Аннотация: Эту книгу я начинала писать очень давно, лет двенадцать назад... А сейчас и не знаю, стоит ли продолжать? Выкладываю, то, что есть, на ваше усмотрение.
ГЛАВА 1.
Кто сказал, что летать приятно? Это только в книжках пишут - взмахнул крыльями - и наслаждайся видом сверху, обозревай окрестности. А на самом деле, - сколько усилий приходиться прилагать, чтобы оторваться от земли, и погодка - брр - р. Ветер холодный и слякотный задувает в перья, делает кожу пупырышками (вот уж точно гусиная). И лететь не мало. И сил требуется на полет ого - го! А еще рюкзачок за спиной с личными вещами - одеждой и всякой дребеденью, необходимой каждой молодой и симпатичной девушке: помадой, зеркальцем и так далее. И лететь приходиться только ночью или днем, но глухими лесами, делая частые остановки покушать, отдохнуть. Вот так- то. А еще этот мой внешний вид! Весу во мне ровно сорок шесть килограммов без одежды. Когда я становлюсь птицей кое -что уходит в перья, но остальной - то вес никуда не девается. Хоть его и не так много, но все -таки. Вы можете представить себе птичку весом в сорок шесть килограмм, да еще с рюкзачком за спиной? Если с перепуга не описс... то от хохота. Вот и прячусь от людей подальше. Да чего уж там. Уже привыкла. Вот и сейчас надо лететь.
Стояла холодная поздняя осень. Снега еще не было, а мороз уже заявился. Жутко холодно и темно. Такое впечатление, что звезды на небе - и те замерзли, дрожат и ни как не согреются.
Как обычно в этот день я вышла из дома. Осталась позади теплая квартира, уютный вечер у телевизора.
- Ты когда вернешься?
- Не знаю, хотелось бы поскорее, мам.
- Не задерживайся.
- Пока.
Я захлопываю дверь и сбегаю по лестнице с четвертого этажа. На третьем пролете на стене нарисован красной краской или помадой огромный лось. Шедевр, так сказать, местного творчества. Я не останавливаюсь, чтобы проверить, чем он там нарисован, но впечатляет.
На улице холодно, но не сыро. А как представлю, что еще и раздеваться надо - ночью, на морозе! Но что поделать, билеты на поезд дорогие и до Минска семь часов бултыхаться - нет уж, спасибо. Укачивает меня в поезде жутко - поэтому ну его, этот поезд. Потерплю минут пять трансформацию, зато потом свои собственные перышки греть будут. Самое главное,- не влететь в какие - либо провода. Помимо того, что запутаться можно (вы представляете себе голую девушку, повисшую на проводах вниз головой?), так еще и током долбануть может. Насмерть. Уж лучше перестраховаться.
Место для взлета я выбираю темное, но совсем не глухое. И в прямом и в переносном смысле. На вокзале, буквально под носом у людей, ждущих поезда. Там есть такие пакгаузы - не пакгаузы, может просто сараи, я не разбираюсь в этих постройках, огражденных забором. Ночью за этим забором темно, хоть глаз выколи, и никто туда не полезет.
На автобусной остановке пусто. Лужа чернее, чем само небо. И кто придумал сделать скамейку на остановке железной?! И пяти минут не просидишь - всю задницу отморозишь. Но долго ждать не приходиться. Я издали различаю огни и уже знаю, что это маршрутный автобус едет, единица или пятерка, как раз на вокзал. Городок наш не большой, другого транспорта, кроме автобусов, тут не ходит. У нас вообще-то хорошо, и пешочком до вокзала можно за полчаса дойти. Но, во-первых, лень, во-вторых, нужно беречь силы для полета, ну, а в-третьих я сделала робкую попытку отсрочить свое пребывание на холоде как можно дольше. Автобус остановился, двери открылись, и я вошла во внутрь давно списанного в Германии, а у нас еще исправно трудящегося желтенького автобуса-гармошки. Людей было не много, и все задумчиво смотрели в ночь, хотя ничего видно не было, кроме редких огней. Я заняла свободное место и тоже тупо уставилась в окно. Ехала как обычно на свою работу в Минск и ни о чем не подозревала. Если бы я тогда знала, что вскоре моя жизнь перевернется, и не так, как несколько месяцев назад,... хотя тоже было круто - но это оказалось лишь прелюдией.
Глава 2
Когда я подлетала к городу, было уже около шести утра. Беспробудная, особенно в такой час, ночь. Почему-то, чем ближе рассвет, тем темнее ночь, тем больше кажется, что она никуда не уйдет. Но наступает серый, промозглый рассвет, и лучше бы он не приходил, уж лучше темнота, чем эта голая, ничем не прикрытая серость позднего осеннего неба, полностью заложенного тучами, как нос у больного хроническим гайморитом.
Какие яркие рассветы я встречала летом! Солнце вставало рано, туман собирался в низинах, а я летела, цепляясь за остатки ночи, торопясь навстречу солнцу, навстречу Городу, навстречу своему любимому. Что изменилось? То же солнце, то же небо, тот же город, но все стало обычным, притерпелось. И даже холод по утрам и ночам, как хорошо, что он приходил постепенно, вместе с осенью, и как хорошо, что такое огромное расстояние приходилось преодолевать не каждый день, а раз в неделю.
/три месяца назад/
Я любила смешивать шампунь. У меня в ванной всегда стояло много баночек и бутылочек с разноцветной простой и перламутровой жидкостью. Красиво, когда цвета переливаются один в одном, но конечный результат меня никогда не устраивал - цвет становился серым, неаппетитным каким-то. Все это происходило до того, как я стала меняться. Ездила в Минск на стажировку на поезде, смотрела на ранний рассвет из окна и была счастлива. Глупо и наивно счастлива. А теперь у моего счастья появились две причины: мой любимый и моя способность перевоплощаться. Это просто здорово!
Случилось мое перевоплощение до безобразности просто - в одном из маленьких магазинчиков, где продают всякую дребедень, купила очередной понравившийся маленький флакончик. Флакончик был красивый - шарик, весь покрытый искрящимися трещинками - полосками, как горы на рельефной карте, нежно золотистого цвета, с серебристыми прожилками. А вот жидкость внутри была бесцветная, как вода, только густая. Я не знаю, откуда этот шарик, ни этикеток, ни надписей. Но я купила, - уж больно понравился. Пришла домой, отнесла шарик в ванну до вечера. А вечером в душе смешала шампуни и получилось что -то радужное, красивое, переливчатое. Удивилась я непомерно - это же надо, бывает такое. Представляете, как я удивилась другому результату? То есть своим способностям и все из-за этого дурацкого шампуня. Вымылась я, как ни в чем не бывало этой радугой, обмотала полотенцем голову и подошла к трюмо в спальне. В трех зеркалах отражалось три меня - чистенькие, вымытые, молоденькие. Я потянулась, представив себя кошкой и ... не поверила своим глазам,- на меня из зеркала смотрели три кошки, ростом с хорошего дога. У кошек были, как и у меня, сумасшедшие глаза. Бред какой - то. Я глаза закрыла, сосчитала до пяти, потом снова открыла. Ничего не изменилось. Кошки смотрели на меня из зеркала, а вот меня самой так и не было видно. Я провалилась в глубокий спасительный обморок.
Это сейчас смешно вспоминать, а тогда я столько страха натерпелась, пока привыкла свои мысли под контролем держать. Хотя, не так уж часто мы на самом деле думаем: хорошо бы стать птичкой, мышкой и так далее. Стоило только мне сосредоточиться на каком - либо животном образе и, пожалуйста! Готов очередной зверек. И смех и грех. Но я привыкла и даже стала пользоваться некоторыми преимуществами такой вот звериной жизни. Только пришлось выучить сезоны охоты, а то подстрелят, как гуся, ой, гусыню какую - нибудь, поди докажи потом, что ты за птица.
Без пятнадцати шесть подъезжала к нужному дому на трамвае. Вглядывалась в темноту, приседала, стоя мне не было видно остановки: поручни мешали. Пыталась разглядеть, пришел мой любимый или еще нет. Но на остановке никого нет. Или проспал мой приезд, или просто не успел дойти. Я не остаюсь ждать, а иду ему навстречу, представляя, как сейчас побегу, когда его увижу, как он меня подхватит, закружит и скажет, глядя прямо в глаза: как я соскучился, я тебя так люблю. И поцелует. А вот и он идет на встречу - высокий, выше меня на полторы головы, худой, нос с горбинкой, темные волнистые волосы пополам с сединой - в свои неполные тридцать у него седина. Идет. Видит меня. И я его тоже. Но почему-то я не бегу навстречу, а он не распахивает объятья. Поцелуй в щечку:
• Как доехала?
• Нормально. Только укачало. Знаешь, по дороге ехала сюда на трамвае видела на общаге политеха на балконе шестого этажа табличку "Минск - Брест". Видно, кто-то с поезда стянул.
Я пытаюсь казаться веселой, вываливаю кучу таких мелких, на мой взгляд, интересных подробностей. Только бы не молчать, только бы он не увидел, что у меня плохое настроение. Я всегда с ним чувствую какую- то неловкость и пытаюсь скрыть ее своей болтовней.
За разговором дошли до подъезда, поднялись на лифте не восьмой этаж и тихонько зашли в первую дверь - предбанничек такой. Вместе с его комнатой нужно было открыть четыре двери (и это без двойных!). Общая дверь на четыре квартиры в подъезде, общая дверь на две квартиры, и дверь квартиры собственно.
• Мать дома?
• Да.
Тихо заходим в квартиру. Антон включает свет в прихожей и открывает ключом дверь в свою комнату. Я вся замираю от страха, ожидая, что вот-вот отвориться дверь в соседнюю комнату и оттуда с криками и руганью выскочит нечто седое, растрепанное, в одной ночной рубашке - его мать. Но вроде все обходится. Мы заходим вовнутрь и я облегченно вздыхаю. Дверь закрываем на ключ.
Как пишут в сказках: жил-был король с королевой. Или: жила-была ведьма. Тат вот, в одной самой обычной квартире обыкновенного девятиэтажного дома жила-была обыкновенная ведьма. Но самое страшное то, что это совсем не сказка. Люди не хотят верить в то, что существуют ведьмы, не просто злые, а существа, состоящие из самой материи зла. В старину рассуждали просто. Не вникая в подробности - делает пакости при помощи волшебства, летает на метле: значит, ведьма. Но сейчас все поумнели, никто в сказки не верит, так как ни у кого на глазах человек не превращался в лягушку и никто не видел ни одной бабы в небе на метле. Но никто не понимает, что зло поумнело и тоже не стоит на месте, а идет в ногу с прогрессом. Оно стало более изощренным, коварнее, и, что самое страшное, люди разучились отличать сотворенное при помощи колдовства зло от простого стечения обстоятельств. И если стечение обстоятельств можно преодолеть, то сотворенное зло всегда следует за человеком, превращая его жизнь в настоящий ад. И для этого совсем не обязательно превращать человека в лягушку. Это понимала и ведьма, жившая в обыкновенном многоэтажном доме. И пользовалась неверием людей на полную катушку. При встречах со своими знакомыми, подругами и просто незнакомыми людьми - это милейший человек. Она разговаривает с ними нежным тихим голоском, не преминув пожаловаться на свои беды: вот, посмотрите, какая бедная несчастная слабая старушка - пенсионерка. Но дома, когда ее никто не видит, она превращается в настоящую фурию. Единственный, кто знает, что он ведьма, это ее сын. Его появление на свет большая загадка, потому что эта женщина не разу не обмолвилась, кто же отец, но сын явно пошел не в мать - спокойный, добрый, работящий. И только он видел, как преображается мать: скалит зубы, с языка ее слетают грязные, отвратительные слова, она бегает по комнатам и коридорам в припадках ярости, варит на кухне отвратительные зелья. И всю свою злобу, все свое колдовство она обрушила на своего единственного сына.
Глава 3
Свадьба была в полном разгаре, как говорится, дым стоял коромыслом. Сидящие во главе стола, счастливые до одури молодые целовались уже сами по себе, не ожидая нестройных криков "Горько!". Пьяный сосед обнял родственника с чьей - то стороны и со слезами на глазах рассказывал что-то эмоционально и настойчиво, махая при этом зажатой в руке куриной ножкой. Несколько пожилых матрон на разные голоса выводили какую-то грустную протяжную песню, вроде про то, что " у церкви стояла карета", но точно не поручусь. В соседнем углу спорили и еще через пару тостов, вполне вероятно, спор перерастет в драку. Весь этот гомон перекрывала бьющая по головам тупым молотом музыка: молодежь на танцевальной площадке оттягивалась во всю.
Я хладнокровно и спокойно смотрела на весь этот бедлам. Когда такое видишь каждую неделю, привыкаешь ко всему. Мой Антошка уже и не пытался " тамадеть " и создать хотя бы вид организованности, а только изредка вкраплял в общий разгул веселые игры для молодежи. Всему свое время. Когда отзвучат фанфары и смолкнет музыка, все гости сами перейдут к столу. А пока - кто во что горазд.
Мне стало душно, захотелось на воздух. В коридоре столовой было сумрачно, от кафеля тянуло освежающей прохладой. Я подошла к открытому настежь окну и потянулась, сделав глубокий вдох. Так и замерла, глядя на летнюю ночь. Приятно было постоять, вслушиваясь в звуки летней ночи, когда можно отдохнуть от этой гремящей музыки. Я представила себя серой совой, и мои когтистые лапы опустились на подходящую ветку в саду, а легкие бесшумные крылья мягко сложились за спиной. О, мышка! Охотничьи инстинкты тут же начались проявляться во всей полноте. И вдруг...в ночной тиши я услышала посторонний звук, как будто кто-то крадется вдоль стены к раскрытому окну. Мне совсем не было страшно, было просто любопытно, кто это. Но, как ни старалась, кроме размытой фигуры, смутно напоминающей человеческой, ничего не было понятно. Странно, всегда думала, что совы в темноте видят просто прекрасно и точно, я видела все отчетливо, а вот фигуру человека - нет. Такое впечатление, что кто-то размазал силуэт, как помаду пальцем. Неясная фигура подтянулась на руках и пробралась через подоконник в коридор. Коридор заканчивался лестницей, ведущей наверх, благо столовая находилась на первом этаже. Вдоль него шли разнообразные помещения, абсолютно не понятного мне значения: то ли склады для продуктов, то ли раздевалки для поваров. Я залетела в такую вот раздевалку и села на какую-то трубу, идущую поверху, мысленно прося ее, чтоб она выдержала мой вес. Все обошлось, труба как будто создана была для того, чтобы на нее садились громадные совы. Я встряхнула перьями, превращаясь в один большой и пушистый комок, и задумалась. Что-то здесь не так, на этой свадьбе...
Все началось с того, что Наташка позвонила нам в несусветное время: в половину девятого утра и оглушила новостью, что выходит замуж. Антон поднял трубку, но еще долго спросонья не мог понять, чего она от нас хочет: то ли чтоб мы поскорее поженились, то ли уговаривала Антона жениться на ней, уж больно сумбурно и эмоционально Наташка выкладывала на нас ворох новостей. Наташка - наша певица, девушка, с которой мы очень дружны и с которой Антон раньше работал в ресторанном оркестре. Одно время у них даже был роман, но потом пути разошлись и Антон встретил меня, а Наташка - Егора, и вот наконец-то дозрела до решительного шага. Связь у нас на телефоне при поднятии трубки автоматически громкая и я слышала все, о чем они говорили. Единственно, никак не могла прореагировать, так как спать хотелось до невозможности. Но кое-что я все-таки уразумела. И только потом, когда окончательно проснулась, до меня дошло, что Наташе и Егору ну просто позарез нужны музыканты на свадьбу, и что в этой роли она была бы просто счастлива видеть нас. Во время завтрака мы держали совместный совет.
-Отрежь-ка мне, пожалуйста, хлеба. Да не белого, а черного. Так что там Наташка, замуж выходит? - спросила я, одновременно пытаясь дуть на суп и краем глаза следить за закипающим чайником.
-Да, представляешь, через две недели. И приглашает нас.
-Что, неужели в качестве гостей? Наконец-то отдохнем.
-Ага, разбежалась. В качестве музыкантов. Ей никто не нужен, только нам она доверяет, и только в нас она уверена, что все пройдет по высшему разряду. Черт, не люблю играть свадьбы друзьям и знакомым.
-Ну, Наташка просто чудесная девушка, я не прочь помочь, наконец, соединить свою судьбу с этим Егором. Они неплохая пара, прекрасно смотрятся вместе, он умный, интеллигентный, и к тому же обеспечен. А по правде сказать, мне спокойней будет. Хоть и все у вас с ней в прошлом, да я легче вздохну, если она будет пристроена.
-Ага, ревнуешь! Да все, что было, уже быльем поросло.
-Чайник!
Антон кинулся к плите со скоростью вратаря, кидающегося на мяч. Наш чайник со свистком и свистит, когда закипает, совсем невыносимо. А так как плита электрическая, то свистеть он может долго, пока не снимешь с конфорки, это не газ, где все сразу затухает. Думаю, свист нашего чайника слышен далеко окрест соседям сверху и снизу. Вот и кидаемся мы на чайник, как на приз за первое место по регби, чтоб соседей не травмировать.
• Ну ладно. Неудобно отказывать, да и помочь надо. Пусть это будет нашим свадебным подарком.
Вот так мы оказались на этой свадьбе. А теперь я сидела на трубе под потолком и мучилась то смутных нехороших предчувствий. Хотя, вроде бы, все было как обычно.
Внезапно дверь из зала открылась и оттуда вывалилась орущая гоп - компания. А, это те люди, что ссорились в углу. В коридоре было потише, и мне, наконец, удалось разобрать, что же является причиной такого дикого ора. Дверь в зал они не закрыли, и оттуда потянулся народ подышать кто свежим, а кто и не свежим, пардон, табачным воздухом.
Ага, вот в чем дело. Оказывается Юра, насколько я поняла, вот этот симпатичный высокий и подвыпивший молодой человек, чем-то похожий на моего Антона, стал приставать к девушке, причем не ко своей, своя во-о-он в дверях стоит со странным блеском в глазах. И теперь парень девушки пытается вызвать Юру на дуэль, образно говоря. А проще говоря, подраться. Остальная же группа "поддержки" пытается их разнять.
• Ты, ты! Да как ты смеешь еще возникать? Ты меня еще плохо знаешь! Сам ее приведешь и мне на колени посадишь. Кто ты такой, урод? Да я если захочу, тебя по асфальту размажу!
• Тихо, Юр, успокойся. - Уговаривали его друзья, и вроде как им удалось немного придержать этого буяна. Но эта речь странным образом подействовала и на парня - его плечи сникли, и он сам как будто потух, развернулся и ушел в зал. Следом за ним потянулись и остальные. Юра остался один. Он закурил, зашел в раздевалку, где я сидела как мышка, ой, сова, и продолжал бухтеть, уже потихоньку успокаиваясь.
- Ну, они у меня попляшут, я им устрою веселье. Я здесь главный, я! А если забыли, то я им напомню!
Внезапно из коридора материализовалась та самая серая тень, которую я видела в саду и о которой уже и думать забыла. Я ясно почувствовала присутствие чьего-то злого колдовства и хотела пошевелиться, позвать на помощь, но все тело словно заморозили - ни крикнуть, ни прыгнуть. Осталось только смотреть, что же дальше будет.
Пьяному Юре все равно было с кем болтать: со стенкой, с самим собой, перед огромной аудиторией или с серой тенью.
- Ты сказал, ты здесь главный? - прошипело нечто.
- Ха, конечно я, а кто же? Я здесь царь и бог, - бахвалился Юра, - послушай, вот что я тебе скажу: сегодня великий день, потому что я, я! на этом празднике самый главный, только тс- с! никому, друган.
Юра мерзко захохотал, мигом превратившись из симпатичного молодого парня в отвратительное человеческое существо, злое и пьяное.
И тут это нечто, порождение нереального кошмарного мира, которое может проходить сквозь стены и которое, я чувствовала, состоит из одного зла и может выпить жизнь из человека, как воду из стакана, так вот, это чудовище достало... простой кухонный нож, явно украденный здесь же, в этой столовой, и одним точным движением вогнало нож молодому человеку в самое сердце. И медленно растворилось в воздухе, оставляя странный едкий, вонючий, но чем - то знакомый запах.
ГЛАВА 4
Когда я почувствовала, что снова могу шевелиться, то чуть не свалилась со своего насеста прямо на труп в лужу крови, забилась в угол и в ужасе закрыла глаза. В таком глубоком шоке меня и обнаружил Антон. Ждал он меня, ждал, потом разозлился, где же это я шляюсь, не может же он разорваться, поставил музыку нон-стоп и пошел искать. Как он нашел меня, не знаю. В подсобке было сумрачно, а труп лежал тихо, у стеночки, в глаза не бросался. Я же тихонько подвывала. Наверно, именно это подвывание и услышал Антон, с его- то музыкальным слухом.
Мы познакомились с Антоном, когда я была нормальным, в смысле, обыкновенным человеком и никаких способностей к перевоплощению. Но когда я открыла в себе это чудо, надо было как-то рассказать Антону. Пришлось готовить его исподволь, постепенно.
- Антон, я хочу тебе кое - что рассказать. И не только рассказать, но и показать, ты только не пугайся, ладушки? - робко начала я, совершенно не зная, как отнесется мой любимый к такому вот факту. Говорила я, глядя в окно на соседний институт, благо занавеска у нас на окне узкая, и как его не закрывай, одна половина будет занавешена. Я не хотела смотреть на Антона, тяжело было собраться с силами и признаться в таких вот необычайных способностях.
В комнате играла музыка, Антон явно сочинял на синтезаторе. Я рассказала и замерла в ожидании реакции на свои слова. Музыка продолжала играть. Тогда я приняла молчание Антона за его одобрение и обернулась симпатичненькой такой собачкой, догом, конечно. Почему догом? Потому что шерсть не надо долго отращивать. Одного я не учла: Антошка мой работал в наушниках, чтоб никакие лишние звуки извне не могли помешать творческому процессу. Занятый музыкой, он ничего не слышал из моего рассказа и поэтому, когда вместо меня перед ним предстала здоровенная собаченция, у Антошки глаза полезли на лоб...
- Чур меня, чур, - слабо прошептал Антон и стал отмахиваться так, будто отгонял муху или комара.
Я вежливо улыбнулась, оскалив клыки, и сказала "Гав!" Но, по-моему, Антон принял мою улыбку за угрозу нападения, потому что закричал: - Фу! Вон! Сидеть! Хорошая собачка, хорошая, я тебе сейчас косточку дам...- а сам задом, задом прокрался к двери, пулей вылетел в прихожую и закрылся в туалете. Подумаешь, какой неженка! Будто никогда собак не видел. Я превратилась опять в человека и пошла его успокаивать, а то как бы умом не тронулся. Долго мне пришлось уговаривать, снова повторяя всю историю с шампунем и моей реакцией на него, прежде, чем Антон приоткрыл дверь и смог выйти из такого не слишком подходящего места для объяснений. Вот так вот. Хотела постепенно приучить к переменам, издалека намекая на изменения, которые могут происходить в человеке, пусть даже и из области фантастики, а получилось -как обухом, ну или собакой, по голове. Хорошо, что голова моего любимого крепкая, выдержала. А я теперь немного сомневаюсь: может, он всегда был немного со сдвигом, и поэтому так сравнительно легко перенес такое потрясение? Но все равно, я люблю его такого, какой он есть, да и он, по-моему, тоже стал любить меня еще больше, и не раз я замечала на себе его гордый взгляд, что у него такая необычная во всех отношениях девушка. Интересно, звериные признаки передаются по наследству?
Да, этот вечер жених с невестой запомнят надолго. Суматоха никак не могла утихнуть в банкетном зале. Представителей службы порядка было не много, но казалось, что их здесь не меньше, чем гостей. Все, кто в состоянии были это сделать, разбрелись по углам, живо обсуждая произошедшее событие. В подсобке раздавались щелчки фотоаппарата и вспышки света. Опрашивать свидетелей не представлялось никакой возможности, потому что одна половина гостей была изрядно пьяна и могла подтвердить все, что угодно, включая зеленых человечков, а другая половина, более - менее трезвая, была в шоке, и, наверное, поэтому не понимала, что произошло и требовала продолжения банкета, видно, еще не добрав (не догнав) другую половину, и теперь стремилась это поскорее сделать. Приехал на место происшествия и следователь. Это оказался огромный мужчина, около двух метров роста, массивная шарообразная голова и лечи, напоминающие антресоли шкафа. Его бас громыхал почище раскатов грома, а так как музыку выключили, слышно его было отлично. Этот голос перекрывал весь шум, который создавали пятьдесят человек гостей.
Ближе к полуночи все было закончено. Труп убрали, людей отпустили, ошарашенные молодые еще раньше отправились спать, а мы с Антоном лихорадочно сворачивали провода и собирали аппаратуру, стремясь поскорее попасть домой. Способность соображать ко мне вернулась только утром.
Не стоит говорить, что мы с Антоном оказались главными свидетелями, так как первыми нашли тело. Естественно, перед следователем я не стала распространяться про свои уникальные способности, а сказала, что зашла в подсобку по важному делу - поправить лифчик, благо до туалета топать было далеко, а подсобка тут она, рядом. Нас еще немного помучили вопросами и отпустили.
ГЛАВА 5
- Антон, у меня такое подозрение, что эта тень искала именно тебя и просто банально ошиблась, прирезав не того. - Все события того вечера я пересказала своему напарнику, по совместительству любимому, не утаивая ничего, в том числе и своих умозаключений, где они (умозаключения) были тут же осмеяны.
- Да что ты, неужели я? Да кому я нужен, ни врагов у меня нет, и никого я на этой свадьбе не знаю, кроме, естественно, молодых. Или ты считаешь, что сама Наташка захотела испортить себе праздник и напакостить. Интересно, ей так не нравится мой стиль работы, и она дало мне это понять таким оригинальным способом? Не говори ерунды, иди лучше картошку чистить, есть хочу.
Вообще, все мои слабые попытки доказать, что это не случайность, были в зародыше задушены. Молодой человек, так рано ставший трупом не по своей воле, был достаточно влиятельным в милицейских кругах - вот уж у него точно могли бы быть недоброжелатели. Да и можно было не сомневаться, что его сотрудники будут землю рыть, но найдут виновного. Вот только я знала, что если и найдут, то, скорее всего, не того, кто совершил преступление. Как можно поймать серую тень? Вообще, Антон меня почти убедил, что мне все привиделось, и я уже начала было забывать этот случай как кошмарный сон, как опять случилось нечто, что вернуло мои прежние сомнения.
Дул ветер, холодный и злой. Дул целенаправленно, упрямо. Забирался под одежду, закручивал вихри пыли на дороге. Вечерело. Мы с Антоном возвращались домой уставшие, голодные - пол дня бродили по городу, не просто так, а по делам. Сначала заехали в редакцию рекламной газеты, подали объявления. В редакции немного дешевле, чем в городе, в киосках. Спустились в метро, бросили свои объявления в ящики для рекламы - Антон стремился, чтоб его объявления были во всех бесплатных рекламных газетах. На метро доехали до одного такого небольшого магазинчика, в котором продают компакт- диски и кассеты по закупочной цене. Продают оптом, но можно купить и в розницу. Там проторчали часа два - музыки много и разной, а выбрать надо самую лучшую и популярную. Взяли и видеокассет посмотреть - для души. Мы с Антоном обожаем французского режиссера Люка Бессонна и американского актера Брюса Уиллиса , поэтому взяли несколько фильмов, на обложках которых присутствуют эти имена. А потом еще несколько часов шлялись по магазинам - продуктовым (для тела) и торговым комплексам (для разнообразия) и поэтому когда подходили к дому были вымотаны донельзя. Хотелось только одного (нет, не Антона!), а поскорей придти домой и поставить, наконец, эти тяжеленные сумки. Сумок было так много, что один Антон не в состоянии был их все унести, и у меня в руках болталось еще два пакета.
А теперь немного специфики дома, в котором мы живем: стоит он торцом к оживленному тракту и тянется вглубь на многие подъезды. Архитектура этого дома меня до сих пор поражает. Наверно архитектор, приемщик, ну, или там комиссия, а уж тем более строители были все поголовно в дупель пьяны, когда строили дом. Ну, посудите сами: подъезды разные, один даже на другой стороне дома, балконы то есть, то нет, то с гулькин нос, то на четыре окна, и этажей через произвольное количество подъездов то девять, то двенадцать. Дурдом. Но это еще не все. Там, где подъезды - светло, но очень неудобно ходить. Тротуары узкие и машин - кошмарное количество, а с другой стороны дома, по замыслу проектировщика явно должен был находиться сквер. Может, это когда так и было, но сейчас к стенам здания подступал лес не лес, но такой лесочек, так точно. И еще в этом длинном, как кишка, доме были арки в этот лес, наверное, чтобы мамам с колясками было удобнее удирать от волков. Но это я так, к слову, насчет волков. А вообще-то тихо, спокойно. И не скажешь даже, что центр города. Чтобы с остановки попасть домой, нужно идти, обходя огромное количество машин - нужный подъезд, как на зло, находится в самом конце дома, или идти через парк, в арку. Мы устали, было темно, не хотелось обходить здание и, наверное, какое-то умственное затмение нашло, но мы поперлись через парк. Уже подходя к арке, что-то заставило меня насторожиться. Вроде причин для беспокойства особых не было, но вокруг уже было темно, а ходить по темноте в лесу как-то страшно. Да, действительно, интуиция меня не подвела - из темноты подворотни выступили три тени - три мужские фигуры медленно окружили нас явно с не добрыми намерениями.
- Антон Туман?
- Да. А что вы хотели?
- Тебя, - ответил один из бандитов, видимо, самый разговорчивый. Остальные молча стояли. В воздухе возникло напряжение, какое бывает перед дракой. Я испугалась так, что даже подумала - этого не может быть, это происходит не со мной. И тут же успокоилась. Пока я приходила в себя, драка была в полном разгаре. Антон сражался аки лев, но силы были явно не равны, и драка переходила в обыкновенное избиение. Я вдруг ясно поняла, что если сейчас что - нибудь не случиться, они забьют Антона насмерть.
Хулиганы были похожи на зомби - остановившейся взгляд, резкие движения. Не помня себя, я завизжала, как бензопила "Дружба" в момент распиливания дерева и с криком "Спасите, пожар!" кинулась в самую (гущу, свалку?) из рук, ног и не понять чьих тел. Почему пожар, спросите Вы? Так нас учили - на крик о помощи никто не отреагирует, а на крик о пожаре кто - нибудь да откликнется.
Пакеты разлетелись по углам, картошка рассыпалась и путалась под ногами, за что ей огромное спасибо - пару раз нападающие падали, поскользнувшись на клубнях . Но надо было что-то делать. Мозг лихорадочно работал, ища выход из положения. Не найдя ничего лучшего, я решила применить свою способность к перевоплощению и обернулась первым, что в голову пришло - огромной, здоровой белой крысой с красными глазами и большими зубами и пронзительно запищала, да так, что заложило уши. Бандиты оторвались от своего любимого дела и уставились на меня. В их равнодушных глазах начали сверкать искры понимания и, я даже не побоюсь этого слова, разума. Вся вне себя от ярости, я хлестала голым, длинным хвостом по сторонам и медленно начала подходить к бандитам. Не знаю, о чём подумали эти трое, увидев поздним вечером в подворотне белую крысу - мутанта с явно агрессивными намерениями, но их как ветром сдуло. Да, совсем плохие нервы у современной шпаны. Хорошо, что у них не было оружия - начни стрелять с перепугу, ничего б не помогло. Видно, не хотели поднимать шума. Минута трансформации - и я кинулась к лежащему Антону. Слава богу, он был жив, хотя и здорово помят: фингал под глазом, губы разбиты и весь в продуктах. Куртка в майонезе, на голове приклеились листики петрушки. Морщась и хватаясь одной рукой за бок, а другой за меня, Антон смог подняться.
- Идти сможешь?
- Смогу.
Антон смотрел на меня с удивлением и восторгом, даже не смотря на боль. Видно, крыска получилась что надо!
Глава 6.
Поставив дома пакеты, я с грустью убедилась, что донести удалось только треть из купленных продуктов. Антон отмокал в ванне, а я наскоро приготовила из зелени салат, из разбитых яиц - яичницу (не пропадать же добру!) и заварила крепкого чая. Сейчас, когда пыл битвы прошёл, меня стала колотить крупная дрожь. Не спроста эти отморозки накинулись на нас, ой не спроста. И даже, чтоб не ошибиться, поинтересовались именем. Было и ещё кое - что. Их глаза. Их странный, остановившейся взгляд, при воспоминании о котором хотелось залезть в шкаф или спрятаться под кровать. Такое впечатление, что их запрограммировали на нападение. Если б не мой писк, переходящий в ультразвук. Это их разбудило. Может, я и ошибаюсь и этим бандитам всё равно с кем, лишь бы подраться, но что - то мне подсказывает, что это была не случайная встреча.
Поздно вечером раздался телефонный звонок. По частоте гудков было понятно, что это межгород. Но это оказался не межгород, а международный звонок. Когда Антон положил трубку, у него было ошарашенное лицо. Дело в том, что год назад ему предложили поездку за рубеж. Но не на отдых, а на вполне легальную работу. Работать нужно в ресторане музыкантом и певцом. Знание английского языка обязательно. Никакого криминала, но и работа тяжёлая, каждый день по шесть часов выступать на сцене. Год от агентов не было ни слуху, ни духу, и вот надо же, объявились! Сейчас пришло подтверждение, что уже готова виза и куплены билеты. Выезд через три дня. Начались лихорадочные сборы.
- Аня, понимаешь, это мой шанс, я не могу его упустить! - глаза у Антона горели, волосы после ванны торчали во все стороны.- Я так ждал этот звонок, уже перестал надеяться и вот, на тебе. Что делать? - и Антон предпринял попытку вцепиться себе в волосы, образовав на голове ещё больший хаос.
Я с усмешкой в душе смотрела на него. Так и хотелось сказать: -Что делать, что делать? В первую очередь успокоиться и оставить в покое свою шевелюру. - Но вместо этого сказала:
- Конечно, езжай. Даже без вопросов. Такой шанс не упускают. Но что делать мне?
- С заказами я разберусь, друзья помогут, разберут с удовольствием. А ты... тебе я сниму квартиру.
- Ой, как здорово! Я попробую брать заказы сама. Как ты думаешь, у меня получится?
- Конечно. Мы столько времени работали вместе, что теперь, вполне ты справишься и самостоятельно. Но лучше сиди дома, а деньги я буду тебе пересылать.
- Связь будем поддерживать через Интернет.
- Анечка, как подумаю, что ты здесь одна останешься, сердце кровью обливается. Я уже думаю, может , не ехать? - и Антон обнял меня.
Я смотрела в его глаза и понимала, что хоть телом он был со мной, но мысли его были уже далеко... Очень хорошо, что Антон уезжает. И пусть сколько угодно уверяет меня, что события недавних дней просто совпадения - ни за что не поверю. А теперь у меня будет время спокойно и без помех во всём разобраться. Нужно, пока его не будет, выяснить, что происходит. Словно почувствовав мои мысли, Антон сказал:
- Только умоляю тебя, без глупостей, будь осторожной, не суйся никуда. А то ты вечно попадаешь в истории. Где ты - там и неприятности.
-Ага,- подумала я, - конечно. Только неприятности вьются не возле меня, а возле тебя. Только ты, со своим ослиным упрямством, стараешься их не замечать.
А сама вслух сказала:
- Ну что ты, конечно! Я буду очень осторожна. А сейчас давай спать, завтра столько дел: найти квартиру, собрать вещи, подготовится к переезду. Ужас! Голова кругом идёт.
Когда мы уже засыпали, Антон сказал мне шёпотом на ушко:
-Анечка, ты такая замечательная. Спасибо тебе! Ты самая лучшая!
Я удовлетворённо вздохнула, поудобнее устроилась у любимого на плече и спокойно заснула.