О песни Севильи! О упоительные ночи! Рассеянный в воздухе запах мирта и прохлада мраморных колонн! Плеск фонтана, живительная свежесть стремительных струй, в которых так приятно омыть воспаленный лоб, пылающий от сообщившегося ему жара, ходящего по пенисто играющей крови. И в ночной тиши заснувшего сада мой пленительный, бархатный голос, поющий серенады под окном любимой. Сколько же мной их было спето! Боже! Боже! Простаивать ночи на пролет под заветным балконом в призрачной надежде увидеть хотя бы край ее накидки, хотя бы кончик ее туфли, лицезреть бледную тень улыбки, светлым пришельцем опустившейся в эту дивную лунную ночь на голову несчастного страдальца. О краткий миг блаженства! Есть что-то поистине завораживающее в этом отчаянном порыве любви, когда шансов на успех - один из тысячи.
О сколько прекрасных мук я испытал, тысячу раз рискуя жизнью, крадясь в заветные покои, обманывая пристальные взгляды соглядатаев и счастливо минуя предательский кинжал наемного убийцы, ради нескольких минут счастья в объятьях вожделенных ручек и скольким моим соперникам это стоило жизни!... О! Это не простая жажда приключений, это сам Рок, движущий моей рукой, направляющий ее на заведомо избранные им жертвы.
В чем же, все-таки, магия этого завораживающего слова "люблю"? Почему оно открывает самые потаенные двери, отверзает самые холодные, неприступные уста? Сколько целомудренных губ распечатал я поцелуем страсти, скольких давших обет невинности отвратил с их стези клятвами пламенной любви и заверениями в нерушимой верности. Почему же достигая цели, я все время ухожу в сторону, теряю всякий интерес к предмету своей любви, позабываясь в новой страсти, чтобы затем вновь соблазниться ее призрачными, манящими и почти всегда обманчивыми перспективами? Не вечное ли это падение в бездну?
Ведь не желаю же я, в самом деле, зла всем этим крошкам, когда добиваюсь их взаимности, для того чтобы вновь их покинуть для новых любовных утех. Ведь когда я приношу им свои любовные клятвы, я говорю совершенно искренне. Что же заставляет меня покидать плод своей страсти, едва отведав его? Какая таинственная сила влечет меня? Что отвращает меня от женщины ради любви к другой? Вот я сам и ответил! Я предаю забвению конкретную женщину ради утверждения самой любви, так же, как пчела оставляет один цветок ради утверждения всех других существующих на свете цветов.
И кто скажет, что это не прекрасно? Ведь пчелы и существуют ради того, чтобы сеять меж цветами любовь, перелетая с одного на другой. Я поедаю плод, утверждая тем самым все остальные плоды, которые только ждут, когда ими насытятся.
Дон Жуан сеет любовь меж женщинами до тех пор, пока сам не влюбляется по-настоящему, за что все брошенные им женщины в благодарность приводят к нему командора, который неизменно уволакивает его за собою своей костяной рукой в пекло. И это за мой ратный подвиг любви! За то, что я подарил частицу своего сердца, отдал всего себя без остатка, оставив наполненное крепкой терпкостью аромата жарких, идущих от самого сердца слов, сказанных в пылу экстаза, воспоминание о порочной страсти, заставившей каждую забыть долг, обязанности перед семьей, самое себя ради священных обрядов любви! "О женщины, ничтожество вам имя!" В самой последней из вас живет королева, призванная повелевать судьбами континентов, нужно лишь суметь разглядеть ее в вас. Я приветствовал в каждой из вас королеву, и чтобы казаться достойными этого высокого титула, вы позабывали все. Я разбудил в вас нечто более высшее, нежели вы знаете о себе сами, чему в самых наимудрейших, наидревнейших трактатах и названия-то нет, дав вам возможность ощутить себя хотя бы на миг госпожой чужого сердца, а вы за это приводите ко мне - замешкавшемуся лишь на миг, лишь для того, чтобы перевести дух, склонившись к груди, которые до этого всегда столь мужественно оставлял, - вы приводите ко мне с того света моего менее удачливого соперника, которому жребий уже однажды выпал пасть от моей руки.
Стоит лишь на мгновенье ослабить железную хватку, которой ты сдавил судьбу, она тут же хватает тебя за горло! Женщины не прощают слабости даже Дон Жуану.
Но я воскресаю, черт меня побери! Воскресаю все время под новыми именами, чтобы, совершив немало ратных любовных подвигов, вновь бесславно уйти в небытие. Очевидно, Мать - Природа тоскует без Дон Жуана, она не может жить без любви, как цветы - без солнца, как птицы - без неба, как человек - без воздуха. Без любви жизнь природы бессмысленна, а кто же еще лучше пробудит ее из небытия как не Дон Жуан?
- Все тихо, спокойно, но чего-то не хватает, - рассуждает Мать - Природа, впрочем, как и всякая женщина перед тем, как ее соблазнят. - А чего не хватает - черта в ступе! - И махнув на все рукой, воскрешает меня. А раз воскрешает, значит, я еще не выполнил на земле своего предназначения. Так в чем же оно, черт возьми! Мне ведь тоже нелегко тащить на себе весь этот груз, тоже хочется переложить бремя на кого-нибудь другого, но нельзя - раз взялся, должен донести его до конца, когда и груз уже будет не в тягость, а благодатная тяжесть моих прошлых побед сама вынесет меня к заветной цели.
Как всю жизнь заставлять любить и самому не влюбиться? Мой талант вызывать любовь не должен затрагивать моей души. Душа - это мое личное дело, талант принадлежит всем. Но ведь нельзя же исторгнуть сердце из сердца, оно же у меня одно, единое, неделимое, живое! Вон как сильно бьется! Нельзя же ведь заставлять любить других, а самому оставаться к ним безучастным, ведь и любовь в чужих сердцах возгорается именно потому что я зароняю в них искру своей души. Раздаривать огонь, неизменно оставляя частицу для себя - что может быть проще? Но как это безумно сложно - быть все время одному, постоянно обещая при этом быть навек вместе. Да, но взамен забвения самого себя во имя любви к женщине я с каждым разом удесятеряю свои возможности, я прохожу сквозь стены, я преодолеваю без труда любые расстояния на крыльях любви ради глаз возлюбленной, ведь любовь объемлет собой континенты! С ее именем на устах - мне нет преград, мне нет равных на земле, я непобедим, я почти - Бог. Прекрасный всадник на белом коне - я несу свет любви через все времена, и не гоже мне думать об одиночестве, когда мне принадлежит весь Мир со всеми лесами, полями, лугами - вместе со всеми его необъятными, необозримыми просторами.
Так, выходит, мое предназначение в завершенности пути. Главное, идти и не оглядываться, не дать коню споткнуться, не допустить себе непростительной слабости малодушия, и весь этот дикий, темный лес - женская душа-потемки, если кто-либо когда-нибудь попытался бы дознаться до самых потаенных, самых сокровенных ее глубин, - вместе со всеми его изменами, ядами, кровью, командорами и прочей нечистью неизбежно приведет усталого путника к тихой, ясной поляне, где ему будет так отрадно склонить голову.
И это неизбежно, ибо если мужчина тверд в своих намерениях, он вправе требовать от женщины исполнения своих желаний, которые он осознает вполне четко и ясно. Во всех любить всегда одну и ту же - что может быть величественней и значительней? Так значит, я могу быть со всеми, будучи сердцем с одной, если только всеми своими помыслами я стремлюсь к тому заветному светильнику, который лишь чуть тлеет в сердце каждой женщины, заслоненный от нас и от нее самой обстоятельствами повседневной жизни. И в этом будет мой благородный жест по отношению к природе, извечно стремящейся через любовь от хаоса к господству гармонии и красоты.