|
|
||
Порывистый ветер слагает легенды,
И вьется цепочка следов на песке.
Их волны чуть позже сотрут непременно,
Иль ночь их поглотит в чернеющей тьме.
Однако рассказ мой не будет о море,
Его посвящу без остатка себе.
Поведаю вам я о собственном горе,
О муках своих и злодейке-судьбе.
Когда-то я жил в небольшой деревушке,
Когда-то рыбачил я в здешних местах.
Когда-то гарпун для меня был игрушкой,
Когда-то давно разбирался в сетях.
Тем сказочным утром рыбача у фьорда,
Едва не поймал я морского угря.
Два метра длинною, игривый и бодрый,
Желанной добычей он стал для меня.
Я сутки почти лишь его караулил,
Забыл обо всем, не бросая сетей,
Не видя ни солнца, ни ветра, ни бури,
Лишь в черное зеркало вод я глядел.
Наутро вернулся совсем без улова,
Обиженный, злой и голодный, как зверь.
В трактире был принят я будто как дома,
И каждый пытался помочь мне в беде.
Один мне советовал сеть попрочнее,
А кто-то проверил, остер ли гарпун,
Другой уговаривал бросить затею,
Четвертый сказал не идти одному.
Молчанье хранил лишь хозяин трактира,
С усмешкой он слушал и правду, и бред.
Он был рыбаком и объездил полмира,
К нему обратившись, спросил я совет.
Он вновь усмехнулся, зажег сигарету,
Лишь выдохнув дым, он завел рассказ.
О том, что когда-то он слышал об этом,
О мощном угре, что я встретил сейчас.
Однако не угорь то был, и не рыба,
Всего лишь русалочка с рыбьим хвостом.
Океанская дочь, что неведомой силой,
Справлялась в два счета с любым рыбаком.
Такому рассказу не смог я поверить,
Однако советчику незачем лгать.
Тогда я решил эту байку проверить,
И снасти отправился вновь собирать.
Наутро я снова у фьорда рыбачил,
Русалку я ждал, а быть может угря.
Однако о планах он знал, не иначе,
А может, он просто боялся меня?
Солнце садилось, и близился вечер,
Добычу свою я отчаялся ждать,
Холодная ночь мне ложилась на плечи.
Но вдруг колыхнулась безмолвная гладь.
Занес я гарпун над намеченной целью,
Считая секунды, готовил бросок,
Однако я сам оказался мишенью
И с лодкою вместе под воду ушел.
Очнулся весь мокрый, дрожащий в ознобе,
Беспомощно жалкий лежал на песке.
А рядом я слышал чарующий голос,
И песни о трудной рыбачьей судьбе.
И вовсе не угорь те песни исполнил,
То пела русалочка с рыбьим хвостом.
Глаза ее были как яркие звезды,
А голос как флейта, как арфа, как сон...
Со мною она пробыла до рассвета,
А после сбежала, успев мне сказать
Лишь имя свое, что напомнило лето,
Весенние грозы и девичью стать.
Мы стали встречаться, но только ночами,
Она рассказала, что солнце ей враг,
Что тут же умрет, что прямыми лучами
Ей путь обеспечен лишь в рай или ад.
Я ей не поверил, хотел убедиться,
Пытался подольше ее задержать,
Она же сбегала испуганной птицей,
И ночью ко мне возвращалась опять.
Догадками я с рыбаками делился,
Они и помочь вдруг отважились мне.
И только хозяин трактира глумился,
Считал, что готовил мы место беде.
Его мы, конечно, не стали и слушать,
Расставили сети на следующий день.
А ночью поймали русалку. На суше
Огромное озеро вырыли ей.
Ликуя, остался я вместе с любимой,
"Так нужно, поверь" - я ее уверял.
Она о свободе меня лишь молила.
На все ее просьбы я гордо молчал.
Наутро нашел бездыханное тело,
Все в ранах, ожогах и жутких рубцах.
Тогда-то я понял, что страшное сделал,
Что Бог за неверье меня покарал...
Порывистый ветер слагает легенды,
И вьется цепочка следов на песке.
Их волны чуть позже сотрут непременно,
Но имя русалки навеки во мне.
|