Много существует анекдотов про армию, но подлинная жизнь во много раз превосходит самые бурные фантазии.
На утреннем построении старший лейтенант после переклички всегда объявлял краткую программу на день, кому - в наряд, кому - на дежурство. После разъяснения перед взводом очередных боевых задач, стоящих на повестке дня, старлей заканчивал свою речь обращением к взводу: "Вопросы есть?"
Вопрос был, конечно, чисто риторическим, ибо уже подразумевал собой ответ: "Никак нет!". Почему? Да потому, что, с одной стороны, военный менталитет таков, что отдающий приказ должен демонстрировать неформальность подхода к несению службы, с другой же - выполняющий его должен понимать, что приказы и так не обсуждаются.
Впрочем, вот маленькая зарисовка с натуры одного такого построения.
Старлей прохаживается перед взводом:
- Р-раня-айсь! Сыр-ра! - при этом он всегда смотрит куда-то вдаль, поверх голов построившегося личного состава.
- Подравнять носки! У кого там белые носки?
(Старлей имеет в виду, что кто-то не вычистил носки своих сапог).
- Выйти из строя! Привести себя в порядок. Даю три минуты, время пошло. - Старлей скептически провожает взглядом проштрафившегося. - Да куда вы! Отставить! Обойдите! Чешет, как трамвай, прямо по газону. Газон - это лицо части, так же как аккуратный затылок - лицо солдата... Кстати, что это там на газоне белеется! Эй, дневальный!
- Это собака! - докладывает дневальный.
- Все равно, уберите! Так, ну я исполнил свой долг! - И старлей с деланной серьезностью поправляет фуражку.
Непонятно, то ли он всерьез, то ли просто валяет дурака перед солдатами и самим собой.
- Кто это выпятил пузо! Кто согнул колени, команды вольно не было! Сауранбаев, подойдите-ка сюда. Так... Вам что же, устав не писан? Вы что, не знаете, что каждый военнослужащий обязан пришивать ежедневно свежий подворотничок, выступающий над воротом гимнастерки ровно на 2 миллиметра, а не мазать его зубной пастой, как это сделали вы, чтоб он выглядел, как новый? Кого вы хотели обмануть? Только себя. Три наряда вне очереди. Идите и в ударных темпах перешейте подворотничок. Командиру отделения взять Сауранбаева под свой личный контроль. Ежедневно. Вам ясно?
- Так точно!
- Устав - единственная книга, которой вы должны руководствоваться в течение 2-х лет службы, - продолжает разглагольствовать старлей. - Все остальные книги, существующие на свете, вам знать необязательно. Служащий срочной службы вполне обходится одним уставом, который применим в абсолютно любой жизненной ситуации. Всем ясно? - И старлей с плохо скрываемой неприязнью глядит в левый конец строя, где стоит невысокого роста рядовой по прозвищу Степа (почему, будет видно ниже).
- Но при этом, - продолжает старлей, - военнослужащий не должен затупляться. Мозги должны быть прозрачные и чистые, как слеза. Речь военнослужащего должна быть ясна и лаконична. Доклады вышестоящим и приказы нижестоящим должны быть толковы и понятны. А то у меня тут один из старослужащих в прошлом году писал характеристики на "Дембель" на своих товарищей. И что он там навалял? Например, про одного: "За время службы проявил себя никак", - или про другого: "Государственную тайну может хранить только в личных интересах", - отставить смех! Что о нас, о военных, подумают на гражданке, прочитав такие характеристики? Что у нас тут в армии, - старлей постучал себя по лбу, - одни долбодонты сидят. Не-ет, уважаемые второгоднички, - тут он покрутил пальцем у виска, - у нас такие же люди сидят. Просто не нужно "Устав" формально воспринимать, а следует читать его творчески. Не все стоит понимать буквально, нужно уметь читать между строк. Вопросы есть? - тут он опять напряженно, как будто ожидая какой-то каверзы, глянул налево, в самый конец строя.
- А-а, Сауранбаев! После завтрака сдадите свою зубную пасту начальнику отделения Чесанову, ваш утренний туалет переводится под его личный контроль. А то вы по ночам плохо спите, все зубы лечите одеколоном, от того, наверно, по утрам и руки трясутся свежий воротничок пришить. Вызываю его вчера после отбоя к себе, - обращается старлей к строю, - письмо ему пришло, а письмо - в тумбочке. Приказываю: откройте тумбочку. Так поверите ли, 15 минут не мог дверь у тумбочки найти, все с противоположной стороны норовил зайти, а амбре - как в парикмахерской. Отставить смех! Да я понимаю, что у вас зуб болел, что не было мочи терпеть, но иногда, чтоб зуб не болел, все-таки, и закусывать надо... Склизкову вечером зашить карманы, лично проверю, а то не знает, понимаете, куда руки девать. Итак, распорядок дня...
Старлей объявляет распорядок дня, и все поглядывает с беспокойством в конец строя, где стоит самый любознательный солдат взвода.
Под конец своей речи старлей, наконец, с отвращением произносит сакраментальное:
- Вопросы?
И тут он с негодованием снова видит, что рядовой Степанов (в народе - Степа) опять готовится открыть рот.
Как уже говорилось выше, фраза: "Вопросы есть?" - произнесенная по окончании приказа, носит скорее формальный, нежели какой-либо иной смысл. Такой же, как в гражданской жизни, - общепринятое: "Как дела?" Обычно никто ведь не начинает рассказывать изумленному собеседнику всю свою подноготную, а отвечают кратко: "Нормально!", или - там: "Отлично!", или: "На букву "х", но не подумай, мол, что хорошо". Другими словами, вопрос уже подразумевает и ответ. Это, так сказать, дань вежливости, ритуал.
Но вот этот Степа... У него всегда находились какие-нибудь вопросы, причем подчас - самые неожиданные, а иногда, по мнению старлея, совершенно идиотские. Непонятно было, то ли он придуривался на смех товарищам, то ли его действительно интересовали вещи, которыми никому больше не приходило в голову интересоваться. То он спрашивал, какой мазью смазывать лыжи и какой прогноз погоды на ближайшие сутки, не изменится ли температура снежного покрова; то какими техническими характеристиками отличаются наши винтовки от финских (дело, понятно, происходило на Финской границе);. то - почему наша зимняя форма холодней и неудобней финской; то, еще в бытность свою поваром, спрашивал, как лучше при приготовлении мешать кашу - по часовой стрелке, или - против; или, может, лучше - вовсе - восьмеркой, с честными глазами уверяя при этом, что заботится исключительно о качестве питания боевого состава, ибо именно от того, какую кашу как перемешивать, зависят, в конечном итоге, вкусовые качества продукта. Словом, делал все, чтобы довести командный состав до белого каления. Этого, собственно, в описываемый день он и добился.
Увидев, что несносный Степа опять открыл рот, чтобы оглоушить старлея (к вящему ликованию всего взвода) каким-нибудь общим вопросом, относящимся к делу лишь умозрительно, типа: "Есть ли жизнь на Марсе?", комвзвода не выдержал, и не дожидаясь, пока тот втянет его в очередной отвлеченный спор, взорвался, решив размазать Степу по стенке:
- Степанов, идите на ..., - адрес оказался непечатным. Такого адреса не увидишь ни на одном почтовом конверте, тем не менее, он нередко встречается в разговорной речи.
Реакция Степы оказалась вполне логичной, хотя и несколько неожиданной для старлея. Степа вышел из строя и отправился по указанному ему адресу.
Вышестоящий поначалу немного опешил. В самом деле, приказ, исходящий от старшего по званию, должен быть выполнен быстро и без рассуждений, вот только, где находится то самое место, куда отправился наш герой, наверное, затруднился бы ответить и сам пославший его. А Степа, тем временем, провожаемый веселыми взглядами своих товарищей, дошел до опушки леса и скрылся в неизвестном направлении.
Спустя несколько минут, старлей пришел в себя.
- Вернуть его! - закричал он не своим голосом, топая ногами и потрясая кулаками в воздухе. На поиски Степы было откомандировано несколько человек из взвода. Они нашли его неподалеку, на поляне. Он лежал в траве и ел землянику.
Это послужило уроком стралею. Он понял, что нужно отдавать приказы более определенно. Риторика хороша в речах какого-нибудь адвоката или на худой конец - в рифмах начинающего поэта, ищущего новых стихотворных форм, но она совершенно неуместна в языке военных распоряжений. Конечно, и в них бывает своя поэзия, но сугубо специфическая. Она нет-нет, да и проскользнет в таких командах, как: "Петь в противогазах после марш-броска", - или: "Оправляться всем взводом после утренней пробежки". Но такие перлы имеют исключительно воспитательный характер и зависят от конкретных обстоятельств и фантазии того или иного военноначальника.
Формально Степа был прав. Он лишь исполнил приказ. А то, что приказ оказался несколько отвлеченным, так это уж не его вина. Степа лишь действовал в меру своего понимания сложившейся ситуации.
Впрочем, война между Степой и стралеем закончилась раньше, чем они оба могли это предположить.
- Солдаты, - обратился как-то старлей к личному составу на одном из утренних построений. - Тут пришла разнарядка, что тот, кто хочет поступать в Высшие Учебные Заведения на подготовительные отделения без экзаменов, пройдя лишь собеседование, отпускаются на "Дембель" раньше на три месяца. Вот и выбирайте сами: уйти как положено, - тут лицо комвзвода озарилось счастливой улыбкой, как будто ему пощекотали в этот момент за ушами, - в сентябре, со всеми знаками отличия, полученными за время службы, с фотоальбомом на память, в парадной форме, провожаемые всей частью, или, - тут его лицо искривила гримаса брезгливости, выражающая крайнюю степень отвращения, - в апреле, без всяких знаков отличия, без почетных грамот, без альбомов на память (т.к. за две оставшиеся недели вы просто не успеете их сделать), как какие-нибудь отщепенцы и выродки! - тут старлей выразительно глянул в Степину сторону.
- Ничего, пусть лучше я буду отщепенцем, - думал про себя Степа, - но за то не буду терять год на поступление в ВУЗ.
- Короче, я конечно директивам Ген. штаба противостоять не могу, - продолжал ораторствовать стралей, - но я хочу, чтобы вы крепко подумали, прежде чем записываться в тот или иной институт. Итак, есть желающие? М-м? Ну конечно, Степанов - самый первый. Учиться захотел. Все, что угодно придумают, лишь бы долг Родине не отдавать!
Старлей недоумевал. Помимо Степы, с которым он был в вечных контрах, в будущие выродки, как комвзвода метко окрестил всех будущих студентов, записались еще несколько вполне приличных, по его мнению, старослужащих...
Старлей никак не мог взять в толк: неужели какие-то будущие дипломы (совершенно отдаленная перспектива), в сущности, - корочки, бумажки - для них важнее сегодняшних почетных грамот и настоящих значков отличия, которыми они смогут гордиться всю оставшуюся жизнь?..
Впрочем, не нужно думать, что Степа вовсе презирал воинские знаки отличия, просто для него те знаки, о которых говорил старлей, были слишком мелкомасштабны. Они думали с комвзвода, в общем-то, одинаково, но с разных позиций. Для Степы знак отличия имел право называться таковым, если это был, по крайней мере, орден или медаль героя Советского Союза. Это стремление быть лучшим вылилось, в конце концов, в те невероятные истории, которыми Степа потчевал своих друзей после армии. Например, в одной из них он, будучи представлен к правительственной награде за задержание особо опасного нарушителя границы (с риском для жизни - его напарника ранило!), все-таки, не получает ее, вследствие происков и интриг своего недоброжелателя - комвзвода. Так Степа мстил старлею за вечные придирки. В Степе уживался реалист и мечтатель, с одной стороны ненавидящий идиотизм беснующихся параграфов Устава, с другой - мечтающий покрыть себя неувядаемой славой в неравном бою на поле битвы. Не будем осуждать его за то, что шанс отличиться на военной службе ему так и не представился, ведь война с Финляндией завершилась к тому времени более, чем 40 лет назад.