Аннотация: Семья усыновляет мальчика из детдома, а через три года возвращает обратно. Спустя 18 лет мальчик читает о них в газете и решает навестить. Узнают ли его приёмные родители?
Счастливые родители.
Будильник зазвонил ровно в 6.30. Владислав Краснов, всеми уважаемый молодой учитель истории школы Љ1 города N бодро встал с постели и пошёл на кухню. Там он привычным движением включил плиту, электрочайник и отправился в ванную.
Следом из комнаты вышла жена Маша. Она была уже на девятом месяце беременности, и оттого ходила медленно, скорее перекатывала свой большой живот. Сделав нехитрый завтрак из яиц и ветчины, она поцеловала мужа и снова отправилась в постель. Последний месяц очень хотелось спать, чем она и занималась 12 часов в сутки. Остальное время Маша делала есть, вязала миниатюрные кофточки и всячески старалась создать уют. В квартире всегда было чисто, на окнах стояли горшки с экзотическими цветами, на столе лежала скатерть, вышитая Машей собственными руками. Всё вокруг было наполнено любовью и нежностью.
Влад и Маша сдружились ещё в детском доме. Он был отчаянным маленьким бандитом, она - тихое и доброе существо, не похожее ни на кого вокруг. Владик взял на себя роль её защитника от чересчур смелых и наглых девчонок и мальчишек. Будучи отличником, не смотря на неуды по поведению, он помогал ей в учёбе, давал списывать домашние задания и контрольные. А через несколько лет дружба переросла в юношескую влюблённость. Сразу после окончания института молодые люди поженились. На свадьбе гуляли все воспитанники детского дома их возраста. Не забыли и про добрейших воспитательниц и самую умную и понимающую в мире директрису. Вскоре после свадьбы Маша забеременела и вот теперь, к концу мая, они ожидали малыша. УЗИ утверждало, что будет здоровый мальчик.
Маша была очень рада, что Бог дал им именно сына. Она хотела создать настоящую семью, уют, чтобы ребёнок и муж были окружены её любовью, и малыш не чувствовал себя одиноким и брошенным. Ей хватило своего одинокого детства вначале в семье алкоголиков, а потом в детском доме. Но по сравнению со страшной историей Влада её детство могло показаться просто райским.
В возрасте двух лет мальчика впервые предала его родная мать. Она просто привела сына в детдом, потому что тот мешал её выпивать - разбивал бутылки с водкой об пол. Об этой матери Владик ничего не помнил и всё знал только со слов воспитательницы. А вот в три года хорошенького белокурого мальчика решила усыновить очень приличная семейная пара. Он - инженер - химик, она - учитель истории. Бог не наградил их детьми. Всевышний знал, что делает, всегда думала Маша. Когда обоим перевалило за пол века, они решили усыновить ребёнка, непременно мальчика. Но не младенца, а чтобы уже всё умел. Так что Владик, любимец всех воспитательниц и нянечек, подходил идеально.
Три года были наполнены сплошной радостью. Всей семьёй они ходили гулять в парк, по воскресениям в местном театре смотрели детские спектакли. По вечерам устраивали длительные чаепития с ароматным малиновым вареньем и оладушками. В детском саду никто и не догадывался, что Владик - приёмный сын. Мало ли чего в жизни бывает: вдруг люди отчаялись, а тут им раз, и Бог ребёночка подарил. Все говорили, что мальчик - вылитый папа. И те, кто видели этих людей, называли их "счастливые родители". И сам Владик был абсолютно счастлив.
К шести годам он совершенно забыл о детском доме и о том, что мама и папа не родные. Первого сентября он, как и все дети, пошёл в школу: белая рубашка, синий костюм и большой букет красный гвоздик. Мама определила мальчика в другую школу, чтобы на работе никто не знал, что она усыновила ребёнка.
Проблемы начались уже через месяц. Владик совсем не успевал за другими детьми. Он прекрасно себя вёл, внимательно слушал, но у него совершенно не получалось писать все эти закорючки и считать лепесточки. Учительница Владика не ругала. Она просто советовала маме больше заниматься с ним дома.
Но Валентина Леонтьевна оказалась патологически горда. Женщина считала, что её сын должен быть только отличником. Правда никаких усилий для этого она прилагать не собиралась. К концу первого года обучения Владик стал худшим учеником в классе. Дома атмосфера сложилась абсолютно невыносимая: папа постоянно ходил угрюмый, молча смотрел прописи и печально качал головой. Мама каждый вечер ругала, била тетрадями по голове и кричала, что не о таком сыне она мечтала
Однажды вечером Владик нечаянно подслушал разговор родителей на кухне.
- Ты же учитель! Почему ты не можешь с ним поработать? Почитай с ним, что ли... - говорил папа.
- Ты хочешь, ты и читай!
- Я целый день на работе, а ты пол дня дома! Как это так - наш сын худший ученик в классе!
- Он не наш сын! И мы жестоко ошиблись, что взяли его из детского дома. Откуда нам знать, кем были его настоящие родители? Может быть, тугодумие у них в роду! - Мама помолчала. А затем добавила своим ледяным тоном, которого Владик боялся больше всего. - Я решила вернуть мальчика в детдом!
Дальше Владик уже ничего не слышал. Он побежал в свою комнату, упал на постель и заплакал. А через неделю мама села напротив него и сказала, что они с папой возвращают его в детдом. Мальчик не мог в это поверить. Он уже и забыл, как это - не дома. Подслушав разговор, он надеялся, что папа разубедит маму, но, видимо, отец не смог, и подчинился.
Уходя, мама сказала, что заберёт его из детдома только тогда, когда он станет хорошо учиться и она сможет им гордиться. Владик бежал за ней следом до самых дверей, цеплялся за юбку. Но эта женщина даже не обернулась, ни один мускул не дрогнул на её благородном лице.
Мальчик всё лето, целыми днями сидел с одной из воспитательниц над тетрадями и учился писать и считать. К концу второго класса он стал лучшим учеником среди учащихся своего возраста. А следующим летом он подошёл к воспитательнице и спросил, можно ли ему написать маме письмо. Ведь он стал хорошо учиться и она может им гордиться!.. Потом Влад рассказывал, что он написал этой бессердечной женщине 32 письма и ни на одно не получил ответа. В них он рассказывал маме о своих успехах в школе, о том, что выиграл олимпиаду, о том, что его хвалят учителя и о том, что очень хочет домой. Когда он пришёл к воспитательнице с 33 письмом она, со слезами на глазах, сказала ему:
- Зачем ты пишешь ей письма? Она всё равно не придёт! Твоя мама ни разу не позвонила, ей не интересны твои успехи. Не пиши ей, малыш.
И Влад перестал. Он начал ещё больше стараться в учёбе, окончил школу с серебряной медалью, а потом поступил в пединститут на исторический факультет.
Обо всей этой истории Маша узнала в семнадцать лет. Тогда Влад проплакал у неё на плече весь вечер, а потом предложил выйти за него замуж. И она согласилась, конечно же, ведь была влюблена в него с двенадцати лет, то есть с того времени, как попала в детдом.
В институт Маша поступить не смогла, зато окончила курсы парикмахеров и не плохо зарабатывала. Когда Влад получил диплом учителя истории, они поженились и стали жить в его квартире, доставшейся от пьяницы-отца.
И так, после завтрака Владислав Краснов оделся, взял свой учительский чемоданчик и направился к школе. Все мысли его были заняты предстоящим событием - рождением малыша. С одной стороны он, конечно, молод, чтобы стать отцом - двадцать четыре года. С другой стороны, ведь Маше столько же лет, а это самый возраст для того, чтобы стать матерью. Они уже присмотрели кроватку, коляску и множество всякой одежды. Но Машенька сказала, что всё будет покупаться только после того, как малыш появится на свет. А Влад уже и имя придумал, хочет назвать сына Артемом. И Маруська согласна. А что ещё надо? Полная гармония! Впервые за восемнадцать лет он счастлив. А когда увидит своего маленького сынишку, будет абсолютно доволен жизнью. Конечно, у Артёмки не будет бабушки и дедушки, но это не страшно. Лучше пусть их не будет вовсе, чем такие.
В школе Влад, как всегда заглянул в учительскую: взять журнал, узнать последние сплетни про директрису, полистать газетки. Поскольку молодой учитель почти всегда молчал, женщины любили делиться с ним своими проблемами, особенно с последствиями похода в кабинет завуча или директора.
- Ты представляешь, Владик, она вчера мне сказала, что даст отпуск только в июле, а сейчас я должна возглавлять школьный лагерь, - жаловалась молоденькая учительница начальных классов Марина. - Господи, думала ещё неделя и всё, свобода! Так нет же, только в июле!
Влад сочувственно кивнул. Он только что присел на диван и стал просматривать местную газету. Марина села рядом.
- Ой, а мой вчера опять пьяный пришёл. Прямо не знаю, что делать! - Она помолчала. - А как там твоя жена?
- Всё хорошо, спасибо.
- А скоро ей рожать?
Влад промолчал, и даже не кивнул. Его внимание было приковано к статье.
" 25 мая исполняется 50 лет со дня свадьбы замечательных людей, коренных жителей нашего города, Александра Васильевича Валентины Леонтьевны Красновых. Вот уже почти пол века они шагают рядом, посвящая всё своё время друг другу. Они познакомились в школе, затем на некоторое время расстались, поскольку учились в разных городах. Спустя пять лет они поженились и больше никогда не расставались.
Валентина Леонтьевна - заслуженный учитель истории школы Љ3 города N, автор научных работ "История города N" и "Как долго живут люди в этих краях". Её уважают и любят коллеги, все ученики отзываются о ней только самыми добрыми словами. Марина Цыбулько, учитель начальных классов средней школы Љ1: "Она была для нас второй матерью. Господь не дал ей детей, и всю свою любовь наша замечательная Валентина Леонтьевна отдавал нам".
Александр Васильевич - инженер-химик завода медпрепаратов города N. Всю жизнь он проработал там, отдавая свой труд на благо простому народу. "Александр Васильевич - наша опора, наш капитан, мы за ним, как за каменной стеной", - говорит рабочий завода медпрепаратов Геннадий Калмыков.
От всей души поздравляем супругов с этой примечательной датой. Желаем здоровья, долгих лет жизни, уважения коллег и вечной любви".
Влад закончил читать и повернулся к Марине.
- Это ты интервью давала, да?
Женщина заглянула в газету.
- Да, Валентина Леонтьевна у меня была классной. Такая женщина хорошая! Жаль, что у них не было детей, мне кажется, она была бы прекрасной матерью.
- Да, жаль. Я учился в другой школе.
- А вы однофамильцы, да?
- Да.
Они помолчали. Зазвенел первый звонок. Молодые люди встали.
- Так как там жена? Скоро уже у вас малыш появится?
- В конце мая, - ответил Влад и направился в кабинет.
Марина посмотрела ему в след. На первый взгляд в нём ничего не изменилось - те же белые волосы, голубые глаза, стройные длинные ноги, красивые руки. Только, пожалуй, ссутулился немного, будто что-то положил себе на плечи.
В обед Влад пришёл домой. Как только он открыл дверь, Маша вышла в коридор.
- Живот опустился. Я думаю, через несколько дней Артёмка появится на свет.
В свою очередь муж поделился с супругой другой новостью.
- Сегодня в газете я прочитал, что мои приёмные мать и отец отмечают двадцать пятого мая юбилей свадьбы. Оказывается, они поженились пятьдесят лет назад. - Он присел на пуфик. - Я и не знал, что они были так немолоды.
- Владик...- только и смогла сказать Маша. Она гладила его по волосам. Ей очень хотелось присесть перед ним, заглянуть в глаза. Но мешал живот.
- Ничего! Пусть радуются, - сказал он, глядя куда-то в пол. Через минуту Влад глубоко вздохнул и, казалось, даже повеселел. Какая-то радостная мысль захватила его. Маша знала мужа, как никто другой, и такое неожиданное веселье ей совсем не понравилось.
- Что ты задумал?
- О чём ты? - Влад обернулся. Он улыбался, но глаза смотрели как-то отрешённо, жестко, обычная нежность исчезла.
- Что случилось, Владик?
- Ничего не случилось, Маша, - ответил он, глядя мимо. - Я просто немного припомнил прошлое. В статье, видите ли, написано, что у них никогда не было детей!
- И Бог с ними! Я думала, ты их простил!
- Конечно-конечно.
Всё это время Влад не смотрел на жену. Ему было больно, душили слёзы. Эти люди лишили его детства, лишили счастья, а сами всё это время жили друг для друга, отдавали любовь другим детям. Это несправедливо! Они должны за всё заплатить...
Влад пошёл к дверям.
- Куда ты?
- У нас педсовет. Я забыл совсем, - ответил он не оборачиваясь, чтобы жена не поняла, что он лжёт.
- А обед?
- Потом пообедаю.
Выйдя на улицу, Владислав вздохнул свободнее. Первым делом нужно пойти в редакцию. Он помнил многое из совместной трёхлетней жизни, но вот место, где находится дом, совершенно выскочило из головы. Но это, пожалуй, было и к лучшему.
Влад сразу направился к главному редактору. Его улыбка и обходительность открывали многие двери. Задача облегчалась ещё и тем, что главным редактором была не очень красивая женщина средних лет.
Кабинет был обставлен крайне просто - лакированная мебель восьмидесятых годов прошлого столетия, темно-зеленые шторы на пыльных окнах, столь же унылая коричневого цвета одежда на женщине. Единственным ярким пятном в этом помещении был куст герани, который буйно цвёл тремя ветками. Его, похоже, в этом месте всё устраивало.
- Скажите, пожалуйста, а где мне найти корреспондента, который писал о Красновых?
- А зачем вам?
- Я просто учился у Валентины Леонтьевны, и также стал преподавателем. В общем, я хотел бы рассказать некоторые интересные моменты из нашего совместного времяпрепровождения в школе.
- Вообще-то, мы уже написали о них материал и больше не планируем, - неуверенно сказала женщина.
- Мне кажется, о таких замечательных жителях нашего города можно писать почаще. Например, какой-нибудь очерк. Можно подключить ещё учеников и сослуживцев.
Женщина задумчиво постучала карандашом по столу, а затем сказала:
- Что ж, вы меня убедили. Кабинет Љ5, Василий Забегаев.
- Благодарю, - он галантно поклонился и вышел.
Помещение, где сидели три журналиста, явно отличалось от редакторского кабинета. На окне были лёгкие занавески. Хотя мебель и принадлежала к тому же временному отрезку, но выглядела как-то веселее за счёт наклеек в виде рожиц и цветочков. Василия Забегаева оказалось найти совсем нетрудно - он был единственным мужчиной в этом кабинете. За двумя другими столами у окна сидели женщины и разговаривали. Когда Владислав вошёл, они повернули головы в его сторону. Но, заметив обручальное кольцо, снова продолжили свою увлекательную беседу.
Журналисту, молодому полному мужчине с залысинами, Владислав говорил совсем другое.
- Валентина Леонтьевна долгое время работала с моей матерью. К сожалению, десять лет назад случилось непоправимое... - Влад печально помолчал. - Теперь я собираю воспоминания о маме. Ведь я был совсем ребёнком, когда её не стало...
- И что вы хотите от меня?
- Адрес Красновых. Я увидел в газете статью...
- Что ж, - сказал корреспондент, выдвигая ящик стала. - На грабителя вы не похожи, да и красть, на мой взгляд, у стариков особенно нечего. Так что вот вам адрес и предавайтесь себе воспоминаниям!
- Спасибо большое!
Корреспондент тут же занялся своими делами, а женщины даже не посмотрели Владу в след.
Покинув редакцию, он уверенным шагом направился в магазин. Там Владислав купил торт, затем, пройдя немного вперёд по улице, купил цветы и отправился по указанному на листочке адресу. За два квартала до нужного дома он вспомнил дорогу. Восемнадцать лет Влад старательно забывал всё, что было связано с приёмными родителями. Но сейчас от воспоминаний уже было не укрыться. На этих каруселях его любил катать папа. Тогда они были совсем новые, теперь же краска на них облупилась, и скрип стоял такой, что было слышно в нескольких близлежащих домах. А в этом кафетерии мама покупала ему мороженое. Теперь тут игровые автоматы. Осталось только пройти через парк, и он дома...
Зазвонил мобильный телефон. На экране высветилось "Машенька" и фотография улыбающейся жены. Влад уверенным движением прервал звонок, а затем и вовсе выключил телефон.
- Я на педсовете, - сказал он тихо и быстрым шагом направился к дому Љ8 по улице Ленина. Эта была старая хрущёвка, раскрашенная, правда, в весёленький розовый цвет.
По тёмной лестнице он поднялся на третий этаж и остановился перед дверью. Всё так, как он и думал. Ничего не изменилось. Та же дверь, обтянутая чёрным дерматином, тот же синий пластмассовый звонок. Влад нажал на кнопку. С той стороны послышался звенящий на высоких тонах колокольчик, и лишь минуту спустя тяжёлые шаркающие шаги.
- Отец...
Лязгнул замок, затем со скрипом открылась дверь. "Надо бы петли смазать", - подумал Влад, привыкший, что у него дома замки и двери не скрипят, ножи заточены и окна покрашены.
На пороге стоял пожилой, седой, сутулый мужчина. У него были красивые руки и печальные глаза. "В целом, не плохой был человек, никогда меня не бил", - подумал Влад.
- Здравствуйте, меня диллигировали из школы Љ3 поздравить вас с юбилеем супружеской жизни.
- Но это только через неделю, - тихо ответил Александр Васильевич, разглядывая, тем не менее, торт и дорогой букет.
- Кто там?
Из комнаты вышла пожилая, но всё ещё красивая седая женщина в очках.
"А вот и мама".
- Это к нам из твоей школы, - отступая в сторону, пояснил Александр Васильевич.
Валентина Леонтьевна взглянула на торт и цветы и тут же улыбнулась. Как и всем пожилым людям, ей приятно было внимание, и она очень любила сладкое.
- Что же ты держишь человека на пороге? Проходите, пожалуйста.
Влад вошёл. Сердце бешено колотилось, на лбу выступили капли пота. Если бы в квартире всё изменилось, было бы гораздо проще. Но всё осталось по прежнему: обои в цветочек, коричнево-голубой палас на полу, стенной шкаф, покрашенный когда-то белой, а теперь совершенно выцветшей краской. Остался даже маленький крючок, на который Влад когда-то сам вешал свою куртку.
- У вас красиво.
- Спасибо. Надо бы, конечно сделать ремонт, но нам, старикам и так сойдёт. - Помолчали. - Так вы из моей школы?
- Да. Учитель истории.
- Ах, вот как! Я что-то вас не помню! Я ведь только два года как перестала работать, всё, знаете ли, не отпускали.
- А я распределился всего год назад.
- Тогда понятно. - Валентина Леонтьевна помолчала. - Но что же мы стоим в коридоре! Проходите, пожалуйста, на кухню. Будем чай пить.
Слева было две двери - одна в зал. Другая в его комнату. Интересно, что там теперь?
- Я совсем забыл, простите! Вот вам торт и цветы от нашего коллектива!
Валентина Леонтьевна приняла подарки, торт поставила на стол, а букет продолжила держать, понюхала его, затем прослезилась и сказала:
- Большое спасибо! Скажите, как там Тамара Геннадьевна?
- Очень хорошо! Передавала вам привет!
- Правда? Она ещё работает? А только на пару лет меня моложе!
Нависла опасность выдать себя с головой и сразу, если бы мама задала ещё несколько вопросов. Но в то время как мать и сын любезно беседовали, Александр Васильевич порезал торт и поставил на стол чашки. Все трое сели и Валентина Леонтьевна уже позабыла, о чем хотела спросить этого симпатичного молодого мужчину.
Чтобы вновь не повисла тишина, она задал элементарный вопрос:
- А как вас зовут?
- Владислав. - Он ни на секунду не сомневался, говорить ли своё настоящее имя. Ему было интересно увидеть реакцию приёмных родителей. И она оказалась вполне предсказуемой. Мама никак не отреагировала, ни один мускул не дрогнул на её лице. А вот папа напряжённо забарабанил пальцами по столу и стал внимательно рассматривать руки Владислава. И молодой человек знал, что старик пытается там увидеть.
- А почему вы решили стать учителем истории?
- Моя мама вела в школе этот предмет. К сожалению, она умерла, когда мне было всего шесть лет.
- Как жаль...
Валентина Леонтьевна со скорбным видом помолчала положенные несколько секунд, а затем продолжила свои расспросы. Не забывая, конечно, отдавать должное торту и чаю.
- Я смотрю, вы женаты. А детки есть?
- Да. Вот скоро должен сынок родиться. Хотим назвать его Артёмкой.
- Чудесное имя! Артём Владиславович! Звучит. Но что же вы не кушаете? Угощайтесь! Торт, малиновое варенье.
Когда Влад потянулся правой рукой к вазочке с вареньем, Александр Васильевич спросил:
- Я вот всё смотрю на ваш шрам на кисти. Откуда он?
- В пять лет упал с велосипеда на заборчик из проволоки. - Он помолчал, а затем добавил как-то по-детски, с тяжело скрываемой гордостью за своё мужество. - Двенадцать швов наложили!
- Валя! Это Владик!
- Что ты имеешь ввиду, милый? - Она улыбалась и смотрела на мужа, который сидел напротив, ледяным взглядом, не допускающим возражений. На самом деле Валентина Леонтьевна сразу поняла, о чём говорит супруг. Она скрестила руки на груди и ждала ответа. Влад в это время очень медленно помешивал ложечкой сахар и смотрел на стол.
- Это наш мальчик, наш приёмный сын, которого ты через три года вернула! Я его сразу узнал, как только дверь открыл. - Голос Александра Васильевича звучал тихо и взволнованно, как у провинившегося ребёнка. Он не смотрел на жену и всё рассказывал скорее подоконнику с горшками алоэ, чем ей. - Потом я увидел шрам и попросил о нём рассказать. Ты помнишь? Ведь он действительно в пять лет налетел на забор!
- Ничего я не помню, но это сейчас не главное. - Она повернулась к Владу и всё тем же властным тоном спросила. - Это правда?
- Правда.
- Так зачем же ты через столько лет пришёл?
" А действительно, зачем я пришёл? Что мне нужно от этих стариков? Я всего в жизни добился! Без их участия. Дурацкая идея с ножом уже позади, и как только могло мне прийти такое в голову!.."
- Что ты молчишь? Зачем ты пришёл?
Не смотря на то, что столько времени прошло, Влад робел от маминого голоса и взгляда. Повелительная интонация с годами в её голосе не ослабла, а скорее, даже усилилась. Внутри всё леденело от этого бесчувственного тона. Словно ему шесть лет, он принёс в прописи очередную двойку и теперь стоит, робея, ждёт очередных оскорблений и побоев.
- Я пришёл, чтобы показать, как я вырос, чего добился... - Начал тихо говорить Влад, но мать не дала ему досказать.
- И что? Показал?
Внезапно молодого человека охватил гнев. Он пришёл, чтобы высказать свою многолетнюю обиду и боль. А мама повернула всё так, будто он сам виноват.
- Я написал тебе 32 письма, - сказал он спокойно, глядя женщине прямо в глаза. Она этого очень не любила.
- Я знаю. И что?
- Какие письма? О чём он говорит, Валя? - спросил Александр Васильевич. Казалось, он искренне удивлён и не знает, о чём идёт речь. Однако Валентина Леонтьевна не удостоила мужа ответом и продолжила диалог с Владом.
- Бездарные, безграмотные, абсолютно ненужные письма!
И снова у молодого человека возникло желание спрятаться, замолчать, уйти. Только чтобы не продолжать этот разговор. Но он заставил себя говорить.
- Почему ты мне не ответила?
- Владик, ты писал нам письма? - Спросил Александр Васильевич. Он совсем побелел, ему было явно нехорошо. На лбу и над верхней губой выступили маленькие капельки пота.
- Да. И ни на одно из них вы не ответили! Я ждал, что кто-то из вас заберёт меня из детдома. Закрывая дверь, ты тогда сказала, что мы снова будем вместе, если я стану хорошо учиться. И я старался. В этих письмах я рассказывал вам о своих оценках, о том, что говорят учителя. Каждый раз, не дождавшись ответа, я писал новое. Думал, может быть, не дошло. Даже уговаривал себя тем, что вы с папой вдвоём сломали правые руки и никто из вас не может написать мне ответ. Я верил, что однажды откроется дверь в комнату, а на пороге будете стоять вы. Я покажу вам свой дневник, вы меня поцелуете в обе щёки и увезёте домой. - Влад судорожно вздохнул. Только сейчас он заметил, что по его лицу текут слёзы. - На 33 письме воспитательница открыла мне глаза. Пришлось побороть соблазн сбежать из детдома с ножом и убить вас. Особенно маму.
Он взглянул на Валентину Леонтьевну. Она тоже побледнела, что-то изменилось в её лице. Кажется, пропала надменность и появился намёк на страх. Женщина в самом деле опасалась, что этот рыдающий, незнакомый ей молодой человек сейчас схватит нож и сотворит непоправимое прямо здесь, на кухне. Она и ребёнком его почти не помнила, не то, что узнать в этом мужчине того маленького Владика. Малышом он, конечно, был бездарным. А ещё его глупые письма! На что он надеялся? Ведь это и так понятно - не для того его отдавали в детдом, чтобы через год забрать. И как только Саша разглядел его? Впрочем, он всегда почему-то любил этого мальчика.
- Теперь, я надеюсь, ты не собираешься нас резать? - Спросила она спокойно.
- Нет, - ответил Влад. - По правде говоря, вначале у меня возникло такое желание, и по дороге сюда я обдумывал план преступных действий. Но, увидев отца, я обо всём забыл. Зачем мне мстить вам, немощным старикам? Вас и так жизнь наказала. И ещё накажет. - Он молча посмотрел на своих родителей, а потом добавил. - До двенадцати лет я ждал, что вы приедете за мной. А потом всё забыл. Окончил школу, институт, женился, и скоро сам стану папой. Я бы и не вспомнил про вас до конца своих дней, если бы не статья в газете. Но, видно, так было нужно судьбе прийти и навестить вас.
Александр Васильевич встал и сказал:
- Прости нас, Владик! Это всё Валентина! Она не пускала меня! Я когда-то уговорил её взять ребёнка, а потом она тебя вернула. Но только не из-за оценок, а потому что ты ей надоел!
- Папа, а почему же ты не пришёл за мной сам?! Ведь не на цепи же она тебя держала?
- Да, сын, не на цепи. Я слабовольный, слабохарактерный...
-...подкаблучник.
- Совершенно точно! - Пожилой мужчина тяжело вздохнул. - Ох, Владик, как же я тебя любил! Прости нас!
- Бог простит! А мне уже всё равно! Я просто хотел, чтобы вы узнали, чего лишились, возвратив меня обратно в детский дом! Прощайте!
Влад махнул им рукой и вышел из кухни. Никто его, конечно же, не догонял. Уже в коридоре он услышал, как Александр Васильевич сказал своей супруге:
- Старая ведьма!
"Вот и всё", - подумал Влад. И сразу отлегло от сердца. Они всё узнали, теперь пускай с этим доживают свой век. Он включил телефон и позвонил жене. Но она не ответила. И этого его крайне взволновало. Все воспоминания отошли на задний план. Влад поймал такси и помчался домой.
В дверях его ждала записка, написанная не Машиной рукой. Она гласила: "Зайди к Ларисе". Влад тут же позвонил в соседнюю квартиру. Дверь открыла полная рыжая женщина средних лет с взволнованным лицом.
- Марусю в роддом повезли! У неё начались схватки! Мы вызвали скорую. Она тебе звонила-звонила, но всё никак не могла дозвониться. Когда её увозили, она попросила меня сбегать к тебе в школу, сказать, что произошло. - Она пристально поглядела на Влада. - Но я тебя там не нашла.
- А вот это не твоего ума дело. Спасибо за информацию!
Влад демонстративно отвернулся и стал открывать дверь своей квартиры. Лариса ещё немного постояла на пороге, затем пожала плечами и закрыла дверь. Чужая душа - потёмки! У него жена на сносях, а он по бабам!
Дома царил полный беспорядок. Не смотря на клятвенные обещания мужу и себе самой подготовить всё заранее, Маша постоянно откладывала этот счастливый момент. И вот результат - пришлось, превозмогая боль, бегать по квартире и собирать необходимые вещи. К счастью, или к несчастью, скорая приехала только через пятнадцать минут. Так что будущая мама сидела в коридоре одетая, с пакетом вещей в руках, периодически закусывая нижнюю губу. Рядом стояла верная Лариса и держала соседку за руку.
В кабинете приёмного покоя приветливая врач скорой передала перепуганную Машу в руки недовольной акушерки.
- Нашла, когда рожать, - ворчала женщина с необъятной фигурой и огромными ручищами. - Не могла после обеда!
- Но я не специально! Оно само! - Попробовала защищаться Маша.
- Поговори мне тут ещё! Почему не разделась до сих пор?
- Что здесь происходит? Что это ты тут, Зинаида, распоряжаешься? - на пороге стояла немолодая высокая женщина с белой стрижкой каре и в очках. У неё были приятные черты лица, тихий голос и ласковый взгляд. Маша сразу перестала бояться.
- Так я тут это... Новенькая прибыла...
- А почему ты не заполняешь документы?
- Так я думал, вы надолго!
- Не о том думаешь, Зина, - сказала доктор строго. - Иди-ка, займись своими прямыми обязанностями. А с девочкой я разберусь сама.
Через восемь часов на свет появился маленький темноволосый Артёмка.
Влад, тем временем, не находил себе места. Каждые пол часа он звонил в больницу и спрашивал, не родила ли Краснова. В результате, после четвёртого звонка женщина на том конце провода узнавала его голос после слова "здравствуйте" и сразу коротко отвечала "не родила". Он смотрел телевизор, но ничего не понимал. С газетой была такая же ситуация. Он даже выпил рюмку коньяка, чтобы успокоиться, но от этого только стало хуже. Сердце совсем отказывалось биться ровно. Оно всё колотилось и колотилось о внутреннюю сторону груди, пытаясь выскочить наружу.
В восемь вечера в дверь позвонила Лариса.
- Ну как?
- Ничего ещё, Лариса, ничего. Я не знаю... Я сейчас тут умру, возле этого телефона...
- Да, я тоже волнуюсь...
- Лора, иди, пожалуйста. Волнуйся у себя дома. Я потом всё расскажу.
В десять вечера Маша позвонила сама, на мобильный. Звонок раздался так неожиданно, что Влад подскочил с кресла. Ему и в голову не приходило, что она может позвонить сама. К этому времени он уже два часа сидел в полной темноте и смотрел в окно, так что звонок просто разорвал тишину.
- Алло?
- Поздравляю тебя, папочка с рождением сына Артёмки. Вес 3800, рост 54 сантиметра. Врачи говорят - богатырь.
- Маруська! Поздравляю! Ты у меня молодчина! Я домой пришёл, а там записка...
- Да, - голос у Маши сразу как-то погрустнел. - Я тебе звонила - звонила, а ты телефон отключил. Пришлось Ларису в школу послать. Но она, видимо, тебя не нашла.
- Машенька, я не был в школе.
- Владик-Владик, - Маша вздохнула. - Я догадываюсь, где ты был. Мне и так не сладко пришлось. А ещё и за тебя волнуйся, чтоб ты там глупостей не натворил. - Она помолчала, а затем спросила. - Мама узнала тебя?
- Нет. Узнал папа. Я им всё высказал и пошёл. Прихожу домой, а тут такие новости. Я места себе не находил...
- Ничего! Всё уже позади! Утром Артёмку принесут, и мы с ним уже никогда не расстанемся.
На следующее утро в школе по громкой связи играла музыка, а потом голос завхоза поздравлял Краснова Владислава Ивановича с рождением сына. В учительской также было многолюдно. Все ждали главного героя. Как только Влад открыл дверь, то сразу услышал:
- Поздравляем! Поздравляем!
Затем каждая женщина посчитала своим долгом поцеловать Влада в щёку, а трое мужчин-учителей (два физрука и один математик) крепко пожали ему руку. Все они имели детей и прекрасно понимали, через что пришлось пройти Маше и ему самому.
Двадцать пятого мая, в последний школьный день, Влад пришёл на работу слегка не выспавшись - первую ночь Артемка провёл дома и доставил немало хлопот. Что ж, придётся привыкать к недосыпам по ночам, многочасовым прогулкам на свежем воздухе. Но, не смотря на это, молодой отец был абсолютно счастлив - малыш получился на славу. Симпатичный, длинненький, голубоглазый и курносый, как Маша.
"А Маша прекрасная мама", - думал Влад. В роддоме она всему научилась у докторов и теперь очень ловко и бесстрашно обращалась с требовательным малышом.
В этот день в школе было празднично. Дети и учителя ходили нарядно одетые, вокруг слышался смех и Владислав зашёл в учительскую скорее по привычке, чем по какой-то необходимости. Оценки выставили ещё два дня назад, так что журнал не нужно было брать. В учительской сидели две учительницы. Они пили кофе и о чём-то увлечённо разговаривали. Женщины кивком ответили Владиславу на его пожелание доброго утра, и он подошёл к столу.
Поверх остальной прессы лежала местная газета. Влад развернул её и сразу же увидел некролог. Он гласил:
"Вчера на семьдесят пятом году жизни скончался от сердечного приступа Александр Васильевич Краснов. Он всего лишь день не дожил до пятидесятилетия супружеской жизни и двадцать дней до дня рождения. Приносим соболезнования супруге Александра Васильевича Валентине Леонтьевне. Мы скорбим вместе с ней о безвременно ушедшем её муже, талантливом инженере-химике. Вечный покой!" Дальше следовало перечисление жизненного пути: дата рождения, окончания школы, института, заслуги перед народом и прочее.
Влад задумался. С одной стороны он прочитал некролог о смерти почти незнакомого ему человека. С другой стороны этот мужчина был ему отцом три года и подарил немало прекрасных минут. Так что грустно, конечно, и жаль Валентину Леонтьевну. Некого будет ей пилить и изводить. Умер муж, и дальше одиночество - ни сына, ни внуков.
Неделю после похорон и выхода некролога в местной газете Валентина Леонтьевна ждала, что приедет Владик. Она целыми днями сидела в их с Александром Васильевичем спальне и слушала, как двигаются стрелки часов. Тик-так, тик-так, тик-так. С ума можно сойти! Не с кем поговорить, не о ком заботиться. За всю жизнь они не завели даже попугайчика. Только друг для друга жили. А если уж быть честным до конца, то она для себя, а он для неё. На три года в их жизнь вторгся маленький мальчик, а затем снова всё пошло по-старому. Теперь Валентина Леонтьевна ждёт прихода приёмыша, слушает шорохи за дверью, но в глубине души знает, что он не придёт. Не за что её жалеть.
Но через десять дней в дверь всё-таки позвонили. На пороге стояли её ученики: постаревшие, большинство из них она не помнила по имени. Но всё равно приятно. Они принесли цветы, сумку продуктов, шёлковый платок в подарок. А потом долго сидели в комнате, вспоминая прошлое. Когда ученики ушли, снова стало тихо, невыносимо тихо.
После двух недель одиночества Валентина Леонтьевна решилась на радикальные меры. Она не просто придумала завести, к примеру, собачку. Её желание было куда безрассуднее и изначально обречено на провал. Она надумала пойти в детдом и усыновить ребёнка. Сразу поднялось настроение, распрямилась спина, и захотелось жить.
Бодрым шагом она направилась к тому детскому дому, откуда уже брала когда-то мальчика, а потом вернула. К несчастью Валентины Леонтьевны в этом месте произошли большие перемены: прошёл капитальный ремонт, но это её мало касалось, и сменилась директор. Вот в кабинет начальства Валентина Леонтьевна и направилась прежде всего. Она была полна решимости и уверенности в себе. Женщине казалось, что ребёнка ей дадут непременно, с радостью, ведь она такой уважаемый в городе человек.
- Я хотела бы усыновить ребёнка. Мальчика. Быть может лет пяти. Я заслуженный учитель...
Но директор не дала ей договорить. Слишком остры в ней были воспоминания о бедном ребёнке, носившем и носившем ей письма.
- Знаете что, милая женщина. Во-первых, ни один орган опеки не даст вам в семьдесят пять лет усыновить ребёнка. А во-вторых, пока я нахожусь в директорском кресле, вы никогда не возьмёте здесь ребёнка.
- Почему? - Только и смогла спросить Валентина Леонтьевна.
- Первый раз вы пришли сюда с мужем, дайте подумать... двадцать один год назад. Вы усыновили мальчика по имени Владик и дали ему свою фамилию. Через три года вы вернули его, как испорченную вещь.
- А вы-то, какое имеете к этому отношение?
- Я - та самая воспитательница, которую мальчик просил посылать вам, бездушному существу, письма. - Директор перегнулась через стол, почти к самому лицу Валентины Леонтьевны и добавила тихим голосом:
- Так что выйдите-ка вон отсюда.
- Что вы себе позволяете? - Возмущенно закричала пожилая женщина.
Директор тем временем села ровно и снова сказала, правда уже громко:
- Освободите, пожалуйста, помещение. И мой вам совет - заведите лучше кота. У вас был шанс стать мамой, но вы его не использовали.
Выйдя из детского дома, Валентина Леонтьевна пошла вдоль по улице. Она всё никак не могла успокоиться. Конечно, в молодости она сделала ошибку, и Бог не дал ей больше детей. Потом она сделала ещё одну ошибку в пятьдесят четыре года, усыновив чужого ребёнка, совершенно ей не нужного. Но зачем же так хамить! Она заслуженный учитель!
Навстречу ей двигалась семейная пара: муж, жена и колясочка синего цвета. Взгляд Валентины Леонтьевны скользнул по лицу мужчины и не задержался. Только через пол часа она поняла, что навстречу ей двигался Владик с женой и сыном.
- Видела пожилую красивую женщину, которая шла к нам навстречу? - Спросил Влад у Маши, когда Валентина Леонтьевна уже скрылась за поворотом.
- Да. Ухоженная такая, интеллигентная.
- Это была моя приёмная мать.
- И она снова не узнала тебя? - Спросила Маша.
Влад только безразлично пожал плечами. Какое ему до этого дело, узнала или нет. У него-то всё есть, всё хорошо, и своего сына он узнает всегда, даже если тот зарастёт усами и бородой. Они с Машей шли просить Светлану Ивановну, директрису детского дома, быть крёстной у Артемки. Все эти годы она была ему как мать, и теперь он мог доверить самое дорогое, что у него есть - собственного сына.
Дома Валентина Леонтьевна, чтобы хоть как-то отвлечься от обиды на незаслуженное оскорбление, стала перебирать фотографии. Вот они с Сашей в день свадьбы, вот на море. А это юбилей - тридцать лет совместной жизни. Вместе с ними тут запечатлена подруга, которая вдруг пропала после возвращения Владика в детский дом. Она единственная знала, что Красновы усыновили ребёнка. А вот и чудом спасшаяся фотография: она, Саша и Владик в осеннем парке. После возвращения мальчика Валентина Леонтьевна постаралась уничтожить все следы пребывания ребёнка в их доме. А этот снимок спасся...
Фотография перед глазами стала расплываться, и зашумело в ушах. "Что это гудит", - подумала женщина, - "может быть на кухне. Надо будет Саше сказать, чтобы посмотрел. А вот и он! Саша! Как ты поживаешь, родненький? Мне тут так тяжело было без тебя! Хорошо, что ты пришёл!"...
Валентина Леонтьевна сидела, зажав в руке фотографию. Радостная улыбка в последний раз озарило её лицо, затем остановилось сердце. И только часы продолжали отсчитывать секунды - тик-так, тик-так, тик-так.