Достать пистолет оказалось не так уж сложно. Да и денег потребовалось гораздо меньше, чем он ожидал. Впрочем, после того, как было принято окончательное решение, вряд ли что-то могло его остановить.
Пистолет вместе с принадлежностями был завернут в целлофановый пакет и уложен на дно сумки. Сверху его прикрывали какие-то вещи, специально приготовленные для этой цели. Казалось бы, ничто не должно вызвать подозрений, а между тем, всю обратную дорогу его не покидало ощущение, что за ним кто-то следит. Он придерживал сумку двумя руками и чуть ли ни каждую минуту проверял, хорошо ли она закрыта. Только дома почувствовал себя в безопасности.
Под пистолет был заранее выделен один из ящиков письменного стола, запиравшийся на ключ. Не хотел, чтобы кто-то наткнулся на него ненароком. Хотя последнее время к нему редко заходили. Вместе с пистолетом в ящике разместились упаковка патронов, подплечная кобура и руководство по эксплуатации, которое он тут же принялся изучать, старательно постигая все тонкости обращения с оружием. Но сам пистолет пока еще оставался чем-то чуждым. Он часами ходил с ним по комнате, проверяя на ощупь каждую деталь. Прицеливался, так чтобы рука не дрожала. Быстрым и точным движением выхватывал его из кобуры. И только на следующий день, добившись, наконец, желаемых результатов, решил выйти из дома.
Стоя перед зеркалом, долго и тщательно подбирал себе одежду, в которой пистолет с кобурой совсем не был заметен. Успех всего предприятия во многом зависел от того, насколько непринужденным будет его поведение среди людей. Для начала обогнул лишь ближайший квартал. Сердце учащенно билось, на лбу проступила испарина, но в целом, чувствовал себя намного увереннее, чем накануне.
С каждым разом оставался на улице чуть дольше и вскоре перестал нервничать. С утра до вечера бродил с оружием по городу, заходил в кафе, магазины, посещал театры, музеи, ездил в транспорте, заговаривал с людьми. Однажды на выставке так увлекся живописью неизвестного художника, что только на выходе вспомнил о пистолете, который все это время находился у него под левым плечом.
Следующее, что необходимо было сделать, проверить пистолет в работе. Ему еще никогда не доводилось стрелять из боевого оружия. Это вызывало тревогу. Испытание он наметил провести в лесу, расположенном неподалеку от дачи родителей, километрах в ста от города. Здесь ничто не могло ему помешать. Добравшись до места, выпустил пять пуль в сухую березу, стараясь не столько попасть в цель, сколько прочувствовать саму стрельбу: силу отдачи, звук выстрела, собственное волнение. Теперь он был уверен, что в решающий момент пистолет не преподнесет неожиданностей.
Но о себе самом не мог этого сказать. Понимал, что должен заранее пройти через все возможные эмоциональные потрясения, чтобы потом, когда дойдет до дела, никакие переживания уже не встали у него на пути. Пистолет до поры остался лежать в ящике. Каждый день с наступлением сумерек он отправлялся бродить по городу, выбирая для своих маршрутов пустынные переулки, глухие дворы, затененные аллеи парка - места далеко не безопасные, которые любой нормальный человек предпочитал избегать в столь позднее время. Здесь легко можно было нарваться на самые серьезные неприятности. Но он сознательно шел на это.
Первый же случай убедил его в том, что предстоит еще много работать над собой. Один из трех подвыпивших парней, проходивших мимо, неожиданно и грубо оттолкнул его. Потеряв равновесие, он упал на асфальт. Парни расхохотались и пошли дальше. Ему с трудом удалось сдержаться, чтобы не бросить им вслед самые резкие слова. Он был недоволен собой. Нельзя так волноваться. В конце концов, чего стоят все обиды и оскорбления, если последнее слово остается за ним?
Эта мысль успокоила его. В течение целого месяца он проводил рискованные эксперименты, стараясь в любых ситуациях сохранять хладнокровие. И лишь ценой невероятных усилий сумел добиться своей цели. Несколько раз его били. Иногда жестоко издевались. Он оставался невозмутим и сносил все безропотно, не проявляя ни малейших признаков раздражения, так что даже его мучители порой теряли к нему всякий интерес. Но каждое перенесенное унижение становилось для него еще одним камнем в возводимой им стене отчуждения от этого мира, который он не принимал и не хотел принимать.
Однажды в парке его остановила группа подростков и потребовала денег. Когда выяснилось, что их нет, его повалили на землю и долго пинали ногами. Он свернулся клубком и подставлял под удары наименее болезненные части тела. Потом на него дружно помочились. Он не издал ни звука, чувствуя себя холодной и неприступной ледяной глыбой. После этого случая решил, что окончательно и ко всему готов.
***
Два дня он лежал на диване и смотрел в потолок, привыкая к новым ощущениям. За этот месяц многое изменилось. Он перестал бояться. Словно перешагнул ту грань, за которой последствия уже не имеют значения. То, что ему предстояло сделать, казалось теперь пустой формальностью.
В парке на склоне к реке стояла покосившаяся беседка. По вечерам здесь собиралась молодежь. С этим местом у него были связаны особенно тягостные воспоминания. Двое ребят, недолго думая, сбили его с ног и хлесткими ударами по ребрам хотели заставить ползать вокруг себя на коленях. Когда из этого ничего не вышло, его затащили в какую-то грязную лужу и под хохот и визг пьяных девиц макнули в нее прямо лицом. Он не собирался никому мстить. Плевать ему на своих обидчиков. Но встретить их снова, наверное, было бы справедливо.
Каждый вечер, достав пистолет из ящика, он отправлялся в парк. Ему не терпелось поскорее все закончить. Однако в беседке никто не появлялся. И только на третий день, еще издали услышав голоса, почему-то сразу решил, что все произойдет именно сегодня. Как ни странно, он не почувствовал никакого волнения, и даже напротив, как будто успокоился. Внимательно осмотрел себя, тщательно проверил оружие и, убедившись в том, что все в порядке, вышел из-за деревьев. Его тут же узнали и окликнули:
- Ты посмотри, кто пришел. Старый знакомый.
- Видать, соскучился по своей луже.
Раздался смех, и из беседки показались два человека, те самые парни: высокие, крепкие, бритоголовые. Таких он особенно ненавидел. Их лица не выражали ничего, кроме тупой агрессии и наглого самодовольства. Сегодня они были одни. Это его порадовало. Лишние свидетели могли бы стать неожиданной помехой. А теперь все зависело только от него.
Похоже, что парни были настроены серьезно. Один из них приставил ему нож к горлу и захрипел прямо в ухо:
- Учти, приятель, сегодня мы шутить не будем. Ты понял?
- Понял.
Он и сам удивился тому, что ответил. На него нашло какое-то странное благодушие. Даже улыбнулся невольно. Это еще больше их разозлило.
- А ну давай, ползи!
- Ползи, с-сука!
Он подумал, что сейчас, наверное, самое время достать пистолет и выстрелить, но почему-то медлил. По всему его телу разливалось приятное тепло. Это были минуты его триумфа, и он хотел насладиться ими сполна.
Перед ним был враг, враг неоспоримый, в котором воплотилось абсолютное зло этого мира, не достойное ни жалости, ни пощады. Зло, с которым нельзя бороться, ибо всякая борьба признавала его право на существование и делала неуязвимым. Его можно только уничтожать. И он был готов к этому.
Парни продолжали ругаться, но он их уже не слушал. Его рука привычным движением скользнула под куртку и нащупала пистолет. То, что произошло дальше, было похоже на работу хорошо отлаженного механизма. Несколько точных движений, звуки выстрелов, затухающие в глубине парка, и все было кончено.
Он даже не опустил голову, посмотреть на лежащих у его ног парней. Они сами сделали свой выбор. Его взгляд был устремлен далеко вперед. Да и вся его жизнь была теперь где-то там.
***
Медленно, тяжело ступая, побрел он по склону, каждым шагом, как печатью, закрепляя необратимость своего ухода. Казалось, что он попал в иное измерение, и все терзания и мучительные противоречия последних лет навсегда остались в прошлом.
Все вокруг изменилось. Звуки стали плотными, почти осязаемыми: шелест листьев, дуновение ветра, шорох травы под ногами. То же самое происходило и со зрением: он видел каждую песчинку на дороге. Предметы раскрывались ему до мельчайших деталей, как будто звали к себе. От него требовалось лишь небольшое усилие, и он отчаянно пытался его сделать.
Так, незаметно, дошел до обрыва, отвесно уходящего вниз к реке. Когда-то он боялся высоты, чувствуя себя совершенно беспомощным перед ее неодолимым притяжением, но с тех пор, как у него появилось оружие, и хождение по краю стало чем-то привычным, страх перед возможным падением сменился предвкушением полета.
Покупая себе пистолет, он еще не был ни в чем уверен и все-таки начал действовать. Веру не обрести усердием и волей, но отказавшись от этих попыток, не обрести ее никогда. Истина проверялась распятием, но это его уже не пугало. Он спокойно наблюдал с обрыва за плавным неторопливым течением реки и словно черпал силы в этом могучем движении. Когда-нибудь он еще совершит над ней свой полет.
***
Прошло, наверное, около получаса, когда его внимание неожиданно привлек доносившийся откуда-то сзади шум. Вниз по склону прямо по направлению к нему спешили несколько человек. Двое из них были в форме. Они размахивали руками и что-то кричали. Но он и без слов уже все понял. Мир не собирался его отпускать. Эти люди в форме были его посланниками, которые, во что бы то ни стало, должны были удержать его и заставить повиноваться.
Времени почти не оставалось. Он повернулся к реке и с жадностью стал вдыхать исходящую от нее прохладу. Все произошло чуть раньше, чем он предполагал, но какое это имело значение? Неизбежность не соблюдает сроков.
Солнце скрылось за горизонтом, сохранив за собой широкий след закатного зарева. Такого красивого неба он еще никогда не видел. Таким оно и запомнится ему навсегда.
Голоса его преследователей звучали все ближе. Но он был для них уже недосягаем. Не более двух секунд понадобилось ему на то, чтобы пистолет оказался у виска, и прогремел выстрел.