Стародубцев Валерий Викторович : другие произведения.

Посланец к посланным

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ледяной метеорит оказался осколком Абсолютного Знания. Всё досталось собакам, потому что людям купля-продажа оказалась важнее.

  
  
  
  
  
   ПОСЛАНЕЦ К ПОСЛАННЫМ.
  
  
  
  
   Все события и персонажи вымышлены. Совпадения с реальными можно объяснить происходящими в стране процессами Удвоения.
  
   -...Направление и скорость движения кометы таковы, что столкновение с третьей планетой неизбежно. Планета числится в реестре перспективных гиперкорпускулярных образований. Вероятность достижения абсолютной стадии мирового самопознания населением планеты в будущем весьма высока. В настоящее время на планете поиски смысла жизни не одобряются. Имеются некоторые навыки в использовании энергии ветра и воды, а также менее рационально мыслящих существ различных видов, в том числе и своего.
   Потеря третьей планеты может отрицательно сказаться на процессе мирового самопознания. Комета обнаружена случайно и, боюсь, что поздно. Существует последняя возможность - распылить её информационно-временным импульсом. Опасное побочное явление - информационное заражение планеты нераспыленными осколками. Рассыльный Ву, в порядке периодического инструктажа акцентируйте всеобщее внимание на происшествии в 17 кольце 2 тиона.
   - Ситуация тогда складывалась аналогичным образом. Был применён полномасштабный импульс. При распылении кометы небольшие осколки всё-таки остаются. Достигнув поверхности планеты, они перешли в жидкую фазу, позднее названную аборигенами "живой водой". При потреблении оной индивид мгновенно загружался всей имеющейся во вселенной информацией. Переходя в естественное для нас - участников процесса мирового самопознания - состояние субабсолюта, абориген чаще всего умирал от перегрева мозга. Однако некоторые выживали и, не будучи отягощены ближнелюбием, употребляли обрящённое знание во зло. В конце концов, дикари уничтожили собственную планету.
   - Кроме того, временна?я составляющая заряда способна отбросить осколки по оси времени. На сей раз будет использован заряд с облегчённой отвлекающей начинкой. Мощность заряда пониженной логичности не будет превышать символа веры третьего уровня, с содержанием первичных гигиенических и моральных устоев четвёртого порядка, с повышенной концентрацией альтруистических завихрений и циклоидных благодарностей гипотетическому первоисточнику всего сущего. Во избежание прекращения соматических биопроцессов в заряд включён рационализатор всеобщей благостности. У меня всё. Разрешите пуск.
   - Пуск!
   - Пуск!
   - Мыла Марусенька белые ноги...
   Изложено словами, хотя слов-то и не было. Произошёл мгновенный обмен информацией между однотипными объектами. За сим последовало действие.
   А всё остальное - слова, слова, слова...
  
   * * *
   Ну, что за лето! Уже середина июля, а еще не купались и не загорали даже. С утра, и то, пока валяешься ещё, солнышко, бывает, выглянет. А уж к обеду, как по расписанию - дождик, а то и ливень....Кажется, перестал. Редкие капли ещё падают. Облака низко, не жарко. Гаврила свистнул Дюграна гулять. Пёс весь извертелся, исскулился пока хозяин возился с поводком и калиткой. Наконец пошли. Сразу за домом, а можно сказать и за околицей, - поля, то ли ничейные, то ли общее пастбище. Но коров сегодня нет. Можно спокойно погулять, бодаться Дюграну не с кем. Вернее, некому - с ним. Любит он проявлять свои пастушеские таланты, все-таки немецкая овчарка. Потому и во дворе не сидит, всё норовит сбежать. Его территория - не какие-то банальные 12 соток, а весь Недовоз, с прилегающими пастбищами и лесами.
   Недовоз - это... деревня - не деревня, ну... как бы пригород пригорода... Сюда ещё при коммунизме, что ни планировали завезти, ничего не довозили. Зато и начальство, считай, не заезжало. Разве что за самогоном, да по кобелиным своим надобностям. Девки у нас больно ядрёные. А по партейным делам здесь завсегда провал был. Потому, трудно поверить, но в известные времена яблони здесь рубить не стали и коров под нож не пустили. Недовоз, он и есть Недовоз... Да вот и недавно опозорились. Всем, почитай, околотком за Ирину Моциовну, чуть ли не единогласно. Срам и политическая близорукость. Избирательная комиссия из-за них... впрочем, слухи пересказывать ни к чему. А девки здесь ядрёные, сам... гхм... слышал. Заявляю как автор этих правдивых строк, написанных по настоянию и со слов самого Гаврилы.
   Так вот, Дюгран. Он пастух прирождённый, а охотник - никакой, хотя и неутомимый. Но его любимая дичь - это комары и пчёлы летом и снежинки зимой - может часами за ними прыгать. А как эффектно он зависает в воздухе! При этом зубы щелкают на двухметровой высоте, уж с каким там успехом, но... иногда это происходит прямо у Гаврилы под ухом, вернее над. Вот так и происходит: вдруг чьё-то жаркое дыхание над ухом, потом - клац! А он-то шёл, призадумавшись... Самое интересное - чем Дюгран руководствуется при выборе той или иной снежинки...Ну, ещё он кошку ни одну не пропустит, но это уже не дичь. А ведь сколько раз они сталкивались в лесу нос к носу с зайцами и даже лисой, утки - прямо из-под ног, или там, глухарь... Фр-р-р! Гаврила хоть пугается от неожиданности, а пёс - ноль эмоций.
   - Рррядом! - строго покрикивает Гаврила. Нет, застыл пёс вдалеке, что-то вынюхивает. Можно сказать, считывает информацию. Иногда выберет нечто, человеку совершенно невидимое, уткнет в это клюв и... считывает. Потом широко улыбнётся - и дальше, к новым не то картам, не то дискетам. А что он понял? Возможно, всё. Возможно, всё, что было, что будет, что на сердце... Т.е., кто здесь был, откуда пришел, что ему там сказали, и почему он именно такого мнения о прошлогодних событиях на Мадагаскаре, да не на этом, здесь всё ясно, а на том, что на Марсе, да не на этом... И бежит себе, оскалившись, полагая, что мило улыбается.
   - Нельзя! И не смотри туда, пусть себе козочки гуляют. У них от твоих улыбок молоко пропадёт. - Снова уткнулся, может, за хозяина стыдно, может, ещё чего новенького унюхал. Наблюдение за простыми собачьими действиями повергают Гаврилу в пучину мысли и стихию озарений. Запах, размышлет он, - самый непосредственный переносчик информации. От молекулы к молекуле. Фотон? Но это средство передачи от молекулы к молекуле. Осязание? Брутально и расстояние ноль должно быть и не больше. Слова? Но они, да еще изречённые, как известно - ложь. Что было до слов? Не запах ли? В любви, например, а? Иамнийские фарисеи принюхивались к Ветхозаветным пергаментам - не осквернены ли? Видимо, осквернённая книга - это переписанная словами со слов. А не осквернённая - переписана словами с чего? Ну, понятно, ниспосланная, боговдохновенная, а проще? Когда-то человек и природа были одно, ну, совсем одно, всеобщее. И он, и ты, и всё. Он и ты - это то одно, что погуще, а всё между вами - это тоже самое одно, но пожиже. Он и ты - это клубочки, а всё - это ниточки, потяни за эту ниточку и аж то-о-от клубочек шевельнётся. И тот, и те... И все одновременно. Одновременно будут ощущать и понимать все всех. Пока умеешь использовать эти ниточки-запахи-молекулы. А если нет, то между ощущать и понимать - пропасть. Она заполнена словами. Слова нужны, чтобы в них пропасть и чтобы не пропасть. Чтобы перейти к понимать от ощущать, надо от ощущать отнять и добавить к понимать. Это, для покинувшего всеобщее, можно сделать только при помощи слова. Если сможешь это сделать, вот ты уже и не пропал. Но при этом от ощущать-то убавится, а так и пропасть можно! С чего же начинается познание? Не с запаха ли! Не тот ли поэт, кто источаемое ландышем переведёт на родной вербальный язык? Тогда переводить ещё есть что, а поэтам ещё быть и быть. А не только стихотворцам.
   - Рррядом! Рядом! - не упускает Гаврила из виду подопечного. Для всего живого информация, видимо, самое необходимое. Еда? Еду тоже можно свести к информации. Ну, хорошо, источник энергии, без которой не сможешь обмениваться информацией, совершенно необходимой для добычи еды. Но сама информация! Как она вожделенна! Как собака заводится от слова "гулять", может и про кость забыть! Как изнывает сплетница, оказавшись взаперти! Как порой мы накидываемся на газеты! А соитие? Не есть ли это, в конечном счете, обмен информацией? Непосредственно от молекулы к молекуле. А их одновременно - миллионы, а в каждой потенциально - человек, а каждый человек - вселенная. Не потому ли так сладка эта высшая стадия обмена информацией! Не на том ли и зиждется любовь - знать о любимом ВСЁ!
   И женщина, не потому ли любит ушами? Впитывает желанную, такую сладкую информацию. Ушки розовеют. Губки томно раскрываются. Она уже захватила наживку. И кто-то уже подсёк и повёл. Любимый? Не совсем. Любимый - всего лишь чья-то снасть. Всем управляет Некто. Ему важно, чтобы информация как бесплотный аналог материи, была кем-то осознана. Для этого нужна жизнь. Жизнь медлительна, мимолётна, прерывиста. Она много спит, медленно осознаёт, медленно обдумывает, медленно делает выводы, чаще всего неправильные. Всё это накапливается, хранится. А потом заглатывается наживка, ушки розовеют... взрывной обмен информацией... воспроизводство... Потом будут бессонные ночи, ветрянка, коклюш... двойки... слёзы... ссоры. И всё это будет непременно, т.к. процесс уже пошёл: информация передана следующему поколению, и оно также медленно, но неуклонно, через воспроизводство повторит этот бесконечный цикл. Передаст информацию.
   Этому Некто спешить некуда. Впереди - вечность, позади - тоже. Ком накопленной информации об информации как аналоге материи будет бесконечно увеличиваться. И, возможно, превысит самое информацию как материю. Т.к. слово изречённое есть ложь. Слово - это информация о сущем плюс информация домысла, аналогии, глупости. Домыслы, будучи высказаны, порой не отличаются от высказанных истин. В сознании виртуальное и реальное смешивается до неразделимости. Возможно, они смешиваются и вне сознания. Некто хранит информацию, пропущенную через сознание живых существ на случай исчезновения всей материи, конца Света. Возможно, информацию в чистом виде легче сохранить. А потом используя только информацию, т. е. всё, что осталось от Вселенной, воспроизвести заново всю Вселенную. Ибо, если "вначале бе слово", то в конце оно тоже "бе".
   Конец Света. Материальный мир исчез. Как же сохранится информация? На каких носителях? Информация тоже исчезла. Стала равной нулю. Но хоть Некто остался? Кто ж его знает! Всё, дальше не пойдём! Там - канава.
   - Назад! Ко мне, ко мне! Рррядом.
   Однажды Гаврила побывал в монастыре. Привёз кое-кого и сидел в трапезной, пока привезённый вкушал скоромное. Атеистический организм Гаврилы надменно отверг предложенное, и он читал православную прессу, разложенную на столах. В одной статье он наткнулся на простое и ёмкое рассуждение. Мог ли Бог из пустоты сотворить Мир? Нет! Но два мира смог. Ведь пустота - это ноль. Ноль - это минус один плюс один. Следовательно, из нуля невозможно создать ни единицу, ни минус единицу. Но то и другое одновременно можно, это есть простейшее арифметическое тождество. Бог из пустоты создал Мир и Антимир. Гаврила восхитился простотой и красотой этой мысли. Истина ли это или лукавый домысел, вряд ли когда человек узнает. И ещё тогда Гаврила удивился, что верующие тоже мыслят! Ему захотелось поспорить, но не нашлось с кем. Он вот ещё о чём подумал. Эта церковная газета впала в ересь. Редактор пропустил основной догмат - "вначале было слово". Пустота распалась на Слово и Антислово. А уже два этих вида информации вкупе или параллельно воспроизвели Вселенную, вероятно в двух её ипостасях - Мир и Антимир.
   Но кто же расщепил ноль? Ведь "слово было Бог". Значит, над Богом ещё есть Некто? Всё, дальше не пойдём. Там лошади. Гаврила предложил спутнику:
   - Хватит без толку носиться, давай поиграем, - и кинул ему палку, палка упала в высокую траву. - Апорт! - Включая поочерёдно, то верховое, то низовое чутьё, Дюгран легко находит палку. Ещё раз, ещё.... Надоело. Пять лет уже псу. Стесняется в такие игры играть. Жаль, конечно. Он может, когда захочет, продемонстрировать чудеса сканирования запаха. А впрочем, это никакие ни чудеса, скорее всего норма. Можно кинуть палку через эту канаву. Её ширина метров десять. Причём с такого места, чтобы прямо за палкой он не смог броситься. Он бежит в обход, кусты трещат - лезет через канаву. Выбрался на другой борт, "осмотрелся" с помощью носа. Почти уткнул клюв в землю и почесал челночным ходом - вправо, влево, вправо, влево. Наконец обнаружил на траве, искомый след, который оставила летевшая палка, причём несколько в стороне - по ходу ветра - от реальной траектории. След может теряться, возможно, это связано с высотой травы, тогда - возврат к уже найденному, более тщательный анализ, и вот обрывок найден, вот ниточки связаны, а вот и палка!
   - Молодец, умнейший пёс! Дай мне палку! Дай! Это моя палка! - Не отдаёт. Такую игру он больше любит.
   А Гаврила не прерывает цепь раздумий: "Какова же чувствительность его носа? Палку я только что подобрал и сразу кинул. Сколько на ней осталось моих молекул, отличающих для него эту палку от всех остальных? Пока палка летела, сколько молекул - моих - "просыпалось" с неё? Сколько их зацепилось за траву, сколько унесло ветром? Сколько в итоге попало в "прибор"?"
   Информация абсолютна. Ex nichilo nichil.
   Пора возвращаться. Придётся идти мимо лошадей. Лошади, конечно, знакомые. Тем более надо задать им ума. Окружить табун в одиночку - это надо уметь. Широкий радиус всего за один круг сузился до нуля: черно-желтое тело очертило по зеленому полю спираль Архимеда. Жаль табунок маленький, вот работа уже и сделана, едва начавшись. Сейчас адриналинчику немного добудем. Лаять! Лаять! И морду поближе к задним копытам!
   - Ко мне! Ко мне! - встревает Гаврила, - когда-нибудь башку тебе проломят... Ко мне!
   Взрослые лошади не реагируют, знай травку щиплют... Может жеребёнок? Лаять! Лаять!
   Жеребёнок как-то брезгливо передвинулся к свежей травке... Жаль! А ведь третьего дня, как зло лягался! А я, как красиво уходил в последний момент!
   - Иди ко мне! Ну что ж ты ко всем пристаёшь? Благородный пёс, должен вести себя с достоинством. - Смущён, втягивает повинную голову в плечи. Гаврила потрепал ему холку слегка. - Нельзя! Нельзя коней пугать! - Когда-нибудь он хозяину пролает: - Льзя! Льзя!
   Вдруг наказываемая холка вырвалась, чего никогда не бывало: экзекуция всегда принимается с пониманием степени вины, которую в конечном итоге всегда определяет хозяин. А тут вырвался и устремил пристальный взгляд на небо, пристальный нюх неба... Клюв слегка кивнул и замер, указав на дом то ли их, то ли соседа. Тотчас же оттуда донёсся звук сильный, длинный, но не взрыв, и не струна в шахте... "Ё-моё, - простонал Гаврила, - гаражные ворота, наверное, не закрыл, блин, ветром их, что ли, как бы петля не оборвалась!" Хотя ветра и не было.
   - Домой! Домой! Хватит клювом вертеть... А ты, будто знал, что грохот будет, экстрасенс, хренов...
   - Нал, - что-то подобное пёс произнёс. Вообще, он иногда поёт и звуки издает очень разнообразные и неожиданные. Хозяина может назвать по имени: "Гааавррриа". Очень проникновенно произносит, старательно, но с большим чувством, страстно, утробно, буквально от сердца. А если дать ему литровую стеклянную банку, он пытается сжать её зубами. Зева чуть-чуть не хватает. Банка всё время выскальзывает, а он снова и снова повторяет попытки. При этом то ли поёт, то ли декламирует. Это какой-то собачий рэп. Может он просто раздражается, злится? Впрочем, это тоже вписывается в концепцию рэпа. Во всяком случае нашего. В негритянском преобладают интонации обиды, а у наших вот так примерно.
  
   * * *
  
   Сосед Гаврилы стоял во дворе возле своей Тойоты. И недоумевал:
   - Шифер стрельнул, что ли? Вот осколки в машину попали.
   - Не понял, откуда осколки? - Гаврила даже встревожился.
   - Может, пацаны камень на крышу бросили... - продолжал сосед бубнить - Вон дырка, видишь, - он показал на козырёк из шифера над балконом. У самой стены в нём была приличная дыра. - Да заглохни ты, Бэкки, - весь разговор происходил на фоне остервенелого собачьего лая. Бэкки - цепная псина, очень строгих правил.
   - Подожди, сейчас я своего загоню во двор, - Гаврила повёл Дюграна к себе.
   Сосед у Гаврилы не без странностей. За ним прямо тянется шлейф всякого аномального. А рассказывает об этом - заслушаешься и забудешь, куда шёл. Весь в словах, как Ленин в чешуе. Эрудиция плюс харизма. А из его рассказов следует, что его потому только не трогают всякие вурдалаки и лешие, что он постоянно сопровождается эскортом летающих тарелок. Похоже, и стол он ими сервирует. Вот и сейчас. Что-то здесь непросто... Гаврила запустил Дюграна в вольер и быстро вернулся в соседний двор, там услышал доклад:
   - Сижу дома... Вдруг, слышу - грохот... Вышел, смотрю: на машине куски шифера... Может, пацаны... Слушай, а от жары шифер взрывается?
   - Да жары-то нет! - дождь.
   - Да уж... Кто-то кирпичом запустил, а?
   - Вряд ли такой эффект получился бы... Звук я тоже слышал. Подумал, ворота хлопнули...
   - Какие ворота, вон краску процарапало...
   - Не ворота, точно... а если это метеорит?
   Тут Ильяс и подошёл:
   - Я видел: сверху что-то упало.
   - Откуда сверху?
   - С неба, откуда! Я как раз в эту сторону шёл.
   - Не иначе - метеорит... Бог послал... Не бочка со спиртом, конечно, но тоже интересно. Пойдём, на балконе посмотрим.
   - Балкон-то заколочен...
   - Ну, лестницу тащи, интересно же!
   Илья уже подставлял под балкон бочку (да, не со спиртом!). Раз - и там!
   - Вот ваш метеорит, - он бросил вниз плоский кусочек льда размером с наручные часы.
   - Что это? Град? Для таких разрушений маловат.
   - Быстро тает.
   - Дай, я его в морозильник положу.
   - А вот ещё! - показал с балкона Ильяс. - Этот раза в два больше.
   - Во! Вот это градина! - Сосед держал в руках кусок льда весом с килограмм. - В траве нашёл!
   - Сейчас фотоаппарат принесу, - Гаврила бегом туда-сюда.
   Соседей во дворе уже прибыло. Говорили о погоде, сене, мол, ворошить его не успеваешь... А Данька не поленилась даже свой знаменитый велосипед во двор закатить. Ей десять лет. Она живёт с бабушкой. Хозяйство у них солидное: коровы, свиньи, собаки. Дважды в день Данька - всегда в сопровождении пяти-шести дворняг - катит свой "взрослый" велосипед с шестью трёхлитровыми банками молока - развозит заказчикам, которые живут в Посёлке, за рекой. Гружёный велик весит не меньше её самой. Интересно, подумал Гаврила, как бы я управлялся с двухколёсным норовистым другом весом кило в девяносто? Да в гору! Да с горы! Но Данька справляется грациозно. Вот и во двор не поленилась же завернуть! И заодно осветить всех своей искренней улыбкой отроковицы, которую так любит запечатлевать Гаврилин олимпус, который тут же на Даньку и отвлёкся, потому что всегда на неё отвлекается.
   Гаврила всё заснял: Даньку, лёд, дырку, балкон, машину...
   - Скорей его в морозильник! - Лёд был чистого белого цвета, изрыт замысловатыми бороздами и ходами, но плотный.
   - Сколько я в Азии града видел... - вещал сосед, - любая крупная градина, если падает на асфальт, разбивается в кашу, а этот - вон какой крепкий!
   Настала стадия осмысления. Выработались три версии: метеорит кометного происхождения, единичная градина или же это выпало с самолёта. Над Недовозом часто пролетают - Пулково рядом, глиссада...
   - Мужики, сами понимаете... такое дело... без бутылки здесь всё равно не разберёшься...
   Ильяс вызвался сбегать - самый молодой.
   А Гаврила пока пошёл звонить.
   Куда-то надо же сообщить. Долг гражданина Вселенной свербил.
  
   * * *
  
   Честно говоря, должник как гражданин не Вселенной, а страны не был обременен особыми обязанностями. Нет, Гаврила ещё далеко не пенсионер... Дел, конечно, полно. Но как-то так устроилась его жизнь, что он давно уже сам себе хозяин. Вполне реализовался в пределах собственной самодостаточности. В принципе всё, что надо есть. А чтоб получить что-то большее... Достижение этого большего возможно только в ущерб уже достигнутой стабильности, спокойствия. А что на выходе получится, ещё не известно...
   ...Сталкер шёл к Машине желаний с единственной целью - вернуть здоровье самому близкому человеку. Достиг Машины, искренне просил, вернулся и... разбогател. А болезнь осталась. Повторил подвиг. Результат - тот же. Машина исполняла только самое искреннее желание, то, что в самом подсознании, в чём и самому себе признаться стыдно...
   Чего Гаврила хотел в юности? Хотел Гаврила... завёл бы поэт Ляпис-Трубецкой. Того же, что и все: славы, денег, пожарником стать, космонавтом, художником, горняком, что б женщины в очередь стояли (или лежали)... Незаметно для себя когда-то побывал у Машины желаний, просил искренне, вернулся и получил возможность спать до обеда и ни от кого не зависеть. Видно, очень хотел. К Машине больше не пошёл... Хотя в горняках побывал. Почти двадцать лет. И на Северах, и здесь. Но это всё в прошлой жизни...
   А теперь... Когда сквозная общественно-государственная иерархия распалась и оказалось, что подчиняться впредь придётся не очередному звену в бесконечной цепочке (каковым звеном периодически становился и сам Гаврила), а какому-то козлу, на котором цепочка теперь и обрывается, он решил покинуть цепочку. Вышел, как в космос, с невеликой суммой. С тех пор сам являет собой цепочку из одного звена. Космос, в который он вышел, оказался торговлей: чего долго голову ломать - поближе к наличным. Челночил, что типично для середины 90-х. Даже дал определение формации, к которой примкнул. Называет её - "новейшие русские", в отличие от пресловутых "новых", которые к моменту распада стояли у рулей ледоколов, шаланд и прочих флагманов советской экономики. "Новые" приватизировали рули и команды. Команды из "старых русских" привычно и покорно поднимались на борта и спускались в трюмы, с благодарностью принимая крохи от отобранного у них же. Терпеливо ждали, когда, наконец, Большой Рулевой восстановит тяги и вновь соединит разрозненные рули. Ждут до сих пор... А отдельные члены команды, швырнув рулевым свои тощенькие пакеты с акциями, полагающимися за стаж, спрыгнули с бортов своих АОЗТ и ООО в бурное море или в космос, как уже было сказано. Образовалась новая общность постсоветских людей - "новейшие русские". По сравнению с "новыми" почти такие же нищие, как и "старые", но самостоятельно ползущие по земле своей Отчизны, и за всё отвечающие своими деньгами и собой.
   И ещё одно отличие "новейших" от "новых". "Новые" только захватили капитал. Благодаря неразберихе, коррупции, положению, связям с высшими чиновниками, сочинявшими законы "под себя". Но также и благодаря своей воле, интеллекту, энергии. Они сохранили валовой национальный продукт. Перераспределили его в свою пользу, сконцентрировали капитал, не допустив распыления созданного за всю предыдущую историю. В этом их заслуга перед Отечеством. Но нового они так практически ничего и не создали. Зачем? Хватает и прихватизированного. Вот и нет у нас новых технологий, в лучшем случае - отвертки с Запада. Нет новых заводов. Не создали новых рабочих мест. А мы - мелкие лавочники, любил провозглашать Гаврила, - сами и с нуля, и вопреки чиновникам создавали свои лавчонки и мастерские. А, чуть приподнявшись, уже используем наёмную рабочую силу. А это - новые рабочие места. А это уже ростки среднего класса - опоры любой державы.
   А если мы гуляем, - хвастливо прибавлял Гаврила, - то на свои. Спускаем, что сами нажили, заработали, от налогов сокрыли.
   А если "новые" шикуют, то транжирят они, пусть и ими сохранённое, но всенародно созданное. Общак. История - самый крутой авторитет. Интересно, какую она им предъяву выкатит?
   Конечно, лет через 5-10, не будь распада, Гаврила бы тоже встал к какому-нибудь рулишке, и, начнись распад уже сейчас, глядишь, и он бы стал "новым". Но это уже сослагательное наклонение... Игра через сетку времени мячиком "бы". Да и, если спать до обеда, то ни у какого "рулишки" не устоишь...
   А если реально, то нашлась, наконец, и для него ниша.
  
   * * *
  
   Ильяс принёс конкретно - три пузыря. Ну, правда, ещё один сосед подсел - 70-летний здоровяк, этот может и всё принять, сразу видно человека с прошлого времени, таких теперь не осталось, как говорил Паниковский.
   Вообще собравшиеся друг друга мало знали. Гаврила в городе живёт, а здесь у него "фазенда". Сосед - не совсем сосед, а его съёмщик. Николой кличут. Ильяс без регистрации, нечего лишний раз расспрашивать... Старик? Здоровый мужик, дед Капитанов.
   ...Проверили ледышку. В морозильнике лежит. Забегая вперёд, скажу, что водку они ею не студили и на зуб не пробовали. Решив, пусть себе с космического холода в нашем морозильнике погреется...
   Компания расселась на брёвнышках у ворот. Дюгран - собачий авторитет Недовоза - во дворе у Капитановых Клыкуна треплет. Дождь кончился, комары ещё не просохли, лепота! Налили по первой.
   - Ну, что, Гаврила, дозвонился до кого?
   Гаврила после первой начал докладывать.
   - Листал, листал "Желтые Страницы"... Хрен там, что найдёшь! Я давно заметил, не так просто этим талмудом пользоваться. Прикинь, я раз завёлся найти телефон Консерватории...
   - Консервов прикупить?
   - Музыкой интересуешься?... Ну, между первой и второй...
   - Не, по другим делам.... Так вот, ищу консерваторию. Странно, но на букву К нету. Пошёл по темам: Филармония есть, концертные залы, музыкальные училища, Мариинка, Джаз-филармоник-холл есть...
   - Мне и не выговорить, ты закусывай, закусывай, свои уже огурчики...
   - Ты закусывай, а я пить буду, ха...
   - Фу... ты не у Клавки брал?
   - Да нет, в магазин ходил.
   - А, один чёрт, это у вас в городе разнообаз... разие, а у нас тут всё с одной бочки...
   - На которую я залезал?
   - Ну, дык...
   - Тихо, вы... Так дозвонился до Академии-то?
   - Ну, так нет же консерватории в справочнике...
   - Чё-то я забыл, причём тут косер...вантория?
   - При том, что нет её в справочнике...
   - Так, конечно, нет, она ж - в Москве. Я в прошлом году, по ходу, видел.... У меня там одна была... титьки, блин, ха... я до сих пор...
   - Не в том дело, что в Москве, у нас тоже есть.... Зря я только справочник изорвал, психанул так.... Слышь, ты, это, до Клавки слетай пока, что ли... Хрен ли тут осталось.... А у нас не консерватория, оказывается, а Санкты... Санкты...
   - Кто, сам ты? Я, что ли?
   - Санкты... Санкт-Петербургская консерватория! Так и и!...скать надо, в таком поррядке, понял? Консерватория на букву эс!
   - Ты, блин, академикам дозвонился?
   - Так я ж и говорю, как и что и!.. скать... фу... от Клавки? Ну, давай...
   - Хорошшша... дело прошлое...
   - Ищу сначала Пулковскую обсерваторию... Пулковская... Аэропорт есть, гостиница есть, университет... хммм... универсам есть... обсерватории нет. Метеориты даже смотрел.... подростковый клуб такой... Академия кришнаитов есть... академия эзотерики...
   - Ну, Гаврила, вроде образованный человек, а не можешь...
   - Согласен, бывшее верхнее образование - это умение пользоваться справочником, но... для телефонного этого недостаточно! Докторантура нужна, минимум!
   - Мне и не вы... гова-варить!
   - На телевиденье звонил, то занято, то не... трубку не берут...
   - А чё ты хочешь - суббота... Мы же вот, по ходу, сидим, ха... Доживём до понедельника!
   - Да уж, в субботу он теперь не начинается.
   - Дык, всем всё по фигу!
   - Во-во! Ты глянь, куда они льготы тащут... Если б я, блин, Герой Совейского Сыюза, я, блин, на хрена бы на амбразуру! Сами на Мерседесах, блин, а... Никола, у тебя что?
   - Тойота.
   - Я и говорю - сами на Мерседесах...
   - А мы метеорит продать не можем....
   - Просто не приходилось...
   - А ты, Гаврила, чем торгуешь?
   - Чем я торгую? Не скажу. Вы упадёте!
   - Да, ладно, колись!
   - Нет, правда! Об этом в другой раз.
   - Чё, так серьёзно? Дурью, что ли?
   - Я вас умоляю!
   - Колись, колись!
   - Ну да, ладно.
   - Гааавррриаа ...
   - Вот и Дюгран против... Блюдёт семейный подряд, зря болтать не даст. Хоро-о-ший пёс, дед - Чемпион ми-и-ра ...
   - Дюгран, смотри: Клыкун возле Бэкки крутится, а ты здесь пастью щёлкаешь...
   - Ррррядм! Ээ-эххх... То же мне друг, называется. Ну, ладно, слушайте... Но я предупреждал... Резиновыми мужиками торгую... Вот! Ты чё, старик, блин! Я же говорил, упадёте. Лежит. Ну, пусть дед полежит... Ну, вот... Про резиновых баб слышали?
   - Ну.
   - Гну! Так я вам так скажу: резиновая баба - примитивное в силу своей слабости и пассивности изделие. Совсем иное дело - резмужик! Так мы их называем.
   - Японцы, небось...
   - Ну, дык! Япона мать, я бы сказал! Но лица у них уже в основном нордические. А по спецзаказу можно заделать и физиономию любимого актёра. Контрафактно, сами понимаете, между нами только...
   - Контра... как? Мне и не выгова... варить... лёжа-то...
   - Да, это, дед, предохраняться чтоб, бабка-то твоя ещё репродуктивна?
   - Мне и не...выва... лёжа-то...
   - Да, нет же... контрацептивы здесь не при чём... хотя... я вам позже скажу. Контрафактная продукция - это значит пиратская. Ну, представьте себе, узнает какой-нибудь Ричард Гир, что резмужику его лицо изобразили, а с ним сожительствует... ну... Марь Иванна...
   Гаврила рассказал собутыльникам про свой бизнес, про резмужиков. Слушал кто или нет...
   По цене они, как хороший велотренажер. Тренажёр и есть. Создавали их для тренировки спортсменов. Ушуистов. Ну, вы представляете, такие медлительные, но беспощадные, сухонькие, но могучие, вялые, но неутомимые... Это вам не банальный вибратор. Бывают, конечно, накладки, работа есть работа. Одну дамочку так обнял, что она бедная, в обнимку же, задыхаясь уже, еле до телефона то ли доползла, то ли доперекатывалась, с трудом её хрипы разобрали... на продавце же лежит ответственность за проданный товар, согласно Закона о защите прав потребителей. Другая... её обнимал не очень сильно, но... не останавливался никак... концевой выключатель заело... а она к телефону то потянется, то передумает... то потянется, то передумает... в конце концов, дотянулась... одни стоны... Гаврила посмотрел на АОН... ну, в общем, сообразил...
   Кстати, обе дамочки изделия принесли и на комиссию сдали. Обе замуж вышли. "За пожилого и положительного мужчину". Хотя на днях одна снова пришла, напрокат, правда, просила.... Надо бы подумать.
   Ещё был случай. Приходит.
   - Ваше изделие заражено неприличной болезнью.
   - Па-азвольте.... С чего вы взяли?
   - ... Ну... вот диагноз.
   Стали разбираться. Оказывается, она решила побаловать подружку, а заодно и прихвастнуть.
   - Суду всё ясно, мадам.
   - Да вы, что! Она никогда, ни с кем...
   - Значит через мужа.
   - Она старая дева, я потому и хотела...
   - Девственница?
   - Нет, но...
   - Мадам, у вас ещё какие-нибудь пожелания? Или резиновым СПИДом пугать станете?
   - Ну, Галка, ну, тихоня...
   Работа есть работа...
   Сначала спрос был небольшой, всё-таки раскрутка требуется. Товар дорогой. Да и продавщицы пока освоились... Ну, то-то и оно, что освоились... Резмужики числились каждый под своим артикулом, заводским номером. Продавщицы предложили дать им имена, на ценниках любовно вывели: Жоржик, Васечка, Арнольд. После этого продажи почему-то снизились. Позже, когда выяснилось в чём дело, девчонки каялись, рыдали, на всё, мол, согласные, только не выгоняйте. Но Гаврила был твёрд: выгоню всех, оставлю, кричал, одного механика. Рёв удвоился:
   - Да он-то первый и нааача... а...а...а...а...л!
   То-то хозяин удивлялся, почему покупательницы на него свысока поглядывают, а с механиком так томны и доверительны.
   Гаврила выгнал всех. Вдвоём с женой теперь работает. Семейный, понимаете ли, подряд. Да и ей на пользу пошло, даже будто похорошела, а то всё на болезни жаловалась. Вот, что значит с людьми работать... А девчонки иногда заходят, постоят у прилавка, повздыхают...
   - Ладно уж, протрите своих жоржиков глицеринчиком... - ворчит Гаврила, - что ж я чурбан бессердечный, что ли? Объяснял же не "новый", а "новейший". - А сам себе думает: "Протирайте, протирайте, чё зазря стоять-то..."
  
  
  
   * * *
  
   Костёр давно погас, а ты всё слушаешь,
   Ночное облако скрыло луну...
  
   Гаврила, прислушавшись, понял, что сам и поёт. Кому же? Мужиков не видно, разбрелись. Напротив сидят Светка и... Танька, кажется ... Ну, конечно, кто же перепьёт русского мужика! Только русская баба!
   - Гаврюш, а давай, "Ромашки спрятались"...
   - Не, это моё любимое... ещё не созрел...
   - Ну, повыступай. Ты ща так выступал про прихватизацию, мы аж заслушалися. Скажи, Таньк...
   - Мужчина какой... Ща Клавка сама принесёт, она тоже слушала... Клавк, наливай!
   - Ты это здорово, про рабочие места. Мне, вот люминий приносят, я наливаю им сразу... никаких задержек! Ну так чё, я дальше на себе попру, чё ли? Не, я, это, Петьке с Пашкой налью, они к Серёге-то и снесут, а он мне потом отбашляет. Я чё, тоже средний класс?
   - А то! Становой... хребет капитализма... Срединный океанический хребет! А вы, девчонки - наёмные работники, вы это... Вы, конечно, выше меня... Вы ходите на службу, как и раньше...
   - Чёй-та, не помню, когда и ходила...
   - Да пусть говорит! Мужчина какой...
   - Да, как и раньше. Вы с гордостью продаёте свой интеллект, руки, ноги, другие органы... обманываете нанимателей... Я здесь скромно умолчу про поджатые хвосты, особые тембры голоса для начальства, потупленные очи, кукиш в кармане... впрочем, это - святое. Кукиш - это святое! Это всенародно. Народ - богоносец... Кукиш в кармане - это наша национальная идея! А я... А я продаю всего лишь товар, который купил дешевле, чем норовлю всучить вам. И всё! Всё-о-о...
   - Да ты не спи, чё дальше-то? Мужчина какой...
   - И вся! Блин! Премудрость! Попугай может вещать с кафедры. Слоны пишут картины маслом, держа кисть хоботом... Медведя можно обучить езде на мотоцикле. Обезьяну - водить паровоз. Ещё более высшим человеческим навыкам, например, конвоировать заключенных. Но ни одна обезьяна, - Гаврила вперил ораторский взгляд в Светку. Её личико обиженно задёргалось. - Даже самая умная обезьяна, - Светка заулыбалась беззубым ртом, - даже самой глупой обезьяне не сможет... продать банан! Ибо! Ибо способность торговать - это необходимое, достаточное и исчерпывающее определение вида Хомо, так сказать, Сапиенс. По определению, блин! Каждый из нас что-то продаёт. Кто силу, кто слабость, кто навыки, кто мозги, кто тексты, кто родину, кто нефть... что, впрочем, одно и тоже... А вот это вот! Это самое! Вы бросьте! Налоги я плачу сполна! Для предпринимателя без образования юридического лица - это просто, надо только решиться... "Упрощёнка" - спасение России. Хотя... вам это не интересно. Я имею в виду связь между налогами и спасением. Вам это не интересно, потому что за вас платит налоги работодатель. Чиновнику это не интересно, потому что спасать будет Шойгу, хоть и виноват Чубайс... Связь не интересна ни-ко-му...
   - Это какая связь, смотря, это почему же, очень даже интересно... Мужчина какой, Светк, а?
   Как они беззубы и как искренне улыбаются. Черноротая улыбка... Младенческая, потому и искренняя.
   Загадочные сумерки белой ночи. Первые ку-ка-ре-ку. А у Капитановых петух финский, поэтому кричит: тик-курил-ла! Вон уже спешит Одна заря, через полчаса она сменит Другую. Или наоборот? Юпитер облачные жалюзи прираздвинул, уставился, не мигая, но уж очень бледен.
   - Гааааврррриааа... - рычит Дюгран с вежливым подвыванием.
   - Пойдём, пойдём. Домой! Косточку тебе дам... Бэкки, опять сорвалась! Пшла вон!
  
  
  
   * * *
  
   ...Снова хмурое утро настало.
   Что я там вчера молол, пытается вспомнить Гаврила. Чего только не молол! Но похмелье на удивление лёгкое. Хорошо летом в деревне. Метеориты падают... Ильяс вон идёт с квадратной головой...
   "Никуда, стал быть, я не дозвонился, - вздохнул Гаврила, - а не съездить ли к Роману. Он - профессор геологического факультета в Универе. Пусть постебается. Его с таких вещей прёт. Или колбасит? Какое слово несёт позитивный смысл? Надо бы у Младшенького спросить".
   - Вот! - прямо с порога Гаврила демонстрирует Роману монитор цифрового олимпуса, - вчера с неба упало...
   На фото: бородатый гражданин Вселенной держит в руках кусок льда. Отчётливо видно, япона мать!
   - Лёд? - сразу врубается Роман.
   - Аналитический ум! А вот крышу пробил. Вот общий вид.
   - У соседа?
   - Ага.
   - А ты это не смонтировал? Как с грифеей?- подозрительно щурится.
   - Ну, ты - пуганая ворона. Смонтировть можно и поинтересней.
   Однажды Гаврила сфотографировал найденную профессором грифею. Gripheya similis - мелкая невзрачная ископаемая ракушка, динозавры её стряхивали с раздражением, как, типа, лошади оводов, размером она с институтский "поплавок", если кто помнит таковой... С помощью фотошопа совместил грифею, конечно увеличив, с его, Романа, фото, получилось, что он держит на руках как бы младенца - эту самую ископаемую. Посмеялись. Роман показал это на кафедре с самым серьёзным видом, он это умеет. Грифея и так редкость, уже шептались: "Опять этот Озеров... Опять ему свезло..." А тут нате, ещё и размерчик! Глазки бегали, плечики пожимались, академические бороденки наматывались на профессорские персты...
   - Так вы полагаете, коллега... мна... мне... это тянет ... на ...мна... мне... - скучность поздравлений не имела аналогов. Роман элегантно переводил всё в шутку. А уж это - настоящее искусство!
   - Брат! - Гаврила вздрогнул слабонервно, ощутив толчок в плечо, похолодел, обернулся. Похолодел ещё больше. На него смотрели бельма.
   Самое время пояснить, где мы вместе с действующими лицами находимся.
   Гаврила с Романом сошлись ещё на Северах, молодыми специалистами. Гаврила тогда руководил буровыми работами, выполнял заказы геологической службы, которую возглавлял Роман, дерзкий молодой геолог. В дальнейшем удалось ему здесь зацепиться, осесть. Что при коммунизме провинциалу, да ещё без поддержки было практически невозможно... Гаврила чуть ли не на десять лет позже стал в этот город ломиться, и то! Прописку в Ленинграде получить было нереально, имея за плечами такое позорное прошлое. Что имеется в виду? Или что имели в виду власть предержащие?
   - На каких условиях можно прописаться в городе? - спросил отставной северянин у юриста на первой в своей жизни консультации.
   - Ни на каких! У вас же высшее образование! В Ленинграде инженеро?в, как собак не резаных! С вас рубль сорок семь. В кассу, пожалуйста.
   Вот молодые провинциалы и зацепились "на ближних подступах к Ленинграду", как говорил собрат по проблемам Жванецкий.
   Роман, работая в геологическом НИИ, "остепенился", т. е. степень получил. Мог бы в Штаты свалить - уже всё бурлило, да опять же - дерзость, гордыня... вернее наша "особенная гордость". Попробовал тоже всё: и челночил, и ларёчил, дружба с Гаврилой домами плавно перешла в дружбу ларьками. Как могли выживали, и он выживал, но профессию не оставил. Продолжал дерзить и печататься, иногда преподавал... За гроши, естественно и из принципа. В конце концов, и его ниша нашлась. Стал заведовать зяблинскими пещерами. Бывшими копями, в которых некогда добывали кварцевые пески.
   Многие питерцы знают эти пещеры. Сейчас в них можно попасть через турфирмы. А когда-то все они были заброшены, загажены, обваливались периодически, в них даже, бывало, пропадали люди. В пещерах этих рукотворных тренировались спортсмены-спелеологи перед броском на Кавказ в Воронцовские, настоящие пещеры. Там же в зяблинском подземье выросли поколения диких спелеологов со своими легендами, мифами, кланами. Гавриле довелось посещать копи в обеих этих ипостасях. Детей своих туда водил. Они жгли у могилы Белого Спелеолога резиновую подмётку - любимый источник света местных, а позднее уже пижонили своими налобными фонарями, пытаясь снимать на любительскую кинокамеру ползающих в красном песчанике чумазых и счастливых взрослодетей и просто детей...
   Давно это было. Теперь здесь солидное предприятие. Часть пещер обособили. Закрыли, буквально на замок. Вычистили. Электрифицировали. Проложили маршруты познавательных экскурсий. Оформили тематические залы. Всё это под руководством Романа и при деятельном участии Яны, его благоверной.
   Дальше - больше. Пытливый романовский ум ознакомился с процессом производства сыра "рокфор". Дело в том, что неповторимое и аппетитное его амбре создаёт, отнюдь не портянка потомственного сыровара, а особая пещерная плесень, каковая и обнаружилась в нужное время в нужном месте. Продукция, конечно, тоже контрафактная, но СЭС сертификаты выдаёт. Торговать, значит, можно. "Ро-оссия..." - как говорил Тальков.
   Роман с "шестёры" пересел на "опель".
   Потом в подземном озере развели простых карасей. Сначала шутки ради. Но. Через несколько поколений рыбы стали рождаться слепыми. Видимо оттого, что утратилось возможность видеть неприятности, произошли ещё некоторые изменения в их организмах. Нет, они не заговорили, но получилась вроде, как новая порода, а вкус их столь специфический... Дело идёт к экспорту.
   Роман с "опеля" пересел на "мерина".
   Вслед за слепыми рыбами появились слепые.
   Роман отдал один подземный зал для упражнений слепым студентам-скульпторам. Оказывается, есть соответствующее спецучилище. Работы слепых скульпторов... Это надо видеть! И это стало модно. Цена экскурсии возросла.
   И Роман как-то скептически стал поглядывать на свой "мерседес".
   А когда прошли первые соревнования по спортивному ориентированию для слепых, а одну из пещер включили в реестр стадионов Альтернативных Олимпийских игр...
   - Ой, девчонки, чё бу-удет, - всё чаще вздыхала Яна.
   Но вернёмся к похолодевшему Гавриле.
   - Брат! - он похолодел и вздрогнул, на него смотрели бельма. Седая прядка падает на глаза. Грязный балахон. Это - Сухраб, главный слепой. Гомер, Мильтон и... Сухраб. Он невысок, но голова всегда опущена и - чуть набок. Хотя, исподлобья, как бы всё-таки смотрит. Гаврила как-то подумал, если вставить белые линзы, а в них - дырочки незаметные, то именно так и будешь голову держать, чтоб сойти за слепого. Уж очень пальцы у него зрячие. Это все отмечали.
   - Брат! Это страшная вещь. - Сухраб поводил пальцами по монитору. Повернулся и вышел.
   - Не обращай внимания, - сказал Роман. - Он так часто говорит. Дай-ка ещё раз гляну.
   Но монитор больше не включился. Батарейки, что ли сдохли? Быстро.
   Гаврила рассказал про три версии. Профессор их одобрил. Похвалил за морозильник. Рассказал про столкновение Земли с кометой в Юрский период.
   - Так динозавры и вымерли, - заключил Роман импровизированную лекцию, которые он импровизирует непрерывно, всегда готовый демонстрировать не только знания, но и особую профессорскую элегантность подачи мысли, научную харизму. Лишь бы кто слушал. А может и это не обязательно.
   - Ну да, динозавры вымерли, - дополнил его друг, - а за ними и грифеи. Они жили долго и счастливо и умерли в один день...
   - Слушай, у меня же где-то есть визитка ведущего из "Вестей", - вспомнил Роман, - найду, позвоню.
  
   * * *
  
   Воскресенье кончается. Пора в город.
   Небо поплёвывает на наши летние планы в прямом и в переносном смысле. Но как оно красиво. При наших плоских пейзажах только и остаётся, что любоваться небом. "Зато у нас закаты", - говорил Собчак. Но даже и над этой фразой почему-то глумились. Сейчас небо устроило бенефис в пользу облаков. Настоящая мистерия. Некоторые облака были в штанах. Остальные периодически поливали поля и перелески. Смуглые налитые брюнеты величественно вздымались на фоне белоснежных портьер. Кое-где из-за их могучих спин лукаво выглядывали сизоватыми голубками томные скромницы с непокрытыми волосами. Иногда они перемигивались молниями и исподтишка вырывали друг у друга радужки. Самой большой радугой высоченная седая старуха в чёрной хламиде тыкала в кубики спальных районов, испуганно замерших на горизонте. Сквозь прорехи в крыше, устроенной из плоских облаков, то и дело вываливались солнечные столбы. В эти же прорехи вдумчиво смотрели перистые барашки. А серебряный поезд процарапал полоску по тёмному лесу и, застеснявшись своей светлости, юркнул под мост...
   Гаврила сделал несколько снимков неба. Каждый просмотрел. Красиво!
  
  
  
   * * *
  
   В понедельник он даёт жене выходной и сам встаёт за прилавок.
   Товар деликатный, почему они и привлекали продавщиц, только женщин. Поначалу, приняв кардинальное решение - всех выгнать, Гаврила запоздало испугался. Как же это он будет с дамами обсуждать столь интимное-сокровенное. Он же будет смущать их своей гендерной противоположностью. Они же будут комплексовать, потупив очи, заламывать руки, краснеть, бормотать извинения, делать вид, что зашли по ошибке и в итоге разбегутся.
   Однако ничего подобного не произошло. Правда, без комплексов не обошлось, но только со стороны новоиспечённого продавца. Хотя через пару клиенток и он успокоился. Работа есть работа. Вопросы, подробности, секреты, особые приёмы, размеры, позы, смазки, режимы, уход - одним словом рутина. И единство и борьба противоположных интересов. Труднее оказалось с постоянными клиентками. Хмыкали, девочек спрашивали, механика. Губки поджимали. Поглядывали свысока. Но потом втягивались в обсуждение и демонстрацию новых подробностей, забывались. В смотровой иногда как бы спохватывались, чуть ли не смущались, но тут же отвлекались на новые захватывающие детали. Вот с игривыми, правда, трудновато. Но, ничего, думал Гаврила, справлюсь. Не богини горшки обжигают. В перерывах ещё и балладу сочинял:
  
   Служил Гаврила в магазине,
   Он тётям дядей продавал...
  
   ...Про долг гражданина Вселенной вспомнил только поздно вечером.
   Позвонил Роману.
   - Ты знаешь, тут один... мой же работник, - профессорский голос звучал как бы в минусе, подозрительно лишившись харизмы, - так вот, он говорит, что это, ну... с самолёта. На них сейчас устанавливают какую-то противообледенительную систему... самолёт как бы периодически встряхивается...
   - Как динозавр?
   - Примерно... Так вот, куски льда отваливаются...
   - А почему мы не слышим про проломленные головы, крыши, убитых коров... Мы-то близ аэродрома живём... Здесь бы страховка была обязательная на эту тему. Нас бы называли не селяне, а выгодополучатели, налогом бы обложили...
   - Ну, не знаю, - на минус наложили раздражение.
   - А телефон ведущего нашёл?
   - Слушай, тут такое дело... Яна сказала, зачем, мол, тебе позориться... смеяться будут... у тебя, говорит репутация, имя, а тут чуть ли не паранормальное явление... так вот, я и подумал...
   "Товарищи учёные, доценты с кандидатами!" Даже лучшие из вас... Дожили до понедельника, называется! Ладно, завтра ещё на телефоне посижу, подумал Гаврила. Хотя... Есть ещё Стёпка. Друг детства. Одноклассник. Или бывший одноклассник? Вопрос конечно, интересный... Но! Если уж нас когда-то с кем-то совместно драли, то можно ведь допустить, что мы с этим кем-то навечно со-драные, т. е. со-дранники. И никаких бывших. Со-коешник и - всё! Пожизненно! Поплачусь-ка. Кстати, реакция будет адекватная, уверен. Та, к которой привык с детства. В этом совпадении независимых суждений есть нечто сакральное. Са-кральное. Как это случается? Два, к примеру, восьмилетних существа, двигаясь по этой жизни на ощупь, ориентируясь по оплеухам и насмешкам, ощущая в тылу только мамин подол и опыт первобытного папиного детства, вдруг находят друг друга как доказательство собственной неущербности... Беззаветно дружат до самого выпускного. А спустя годы и десятилетия, давно разойдясь и в пространстве, и в мировозрениях, и в обстоятельствах и, сойдясь однажды случайно, чёрти где, жадно ищут друг в друге доказательства собственной неущербности. К утру, конечно, находят. Ведь к утру можно найти что угодно и с кем угодно. Но, самое главное, что это всё они нашли ещё тогда, пацанами... Как?
   Короче, звонок другу. Он теперь в Москве. Журналюга, редактор, пиарщик, сочинитель.
   Рассказал ему обо всём. Про реакцию Романа особенно. Посмеялись.
   - Вот, вот. А потом учёные встают в третью позицию и заявляют: "Никогда, вы слышите, никогда, академик Воробьянинов не протянет руки уфологу..."
   - Да-да, "...чтобы не мешать ему тучнеть на полях необъяснимого, удобренных нашим невежеством!"
   - А впрочем, каждый по-своему прав. Это я тебе, как пиарщик говорю. Да, кстати, завтра по "Культуре" - "Июльский дождь". Посмотри, наконец. И чем там у вас кончится, позванивай.
   Одноклассник пообещал держать его в курсе и ещё сделал один звонок - в Службу погоды, вдруг у них круглосуточно. И точно!
   - С неба упал кусок льда весом кило в два, - от неожиданности что ли, Гаврила приврал, - Не интересует?
   - Я дежурная. Перезвоните, пожалуйста, завтра, с 9 до 17-ти.
   Завтра! Нет, чтоб все дела бросить, и - в Недовоз! Дежурным вертолётом! Вторжение!
   Перед сном решил просмотреть снимки. Перекинул со съёмного диска на фотошоп. Неплохо для репортажа получилось. Козырек с дырой. Сосед у машины. Сосед с ледышкой. Сам с ле... чёрт! Это ж надо, именно на своей фотке льда и не видно. Да... не попасть мне в газеты, вздохнул Гаврила. Вечно - сапожник без сапог. Хотя, всё правильно: не сам же снимал. Ильяс, кажется. Интересно, интересно... весь снимок чёткий, а лёд... не то что смазан, а как бы... вымаран. Точно! Стёрт! И тут он вспомнил: "Брат, это страшная вещь!" И пальцем - по монитору... А монитор потом погас, Гаврила ещё грешил на батарейки. А небо-то потом снимал и просматривал, всё нормально было. Снимки неба? Вот они. Классные.
   Сердце заколотилось.
   Надо пойти принять триста капель валерьянки и - спать!
  
   * * *
  
   ... Свои скульптуры слепые считали материализацией божественного начала. Они устраивали перед ними жуткие оргии. Божественное осязание требовало жертв. Пока верховный бог Перст и праматерь Длань неутомимо пестуют героев Хрена и Гину-Ва, исчадие ада Око не растворится и не наступит омерзение...
   И однажды Гавриле удалось установить в их алтаре пару светильников. Задолго до начала оргии он затаился с видеокамерой в отнорочке под самым сводом пещеры... Зябнуть уже начал. Здесь круглый год - плюс восемь по Цельсию. Наконец, началось. Оглушительно загремела музыка - обычная попса. Шпион, отчаянно труся, включил свет. Никто не прореагировал. На всякий случай он специально выбрал день, когда Сухраб был в отъезде. О... восторгался Гаврила, вот это фильмец получается, мои дамочки обалдеют! Тела... тела... разврат... экстаз... Обычное, кто-то скажет, реалити-порно? Да, но если бы не как бы отсутствующие, как бы рассеянные, как бы взгляды... Да, да! Взгляды-то отсутствовали! И это добавляло в обычное порно такого перца... Ну, мои богатенькие дамочки, - щёлкал Гаврила языком, - среди вас есть истинные ценительницы истинного!
   Вдруг ближайший из медитирующих (назовем это так) замер. Подглядывающий сразу понял: обнаружен! Другие тоже стали восставать, распрямляться, поворачиваться. Обрушилась тишина. Нагие тела, лица, отсутствующие взгляды сомкнулись в плотный полукруг, который становился то выпуклым, то вогнутым. Песок шуршал, ладони шлёпали по плечам, стенам, своду. Гаврила оцепенел. Камера жужжала, как бензопила.
   Сухраб сказал глухо:
   - Брат, опусти веки.
   - В кои-то веки собрались за товаром, а ты всё валяешься! Вибраторы уже кончаются... За глицерином в "Альфу" пора ехать...
   Жена пилит... Хорошо-то как! Нет, похоже, не валерьянку пил вчера твой муженёк и не триста капель... Приснится же такое. А ещё с рыбой губастой под утро целовался...
   - Золотце, давай завтра... Или, ты иди на работу, а я сам съезжу... попозже.
   Надо открыть кран и шептать:
   - Дурной сон, уйди с водой, - и так трижды.
   ... А в "Альфу" успею. Нет, лучше по телефону закажу, нехай сами доставляют. А сам... смотаюсь-ка я к Роману, решил Гаврила.
   Спуск, мост, подъём. Изящная дуга через теснину реки Тощны. Вот и офис. Однако... Окна заколочены. Стёкла разбиты. "Мерседес", пусть опальный, но почему на кирпичах? Колёса сняты... Толян, согнувшись, под капотом. Больше никого. Песок усеян какой-то белой крупной чешуёй.
   - Здорово, Анатолий! Вы тут рыб, что ли, слепых чистили?
   - Здрасьте. Просто слепых. Это их то ли бельма, то ли линзы... Спецназ приезжал... Сухраба замочили. Больше ничего не знаю.
   - Что за ерунда? Как замочили? А Роман где?
   - Их увезли. Арестовали. Больше ничего не знаю.
   - Как? За что? ... Ты-то трезвый?
   - Больше ничего не знаю. Они олигарха в пещере прятали.
   - Ты, блин, выражения подбирай! Не прятали, а экскурсантам демонстрировали. Трёхсторонний договор с Минфином есть, я сам видел.
   - Ну, так и что, что он тут плясал! А то вы в ящик не смотрите. Больше ничего не знаю... А вы думаете с чего тут "рокфор" завёлся. А про спецучилища такие слышали? Да ещё с полным пансионом... Самим жрать нечего! Слепые, а Седьмой горизонт разглядели! На стратегический объект штольню били, тоже по договору? Больше ничего не знаю.
   - А ты что здесь...
   - Эвакуатор, блин, жду.
   - А колёса где?
   - Возможно, уже в Караганде.
   Гаврила тупо смотрел на кирпичные костыли. Раскосые фары в тоске закатывались под элегантный кузов. Культяпки тормозных дисков взывали к совести. Но надёжная электроника продолжала гонять дворники за каждой каплей.
   - А суппорты зачем снял? Да не ты ли всё это...
   Его рыбьи губы похотливо зачмокали, приблизились к непрошенному гостю:
   - А не опустить ли вам веки?
  
  
  
   * * *
  
   - В кои-то веки собрались за товаром ехать , а ты валяешься...
   - Постой! Ты же это уже говорила.
   - Я это каждый день говорю!
   Его жена - трудоголик. Но хорошо-то как! Пили, меня, пили, соглашался выпивоха. Чем такие сны...
   Она что-то ещё говорила. Несомненно, очень важное. Он, как всегда кивал к месту, угукал, но совершенно не слушал. Думал, как всегда о чём-то своём. Сейчас, кстати, о ней же. Ненаглядная моя, трудоголик... Я назову тебя Зоренькой... Томно ворочались похмельные мысли. Он не переставал поражаться тому, как она постоянно настраивает эти самые приборы. Неутомимо ищет способы их улучшения. Расширяет ассортимент. Выдумывает новые виды услуг. Из неликвидов умудряется делать хиты... И всё это на уровне потребностей. Как он, Гаврила, не может не валяться на диване, так его жена не может не заниматься делом. Причём все плоды её трудов успешно ею же и продаются. И как ещё продаются! А любой отдых для неё в тягость, ведь это вынужденное расставание с любимым делом, думать о котором она всё равно не перестаёт никогда. А любимое дело для неё - это то, за которое она берётся. За что ни возьмётся, всё делает неутомимо, основательно, с полной отдачей творческих сил...
   Неналомная моя, бизнесвумен, - стенал он мысленно и строго обращался к себе: - А сам ты что? И оправдывался: - Дык, бизнес же основал! - Ему казалось, что любое дело само растёт, зачни только правильно... - Хотя, если честно, что бы у тебя выросло без неё? Тьфу! Тьфу и тьфу! Конфисковывать, поди, и то было бы противно.
   Ладно, решил Гаврила, сейчас поеду по твоим... ну, по нашим делам.
   Только вот посижу ещё немного на телефоне, подумал Гаврила, стараясь не вспоминать про Сухраба.
   Куда ещё позвонить? В обсерваторию? Пулковская обсерватория... С чего ещё и начинать. Несколько лет назад случайно они с Младшеньким забрели на её территорию. Тоже был июль. Жара. Ослепительное солнце, не то, что в этом году... Корпуса обсерваторий - Обсерваторий! - для него в детстве они казались храмами... Правда, он их тогда не видел ещё. Просто был любителем фантастики. Так вот, корпуса обсерваторий терялись среди буйных зарослей. Причём, именно терялись. Заросли казались старым запущенным садом. Сорняки успешно соревновались с кустарником. Многие окна и двери были банально заколочены досками. Лупоглазые купола не имели зрачков, они тоже были заколочены. Как праздные зеваки они ходили там часа два и не встретили ни одной живой души. Несмотря на обилие растительности, всё напоминало планету Плюк в галактике Киндзадза. Не по степени освоения Вселенной, а по степени запустения. Не покидало жутковатое ощущение, что за ними кто-то наблюдает. Может, слепые купола, когда не смотрят в небо, смотрят вообще?
   Итак, звонок в обсерваторию. Ответили быстро. Приёмная. Гаврила спросил кого-нибудь из учёных... Дали телефон. Кончается на 03. Ха. Набрал номер. Не давая опомниться обладателю ещё одного академического голоса, погнал по выработанной формуле:
   - С неба упал кусок льда весом в два кило. Интересует?
   - Да, это интересно. Большинство метеоритов именно ледяные, но они тают...
   - Мы положили свой лёд в морозильник, сделали фотографии.
   - Это хорошо, но мы метеоритами не занимаемся. Мы занимаемся более отдалёнными объектами. Вам лучше обратиться... сейчас я дам телефоны... Записывайте. Во-первых, геологический факультет Университета, - он назвал фамилию и дал даже два номера. - Ещё Музей Горного института... и вот ещё запишите: газета "Уфолог-уролог"...
   Гаврила всё записал.
   - Да, а лёд, какой был, не искусственный? Углекислота? Вы можете определить?
   - Ну нет, самый обычный лёд, водяной... То есть уже можно сказать, что не из холодильника?
   - Сказать можно, что угодно. Степень бездоказательности снижается в зависимости...
   - Понял.
   По крайней мере база данных уже расширилась. С геофаком Универа в лице Романа уже пообщались. Попытка номер два. Не отвечают. А по второму автоответчик заладил что-то по-английски. Интересно, как англоязычные воспринимают слово "геофак"? Спикает, понимаешь...
   - Знаем, знаем, что у вас мировой уровень. А плата за обучение, ещё и повыше будет.
   Следующим номером нашей программы... Музей Горного института! Альма-матер, это опять я, - скулил бывший не самый прилежный студент, с трепетом вслушиваясь в длинные гудки, - все твои опасения по поводу моей непутёвости, увы, оправдались. Трилобит твою в крест простирания душу грешную, - вспомнил он витиеватое ругательство первокурсников...
   - Музей.
   - Алё, музей? С неба упал кусок льда весом в три кило, хранится в морозильнике, есть фотографии...
   - К сожалению, в настоящее время соответствующих специалистов в музее не имеется.
   Гаврила больше ничего не сказал. Трубку он положил робко, как зачётку. И возведя очи горе, вопросил:
   - Где же Вы, Д.П.? Первый планетолог-практик, мировая величина, гроза студентов по минералогии... Неужели Вы уже там, на своих планетах?
   ... Остаётся "Уфолог-уролог". Так и знал, что всё этим кончится. Кому могут быть интересны посланцы из космоса, когда все и так посланы. И что за странное название?
   - Это уфологи?
   - Нет урологи. Минуточку, сейчас соединю... Мыла Марусенька белые ноги...Мыла Марусе... Уфологическая служба, слушаю.
   - С неба упал... - Гаврила снова вернулся к двухкилограммовой версии.
   - Оставьте, пожалуйста, свой телефон. С вами свяжется редактор.
   - Не уролог? У нас лёд водяной...
  
   * * *
  
   Вечером ещё "Июльский дождь". А за окном уже сейчас. Совпаде-ений!
   До фильма наш энтузиаст несколько раз говорил по телефону с женским голосом. Как-то незаметно его обязали сопровождать экспедицию до места падения. Причём, с утра, что ему было неудобно, но раз уж сам заварил кашу... Однако через некоторое время милый голос выразил сожаление, что выехать не смогут, т.к. срочно отбывают в какой-то велопробег да ещё по следам иконы. Гаврила не особо понял, но успокоился. Запоздало вспомнил про "Июльский дождь". Однажды он слышал, как фильм назвали "культовым"... Кинулся к ящику. Уже шёл дождь - в фильме, правда не совсем июльский... Потом Визбор на природе... конечно, видел он эту фильму сто раз, правда, всё кусками... Чёрно-белые Шестидесятые! И памятник Хрущёву сразу вспомнился. Меланхоличные (экзистенциальные, захотелось ему ввернуть словцо) герои картины будто несли перед собой полные чаши собственной неординарности, боясь их расплескать лишним словом, а не то, что действием... Но, как щемяще точны зарисовки, как понятны они тем, кто помнит, тем, чьи чаши тоже были переполнены и сочились недомолвками. Недомолвки проваливались в междустрочия, где совокуплялись непосредственность и цинизм, зачиная фронду, которая пока отдавала должное, но уже вот-вот... Тираны! "Абстракционизьм" и эклектика - ваши первые враги. Если за ними придут вторые, то будет уже поздно. Считайте, что проиграли.
   Но у Гаврилы со Стёпкой особый интерес к этому фильму.
   Был, да и есть, у них третий друг. Юрка.
   Первый роман Стругацких " В стране багровых туч" они прочли в десять лет.
   И всё отрочество пропитывались не русской и мировой классикой, а фантастикой, правда хорошей. Всё паранормальное их влекло и возбуждало. Неправда, что подобная информация была тогда недоступна. Имеющий уши, да услышит! Во всяком случае, лет через десять Эрих Дэйникен со своим "Воспоминанием о будущем" был им просто смешон. Небо влекло их, но не как среда для полётов, а как нечто непостижимое. Они часами валялись на дворовом теннисном столе лицом к небу. Настоящему, ярко-чёрному, южному, близкому. Тяжёлые звёзды прорывали авоськи созвездий и, подпрыгивая, раскатывались по небосводу. Млечный Путь пузырился, закипая. Они азартно считали пролетающие мимо метеоры и спутники а лукавые Плеяды дразнились, как девчонки...
   Иногда с СВ на ЮЗ не спеша пролетали какие-то оранжевые хвостатые шары. Их мало кто видел, только потому, что мало, кто смотрит на небо. Годы спустя Гаврила прочёл описание спуска из космоса одного из "Аполлонов". Выглядело это также. Значит, над ними пролетал, тормозя об атмосферу, пылая обшивкой какой-нибудь из "Союзов". А через несколько тысяч километров он совершал мягкую посадку, катясь по степи, ломая саксаулы, где-нибудь под Семипалатинском, непременно в "заданном районе".
   Ещё раз о том, что на небо смотрят не все. Весной 70-го перед рассветом на востоке висела огромная кометища, размером с Малую Медведицу. Тогдашние СМИ по этому поводу молчали. Хотя незадолго до этого заходились в истерике от нового словосочетания "комета Кагоутека". Бубнили, что её можно разглядеть в полевой бинокль в виде туманного пятнышка там-то, в часы...
   Да и в наши дни... Гаврила много прожил в Заполярье, но едва ли не самые красивые северные сияния он наблюдал здесь. Они бывают довольно часто. Обычно в весенние и осенние заморозки. Когда "воздух чист, прозрачен и свеж". Конечно, в городе за сиянием фонарей и реклам, вряд ли, что разглядишь. Но, бывая за городом, чаще смотрите на небо. Этим призывом Гаврила всех просто задолбал. Мало того, он может и среди ночи позвонить и верещать в трубку дурным голосом: смотри на север, какое сияние! Ладно, среди ночи, а то и в пять утра трезвонит: глянь на восток - Венерища, как прожектор. Злишься на него не долго, ведь зрелища он действительно предлагает неординарные. А наше небо по ночам почти всегда пасмурно, белесо, беззвёздно. Но бывает и одарит зрелищем... И однажды я, автор этих строк отблагодарил Гаврилу за всё. Хотя... рассказывать ли...
   Ну, ладно, признаюсь. В начале апреля 2000, на вторую-третью неделю после Выборов, точнее инаугурации, видел следующее. (Прошу занести в протокол, что сообщаю добровольно). Северное сияние было особенно мощно и даже многоцветно. Т.е. не только белое и зелёное, но и красные сполохи проходили по ясному звёздному небу. Было красиво, но бессистемно. Как бы прожектора, занавеси, лазерное шоу. Но потом почти в зените образовалась некая картина, весьма и весьма точно изображавшая двуглавого орла. Орёл парил и переливался вышеупомянутыми цветами довольно долго. Я успел из Недовоза дойти до Посёлка, где и Гаврилу, и ещё кое-кого даже вытащил на обозрение чуда, хотя и было заполночь. Старательно снимал Явление на видеокамеру (Панасоник 94-го года, компакт), комментируя происходящее. Каковые комментарии, а также возгласы поднятых мной свидетелей, особенно, конечно, Гаврилы, к сожалению, иногда неприличные, хорошо записались. Что же касается изображения, то, увы, даже для Панасоника (94-го года, компакт) яркость знамения оказалась недостаточной. Орёл попарил ещё какое-то время. Возможно, уже тогда в обеих головах зарождались идеи Удвоения. Сроков, объёмов... Потом Он послал всё к чёрту и исчез неведомо куда. Как, впрочем, и появился... А ещё говорят, еx nihilo nihil. Но я отвлёкся.
   Итак, они устремляли свой тинейджерский взгляд во Вселенную. Вселенная отражалась в них, через этот ли взгляд, или как-то по иному, и каждый из них был сам в себе Вселенной не менее таинственной и бесконечной. И однажды произошло это необъяснимое и ненужное. Как-то, когда мы сидели у камина, и поленья, полыхая, так злобно обменивались щелбанами, что угольки разлетались по всей комнате, а за окном пуржило, а третья бутылка всё не кончалась, Гаврила так рассказал мне об этом.
   В чудные шестидесятые годы, говорил он без ложной скромности, мы были весьма продвинутыми, в буквальном смысле, т. е. лет на 20-30 вперёд. Всерьёз ждали марсиан. Однажды я дождался.
   Юрка всех поражал своей гармоничностью. Он прекрасно успевал по всем предметам. Был хорошим спортсменом, возможно, даже богатырём. Прекрасно воспитан, красив, холён, родители богаты. Несколько зажат, некоторые говорили высокомерен.
   Восьмой класс. На тренировке мы играли в баскетбол. Я упал из-за него, ушиб палец на руке. Он смеялся, что было странно. Домой шли вместе. Палец сильно болел, но Юрка так смешно рассказывал, как к нему ночью приходил Фантомас, что я забывал про боль. Действительно, очень смешно. На третьем плане - после смеха и боли, это смутно удивляло.
   Ночью я не спал, не находя места руке. Часа в три в дверь позвонили. Отец сказал, что это меня - Юрка. Что было из ряда - вон.
   Он сказал, что прилетели марсиане и надо идти на почту дать телеграмму в Москву.
   - Откуда ты знаешь.
   - По телевизору сказали.
   - Диктор, что ли?
   - Нет, это не для всех, но кто умный, понял. Шёл фильм "Июльский дождь", и по тому, как там они говорили, это же ясно... А прямо никто не скажет, тайна, сам понимаешь... И по титрам стало понятно. Надо дать телеграмму, что мы поняли. Ты ведь понял?
   Я понял. Я ведь так давно этого ждал. Я пошёл одеваться. Коротко всё объяснил отцу.
   Он не стал препятствовать. Вы думаете: " Он тоже понял, ну и семейка..."
   Нет. Он просто пошёл за нами, или скорее за ним. А мне незаметно показал на Юрку и покрутил пальцем у виска. А вот это было выше моего понимания. Мы пошли на почту. Я верил и не верил. Потом к нему домой. Отец, мой, как-то его убедил оставаться дома. Его родителей почему-то не было.
   Утром я не пошёл в школу. А он, что только ни творил, все думали - пьяный, а тут меня ещё нет... Увы, эта хроническая болезнь терзает его всю жизнь. Блестящая будущность не состоялась...
   Гаврила замер, держа ополовиненную бутылку на изготовку и всё ещё глядя в свои шестидесятые. И, подводя итог, без всякого назидания закрыл тему:
   - Конечный результат воздействия информации на мозг - это оставленное впечатление. Было, не было, а пришествие марсиан я уже однажды пережил. И вряд ли современная уфология меня чем-то обогатит. Тем более, что основной аргумент уфологов примерно такой же: мол, мне незачем доказывать существование НЛО, т. к. я занят изучением его манёвров, а не вашими сомнениями.
   Учитывая то, насколько творчески мы провели вечер, фраза ему вполне удалась. Но, видимо, и не легко далась. Гаврила ещё раз смерил взглядом невостребованное содержимое бутылки и решительно закрутил её пробкой. Он окончательно вернулся из прошлого и спросил не то у меня, не то у себя, не то ещё у кого-то:
   - Кем это сказано: "Вселенная - это результат самоограничения Бога"?
  
  
  
  
   * * *
  
   Утро началось со звонков. Уфологи, несмотря на занятость по подготовке к велопробегу, всё-таки Гаврилу не забыли и дали несколько телефонов, в том числе и в Москве.
   Он связался гляциологами. Трубку взял доброжелатель:
   - Я, собственно, не по этой части. Я - программист. Знакомая уфологиня мне про вас вчера сказала. Я сейчас пробегусь по лабораториям, вы трубку не кладите, пока... Вот включаю громкую. Набегут, наверное, сейчас. Получится импровизированная конференция. Я уже лечу...
   Ждал Гаврила минут десять, поневоле слушая отдаленные, словно игрушечные звуки. На телефонной мембране, как на сцене происходило какое-то писклявое, но полное драматизма действо.
   Дверь в коридор ушедший программист, видимо, оставил открытой. За ней переговаривались, суетились. Стучали каблучки, посуда звякала. Вдруг пустым ведром кто-то грохнул:
   - Ищите себе другую дуру! - швабра, слышно, тоже полетела. - С февраля задерживаете... мне ребёнка в лагерь отправить не на что... - всхлипы.
   - Путёвку дали, - голоса удалялись, - и радуйся!
   - Профсоюз дал, я взносы зря, что ли...
   Некоторое время тишина. Потом чья-то автосигнализация, наверное, под окном, заулюлюкала.
   Каблучки: цок-цок-цок. Хиханьки.
   - Во-ов?... Ирка, иди сюда. Нет придурка. Постой у двери, я переоденусь.
   Шуршание, сопение. Требовательный стук. В дверь, похоже.
   - Кто? Арнольд, сюда нельзя, здесь дамы переодеваются.
   - Ладно, ладно, недотроги. - Шлепки, взвизги. - Ну, Верка, стероиды, что ли принимаешь. Уже в руку не вмещается.
   - Больно, дурак!
   - Небось, у Моисеича не больно... Девчонки, вечером аренду будут делить. Смотрите, чтоб в сауну не опаздывать... А этот где?
   - Побежал про какой-то ледяной метеорит докладывать.
   - А чё, в "мартини" бы его...
   - Ну! Как тогда, после защиты, лёд с Антарктиды в бассейне плавал...
   - А я такая смотрю, в ледышке головастик замёрз, таращится... Я как завизжу-у-у...
   - Ну! А все-то подумали, что новенький такой гигант... К нему очередь. Про Арнольдика забыли...
   - Чё там про меня, Моисеич пятнами пошёл. Кто ж знал, что новенький голубой. У них щас своя тусовка... Завтра делят.
   - А мы и завтра могём! Да отстань ты! - возня, - отстань! Ещё не вечер. Застегни лучше, - возня, хиханьки, шлепки. Цок-цок-цок.
   Опять сигнализация... Шаги.
   - А ты что?
   - А я, грю, достали, блин, крючкотворы! Тут Нобелевкой пахнет... Владимир Сергеевич, корреляция... Хм, нет его... Ладно, пошли к биологам. Образцы-то - с горы Арарат. Там по космоснимкам чётко Ковчег идентифицируется. Представь себе, камни кругом горяченные, а лёд не тает. А они говорят - перерасход сметы! Не, на что они всё время перерасходуют?! Тогда я и говорю...
   Дверь хлопнула. Отчётливое "мя-ау". Дверь скрипнула. Шаги. Бряканье ведра.
   - Брысь! Опять по столам лазаешь. На-ка вот, погрызи... Радуйся, что путёвку дали... Хоть бы швабру новую купили, тряпки из дому таскаю... Да я, Муська, понимаю, что бюджетники. Но ты сама подумай, ведь с февраля! От соседей прячусь уже... Посмотрим, как вы на следующей неделе... Уж на которой, с февраля-то... У-уффф.
   Ведро брякнуло, заскрипело дужкой. Обречённые шаги. Бунт подавлен. Утром, наверное, в сауне будет больша-ая уборка...
   Наконец энтузиаст Владимир Сергеевич вернулся:
   - Странно, но ни одна лаборатория не заинтересовалась вашей информацией.
   - Печорин тоже контрабандистов подслушивал, - ляпнул Гаврила и положил трубку.
   А потом зазвонил телефон:
   - Вы уже выехали?
   - Как? Что? Да вы же вчера...
   Оказывается, вечером очевидец говорил попеременно, то с Погодой, то с уфологами. Приятные женские голоса. Со слухом у него неважно, а они не представлялись.
   ... Встретились на выезде из города.
   Из-за руля брутального джипа вышел крупный бородач, как оказалось завлаб. Передний пассажир тоже бородатый, профессорского вида. А тут и Гаврила подходит, хипарь престарелый. Сопровождавшую их даму это очень рассмешило. И мужчины дружно затрясли бородами:
   - Всё-таки мы - особая каста.
   Поехали. Гаврила впереди на своём. "Иж-Ода" называется. Неожиданный продукт отечественного Автопрома. Наш - не "новейших" ли? - ответ обожравшемуся ВАЗу. Никогда, вы слышите, никогда, клялся Гаврила, я не стану покупателем "жигулей". Своим лоббизмом они губят Россию.
   До этого он пять лет ездил на "опель-омеге". И считал, что это идеальная машина для русских дорог и для русской души. Взяли бы лицензию на производство этой морально устаревшей - а большего нам не потянуть - машины. Как когда-то корейцы купили "опель-кадет", сделали из него "нексию", подучились на этом, вырастили своих спецов, потом уже создали свою линейку.
   России нужно 150 млн отвёрток и россыпи деталей "оттуда", и здесь это собирать. Как это и делается с компьютерами, бытовой техникой. Самим всё равно не догнать. А лисапед изобретать - смысла нет. А вот, если выйти на старт с отвёртками...
   А пока верните нам наши подержанные иномарки! Ведь Россия вот-вот должна была пересесть на потрёпанные "шестисотые"!
   Не вернёте? Тогда Гаврила на Ижаке будет разъезжать. Соотношение цены и качества - ровно единица. Но он не для гордых, каковых у нас большинство. А лучшее мы разве заслужили? Ну, конечно, "лексусы" по два раза в год меняем. Можем себе позволить. Ведь, где деньги взял, не спрашивают. А Гаврила взяток не берёт. По примеру Карандышева и по его принципу - "съесть-то он съест, да кто ж ему даст". Такой вот рыцарь негордого образа. Что рыцарь, доказать? Пожалуйста: " И який же ты лыцарь, колы с голым задом у Ижака сесьти не можешь?" - вопрошали запорожцы в своём письме к турецкому султану.
   Ничего, из точки А в точку В, очень даже, вполне. Возможно за вами, ребята, будущее! Не едиными пошлинами жив Автопром!
   На небе сегодня показывают старинные гравюры. Копии. Оригиналы - в Русском Музее, например.
  
   Импровизированный симпозиум состоялся прямо во дворе у соседа.
   Инструменты применялись самые простые: штангенциркуль, безмен... замеры... единичный экземпляр... радиация не выявлена...
   - Ветра не было. Перенос исключаю. Знаете, бывает, рыбы с неба падают. Жары не было. Нет, это не градина, однозначно, - твёрдо заявил завлаб. Профессор утвердительно мычал.
   - Я сколько в Азии града видел... - сосед нисколько не стушевался перед светилами науки, - я сам уфологией занимался... Метеорит тоже может нести парапсихологическую нагрузку... мне вот спину прихватило, - он доверительно ухватил профессора за пуговицу и начал его просвещать. Проблемы вздымались нешуточные, наслаивались на жизненный опыт, расставаться не хотелось.
   - Ой, собака! Собака, ты не кусаешься? - отвлеклась на прозу жизни приятная дама.
   - Нет. Это Дюгран. Он специалист по информатике.
   - Какие вы все... маститые. А вы тоже уфологией занимаетесь? - спросила она Гаврилу.
   - Нет. Я уфолог на пенсии, по инвалидности.
   - Извините. Что же они с вами сделали?
   - Вы же видите? - она потупилась. - Это хронический нимб. - Она испугано перекрестилась. - Да, нет, это не то, что вы думаете, а рассказывать долго... в сырую погоду ноет.
   - А можно я зятю расскажу. Мой зять совладелец газеты "Уфолог-уролог".
   - Мир тесен. Я с ними связывался, но сейчас они отправились...
   - В велопробег! Но я толком не знаю куда.
   - По следам чудесного возникновения Иконы Тихвинской Богоматери.
   - По следам? Но Икона чудесным образом возникла из воды прямо перед монастырём, пятьсот лет назад.
   - Чудесным образом можно только обнаружить. А возникает всё естественным путём. И следы всегда остаются. Еx nihilo nihil. Но чудо не кончается. Следите за моей мыслью. Сейчас дождливое лето. Т. е. много воды. В Тихвин прибыл Президент. Это ли не чудо! Ну, представьте себе: Брежнев в Тихвине. Чудо?
   - Ну, вообще, да...
   - А пройдут годы, десятилетия, всё подзабудется, перепутается. Не станут ли говорить, что, мол, чудо повторилось, и Икона возникла из воды чудесным образом? Хотя на самом деле...
   - Мужчина какой, Светк...
   "Эти-то когда подтянулись?" - удивился Гаврила и потерял мысль. А сосед, мысли никогда не терявший, вдохновенно грузил профессора. Тот, патологически вежливый, парализовано тосковал.
   - Господа, а что вы сделали с погодой? - заложил Гаврила новый вираж.
   - Так мы же в Едином строю. Поскольку дождь, как и все водные ресурсы, принадлежит государству, следовательно, является составной частью ВВП. Для Удвоения необходим прирост в семь и три на круг, а в пересчёте на летний период - около пятнадцати процентов.
   - А жару разве не надо удвоять?
   - Вопрос по жаре будет рассматриваться во втором чтении после думских каникул, в сентябре.
   Гаврила отдал участникам экспедиции свой кусочек льда для химанализа. А сосед свой - основной - решил попридержать и:
   - Жена приедет, ей покажу, - пояснил он завлабу, всего на секунду отвернувшись от профессора, - а там уж исследуйте. Да и спина... к холодильнику лишний раз...
   Фраза ещё не окончилась, а профессор уже шмыгнул на сидение и звучно хлопнул дверцей, нахохлился. Открыл зачем-то бардачок. Может, голову хотел засунуть. Да, достал его Никола.
   Да и все местные перед джипом уже расшаркиваются.
   - Приятно было познакомиться.
   - Таньк, какие люди хорошие. Жаль, Клавки нету.
   - Извините, вопрос напоследок, разрешите задать. Почему у вашего зятя газета так странно называется?
   - Странно? Почему странно? Ах, ну да... Вот вы говорите - странно, - дама улыбнулась, - а мы-то давно привыкли, уже и не замечаем... Понимаете, зять... он энтузиаст этого дела... сначала издавал газету "Уфолог". И хотя была она популярна, но средств настоящих у него не было. Так бы она и выходила небольшим тиражом, серенькая... Как-то он пришел на приём к урологу, в очень богатую фирму. Они выпускали многотиражку "Уролог". На свои темы. Популяризаторы тоже. Ну кто такую газету будет покупать... А его нынешний компаньон, он очень честолюбив, ему хотелось стать не только мед-, но и медиа-магнатом. И вот они объединили капиталы. От них большие, а от Вовки нашего поменьше, зато - брэнд... А уж название само получилось, естественно... И в заголовке теперь эмблема: и на НЛО похоже, и на... ну... в общем, мы уже привыкли, не замечаем давно. А вы вот напомнили, - она мило улыбнулась, - даже приятно стало.
   - Мужчина какой... Светк...
   Мы долго махали шляпами, похожими на НЛО. Дюгран - хвостом.
  
  
   * * *
  
   - Слушай, а давай в пещеры махнём, - сказал сосед, удивлённо разглядывая пуговицу, оставленную профессором в его железных пальцах. - Ты давно обещал. Делать особо нечего. Жена завтра приезжает... Ты говорил, там какой-то микроклимат, может, поясницу отпустит...
   Ехать решили на его Тойоте. Не кавалькадой же.
   - Ребята, до Посёлка не подбросите? - кокой-то тип в джинсовом костюме держит Данькин велосипед гружёный. Видно, что он его катил. Помогал девчонке. Тут Гаврила подумал, как странно: никто никогда ей не помогал, да и сам тоже... Катит ребёнок своё предназначенное и катит. Всё так естественно. Да и ей помощь ни к чему - ещё и просит за помощника:
   - Правда, подвезите его.
   А тип смотрит исподлобья, но приветливо, ясноглазо... Явно не наш. А собаки где? Хотя, вон они, отстали просто. А этот... Молодой, а седина. Тип, одним словом...
   - Садись, мужик.
   Никола хвастался своей Тойотой с правым рулём.
   - Привыкаешь быстро.
   - Скажи ещё, как ко всему хорошему...
   - Брат, здесь, если можно, - тронул Николу за плечо пассажир, про него уже и забыли. - Что с меня?
   - Гусары денег не берут.
   - Ну, помогай вам Бог, гусары, - тряхнул седой прядкой. Поехали уже, а Гаврила всё оглядывался на вышедшего, что-то припоминая, но опять потерял мысль.
   - Рука у него... плечо тронул, а копчик жжёт, - сказал Никола. - А вот уже и не жжёт... И люмбаго, вроде, прошёл. - Мы примолкли. "Шансон" рыдал.
   - Найди-ка, "Эхо", - попросил Гаврила, - надоел твой блатняк...
   - ... речь Ходорковского в судебном заседании... - напористой скороговоркой сказал диктор.
   Приятели жадно прослушали. Фрагменты, конечно, передавали. Но в целом, картина понятна.
   - Ну что ж, коллега, - сказал ещё не посаженый бизнесмен, - я могу сразу перечислить три-четыре ошибки в выступлении обвиняемого.
   - Так сразу? Ну-ну...
   - Пункт первый. Скорее всего, его версия - истинная правда. Пункт второй. Глубоко аргументировано. Пункт третий. Безупречная логика. И, пожалуй, пункт четвёртый: все действия обвиняемого на всех стадиях полностью соответствовали нашему законодательству. Да, именно, эти слабые стороны в количестве четырёх...
   - И вы, коллега, хотите сказать, безусловно, присовокупив, что все сомнения трактуются в пользу обвиняемого, а закон не имеет обратной силы, и что именно поэтому, обвиняемый в настоящее время и занят поисками пятого... угла?
   - Счастье - это, когда тебя посыла... э-э-э, понимают... Я сам когда-то, был столь наивен, что уповал на знание законов... Диктатура закона - это не словосочетание, просто два слова случайно оказались рядом. Апатит твою в Хибины...
  
  
   * * *
  
   Домой вернулись заполночь. Пока у Романа проспались... И - на тебе: поздняк.
   Дни Никола, оказывается, перепутал. Жена сегодня вернулась. Ну, приятели, конечно, на первый план начали усиленно выпячивать свой монашеский образ жизни. Потом рассеянный муж заныл, каясь:
   - Ну, забыл, дорогая, прости дурака, зато, что я тебе покажу...
   - Покажешь... Я приехала... Темнеет уже, а света нет. Хорошо, разглядела: рубильник на столбе выключен. Зачем? Ты что, на неделю уезжал?
   - Да, нет, что ты! Только днём сегодня. Но я не выключал, что за ерунда? - оглянулся он на товарища: - Вместе вот с ним уходили.
   Она осмотрела Гаврилу как предложенный аргумент. Ну, может, он и покачнулся... Чё сразу-то отворачиваться!
   - Не знаю, не знаю... Холодильник разморозился... Лужа огромная... Что там у тебя было?
   Холодильник! Ясноглазый! Монитор! Гаврила сразу вспомнил седую прядку, взгляд исподлобья... Протрезвел мигом:
   - Где? Где лужа?
   - Лужа? - она засмеялась. - Вон у Бэкки в миске. Освежитесь.
   Друзья обнялись и заплакали. Над лужей, над миской, над Ходорковским, над Посланцем из космоса...
   - Я видел, - рыдал Никола, - столько... столько, а меня... все посы... посы... лают...
   - Нас всех, - всхлипывал Гаврила, - посла-а-а-ли...
  
   * * *
  
   Спустя несколько часов - это хозяину уже Дюгран рассказал - Бэкки подошла к старику Капитанову. Ему не спалось. Сел у ворот на лавочку, рассветом подышать. Жаба давила. Грудная, конечно. Бэкки подняла к нему морду и сказала:
   - Аще хощу, аще не хощу, Господи, прости мя. Мужчина, возлюбите ближнюю свою. И тогда вам воздастся на небесех в пакибытие вашем.
   Старик глянул на оборзевшую псину, потом на небо, да так и остался сидеть. Когда коров погнали, его таким и нашли. В небо смотрел. Рядом лежала Бэкки, и от неё парило.
  
  
   * * *
  
   - ... акцентирует рассыльный Ву.
   - Осколки неиспарившейся части кометы довольно компактно распределились в пространстве и времени. Основная масса материала попала на третью планету в момент времени, адекватный воздействию импульса. Фазовый переход успешно завершился в водоёме традиционно названным аборигенами Мёртвым морем. Информационное напряжение, как и предполагалось, трансформировалось в первую на планете монотеистическую культуру. Там же, но отнесённый по времени примерно на тысячу оборотов вокруг светила, произошёл фазовый переход наиболее крупного осколка. Его привязка обусловлена информпотоками от вспышки Сверхновой, по терминологии аборигенов - Вифлеемской звезды. Что, к сожалению, усложнило религиозную обстановку на значительной части планеты. Ещё на тысячу семьсот оборотов по оси времени и в направлении полюса отнесён небольшой осколок, сыгравший роль гения места для совершенно немотивированного возникновения крупного города. И ещё на триста оборотов вправо по оси времени и без сдвига в локальном пространстве оказался последний, самый малый осколок кометы, случайно обнаруженный аборигенами.
   - Добавлю, что данный осколок был задействован в эксперименте. Результат получен плачевный. Слишком прямая зависимость научного потенциала общества от его экономического здоровья ставит под сомнение возможность достижения третьей планетой абсолютной стадии мирового самопознания. Предоставленной в ходе опыта возможностью скачкообразного перехода на высшие уровни знания аборигены не сумели воспользоваться. Поэтому рассыльный Ву вынужденно прервал ход эксперимента. Последствия сего минимальны. А именно: жертва одна, неучтённая мятущаяся душа с гарантированной судьбой пророка тоже одна.
   - Мыла Марусенька белые ноги...
  
  
  
   * * *
  
  
   - А ты как выжил? - вопрос другу.
   Гаврила с Дюграном сидели у колодца после прогулки. Они и раньше так сиживали. Донник, весь усыпанный мелкими белыми цветочками, возвышался стеной. Ещё какие-то сиреневые крупные цветы... Всё благоухало. Гул пчелиный стоял такой, будто друзья в самом улье сидели. Ни один цветок не останется не обметённым.
   - Я мёдом спасся, - сказал Дюгран, - пчёлы, шмели - они, ведь чем заняты? Правильно, сбором и переносом информации. Вот, посмотри на этого шмеля.
   Жёлтый глянцевый цветок - куриная слепота, что ли - оседлал могучий шмель. Он плотоядно и страстно раскорячился над чашечкой. Мощные лапы мяли и тискали нежные лепестки. Шмель по-хозяйски переступал по ним, ритмично раскачивался, порой содрогался в конвульсиях... А может - это фрикции? Ну, батенька, да вы - маньяк...
   - Маньяк - не маньяк, а сейчас у цветка, а может и взаимно, произойдёт эякуляция, и в бедного шмеля хлынет такой поток информации, что, если бы не специальные тормозные гормоны в его организме, то он бы скончался от перегрева своего мозга.
   - У меня перегрев уже наступил...
   - А я, ты же знаешь, любитель шмелятины, вот у меня иммунная система и пополнилась информблокаторами. Поболел, правда, вкушая, вкусих...
   - И теперь ты знаешь всё?
   - Всё, что сотворил Господь наш Вседержитель.
   - Но, ведь многое знание умножает печали?
   - Вот именно - многое. Чем больше знаешь, тем труднее всё связать. А я знаю не многое. Я знаю всё. Улавливаешь разницу?
   - Пожалуй... Ну, а есть ли жизнь на Марсе?
   - На этом?
   - На этом, на этом.
   - Есть. Куда она денется. Драйвер Начала и Конца... Есть...
   - Морозоустойчивая?
   - Нет. Там жизнь в подземных... в подмарсных пещерах... бурная. Тепло от центра планеты... хемосинтез... и каналы... скрытые... артерии. А Фобос - сосуд Дьюара.
   - Ну... а Сухраб...
   - Забудь про него. И постарайся поменьше стебаться в своих опусах. Пиши, что было...
   - Что в голове, то и было.
   - Формализьм! И вообще, забудь, - он заговорил горячо, - забудь про многое! Почти про всё!
   По поводу "заговорил". Вообще-то они не говорили, обменивались информацией каким-то образом, вроде и без слов. Он не заговорил горячо, задумал, что ли? Ещё проще - завздыхал?
   Всё почти мгновенно происходило. Вот на первой фразе: "А ты как выжил?" из леса появилась странная маленькая процессия. Танька вела сразу двоих - велосипед и корову. Ну, велосипед она вела, а корову через него обнимала. За весь диалог они сделали пару шагов, не больше. Дюгран перестал думать, и они уставились на странную троицу.
   Танька обнимала корову и сюсюкала громко высоким голосом:
   - Маечка, Маечка, девочка моя! Нашлась, моя хорошая! Намучалась Маечка за ночь, бедненькая! Ма-аечка, девочка.
   Маечка, действительно, видимо, пережила страшную ночь. Счастливая, вновь обретённая, отвечала страстным мычанием, через велосипед, который только ревниво позвякивал.
   - Маечка, девочка моя!
   Маечка от избытка чувств одно копытце поставила на руль, второе - хозяйке на плечо:
   - Му-у-у! Му-у-у! - смачно лизалась Маечка, всё это не останавливаясь.
   Тут уж велик не выдержал, подставил кому-то подножку. Все трое повалились на землю. Там продолжилось:
   - Маечка! Му-у-у! Звяк-звяк!
   Танька, не переставая обниматься, как-то умудрилась поднять велик, который так и оставался между умилявшимися. Корова нехотя слезла с парочки, продолжая лизаться и мычать. Они прошли мимо, не обратив на нас никакого внимания.
   - Му-у-у... Маечка ... звяк...
   Гавриле хотелось посмеяться, но не с кем. К Дюграну как к соглядатаю, ещё не привык. Да тот и изрёк на полном серьёзе, даже торжественно:
   - Вот она, любовь земная. Господи, благослови детей, зверей и велосипеды...
   Хотя, вон в траве валяется Ильяс. Видел же всё. Но бесстрастен.
   - Видел? - спросил Гаврила, приглашая его посмеяться.
   - Ну, - он абсолютно серьёзен. В его глазах тоже абсолютное знание. Когда жажда знаний равна нулю, то столько же и знаешь. Т.е., всё, что хотел.
   - Она, что - пьяная? - спросил Гаврила.
   - Они обе пьяные - буркнул Илья, - всю ночь квасили...
   Хорошо, хоть, велосипед тверёзый, подумал Гаврила.
   - Забудь всё! - опять застучало ему в голову. - Так нельзя жить. Здесь жить нельзя.
   Ещё недавно "нельзя" было исключительно хозяйским словом.
   - Надо уходить. Мы пойдём по Руси. Будем жить в монастырях. Будем трудниками. Воцерковляться надо.
   - Да после тебя церковь заново святить положено.
   - О, люди! - Дюгран завыл, - о, череда ваших бесконечных условностей! Всё равно уйдём! Ну, как ты живёшь! При своей сучке...
   - Слушай, у нас это слово имеет другой смысл.
   - Извини... И ещё раз извини, мы-то не словами говорим. Это ты сам так подумал.
   - Полагаешь?
   - Следи за собой. Пойми, хотя бы себя... Окинь свою жизнь! У- у -у йдё- о -о м, Гааавррриаа! - Это он уже выл.
   Убеждаемый окинул свою жизнь мысленным взглядом. Да, действительно, гордиться-то нечем... Подпоясался.
   - Пошли!
   - Ав!
   Но сначала пошёл дождь. Пилигримы за ним. Ноги разъезжались. Лапы бодро шлёпали. Странно, всё лето дожди, а грозы хорошей так и не было... Зазвонил мобильник. Блин, надо было его выкинуть, спохватился Гаврила.
   - Ты где? - благоверная-неналомная прочувствовала судьбоносный момент.
   Действительно, где я? - оглянулся Гаврила. Недовоз ещё виден. Дождь хлещет. Вон Данька коров гонит. Одной рукой. Другой тоже за неизменный велик держится. Добро, хоть порожний...
   - Мы с Дюграном, - ответил муженёк, как всегда уклончиво.
   - Клубнички не забудь. И теплицы закрой.
   Поля, небо, дороги, лужи, потоки... Куда же ты пойдёшь, Эзоп?
   - Дюгран, ты знаешь...
   - Знаю.
   - Ну, как я её оставлю, сам говоришь - сучка...
   - Я?! Ты с больной-то головы...
   - И потом, её же не возможно оставить. За нами однозначно увяжется. Тебе овсянку варить будет. Мне исподнее штопать.
   - Давно хочу тебе сказать, брось ты это исподнее... А ей в монастыре понравится. Она же трудоголик. Послушницей станет, может игуменьей... Иконостасы будет бисером вышивать, поститься...
   - Понимаешь, она увяжется за нами, а значит мы лишаем её свободы выбора, воли...
   - Да. Ты прав, это уже недопустимо... Значит, один...
   - Да ты пойми: и Младшенький... И ещё другой.
   - Он у отца Фокия так и не прижился?
   - Туда и пойдёшь?
   - Наверное. Всё-таки подворье Валаамского монастыря... Значит один...
   - Ты твёрдо решил?
   - Рррцы слово тверррдо.
   - А ей что сказать?
   - Скажи, был такой, Дюгран... хвостатый... Она ведь так меня называет... - Он отвернулся. Он провёл по глазам тыльной стороной лапы... - Впрочем, мы сможем общаться. Есть простые способы. Смотри в полночь на Полярную звезду, я тоже буду. Поговорим. Или через воду. Зачерпни и, если я буду выше по течению, поговорим.
   - А переписываться? Ты ведь теперь "грамоте знаешь".
   - Знать, ещё не значит уметь... Ладно, долгое расставание... На счёт "три" - кругом и - в разные стороны!
  
  
   * * *
  
   Ехал Гаврила в город, и что-то не до небес ему было. Песни свои пел, и то - сбивался. Вдруг что-то сочинилось. Запомнить бы.
  
  
   * * *
  
   Неналомная строчила на машинке что-то потенциально продаваемое. По ящику - "Культура", но что-то итальянское, опять же шестидесятых. "Но" - это потому, что "Культура" почему-то противопоставляет Голливуду - французское. Ну, очень последовательно противопоставляет... Она-то "Культуру", обычно не смотрит, это Гаврила всё ностальгирует, ну т. е. ихний он где-то... А она - трудоголик, мало что смотрит, в основном слушает, работая. Ну, вот сейчас "Культура". Это означает только то, что до пульта просто недосуг дотянуться. Хотя, отсутствие рекламы тоже располагает.
   Итальянское что-то. Кто же это? Ну конечно, Джина! Недавно он увидел её случайно в каком-то телерепортаже. Что с ней стало! Господи, ну что Ты творишь с нашими телами своим противным резцом Времени! Господи, если бы Ты со своим самоограничением, сделал бы нас геронтофилами! Господи, это было бы решением многих проблем! В том числе и Твоих! Наши любимые с каждым годом становились бы в наших глазах только прекраснее! Какой гонимой стала бы мимолётная худосочная невзрачная юность. Как мечтала бы она о благословенной старости! Как стремилась бы к ней! К старости, что всегда впереди. Умудренной, желанной, вожделенной. Зрела и тучна старости нива, привольно пастись на ней душе! А с этих выпасов и смерть - прекрасное Упокоение, награда за Несуетность. Какой прекрасной казалась бы смерть от старости в отличие от омерзительного и вертлявого рождения. А, Боженька?
   Нет ответа.
   ...Строчит.
   - Слушай, я тут сочинил... - смущаясь признался Гаврила, - тебе посвящается... Про любовь.
   - Мне? С чего это вдруг? Вот, дьявол! - Её единственное ругательство. - Нитки рвутся! Ты не заболел ли? - никакой издёвки, только забота. Гаврила знал, приглашения не будет. А он любил, чтобы попросили. И чтобы он понял, что просят искренно, а не из вежливости. Правда, честно говоря, никто никогда и не просил. Поэтому он всё-таки взял гитару и спел. Из принципа. Чтоб не пропало. Предварительно промямлив: - эта, помнишь, в Библии сказано: "и станут двое одна плоть"?
  
  
   В своём теле я залётный:
   Поживу и снова - в путь.
   Старый мастер переплётный
   Подновит меня чуть-чуть.
  
   И снова кудри золотые
   Упадут на чистый лоб,
   А, может, груди налитые
   Станут рвать короткий топ.
  
   Или жвалы из хитина,
   Наконец, приобрету
   И соседа - вот скотина! -
   В зад ужалю на лету.
  
   И совсем не важно дело,
   Как оденет меня Бог,
   И какое ещё тело
   Для меня Он приберёг
  
   Мотылька иль землеройки,
   Или старого козла,
   И как умру я - на попойке,
   Иль в борьбе с Оплотом Зла.
  
   Удивительно, однако -
   Ты найдёшь меня везде,
   И вот нам уж вместе квакать
   Славу Утренней Звезде.
  
   Мы всегда в одном подвиде,
   Генетически близки,
   Если ж пол один нам выйдет,
   Эх, запьём мы от тоски!
  
   График Вечности мой плотный:
   Постигаю твою суть...
   И, глядишь, одною плотью
   Станем мы когда-нибудь.
  
   Как всегда реакции никакой не последовало. То есть, не то что аплодисментов, ахов-охов, а вообще никакой реакции. Впрочем, он не прав, разве это не реакция:
   - Красиво распечатать, рублей по десять можно продавать. Если, конечно разрешишь, хозяин. В тему у нас пойдёт... Завтра, не забыл, аренду платить?
   - А ты могла бы иконостасы вышивать?
   - Иконостасы? Что ты всё богохульничаешь! Посмотри вон лучше манекен,- так она резмужиков называет, - заедает что-то.
   - Я смотрю, смотрю. Что это у тебя?
   - Где? А... тушь растеклась. Я же только что с улицы, сразу за машинку... Дожди надоели!
   - Июльский дождь.
  
   2004, август, Недовоз.
  
  
  
  
   Сболтнул и призадумался, а могут ли дикари уничтожить планету. Закончив "Посланца" ещё раз призадумался, попытался создать виртуальный мир, в котором бы не было насилия и борьбы за обладание энергией... Получился "Красный Мор, или Пальцем деланные".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
   2
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"