Старцев Александр Сергеевич : другие произведения.

Камень чувств

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Из "зоны" строго режима сбегают двое заключенных - Андрей Синицын, по прозвищу Инженер, и криминальный авторитет Геннадий Терехов по прозвищу Щербатый. Причем, побег планируется Инженером с его другом якутом Мартыном, но в последний момент о побеге узнает Щербатый, и идет в побег вместо Мартына, который хорошо знает тайгу и должен быть проводником. Инженер и Щербатый - две противоположные друг другу личности. Уйдя от преследования на заранее подготовленной родственниками Мартына лодке, они плывут по таежной реке Черника. В это же самое время, в Мир Мертвых Промежуток (где душа умершего человека должна находиться сорок дней) попадает отец с дочерью. Отец должен уйти, перенеся клиническую смерть. Но он уговаривает Коменданта Промежутка оставить вместо себя дочь. Тот, соглашается, и в этот момент на реке Черника открывается Портал, в который попадают Синицын с Щербатым. Они выходят на реку Харон, и приходят в Промежуток. В Промежутке находится Камень Чувств, созданный Творцом вместе с людьми. Пройдя через Часовню, в которой находится Камень, умерший способен узнать, куда он попадет спустя положенный срок. Помимо этого, наличие этого Камня у людей дает возможность последним ощущать всю гамму чувств (любить, ненавидеть, радоваться, завидовать и т.д.). Промежуток, который представлен автором в виде города, постоянно атакуется извне некто "харгирами" - обитателями Миров, созданных не Творцом, а теми, кто взбунтовался против него. У "харгиров" нет, и не может быть подобного Камня. Их Миры являются Ведомыми по сравнению с Ведущим Миром - Землей. Их задача - захватить Камень. "Харгиров" больше чем людей, поэтому захват Камня вопрос времени. Это понимает Комендант Промежутка Ирод, который в свою очередь является далеким потомком царя Ирода Антипы, устроившего избиение младенцев. В своей прошлой жизни Ирод был священником-медиумом, способным впитывать негатив преступлений грешников, приходивших к нему на исповедь. Ирод - положительный герой, который стремится к искуплению перед Творцом страшного греха своего предка. Для удержания Промежутка и для наказания Ирода Творец, наделяет его свойством преобразовывать полученную негативную энергию на Земле, как бы, освобождаясь от нее и передавать определенному числу детей, находящихся в Промежутке (число 666). Один день в неделе (четверг), дети пройдя через Камень и получив энергию, выходят за ворота города и вступают в бой с "харгирами", отгоняя их от ворот Промежутка. В этот момент они, под воздействием такой энергетики превращаются в чудовищ, и в результате, погибают, не попадая ни в один из Миров. Становятся призраками, "мытарями", как их называют в Промежутке. Ирод, глядя на свои вынужденные действия, очень страдает. Он понимает, что Камень во избежание его захвата "харгирами" необходимо переправить на Землю. Что происходило два раза. Оба раза в Мире Живых вспыхивали кровопролитные войны, (падение Римской империи и 2-ая Мировая война), так как "харгиры" организовывали войны за Камень на Земле. Ирод понимает, что возможность переправки Камня появляется с приходом в Промежуток двух Живых людей. Андрей Синицын встречает в Промежутке девушку Светлану, которую любил всю свою жизнь - она умерла. Он предлагает ей уйти вместо себя - одно из условий, когда Портал на реке Харон способен открыться. И из Промежутка можно вернуться в Мир Живых. Но девушка отказывается, так как тоже любит Андрея и не представляет жизни без него. Щербатый, у которого в Мире Живых осталась единственная мать, мечтает вернуться. Чтобы остаток жизни провести с ней, понимая, что мало уделял ей времени. Но, когда в Промежутке появляется его мать, Терехов понимает, что опоздал. Он принимает решение остаться с матерью до конца. И видя, чувства между Андреем и Светланой, предлагает девушке уйти вместо себя в Мир Живых с Андреем. Она соглашается. В этот момент, открывается Портал (соблюдено условие обоюдного согласия), и Синицын со Светланой, забрав Камень, по реке Харон возвращаются в Мир Живых.
  
  
  Александр Старцев
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Камень Чувств
  (Мистика, непознанное)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 1
  Щербатый выбрался из лаза вслед за Андреем, и сейчас стоял, не спуская с него глаз, машинально отряхивая телогрейку от земли.
  - Куда дальше идти? - Спросил он. - Где у вас "кидняк" ?
  Синицыну не хотелось отвечать. Он ненавидел этого "блатного" за то, что сейчас тот шел вместо Мартына, за то, что будет радоваться свободе, если уже не радуется, вместо него. Вместо Мартына, который придумал и воплотил в реальность этот "уход", через родственников подготовил "схрон", мечтал о свободе не меньше этого "урки".
  Синицыну хотелось оглянуться на вышку, на которой стоял земляк Мартына. Который, если и не отвернулся, то из-за приличного расстояния и темноты не мог видеть, что вместо его "земели"-якута в побег идет другой "зэк". Андрею хотелось оглянуться и благодарно помахать рукой на прощание, но он знал, что по "зэковским" приметам этого делать было нельзя.
  - Через лес пробираться надо. - Сквозь зубы процедил Андрей, бросив недоброжелательный взгляд на Щербатого.
  Холодный ночной ветер, похоже, заглушил его слова, но Андрея не особенно это беспокоило.
  Он, молча быстрым шагом, вошел в густой, ломающийся от его тела и рук, кустарник, за которым начинался дремучий, тревожно шумевший лесной массив. Щербатый неотступно, как ребенок, боявшийся потерять мать, следовал за ним. Когда они вошли в лес, Андрей включил заранее припасенный фонарик. Идти без света попросту было невозможно.
  - К реке, что ль идем? - Послышался следующий вопрос Щербатого, который повис в воздухе.
  Синицын даже не обернулся, продолжая идти.
  Они прошли еще несколько метров, как Андрей почувствовал, что в его спину уперся острый конец "заточки".
  - Слышь, ты, "индивидуал ", - прошипел Щербатый, - интеллигент хренов, ты больно-то не выкобенивай, губы не дуй, понял? Скажи спасибо, что я "людям" не сообщил, что вы подкоп "маркитанете", а то бы и ты хер два ушел бы.
  Андрей знал, что Щербатый блефовал. Чем больше "зэков" стало бы уходить, тем вероятность успешного побега становилась бы меньше. Потому как обзор территории с вышек был неплохим. Да и "схрон" был рассчитан на двоих. И лодку, которая бы не "текла" для тех, кто дошел бы до поселка, искать пришлось бы долго среди остальных похожих. Исправная лодка была только одна. Для него - Андрея Синицына и его друга Мартына.
  - Злишься, что "кореш" твой на "зоне" остался? - Острие "заточки" еще больнее, видимо, прорвав материал телогрейки, уперлось в спину. - Ничего, переживет. Ему восемь лет еще "мотать", а мне двенадцать. Разница есть, если уж ты так переживаешь.
  - Да пойми, ты, идиот! - Андрей резко развернулся, и оттолкнул Щербатого.
  Он знал, что тот не ударит его.
   - Мартын - проводник! Пойми ты это. Я тебе уже говорил, наш уход без него обречен.
  - Двигай, давай, падла! - Щербатый вызверился, и в темноте блеснула его золотая "фикса". - У меня компас есть, выберемся как-нибудь без этого якута.
  Андрей в сердцах махнул рукой, и продолжил путь. Дело было сделано, побег совершен, и вразумлять этого "урку" делом было уже поздним и бессмысленным. Шанс для того, чтобы уйти с "зоны" был, и он был использован. Что их ждало дальше... Андрей не хотел думать сейчас, хотя и знал, все побеги не удаются потому что, не просчитываются до конца все детали. И порой, возникают обстоятельства, просчитать которые, как ни старайся, попросту невозможно.
  Тяжелые, кажущиеся едва ли сделанными из проволоки, "лапы" сосен, больно хлестали по лицу, под ноги то и дело попадались толстые ветки, бревна. Идти было тяжело - дремучая тайга Вятлага, практически со всех сторон заковавшая "зону" лесным обручом, не спешила отпускать своих пленников.
  "Только бы ногу не подвернуть или не сломать". - Молил Андрей, периодически оглядываясь на Щербатого. Где-то рядом ухал филин. Как-то по-человечески, чуть ли не навзрыд, кричала какая-то болотная птица.
  Синицыну почему-то казалось, что лес ночью замирает, становится тихим и спокойным, сейчас он понимал, что ошибался. Таежный лес продолжал жить своей ночной жизнью. Он не спал, и своими странными, непонятными звуками как бы уличал беглецов. И было в этом что-то мистическое, таинственное. Синицын вспомнил про рассказы о призраке, появлявшегося с той стороны леса, в которую они сейчас шли. И Андрею, здоровому крепкому мужику вдруг сделалось от этого не по себе. Филин ухнул совсем близко, будто предупреждая о чем-то. Где-то над головой, прошелестев массивными крыльями.
  - Стой. - Резко окликнул его Щербатый. - Стой, мля!
  Как по команде они оба замерли.
  - Погоня, кажись. - Прошептал Щербатый, мотнув головой в сторону лагеря. - Собаки будто... Нет?
  Синицын прислушался. Что-то разобрать в ночном шуме, который резал по ушам, только привыкшим к нему, едва начавшим распознавать все эти шорохи и звуки, было невозможно.
  - Да нет, вроде, - скорее успокаивая себя, чем отвечая на вопрос Щербатого, проговорил он, - пошли быстрее.
  Они ускорили шаг, и жесткие сосновые "лапы" стали бить по лицу еще сильнее, чаще приходилось перепрыгивать через сваленные временем и ветром толстые стволы деревьев. Андрею показалось, что лес стал гуще и темнее, хотя глаза уже должны были привыкнуть к темноте. Щербатый уже шел не следом, а рядом, освещая путь вторым фонариком, который дал ему Андрей.
  Из-под ног серебристой тенью метнулся какой-то зверь. Вновь, будто издеваясь над беглецами, захохотал филин, а ветер, подув сильнее, завернул ворот телогрейки так, что у Щербатого оторвалась пуговица.
  - Ни хера себе. - Пробормотал он, скользнув ладонью по тому месту, где была пуговица. - Пуговицу оторвало... ветрило блин. Слышь, Инженер, а мы правильно идем-то?
  На какую-то секунду Андрей задумался, вспомнив слова Мартына.
  - Вроде да. - Машинально ответил он. - Мартын говорил, что если идти через лес, то все равно выйдем к реке, но нельзя слишком брать в левую сторону, иначе придется давать крюк, чтобы потом выйти к поселку.
  - Так мы к заброшенному поселку идем... - Догадался Щербатый. - Слыхал я об этом поселении. Я почему-то так и подумал. Там и лодки говорили, что есть... Но к поселку ближе было бы через болото.
  - Через болото мы не прошли бы ни днем, ни тем более, ночью. Через него, вообще, невозможно пройти. - Отрезал Андрей.
  - Факт. - Мрачно согласился Щербатый. - Кто сколько из "братвы" уходил через болото - все там и остались. Даже тел найти не могли. - Щербатый, хотел было перекреститься, но помешала ветка. - Но я - то думал, может у тебя маршрут, какой есть, как через это болото пройти и не утонуть.
  - Глянь там, по своему компасу... Мы на север идем? - Обернулся Андрей, пропустив слова Щербатого мимо ушей.
  Сейчас его заботило, в правильном ли они направлении двигаются. От этого зависело все.
  Щербатый кивнул, и засуетившись, достал из-за пазухи маленький наручный компас. Отжал фиксатор, и ярко-зеленая, смазанная фосфором стрелка, дернулась в темноте.
  - Вправо надо мальца взять, если строго на Север. - Проговорил он, дернув рукой.
  - Следи тогда за направлением. - Бросил ему Андрей. - Чтобы лишний крюк не давать.
  К небольшой, "разбежишься-перепрыгнешь", реке Черника они вышли, когда уже начинало светать.
  - Ух-х. - Выдохнул Щербатый. - Неужели выбрались мы к этой чертовой речушке. А, Инженер?
  Андрей достал из заднего кармана "хэбэшных" штанов карту - сложенный вчетверо листок из школьной тетради, развернул его. Щербатый с интересом заглянул ему через плечо.
  - Теперь вдоль по берегу. - Проговорил Андрей, пряча карту. - До поселка этого...
  - Большой крюк-то дали? - Поинтересовался Щербатый, с беспокойством оглядываясь по сторонам.
  - Сейчас неизвестно. - Синицын пожал плечами. - По идее, если правильно шли, до поселка должны добраться за час.
  - Ого. - Щербатый присвистнул. - Как бы нас там "верхотаи" уже не поджидали. Потому как "мусора" тоже не дураки, "прочухают", что у нас два пути... Или через болото, или через лес.
  На "зоне" уже хватились беглецов. Это было понятно. Но чтобы погоня могла опередить их, было маловероятно. Хотя, это зависело от того, насколько далеко они уклонились от заданного направления. От слов Щербатого Андрею стало не по себе. Однозначно, что начальник "зоны" мог вызвать вертолет, скорее всего, он так и сделал, но на это нужно было время. Упускать которое не могли ни те, ни другие. Шла гонка. И ставка у беглецов была гораздо выше, чем у преследователей. На карту была поставлена свобода, а с учетом добавленного срока, может быть, и вся жизнь.
  - Тогда прибавь шагу! - Прикрикнул Андрей.
  Но Щербатый уже и сам почти бежал.
  - Слышь, ты... Инженер. - Щербатый попытался схватить его за рукав телогрейки, но Синицын вырвался, и не обращая внимания, продолжил шаг.
  - Стой, я тебе сказал... - Щербатый резким движением остановил его, дернув за "телагу" так, что затрещал шов.
  Глаза "зэка" зажглись яростью и бешенством.
   - Ты больно-то не командуй. Думаешь, если бумажка эта с картой у тебя в кармане, то "борзеть" можно? Не много на себя взял?
  Синицын решил не вступать в перепалку, исход которой, судя по взгляду Щербатого, был непредсказуем.
  - Посмотрел бы я на тебя, как ты бы на "зоне" со мной калякал. - Сквозь зубы добавил Щербатый.
  - Здесь тебе не "зона", Щербатый. - Не поворачивая головы, тихо, но достаточно твердо, как и положено "индивидуалу", проговорил Синицын. - Понял? И я тебе не "шестерка", чтобы перед тобой на "цырлах" плясать.
  Щербатый, шумно втянул ноздрями воздух, но сдержался, также понимая, что выяснение отношений в данной ситуации было бы бессмысленно, даже губительно.
  Спустя получаса быстрой ходьбы, они стали выдыхаться. Сказывалось регулярное курение крепких дешевых сигарет. Стала накатывать усталость. Ноги отказывались слушаться, и постепенно делались ватными. Голова у Андрея закружилась то ли от непривычной нагрузки, то ли, как зачастую это бывает, от переизбытка свежего воздуха. С рассветом стал одолевать таежный "гнус", но беглецы не обращали на него внимания. Хоть и лица у обоих покрылись красными пятнашками - следами укусов.
  - Может, передохнем мальца, Инженер. - Переводя дух, проговорил Щербатый. - Минут пяток, хотя бы. Давай...
  Синицын согласно кивнул. И хотя, время было дорого, он понимал, что отдых им просто необходим.
  - Давай присядем, пусть "ходули" вздохнут. - Щербатый присел на землю, и отдышавшись, достал пачку сигарет. Протянул Андрею.
  Синицын взял одну, и благодарно кивнул. Они молча закурили.
  - Жарко что-то стало. - Пробормотал Щербатый.
  Он, хотел было, расстегнуть телогрейку, но потом, рассудив, что потом так будет труднее идти, решил этого не делать.
  Андрей вновь достал карту, нарисованную Мартыном, которая смахивала на детский рисунок.
  - Первоначально, - задумчиво проговорил он, - мы должны выйти на старую мельницу. Она будет перед поселком. Это, своего рода, ориентир. Уже за ней, через пять - десять километров - тот самый поселок.
  - Ничего себе разброс. - Хмыкнул, Щербатый. - Пять - десять "кэмэ".
  - Интересно, сколько же мы уже прошли... - Андрей всматривался в карту, понимая, что она была нарисована без всякого соблюдения какого-либо масштаба, и правил топографии.
  - Ты в армии не служил, Инженер? - Прищурившись от табачного дыма, спросил Щербатый. - "Марш-броски" не делал?
  - Не довелось. - Синицын отрицательно покачал головой.
   В институте у них, как и у большинства российских "вузов" была военная кафедра. Студенты, прошедшие обучение на ней, и отбывшие положенный месяц с лишним на сборах, от службы в армии освобождались.
  - Да я вот тоже. - Щербатый вздохнул ни то с сожалением, ни то с облегчением. - Но, мне кажется, по армейским меркам этот самый "марш-бросок" мы сделали конкретный.
  Он щелчком выбросил окурок в реку.
  - Пошли. - Андрей тоже затушил свой "бычок" о камень, и поднялся. - Мельница должна вот-вот быть.
  Они вновь быстро зашагали вдоль берега, временами, когда позволяли силы, переходя на легкий бег.
  Старую мельницу, которую почему-то Мартын изобразил на своей карте огромной, они чуть не проскочили, едва заметив ее.
  - Стой! - Щербатый дернул Синицына за плечо. - Глянь.
  Похожая на "избушку на курьих ножках", обросшая густым можжевельником, она стояла неподалеку от берега.
  Мельница, вопреки представлениям Андрея оказалась водяной. Об этом свидетельствовало огромное, почерневшее и треснутое местами от времени и ветра, деревянное колесо.
  Очевидно, что река Черника, вдоль которой они шли, раньше, на момент постройки, была гораздо шире, и вполне могла служить приводом всей старинной конструкции.
  Подойти к мельнице вплотную из-за дикой растительности, окутавшей ее плотной стеной, практически было невозможно, да это и не нужно было беглецам.
  - От нее должна идти либо дорога, либо тропинка, которая приведет к поселку. - Задумчиво, помня схему Мартына уже наизусть, проговорил Андрей.
  - Была... - Щербатый присвистнул. - Если и была, то когда-то.
  - Ищи, Инженер, ищи, где она там, твоя тропа "индейская". - Он беспокойно оглянулся, бросив исподлобья взгляд на небо. - Мать, ее разтак. Пока "стрекоза" их не принеслась.
  Но Синицын и сам знал, что нужно искать. Он шагнул в колючий можжевельник, уже успев привыкнуть к тому, что Щербатый последует за ним.
  Обнаружить дорогу к заброшенной мельнице, которой никто не пользовался, может быть, уже около столетия, казалось делом безнадежным. Вдвоем они обошли вокруг мельницы три раза. Каждый раз, тщетно пытаясь отыскать хоть что-то, что могло походить на тропинку или ее подобие, не говоря уже о дороге.
  И вдруг, Андрея осенило. Он вспомнил как Мартын, хитро прищурив раскосые глаза, вкрадчиво говорил о каких-то зарубках. Тогда в один из обычных, похожих друг на друга, проводимых на "зоне" под лай сторожевых собак, звук телевизора и терпкий запах "чифиря", Синицын не придал значения словам друга.
  Зная, что якут сам пойдет с ним, сам найдет эти зарубки, сам выведет к поселку. Как всегда это бывает, никто не хотел предполагать плохого. Думалось, мечталось о хорошем. О свободе, о воле... Сначала, Андрей планировал остаться в одном из таежных поселков. Чтобы жить и ни от кого не зависеть, и никого не бояться. Хотя бы на какое-то время, дышать этой вольной жизнью, и чистым, с примесями хвои и таежных трав, воздухом. А потом... Потом, как получится. Так далеко Синицын не загадывал.
  - Зарубки ищи, - он обернулся к Щербатому, - Мартын про зарубки на деревьях говорил.
  В глазах трижды судимого "зэка", в которых уже показалось некое подобие испуга, как у ребенка только что потерявшегося в большом городе, вспыхнула надежда.
  - Зарубки? - Охрипшим голосом переспросил он, сразу же, задрав голову, и завертев ей. - Да где ж их тут сыщешь...
  Андрей сам, вовсю осматривал вокруг себя, в который раз проклиная Щербатого, но кроме густых от иголок, тяжелых с одинаковыми коричневыми шишками, лап сосен, глаза ничего не выхватывали.
  - Давай снова обойдем вокруг мельницы. - Предложил он Щербатому. - Пойдем навстречу друг другу. Так быстрее получится.
  Щербатый какое-то время колебался, зная, уже чувствуя всей спиной, кожей, всем воровским чутьем насколько дорого сейчас время. Что погоня уже в пути. И, ох, как несладко будет им за этот уход. Но пугало не только это. Заблудиться в тайге без еды, которая, впрочем, рано или поздно, должна была закончиться, но самое главное, без оружия, было равносильно гибели.
  Но огонек недоверия вспыхнул в колючих, голубых глазах вора. Не зря столько лет жизнь учила Гену Терехова, по прозвищу Щербатый, волчьим законам выживания, чтобы вот так вот "лохануться".
  Щербатый осклабился, и Андрей, поняв, что он не верит ему, в сердцах, резко махнул рукой, и привычным движением раздвигая мешавшие ему ветки, двинулся вокруг разваливающейся мельницы.
  Белеющие, будто нарисованные краской на толстых стволах сосен, сделанные не ранее, чем вчера, на уровне глаз, зарубки, они с Щербатым увидели почти одновременно.
  - Свежие, - Щербатый потрогал заскорузлыми смуглыми пальцами белеющую древесину, потом, понюхал руку.
  Между двумя деревьями явно вырисовывался небольшой прогал, который уже зарос соснами. Следующая зарубка, по идее, должна была находиться на соседней сосне, уводящей вглубь. Андрей не ошибся.
  - Вот она, дорога. - Проговорил он, облегченно вздохнув. - Пошли.
  Идти стало легче. Они переходили от одной метки к другой, двигаясь вдоль неровного ряда деревьев.
  Вскоре, старая мельница скрылась из вида, оказавшись полностью загороженной высокими соснами. Зарубки, старательно сделанные кем-то из родственников якута, не заканчивались, и это обнадеживало. Синицын достал компас, отметив, что они двигались в северо-восточном направлении. Шли не по реке, а удалялись от нее. Щербатый, порой, обгонял его, но старался по-прежнему не упускать из виду. Зная, что только ему, Андрею, известно, где находится лодка, с припасенным "схроном".
  - Главное, ноги не сломать. - Терехов тихо, соблюдая осторожность на привычном подсознательном уровне, выругался, споткнувшись о свежий пенек молодой сосенки, очевидно, мешавшей зарубщику.
  - Это точно. - Пробормотал Андрей. - Сейчас, это было бы более обидно...
  Сквозь деревья прорывались тонкие солнечные лучики, которые освещали путь, били в глаза, наполняя их маленькими покалывающими искорками. Андрей отметил, что с одной стороны это хорошо, на тот случай, если погоня шла за ними строго по следу. Это значило, что солнце мешало не только им.
  - Андрюх, - Щербатый вдруг резко, словно "гончая", принявшая "стойку", остановился.
  Приложил палец к губам.
  - Слышишь?
  Терехов медленно отвел палец, поднял вверх, указывая на небо.
  Синицын замер, поднял голову, на всякий случай не спуская глаз с Щербатого. Напряг слух, но ничего кроме щебета птиц и тихого шелеста листвы не уловил.
  - Что? - Спросил он Терехова.
  - Тихо. - Пришикнул он. - Прислушайся.
  Андрей помотал головой, и снова непроизвольно напряг слух, услышав, как откуда-то издалека послышался звук, напоминающий характерный рокот двигателя вертолета. Вдвоем они ошибиться не могли. Это была погоня.
  - Пока он еще далеко! Пошли! - Терехов первым рванул по дороге.
  Розыскной вертолет за ними послали не поздно и не рано. По подсчету Синицына в самый раз. Рокот то приближался настолько, что беглецам казалось, что еще чуть-чуть, и он уже будет над ними.
  И в этот момент они бросались к соснам, обнимаясь, буквально вжимаясь от чувства опасности в широкие стволы, так, что запах древесной коры щекотал ноздри. То удалялся, и беглецы, облегченно вздохнув, продолжали свой путь. Уже, скорее инстинктивно, наплевав, забыв про то, что можно споткнуться, вывихнуть или сломать ногу, выхлестнуть веткой глаз. Легкие работали на пределе, и организм, похоже, уже свыкся с этим режимом. Выплескивая из себя тот неприкосновенный запас энергии и сил, который есть у каждого человека, и расходуется лишь в экстремальной ситуации.
  Сердце стучало настолько часто, что Синицыну стало казаться, будто все удары слились в один единый стук.
  Вертолет, по всей видимости, нарезал круги вокруг леса, с каждым разом увеличивая радиус обзора.
  На счастье беглецов, зарубки не заканчивались, и, по крайней мере, им не нужно было каждый раз искать новую, а продолжали, белыми метками, вести к заброшенному поселку.
  Рокот вертолета то ли стих совсем, то ли шум в ушах, наряду с тяжелым дыханием, заглушали его. Сейчас это было уже неважно, так как они сделали все, что было в их силах, физических и моральных, что позволило, подорванное "зоной" здоровье.
  Андрей неожиданно увидел, как лес закончился, будто кто-то обрубил его, и вдали за деревьями далекой голубой полоской мелькнула река, вдоль которой они шли. Вероятно, она изгибалась, перекрывая их курс. За широкой, поросшей мхом и папоротником опушкой стоял деревянный, такой же почерневший, как и мельница, дом.
  "Наконец-то! - Пронеслось в голове у Синицына. - Вышли все-таки!"
  С Щербатым они рывком, по инерции, проскочили поляну из папоротника, и остановились, оказавшись на некоторой возвышенности. Под которой, как на какой-то панораме краеведеческого музея, расположилось десятка полтора деревянных, как один похожих друг на друга домов.
  Синицын полез за картой, почувствовав, как от пота намокла даже внутренняя часть телогрейки. Руки тряслись от напряжения, пальцы не слушались.
  Позади слышалось тяжелое с хрипом и характерным для заядлых курильщиков свистом, дыхание Щербатого. Андрей обернулся. Терехов расстегнул свою телогрейку и стоял, согнувшись, одной рукой держась за грудь. С покрасневшего лица ручьем лил пот.
  - Ты как? - Сам едва переводя дух, спросил Синицын. - Плохо, что ли?
  Щербатый покачал коротко стриженой головой, разогнулся, махнул рукой, и закашлявшись, вновь согнулся.
  - Отдышись, Ген, как следует. К дереву отойди. - Андрей обеспокоено поднял голову вверх. - А то вдруг, вертолет...
  В глазах у Синицына рябило, но шум в ушах постепенно утихал. Вдвоем, они, отойдя к одинокой сосне, спрятались под ее могучей кроной. Щербатый сел на землю, спиной прислонившись к стволу.
  Так прошло пару минут. Красное лицо Терехова стало бледнеть на глазах. Щербатый расстегнул верхние пуговицы робы под телогрейкой, раскрыл рот, судорожно, будто выброшенная на берег рыба, глотая воздух.
  Андрей взял его запястье, нащупал вену, которая пульсировала неравномерно - частые, сильные удары сменялись слабыми редкими. Очевидно, у Щербатого был приступ аритмии.
  - С тобой раньше такое бывало? - Андрей отпустил руку.
  Подобное он часто, будучи еще на воле, наблюдал у своего отца, перенесшего два инфаркта.
  Терехов отрицательно покачал головой.
  - Сейчас, я...сейчас пойдем. - Он зашевелил побелевшими губами.
  - Ты посиди, Ген. - Андрей бросил взгляд в сторону поселка, прикидывая, где могут находиться лодки. - А я пойду, гляну. Лодку поищу.
  Терехов умоляюще посмотрел на него, покачав головой. Губы исказились гримасой, отдаленно напоминающую улыбку.
  - Да не брошу я тебя. - Андрей не отводил глаз, понимая, о чем сейчас думает Щербатый.
  - Не брошу. - Убедительно повторил он.
  Щербатый ухватил его за рукав телогрейки, изо всех сил пытаясь подняться.
  - Нет, - Терехов еле слышно шевелил губами, - нет, я с тобой пойду, слышишь? - Пальцы, словно крючки, ухватились за телогрейку.
  - Я могу, херня все это... - Бормотал он, будто заклинание.
  Андрей подхватил его под руки, но тут же отпустил. Щербатый был тяжел. Он посадил его обратно, прислонив спиной к сосне.
  - Гена, - Синицын старался говорить вразумительно и спокойно, - я тебя не брошу. Обещаю. Я только, чтобы не терять времени, пойду и посмотрю, где находиться лодка. Найду ее и подготовлю. А ты пока отдышись. Хорошо? Потом, я помогу тебе дойти. Хорошо?
  Терехов постепенно стал приходить в себя. Но не до конца. Лицо стало приобретать розоватый оттенок, но дышал он по-прежнему тяжело. Вероятно, приступ закончился.
  Андрей спустился к поселку, руками придерживаясь за ветки кустов. Лодки стояли прямо возле воды за домами. Вернее, нечто похожее на них. Назвать лодками то, что увидел Андрей было трудно. Ветхие, сгнившие в некоторых местах почти полностью, некоторые развалившиеся, они представляли собой плачевное зрелище. Возможно, их, когда-то, было даже больше, но часть из них уже поглотила река, разобрав по деревянным дощечкам. Остальные покоились на воде, практически не отличимые друг от друга. На дне каждой были навалены ветки, какое-то изтлевшое тряпье.
  В нормальном состоянии находилась лишь одна из "посудин", стоявшая в самом конце. Как и было обговорено с Мартыном, одиннадцатая по счету. По крайней мере, на первый взгляд, она была целой. Привязанная к короткому столбику, вбитому в землю, она горделиво покачивалась на легких волнах реки, словно отмечая свою исправность и новизну в сравнении с остальными.
  Андрей подошел к лодке, и понял, что не ошибся. Днище было старательно укрыто сосновыми ветками, за которыми проглядывался сероватый брезент. Синицын раскидал ветки. Так и было, под ними лежал брезентовый мешок, привязанный к скамье, и рядом, вдоль днища, поблескивало дуло двуствольного ружья, возле которого симметрично покоились два весла.
  Синицын обернулся. Щербатый покачиваясь медленно шел к нему. На ватных штанах обозначились две зеленые полосы от травы. Вероятно, он спускался с холма на коленях, не в силах идти.
  Он подошел к Андрею, не сводя с того злого взгляда.
  - Удрать хотел, Инженер?
  Андрей сплюнул.
  - Идиот, я же говорил, что не брошу. У меня отец, такой как ты.
  Терехов лишь ухмыльнулся на это.
  - Как бы не так. - Пробормотал он, продолжая думать о своем.
  Андрей резко повернул голову.
  - По своим меркам людей меришь, Щербатый.
  Терехов, заглянув в лодку, тяжело забрался в нее, и с шумным вздохом облегчения присел на доску.
  Синицын быстро развязал узел на веревке, и толкнув лодку в сторону воды, запрыгнул в нее. Плоскодонка закачалась, и Андрей присев ухватился за ее края, чтобы не упасть. Он молча вставил весла в обильно смазанные уключины, и принялся грести.
  Плыть было нужно на юг, то есть по течению. Это в значительной степени облегчало задачу. Как говорил Мартын в том месте, где Черника заканчивалась, должен был находиться жилой поселок, в котором жили его дальние родственники. В поселке, по словам якута, было много заброшенных, но еще не развалившихся домов, в которых можно было поселиться. Жители поселка промышляли оленеводством, охотой и рыбной ловлей. К общественной работе никто не принуждал, да она и не нужна была. Каждый жил для себя и за себя.
   Плыть следовало "две луны и два солнца", что значило двое суток. Андрей старался держаться берега, уповая на то, что в случае, если послышится шум вертолета, можно было успеть свернуть к берегу и спрятаться, затаиться среди высоких камышей.
  Щербатый, достал последнюю сигарету, и смяв пустую пачку, выбросил ее в воду.
  - Последняя. - С сожалением проговорил он, посмотрев на брезентовый мешок. - Ну, ничего, надо будет в этом бауле глянуть. Небось, родственнички якута, без курева того не оставили.
  Закурив, он сделал несколько глубоких затяжек, и протянул недокуренную сигарету Синицыну. Тот машинально сунул ее в рот, продолжая грести, не спуская взгляда с Щербатого, который потянулся к ружью.
  - Ого. - Он бросил взгляд на Андрея. - Шестнадцатый калибр, кажись... Давненько не держал.
  - Разряжено. - Осторожно "переломив" двустволку, констатировал Щербатый и с видимым интересом принялся развязывать мешок.
  - Так и есть. - Терехов удовлетворенно хмыкнул, извлекая целый блок дешевого курева. - Постаралась родня Мартына по полной. И "хавчик" имеется.
  Щербатый откусил от палки колбасы, по всей видимости, изготовленной в домашних условиях, даже не очистив ее от оболочки. Энергично заработал челюстями.
  - Хочешь, Инженер? Тут много чего, в смысле пожрать.
  Андрей бросив весла, нагнулся, заглянув в мешок. Патроны он увидел сразу. Красные, вставленные в аккуратно свернутый патронташ в виде пояса. Андрей достал его и с невозмутимым видом, обернув вокруг себя, застегнул пряжку.
  - Не доверяешь, Инженер. - Щербатый осклабился, погладив дуло ружья. - Думаешь, "грохну" я тебя.
   - Ты мне не веришь, почему я тебе верить должен. - Ответил Андрей.
   Достав такую же палку, как и у Щербатого, он также, не потрудившись снять оболочку - голод давал знать о себе, откусил кусок. Затем, положив его рядом с собой, вновь взялся за весла.
  Терехов, положив ружье на днище, с довольным видом доставал из мешка пластиковую темную "полторашку".
  - Ну, мать честная, ежли это самогон! Тут еще пара таких имеется.
  Отвинтив крышку, Щербатый понюхал горлышко, затем поднес его к губам.
  - Да... - В голосе вора послышалось разочарование. - Вода питьевая, ни больше, ни меньше. Жаль, водяры нет. Не предусмотрели, как говорится.
  Он закрутил крышку и швырнул бутылку на деревянный настил рядом с ружьем.
  - Еще водяры тебе. - Сквозь зубы процедил Синицын, бросив косой взгляд на Терехова. - Нам еще только нажраться не хватало.
  - Да, лучше уж, воздержаться. От греха... - Щербатый серьезно кивнул. - Ведь не ушли еще пока толком.
  Он обеспокоено глянул на небо, и перестав жевать, сделал ладони рупором, приложив их к уху.
  - Постой, Инженер. - Проговорил он. - Не греби пока, тормозни.
  Синицын остановил лодку, также прислушиваясь, хотя, зная, что все равно Терехов первым определит, есть ли погоня.
  И все-таки, до уха донесся какой-то легкий рокот.
  - На моторку вроде, похоже, а Инженер. Вот, волки, мля! Реку прочесывают. - Побледнев, проговорил Щербатый. - К берегу давай!
  Синицын резко, так, что брызги воды попали на лицо, взмахнул веслами, направляя лодку к камышам. В густые, с треском ломающиеся под деревянным днищем лодки, камыши, они буквально влетели. Что ж, этого следовало ожидать.
  - Неужели уследили, "волки". - Прошептал Терехов, оглядываясь на реку.
  Моторная лодка приближалась, судя по ровному, постепенно нарастающему звуку работающего двигателя.
  Беглецы, согнув туловища, упали на дно лодки, боясь пошевелиться.
  - Как бы не углядели... - Бормотал Щербатый.
  Моторка прошла мимо. Слегка приподняв голову, и осторожно, одной рукой раздвинув камыши, Щербатый посмотрел ей вслед.
  Плоскодонку беглецов резко качнуло, приподняв от набежавшей волны.
  - На егерей похоже. - Он облегченно вздохнул, выпрямляя спину. - Браконьеров, наверняка, ищут.
  - Или нас с тобой. - Мрачно добавил Синицын. - В лодке у них кто угодно может быть.
  - Что делать-то? - Щербатый вопросительно посмотрел на Андрея. - Может переждать мальца? Потому как навстречу они нам по - любому, обратно пойдут. Тогда и не факт, что свернуть успеем. А у них ружья, может что и "покруче". - Он покосился на двустволку, мирно лежавшую на днище лодки и скептически покачал головой. - А если, как ты говоришь, там еще и "мусора" с "зоны"...
  Синицын кивнул. В рассуждениях Терехова логика была очевидна. То, что рисковать не стоило, идя навстречу, вероятнее всего тем, кто их искал, он понимал и сам.
  Тем более не имело смысла вступать в перестрелку, даже в случае их обнаружения. Это было подобно самоубийству.
   От сухопутной погони они оторвались, правда, ненамного. Во всяком случае, если за ними и отправили отряд с собаками, даже, если те и вышли на старую мельницу, даже, если и пошли вдоль берега, в чем Андрей сомневался, то он уже не успевал за ними.
  - Давай переждем. - Синицын открыл пачку сигарет, и, щелкнув ногтем по дну пачки, вытолкнув одну, закурил.
  Ждать пришлось не долго. Спустя некоторое время в воздухе послышался, ставший уже знакомым гул вертолета. Он пролетел над ними и скрылся за соснами.
  - Как думаешь, засекли? - Щербатый беспокойно посмотрел на Синицына.
  - Если заметили, то скоро узнаем. - Проговорил Андрей, бросая взгляд в сторону берега.
  В случае, если тем, кто находился в моторке сообщат о них, она должна была скоро вернуться. Тогда им следовало уходить в лес, захватив мешок с припасами. Которых, впрочем, хватило бы ненадолго.
  - Я так мыслю, Инженер. - После недолгого раздумывания, произнес Терехов. - Если бы нас с вертолета засекли, то он бы сейчас над нами парил бы как ангел. И в "матюгальник" бы они орали. А так, вишь, пронесло, вроде.
  Андрей махнул рукой. Терехов успокаивал сам себя, прекрасно понимая, что это могло быть обычной хитростью. Их местонахождение было известно. И нужно было всего лишь подтянуть силы, по возможности окружить, заранее не спугивая ушедших в побег "зеков".
  Вертолет вернулся спустя минут пятнадцать. Синицын, услышав гул, взглянул на часы. Он летел вдоль противоположного берега по-прежнему низко. Так, что казалось, что еще немного и огромная стальная птица заденет верхушки сосен, и, клюнув носом, нырнет в зеленый массив.
  Моторка проследовала за ним спустя полчаса. Как им показалось, она шла уже не с такой скоростью, не торопясь, словно те, кто сидел в ней рассматривали окрестности. Похоже, камыши надежно схоронили юркую лодку, которую не было видно ни с верху, ни со стороны реки.
  Щербатый, достав нож, открыл две банки с "тушенкой", и беглецы принялись за нее.
  - Переждать надо еще. - С набитым ртом, пережевывая, проговорил Терехов. - Верно, ведь, говорю, Инженер? Они, ведь, "волки", хитрожопые, блин. Могут, через некоторое время еще пустить.
  - Переждем, спешить некуда. - Андрей отломил от буханки белого хлеба, горбушку. - Свобода, как - никак на кону.
  Они ели молча, сосредотачивая все внимание на еде. Она казалось какой-то другой, будто обладала особенным вкусом. Вкусом свободы, привкусом другой, вольной жизни.
   И хотя, Щербатый, ходивший на "зоне" в "авторитетах", не испытывал, в отличие от Синицына недостатка ни то, что в еде - в различного рода деликатесах, ел он с удовольствием, прожевывая, смакуя каждый кусок.
  - Да, жаль, все-таки, водяры нет. - Терехов с сожалением вздохнул и тихонько засмеялся. - Щас бы в самый раз, что не говори.
  - Вот теперь бы и не помешало. - Синицын извлек спичку из коробка, принялся ковырять в зубах.
  Сейчас, когда более-менее можно было твердо сказать, что от погони они ушли. Что "зона" с ее "верхотаями", собаками, построениями, унижениями и прочими прелестями, не знакомыми обычному человеку, жившему обычной жизнью, осталась где-то далеко. И было понятно им обоим, что, во всяком случае, какое-то время, они не вернуться туда, а может быть, и никогда, выпить, в самом деле, хотелось.
  Причем, хорошо выпить. Так, чтобы по телу разлилось тепло, затуманило глаза, а в голову ударил хмель. Который бы вскружил ее, успокоил душу, заставляя думать о хорошем, о будущем, не вспоминать, не мечтать, а именно думать. Приуменьшая все плохое до размеров букашки.
  - Слышь, Инженер, тебя как зовут-то? - Терехов смотрел немного насмешливо, но все же доброжелательно.
  - Андреем... - Ответил Синицын.
  Он поймал себя на мысли, что к нему уже давно, с того самого момента, как он переступил порог СИЗО, никто не обращался по имени. Так что он уже забыл, отвык от него. "Зэки", как "блатные", так и такие же, как он, "индивидуалы", "мужики", даже близкий "кореш" Мартын, обращались к нему по прозвищу Инженер, которое закрепилось за ним после того, как он починил проводку в той самой комнате для свиданий, из которой они с Мартыном и рыли подкоп. Ну, а начальство... начальство, конечно же, обращалось почти ко всем по фамилии.
  - Вот что я хочу сказать тебе, Андрюх. - Щербатый хитро прищурился. - Фартовый ты мужик, ей - Богу, фа-артовый. - Протянул он, покачивая коротко стриженой головой. - Правильно, что я с тобой пошел, а не с якутом. Меня, кстати, Геннадием звать.
  Он протянул свою смуглую ладонь с длинными, но заскорузлыми пальцами, и Синицын пожал ее.
  - Так куда мы направляемся? - Щербатый выпытывающе уставился на Андрея. - Скрывать, думаю, смысла особого нет. В одной упряжке мы с тобой, Андрюша.
  Синицын пожал плечами.
  - А чего скрывать - то. Что-то вроде двух суток мы должны будем плыть по этой реке. Потом выйти на поселок. И там жить. Вот и все.
  - Н-да. - Щербатый недовольно поцокал языком и хмыкнул. - Мне такая перспектива, мать, честная, не очень нравится.
  - Какая есть. - Андрей равнодушно сплюнул в воду. - Меня и Мартына она вполне устраивала.
  - А меня нет, Инженер. - Серо - стальные глаза Щербатого сузились. - Я не Мартын. У меня на "воле" дела. Причем, не какие-нибудь там, "хухры-мухры". Мне в Иркутск надо, документы новые делать. Рожу кардинально менять. - Щербатый провел рукой по своей небритой физиономии. - Чтоб потом новые дела прокручивать. Понял? И отсиживаться где-то у "черта на рогах", я не собираюсь.
  - Это уж твое дело, Щербатый. По мне, хоть сейчас, в свой Иркутск топай, или вплавь добирайся. А я до поселка.
  Синицын почему - то ждал, что Щербатый взорвется, начнет орать, чтобы повернуть лодку, хотя прекрасно знал, что поворачивать ее было некуда. Обратный путь, означал возвращение на "зону".
  - Ладно, Андрюх. - Глаза Терехова потухли. - Поживу я в этом твоем поселке, первое время, хотя это самое время - то, как раз и не ждет. А там видно будет. Но выбираться мне оттуда надо будет. Это факт.
  - Нам для начала добраться бы туда не мешало. - Бросил Андрей. - Прежде, чем планы строить.
  Он достал одно из двух теплых одеял, найденных ими под вещмешком, и развернув, набросил его на себя, вытянул ноги.
  Щербатый с интересом наблюдал за ним.
  - Ты никак дрыхнуть собрался? А Андрюх?
  - А что делать-то? Дальше двигаться пока все равно рановато. - Андрей зевнул, чувствуя всем телом, как накатывает усталость. - Да и отдохнуть бы не мешало.
  Синицын прикрыл глаза, ощутив, как свежий ветерок легонько, будто лаская трепал его волосы.
  - Тоже покемарю. - Пробормотал Терехов, покосившись на укрытого одеялом Синицына.
  И Андрей сквозь полудрему услышал как тот, кряхтя, принялся устраиваться на лодке в полусидящем положении, натягивая на себя одеяло.
  
  
  
  
  
  Глава 2
  Синицын уснул почти сразу. Ему снился маленький родной городок на Волге, в котором он родился и вырос. Его комната, игрушки, и почему-то, несмотря на лето, ярко-зеленая новогодняя елка, которую он наряжал один. Игрушки, которые он держал в руках, надевая петли из ниток на сосновые лапы, были каким-то странными. Будто живыми... Они сопротивлялись, когда он навешивал их на елку.
  Потом эта картинка сменилась другой. Вот он уже повзрослевший заканчивает десятый класс, и должен ехать в город, чтобы поступать в институт. Это должно случиться на днях, Андрей торопится и волнуется. Боится экзамена по русскому языку, по которому у него в школе была четверка с минусом.
  Вот он пока еще идет в школу. В один из последних дней перед ее окончанием. Знакомая улица, по которой он столько лет ходил. Солнечный июньский день. Вот рядом по рельсам громыхает красный трамвай. Вот знакомый двухэтажный кирпичный дом.
  Андрей идет мимо этого дома, и уже знает, что должно произойти. Это происходило почти всегда, как только он проходил мимо. Смутное чувство волнения охватывает его. Сердце начинает стучать чаще обычного. Андрей знает, что сейчас у одного из окон дома, приоткроется занавеска, и покажется девичье лицо с большими голубыми глазами, обрамленное светлыми локонами волос. Девушка будет смотреть на него, пока он проходит мимо.
  Андрей знает, что она учится с ним в одной школе, в другом классе, который младше на год. И занятия у них начинаются во вторую смену, поэтому девушка сейчас и дома. Синицын не знает, как ее зовут, но что-то тянет его к этим окнам, к этой девушке. Ему постоянно хочется заглянуть в эти голубые глаза, когда он видит ее на улице. Подойти, заговорить с ней, познакомиться. Но ему не хватает на это смелости. Каждый раз он краснеет, не зная, что делать.
  Так продолжается уже год, с тех пор, как эта девушка перешла к ним в школу, и поселилась вместе с родителями в этом доме. Андрей проходит мимо этого дома, уже заранее повернув голову, чтобы увидеть эти глаза. Но девушки нет. Занавеску привычным движением никто не приоткрывает. И он чувствует, как его охватывает разочарование.
  Андрей видит, как возле дома кто-то развешивает белье. Широкие белые простыни, расправляя их на натянутой веревке. Он видит, уже ставшими знакомыми маленькие девичьи руки, и уже знает, чьи они.
  Девушка выходит к нему, и улыбаясь смотрит прямо в глаза. И он не может оторвать взгляда от них. Они ярко - голубые, почти светло - синие, таким иногда бывает небо летом, когда на нем нет туч.
  - Тебя зовут Света. - Произносит он девушке, сам, удивляясь откуда он может знать ее имя.
  Ему кажется, что эту девушку со светлыми волосами, цвета солнца, и голубыми глазами должны звать именно так.
  Он не чувствует ни смущения, ни неудобства от того, что подошел и заговорил с ней, словно так и должно быть.
  Девушка по-прежнему улыбается ему. И Андрей ощущает такой прилив счастья, и чего-то такого, что невозможно описать словами, а можно только почувствовать, ощутить, вспомнить, если такое было ранее, понять душой.
  - Света. - Зовет он, протягивая к ней руку. - Света.
  Он проснулся от того, что Щербатый тряс его за руку.
  - Слышь, Инженер. Харэ, дрыхнуть. Темнеет уже. Дальше двигать пора. Слышь, просыпайся, что ль, ты. Сурок, мля.
  Андрей приподнялся, отчего лодка закачалась, протер глаза. В самом деле, наступил вечер. Об этом давал знать и таежный ветер, ставшим прохладным.
  Андрей сполоснул лицо, зачерпнув холодной речной воды, и ломая веслами трещавшие камыши, так удачно спрятавшие их, стал выводить лодку. Сны, подобные тому, который он увидел, не снились ему давно. Точнее, самого ощущения после этого сна, он уже не помнил, когда испытывал.
   Когда начинаешь сожалеть, что это был всего лишь сон. Что подобного уже не пережить в реальной жизни. Что все это могло быть, но этого не произошло. И остается одно - видеть это во сне, хотя бы во сне. Ожидая эти сны, будто праздники.
  Грести по-прежнему было легко, помогало течение. К тому же, можно было не торопиться, а работать веслами настолько, насколько это позволяли делать силы, не слишком напрягая мышцы.
   Тайга проплывала похожими друг на друга, как одна высокими соснами, стоявшими, будто какой-то мохнатой темной стеной вдоль обоих берегов. Изредка реку тенью пересекала какая-нибудь ночная птица, разорвав тишину своим диким криком.
  Где-то заухал филин, и Андрею невольно вспомнилось, как они шли по лесу, выбравшись из лаза. Это было еще сегодня, пока не прошло и суток, а они уже оторвались от погони. Что ж, похоже, судьба, в самом деле, благоволила им. Во всяком случае, пока.
  Синицына беспокоило то, что Черника могла раздваиваться, впадая в какое-либо озеро или реку. Такую же, небольшую, как и она сама. Карты реки у него не было. В этом случае вероятность того, что они могли заблудиться, была пятьдесят на пятьдесят.
  Но пока никаких притоков или ответвлений реки у них на пути не попадалось. Когда стемнело совсем, Щербатый сидя на носу, изредка, экономя батарейки, включал фонарик, освещая курс, высвечивая немногие одинокие коряги и бревна, натолкнувшись на которые, лодка могла получить повреждение. Но это было излишне. Полная луна, желтым блином светила им вслед, освещая реку, и все что плыло на ней, придавая воде матовый отблеск. В черном, поблескивающем отражении неба небрежно раскинутой россыпью, сияли огоньки звезд, покачивающиеся на волнах.
  Атакующая их днем таежная мошкара, похоже, успокоилась к немалой радости беглецов.
  Спустя некоторое время Терехов предложил Андрею сменить его, и Синицын не отказался. Несмотря на то, что вроде бы, работать веслами было не тяжело, он почувствовал, как с непривычки стали гореть ладони, покрывшиеся характерными волдырями. Он опустил руки в воду, ощутив вместе с приятной прохладой, как мозоли "загорелись".
  - Ты все во сне Свету, какую-то звал. - Проговорил Щербатый с присущей ему ухмылкой. - Я тебя трясу, трясу, а ты все Света, Света. Зазноба, что ль какая с воли приснилась?
  Лунные блики падали на небритое, поросшее жесткой щетиной лицо "зэка", придавая ему какие-то поистине разбойничьи черты.
  - Да так... Приснилась одна девушка... когда еще парнем был. Так и не познакомились.
  - Вот те на! - Терехов аж присвистнул от удивления. - Даже и не познакомились, а откуда ж, ты, знаешь, как ее зовут?
  - Не знаю. Почему-то, мне так показалось, что ее зовут Светой. Да, Светой ее зовут, точно. Слышал...
  - Да... Инженер, в чем-то ты уж больно правильный и продуманный. А где-то чудак чудаком, ей-Богу. Видно, сильно она тебя зацепила, раз уж познакомиться даже "очко" играло. - Щербатый хохотнул. - Да, мы все такие, люди, если разобраться.
  С легкой улыбкой он мечтательно уставился куда-то вдаль, видимо, вспомнив что-то похожее из своей молодости.
  Они оба замолчали, каждый, думая о чем - то своем.
  - У тебя на воле остался кто - нибудь? - Спустя некоторое время спросил Щербатый.
  - Мать... - Андрей пожал плечами. - Отец умер, когда я сел. Через полгода после приговора. Сердце не выдержало.
  - Ни детей, ни жены?
  - Не успел. - Синицын отрицательно покачал головой. - А у тебя?
  - У меня все тоже самое. - Терехов удрученно кивнул. - Только отец погиб давно, в колхозе, заснул за рулем трактора, когда я еще пацаном был. Мать одна, старенькая уже.
  - На "свиданки" приезжает, нет?
  - Приезжала, одно время... А сейчас нет. Живет далеко в Воронежской области. В деревне. Да и на дорогу ни денег, ни здоровья нет. Хворая она у меня сильно. Тоже, сердечница. Но "передачки" шлет регулярно, от себя, может, отрывает, но шлет, письма пишет. Сколько раз просил, чтобы от себя не отрывала, что все у меня на "зоне" есть. Живу лучше ее. Не слушалась...
  Терехов досадливо покачал головой.
  - Да... - Вздохнул Синицын, почувствовав, как защемило сердце. - Родителям своим мы ничего хорошего не принесли.
  Сразу представился образ матери Клавдии Сергеевне, работавшей обычным инженером на подшипниковом заводе. Там же, работал и отец. Андрей с детства старался не огорчать родителей. Радовал хорошими оценками в школе. Потом поступил в институт на тот факультет, который родители считали престижным. Вспомнил, как они, сами, имея средне - техническое образование, радовались тому, что их сын получит высшее.
  Дальше Андрею вспоминать не хотелось... Весь тот ужас, позор и стыд, когда они узнали, что их сын осужден. Андрей, как мог скрывал, что находится под следствием, веря, что может быть, все обойдется, и найдут настоящего убийцу. Но это была иллюзия. Он вспомнил, насколько сильным, удар оказался для отца...
  - Это точно. - Проговорил Щербатый, мрачно сощурившись. - Хорошего они от нас ничего не видели, старики наши.
  - Я вот, - продолжил он, - как только на воле окажусь, сразу матери такие условия создам. Лекарства там, всякие, врачей. Квартиру в городе куплю, и жить будет... В деревне все равно, что ни говори жизнь трудная.
  - Я бы в деревне пожил. - Ответил Андрей. - Хоть в деревне, хоть где, лишь бы на воле.
  - Ну, ты себя с ней не ровняй. Ты здоровый мужик. А она одна старая и хворая.
  - Ну, это понятно... Захочет ли уезжать, только. Старики с места на место переезжать не слишком любят.
  - Уговорю. - Буркнул Щербатый. - В деревне ей все равно одной не жизнь. Брошенная она у меня. В городе и "больнички" и сиделку нанять можно, если уж совсем худо будет. А в деревне, что? Воды принести некому. А ее с колодца тянуть надо, я уж про "хавчик" молчу.
  - Это конечно. - Согласился Андрей.
  Щербатый греб рывками, шумно вспенивая воду, и распугивая спящих неподалеку от берега птиц. Которые, темными тенями взметались над соснами, с криком возвращаясь обратно, едва нарушившая их спокойствие шумная лодка удалялась. Было слышно, как в тайге, вдали за сосновыми стенами, словно выводя заунывную песню, выли волки.
   Терехов мотнул головой, словно отгоняя невеселые мысли, тот ход событий, повлиять на который он в данный момент не мог, унылый вой волков, улыбнулся.
  - Красота. - Он повертел вокруг головой, причмокнув от удовольствия. - Свобода, мать честная. Мы как, гондольеры с тобой, какие, Андрюх. А?
   Синицын, также окинув взглядом реку, вздохнул. Ему вспомнился родной городок на Волге, который снился ему сегодня днем. И снова, будто отголоски того сна легли на душу, где - то, глубоко внутри стало тепло и уютно.
  Вспомнилось, как вот такими вечерами он ходил смотреть на родную реку, любуясь на четырехпалубные красавцы - теплоходы, которые горя огнями кают величественно проходили по Волге, оставляя за собой ровные, набегающие на берег волны. Днем они останавливались возле какого-нибудь города, а ночью продолжали свой путь, давая возможность пассажирам насладиться всей романтикой и красотой вида ночных городов, расположенных вдоль берегов. Подышать свежим волжским воздухом, выйдя на палубу, послушать всегда беспокойные крики чаек, пикирующих на вечернюю реку, полюбоваться на темно - синюю реку с раскиданными огнями маяков, просто поговорить с тем, кто был рядом.
  С детства Андрей мечтал о таком круизе. Так чтобы ветер трепал волосы, ватага звезд со своим предводителем - луной, вот так, как сейчас, отражались на водной глади. Он всегда задавал себе вопрос, почему, чем дальше река, тем голубее он кажется. И не мог найти ответа.
  - Ты на теплоходах плавал, Андрюх? - Щербатый будто прочитал его мысли.
  - Нет. - Андрей грустно улыбнувшись, покачал головой. - Все хотел, но как-то... не получилось. И я сейчас об этом, как раз думал.
  - Мне доводилось пару раз. - Щербатый мечтательно зажмурился, и перестав грести, почесал сломанный нос. - С "марухами", после предыдущих отсидок. Каждый раз, как говорится "вынь да положь". Как "откидываюсь" с "зоны", так беру это самое... - Терехов серьезно наморщил лоб, припоминая название. - "Турне"... вроде или как.
  - Из "корешей" моих кто в санаторий, кто на курорт какой. - Продолжил он воспоминания с видимым удовольствием. - А я любил на пароходе поплавать с бабой. Это, что ни на есть самое то, после "зоны". Свободу по-другому чувствовать начинаешь. Всю ее, так сказать, прелесть. - Щербатый сжал кулак, потрясая им перед собой. - Осязаешь ее всю, дышишь ей, мать честная. А что, курорт, да санаторий, там режим. Обед по расписанию. Процедуры всякие по часам, отбой в положенное время. Та же "зона", что ни говори.
  Щербатый махнув рукой, взялся за весла.
  "Да уж, - подумал Андрей, вспоминая жизнь Щербатого на "зоне", - кому - кому, а тебе, в самом деле, "зону" с курортом сравнивать можно. Разница и впрямь, небольшая".
  - А ты за что сидел - то, Андрюх? - Спросил Щербатый. - В наш "строгач", сам знаешь, просто так не садят.
  - Да ты, наверняка, и сам знаешь, за что я сидел. - Андрей отвернулся. - Чего рассказывать-то?
  На душе закололо сожалением, обидой и еще чем-то неприятно холодным, серым. Сразу стало тоскливо и противно. Вспоминать не хотелось.
  - Ну, не все же я могу знать. Для этого "смотрящий" на "зоне" есть. Дядя Буслай его кличут, который в отдельном "флигеле" живет. Вот он - то, точно про всех все знает, и всем ведает. И ему уж, точно, из "зоны" "когти рвать" не резон. У него там дела, поважней, чем у меня на воле. А я так... слышал про тебя маленько...
  - Ну, а раз слышал, то чего же спрашиваешь? - Раздраженно ответил Андрей, понимая, что Щербатый хочет вывести его на откровенный разговор, который был ему неприятен.
  Придя на "зону", в совершенно другую, непривычную нормальному человеку жизнь, не вяжущуюся с его принципами и понятиями, Синицын твердо придерживался правила, что уж, если на воле доверять было опасно, то в местах лишения свободы делать этого не стоило вообще.
  - А ты больно-то не брыкуй, Инженер. Я тебе не "следак", не "опер". Мы с тобой в одной лодке сидим, и так получилось, что одну "пайку" ломаем. Хоть и разные совсем. А за Мартына, я тебе так скажу, чтобы ты понял. Якут на воле оленей пасти да доить будет, рыбу ловить и белок стрелять. На кой черт ему свобода? Все равно к концу жизни вспомнить нечего будет.
  - Зато у тебя есть, чем похвастаться. - С сарказмом бросил Андрей.
  - А хоть бы и так, Инженер. Ты ваши жизни с моей не сравнивай. Ты вон, даже, на пароходе, и то ни разу плавал. А у меня есть, что вспомнить, и по моим меркам, я прожил неплохо, и не о чем не жалею. И ничего бы менять не стал. Вот так.
  - А-а. - Андрей отмахнулся. - Все вы так говорите, что ничего бы менять не стали, потому что такого шанса дать никто не может - все изменить и начать сначала. Не бывает так, вот и остается только себя успокаивать, и говорить, что я поступал правильно, я хотел как лучше, но не получилось. Для тебя важнее твое, а для Мартына были олени важнее всего, и он был прав. Просто ты сыграл не по правилам, потому что привык поступать так со всеми, и сейчас сидишь вместо него в этой лодке, и радуешься жизни.
  Щербатый не ответил, но и не отвел взгляда.
  - Что, разве не так? - Спокойно, не отводя взгляда от враз ставшими злыми глаз Щербатого, спросил Синицын.
  - Так. - Он медленно покачал головой. - Да я привык поступать так, как это нужно мне. Жить по - волчьим законам, потому что я так воспитан. Воспитан улицей, потом "малолеткой", "малинами", жизнью своей воспитан, понял?
   Потому что со мной поступали также, когда я был слабым. И если бы я не изменился, не осознал этот закон, и не стал бы сильнее, то давно уже сдох бы.
  Андрей замолчал, понимая, что спорить с Щербатым, у которого уже сложился определенный стереотип жизни, который придерживался своих законов и принципов, и не собирался от них отступать не под каким предлогом, было бесполезно. Да и не хотелось этого делать Андрею Синицыну. Не любил "индивидуал" по прозвищу Инженер никому навязывать свое мнение, вступать в какие-либо дискуссии. В тридцать с лишним лет перевоспитать человека, вступившего в пору зрелости, было невозможно.
  Было по-прежнему обидно за Мартына, но поделать было ничего нельзя. А когда сделать ничего невозможно, оставалось одно - смириться. И не думать о том, чего нельзя было вернуть.
  Молчал и Щербатый, повернув голову в сторону. Только еще яростнее, злее, так, что брызги мелким блестящим дождем ложились на водную гладь, греб веслами, думая о своем, вспоминая что-то.
  На "зоне" строго режима под номером 5273 Вятских лагерей, в самом деле, содержались преступники, отбывающие заключение за какие-либо тяжкие преступления, либо законченные рецидивисты.
  Андрей Синицын, по прозвищу Инженер не был рецидивистом, и не совершал в жизни тяжких преступлений.
  Закончив Политехнический институт, Андрей работал, можно сказать, по специальности, в техотделе одной частной фирмы. Как многие из молодых мужчин, "пропустивших" в силу различных обстоятельств или сложившихся проблем, ранний брачный период, он не торопился обзаводиться семьей.
  Работа вполне устраивала молодого специалиста, хотя Андрей особо и не тяготел к своей профессии, что, наверное, в свое время и помешало ему начать восхождение по карьерной лестнице. Но он не жалел об этом, довольствуясь тем, что имел.
  Вспоминая себя в тот период жизни, он не мог поверить, что это был он. В жизни беда или, какой - нибудь, роковой случай, способный круто изменить всю жизнь, причем далеко не в лучшую сторону, может подкараулить человека в любой момент. Андрей Синицын в то время еще не верил в эти, как он сам говорил "страшилки". Которые происходили с людьми обычными, не связанными ничем с криминальным миром, не старающимися что-то замыслить преступное. Он слушал подобные истории вполуха, откровенно не веря в то, что нечто подобное может когда - нибудь произойти с ним.
   Андрей Синицын, в то время еще не имеющий никакого представления о "зоне", о тамошних порядках, не думающий о том, что по некой злой иронии судьбы, его специальность в последующем может стать его прозвищем.
  Он плохо помнил тот вечер, хотя, наверное, должен был помнить его очень хорошо, когда ему позвонил "однокашник", и сказал, что ему "... просто необходимо где-то перекантоваться, так как он только что с поезда, а родственники, к которым он, собственно говоря, и приехал, не предупредив, чтобы сделать своеобразный сюрприз оказались в отъезде...".
  Андрей был рад слышать старинного приятеля по институту, с которым не виделся четыре года, порой вспоминая, какими чудными и незабываемыми были студенческие вечеринки.
  Толик со смешной, ставшей практически темой для шуток фамилией Лопухов, возник возле двери квартиры Синицына спустя полчаса после телефонного звонка. Перешагнув порог холостяцкой квартиры "однокашника", осмотрев ее своим оценивающим взглядом, Толик извлек из сумки, небрежно болтающейся на его плече бутылку дорого коньяка.
  Вечер прошел, да что там прошел, пролетел, прекрасно. Хороший коньяк быстро усваивался организмом, порции которого перемежевывались различными - веселыми и не очень, эпизодами из студенческой жизни. В ходе холостяцкого разговора - Толик так же как и Синицын до сих пор еще не был женат, выяснилось, что ему негде жить. И Андрей, как радушный хозяин решил до конца проявить свое радушие, позволив "однокашнику" некоторое время пожить у него, пока не приедут родственники Лопухова. Тот не заставил себя долго уговаривать.
  Единственное о чем попросил гость после череды извинений за вынужденное неудобство и обещаний "свалить сразу же, как те приедут", было то, что Синицын не должен был рассказывать на работе о том, что у него поселился приятель.
  - Понимаешь, старик. - В помутневших глазах Лопухова отразилась неподдельная, как тогда казалось Андрею, горечь и обида. - С шефом твоим, - к удивлению Андрея он назвал фамилию руководителя фирмы, - мы пересекались в одном жизненном эпизоде. Знает он меня неплохо, впрочем, так же, как и я его. Ничего хорошего, поверь, мы друг о друге сказать не можем. Поэтому, чтобы у тебя не было неприятностей... Говорю об этом сразу.
  Как потом оказалось, неизвестно каким образом, подробностей он старался избегать, а Андрей из чувства такта и деликатности и не спрашивал, Лопухов был знаком и замом генерального. И отзывался о нем также как и самом шефе.
  Итак, Синицын должен был скрывать, что Толик поселился у него. Тогда у него в душу и закралось какое-то смутное чувство беспокойство, может быть, недоверия к своему гостю. И Синицыну не совсем нравилось все это, так как он довольно неплохо знал своих начальников, причем с хорошей стороны. С тех пор Андрей, сдерживая слово, стал ждать, когда же Толик наконец-то покинет его жилище.
  Каждый вечер они с Толиком коротали вдвоем на кухне. Пили хороший коньяк - Лопухов не скупился на выпивку, говорили ни о чем, потому как все о чем можно было говорить, уже было сказано в первый же вечер.
  Как ни пытался Андрей узнать более подробно, Толик не особо распространялся о своей работе, мягко, деликатно, переводя разговор в другое русло. Говорил, что, дескать, работает по тому же профилю, что и Андрей. Но в другом городе. Отпуск дают частями, летом не дождешься, и вот, сейчас, взял полторы недельки, и решил без предупреждения махнуть к родне, которой, кстати, "вот ведь облом какой вышел", не оказалось дома.
  Что-то не нравилось Синицыну в поведении "однокашника". Что именно, он не мог объяснить самому себе, как ни старался.
  Неискренность... Но с другой стороны, почему Толик должен был ему выкладывать все. Нет, было что - то другое... Какое-то чувство опасности, если не сказать тревоги, холодком отдавало под ложечкой каждый раз, когда Андрей вечером возвращался с работы домой, где его уже ждал Лопухов.
  Так прошло четыре похожих друг на друга дня, точнее, вечера. Потом, как казалось Андрею, может быть, ему просто казалось, Толик стал заметно нервничать. Это сразу не бросалось в глаза, но некоторые моменты, выдавали нервозность в его поведении. Лопухов курил больше обычного, при этом, стараясь меньше пить. И еще один момент удивлял Синицына - Толик ни с кем не общался по своему телефону. Никогда. Никто не звонил ему, и никому не звонил он. Это выглядело как-то неестественно.
  Звонок Лопухову был в тот последний вечер, который Синицын, как раз помнил меньше всех остальных. Тот вечер, который для него, для Андрея и оказался роковым. Толику кто-то позвонил, и он, Андрей еще подтрунил над ним, что мол, дескать, никто не звонил, и вот те на - нарушили спокойствие отпускника. Разговор был ни о чем, смысл его уловить было трудно, да и Синицын, будучи уже после изрядного подпития, не старался этого делать. Ожидая, когда же, наконец, приедут долгожданные родственники Лопухова.
  После разговора тот сообщил, что звонили родственники, которые, собственно, и находились в отъезде, и которых он уже дожидался пять дней. Что завтра утром они приезжают, и что он, наконец, освободит Андрею квартиру, а то сам уже чувствует себя неудобно.
  Они выпили еще по коньячной рюмке, и после этой дозы, Синицын "отключился" так, как не "отключался" еще никогда в своей жизни. Сознание помутилось почти мгновенно, он даже не успел ощутить этого. До этого случая, Андрей никогда не терял сознания. Лишь читал или слышал, как это происходит.
  В чувство Синицын пришел спустя сутки, ничего не понимая. По-прежнему на столе стояла полупустая бутылка того самого коньяка, закуска. Так же табло часов музыкального центра стоявшего на кухне показывало, что время половина восьмого. Не было только коньячной рюмки, из которой пил Лопухов, она стояла в баре вместе с остальными поблескивающими рюмками из набора, ничем не отличаясь от них.
  Но самое удивительное, что не было и самого Лопухова. Не было так, будто он и не приезжал, вообще, никогда к своему "однокашнику" Синицыну. Отсутствовали его вещи, вплоть до зубной щетки и лезвий для бритвенного станка. Которых, как ни странно, не оказалось даже в мусорном ведре.
  Лопухов не мог так быстро исчезнуть, пусть даже за какие-то минуты. Не исчезнуть, испариться, не оставив после себя ни то, что какой - либо записки - ни - че - го.
   Не найдя всему произошедшему никакого более - менее логического объяснения, Андрей принялся названивать приятелю на его сотовый, который упрямо находился в состоянии отключения.
  И самое удивительное, что сам Андрей чувствовал себя прекрасно, будто и не пил вообще. Голова не болела, скорее, наоборот, была ясной, как никогда. В теле ощущалась бодрость и поразительная легкость.
  Услышав треньканье домофона, Андрей решил, что вернулся Толик, который всего-навсего, хотел его разыграть, играя роль этакого невидимки.
  Но это был не Лопухов. В квартиру звонили "оперативники" из отдела расследования убийств. Молча, предъявив свои документы, они попросили паспорт у Андрея, и объяснили, что он подозревается, но, судя по уликам, которыми они располагали, Синицын понял, что уже обвиняется в совершении убийств генерального директора той фирмы, в которой он работал, а также его заместителя. Помимо этого, из кабинета "генерального" была похищена крупная сумма денег, порядка трех миллионов "евро".
  Доказать обратное, было невозможно. В кабинете у "генерального" "оперативники" нашли кучу отпечатков пальцев Синицына, но это было несущественно. Андрей частенько бывал у шефа, но каким-то непонятным образом его или, во всяком случае, человека похожего на Андрея, видели две женщины, работающие в их фирме. Причем, видели в тот момент, когда он, якобы, входил в офис, подъехав к нему на своей машине. Перед этим его не было на работе, и начальство, почему-то не спрашивало про него.
  Все, с кем работал Андрей решили, что он попросту отпросился у шефа на этот день по какой-либо причине, и не придали отсутствию коллеги какого-нибудь существенного значения.
  Синицын понимал, что проспал после той рюмки коньяка, выпитой с Лопуховым ровно сутки, и не попал на работу. Позвонить и предупредить заместителя "генерального" об отсутствии Синицына на работе по уважительной причине вполне мог и сам Лопухов. Только зам был мертв, и ничего поведать "операм" уже не мог.
  Произведя обыск в квартире, а потом и в гараже Андрея, "оперативники" обнаружили "убийственную" улику - пистолет, из которого были застрелены два руководителя. Часть денег, так же как и пистолет, были обнаружены в гараже.
  Что называется, "подстава" была на лицо. И казалось, что и сами "оперативники", и угрюмый следователь из прокуратуры, хорошо понимали это, но улики перевешивали все сомнения.
  Андрей рассказывал о Толике Лопухове, о его визите, который казался ему с самого начала более, чем странным. Но все было бесполезно.
  Анатолий Валентинович Лопухов, работавший в одном охранном агентстве числился пропавшим без вести еще три года назад. О его судьбе не знал никто. И как по какому-то великому закону подлости, Лопухова никто не видел ни из соседей, ни даже, ни из "всевидящих" бабушек, вечно сидящих у подъезда. Да и Лопухов сам никуда не выходил, по всей видимости, стараясь "не светиться".
  О том, что Толик был связан каким-то образом с покойными руководителями, и знал в какое время в кабинете у "генерального" будет та самая сумма денег, Андрей не сомневался. Но что-то доказать, а тем более, у него не было ни времени, ни возможностей, так как он сразу же был помещен в СИЗО, было невозможно.
  Андрей не мог сказать, что на него "давили", чтобы "выбить" показания или "прессовали", хотя он и на суде не стал признавать свою вину. Улики были слишком вескими, даже, несмотря на то, что те две женщины, которые видели, как он входил в офис, вскоре, отказались от своих показаний. Мотивируя это тем, что первоначально они настаивали на своем лишь потому, что автомобиль, который человек одетый как Синицын, ставил за углом офиса, судя по номерным знакам, принадлежал именно ему.
  Следствие длилось недолго. "Затягивать" дело, ища какие-то концы, выслушивая одно и тоже от подозреваемого, было не в интересах, как самих оперативников, так и того же следователя прокуратуры.
  Ничего не мог поделать и адвокат Андрея, который, что говорить - первое время, старался, как мог, в меру своих сил, способностей и молодости. Но потом смирился, поняв, что сделать ничего нельзя.
  Андрею Синицыну дали девять лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии "строго режима". Прокурор просил двенадцать...
  Из них Синицын отсидел только три, прежде чем решился на побег. За эти три года он пытался писать во все инстанции вплоть до Генеральной Прокуратуры, которая давала запрос по месту жительства, но все было тщетно. Приходили однотипные сухие канцелярские ответы. И больше ничего.
  Андрей понимал, что сделать ничего нельзя, и писал просто так, для очистки совести, да и заняться-то особо по вечерам было нечем. Телевизор - одно из немногочисленных развлечений "зэков" раздражал его настолько, что он уже не мог выносить не только вид экрана, но даже звук.
  Он ненавидел эту отобранную у него, пусть даже и из-за больших денег волю. Этот мир, обошедшийся с ним настолько жестоко и несправедливо, что порой радовался, что находится здесь, а не там. И ему казалось, что в эти моменты, он сходил с ума.
  "Чтобы выжить там. - Говорил один старый "зэк", большую часть своей жизни, как впрочем и многие обитатели "зоны", проведший на "нарах". - Нужно быть не человеком, а волком. В самом прямом смысле этого слова. Поэтому, не мучай себя, сынок, а прими то, что с тобой происходит как должное, и не спеши завидовать тому, кто на воле. Может быть так, что им еще хуже, чем тебе".
  Конечно, переломив себя, он мог полностью "от звонка до звонка" "отмотать" свой срок за преступление, которого не совершал, выйдя на свободу с "чистой совестью". Но тот мир... надменно, издевательски прошедший мимо него через экран телевизора, он уже был не для Андрея. И Синицын прекрасно понимал, что не сможет найти себе там место.
  Он не хотел, не представлял, как будет жить там. Также, как и не хотел жить на "зоне". Поэтому, когда его друг Мартын поделился с ним своим секретом, о том, что можно реально осуществить побег, Синицын понял, что такой шанс упускать было нельзя. И он не упустил его.
  Четыре месяца они рыли подкоп через земляной пол в комнате свиданий, в которой должны были убирать, маскируя его досками с насыпанной землей. Каждый раз, пронося горсть земли в кармане "хэбэшной" куртки, они с волнением и страхом, чтобы никто не заметил, аккуратно высыпали ее в клумбу с цветами. Пусть свобода была не близкой, но она была такой реальной. И это придавало сил. Ради этого стоило жить.
  - Веслами поработать не хочешь? А Инженер? - Оклик Щербатого прервал его воспоминания.
  В глазах "зэка" уже не было той неприкрытой злобы, которую Синицын видел некоторое время назад.
  - Погреби мальца, а то подустал чего-то. - Щербатый кряхтя, чуть привстал, и они поменялись с ним местами.
  Андрей вновь принялся неторопливо работать веслами, наблюдая, как Щербатый раскуривает сигарету.
  "Скорей бы добраться до этого поселка. - Подумал Андрей. - Скорей бы все решилось. А там, хоть оленей пасти, хоть белок стрелять - один черт".
  Щербатый затянулся сигаретой, задрал голову, с видимым удовольствием выпуская тонкие "колечки" сизого дыма.
  - Помню, я, - начал Терехов, - ты все жалобы писал, что невиновен, вроде. И как я полагаю, безуспешно...
  Синицын не ответил. Он понимал, что Щербатому не о чем было поговорить, но разговаривать хотелось. Еще три года назад, Андрей, наверное, смог бы ему рассказать ту историю, которая приключилась с ним. Рассказать о Толике Лопухове, о котором он столько рассказывал следователям.
  Но сейчас, заключенный Андрей Синицын стал совершенно другим человеком. Сейчас, он ничего не будет рассказывать этому, такому же, как и он "зэку", только стоявшему выше по криминальной иерархии. Он, Андрей Синицын не обязан делать того, что ему не хочется.
  Поэтому сделав очередной взмах веслами, Андрей показывая свое нежелание дальше продолжать эту тему, демонстративно повернул голову и сплюнул в воду.
  Щербатый никак не отреагировал на этот жест. Выражение его лица по-прежнему оставалось блаженно-равнодушным. Также вверх плыли сизые "колечки" дыма, уносимые легким ветерком.
  - Не похож ты на того, кто может убить. - Все-таки продолжил свою мысль Терехов, взглянув из-за широких бровей на Андрея. - По крайней мере, тогда, когда ты на "зону" с "этапа" пришел. Я сразу понял, что подставили тебя. Хотел тебе об этом сказать, но не стал. Зачем... Ты и так об этом знал. А другим по "фене". У "мокрушников" глаза другие, согласись. Меняется что-то внутри, когда подобного себя жизни лишаешь. И глаза меняются тоже. Знавал я таких...
  И снова монолог Щербатого повис в воздухе.
  - Ладно, Андрюх. - Проговорил он, швырнув окурок в воду и потянувшись к своему одеялу. - Я, пожалуй, покемарю часок - другой. Разговора все равно не получится.
  Укутавшись шерстяным одеялом, Щербатый прикрыл глаза.
  Синицын продолжал неторопливо грести, стараясь не думать о прошлом, не вспоминать. Но получалось плохо. Мысли одна за другой лезли в голову, сдавливали обидой сердце, жгли душу. Андрей смотрел по сторонам на однообразные сосны, которые казались бесконечными. И луна, вызывавшая прежде в нем восхищение, светила уже не так ярко и по-доброму.
  Он хотел было, разбудить Щербатого, чтобы тот немного посветил фонариком, но, рассудив, что батарейки следовало бы экономить - кто знает, что могло быть дальше, не стал этого делать.
  В темноте Андрей не заметил, как буквально, в нескольких метрах от лодки небольшая таежная река Черника раздваивалась. Глаза устали всматриваться вдаль, фиксируя однообразную картину.
  Синицын на знал, да и не мог знать, что плыть следовало для того, чтобы выйти к поселку, к которому стремились беглецы, по узкому, почти неприметному притоку, который терялся где-то в дали, скрываясь за массивными соснами.
  Но течение несло лодку в сторону другого - широкого, и Андрей лишь немного помогал ему веслами. Глаза устали всматриваться вдаль, фиксируя однообразную картину.
  Неожиданно, Синицын увидел, как прямо над рекой возникло какое-то сооружение, напоминающее арку. На миг Андрею показалось, что это игра воображения. Подняв голову, он напряг зрение, и понял, что не ошибся. Перед ним был мост. Свет луны позволял рассмотреть, что это была не деревянная и не железная конструкция. Сам мост, его неестественно огромные перила, будто были выложены, как в какой-то древности, из камня, и мало чем напоминали современное строение. Колонны, на которых он стоял, уходили в воду.
  Лодка, движимая течением реки подходила к мосту ближе. Андрей заметил характерную зелень на камнях колонн у края воды. И какой-то запах непонятно чего.
  Вдруг, раздалось что-то похожее на рык дикого животного. Однозначно, он исходил сверху, с моста, и Синицын вновь задрал голову. Рык напоминал тигриный. И если это был тигр, который готовился к тому, чтобы спрыгнуть на лодку, это бы стало катастрофой для них с Щербатым.
  Андрей успел заметить, как над перилами возвышались три черные головы с горящими огнем глазами и раскрытыми пастями. Он бросил взгляд на дно лодки, где покоилось ружье, но просчитав, что не успеет даже достать его, энергично заработал веслами. Снова раздался рык, но лодка уже проскочила под мостом, миновав опасный участок. Синицыну показалось, что он даже почувствовал неприятный, можно сказать, даже, зловонный запах, исходящий сверху, по всей видимости, от этого животного.
  Вероятнее, всего это было целое семейство тигриных. Либо рысей, либо еще каких-нибудь крупных кошек, обитающих в этих местах. Иначе, как можно было объяснить, три головы, одновременно выглянувшие из - за перил моста.
  Щербатый нервно дернулся во сне, ударив рукой по борту, что-то пробормотал, но не проснулся.
  "Значит, все-таки, поселение недалеко. - Подумал Андрей. - Мы не совсем в глухой тайге, и это радует. Хотя, откуда здесь мог возникнуть этот мост, и зачем он нужен?"
  Андрей еще раз обернулся посмотреть на удаляющееся немного странное строение. И вновь, сквозь темноту, блеснули три пары горящих глаз, будто провожая их лодку.
  Он вновь стал смотреть вперед, по сторонам, в надежде заметить, что-нибудь похожее на поселок, по всей видимости, он должен был быть уже недалеко. Но пока ничего не было. Руки устали, ноги затекли, находясь в одном и том же положении, веки налились тяжестью. И Андрей не заметил, как перестал грести, откинувшись спиной на корму.
   Через какое-то время он встрепенулся, открыл глаза. Перед которыми было все тоже синее небо, но почему-то без звезд.
  Он вновь усилием воли заставил себя взяться за весла. Затем снова откинулся, ощущая, что лодка идет прямо по течению.
  
  
  
  
  Глава 3
  - Там пожар был в больнице. - Проговорил Ив - молодой атлетического сложения красивый мулат, взглянув на Ирода. - Народу много... Только что...
  - Ты объяснил им, что к чему? - Не дав договорить, спросил Комендант. - Если не успел, тогда я это сделаю.
  - Я объяснил. - Мулат кивнул бритой головой. - Конечно, не все поняли, как это всегда случается.
  - Не все хотят верить... - Немного помедлив, добавил он, бросив взгляд на Ирода.
  - Это естественно, ты уже должен был привыкнуть. Что-нибудь еще? - Ирод внимательно посмотрел на начальника "стражи".
  Пожаров, терактов, массовых несчастных случаев происходило много, и не принято было говорить о каждом в отдельности. Это было здесь нормой, чудовищной, но неизбежной, к которой первое время не мог привыкнуть сам Комендант.
  Но если Ив посчитал нужным акцентировать свое внимание, значит, здесь было что-то особенное.
  "Стражник" немного замешкался, словно подбирая слова.
  - Там отец с дочерью... - Произнес он. - Похоже на то, Комендант, что отец должен уйти обратно.
  - Ты уверен? - Ирод не сводил с него взгляда.
  - Да. У него другие глаза.
  - Это не аргумент. - Отрезал Ирод. - Тебе могло показаться, ты не можешь... не научился еще распознавать. А что с Тоннелем?
  - Он не закрылся до сих пор с нашей стороны, но закрыт с той. - Ив покачал головой. - Из него никто не приходит. Пока...
  - Тогда нужно отпускать. Ты уверен, что это он? - Спросил Комендант. - Впрочем, кому не нужно, тот не сможет воспользоваться Тоннелем.
  - Это он, Комендант. Он сам знает об этом. Он мне сказал. Похоже, он знал обо всем. Может, догадывался, но он не удивляется. Воспринимает все не как остальные...
  - Тогда пусть идет. - Перебил Ирод. - Проследи за этим. Не думаю, что Тоннель должен оставаться открытым слишком долгое время.
  - Комендант, он не хочет уходить. - Ив настороженно взглянул на Ирода.
  Тот задумчиво кивнул. Такое случалось. Почти всегда, приходящие в Промежуток родственники, не хотели расставаться, если кто-то из них должен был вернуться обратно. Это было отличительной особенностью людей.
  - Бери "стражников", и ведите его к Тоннелю. - Решительно проговорил Комендант. - Если положено уйти, значит нужно, чтобы он ушел.
  - Он хочет, чтобы вместо него ушла дочь. Просит об этом. Она молода, и у нее остались маленькие дети.
  - Он хочет остаться вместо нее? - Скорее утвердительно, нежели сомневаясь произнес Ирод.
  - Да. И только ты можешь позволить это.
  Такого еще не было. Комендант Промежутка ни разу не брал на себя ответственности, чтобы отпустить вместо одного человека, которому суждено было уйти - другого.
  - Этот человек умеет чинить катапульты, а также знает, как сделать, чтобы они метали дальше. Он сказал, что изучал похожие механизмы. - Проговорил Ив, пожав плечами. - От него нам будет больше пользы, чем от женщины.
  Ирод не ответил, Ив рассуждал, как "стражник", как "военачальник", и это было понятно.
   Комендант знал, что Тоннель не закроется пока из Промежутка не уйдет тот, кто должен вернуться. Нужно было принимать решение.
  - Это имеет значение, кто уйдет - он или она? - Спросил Ив.
  - Я не знаю, чем это может обернуться для нас. - Немного растерявшись ответил Ирод. - Подобного еще не было с тех пор, пока я здесь. Что ж, пойдем, я попробую...
  Коменданту не хотелось, чтобы его нерешительность заметил "военачальник". Он вообще не имел права на какие-либо колебания или сомнения.
  Ив кивнул головой, и они вдвоем направились в сторону скалы, в которой находился Тоннель.
  Ирод сразу увидел их, точнее его, того, кто должен был уйти обратно. Он, в самом деле, был другим. Ив был прав, когда говорил, что у него иные глаза. Они были живыми, и сразу напомнили о жизни в другом мире.
  Плотный мужчина средних лет стоял рядом с молодой женщиной, не сводя с них своего взгляда. В котором сразу же читался страх, который тот пытался безуспешно скрыть. Очевидно, он понял, осознал, где находится, но старался держаться спокойно.
   Но этот страх в глазах был не за себя, а за того, кто находился рядом - за взрослую дочь, на воспитание которой ушла большая часть жизни, в которую было вложено много сил, переживаний, вся жизнь.
   И Ирод снова подумал, что за это стоит бороться. Это был даже не страх, а любовь к тому, кто был рядом. К своему ребенку, который вырос, но все равно остался им.
  - Вы Комендант? - Мужчина не стал дожидаться, пока они подойдут поближе, сделав первым несколько шагов им навстречу.
  Его голос немного дрожал, это опять указывало на то, что именно он должен вернуться.
  Он обращался к Ироду, так как уже разговаривал с Ивом, и понял, что он привел того, кто мог разрешить.
  - Я Комендант. - Ответил Ирод.
  Он не знал, какой национальности был этот мужчина, язык, на котором все понимали друг друга здесь, в Промежутке, был языком людей. Изначально задуманным Творцом. Вавилон, когда разгневавшийся Творец смешал языки, был на Земле, но это, опять же, был мир живых.
  - Мы понимаем, - волнуясь, начал мужчина, - то есть, мы осознаем, где мы оказались... Я также знаю, что должен вернуться, но я хотел бы вас попросить, чтобы вместо меня вернулась моя дочь.
  В глазах мужчины страх за близкого человека уступил место мольбе.
  Ирод молчал, не зная, что ответить. И это его молчание в какой-то степени обнадежило мужчину. Если сразу не отказали, то, может быть, не откажут и потом.
  - Я вижу, что у вас здесь что-то происходит. - Он вытянул руку в направлении города. - Похоже на боевые действия... причем, серьезные. Я мог бы быть вам полезен. Это правда. Прошу вас.
  Он опустил руку, вытянув ее вдоль туловища, словно замерев по стойке "смирно".
  - Ты уверен, что хочешь остаться здесь? - Спросил Ирод, он понимал, что это, наверное, важно. Хотя вопрос был излишен.
  - Ты должен понимать, что в этом случае, никогда не сможешь вернуться обратно. Как бы тебе не хотелось этого.
  Мужчина кивнул. В его живых глазах затеплилось некое подобие надежды. Он быстро обернулся в сторону дочери, чтобы убедиться на месте ли она.
  - Ты ведь не знаешь и не можешь знать того, что тебя ждет здесь. - Продолжал Ирод, хотя это было излишне.
  - Поверьте, мне все равно... Вы должны понять меня, если у вас были дети. Хотя я не знаю, может они у вас и есть, извините... Прошу вас. Это ошибка, если здесь окажется она. Я знаю, чувствую, что это ошибка.
  Ив повернул голову, ожидая от Коменданта решения. Но тот не торопился его принимать.
  - Все равно мы все рано или поздно должны быть здесь. Пусть с ней случится это не сейчас. С ней это должно случиться не сейчас. К тому же я не думал, что здесь так страшно.
  - Когда она придет сюда в другое время, здесь может быть еще страшней, и все будет по-другому. - Ирод испытывающее посмотрел на отца женщины. - Ты не думал об этом, человек? Может быть, все-таки, лучше оставить все как есть?
  - Я хочу, чтобы она вернулась вместо меня. - Твердо проговорил он, выдержав взгляд Коменданта.
  - Хорошо. Ты принял решение. Подойди сюда. - Ирод обратился к женщине, махнув ей рукой.
  Она подошла к ним. Лет двадцати пяти - двадцати семи. В ее взгляде была отрешенность, безучастность. Холодный, какой-то отчужденный, непривычный для нее ветер трепал русые до плеч волосы. Губы уже начали синеть. В уголке рта запеклась бордовая струйка.
  Тоннель по-прежнему был открыт, переливаясь своим сине-прозрачным огнем. И из него никто не выходил, что говорило о том, что произошло что-то неординарное. И Ирод понимал, что это ненормально. Что нужно все вернуть на круги своя как можно быстрее.
  - Уходи вместо него. - Произнес Ирод, указывая на Портал. - Возвращайся.
  Женщина взглянула на Коменданта, потом посмотрела на отца, и тут же ее глаза изменились. Будто она очнулась от чего - то, наполнились ужасом и болью.
  Ирод посмотрел на ее отца, и понял, что тот останется.
  - Папа... Папа, мне страшно. - Женщина оглянулась на Тоннель. - Я не хочу, мне страшно. Я не хочу бросать тебя.
  - Это все равно придется сделать в любом случае, Леночка. - Отец смотрел на нее, умоляя потухающим взором, теперь уже дочь.
  - В любом случае. - Повторил он. - Нам придется расстаться, ты уйдешь или я, пойми это. Кто-то должен вернуться.
  - Она должна уйти. - Вмешался Ирод. - Потому что ты уже принял решение, а я разрешил тебе остаться, человек.
  - Папа, я не могу. - Женщина лишь на мгновение бросила взгляд серых, становившимися уже живыми глаз, на Коменданта, затем вновь перевела его на отца. - Если должна я остаться, значит, только я должна остаться. - Женщина замотала головой. - Это судьба, папа, пойми, ей нельзя идти наперекор. Тем более, здесь. - Она слегка понизила голос, покосившись на Ирода.
  - Иди. - Отец буквально оттолкнул ее от себя, также, бросив быстрый взгляд на Коменданта, очевидно боясь, что он передумает. - Ты уже не должна остаться. Я все решил. Иди же, умоляю тебя! Вспомни о детях. Кто будет их растить?
  - Уходи, у тебя дети, ты должна хотеть этого! Вспомни о них! - Он почти закричал, вновь оттолкнув женщину от себя, на этот раз сильнее.
  Так что она упала на серую каменистую землю. Подол платья задрался, обнажив стройные ноги. Женщина машинально оправила его.
  Она поднялась, в ее глазах отразился испуг и боль. Но не физическая, а боль утраты близкого человека. Она поняла, что отец, которого она, вероятно, любила, не вернется с ней. Что он потерян. Потерян навсегда. Женщина закрыла рот рукой, чтобы не закричать. Она не отводила взгляда от родного человека, давшего ей когда-то жизнь, лелеявшего ее в детстве, любившего ее. И теперь, дающего ей жизнь еще раз, но взамен своей.
  Темно-синее свинцовое небо вдруг резко изменило свой привычный для этого Мира цвет и стало малиновым. Мужчины инстинктивно, как один, подняли головы
  - Иди. - Повторил Ирод, переведя взгляд на женщину.
  Он чувствовал, что это какой-то знак. Своего рода разрешение, или же, наоборот, предостережение. Но он уже совершил поступок.
   Ив, подхватив ее под руки, повел к Тоннелю.
  - Спасибо, господин Комендант. - Проговорил мужчина, приложив руку к груди. - Я буду делать все, что вы прикажете. Скажите, что я должен делать?
  - Жить. - Ответил Ирод. - Но теперь уже здесь. Остальное тебе скажут.
  Они смотрели как Ив буквально втолкнул женщину в Тоннель, и сразу же, глаза ее отца стали еще мертвее. Окончательно утратив жизнь, они потускнели, приобретая другой оттенок.
  - Тебе нужно будет найти кого-нибудь из "стражников". - Добавил Ирод, обращаясь к нему. - И жить. Стараться не умереть еще раз здесь в течение сорока дней, пока Харон не заберет тебя на свою ладью, если, конечно, ты заслуживаешь это.
  Не говоря больше ни слова, бросив взгляд на Тоннель, из которого показалась вереница людей, Комендант направился в сторону города. Все вернулось на круги своя с уходом женщины.
  - Ты считаешь, что поступил правильно, Комендант? - Сделав несколько шагов, Ирод услышал знакомый голос, шедший то ли изнутри, то ли откуда-то сверху - он так до сих пор, сколько раз слушая его, не мог определить источник этого голоса. - Отпустив вместо одного другого?
  - Время покажет, что будет дальше. - Ответил Ирод. - Но я принял такое решение.
  - Ты многого не знаешь, Ирод, однако вершишь судьбы. Как можешь ты делать это? - Как показалось, в голосе проявился упрек.
  Ирод не ответил, но на душе стало неспокойно, будто ледяная змейка проползла внутри.
  - Тот, кто не должен войти в Тоннель вместо того, кто войти должен - это Вход. - Проговорил голос, словно разъясняя что-то непонятное. - Ты видел небо. Ничего не происходит просто так. Одно влечет за собой другое. И ты это хорошо знаешь.
  - О чем ты говоришь? - Не понял Ирод. - О каком Входе? Я ничего не знаю об этом.
  Но голос, шедший, как сейчас показалось Ироду, сверху, не ответил.
   - О каком Входе ты говоришь? - Повторил свой вопрос Комендант. - Вход в Промежуток, если ты это имеешь в виду, может быть только один - это Тоннель.
  Комендант и на этот раз не получил ответа, поняв, что не дождется его. По крайней мере, сегодня.
  
  * * *
  
  Андрей открыл глаза, поняв, что задремал. Руки лежали на веслах, но лодку по-прежнему, медленно несло по течению. Спал, слегка похрапывая Щербатый. Было прохладно, и как-то пасмурно. Наверное, уже наступило утро, но подняв голову на небо, Андрей не заметил солнца. Вода казалось ему какой-то неестественно черной.
  Он зачерпнул, чтобы протереть глаза, и заметил, как на ладони осталась какая-то чернота. Андрей растормошил Щербатого.
  - Погрести желания нет? - Спросил он. - А то я всю ночь на веслах.
  - Щас, Инженер... - Тот еще никак не мог проснуться. - Дай хоть утреннюю сигарету выкурить. - Елы-палы...
  - Ох... - Терехов зевнул и сладко потянулся, так, что лодку слегка качнуло, крякнув, вынул сигарету из пачки.
  - Кури, давай, и на весла. Подустал я. Закемарил аж...
  - Да ты что, Инженер, сдурел, что ли на веслах дрыхнуть? - Щербатый вытаращил на него глаза.
  Сигарета едва не выпала у него из пальцев.
   - А если нас снесет куда-нибудь не туда? - Он обеспокоено обернулся. - Или мы с тобой деревню эту таежную проскочим. Соображаешь, башкой своей?
  - Нет, ты это дело бросай. "Закемарил", он, блин... - Щербатый сплюнул в воду, покачав головой.
  - Да куда нас снести может? - Андрей фыркнул, понимая в то же время, что Щербатый был прав. - Речушка маленькая, притоков никаких. Если бы и снесло, то давно бы уже на мель выскочили. А до поселка рано еще. Минимум весь сегодняшний день плыть. Только, если к вечеру и будем.
  Терехов оглядевшись по сторонам, взялся за весла.
  - В самом деле, - пробормотал он, сунув в рот сигарету, машинально нащупывая спички, - как по коридору какому, плывем, мать честная. Одни деревья кругом.
  Ветер стал каким-то холодным, и Андрей понял, от чего он проснулся. От дуновения этого самого ветра. И, словно не ощущалось того запаха, аромата тайги, деревьев леса, что был. Синицын решил, что у него забит нос, что вечером его попросту продуло. Но слабости в мышцах, и черных "мушек" в глазах - характерного признака повышенной температуры не было.
  Он втянул воздух ноздрями, но он вдыхался легко, без всяческих признаков насморка. Однако, какой-то специфический запах, который Синицын почувствовал возле моста, не проходил.
  - Одно радует, комарье, это долбанное, куда-то делось. - Удовлетворенно, не выпуская изо рта тлеющей сигареты, проговорил Щербатый. - Не кусают, падлы...
  Синицын медленно кивнул, осматриваясь вокруг себя. Таежный гнус действительно должен был уже появиться. Свои атаки он начинал с рассветом.
  - Андрюх, глянь, вода, какая черная. - Щербатый только сейчас заметил это, выбрасывая окурок за борт. - Как нефть, блин.
  - И воняет чем-то... - Он наморщил нос. - Не пойму чем.
  Он зачерпнул воды и поднес горсть к носу. Вода, точнее жидкость, просочилась у него между пальцев, оставляя после себя чернильный осадок.
  - Вода не пахнет ничем. - Констатировал Терехов, еще раз зачерпнув воды. Удивленно посмотрел на Андрея.
  - Я подумал, может нефть здесь неподалеку, откуда-нибудь, бьет. Но не пахнет. Да и "разводов" на воде не наблюдаю. А вот в воздухе воняет чем-то. Факт. - Щербатый снова поморщился.
  Спать Синицыну расхотелось, неужели, действительно, в то момент, когда он задремал, лодку снесло в приток. Но все равно, маловероятно, вода в этом притоке могла быть такой неестественно черной. И если бы это было, в самом деле, так, то они уже давно должны были наткнуться на тупик. Да еще этот непонятный запах.
  - Может поэтому и река называется Черникой, потому что здесь вода такая, будто чернила. - Предположил Щербатый. - Интересно, здесь рыба-то хоть какая, водится?
  - Но вчера такого не было. Это сто пудов. - Задумчиво проговорил Андрей. - Вода была темноватой, но не такой черной. И не воняло так.
  - Куда мы заплыли, Инженер? - Щербатый бросил весла, и непонимающе уставился на Андрея. - Где мы находимся? Где этот чертов поселок?
  - Не паникуй, Гена. - Андрей успокаивал больше себя, чем Терехова. - Я же тебе сказал, что к поселению, про которое говорил Мартын, мы должны выйти не раньше вечера. Успокойся.
  - К тому же, ночью, я видел, как мы проплывали под мостом. - Добавил он. - А это значит, что по - любому здесь должна быть какая-то жизнь.
  - Под каким еще мостом, Инженер? - Не понял Щербатый.
  Андрей уже пожалел, что сказал о странном мосте. Терехов смотрел на него подозрительно.
  - Ночью, когда ты спал, я увидел, как мы проплыли под мостом через эту реку. - Синицын провел в воздухе рукой наподобие арки.
  - Тебе приснилось это или ты рехнулся, Инженер. - Щербатый не сводил с него взгляда своих голубых, слегка навыкате глаз. - Сам подумай, на какой хрен в самой, что ни на есть глуши, в тайге будет мост над этой вшивой речушкой?
  - Это ты не скажи. Построили ведь. Нас с тобой не спросили. - Синицын вспомнил странную конструкцию моста. Может быть, стратегического значения, мало ли.
  - А тебе якут этот твой, что-нибудь про этот мост говорил? - Спросил Щербатый.
  Андрей отрицательно покачал головой, мысленно прокручивая разговоры с Мартыном. Нет, однозначно, тот, не упоминал ни о каких мостах.
  - Какого на хер, стратегического значения. - Щербатый выматерился.
  В самом деле, кому требовалось его строить и для чего в глухой тайге? Андрей мог поклясться, что не спал. Мост был. Но это значило, что где-то поблизости должен был располагаться населенный пункт и не один. Главное, чтобы они не проскочили его, пока он дремал. Он осмотрелся вокруг, пытаясь взглядом зацепить что-нибудь, хотя отдаленно напоминающее признаки человеческого присутствия.
  Вместо сосен по берегам росли какие-то деревья, лишенные листвы, оба берега покрывали средней величины серовато-белые камни.
  Терехов перехватил взгляд Андрея, который был устремлен на берег.
  - На них листвы нет. - Нахмурив брови, констатировал Щербатый. - И под ними тоже, ни травы, ничего, ты глянь только... Камни какие-то.
  - Похоже на радиацию. - Дрогнувшим голосом произнес Синицын.
  Можно было предположить, что в где-то неподалеку происходили испытания какого-либо вида радиационного оружия. Поэтому и местность была такой, поистине мертвой. Это было единственным объяснением.
  - Подожди... - Синицын достал компас, оттянул фиксатор. - Сейчас, глянем.
  Стрелка компаса дергалась из стороны в сторону, не показывая точного направления, по которому они двигались. Андрей рассеяно сунул компас обратно, и достал часы, секундная стрелка которых замерла на одном месте.
  - Встали. - Он недоуменно посмотрел на Терехова. - Еще ночью оказывается...
  Щербатый, схватившись за весла, принялся, что было сил грести в обратном направлении. Однако, как он не старался, получалось плохо. Упорное течение продолжало нести лодку по ее первоначальному курсу. Как это и не казалось странным, но с первого взгляда вроде бы спокойное, совершенно тихое течение, оказывалось сильнее мускульной силы человека.
  Вскоре, Щербатый выбился из сил. Он молча боролся с течением минут двадцать, после чего, Андрей, заметив, как стало бледнеть его лицо, а дыхание участилось, перехватил у него весла. Но попытки как-то преодолеть сопротивление воды были тщетны. Грести было по-прежнему легко, но бесполезно.
  Река будто, как какая-то непонятная потусторонняя сила не хотела отпускать их, упорно продолжая нести в своем направлении.
  - Суши весла, Инженер. - Хрипло, задыхаясь, проговорил Щербатый. - Кажись, приплыли. Сносит нас... Там обрыв, наверняка, какой-нибудь или воронка... Потому и тянет так.
  Он откинулся спиной на нос лодки, прикрыл глаза, что-то бормоча себе под нос.
  - Сейчас, руки отдохнут, надо к берегу попробовать причалить. - Переводя дух, проговорил Синицын. - Может, что и получится.
  Он всматривался вдаль реки.
  - Но пока я никакого обрыва не вижу. На горизонте ничего нет, во всяком случае. Да и откуда он мог взяться? Река-то не горная, вроде... Откуда здесь обрывы.
  Щербатый поднялся и ухватившись за одно весло, пытался направить лодку к берегу, усиленно вертя им двумя руками. Но лодка лишь чуть, изменив направление, легко вильнув, вновь возвращалась на свое место - центр реки.
  - Да что же это за херня такая! - Щербатый не выдержав, стукнул кулаком по деревянному борту, матерно выругался. - Что за херня, Инженер?
  Андрей молчал, сам не понимая, что происходит.
  Он схватил другое весло, и стал грести. Щербатый, немного отдохнув, стал работать своим веслом. Они отдалились немного от середины реки, но, невзирая на их старания, течение вновь вернуло их на место, словно играя лодкой. Молча, упорно вдвоем они работали веслами еще какое-то время, не понимая, не веря, что невозможно не преодолеть этого, вроде бы, вполне обычного явления.
  - Андрюх, бестоляк, это. - Щербатый с чувством швырнул весло на дно лодки.
  Черная жидкость струйкой растеклась по дну лодки.
   - Не видишь, что ли! - Заорал он. - Кирдык, нам! Заплыли, мля...
   Река продолжала нести их по себе. Ни медленно, ни быстро, не закручивая лодку, не швыряя ее. Ровно, целенаправленно, словно плененная лодка являлась уже ее неотъемлимой частью, ее собственностью.
  Беглецам ничего не оставалось, как взирать на происходящее с покорностью, в ожидании того, чем закончится этот принужденный путь по реке.
  Как ни всматривались они в ту сторону, куда несло их течение, так и не могли увидеть ее конца, того к чему их тянула эта страшная непонятная черная река.
  Первым, что-то напоминающее пристань увидел Щербатый, сидящий на носу лодки.
  - Там что-то есть. - Он обернулся к Андрею. - Какие-то мостки, что ли... Глянь!
  Синицын медленно кивнул головой, всматриваясь в очертания строения на берегу, которое возвышалось над водой.
  - Зацепиться надо будет попробовать за эту хрень, когда проплывать будем рядом. - Щербатый бросил на него быстрый взгляд.
   По мере приближения лодки, строение, возвышающееся над берегом, стало приобретать более четкие очертания пристани. Возле которой, носом к их приближающейся лодке стояла большая баржа. Можно было даже разглядеть людей, которые находились на пристани, постепенно заходя на баржу.
  Синицын облегченно вздохнул. Если здесь были люди, значит, была и жизнь.
  - Глянь, и впрямь, поселок, какой. - Проговорил Щербатый, взволнованно взмахнув рукой.
  - Давай, сейчас, - он засуетился, принявшись искать веревку, - один конец, им брошу, чтоб, пришвартовали.
  Лодку постепенно несло к пристани, почти на нее. На боковую ее часть, которая была пологой и уходила в воду под небольшим углом, образуя что-то вроде берега, покрытого мелкими камушками.
  Щербатый уже нашел швартовую веревку, один конец которой был привязан к носу лодки, а другой затерялся на ее днище.
  - Э-э, мужики! - Зычно заорал он в сторону пристани, вскинув вверх руку с веревкой. - Швартоните!
  Люди, находящиеся на пристани - там были и мужчины, и женщины, и дети, повернули головы в сторону лодки, но никак не отреагировали на призыв Терехова. Ни один не приблизился к ним, не подал хоть какого-нибудь сигнала.
  - Педики, мля. - Сквозь зубы процедил он, не сводя взгляда с мостков.
  - Проносит, ведь. - Вновь заорал он, потрясая веревкой.
  - Да не ори, ты, Ген. - Андрей тронул его за плечо. - Причалим, вынесет сейчас. - Он указал в боковую сторону пристани, куда их несло течением.
  Терехов обернулся, и, заметив, что они подходят к берегу, швырнул край веревки обратно на днище.
  Лодку вынесло, вытолкнуло на берег, будто какой-то силой несоизмеримой с тем течением, которое несло их по реке. Но Андрей уже не удивился этому.
  Едва днище зашуршало по мелким прибережным камушкам, Синицын выскочил на берег, почувствовав под ногами твердый грунт. За ним из лодки выбрался и Щербатый. Вдвоем они полностью затащили легкую плоскодонку на берег.
  - Привязать бы ее к чему. - Щербатый огляделся в поисках чего-либо, на что можно было намотать веревку, но ничего не найдя с досадой покачал головой.
  - Как бы не снесло. - Проговорил он, скептически цокнув языком.
  - Пришвартовать бы не мешало. - Согласился Синицын ухватившись за корму еще немного, протолкнул посудину вперед, подальше от воды.
  - Ладно, Инженер. Глядишь, не снесет. - Щербатый оценивающе прикинул расстояние от воды до лодки, махнул рукой. - Не море, ведь, в самом деле-то.
  Щербатый достал ружье со дна лодки и повесил его за плечо дулом вниз.
  - У-фф. - Облегченно выдохнул он. - Хоть ноги размять, мать честная, затекли, блин, в этом корыте.
  Синицын всматривался в сторону небольшой пристани, но с этой стороны берега были видны лишь деревянные столбы с мостками, и черно - коричневый нос баржи.
  - Пойдем, глянем, что это за селение такое. - Предложил он Щербатому.
  Тот обернулся на лодку, снова с сомнением посмотрев на нее. Затем, спрятав вещмешок, в котором находились остатки продуктов на дно лодки, тщательно укрыл его брезентом.
  - Пойдем, разведаем, что это за поселок такой. Не больно что-то он мне нравится. В случае чего, может, "когти рвать" придется. Только вот, куда... - Он недовольно хмыкнул. - Как бы здесь "мусорков" не оказалось, так нами любимых, блин.
  Они поднялись по небольшому склону, выйдя к пристани. Вереница людей живой очередью заходила на мостки и как-то тихо, можно сказать, степенно, по очереди, спускалась на баржу.
  Андрей обернулся в другую сторону. Люди направлялись к барже из поселка, который можно было даже назвать целым городом. Кругом были небольшие одно - двухэтажные домики, сложенные, как ему показалось из камня, или из подобного ему, материла.
  - Андрюх, - Щербатый взглядом, указал на людей, направляющихся к барже, - на эвакуацию какую, похоже. Может, и впрямь, радиация какая?
  - Не знаю... - Андрей сам ничего не мог понять.
  В поселке он видел еще людей. Они были одеты разнообразно, но у многих в одежде было что-то общее, какая-то торжественность, будто они собирались на какой-то вечерний раут. Многие мужчины были в костюмах, женщины в строгих платьях. Здесь были люди всех возрастов, взрослые, дети.
  - Пойдем, спросим, узнаем, что здесь за дела. - Щербатый решительно направился в сторону очереди, идущей к барже.
  Его взгляд выхватил фигуру девушки или молодой женщины с распущенными темно-русыми волосами. В белой льняной кофточке и таких же узких обтягивающих длинные ноги брюках, она стояла к ним спиной. Ее белый костюм резко контрастировал на фоне всеобщей помпезности, выделяя ее.
  - Вот это, "краля". - Щербатый легонько толкнул Андрея в бок.
  - Э-э... красавица, извини. - Терехов кашлянул, осклабившись в своей "фирменной" улыбке. - Мы не местные, слышь, ты нас не просветишь?
  Девушка обернулась, и будто в рекламе, дернулись длинные, во всю спину темные с блеском волосы, и Щербатый не успел договорить фразы. Слова застряли у него в горле, а глаза расширились от ужаса. Он инстинктивно отступил на шаг, едва не споткнувшись.
  У молодой женщины или девушки не было половины лица. Точнее, она была, но на ее месте было какое-то синюшное месиво с выступающими косточками и черно - бурыми пятнами.
  Единственный глаз с миндалевидным разрезом под вскинутой, будто от удивления длинной черной бровью, рассматривал их каким-то отсутствующим взглядом. Женщина то ли не поняла вопроса, толи ей было безразлично, и спустя пару мгновений она отвернулась.
  - Мать, честная. - Побледнев, тихо проговорил Щербатый, переводя взгляд полный ужаса на Синицына. - Ты видел, Андрюх? Нет, ты видел?! Мля...
  Он тряс Синицына за руку. Но Андрей сам был в шоке от увиденного. Он ничего не понимал.
  - После такого не живут... - Чувствуя, как пересохло во рту, проговорил он.
  Травма, которая была у женщины, полученная, вероятно либо при аварии, либо при каком-нибудь, несчастном случае, по мнению Андрея, никак не вязалась с жизнью.
  Но женщина стояла на земле, и даже продвигалась без посторонней помощи в сторону баржи, как впрочем, и все остальные люди.
  Андрей принялся рассматривать непонятную, как теперь ему показалось, страшную очередь. И заметил, что у некоторых людей были увечья, ранения. У кого-то скрытые, искусно наложенным макияжем или гримом, который местами уже сошел или начинал сходить, у кого-то видимые, совершенно явные повреждения.
  На это обратил внимание и Щербатый.
  - Раненых, может, увозят. - Предположил он с долей сомнения в голосе. - Но с такими... ранами...
  - Может, бомбежка какая, была здесь. - Высказал свое предположение Андрей.
  Но это тоже было маловероятно, так как никаких воронок, разрушений или других видимых следов от взрывов поблизости не наблюдалось.
  Щербатый покосился в сторону их лодки, хотя других лодок, вообще плавучих средств, на берегу не было, кроме непонятной баржи, и тут же перехватил на себе чей-то взгляд.
  Высокий человек с темным, почти черным лицом пристально смотрел в их сторону. Он стоял возле мостков. Одетый в короткие до лодыжек штаны, сшитых из материала, напоминающего кожу, и черную просторную рубашку, перехваченную ни то узким поясом, ни то веревкой, на которой висело что-то похожее на холодное оружие. То ли короткий меч, то ли широкий кинжал, но это было оружие.
  Синицын встретился с ним взглядом и почувствовал оцепенение. Несмотря на расстояние, он ясно видел глаза этого человека. Они, светились, будто угли, прожигая насквозь, и от этого лицо мужчины казалось еще страшнее. Он сразу же вспомнил, что ночью видел похожие, горящие глаза на мосту, принадлежавшие животным, которых Синицын принял за тигров.
  Не выдержав страшного взгляда, Андрей отвел глаза в сторону. Понять происходящее было невозможно.
  - Кто вы? - Услышав голос за спиной, они с Щербатым, будто по команде обернулись.
  
  Глава 4
  Перед ними стоял высокий атлетического сложения негр, но скорее, как подумал Андрей, это был мулат. Он был одет в некое подобие кожаной кольчуги или лат из кусков кожи, с короткими рукавами, доходящей ему до пояса, поэтому складывалось впечатление, что она мала. Дальше - кожаные брюки, как показалось Андрею, вполне современного покроя. На ногах черные туфли, которые были покрыты изрядным слоем пыли и бурого песка.
  В руках незнакомец держал длинное копье, направленное в сторону Щербатого.
  "Как стражник, какой". - Пронеслось в голове у Синицына.
  - Кто вы? - Повторил свой вопрос мулат, переводя взгляд с Щербатого на Синицына.
  Его большие, навыкате глаза также были какими-то неестественными, будто лишенными жизни, пустыми и холодными.
  - Мы приплыли по реке. - Ответил Андрей, мотнув головой в сторону берега. - На лодке. Нас несло течением... Наверное, мы заблудились.
  Со стороны поселка или города слышался какой-то шум, похожий на смесь грохота и криков людей. Темнокожий незнакомец в снаряжении средневекового воина, беспокойно обернулся.
  - Вы пришли по реке Харон? - Недоверчиво спросил он, бросив взгляд черных глаз на лодку. - Когда?
  - Да только что! Что у вас... - Чуть не заорал Щербатый, но под тяжелым взглядом "стражника" осекся.
  - Слышь, браток, - обратился он уже более спокойно, глубоко вздохнув, переводя глаза с копья на более чем странную одежду мулата, - ты нам скажи, что это за селение такое. Куда мы попали?
  Тот не ответил, что-то раздумывая про себя.
  - Что у вас здесь происходит? - Вставил Андрей. - Что-то непонятное...
  Он заметил, что мулат говорил вроде бы и не по-русски, однако, его вопросы, язык, на котором он их задавал, был понятен. И он понимал то что говорили ему они с Щербатым.
  - Вы другие. - Задумчиво произнес мулат. - И вы пришли не из Тоннеля. Это очевидно.
  - У вас тоже другие глаза. - Добавил он, будто разговаривая сам с собой. - Но почему? - Спросил он уже, скорее себя, нежели их.
  - Какой еще Тоннель! - Не понял Щербатый. - Какие другие? Ты скажи нам, - он выругался, - куда мы, блин, приплыли? Чтоб мы успокоились.
  - Отдай оружие. - Проговорил он, заметив как Щербатый поправил ремень двустволки, висящей на плече.
  - Что? - Щербатый прищурился, но длинное копье своим острием уже угрожающе коснулось его кадыка.
  - Положи на землю оружие. - Повысив голос, повторил свой приказ мулат.
  Терехов дернулся было назад, но длинное копье настигло его, едва коснувшись шеи. Темнокожему атлету стоило было сделать еще движение, и острие копья пронзило бы Щербатому горло.
  Стиснув зубы, Щербатый медленно, под взглядом мулата, снял с плеча двустволку и положил ее на землю.
  Мулат ловко, будто играючи, поддел двустволку острием копья, и подняв его, перехватил ее одной рукой. Затем также умело забросил ружье себе за спину.
  - Теперь ты. - Он перевел копье в сторону Андрея. - Снимай патронташ, и также положи его на землю.
  Синицыну ничего не оставалось, как подчиниться. Он молча расстегнул пояс патронташа, и швырнул его перед собой.
  - Отойди. - Последовал новый приказ "стражника".
  Андрей сделал пару шагов назад, и тот, подойдя ближе, подхватил пояс. Также, не выпуская из рук копья, обернул пояс вокруг себя, застегнув его.
  - Пошли. - Наконец, произнес он, легонько подтолкнув Андрея рукой. - Пошли к Коменданту.
  Синицын, ничего не понимая, двинулся за мулатом, за ним пошел Щербатый. Какой-то комендант. Что это? Где они? Понять происходящее было невозможно.
  - Андрюх, - Щербатый тронул его за локоть. - Ты понимаешь что-нибудь? Куда мы попали? Что это за хрень, такая. Разоружили, как... - Он сплюнул, не подобрав нужного слова. - Какой-то... - Он покосился на мулата, пробормотав что-то, чего Синицын не расслышал.
  Андрей сглотнул застрявший от ужаса всего увиденного комок в горле, и помотал головой. На затерянный поселок, хотя они и попали сюда по таежной реке, все-таки, это не походило. Вообще, это не было похоже на тайгу.
  Поселение больше было похоже на город, при этом, далеко не современный. Синицын увидел стену, еще издалека. Вероятно, город был обнесен ей. Стена шла повсюду, начинаясь с реки. Можно было предположить, что поселок принадлежал какой-нибудь общине или секте, проповедавшей свою религию и жившей по своим законам. Но одежда на людях была вполне современной. Это значило, что связь с цивилизацией была.
  - Может, кино, какое снимают. - Щербатый повертев головой, посмотрел на Синицына. - Но... этих нет, как их... - Он выразительно щелкнул пальцами.
  Андрей и сам не видел ни камер, ни операторов, ни специального оборудования, используемого при съемках, типа тележек, перемещающихся на рельсах или подвесных путях.
   Ничего, что можно было бы принять за декорацию, не было. Кругом была вся та же самая стена, высокая из серого камня неправильной геометрической формы. На самом верху она была не ровной, а с зубцами из того же камня, которые, по всей видимости, служили защитой для тех, кто мог находиться на стене.
   Ноги ступали по земле, которую можно было принять за чернозем из-за ее цвета, но она была сухой, с мелкими серыми камнями. И при каждом шаге пылилась. Кое-где встречались крупные камни, которые приходилось обходить, чтобы не споткнуться. От земли шло какое-то тепло, даже жар, несмотря на то, что воздух был достаточно холодным. Поначалу, Андрей решил, что ему кажется, но жар от подошв ботинок не исчезал, не проходил. Складывалось ощущение, что они шли не по земле, а по пляжному песку, который раскаливается от солнца летом, так, что этот жар ощутим даже через подошвы летних туфель.
  "Стражник" с копьем не конвоировал их, хоть и отобрал ружье и патроны. Он шел впереди них, и им ничего не оставалось, как следовать за ним.
  Чем дальше они входили в город, тем страшнее становилась увиденная картина. Очевидно, что город был в какой-то осаде и вел оборонительные действия против тех, кто находился за его стенами.
  До ушей уже совершенно отчетливо доносилось нечто ужасное - ни то вой, ни то рев. Андрей невольно вспомнил, что нечто подобное он слышал сегодня, когда лодка проплывала под мостом, но этот рев был намного ужасней и сильнее.
  Причем, складывалось впечатление, что он был повсюду. Снаружи, внутри. И было непонятно, кто кричит или ревет, казалось, что рев принадлежит множеству животных. Кругом сновали люди, занятые обороной города. В воздухе изредка проносились огненные шары, падающие на город, дома, людей. Будто ядра, выпущенные из пушек.
  Пару раз шедший впереди их мулат, останавливался, предупредительно вскинув вверх темную руку. Они инстинктивно останавливались, не решаясь ослушаться сигнала.
   Было понятно, что снарядами обстреливали те, кто был за стенами. Те, кто осаждал город.
  И в ответ им, в серовато - матовое небо взметнулись такие же огненные снаряды откуда - то изнутри, из центральной части города. Оставляя за собой длинные шлейфы дыма, искр и пепла.
  "Стражник" уверенной быстрой походкой вел их мимо стены, не поворачивая бритой головы, словно будучи уверенным, что они идут за ним.
  Чем дальше они шли, тем больше становилось народу.
  В ноздри ударил резкий запах смолы, который примешался к общему непонятному запаху. Возле стены, на некотором расстоянии друг от друга, стояли огромные, покрытые копотью, котлы, под которыми пылал огонь. Вооруженные мечами, копьями, с луками за спиной мужчины, женщины, дети суетились возле этих котлов, наливая огромными изогнутыми половниками кипящую смолу в ведра, которые на веревках тут же поднимались на стену.
  Неподалеку из воронок, вырытых в земле, люди черпали что-то напоминающее смолу, опуская в воронки ведра. Затем, относили их к котлам.
  Все это напоминало какое-то средневековье, если не сказать, еще более ранний период.
   Андрей всматривался в людей, встречался с ними глазами, и не выдерживая взгляда, поспешно отворачивался или опускал голову. То же происходило и с Щербатым.
  В глазах людей была пустота, подобная пропасти, что они увидели и в глазах мулата. Эти глаза пугали, может быть, даже больше того, что происходило вокруг. Будто вокруг были не люди, а какие-то другие, мертвые существа, лишенные чего-то. Которые, в то же время, жили, и что-то делали, воевали.
  Люди были разными. Кто-то был абсолютно без увечий, но странная бледность, желтизна или коричневые пятна покрывали кожу лица. Кто-то с видимыми ранами. Настолько серьезными, что у Синицына, снова невольно возникал вопрос, как можно жить с такими ранениями, и не просто жить, а совершать определенные действия. Это было невозможно физически, по законам природы, бытия, медицины, но это происходило на самом деле, и человеческий мозг был неспособен понять это.
  Страшная догадка начала закрадываться в голову. Но этого не могло быть. Этого попросту не могло быть. Этого не существовало, а если и это и существовало, то не так. Не в таком, по крайней мере, облике. Не так должно было выглядеть. Ведь нигде не было написано, что здесь такое.
   Андрей резко мотнул головой, и тут же наткнулся на внимательный, настороженный, и в то же время, неживой взгляд сопровождавшего их "стражника", который повернул к ним голову.
  - Где мы? - Резко спросил Андрей, уже в который раз за короткое время. - И куда вы нас ведете? Скажете вы, наконец, или нет?
  - Ирод тебе сейчас все скажет, если сочтет нужным. - Проговорил тот глухим голосом. - А сейчас не задавай лишних вопросов. Здесь это считается правилом дурного тона. Правда, не все понимают это.
  Какой-то Ирод... Синицын догадался, что так, наверное, звали коменданта этого города. Того, к кому их вел "стражник".
  - Мы пленники? - Андрей вновь не удержался от вопроса. - Если да, то чьи?
  На этот раз "стражник" не ответил.
  Синицын продолжал рассматривать людей, бросая на них короткие взгляды. Щербатый, хотел было, что-то сказать ему, но удержался, только сделал какой-то неопределенный жест рукой.
   К Андрею подбежал какой-то мальчик лет десяти с тяжелым арбалетом и что-то громко спросил. Синицын не расслышал вопроса, и остановившись, чуть нагнулся к ребенку. У того было совершенно синее, почти черное лицо с перекошенным ртом. И Андрей поняв, что это запекшаяся кровь, невольно отшатнулся от ребенка. Ему едва не стало плохо. Он почувствовал, как закружилась голова, и судорожно сжался желудок.
  - Извините, пожалуйста, - одну руку мальчик приложил к груди, другой придерживал арбалет, который стоял на земле. Видимо он был хорошо воспитан.
   - Вы бабушку мою не видели? - Он чуть приблизился к Синицыну, чтобы тот мог лучше его расслышать.
  - Что? - Не понял Андрей, перебарывая всем своим естеством реакцию организма. - Кого? Кого не видел?
  - Бабушку... - Глаза мальчика из-под практически черных век, смотрели с надеждой, с какой-то мольбой и пустотой одновременно. - Она меня ищет, наверное, потом будет ругаться.
   Синицын медленно покачал головой. Не в силах отвести взгляда от глаз ребенка, он понял, откуда была эта пустота. В глазах отсутствовали зрачки.
  - Иди на стену. - Резко проговорил "стражник".
  Он остановился, поправил ружье на плече, и строго посмотрел на ребенка.
   - Ты позабыл, где должен быть? - "Стражник" перехватил пристальный взгляд Андрея.
  - Я только за стрелами спустился. - Мальчик виновато потупил сразу "вставшие" на "мокрое место" пустые глаза. - У меня стрелы закончились.
  Он пожал плечами, чуть приподнял огромный, не вяжущийся с его детской фигурой колчан из грубой потертой кожи, и опустил его.
  - И бабушка сказала, что она будет меня ждать, здесь внизу. А ее нет.
  - Пополни колчан, и возвращайся на свое место. - Тоном, не терпящим возражений приказал детина с копьем.
  - Скоро ты освободишься от всего этого, мальчик. - Тихо, будто разговаривая сам с собой, добавил "стражник", но ребенок уже не слышал его, отойдя в сторону.
  Рослый мулат с копьем продолжал свой путь, ведя их вглубь города. Они шли мимо тех же однотипных серых домов, расположенных кварталами и беспорядочно. Шли по широким улицам, вдоль которых стояли столбы со светильниками, которые, вероятно зажигались вечером. Больше в городе ничего, что бы могло указывать на его современное происхождение, не было.
  Не было ни линий электропередач, ни каких-нибудь трубопроводов, колодцев, асфальтового покрытия, бордюров. Под ногами по-прежнему, все такая же, пыльная земля, непонятного цвета с камнями.
   Они шли за "стражником" минуя эти домики, кварталы различных размеров и различных форм, проходя людей, каждый из которых был вооружен средневековым оружием, и в то же время был одет в современную одежду. Которые что-то несли, катили какие-то конструкции, напоминающие средневековые катапульты. О чем-то переговариваясь между собой. Слышались вздохи, сетования.
  Темнокожий копьеносец сделал знак рукой, подзывая кого-то. И к ним подошел еще один "стражник". Андрей определил это по латам, в которых был подошедший к ним мужчина. Доспехи были немного помяты, что говорило о том, что они уже, не раз побывали в деле, и, возможно, сменили не одного хозяина.
  - Ты не видел Ирода? - Начальственно спросил мулат. - Он на стене?
  И Синицын сделал вывод, что темнокожий был старшим по рангу или еще по какому-то признаку.
  - Он был на стене. - Ответил тот. - Но потом ушел. Наверное, он в Храме или в Часовне. Во всяком случае, он направлялся в ту сторону.
  Они двинулись дальше. По мере углубления в город, людей становилось меньше. Было понятно, что их основная часть сосредоточена на стенах. Только вот, с кем воевали все жители города, понять было трудно. По-прежнему, резал слух, пугал страшный рев, и Синицын, пришел к выводу, что все-таки, он доносился из-за стены. Так как по мере удаления от нее, он становился слабее.
  Наконец, мулат с копьем остановился, и Андрей вдруг увидел какой-то свет, исходивший откуда-то сверху. Но это было не солнце, и даже не луна, которой не было. Свет исходил от земного строения. Он был ярким.
  - Андрюха, ты глянь только. - Щербатый толкнул Андрея, и тот, недоумевающе уставился на него. - Нет, ты глянь, Инженер. Мы не спим с тобой? Вроде не курили ничего такого.
  Неподалеку от них стояло здание. Точнее, слово здание не совсем подходило тому строению, возле которого они очутились. Скорее, это был храм. Не похожий ни на христианскую церковь, ни на мечеть, ни на синагогу, так как на вершине симметрично расположенных куполов не было ничего такого, что могло бы указать на принадлежность к какой-либо религии. Но, тем не менее, это был Храм. И это нельзя было спутать ни с чем.
  Сделанный, вероятнее всего, из золота, хотя это и казалось на первый взгляд маловероятным, он светился и сиял подобно солнцу, освещая своим великолепным, каким-то неземным светом пространство вокруг себя. Освещая эту пасмурность и серость, по крайней мере, малую часть ее.
   Смотреть на этот кажущийся нереальным, так как подобного на Земле быть попросту не могло, сияющий храм было не больно, как это бывает, когда смотришь на солнце незащищенными глазами.
  Он не слепил, оставляя искорки в глазах с характерным жжением и резью. Свечение, наоборот, притягивало, завораживало, будто лаская глаза, питая их чем-то непонятным, и одновременно, наполняя этим внутри. Наверное, вот так притягивает пламя свечи или лампы насекомых, слетающихся к нему среди темноты.
  Андрею вдруг стало так хорошо, как бывало только в детстве. Когда он маленьким лежал в деревянной кроватке, и не о чем не думал, наслаждаясь этим непонятным, но прекрасным состоянием, словно что-то лелеяло его извне.
   До сих пор он помнил эти светлые моменты детства, которых, со временем, с возрастом становилось все меньше, и которые исчезли совсем, но не забылись.
  Сейчас, Синицын испытывал это забытое чувство вновь. Он остановился как вкопанный, на какое-то мгновение, позабыв весь тот кошмар, который видел до этого момента. Душа наполнилась теплом, непонятно откуда-то вдруг возникшим покоем и благоговением. Ничего не волновало его сейчас, и ничего не могло волновать. Вся жизнь казалась незначительным, ничего не значащим моментом, все земные блага и удовольствия отошли на задний план по сравнению с этим. Будто, это было каким-то венцом, сладостным заключением, вознаграждением за прожитое.
  От храма исходил какой-то тихий чарующий звук. Это можно было назвать как мелодией, звуком скрипки и арфы, так и каким-то чудесным пением, исполняемым непонятно кем, но в то же время, ни то, ни другое не подходило к этому звучанию. Это было что-то другое.
   Непонятное, во всяком случае, пока, человеческому восприятию. Что это могло быть.
  Может быть, какой-то музыкальный инструмент, которого Синицын еще не слышал в своей жизни, но который существовал здесь. В этом непонятном, страшном городе.
  - Красотища-то, какая... - Заворожено прошептал Щербатый, как и Андрей не в силах оторвать взгляда от сияния храма. - В жизни, такого не видел, мать честная.
  Глаза Щербатого светились таким же благоговением и счастьем. На какое-то время из них ушла присущая им "колючесть", злоба, настороженность. Которые, казалось, никогда не покинут взгляда бывшего "зэка". Они будто ожили. На тонких губах появилась улыбка. Не привычная ухмылка, не усмешка, а именно улыбка.
   - Это кто же строил-то... Откуда это здесь? Что это? - Восторженно недоумевал Щербатый, охватывая взглядом величественное строение. - Куда мы попали?
  "Стражник" жестом приказал остановиться им, а сам подошел к крыльцу храма, словно ожидая кого-то.
  - Ирод. - Позвал он. - Ты здесь?
   И Андрей понял, что они пришли. Видимо, этот храм был обителью того самого Ирода, который являлся комендантом города, и который должен был все им объяснить, расставить точки над "i".
  Из Храма показалась человеческая фигура, которая спустилась с позолоченного крыльца, остановилась возле мулата, который мотнул головой в их сторону, и стала приближаться к ним.
  Это был мужчина. Лица Андрею разглядеть пока не удавалось, но, судя по телосложению и походке, это был молодой мужчина, может быть, даже юноша.
  "Стражник" с молодым человеком, подошли ближе, и Синицын теперь мог рассмотреть его лицо. Оно отличалось от других своей необычной свежестью и белизной. Хотя это могла быть и обычная бледность. Просто свет от Храма падал на это лицо, и оно светилось.
  Темно - русые средней длины волосы падали на лоб, и закрывая уши, спускались к широким плечам. На вид, молодому человеку можно было дать как двадцать с небольшим, так и на десяток лет больше.
  Карие глаза, в которых также, как и у других, отсутствовали зрачки, смотрели внимательно и спокойно из-под длинных черных бровей. Пухлые, неестественно алые, почти девичьи губы, правильной формы нос. Во внешности молодого человека было что-то, что отделяло его от людей не только взглядом. В нем было скрыто какая-то царственность, харизматичность, величие, и в то же время покорность и смирение. Что, может быть, присуще только священнослужителям или мученикам, смирившихся со своей судьбой.
  - Кто они? И почему ты привел их сюда? - Спросил молодой человек у "стражника", кивнув в сторону Андрея с Щербатым.
  Затем он перевел взгляд на ружье, висевшее на плече у "стражника".
  - Ты взял это у них? - Спросил он.
  Голос был таким же глухим, как у мулата, и у ребенка, который искал свою бабушку - больше они ни с кем не разговаривали здесь. И Андрей сделал вывод, что по голосу ему было где-то около тридцати.
  - Они пришли не из Тоннеля, Ирод. - Проговорил темнокожий копьеносец. - По реке. Это их оружие.
  Он снял с плеча двустволку и поставил ее прикладом на землю, рядом с собой. Многозначительно посмотрел на Ирода.
  - Не может быть. - Тот, кого назвали Иродом, покачав головой, сомнением взглянув на "стражника". - Никто еще не приходил по реке оттуда. Это невозможно.
  - Но они пришли. - "Стражник" не сводил взгляда с Ирода. - Мы же не можем знать всего. К тому же их оружие доказывает это.
  - Но в этом случае, они могут быть... - Ирод посмотрел на Синицына с Щербатым, словно изучая их. - Они...
  - Да. - Копьеносец утвердительно кивнул. - Мне тоже так кажется. Но что с ними делать, решать тебе. Ты Комендант.
  - Кто вы? - Спросил Ирод, обращаясь почему-то к Андрею. В голосе Коменданта послышался металл. - Как вы попали сюда, и зачем? Отвечайте.
  - Люди. - Синицын пожал плечами. Он поймал себя на мысли, что ему с трудом удалось оторвать взгляд от храма. - Как попали, вам, кажется, только что объяснили. Мы плыли на лодке, и...
  - Приплыли. - Ни то с сарказмом, ни то с какой-то обреченной горечью, закончил фразу за Андрея Щербатый. Ирод перевел на него свой взгляд.
   Он тоже сейчас смотрел на того, кого "стражник" называл Иродом. И по видимости, его задевало, что этот Комендант или как там его, обращается только к Андрею.
  - А теперь ты нам объясни. - Воспользовавшись возникшей паузой, он обратился к Коменданту. - Что это вообще такое, - Щербатый обвел вокруг рукой с вытатуированными пальцами, на какое-то мгновение, не удержавшись, и остановив взгляд на храме. - Где мы? Кто ты есть? И что за люди вокруг? Почему вы отобрали у нас оружие?
  Ирод не ответил, продолжая разглядывать их.
  - Слышь, Андрюх, может быть, мы в натуре, накурились чего, а? И дрыхнем сейчас. - Щербатый, вновь переведя взгляд на Храм, блаженно улыбнулся.
  - Вы в Промежутке. - Наконец ответил Ирод.
  - Где? - Не понял Андрей. - В каком таком Промежутке?
  - В "сороковнике". Может, так тебе будет понятней. - Ответил за Коменданта "стражник".
  - Мы на "том свете", Андрей. - Прошептал Щербатый. - Я почему-то так и подумал. Потому что такое, может быть, только там. Здесь душа умершего проводит свои "сорок дней". Поэтому и "сороковник".
  Щербатый подтвердил страшное предположение Андрея. Но Синицыну по-прежнему не верилось в это. Как это могло произойти?
  - Ты правильно понял. - Комендант окончательно развеял все сомнения. - Здесь, в этом месте, души умерших находятся сорок дней, ожидая своей дальнейшей участи.
  - Это какой-то абсурд. - Неуверенно пробормотал Андрей, взглянув на Щербатого. - Неужели...
  - Я знал, что это есть. Я верил в это. - Немного помедлив, проговорил Щербатый. - Мы с тобой умерли, Андрюх. - Терехов грустно улыбнулся. - Правда, непонятно как...
  - Вы не умерли. - Ирод, скрестив руки на груди, наблюдал за ними. - Вы не могли умереть, так как пришли не из Тоннеля. Вы живые. И должны чувствовать это. Разве вы не видите, что отличаетесь от остальных.
  Андрей, в который уже раз, осмотрелся вокруг, словно ища лишнее подтверждение словам человека, которого называли, то странным именем Ирод, то Комендантом. Однако, все говорило за то, что их не обманывали.
  Воспитанный атеистом сначала родителями, а потом и литературой, он все еще никак не мог поверить в это, осознать. Хотя, откуда-то из глубины сознания ему шло, что все это правда.
  - Но как это могло произойти? - Этот вопрос Ирод адресовал скорее самому себе, чем стоящему рядом с ним мулату с копьем, или тем более, Андрею с Щербатым.
  Наступило молчание, нарушить которое, будто подчиняясь немому приказу, не решался никто из этих четырех людей. Ни из тех, кто был здесь уже вероятно, давно, и не мог понять, как могло произойти, что в Промежуток пришли люди не из Тоннеля, ни те, кто пришел сюда из мира Живых. И впервые видел все это.
  - Если ты сомневаешься, то Тоннель может ответить точно. Пусть попробуют пройти через него. - Предложил Ив, переведя взгляд на Коменданта. - Попробуют вернуться обратно.
  Ирод кивнул, слегка прикусив нижнюю губу.
  - Я сейчас думаю об этом. - Он снова взглянул на Андрея с Щербатым. - Но вряд ли Тоннель закрыт с внешней стороны. Это бы стало сразу понятно, как в прошлый раз.
  - Если они живые, мы не должны держать их здесь. - Проговорил мулат, пожав массивными плечами.
  Неподалеку слышался какой-то шум, который немного заглушал мелодию, исходившую от золоченного храма. Андрей напряг слух, и понял, что это были людские голоса.
  Неподалеку образовалась толпа народа, которая, во всяком случае, пока, не решалась подходить ближе.
  - Охрана Часовни на месте? - Спросил Ирод у Ива, оглянувшись в сторону собравшихся людей.
  Задумчивость сразу пропала в его глазах, сменившись на сосредоточенность и настороженность.
  - Да, все в порядке, Комендант. - Ответил тот. - Тебя беспокоят они? - Мулат мотнул головой в сторону толпы.
  Ирод не ответил.
  - Я подойду к ним. - Проговорил он, обращаясь к мулату. - Узнаю, что им нужно.
  "Стражник", а с ним и Андрей с Щербатым последовали за Комендантом, отдалившись от храма на некоторое расстояние. И уже не стало слышно того пения, и света, исходившего от этого дивного строения, то чувство, возникшее при его виде, будто улетучились, канув непонятно куда.
  Ирод остановился на некотором расстоянии от толпы. Ив встал неподалеку от него. "Стражник", хотел было, подойти поближе, но Комендант, не оборачиваясь, жестом остановил его.
  Теперь в голосах людей явно слышалось возмущение и негодование.
   До Андрея доносились обрывки фраз.
  - Это тот самый Ирод... Он, он. Кровопивец... Детоубийца... Он хочет забрать наших детей. Кто он такой вообще?
  Больше всех слышался мужской баритон. Мужчина стоял впереди всех остальных людей, и не стеснялся в выражениях.
  - Вот он и есть. - Он пальцем указал на Коменданта. - Какой-то молокосос. Кто его назначал вообще. Откуда он взялся. Я не желаю идти на эти чертовы стены. Пусть объяснят, что происходит. Это какой-то идиотизм.
  - Мы не должны поддаваться. - Поддержали из толпы. - Это какая-то секта сумасшедших со всего мира. И они воют между собой.
  Мужчина не сводил своих глаз с Коменданта, в которых, несмотря на всю пустоту можно было прочитать неприкрытую ненависть и злобу.
  Ирод перевел взгляд с толпы, которая, осмелев, от высказываний своего предводителя, и молчания Коменданта, стала приближаться, бросил вопросительный взгляд на "стражника".
  - Что они хотят Ив? - Спросил он, обернувшись к мулату. - Разве ты не объяснил им, что к чему?
  - Не успел. - "Стражник" виновато покачал головой. - Слишком много работы на стене. Ты сам знаешь, как там тяжело... А это, - он кивнул в сторону приблизившихся людей, - это с самолета, который разбился. Они там семьями. Им должен был сказать, кто-нибудь из "стражников", потому что, как ты видишь, они получили оружие. Но они не поняли, не верят или не хотят верить.
  - У них, видно, есть главный, который и подстрекает. - Проговорил Ирод, вновь повернувшись к людям, он обратился к мужчине, который выделялся из толпы.
  - Подойди ближе и скажи, что тебе нужно. - Повелительно повысив голос, произнес он.
  - Им наверняка кто-то рассказал про четверг. Про детей... - Проговорил Ив в спину Ироду. - Собрал родителей. Они не хотят отдавать.
  - Иди на стену, Ив. - Не оборачиваясь, и не сводя взгляда с предводителя толпы, велел Ирод. - Ты нужен сейчас там. Оборона не должна быть ослаблена. Это чревато.
  - Ты уверен, что я не нужен тебе? - В голосе "стражника" послышалось сомнение. - Ты справишься сам? Они вооружены.
  - Ты нужен там. - По-прежнему не повернув даже головы, отрезал Ирод. - Выполняй, я разберусь. - Он вновь повысил голос, но теперь уже на Ива.
  Ив легким шагом, с копьем наперевес и с перекинутым через плечо ружьем, обошел людей, и оглянувшись в сторону Коменданта, двинулся в сторону стен.
  Про Андрея с Щербатым никто не вспомнил, очевидно, пока было не до них. Они продолжали стоять на своем месте, не решаясь куда-либо уйти, ожидая развязки.
  - Так для чего вы хотели видеть меня? - Спросил Ирод, обводя взглядом толпу, обращаясь теперь к ней. - Если вы пришли сказать, то говорите.
  Худощавый мужчина сделал шаг вперед, и теперь стало видно его сероватое, вытянутое лицо. Его плечо было неестественно вывернуто, дорогой пиджак с серебристым отливом порван. Голова чуть наклонена набок. В одной руке мужчина сжимал обнаженный меч.
  - Ты что ли тот самый Ирод? - Грубо спросил он, упершись в Коменданта колючим взглядом.
  Их разделяли несколько шагов. Толпа замолчала.
  Ирод не ответил, спокойно выдерживая взгляд. И Андрею, наблюдавшему за Комендантом, показалось, что тот, вообще лишен каких - либо эмоций. Насколько невозмутимым, по сравнению с другими, было его лицо.
  - Я к тебе обращаюсь. - Мужчина угрожающе поднял меч. - Что ты здесь за власть устроил? Что с детьми нашими делаешь, по какому праву, и кто, вообще, тебя назначал? И что это за государство такое?
  Узкое, будто лезвие ножа, лицо мужчины источало ненависть и некую внутреннюю силу. Которая, может быть, не раз выручала его там, на Земле, на которую он привык рассчитывать. Сила, которая отпугивая других, давала ему многое, то, к чему он привык. И которая должна была быть с ним всегда, даже здесь.
  - Спрячь меч, когда разговариваешь с Комендантом Промежутка. - Спокойно, не отводя взгляда, проговорил Ирод. - Ибо это чревато. Но так как тебя еще, как я вижу, не ознакомили со всеми правилами, прощаю. На первый раз...
  - Он меня прощает, видите ли! - С сарказмом выкрикнул мужчина, похоже, даже и не думая убирать меч в ножны.
  Кривая усмешка появилась на его тонких синеющих губах. Он повернулся к толпе, ища солидарности и поддержки, и та одобряюще загудела.
  - Прощает меня, наглец. Я вот тебе сейчас, башку снесу, и на этом все твое прощение закончится. И власть твоя тоже. - В мертвых глазах появился бешеный азарт.
  Он еще выше поднял меч, намахнулся, и будто примериваясь, маленькими шажками стал осторожно подходить к Коменданту.
  Ирод не предпринимал совершенно никаких мер к собственной безопасности. Даже не пытался обнажить меч, висевший на его поясе в длинных ножнах.
  Он стоял неподвижно, не отводя взгляда от глаз своего противника. Его руки были вытянуты вдоль туловища, ни один мускул не дрогнул на лице. Только глаза, эти вроде бы мертвые, полупустые, но в то же время, горящие каким-то неестественным блеском, следили за тем, кто сейчас ненавидел его и хотел убить.
  В какой-то степени это бездействие пугало нападавшего, и его шаги с каждым разом становились все осторожнее и медленнее. Он приближался к Ироду сбоку, чтобы удобнее было ударить.
  Двумя руками сжимая отточенный клинок, который уже не раз побывал в деле, так как на лезвие были видны царапины и зазубрины, он почти вплотную приблизился к Коменданту, заняв такую позицию, что отразить нанесенный удар не представлялось возможным. Этот удар должен быть единственным и смертельным. Он должен был быть одним.
  Вдвоем они напоминали палача и жертву, и казалось, что исход этого поединка, если это можно было назвать так, был предречен. Но было видно, что мужчина все еще боялся. Он не верил, что так легко может расправиться с тем, кого звали Комендантом.
  - Брось меч, или попадешь не туда, куда нужно. - Предостерегающе проговорил Ирод, не поворачивая головы, и одними глазами следя за ним. - И лишишься всякого шанса...
  - Какого еще такого шанса! - В глазах мужчины еще сильнее вспыхнула злость, и он, видимо, окончательно собравшись, резко размахнувшись, взмахнул мечом.
  И тут же его голова скатилась с плеч, будто скошенная невидимой косой. Обезглавленное тело рухнуло сначала на колени, потом на землю, а голова подкатилась к толпе, которая замерла от непонимания того, как это могло произойти.
  Со стороны казалось, что Комендант был обречен. Он стоял абсолютно незащищенный, да и не пытался как-нибудь защититься. Стоял как жертва перед палачом, и вот, палач уже лежал перед своей жертвой.
  Ирод держал в руке обнаженный меч, который за какую-то, наверное, не десятую, а сотую долю секунды, он успел выхватить из кожаных ножен, и, практически не размахиваясь снести голову своему противнику. Как это могло произойти, даже никто не успел ни заметить, не понять.
  С меча Коменданта тяжелыми каплями стекла темно - бурая сукровица. Он стоял не двигаясь, словно в ожидании, пока она стечет вся и лезвие станет чистым.
  Андрей, как и Щербатый, как и все те, из кого состояла толпа, не отрывая глаз, смотрели на труп. Который медленно, будто растворяясь, растаивая в воздухе, исчезал вместе с одеждой.
   Комендант бросил взгляд на толпу, после того, как убитый им вообще исчез из поля зрения, будто его не было вообще. А меч стал чистым. И Комендант вложил его в ножны.
  - Идите к Иву. - Грозно проговорил он, обводя взглядом толпу. - Он вам все объяснит, если кто еще не понял. А если у него не будет времени, то вам расскажет каждый, кто стоит на стене. От ребенка до старика. А я слишком устал говорить одно и то же.
  Он повернулся к Андрею и Щербатому. И Синицын увидел в только что бывших невозмутимыми, глазах Коменданта, в самом деле, неподдельную усталость и боль, смешанную с гневом. Было видно, что перед ними обычный человек.
  - Пойдемте к Тоннелю. - Проговорил он, обращаясь к ним. - Если он закрыт с внешней стороны, значит, вы должны будет уйти. Но это вряд ли. - Он с сомнением покачал головой.
  Они пошли по направлению к стене. Туда, куда некоторое время назад направился Ив, а за ним и собравшиеся люди. Только немного, как заметил Андрей, в другом направлении.
  Пройдя некоторое расстояние, Ирод свернул к высокой скале, разделяющую стену на две части. В центре скалы находилось некое подобие огромной пещеры, имеющую правильную овальную форму, может быть что-то вроде арки, из которой, как заметил Андрей выходили люди.
  Которые, сразу же, напомнили ему вереницу, направляющуюся к барже. Это были почти те же самые обычные люди. По-разному одетые, разного возраста, пола, национальности, и наверное, социального статуса.
  Возле пещеры стояло несколько "стражников" - вооруженных мужчин, одетых в доспехи, и напоминающие чем-то римских легионеров, переиначенных на современный манер.
  Портал переливался синевато-голубым пламенем или плазмой, словно живя своей отдельной, независимой, невзирающей на происходящее вокруг, жизнью.
  Будто никто не умирал, проходя через него, и сколько горя и слез оставалось за этими людьми, приходящих сюда, в Промежуток, за этим Порталом, там в другом мире. Он будто отсекал от всего этого, являя собой рубеж, перейти который можно было лишь один раз и в одном направлении.
   Сквозь него ничего не было видно, хоть и пламя казалось, на первый взгляд, прозрачным. Люди появлялись из него сразу, будто рождаясь на границе голубоватого, играющего зеркала и черной каменистой почвы.
   Каким образом они попадали в скалу, за которой ничего не было, кроме сероватого неба, не поддавалось никакому объяснению. Но Андрей уже не удивлялся этому, понимая, что некоторые законы естества, физики, географии, в этом мертвом мире могут не действовать.
  Остановившись, Ирод покачал головой. Портал был открыт со стороны мира Живых, это было очевидно. И значило, что вернуться обратно этим двум было невозможно.
  Все продолжалось так, как это было раньше. Те же полумертвые, но, в то же время, напуганные, непонимающие глаза людей, которые появлялись из Портала. "Стражники" сразу подходили к ним, и уводили за собой, формируя в группы, которые по мере накопления направлялись вглубь города.
  Кто-то был спокоен, так как еще при жизни верил в то что-то подобное. В то, что нет смерти, как таковой. Кто-то начинал молиться на своем языке, по правилам своей религии, но молитва была понятна каждому. Кто-то радовался, ощущая, что он жив, еще не понимая, что это уже другая жизнь. Жизнь после смерти, в другом мире, с другими законами.
  - Тоннель закрыт с нашей стороны. Вы не сможете уйти обратно. - Констатировал Ирод, вытянув руку в направлении пещеры. - Видите?
  - Вот это и есть Тоннель? - Вопрос Щербатого был излишен.
  Не дождавшись ответа, он, какое-то время, колебался. Затем, потоптавшись на месте, будто принимая какое-то решение, почти бегом, не оглядываясь, направился в его сторону.
  Синицын взглянул на Коменданта, ожидая его реакции, но ее не последовало. Ирод стоял на месте, не пытаясь каким-нибудь образом остановить бывшего "зэка", помешать ему. Он наблюдал за ним с присущим ему невозмутимым видом, ожидая, что произойдет дальше.
  На действие Щербатого никоим образом также не отреагировали и "стражники", продолжая заниматься своим делом. Лишь только один из них бросил взгляд на Ирода, очевидно, думая, что от него последует какая-либо команда, но, увидев спокойное лицо, отвернулся.
  Терехов со всего разбега буквально прыгнул, почти нырнул в синеватое зеркало пещеры, но едва он прикоснулся к нему телом, как оно сразу же отбросило его назад. Отшвырнуло непонятной силой, наверное, такой же, какой черная река тянула их лодку по нужному курсу, такой, которая управляла рукой Ирода, когда один из пришедших сюда не хотел подчиниться местному закону. Это была необъяснимая, неестественная сила, неведомая, даже Ироду.
   Пролетев несколько метров, Щербатый рухнул на землю, пару раз перевернувшись и подняв под собой облако пыли.
  Андрей подскочил к нему. Сначала, ему показалось, что Щербатый мертв, насколько сильным казался удар. Терехов даже разорвал телогрейку о камни, из которой кусками теперь торчала вата. Его лицо было бледным, глаза закрыты, из прикушенной губы сочилась алая кровь. Андрей нащупал пульс, и не смог разобрать, работает ли сердце.
  - Гена, - тихо позвав Щербатого по имени, он, наклонился к его уху, - Гена...
  Андрей ждал, бросив взгляд в сторону Ирода, который по-прежнему, оставался на своем месте.
  Наконец, веки Терехова дернулись, и он медленно открыл глаза. Часто задышал, постепенно приходя в себя. Сознание он потерял лишь на какие-то секунды.
  - Там как током бьет, Андрюх. - Произнес он, приподнявшись на локтях. Оглянувшись в сторону Портала, он, поморщился, потер ушибленный бок. - Так садануло, что... Вообще, не знаю, как жив остался. И не "двести двадцать", это точно.
  Шумно втянув воздух ноздрями, слизнув кровь с губы, он замотал головой, будто стряхивая с нее что-то.
  - Бестоляк, мля. - Кадык у Терехова задергался, он сглотнул застрявший в горле комок, и опираясь на локти приподнялся.
  Синицын помог ему подняться, подав руку. Вдвоем они подошли к Ироду, который что-то говорил "стражнику". Очевидно, отдавая какие-то распоряжения.
  Дождавшись пока воин уйдет, они подошли поближе.
  - Что нам делать? - Спросил Андрей, одной рукой придерживая Щербатого, который, получив приличный удар, еще слабо держался на ногах, и стоял покачиваясь, периодически встряхивая головой. - Как выбраться отсюда?
  - Найдите Ива или кого-нибудь из "стражников". - Произнес Ирод. - Идите на стену, и делайте то, что делают все. Это все, что я могу вам сказать. Вам не удастся уйти отсюда. Вы уже пробовали. Теперь, вы знаете.
  - Воевать что ли на стене этой? - Не понимая или делая вид, что не понимает, Щербатый свел широкие брови, повернув голову в сторону стены, на которой стояли вооруженные люди.
  - Те, кто приходит в Промежуток, должны делать то, что им положено. - Отрезал Ирод, сверля его своими мертвыми и от того кажущимися еще темнее, глазами. - Если вы не будете делать этого, вы погибнете.
  - Но, если мы в любом случае погибнем, тогда, что будет с нами? - Спросил Андрей. - Куда мы попадем после этого?
  - Если вы погибнете первый раз, то просто станете тем, кто приходит сюда, то есть, вы, на самом деле, умрете для мира Живых. И будете ждать, пока пройдет сорок дней, и Промежуток перестанет быть для вас прибежищем. Я думаю, что это будет так, должно быть так. Потому что вы живые. Тогда Харон на своей ладье переправит вас в тот Мир, который вы заслужили при жизни или вы провалитесь сквозь эту землю в мир Вечного Страха.
  - Какая-то хрень! - Щербатый уже успел немного отойти от удара, перестал встряхивать головой, и более - менее твердо держался на ногах. Хотя голос у него еще был с хрипотцой.
  Он еле слышно выругался. Такая перспектива Терехова явно не устраивала.
   Оттерев Андрея, он приблизился к Ироду почти вплотную. Кулаки бывшего "зэка" были сжаты. Но Андрей знал, что после увиденного, Щербатый вряд ли решиться вступать с Комендантом в единоборство.
  Но под пристальным взглядом темно-коричневых, почти черных глаз Ирода, Щербатому пришлось отступить, отойти назад, и вновь встать рядом с Андреем.
   Он понял, что диктовать в данной ситуации свои какие-либо условия было бессмысленно. Законы, по которым он привык жить на земле, здесь не действовали. И тому был наглядный пример.
  - Но в какой Мир я попаду? - Спросил он. - Это хоть можно узнать? Насколько я знаю, вроде, происходит какой-то суд.
  - Вы узнаете про этот мир, рано или поздно. - Ирод почему-то посмотрел на небо.
  И Андрей с Щербатым инстинктивно подняли головы, но ничего нового не увидели. Тот же серый цвет, который бывает и на Земле, когда пасмурная погода, только отсутствие туч, облаков. Непонятно, что загораживало солнце, и было ли оно здесь вообще.
   - Когда пройдете через Камень Чувств. - Добавил Комендант, опустив голову. - И тогда будете знать, что стоили в прошлой жизни. Тогда ты будешь ждать с радостью, чтобы эти сорок дней прошли как можно быстрее. Или, наоборот, сожалея о своих деяниях, так как ничего уже нельзя будет изменить. - Произнес Ирод, обращая свои последние слова к Щербатому.
  - И что, этот Камень прямо так и скажет нам об этом? - Усмехнувшись, спросил Щербатый. - Куда мы попадем, и что с нами будет.
  - Ты сам почувствуешь это, едва прикоснешься к нему. И сам будешь знать все без сомнения. Куда ты попадешь, и что тебя ждет.
  - Для того, чтобы пройти через Камень Чувств нужно обязательно быть мертвым? - Поинтересовался Андрей. - Или мы тоже можем пройти через него?
  - Живые еще ни разу не прикасались к Камню, человек. - Ирод пожал плечами, что напомнило в нем обычного земного человека, который в чем-то сомневается. - Если в Промежуток через Тоннель попадал тот, кто должен был вернуться, он возвращался, не проходя через Камень. Это было ни к чему, так как время этого человека еще не пришло.
  - Но мы-то не можем вернуться. - Вставил Щербатый. - И ты сам видел это.
  Он мотнул головой в сторону Тоннеля.
  - А раз мы не можем вернуться, раз мы должны жить здесь, воевать за твои интересы, рисковать жизнью... - Немного переведя дух, он многозначительно посмотрел на Андрея.
  Ирод слушал Терехова, не перебивая. Прохладный ветер трепал его темные волосы, и короткие, по локоть рукава белой льняной рубашки, выглядывавшие из-под золоченой кольчуги.
  - Значит, мы имеем право, пройти через этот твой Камень. - Закончил фразу Терехов, и словно ожидая поддержки, вновь взглянул на Синицына.
  - Ты хочешь пройти через Камень Чувств? - Комендант чуть нахмурил длинные черные брови. - Ты можешь этого не делать, а сразу идти на стену. Ибо у тебя есть выбор. Потому как, ты пришел из мира Живых.
  Терехов немного заколебался. Он не знал, что может произойти при этом, попытка пройти через Тоннель, который бил, будто током не прошла даром. Но отступать, под взглядом глаз Коменданта, показывая тем самым свою слабость и нерешительность, было уже поздно, и не в его - Щербатого, правилах.
  - Я хотел бы пройти через этот Камень Чувств и знать, что меня ждет. - Твердо произнес он.
  - И ты не страшишься того, что может случиться с тобой после этого?
  - Нет. Не запугивай нас. - Терехов выпрямился, поморщившись от боли в ушибленном боку.
  - Ты тоже хочешь этого? - Ирод перевел взгляд на Андрея.
  - Я тоже. - Также решительно ответил тот.
  Терять было все равно нечего. Вернуться обратно не представлялось возможным. Тоннель не принимал, и по всей видимости, не мог принять их. Так как они пришли не через него. Пробовать вернуться назад по реке... Которая и привела их сюда, тоже не имело смысла. Река тянула лодку только в одном направлении. К пристани, к Промежутку. Иначе, быть, наверное, и не могло.
   Андрею, так же, как и Щербатому было интересно узнать, какую жизнь он прожил, и что заслужил ей. Нужно ли было возвращаться обратно, если бы и представилась такая возможность, для того, чтобы жить. Была ли та, земная жизнь, наполненная предательством, коварством и разочарованием, лучше той, которая ждала его после Промежутка.
  - Так мы можем пройти через этот Камень? - Уточнил Щербатый, словно сомневаясь, что это возможно.
  И хотя он хотел казаться спокойным, старался не уступать Ироду в невозмутимости, Андрей видел, что, несмотря на его солидарность в желании пройти через Камень, Терехов нервничал, причем заметно.
  
  
  
  
  
  
  Глава 5
  - Камень Чувств находится в Часовне. - Задумчиво проговорил Ирод. - Через него проходят все, кто попадет сюда. Ваше требование справедливо. Раз вы оказались здесь, значит, можете пройти через Камень, если, в самом деле, хотите этого. Идите за мной.
  Ирод на некоторое время задержав на них взгляд, будто ожидая отказа или колебания, повернулся, и не оборачиваясь, направился в сторону города.
  - А что будет, если мы погибнем во второй раз? - Задал вопрос Андрей в спину Ирода. - То есть, в случае нашей первой гибели, мы становимся такими, как все здесь. Это понятно. И начинаем ждать пока пройдут "сорок дней". Но если нас убьют повторно, в течение этих "сорока дней". Что тогда?
  - Тот, кто погибает в Промежутке, не попадает ни в один из Миров. - Ответил Ирод, не оборачиваясь, смотря прямо перед собой. - Он остается между миром Живых и Промежутком. Его тело растворяется в местном воздухе, а душа становится обреченной на вечное скитание. У вас была возможность увидеть это.
  - То есть, он становится что-то вроде призрака? - Догадался Андрей, вспомнив убитого Комендантом.
  - Это название неприкаянных душ пришло в мир Живых из Промежутка. Его принесли сами же неприкаянные души, призраки, как называете их вы, живые. На самом же деле. Это "мытари", которые вынуждены жить в этом небольшом пространстве между Промежутком и миром Живых. Вынуждены скитаться, иногда пересекая ту или иную из границ. - Ответил Ирод. - Душа "мытаря" невидима здесь, но порой, в зависимости от ее состояния, от состояния тех, с кем она связана, она становится видимой в мире Живых. Она мучает себя, мучает тех, кто был ей дорог. Такова Его воля.
  Щербатый хмыкнул, по своему обыкновению, но промолчал.
  Они шли молча. Андрей больше не задавал вопросов Ироду. Все, что касалось их будущего, было понятно. Молчал и Терехов, по пути разглядывая местные окрестности.
   По мере удаления от городской стены, они заметили, как количество людей резко уменьшалось. В самом городе их практически не было. Если исключить тех, из которых состояли расчеты метательных орудий, расположенных на большой, по всей видимости, центральной площади, и между несколькими домами, а также тех, кто ходил собирать крупные камни для этих катапульт к скале. И тех людей, кто разжигал костры возле катапульт.
  В основном, это были пожилые люди и дети, которые были небоеспособны на стене.
  Синицын, хотел было, спросить с кем же воют обитатели Промежутка. Этот вопрос мучил его с того самого времени, как они с Щербатым появились здесь. Что за страшный, напоминающий рык животного, рев доносился из-за городской стены. Кто осаждал город? Люди, животные или, может быть, души животных, что было им нужно, из-за чего шла война?
   Однако, пока он удерживался от этих вопросов. Андрей знал, что тоже самое, интересует и Щербатого, но тот, также пока не спрашивал об этом еще раз, надеясь, что им объяснят.
   Синицын не сомневался, что им скажут. Более того, придет время, и они увидят врага сами. Но... какие-то дети, про которых говорил, ставший призраком мужчина. Что Ирод забирает их. Для чего? Что за законы действовали в этом мире Мертвых? Насколько они были справедливы? Это могло показать только время. Андрей вспомнил, что где-то читал, про то, что был такой царь Ирод, который в каком-то городе приказал истребить всех младенцев. Чтобы, таким образом, убить младенца Христа. Может быть, все это как-то связано между собой. Может, это тот самый Ирод и есть.
  На улицах росли те же самые, странные деревья, которые они видели, еще проплывая по реке, кустарники с черными ветками, абсолютно лишенными листвы. Щербатый, не удержавшись, на ходу, отломил край ветки, посмотрел на древесину. Она была темно - желтого, почти коричневого цвета.
  - Мертвые, что ли... - Не поняв, Терехов, отшвырнул в сторону черную щепочку.
  Пройдя некоторое расстояние, Андрей понял, что они возвращались к Храму. И снова в душе заиграло какое-то благоговение, и чувство радости, и покоя вошло в нее. Не хотелось думать ни о чем, разум будто очищался от мыслей, как бывает очень редко на Земле, но, все-таки, бывает.
  Синицын понял, что Часовня примыкала к Храму. Просто тогда, в первый раз, они подошли с другой стороны, поэтому и не заметили Часовни. На небольшой пристройке также был купол. Обычный, как на храме, без креста или полумесяца, какие бывают на Земле, разделяющие людей на религии, заставляющие воевать и ненавидеть друг друга, доказывая что-то.
  В Часовню стояла очередь из людей, которая входила в одну дверь, и выходила из другой, противоположной. Лица людей, выходивших из Часовни, были разными. Кто-то плакал от счастья. Видимо, благодаря судьбу за то, что прожитая жизнь, совершенные поступки, лишения, не были напрасными. И теперь, они незримо учтенные, определят дальнейшее.
   Кто-то был растерян, и огорчен. На лицах некоторых читалась неприкрытая злоба, ненависть, которые становились еще более выраженными, будто этот пока еще непонятный для этих двоих Камень откладывал свой какой-то отпечаток на этих людей. Выводя их чувства и эмоции как чернилами по белой бумаге.
  Андрей видел эти лица, на которых было написано все о их обладателях. Несмотря на то, что эти люди уже не были живы полноценно.
  Это на Земле они могли прятать свои мысли, чувства, эмоции, маскировать их, лицемерить. Оставаться хладнокровными и сдержанными, когда это было им нужно, и потом гордиться собой за это сомнительное мужество. Здесь этого не требовалось, да и, как понимал Андрей, не могло быть.
  Часовню периметром окружал отряд "стражников", неподалеку стоял еще один отряд, состоявший из одних лучников. Хранилище Камня Чувств, хорошо охранялось.
  Ирод остановился неподалеку от Часовни.
  - Нам, наверное, туда? - Понял Андрей, обратившись к нему.
  - Прям, мавзолей, мля. - Усмехнулся Щербатый, пытаясь за бравадой скрыть нарастающее волнение, которое усилилось после того, как его ударило в Портале. Он понимал, что это хоть и не "зона" Вятлага, но сбежать отсюда, будет куда труднее.
  - Идите. - Проговорил Комендант, указав рукой в сторону входной двери. - Вставайте в очередь и ждите.
   Хоть и та, и другая двери были открыты, увидеть сквозь проем, что происходило внутри Часовни, не представлялось возможным. Вереница людей, тянувшаяся к Часовне, была длинной.
  Они встали в конец очереди, не спрашивая, кто последний или за кем, они будут. Встали непроизвольно, словно ощущая последнего, за кем должны были встать. Впереди их стояла прилично одетая женщина средних лет, с ребенком.
  Сзади, спустя некоторое время, подошла молодая парочка - парень с девушкой, лет двадцати. Может, немногим больше. За ним к Часовне в сопровождении "стражника" приблизилась еще группа людей, среди которых был человек без рук.
  Молодые люди, вставшие за Андреем, о чем-то оживленно, громко переговаривались между собой, стараясь не обращать внимания на остальных. Никто не делал им замечаний, как это, возможно, было бы на Земле.
  - Я говорю тебе, что мы умерли, Джессика. - Пытался втолковать своей подруге юноша. - Это "тот свет", разве тебе не понятно?
  - Какой еще "тот свет". Не может этого быть. - Девушка, видимо, ни под каким предлогом не хотела признавать этого. - Если мы бы умерли, и если бы был Бог, то тогда бы мы увидели либо ангелов, либо чертей. Но я ничего не вижу, дорогой. - Она обвела вокруг рукой. - Кроме этих...
  Она скривилась, наморщив лобик.
  - Тогда, по-твоему, что это? Ты хочешь сказать, что это похоже на наш город? - Не унимался тот. - Вот это все, что ты видишь.
  - Ты забыл, что мы ехали в поезде к маме и уснули после очередного "дозняка"? Мне кажется, это какая-то станция, на которой мы сошли, благодаря тебе. - Девушка отчаянно жестикулировала. - Просто ты перепутал станции, вот и все. Это какой-то сумасшедший дом.
  - Какая станция, дорогая, какой сумасшедший дом? Ты просто не хочешь верить в это, но это так. И ты сама уже поняла. - Парень, посмотрев на нее, отмахнулся. - У тебя даже другие глаза. - Добавил он, дотронувшись до лица девушки. - Неживые. И я сразу заметил это. Да и у меня, наверное, тоже.
  - Это станция, на которой мы сошли, потому что ты сказал, что нам пора сходить. Вот и все. - Игнорируя слова своего друга, Джессика надула губы и отвернулась.
  - Тогда скажи, где наши вещи? И кто эти люди? - Он развернул ее к себе. - Вот эти, по-твоему, кто?
  Парень пальцем показал на "стражников", стоящих возле дверей Часовни.
  - Это кто? - Повторил он свой риторический вопрос. - Посмотри на них, посмотри.
  - Вещи должны были быть у тебя... Если ты потерял их, то это не значит... - Голос девушки сорвался, и Андрей понял, что она плачет.
  - И что за очередь, куда мы с тобой стоим? - Голос парня стал уже мягче. - Как ты считаешь? - Он замолчал.
  Девушка продолжала плакать.
  - Нам сказал стоять здесь, один из этих... - Сквозь рыдания пробормотала она.
  - Ну, не плачь, дорогая, прошу тебя. - Обняв ее, он стал гладить ее по голове. - Все не так уж плохо, Джессика, посмотри сама. Здесь тоже есть жизнь. Как ни странно. Мы можем, даже обниматься, чувствовать друг друга. Все не так уж плохо. Во всяком случае, лучше, того, если бы нас не было вообще. Ну, согласись, дорогая, ведь, я прав?
  - Но я не хочу, Карл, мне страшно. Кто эти страшные верзилы с копьями, похожие на психов? И мне холодно... Этот холодный, пронизывающий ветер.
  Джессика зябко поежилась, взглянув на своего друга.
  Вздохнув, юноша не ответил.
  - Да вы на "том свете", ребята, что вы "паритесь". - Послышался хриплый голос. - Просто, в это не хочется верить, это факт. Но это нужно признать. Во всяком случае, вам придется это сделать.
  Синицын с Щербатым инстинктивно обернулись. За молодыми стоял крупный бородач в темном костюме и темных солнцезащитных очках, которых, он видимо не хотел снимать даже здесь, несмотря на отсутствие солнечного света.
  - Я рассудил ваш спор? - Бородачу, похоже, доставлял удовольствие его монолог. - И направляемся мы к Камню Чувств, вам должны были это объяснить. Для того, чтобы узнать, что вы стоили при жизни. Каким дерьмом были. Этот Камень сразу выдаст про вас все. Будто "детектор лжи". - Мужчина самодовольно хохотнул. - Наверное, вы "пустили мимо ушей" все то, что вам говорил "стражник".
  - А потом, крошка, - продолжил он, - спустя сорок дней, ты, может быть, увидишь, ангелов. В чем я, честно говоря, очень сомневаюсь. - Бородач от души, непристойно громко заржал.
  Один из "стражников", стоявший ближе всех, все-таки, бросил на него неодобрительный взгляд.
  - Ненормальный! - Закричала девушка. - Тут все ненормальные. Почему я должна стоять в этой идиотской очереди, Карл?! Это ты во всем виноват! Ты!
  Бородач заржал еще громче на эту тираду, демонстрируя здоровые крепкие зубы на фоне своей черной с проседью бороды.
  Карл, досадливо покачав головой, снова принялся успокаивать свою подругу, бросая на здоровяка с бородой косые взгляды.
  Очередь продвигалась довольно быстро. Вскоре, Андрей с Щербатым, сами того не заметив, уже очутились в Часовне. Помещение показалось Андрею огромным, подобное вузовской аудитории или концертному залу. Невысокий от стен, но уходящий куполом вниз потолок, серовато-белые стены.
   Камень они увидели сразу. Он находился на прямоугольном столе, покрытом бордовым бархатом, чем-то напоминающем алтарь, и стоял на специальной подставке - оправе. В Часовне была атмосфера, какая бывает в церкви. Тишина и благоговение. Не хватало лишь икон на стенах и священника. Даже Щербатый, как и здоровяк в темных очках, воздержались от своих комментариев и высказываний.
   Терехов с трепетом и волнением, которое читалось в его живых глазах, смотрел в сторону Камня. Он сразу все понял, хотя поначалу верилось с трудом. Это, в самом деле, был "тот свет", и все происходило, как и должно было происходить. .
  Так, он, вор - рецидивист, имевший за плечами три "ходки" даже не смотрел на судей, которые выносили ему приговор. На прокуроров, которые обвиняли его, представляя перед судом всего его деяния в самых подробностях, и всегда требовавших приговора "по максимуму". Щербатый взирал на них с естественным равнодушием человека, заведомо знающего свою дальнейшую судьбу. Человека, нарушившего законы общества, в котором он жил. И само общество выводило эти законы, само вершило правосудие, исходя из них.
  Здесь же, было что-то другое. И те законы, по которым мог осудить Щербатого Камень могли быть иными. Это правосудие должно было быть предельно, если не сказать идеально, честным и суровым.
  "... и Он будет судить вселенную по правде, совершит суд свой над народами по правоте... " - Терехов уже не помнил сейчас, читал ли он где-то, слышал ли в церкви или от кого-то из "зеков", начавших читать религиозные книги. Но эта фраза пронеслась у него в мозгу с поразительной точностью ее формулировки.
  Этого, Высшего Правосудия он, Щербатый боялся больше всякого другого. Бессонными, а потому, кажущимися нескончаемо длинными ночами на "зоне", теша себя, что оно наступит не скоро. Что он еще молод, и до этого Высшего Правосудия ему еще далеко, и он успеет исправиться, успеет замолить, задобрить Его. Пусть не только количеством свечей в церкви, и суммами подаяний, пусть какими-то благородными поступками. Но, как сейчас он понимал, оно наступило неожиданно быстро.
  Так быстро, что ничего нельзя уже было исправить, искупить. Все было потеряно. Щербатый смотрел в сторону алтаря, ощущая, как, по мере продвижения очереди, его сковывает страх, который он еще не испытывал никогда.
  Наконец, они увидели его. Не очень крупный, величиной с бычью голову, он был овальной формы. Камень имел множество граней, и нельзя было сказать, чтобы имел постоянный какой-либо цвет. Его грани переливались всеми цветами и оттенками, чем-то, напомнив Андрею Синицыну голубовато - зеркальный вход Тоннель.
  Он, будто жил своей жизнью. Казалось, что он то веселился, смеясь красноватыми или рыжими искрами, то равнодушно взирал на людей зеленовато-голубым отблеском, напоминающим чьи-то живые глаза. То злился от зависти или ненавидел, изрыгая ярко зеленый огонь с ядовитой примесью цвета желчи. То рыдал, "проливая" между гранями светло-желтые молнии в форме слез или начинал страдать, почти мгновенно тускнея, наливаясь чем-то серым, напоминающим боль.
  Люди, подходившие к Камню, прикладывали к нему ладони, и задержав их на какие-то секунды, кто-то больше, кто-то меньше, отдергивали их, будто обжигаясь. В этот момент, Камень приобретал какой-либо цвет, который, опять же нельзя было определить точно. Его грани искрились, будто маленькими электрическими разрядами, отпугивая, и одновременно притягивая к нему. Он будто читал невидимую информацию с ладоней и реагировал на нее по-своему. Но в то же время эта реакция Камня, его изменение цвета было понятно тому, кто прикасался к нему.
  Андрей не успел заметить, как их очередь почти подошла.
  Сначала к Камню приложил свои маленькие ладошки ребенок, стоявший впереди их, очевидно, со своей матерью.
  Многоугольник заиграл гранями, которые тут же приобрели желтовато - зеленоватый оттенок, и этот цвет побежал по ним, переметнувшись на многочисленные плоскости, словно, переливаясь одним цветом. Отображая короткую жизнь ребенка в себе и в его глазах.
  Мальчик засмеялся, очевидно, ему стало щекотно, он будто ожил в этот момент, и отдернул ладошки.
  За ним прислонила ладони к Камню его мать. Камень приобрел другой цвет. Он стал матово - синим, но опять же, с примесью желтовато - зеленоватого, как у ее сына, цветом. Женщина, улыбнувшись, отдернула руки, уступив место Андрею.
  Очевидно, Камень считывал информацию с линий рук, которые у каждого человека были индивидуальны. И "рисовались" в течение всей жизни, отображая поступки, действия. Отображая жизнь.
  Синицын осторожно приложил к Камню ладони, почувствовав холод, который мог исходить от обычного булыжника. Камень будто умер в этот момент, когда Андрей прикоснулся к нему. Он стал обычным. Таким, которых на Земле, как впрочем, и в Промежутке, возле скалы, было предостаточно. Только правильность его форм, что-то вроде природной сделанной нечеловеческими руками огранки, могло отличить его от других камней.
  Он стал обыкновенным, серым, на взгляд, тяжелым, спрятав свое многообразие цветов, никоим образом не реагируя на тепло живых рук Андрея, и он вспомнил слова Ирода.
  Для убедительности Синицын осторожно потер его, но безрезультатно. Немного шершавая на ощупь поверхность, и холод.
  Оглянувшись на Щербатого, он отошел в сторону. Терехов увидев, это, тем не менее, тоже приложил свои ладони к Камню, и также, безрезультатно. В их руках Камень оставался мертвым, вернее, обычным, никоим образом ничего не показывая, не внушая и не изменяясь.
  Щербатый отошел в сторону и многозначительно посмотрел на Андрея. Они немного задержались у стены, чтобы посмотреть, что будет с Камнем после их прикосновения. Как поведет он себя с другими.
  За Синицыным первой к Камню прикоснулась девушка по имени Джессика, упорно не хотевшая верить в то, что она умерла.
  И тут Камень Чувств снова "ожил". Он заиграл сначала какими-то розоватыми красками, которые вдруг резко превратились в сплошной коричневый цвет, словно отображая какую-то мрачную жизнь, читая ее по ладоням. На глазах стало меняться лицо девушки. Сначала оно озарилось миловидной улыбкой, потом гримаса зависти, какая-то болезненная ухмылка исказила губы. Наконец, девушка с ужасом отдернула руки, будто прикоснулась к чему-то неприятному, противному.
  - Что это? - Не поняла она, опустив глаза к земляному полу.
  - Кусается. - Прошептала она. - Будто злая кошка. Холодный...
  Ее голос раздавался в Часовне, так, что его слышали все.
  Какое-то мгновение она так и стояла, молча, потупив взгляд, будто слушая, немой, негласный приговор себе, не подлежащий никакому обжалованию. Никто не торопил очередь, ожидая своей, не кричал на девушку, чтобы она поторопилась. В Часовне стояла тишина.
  - Я знаю, что меня ждет... - Тихо произнесла она, наконец, подняв глаза, словно разговаривая сама с собой.
  Карл прикоснулся следующим. Камень заиграл голубоватым оттенком, но лишь на какое-то время, потом, он резко поменял цвет на более темный, напоминающий коричневый цвет. Лицо юноши также стало меняться на глазах, будто, на какое-то время оно стало живым. Потом он отнял ладони от Камня.
  - Я тоже. - Тихо проговорил он. - Я тоже знаю.
  За ними к Камню приблизился молодой мужчина, у которого не было рук. Он наклонился к Камню, и у него из обрубков показались полупрозрачные руки, которые обхватили Камень. По краям внезапно "выросших" рук пробегали маленькие "молнии", как бы очерчивая их.
  Андрей с Щербатым вышли из Часовни. Камень продолжал функционировать, выполняя роль судьи. Он не реагировал только на них.
  Неподалеку их уже ждал Ирод. Они сразу узнали его среди массы людей, выходившей из Часовни, по золоченой кольчуге и темным волосам.
  - Вы прикоснулись к Камню? - Спросил он.
  - Он ничего не сказал нам. - Андрей пожал плечами, вспомнив холод и отчужденность Камня.
  - Я говорил вам об этом. Вы живые, Камень может дать информацию тем, чье место в Промежутке не случайно. Только у мертвых все деяния при себе, и они могут взаимодействовать с Камнем.
  - Но если нам здесь не место, может быть, нам стоит вернуться назад. - Спросил Щербатый. - Ты не можешь повлиять на это и помочь нам?
  - Вы не можете вернуться через Тоннель. Вы уже пробовали это. Не можете вернуться через реку Харон. - Ответил Ирод, качая головой. - Вы не можете вернуться никаким образом. Я не знаю, как вернуть вас обратно. Это не в моих силах. Значит, вы должны остаться в Промежутке. И, как я вам уже сказал, делать то, что делают другие. Другого, вам не остается.
  - Ив, - Комендант обернулся, обращаясь к кому-то, и тут же за его спиной возник темнокожий "стражник", словно и не уходил никуда. - Возьми их, отведи на стену, дай оружие.
  - Хорошо, Комендант. - Мулат кивнул. - Идите за мной.
  
  
  Глава 6
  
  Обогнув Часовню, Ирод направился к Храму. Он чувствовал, что ему нужно идти туда. Порой, будто что-то необъяснимое гнало его к Храму, что именно, Комендант понять не мог. Сейчас его охватывало некое подобие волнения. Подобное он испытывал в Мире Живых, будучи священником. Когда накладывая епитиминью на очередного грешника, раскаявшегося в своих грехах при исповедовании, сомневался, сможет ли тот выдержать ее.
   Пройдя через небольшой двор, он по ступенькам вошел в большую прихожую, и рухнул на деревянную скамью.
  - Ты опять пришел? - Устало, не отрывая головы от некого подобия подушки, сделанной из бордового бархата, спросил он. - Я чувствовал весь день твое присутствие. Но ты молчал... Я уж подумал, что ты не придешь больше никогда, после того, как вместо отца отпустил дочь.
  - Как ты понимаешь, я пришел вовремя. - Послышался громоподобный голос, сразу разорвавший тишину комнаты, принадлежавший неизвестно кому.
  Из тела Коменданта, сквозь кольчугу, отделилось что-то светлое, золоченое с большими белыми крыльями, и уселось на высокий резной табурет.
  Это был ангел. Его лицо сияло подобно лампе, глаза горели, белые волосы ровной аккуратной стрижкой спускались на плечи. В руках был длинный меч, подобный тому, который упирался в пол.
  - Ты хотел обмануть Его, сегодня, Ирод? - Грозно спросил он. - Рассчитывал, что этот грешник убьет тебя, и на этом все закончится. Ты даже приказал уйти "стражнику", чтобы никто не мешал ему сделать этого. Ты тоже хочешь, чтобы твоя душа скиталась в поисках покоя, и не найдя его, мучилась от этого? Ты представляешь как это тяжело?
  - Мне кажется, что тяжелее уже не будет. - Из груди Коменданта вырвался тяжелый стон. - Думаешь, легче посылать на это детей? Причем не своих, а чужих. И мучиться от этого. Зная, что это тоже вечно.
  - Ты сейчас думаешь, что я напомню тебе о твоем предке, царе Ироде, который приказал убить всех младенцев Вифлиема, чтобы погубить Сына Его? Эти муки, которые испытываешь ты, должен был терпеть он, совершая сию чудовищную казнь.
  - Но сколько же я должен расплачиваться за это? - Простонал Комендант. - Господи, почему я?
  Ирод закрыл глаза, и из-под, век на обе щеки стекли две струйки слез.
  Ангел молчал, наблюдая за Комендантом.
  - Ты знаешь, сколько людей задают этот вопрос, порой, испытывая такие же мучения, что и ты. Не зная, почему, они должны страдать за других. И они страдают не только здесь, но и в мире Живых.
  - Да, Гавриил. - Прошептал Ирод. - Еще как знаю. Я каждый день читаю это в их глазах. Почему погибают дети, зачем умирают молодые...
  - Ты сам знаешь ответ на вопрос, который задаешь, а посему разговор пуст.
  Золоченые крылья архангела дернулись.
  - К тому же, ты сам избрал этот путь, постоянными молитвами и постом, пытаясь облегчить судьбу своего предка. Искупить грех детоубийцы, который лег на весь ваш род.
  - Этого оказалось недостаточно. - Смиренно промолвил Ирод. - Еще тогда я понимал, насколько велик его грех. И это была лишь малая, крохотная толика того, что я мог сделать, чтобы хоть как-то изменить и смягчить его участь.
  - Расплата за грехи на земле - это малая часть. Основное наказание ждет здесь. И у тебя нет детей, Ирод, которые могли разделить с тобой это наказание. Ты последний из рода Ирода, и посему, оно полностью ляжет на тебя. Если ты, в самом деле, хочешь что-то изменить. - Голос архангела гремел подобно грому.
  - Да, наказание воистину справедливо. - Прошептал Ирод. - Сейчас, я испытываю то, через что прошли отцы и матери невинно убиенных младенцев.
  - Вспомни свою жизнь. Ты должен благодарить Его за то, что умер. И за то, что Он внял твоим молитвам, как Он внимает молитвам любого другого. Вставай, и иди делать то, что тебе должно. Время молитв прошло, Ирод. Ты нужен Промежутку. Потому как тем, чем Он наделил тебя, не владеет никто.
  - Спасение в жертве. - Промолвил Ирод.
  - Так было всегда. - Архангел кивнул. - Ибо это и есть истина.
  Ирод через силу, будто преодолевая сопротивление, сел на скамью.
  - Сегодня в Промежуток пришли двое живых. Они пришли по реке Харон, не из Тоннеля. Что мне делать? - Спросил он. - Они не могут уйти отсюда.
  Смотреть в глаза архангелу было невозможно. Его горящие очи жгли, будто яркое солнце, и Ироду постоянно приходилось отводить взгляд.
  - Ты принял решение, Комендант, отпустив вместо отца дочь. И тогда, я сказал тебе, что когда из Промежутка один уходит вместо другого - это Вход.
  - Я хотел добра. - Дрогнувшим голосом произнес Ирод, вновь поднимая глаза. - Я посчитал это правильным, и сделал это. Если я сделал, что-то не так, скажи мне.
  - Это было твое право, Ирод, право, данное Им, и ты воспользовался этим. Но не бывает Добра, как такового, как и нет Зла, как такового. Есть только то, что есть, и то, что всегда следует от этого. А посему, делай то, что суждено делать тебе, ибо Творцом всегда дан шанс на искупление греха.
  Очертания архангела стали постепенно таять в воздухе.
  - Подожди! - Воззвал Ирод, вскинув руки вверх. - Ты не сказал мне, что делать с теми двумя.
  Но его слова повисли в пространстве, окруженном золочеными стенами.
  Ирод зажмурился. Из глаз вместе со слезами сочилась сукровица.
  Нужно было идти в Часовню и выполнять то, что ему было предначертано в этом Мире. То, что было карой и спасением одновременно, то что было трудно постичь разуму человеческому, но было известно лишь одному Творцу.
  Ирод вышел из Храма, и стараясь сохранять твердую походку, направился к Часовне, окруженной отрядом "стражников", который сразу же расступился перед ним.
  
  * * *
  
  
  Андрей с Щербатым в сопровождении Ива направлялись к стенам.
  Мулат подвел их к огромной куче с оружием. Здесь было огромное разнообразие. Лежал весь арсенал вооружения средневекового воина. Начиная с примитивного длинного лука, которого Андрей видел в музее и на картинках в учебниках по истории, и заканчивая арбалетом с механизмом натяжения тетивы.
   Также в куче остроугольными, угрожающими остриями поблескивали мечи, сабли и копья.
  Ив оценивающе посмотрел на них.
  - Возьмите луки, - проговорил он, - арбалеты для детей и женщин.
  - И прихватите что - нибудь для рукопашного боя. Они лезут на стены, и наши стрелы не успевают останавливать их.
  Рядом, отделяясь от общей кучи, лежали простые круглые и прямоугольные, обитые толстой кожей щиты.
  - Щиты брать не советую, они только занимают руку. - Мулат скептически покачал головой, перехватив взгляд Синицына. - "Бойницы" защитят вас лучше. А выходить за стены, думаю, вам не придется.
  - Может быть, ты объяснишь, с кем мы вообще собираемся воевать? - Спросил Андрей. - И за кого, за чью идею подставлять голову?
  Мулат вздохнул. И Андрей только теперь заметил, что под короткой, явно с чужого плеча, кольчугой, наравне с буграми мускулов вырисовываются колото - резаные раны. Настолько глубокие, что они были заметны даже через металлическое плетение защитной рубашки, обтягивающей мощный торс мулата. Кожа в этих местах расходилась, образуя складки. Очевидно, Ив поучаствовал в какой-нибудь драке, закончившейся для него трагично.
  - "Харгиры" хотят взять Промежуток и завладеть Камнем. Мы не должны допустить этого. Ни в коем случае. Вот и все, а их вы увидите, когда взойдете на стену. Уничтожайте не раздумывая, не теряя времени, иначе они уничтожат вас. И вы умрете. И не вздумайте трусить, и стараться выжить, прячась за спинами других. Иначе, падете от руки "стражников".
  - Будто в сорок первом, тьфу, мля. - Прошипел Терехов, демонстративно сплюнув себе под ноги. - И полк "энкэвэдэшников" за спиной. Такое только в кино увидишь.
  Ив никоим образом не отреагировал на его реплику, даже не повернул головы.
  - Почему вы воюете таким оружием? - Андрей взял лук и попробовал тетиву. Она оказалась достаточно тугой.
  Прежде ему никогда не приходилось стрелять из лука, даже спортивного, и держал он его в первый раз в жизни. Потертое, но довольно прочное темное дерево.
  Ив пожал покатыми плечами, оценивающе посмотрев на острие своего копья, на котором были видны следы грубой заточки.
  - Мне многие задавали этот вопрос. Это оружие всегда было в Промежутке. Никто никогда не видел здесь другого. Говорят, что оно пришло в и Промежуток, и в Мир Живых из Мира "харгиров". Это они принесли его вместе с войнами, которые развязывали.
  Люди не могли этого сделать. У них было поначалу оружие для охоты на зверей. Оно отличалось от этого, потому что предназначалось для другого, можно сказать, для блага.
   Людям не было нужды воевать. И, как мне говорили, сначала, здесь, мы сражались с "харгирами" чуть ли не голыми руками, потом стали отбирать у них их же вооружение. Но сейчас их стрелы стали длиннее. Они совершенствуют вооружение даже здесь.
  - Кто такие эти чертовы "харгиры", которых мы должны "мочить"? - Спросил уже более спокойно Щербатый, также выбрав себе лук, и попробовав тетиву.
  - Вы задаете слишком много вопросов. - Резко ответил Ив. - Я не собираюсь читать вам лекции. Всему свое время. Узнаете, если успеете. - Добавил он, грозно взглянув на них. - А теперь на стены.
  - Вон ваш участок. - Вытянув вперед мускулистую руку, он указал на часть стены, с которой упал человек, пронзенный сразу тремя стрелами.
  Синицыну стало не по себе. Он еще никогда не видел смерть так близко. На "зоне" случались несчастные случаи среди заключенных, были даже драки со смертельным исходом. Но за свою жизнь Андрей еще ни разу не видел, как умирает человек. Здесь, в Промежутке, за сегодняшний день, он видел это уже второй раз.
  - Может быть, ты вернешь нам наше ружье? - Щербатый, вскинув брови, дернул подбородком в сторону плеча Ива, на котором висела конфискованная двустволка. - Нам как-то с ним сподручней, чем... с этими рогатками.
  - Ваше оружие останется у меня. - Ответил мулат. - Я также умею им пользоваться, и не хуже вас. В моих руках, возможно, оно принесет больше пользы, хоть его надолго и не хватит. А вы привыкайте к этому оружию, в Промежутке, другого нет.
  Дав понять, что разговор окончен, Ив направился в сторону города, по пути отдав короткое приказание одному из "стражников".
  Андрей с Щербатым взяв по длинному луку и по колчану со стрелами, прихватив пару коротких мечей с широкими лезвиями, заточка которых оставляла желать лучшего, подойдя к стене, стали молча взбираться на нее по высоким ступенькам.
   Идти было трудно, так как поручни, перила или что-то в этом роде, за что можно было держаться, отсутствовали. И поэтому постоянно требовалось соблюдать равновесие, чтобы не упасть.
  - Шевелитесь. - Послышалось сзади. - Сейчас атака усилится.
  Щербатый обернулся.
   Позади него шел молодой мужчина плотного телосложения в камуфляжной форме с короткой прической "ежик". "Хэбэшная" защитного цвета куртка с "маскировочными" пятнами была расстегнута. Вся обнаженная грудь была в запекшейся крови, которая засохшими подтеками спускалась к животу. На фоне этого бурого цвета блестел, кажущийся нелепым круглый золотой талисман на массивной цепи.
  - Чего уставился? - Щербатый столкнулся с колючим взглядом мертвым взглядом. - Я кому сказал шевелиться?
  Терехов равнодушно развернулся, и по-прежнему, не торопясь, ухмыльнувшись, по своему обыкновению, продолжил свой путь.
  Синицын уже приблизился к бойнице, и едва успел нагнуться, чтобы направленная на него стрела из лука, каким-то воином, стоявшим прямо под стеной, не попала ему в голову. Стрела с тихим, чуть различимым свистом пролетела возле уха.
  - Осторожно! - Успел он крикнуть Щербатому, который подгоняемый парнем в камуфляже, едва не угодил под вторую стрелу. Терехов также пригнулся и тихо выматеревшись, глянул вниз, за стену.
  Андрей смотрел вниз из-под бойницы, и не мог поверить своим глазам.
  Тех, кто осаждал крепость, было великое множество. Не было видно даже горизонта из-за их огромного количества. Будто россыпью, они были кругом. Все, что можно было охватить взглядом за стеной, было занято фигурками, тех, кого здесь называли "харгирами".
   На первый взгляд они напоминали людей. Чисто внешне. У них были руки, ноги, такое же сложение, пропорции человеческого тела, и они были вооружены почти тем же оружием. Хотя в их одеждах было что-то другое. Они отличались от того, во что были одеты люди в Промежутке.
   В одежде "харгиров" было что-то ужасное, устрашающее. Они напоминали варваров, от рук которых, в свое время, пал древний Рим или кочевников, вторгнувшихся на Русь. Характерные "хвосты" на шлемах, на локтях, запястьях. На лица многих были надеты устрашающие закрытые шлемы или уродливые, по всей видимости, самодельные маски. От вида которых холодела кровь в жилах.
  Теперь Синицын понял откуда исходил тот страшный рев, который они с Щербатым услышали, когда появились в городе. Его издавали несколько "харгиров", стоявших на специальных высоких повозках, расставленных примерно на одинаковом расстоянии друг от друга.
  Они дули или рычали в какие-то трубы, напоминающие "фанфары", которые были установлены на подставках.
  Их лица разглядеть было невозможно, из-за приличного расстояния, но Андрею они казались ужасными. Будто персонажи каких-либо фильмов ужасов сейчас были перед ним в реальности.
   "Это тоже маски". - Понял он, ища взглядом тех, чьи лица не были ничем прикрыты.
  - Вы воевать собираетесь или нет? - Рявкнул на них "камуфляжник", который, совершенно не прятался от вражеских стрел, ловко, практически не пригибаясь, лавировал между "бойницами".
  - Ты что здесь "верхотаем" что ли?! - Не выдержал Щербатый, зло взглянув на солдата. - Начальник, хренов.
  - А хоть бы и так. - "Камуфляжник" даже не посмотрев на него, отреагировал на реплику. - Будете прятаться больше, чем стрелять спихну вниз, к этим "красавчикам". Так что выбирайте.
  - Где-то я это уже слышал сегодня. - Пробормотал Андрей, вставляя стрелу в тетиву лука, и осторожно нацеливаясь из-за "бойницы".
  Натянув тугую тетиву, он выпустил стрелу, и не попал с первого раза. Она летела косо, слабо, и, несмотря на огромное количество тех, кто находился под стенами, не попала ни в одного.
   От стрелы Щербатого крупный "харгир" ловко увернулся. И она также вонзилась в землю, рядом с его ногами, колени которых были украшены чем-то, напоминающим хвост льва.
   Рядом с Андреем на стену упало что-то тяжелое. Он выглянул из-за бойницы, и понял, что это лестница, сооруженная из тяжелого круглого, почти бревен, деревянного бруса. И тут же, словно по какой-то команде, расслышать которую в этом поистине адском шуме боя было невозможно, на ней сразу очутились несколько "харгировских" воинов. Они карабкались с невероятной скоростью, напоминая обезьян, взбиравшихся на пальму.
  Андрей наконец-то увидел их лица, и был удивлен. Лица тех, на ком не было масок, ничем не отличались от человеческих.
  Лишь тем, что на них не было никаких эмоций. Полное отсутствие каких-либо чувств, выражения страха или боязни. Жалости или наоборот, ненависти. Лица были абсолютно бесстрастны. Иногда, лишь их искажала непонятная гримаса. Что-то, отчасти, похожее на улыбку или на оскал.
  - Что стоишь? - Послышался уже знакомый голос "камуфляжника". - Сейчас они тебе башку снесут.
  Солдат швырнул ему под ноги деревянную "рогатину", которые стояли почти у каждой "бойницы". С нечто подобным, в старину ходили на медведя. Поняв все без слов, Андрей подхватил ее, и поддев стойку лестницы, что есть сил уперся в нее, ощущая, что другой конец ее больно надавил на живот. Лестница, тем не менее, оставалась на прежнем месте, не сдвинувшись даже на сантиметр, несмотря на усилие.
  Взбирающихся по ней "харгиров" становилось все больше, и Синицыну показалось, что сдвинуть ее будет попросту невозможно.
  Но, заметив угрозу, подскочили еще три человека, стоявших у соседней "бойницы", и упершись своими "рогатинами", немного отклонили лестницу. Среди них был один старик, в одежде "бомжа". Очевидно, что его переехал грузовик, потому что грудная клетка была полностью, переломана, кости беспорядочно торчали в стороны из - под истрепанного мятого пиджака.
  Упершись вчетвером, они толкнули лестницу, которая, отклонившись на критический угол, преодолела его, замерев на долю секунды, и упала в самую гущу. В старика вонзилось сразу несколько стрел, пронзив тщедушное, изуродованное тело. Он скривился от боли, выронил из худых черных рук "рогатину" и застонал. Никто не обращал на него никакого внимания. Все были заняты обороной стен. Бой буквально кипел вокруг.
  Но Андрей, также как и Щербатый не сводили с него глаз. Подобное им пришлось уже наблюдать сегодня два раза. Тело старика, стало, как бы растаивать в воздухе, испаряться. Сначала только тело. Грязные лохмотья обвисли. А затем, исчезать стали и они. На каменном приступке "бойницы" осталась только "рогатина", которая свалилась вниз.
  Сколько прошло времени с того момента как пожилого мужчину пронзили стрелами до того, как он исчез полностью, Андрей определить не мог. Но как ему показалось, произошло это быстро.
  - Ты видел, Андрюх? - Приблизившись, Щербатый наклонился к нему. - Просто растворился в воздухе. Как тот, которому башку мечом... этот Ирод.
  Андрей молчаливо кивнул, и почувствовал на себе тяжелый взгляд одного из воинов, одетого в доспехи, который оказался поблизости, хмуро наблюдая за ними. Как догадался Синицын доспехи и кольчуги были своеобразной привилегией особой категории воинов, выполняющих роль командиров над остальными.
  - Как бы нас тоже также не "грохнули". - Щербатый покосился на "стражника", снова пробормотав что - то матом.
  Мимо пролетел тяжелый короткий дротик. Андрей дернулся.
  Терехов вставил стрелу в тетиву лука, и натянув ее до предела, выстрелил, практически не целясь. На этот раз, стрела нашла свою цель, вонзившись в плечо "харгира". Щербатый удовлетворенно ухмыльнулся.
  Расстояние до одетого в устрашающие доспехи, "хвостами" и наконечниками - "шишаками" на наплечниках и шлеме воина, было достаточно приличным. Но, тем не менее, Андрей смог рассмотреть его темное лицо, которое продолжало оставаться бесстрастным даже в тот момент, когда воин вытаскивал из себя стрелу Щербатого. Это поразило Синицына.
  Он обернулся по сторонам. Может быть, в этом мире не было боли вообще. И не только осаждавшие Промежуток "харгиры" не испытывали ее, но и люди тоже. Однако, это было не так. Андрей заметил то, что искал. Из глаз женщины текли слезы, когда вынимала стрелу, попавшую ей чуть выше локтя. Неподалеку, морщился юноша, обхватив ногу. Он сидел за "бойницей" и тихонько раскачивался, пытаясь унять физическую боль.
  Люди, здесь, в Промежутке, несмотря на то, что уже были мертвы, продолжали испытывать боль от ранения. "Харгиры" же, похоже, не испытывали ничего подобного.
  Синицын, увернувшись от очередной стрелы, выстрелил в другого воина, взбиравшегося по только что приставленной к стене деревянной лестнице. Расстояние было небольшим - он стрелял почти в упор. Стрела Андрея попала в основание шеи, и воин тяжело рухнул на землю. И также ни единая гримаса боли не отразилась на его лице, которое не было скрыто маской.
  "Харгиры" умирали и получали ранения спокойно, можно было даже сказать равнодушно и безразлично. Они атаковали стены с потрясающей выдержкой и хладнокровием, которым мог позавидовать любой воин. Каждой войны и эпохи. Словно выполняли какую-то обычную работу.
  "У них нет болевого синдрома. - Понял Андрей. - Они не испытывают боли, и поэтому, никак не выражают ее".
  На место погибшего тут же без каких-либо эмоций сожаления, страха и ненависти вставал другой воин, и штурм продолжался, напоминая собой какой-то чудовищно - бессмысленный конвейер.
   Казалось, ему не будет конца. Наружные стены города все были выщерблены от ударов недолетавших до города снарядов катапульт. Деревянные, сложенные из бревен ворота города также имели повреждения, наносимые, вероятнее всего, тяжелыми "таранами". Которые стоявшие на стене, над воротами люди - мужчины, женщины подростки, старались предусмотрительно сломать, прежде чем те приступали к своей работе, сбрасывая на них тяжелые, усиленные обломками мечей и копий, бревна. Однако, это удавалось не всегда, и кое-где, бревна ворот были почти сломаны.
  Было очевидно, что город рано или поздно должен пасть. Слишком, неравны были силы. И помощи ждать было неоткуда.
  - Глянь, тут и бабы есть. - Прокричал ему Щербатый. - Среди этих "харгиров"-то...
  Он вытянул вперед руку. Сначала Синицын не обратил внимания, но потом заметил, что в самом деле, среди атакующих, как впрочем, и среди защищавших стены Промежутка, было немало женщин. Они атаковали также по-военному грамотно, не уступая противоположному полу. Это были молодые, физические крепкие, боеспособные женщины.
  Это была самая настоящая война. Андрей видел, как погибали люди. Те, кто находился за стенами города, те, кто оборонял его от этих непонятных, странных существ - "харгиров".
   И хотя, люди уже, по своей сути, были мертвы, перейдя в Промежуток, их смерть была другой. Здесь было все так, как если бы они были живы. Тот же страх перед смертью, ненависть к врагу, физическая боль от ранения, боль от потери близкого человека, который, испустив страшный нечеловеческий стон, скорее похожий на вой, растворялся в воздухе, не оставляя после себя ничего.
  Им с Щербатым почти все время приходилось прятаться от стрел "харгиров". Сказывался недостаток опыта в подобных боевых действиях. Да, и вообще, ни в каких. Синицын порой, перехватывал взгляды "стражников", и помня предостережение Ива, ожидал стрелы в спину. Но этого не происходило.
  Андрей заметил, что постепенно начинало темнеть. Очевидно, что день заканчивался, переходя в вечер. Но каким образом это происходило, понять было невозможно. Из-за "бойницы" Синицын вглядывался вдаль, в сторону горизонта, замечая, как начинает угасать некое свечение, исходившее оттуда. Которое, вероятно, и служило источником света того времени суток в Промежутке, которое считалось днем.
  Свечение не тускло, а уменьшалось постепенно скрываясь за горизонтом, вытесняемое сероватым небом.
  "Харгиры" решились на штурм стен еще один раз, и он был благополучно отбит. Сейчас, они ограничивались лишь редкими, разрозненными выстрелами из луков, подходя к стенам почти вплотную.
  К лагерю осаждавших подтягивались свежие силы. Новые отряды "харгиров" шли откуда-то издалека. С того самого горизонта, от которого исходило непонятное свечение. И Андрею сразу вспомнился эпизод из какого-то исторического фильма.
  - Мать честная... - Проговорил Щербатый, мрачно сплюнув за стену. - Как тебе все это нравится, а Инженер? Плыли в поселок, мля. Повезло, так повезло.
  Синицын промолчал.
  - Надо же, имя какое, Ирод. - Хмыкнул Щербатый. - Кто ж его назвал-то так. Или это "погоняло". Чудик в кольчуге, блин.
  - Интересно, здесь по поводу ночлега как? - Щербатый немного высунулся из-за "бойницы" и подняв голову к небу повертел ей. - Сдается мне, кемарить нам с тобой, Инженер, придется на этой самой стене.
  Со стен, действительно, никто не торопился уходить. Вероятно, это было приказом либо Коменданта, либо "стражников".
  - Слышь, солдатик. - Терехов окликнул стоявшего на стене у одной из "бойниц" "стражника". - Нам на ночлег спускаться? Передохнуть-то можно или как?
  Воин ничего не ответил, неопределенно мотнув головой. Вероятно он не понял вопроса.
  - Н-да. - Терехов поскреб затылок, многозначительно сплюнув уже в который раз за стену. - Самовольничать будем, а Андрюх?
  - Если б еще знать куда идти. - Синицын вытянул шею, оглядывая окрестности. Да и спать что-то не хочется.
  Действительно, несмотря на то, что и вчерашний и сегодняшний дни были напряженными и, измотали, как следует, спать не хотелось.
  - Тут покруче чем на нашем "строгаче" будет. - Щербатый опять тихо выругался. - Вот и вспомнишь родную "зону" добрым словом.
  - Женщины и дети могут спуститься к домам! - Послышался зычный голос одного из "стражников".
  - Вот, я же говорил. Нас с тобой это не касается. - Щербатый скинул телогрейку и деловито постелил ее возле "бойницы", так, чтобы каменный зубец служил защитой.
  Андрей молча наблюдал за ним. Мужчины, как впрочем, и женщины на стене рассаживались возле своих "бойниц", прячась за ними, но никто не ложился, не готовился ко сну.
  - Плевать я хотел на этих клоунов. - Щербатый покосился на "стражника", который находился ближе всех к ним. - Законов ихних я не знаю, так что, не расстреляют.
  Скептически осмотрев свое место ночлега, Терехов покачал головой.
  - Ты что-то молчишь последнее время, Андрюх. - Терехов повернул голову в его сторону. - Завез, черт, знает куда, и молчишь, а? "Сусанин" хренов...
  Не дождавшись ответа, он присел на постеленную телогрейку и обернулся в сторону пожилой женщины, которая сидела на чем-то, похожим на пенек, возле соседней "бойницы", прижимая к себе девочку-подростка.
  - Мамаш, слышала? Там "верхотай" указание дал, мол, слабый пол с детишками спуститься могут. Так кого караулим-то?
  Старушка лишь озлобленно посмотрела на Щербатого, не ответив.
  - Что-то не торопятся спускаться. - Прокомментировал Терехов. - Прям, патриоты, какие Промежутка этого.
  Андрей тоже скинул телогрейку, и постелив ее по примеру Щербатого, сел, прислонившись спиной к холодной стене "бойницы".
  В городе, кое-где зажглись факелы, которые, видимо, служили фонарями. Люди разводили костры прямо на улице. Кто-то был легко одет и, видимо, хотел погреться.
  Стену, в самом деле, мало кто покидал. Как ни странно, спускались только женщины для того, чтобы постоять у костров. Дети, хоть их было и не так много, оставались на своих местах, с родителями. Жались к ним.
  - Главное, чтобы нас ночью эти самые как их так, мать их растак, так и не запомню, как их... не отправили туда, куда бы не хотелось. - Пробормотал Терехов. - А то полезут как пауки и передавят всех за Камень этот.
  - "Стражники", похоже, не собираются спать. - Ответил Андрей, оглядевшись по сторонам. - У них, видимо, что-то вроде дежурства.
  - Не привык я "мусоркам" доверять. Не доверял никогда. - Щербатый повернулся на бок. - Давай-ка, Андрюх, с тобой свое дежурство сорганизуем. Захочешь, подрыхнуть, толканешь в бок. Только, сдается мне, не усну я в эту ночь на камнях этих.
  - Здесь везде камни, твою мать. - Щербатый с трудом, кряхтя повернулся на бок, так, чтобы часть головы оказалась за "бойницей".
  Синицына несколько удивлял, в общем-то, дружелюбный тон Щербатого. Немного изучив характер Терехова, он ожидал, что тот будет срывать на нем зло, обвинять во всех смертных грехах. Вступит в перепалку со "стражниками", что могло быть еще хуже.
  Однако, Щербатый будто смирился с произошедшим, либо понимал, что ничего сделать нельзя, даже невозможно. Во всяком случае, пока. Что будет дальше, могло показать только время.
  Андрей задумчиво смотрел на ночной Промежуток. Мир, по меньшей мере, незнакомый, непонятный, и от этого еще более пугающий. Сейчас, появилось время для размышления. Андрей не знал, сколько протянется ночь в Промежутке, будут ли атаковать эти существа, похожие на людей, которых называли "харгирами". Но спать не хотелось.
  Синицын, к своему удивлению не чувствовал характерной усталости, которую практически постоянно испытывал на Земле, на "зоне". Обычной усталости от физического труда, от напряжения, недосыпа. Когда хотелось лишь одного - упасть на нары, чтобы тело отдохнуло. Здесь этого не было, несмотря на то, что последние сутки приходилось грести веслами, спать в тесной лодке в полулежащем положении. Андрей бросил взгляд на Щербатого, который лежал рядом, возле стены, свернувшись, поджав ноги, и понял, что тот тоже не спит, пребывая, вероятно в своих раздумьях. Может быть, он, также, как, и Синицын, еще не мог поверить в происходящее.
  
  Глава 7
  Ирод вошел в Часовню, закрыв за собой двери. Они не запирались, но в этом не было никакой необходимости. В Часовню бы никто не вошел, при закрытых дверях. И дело даже было не охране Камня, которую Ирод не рисковал снять даже в самые трудные минуты осады. Отряд "стражников" должен был защищать Камень от "харгиров", в случае их прорыва в город. Это был бы самый последний рубеж. Шанс отстоять Камень в этом случае был мизерным, но он был.
  Люди знали и видели, что он шел туда, в Часовню. Они расступились, поняв, что сегодня им не удастся пройти через Камень. Сегодня начиналась ночь со вторника на среду. Хотя в другие дни, пройти через Камень можно было даже ночью.
  Комендант приблизился к Камню, ощущая волнение. Он всегда чувствовал это. В Мире Живых он часто путал это чувство со страхом, хотя придя сюда, понял, что практически за свою жизнь не испытывал страха. Настоящего страха.
  Страх он испытает сейчас... Страх, боль души, ужас, ощущение безысходности, чувство какого-то проклятья. Все это он пропустит через себя и своей поистине чудовищной способностью аккумулировать зло в Камне, собирать в нем весь жизненный негатив. Все то, что было дано от Лукавого, того, кто возглавил одержимых гордыней ангелов, самое изощренное, ужасающее. Способное покалечить жизнь, изуродовать душу так, что она будет выглядеть таким уродом, которого не сможет воплотить в жизнь ни одно человеческое сознание.
  Когда в Мире Живых к нему на исповедь приходили самые отъявленные грешники, и в леденящих душу подробностях рассказывали о своих преступлениях, отец Алексей слушал их склонив голову.
  Батюшка старался не поднимать глаз, как однажды с ним случилось... и исповедуемый, в ужасе отшатнулся от него, будто увидев ужасающий лик всех своих преступлений пред родом человеческим. Истинный образ того, кто сподвигнул его на это, отражавшийся в глазах молодого священника.
  Грешник убежал, так и не приняв епитиминьи. Да она бы не смогла что-либо изменить. Не существовало такой тяжелого наказания на этой земле способной так очистить душу, чтобы в другой мир он придти уверенным в искуплении.
  Он ушел из жизни, совершив еще один грех, этот грешник. Убил себя, понимая, что то, во что он начал верить под конец жизни есть на самом деле. Увидев все это в глазах батюшки.
  Но после этого батюшка Алексей уже не поднимал головы. В тот момент, когда грешник каялся, батюшка не по своей воле, сам не ведая почему, зачем и за что Творец дал ему это, переносился туда, где исповедуемый совершал свой грех. Батюшка становился то жертвой, то самим преступником и переживал все то, что происходило там.
  Он входил в что-то вроде транса, сам не понимая того, что с ним происходит и почему. Отец Алексей напрочь, забывал кто он, и становился другим.
  Лишь когда каявшийся заканчивал свое жуткое повествование, и наступало молчание, отец Алексей, открывая глаза, приходил в себя. Он ждал, когда видение пропадет полностью, сознание придет в норму, и только тогда поднимал голову на грешника. Тяжелые капли пота появлялись на лбу, учащалось дыхание, а сердце стучало так, что казалось, еще немного и оно выпрыгнет из груди.
  - Прощены ли грехи мои? - Вопрошал грешник с мольбой и надеждой в голосе, догадываясь, понимая, что этот странный священник не просто выслушал его. А каким-то непонятным образом проникся, сумел прочувствовать грех.
  - До Господа доведена просьба твоя... - Слова отцу Алексею давались с трудом, он еле шевелил побелевшими губами. - Я передал ему твое раскаяние. Слишком тяжела ноша твоя, слишком.
  Отец Алексей чуть прикрыл глаза и резко мотнул головой. Потому что видение сразу попыталось вернуться. Повториться вновь.
  - Но я же раскаялся. - Грешник не отводил взгляда полного надежды.
  Что мог ответить отец Алексей. Он знал точно только одно, что Творец слышал кающегося грешника, иначе бы сейчас у него не было такого состояния. Не было бы той боли, которая еще пока не могла отпустить до конца, того страха, которого он как служитель церкви не должен испытывать вообще.
  Отец Алексей постепенно приходил в себя, чувствуя, как ужасные ощущения уходят куда-то вглубь него, затаиваются где-то изнутри
  - Верь в силу Его. - Говорил отец Алексей, наконец, поднимая глаза на кающегося. - Верь в то, что раскаяние твое принято, и живи по Его законам. Если не ведомы они тебе, изучай их в чтении Нового Завета, и живи по ним, молись. И я буду молиться за тебя.
  Грешник уходил. А отец Алексей уже не мог принять сегодня более ни одной исповеди. Редко когда он принимал две. Слишком изматывали они его. И он начинал молиться, не вопрошая, за что дан ему такой дар, уверенный, что если он есть. Если Он дал ему это, значит, это нужно Ему.
  Но каждый день к Свято-Троицкому Собору нему приходили грешники, которые хотели исповедоваться у отца Алексея. Потому как, исповедовавшие ему, в самом деле, начинали жить по-другому. Их переставали тяготить их преступления. Но никто не знал, как и почему это происходило, и ценой каких неимоверных, поистине нечеловеческих усилий это давалось отцу Алексею. Который по-прежнему не мог понять, зачем это нужно Творцу.
   Только сейчас, попав в Промежуток, он понял чудовищное предназначение своих способностей. Эти негативные чувства, названные злом он мог выплескивать в Камень, вкладывая их в него и освобождая тем самым свою душу. Во второй раз ему приходилось вновь оказываться там, где совершалось страшное, снова он становился то душегубом, то жертвой.
  Ирод протянул руки к Камню, охватив, сжав его ладонями, поднял голову к потолку и почувствовал, как он поплыл перед глазами, растворяясь в пелене. Вот он снова в мире Живых, в том времени, где это происходит.
  Место похоже на Промежуток, но Ирод уже не может сравнивать, он забывает про этот мир Мертвых. Он напрочь, уходит из этой жизни в Мире Мертвых. Дует холодный ветер, который крутит снежинки, падающие со свинцового неба. Снег не полностью покрывает истерзанную снарядами и минами землю, а ложится частями, проплешинами.
  Сейчас он просто солдат, выполняющий чей-то приказ. Он не задумывается над этим, потому что ему платят за то, что он делает хорошие деньги. Гораздо большие, чем получают гражданские. По сравнению с ним он богач. И он упивается своей властью, силой оружия, которое у него в руках, которое дает эту власть. Он в разрушенном поселке. Остатки кирпичных домов, обугленные стены, полы. Поломанные, пожженные садовые деревья. Рядом с ним такой же солдат.
  Перед ними женщина с ребенком лет пяти, которую они нашли в одном из домов. Она стоит на коленях и о чем-то просит, прижимая руку к груди. Несмотря на холод и пронизывающий ветер, и она, и ребенок одеты легко. Но они не обращают внимания на холод. В их глазах ужас. Обе жизни, и матери, и ее ребенка сейчас всецело зависят от них. От этих двух наемных солдат. Женщина надеется, что в них есть хотя бы немного человеческого. Совсем немного, чтобы этого хватило для того, чтобы оставить ей и ребенку жизнь.
  Он упивается этим. Ему хорошо от того, что плохо этим двоим, потому что они враги. А для солдата нет ничего лучше ощущения того, что враг находится в его власти. И неважно, что это всего лишь женщина и ребенок. Они оба враги, оба потенциально опасны. И дай им сейчас в руки оружие, неизвестно чем все это может закончится.
  Поэтому участь этих двоих предрешена. Просто хочется упиться своей властью. Он смеется, и женщина понимает по ее глазам, что, в конце концов, ждет ее и ребенка. Она устала молить, просить жизнь, потому что это бесполезно. Ее задача, чтобы выжил ребенок, любой ценой, но этого не произойдет. Пройдет еще немного времени, и они погибнут. Она видит, читает это в их глазах. С проклятьями, подобно дикой кошки, она прыгает на них.
  Он стреляет в нее в упор, автомат привычно дергается у него в руках, и женщину отбрасывает назад. Мальчик с криком бросается к матери, понимая, что случилось нечто страшное. Он дергает ее за руку, зовет. Наемник нацеливает автомат в голову ребенка. Его нельзя оставлять в живых, да и зачем. Ведь он никогда не забудет, кто убил его мать, и спустя многое время, когда он вырастет, он станет очень опасным врагом. Поэтому его лучше убить сейчас.
  Наемник не ждет, когда ребенок повернет голову, ему не хочется встречаться с его взглядом. И он нажимает спусковой крючок...
  Руки Ирода отбросило от Камня. Комендант открыл глаза, лишь на какое-то мгновение, заметив, как от ладоней к Камню шли молнии. Затем они исчезли. Камень забрал то, что Ирод принес из Мира Живых. Забрал, чтобы потом отдать и переместить эту энергию, преобразовав ее в нечто другое.
  Комендант вновь сжал Камень, чувствуя, как из глаз полились слезы.
  Вот он в больнице. Кто-то постоянно зовет из палат, окна которых заделаны решетками. Это психиатрическая лечебница. Теперь он санитар.
  Его зовет кто-то из больных. Это старик, который с седой бородой и глазами, в которых пустота и полное отсутствие. Старик перешел в другой мир, но не полностью, и там его кто-то обижает. Причем жестоко, его окружают какие-то существа, которые мучают его.
  Эти существа из другого Мира, в котором старик чужой, котором ему нет места, и поэтому его пытаются выгнать оттуда, невидимы санитару, как и другим людям. Санитар не понимает этого, потому как не верит в подобную чушь. Он не знает и не может знать, что клетки не отмирают, а просто перемещаются в своем, неведомом пространстве, и человек начинает жить в двух Мирах одновременно. Видеть, чувствовать то, что недоступно в этом Мире Живых.
  Зов старика на помощь, его тщетные попытки отбиться от непонятных существ, людей, раздражают санитара. Он наливает в граненый стакан спирта, и, не разбавляя его с водой, выпивает, привычно обжигая горло.
  Ему хорошо здесь. Он дежурный санитар, и он ощущает власть над этими "шизанутыми". Почти безграничную власть... Он здесь хозяин, и здесь не только полоумные старики.
  Санитар улыбается своему отражению в зеркале. Здесь есть даже хорошенькие женщины, с которыми он может делать все, что захочет. Причем очень хорошенькие... Он снова самодовольно улыбается.
  Но как же надоедает ему этот старикашка. От кого он все там спасается, кому он нужен, кто его там еще мучает? Санитар не выдерживает этих криков, и направляется в палату.
  Старик по-прежнему отпихивает кого-то рукой. Он уже порвал простынь на ленты и перевязал ими ноги. Санитар бьет неугомонного больного. Еще и еще. Остальные притихают, зная крутой нрав "ночного хозяина".
  Старик пытается слабо защищаться, тогда санитар бьет его еще сильнее, бросает на железную кровать. И старик начинает рыдать. Громко и протяжно. Он не может понять, почему в этих двух Мирах ему делают больно. И здесь, и там его за что-то бьют. Ведь он не сделал никому ничего плохого. Он начинает рыдать сильнее. Слезы ручьями льются по морщинистому лицу...
  Ирод отдернул руки от Камня. Открыл глаза и почти сразу зажмурился от душивших горло, щипавших до невозможного глаза, слез. Камень принял и это.
  И Ирод почувствовал в очередной раз, как освобождается от этого. Сначала он считал, что ему это только кажется. Но потом понял, что негативная энергия, накопившаяся в нем за всю жизнь в Мире Живых, постепенно уходит.
  Он не спрашивал об этом Гавриила, но чувствовал, что ее с каждым разом становится все меньше и меньше. Теперь он знал, что рано или поздно освободится, может быть, он уже освободился. По крайней мере, Камень не брал больше. Но что будет потом? Что будет с Промежутком, оборона которого держится лишь на этом?
  Покачиваясь на ногах, Ирод вышел из Часовни. Он не обращал внимания на окружающих. Его не заботила охрана, так как он знал, что люди не могут причинить ему вреда. Он защищен от них. Только "харгир" мог повергнуть, убить Ирода. Так как его спаситель архангел был бессилен против них. Ибо у "харгиров" были свои ангелы.
  Комендант закрыл дверь Часовни, боковым зрением видя, что охрана Камня оставалась на своем посту.
  Затем он направился в Храм. Впереди предстояла ночь молитв и вопрошаний Творцу, которые он продолжал задавать непроизвольно.
  
  
  * * *
  
  
  Выйдя из Храма, Ирод увидел, что Ив с несколькими десятками "стражников" уже ждали его. Ни говоря им ни слова - каждый из них хорошо знал, куда ему предстоит идти, и что делать, Комендант прошел мимо них. И они последовали за ним вглубь города.
  Всю оставшуюся после Часовни ночь Ирод пробыл в Храме, неустанно молясь и призывая Творца дать ему сил. Особенно они были нужны ему сегодня и завтра. В среду и четверг - тот самый день, когда его предок царь Ирод Антипа приказал убить всех младенцев, живущих в Иудее. В этот день недели его потомок Ирод, Комендант Промежутка людей страдал больше чем за всю свою жизнь на Земле, в мире Живых. Больше чем во все остальные дни, здесь в Промежутке. Ибо этот день был по особенному страшен, как для тех, кто находился в Промежутке, для "харгиров", так и для самого Ирода. Это было наказанием, и Ирод знал и понимал это.
  Ив догнал Коменданта.
  - Я разделил их на две группы. - Проговорил он. - Все как обычно?
  Ирод молча кивнул. Глаза немного болели. Вчера он смотрел в горящие очи Гавриила больше, чем это случалось раньше, и это давало о себе знать.
  - Что на стене? - Спросил Комендант, не поворачивая головы.
  - Как всегда. Мы слабее... Люди не хотят становиться "мытарями", а потому многие трусят, Комендант. Не все понимают, что надо драться отчаянно. А те, кто понимают, не могут сделать невозможного. Оборона Промежутка держится на страхе... и сам знаешь на чем. - Ив, осекшись, замолчал, бросив взгляд на Ирода.
  Первый отряд, разделенных "стражников" шел вместе с Комендантом и Ивом, второй, немного отставал от первого.
  Возле одного из домиков им попалась группа детей. Их было около трех десятков.
  - Это те, у которых погибли родные, и те, кто пришел сюда в Промежуток один. Я еще вчера собрал их здесь, и приказал ждать. Некоторые сбежали, но все равно, никуда не денутся.
  - Пусть их отведут к Часовне. - Приказал Ирод, стараясь не смотреть на детей.
  Ив сделал знак нескольким "стражникам", чтобы они подошли.
  - Отведите их к Часовне. Оставьте тем, кто ее охраняет, и быстро возвращайтесь к нам. - Приказал мулат.
  "Стражники" подошли к детям, а остальные, вместе с Ивом и Иродом, продолжили свой путь.
  Женщина с двумя маленькими детьми, старшему из которых, не было и пяти лет о чем-то рассказывала им, сжимая одной рукой лук.
  Завидев приближающихся воинов, она дернулась, было, в сторону одного из домов, но остановилась, поняв, что дети не смогут бежать наравне с ней.
  Ив приблизился к ней, не говоря ни слова. Женщина продолжала удерживать детей, прижимая их к себе, не сводя взгляда с мулата. Будто надеясь, что он, постояв, пройдет мимо вместе со своим отрядом. Но этого не происходило.
  - Отдай детей, женщина. - Проговорил Ив, протянув руку к ребенку.
  Глаза женщины расширились от ужаса.
  - Я не могу отдать их. - Ответила она, проводя рукой по светлой головке мальчика. - Я их мать. Я не верила, что вы забираете их. Думала, что все это неправда, выдумки, бред какой-то. Ведь, мы пришли сюда только позавчера. Господи, ведь это твой Мир. Разве такое возможно... почему ты позволяешь этот ужас. - Она вскинула голову к темно-серому небу, как когда-то, еще недавно, делала это на Земле.
  - Мы забираем их. - Проговорил Ив, схватив ребенка, который тихонько, тоненьким голоском заплакал.
  - Нет. - Женщина подняла пустые глаза на мулата, в которых отчетливо промелькнуло безумие. Она с легкой улыбкой покачала головой. - Нет, я не отдам.
  Она попыталась вырвать ребенка из сильных рук мулата, но подскочившие двое "стражников", оттащили ее.
  - Господин Комендант! - Закричала она Ироду. - Почему вы забираете детей?! По какому праву?! На Земле не было справедливости, оказывается, ее нет и здесь!
  Из второго отряда к ним приблизился воин, уже знавший, что должен делать.
  - Возьми их. - Приказал Ив. - Отведи к Часовне и возвращайся.
  Тот молчаливо кивнул, забирая детей.
  Страшный отряд двигался дальше. Жителей возле домов было немного. В основном это были те, кто спускался со стен за оружием или пополнить колчаны стрелами. Кучи с оружием были почти повсюду.
  - Я приказал всем, у кого есть дети, сегодня остаться в городе, и не идти на стены. - Проговорил Ив. - Но они, наоборот, все ушли на стену, прихватив с собой детей. "Стражники" не прогоняют их, потому что те дерутся. Остались лишь немногие. Те, которые не верят, что мы, в самом деле, забираем детей.
  Неожиданно, из-за одного из домов выскочила группа мужчин с копьями. Не сговариваясь, они молча, бросились в сторону Ирода, который тут же обнажил меч.
  Ив закрыл Коменданта своей массивной фигурой, выставив перед собой свое длинное копье.
  Первый отряд "стражников", в обязанности которого входила охрана Коменданта, сразу бросился на нападавших. Второй отряд подтянулся ближе, закрыв тыл. Это был не первый и не последний случай.
  Вооруженных мужчин было столько же, сколько и "стражников". Может быть, даже больше. Но, знавшие свое дело, одетые в доспехи воины, быстро одержали вверх, прижав нападавших к стене одного из домов.
  Слышался звон наконечников копий, которые попадали по кольчугам "стражников". Предсмертные крики тех, кто напал. Было видно, как их количество уменьшается. Часть уже лежала на земле, поверженная ударами "стражников". Многие стали уже растворяться в воздухе.
  - Посмотрите за домом. - Жестко проговорил Ирод, его ноздри раздувались. - Там должны быть дети. Неспроста они устроили засаду.
  Часть "стражников" во главе с Ивом скрылась за домом.
  Комендант бросил взгляд в сторону, увидев, как его воины добивали остатки отряда напавших на них мужчин.
  Ив с остальными появились спустя некоторое время, ведя впереди себя детей.
  - Они спрятали их в одном из домов соседнего квартала, который ближе к стене. - Доложил он. - Здесь, где-то человек пятьдесят.
  - К Часовне. - Бросил Ирод, сжав губы. - Всех к Часовне. И пошли дальше.
  Захваченные дети, в сопровождении кольца из "стражников" двинулись в сторону Храма.
  - Остались дети праведников. - Проговорил Ив. - Они стоят, как всегда неподалеку от стены. Ждут...
  Ирод кивнул, заметив большую группу людей с детьми, стоявшую возле одного из домов. Это было самое тяжелое. Эти люди, сами отдавали своих детей, не сопротивляясь, не задавая вопросов, не ропща и не проклиная Ирода. Они отдавали детей молча, со смирением, словно принося жертву.
  Вот и сейчас, они произносили свои молитвы, и отпускали детей к "стражникам", уверенные в том, что так нужно. Кто-то из них знал, кто-то слышал или догадывался, что произойдет с их детьми, с частицами их плоти и души.
  Ирод почувствовал на себе взгляд одного ребенка, которого, перекрестив, мать, отпустила от себя, развернув в сторону отряда, легонько подтолкнув. Большие темные глаза мальчика лет шести - семи смотрели не по-детски серьезно и внимательно. Сколько раз Ирод видел точно такой взгляд на иконах, сколько раз он молился под ними, трепеща от этого взгляда.
  Сколько раз просил отнять у него то, что далось ему с рождения, что мучило его с самого начала жизни. И, наверное, ровно столько же, просил не отнимать, если это было нужно Ему Творцу. Ведь, ничто не дается человеку просто так, даже болезнь, врожденное уродство души или тела. Все имеет свое предназначение, понятное только Ему. Может быть, это предназначение не уходит и не пропадает, как бы человек не боролся с этим, не противился этому. Значит, оно имеет свое продолжение в другом мире. Просто, кто-то не знает этого, не хочет мириться.
   Мальчик шел к "стражникам", не сводя глаз с Ирода. Комендант выдерживал взгляд, он никогда не отводил его, когда забирал детей. Не отвел и сейчас, хотя ему это стоило немалого усилия.
  Родители, отдав детей, развернулись и направились в сторону стены. К свои боевым постам.
  Ком, стоявший в горле у Коменданта, не хотел проваливаться вовнутрь. Перед глазами стоял этот мальчик, которого "стражники" уже повели с остальными детьми к Часовне.
  Ирод долго смотрел вслед удаляющемуся отряду "стражников", рядом с которым шли маленькие фигурки детей. Он зашел за угол дома, почувствовав, как что-то подобное слезам буквально брызнуло из его глаз. Рыдания выплескивались наружу, а вместе с ними и та часть боли, которую невозможно было уже нести в себе, даже здесь, в Промежутке.
  Он услышал легкие шаги позади себя, и понял, что это Ив. Мулат осторожно подошел поближе, не решаясь заговорить с Комендантом. Но Ирод сам повернулся к нему.
  - Я не могу так больше, Ив! - Голос Ирода сорвался на крик. - Не могу!
  "Стражник" поставил копье к стене дома, и обнял Коменданта, прижав его лицо к своей мощной груди.
  - Сейчас, я видел ребенка, - проговорил Ирод, - своим ликом он похож на Сына Его. Этот взгляд... я таким и представлял его все это время. И теперь, я же отправил его в Часовню.
  - Ирод,- тихо промолвил Ив, - это не может быть он. Это невозможно, просто похож, и ты сам должен понимать это.
  Комендант стоял в объятьях "стражника" какое-то время. Ив ничего не говорил ему, и стоял, подобно статуи. Потом Ирод отстранился, и его взгляд приобрел привычную жесткость.
  - Сколько мы набрали детей? - Спросил он. - Ты считал?
  - Еще не набрали и половины от требуемого количества. - Ответил мулат.
  Ему так же, как и Ироду хотелось, чтобы все закончилось как можно быстрее.
  В городе было мало людей, несмотря на приказ Ива. Многие, почти все, кто пришел в Промежуток с детьми, уже знали, что каждую среду Ирод забирает некоторое количество детей.
   Ирод начинал свой страшный отбор с тех, кто приходил в Промежуток без родителей, потом он начинал выискивать со своими "стражниками" остальных, отбирая у родственников.
  - Я думаю, что искать больше по городу бесполезно. - Предположил Ив. - Ты сам уже знаешь. Да и стена осталась без присмотра... слишком долго.
  - Пошли. - Ирод вышел из-за дома.
  Отряд "стражников" дожидался его.
  - Пройдем еще половину города, потом пойдем к стене. - Решил Ирод, и отряд двинулся за ним, не смея ослушаться.
  Комендант знал, что Ив прав, что в городе они едва ли найдут еще детей, но оттягивал тот момент, когда придется идти на стену, и отбирать их у родителей.
  - Ты боишься восстания, Комендант? - Вполголоса, чтобы не слышали остальные воины, спросил Ив.
  Ирод не ответил, продолжая идти, осматривая опустевшие окрестности.
  - Мы сможем подавить его. - Проговорил Ив. - Так уже было, если ты помнишь... В самом начале, как только я появился здесь.
  - Это было не восстание. - Будто сквозь какую-то пелену вспомнил Ирод. - Противостоять "стражникам" пыталась лишь группа, как было сегодня. Только группа была больше, и там были женщины. Мы не забираем всех детей. Лишь только часть... Потом среди детей много тех, кто пришел сюда один.
  - Они хотели захватить Камень, безумцы, и отдать его "харгирам". Нет, это было настоящее восстание, Комендант. Ты представляешь, что могло произойти, если бы им удалось сделать это.
  - В тот день очень много стало "мытарями". А те, кто остался, рассказал остальным, что мы беспощадны.
  - Пусть лучше будет так. - Промолвил Комендант.
  - Мне кажется, что нет смысла оттягивать время, Комендант. - С сочувствием в голосе, будто читая мысли Коменданта, произнес мулат. - Чему быть, того не миновать.
  - Я поступаю так, как это нужно. - Произнес Ирод еще более глухим голосом. - Это мой долг и моя кара.
  - Ты спасаешь Камень, Комендант, и никого не обманываешь. И кто бы не пытался его захватить. - Ив перебросил свое копье из одной руки в другую, будто это была обычная палка, поправил ружье на плече. - То, для чего предназначен Камень, требует жертв. И я не сомневаюсь в этом, думаю, что ты тоже. Я служу тебе, потому как, кто-то должен служить и выполнять эту миссию, эту работу.
  Пройдя еще немного, они обнаружили за одним из домов одинокую старушку, таскавшую камни и складывавшую их в кучу.
  Завидев отряд, старушка с невозмутимым видом продолжала свою работу. Спокойно, сосредоточенно высматривая камни побольше, подходила к ним, и взяв столько, сколько могла унести, направлялась к куче. Не обращая внимания на "стражников".
  - У тебя есть дети, женщина? - Спросил Ив, наблюдая за монотонной работой старушки.
  Она подняла голову, будто только сейчас заметила его.
  - Есть, но они остались в том Мире, откуда я пришла. И они уже взрослые.
  - Тогда почему ты не возле стены? - Ирод бросил взгляд на кучу с камнями.
  - Я собираю камни для катапульт. - Слишком поспешно, как показалось Ироду, объяснила она.
  - Ты выполняешь чей-то приказ? - С сомнением в голосе спросил Ив. - Катапульты слишком далеко отсюда, женщина.
  - Мне велел собирать камни в этом месте мой "стражник". Он сказал, что от меня все равно мало толку на стене или около нее. Так делают многие, кто стар и немощен... - Она пожала плечами, продолжая свою работу.
  Ив перехватил взгляд Коменданта, который был устремлен на кучу с камнями.
  - Разобрать камни. - Приказал он "стражникам", мотнув бритой головой в сторону кучи.
  Услышав это, старушка отошла в сторону, положила на землю припасенные булыжники, завернутые в мешковину, и принялась негромко молиться.
  Подошедший воин откинул несколько камней из кучи, и наткнувшись на кусок ткани, взглянув на Ирода, продолжил расшвыривать ее. Когда камней больше не осталось, на месте кучи сидел на земле ребенок, накрытый фланелевой тканью.
  Воин сорвал ткань. Это была девочка лет пяти - шести в коричневом платьице с короткими рукавами и белыми "рюшечками". На голове рыжие кудряшки, лицо с зеленоватыми озорными, но в то же время, пустыми, как и у всех глазами, было покрыто конопушками.
   Завидев "стражника", она не испугалась, не заплакала, а лишь закусила нижнюю губу, будто от досады, что в этой игре в прятки ее так быстро нашли.
  - Возьми ребенка. - Приказал Ирод воину, отводя взгляд от глаз девочки. - Отнеси его к Часовне, и возвращайся.
  Старушка стал молиться уже громче, отрешенно, невзирая на произошедшее.
  - Что делать с ней? - Ив подошел к женщине и вопросительно посмотрел на Ирода.
  - Оставьте ее. - Тихо произнес Ирод.
   - Пошли к стене. - Добавил он, обернувшись к воинам.
  "За что мне это Творец?! - Вопрошал Ирод, перед глазами которого стоял взгляд невинной девочки, взгляд мальчика, похожего на Сына Творца. - Почему и до каких пор я должен делать это?! Неужели не нашлось того, кто сильнее меня? Ведь это невозможно перенести".
  Все, кто сейчас был на стене, кто возле нее, люди, из которых состояли расчеты катапульт, находились под командой "стражников", подчиненных Иву. Их отличали от остальных обитателей Промежутка кольчуги или шлемы на головах. Каждый из них отвечал за свой отряд, за свой, закрепленный за ним участок стены.
  То, что идет штурм, Ирод догадался сразу. Расчеты метательных машин, практически не останавливаясь, с лязгом, скрежетом и характерным свистом расстреливали каменные снаряды, опустошая одну кучу за другой. Которые, почти сразу же рождались заново возле тех же катапульт, складываемые людьми.
  Ив взобрался на стену, о чем-то поговорив с "стражниками", стоящими на каждом из ее участков. После чего спустился, отдав какие-то указания.
  Ирод находился здесь почти постоянно, в то время, которое он не проводил в Храме или Часовне. Он обходил стену один или в сопровождении Ива.
  - Подождем, пока закончится штурм? - Предложил Ив, беспокойно оглядывая стену. - "Харгиры" с утра атакуют почти без перерыва. Я думаю, что скоро у них должны иссякнуть силы, и они будут ждать подмоги. Тогда, может и начнем?
  Ирод отрицательно покачал головой. Пока люди были заняты обороной города, у них не было возможности к объединению. Они были разрознены, и находились во власти своих командиров - "стражников". Ив не принимал это в расчет, надеясь на свою власть и силу. Начинать следовало сейчас.
  - Дай команду "стражникам", чтобы они высматривали детей, и забирали их. - Приказал Ирод. - Ждать не имеет смысла. Атака "харгиров", в самом деле, затянулась, и это к лучшему.
  - Хорошо. - Ив сделал знак первому отряду "стражников", и те поняв его, разбились на группы, направились вдоль стены.
  Рядом с Иродом в землю вонзились две стрелы. Комендант был спокоен и никоим образом не отреагировал на это. Он знал, что ни одна стрела, выпущенная человеком, не попадет в него.
  Со стены упал один из "стражников". Ударившись о землю, он застонал и начал растворяться в воздухе. Следом за ним рухнул молодой мужчина, видимо, отец ребенка, которого хотели забрать. Он приземлился более удачно, пытался даже подняться, но один из "стражников" добил его ударом короткого меча.
  Детей стали подводить партиями по пятнадцать - двадцать человек. И тут же, "стражники" из второго отряда немедленно отводили их вглубь города. Ив стоял рядом, делая какие-то пометки карандашом в потрепанном блокноте.
  Ирод подошел к нему.
  - Много еще осталось? - Спросил он.
  - Еще сто двенадцать, Комендант. - Мулат оторвал глаза от блокнота, и, пересчитав взглядом вновь прибывшую партию, снова сделал пометку.
  - Скорей бы... - Прошептал Ирод.
  Ив махнул рукой кому-то из отряда, и детей стали уводить.
  - Куда ты поставил тех двоих, пришедших по реке? - Спросил Ирод.
  - Ближе к воротам... Там они постоянно на виду. Я велел "стражникам" присматривать за ними. - Ив повернул голову, ожидая дальнейших вопросов.
  Но Комендант ничего не спросил больше. Со стен по-прежнему слышались крики, плач, лязг оружия. Спустя некоторое "стражники" подвели к Иву новую партию детей. И он, пересчитав, незамедлительно отправил ее.
  "Глас в Раме слышен, плач и рыдание, и вопль великий. Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет". - Ирод помнил наизусть все Евангелие от Матфея.
  И читая каждую строку, представлял себе ту жизнь, в которой он хотел бы жить, чтобы иметь возможность увидеть живого Бога.
  Каждый раз в его сознании прокручивалось что-то вроде фильма, хроники тех лет. Его воображение рисовало город Вифлеем с низенькими домиками и садами, земледельцев, скотоводов, ремесленников, торговцев. Узенькие улицы с людьми, ведущими за собой мулов или ослов с тележками.
  Сейчас, будто кто-то вбивал ему эти строки из Евангелия, слова в голову, напоминая о страшном преступлении его далекого предка - Ирода Антипы.
  К Ироду приближалась толпа женщин, вооруженных луками и арбалетами. Они сообща спустились со стены. Ив заметил их первыми.
  - Почему вы не на стене? - Грозно спросил он, выйдя им навстречу, и закрыв, таким образом, Ирода.
  - Нам нужно поговорить с Комендантом. - Проговорила одна из них.
  - По какому праву вы забираете наших детей?! Для чего? - Спросила другая, сжимавшая заряженный арбалет.
  Раскосые глаза, высокие скулы и черные волосы выдавали в ней принадлежность к монголоидной расе.
  - Господин Комендант, - от остальных отделилась одна женщина, и обойдя Ива, подошла к Ироду, - моего мальчика сейчас забрал "стражник". Скажите, я смогу увидеть его?
  Отчаянье, мольба, страх читались даже в мертвых глазах.
  - Сможешь, женщина. - Ответил Ирод. - Завтра, через сутки, если ты будешь на стене, то увидишь своего ребенка.
  - Для чего вы отнимаете их у нас?! - К Ироду подбежала другая женщина. Ее современный бежевый костюм, подчеркивающий стройность, местами был порван, волосы растрепаны.
  - Для обороны. - Отрезал Ирод, посмотрев в ее глаза.
  Под взглядом Коменданта женщина невольно отступила
  - Объясните, какие из них защитники! Они не могут держать в своих руках даже арбалеты, не то, что стрелять. Вы говорите какие-то глупости.
  - Мы увидим их? - Вновь послышался вопрос из толпы.
  - Завтра. - Ответил Ирод.
  - Что будет с ними?! И почему мы не можем идти вместе с ними?!
  - Разрешите нам идти с ними, раз это так необходимо. Мы матери, в конце концов!
  - Вы не нужны там. Для этого нужны только дети. - Ирод сделал шаг в сторону матерей. - Смиритесь с этим, ибо это необходимо.
  - Расходитесь! - Крикнул Ив. - Идите на стену! Ваше место там!
  Женщины не расходились, не сводя взгляда с Ирода. Лишь встали поближе друг другу, объединенные одним горем, одной болью. Кое-кто потянулся к колчанам со стрелами.
  - Идите на стену! - Между матерями и Иродом вновь возникла фигура Ива.
  Который скинул с плеча ружье, и подняв его стволами вверх выстрелил.
  Выстрел огнестрельного оружия прогремел, будто раскат грома в Промежутке. Ироду показалось, что на какое-то время, даже наступила тишина. Никто не мог понять, что послужило источником такого грохота.
  - Следующий заряд будет в вас. - Угрожающе проговорил Ив, направляя стволы в сторону матерей. - Если вы не отправитесь сейчас туда, где должны находиться.
  На глазах женщин стали проступать слезы. Но они продолжали стоять, сжимая в руках луки, не сводя взгляда с Ива.
  - Вы хотите стать призраками? - Спросил он.
  - Мы не верим тебе, Ирод! - Послышался надрывный крик из толпы. - Ты врешь нам!
  - Будь ты проклят! - Одна из женщин выскочила из толпы, и выхватив короткий меч с широким лезвием, бросилась на Ива.
  Она не добежала шаг, рука с вытянутым, нацеленным в горло мечом замерла в тот момент, когда вновь прогрохотал второй выстрел. Ружье, привезенное Андреем и Щербатым, и ставшее теперь оружием Ива, было направлено в упор и изрыгнуло смерть.
  Женщину отбросило назад, на остальных матерей, которые в ужасе отпрянули назад. Ив хладнокровно, о колено переломил ружье, затем переложил его в руку, сжимавшую копье. Достал из пояса - патронташа два патрона и загнал их в стволы.
  Тело женщины, умершее во второй раз, медленно растворялось в воздухе. На том месте, где она упала, остался лишь ее лук, колчан со стрелами и короткий меч. Все то, что ей дали в Промежутке, осталось здесь.
  Остальные женщины стали расходиться, направляясь к стене.
  - Это ад! - Не выдержав, закричала одна. - Это самый настоящий ад!
  Она обернулась, рука потянулась к короткому мечу. Ив ждал, не опуская ружья. Женщина колебалась, прикидывая расстояние между ней и Ивом, но затем, отвернувшись, пошла к стене. Ив опустил ружье.
  Группа "стражников" вела еще детей. Некоторых, совсем маленьких "стражники" несли на руках.
  - Все. - Проговорил Ив, дотрагиваясь до локтя Ирода. - Все дети.
  - Все шестьсот шестьдесят шесть? - Спросил Ирод, содрогаясь от названной цифры.
  - Да, Комендант.
  Поистине это было число Мира Вечного Страха, взявшееся не просто так, ниоткуда.
  
  
  Глава 8
  
  У Синицына закончились стрелы. Выпустив последнюю, он в очередной раз, сказывалось полное отсутствие опыта стрельбы из лука, промахнулся. В уже наполненном колчане, взятым им вместе с луком из общей, огромной кучи с вооружением, было сорок стрел - Андрей пересчитал их. Куча, периодически пополнялась пожилыми людьми и "стражниками", по всей видимости, подручными Ива. Которые подбирали вооружение погибших, относили его в общее место, и успевали занять свое место на стенах. Синицын убил двух "харгиров" и ранил одного. Ни разу не убивавший до этого, он поймал себя на мысли, что не испытал при этом никаких чувств. Ни удовлетворения, ни радости. Может быть, от осознания того, что убивал не людей или от того, что вынужден был делать это.
  Несколько раз мимо его головы проносились "харгировские" стрелы, попавшие в проем, но "бойница" надежно укрывала их с Щербатым. Каждый раз они успевали, сделав по выстрелу, укрыться за каменной кладкой.
  Третьим "харгиром", павшим от руки Щербатого была женщина. Андрей видел это. Она быстро, уверенно взбиралась по приставленной лестнице. Устрашающая маска слетела, и Терехов увидел выточенное, будто из камня лицо, прекрасное своей холодной красотой и равнодушием. Волосы были стянуты в "хвост". Идеальная фигура, тренированное тело.
  Щербатый застыл на мгновение, опешив, но она слишком быстро и легко поднималась по лестнице. Вот она оказалась уже перед ним, невозмутимо выхватив меч. Пока он не верил, что она может убить его. Но потом выстрелил ей из лука прямо в точеную, без единой складки шею. Он запомнил, как она запрокинув голову, упала за лестницу, запомнил ее равнодушно-холодный взгляд.
  Стрелы осаждавших, не оставляли в покое и в городе - скорее наоборот, они становились еще опасней. Перелетев через "бойницы" они камнями падали на голову. Те, кто находился возле стен, то и дело, вскидывали головы вверх, чтобы увернуться от падающей смерти.
  Наполнив кожаный потертый колчан длинными деревянными стрелами со стальными наконечниками, рядом с которыми лежали черные короткие, тяжелые, очевидно, для других луков или арбалетов, он направился обратно на стену.
  Навстречу ему бежал Щербатый, также с пустым колчаном.
  - Слышь, Андрюх, - бывший "зэк" остановился, переводя дух, - не нравится мне вся эта херня, ей - Богу. Ты видел, этих уродов как грязи, мля. Кругом и всюду. Они лезут как тараканы. "Хана" нам, похоже... Они ничего не боятся, мля. Их не остановишь.
  Он задрал голову, наблюдая, как короткая стрела, описав дугу, вонзилась в землю в нескольких метрах от них. Затем, перевел красноречивый взгляд на Андрея.
  Синицын мрачно покачал головой, не зная, что ответить.
  - Ради чего воюем - то? - Щербатый недоуменно смотрел на него. - Там я разговоры подслушал... Ирод этот, комендант, который, долбанный, чего - то там с детьми делает. Отбирает их у родителей... что ли.
  Щербатый подозрительно осмотрелся, прищурив глаза. И натолкнулся взглядом на невысокого крепко сбитого мужчину, с ножевым ранением шеи. Ключица у мужчины, похоже отсутствовала полностью. Пустой тяжелый взгляд. Он направлялся к ним, неся в крупных руках вязанку длинных стрел, перевязанных чем-то похожим на проволоку. Очевидно, мужчина был из числа "стражников", так как на нем была одета кожаная со стальными вставками кираса.
  - Как "зомби" какие... - Отвернувшись, пробормотал сквозь зубы, Щербатый.
  - Ладно, на стене поговорим. - Проговорил Андрей, также покосившись на "стражника".
  Позади воина он увидел отряд "стражников", во главе которого шел Ирод. Темнокожий Ив, как и следовало, ожидать, находился неподалеку. Они что-то или кого-то высматривали на стенах. Затем, по сигналу Ива, несколько "стражников" быстро поднимались по ступенькам. Андрей увидел, как пара стрел вонзились в землю, рядом с Комендантом. Синицын успел отметить, что судя по всему это были не длинные "харгировские" стрелы. В Ирода стрелял кто-то из своих.
  Со стены неслись крики в адрес Коменданта, разобрать которые было невозможно.
  - Гена, - позвал Синицын.
  - Пошли. - Щербатый уже тянул его к стене, не видя происходящего.
  Андрей успел заметить, как один из числа "стражников" отбирал ребенка, буквально вырывая тщедушное тельце у родителей. От стены отделились еще "стражники", которые вели за руки детей, и отводили их куда-то в сторону города.
  На происходящие обращали внимание лишь немногие. Каждый, в этот момент, был занят обороной, и под присмотром "стражников" выполнял ту работу, которую должен был делать.
  Возле стены возникло что-то похожее на бой между "стражниками" и теми, кто защищал стены. Но он длился недолго - послышались крики, и происходящее загородили спины в стальных латах.
  Они поднимались по ступенькам на свое место на стене, и Андрею едва удавалось удерживать равновесие.
  "Харгиры" начали штурм. Андрей сразу увидел край деревянной лестницы и скользнул взглядом под ногами в поисках рогатины.
  - Где чертова рогатина?! - Щербатый также не видел ее.
  Вероятно, кто-то столкнул орудие ногами или же упал вместе с ним за стену. Раздумывать было некогда. Синицын быстро вставил в тетиву лука стрелу. И чуть отошел от "бойницы", встав почти на край стены, чтобы создать расстояние для выстрела.
  Щербатый последовал его примеру. Над стеной показалась голова "харгировского" воина. Он был без маски, сосредоточенное, как показалось Андрею, даже спокойное лицо. И Андрей, уже в который раз, отметил, что это лицо ничем не отличалось от лица обычного человека, обитателя Земли.
  Синицын спустил тетиву. Стрела пробила голову воина, запрокинув ее. Туловище стало заваливаться назад, разжались темные руки, и "харгир" молча, без какого-либо возгласа упал за стену. Следом возникла еще одна голова. На этот раз в ужасающей маске, вырезанной из темного дерева.
  Терехов стоял наготове, уже успев зарядить свой лук. Оттянув тетиву почти на всю длину стрелы, так, что дрожала рука, он целился чуть дольше, понимая, что промах может стоить жизни. Воин уже шагнул на стену, потянувшись к мечу, как стрела Щербатого пронзила ему горло. Он упал между ними, ногой зацепившись за лестницу.
  В это время в городе раздался ружейный выстрел. Синицын понял, что это, скорее всего, стреляла их двустволка, которую забрал Ив. Атака "харгиров" на какое-то время будто остановилась. Но это были лишь мгновенья. Осаждавшие поняли, что в городе появилось огнестрельное оружие. Но оно пока не было введено против них.
  Растерялись и люди, непонимающе переглядываясь между собой. Но вот, чуть затихший штурм возобновился с новой силой.
  На следующем "харгире" было надето некое подобие кольчуги из прямоугольных щитков, на голове шлем и маска, изображавшая какого-то зверя. Он втянул голову, защищая шею.
  Андрей лихорадочно искал место, куда можно было бы выстрелить, чтобы поразить наверняка. Время шло.
  - Бей! - Крикнул Щербатый, и Синицын выстрелил наугад.
  Стрела застряла в одном из щитков, не причинив воину вреда. Он даже не отшатнулся. Выхватив короткий меч, "харгир" замахнулся. Андрей успел бросить лук и двумя руками перехватил руку с занесенным над ним мечом. Щербатый спустил тетиву, целясь в шею.
  Раненый, но еще живой "харгир" вцепился свободной рукой в горло Синицыну, но тот, отпустив одну руку, с силой оттолкнул его. Воин, не удержав равновесия, упал на стену.
  Терехов отступал вдоль "бойницы", возле которой выросли сразу две фигуры врагов. Один из них ринулся на него с мечом, и тут же снова раздался ружейный выстрел. "Харгира" отбросило назад, на другого воина, следовавшего за ним. И тут же последовал второй выстрел, поразивший следующего.
  Андрей сразу узнал фигуру темнокожего Ива, который стоял на лестнице, прислонившись к стене и перезаряжал ружье. По стене уже бежали его подручные. Один из них размахнувшись, метнул короткое копье в сторону "бойницы", которое пролетело мимо Андрея и вонзилось в плечо "харгиру", который уже перешагивал с лестницы на стену.
  Два "стражника" с рогатинами уперлись в лестницу. В живот одному попала стрела, и его место, недолго раздумывая, занял Андрей, подхватив упавшую рогатину.
  Услышав новые выстрелы, "харгиры" заметно опешили, не понимая, откуда в Промежутке взялось огнестрельное оружие. Атака на стену на какое-то время вновь ослабла, уступив, наконец, место обстрелу. В "бойницу", из-за которой стрелял, Ив полетели стрелы, целенаправленно ударило несколько осадных орудий.
  Однако, мулат, вероятно, предвидев это, уже успел сменить позицию. Ответив очередным дуплетом из-за соседней "бойницы".
  Лестница от усилий "стражника" и Синицына отодвинулась от стены и, накренившись, упала вниз. Снова прогремели два выстрела, которые не напугали, скорее, насторожили и удивили "харгиров".
  Осаждавшие Промежуток догадались, что ружье одно. Но, тем не менее, пока не торопились начинать очередной штурм. На всякий случай накапливали силы. Подкрепление продолжало подтягиваться из-за горизонта, почти непрерывно.
  - Вернул бы нам ружьишко, а? - Крикнул Щербатый Иву.
  Мулат задумчиво смотрел на них, словно принимая решение. Затем, начал спускаться вниз. "Стражники", хотели было, последовать за ним, но окрик мулата остановил их.
  - Останьтесь здесь. С ними. - Он вытянул руку в сторону Андрея с Щербатым.
  "Стражники" встали у соседней "бойницы". Затем один спустился вниз, очевидно прихватить луки.
  - Вот и "верхотаев" к нам приставили. - Усмехнулся Щербатый. - Как к неблагонадежным, мля. Знают, к кому приставлять.
  Андрей непроизвольно обернулся в сторону города. Такое часто происходило с ним на Земле, когда он чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Здесь было то же самое, несмотря на то, что это был уже Мир Мертвых.
  Он обвел глазами тех, кто стоял под стенами, но все были заняты своим делом - в основном это были женщины, пожилые мужчины и "стражники", которые подбирали оружие, стрелы и сносили их к общим кучам. Чуть поодаль, ближе к центру города располагались расчеты метательных орудий.
  Никто не смотрел на Синицына, и вновь повернувшись к "бойнице", он сделал вывод, что ему показалось. Однако, чувство того, что кто-то смотрит на него, не выходило из головы. Андрей вновь обернулся, и понял, что зря искал кого-то внизу.
  Это была девушка стоявшая на стене, у "бойницы", расположенной по другую сторону от городских ворот. Их взгляды встретились. Длинное, почти до пят бежевое платье, перетянутое поясом у талии. Светлые длинные волосы были распущены, немного закрывали лицо, разглядеть которое все равно не представлялось возможным. Девушка долго не отводила взгляда от Синицына. Определенно, она знала его.
  Андрей отвернулся, поначалу, испугавшись, оторопев от этого взгляда, на котором стояла неизбежная и суровая печать смерти. Он еще никак не мог привыкнуть к этому.
  "Не может быть... - Проносилось у него в голове. - Этого просто не может быть. Неужели, все-таки, это она? Но почему она здесь? Почему она мертва?"
   Андрей почувствовал, как у него перехватило дыхание, а в груди сжалось от того волнения, которого не было у него так давно. С тех самых пор, как он видел ее, по крайней мере, похожую на нее девушку, в окне по утрам, направляясь в школу.
  Он мотнул головой, будто встряхивая мысли, все еще сомневаясь. И вновь бросил взгляд в ее сторону. Синицын не исключал, что все это случайность, и он мог обознаться. Узнать девушку издалека было трудно. Но чувство, которое он не мог объяснить, которое даже порой пугало его, не могло обмануть. Это чувство, испытанное им всего один раз в жизни, запомнилось надолго. И, сейчас, эта непонятная дрожь во всем теле, это волнение, оно вновь дало о себе знать.
  - Чего зеваешь, Инженер? - Он услышал Щербатого, который повернулся к нему.
  Синицын не ответил, погруженный в свои мысли.
  "Харгиры" пока не торопились со штурмом. Перерыв между атаками, позволяющий немного вздохнуть как тем, так и другим, перегруппироваться, пополнить колчаны стрелами, затянулся.
  Андрей посмотрел в сторону "стражников", приставленных к ним Ивом. Их внимание, казалось, было сосредоточено на том, что происходило за стеной.
   Ему захотелось подойти к ней. После того, как он понял, что им не суждено было встретиться, осознал, что потерял, то, что другие ищут целую жизнь, он мечтал об этой минуте. Какое-то время он все-таки колебался, была ли эта девушка той самой Светой или это была другая.
  Подойти к ней по стене было невозможно - мешали разделявшие стену ворота, над которыми располагался отдельный участок стены без "бойниц", заполненный почти полностью мужчинами с луками и "стражниками".
  Андрей заметил, как девушка стала спускаться по лестнице. Вот показались длинные светлые локоны, которые вновь скрылись за чьей-то плотной фигурой. Вот, как ему показалось, на какие-то секунды, она повернула голову в его сторону.
  - Я пойду, возьму еще стрел. Закончились. - Проговорил Андрей, повернувшись к Щербатому.
  Очевидно, что на его лице отразилось волнение, потому что Терехов как-то странно посмотрел на него.
  - Подожди, пойдем вместе. - Тот пальцем оттянул тетиву лука, которая начинала махриться у "плеча" лука, скептически цокнув языком.
  - Ослабла, паскуда. Как бы не порвалась в самый разгар. - Он вновь взглянул на Синицына, но тот ничего не сказал.
  Минуя двух "стражников", стоявших у соседней "бойницы", они спустились со стены. Те проводили их взглядами, но не воспрепятствовали, заметив пустой колчан у Андрея.
  Андрей потерял девушку из виду, как только они с Щербатым стали спускаться по ступеням. Ему приходилось постоянно смотреть вниз, чтобы не оступиться, и светлые волосы девушки, как и бежевое платье, потерялись из поля зрения. Очутившись внизу, он двинулся в сторону ворот в надежде встретить ее.
  - Ты куда? - Окликнул его Щербатый.
  - Я сейчас. - Андрей махнул рукой. - Посмотрю только... кое-кого.
  Терехов проводил его взглядом, но не пошел следом.
  Однако, девушки, похожей на Светлану, не было и здесь, у ворот. Возле которых кипятились котлы с черной жидкостью. Снова в нос ударил едкий запах ни то смолы, ни то нефти. Со стены над воротами висели веревки с крючьями. Наверху уже были наготове, чтобы в случае атаки подтянуть ведра и вылить их содержимое на головы "харгиров".
  Андрей взглядом продолжал искать девушку. По лестницам сновали люди с оружием, "стражники". Кто-то оттолкнул его, проходя мимо. Постоянно слышался то плач, то чьи-то крики, молитвы. Глаза с надеждой выхватывали женщин, одетых в светлое. Но среди них не было ее.
  "Может, показалось". - С разочарованием подумал Андрей.
  Но тут же отогнал от себя эту мысль. Девушку, похожую на Свету он видел совершенно отчетливо, ощущал ее взгляд. Да и то, что так все сжалось внутри, как забилось сердце, это не могло обмануть.
  Подойдя поближе к стене, он еще раз поднял голову. Приблизительно определил место, где она стояла, но и там ее не было. Андрей направился к куче с оружием, помня наказ Ива, что во время штурма он должен находиться на стене. Следовало поторопиться. Неизвестно чем могло закончиться ослушание.
   Темнокожий мулат, который, по всей видимости, занимал здесь пост какого-то военачальника, если не следил за ними, то, по крайней мере, приглядывался. И дал соответствующие указания "стражникам", которых поставил у соседней "бойницы".
   Тот факт, что Ив, фактически спас жизнь Щербатому, когда им не удалось справиться с "харгирами", говорил о том, что, возможно, они могут понадобиться Ироду. И Ив, вероятнее всего, следует его указаниям. Но для чего? То, что они, в отличие от других, имеют две жизни, вместо одной? То, что они Живые, которых почему-то не принимает обратно Тоннель. Это было только предположение Андрея. Сам Комендант этого мира Мертвых, президент, губернатор или, как еще можно было его назвать, ничего не говорил им.
  В конце концов, если бы они, в самом деле, были нужны Ироду, он не поставил бы их на стену. На которой их, в конечном результате, могли убить. И они стали бы обычными обитателями Промежутка. И тогда бы вся надежда на чудесное возвращение, которая была невелика, но все-таки была, испарилась бы вместе с их Земной жизнью.
  Но с другой стороны на стене были нужны люди. Бойцы, стрелки, те, кто защищал этот рубеж, не давая возможности огромному количеству "харгировских" воинов проникнуть в город. Все, кто мог держать оружие в руках, мало-мальски стрелять, включая детей, находились либо на стене, либо возле нее.
  Возле сложенной кучи с оружием Терехова не оказалось. Видимо Гена уже подобрал себе лук, а может быть, и два, и вернулся на стену. А может быть, принялся искать его, Андрея, не дождавшись. Синицын принялся торопливо набивать колчан, поглядывая в сторону стены. Люди молча подходили к куче, пополняли запасы стрел, брали дротики, и возвращались к своим позициям. Но оружия не становилось меньше. Пожилые женщины и мужчины, приставленные смотреть за этим, постоянно приносили из города целые связки стрел. Некоторые собирали их возле стены.
   Неподалеку один из "стражников", у которого не было одной руки, с угрюмым видом, затачивал наконечники использованных стрел о камень.
  Прихватив из кучи тяжелый топор с длинной рукояткой и зазубренным лезвием, Андрей направился обратно, по-прежнему вглядываясь в незнакомые лица людей.
  - Ты думал, что за меня не отомстят, мразь! - Андрей услышал это за спиной и обернулся. - Не ожидал, что так получится? Что мы встретимся здесь?
  В нескольких шагах, позади от него, стоял мужчина с обнаженным мечом.
  Слова адресовались другому, который застыл на расстоянии вытянутой руки от того, кто ему угрожал, не сводя взгляда с направленного на него меча.
  Они были похожи, эти двое. Их можно было бы принять за братьев. Одинаковые стрижки, похожие, словно купленные в одном магазине черные, "с иголочки", костюмы. Только у первого было обожжено лицо. Так, что даже искусства гримера из похоронного агентства не хватило, чтобы скрыть следы огня.
  - Подожди! - Тот другой, также с мечом у пояса, так несуразно контрастирующего с дорогим строгим костюмом, сделал жест рукой. - Я раскаялся в том, что сделал. Опусти меч, Игорь. Мы сравнялись теперь. Мы оба мертвы, разве тебе не понятно?
  На обожженном лице заиграла злобная усмешка.
  - Здесь другие правила, разве ты не чувствуешь этого?! - Второй мужчина закричал, стараясь привлечь внимание "стражников".
  - Не-ет. - Первый медленно покачал головой. И синие губы растянулись в злобной улыбке. - Не-ет, дорогой. Мы не сравнялись, потому что я сейчас убью тебя. И даже то, что я попаду в этот чертов ад, не сможет меня лишить этого удовольствия.
  - Ты не знаешь еще, что это такое. - Второй попытался быстрым движением выхватить из ножен меч, но не успел, видимо не хватило сноровки.
  - Плевать я хотел... - Мужчина с обожженным лицом замахнулся мечом, и клинок просвистел в воздухе. Однако мимо цели.
  Тот, для кого предназначался удар, сумел увернуться, и более того, перехватить руку с мечом. Завязалась борьба, оба упали на землю. Несколько человек столпились возле них, образовав подобие круга. В который ворвался "стражник", вооруженный копьем.
  Не разбираясь, и не пытаясь остановить сцепленных мужчин, он ударил копьем того, у которого был меч. Тот был наверху и уже заносил клинок над телом своего врага, прижав коленями его туловище. Удар пришелся в спину, мужчина глухо застонал, и "стражник", выдернув копье, сразу же, нанес второй удар.
  Андрей, не став ожидать того, что будет дальше, направился к стене.
  Людские судьбы пересекались здесь, в мире Мертвых. По стечению жизненных обстоятельств, от которых, как известно не бывает застрахован никто, здесь можно было встретить как друга, так и врага.
  Андрея охватывали сомнения, по поводу Светланы. Ему хотелось увидеть ее, и в то же время, до конца не верилось, что он может встретить ее здесь. Неужели так может случиться... Такое совпадение по времени.
  Он продолжал с замиранием сердца искать ее взглядом в группах людей, смотрел на стену. Но не видел. Вот уже показалась лестница, ведшая на их с Щербатым участок стены, к их "бойнице".
  Таких лестниц было много. Грубые, узкие, неудобные, сложенные из камней, каждая из них вела к участку на стене.
  
  
  Глава 9
  
  Неподалеку от ворот, у стены стоял уже знакомый "камуфляжник" с залитой кровью грудью, которого звали Брайен. Рядом с ним находилось еще десятка два мужчин, похожих друг на друга крепким телосложением. Они были по-разному одеты, некоторые были в армейской форме, некоторые в "зэковских" робах, пару человек были в характерных робах, которые носят приговоренные к смертной казни. Все мужчины разнились возрастом, но в их лицах было что-то, что объединяло их всех.
  Характерная жесткость, даже жестокость, злоба на мир, на людей, неприкрытая ненависть, какой-то цинизм, сквозивший даже здесь, где отсутствовало все живое, в почти мертвых глазах.
  Группа о чем-то спорила с Ивом, взиравшего на них с олимпийским спокойствием со скрещенными на груди руками. Его длинное копье стояло рядом, прислонившись к лестнице, ведущей на стену.
  - ...да пойми ты! - Почти орал Брайен, - что нам всем, - он обвел изуродованной рукой стоявших позади него, - лучше умереть так, чем уйти как все... - Он мотнул головой.
  - Ты уже умер. - Перебил его Ив.
  И Андрею показалось, что на его темных губах промелькнуло некое подобие усмешки.
  Брайен, на мгновенье опустив глаза, исподлобья взглянул на Ива.
  - Сегодня не удастся открыть ворота. - Спокойно продолжал мулат. - Ты видишь сам, что за ними. Их невозможно даже сдвинуть с места, вы просто сломаете их, если начнете открывать. Поэтому...
  - Нам нужно всего лишь небольшую щель, чтобы выскочить. - Также, не дав возможности договорить своему собеседнику, выпалил Брайен, потрясая кулаком перед лицом Ива. - И, поверь, мы сможем их хоть не намного, на чуть - чуть отбросить.
  - А завтра четверг. - Брайен сделал небольшую паузу, испытывающе посмотрев на Ива, опустил руку. - Завтра пойдут дети... "Промежуток" сможет хоть немного вздохнуть. За это время можно будет по-другому расставить наши позиции, отвести катапульты, ведь многие из них выведены из строя. Расчеты некоторых погибли. Я видел все это.
  - Нужно будет перенести кучи с оружием в более безопасные места. - Продолжал Брайен. - По крайней мере, большие кучи. Потому как, "харгиры" уже стали стрелять туда.
  Темное лицо Ива оставалось равнодушным. Взгляд был устремлен куда-то мимо Брайена. Словно он не слушал его. Но того, похоже, мало волновало это.
  - Мне осталось всего пять дней до того, как я провалюсь в этот чертов ад. А некоторым из них, - Брайен снова резко обернулся к стоящим за его спиной. - И того меньше. Пойми, мы не хотим туда, куда должны идти. Харон нам как-то рассказывал, что там... Там вечный страх, постоянный за все время, пока там находишься, а мы все заслужили это. Нам лучше умереть во второй раз. Пусть лучше мы будем скитаться по Земле. Пусть будем "мытарями", но лучше это.
  Мужчина уже не кричал, он почти молил Ива, стараясь поймать его взгляд, отведенный в сторону.
  - Прошу тебя! Прошлые разы ведь получалось, вспомни, Ив. Те, кто выходили за ворота здорово отбрасывали этих ублюдков.
  - Вы бы поменьше болтали, и почаще стреляли. - Ив повысил голос. - Тогда бы не было такого скопления "харгиров" у ворот.
  - Они слишком близко подвели свои катапульты, Ив. Может быть, твое ружье спровоцировало их на это. Этим нужно воспользоваться. Этим глупо не воспользоваться. - Уговаривал Брайен. - Слишком близко. Наш отряд сможет прорваться к ним, и уничтожить эти орудия. Иначе они к чертовой матери разнесут весь Промежуток.
  Какое-то время Брайен с надеждой смотрел на Ива, ожидая его реакции, но тот будто не слышал и не видел его, устремив свой взгляд по-прежнему куда-то в сторону.
  Брайен недовольно отвел взгляд, равнодушно сплюнул на землю, вскинув короткостриженную голову, посмотрел на Ива взглядом полным ненависти и презрения.
  - Когда у тебя просили пощады те, кого ты убивал, женщины, дети, старики, ты оставлял им жизнь? - Теперь уже полумутные глаза мулата зажглись недобрым огнем. - Или тогда ты считал себя Творцом, способным казнить и миловать?
  - Ты был таким же наемником, как и я. - Брайен выдержал взгляд, рука, будто сама по себе потянулась к поясу, на котором висел короткий меч, но замерла на полпути. - Я нисколько не сомневаюсь в этом. Таким же мясом, только черным.
  Он полупрезрительно улыбнулся.
  - Может быть, - Ив медленно кивнул, - но Камень разделил нас. И иного быть не могло.
  Еще какое-то время они смотрели друг на друга, ни говоря ни слова. Пытаясь пронзить мертвыми, но будто ожившими на какой-то миг глазами. Два "солдата удачи", возможно, разных войн и принципов, разного чувства долга и убеждений.
  - Идите на стены, и стреляйте. - Напряженное молчание нарушил приказ Ива.
  Он перевел глаза на отряд Брайена.
  - Я не могу принять решения выпустить вас за ворота Промежутка. Это может сделать только Ирод, но я поговорю с ним.
  Толпа будто по приказу разошлась. Мужчины стали взбираться по лестницам, чтобы занять свои позиции у "бойниц".
  Синицын только сейчас заметил Щербатого, стоявшего у лестницы, рядом с Ивом. Колчан у того был набит стрелами, на поясе висел меч, вместо ножен - две кожаные петли. Он подождал Андрея, и они вдвоем стали молча подниматься по лестнице. Лицо бывшего "зэка" было взволнованным, бледным. Руки немного тряслись.
  - Ты чего? - Спросил Андрей, когда они пробрались к своей "бойнице". - Плохо, что ли, Ген? С сердцем?
  После атаки на стену Щербатый был более спокоен, чем сейчас. Можно было предположить, что на него повлиял услышанный разговор. Щербатый был далеко не праведником, и Андрею было совершенно понятно, что дальнейшая судьба не могла не волновать его товарища.
  - "Кореша" встретил из четырнадцатого отряда. Может, слыхал про него. Витька Бык. - Щербатый остановился, перевел дыхание. - В прошлом месяце в "больничке" умер от туберкулеза.
  Терехов был просто взволнован, может быть, напуган чем-то, сердечного приступа не было. Оглянувшись, он продолжил подниматься.
  - Ну... - Синицын напряг память. - Что-то припоминаю... Он постоянно в "больничке" лежал. Ну да.
  Андрей помнил длинного как жердь, сутулого Быка, с желтоватым, изрезанным морщинами лицом. Внешность "зэка" совершенно не вязалась с его "погонялом ".
  Они поднялись к своей "бойнице".
  - Только что его встретил вот... - Продолжил Терехов, отложив часть стрел, чтобы удобнее было их брать, на каменную кладку. - Разговорились. Он думал, что и я тоже... Ну, в смысле, "крякнул". Но я ему рассказал, как мы сюда попали. Ну, это ладно... Он мне рассказал кое-что. И ему, как раз, сегодня сорок дней исполнилось.
  Щербатый покосился по сторонам, глазами ища Ива, не стоит ли он поблизости. Потом махнул рукой.
  - И вот, мы стоим, с ним разговариваем. - Продолжил Терехов. - Минут пять болтали, не больше, пока этих "верхотаев" не было. - Он покосился на "стражников", занимавших позицию возле соседней "бойницы". - И он мне говорит, что, дескать, сорок дней он уже здесь... Ждет в общем, часа своего. Я его, значит, спрашиваю, мол, через Камень этот их, проходил? Он отвечает, что, дескать, да. Сразу, вроде, как положено, был в Часовне этой. Туда - сюда, болтаем, значит с ним. И вдруг, он, бац, сквозь землю проваливается.
  - Как проваливается. - Не понял Андрей. - В смысле?
  - А вот так. - Щербатый рубанул рукой по воздуху сверху вниз. - Проваливается и все. Будто утащил его кто за ноги туда. Будто и не было Быка. Как под воду ушел топором. Прямо на моих глазах.
  - Земля что ли под ним разверзлась? - Догадался Синицын.
  - Ну да, вроде того. Ему Камень этот тоже весь черным показался. Как и тем, кто позади нас стоял. "Нарики" эти, помнишь? Парень с девкой. Понимаешь, Андрюха. Это он в ад попал, понимаешь? - Терехов свел брови на переносице, закачал головой. - Провалился он туда.
  Его взгляд стал рассеянным.
  По всей видимости, под Промежутком находился еще один Мир. В который люди попадали не на ладье Харона. Просто, когда приходило их время, они попадали туда, проваливаясь сквозь оболочку или почву, если это можно было так назвать, этого Мира, во внутрь другого. Который предназначался для душ грешников.
  Это было логично и объяснимо. Загнать людей, совершивших за свою жизнь преступления перед подобными себе, на баржу Харона для того, чтобы везти их в тот мир. Который был им известен, было бы невозможно, даже с помощью "стражников".
  - Теперь, понятно, откуда это тепло, которое идет от земли. - Проговорил Андрей, вспомнив, как он сначала поразился этому, вроде бы, необъяснимому явлению. Контраст холодного, неизвестно откуда дувшего ветра, и теплой, почти жаркой почвы.
  Щербатый, похоже, не слышал его, погруженный в свои мысли.
  - Души грешников имеют вес. - Задумчиво проговорил он. - Грехи их тянут... Поэтому они и проваливаются, не могут подняться на небеса. Значит, правда все это. Никто ничего не придумывал.
  Об этом, на своей проповеди говорил священник с мягким умиротворенным лицом, приезжавший к ним на "зону" прошлой зимой. Все, почти без исключения, "зэки" слушали его молча, стараясь не пропустить ни единого слова.
  "Зоновский" актовый зал, ремонтом и отделкой которого занимались сами заключенные, чтобы хоть это помещение не напоминало о потере свободной жизни, в котором хоть на какую-то минуту, можно было забыть, что ты находишься на "зоне", был забит до отказа.
  - Атака! - Послышался предостерегающий крик одного из "стражников", стоящих на стене. Он поднял вверх руку с копьем, привлекая внимание.
  - Атака! - Вторили ему в городе, предупреждая остальных.
  Андрей выглянул за "бойницу", заметив, как по приказу ударили катапульты людей, и за стену полетели тяжелые снаряды.
  "Харгиры", пытавшиеся сначала пробраться к стене, не атакуя, малыми группами, принялись стрелять по тем, кто находился у "бойниц". За ними бежали другие, которые тащили к стене длинные лестницы и веревки с крючьями. Начинался штурм.
  - Значит, и я тоже туда попаду. - Щербатый, не обращал внимания на происходящее. Лишь рассеяно посмотрел вниз. - Ничего хорошего - то я не делал. Думал...
  Последние слова Терехова заглушил нараставший шум и рев, который "харгиры" стали издавать еще сильнее.
  - Мы еще не умерли, Гена. Мы живые. - Андрей потряс товарища за плечо, другой рукой вытаскивая из колчана стрелу. - Кто знает, как вывернет.
  - Да брось, ты. - Щербатый, все-таки, успев вовремя среагировать, резко отклонился за "бойницу". Чтобы в него не попали сразу две стрелы, летевшие в проем. - Я думаю, Инженер, это вопрос времени. В этом "штрафбате" ни те, так свои, мля, уделают.
  Терехов истерично усмехнулся, зарядив уже машинально свой лук. И, чуть выглянув за "бойницу", быстро прицелившись, выпустил стрелу. Тут же, вставив в тетиву другую, из заранее припасенного пучка.
  - Нет, Андрюх, кому расскажи, не поверят! - Прокричал он, в каком-то злом азарте выпуская одну стрелу за другой.
  - Осточертевать мне уже все это стало. Все равно ничего не исправить! Чтоб вас всех, мля!
  Щербатый выскочил из - за своего укрытия, положил колчан прямо под ноги, и натягивая тетиву, стал пускать стрелы, совершенно не прячась.
  Синицын схватил Терехова за рукав телогрейки, с силой рванул на себя, и потянул за "бойницу", понимая, что тот от увиденного, что произошло с Быком, легко может впасть в истерику. Что уже начинало происходить.
  - Гена, успокойся. - Синицын, отложив лук, с силой потряс Щербатого обеими руками. - Ты еще не умер. Посмотри на других. - Он обвел рукой за городом. - Они умерли, и то, они на стене. И не дергаются, хоть и могут умереть во второй раз.
  Терехов присел на корточки за "бойницей", обхватив голову руками. Так продолжалось некоторое время. Синицын наблюдал за товарищем краем глаза, продолжая стрелять из своего лука.
  "Харгиры" начали группироваться возле ворот, то и дело, вскидывая вверх головы в ужасающих шлемах.
  "Стражники" с соседней "бойницы", которых поставил Ив, куда - то подевались. Внутри города, возле стены шла какая-то возня, но рассмотреть получше, что там происходило, не представлялось возможным.
  Андрей заметил Ива, который наблюдал за ними, находясь возле одной из "бойниц", но пока ничего не говорил, и не предпринимал никаких действий. Мулат перевел взгляд вниз, будто ожидая чей-то команды.
  "Харгиры", как и следовало ожидать, усилили атаку. По всей видимости, к ним еще незаметно подошло приличное подкрепление, так как количество осаждавших резко выросло.
  "Харгировские" стрелы сыпались черным дождем, огромными стаями черных иголок, они устремлялись к городу, большая часть из которых попадала либо в стену, либо перелетала ее. И лишь небольшая часть этого дождя находила свою цель в образе защитников Промежутка. Одна из черных стрел прорвала телогрейку Терехова, скользнув ему по спине. Он повернул голову, и сразу встал на ноги.
  В глазах был испуг, но они, наконец-то, были осмыслены.
  - Возьми лук, Гена! - Крикнул Синицын. - И вставай на свое место! Вставай! Но прячься за "бойницу"! Слышишь?!
  Он схватил товарища за телогрейку и потянул к себе. Отрешенность Щербатого пугала Андрея.
  Щербатый поднялся, и подхватив свой лук, шагнул к другой стороне "бойницы".
  Вновь ударили катапульты после страшного рева "фанфар". Град горящих факелов и обычных камней обрушился на защитников города.
  Андрей с Щербатым прижались к "бойнице". Синицын нашел в себе силы, чтобы посмотреть в ту сторону, где должна была стоять Светлана. Сейчас, наверное, он больше боялся за нее, нежели за свою жизнь, хоть в глубине души, и сомневался, что девушка, которую он увидел, есть та самая Света. На той стороне стены, разделенной воротами, все, кто стоял у "бойниц", также вжались в стену, прячась от падающих на голову камней.
   Вновь послышались крики и стоны людей, которые не хотели становиться призраками или "мытарями", как их называли здесь. Они жили надеждой, что подобное не произойдет с ними. Что они продержаться свои сорок дней, и попадут в другой мир. Мир, где не будет ничего этого, того, что они терпели здесь, даже после смерти.
  И становилось больно, обидно и страшно от незаслуженной кары.
  - Какого хера наши - то не стреляют?! - Прокричал Щербатый, сжав кулак. - Эти, суки, сыпят и сыпят! Эх, "ствол" бы сейчас нам наш. Этот чертов негр...
  Он уже взял себя в руки, заставив, вероятно не думать сейчас об участи Быка, и о своей собственной.
  Катапульты людей, в самом деле, на какое-то время будто затихли, отвечая "харгирам" лишь беспорядочными одиночными выстрелами. Очевидно, "харгировские" расчеты, каким-нибудь образом, узнали или вычислили, где находятся катапульты людей, и метали свои снаряды целенаправленно, чтобы вывести из строя орудия Промежутка.
  Сделав несколько залпов из метательных машин, "харгиры" начали штурм стены. На стены вновь, уже в который за сегодняшний день раз, упали тяжелые лестницы, часть из которых люди успели столкнуть обратно. Но по другим уже проворно взбирались "харгиры".
  Андрей схватил было рогатину, которая стояла прислонившись к "бойнице", но упершись в лестницу в одиночку, ему не удалось даже сдвинуть ее с места. По ней уже карабкались трое "харгиров". Которые понимали, что чем больше их будет на лестнице, тем труднее будет столкнуть ее вниз. Синицын понял, что это бесполезно, поэтому поднял топор, прихваченный им из кучи с оружием. Щербатый последовал его примеру, достав короткий меч.
  "Харгиры" уже не так сыпали стрелами, чтобы не попасть в своих, тех, кто уже оказывался у стены. Планомерность, слаженность, а главное спокойствие их действий поражали. Рядом с Андреем неожиданно возникла массивная фигура вездесущего Ива. Который, вероятно находился на стене все это время.
  Первый "харгир", голова которого возникла над стеной, был сражен копьем мулата. То же ожидало и второго воина. Рядом с первой упала еще одна лестница. На которой опять оказалось сразу три "харгира". Едва один из них оказался наверху, Андрей отсек ему руку, сам едва не упав со стены, так как не рассчитал силу удара. Воин с одной рукой попытался, было все равно шагнуть на стену, но у него этого не получилось, и он рухнул вниз.
  Второго буквально сбил сильный удар меча Щербатого, нанесенный изо всех сил. Лезвие ударило в грудь, и "харгир", не удержав равновесия, упал за стену.
  Андрей повернул голову. Из города тянулось подкрепление. Которое, сразу же, оказывалось на стене, и вступало в бой. Женщины и подростки осыпали "харгиров" стрелами из арбалетов. Рядом с Щербатым оказался невысокий коренастый мужчина с мечом. Он ударил поднявшегося по лестнице воина мечом, но тот, выдержав удар, резко выпрямил руку, пробив своего противника мечом насквозь.
  Терехов ударом своего меча отсек голову "харгиру", который мешком свалился вниз. Из шеи, на телогрейку брызнула сукровица. Пробить, разрубить тело "харгира", как заметил Синицын, не составляло особого труда. Тела, только на первый взгляд казались плотными. Это, наверное, должно было происходить и с людьми, здесь тело человека переставало жить той жизнью, которой жило на Земле. И по определенным законам становилось слабее.
  Неподалеку от ворот группировалось плотное кольцо "харгировских" воинов, которое расступилось. В центре стояло несколько осадных орудий, которые, как по команде, почти одновременно, дали залп в сторону ворот. Тяжелые камни ударили по деревянным воротам, отчего последние закачались.
  Ив на какое-то мгновение вгляделся в осадные орудия врагов людей, словно пытаясь запомнить их месторасположение. Видя, что стрелы защитников не достают расчеты катапульт "харгиров", он поспешил к лестнице.
  Катапульты в это время ударили второй раз, расчеты торопились. Вновь затрещали ворота. Снаряды, отлетев от деревянных ворот отлетали на самих "харгиров", тех, кто работал "таранами". "Харгиры" не жалели своих, зная, что на смену одним придут другие, пытаясь любой ценой завладеть городом, ворваться в него.
  Спустившись со стены, Ив бежал к расчетам катапульт, тем, которые еще оставались неповрежденными, чтобы дать команду куда метать камни.
  Ударил третий залп, снова по воротам, но уже не такой дружный и точный. Слишком торопливы были расчеты "харгировских" воинов.
  И вот уже, целенаправленно, ударили катапульты людей. Судя по количеству выстрелов, Синицын догадался, что сейчас работали все метательные машины Промежутка. Очевидно, часть из них, специально не вводилась в бой в самом начале, для того, чтобы не раскрывать свое местонахождение, не выдать себя раньше времени. Их берегли для трудного момента, который сейчас настал.
  Все снаряды, стрелы, сейчас летели в одну сторону, туда, где располагались убийственные для ворот города осадные орудия "харгиров".
  Залпы шли поочередно, один за другим, обрушивая на расчеты "харгиров" непрерывный поток зажженных снарядов, выводя из строя и круша орудия. Которые еще успели сделать один недружный залп по воротам и замолчали.
  На стене послышался победный клич, который был подхвачен десятками как мужских, так и женских голосов. Лучники добивали тех, кто находился под воротами.
  Атака "харгиров" стала ослабевать. Очевидно, что они ждали очередного подкрепления, так как пришедшее ранее, несмотря на численность, уже израсходовало себя. Но следующего пока не было, а оставшимися силами продолжать штурм было бессмысленно. Возле ворот валялись брошенные "тараны", и постоянно вверх, к темно-фиолетовому небу уходило что-то серое, что оставалось от тел поверженных.
  Падали штурмовые лестницы, отброшенные защитниками города, срывались и бросались вслед отступающим, хитро сплетенные крючья. "Харгировские" воины отступали, но только от стен, на безопасное расстояние, с тем расчетом, чтобы стрелы людей не смогли достать их.
  Штурм переходил в вялотекущий режим, в течение которого "харгиры" переговариваясь между собой, группировались, дожидаясь подхода свежих сил, чтобы начать новую атаку Промежутка. Небольшая их часть - те, кто остался у стены продолжали стрелять из луков, ловко уворачиваясь от стрел людей, но пока на этом все и заканчивалось. Андрей заметил, как Ив, направляясь в центр города, исчез в толпе людей.
  - Сейчас бы из города выйти всем вместе, и "вымести" их до ихнего Промежутка или там что у них за город, из которого эти черти появляются. - Процедил Щербатый, и зажав одну ноздрю шумно высморкался.
  - Не успеем выйти, как их станет в десятки раз больше. - Ответил Андрей. - Ты, что не видел прошлую атаку?
   - Ладно. - Щербатый махнул рукой. - Здесь есть начальники, вот они пусть этим и думают. Нам-то что... - Он покосился в сторону "стражников". Одного не было на месте. То ли он пал от "харгировских" стрел, то ли спустился вниз, было непонятно.
  - Надоела мне эта херня уже. - Добавил Терехов, и первый раз за все время как-то тяжело, с чувством вздохнул.
  - Город падет. - Задумчиво произнес Андрей, критически оглядывая из-за "бойницы" выщербленную стену, поврежденные ворота. - Если они будут атаковать так, как атакуют сейчас. Это очевидно.
  - Падет, так падет. - Щербатый сплюнул. - Меня одно волнует... не хочу я попадать туда, куда Бык попал. Не хочу.
  - Мы же не прошли с тобой через Камень, подумай сам. - Проговорил Андрей. - Почему ты так уверен, что попадешь именно туда. Мы не можем пока знать этого.
  - Я все равно знаю. - Щербатый поднял голову, прищурил глаза. - Я знаю свою жизнь, Инженер. И без их Камня. Только я. Знаю, что будет... - Он снова вздохнул и покачал головой.
  Что мог ответить ему Андрей. Читать нотации о том, что нужно было жить по-другому, было глупо. С другой стороны, живя Гена Терехов по-другому, по тем канонам, не оказался бы он сейчас вместе с Андреем здесь в Промежутке. Что было об этом говорить. Успокаивать Щербатого было бесполезно. Да и чем?
  Терехов так же, как и в прошлый раз присел на корточки, обхватив голову руками. Синицын молчал, пытаясь заставить себя ни о чем думать. Где-то в прошлом осталась другая жизнь. И хоть, они пробыли в Промежутке всего один день, и вот второй уже подходил к концу, эта была уже другая жизнь. Это было их настоящее. Каким бы необычным или нереальным оно могло бы показаться, но это была жизнь.
  Но Светлана... Как он мог не думать о ней, не вспоминать. Пережила ли она эту атаку? Ведь катапульты "харгиров" стреляли в том направлении. Осталась ли жива после такого? Неужели даже здесь что-то ужасное может воспрепятствовать встретиться им. Мысли о девушке не давали покоя Андрею. Он снова, уже в который раз повернул голову туда, где увидел ее, откуда почувствовал ее взгляд. Напряг зрение. Нужно было дойти туда. Дойти, добраться до ее места, и спросить тех, кто был рядом. Возможно, что ее просто загораживали от его глаз другие.
  Он решительно направился к лестнице, но его остановил "стражник".
  - Ты куда?
  - Мне нужно увидеть одного человека. - Андрей не стал врать, что-то подсказывало ему, что этого делать не следует. - Очень нужно... Узнать жив он или нет.
  "Стражник" колебался, очевидно, выполняя приказ. Синицын ждал. Обойти "стражника" было нельзя, он загородил и без того узкий проход по стене.
  - Оставайся там, где стоял. - Наконец, проговорил тот.
  - Но почему? - Андрей попытался отодвинуть его плечом, но тот твердо стоял на ногах.
  - Оставайся на своем месте. - Повторил он. - Сейчас начнется атака.
  Андрею ничего не оставалось, как подчинится.
  - Что сходил куда хотел? - Насмешливо спросил его Щербатый.
  Синицын не ответил, лишь мрачно сплюнув за "бойницу".
  - Видно не равнодушно к нам начальство тамошнее. - Щербатый улыбнулся. - Раз стерегут так рьяно.
  - Определенно. - Буркнул Андрей.
  - Увидел что ли кого? - Поинтересовался он, не сводя с Андрея взгляда голубых глаз.
  - Да так... - Андрей отмахнулся.
  Рассказывать Терехову про Светлану пока не хотелось. По крайней мере, до тех пор, пока он точно, не узнает та ли это девушка или он все-таки обознался.
  Щербатый опустил голову и задумался. Его лицо сделалось серьезным. Геннадий вспоминал о матери, которую не видел почти двенадцать лет. После своей второй отсидки ему так и не удалось побывать дома, увидеть мать, поблагодарить ее за передачи, которые она, несмотря на скудную пенсию, регулярно высылала ему.
  Сейчас он смотрел на людей. Видел, как матери прячут, оберегают детей. Все больше и больше он приходил к выводу, что ничего хорошего он не принес своей матери, хотя она, как и любая другая, ждала и надеялась на это. Верила, что из ее сына получится хороший и заботливый сын. Что в старости он будет рядом с ней. И сейчас, будь он маленьким, также бы оберегала и прятала его.
  Потому что была матерью. И верила, что он будет рядом, когда ее постигнут болезни, нужда. Он проводит ее в последний путь. Он будет приходить на могилку хотя бы по праздникам, протирать деревянный крест, и каждый год, пусть, хотя бы в одиночку, но пить, вспоминая ее добрым словом. И неважно, кем он стал, кем он был, много или мало сделал плохого людям, он должен был выполнить свой сыновний долг до конца.
  Щербатый вновь тяжко вздохнул, его начинало тяготить еще это. Мысли о матери, о том, что он, наверное, уже никогда не увидит ее, не вернется в отчий дом, чего он втайне желал последний срок. Эта тяготило его не меньше того, что нельзя, невозможно уже все исправить и вернуть на круги своя. Переписать жизнь с чистого листа...
  - Ты видел здесь детей? - Спросил он, спустя некоторое время, подняв голову на Андрея.
  - Этих? - Синицын кивнул головой в сторону стоящего у "бойницы" неподалеку мальчика с арбалетом, возле которого стояла женщина также с арбалетом, очевидно, его мать. Женщина постоянно оглядывалась в сторону города, словно чего-то ждала. И каждый раз старалась прикрыть ребенка своим телом, будто пряча его. Синицын поначалу подумал, что ему это показалось, но после того, что он увидел сегодня в городе, понял, что не ошибся. Женщина именно старалась спрятать сына от "стражников".
   Сразу, на память пришло увиденное сегодня. Он так и не успел рассказать об этом Терехову, и вот, теперь, Гена, похоже, сам хотел что-то поведать ему.
  - Нет. - Щербатый, повернувшись в их сторону, замотал коротко остриженной головой. - Нет, ма-аленьких. "Соплей" еще совсем, которые и оружие-то пока держать не могут. Не видел?
  - Я сегодня видел, как "стражники" отбирали их у родителей. - Андрей кивнул головой и взглянул на Щербатого. - Не знаю... зачем.
  Терехов поднялся и взял лук. Синицын не сводил с него глаз.
  По идее умирать должны были дети всех возрастов, но именно младенцев он не видел в городе. Может быть, попросту не обращал внимания.
  - Во-от. - Подтвердил Щербатый. - Каждый день, когда сюда "приходят" дети, постарше, помладше... неважно. - Щербатый немного отклонился в сторону. Затем позыркал глазами, ища Ива. Но мулата не было на том месте, где он стоял.
  - Так вот, - продолжил свое повествование Щербатый, - детей или младенцев, если они "приходят" с родителями, отбирают у них и помещают в Часовню, к Камню. Это происходит каждую среду. Там они находятся сутки или около того. Этот Ирод, поэтому его и прозвали так, с ними что-то там делает, и их выпускают за стену.
  - Выпускают за стену? - Не понял Синицын. - Но для чего? Зачем?
  - Для боя с этими уродами. - Неуверенно ответил Щербатый, очевидно сам не совсем понимая того, что ему рассказал Бык.
  На память пришел разговор Брайена с Ивом. Его полумертвые, уже начавшие затухать глаза, в которых читалась мольба.
  "... завтра четверг, завтра пойдут дети..." - Синицын поначалу как-то не придал значения словам "камуфляжника".
  - Что может сделать, ребенок, тем более, младенец? Какой из него воин? - Недоумевал Андрей. - Сам посуди. Какой может быть бой, если он не умеет еще стоять на ногах?
  Щербатый пожал плечами, скривив губы.
  - С ними выпускают детей постарше, - проговорил он, - они держат совсем маленьких на руках. Держат какое-то время. Я так слышал... от Быка. Берут в основном тех, кто остался без родителей. Потому что родители сразу начинают "возбухать". Да ты сам это видел, говоришь.
  - Ты ничего не придумываешь? - Синицын с сомнением покачал головой. - Я видел, как они забирали детей. Можно предположить разное. Может быть, эти "стражники", наоборот, хотят сохранить им жизнь. Но... каким образом из них можно сделать воинов?
  - Мне рассказал это Бык. Он здесь все сорок дней прожил. Ходил, даже пару раз за стену, вместе с другими, такими же, как и он. Его не убили. Третий раз не пошел. Решил, что уже вроде как искупил грехи, раз за стену ходил, не верил, что попадет в ад. И вновь, хотел пройти через этот их Камень. Думал, что искупил грехи. Как бы не так... Не учитывается это здесь.
  - Но дети... Если их выпускают за стену, следовательно, они должны погибнуть. Но они же не должны попадать туда, куда попадают те, кто умирает во второй раз. Этого не может быть. Они же еще и не жили, следовательно, не успели и нагрешить. - Рассуждал Андрей, по-прежнему сомневаясь в правдивости слов Терехова. - Тогда зачем их выводить за стену? Зачем делать их призраками?
  - Увидим. - Ответил Щербатый, устремив взор на серо - черное поле за "бойницей". - Если доживем. Вряд ли Бык стал что-нибудь придумывать. На кой ему это.
  - А какой сегодня день недели? - Самого себя спросил Андрей, и снова вспомнил, что Брайен говорил, что завтра будет четверг.
  Щербатый промолчал. Он так же, как и Синицын запутался во времени.
  - Сегодня среда... - Сам ответил на свой вопрос Синицын.
  - Какая хер разница, среда или еще что. - Терехов смачно, как, будучи еще на "зоне", в "авторитетах", сплюнул за стену.
  Затем, порыскав в кармане телогрейки, достал пачку сигарет. Протянул Андрею, но тот, к своему удивлению отказался. Курить не хотелось, несмотря на то, что последнюю сигарету он выкурил еще вчера, в лодке.
  Синицын заметил, что в Промежутке не хотелось ни есть, ни пить. Чувство голода давно должно было дать о себе, но оно не ощущалось. Состояние организма было нормальным. В самом деле, это был другой мир.
  Щербатый достав спички, прикурил, но, сделав пару затяжек, отшвырнул сигарету за стену.
  - Черт-те что... - Пробормотал он. - Вкус какой-то... непонятный, вроде и не курева. - Он сплюнул. - По-другому здесь все. И небо другое.
  Фиолетовое небо, с темными облаками нависало над Промежутком, и казалось очень низким по сравнению с тем, которое они привыкли видеть на Земле.
  - Если поставить Храм, который мы с тобой видели, во-он там, - Щербатый неожиданно вытянул руку в направлении горизонта, где виднелись приближающиеся фигурки "харгиров", - то он как раз будет от неба до земли. Как бы соединять их... То и другое. Только небо должно быть светлее. Как на Земле.
  - Я художником с детства мечтал стать. - Объяснил Щербатый, смущенно улыбнувшись. - Нравилось мне рисовать. В школе всегда рисовал небо, синее-синее. И землю темную. И всегда чего-то не хватало. Теперь понял чего. То, что связывает небо и землю. Храм. И больше ничего. Он светлый, и небо светлое. И он связывает земной мир с высшим.
  - Хотел, что ж не стал? - Не удержался от вопроса Синицын. Ему никогда не приходило в голову, что Гена может так просто, доступно и наглядно объяснить, что есть Церковь, Храм. Тем более, выразить это картиной.
  - А-а... - Терехов махнул рукой и отвернулся. - Чего быть, того не миновать.
  Щербатому вспомнилось детство. И почему-то зима. Сугробы на соседских избах, делавшие их похожие на сказочные домики из детских книжек. Весело потрескивающие дрова в печке, блинцы с парным, пахнущим коровьим выменем молоком.
  Синицын вновь обвел взглядом стену в поисках девушки, пристально вглядываясь в окружающих. Глаза наконец-то выхватили светлые длинные волосы, а сердце сладко, и как-то тревожно забилось. Внутри все наполнилось чем-то непонятным.
  "Вот она! Вот! Слава Богу, с ней ничего не случилось!" - Андрей вытянул шею, но тут же почувствовал, как Щербатый схватил его за голову, пригнув ее за "бойницу".
  Над головой Андрея просвистела стрела.
  - Чего ворон считаешь, мать твою! - Щербатый пригнулся, спрятавшись за "бойницей".
  На стену вновь, уже который раз посыпались стрелы, раздался вой, который потом сменил душераздирающий стон, сменившийся затем рыком.
  - Завели свою "шарманку", мля. - Терехов выругался, медленно натягивая тетиву лука.
  "Харгиры" приближались к стене полукругом, в несколько рядов. За последним рядом лучников катились катапульты.
  - Когда только кончится вся эта херня. Надоело уже, мля! - Гена, выйдя из-за стены быстро прицелился, и спустив тетиву, вновь укрылся за кладкой стены. Стрела нашла свою цель, вонзившись в грудь одному из воинов, несшему к стене деревянную лестницу.
  Щербатый достал вторую стрелу. И тут же, будто в ответ, в каменную "бойницу", в нескольких сантиметров от Терехова, ударили сразу четыре черные стрелы, отскочив от нее. Четыре "харгировских" воина одновременно опустили свои луки. Чтобы зарядить их снова.
  Андрей успел спрятаться за свою "бойницу", заметив, как с криком стала растворяться в воздухе женщина - мать мальчика. Стрела попала ей в горло. Ее сын, непонимающе, с расширенными глазами смотрел на мать, схватив ее за руку.
  Он дергал ее за исчезающую руку, что-то кричал, звал ее, но разобрать слов в жутком шуме было невозможно. Женщина растворилась в воздухе окончательно, и тут же на ее месте оказался "стражник", который схватил ребенка за руку, и стал осторожно уводить со стены.
  Их место заняли другие пожилой мужчина с желтовато - бледным лицом и молодая женщина в брючном костюме с внешностью "бизнес-леди".
   "Харгиры" уже подтянули силы. Количество их воинов росло, снова возле городских ворот, которые и так были изрядно повреждены. Что побуждало "харгиров" к новым интенсивным действиям. Они подтащили два новых больших бревна - "тарана", которые казались еще больше предыдущих. На них были стальные тупые наконечниками, которые должны были окончательно разрушить ворота Промежутка. Вдали из-за горизонта, показался еще один ряд осадных орудий. Их было много. Рослая фигура Ива вновь возникла на стене. Заметив огромное количество катапульт "харгиров", он поспешил спуститься вниз.
  
  
  Глава 10
   В городе людей, возле метательных машин появились горки снарядов, разгорались новые костры. Следовало ожидать, что через некоторое время начнется новый штурм. Который обещал быть еще упорней предшествующих атак, и судя по надвигающейся опасности, вполне мог стать роковым для Промежутка.
  Дождавшись, когда к подошло подкрепление, "харгиры", загородившись щитами, стали подтаскивать "тараны" к воротам. Другая часть принялись осыпать стрелами и дротиками тех, кто находился над воротами, прикрывая тех, кто прорывался. Остальные принялись возиться возле орудий, настраивая их для того, чтобы вновь ударить по воротам.
  За спиной, внутри города, послышался какой-то шум, возбужденные голоса, которые трудно было разобрать. Андрей обернулся. Возле стены в сопровождении Ива появился Ирод. Мулат что-то говорил ему, отчаянно жестикулируя, указывая рукой в сторону ворот.
   Потом к ним подошел Брайен, и на его лице вновь отобразилась мольба. На этот раз он уговаривал Ирода. Разговор был коротким. Брайен перекрестился, кивнул, и махнул рукой кому-то на стене.
  - Стрелять в сторону ворот! - Послышался зычный приказ Ива, который проворно поднялся по лестнице на стену. - Все слышали? В сторону ворот!!
  Его приказ дублировали "стражники", за каждым из которых был закреплен определенный участок стены. И слова мулата, будто эхом раздались со всех сторон. Но многие, из-за довольно приличного расстояния, как и в прошлые разы, не могли достать атакующих стрелами, которые попросту падали, не долетая.
  Было понятно, что Ив хотел вывести за стену группу бойцов во главе с Брайеном, который все-таки удалось уговорить на это Коменданта. Чтобы они вступили в рукопашный бой.
  На стены стало подниматься еще больше людей с луками и арбалетами. Очевидно, Ив решил использовать всех, кто мог держать в руках оружие.
  До ворот было далеко, но Андрей прикинул, что достать "харгировских" воинов, скопившихся возле них, из лука для него и Щербатого было реально. Он натянул тетиву и пустил стрелу в самую гущу осаждавших.
  Сейчас, практически можно было не целиться, насколько плотной стала осада ворот. Тут же Андрей достал вторую стрелу, и выпустил ее, как можно сильнее, почти до плеча, натягивая тетиву. Третья была пущена уже на автомате. Щербатый не отставал от него, также до предела растягивая тетиву своего лука, делая один выстрел за другим.
  И в то же время приходилось постоянно прятаться за "бойницей", чтобы самим избежать стрел "харгиров". Меньшая их часть, в основном, стрелки, находилась на некотором расстоянии от основной массы, и выполняла задачу по прикрытию тех, кто шел на ворота.
  Словно, поняв, что готовиться попытка отбросить их от ворот, подтягивающие силы "харгиров" принялись активно лезть на стены. Лестницы одна за другой стали падать возле "бойниц", вслед за которыми сразу летели веревки с крючьями. Но и защитники Промежутка не дремали.
  В ход пошли "рогатины", и атакущие, не успев забраться даже до середины падали. Но те кто мог, поднимались опять, и снова карабкались по крепко привязанным деревянным перемычкам лестниц.
  Андрей то и дело бросал взгляд в ту сторону, где должна была находиться Светлана. Над воротами было много людей, и они почти заслоняли силуэт девушки, но каждый раз ему удавалось увидеть то светлые волосы, то край платья, в которое она была одета.
  - Только бы она осталась жива. - Про себя молил Андрей, уже не сомневаясь в том, что это была именно она и никто другой. - Только бы она осталась жива.
  Светлана, будто чувствуя взгляд, повернула голову в тот момент, когда он в очередной раз посмотрел в ее сторону.
  Он опять встретился с ее голубыми глазами. Пусть они находились далеко, пусть их невозможно было разглядеть, но, несмотря на расстояние, он знал, что они голубые, потому что видел их не один раз, и то, что она смотрела на него сейчас, он знал, ощущал душой, сердцем.
  Но сейчас, увидев в них уже ставшую за тот короткий промежуток времени, привычной смерть, не испугался и не отвел взгляда, как в первый раз. Девушка, вновь задержала на нем свой взгляд.
  Он помнил этот взгляд, эти глаза, пусть уже не живые, пусть уже без того огня, который он привык видеть у людей в том, ставшим уже "другим" мире. Но он помнил... Небольшой двухэтажный домик, широкие окна с поразительно чистыми стеклами, и этот взгляд, именно этот взгляд, провожавший его каждый раз, когда он проходил мимо. Он не мог ошибиться. Это была она. Та девушка, которая развешивала белье, в то утро, когда он уезжал из родного маленького городка, чтобы поступить в институт, и начать новую, взрослую жизнь.
  Как мучился, он потом, вспоминая эти глаза, как жалел, что не хватило смелости, подойти, завязать разговор, познакомиться. Ведь, в этом случае, все могло быть иначе. Совершено иначе, он понимал это все время. Все по-другому. Могло не быть того, что он совершил, могло не быть следствия, страшного, кажущегося ужасным сном суда, на котором он готов быть сгореть от стыда перед коллегами по работе, родственниками, друзьями. Могло не быть "зоны", унижающей его своими неприемлимыми для него "понятиями", порядками и законами. И то, что происходило сейчас... Что это было? Андрей не мог дать более - менее точного объяснения происходящего в данный момент с ним, с Щербатым. Что это? Все-таки, смерть? Нет. Но они находились в том мире, в котором все были мертвы. И это было очевидным фактом.
   И выйти отсюда, выбраться, вернуться вновь, туда, где была жизнь, живые люди. Туда, где еще не поздно было начать все сначала. Заново жить. Пусть даже, "отмотав" положенный с добавленным за побег срок на "зоне", было невозможно. Просто нереально. Хотя, он, конечно, слышал и читал о тех, кто смог вернуться с "того света", перенеся клиническую смерть. Но это были люди, которые должны были вернуться. Это было другое. Но возможно ли это было с ними.
  Все могло быть по-другому...
  Но как она оказалась здесь? Он вновь задал себе этот вопрос. Умерла или погибла, как могла еще она появиться в этом мире. Андрей оторвался от размышлений, выпустил еще три стрелы, и вновь перевел взгляд на девушку.
   Она нацеливала небольшой арбалет. Длинные волосы светлыми волнами спускались ниже плеч почти до самой поясницы.
  Синицыну захотелось подойти к ней, поговорить. Прямо сейчас, во время боя. Спуститься со стены, наплевав на "стражников", "харгиров", и все остальные препятствия, которые могли возникнуть, и подняться на ее участок и подойти к ней.
  Она узнала его. Почему-то, он не сомневался в этом. Нет, вероятнее всего, она не погибла в катастрофе. По крайней мере, на ее теле не было каких-либо видимых ран или увечий, свидетельствовавших об этом. Хотя рассмотреть что-то с такого расстояния было трудно. Значит, она умерла от какой-либо болезни или стала чьей-то жертвой.
  Со стены над воротами раздался дуплет ружейных выстрелов, за ним еще один. Туда пробрался темнокожий Ив, и теперь палил из ружья по "харгирам". Он отдал отрывистую команду, и на "харгиров" полилась темная, заранее приготовленная кипящая смола. Сразу большая часть из них свалилась замертво, испаряясь вместе с черным едким дымом.
  И возле ворот освободилось пространство. Ив снова выстрелил из ружья, и вновь отдал какой-то приказ, расслышать который могли только те, кому он предназначался.
  Снаружи послышался звук, напоминающий хруст, затем крики. Это, по команде Ива открывались ворота.
  Сквозь образовавшуюся между ними щель один за другим стали выскакивать войны Промежутка, люди. Каждый из них был вооружен заранее остро отточенным мечом, который держал в руках. За поясом, в ножнах, было еще пару мечей. Андрей сразу узнал Брайена. Тот самым первым выскочил за ворота и принялся рубить "харгиров". До уха Андрея донесся характерный звон мечей, заглушивший яростные крики людей. Брызнула бурая "харгировская" сукровица.
  "Харгиры", довольно быстро придя в себя, охватили "десант" Промежутка плотным кольцом, которое извивалось гигантской змеей, атакуя со всех сторон. Но люди держались. Понимая, что им нечего терять, продолжали с каким-то остервенелой обреченностью, рубить своих врагов.
  Они вышли сюда по жребию, слишком много было желающих не попасть в Мир Вечного Страха, пусть стать призраками, душами без упокоения, но избежать страшных страданий.
   "Харгиры" один за другим валились на землю под ударами мечей грешников. Но их место занимали другие, следующие. Кольцо вокруг людей не разрывалось, но и не сужалось сильнее, продолжая лишь извиваться.
   Несмотря на то, что и среди людей были потери, почти сразу. Андрей заметил, как около полутора десятков выскочивших за ворота воинов, пали от мечей и копий "харгиров". Видел, как они, растворяясь в воздухе, исчезали. Пропадали вообще.
  Расчеты метательных машин "харгиров" по своей остервенелости не уступали тем, кто вышел за вороты города. Снаряды, каждый второй из которых был зажжен, сыпались каким-то адским камнепадом, поражая как своих, так и людей. Воины, приставленные к катапультам, уже практически не целились, просто выпуская камни в сторону города.
  Со стен осаждавших Промежуток, по-прежнему, обстреливали из луков и арбалетов. Внутри города продолжали работать катапульты людей. Которые, чтобы не задеть своих били своими тяжелыми камнями чуть подальше от ворот.
  Брайен что-то кричал своим, указывая мечом в сторону катапульт. Наконец, отряду, удалось прорваться, прорубиться сквозь кольцо "харгиров", прежде чем оно сомкнулось вновь. Внутри осталась больше половины всех воинов. Остальные, во главе с Брайеном ринулись к осадным орудиям. Расстояние, которое следовало преодолеть, было небольшим, и вскоре, люди уже начали рубить ненавистные метательные машины, повреждая механизмы. Со стен стали доноситься ликующие крики. В руках Брайена оказался факел, который он поднял над собой и поджег одну из катапульт.
  "Харгиры" уже перестали штурмовать стены, и почти все бросились на отряд Брайена. Но ему уже хватило времени, чтобы вывести из строя большую часть орудий. И возле катапульт завязался новый бой. Людей в отряде оставалось еще достаточно много, чтобы держаться какое-то время.
  Расправившись с отрядом Брайена, "харгиры" принялись откатывать катапульты на более безопасное расстояние.
  Та, большая часть отряда людей, которая осталась в кольце начала редеть на глазах. Из - за плотного окружения в них летели стрелы и длинные черные дротики, копья. Один из них, в окровавленной робе что-то кричал своим воинам, очевидно, чтобы они сами нападали на окружившее их кольцо "харгиров", так как стрелявшие в них лучники, были беззащитны в ближнем бою. Но сил у грешников оставалось все меньше и меньше.
  Они бросились в атаку почти одновременно, видимо по приказу своего нового вожака, но "кольцо" вместо того привычно "сжаться", наоборот, растянулось, образовав некоторое расстояние, и по грешникам был дан залп из стрел, дротиков и копей. Сразу одна треть из оставшихся из отряда людей пала. "Харгиры" сменили тактику. Они расступались перед людьми, осыпая их стрелами. Как бы заманивали вглубь. У ворот их уже не осталось.
  Остатки отряда уже добрались до катапульт "харгиров", некоторых, которые те еще не успели откатить, и принялись крушить их. Но "харгиров", казалось, уже не очень волновало это. Их воины рассыпались по полю, продолжая обстреливать людей. Теперь их количество было даже меньше, чем людей. Часть "харгиров" успела откатить метательные машины на безопасное расстояние, но большая уже была выведена из строя.
  Кто-то из людей прятался за остатками орудий от стрел "харгиров", кто-то безучастно направлялся в сторону ворот, и не дойдя до них, останавливался, усевшись прямо на землю. Миссия отряда Брайена была закончена.
  До уха Андрея снова донесся зычный приказ Ива. После которого послышался скрип. "Стражник" приказывал открыть ворота для того, чтобы впустить остатки "десанта". Но это было излишне. Никто из тех, кто вышел за ворота для того, чтобы обрести свою вторую смерть, и сделаться призраком, вечно скитающимся по земле в поисках покоя, не собирался возвращаться, чтобы попасть в ад.
  Только некоторые, меньшая часть, из оставшихся в живых, продолжала биться, подобно коршунам, нападая на своих врагов. Остальные, ожидая своей долгожданной участи, остановились то ли от усталости, то ли от безысходности. Парень в робе и еще двое бойцов продолжали рубиться с группой "харгиров". Которая отступала, следуя тактики заманивания.
  Ив выскочил за ворота и стал что-то гневно кричать, потрясая своим копьем. Со стен послышались ругательства и проклятья в сторону тех, кто был за стенами, и сейчас ждал своей второй смерти.
  - Подонки! Мрази! - Слышался мужской баритон. - Возвращайтесь, или Ирод больше не пустит за ворота никого!
  - Вы сейчас сдохнете, и избежите ада! А мы?!! Вы о нас подумали?!! - Вторил ему бас. - Будьте вы прокляты! Какого черта жребий выпал на вас!
  - Командир, пожалей меня! Вернись! Я тоже не хочу туда, в этот ад! - Слышался молодой голос. - Потом пойдем вместе, умоляю тебя! Вернись! Больше, ведь, никого не пустят.
  Из слов было понятно, что Ирод не выпускал за ворота всех желающих, ибо их было слишком много. Вероятнее всего, те, кто выйти бросали жребий, и давали обещание, что если останутся живы, то вернутся в Промежуток. Но этого не происходило. Грешник и здесь старался жить по своим принципам.
  Никому не хотелось упускать шанса избежать ада. Они выбирали Мир "мытарей", обреченные на вечное скитание, и, возможно даже такой же страх и мучения, и вечный жар, которые ждали их в другом страшном Мире, которого, как им казалось, удалось скрыться.
  Синицын заметил Ирода, который, согнув одну ногу в колене, и опершись на нее локтем, стоял на стене, возле самых ворот, задумчиво наблюдая за происходящим. Кто-то из отряда Брайена показал ему неприличный знак, и принялся хохотать, другой, размахнувшись, метнул в Коменданта дротик, не особо надеясь попасть. Короткое копье пролетело в нескольких метрах от коменданта. Ирод никак не отреагировал на это, будто находясь в какой-то прострации. Кто-то выстрелил в него из тяжелого "харгировского" лука, но также безуспешно.
  Ив продолжал кричать воинам, чтобы они вернулись в город. Со стен не умолкали мольбы, которые сменялись проклятьями и ругательствами.
  Наконец, парень в робе, и вместе с ним еще порядка полутора десятка воинов направились к воротам. За ними, не желая отпускать жертв двинулась темно - серая волна "харгиров". На которую со стен с новой силой обрушился шквал стрел и камней.
  Остатки отряда достигли ворот и скрылись за ними. Ворота закрылись с присущим им скрипом. Андрей взглянул на то место, где стоял Ирод, но Коменданта уже не было там.
  Активность "харгиров" после вылазки заметно спала. Штурм прекратился, но Андрей понимал, что это временно. Осаждавшие приводили в порядок те осадные орудия, поврежденные атакой горожан, которые еще можно было как-то отремонтировать. Было видно, как вдалеке они собирали и подтаскивали камни.
  В городе также не теряли выигранного времени. Часть людей спустилась со стен, и принялась за работу. Катапульты меняли свои позиции.
   Горожане откатывали их с "пристрелянных" мест, о которых уже знали, догадывались "харгиры". И куда, в первую очередь, должны были ударить их орудия. Люди перетаскивали тяжелые черные камни, служившие снарядами. Переносили и огромную кучу с оружием, местонахождение которой "харгиры" вычислили ранее, и вели прицельный огонь.
  Вереница людей тянулась от кучи вглубь города, передавая цепочкой вооружение и доспехи. Синицыну вместе с Щербатым и другой частью горожан, Ив приказал оставаться на стене, возле своей "бойницы".
  Гена молчал, по своему обыкновению, присев на корточки возле "бойницы". В глазах бывшего "зэка" читалась отрешенность, если не обреченность. Очевидно, он находился под впечатлением от боя, да и разговор с Быком наложил свой отпечаток на душу бывшего "зэка".
   Смуглые руки Щербатого с длинными тонкими пальцами, в самом деле, можно было принять за руки художника или музыканта, если бы не вытатуированные на них перстни, и заскорузлость пальцев.
  Андрей смотрел на начинающее темнеть фиолетово-серое небо, пытаясь определить, где может находиться солнце, и если его нет, то, что освещает Промежуток днем. Так и не придя ни к какому - нибудь более - менее объяснимому выводу, он вновь вспомнил про девушку, и поискал ее глазами. Ни девушки, ни стоящего рядом с ней старика на стене не было. Место возле их "бойницы" было пустым.
  Андрей почувствовал, как у него сжалось сердце. В груди появилась какая-то пустота. Где она? Где? Он продолжал искать ее глазами, но не находил, и сердце сжималось все сильнее и сильнее, будто зажатое в какие-то тиски. Синицын пытался успокоить себя мыслью, что, возможно, он обознался, и это была не она. Но что-то, в глубине души, подсказывало ему, что это не так, и от этого, становилось еще тревожней.
  "Неужели она погибла? - Синицын гнал от себя эту мысль, которая каленым железом пронизывала его мозг и не хотела уходить. - Неужели все? Она стала призраком?"
  И он больше никогда не увидит ее. Неужели судьба, если она и существовала, дала шанс им так встретиться. Всего, на какие - то мгновения взглянуть друг на друга, и все. И встретиться здесь, в Промежутке, где нет живых, а только все мертвые. Как порой, она бывает, несправедлива и жестока. Почему так?
  Андрей вышел из-за "бойницы", и направился по стене, ближе к воротам, наплевав в душе на приказ "военачальника" оставаться на своем месте. Он не стал ничего говорить Терехову, который лишь проводил его равнодушным взглядом. Какая-то сила гнала его. Та, которая сидела где-то внутри, в Мире Живых, сейчас, будто вышла наружу, высвобождая чувства. И они оказывались сильнее всех запретов.
  Осторожно, чтобы не упасть, обходя "бойницы" и людей, стоявших за ними. Он хотел найти ее, увидеть вновь. Теша себя надеждой, что она жива, что попросту спустилась со стены или стоит где - нибудь за "бойницей".
  Он упорно всматривался в женщин внутри города, на стене, напрягая зрение, вглядывался в вереницу людей, переносивших кучу с оружием, взглядом ища длинные светлые волосы и черное платье. Как кто-то холодной, словно лед рукой дотронулся до его локтя.
  Андрей вздрогнул от неожиданности и инстинктивно отдернул руку. Обернулся и увидел ее.
   Большие голубые глаза, с темными, кажущимися траурными кругами под глазами, смотрели на него из-под длинных ресниц с каким-то сочувствием и состраданием.
  - Привет. - Проговорила она. - Меня тоже оставили на стене. Только я теперь совсем ближе к воротам. Поэтому мы и не могли видеть друг друга.
  Она махнула тонкой рукой, затянутой в бордовый бархат платья, за часть стены, находящейся сразу за воротами.
  Он не понял, как она оказалась здесь. Видно сошла со своего места, и обойдя ворота, поднялась на их участок стены.
  - "Стражник" сказал, что я хорошо стреляю и прячусь. - Она виновато улыбнулась, словно стесняясь этого. - Поэтому и перевели. Там нужны меткие.
  "Хорошо стреляет, Господи".
  Как это не вязалось с ее внешностью, не то чтобы женственностью, даже девственностью, чистотой и непорочностью, которая читалась во всем. В лице, одежде, в фигуре. Будто и не проходило тех лет, за которые она должна, обязана была стать женщиной, обзавестись мужем, детьми. Словно она оставалась той, которой он помнил ее до сих пор. С тем же чувством, и с таким же взглядом.
  Андрей выдохнул, и сглотнул застрявший в горле комок.
  - А я уж думал, ты погибла. Испугался, честно говоря... Пошел тебя искать.
  Они разговаривали впервые, но складывалось впечатление, что они знают друг друга давно. Синицын чувствовал это. Будто все это время они не расставались, а были вместе, и сейчас, как это бывает зачастую в земной жизни, просто потерялись на какое-то время в обычной людской толчее. И снова встретились.
  Впервые он так близко видел ее лицо, которое не смогла испортить, изуродовать своей страшной печатью даже смерть.
  - Нет. - Она покачала головой. - Я не погибла, погиб старичок, который был рядом со мной. Сорвался со стены, когда начался обстрел. Не удержал равновесия. Я схватила его за плащ, но не смогла удержать.
  В ее глазах появилась грусть, сострадание и боль.
  - Даже здесь, в Мире смерти есть смерть. - Тихо произнесла она, неестественно дернув головой.
  - Но как ты здесь? Почему так произошло, что ты умерла? Ты ведь молода.
  - Молодые тоже умирают. - Она удивленно посмотрела на него, будто он спросил что-то такое, что и так было понятно.
  Но он продолжал смотреть на нее, ожидая ответа. Почему так произошло?
  - Рак. - Пояснила она. - "Сгорела" буквально за месяц.
  Андрей медленно кивнул, не отводя от нее взгляда, отметив с каким спокойствием и безразличием, она произнесла это, будто речь шла не о собственной жизни. А о погоде, о быте, о чем-то обыденном, о чем разговаривают каждый день на Земле, и это считается нормальным, само собой разумеющимся, в порядке вещей.
  Андрей в очередной раз подумал, как разнятся эти два мира. Мир Мертвых и мир Живых.
  - Кстати, меня зовут Светлана. - Она нарушила ход его мыслей, приблизив небольшую аккуратную ладошку к груди, указывая на себя. - Тебя, кажется, Андрей?
  - Да. - Синицын слегка удивился.
  Откуда она могла знать, как его зовут. Хотя... он же знал, как зовут ее.
  - Я знаю. - Отвечая на немой вопрос, проговорила Светлана. - Я узнавала, хотела познакомиться... Но видно не судьба. - Она вздохнула и улыбнулась.
  В этой улыбке не было и доли кокетства или наоборот, смущения.
  - Я тоже хотел познакомиться с тобой. - Андрей улыбнулся и пожал плечами. - Но, честно говоря, не знал, как это сделать. Вроде бы и удобные моменты были... но, как-то не получалось. Хотя хотелось.
  Светлана понимающе кивнула.
  - Я чувствовала это. Чувствовала, знала...
  - В то утро, когда ты развешивала белье, по-моему, была прекрасная возможность. Ты смотрела на меня... Но я опять прошел мимо... Я не знаю почему. - Он развел руками, виновато взглянув на нее, закусил губу.
  - Не знаю. - Вновь повторил он, немного смутившись под ее взглядом.
  - Ты застенчивый, просто. - Светлана снова улыбнулась. - Во всяком случае, был тогда.
  В ее словах не было ни упрека, ни насмешки, ни разочарования. Она говорила легко, не смущаясь и не стесняясь общения с ним.
  - Да. Наверное, это так. - Синицын непроизвольно усмехнулся. - В то утро, я уезжал из нашего городка, чтобы поступить в институт. Судьба давала шанс, чтобы, по крайней мере, не потеряться.
  И вдруг его будто прорвало, раскрылось окончательно что-то внутри, распахнулось в этом Мире, то, что, возможно, никогда бы не произошло там.
  - Ты, знаешь, Света. Я, ведь, все время думал о тебе. Каждый день, если не сказать, каждую минуту или, даже секунду. Если бы ты знала, как я жалел потом... Как казнил себя, мучил, что мы не познакомились. Ведь, возможностей было масса.
  - Я тоже думала о тебе. - Проговорила она. - Так бывает.
  - Потом я смирился, - продолжал Андрей, - успокаивал себя, что мы толком не знали друг друга. Что могло ничего не получиться, но потом понял, что это я просто успокаиваю себя, потому, что где-то в глубине души знал, что все бы получилось, все было у нас хорошо. Чувствовал это, ощущал каждой клеточкой.
  Андрей почувствовал, как участилось дыхание, как зачесались глаза. Но ему не было стыдно, он не испытывал чувства неудобства. Он раскрывал сейчас то, что сидело многие года, и так бы и сидело, если бы он не оказался здесь, и не встретил ее.
  - Успокойся... - Она взяла его за руку и стала гладить по волосам, как ребенка. - Хороший.
  Сначала осторожно, но он не отшатнулся, как в первый раз, когда она дотронулась до него своей холодной рукой. Потом, более смелее.
  Он вновь ощутил тот страшный мертвый холод, исходивший от ее руки, но уже не отдернулся, как в первый раз, когда она прикоснулась к нему.
  - А я ждала тебя потом каждое утро. - Света смотрела куда-то вдаль, за стену, вспоминая то, что помнил он. - Ждала, когда пройдешь. Но тебя все не было. Ждала каждый день. Потом спросила у знакомой девочки из твоего дома, и она мне сказала, что ты уехал.
  - Надо же... - Андрей не отводил взгляда от голубых глаз. Ему казалось, что он не в силах оторвать взгляда. - А я ведь, когда приезжал потом, где-то спустя месяц. Потом, после того, как поступил. Нам дали каникулы. И тоже спрашивал про тебя. Мне сказали, что вы с матерью переехали. Куда неизвестно.
  - Да. - Она перевела взгляд на него, печально улыбнувшись.
  И снова погладила его по голове, как успокаивая.
  - Мы поменяли квартиру. Но я почему-то ждала тебя все равно. Странное чувство... И знаешь, почему-то знала, что мы обязательно встретимся. Когда - нибудь, но обязательно. Но не думала, что здесь. - Она мечтательно посмотрела куда-то вдаль.
  - Думала, что буду идти по улице, и, вдруг, ты. И все произойдет как-то само собой.
  - Так ты не вышла замуж? - Спросил он.
  - Нет. - Света покачала головой. - Может быть, тебе покажется это ненормальным, глупым, но я ждала, когда мы случайно встретимся.
  - Я тоже не женился. - Проговорил он. - И не хотел. Тоже чего-то ждал. Думал, может, все-таки, жизнь вывернет так, что мы повстречаемся. Что мы еще молоды, а жизнь, ведь, она такая длинная и почти бесконечная.
  Она, похоже, удивилась этому.
  - Я знала, что ты хороший, как-то ощущала это. Переживала... Я так ждала нашей встречи, что потом заболела. Странное чувство, когда окружающий мир меняется, а внутри что-то начинает болеть. И ты все воспринимаешь совершенно по-другому.
  - Так бывает. - Добавила она. - Когда чего или кого ждешь. Потом все это переходит в другую боль. Если, что суждено, но не сбывается, то потом происходит разное...
  Андрей вспомнил про Толика Лопухова, следствие, суд. Зона... Судьба могла быть другой.
  Он взял ее руку в свою, стал нежно перебирать холодные пальцы. На ногтях кое-где сошел лак, и там было синее.
  Она заметила, что он увидел синету, и пыталась отдернуть ладонь, но он мягко удержал. Затем поднес ее к губам и поцеловал.
  Как он ждал этого момента там, в Мире Живых. Мечтал об этом, что сможет прикоснуться губами к ее руке.
  - Господи, - произнес Андрей, - почему так. Почему мы встретились здесь.
  Он почувствовал, как у него затряслись от волнения руки, закружилась голова. Он понимал, что сейчас ничего уже нельзя изменить. Что ни время, ни тем более, обстоятельства теперь не подвластны им. Что им уже никогда не быть вместе. Не создать семьи, не завести детей, не радовать друг друга. Не обрести счастья. Все это было упущено, все это могло быть, но жизнь распорядилась по-другому.
  - Андрей, - она откинула со лба прядь светлых волос, заглянула ему в глаза, - не переживай. Значит, так было нужно. Мы же все равно встретились, познакомились, наконец. Мы разговариваем. Мы все знаем.
  Синицын медленно покачал головой, ощущая, как вновь закололо в глазах, не успев отпустить, а в горле застрял предательский комок, не дающий дышать. Но разве он мог знать! На что он надеялся, чего ждал?
  Хотя, нет, он знал, догадывался о ее чувствах, видел их в ее глазах. Но чего-то ждал, рассчитывая, что еще успеет познакомиться. Что все еще впереди... Чего он ждал, что останавливало его в эти моменты и почему?
  - Не терзай себя. - Она будто читала его мысли. - Не надо. Мы же встретились. - Повторила она. - Мы знаем о том, что должны были сказать друг другу, радуйся хотя бы этому. Пока мы здесь, мы сможем быть рядом друг с другом.
  Он вздохнул так тяжело, что это больше было похоже на стон, вырвавшийся из груди.
  - Но это не то, Света. - С горечью произнес он. - Ты ведь сама знаешь, что это не то. Это не жизнь.
  Андрей обвел руками город, и то серое пространство, которое находилось за стеной.
  - Это смерть, Света, ее Мир. Это смерть. - Повторил он. - Как можно радоваться этому?
  Он вопросительно смотрел на нее, чувствуя, как в глазах закололо сильнее, но он уже не обращал на это внимания.
  - Как? - Повторил он свой вопрос. - Если мы с тобой знаем что ничего не будет. Если все так поздно. Все потеряно и упущено, все. Безвозвратно.
  Она не ответила. Он был прав, и сейчас, они оба понимали это. Только Андрей терзал себя больше, потому что он был мужчиной.
  Она вновь прикоснулась матовой рукой к его волосам, провела по ним. Она знала, что он не испугается, не отстранится, не сбросит ее руки.
  
  
  Глава 11
  Дети уже находились в Часовне несколько часов. Их следовало запускать всех одновременно, когда набиралось требуемое количество. И когда это число набралось, "стражники" загнали их туда. Страшное воздействие Камня уже шло на них.
  Ив стоял возле Ирода, уперев свое копье в землю. Комендант только сейчас заметил это.
  - Сегодня нам снова удалось отбросить "харгиров". - Проговорил он, взглянув на Коменданта. - Но это ненадолго. За ночь они отремонтируют осадные орудия, возможно, подведут новые, и утром штурм усилится.
  - Утро. - Ирод печально улыбнулся, словно вспомнив что-то. - Если бы знать, когда оно наступает, и когда переходит в день, вечер... - Проговорил он, будто разговаривая сам с собой.
  - А я думал ты уже привык, Комендант. - Усмехнулся мулат. - Я и то научился распознавать все эти временные промежутки. Особенно, полдень, когда Харон забирает людей на свою баржу. Как в свое время говорил мой командир, "человек - это такая скотина, которая привыкает ко всему".
  Ирод не ответил "стражнику", погруженный в свои мысли.
  - Завтра мы пустим детей. - После некоторой паузы проговорил он. - Завтра четверг.
  - Завтра четверг. - Подтвердил Ив, качнув бритой головой. - Я завтра покидаю Промежуток, Комендант. Завтра, Харон заберет меня тоже.
  Ив мечтательно посмотрел вдаль, и замотал головой, будто не веря, что произойдет завтра.
  - И я буду ждать свою Сесиль. - Добавил он. - Она еще молода, но время в том Мире, в который я направляюсь проходит быстро.
  - Вы венчаны? - Спросил Ирод, он почти забыл, что завтра Ив должен будет уйти в другой, заслуженный им Мир.
  Ив утвердительно кивнул, переведя взгляд на Коменданта.
  - Тогда, даже там будете вместе.
  - Я знаю это. - Толстые губы Ива расплылись в улыбке.
  - Ты хороший воин, Ив. - Произнес Ирод, посмотрев в черные, немного выпуклые с уже начавшими темнеть белками, глаза мулата. - Обороне Промежутка, да и мне, будет не хватать тебя. Оставил после себя замену?
  - Конечно. Я думал над этим. Мое место займет Мишель. Он пришел сюда пару дней назад, но поверь, уже знает, что делать. Я все объяснил ему, что делать, подготовил. Уверен, что он станет твоей правой рукой.
  - Хорошо. - Удовлетворенно произнес Ирод. - Завтра, перед тем как покинуть Промежуток подведешь его ко мне.
  - Конечно, Комендант. - Ив кивнул, и его темное лицо сделалось серьезным.
  Мужчины замолчали, наблюдая, как несколько человек катили катапульту. Деревянные, потрескавшиеся колеса орудия с трудом перекатывались по каменистой почве. Но люди упорно, не замечая ничего вокруг, продолжали толкать катапульту. Ничего не могло так объединить людей, как общий враг или общая беда, война. Они становились единым и целым, выполняя одну задачу.
  Ив первым нарушил молчание.
  - "Промежуток" долго не продержится, Комендант. - После некоторого колебания, произнес он, посмотрев в глаза Ироду. - Ты сам должен понимать это.
  - Ты никогда не говорил мне таких слов, солдат. - Заметил Ирод. - Хотя и знал это, также как и я. Мы разговаривали об этом только намеками.
  - "Харгиров" становится все больше и больше. - Задумчиво добавил мулат. - Они воспринимают свою вторую смерть, как избавление от Мира Вечного Страха. Ведь, большинство их не доживает свои сорока дней, как это положено.
  - Они сознательно развязали войну между своими Мирами. - Проговорил Ирод. - Чтобы сюда, в Промежуток, попадало как можно больше их народу. Слишком велико их желание владеть Камнем.
  - И основная часть этого народа - войны. Причем не плохие. - Ив вздохнул, скептически качнув головой. - С каждым днем все труднее держать оборону.
  Он посмотрел на Ирода.
  Тот устремил свой взгляд, на группу людей, которая катила вторую катапульту, неумело, но с таким же трудом и упорством что и первая, будто не слушая "военачальника".
  Но мулат, за почти сорок дней пребывания в Промежутке уже успел изучить своего Коменданта, и знал, что это не так. Ирод слушал его, соглашался, но не знал, что нужно делать.
  Он был человеком, обычным человеком, пусть и наделенный определенными возможностями, данными ему свыше. Он использовал эти возможности, будучи живым, на Земле. Использовал и здесь, тот дар, ставший его наказанием. Но совершить невозможное, несоизмеримое с его силами, он не мог.
  - Люди изначально не были задуманы Творцом, как войны. - Задумчиво промолвил Ирод. - Поэтому мы и проигрываем им.
  - Человеку нужно учиться стать воином, а научить его за сорок дней... - Ив замолчал.
  - У меня, похоже, закончилось все то, что я отдавал Камню. - Произнес Ирод.
  - Это может закончиться? - Удивился Ив.
  - Я тоже думал, что это неиссякаемо. Но, как мне кажется, вчера я отдал все.
  - Ты уверен, Комендант?
  - Каждый раз, когда я отдавал, накопленное исповедями, я чувствовал, как становится легче. Будто что-то освобождает душу, очищает ее. Так, наверное, и должно быть. Это можно отдать только здесь... После вчерашнего сеанса с Камнем, я ощутил полное опустошение. Я не могу больше ничего дать ему. Это все.
  Каждый из них знал, что это значит.
  Ив снова бросил взгляд на Ирода, будто решаясь, стоит ли ему говорить или нет.
  - Говори, Ив. - Произнес Ирод, не поворачивая головы, по-прежнему, провожая глазами удаляющееся от них осадное орудие. - Ты ведь что-то хочешь сказать. Или я не прав?
  - Да, Комендант. - Ив решился. - Во время штурма среди "харгиров", я заметил двоих в армейской форме. Той, которую носят люди. Более того, я узнал в одном из них своего командира по иностранному легиону. "Харгиры" есть среди людей. Среди тех, которые живут на Земле.
  - Они и были среди людей, когда шла вторая Мировая война. Когда было нашествие варваров на Рим. Есть они и сейчас. Их не может быть очень много, иначе, они бы попросту завоевали бы Землю, но они приходят с мира Живых и попадают в свой Промежуток. Смерть разделяет всех. Потом, вместе со своими, они воют против нас. Я не вижу здесь ничего удивительного.
  - Но это может означать, что за Камень Чувств может возобновиться война на Земле или ты так не считаешь?
  Ирод, наконец, оторвал глаза от стены и посмотрел на Ива.
  - Для того, чтобы это произошло нужно переправить Камень на Землю. Как это происходило два раза. Но это невозможно. - Отрезал он. - Во всяком случае, для меня. Я не знаю, как это сделать. Мне никто не говорил об этом. И это терзает меня.
  Мулат опустил глаза.
  - Если "харгиры" захватят Камень, что будет с теми, кто уже умер?
  - Не знаю. - Ирод покачал головой. - Хотя не думаю, что это как-то повлияет на тот мир, куда ты собираешься завтра уйти. Он независим. Слишком независим. - Задумчиво проговорил Ирод. - А Земля перестанет быть Ведущим Миром. Все люди, пришедшие в Промежуток из мира Живых, будут оставаться здесь дольше своих сорока дней, а потом возвращаться обратно в Мир Живых. Чтобы жить другую жизнь, и так до тех пор, пока Камень Чувств не вернется в Промежуток.
  - Только и всего... - Ив горько усмехнулся. - Это значит, что я могу не дождаться свою Сесиль. Она была очень набожной, это правда, всегда хотела попасть в лучший Мир, стремилась к этому. Ведь, жизнь в Мире Живых у людей не такая уж и прекрасная. Но, ведь, она не заслужила этого, Комендант.
  - Ты думаешь это заслужили другие? Те, кто придет с ней? - Ответил Ирод, и добавил. - А про жизнь в Мире Живых я знаю не хуже тебя, и как там порой бывает, тоже.
  - Послушай, Комендант. Ведь, те двое с Земли не случайно появились здесь. Те, которые пришли в наш Промежуток не через Тоннель. Нужно как-то использовать...
  - Я думал над этим. И думаю постоянно. Как они могли пройти, это мне более-менее понятно. Но я не знаю, что делать с ними...
  - Они должны вернуться, Комендант.
  - Гавриил говорил мне, что когда один уходит вместо другого - это "вход".
  - Когда ты отпустил отца вместо дочери, небо стало малиновым. - Проговорил Ив. - Это знак.
  - Я помню это. Это означало то, что женщина сама захотела уйти, когда ее отец напомнил ей о детях. Тогда это и произошло. Когда они оба захотели этого. - Ирод поднял голову на темно-серое небо.
   - Но больше такого знака не было. В этот момент эти двое и оказались здесь, потому что, вероятнее всего открылся портал на реке Харон. И "выход", как я понял после этого, откроется тогда, когда кто-то из живых захочет остаться вместо мертвого. Они оба живы. - Добавил Ирод. - Но мы не можем заставить их остаться вместо кого-то. Желания должны совпадать, и это должны быть близкие люди.
  - Они на стене. - Проговорил Ив. - Стреляют как все. Я наблюдаю за ними, стараюсь подстраховать. Пока они живы. Но... - Ив запнулся. - Они могут погибнуть, Комендант. В любой момент. Может быть, стоит поберечь их? Может быть, это и есть тот самый шанс.
  - Законы Промежутка одинаковы для всех, Ив. Кто попадает сюда, и может держать оружие в руках, должен сражаться. Я не имею права делать исключений в этом. Но мне нужно будет еще раз поговорить с ними. Если они знают больше, чем знают остальные. Просто не говорят об этом.
   - Позвать их, Комендант? - "Военачальник" испытывающее смотрел на Ирода.
  - Пока не надо... Я сам подойду к ним.
  - Хорошо. Я пойду, проверю посты. - Ив направился, было уже, к стене, но Ирод окликнул его.
  - Ив, Харон заберет тебя завтра только в полдень. - Проговорил он. - Штурм начнется с утра. За это время ты можешь погибнуть. Я не хочу этого. Поэтому, не поднимайся завтра на стену до полудня. То, что ты сделал для Промежутка, за время пребывания в нем, я думаю, дает тебе это право.
  Мулат отрицательно мотнул головой.
  - Я буду на стене до конца, Комендант. Потому что солдат. И не хочу, чтобы ты из-за меня нарушал правила. А вот насчет тех двоих, я думаю, их следует все-таки, поберечь.
  Ирод не ответил.
  
  
  * * *
  
  Ночью "харгиры" не штурмовали город. Лишь обстреливали из луков, и метали зажигательные снаряды из катапульт. Очевидно, копили силы, готовясь к следующему дню. Пока еще темнота полностью не взяла во власть этот мир, можно было видеть, как к стенам города пребывали новые полчища, подкатывали осадные орудия.
  Лагерь "харгиров" был освещен огнями костров и факелов, горевшими длинными красными языками. Андрей отметил про себя, что даже огонь здесь, в этом мире был каким-то другим, не голубым, как на Земле, а красным. Будто не хватало кислорода для полноценного горения.
  Для них с Щербатым это ощущалось и в дыхании.
   По-прежнему слышался страшный рев, исходивший с разных сторон лагеря, от которого леденела кровь в жилах. Он то замолкал, и наступала тишина, страшившая по - своему, то внезапно начинался вновь, с новой силой.
  Но те, кто попал в Промежуток еще давно, уже привыкли к этому. Плакали только маленькие дети.
  Синицын вглядывался в темноту в прорезь "бойницы", и не мог определить, как она наступила. В этом Мире Мертвых не было солнца, которое бы закатывалось, не было луны, не было звезд. Какому закону подчинялось время в Промежутке, понять было невозможно.
  Андрей повернул голову, и посмотрел на Светлану. Его глаза уже привыкли к темноте, и он мог разглядеть лицо девушки.
  - Ты давно здесь? - Спросил он.
  - Завтра будет пять дней. - В ее голосе проскользнула печаль.
  И Синицын понял, почувствовал сейчас, как ей, наверное, тяжело было расставаться с родными, близкими людьми.
  Как страшно ей стало, когда она уже знала, что скоро произойдет то, чего не должно было произойти так скоро. Что осталось много того, чего она еще не сделала, не успела, не сумела, не выполнила. Как страшно было покидать тот мир, в котором она родилась. Потому как было неизвестно, что там, за другой стороной. Есть ли там что-то или там пустота и нет ничего. Никаких ощущений, никаких чувств, а значит, и никакой жизни.
  И вновь стало больно на душе, вновь защемило сердце, снова чувство вины охватило всего его, и стало жалить душу жестоким острием.
  Синицын тряхнул головой, словно стараясь отогнать эти мысли, которые жгли его нутро, будто раскаленным железом.
  - Не могу понять, - Андрей снова устремил свой взгляд в темноту за "бойницей", - откуда здесь берется ночь, и куда она пропадает?
  - Сияние. - Света вытянула руку в направлении горизонта. - Я тоже сначала не могла понять, а потом увидела его. Утром на горизонте появляется сияние, которое и освещает Промежуток. Вечером оно пропадает. Старушки говорят, что это свет от свечей, которые ставят по нам родственники. Вот поэтому и светло здесь.
  - Но каким образом оно доходит сюда?
  Она пожала плечами.
  - Этого никто не может знать, даже находясь здесь. Там, на Земле, нам казалось, что когда мы попадем сюда, то все сразу станет понятно. Как, почему, зачем. Но, на самом деле это не так, даже Комендант не знает всего. Просто, в одном Мире ты получаешь одну частицу знаний, переходишь в другой, что-то получаешь в нем. В третьем, что-то еще. И так далее. Мы знаем только то, что нам положено знать, не более того.
  - А те люди, которые проваливаются сквозь землю? - Андрей вспомнил рассказ Быка, переданный ему Щербатым. - Получается, то, о чем говорили на Земле, писали в книгах, все правда про ад? Ты видела как это происходит?
  - Видела. - Девушка качнула головой. В ее взгляде появилось сострадание. - Это грешники. Их не держит даже эта земля. Их не берет Харон на свою ладью, они не могут даже сесть на нее. После того, как пройдет сорок дней, они проваливаются в ад. Который под нами. - Она показала пальцем вниз. - Здесь его называют миром Вечного Страха.
  - Для них, наверное, лучше погибнуть в бою.
  - Да. Многие из них так и делают. Становятся призраками. Которые вечно скитаются по Земле, ищут покоя, но не могут его найти. Это ужасно... но, наверное, так лучше для них.
  - Ужасно то, что не только грешники становятся призраками. - Проговорил Андрей, имея в виду рассказ Щербатого про детей.
  - Все здесь кошмар. - Девушка опустила голову и закрыла лицо руками. - Остается надеется лишь на другой Мир.
  Андрей понял, что она плачет. Ему захотелось обнять девушку за плечи, гладить по ее шелковистым волосам, шептать на ухо, чтобы она успокоилась.
  Он приблизился к ней и тихонько обнял за плечи, вновь почувствовав мертвый холод, исходивший от девушки. Света уткнулась ему в плечо. Затем, через какое-то мгновение, подняв на него глаза, отстранилась.
  - Ты дышишь, - сквозь слезы проговорила она, - ты живой, от тебя тепло, а я мертвая. Тебе должно быть неприятно. Я не хочу, чтобы ты чувствовал мой холод, мою смерть.
  - Света, мы здесь все живые. Мы ходим, разговариваем, даже воюем. Мы... - Он запнулся. - Мы просто перешли из одного Мира в другой. Только и всего.
  - Все равно мертвые. - Она покачала головой. - Все равно...
  Андрей хотел, было возразить ей, спорить, но понимал, что Света была права. Но почему он дышал, почему дышал Щербатый.
   Значит, можно было сделать вывод, что они в самом деле с Щербатым были по настоящему живы, несмотря на то, что находились в Мире Мертвых. Но как могло это произойти, что они жили здесь?
  Почему, в отличие от других они дышали этим кисловато - приторным воздухом, в котором не хватало кислорода. Андрей не мог этого объяснить ни себе, ни Светлане.
  - Я сразу поняла, что вы живые. - Прошептала она, беспокойно оглянувшись, будто желая убедиться не подслушивает ли их кто - нибудь. - Сразу. Как только увидела ваши глаза, заметила, что вы дышите. Почему вы здесь, среди нас?
  - Мы попали сюда не через Тоннель. Мы плыли по реке, вышли на какую-то странную черную реку, это была река Харон, и очутились здесь. Нам самим непонятно, как это произошло. Мы поначалу ничего не могли понять. Эти странные люди вокруг, этот город. Но потом догадались.
  - Это, - Светлана обвела рукой окружающее пространство, - это находится под землей. Под нашим миром Живых, понимаешь? Это подземный Мир.
  - Я догадался, что-то вроде, царства Аида. Под этим Миром есть еще один - Мир Вечного Страха.
  - Вот именно. Мифы не могли родиться ниоткуда. Все имеет свою подоплеку. Просто периодически открывается что-то вроде Тоннеля, и живой человек может попасть в этот Мир.
  - Но вы должны уйти отсюда, Андрей. - Она заглянула ему в глаза. - Ты должен понимать это. Это не ваш Мир. По крайней мере, пока не ваш.
  - Мы хотели уйти. - Ответил он. - Пробовали через Тоннель. Тот, который возле скалы. И этот парень... Комендант не удерживал нас. Но ничего не получилось. Гена хотел, но Тоннель отбросил его. Он едва не погиб. Отсюда нет выхода для нас.
  Она задумалась.
  - Не может этого быть. Ведь вы живы. Выход должен быть. Просто нужно, чтобы этот Тоннель или Портал вновь открылся.
  - Наверное. Но мы не знаем об этом ничего. Когда он откроется. Похоже, ничего не знает и Комендант, иначе, он бы отпустил нас. И нам ничего не остается...
  Он замолчал.
  - Но что будет дальше, Андрей? - Светлана вопросительно смотрела на него. - Что будет с вами дальше. И не может быть, чтобы ты не думал об этом.
   Что будет дальше, он тоже не знал. Они с Щербатым будут драться с "харгирами" также как и все. Но это не может продолжаться вечно. Когда-нибудь, рано или поздно их убьют. Что тогда. Тогда, вероятнее всего, они станут такими, как все в этом Промежутке, настоящими покойниками. И будут ждать, когда пройдет "сорок дней" для того, чтобы отправиться в иной мир. Или станут призраками. Растворятся в воздухе, и будут скитаться между Промежутком и Землей.
  Но с другой стороны, они попали сюда не так как все. Они попали сюда по реке Черника. Значит, можно будет попробовать как-то выбраться. Светлана была права, да и он сам понимал это. Если есть нестандартный вход в Промежуток, то почему нет выхода.
  Если попробовать уйти по той же реке. Попробовать, почему бы и нет. И... взять с собой Светлану. Кто знает, что будет с ней, если она вернется в мир живых. Пусть не через Тоннель, а другим путем. Но она вернется. Нужно попробовать, обязательно нужно попробовать...
  Андрей понимал, что только тешит себя этой мыслью о том, что сможет покинуть Промежуток вместе с ней, как ребенок несбыточной мечтой. Он уже думал о том, чтобы вернуться по реке, но пришел к выводу, что это нереально, что они даже не отплывут от пристани, которая притягивала лодку. Даже, если в ней будет Светлана. Они не смогут уйти, потому в этом мире действовали те силы, о которых никто не знал, а мог только догадываться на Земле. Что это другой мир, и что-то здесь очень просто, а что-то невозможно вообще. Также, как, и в Мире Живых.
  Синицын взглянул на нее, и почувствовал, как она рукой вновь провела по его волосам. По-прежнему несмело, осторожно, словно боясь, что он одернется, отстранится, и она больше никогда не сможет сделать это.
  Сквозь темноту, по стене, к ним пробиралась чья - то фигура, которавя поднялась на стену. Андрей напряг зрение, и понял, что это был Терехов.
  - Ты чего здесь застрял? - Спросил Щербатый, переводя взгляд на Светлану, которая стояла рядом с ним. - Жду его жду, думаю, где он мотается.
  - Да, вот встретил... разговорились.
  - "Разговорились". - Передразнил его Терехов. - Тебя "верхотай" спрашивал, которого над нами поставили, "запарил" уже. Он, блин, всех наперечет, что ли, знает. Где, говорит, с тобой который был. Почему не на своем месте. Пошли, давай... здесь, хуже, всякой "зоны", мля. - Щербатый засопел, видимо, недовольный тем, что его отправили за пропавшим товарищем. - Пошли тебя искать. Помню, ты сюда поднимался, вроде. Но с "бойницы" не видно.
  - Мне пора. - Андрей дотронулся до руки Светланы. - Нужно идти на свою позицию.
  Она, улыбнувшись, кивнула головой.
  - Приходи... когда сможешь.
  - Конечно. - С чувством ответил он, совершенно, не стыдясь, не стесняясь этого. - Обязательно. Мы увидимся еще.
  - Я буду ждать. - Тихо произнесла она, будто самой себе, но он услышал эти слова.
  - Пошли. - Щербатый уже тянул его за рукав телогрейки, бросив взгляд на Свету.
  - Что за "краля"? - Спросил он, когда они немного отошли по стене и стали спускаться по лестнице. - Знакомую, что ль, встретил?
  - Да, знакомая... - Уклончиво ответил Андрей. - Потом расскажу.
  Поделиться с Щербатым, с тем единственным человеком, оказавшимся с ним здесь, в Промежутке, который, кроме этого, знал о Светлане, рассказать о том, что та девушка, которую он видел с ним и есть она, Андрею хотелось. И даже не было столь важно, как бы Гена с его цинизмом отреагировал на это, что сказал бы в ответ.
  Они спустились по лестнице вниз.
  И "стражник" - молодой, атлетически сложенный юноша, уже ждал их возле стены.
  - Ты покинул свое место. - Проговорил он, обращаясь к Синицыну. - Куда ты ходил и зачем?
  - Я встретил здесь человека... которого знал раньше, когда... был жив. На Земле.
  - Ты и сейчас жив, мне говорил про вас Ив. Вы оба дышите, вы живые. - "Стражник" потрогал руку Андрея, словно желая удостовериться, что это так.
  И тот, вновь почувствовал специфический холод, исходивший от этой ладони.
  - Не покидай больше своей позиции. - Строго проговорил "стражник". - Здесь идет война, а на ней нужна дисциплина. И если вас поставили сюда, значит, вы должны придерживаться общих требований.
  - Хорошо. - Ответил Андрей. - Но... эта девушка... она мне дорога. Могу я хотя бы иногда видеть ее? В перерывах между боями. Она... мне очень дорога, понимаете? Это правда.
  Юноша задумался, не зная, что ответить.
  - Если она, в самом деле, так много для тебя значит, вас нужно поставить вместе. - Наконец, произнес он. - Мы стараемся не разлучать родственников или близких людей, потому как они отвлекаются на время боя. Их внимание сосредоточено на своем близком человеке, и в результате они... погибают. Поэтому, лучше ставить их вместе, чтобы они защищали друг друга. Это более эффективно. Я поговорю с Ивом, или ты сам можешь спросить у него разрешения, когда увидишь.
  - Где он сейчас? - Спросил Андрей, чувствуя, как сердце наполнилось радостью от одной мысли, что они со Светланой могут стоять вместе. Он смог бы защищать ее от вражеских стрел. Он сделал бы все, чтобы она осталась жива, и не стала призраком. Чтобы, как можно дольше, им можно было побыть вместе.
  - Я не знаю, где сейчас Ив. Он не докладывает нам... Но, думаю, что он скоро появится.
  "Стражник" проследовал по стене дальше, осматривая вверенные ему позиции.
  - Кого ты там встретил? - Спросил Щербатый, наклонив голову. - Уж не ту ли зазнобу, про которую ты мне рассказывал.
  - А хоть бы и ее. - Андрей улыбнулся, чувствуя, как от одной только мысли о Свете, встрепенулось сердце. - Ты не поверишь, Ген, но это действительно она.
  - Вот это да, Инженер. - Терехов обалдело уставился на него. - Неужели ее? Разыгрываешь, поди.
  - Серьезно тебе говорю.
  - Слушай... Ну... Вот уж сон "в руку" у тебя был. - Не унимался Щербатый. - Честно говоря, я, когда вас увидел, вспомнил, что ты мне рассказывал... про нее. Но не поверил, что так может быть. Что здесь...
  Андрею показалось, что на какое-то мгновение глаза Щербатого засветились, как светятся у детей, когда они смотрят по телевизору сказку с хорошим концом.
  Они поднялись к своей "бойнице", к своему "боевому посту". Андрей посмотрел в сторону ворот, но так и не увидел Светланы. По-прежнему ему не было видно ее отсюда.
  - Я и сам не думал... Но увидел ее и сразу узнал. И она меня узнала... Все время о ней думал... - Проговорил он.
  - Надо же... - Терехов сочувственно поцокал языком, его глаза потухли, словно он понял, что в этой сказке хорошего конца быть не может.
   - Вот, ведь, как бывает. Встретились здесь. Недаром, говорят, что на "том свете" люди встречаются. - Проговорил Терехов. - Ты в этом убедился, Андрюха.
  - Надо же. - Задумчиво повторил он. - Она, я так понимаю, умерла? Молодая девчонка-то...
  - Да, умерла. Здесь все, знаешь, ли... - Синицын осекся. Ему не хотелось грубить Щербатому. Казалось, что Гена, даже порадовался за него.
  Тот не стал дальше допытывать его. Они замолчали.
  У Андрея стало тепло на душе, тепло и спокойно. Он вновь хотел увидеть Светлану, и пристально всматривался туда, где они с ней стояли. То ли играло воображение, то ли, на самом деле, девушка не уходила с того места, но Синицыну казалось, что пятно ее светлых волос все-таки белело. Которое тянуло, притягивало к себе. Ему хотелось говорить с ней. Рассказать о многом, о своей жизни, о себе. Самому послушать ее голос.
  - Где этот Ив? - Спросил он у Щербатого, который соорудив из своей телогрейки некое подобие лежака вкупе с одеялом, дремал у "бойницы".
  - Что? - Не понял тот, открыв глаза. - Ты чего?
  - Спи. - Синицын махнул рукой. - Это я так.
  Но Щербатый не спал. Он просто прикрыл глаза. Спать не хотелось, здесь не было потребности во сне. И Гена Терехов думал о своем.
  О вновь думал о своей матери, понимая, что, уже, наверное, никогда не сможет увидеть ее. Что напрасны были все ее надежды на него.
  И если бы сейчас, ему кто-то предложил остаток жизни провести вместе с ней. Пусть в этой захудалой деревне, он бы с радостью согласился. И, наверное, это было бы счастьем. Самым настоящим.
  Щербатый вздохнул. Он постоянно успокаивал себя тем, что когда-нибудь, после очередной "отсидки" посвятит себя матери. Он будет покупать ей современные вещи, сотовый телефон. Чтобы другие видели, а она бы говорила, что ей подарил ее сын. Который наконец-то стал о ней заботиться и сейчас компенсирует недостаток внимания. Он будет сам приезжать и обрабатывать ей огород.
  Нет, зачем ей это. Он будет попросту привозить ей продукты, или что еще проще, возьмет жить к себе в город. Вот и все. Щербатый как-то всегда верил, что будет так. Что он еще успеет быть хорошим, заботливым сыном. Даже лучше других. Но сейчас, он осознавал, что этого не будет никогда.
  И от этого делалось больно, тоскливо, противно на душе, что хотелось выть, стонать и плакать.
  Синицын повернул голову в его сторону, но ничего не сказал. Он понимал, что Гена не спит - думает о чем-то о своем.
   Андрей почувствовал на себя чей-то взгляд снизу, и инстинктивно наклонил голову. Хоть в городе и горели факелы, освещающие пространство возле стены, лица человека разглядеть было невозможно. Но по очертаниям фигуры, Андрей догадался, что это был Ирод.
  Неизвестно сколько он стоял, будто ожидая, что Андрей посмотрит в его сторону.
  Увидев, что Синицын заметил его, Комендант сделал ему знак, чтобы он спустился. По всей видимости, Ирод хотел поговорить с ними.
  Андрей толкнул Щербатого, и тот, отвлекшись от своих мыслей, широко раскрыл глаза.
  - Нас зовет Комендант. - Проговорил Андрей, пока Терехов поднимался со своего места. - Пошли, спустимся к нему.
  Щербатый закряхтел, поднимаясь с постеленной телогрейки, сунул руки в рукава.
  Когда они спустились со стены, Ирод махнул рукой, чтобы они следовали за ним, и направился вглубь города. Он шел впереди, не оборачиваясь, словно был уверен, что они никуда не денутся.
  
  
  Глава 12
  
  Идти в темноте было непросто. Под ноги постоянно попадались крупные камни, о которых больно бились ноги в грубых ботинках. Щербатый, спотыкаясь, тихо матерился.
  Промежуток не спал. На стенах низеньких домиков горели уже знакомым красным огнем факелы. Всюду слышался разговор. Люди стояли небольшими группами. Кто-то смеялся, кто-то вполголоса пел, кто-то плакал, жалуясь на тяжелую жизнь на Земле и на несправедливую судьбу. И Андрей отметил про себя, что смерть не меняет людей. Человек приходит в Промежуток таким, каким он был в жизни, таким, как он прожил ее.
  Ирод шел без охраны, но Андрей чувствовал, что Ив где-то поблизости. Он постоянно ощущал на себе тяжелый взгляд мулата. И не ошибся. Сбоку, чуть поодаль от Коменданта, на темном фоне вырисовывался крупный силуэт, с длинным, неизменным копьем наперевес, который следовал за ними.
  От одного из домиков отделилась фигура высокой женщины, которая стояла с мальчиком - подростком, очевидно сыном.
  - Стой здесь. - Строго бросила она подростку, направляясь к Ироду.
  И сразу же, словно по какому-то невидимому мановению, возле коменданта возникла массивная фигура Ива.
  Ирод никак не отреагировал на внезапное появление "начальника стражи". По всей видимости, он уже привык к этому.
  - Кажется, вы Комендант. - Обратилась женщина к Ироду, не обращая никакого внимания на Ива. - Всего этого... - Добавила она, с некоторой долей надменности, обводя вокруг себя рукой.
  - Да, я Комендант Промежутка. - Невозмутимо, словно не замечая полупрезрительного жеста, ответил Ирод.
  - Понятно. - Дама энергично кивнула, отчего хвостик ее черных волос, стянутых на затылке, дернулся.
  - Я слышала, вы отбираете детей у родителей и используете их каким-то жутким образом в своих целях?
  - Дети нужны для обороны Промежутка. А не для моей прихоти. - Ирод развернулся для того, чтобы продолжить путь.
  Многие из родителей подходили к нему, и он уже привык к этому.
  - Подождите. Одну минуту. - Женщина схватила его за руку, покосившись на Ива, который поднял свое копье. - Может быть, мы сможем с вами как-нибудь договориться? - Она сделала неопределенный жест рукой, вновь бросив опасливый взгляд на мулата.
  Комендант непонимающе смотрел на нее.
  Брюнетка с высокой грудью и узкой талией, одетая в черные облегающие брюки "стрейч" и такую же кофточку - безрукавку. Смуглое, почти темное лицо.
  Андрей услышал, как Щербатый, который стоял рядом с ним прищелкнул языком.
  - Кстати, меня зовут Ирина. - Проговорила она, отводя глаза в сторону.
  - Здесь никто не может договориться. - Резко ответил Ирод. - Это Промежуток, женщина, Мир мертвых, и здесь никакие земные договора не имеют силы. Когда вы только поймете это.
  Дав понять, что разговор окончен, Комендант, не оборачиваясь, направился к храму, золоченый купол которого показался вдали на фоне черного неба.
  - Я все равно вам его не отдам! - Крикнула женщина вслед Ироду. - Я спрячу его, так, что вы не найдете! Знайте! И мне плевать на ваши идиотские законы!
  Но он уже не слушал или не слышал ее.
  Андрей понял, что они направляются к Храму. Сердце забилось сильнее и чаще. Если Ирод ведет их туда, к этому золоченому куполу, к этому, поистине неземному произведению архитектуры, к своей обители, в которую, похоже, был вхож только он, значит, это было ему нужно.
  Значит, Ирод хотел поговорить с ним и Щербатым. Но о чем? Может быть, он хотел что-то предложить? Показать? Ведь они с Щербатым были не такими как все в этом Промежутке. Они были живыми.
  Может быть, Ирод сможет каким-то образом отправить их обратно? А почему бы и нет? Ведь они живые. Они не должны находиться в этом Промежутке. Это не их место в данный момент. И он узнал, как можно это сделать.
  А как же Светлана? Сердце защемило от одной мысли о ней. Андрей представил ее одну на стене, возле "бойницы", смотрящую вдаль своими голубыми глазами, сжимающую ладонями арбалет. Она ждет его сейчас. Ждала и тогда, на Земле, в мире живых. И когда уйдет из этого мира, когда Харон заберет ее на свою ладью, все равно будет ждать, в том, другом мире, в который она попадет. Но попадет ли он в этот мир? И когда это будет, что, вообще, будет дальше?
  Купол Храма, светящийся вдали своим золоченым светом, казалось, не приближался, хотя, как заметил Андрей, шли они довольно долго.
  Наконец, Храм всем своим величием, красотой и неповторимостью будто вырос перед ними, и Синицын, снова, как в первый раз, услышал дивное пение, исходящее откуда-то изнутри. Он вновь задумался, кем оно могло исполняться.
  И опять, душа наполнилась чем-то живым, поразительно приятным, каким-то благоговением. И снова, не захотелось думать ни о чем. Просто наслаждаться, упиваться этим дивным состоянием души, организма.
  Ив остановился у ворот храма, вопросительно посмотрев на Ирода.
  - Я пойду, посмотрю, насколько готовы катапульты, Комендант. - Проговорил он, обернувшись в сторону центральной части города, куда были перетащены метательные машины. - Сегодня они нам будут особенно нужны.
  Он многозначительно взглянул на Ирода.
  - Сегодня. - Ирод согласно кивнул. - Наверное, ты прав, уже сегодня.
  Комендант вошел в храм. Андрей с Щербатым немного поколебавшись - Ирод не приглашал их, но все-таки, последовали за ним.
  Очутившись внутри, Андрей почувствовал себя будто в другом пространстве. Которое не было похоже ни на Промежуток, ни на мир Живых людей - Землю. Казалось, что тело наполнилось какой-то энергией, шедшей сверху, которая будто сразу заиграла в живом теле, стала жить в нем своей жизнью, разносясь по нему.
  - Ты чувствуешь? - Вполголоса, боясь нарушить словами этот поток, спросил Синицын. - Чувствуешь это?
  Щербатый кивнул. Он тоже ощущал этот живительный поток. Казалось, что что-то неземное проносится по телу, омывая весь организм, очищая его.
  Пройдя за Иродом небольшую прихожую, вдоль которой стоял топчан, покрытый темным бархатом, они вошли в просторный восьмиугольный зал с сужающимся потолком, уходящим куда-то ввысь, так высоко, что его конца рассмотреть было невозможно.
  Андрей, подняв голову, видел лишь золотистый круг, который сливался то в одну точку, то расплывался вновь по всему потолку, делая его куполообразным.
   Стены внутри также были позолочены и расписаны узорами, среди которых, можно было разглядеть фигуры с крыльями, в руках которых были боевые мечи. Ангелы, к удивлению Андрея, сражались между собой. И понять, почему так происходит, определить кто из них на самом деле ангелы, а кто демоны было невозможно. За спинами одних, на дальнем плане, и в то же время, близко, так, что можно было рассмотреть даже играющие грани, находилось некое подобие трона, на котором лежал Камень Чувств, окруженный такими же ангелами с обнаженными мечами.
  Почти на всех фресках были показан Мир Живых - Земля. И только один мир был незнаком ему, и лишь отчасти напоминал Землю. Вероятно, этот мир принадлежал ангелам или похожим на них существам. Здесь также росли деревья, кустарники, на фоне просторных полей. Вдали были видны какие-то животные, похожие на лошадей, но с крыльями.
   Мир живых людей был изображен на нескольких фресках, которые последовательно шли одна за другой, будто хроника каких-то событий.
   На одной фреске был показан период, по всей видимости, падения Римской Империи - был изображен город, подвергшийся вторжению варваров. Конница неслась на строго выстроенные фаланги легионеров, стоявшие возле города.
  В самом городе, за его стенами, опять же был показан Камень, которого увозят на колеснице несколько воинов в сопровождении всадников. От Камня исходило, как и на предыдущей фреске, характерное излучение, которое Андрей с Щербатым видели в Часовне, и которое невозможно было спутать ни с чем другим.
  Далее, Синицын без особого труда узнал Сталинградскую Битву времен Великой Отечественной Войны. Подобные рисунки он видел на страницах учебников истории, когда еще учился в школе. Фреска сразу же, напомнила ему фильмы о войне.
   Оружие того времени, уже более - менее, напоминающее современное. Полуразрушенный обезображенный разрывами город, за ним еще города, изображенные в намного меньшем масштабе, потом горы. Будто неземной художник хотел показать карту.
  И на палубе какого-то корабля, похоже, каким-то непонятным образом, застрявшего в этих горах, также покоился Камень Чувств. Снова от него шло излучение. Но, каким образом оно могло идти на Земле, на которой жили живые люди, это было непонятно. Вокруг гор также стояли войска - военная техника, зенитные установки.
  Просматривая фрески, он наткнулся на изображение мира, который напоминал Промежуток. Андрей узнал стены, за которыми виднелся купол храма, атаковавших город "харгиров", отличавшихся от людей своей одеждой доспехами, равнодушным выражением лиц, и детей, безоружных детей, стоящих за воротами.
  Фреска с Промежутком была только одна и являлась последней, замыкая всю хронику. Видимо, она отображала настоящее. Щербатый вместе с ним, будто картинную галерею, разглядывал настенные изображения.
  Рисунки поражали настолько своей приближенностью к действительности, реальности, словно, это были фотографии, непонятно каким образом, сделанные в этом мире. Вглядевшись в изображение можно было увидеть даже мельчайшие детали, элементы, изображенные также четко, как и более крупные.
  На лицах детей был запечатлен ужас, а, приглядевшись к некоторым можно было заметить что-то напоминающее нечеловеческую, тем более, совершенно недесткую злобу, ненависть. Некоторые лица были обезображены ужасающими гримасами, напоминающими ухмылки. Это было нечто кошмарное. Впереди их стояли какие-то непонятные существа. Можно сказать, даже, монстры. Они были огромны и сражались с "харгирами", разрывая последних своей мощью.
  Андрей вспомнил, слова Щербатого. Про детей, что Ирод выводит их за стену и использует как оружие против "харгиров".
  Щербатый остановился рядом с ним, также не в силах оторвать взгляда от непонятного изображения детей.
  Синицын, пораженный фреской, на какое-то время, забыл о существовании Ирода, который был где-то рядом, и не мешал им смотреть картины.
  - Ты смотри, уроды, какие. - Не удержавшись, шепотом проговорил Щербатый. - Это ж не дети, это ж, непонятно кто...
  Он тронул Синицына за локоть, не скрывая вызванных эмоций.
  - Помнишь, что я тебе говорил? - Щербатый покосился на стоящего поодаль Ирода. - Нет, ты глянь, только.
  Андрей молча кивнул, не в силах отвести взгляда от фрески.
  Он обернулся, почувствовав на себе тяжелый взгляд Ирода. Комендант стоял, скрестив руки на груди, невозмутимо наблюдая за ними.
  - "Харгиры" нападали на Землю? - Спросил Андрей, кивнув головой в сторону фресок с изображением нашествия варваров на Рим.
  - Люди нападали на людей под командованием "харгиров". Организовывались войны под их руководством. Самих "харгиров" мало на Земле. Их гораздо больше в их Мирах. - Ответил Ирод.
  - На Земле были две войны, с участием "харгиров", как вы заметили. - Добавил он, подойдя поближе. - Самые кровопролитные войны в истории человечества. Но обе были проиграны ими.
  - Эти войны шли за Камень Чувств? - Спросил Щербатый, мотнув головой в сторону изображений.
  - Так же как и сейчас. Здесь. - Ирод подошел к одной из фресок, на которой наиболее наглядно был изображен многоугольный Камень. - Я думаю, вы уже успели заметить это.
  - Войны шли на Земле. - Задумчиво проговорил Синицын. - Войны шли в мире Творца, насколько я понял. Теперь, боевые действия ведутся в Промежутке. Но разве у "харгиров" нет подобного Камня? Зачем они хотят захватить его?
  Комендант не ответил.
  И Андрей понял, что, наверное, он зря задал вопрос, ответ на который был очевиден.
  - Расскажите подробно, как вы попали сюда? - Спросил Ирод, задумчиво взглянув на них.
  Синицын пожал плечами.
  - Мы, в общем-то, уже рассказывали об этом. - Он посмотрел на Щербатого. И тот, словно в подтверждение, мотнул головой, не сводя настороженного взгляда с Коменданта.
  - Я просил подробно.
  - Но мы ничего не скрывали. Случайно попали в эту реку. Видимо, сбились с курса...
  - Это я уже слышал. - Резко перебил Ирод. - Кто вы? Что за одежда на вас? Чем вы занимались в мире Живых? Мне нужно знать все.
  - Хорошо. Мы - заключенные. Сбежали из "зоны", то есть, с места, где сидели. "Зона" находится в Вятской области, таежные места это Россия, так называемый, "вятлаг". Бежали на лодке, по реке Черника. Плыли достаточно долго, потом поняли, что заблудились. Вышли на какую-то горную реку, как нам показалось.
   Затем водоворот. Думали, не выберемся из него, погибнем, но выбрались. Снова плыли. Потом поняли, что оказались на другой реке. Как я понимаю, реке Харон?
  Андрей вопросительно посмотрел на Ирода, ожидая подтверждения своих слов.
  Лицо Коменданта оставалось невозмутимым.
  - Вот и все. - Закончил Андрей, так и не дождавшись ответа.
  Ирод едва заметно кивнул головой.
  - Вы вошли в Храм вместе со мной. - Тихо, будто разговаривая сам с собой, произнес Ирод. - Никто из обитателей Промежутка не смог бы войти в храм. Никто, кроме меня. Даже Ив. Почему так?
  Ирод поднял глаза к золоченому потолку, будто ища ответа. Затем перевел взгляд на одну из фресок.
  - Теперь, можно мы тоже поспрашиваем, начальник? - Щербатый, засунув руки в карманы телогрейки, приблизился к Ироду.
  Комендант будто не замечал его. Его взгляд был устремлен к фреске, на которой был изображен Промежуток. Губы Ирода что-то шептали, разобрать слова было невозможно. Брови изредка вздергивались.
  Со стороны казалось, что Комендант разговаривает с кем-то невидимым. Задает вопросы, и сам отвечает на них. или попросту молится. Это продолжалось некоторое время.
  Потом Ирод "замолчал". Выражение его лица было бесстрастным.
  - Так вот, у нас с "корешом" тоже вопросы к тебе имеются. - Щербатый вынул руку из кармана, и осторожно тронул Коменданта за локоть. - Как насчет этого? А?
  Ирод словно очнувшись от какой-то прострации, посмотрел на Щербатого.
  - Что вы хотите знать?
  - Ну, где мы находимся, мы уже поняли. Причем, давно и почти сразу. - Начал Терехов. - Лучше б мы ниоткуда не сбегали, ей-Богу. Из живых сразу в "жмурики" записались. Но мы ведь, живы. Это хоть как-то радует. Поэтому, хотели бы выбраться отсюда. Как, и когда мы сможем это сделать?
  - Из Промежутка еще никто не выбирался. - Ответил Ирод, глядя прямо в глаза Щербатому, отчего тот невольно отшатнулся, отступив на шаг назад. Будто увидел в этих карих глазах что-то ужасное, неведомую силу.
  - Были случаи, когда кто-то из людей, приходящих через Тоннель, возвращался обратно. Опять же через Тоннель. Потому что так было нужно. Он должен был видеть этот мир, либо он был еще нужен на Земле, поэтому и попадал сюда живым.
  "Случаи клинической смерти". - Догадался Андрей, но промолчал.
  Он читал в некоторых религиозных книгах, которых в "зоновской" библиотеке было достаточно, да и статьи в газетах попадались, о людях, "побывавших на том свете". Где они рассказывали о том, что увидели.
  Многие из них, в самом деле, видели нечто похожее на Храм, ангелов, слышали дивное пение, исходившее отовсюду.
  Однако, никто из них не упоминал о войне, шедшей в Промежутке. Никто не рассказывал о полчищах "харгиров", осаждавших город, служивший временным пристанищем людей.
  - Но ты уже пытался вернуться через Тоннель. - Продолжал Ирод, обращаясь к Щербатому. - Он не принял тебя, потому что ты пришел не через него. Ты хочешь попробовать еще раз?
  Щербатый промолчал.
  - Попробуй, но ты, так же, как и я, не можешь знать, что может произойти с тобой.
  Щербатый, не скрывая раздражения, покачал головой и отошел от Ирода. Задрав голову, стал демонстративно разглядывать потолок. Но надолго его не хватило.
  - Почему интересно мы должны подставлять свои головы под стрелы этих уродов! - Резко развернувшись в сторону Коменданта, крикнул он. - Мы хотим уйти отсюда. Мы хотим жить, потому что, наше время умирать, еще не пришло. И мы не хотим становиться призраками или проваливаться сквозь землю. - Терехов указал пальцем на пол Храма. - Мы хотим, чтобы нам дали возможность исправиться, чтобы тогда, когда мы умрем, мы не попали туда, куда попадают многие из людей. Мы имеем на это право. И у нас еще есть время на это. Потому что мы живые.
  - У нас в Мире Живых есть дела, люди, которым мы нужны. - Продолжил Щербатый, постепенно распаляясь. - Это неправильно, что мы здесь, и мы не должны быть как все здесь.
  - Если вы не будете драться, я прикажу "стражникам" убить вас. - С присущим ему спокойствием, будто не слушая слов Щербатого, ответил Ирод.
  Щербатый хотел было, выругаться, но почувствовал, как ругательства буквально застряли у него в горле. Он поперхнулся и закашлялся, словно подавившись чем - то.
   Андрей заметил, как у Геннадия покраснело лицо и белки глаз. Он согнулся пополам и перестал дышать. Синицын подскочил к нему, но Ирод жестом остановил его.
  - В этом Храме нельзя говорить тех слов, которые вы привыкли произносить на Земле. - Он смотрел, как Щербатый стал уже дергаться в конвульсиях. - Не делай так больше, иначе ты больше не будешь живым.
  Кадык Гены судорожно задергался, щеки раздулись. Но, наконец, он издал что-то похожее на стон и начал дышать.
   Андрей не спускал глаз со своего товарища. Гена постепенно выпрямился, помотал головой, постепенно приходя в себя. Несколько раз фыркнул. Похоже, все обошлось. Ирод просто провел урок. Убивать их, по всей видимости, не входило в его планы.
  - Хорошо. - Синицын перевел взгляд на Коменданта. - Но согласитесь, что у нас тоже есть вопросы. И мы хотели бы знать ответы на них.
  - Что вы хотите знать? - Повторил свой вопрос Ирод, и Андрей столкнулся взглядом с его карими глазами. Но выдержал этот непростой, неживой, но в то же время, проницательный взгляд. Взгляд, который он еще ни разу не встречал на Земле.
  - Ну, хотя бы с кем мы воюем. Я думаю, у нас есть на это право. Откуда появились эти "харгиры"? Кем они были созданы?
  - Почему они напали на Промежуток, это понятно, нас просветил ваш "стражник". - Продолжил Андрей. - Но думаю, что не всем до конца все ясно, кто сражается на стенах, рискуя скитаться между Землей и Промежутком, но это ладно. "Харгиры" хотят завладеть Камнем. Но зачем? Что изменится у них, если они, наконец, получат его?
  - "Харгиры" это такие же люди, как и вы, живущие в других Мирах, подобных Миру Живых.
   В Мирах, которые были созданы не Творцом, а его подопечными. Ангелами, которые вскоре после создания Мира людей, захотели стать равными Творцу, так как он наделил их способностью создавать. И они стали создавать свои миры, по своему образу и подобию. Миры, которые сейчас населяют "харгиры".
   Среди "харгиров" нет окончательно хороших или плохих, как и среди людей. Но у них нет чувств. Это единственное и главное отличие вас от них. Мы - люди, способны любить, ненавидеть, радоваться, злорадствовать, гордиться, презирать, мучиться угрызениями совести.
  Потому что, создавая нас - людей, Творец создал многогранный Камень Чувств, в котором столько граней, сколько в человеке должно быть чувств. Поэтому наш мир, Мир людей, откуда пришли вы, откуда пришел я, и все люди, которые сражаются против "харгиров" является Ведущим миром. А все остальные миры - параллельные, ведомые. Эти миры населяют "харгиры".
  Но помимо этого, Камень обладает еще тем, что постоянно, находясь здесь, в Промежутке, он может распределять людей по Мирам, в которые они должны попасть по прошествию сорока дней. То есть после жизни в Мире Живых.
  Это вы уже поняли. Пройдя сквозь Часовню, человек узнает, что он заслужил в прошлой жизни, и что его ждет. Камень определяет это, едва человек коснется его. Он прочитывает жизнь человека, и чувства, сопровождавшие эту жизнь по ладоням.
  - А если у кого нет рук? - Спросил Андрей, вспомнив, как они с Щербатым видели человека без рук. - Или они сильно травмированы.
  - Таких случаев масса. - Ответил Ирод. - Информация все равно остается в человеке, ибо ее невозможно никуда деть. При контакте с Камнем, внутренняя энергетическая оболочка все равно восстанавливается. У него появляются руки, и это не копии, а истинная структура человека, которую невозможно разрушить физически в Мире Живых. И Камень, все равно, выдает то, что делал человек в течение жизни.
   Поэтому, не все люди после смерти проваливаются сквозь землю Промежутка, в мир Вечного Страха. Многих ожидает, более лучшая участь.
  - Получается, что все "харгиры" после смерти попадают в ад? - Догадался Андрей. - Потому что у них нет Камня, способного разделить их. - Или у них есть другие Миры?
  Ирод утвердительно кивнул.
  - У них нет Камня, а значит, нет и чувств. Все "харгиры" спустя сорок дней, после того, как они попадают в свой Промежуток, проваливаются сквозь его землю, дальше в другой Мир. Мир Вечного Страха. Ибо они все одинаковы, и не заслуживают того, чтобы попасть в другие, более лучшие Миры. В которых можно обрести вечное счастье. Опять же, если знать, что такое чувства, обладать ими.
  - И в этом нет их вины. - После некоторой паузы продолжил Ирод. - Это вина тех, кто создал их. Те, кто создавал Миры, подобные Земле, заранее обрекал их обитателей на жизнь без чувств. И на такое же ее продолжение, ибо Мир Вечного Страха един для всех. Как для людей, так и для "харгиров".
  - Но, судя по фрескам, Камень Чувств какое-то время находился не в Промежутке, а на Земле. - Андрей мотнул головой на золоченые картины. - Как это происходило? Для чего?
  - Два раза Промежуток людей не смог выдержать атак "харгиров". Комендантам, которых назначал Творец, становилось понятно, что Камень Чувств, этот великий дар Творца людям, может достаться "харгирам". Отбить его назад будет невозможно. "Харгиры" вкусив всю неповторимость чувств, будут до последнего, сражаться за него, и едва ли отдадут. Поэтому, Коменданты Промежутка людей принимали решение переправить Камень на Землю, чтобы сохранить его у себя. Там захватить его "харгирам" было намного сложнее, чем здесь.
  - И война за Камень переходила на Землю. - Догадался Андрей.
  - Едва Камень оказывался на Земле, то на ней возникала самая кровопролитная война в истории человечества, уносившая жизни многих. "Харгиры" лишены чувств, но это компенсируется прекрасными ораторскими способностями и умением вести за собой людей, организовывая их в разрушающие армии. Которые упорно двигались к Камню.
   В этих войнах, самих "харгиров" участвовало крайне мало. Это связано с тем, что очень трудно переправить "харгира" в Мир людей, и наоборот. Для того, чтобы открылся Портал, соединяющий наши Миры, нужны определенные обстоятельства. Стечение обстоятельств, как впрочем, произошло с вами. Но, тем не менее, им это удавалось.
  - Но если им было известно местонахождение Камня? - Не удержался от вопроса Щербатый, который уже пришел в себя после наказания Ирода и не без интереса слушал разговор. - Не проще было бы просто выкрасть его? Не развязывать этих боен.
  - Где бы не находился Камень на Земле, он охранялся. Причем люди, охраняющие Камень, зачастую не знали, что именно они охраняют.
   Армия, стоявшая на страже Камня, как правило, стояла на страже территории, на которой он находился. - Продолжил Ирод. - Более маленькая армия, подразделение охраняла просто стратегически важный объект, в котором находился Камень Чувств. К которому прорывалась армия противника, состоящая из таких же людей, но под предводительством одного или, реже, нескольких "харгиров". Никто на Земле не знал о существовании Камня. О нем лишь догадывались немногие. Последнее местонахождение Камня в горах Арарата. Он был спрятан в Ковчеге Ноя.
  - Получается, что в тот период времени, когда Камень находился на Земле, и его не было в Промежутке, все умершие люди попадали в мир Вечного Страха? - Спросил Андрей.
  - Нет, это не так. - Ответил Ирод. - В Мир Вечного Страха, как и в другие Миры не попадал никто. Ничто не могло прочитать информацию с ладоней человека, а следовательно, дать оценку его жизни, деятельности на Земле. Попросту происходило перерождение душ. В Мире Живых это называется реинкарнацией.
  Спустя сорок дней после смерти душа человека не обретя другого Мира была вынуждена вернуться обратно, в Мир Живых, на Землю. - Ирод с сожалением покачал головой. - Все заслуги человека, как, впрочем, и преступления аннулировались. Прожитая жизнь не учитывалась, и все приходилось переносить заново.
  Но никуда нельзя деть энергию, предназначенную для Камня. И она возвращалась в Мир Живых в душах многих родившихся заново. Двойная энергия может преодолеть "барьер Разума". Вот откуда появлялись открытия.
  Во время и после кровопролитных войн всегда была повышенная рождаемость. Наука живых довольно смутно объясняла сей факт, кивая в основном на естественную демографию. Но это было лишь нелепое объяснение.
  - Почему же "харгиры" не могут также перерождаться? - Не понял Андрей. - Ведь все они попадают в Мир Вечного Страха.
  - Миры "харгиров" были созданы не по воле Творца, как я уже говорил. - Поэтому, их души были обречены на наказание. Ангелы, создавшие Миры, в которых живут "харгиры" не смогли создать Миры, в которых те могли бы находиться после своей смерти. Они попросту не знали, как это делается.
  - Но разве творцы "харгиров" не могут создать свой Камень Чувств? - Спросил Синицын.
  - Это невозможно для них. - Ирод покачал головой. - Камень Чувств может быть только один. Причем, созданный Творцом. И только тот, кто живет в мире людей, способен чувствовать и ощущать. Захватив Камень, мир "харгиров" станет Ведущим. А мир людей Ведомым.
  - Что значит Ведущий и Ведомый миры? - Не понял Андрей. - Они как-то отличаются друг от друга?
  - Что-то вроде отражения в зеркале. - Помедлив, ответил Ирод. - Может быть, в кривом зеркале.
  - То, что происходит в Ведущем мире, оказывает непосредственное влияние на Ведомый мир. Иными словами Ведомый мир зависим от Ведущего. Причем, все негативное, что происходит в Ведущем мире, также происходит и в Ведомом, но увеличивается в столько раз, во сколько Ведущий мир по своим размерам превосходит Ведомый. Это еще одно наказание Творца. - Пояснил Ирод. - Если в нашем Мире Живых происходит обычная автокатострофа, где гибнет один человек. То в Ведомом мире, объемы всего этого увеличиваются в несколько раз, и несколько "харгиров" отправляются в свой Промежуток.
   В Мире людей происходит обычный пожар, наводнение. Все это происходит и в Ведомом мире, где такая же жизнь, но приобретая большие последствия.
  - Если Ведущий Мир по размерам превосходит Ведомый, значит, миры "харгиров" меньше?
  - Причем намного, так как создавались они по отдельности. И их творцы не так могущественны, как наш. Но их больше, соответственно, больше "харгиров", населяющих эти миры. Если они получат Камень, то Ведущим Миром, на какое-то время будет Промежуток людей. До тех пор пока они не переправят его либо на территорию своего Промежутка, либо в один из своих Миров.
  - Но почему только негативное отражается на Ведомых мирах? А что будет в таком мире, если в Ведущем, произойдет какое-либо открытие, родится гений, например. Или будет изобретена какая-нибудь совершенная технология?
  - Это никоим образом не отразится на мире "харгиров". Ведомые миры способны реагировать только на негатив. - Отрезал Комендант. - Это закон Возмездия, это, своего рода, наказание Творца, может быть, его защита людей от "харгиров". Ибо созданы были эти миры не Им, не по Его воле, а вопреки ей. - Повторил он уже сказанное.
  - Поэтому "харгиры", здесь в Промежутке превосходят нас по численности. - Начиная понимать, проговорил Андрей. - Если им удастся захватить Камень, то мир людей станет Ведомым?
  Синицын уже не ждал ответа от Ирода. И оказался прав. Он уже заметил, что Комендант не отвечал на вопросы, ответы на которые были понятны или даны им ранее.
  Закончив свое повествование, Комендант замолчал.
  Молчали и Андрей с Щербатым, пытаясь переварить услышанную информацию.
  Синицын, хотел было, завести разговор о Светлане, попросить Ирода, чтобы он разрешил им быть вместе на стене, хотя бы какое-то время. Он был готов объяснить все. Но Комендант опередил его.
  - Ты о чем-то хотел меня попросить? - Спросил он.
  - Я встретил здесь, в Промежутке, одну девушку, с которой был давно знаком на Земле. Она недавно здесь... Мы могли бы находиться на стене вместе, не покидать друг друга? Для меня, и мне кажется, для нее, это важно. Хотя бы это время, пока она здесь? Это трудно объяснить...
  Ирод внимательно, будто изучая, долго смотрел на Синицына.
  - Она так много для тебя значит? - Спросил он.
  Андрей сглотнул застрявший от волнения комок в горле.
  - Понимаете, я любил ее всю жизнь. Всегда... Но нам не суждено было быть вместе... Виноват в этом я. Прошу, если можно...
  - Я понял, о чем ты. Вы можете быть вместе на стене. - Почти не раздумывая, проговорил Ирод.
  Он подумал, что у этого молодого человека, в самом деле, были сильные чувства, поистине, данные самим Творцом. Но их не всегда удавалось реализовывать на земле. Он не лгал, потому как лгать в Храме было попросту невозможно. И еле заметное свечение, исходившее от него говорило о силе и чистоте его чувств.
   - Передай "стражникам", что я разрешаю вам это.
  - Они поверят? - С долей сомнения проговорил Андрей. - Может быть, вам самому им сказать.
  - Здесь не Мир Живых. - Ирод впервые улыбнулся, хоть улыбка и получилась грустной. - И Мертвые, как вы называете нас там у себя, обладают определенным свойством здесь. - Я думаю, что вы уже заметили это сами.
  Андрей с благодарностью кивнул головой. Видимо "войнам" Ирода было достаточно только слов, чтобы они поверили. Это было еще одно отличие от Мира Живых.
  - Что вам непонятно еще? - Спросил Комендант, обращаясь к ним обоим.
  - Но как дети, которые приходят сюда могут сыграть роль в обороне Промежутка людей? - Спросил Андрей. - Мы слышали про детей, их выводят за стену.
  - Нам, - он взглянул на Щербатого, подразумевая и его тоже, - понятно теперь многое. Но, причем здесь дети? Что с ними происходит за стеной? Почему они так меняются?
  Комендант чуть качнулся в сторону, и Андрей понял, что ответить Ироду было тяжело. Его лицо стало другим, оно как бы постарело.
   Синицын увидел, может быть, ему показалось, но на какое-то мгновение в темно-карих глазах Ирода промелькнула боль. Потом они изменились, и Андрею сделалось страшно.
  - Дети - это мой крест, мое наказание, но и наше самое мощное оружие, мой, наш авангард. - Тихо, почти шепотом проговорил он.
  - Если бы не они, Промежуток Людей давно бы уже пал. И Камень оказался бы во власти "харгиров".
  - Это мое наказание. - Еле слышно повторил Ирод. - Потому меня и зовут, Ирод.
  Тихие слова Коменданта были слышны за счет потрясающей акустики Храма.
  Андрей непонимающе смотрел на него, не рискуя спрашивать более. Слишком страшным и непонятным был взгляд Коменданта.
  - Когда рождается человек, ребенок, - медленно, будто разговаривая сам с собой, проговорил Ирод, - он приобретает всю гамму чувств, данную Творцом, гамму чувств, которая есть в Камне. Который после его смерти может "прочитать" их все. И определить, какие остались, какие развились более или менее, какие стали преобладать. Какую жизнь, наконец, прожил человек с момента рождения, и чего он заслужил в ее конце.
  С течением жизни, какие-то чувства развиваются у него более других. Это зависит от многого. Но чем он меньше, тем больше у него нерастраченного. У него намного больше духовной энергии, чем у взрослого. Если эту энергию преобразовать через Камень, предварительно настроив его на то, чтобы он "забрал" все положительные ощущения, в физическую силу.
  Так как нет энергии моральной или физической. Она одна, и мысли тоже несут в себе силу. И ребенок становится сильнее любого взрослого. Сильнее нескольких взрослых, и способен заменить их в реальном бою. Это уже не дети людей, и не дети "харгиров" - это нечто другое. Они начинают испытывать только негативные эмоции, которые меняют их даже внешне. Это даже и не люди. Особенно ценны младенцы. Их энергия не растрачена. Боже...
  Ирод закрыл глаза, словно отрекаясь от чего-то. И Синицын показалось, что аудиенция окончена.
  Они с Щербатым уже хотели выйти их Храма. Но Ирод остановил их, о чем-то раздумывая.
  - Эта девушка, о которой ты говорил, действительно так дорога тебе? - Неожиданно он обратился к Андрею.
  - Очень. - Он обернулся, не сводя с Коменданта глаз. - Очень. - Повторил он. - То, что я испытываю к ней трудно выразить словами. Это нужно прочувствовать.
  - Ты хотел бы, чтобы она покинула Промежуток вместо тебя?
  Синицын не верил.
  - Я готов остаться вместо нее. - Не колеблясь, произнес он. - Это возможно?
  - Может быть, - неопределенно ответил Ирод, если кто-то, кто попадет в этот Мир из Мира людей, захочет остаться здесь. Вместо кого-то, кто захочет уйти. Тогда, возможно, откроется тот Портал, сквозь который вы попали сюда.
  - Но я, - не выдержал Андрей, - я могу остаться вместо нее. Пусть уходит она.
  Ирод покачал головой.
  - Она вряд ли покинет Промежуток без тебя. И ты знаешь это. Ей не нужна жизнь без тебя.
  - Но я могу хотя бы спросить ее об этом? - Сердце Андрея учащенно забилось.
  Он был готов на это. Пусть Светлана живет, пусть у нее все будет хорошо, ведь она заслужила это своим страданием.
  А что ему... Все равно жить испорчена, и исправить ничего нельзя. Даже если он каким-нибудь образом сумеет выбраться из этого Промежутка. Какой смысл, он не сможет начать все сначала.
  - Спроси. - Ирод пожал плечами. - Но, поверь, я уже знаю ответ.
  - Спасибо. - Андрей с благодарностью кивнул.
  - Когда задашь ей этот вопрос, посмотри на небо. - Добавил Ирод. - Если, в самом деле, она захочет уйти вместо тебя, оно должно стать малиновым.
  
  
  Глава 13
  
  После того как Андрей с молчавшим Щербатым вышли из Храма, и не сговариваясь, направились к своему месту на стене, Комендант упал на пол, раскинув руки, будто пытаясь обнять золоченые плиты.
  - Господи, - прошептал он, - почему так? Когда все это закончится? Ты же знаешь, как я страдаю. Ты видишь, как ненавидят меня. Как мне тяжело. Я не смогу спасти Промежуток Людей. Потому как иссякают силы. И не знаю, где их взять, как изменить ситуацию, как повернуть время, как бороться дальше, заведомо чувствуя, что это бесполезно.
  Из глаз Коменданта, сквозь веки закрытых глаз по высоким скулам катились слезы. Бледные губы продолжали шевелиться. Ирод ни то молился заученными еще при жизни на Земле словами, ни то просил Творца о помощи непрерываемым потоком слов, будто боясь, что стоит ему прерваться, как их уже не услышит тот, кому они предназначались.
  Откуда-то сверху бесшумной, белой птицей на пол храма спустился архангел Гавриил. Сложив широкие белые крылья, архангел, опершись о меч, смотрел на Коменданта.
  Ирод продолжал лежать на полу, не замечая своего небесного гостя. Глаза Коменданта по-прежнему были прикрыты, и на пол одна за другой скатывались слезы, которые тут же, едва коснувшись пола, исчезали, будто попадая на что-то горячее, что заставляло их моментально испаряться. Но, казалось, он не замечал этого, отстранившись от Промежутка людей, от Храма, от всех Миров.
  Ирод лежал так некоторое время. Его губы уже ничего не шептали, и могло показаться, что он умер. Лицо покоилось на полу, темные волосы наполовину прикрывали его. Ничего в теле Коменданта не подавало никаких признаков жизни.
  Спустя некоторое время, Комендант резко поднял голову и откинул рукой волосы со лба, будто кто-то молчаливым, негласным знаком дал ему сигнал тревоги. Он резко встал, и еще не видя архангела, уже знал, что он здесь.
  - Я разбудил тебя, Ирод. - Проговорил Гавриил. - Потому что тебе пора.
  - Я понял, что это Ты. - В глазах Коменданта еще осталась боль, но они уже становились другими, приобретая привычную жесткость и непоколебимость. - Почувствовал, как всегда это происходит...
  - Ты слишком многого хочешь от Него, Ирод. - Произнес Архангел. - Это не мир Живых людей, в котором можно просить все, что угодно. Это Промежуток.
  - Но я устал, ты же видишь сам, и он, я уверен в этом, знает, что это так. Мало того, я не знаю, что делать. Я не могу допустить, чтобы Камень достался им. Но я вижу, что это скоро произойдет. Это терзает меня, и кто как не Он сможет помочь. Ведь Камень - это его дар, его творение.
  - Ты сам мешаешь себе, и не можешь этого понять. В тебе еще жива гордыня. Творец дает много путей вам, много входов и выходов, и даже, порой, подсказывает, как выбрать правильный. Но не всем.
  - Я могу пойти на стену, и драться наравне со всеми. - Комендант устало посмотрел на Архангела. - Пусть Он позволит мне это.
  - Ты опять думаешь о себе, зная, что убить тебя может только "харгир". Ты хочешь, чтобы тебе стало легче. Это значит, что ты еще и слаб, ибо хочешь смерти, как избавления. Ты должен забыть о ней, так как знаешь, что есть смерть. Это переход. Всего лишь, и неважно куда. Она придет, когда придет время, но оно подвластно Творцу, как все созданное им.
  - Почему я не могу отправить тех двоих, пришедших не через Тоннель обратно? Их место не здесь. Они живые. Почему они здесь?
  Гавриил шевельнул крыльями.
  - Перед твоим вопросом я дал тебе ответ на него.
  - Не может быть так, чтобы они пришли сюда, и не могли выйти. И я, и Ты знаем этот закон. Обратимо время, обратима даже смерть, Гавриил. - Взмолился Комендант, не отводя взгляда от огненных глаз Архангела. - И обратимо время Им. Так почему Он не может все изменить?
  - Потому что Он всегда дает право выбора. - Проговорил Архангел. - И ты знаешь это не хуже меня. Ты учил людей Его заповедям, доводил их до заблудших душ, помогал понять. И сейчас, он видит, что сам ты не все понял и постиг.
  - Почему Он не помогает мне? - Ирод опустил голову. - Может быть, я слаб, но разве я не предан Ему? Разве я не делаю всего, что могу сделать? И разве не делал, когда был в Мире Живых?
  - Ты не благодарен, Ирод. - Голос Гавриила раздался громом. - Твои слова не нужны Ему. В них упрек, слабость и уныние. Если бы ты не был предан Ему, ты бы не делал того, что делаешь. Если бы Он не помогал тебе, ты бы не смог сделать того, что делаешь.
  Комендант вновь поднял глаза и встретился с гневным взглядом Архангела. Но на этот раз он не отвел их, и как тяжело ему не было, продолжал смотреть в очи Гавриила, которые напоминали раскаленные угли.
  - Ты упрекаешь Его своими мучениями, хочешь, чтобы Он видел, как ты страдаешь от всего этого. Но не знаешь, как страдает Он. И насколько ничтожны твои мучения в сравнении с твоими - мучениями человека. Почему, вы, люди, способны думать, что страдать и мучиться можете только вы?
  Ведь, вы созданы Им по подобию Его. С чего ты взял, что он не думает о тебе, не видит тебя и не чувствует твою боль? Ведь тебе, как никому известно, что ничего не происходит просто так. И боль есть разная. Мучения - расплата, и мучения - вознаграждение. На все есть Его воля.
  Ирод чувствовал, как ему жжет глаза, насколько гневным был взгляд Архангела. Коменданту казалось, что еще немного, и он попросту ослепнет. Но усилием воли он заставлял себя не отводить взгляда.
  - Ты сам выбрал тот путь, по которому идешь сейчас. Вся твоя жизнь была направлена на это. Ты служил Ему на Земле. Продолжаешь служить и сейчас. - Слова Архангела жгли Ирода не меньше, чем его глаза. - Но зачем же ты ропщешь сейчас? Он всем и всегда дает свободу выбора, и каждый получает то, что выбирает. Но даже и в этом случае, он помогает вам.
  Архангел на время замолчал, словно давая возможность Коменданту осознавать услышанное.
  - И оружие твое не дети, как ты считаешь. - Продолжил Гавриил. - Твое, как и всех людей, пребывающих здесь великое оружие - Камень. Ибо созданное им Прекрасное, может быть, Ужасным, если это нужно. Вы можете убирать серпом пшеницу, а можете убивать врагов похожим на него оружием. Стоит лишь немного изменить форму. Вы можете готовить пищу себе на огне, а можете сжигать этим огнем врагов.
  И ты не должен роптать, ибо ты единственный, кто может управлять этим великим оружием - Камнем. И от тебя зависит его судьба.
  Архангел поднял голову, и взмахнув своими крыльями, стал подниматься наверх, к потолку храма. Туда, откуда пришел.
  Комендант еще какое-то время продолжал стоять на месте. Он опустил голову. Глаза невыносимо жгло, будто раскаленным железом. Из них катились слезы. Ирод ничего не видел кроме огня, который стоял перед ним в виде золоченых плит, слившихся в одно целое. Огромное, раскаленное... пространство.
  Немного придя в себя, покачиваясь, он направился к выходу. Выйдя из Храма, он понял, что не ослеп. Нет, Архангел не мог ослепить его, даже если бы ему, Ироду этого очень бы хотелось.
  Глаза продолжали видеть, различали цвета, предметы, очертания людей, низеньких домиков, погасшие факелы на улицах, заменяющие фонари вечером, кажущиеся убогими и страшными деревья. Он видел все, как раньше. И только резь напоминала ему о встрече с Архангелом. Он видел, что наступал рассвет - сияние становилось ярче. Но даже днем, достигнув своего максимального разгара, оно было неспособно заменить солнце. Солнце заменить было невозможно. Ирод подумал, что никогда больше не увидит солнца, которое освещало мир Живых, никогда оно не согреет его так, как согревало тогда, когда он был жив. Но Комендант не ощущал тоски по тому миру, которая, вроде бы должна была быть. Не было тяги к земному, может быть, потому что он был лишен всего этого, сознательно отказавшись в свое время от земных благ. Но что-то подсказывало, что ни это было главным в его мыслях о Земле, ни то, что он был священником, и всегда, как это и положено, считал, что земные, мирские радости не для него. И не вкусив их, как их вкушал любой человек, он не мог и сожалеть о них.
  Нет. Ирод вспомнил слова, прочитанные им, еще в детстве, в Библии о том, что все люди есть никто иные, как гости на Земле. Все люди попадают туда на время, на период своей жизни, который ничтожно мал, подобен мигу в сравнении с тем, где они должны быть, в сравнении с вечностью.
  Но и Промежуток людей, этот перевалочно-распределительный пункт был всего лишь на всего таким же временным пристанищем человека. И здесь путь не заканчивался. И потому он назывался Промежутком.
  У ворот Храма его уже ждал Ив, который, встретившись с взглядом Коменданта, непроизвольно отступил на шаг, но ничего не сказал.
  - Сколько осталось времени до выпуска детей из Часовни? - Спросил Ирод, всматриваясь в нарастающее, превращающее хмурое утро в пасмурный день, сияние.
  - Уже пора. Нужно успеть до того, как сияние взойдет полностью. - Проговорил Ив, бросив взгляд на горизонт, из-за которого показалась часть огромной темно-желтой полосы, растянутой во весь горизонт. - Я уже начал беспокоиться за тебя. Спрашивал "стражников". Они сказали, что ты не выходил из Храма, после того, как из него вышли те двое. Стал ждать...
  - Что ты решил делать с ними? - После некоторой паузы спросил Ив. - Они по-прежнему на стене. Ты не боишься, что они могут погибнуть?
  - С ним ничего не случится. - Ответил Комендант. - И с теми, кто будет рядом с ними. Я вчера убедился в этом. Они такие же, как и я.
  - Они вошли в Храм, и он впустил их. - Догадался Ив, потерев ладонью бритый лоб. - Это было что-то вроде проверки. Они неуязвимы также, как и ты.
  - Пошли к Часовне. - Проговорил Ирод. - Опасно терять время.
  В сопровождении Ива он обошел Храм, и направился к Часовне. Которую по-прежнему с невозмутимым видом охраняли восемь "стражников", стоявших по двое возле каждого угла, вооруженные копьями и короткими широкими мечами.
  Неподалеку от Часовни находился отряд воинов вооруженных луками. Их было около сотни. Это была еще одна охрана Часовни. Ирод не пускал этих лучников на стены, берег их. Эти лучники могли выпускать одновременно две стрелы, наверняка поражая противника. В случае прорыва "харгиров" в город, они должны были сдержать их, пусть хоть на какое-то время, не подпустив к Камню.
  То, что какой - нибудь отряд может проникнуть за стены, прорвав наиболее слабый участок, учитывая мощь "харгировских" атак, было реальным. Особенно, в последнее время.
  Толпа людей ждала, несмотря на приказ Ива, когда откроется Часовня, чтобы можно было дотронуться до Камня, и узнать свою дальнейшую судьбу. Людей было много. Кто сидел на голой земле, кто стоял, прислонившись к стенам домов. Ждали все. У всех были разные лица, разные судьбы и различные чувства были на лицах этих людей. Страх, обреченность, надежда, мнимая самоуверенность.
  Поблизости находился еще один отряд количеством около полусотни человек. Они подчинялись приказу Ива, который решил усилить охрану Часовни, учитывая большое скопление народа. Это происходило каждую неделю. С вечера среды и по утро четверга Часовня запиралась с детьми. Количество которых составляло шестьсот шестьдесят человек. "Число Зверя", как его называли на Земле.
  И за время нахождения там, с Камнем, который излучал только негативную энергию, заражая собой детей, этих поистине мощных аккумуляторов, удесятеряя ее.
   Завидев Ирода с Ивом, от отряда отделился один из воинов и приблизился к ним.
  Это был седовласый мужчина среднего возраста и роста, одетый в форму Иностранного Легиона. Он был вооружен луком и мечом в кожаных ножнах. Подойдя к Ироду, он отсалютовал ему.
  - Это Мишель. - Представил незнакомца Ив. - Он займет мое место, когда я сегодня покину Промежуток.
  Ирод внимательно посмотрел на Мишеля, затем кивнул, и пройдя четырехугольник "стражников" подошел к двери Часовни.
  Достав из кармана ключ, он открыл дверь и скрылся за ней. В Часовню, когда ее не проходили люди, когда Камень становился другим, имел право входа только Комендант.
  Несколько сотен голов разных наций и национальностей сразу повернулись в его сторону. Бритых, с разными стрижками, прическами, волосами разных длин и цветов.
  Дети сидели огромным разноцветным, разновозрастным кругом возле прозрачного прямоугольника, стоящего на высоком столе, в центре которого находился многоугольный Камень Чувств.
   По его многочисленным граням, отражающим весь спектр гаммы негатива человеческих эмоций, струилось некое подобие небольших молний, которые, потрескивая, то пропадали, то появлялись вновь, будто играя в какую-то загадочную, свою игру.
  Это был уже не тот Камень, который мог определить судьбу человека, читая всю его жизнь. Это был Камень Зла, способный творить его, уродовать эти души, превращая их в настоящих монстров, способных сокрушать все и вся, лишь потому. Что этого требовала поселившаяся в них сущность. Кому-то незнакомая, кому-то, наоборот, привычная, почти обыденная.
  Более шести сотен пар детских глаз смотрели на Коменданта. Глаза разных цветов и оттенков. Пока с различными выражениями и чувствами. Ирод знал, что многие из них, кого он разлучил с родными, кого просто забрали "стражники" по его приказу, ненавидели его. Ненавидели всеми фибрами своих детских душ. Желали его смерти, и готовы были в сию же минуту наброситься на него для того, чтобы растерзать, разорвать руками, зубами, растоптать ногами босыми и обутыми во все варианты обуви - от легких сандалий до тяжелых сапог из грубой кожи.
  Ирод смотрел в эти глаза, горевшие звериным огнем и дикой ненавистью. Твердо зная, что они не посмеют, побояться сделать этого. Того, чего многие из этих детей побоялись бы сделать в том мире, откуда пришли, в Мире Живых, они не смогут сделать здесь, в Промежутке. Ибо здесь, их сковывал страх перед тем, чего они не могли понять.
  Но это было пока... Только какое-то время им, с уже поврежденными душами оставалось оставаться детьми. Только пока они еще боялись чего-то. Стоило опоздать, промедлить на какое-то время, и... Они уже становились не защитниками. И Ирод знал, чувствовал, ощущал, тот момент, когда их нужно будет завести в Часовню и вывести за стены. Только он один мог управлять Камнем, возвращая его в свое исходное состояние. Потому что он был Комендантом. И это было его наказанием и благодатью одновременно.
  Ирод видел эти глаза, в который раз понимая, что все должно закончиться. Рано или поздно. Что "харгиры" становятся сильнее, потому знают, за что они воют, и в отличие от людей, знают не только в этом мире, но и в том, из которого приходят.
  Комендант знал, что Гавриил неспроста приходил сегодня к нему в Храм. Архангел всегда появлялся перед четвергом, как бы предупреждая коменданта о том, что он рядом. Архангел был рядом с ним, был в нем в минуту любой опасности, которая угрожала Ироду. И сейчас, Гавриил был в нем. Ирод чувствовал его. Те, из детей, кто смог бы наброситься на него, переломив в себе страх, но, еще не став тем, кем он должен стать, был бы немедленно сражен рукой и мечом Коменданта, которыми бы управлял Архангел смерти. И Ирод даже бы и не заметил, как это произошло.
  Пройдя через круг детей, которые молча подвинулись, пропуская его, Комендант приблизился к Камню, сразу же ощутив его силу, которая была подобна накатывающим волнам океана. Пока спокойным, но как в преддверии цунами, скрывающим свою мощь. Он положил на него руки, и теперь уже дотронулся до этой силы, ощутил ее. И тут же, разбушевавшаяся стихия, непонятной даже ему, Коменданту Промежутка, силы, стала затихать, пряча свою энергию внутрь Камня.
   Камень блеснул, плюнул в глаза серовато-белым цветом смерти. На какое-то мгновение, он потух, спрятав свои серебристо - черные искры и молнии. Будто повинуясь молчаливому приказу свыше, шедшему через Ирода, проникавшему сквозь его.
  Потом Камень ожил, переродившись заново. Многоугольник цветов снова заиграл всеми возможными оттенками.
  Камень снова стал прежним, способным читать души.
  И Ирод, вновь обведя почти каждого из детей своим взглядом, подошел к двери. Им казалось, что он сейчас уйдет, так ничего, и не сказав им. Зачем они сидели здесь всю ночь. И что с ними происходило.
  Они видели, как он удаляется. Для чего? Чтобы снова закрыть дверь, оставив их с этим Камнем, который так щекотал ладони, когда они в первый раз дотронулись до него, как щекочет захваченный в обе ладони кузнечик или рыбка, пойманная в пруду.
  Или он, все-таки, хочет их выпустить. Обратно к родителям, к родным, а у кого их нет здесь, просто выпустить в город. Пусть на стены или к катапультам, но только отсюда. От этого, ставшего другим Камня, который уже не щекотал - обжигал ладони, кусал, точил их. И поэтому к нему нельзя было прикасаться. Нельзя было даже смотреть на него, потому что он сразу же разъедал глаза, наполняя душу чем-то непонятно тоскливым, вселяя ненависть и страх.
  Ирод остановился возле двери, замерев на какую-то секунду, будто принимая решение, колеблясь. Каждый раз он принимал его, и каждый раз сомневался, испытывал терзания. В то же время зная, что оно необходимо. Тем более теперь, когда это были уже не дети. Когда их нахождение в городе было ни то чтобы опасно - недопустимо.
  - Выходите из Часовни. - Наконец, приказал он им, обернувшись. - И идите за мной.
  И хоть Часовня была огромной, способной вместить детей со всего мира Живых, именно то количество, которое было нужно для того, чтобы они выполнили свою миссию, голос Коменданта был услышан каждым. Он прозвучал эхом несколько раз, отдаваясь по всем стенам и углам.
  Ирод направился в сторону города, к стенам, к воротам, даже не оглянувшись, чтобы убедиться в том, последовали ли дети его приказу или нет. Он знал, что они идут за ним.
  Ирод чувствовал, ощущал тот поток детей, который, словно остров разделял на две части, сливавшиеся потом в одно целое, стол с Камнем. Комендант будто затылком видел, как последний ребенок, подчиняясь его словам, покинул Часовню и остановился возле нее. Толпа детей тут же была взята в плотное кольцо отрядом, во главе которого стоял седовласый Мишель.
   Лучники, стоявшие поодаль, сразу приготовили свои луки, зарядив в них сразу по две стрелы.
  Но ничего не произошло, дети длинным, змееобразным потоком продолжали двигаться за ним.
  Ирод ощутил легкий приступ страха. Чувство которое он испытывал прикасаясь к Камню. Чувство, которое Ирод гнал постоянно силой своей воли, которое презирал, когда был жив, когда трое "сатанистов", подкараулив его, после обедни, хотели убить. Это чувство он ненавидел и сейчас, здесь, в Промежутке.
  Это ощущение страха появлялось у него в тот момент, когда он закрывал Часовню, выводя оттуда детей. Он не боялся за себя, готовый принять вторую смерть как избавление, в глубине своей души он даже желал ее, хорошо зная, что пока он нужен, то не умрет. Нет, это был страх за город, за Промежуток людей, который мог быть растерзан, разорван изнутри.
  - Катапульты готовы, Комендант. - Услышал он чуть дрожащий от волнения голос Ива у себя за спиной. - Отдать приказ?
  Ив, этот воин по своему призванию и своему предназначению, также, всегда нервничал по четвергам. Потому что он был человеком.
  - Да. - Ирод обернулся к нему. - Мы уже идем. Ждать нечего.
  Ив, коротко кивнув бритой головой, скрылся за отрядом "стражников".
  - Идите за мной. - Ирод повторил приказ детям, и опять, уверенный в том, что его никто не ослушается, не оборачиваясь, направился к стене, в сторону городских ворот.
  Поток детей, окруженный по его периметру отрядом из лучников со вставленными в тетивы стрелами луками, двигался к городским воротам. Дети постарше несли на своих руках тех, кто еще не мог, не умел ходить.
   Лучники были готовы выстрелить в течение какой-то доли секунды как в самих детей, в случае, если они, не успев дойти до ворот, превратятся в того, в кого они должны превратится за ними. Так и в их родных, которые невзирая ни на какие законы Промежутка, попытаются отбить их, не понимая, не веря в то, что теперь это уже и не дети, и не люди.
  
  
  * * *
  Синицын вновь поднял голову на темно-синее небо. Оно так и не стало малиновым, как говорил Ирод. И он оказался прав. Светлана не хотела возвращаться в Мир Живых вместо него.
  Он уговаривал ее всю ночь. Он рассказал ей всю свою жизнь, как оказался на "зоне", как решился на побег. Объяснял, доказывал, что его жизнь уже ничего не значит для него. Что все безвозвратно упущено.
  Но она любила его. Любила искренне, беззаветно, и потому отказалась.
  Они проговорили всю ночь. Там, в Мире Живых, у нее осталась младшая сестра, которая уже имела свою семью, родители.
  - Я жила ожиданием встречи с тобой. - Восклицала она. - Можно сказать, что жила надеждой. Это было мучительно, но в то же время, я верила, что это произойдет. И в эти минуты, когда я надеялась, мне становилось хорошо. Если же я буду знать, что мы никогда не увидимся, что ты для меня потерн навсегда, зачем жить?
  Он понимал ее, потому что сам отказался бы жить так. Оставалось лишь считать те дни, которые оставались им провести вместе. Светлана должна была пробыть в этом Мире еще две недели, если ей не суждено было погибнуть, и превратится в "мытаря".
  Андрей уже принял решение для себя. Решение, которое он не стал говорить Светлане. Он решил, что если ей суждено быть "мытарем", чтобы скитаться в Мире Живых, то он себя тоже обречет на подобную участь. Синицын не знал, не мог предполагать, какая судьба ждет их в этом случае. Каковы будут их страдания, и с чем земным можно будет их соизмерить.
  Но, по крайней мере, они смогут видеть друг друга, пересекаясь в своих скитаниях, "мытарствах".
  "Харгиры" не атаковали этой ночью, вероятно, берегли силы для завтрашнего дня, который обещал быть тяжелым как для них, так и для тех, кто защищал Промежуток, людей.
  Утро наступило, как всегда, неожиданно, где-то, на горизонте показалась светлая полоса, возвещавшая об этом. Она стала расти, освещая Промежуток, и полчища "харгировских" воинов, расположившихся у стен города.
  Они все были готовы к бою, но не начинали атаки, словно берегли силы для основной схватки этого четверга.
  Андрей со Светланой увидели, как почти одновременно в серое небо Промежутка взметнулись сотни камней, обвязанных горящей паклей, оставляя позади себя черные шлейфы дыма в воздухе. Несколько пролетело над ними, едва не задев зубцы стен. Андрей инстинктивно заслонил собой Светлану, и она сразу прижалась к нему. Он вновь почувствовал холод, исходящий от ее тела. Но сейчас, он уже не пугал его. Синицын привык к этому холоду, исходящему от стен, от ветра, от полуживых деревьев и кустарников, от камней, от людей. Отовсюду.
  - Сейчас должны выйти дети за ворота. - Прошептала Светлана, оглянувшись в сторону города. - После такой артподготовки.
  Она инстинктивно прижалась к нему плечом, сжимая в ладонях ложе примитивного арбалета. Рядом с Андреем она чувствовала себя не воином Промежутка, метким стрелком, поставленным на "горячий участок", а женщиной. Тем, кем должна была быть в Мире Живых.
  Катапульты Промежутка людей били быстро и целенаправленно, концетрируя свои огненные удары в одном направлении, будто расчищая пространство, некое подобие плацдарма возле ворот. Возле которых уже скопилось достаточное количество "харгирских" воинов, командиры которых сейчас пребывали в замешательстве, не зная на какое расстояние отводить своих воинов. Хотя, и некоторые из них уже знали, для чего проводится такой массированный обстрел.
  Андрей, понимал, что со стороны "харгиров" оставлять воинов возле ворот было бессмысленно, так как они были обречены погибнуть под камнями катапульт людей. Но и отступать было нецелесообразно, оставляя плацдарм для людей.
  Прошел залп катапульт первого круга, незамедлительно за ним последовал второй залп. Потом третий. Андрей увидел, как поток окруженных "стражниками" детей, который вел Ирод, показался из глубины города. Откуда метали свои снаряды катапульты.
  Он шел, подняв руку, словно предупреждая о чем-то, приказывая дать дорогу, расступиться. Но это было излишнем, так как никто не решался каким-то образом, препятствовать процессии. За этим следили "стражники".
  Дети шли покорно, скорее всего, не задумываясь, но и не понимая, как это и должно происходить в их возрасте, для чего и куда их ведут.
  - Бабушка! - Послышался тонкий детский голос, перешедший затем в тоненький плач. - Я не хочу туда! Я хочу к тебе! Пожалуйста!
  - Изверги! Будьте вы прокляты! - Раздался голос, который, по всей видимости, принадлежал пожилой женщине.
  От одной из катапульт, недалеко от которой проходил детский поток, отделилась фигура пожилой женщины с распущенными седыми волосами ни то в халате, ни то в длинном платье. Сухие, уже успевшие покрыться черными пятнами руки, сжимали топор с длинной рукояткой.
  Женщина рвалась в сторону потока, оттолкнув попытавшегося встать на ее пути "стражника", по всей видимости, командира расчета.
  - Сволочи! - Не выдержав, крикнул кто-то со стены, в поддержку женщине.
  Один из "стражников" резким движением руки натянул тетиву лука, и сразу две стрелы, выпущенные из него, нашли свою цель. Они вошли в грудь женщины, сбив ее на землю. Упав, она почти сразу же растворилась в воздухе. Только топор, лязгнув о камень, остался лежать на том месте.
  На стене возникла массивная фигура Ива, который подобно крупной кошке, взбежал по ступенькам. В руках, вместо неизменного копья, мулат сжимал двустволку.
  - Стреляйте в сторону ворот! - Раздался его зычный приказ. - Так, чтобы они смогли открыться!
  Несколько лучников из числа "стражников" также стали взбираться на стены, поближе к воротам. В "харгиров" посыпались стрелы со стен. Ирод уже подвел детей к воротам, и не сводя взгляда с Ива, ждал его сигнала, когда можно будет дать приказ, чтобы их открыли.
  Андрей и стоявший справа от Светланы Щербатый, натянули луки, и выстрелили.
  Снова ударили катапульты Промежутка. Видимо, некоторые расчеты торопились, так как часть снарядов, не долетев до стен, ударили в них. В их внутренние стороны. И Андрей увидел, как несколько лучников-людей с криками попадали со своих мест на землю.
  - Спрячься за "бойницу" и пригнись! - Успел крикнуть Синицын Светлане, заметив, как в их сторону летели два огненных круглых камня.
  - Что?! - Не разобрала она в шуме, бросив на него быстрый взгляд голубых глаз.
  Один из снарядов пролетел над их головами, и Синицын даже ощутил, как огнем чуть опалило волосы. Второй ударился о "бойницу" возле Светланы, попал рядом с ее ногами.
  - А-а! - Девушка в ужасе, инстинктивно отступила назад, и едва удерживая равновесие, замерла на краю стены.
  Андрей видел все это, как в кошмарном сне, как бывает на Земле, когда секунды растягиваются. Он бросился к ней, чтобы удержать, но ноги не слушались, став ватными, а мозг, уже просчитав ситуацию, выдал, что он не успеет.
  Девушка выронила арбалет, который также медленно, в сознании Анрея полетел вниз, и, отклонившись назад, протянула тонкие руки. Каблук туфли скользнув по каменной поверхности, сорвался вниз. Синицын выбросил руку, пытаясь поймать девушку, но не хватило нескольких сантиметров.
  Их глаза снова встретились. Что-то кольнуло в руку Андрея, но не обратил на это внимания. Светлана уже начала падать, и Синицын понял, что сейчас все закончится. Время вновь станет таким же, каким и было, все произойдет быстро. Но ее больше никогда не будет с ним.
  Щербатый, стоявший ближе к ней, схватил ее за тонкую белую руку, в тот самый момент, когда вторая нога девушки соскользнула, и она упала.
  - Держись! - Стиснув зубы, прокричал Щербатый упав с ней на стену, но успев распластаться по, теперь уже кажущейся невозможно узкому проходу.
  Светлана повисла, удерживаемая одной рукой Щербатого, вторую он прижал к шершавой поверхности стены, чтобы не сползти самому. Девушка не могла обхватить полностью его руку своей узкой ладонью - мешал рукав телогрейки. Оставались какие-то секунды.
  Андрей уже был рядом, и, упав на колени, схватил Светлану обоими руками за вторую руку, которую она протянула ему.
  - Держись, Света. - Он не думал о себе, что может сорваться сам, изо всех сил вытягивая ее на стену.
  Она не была нетяжелой, и Щербатый, ухватил ее, и второй рукой. Вдвоем они вытащили ее на стену.
  - Спасибо. - С благодарностью произнесла она, посмотрев на них.
  - Нечего стоять "мух ловить". - Крикнул в ответ Щербатый, укрывшись за "бойницей".
  Андрей держал ее за руку, боясь, что если он отпустит ее, то что - нибудь произойдет, он снова может потерять ее. Они спрятались за "бойницу" и стояли так, немного пригнувшись, не спуская глаз, друг с друга. Над их головами по-прежнему проносились снаряды, стрелы, длинные и короткие. Своих и "харгиров". Им было не до этого.
  - У тебя стрела в плече. - Произнесла Светлана. - Дотронувшись до его плеча.
  - Да? - Он вспомнил, как кольнуло повыше локтя. - Я даже и не заметил.
  - Давай, я вытащу. - Предложила она, и осторожно, двумя руками взявшись за черное древко, потянула его.
  - Больно? - Она заглянула ему в глаза.
  Андрей помотал головой.
  - Не очень.
  Болеть начинало только сейчас, когда прошел шок. Плечо зудело, прожигая болью насквозь. Светлана осторожно вытащили стрелу, и Андрей поморщился от враз усилившейся боли. Ярко - красная кровь фонтанчиком брызнула из раны. Залила рукав робы.
  - Надо прижечь. - Обеспокоено проговорила девушка. - Там внизу костры. Спустись.
  - Потом. - Он отмахнулся.
  Девушка разорвала подол платья, оторвав от него кусок материи. Наложив на рану, стянула ее повязкой, которая сразу же стала бурой. Она наложила еще одну повязку, также стянув ее.
  - Все равно надо прижечь. - Проговорила она.
  - Потом... - Он махнул рукой. - Будет еще время.
  Увидев, что девушка выпрямилась во весь рост, ища свой арбалет, который уже был где-то внизу, под стеной, умоляюще посмотрел на нее.
  - Спрячься. - Прошу тебя.
  - Нет. - Она покачала светлой головой. - Я буду как все.
  Андрей не сводил с нее взгляда.
  - Я буду осторожней. - Она выдавила некое подобие улыбки. - Но я должна.
  Андрей подхватил свой лук, и выглянул из-за "бойницы".
  - Подавай мне стрелы! - Крикнул он ей.
  Рев с повозок "харгиров" усилился, чуть ли не в несколько раз, будто призывая к чему-то, предупреждая об опасности своих и пугая, наводя леденящий ужас на людей.
   Синицын не мог слышать, но видел, как плачут дети, услышав этот жуткий, раздирающий слух рев. Пока они еще были детьми, и этот жуткий рев, которого они боялись, пугал их еще больше, так как становился ближе.
   Ив уже перестал отдавать какие-либо приказания, так как из-за страшного шума это было бессмысленно.
  Мулат, почти не прячась за свою "бойницу", словно какой-то автомат, стрелял из двустволки, заряжая ее вновь и вновь. Было видно, как напрягались его сильные, мускулистые, покрытые пятнами руки, когда он "переламывал" ружье.
   Ирод, по-прежнему не сводил с него глаз, ожидая сигнала, чтобы открыть ворота.
  "Харгировских" воинов за воротами становилось все меньше и меньше. Они исчезали десятками. Стрелы со стен летели темными тучами, неся с собой новые смерти. Но и защитники города также погибали от черных тяжелых стрел осаждавших. И тут же, на их место становились другие - мужчины, старики, женщины, подростки, дети. С луками, арбалетами, дротиками.
  С участка стены над воротами опрокидывались черные чаны, выливавшие на "харгиров" свое смертоносное содержимое.
  В небо опять взметнулся очередной каменный залп катапульт. Как и в прошлый раз, снова был недолет, и снова часть снарядов попала в своих. Но и врагов стало меньше.
  Летящий, горящий красным пламенем камень попал в широкую спину Ива, который полностью увлеченный боем, не заметил его. Мулат ударился лицом о "бойницу", и потеряв равновесие, соскользнул за нее, выронил ружье. Руками ему удалось ухватиться за ее край, и даже подтянуться, но сразу несколько "харгировских" лучников выстрелили в прекрасную мишень.
  И Андрей услышал крик полный отчаяния. Крик, похожий на стон, заглушивший, на какое-то мгновенье, шум и грохот боя.
  Глава 14
  
   Он видел как медленно, словно борясь со своей второй смертью, может быть, даже более страшной, чем первая, темные пальцы мулата медленно сползали вниз камням стены. Крупное тело Ива, полетело вниз, за городскую стену.
  Синицын увидел, что Ирод моментально сделал знак одному седовласому "стражнику", и тот, кивнув, стал проворно взбираться по ступенькам на стену. Достигнув за какие-то секунды "бойницы", он махнул Коменданту рукой. Жест означал, что ворота можно было открывать.
  Андрей заметил, как "харгиры", осознав, что сдержать ворота им не удастся, отошли на некоторое расстояние, окружив их полукольцом. Как день назад они окружали отряд "смертников" Брайена.
   "Харгиры" все как один приготовили луки. Были взведены, настроены и готовы к ближней стрельбе их катапульты, которые пока молчали, ожидая команды. Ворота стали медленно открываться, и первый ребенок пробежал между ними. Вслед за ним двинулся весь поток.
  "Харгиры" сделали по залпу, и самая первая часть детей погибла от их стрел.
   "Стражники" образовали сзади некое подобие "колпака", который охватывал весь поток детей до ворот, и как бы "выдавливал" его через узкую щель между ними.
  Ирод, бледнее обычного, стоял в окружении группы "стражников". Даже издалека его лицо напоминало какую-то белую маску. Несколько стрел со стены полетели в него, но войны, предвидев это, прикрыли Коменданта своими маленькими щитами.
  Даже за ревом "харгировских" сирен, можно было расслышать плач и стон матерей и отцов, провожавших своих детей глазами за ворота Промежутка людей. Дети искали наполненными слезами глазами своих родителей, звали их к себе, протягивая руки. Один из мужчин, не выдержав, выскочил за "бойницу", и спрыгнул вниз, за стену.
  Наконец, последний ребенок очутился за воротами, которые сразу же стали незамедлительно закрываться.
  Снова ударили катапульты людей. На этот раз дальность стрельбы была поставлена на максимум с тем расчетом, чтобы достать "харгиров", отошедших на довольно приличное расстояние от стен, и осыпавших стрелами и снарядами детей.
  Но достать осаждавших из города, теперь было почти невозможно. Снаряды ложились между выведенным из города отрядом детей и "харгирами", не причиняя последним вреда. Зато те осыпали беззащитных детей стрелами и снарядами своих катапульт, настроенных на ближний бой. Отряд начинал редеть. Дети уже не плакали, они рыдали от ужаса, ревели как раненые или попавшие в капкан животные, не способные даже на бегство, потому как бежать было некуда. Многие бились в ворота, моля пустить их обратно.
  Андрею показалось, что детский плач вскоре стал превращаться в какой-то жуткий рев, который стал заглушать даже "харгировские" сирены. И это делало его еще страшнее. Это уже не напоминало жалобный рев животных, а скорее, рык каких-то чудовищ, насколько мощным и агрессивным он становился.
  Плач отчаяния перешел в рев ненависти и ярости. В нечто нечеловеческое, неземное.
  С ужасом Андрей стал замечать, что дети стали превращаться в каких-то монстров. В тех самых, которых они видели с Щербатым на фреске, в Храме. Они росли буквально на глазах, разрывая свою одежду новым телом, за секунды превращаясь в жутких, покрытых шерстью чудовищ с рогами, с какими-то наростами на теле в виде остроконечных костяных шишек. Каждый ребенок отличался от другого индивидуальностью своего ужасающего образа. И это перерождение происходило не сразу, одновременно со всеми. Кто-то превращался в течение считанных секунд, кто-то медленнее.
  Быстрее всех перерождались младенцы, которые падали на землю светлыми свертками, а поднимались чудовищами, напоминая доисторических динозавров.
  - Максим! - Андрей услышал женский крик почти рядом. - Максим! Сыночка, мой!
  Кричала женщина, стоявшая через одну "бойницу" от них со Светланой.
  Мальчик лет пяти в сером берете стоял ближе всех к воротам, вероятно, он шел последним, и смотрел на мать своими большими голубыми глазами, которые казались еще больше от увиденного. Он еще не успел стать тем, кем становились остальные дети. Мальчик показывал ручонками матери на то, что происходило вокруг него. Он уже не плакал, а только разевал рот и смотрел на мать, взывая, моля ее о помощи, вопия о несправедливости такого наказания, не понимая за что оно.
  - Сынок! - Женщина застонала. - Максимушка! Господи!!!
  Даже в ее мертвых глазах, по которым, блеснув, стекали два ручейка слез, Андрей увидел такую боль, какую еще не видел на Земле. Нервно дернув рукой, женщина достала стрелу, зарядила арбалет, и прижав его к плечу, стиснув зубы от рыданий, стала целиться в мальчика.
  Стрела, выпущенная его матерью, пробила грудь ребенка в тот момент, когда на маленьких плечах стали расти остроугольные шишки, глаза вылезли из орбит, а из маленького ротика показались кривые острые клыки.
  Стоявший неподалеку от нее "стражник", переместился к ней, тут же схватил ее за руку, выхватил арбалет, и стал стаскивать со стены. Но матери было уже все равно. Она шла за "стражником", не пытаясь сопротивляться, не задумываясь, что ее ждет.
  - Бедненькая. - Прошептала Светлана, которая вместе с Андреем наблюдала за этой сценой, закрыв от ужаса обеими руками рот. - "Стражники" расстреляют ее, и она также станет призраком, тем, кем станет ее сын, когда этот кошмар закончится. Многие так поступают.
  Чудовища, в которые за какой-то короткий промежуток времени превратились дети, с ревом, напоминая диких быков, гигантских обезьян динозавров, неслись в сторону "харгиров", осыпаемые их стрелами, и нападали на них. Они разрывали врагов практически мгновенно. Челюстями, рогами, мощными хвостами. Часть, сбивая с ног, и затаптывая своими копытами, при этом своими костяными наростами на теле, поражая других.
  "Харгиры", нападали на одного монстра по несколько воинов, и почти сразу же погибали. Настолько велика была сила чудовищ. От ударов мощных хвостов некоторых, сотрясалась стена.
  Поистине, энергия зла, совершенного людьми, преобразованная в телах, превратилась в необузданную стихию смерти.
  Они налетали на катапульты, и буквально растаптывая их, разбивали в щепки деревянные конструкции. Удары "харгировских" длинных мечей достигали цели, но один воин успевал нанести от силы не более двух ударов. Затем он погибал. Чешуйчатая кожа монстров, поблескивала будто кольчуга, по которой соскальзывали острия мечей и копий, не нанося чудовищам видимого урона, а лишь раззадоривая их.
  Но осаждавшие, теперь, сами превратившиеся в обороняющихся, держались за счет своего количества. Целыми отрядами, нападая на чудовищ, швыряя им под ноги копья, мечи, камни. Буквально облепляя, повиснув на них, "харгиры" наносили удары короткими ножами с широкими лезвиями, целясь в глаза, уши, шею - наиболее уязвимые места, тяжелыми топорами старались бить по ногам.
  Но даже ослепленные, раненые монстры продолжали бой еще более ожесточенней, неистовее и злее. Они врывались в самую гущу своих врагов, и она на глазах начинала редеть.
  С флангов издалека, подступали новые силы "харгировских" воинов. Они окружали чудовищ в кольца, которые моментально разрывались, растаптывались этой поистине нечеловеческой силой. И тут же образовывались новые окружения из воинов, некоторые из которых пытались набрасывать на чудовищ специальные сети, а то и стразу несколько, чтобы, по крайней мере, хотя бы сковать движения монстров, почти каждое из которых приводило к гибели.
  Андрей видел, как серое поле перед городом буквально очистилось от "харгиров", тела которых таяли на глазах. Чудовища гнали их дальше, туда, где должен был находиться Север. Туда, куда еще не ходил никто из людей. К их городу - Промежутку "харгиров". Он замер, потрясенный увиденным.
  - Хоть бы не видеть этого, Господи. - Послышался стон со стены. - Как их убьют, детей наших.
  Кому он принадлежал, было непонятно. То ли женщине, то ли рыдающему мужчине.
  - Это уже не дети. - Ответил кто-то.
  - Заткнись! - Послышался бас. - Если твои дети на Земле, это не значит, что сюда они не попадут.
  - Они уже взрослые. Я за них не боюсь!
  - За себя бойся! - Голос стал злым.
  - У твоих детей тоже будут дети, а у них свои. - Истерично крикнула одна женщина. - И каждого постигнет эта кара, рано или поздно.
  - Эта бойня закончится когда - нибудь или нет? Мало, видно, мы натерпелись на Земле!
  Андрей увидел возле стены какое-то оживление. Туда сразу же направился один из "стражников".
  - Мне одна женщина рассказывала, - проговорила Светлана, - один из этих чудовищ, остался в городе. "Стражники" не уследили. И он успел где-то спрятаться еще, когда был ребенком. Или кто-то из его родителей его спрятал, чтобы спасти. Это был подросток. Когда произошло это страшное превращение, его едва смогли убить. До этого он убил около сотни человек. Ирод заманил его к Храму, и там этот ребенок обессилел. Камень забрал то, что дал. Там его и убили.
  Андрей, потрясенный увиденным, обнимал Светлану за плечи, прижав к себе. Он так и не выпустил ее в течение всего боя, боясь, что она вновь оступившись, соскользнет вниз.
  Щербатый стоял напротив них, молча взирая на происходящее. Лишь костяшки пальцев, сжимавших лук, побелели, а на небритых скулах играли желваки.
  
  
  
  * * *
  
  Ирод отошел от Храма и шел вдоль городской стены. На этой стороне города никакой обороны не было, потому что за стеной протекала река Харон. На которую не могло встать ни одно судно, кроме ладьи Перевозчика.
   Он знал, что каменная кладка скоро закончится, и он выйдет к пристани, к которой сегодня в полдень, как и в любой другой день, должна пристать ладья Перевозчика.
  Комендант чувствовал неимоверную усталость, которая будто камнем тянула вниз, сгибала пополам, делала ноги ватными, мешая идти. По четвергам, после того, как он выводил из города детей, он всегда ощущал эту физическую усталость вкупе с моральным страданием.
  Дети Промежутка, превращенные в чудовищ, полностью очистили пространство за стеной, и это нужно было использовать. Что происходило каждый четверг, после таких атак.
  Он отдал приказ Мишелю, который встал на место Ива, чтобы тот, не теряя времени, занялся укреплением стены и ворот. Каждая атака "харгиров" с применением осадных орудий и таранов всевозможных конструкций, наносила ощутимый урон. Сегодня необходимо было кое - где восстановить "бойницы", сделать "стяжки" с внутренней стороны стены, и конечно же, "залатать", подновить ворота.
  Не выходила из головы гибель его верного подручного Ива. Он думал, что еще успеет спросить у него про Мишеля. Как только Ив представил его, Ирод не почувствовал нового "военачальника". Не ощутил его души, эмоций. Будто не было никакой жизни у него. Словно ни страдал, ни радовался, ни любил и не хоронил.
  Это настораживало Коменданта. Складывалось впечатление, что Мишель, вообще, не излучал никаких чувств. Это было свойственно некоторым военным. Ирод отогнал от себя смутные сомнения беспокойства, но что-то по-прежнему не давало ему покоя. Неужели, Ив, который умел разбираться в людях, которому Ирод пусть за короткий период времени, но успел привить что-то из своих способностей, мог ошибиться.
  Каменная кладка закончилась, и Комендант увидел полоску черной воды. Ирод по ступенькам поднялся на деревянную пристань и подошел к ее краю. Река Харон простиралась черной полосой от деревянного настила пристани до противоположного берега, на котором виднелось некое подобие кустарников или деревьев. На том берегу был уже другой мир. Один из миров, или этот мир был один, было неизвестно даже ему, Коменданту Промежутка людей.
  Ладья Харона скоро должна была прибыть. Ирод краем глаза заметил, как позади него промелькнула тень. Он оглянулся и увидел Мишеля, который, тут же подошел к нему. Вероятно, отошедший сегодня во время боя в мир Призраков, Ив, проинструктировал своего приемника, чтобы тот не оставлял Коменданта одного.
  - Я отдал распоряжения "стражникам". - Мишель отсалютовал Ироду. - Работы по укреплению стен и ворот ведутся, Комендант. К вечеру мы должны все закончить. Вы посмотрите?
  - Обязательно. - Ирод снова поймал себя на мысли, что совершенно не ощущает Мишеля.
  - У тебя есть семья, Мишель? - Спросил он, не поворачивая головы.
  - Нет, Комендант.
  - Почему?
  - Я солдат, Комендант. Мог погибнуть в любой момент, как впрочем, и произошло. Я осознавал это. И это не так просто для семьи.
  Ирод посмотрел на руки Мишеля. Они были в рукавицах из грубой ткани.
  Он знал, что линии рук у "харигров" одинаковы. Это не линии, а просто складки. Ничего не значащие, и не отображающие жизнь, судьбу.
  - Ты прошел через Камень? - Ирод повернул голову, пытаясь заглянуть Мишелю в глаза.
  - Да, Комендант. За мной должен придти Харон на своей ладье. Я не заслужил Мира Вечного Страха.
  Глаза Мишеля не выражали ничего. Что бы это могло быть. Либо полное спокойствие, равнодушие к своей судьбе, обреченность человека, привыкшего сталкиваться с подобными ситуациями в течение всей своей жизни. Либо, что-то иное.
  - Ты не боишься, стать "мытарем", как это произошло с Ивом?
  - Мне жаль Ива.
  Ирод пристально вглядывался в Мишеля. Как ему показалось, на его лице отразилось что-то похожее на боль. Но только на лице.
  - Мы служили с ним в Иностранном Легионе. Я не знал, как он погиб в первый раз. Но сегодня, я видел его вторую смерть. Мне жаль этого парня.
  - Он не заслужил второй смерти. - Проговорил Ирод.
  - Он солдат, Комендант. - Ответил Мишель. - В этом особенность нашей профессии. Даже здесь, в Мире Мертвых. Мы ими и остаемся.
  Ирод развернулся к реке, продолжая смотреть на черную, будто нефть воду.
  - Комендант, - тихо обратился к нему "военачальник", - у меня профессиональный вопрос... Это касается обороны Промежутка.
  - Спрашивай. - Ирод не отводил взгляда от реки. Он ждал, когда покажется ладья Перевозчика.
  - Почему не охраняется эта сторона города, пристань... Почему "харгиры" не атакуют нас со стороны реки?
  - Река это Портал. - Ответил Комендант. - На нее невозможно спустить судно. Оно сразу тонет, проваливается. Воды Харона не держат его. В этом-то вся и проблема. - Ирод вздохнул, вспомнив про Андрея с Щербатым. - И этот Портал может открыться, но лишь при определенных условиях.
  - Насколько я понимаю, Промежуток "харгиров" тоже стоит на реке Харон? - Спросил Мишель.
  - Наверное. - Ирод не знал точно ответа на это вопрос.
   Но предполагал, что это так.
  - Иначе просто не может быть. - Добавил он. - В случае, если им, наконец, удастся завладеть Камнем, после смерти они будут распределяться по тем Мирам, которые заслужили.
  - А им удастся отбить Камень?
  Ирод не ответил, продолжая смотреть на реку в ожидании ладьи.
  "Военачальник" куда-то отошел, затем вернулся с неким подобием полена, которое бросил в реку. Полено, даже не утонуло, а попросту исчезло, едва коснувшись воды.
  - О-ля-ля. - Практичный Мишель, который, по всей видимости, верил только тому, что видел, закусив губу, покачал головой.
  - Только ладья Харона способна плыть по этой реке. - Проговорил Ирод, зачерпнув ладонью черной воды, которая тут же просочилась сквозь пальцы. - В этом-то вся и проблема.
  Эти двое, пришедшие по реке, попали сюда только тогда, когда он отпустил вместо отца дочь. Тогда, когда небо стало малиновым. Когда желания обоих близких людей совпали. Это было главным и единственным условием перехода назад.
  - Комендант, Ив рассказывал мне о двоих, которые пришли к нам по реке. Поэтому я и спрашивал. Раз пришли они, значит, могут прийти и "харгиры".
  - Те двое это люди, пришедшие из Мира Живых. - Проговорил Ирод. - Если Портал откроется, то живые "харгиры" могут попасть на реку Харон, но в этом случае, они должны попасть в свой Промежуток.
  - Но этого не произойдет. - Мишель усмехнулся.
  - Потому что у них нет того, что есть у нас, чувств. - Ирод посмотрел на Мишеля.
  - Теперь я спокоен, Комендант.
  Ирод вновь взглянул на реку. Вдали показалась ладья Перевозчика. Харон мог знать об этом больше. Ведь это его река. Он должен был знать многое, этот молчаливый Перевозчик. Много того, чего не знал или не должен был знать Комендант Промежутка.
  Народ уже подходил к пристани, тихо переговариваясь между собой. Ирод обернулся и увидел скопление людей, ожидавших своего часа. Возле огромной толпы стояло несколько "стражников", в обязанности которых входило следить за тем, чтобы на баржу садились только те, чей час наступил. Хотя, это и было излишне, на баржу Харона не мог сесть никто иной, кому это было не положено.
  Харон, как обычно, подогнал свою баржу к пристани, накинул толстый канат на деревянную стойку. Неторопливо, как обычно, с каким-то угрюмым спокойствием, выдвинул с баржи трап. К которому сразу же бросился небольшого роста мужичок.
  Перевозчик мрачно посмотрел на него, и тот остановился на половине своего пути. Не обращая внимания на Коменданта и "стражников", Харон сошел по трапу на пристань, и остановившись возле него, сделал знак рукой своим пассажирам, чтобы они проходили на баржу.
  По трапу медленно двинулся людской поток, разделивший Коменданта и Перевозчика. Ирод пошел вдоль его, и обойдя очередь, направился к Харону. Кто-то смотрел на него с ненавистью, продолжая втихую ругать и посылать проклятья, кто-то с видимым безразличием, кто-то вообще не замечал его, находясь полностью в своих мыслях.
  Подходя, он увидел, как один из мужчин, пытаясь наступить на трап, будто столкнулся с какой-то невидимой стеной. Он толкался, и, словно натыкаясь на препятствие, отступал назад. Остальные, оттеснив его в сторону, продолжали посадку. К мужчине тут же приблизились два "стражника".
  Рядом возник Мишель.
  - Он хотел сесть на баржу не в свой день, Комендант. - Проговорил он.
  - Такое случается. - Ирод посмотрел в глаза мужчине, тот отвел свои в сторону, дернулся. - Поставьте его на самое уязвимое место - над воротами, "харгиры" больше стреляют по этому участку стены. Это будет его наказанием.
  Дав понять, что разговор закончен, Ирод развернулся в сторону Перевозчика.
  - Харон, - обратился он к нему, - может такое быть, чтобы река переставала быть Порталом для людей?
  - Только в одном случае, и ты должен знать это, Комендант. - Ответил он, не поворачивая головы. - Когда Камень Чувств окажется у тех, с кем вы воюете. Тогда Харон перестанет быть Порталом для людей, и я буду перевозить их.
  Он мотнул головой куда-то в сторону, куда удалялись "стражники".
  - Ты говоришь про "харгиров"?
  Перевозчик не ответил, лишь неопределенно качнув головой.
  - Было ли такое, что Харон пропускал обратно, тех, кто пришел сюда из Мира Живых? - Снова спросил Ирод.
  - Когда небо становилось малиновым? - Перевозчик угрюмо усмехнулся.
  Ирод ждал ответа.
  - Из тех, кто приходил в Промежуток по реке Харон, ни один не вернулся назад. - Ответил Перевозчик.
  - Они приходили по одному?
  Перевозчик утвердительно кивнул.
  - У каждого, кто приходил сюда по реке, был кто-то здесь, с кем он был близок в Мире Живых.
  - И этот возвращался вместо того, кто приходил? - Спросил Ирод, уже зная ответ. - И переправлял Камень в Мир Живых?
  - К тебе в Промежуток пришли двое. Это значит, что здесь должно быть тоже двое, близких им. Неважно кто уйдет, но один из двоих должен быть обитателем Промежутка. Только он может взять Камень, чтобы переправить его в Мир Живых и остаться там самому.
  - Ты уверен в том, что говоришь? В Промежутке должно быть двое тех, кто был близок им в Мире Живых? - Спросил Ирод.
  - Ты хорошо слышал, что я ответил тебе, человек. - Раздраженно бросил Харон.
  - Но для этого должно быть обязательное условие. - Не поворачивая своей темной головы, добавил он. - Никто никого не может заставить. И ты должен знать, что если тот человек изменит свое желание остаться, до того, как лодка достигнет Портала, тот кто ушел не сможет вернуться в Мир Живых.
  Глаза Харона продолжали следить за тем, как люди поднимались по трапу. Он будто считал, сколько поднялось. Словно знал и ждал каждого.
  - Где находиться Портал? - Спросил Ирод. - У моста?
  Перевозчик молчал, продолжая спокойно смотреть перед собой. Комендант ждал ответа, понимая, что Перевозчик слышал вопрос.
  - Портал есть в одном устье реки Харон. - Наконец, ответил Перевозчик. - Твои "живые" должны были почувствовать это, когда попали в этот Мир. Желание должно быть искренним, если оно измениться до того, как те двое достигнут Портала, они вернутся в Промежуток.
  
  * * *
  Людской поток закончился. Последний из пассажиров баржи Харона зашел на нее. Но Перевозчик не спешил. Он продолжал неподвижно стоять возле трапа, не делая никаких попыток самому сесть в баржу. Видимо, он кого-то ждал.
  - Не все сели на твою баржу Харон? - Спросил Ирод.
  - В Промежутке остался один, который не хочет уходить из него.
  Такие случаи уже были. Комендант знал про них. Как определял Перевозчик, что на его барже не хватает пассажира, Ирод не знал. Он и не думал об этом. Харон просто знал. Но это было не все. Он знал или чувствовал, где искать того, кто не пришел на пристань. И находил его в городе. Потому что не было еще случая, чтобы ладья Харона уходила в иной Мир без, хотя бы одного своего пассажира.
  - Пошли. - Бросил Ироду Перевозчик, и Комендант, а за ним и Мишель, направились в сторону города.
  Ирод не спрашивал Перевозчика, куда они идут. Просто шел рядом. Харон прошел мимо Храма, и уверенно, направился в сторону линии катапульт.
  Комендант сразу понял, кто не пришел на баржу. Кто не хотел уходить из Промежутка, и почему. Они сидели возле одной из катапульт, обнявшись. Как когда-то в мире Живых. И было видно, что только смерть могла разлучить их, что она и сделала. Но она сделала и так, что они встретились здесь, в Промежутке людей. Спустя один день.
  Она была молода, лет восемнадцать, не больше. У нее были каштановые волосы, которые контрастировали с белым, кое-где уже покрытым от пыли серыми пятнами свадебным платьем. И хотя красивое лицо было изуродовано автомобильной аварией, следы которой даже не смог полностью скрыть косметолог из похоронного агентства, она не хотела снимать фату даже здесь, а лишь прикрепила ее заколкой к волосам.
  Он был в черном костюме, по виду, ровесник своей невесте. Может быть, даже вместе учились в одном классе. Но, увидев, что ее автомобиль попал в аварию, когда они в разных машинах - так положено по обряду, ехали в ЗАГС, он проклял эти чертовы обряды. Потому как больше всего на свете он в тот момент, хотел оказаться с ней, в этой машине. Чтобы уйти из этого мира тоже вместе.
  И он сделал это, только на день позже. Не веря, не предполагая даже, что этот день, как и его поступок, может разлучить их. Слишком велика была его вера в любовь. В ее силу. В том, что это чувство способно быть сильнее всех законов земных и иных.
  Харон приблизился к девушке, и посмотрел на нее своим страшным взглядом. Она поняла все по его глазам. Поняла, что нужно идти, что расставаться, как бы им вдвоем этого не хотелось, все равно придется. Даже здесь, в мире Мертвых, где расставаться не положено.
   Она встала с низенькой скамеечки. И он понял все.
  - Мне надо идти, Миша. - Как бы извиняясь, проговорила она, положив свою ладошку ему на голову, проводя ей по волосам.
  Он схватил эту ладошку двумя руками, и не выпускал ее.
  - Нет. - Проговорил он. - Я не пущу.
  - Надо. - Проговорила она против своей воли, потому как не хотела уходить.
  Но Харон ждал ее, ждал для того, чтобы перевезти в другой мир. И так было нужно. Она не знала, что может быть, если она вдруг не подчинится воле этого человека, или не человека - она не знала. И боялась и за него тоже.
  - А я не отпущу. - Повторил он, и посмотрел на нее своим просящим взглядом. - Не уходи. Или я пойду с тобой.
  - Но тебе рано. - Она в отчаянии выдернула руку, и заломила ее, с надеждой, смотря в глаза Перевозчику, в которой только бездушный человек или не человек, не мог прочитать просьбы, мольбы.
  - Не разлучайте их! - Послышался звонкий мальчишеский голос, принадлежавший белобрысому подростку - безпризорнику, который был вместе с ним в боевом расчете катапульты. - Они любят друг друга! Об этом все знают.
  Мишель, уже предупрежденный о подобных ситуациях Ивом, махнул рукой двум "стражникам", вооруженными луками и мечами. Воины приблизились, ожидая дальнейших приказаний своего нового начальника.
  - Я пойду с тобой. - Жених поднялся, и смело взглянул сначала на Ирода, затем на Перевозчика. - Я иду с ней. - Решительно, твердо, по-мужски, тоном, не терпящим возражений, проговорил он.
  - Иди. - Проговорил Комендант.
  - Правда? - Жених смотрел на Ирода, и не верил своему счастью. - Я могу пойти?
  - Иди. - Повторил Ирод, слегка качнув головой.
  Он посмотрел на нее, и она бросилась ему на шею. Затем с благодарностью посмотрела на Ирода.
  - Спасибо, вам. Я знала, что вы добрый. Я знала это...
  Ирод отвернулся.
  Мальчишка - беспризорник радостно захлопал в ладоши, радуясь от души за своих друзей. Он обернулся к соседним расчетам, поймал их радостные улыбки, и вытянув руку поднял к верху большой палец.
  Харон, поняв, что эти двое пойдут за ним, направился в сторону баржи.
  Ирод знал, что они смогут дойти только до трапа. Но ему хотелось, чтобы, хотя бы этот небольшой промежуток времени они, эти двое были вместе.
   Все-таки, он взглянул на Мишеля, и тот, поняв все, с двумя "стражниками" пошел с ними. Жених не обратил внимания на это. Он слишком был счастлив в этот момент, слишком благодарен Ироду, которого почему-то все проклинали и ненавидели.
  Перевозчик остановился возле трапа. Первой прошла девушка, жених, хотел, было, последовать за ней, но, натолкнувшись на невидимую стену, чуть не упал от неожиданности и страшной догадки. Харон зашел на баржу, и принялся убирать трап. На который, еще, не теряя надежды пытался взойти жених.
  И когда трап был убран, он с ненавистью посмотрел на Ирода.
  - Ты обманул меня, Ирод. - Выплюнул он. - Ты обманул меня, проклятый.
  Казалось, что он сейчас бросится на него. Поэтому "стражники" уже вставили стрелы в тетивы своих луков, и натянули тетивы.
  Однако, жених не сделал этого. Он махнул рукой, и разбежавшись, хотел запрыгнуть на баржу. И все равно, вопреки, жестоким законам Промежутка, быть вместе с ней, почти женой. Но ему не удалось. Он ударился о почерневшее дерево борта ладьи, и упал в воду. Река поглотила свою жертву, сомкнув ее черными волнами, и не отпустив.
  Комендант подошел к краю пристани.
  - В твоем городе "харгиры", Комендант. - Равнодушно бросил Перевозчик.
  Харон направился на корму, чтобы взяться за весло. Ирод поначалу подумал, что ему показалось. Слишком уж равнодушным и обыденным было лицо Перевозчика.
  - Что?! Что ты сказал?! - Прокричал он ему в спину. - Повтори!
  Баржа отдалялась. Харон стоял на корме, и вновь задумчиво смотрел куда-то вдаль, в сторону того Мира, в который он вез своих пассажиров.
  И Ирод понял, что бесполезно было кричать. Харон не повторял фраз.
  - Где сейчас тот парень, Комендант? Который, упал в реку. - Спросил Мишель, подойдя к нему.
  - Там, где должен был быть. - Промолвил Ирод. - Он стал "мытарем", это его судьба.
  Нужно было осмотреть стены. Если бы "харгиры" начали новую атаку, вернувшись к городским стенам, он бы сейчас уже слышал это. Комендант знал, что атаки "харгиров" возобновятся с новой силой, но это будет только завтра. Что же имел в виду суровый Перевозчик.
  Ирод сразу обратил внимание на этот куст возле стены, который и был по сути своей мертвым в этом мире, но что-то было в нем, что заставляло насторожиться. Что не давало спокойно пройти мимо. Будто какими-то колоколами било в голове, кричало и звало. И будь, Ирод обычным рядовым "стражником", может быть, он и смог бы пройти мимо. Но он был Комендантом, и отвечал за все. И рос этот куст будто из-под стены, из-под нутри ее.
  Ирод подошел к кусту, и взяв за одну темно - зеленых веток потянул на себя. И куст неизвестного растения, не сопротивляясь, как это должно быть, не вырываясь из черной каменистой почвы, поддался легко. Куст не рос, Ирод понял это сразу. Его кто-то положил специально, чтобы скрыть подкоп, проходящий через стену города. Лаз могли сделать как снаружи, тогда это были "харгиры", так и изнутри - люди.
  Желание и тех и других было понятно. Но кто-то положил его здесь, в Промежутке, чтобы замаскировать лаз. Было очевидно, что подкоп делали снаружи.
  В Промежутке людей были "харгиры". Перевозчик не лгал ему. Еще не поворачивая головы, Ирод знал, что Мишель стоит рядом и все видит.
  - Это нужно заделать. - Спокойно проговорил он. - И искать. Искать.
  - Я понял, Комендант. Сейчас же об этом передам всем "стражникам".
  - "Харгиры" все равно отличаются от людей. Как бы они не маскировались. - Проговорил Ирод.
  - Да. - Кивнул Мишель.
  Он уже подозвал "стражников" и отдавал им свои приказания.
  Комендант шел дальше, но ничего подозрительного более ему не встречалось. Ирод осознавал, та часть стены, где был сделан подкоп, плохо охранялась. И это было ошибкой его и Ива. "Харгиры" не атаковали этот участок, так как он был рядом с пристанью.
  Они, как правило, сосредотачивали все силы на городских воротах и близлежащих участках стены. Туда же они с Ивом и предыдущими "военачальниками" и направляли основные силы, оставляя здесь, на этом участке лишь "сторожевых". Которые в случае нападения должны были сообщить "стражникам", и те подтянули бы к этому воинов.
  Сколько могло проникнуть "харгиров" через этот подкоп. Как один, так и целый отряд. С какой целью? Цель была только одна - похищение Камня.
  То, что крайне трудно было добыть в бою, можно было просто выкрасть.
  Ирод шел к Храму. Нужно, просто необходимо было усилить охрану Часовни.
  
  Глава 15
  
  Время в Промежутке уже давно перевалило за полдень, но за стенами города по-прежнему было тихо. Ирод приказал открыть ворота - большая часть горожан вместе со "стражниками" вышла из города для того, чтобы собрать оружие "харгиров", закатить еще боеспособные катапульты, и заделать выбоины с внешней стороны стен.
  На открытом серо - черном поле, упирающемся в фиолетовый горизонт, длинными факелами горожане с ненавистью жгли барабаны и жуткие фанфары своих врагов - источники страшного рева и ужасающего грохота.
  Андрей с Щербатым и Светланой заделывали стены непонятным раствором, имеющим что-то общее с бетоном, и в то же время непохожим на него.
  Еще утром, до вывода за ворота города детей, Синицын подошел к "стражнику", в отряде которого состояла Светлана, и попросил его, чтобы их с Щербатым перевели на их участок стены, сказав о том, что это разрешил Ирод.
  Атлетически сложенный юноша с короткой стрижкой, и темно - бурого цвета дырой вместо одного глаза, понимающе улыбнулся и согласно кивнул.
  Терехов пошел вместе с ним, не сказав ни слова, хотя там, куда они перешли было опасней. И вот сегодня, он спас жизнь Светлане, рискуя своей.
  Люди и здесь, в Промежутке оставались людьми. В мертвых, истерзанных болезнями, изуродованных травмами и ранами телах наполовину жила душа. Которая приказывала действовать так, как это было нужно ей.
  Андрей чувствовал, понимал, что корысть, зависть, ложь и лицемерие - все это оставалось там, в мире Живых людей. Где человек жил разумом, расчетом, не слушая душу, ибо то, что говорила она, зачастую шло вразрез с тем, что приходилось делать, чтобы жить в мире людей.
  И только с одним не могла смириться здесь душа отца или матери. С тем, что отбирали другую, родную ей душу, родившуюся от нее, ее частицу. Душу ребенка. Забирая которую, ее уродовали, гипертрофируя ненависть и чувство защиты. Этими душами спасали город, ими воевали, отстаивая Камень чувств - ту основу, отличающую людей от "харгиров". И взамен, обрекая эти души на вечное скитание, постоянную усталость, тревогу и беспокойство.
  Андрей думал, что будет дальше. Как ни гнал он от себя эти мысли, пряча в глубине сознания, они периодически возникали.
   Уйдет Светлана. Уйдет в другой мир, навсегда, навечно. Потому что он, Андрей Синицын не сможет, как бы он ни хотел, сесть вместе с ней на ладью Харона, и уплыть по черной непонятной реке в другой мир. Попадет ли он в этот мир, в котором будет она, он сам, сможет ли найти ее? Вряд ли. Потому как для того, чтобы попасть туда, нужно было вернуться обратно, в Мир Живых.
  - О чем ты думаешь, Андрей? - Спросила она, осторожно дотронувшись до его руки холодными пальцами.
  Он улыбнулся, взяв ее ладонь в свою.
  - Я знаю, почему ты такой. - Светлана заглянула ему в глаза. - Ты грустишь, потому что мы должны скоро расстаться. Ты постоянно об этом думаешь. Ведь я права?
  Не зная, что ответить, Андрей машинально кивнул.
  - Наверное, все-таки, мы зря встретились. - Проговорила она другим, каким-то глухим, отрешенным голосом. - Ты страдаешь, я чувствую это. Мучается твоя душа. Ты казнишь себя за то, что мы не познакомились тогда. Ты ведь почти забыл, и вдруг... - Девушка резко замолчала, оборвав сама себя.
  - А ты не мучаешься, ты не страдаешь? - Он вскинул на нее взгляд. - Тебе ведь тоже нелегко, Света. И я не слепой, я вижу это, хотя ты и делаешь вид.
  Она улыбнулась, и от этой улыбки Андрею на какой-то миг стало легко, спокойно и радостно. На какую-то секунду он забыл про Промежуток, про "харгиров", Ирода, и самое главное, он забыл про то, что ничего нельзя, невозможно вернуть.
  Они смотрели друг другу в глаза, и жили этим сейчас, в эту минуту. И даже сурового вида седовласый "военачальник" по имени Мишель, взглянув на них, отвернулся и ничего не сказал. Не прикрикнул, что нужно работать, и нельзя терять драгоценного времени, которого до очередной атаки "харгиров" остается все меньше и меньше. За которое Промежуток каждый четверг платит такую страшную цену.
  Щербатый, угрюмо бросавший мастерком раствор в выбоины на стене, посмотрел на Андрея со Светланой и отвернулся. Он завидовал этим двум. Но завидовал, что называется "белой завистью". Чувством, которое у него было и при жизни в Мире Живых.
  Гена Терехов знал сразу, что пришедший на "зону" с новым этапом Андрей Синицын по погонялу Инженер, не был виновен. Щербатый это видел по его глазам. Нет, убийцы или "мокрушники", как называли их на "блатном" жаргоне, были не такими. Было понятно, что парень попросту "попал". Видавшему виды вору Щербатому всегда было жаль таких. Нет, он не считал таких "лохами", как это делали другие, ухмыляясь и цинично сплевывая вслед незаслуженно "мотавшим" свой срок.
  Гена был уверен, что каждый должен сидеть за "свое". И он знал, что многие "зэки" мотали свои срока, которые были гораздо меньшими тех, которые они реально заслужили. Но были и другие. Инженеру повезло меньше всех.
  Сейчас, Гена Терехов был рад за своего товарища по несчастью Инженера, с которым пришлось вынуждено "скорешиться" в последнее время. Инженер, несмотря на свои руки, до определенной поры не знавшие физического труда, на высшее образование, материальное благополучие, которое у него когда-то было, получил сполна. И наверняка, когда-нибудь, он думал, что "пропади все пропадом", но лишь бы оказаться на воле. Ведь все этого можно добиться, достичь, заработать при одном условии - если ты будешь просыпаться свободным человеком.
  Ему было жаль Андрея. И сейчас, искренне он был рад тому, что хотя бы здесь Инженер нашел ту, с которой ему не довелось быть вместе, построить семью, жить другой жизнью. И кто знает, может быть, случись тогда, как это было угодно судьбе, останься он вместе с этой Светкой, не было в жизни этого Инженера этих черных полос.
  Гена вздохнул и украдкой бросил взгляд в сторону Андрея и Светланы. Он не понимал того чувства, которые испытывали друг к другу эти двое. Не понимал, потому что никогда никого не любил сам, и не был любим. Но сейчас, он видел Андрея, видел какое-то, едва различимое свечение, видел, что оно идет от души.
  Геннадий Терехов по прозвищу Щербатый за свои тридцать два года никогда всерьез не задумывался о своей жизни. Хотя времени у него для этого было предостаточно. Из своих тридцати двух лет двенадцать Терехов провел на "зонах", имея три "ходки". Совершая очередное преступление, Терехов старался не думать, правильно ли он поступает по отношению к своей жизни, и какова будет расплата за это. Он не хотел, да и не умел жить по-другому. Первая "ходка", как зачастую это бывает ничему не научила молодого "домушника". Скорее, наоборот, слишком привольно жилось Щербатому на "черной" зоне, под покровительством своего "кореша" - авторитета по кличке Крыло. И Щербатый сделал для себя вывод, что и на "зоне" можно, в общем-то неплохо жить. Главное не "офоршмачиться" и придерживаться определенных "понятий".
  Щербатый по-настоящему верил в Бога, а соответственно, в существовании загробной жизни он не сомневался. Веру ему прививала мать с детства, которая брала его с собой в церковь. Рассказывала о чудесах, сотворенных Христом, о церковных праздниках, что они означают.
  Потом, когда он начал свою самостоятельную жизнь, он продолжал верить, но уже не по наитию матери. Просто он считал, что Бог помогал ему. Он стал посещать церковь реже, но всегда, приходя туда, в обязательном порядке ставил свечку Николаю Чудотворцу, кидал крупные купюры нищим, стоявшим возле церкви, и носил золотой крест на массивной цепи.
  У Терехова была своеобразная вера. Несмотря на свои преступления и разгульный образ жизни между "отсидками", Щербатый, как и большинство "зэков" не считал себя серьезным грешником. Он был убежден, что это была его жизнь, и этой простой формулировкой, он оправдывал все.
  Он считал наказания, выносимое ему органами правопорядка, что-то вроде страданий, "забывая", что получал он их как справедливое возмездие за свои преступления.
  Но, несмотря на то, что он был все-таки верующим, Терехов, сам не читая классических религиозных книг, не представлял, как все это должно происходить на "том Свете". Что есть Творец, что есть загробная жизнь, сущность ее. И самое, главное, что каким бы "робин гудом" не считал себя вор, тяжесть грехов остается.
  Есть определенные правила, которым следовало придерживаться при жизни, и все его толкование веры "по-своему" было неверным, неправильным.
  Он видел золотой Храм, потрясший его своим неземным великолепием. И когда, посмевший изругаться теми словами, к которым он привык в мире людей, он увидел настоящего Архангела, занесшего свой меч над ним, Щербатый испугался. Он не стал рассказывать об этом Андрею. И вообще, стал мало говорить после того случая, и больше думал.
  Он помнил тех закоренелых грешников, боящихся как огня того самого дня, когда они должны были отправиться в ад, потому как другого Мира, им никто не приготовил. Они сами сделали свой выбор, не веря в наказание за грехи. И слишком хорошо им жилось на Земле. Слишком хорошо, чтобы за это не нужно было платить здесь, где земные законы не действовали.
  Терехов вздохнул, аккуратно замазывая раствором выбоину в каменной стене. Когда он над чем-то серьезно задумывался, то у него получалась любая работа. Где-то он читал, в каком журнале, уже не помнил, что это свойственно художникам.
  - Генаша. - Кто-то тихо позвал его.
  Поначалу, он не придал этому тихому зову, доносившемуся откуда-то со спины, значения. Подумал, что показалось. Слишком уж знакомым, родным до боли под ложечкой и до чесотки в глазах был этот голос.
  Но потом повторилось:
  - Генаша...
  Он обернулся уже зная, кому принадлежит этот голос. Уже не сомневаясь, что ему показалось.
  Мать стояла поодаль, почти такая, почти в такой же одежде, когда последний раз приезжала на "свиданку". В белом платочке, синей кофточке и длинной деревенской расклешенной юбке. Только, как ему показалось, постарела немного, ссохлась, сгорбилась.
  Она также, как и он, держала в руках мастерок, тоже вышла на работу, чтобы подлатать стену. Потому что привыкла к этому за свою трудовую жизнь в "колхозе", потому что не могла иначе.
  Он машинально, не сводя с нее взгляда, положил мастерок в ведро с раствором, и вытерев руки о края телогрейки бросился к ней.
  Обнял, почувствовав холодное сухонькое тело. Руки старушки нежно, как в далеком сладком детстве, гладили его плечи.
  - Мама! Мамочка! - Терехов прижал сухонькое тело матери к себе.
  Ему не хотелось отпускать ее, хотелось гладить по ее плечам, голове, повязанной платком. Он все понял, как она здесь оказалась. Сюда был только один путь...
  - Хоть здесь тебя дождалась, сынок. - Шептала старушка. - Хоть здесь свиделись. Спасибо, Господи... хоть увидела его.
  - Мама, - шептал Гена, - мамочка.
  - Я знала, сынок, что мы увидимся только здесь. - Проговорила мать.
  Гена не мог вымолвить больше никаких слов. Он чувствовал, как слезы текут из его глаз. Он не стыдился их совершенно, не прятал, не утирал. Он дал им волю.
  
  Он плакал от счастья, что встретил мать, от стыда перед ней, что так долго не смог увидеть ее, чем-то помочь. От жалости к себе и к ней, что ничего уже нельзя изменить или исправить, раз уж она здесь - все было напрасным. Ни к кому было теперь стремиться, не кому помогать. Был ли смысл возвращения.
  И если еще каких-то минут пятнадцать назад Терехов сомневался, стоит ли оставаться в Промежутке, переживая не за свою жизнь, а за неупокоенную старость матери. То теперь уже сомнений не было. Он твердо решил и знал, что надо делать, что должен делать, для того, чтобы, может быть, что-то изменить в своей дальнейшей судьбе. Если это получится.
  Андрей со Светланой смотрели на плачущего Щербатого, не решаясь что-либо ему сказать. Для него сейчас не существовало никого и ничего вокруг. И никто им не мешал. Даже сурового вида "стражник" с копьем отошел в сторону.
  Терехов не стал говорить матери, каким образом, он оказался в Промежутке. Он просто не хотел уходить отсюда, не хотел снова, в очередной раз бросать мать.
  - Как ты жил, сынок, Генашенька? - Она заглянула ему в глаза. - Она провела рукой по его щеке.
  - Я все расскажу, мама. - Он мягко отстранился от нее. - Я теперь тебя не покину.
  По глазам бывшего "зэка" продолжали течь слезы, капавшие на серую грязную, местами порванную телогрейку, и от этого почему-то становилось еще больнее, и они начинали течь еще сильнее. И мать, достав откуда-то из кармана кофты платочек, вытирала их.
  - Я сейчас схожу кое-куда, и вернусь. - Он умоляюще смотрел на нее, словно боясь, что она не поверит, что он вернется, слишком уж много он обманывал ее.
  Она кивала, продолжая вытирать слезы единственного сына. Она всегда кивала, когда он уезжал в город, также обещая вернуться, и не возвращался. Молчаливо кивала, когда на одном из свиданий, он обещал вернуться по УДО , но, затеяв драку в столовой, вновь не сдержал обещания.
  Вот и сейчас, она понимающе качала головой, не особо веря в то, что говорил сын. Но уже от того, что увидела его, она была счастлива. Счастлива от того, что эта жизнь, ее единственного сына, так неудачно прожитая, причинившая много боли ей, закончилась. Что нет больше мучений ни для нее, ни для него.
  - Я вернусь, мама. Только нужно кое-что решить... Обещаю. Сейчас.
  Щербатый бросил взгляд на Синицына и Светлану, ни говоря им, ни слова, быстрым шагом направился в город. Ему нужен был Ирод.
  - Куда ты идешь? - Его остановил голос седовласого "стражника", который вышел откуда-то из-за ворот и преградил ему путь.
  - Мне нужно поговорить с Комендантом. - Ответил он. - Я иду к нему.
  - О чем ты хочешь говорить с ним? - Мишель не спускал с него глаз.
  Щербатый неопределенно пожал плечами, не ответив на вопрос нового "военачальника".
  - Ирод сам подойдет к тебе. - Проговорил Мишель. - Я скажу ему, что ты хотел поговорить.
  Гена попытался обойти "военачальника", но тот снова преградил ему путь, положив руку на меч.
  - Это важно. - Терехов нетерпеливо взмахнул рукой. - Пойми, это касается обороны Промежутка.
  - Я сейчас найду Коменданта, - проговорил Мишель, - стой здесь. Я приведу его, если это так важно.
  Щербатый направился к своему рабочему месту, где стояла сухонькая фигурка его матери.
  Он подошел к Андрею.
  - Мать умерла. - Проговорил он, сглотнув застрявший в горле комок. - Вон она.
  Синицын кивнул.
  - Я понял.
  - Помнишь, Ирод говорил, что кто-то из нас захочет остаться, то может отпустить вместо себя другого человека? Я хочу, чтобы ты ушел с ней, со Светой, а я останусь с матерью. - Он дернул головой в сторону старушки.
  Андрей не знал, что ответить. Но Гена уже не смотрел на него, он подошел к Светлане.
  - Хочешь уйти с ним обратно, на Землю?
  Она непонимающе смотрела на него. С мастерка на темную землю капало такого же цвета что-то похожее на цемент.
  - Я останусь с матерью. - Проговорил Гена. - А ты уйдешь с ним вместо меня. Вы возьмете Камень и переправите его на Землю. Ты хочешь этого? Отвечай! Я хочу остаться!
  Он произнес эти слова громко, почти выкрикнул, так что некоторые, стоявшие поблизости посмотрели в их сторону.
  Андрей смотрел на Гену и не верил своим ушам. Щербатый, закоренелый преступник, которого бы он, если был знаком с ним на воле, презирал бы его. Которого он терпеть не мог на "зоне" за его наглость, чувство безнаказанности и самоуверенность. Которого он ненавидел, когда он ушел в побег вместо Мартына, просто вытеснив, оттерев его. Сейчас этот Щербатый хотел остаться здесь, в Промежутке для того, чтобы Светлана могла уйти вместе с ним, с Андреем.
  - Гена, ты хорошо подумал? - Дрожащим от волнения голосом спросил Андрей.
  - Хорошо. - Отрезал Гена. - Подумал и решил. Я остаюсь с матерью. И буду с ней до конца. Это мой долг, и я выполню его, пусть здесь. А там будь, что будет.
  
  
  * * *
  Мишель, наблюдавший за этим, подозвал "стражника".
  - Мне нужно идти к Ироду. - Проговорил он. - Хотя, я только от него. Никого не впускай в город, если только появятся "харгиры". Продолжайте работу по ремонту.
  - Что-нибудь случилось? - Настороженно спросил "стражник".
  - "Харгиры" в нашем Промежутке. - Ответил Мишель. - Прорыли подкоп под стеной.
  "Стражник" раскрыл от изумления рот.
  - Поэтому следует быть начеку. Возможно, они начнут атаку раньше времени, но об этом никто не должен знать.
   Мишель развернулся, и направился в сторону Храма.
  
  
  * * *
  Ирод поднял голову, и увидел, как небо из темно-синего превратилось в малиновое. Он все понял давно, точнее, догадывался, но ждал этого. Видимо, второй из тех живых, встретил здесь своего близкого человека.
  И кто-то из них, решил остаться здесь, в Промежутке, вместо другого, мертвого. Причем, тот хотел уйти обратно, желал этого искренне. Желание было обоюдным.
  Ирод не шел, он почти бежал к Часовне. Сначала к Камню. Сейчас, когда появился шанс спасти его, нужно, необходимо было сохранить его.
   Волнение охватило Коменданта. Он чувствовал, что должно что-то случиться. Мишель должен был усилить охрану Часовни дополнительным отрядом. Ирод доверил ему это, склонив чашу весов сомнения в пользу Ива. Который за все время пребывания здесь, в Промежутке еще ни разу не ошибался. Да и выбора особого не было. Как хотелось, ему, чтобы новый "военачальник" снял свои рукавицы. Почему он, Ирод, не приказал ему сделать этого.
  Комендант тряхнул головой, словно отгоняя от себя лишние мысли. По-прежнему в Часовню направлялась привычная вереница людей, значит, Камень был на месте.
  Неподалеку стоял еще отряд, и Ирод облегченно вздохнул. Можно было рискнуть и приставить еще воинов, но кто мог теперь знать, кем они могли бы оказаться.
  В конце концов, отряд "харгиров", проникших в город не смог бы ничего сделать. Наверняка, он был немногочислен. Но при атаке снаружи, эта горстка, или чуть более ее, могла сыграть свою запланированную роль.
  Ирод обошел вокруг Часовни, вглядываясь в лица окружавших ее "стражников". Все они были бесстрастны, как и положено охране. И заметно отличались от лиц тех, кто входил в Часовню для того, чтобы пройти через Камень.
  "Неужели... - холод и страх пронзили изнутри Ирода, - но почему они медлят?"
  Его тревожило, что ворота города были сейчас открыты, и многие покинули стену для того, чтобы заделать повреждения. Успеют ли их закрыть в случае, если атака "харгиров" будет внезапной? Успеют ли все подняться на стену?
  Седовласый Мишель появился неожиданно. Возник откуда-то из-за спины.
  - Я велел "стражникам" пройтись вдоль стены, чтобы искали еще подкопы, но они ничего не нашли. - Проговорил он. - Не думаю, что в город могло проникнуть много врагов, за то время пока мы не обнаружили подкоп. Еще вчера я видел в том месте "сторожевых" на вышках. У них был приказ следить за стеной.
  - Когда это было? - Ирод внимательно посмотрел на своего "военачальника".
  - В тот момент, когда уходила ладья Харона. - Немного подумав, ответил тот.
  - Значит, менее суток... - Ирод задумался. - Времени было достаточно.
  - Подкоп наверняка делали ночью. Он небольшой, рассчитан на одного человека.
  - В городе достаточно "харгиров". - Констатировал Ирод, скорее себе, нежели Мишелю. - Ни двадцать, ни тридцать, их гораздо больше.
  Сейчас ему нужно было находиться здесь, возле Часовни. Он, Комендант Промежутка должен был стать последним рубежом, последним препятствием на пути к Камню. Он направился прямо к Часовне, к ее двери, в которую входили люди. Мишель последовал за ним.
  Небо по-прежнему оставалось малиновым. Это значило, что обоюдное желание Живых и Мертвых не менялось.
  - В каком-нибудь другом месте они не могли сделать подкоп. - Рассуждал Ирод, вновь и вновь вглядываясь в лицо Мишеля, которое по-прежнему не излучало никаких эмоций. - Это бы заметил кто-то из "стражников".
  - Из "стражников" все на месте? - Спросил он. - Никто не пропал после обхода?
  - Нет. Все вернулись. - Мишель встал рядом с ним.
  - Меня никто не спрашивал? - Спросил Комендант.
  - Один из тех, кто пришел сюда из Мира Живых хотел увидеть Вас. - Ответил Мишель. - Я сказал, чтобы он подошел к Храму.
  - Он в городе?
  - Нет, они латают стену и ворота.
  - Ты можешь показать мне руки, Мишель? Ладони.
  - Вы думаете, что я... - Мишель удивленно посмотрел на Ирода.
  - Я обязан проверить. - Ирод не сводил с него взгляда.
  - Не знаю, наверное, нет, Комендант.
  "Военачальник" снял рукавицы и показал руки, которые были перевязаны грязным бинтом в запекшейся крови.
  - Они обгорели, Комендант. - Мишель вывернул руки ладонями наружу. - Когда я вытаскивал из танка своего товарища. Это Ирак, Комендант. Мой последний бой.
  - Но, тем не менее, я прошел через Камень. Приложил к нему эти головешки. - На губах Мишеля промелькнула усмешка. - Ведь, сюда попадают, вообще, без рук, Комендант.
  - Я могу одеть рукавицы? - Спросил Мишель.
  - Конечно. - Ирод кивнул, отводя взгляд.
  Мишель, осмотревшись по сторонам, одел на руки рукавицы, осторожно вынул из ножен короткий меч.
  От взгляда Коменданта не ускользнуло это движение. Он резко остановился. И огляделся вокруг. Они уже почти подошли к входу в Часовню, по периметру которой привычным прямоугольником, будто какие-то изваяния стояли "стражники" с обнаженными мечами. Чуть поодаль, стоял отряд лучников. Рядом с которым расположился новый отряд из "стражников", которые подтянулись к часовне по приказу Мишеля.
  - Нужно заканчивать ремонтные работы, и возвращать людей в город. - Проговорил Ирод, снова бросив взгляд на обнаженный клинок начальника "стражи". - И позови ко мне того, кто хотел говорить со мной.
  - Думаете, что "харгиры" смогут напасть сегодня? - Мишель непонимающе уставился на Коменданта. - Прошлый раз они собрались силами только к утру пятницы. Да и Ив мне рассказывал, что так было всегда после атаки на них детей. К тому же, мы должны будем услышать, как они будут подходить. Они всегда подходят с ревом и грохотом барабанов. Мы должны будем успеть, Комендант.
  - Нужно возвращать людей, и закрывать ворота. - Решительно повторил Комендант.
  - Ремонт стен еще не закончен. - Мишель не спускал с него взгляда. - Смогут ли ворота и стены продержаться еще неделю? Нужно все доделать основательно. Не думаю, что нужно поддаваться панике. Эта спешка может нам дорого обойтись.
  - Делай, что говорю тебе. - В холодных глазах Коменданта промелькнуло что-то похожее на гнев.
  - Я выполняю, Комендант. - Мишель по своей привычке, хотел было, отсалютовать Коменданту, но в руке был меч. Он лишь поднял руку выше обычного.
  - Арон! - Крикнул он "стражнику", возглавлявшему прибывший дополнительный отряд.
  Тот легким бегом приближался к ним. Ирод переводил взгляд с охраны Часовни на нового "начальника стражи", понимая, что сейчас начнется бой. Сейчас он окончательно понял, что Мишель не был человеком.
  Перед ним стоял "харгир". Он солгал ему в том, что еще вчера видел на вышке перед пристанью "сторожевого" в момент ухода ладьи Харона. В это время Мишель находился у катапульт. Ирод хорошо помнил, как Ив приказал ему остаться там, чтобы заняться ремонтом вышедших из строя орудий. Он дал ему "стражников", и этот момент врезался в память Ирода. Но почему он решил проверить это так поздно.
  Ирод понял, почему они не начинали раньше - ждали новой атаки. То есть завтрашнего дня - пятницы. Мишель вероятнее всего появился в Промежутке раньше. Сумел показать себя, и попал на место Ива по его же рекомендации.
  Дальше размышлять было некогда. Проникший отряд "харгиров" уже стоял возле Часовни. Ирод уже не чувствовал, он видел это.
  - Арон, возвращай людей в город и закрывай ворота. - Приказал Мишель подошедшему "стражнику", чуть повернувшись к нему, чтобы держать в поле зрения Коменданта.
  Но и этого было достаточно, чтобы Ирод успел выхватить свой меч и взмахнуть им. Седовласая голова Мишеля слетела с его плеч в тот момент, когда он повернул ее в сторону Ирода, услышав характерный лязг выхватываемого из ножен меча.
  Из обрубленной шеи слабым фонтанчиком забила серо-бурая сукровица.
  Подошедший "стражник" уже успел отойти на шаг и выхватить свой меч. Комендант бросился на него, но тому удалось увернуться от атаки Ирода, пропустив его мимо себя.
  Крутнувшись на месте, тот выбросил руку, пытаясь разворотом нанести удар мечом. Но Ирод уже успел выставить свой, зная недюжинную силу некоторых "харгиров", он крепко сжал рукоятку обеими руками. Зазвенела сталь, и Ирод почувствовал, как меч едва не вылетел из его рук, насколько силен был удар.
  - Стреляйте, это "харгиры"! - Крикнул он лучникам, которые ничего не понимая, наблюдали за боем.
  Вновь подошедший отряд бросился в сторону стрелков. И Ирод с горечью понял, что лучникам в лучшем случае удастся сделать по одному выстрелу. Потом они даже не успеют выхватить свои короткие мечи.
   У "харгиров" не было численного перевеса, но на их стороне была змеиная внезапность. Самому ему приходилось уворачиваться от атак "харгира". Который с лицом, не выражающим никаких эмоций орудовал тяжелым мечом, будто игрушкой.
  Вновь со звоном скрестились клинки, и меч "харгира" соскользнув по лезвию меча Ирода, острием ударил в грудь, пробив золоченую кольчугу Коменданта. "Харгир" вытащил клинок, и молниеносно взмахнул им, намереваясь нанести решающий удар.
  "Неужели все?" - Пронеслось в голове Ирода. За какую-то долю секунды он понял, что не успел поднять свой клинок для того, чтобы отбить меч, и увернуться от удара времени тоже не было.
  У него потемнело в глазах, темнота рассеялась какими-то симметричными осколками, будто это был черный калейдоскоп. И одна картинка сменилась другой. Сейчас он видел старца, сидящего на чем-то похожим на трон, на золотистом фоне. У старца были седые волосы, зачесанные назад, борода. И от него всего шло свечение, будто это было солнце. Ирод понял, что это сам Творец. Наверное, уже все закончилось, и он предстал перед ним. Но почему это произошло так быстро?
  Ирод встретился с ним глазами и очнулся. Длинный меч "харгира" завис возле его шеи и остановился. Воин медленно оседал на землю, пронзенный тремя стрелами, две из которых пробили ему шею и одна руку.
  Ирод обернулся в сторону отряда лучников, которого уничтожали "харгировские" воины. Некоторые из стрелков успевали сделать по одному выстрелу в упор, прежде чем погибнуть.
  Прямоугольник "стражников", стоящих вокруг часовни не двигался на помощь своим. Помня приказ Ирода, ни за что не покидать своего поста чего бы не случилось. Воины заперли дверь Часовни, повесив на нее замок. Подтянулись к двери Часовни, встав полукругом возле нее. Выставили перед собой копья, готовые к последней схватке.
  Люди, проходившие Камень покинули Часовню. Кто-то стоял в нерешительности, не зная, что делать, кто с криками бросился в город.
  - Закрыть ворота! - Закричал Ирод в сторону стен, надеясь, что его услышат и передадут команду, сам, бросившись в сторону Часовни.
  Мысленно он звал на помощь архангела Гавриила, моля, чтобы его покровитель не бросил его в эту трудную минуту. Но архангела не было рядом, не было внутри его, как раньше. Ирод не чувствовал его.
  Отряд "харгиров", видимо, по предварительному плану, разделился на две части. Одна из которых продолжала уничтожать лучников, являющихся серьезным противником лишь на расстоянии. Другая напала на "стражников", охраняющих Часовню. Звон мечей и топоров стал еще сильнее. "Харгиры" понимали, что время работает против них. На помощь "стражникам" стали сбегаться другие воины. Вокруг Часовни образовалась свалка.
  - "Харгиры" наступают! - Послышалось откуда-то. - Закрывайте ворота!
  Комендант понял, что ворота все-таки еще не закрыли, и произошло то, чего он боялся. "Харгиры" начали наступление. Начали без ставшего уже привычным рева и грохота. Подкравшись к Промежутку. Уверенные, знавшие о том, что горожане будут заняты ремонтом стен, и ворота будут открыты.
  - Закрыть ворота! - Что есть сил крикнул Ирод.
   Зажатый с двух сторон, как своими, так и чужими, переодетыми "стражниками", Ирод, стиснув зубы, рубился с рослым "харгировским" воином. У того был длинный меч, и он не мог как следует размахнуться. Комендант несколько раз вонзил свой клинок в широкую грудь врага, заметив как стало растворяться в воздухе его крупное тело.
  Бросать Часовню было нельзя ни в коем случае. Ирод отвечал за Камень, он был его хранителем и защитником, он был Комендантом. Но также необходимо было закрыть ворота, и как можно быстрее организовать оборону города.
  
  
  Глава 16
  
  Андрея дернул за рукав телогрейки Щербатый.
  - Глянь туда. - Гена вытянул руку в сторону горизонта.
  Синицын повернулся, увидев, что все, кто стоял вдоль стены, бросили работу и смотрели вдаль.
  Там показалось что-то похожее на широкое пятно, которое медленно росло, двигаясь в сторону города.
  - Это "харгиры"! - Крикнул кто-то со стены. - "Харгиры" идут!
  - Где Комендант?! Нужно закрывать ворота! - Послышался голос одного из "стражников", взывавшего к другому.
  - Валить надо, Андрюха, обратно в город. - Проговорил Щербатый, не отводя взгляда от темного пятна, которое становилось все ближе. - Валить!
  Гена подбежал к матери, и подняв пожилую женщину на руки, понес ее в город.
  - Где Ирод?! - Истерично закричала какая-то женщина.
  Андрей схватил Светлану за руку и потащил в сторону ворот. У ворот уже образовалась давка. Люди отталкивая друг друга стремились как можно быстрее попасть обратно в город. Синицын видел, что началась паника. Никто сегодня не ждал нападения, никто не думал, что в эту минуту возле стен не окажется Коменданта и "начальника стражи". Привыкшие к тому, что оба они всегда были рядом, были спокойны и всегда знали, что делать, люди растерялись. Где был сейчас Комендант, никто не знал, и это вселяло в людей еще больший страх.
  Андрей оглянулся назад, в сторону горизонта. Пятно уже приобрело четкие очертания, и теперь было видны фигурки "харгиров". Их было великое множество. Складывалось впечатление, что они приближались отовсюду, где только их мог выхватить взгляд. Уже можно было рассмотреть приближающиеся огромные "тараны", которые "харгиры" катили на колесах.
   Зная, теперь, уже видя, что ворота Промежутка людей открыты, "харгиры" бежали к городу. За воротами, возле стен осталось десятка два воинов, которые не желали возвращаться в город со всеми.
  Это были закоренелые грешники, и Синицын вспомнил наемника Брайена, жаждущего умереть во второй раз, чтобы не попасть в ад, а сделаться призраком. Несмотря на то, что Брайен очень сильно хотел смерти, его желание не исполнилось. И он провалился сквозь Промежуток в Мир Вечного Страха.
  - Давай, братва, все равно терять нечего, задержим их! - Прокричал один из отряда "смертников", смуглолицый, коренастый парень, вытатуированный синими наколками от пальцев до шеи.
  Другой из его отряда уже тащил мечи, раздавая их желающим принять бой.
  Синицын понимал, что этот отряд будет буквально сметен ордой "харгиров" за какие-то секунды. Если он и мог задержать их, то только лишь для того, чтобы стрелки успели занять свои позиции на стене.
  Толпа у ворот стала постепенно уменьшаться. На стене, за "бойницами" появилось несколько "стражников" и готовых к бою лучников, количество которых росло. Город экстренно готовился к очередному приступу. Андрей вошел в ворота одним из последних, протолкнув впереди себя Светлану, которая затем затерялась в толпе, оттесненная вооруженными людьми, "стражниками". Ворота наспех закрывались, упали деревянные доски, выполнявшие роль задвижек.
  Оказавшись в городе, он сразу же глазами принялся искать ее. Но девушки,которую буквально минуту назад он держал за руку, нигде не было.
  - На стену, живо! - Один из "стражников" подтолкнул его к повозке с оружием.
  Синицын машинально выхватил из кучи тугой "харгировский" лук, с привязанным к нему колчаном, что-то похожее на алебарду, и двинулся к лестнице, ведущей на стену.
  Чуть встав на ступеньки, он огляделся вокруг и прокричал:
  - Светлана! Света!
  И едва не упал с лестницы, от удара тупого конца копья "стражника".
  - На стену! - Прорычал тот. - Живо!
  За Андреем уже стояло три человека, которым он мешал пройти к "бойницам". Взбираясь по ступенькам, он вертел головой, не теряя попытки найти девушку. Но длинных светлых волос, которых будто маяк, искал его взгляд, нигде не было. По крайней мере, внизу. Андрей успокаивал себя мыслью, что возможно, Света, уже поднялась наверх к "бойницам". Это было вероятнее всего. Не была нигде видна и телогрейка Щербатого, отыскать которую, среди потока людей одетых в разное, в пестрое, было еще труднее.
  Возможно, Светлана даже, звала его, но в таком шуме и людском гвалте, крике "стражников", лязге оружия, разобрать девичий голос было невозможно.
  Андрей до боли закусил губу. Он опять потерял ее.
  Синицын оказался на стене, и снова огляделся. Тут же над головой просвистела стрела. Он посмотрел вниз и понял, что "харгиры", не успев захватить ворота открытыми, сходу начали приступ. Отряд добровольцев, оставшихся за стенами, как и предполагал Андрей, был моментально сметен, практически не причинив никакого вреда наступавшим.
  Синицын натянул лук уже привычным движением, и прицелившись, выпустил стрелу. Не заостряя внимания, нашла ли выпущенная стрела свою цель, он автоматически, как уже привык, достал из колчана следующую, зарядил в тетиву, и снова, прицелившись, выстрелил.
  Среди окружавшего его, давящего по ушам шума, Андрею показалось, что его кто-то зовет. Он обернулся на голос, но никого не найдя среди множества людей за "бойницами", отвернулся. Спустя некоторое время, вновь послышался голос, похожий на баритон Щербатого.
  - Андрюх! Андрю-юх!
  Гена стоял с другой стороны ворот, из телогрейки торчал кусок ваты, очевидно Щербатый зацепившись за что-то острое, порвал ее. Мать Щербатого стояла за "бойницей", рядом с ней находилась Света. Которая увидев , что он заметил ее чуть вышла из-за каменного укрытия и помахала ему рукой. Тонкий голос девушки разобрать было невозможно. Щербатый, сделав очередной выстрел, тоже махнул ему рукой, и оттолкнул Светлану за "бойницу".
  Андрей радостно замахал им, ощутив, как на душе сразу сделалось спокойно. Света была жива, и Щербатый был рядом с ней. Мог защитить ее, оттолкнуть от "харгировской" стрелы, закрыть щитом.
  - Почему молчат катапульты! Какого черта! - Послышалось досадное восклицание "стражника", который неосторожно выскочил из-за своего каменного укрытия, и тут же стрела вонзилась ему в грудь. Закачавшись, он выронил свой лук, и упал со стены.
  - Мы так долго не продержимся! - Прокричал кто-то на стене.
  Андрей сам был удивлен, что метательные машины молчат, как это не было странно. Но и "харгиры" не осыпали город снарядами, так как еще не успели подтянуть свои катапульты. Они осыпали защитников стрелами, подкатили один из "таранов". Который тут же заработал, нанося по воротам сокрушающие удары.
  - Смолу! Смолу давайте! - Кричали воины со стены над воротами, нетерпеливо дергая за веревки, по которым поднимались полупустые ведра со кипящей смолой. - Еще немного, и они разнесут ворота!
  - Где мы тебе ее возьмем. Только начали растапливать! - Слышалось им в ответ.
  - Где этот Ирод?
  - Где чертов "начальник стражи"?
  Было очевидно, что в самом городе произошло что-то неординарное, что не отпускало Коменданта к стенам, руководить обороной города. Был ли он жив. Каждый из "стражников" командовал своим участком стены, не решаясь пока брать под себя общее руководство. Несколько "стражников" внизу принялись сами растапливать смолу, и сразу же разливать ее в спущенные черные ведра. Синицын почувствовал характерный запах, который сразу ударил в нос.
  Ворота города буквально ходили ходуном от ударов двух тяжелых "харгировских" таранов, установленных для удобства и увеличения силы удара на колеса.
  На некоторых участках стены, возле "бойниц" уже вовсю шел рукопашный бой, так как небольшое количество "харгиров" успело подняться. Но пока с перевесом обороняющихся, так как те еще брали численностью. Слышался звон мечей. От поспешных, а потому неточных ударов топоров крошились "бойницы", и куски стен падали вниз вместе с людьми и "харгирами", которых, если те еще оставались живы, тут же добивали за стенами женщины и дети. Мужчины, в основном, были на стене.
  Оборона велась как-то хаотично, и чувствовалось отсутствие общего командования.
  - Идите за Иродом, кто-нибудь! Пусть он еще подтянет силы. И даст приказ расчетам катапульт.
  - Уже пошли. - Слышалось в ответ.
  Атаку еще можно было отбить, если бы метательные машины, расположенные между храмом и городской стеной стали стрелять, с тем расчетом, чтобы снаряды ложились, как это бывало, близко от внешней стороны стены.
  У ворот послышался звук удара, и затем хруст, под ликование тех, кто стоял над воротами. Им удалось сбросить на один из "таранов" заранее заготовленное бревно с прибитыми для утяжеления и прочности, вышедшими из строя мечами и наконечниками копий. Упав поперек "тарана", смастеренный заранее, снаряд переломил его пополам, приведя в негодность.
  Наконец, откуда-то из города ударили катапульты, взметнув в темное небо свои тяжелые и зажигательные снаряды. Первый залп был неточным, снаряды легли слишком далеко, и лишь небольшая часть "харгиров" пострадала. Зато второй, по всей видимости, уже корректированный кем-то из "стражников", был более точнее. С ворот полными ведрами полилась смола.
  Но и осаждавшие не думали так просто сдаваться. Лишенные одного из таранов, они вбивали в деревянные ворота стальные крючья, зацепившись за которые, пытались взобраться наверх. И тут же падали обратно, сбиваемые ударами топоров и мечей. Деревянные, обитые железом ворота, уже стали потихоньку раскачиваться, но еще продолжали держаться. Воодушевленные этим, "харгиры" усилили атаку на них, бросив большую часть сил.
  Андрей снова, в очередной раз, бросил взгляд в сторону, где должны были находиться Света и Щербатый, убедился, что они живы. Ему уже передавали полный колчан со стрелами.
  Рядом упал поверженный "стражник". "Когда же и чем все это закончится". - Пронеслось в голове у Синицына.
  
  
  * * *
  
  Ирод уже не знал, не видел и не мог понять, кто держит сейчас превосходство в бою у Часовни. Бой кипел кругом и оценить, кого больше или меньше не было возможности. Все были одеты практически одинаково, но "стражников - людей" становилось все меньше. Они падали как от ударов "харгировских", воинов, так и от оружия своих, которые, поняв, в чем дело, уничтожали всех, одетых в форму "стражников", не разбирая и не задумываясь. На помощь подтянулись расчеты катапульт, побросав свои орудия.
  Ступнями Комендант ощущал множество оружия, валявшегося под ногами. Люди, как и "харгиры", погибая, оставляли после себя лишь вооружение и доспехи, у кого они были.
  Ему было слышно, как стали стрелять катапульты, с лязгом выбрасывая мощными толкателями свои снаряды. Он понял, что кто-то отдал приказ, и выстрелы были направлены за стены, чтобы отбить атаку. Ирод дрался яростно, различая врагов по равнодушному, лишенному всяких эмоций выражению лица.
  Он понял, что Гавриил не придет ему на помощь. Архангел мог спасти ему жизнь, обнажив свой меч смерти против человека, обитателя Мира, созданного Творцом. Но это не могло касаться "харгиров", так как они были обитателями другого мира, и имели своих архангелов смерти. И только от их меча мог пасть один и, если это было нужно, второй раз "харгир".
  Коменданту казалось, что "харгиры" добрались до двери Часовни, и пытаются сбить замок. Ему слышались удары, которые он поначалу, успокаивая сам себя, принял за выстрелы метательных орудий. Но потом понял, что этот звук совершенно другой, и исходил он не издалека, а был где-то близко.
  Бросив все свои физические и моральные силы, стиснув до скрежета зубы, Ирод рвался к двери, бросив свой длинный меч, и подняв с земли короткий тесак, более подходящий для ближнего, тесного боя. Он рубил двумя руками. Перерубая древки копий и руки с мечами, прорываясь к двери часовни.
  Ирод не знал, что произойдет в Промежутке людей, если Камень чувств окажется у "харгиров", но предполагал, чем это может обернуться для мира Живых, который в этот момент перестанет быть ведущим миром.
  - Держите дверь! - Кричал Комендант, чувствуя, как по кожаная кольчуга, буквально расползается по телу, разрубленная мечами, а по лбу и спине сочится сукровица.
  Своя или чужая, Ирод уже не думал об этом, продолжая рубить мечом. Его уже не волновало сейчас, держат ли горожане ворота, "харгиры", как никогда были близки к тому, к чему они так стремились, к Камню Чувств.
  - Дверь! - Уже стонал он. - Дверь... Не дайте сломать ее! Бейтесь! Бейтесь!
  Скрестившись с тяжелым топором "харгира" короткий меч Ирода предательски сломался у основания. Комендант увернулся от удара, припав к земле, и сразу же, нащупав руками рукоять чьего-то топора. Стоявший рядом "стражник" бросился на врага, и тот, уже успев размахнуться, опустил свое оружие острием на плечо воину, разрубив его почти до пояса.
  На лицо Коменданту брызнула холодная сукровица, он успел поднять свой топор, прежде чем "харгир" вытащить свой из тела погибшего "стражника". Ирод ударил топором по рукам "харгира", обрубив их, и не останавливаясь, бросился к двери, до которой оставались считанные шаги.
  Он не ошибся. Замок был уже сбит. Это успел выхватить его глаз из общей картины боя. Возле двери на "харгире" повисли сразу два воина. Одной рукой они держали его за доспехи, второй наносили удары ножами. "Харгир" пытался открыть дверь, отбиваясь одной рукой, но вскоре упал.
  Пали и эти два "стражника", и Ирод заметил как возле двери выросла еще одна фигура "харгира". Отведя свой топор за голову, Ирод бросился на него, видя, что больше воинов там не было. "Харгир" рванул на себя дверь, И Ирод даже успел заметить сквозь образовавшуюся щель, как зло, будто торжествуя, блеснул Камень своими гранями. Комендант с силой опустил топор на голову вражеского воина, расколов ее подобно яйцу.
  На Коменданта брызнуло что-то серое, но он не обращая на это внимания, в один прыжок оказался у двери, и навалившись на нее спиной, захлопнул ее.
  Два "харгира" в форме "стражников" буквально выросли перед ним, пробившись сквозь густоту боя.
  Ирод поднял топор и сделал шаг вперед, чтобы размахнуться, как в этот момент что-то мощное сбило, снесло его с ног. Краем глаза он успел заметить, что это был обух топора одного из нападавших, который подобно молоту ударил его.
  Вновь все померкло в глазах, уже второй раз за сегодня, и опять перед ними возникла черная мозаика. Однако, на этот раз она не хотела осыпаться своими ровными осколками, открывая перед ним золотистый фон, от которого шло такое блаженство. Ирод ждал, когда осыпится эта чернота, ждал и молил, чтобы это произошло как можно быстрее. Но она не осыпалась...
  Сколько прошло времени с того момента, как Промежуток пропал перед глазами Ирода, он не знал. Комендант не думал, что он потерял сознание, так как сознание может потерять живой человек. Это свойственно людям, живущим на Земле, но здесь это было нереально.
  И тем не менее, Ирод очнулся. Именно очнулся или пробудился от того состояния, в которое попадал сегодня уже дважды. Первый раз, когда увидел Творца во всем его великолепии, сидящего на своем величественном троне, оживившего его Ирода, одним своим взглядом. И оживившего для чего-то, того, что он еще не сделал, не успел сделать, а должен был. И Ирод, Комендант Промежутка людей знал, что он еще должен сделать, и самое главное, как.
  Темнота пропала, и Комендант видел перед собой вновь Часовню. Удар топора "харгировского" воина отбросил его за часовню, в сторону. Он видел открытую дверь, и сбитый замок, словно вопиющий о похищении Камня, словно немой свидетель, который валялся рядом среди множества оружия. Которое было всюду, но больше всего которого было возле Часовни. У Коменданта промелькнула мысль, что, если бы такой бой был на Земле, сколько бы мертвых, отошедших в Промежуток людей, лежало бы рядом с этим оружием. Сжимало бы его в руках, мертвыми побелевшими пальцами, стиснув зубы, с открытыми, но утратившими жизнь глазами.
  Ирод нашел силы сесть, и теперь, впереди себя он видел фигуру одного "стражника", направляющегося в сторону ворот. Он видел его удаляющуюся спину, и сам себя спрашивал, почему до сих пор не превратился в "мытаря". Взгляд, скорее машинально, нежели произвольно, упал на длинный меч, лежавший поблизости.
  Теперь нужно было найти силы, чтобы подняться и идти за ним. С трудом Комендант оторвал от земли покалеченное тело и покачиваясь, встал на ноги. Это далось ему с огромным трудом. Перед глазами все кружилось. Подобное чувство Ирод испытывал на Земле, когда еще был живым. Когда был ранен в первый раз. Но тогда была боль. Сейчас ее не было, мертвое тело не ощущало болевого синдрома. Здесь могла болеть только душа. Она была жива, потому что была вечной. Только сейчас она рвалась наружу, для того, чтобы покинуть тело окончательно. Ирод чувствовал это, ощущал всем своим, пусть и мертвым, но естеством. Будто внутри его сидел какой-то воздушный шар, который стремился вылететь из того, что осталось от тела. Испариться, и стать бродягой между миром Живых и Промежутком. Скитаться вечно, как тысячи, а может и миллионы других, не находя покоя, внося страх и ужас в жизнь людей.
  Он проиграл, Ирод. Он не смог, не сумел, не успел, сделал что-то не так, как было нужно, неправильно. Он был не достоин быть Комендантом Промежутка людей, и словно в подтверждение этого, золоченая кольчуга, не снимая им, служившая не только как защита от металла врагов, но и как отличительный знак, осыпалась на землю разрубленными, раскрошенными кусками.
  По-прежнему то, что зовется душою рвалось наружу, моля, требуя выпустить. Сменить одно мучение на другое, избавиться от того груза, которое, видимо, не успело донести на Земле, или несло не полностью, и сейчас вынуждено было нести здесь.
  Комендант поднял меч, и опираясь на него, словно на посох, двинулся за тем "псевдостражником", который нес Камень своим, в свой мир, и уже чувствовал себя победителем, героем среди своих. Принесшим своему народу то неизведанное, невиданное, необыкновенное и недоступное, что могло сравниться лишь с огнем, украденным Прометеем.
  - Стреляйте в него, это "харгир". - Проговорил Ирод, и понял, что не слышит собственного голоса.
  - Убейте его. У него Камень. - Он попытался крикнуть, чтобы услышали все, услышал хоть кто-нибудь.
  Хотя бы кто-нибудь, и тогда Камень можно будет спасти. Потому что сейчас, именно, сейчас, он знал, что нужно делать, ведь это было так просто. Он мог бы догадаться и раньше, но, как говорил архангел Гавриил, "время еще не пришло".
  Крикнуть не получилась, не получалось даже сказать. Ворочался язык, шевелились губы, но слова не произносились. Ирод шел к воротам, шел, как мог, стараясь не отставать от того, кто сейчас нес Камень. Он видел воинов Промежутка на стене, видел своих "стражников", снова попытался кричать, звать, но его никто не слышал. Его даже никто не замечал, потому что не было золоченой кольчуги Коменданта, а лицо, почти все, закрывали волосы. И не было сил отбросить пряди. До ворот оставалось все меньше и меньше шагов. Время в Промежутке, внутри Земли было так же безжалостно, как и на ее поверхности.
  
  
  * * *
  
  Штурм "харгиров" затянулся, что было на руку обороняющимся, которые сумели сбить темп атаки. Наносить удары по воротам города одним тараном было довольно проблематично. Так как, несмотря на закрепленные на раме лафета щиты, предназначенные для защиты от стрел, таран осыпался ими таким количеством, что воинов, толкающих таран, хватало лишь на одну атаку.
  Под стенами же слышался стук молотков - обивали железом очередной брус, чтобы сбросить его на последний таран.
  Рядом с Андреем валялось несколько пустых колчанов. Сосчитать сколько стрел он выпустил, было невозможно. Пальцы сначала болели, от тугой тетивы лука, затем, стало казаться, что они стали леденеть, мертветь. Разжимать их, чтобы зарядить очередную стрелу, становилось все труднее.
  Синицын вновь, уже в который раз повернул голову в сторону Щербатого. Светлана, как и мать Гены, были рядом с ним, и опять, в который раз, Андрей почувствовал успокоение.
  Но что-то перевернулось в нем. Почему-то он стал равнодушен к жизни Светы, к своей жизни. И поступок Терехова не вызывал в нем сейчас восхищения, как это было сначала. Он вообще, не вызывал никаких эмоций. В душе наступило какое-то опустошение.
  Андрей повернул голову, увидев, как Светлана равнодушно смотрела в его сторону. И он все понял, Камень попал в руки "харгиров". Теперь они способны любить и ненавидеть, они будут чувствовать, испытывать эмоции. А что произойдет с Миром Живых, тоже было непонятно. Так как он утратил Камень, и может быть, навсегда.
  Он оглянулся назад, как оглядывались, наверное, все, кто сейчас был на стене, и ждал подкрепления. Ждал, проклятого матерями и отцами Ирода, ненавидимого возлюбленными, мужьями и женами разлучника. Но сейчас, здесь, не хватало Коменданта, его спокойного уверенного, внушающего какую-то веру, взгляда.
  Андрей сразу узнал его, шедшего на расстоянии за одним "стражником", единственным не занятым сейчас обороной, которых шел из города, и нес в руках какой-то продолговатый предмет, небрежно, наскоро, так что края волочились по земле, завернутый в материю.
  "Стражник" улыбался и смотрел вокруг с каким-то глуповато-наивным взглядом, который бывает либо у детей, либо у умалишенных. Казалось, что он радуется непонятно чему. То ли тому, что происходило вокруг, то ли просто радуется своим мыслям. Неподдельное счастье словно играло, пело свою дивную песню на грубом лице воина. Которое было единственно счастливым лицом сейчас среди всех, кто был на стене. Только этот один испытывал какие-то чувства.
  - Стреляйте, это "харгир". - Андрей дословно прочитал это по шепчущим губам идущего следом за "стражником" человека, в котором он сразу признал Ирода. Хотя тот был без своей золоченой кольчуги.
  - Стреляйте, это "харгир". - Он увидел это, хоть и половина лица Коменданта была закрыта волосами, в его молящих, кричащих карих глазах.
  Андрей видел, знал, что у того странного "стражника" Камень, он также понимал, что в этот момент, Мир людей, Мир Живых перестал быть "ведущим". И все, что сейчас происходит здесь, каким-то образом, непонятным страшным рикошетом отдается на Земле.
  Он видел как два горящих снаряда, выпущенных из недавно подтянутых "харгирами" к стенам города, катапульт, попали в крыши двух домиков, стоящих недалеко от стены, которые пошатнулись от ударов и стали осыпаться. Но он не мог видеть, как в этот же промежуток времени, в мире Живых, городе Нью-Йорке в "близнецы - небоскребы" один за другим врезались самолеты с людьми. Настолько увеличилась та энергетика, передаваемая теперь на Ведомый Мир.
  Камень Чувств был у "харгиров", на территории Промежутка. И Промежуток стал на это время Ведущим Миром.
  И еще много катаклизмов и бедствий произошло сейчас, в Мире Живых, пока Камень Чувств был у "харгиров".
  Андрей снова встретился со взглядом Ирода, который мог бы узнать из тысячи, и натянув стрелу, развернувшись с сторону "стражника", несущего продолговатый предмет, прицелился и выстрелил. Синицын не промахнулся, несмотря на то, что пальцы уже не слушались, и рябило от постоянного напряжения в глазах. Стрела вошла "харгиру" в грудь. На его губах продолжала играть блаженная улыбка, словно он радовался даже тому, что покинет Промежуток, насколько велико было счастье познать то, что называется чувством. И лишь, когда сверток вывалился у него из рук, а тело стало медленно таять в воздухе, улыбка, сошла, слетела с его губ. Будто ее и не было никогда.
  Синицын видел, как Ирод медленно, не сводя глаз со свертка, подходил к нему. Андрей уже догадался, что за предмет завернут в материю. Это был Камень Чувств. Комендант приблизился к Камню, и было видно, сколько усилий это стоило ему. Ирод стоял возле Камня, опершись двумя руками о меч, но не спешил его поднимать. Казалось, что это было уже выше всех его возможностей. Он сделал жест рукой Синицыну, чтобы тот подошел к нему.
   Синицын стал спускаться со стены. "Стражник" вопросительно посмотрел на него.
  - Меня зовет Комендант. - Прокричал Андрей, и не надеясь, что тот его расслышит, указал рукой в сторону Ирода.
  "Стражник" оглянулся назад, и узнав Ирода, стал спускаться вместе с Синицыным.
  Они подошли к Коменданту вдвоем.
  - Кто из вас хочет остаться? - Спросил Ирод у Андрея.
  - Геннадий. - Ответил он.
  Ирод сглотнул комок, застрявший у него в горле. Чувствовалось, что произносить слова ему удается с огромным трудом.
  Буро-красная сукровица сочилась из разрубленного вывернутого плеча. Под глазами Ирода вырисовывались темные круги, как у тех, у кого уже прошел срок пребывания в Промежутке, и они ждали, когда Харон заберет их на свою ладью. Взгляд уже почти ничего не выражал, кроме какой-то неземной, нечеловеческой усталости, которую Андрей еще никогда не встречал в глазах живых людей.
  - Позови его. - Приказал Ирод. - Еле слышно, одними губами, приказал Ирод.
  Андрей побежал туда, где стоял Терехов.
  Гена ожесточенно стрелял из лука, изредка поворачивая голову. Он тоже, как и Андрей, как и все кто был в Промежутке, ощутил на какое-то время, как куда-то делись, исчезли чувства, ощущения, эмоции.
  Поначалу, он посчитал, что все это показалось ему Геннадию Терехову, что Мир потерял какие-то краски, которые делали жизнь другой. Но потом, Гена догадался, почему так произошло, хотя и не мог объяснить происходящее. "Харгиры" атаковали город, и ворота были пока не разрушены. Так каким же образом Камень мог оказаться в руках "харгиров". Повернув голову, он видел "стражника", идущего из города, но не придал этому значения. Видел, как следом за ним шел раненый мужчина, но не признал в нем Ирода, продолжая стрелять в осаждавших город, защищать мать и Светлану.
  Но потом, он почувствовал, как все вернулось на круги своя. Мир снова стал таким, каким был прежде. И Гена даже решил, что все это ему показалось.
  Андрей поднялся по ступенькам на стену и позвал его.
  Несмотря на шум, Терехов услышал знакомый голос и обернулся. Синицын махнул ему рукой. Гена все понял.
  - Пошли. - Он взял Светлану за руку.
  Она сначала не поняла.
  - Ты хочешь вернуться вместе с Андреем в Мир Живых? - Спросил он. - Ты хочешь жить с ним?
  Она кивнула головой.
  - Тогда пошли...
  Терехов обернулся к матери, стоявшей за "бойницей".
  - Я сейчас приду, мама, - проговорил он, как можно мягче, - мне нужно сделать одно дело. Я вернусь, и больше никогда тебя не покину. Не выходи из-за "бойницы" пока я не вернусь назад, хорошо? Прошу тебя.
  Бросив взгляд за стену, он схватил Светлану за руку, и они вдвоем стали спускаться по лестнице.
  Ирод с Андреем одновременно подняли головы, когда небо приобрело малиновый цвет.
  Ирод по-прежнему стоял, опершись всем своим израненным туловищем на меч, опустив голову. Длинные пряди темных волос уже полностью закрывали его лицо. Но когда они приблизились, он, вскинув голову, пристально посмотрев на Щербатого.
  - Ты хочешь остаться вместо нее? - Спросил Ирод, глядя прямо в глаза Гене Терехову, когда они со Светланой подбежали к нему.
  - Да, я хочу остаться. - Ответил он. - В Промежуток пришла моя мать. Я хочу быть с ней до конца. Пусть она уйдет с ним.
  - Ты хочешь уйти с ним? - Спросил Ирод у Светланы, указывая на Андрея.
  - Да, я люблю его. - Проговорила она. - И хочу вернуться вместе с ним в Мир Живых.
  Ирод кивнул, словно являя собой некое свидетельство договора, констатируя сказанное.
  - Гена... - Андрей приблизился к Терехову.
  Какое-то мгновение они смотрели в глаза друг другу. Потом обнялись. Крепко, по-мужски, как, наверное, бывает только в Мире Живых.
  - Будь здоров, Инженер. - Андрей услышал шепот Терехова. - Будь счастлив.
  - Спасибо. - Андрей почувствовал, как тело Терехова стало отдавать тепло.
  Под глазами появились круги, губы приобрели синеватый оттенок.
  - Возьми Камень. - Обратился Ирод к Андрею, мотнув головой на сверток, лежавший у его ног. - И идите к пристани вдвоем.
  Синицын поднял сверток, который оказался невероятно тяжелым. Камень Чувств должен был вернуться на Землю, чтобы Мир, созданный Творцом не перестал существовать. Он взял за руку Светлану, и вновь с благодарностью посмотрел на Геннадия.
  - Идите, ребята. - Проговорил тот, обернувшись к ним. - И не надо никаких слов. Время не жгите. Мне надо на стену, надо к матери.
  Он обернулся на стену, добавил:
   - Все скоро закончится. И у вас все должно у вас быть хорошо. Я думаю, вы постараетесь.
  Гена улыбнулся на прощание своим щербатым ртом с золотой "фиксой".
  - Хотя бы ради меня.
  - Идите. - Ирод махнул рукой в сторону пристани, которая сразу же упала безжизненной плетью. - Спускайте лодку, на которой вы пришли сюда.
  - Что делать мне Комендант? - Спросил до сих пор молчавший "стражник".
  Ирод обвел руками людей на стене, и вновь махнул рукой в сторону пристани. Воин понял, что нужно было обеспечить защиту, прикрытие тех, кто должен был уйти и забрать с собой Камень Чувств.
  Было слышно, как уже трещали ворота Промежутка людей.
  
  
  Глава 17
  
  Синицын нашел лодку, которая стояла на пристани с того самого времени, как они с Геной попали в Промежуток. Ее никто не трогал. Руки Андрея дрожали от волнения, когда он отвязывал ее. Ему не верилось, что река Харон примет ее, и они со Светланой поплывут назад. Камень лежал рядом.
  Наконец, он отвязал туго завязанный конец каната, и столкнул лодку в черную воду, которая скользнула по камням другого мира. Она не затонула, не испарилась, не исчезла, а держалась на волнах, слегка покачиваясь на легких волнах, будто на обычной земной реке.
  Андрей обернулся.
  - Света, садись первой в лодку.
  Он еще не верил, что так может быть. Что умерший человек, не просто покинувший мир живых, а похороненный, оплаканный родственниками, возможно уже, кем-то забытый, может вернуться в жизнь. Как это будет... что будет потом. Он не представлял, но это, сейчас, волновало его меньше всего.
  Девушка, взглянув на него, осторожно, словно боясь того же самого, о чем думал Андрей, будто читая его мысли, шагнула по камням. Подошла к воде. И несмело вновь посмотрела на Синицына, будто спрашивая какого-то немого разрешения. Он улыбнулся, подбадривая ее.
  - Смелее, родная, не бойся. Он обещал, значит так и будет.
  Андрей ухватился рукой за деревянный борт лодки, придерживая ее.
  На ногу накатила черная волна, и Андрей почувствовал, как намокло в ботинке. Все было как на Земле, в Мире Живых.
  Со стороны города доносились крики, было слышно как падали снаряды катапульт. Вскоре послышался какой-то громкий треск, после которого крики людей усилились, отчетливей стал звон оружия. Синицын понял, что "харгиры", вероятно, сломали ворота. Это означало, что вскоре, они могли оказаться здесь.
  Света шагнула в лодку, и удерживая равновесие, встала в ее середине, не зная что делать дальше.
  - Садись, - проговорил Андрей, - садись же, прошу тебя.
  У него перехватило дыхание, сердце билось учащенно, так, как не стучало никогда в жизни. Даже в тот момент, когда они с Щербатым через подземный ход выбрались с территории зоны. Когда в легкие вместе с таежным воздухом, пахнущим соснами, можжевельниками и дикими ягодами, ворвался воздух свободы, другой жизни.
  Девушка осторожно села на скамью лодки, не сводя с него взгляда голубых глаз.
  Андрей поднял Камень Чувств и опустил его на дно лодки возле носа. Обернулся. Часть вооруженных людей отступала к пристани. Ирода он узнал сразу по его белой, местами порваной льняной рубашке и черным волосам. Рядом с ним был Гена, который, жестикулируя, что-то говорил Коменданту. Группа направлялась к ним. Андрей замер. В голове понеслась мысль, что, может быть, кто-то передумал. Ирод, или Терехов сам захотел вернуться на Землю. Все могло быть.
  - Андрюх, уходите! - Сложив ладони, будто через рупор, прокричал Терехов. - Не тяните! Они щас здесь будут! Рвите отсюда, пока не поздно! Слышишь?!
  Синицын оттолкнул лодку, и зачерпнув черной воды, ботинками перешагнул через борт.
  Руками, по-прежнему дрожащими от волнения, он опустил в воду весла. Поводил ими в воде, и убедившись, что они встречают сопротивление, начал грести, развернув лодку. Пристань стала удаляться.
  Щербатый подбежал к берегу и помахал им рукой. Вскоре, по мере удаления, пристань, вместе с фигуркой бывшего "зэка" по прозвищу Щербатый в стеганой телогрейке, стала медленно исчезать из вида.
  Андрей греб веслами, не чувствуя усталости или какого-либо напряжения в мышцах. Лодка словно летела по черной воде, рассекая ее.
  Света задумчиво смотрела вдаль, мимо него, и молчала. Казалось, она тоже не верила в происходящее, а может быть, просто боялась говорить. Чтобы вдруг, как это порой бывает в снах, не спугнуть того, что происходило с ними сейчас. Не оказаться вновь в Промежутке, в том мире, в котором нужно, необходимо было расставаться с тем, кого она любила всю жизнь. С тем, с разлукой, с которым она уже смирилась, но так и не смогла перенести ее.
  Молчал и Андрей. И только их глаза говорили это все. Все, что думали эти двое сейчас.
  
  * * *
  
  Щербатый подошел к Ироду, стоявшему в окружении воинов, и тронул его за локоть.
  - Уходят. - Проговорил он, когда Комендант обернулся. - Лодка удаляется, все нормально, Ирод.
  - Так и должно быть, если Портал, через который вы попали сюда, открыт. Здесь не бывает подвохов.
  Он вновь посмотрел на малиновое небо, облегченно вздохнув.
  Ирод чувствовал, что Камень удаляется, уходит из Промежутка. А вместе с ним, он ощущал, как покидает его та сила, жившая в нем с того самого времени, как он оказался здесь после смерти. Как узнал, что будет Комендантом, что придется охранять Камень Чувств. Становилось легко, и Комендант понял, что его миссия заканчивается.
  - Комендант, подходит ладья с Хароном. - Сообщил темнокожий парень, чем-то напомнивший Ироду Ива. - Я вижу ее.
  - С Хароном? - Переспросил Ирод, уже зная ответ.
  Темнокожий "стражник" молча кивнул.
  В самом деле, начиналось время Перевозчика. Но Камень еще не покинул Промежуток, пока он был на реке Харон. И находился во власти людей, не "харгиров". Значит, у того, кого сегодня должен был забрать Харон, еще оставался шанс попасть в тот мир, который он действительно заслуживал.
  Перед глазами был пустеющий город. На какое-то мгновение Промежуток, будто вымер. Стихли крики, звон, бряцание оружия, удары снарядов. Будто наступил долгожданный конец той, войны, которая, казалось, не закончится никогда.
  "Харниры" появились внезапно, казалось, что они выросли из-под земли. Вооруженный копьями и мечами отряд с непроницаемыми, лишенными всяких эмоций и чувств лицами, практически ничем не отличающихся от лиц людей, приближался.
  - Отступаем к пристани. - Приказал Ирод.
  Люди, повинуясь приказу стали отходить полукольцом, в центре которого находился Комендант.
  Когда до воды осталось пару шагов, отряд остановился. Ирод увидел, как медленно и величественно приближалась ладья Перевозчика.
  "Харгиры" подошли к людям практически вплотную, но не начинали атаку. Отряд, превосходивший людей в количестве, возглавлял бритый наголо воин.
  - Промежуток людей пал, Ирод. - Невозмутимо произнес он. - Скажи мне, где Камень Чувств. Отдай его. Ведь нет смысла прятать.
  - Его нет у меня. - Ирод повернулся, и вытянул руку в сторону реки Харон, на которой еще была видна удаляющаяся лодка, размером с наперсток.
  - Камень уходит в мир Живых. И вы не сможете достать его. Видишь?
  Воин подошел к самой воде, пристально вглядываясь вдаль. Его отряд не предпринимал никаких действий, дожидаясь приказа.
  "Харгир" долго стоял на берегу, следя за лодкой, и не веря в происходящее.
  - Неужели такое возможно. - Проговорил он, обернувшись к Ироду, и сделав знак своему отряду, чтобы воины ничего не предпринимали. - Чтобы по реке Харон могла уходить лодка другого Мира?
   - В Промежутке "харгиров" этого не может быть. - Ответил Ирод. - Так как у вас нет Камня Чувств. И "харгиры" неспособны на то, на что порой способен человек, обладающий чувствами.
  - Вам невозможно это понять. - Добавил он. - И в этом нет вашей вины.
  На бесстрастном лице "харгира" ничего не отразилось. Ему было неизвестны, чужды любые эмоции.
  К Пристани подходили люди, которые должны были сегодня покинуть этот Мир, Промежуток. Выстраивалась очередь. Никто не обращал внимания на Ирода. Никто не бросал в него ругательства или проклятья. И Комендант по-настоящему понял, что все, наконец-то, закончилось.
  Харон причалил к берегу, и сейчас, не взирая на группу "харгиров", стоявших рядом с Иродом, как и было, положено, набрасывал канат на деревянный столб.
  Ирод с предводителем "харгиров" смотрели вдаль, следя за лодкой Андрея, которая вот-вот должна была скрыться из вида. Каждый из них думал о своем.
  Перевозчик сошел на пристань, перекинул, как обычно, как что-то закономерное, мостки на баржу, и приблизился к Ироду.
  - Я пришел за тобой Комендант. Можешь взойти на мою баржу. - Проговорил он своим глухим голосом.
  Ирод стоял не двигаясь, не веря в то, что сейчас сказал Перевозчик. Он смотрел в горящие на темном лице глаза Харона, ожидая, что тот пойдет дальше в город за другими, теми, кто остался в живых после атаки "харгиров". Или вернется на баржу. Камень пока еще находился на территории Промежутка, иначе бы баржи бы здесь не было, как не было бы и самого Перевозчика.
  - Время не ждет, Комендант. - Харон не отводил своего спокойного взгляда, и Ироду в очередной раз подумал, как Харон похож на "харгира". То же самое выражение лица.
  - Портал не закроется, пока моя баржа не покинет Промежуток людей. И те, кто сейчас находятся в лодке, не смогут уйти до тех пор.
  Ни говоря ни слова, Комендант направился в сторону баржи, встал в очередь.
  Харон встал возле мосток, с невозмутимым видом наблюдая, как его пассажиры проходят на ладью.
   Ирод последним ступил на деревянный настил на барже. Он впервые был здесь.
  Перевозчик сбросил канат с деревянного бруса и швырнув, его обратно на свое судно, перешел по мосткам. Затем, отодвинул их обратно на Пристань.
  - Сегодня, ты мой пассажир, Комендант Промежутка людей. - Проговорил он, направляясь к корме.
  - В какой Мир ты повезешь меня? - Спросил Ирод. - Что ждет меня?
  Перевозчик не ответил, будто не слыша вопроса. Лишь послышался скрип уключин огромного весла на корме, и тихий всплеск воды. Баржа стала медленно отчаливать.
  
  * * *
  
  Промежуток людей совсем скрылся из вида, и вместо него не было ничего. Лишь какая-то пустота, не свойственная земной природе и черная полоска реки Харон, изгибаясь змеей, оставалась позади лодки.
  Андрей продолжал грести, по-прежнему не ощущая усталости, не думая, забыв про нее. Позади него в лодке лежал Камень Чувств, тот тяжелый груз, который необходимо было доставить на Землю. Доставить для того, чтобы люди не лишились самого дорого, что есть у них, что было дано, как великий дар - чувств. И пусть, ради этого, закроются врата других Миров, а многострадальную Землю - мир Живых вновь, в который уже раз постигнут бедствия и катаклизмы, стоявшие жизни миллионам людей.
   И многие не заслужившие того, попадут после смерти в тот Мир, о котором они слышали как о самом ужасном, самом страшном наказании за то, чего они не совершали и не хотели совершать. Такова будет цена за то, чтобы оставить человеку возможность любить и ненавидеть, радоваться и страдать.
  Затем, спустя какое-то время, Камень Чувств вновь попадет туда, где ему положено быть - в Промежуток людей, и снова будет служить судьей человеческих душ и индикатором грехов.
  Синицын не знал, наверное, не мог знать, сколько прошло времени с того момента, как они покинули Промежуток. Этого не дано было понять человеку, попавшему в другой мир. Но ему казалось, что первоначальный путь, когда они плыли с Щербатым, был короче. Причем намного. Он не мог этого объяснить, ни с физической, ни с какой - либо другой точки зрения.
  Река не кончалась, и складывалось впечатление, что они плывут по какому-то замкнутому кругу, словно огибая остров.
  Светлана сидела напротив него в своем длинном бежевом платье, и по-прежнему, нескончаемый, односторонний, вечный ветер Промежутка трепал ее светлые волосы. В глазах была все та же грусть и смирение.
  - Света, - Андрей перестал работать веслами, - Света не грусти. Прошу тебя.
  Она улыбнулась, и потянувшись к нему, дотронулась ладонью до его руки. И Андрей вновь ощутил тот холод, который отпугнул его, когда он в первый раз прикоснулся к ней.
  - Я не верю, Андрей. - Тихо произнесла она. - Не верю... мы не можем выбраться отсюда.
  - Надо верить. - Синицын проглотил комок, застрявший у него в горле.
  - Надо верить, Света. - Повторил он, и еще некоторое время, подержав е руку в своей, мягко освободил ее, и вновь взялся за весла.
  - Все будет хорошо. Мы выберемся. - Как заклинание произнес он и для себя, и для нее. - Ведь с нами Камень. Он должен попасть на Землю. Это не только наша с тобой судьба.
  Ему так хотелось, чтобы она поверила в это, чтобы ее улыбка сменилась другой, живой, радостной, земной, такой, какая бывает у людей, когда они счастливы, и не способны больше думать ни о чем, кроме как о своем ощущении счастья.
  Девушка кивнула, и ее голубые глаза только лишь на миг, зажглись тем живым огоньком, а может быть, ему показалось, что зажглись, потому что очень хотелось этого.
  Андрей опустил голову, продолжая грести. Ему хотелось что-нибудь рассказать ей, отвлечь, но мысли, будто не хотели складываться в голове.
  - Не расстраивайся, Андрей. - Произнесла она. - Я знаю, что ты очень хочешь этого... И... я... Я тоже. Но разве так может быть?
  - Разве ты могла предполагать, что мог существовать Промежуток. То место, куда мы с тобой попали? Что существует Камень Чувств, что все так, как есть?
  - Могла. - Она серьезно посмотрела на него. - Я верила, что нечто подобное существует.
  - Вот и сейчас верь, Света.
  Он замолчал.
  По сторонам по-прежнему были серые холмы, только издали, кажущиеся, что они покрыты растительностью. На самом деле, это были мелкие серые камни. Холодный воздух Промежутка по-прежнему дул откуда-то со стороны, а вода была черной.
  Вдруг Светлана привстала с доски, расширенными от ужаса глазами, вглядываясь в то, что было за спиной Андрея.
  - Андрей! - Вскрикнула она, прикрыв рот рукой. - Андрей! Посмотри туда!
  Синицын, бросив весла, резко развернулся, отчего лодка качнувшись на волнах, едва не перевернулась.
  Река Харон заканчивалась в нескольких метрах от них. Дальше была пропасть, куда гладким потоком сбегала черная вода, на которой играли солнечные лучики.
  Андрей не мог поверить в это. Это было солнце. То, от чего он уже почти успел отвыкнуть, и чего не хватало там, в Промежутке. То чего там попросту не могло быть. Лодку буквально несло, притягивало в бездну, с каждой секундой увеличивая ее скорость. Андрей замер, и тут же его взгляд выхватил зеленую траву за бездной, деревья с густыми кронами, легкие наполнились свежим воздухом Земли, до уха донеслось пение птиц.
  Все это длилось несколько секунд. За это время Светлана, словно повинуясь какому-то немому приказу, будто зная, чувствуя, что так надо. шагнула к нему, крепко прижавшись всем телом. И он обнял ее одной рукой, другой ухватив сверток с Камнем.
  Андрей видел ее глаза в этот момент. Видел, как в них заиграла жизнь. Исчезли темные круги под ними, моментально порозовела кожа. И он смотрел в эти глаза, чувствовал ее дыхание, ее тепло, пока они летели вниз в земную реку.
  Они не летели, а будто парили над рекой, наслаждаясь воздухом, земной природой, жизнью, не испытывая при этом страха. Потом все померкло...
  
  * * *
  Андрей открыл глаза, и понял, что он идет по улице. По той самой, по которой он ходил с детства и до той поры пока не уехал из дома. Это был его родной город. И все было знакомо до боли, будто ничего не менялось, словно не прошло столько времени. Тот же автомат с газированной водой, чуть поодаль, киоск с газетами. Стуча, бухая по рельсам мимо пронесся красный трамвай.
  Дальше, дом, в котором живет Светлана. Вот он, с потрескивавшейся штукатуркой и вечными голубями возле чердака.
  Но что это? Андрей смотрел на себя и не мог узнать. На нем были строгие брюки с отутюженными "стрелками" и бежевая рубашка, коричневые туфли, кажущиеся уже старомодными. Они вернулись в то время, когда встретились?
  Он знал, что Светлана где-то здесь, где-то поблизости. Он чувствовал, ощущал это. И сердце билось так, как тогда, когда он проходил мимо ее дома, ловя на себе ее взгляд. Он знал, что сейчас увидит ее, увидит ее голубые глаза, светлые, подобные солнцу волосы.
  Андрей шел медленно, не сводя взгляда с ее дома, возле которого кто-то развешивал белье. И хотя были видны лишь руки, расправляющие простынь по натянутой веревке, Андрей знал, что это Света. Что все вернулось туда, откуда начиналось.
  Она вышла ему навстречу, как раз в тот момент, когда он подошел почти вплотную, так что ноздрями можно было ощутить запах свежего белья. Девушка медленно отодвинула рукой белоснежную простынь, и он встретился с ее голубыми широко распахнутыми глазами. Это была она, та самая шестнадцатилетняя девушка, которую Андрей тогда даже не знал, как зовут, но с которой ему хотелось познакомиться. Живая, настоящая Светлана, с ясным живым взглядом.
  Они смотрели друг на друга, не веря, что такое возможно, но это произошло. Комендант Промежутка людей, по имени Ирод не обманул их, "все вернулось на круги своя", как он говорил. У Синицына мелькнула мысль про Камень, где он сейчас, и что ждет человечество в дальнейшем. И снова вспомнились слова Ирода:
  "Камень найдет свое место на Земле. Так было всегда".
  У них перед глазами за какие-то секунды сейчас, прокручивалось все. Весь тот кошмар, который им пришлось пережить там, в Промежутке людей. Все от начала до конца. Война с "харгирами", шум постоянного ветра, рев и крики детей, их родителей, и Камень, дающий ненависть и дарующий любовь.
  Потом, обратный путь по черной реке Харон, и страх, от того, что уйти не удастся, не получится, что все кончено. Они видели все это в глазах друг друга, как в зеркале, ни говоря, ни слова. Зная, чувствуя, что в голове у другого.
  А по улице шли люди, проезжали машины, опять прогрохотал трамвай, и никто не обращал никакого внимания на этих двух, никто не мог знать, кто они и откуда пришли.
  Затем, яркая вспышка, будто электрический разряд, молния ослепила их. Только их двоих. И только эти двое могли увидеть и почувствовать ее, так как только они были Там, откуда почти невозможно вернуться.
  И они забыли напрочь все, что было там. Все, что, только что страшным кинофильмом пронеслось в голове. Будто никогда не попадали туда в Промежуток, и не возвращались обратно.
  И это стало им еще одним даром. Они помнили, знали только как зовут друг друга.
  - Привет. - Проговорил Андрей, дотрагиваясь до ее руки.
  Ладонь была теплой, живой, мягкой, такой, какой должна была быть, и сейчас он уже не помнил, какой она была.
  - Привет. - Ответила она, сама не зная, как познакомилась с этим парнем.
  Но она знала его, как ей казалось очень давно. Ей нужно было собрать белье и нести его в дом, чтобы потом гладить. А потом, вечером, они пойдут в кино, потому что он должен был купить билеты. Он говорил ей об этом, но когда она не могла вспомнить. То ли это было вчера, то ли на прошлой неделе. Но какое это имело значение.
  Только небольшая боль в плече удивляла Андрея. Он не помнил, обо что мог так ударится.
  "Все вернулось на круги своя", как говорил Ирод.
  
  * * *
  Ирод шел по улице дивного города. Он чувствовал какую-то легкость внутри себя. Ноги несли его, и он не ощущал этого. Никакого мышечного напряжения. Ироду казалось, что стоит ему оттолкнуться, и он взлетит. Кругом был свет, определить источник которого было невозможно. Так как этот свет был повсюду. Он исходил от домов, от деревьев со спелыми плодами, названия которых Комендант Промежутка людей не знал, от людей, встречающихся ему на пути в сияющих одеждах с улыбками на губах.
  Ирод поднял голову и увидел небо, которое было таким чисто - голубым, какое не бывает на Земле. Он слышал пение птиц, людей. Трудно было определить, что это было за пение. Но это было прекрасно.
  Ирод не спрашивал себя, где он. Ему было хорошо, легко, и он был счастлив. Тяжелый груз, неподъемная, как ему казалось, ноша Коменданта была сброшена. Наступил конец тем страданиям, которые были возложены на него, и он был вознагражден.
  Он знал, куда шел - к Творцу, которого он видел всего один раз. Которого боялся, просил, и которому молился. У него больше не того чувства страха. Он понял, что прощен, что заслужил свое прощение, и ему хотелось побыстрей встретиться с Ним.
  
  
  К О Н Е Ц
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"