усмехнулся Клеммник, - Не. Хорошо ещё понижение не дали. Мы там конкретно проворонили настоящий эсминец, он на нас с фланга заходил, и если бы его не поджарили другие - было бы нам с крысой довольно шишово.
   Друзья стояли возле стола и окусывались сырниками - стояли, потому что на стульях уселись утки, завалившиеся с соеднего пруда в связи с похолоданием. Ольговские дети скормили в птиц уже третий батон и пошли за следующим. Клеммник выглядел ещё более довольным, чем утки, потому как очередной "чемпионат войны" был выигран, и империалисты сваливали из ещё одной, пусть и небольшой, страны земного шара. За большими окнами столовой раскинулась панорама Ленинграда, подёрнутая зимним морозным туманом; как космонавт, Клеммник видел не только то что видел, а воочию представлял, что город находится на поверхности планеты, причём весьма быстро вращающейся.
   Более всего таращилась Валентина, несколько дней назад приехавшая в Союз погостить к родичам. Мало того что ей пришлось увидать разумных Самих, так теперь ещё и живого космолётчика. На это сам Клеммник замечал, что неживой космолётчик, как правило - зрелище весьма нелицеприятное.
   - Значит, теперь за тренировки? - подкольнул Кембрик, - Чтобы следующий раз...
   - Да иди ты знаешь куда! - искренне ответил Клеммник, - До следующего раза ноги моей на космодроме не будет, песенку про зелёную траву помнишь? Компренде?
   Он расхохотался, слегка напугав уток, потому как понимал что насчёт ноги и космодрома - это не пустые угрозы, а очень даже полные, и это чрезвычайно радовало одним только предвкушением.
   - Куда подашься завтра? - спросила Ольга "Канифоль", - Если тренировки ни-ни?
   - В Красноснежинск, - сказал Клеммник, мечтательно пырючись в окно.
   - Это где? - почесал затылок Кембрик, - На севере?
   - Нет нафиг, в Каракумах Красно-снежинск. Да, на Таймыре, на самом побережье.
   - К подружке? - улыбнулась Канифоль.
   - Угу, - довольно кивнул Клеммник.
   Когда только голова освобождалась от траекторий и построения групп, он всегда вспоминал её - такая милая мордочка нежного коричневого цвета, чёрные глаза и пушистые тёплые ухи... Сиайра была из Самих, но несколько другого типа, чем например Снулыш; не в плане физического исполнения, а в смысле исходного материала рассудка. Она была Речная, и в древности её точно назвали бы дриадой, что было не особо далеко от истины. Только в отличии от древности, теперь Речная была стопроцентно материальна. И работала в группе по испытанию планетоидных бункеров-сот, которыми застраивали берега Северного Ледовитого океана, а потом планировали развернуть на Марсе.
   - Жаль, - сказала Канифоль, которая всё же села, взяв уток на колени, - Я-то думала, ты хочешь бескорыстно нюхнуть свежачка. Там сейчас, как передавали, более полтинника.
   - Слушай, Клем, - задумчиво произнесла Валентина, - Как думаешь, эти олухи в обозримом будующем опомнятся?
   - Это у них надо спрашивать, а наше дело эт-самое, - Клеммник показал по горлу и потёр пальцы на руке, совсем как это делал Снулыш, потирая свои крысиные когти, - И так хорошо, и так неплохо. Не согласиться было трудно. Пахло сырниками, покрякивали утки, и сквозь морозную дымку светило яркое солнце.

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"