Аннотация: Очередное расследование преступления частным детективом Венедиктом Струкачевым. И связано оно с перстнем легендарного царя и великого мистика Соломона.
Анатолий Старов
ПЕРСТЕНЬ ЦАРЯ СОЛОМОНА
Ad marojem Dey gloriam1
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
Утром, когда Венедикт собирался на работу, неожиданно требовательно зазвонил мобильник. Струкачев с удивлением взглянул на экран. Какого же было его удивление и радость, когда он увидел, что ему позвонил его друг еще с детских времен Виктор Серов.
- Здравствуй, Венедикт! Серов тебя беспокоит.
- Здравствуй, Витя! Я безумно рад тебя слышать, дорогой, - обрадовался Венедикт. - Как ты поживаешь? Что-то давно мы с тобой не встречались.
- В-о-о-т! Дружище, ты зришь в корень. Я тут себе командировку выбил в ваш город, так что надеюсь, мы с тобой встретимся и уж от души наговоримся. Ты не очень будешь загружен своей работой?
- У-р-р-ра! - закричал в трубку Венедикт. - Ты когда будешь в городе? Ради такого случая я пропущу работу по боку. Не каждый день ко мне приезжают друзья моего беззаботного детства.
- Ты, там того, без фанатизма. Хотя, насколько я понимаю, ты - владелец фирмы. Один денек в твоей конторе перебьются и без тебя. У меня сегодня вечером поезд и, соответственно завтра утром буду у вас.
- Витька, я очень рад это слышать. Ты поднял мне настроение на целый день. Какой у тебя вагон?
- Седьмой. Ты что, собираешься меня встречать?
А как же! И не только я, но и Надежда со мной поедет. Она уж не упустит такой возможности встретиться с другом моего детства, о котором я ей столько много рассказывал.
- Веня, ну, ты из моего приезда целое представление собираешься устроить. Скромнее надо быть, дружище. И прошу тебя, не надо выстраивать оркестр и почетный караул.
- Витек, а ты помнишь, как ты меня встречал на отцовском мотоцикле? У тебя тогда и прав-то не было по малолетству. А я тебя всего на всего хочу встретить на своем скромном Лексусе в сопровождении своей законной жены.
- Ладно, Веня, до встречи. Очень буду ждать ее. Я как вспомню о тебе, так у меня со рта слюна капает, до чего я соскучился по тебе.
2
Едва поезд остановился, Венедикт, расталкивая выходящих пассажиров, ворвался в вагон и, разыскав Виктора в одном из купе, закричал от возбуждения, обнял его крепко и, не справившись с радостью, схватил друга на руки, поднял, вытащил в проход и закружил по тесному коридору вагона, мешая проходу выходящих пассажиров.
Венедикт, что ты, дорогой, что ты? - засмущался и обрадовался такой бурной встрече друг. - Ты сейчас всех добропорядочных пассажиров своими дикими воплями перепугаешь. Заходи в купе, пусть народ спокойно выходит.
Друзья с шумом ворвались в купе, расселись на полках и начали наперебой делиться новостями жизни.
- Виктор, ты в город приехал ко мне в гости, или по делам каким? - спросил Венедикт, когда основные новости были рассказаны и эйфория от встречи начала потихоньку отходить.
- Я, как тебе по телефону уже сообщал, приехал к вам в город в командировку. Заодно и с тобой пообщаюсь очно. А то все по телефону, да по телефону. Заодно посмотрю ваш прекрасный город. Я еще пацаном был в нем. Все времени не хватает. Жизнь пролетает, как скоростной поезд.
- Не знаешь, как ребята? Ты с ними переписываешься?
- Как не знать! Переписываюсь с ними и не только. Мы даже встречаемся иногда. Вот недавно ко мне в гости Саша Архангельский приезжал. Помнишь такого?
- Конечно, помню, что еще за странные вопросы ты задаешь? Можно сказать, обижаешь даже.
- Сашка о тебе тоже помнит. Он в этом году на Новый год приезжал к нам в поселок проведать живущих у нас родственников. Мы с ним за твое здоровье и здоровье твоей жены ни одну рюмашку подняли. - Виктор заулыбался, вспоминая встречу с другом детства. - Мы так старались, чтобы наши пожелания сбылись, что потом сутки не могли смотреть на алкоголь и еду.
Он мне рассказал, что несколько лет назад он был в Палестине в командировке, и приобрел у одного замызганного торгаша всякой рухлядью какую-то супер древнюю бутылку, похожую на одну из тех, в которые когда-то были заточены джины. Прямо как в сказке какой-нибудь. Горлышко бутылки было залито сургучом, и на нем была печать - круг и посредине буква "А".
Приехав домой, он долго держался, сохраняя товарный вид бутылки. А потом не выдержал и вскрыл ее, надеясь заполучить какого-нибудь завалящего джина. Но в бутылке, вместо джина был всего на всего небольшой лист какой-то старой кожи, на котором был изображен кружок со звездой и какое-то слово. Он разочаровался и отдал листок мне. Мне он, сам понимаешь, без надобности. Зная, что ты любишь всякие мистические штучки, я привез его тебе.
- А какое слово там было написано, Витя? - машинально поинтересовался Венедикт, с удовольствием разглядывая черты лица друга, которого уже давно не видел.
- Да откуда я знаю! Ты же знаешь, что мне это совершенно не интересно. Я только мельком заглянул на лист и убрал в коробку, которую и везу тебе.
В купе, проходя по коридору, заглянула красивая эффектная брюнетка.
- Здравствуйте, - она с любопытством взглянула на Венедикта, улыбнулась ему многообещающе. Встретившись с холодным взглядом его голубых глаз, девушка разочарованно вздохнула и повернулась к Серову.
Венедикт с удивлением почувствовал, как нагревается амулет старой Аксиньи, с которым он никогда не расставался.
- "О, оказывается это прелестное создание - ведьма. И, судя по степени нагревания, ведьма достаточно сильная", - размышлял он, пока Виктор любезничал со своей молодой попутчицей. - "Впрочем, ничего супер странного в этом нет. Ведьм вокруг значительно больше, чем это принято считать. И это совсем не значит, что она принесет беду".
- До свидания, Виктор. Приятно с вами было познакомиться. И вам до свидания, - девушка скользнула взглядом по равнодушному Венедикту.
- До свидания, Ольга. Надеюсь, мы с вами еще встретимся?
- Конечно, встретимся. Обязательно. Ведь наша земля такая маленькая. Всего вам самого наилучшего.
- Вам тоже успехов в вашей работе.
- Кто это? - полюбопытствовал Венедикт, когда девушка вышла из купе. - Я смотрю, ты время в дороге зря не терял. С какой красавицей познакомился. Вот сообщу Наталье, она тебе последние волосенки-то повыдергивает.
- Нет, дружище, только не это, - рассмеялся Виктор. - Наталья меня убьет, если узнает. Ты знаешь, какая она у меня ревнивая? Ужас просто! А Ольга... Это чисто мимолетный разговор, чтобы как-то скрасить долгие часы дороги. А девушка - ничего! Согласен? Кстати, она тоже увлекается всякими древними артефактами. Все расспрашивала меня об этом листе.
- Ты успел и ей похвастать?
- Решил пустить ей пыль в глаза. Она мне о всяком таинственном, мистическом, я - ей. Так мы скоротали время в дороге. Хорошая девушка. Мне она понравилась, чертовка.
- Ладно, Казанова. О твоих амурных делах мы с тобой продолжим наш разговор у меня дома. Я смотрю, моя жена уже избегалась по перрону.
- Ты что, все-таки с Надеждой приехал на вокзал? Что же ты раньше мне не сказал? Вот чудак. Пошли быстрее. Нельзя заставлять женщину долго ждать. Это против их женской природы.
Друзья вышли на перрон. К ним подбежала, очаровательно улыбаясь, Надежда.
- Наденька, вот, познакомься. Это мой друг детства Виктор Серов. Я тебе о нем рассказывал ни раз. А это, Витя, моя жена - Надежда.
- Очень приятно, Виктор, - протягивая руку, проговорила женщина. - Венедикт очень много рассказывал мне о вас. Я вас вижу впервые, а у меня такое впечатление, что знаю вас всю свою жизнь.
- Мне тоже очень приятно. Мне Венедикт в каждом письме рассказывал о ваших достоинствах, и я рад познакомиться с женой своего старого друга, - Виктор галантно наклонился и поцеловал руку. - Впервые имею честь лицезреть перед собой женщину, напрочь лишенную недостатков.
Надежда засмущалась и гордо взглянула на мужа.
- Ребята, хватит уж обмениваться любезностями. Поехали домой, там и наговоритесь.
- Веня, - остановил друга Виктор, - не гони лошадей. Я все-таки в командировку приехал. Я предлагаю поступить так - я сейчас смотаюсь на завод, быстренько сделаю свои дела, а потом сразу к вам. Я тут везу бутылочку своего фирменного самогончика. Великолепнейшая, должен тебе сказать вещь. Отец-то теперь старый. Сам самогонку делать уже не может, сил не хватает. Но он щедро поделился со мной секретами своего мастерства. А должен тебе сказать, что это дело не такое уж простое. Здесь много секретных нюансов. Эту партию я делал из абрикосов. Ароматная - обалдеешь. А горит... Не хуже чистого спирта. А Надежде я везу бутылку настоящего испанского вина. Выпьем с тобой. Как тогда, Веня, помнишь в детстве?
Венедикт поморщился.
- Помню, конечно. Я тогда здорово набрался. До сих пор вспоминать стыдно. Единственно, что меня оправдывает, это моя непростительная молодость в те далекие времена. Впрочем, о нашей с тобой молодости и похождениях мы поговорим с тобой позднее. Вспомним о наших с тобой первых шагах по борьбе с ведьмами. Надюшка с удовольствием послушает о наших с тобой приключениях. Любит она эти мистические истории. Она и сама теперь один из моих сотрудников. А надолго ты на завод? А то у меня уже сейчас рот слюной наполнился в предвкушении застолья.
- Ну, я думаю, за пару часов обернусь. Может, чуть больше. Вы поезжайте домой. А я освобожусь и на такси рвану к вам. Адрес ваш я знаю. Так что не беспокойтесь, разыщу.
- Давай мы тебя хоть подвезем к заводу.
- Не надо, Венедикт, спасибо. Я знаю, где он находится. Пройдусь по городу пешочком. Здесь совсем недалеко. Посмотрю, полюбуюсь его красотами.
- Ну, смотри. Делай, как считаешь нужным. Только, Витек, не особо долго разгуливай. Мы с Надеждой будем ждать тебя.
Беседуя, друзья вышли на привокзальную площадь.
- Венедикт, я побежал по своим делам и сразу к вам. Добро?
- Добро. Беги, давай.
Венедикт проводил взглядом удаляющегося Серова. Виктор шел бодрым шагом, помахивая коричневым дипломатом. Почувствовав на спине взгляд друга, остановился, повернулся и, улыбаясь, помахал приветливо свободной рукой.
Поехали, Надюша, домой. Сейчас мы что-нибудь вкусненькое приготовим, чтобы поразить нашего гостя своими кулинарными изысками. Только знаешь, у меня какое-то неприятное чувство тревоги. Даже не знаю, чем это объяснить.
- Веня, нет никаких причин для тревоги. Ну что может случиться с Виктором? Около часа он пробудет на заводе, часа два на дорогу. Пройдет три часа, ну может немного больше, и ты снова встретишься со своим другом.
Венедикт вел машину, поглядывая в зеркало заднего вида.
- "Что за чертовщина, эта голубая "Мазда" уже двадцать минут тянется за нами", - насторожился он, взглянув на жену. Надежда безмятежно болтала, рассказывая ему, какое чудесное мясо она запланировала приготовить для его друга.
Перед самым выездом из города "Мазда" резко затормозила и, включив правый поворот, повернула на боковую улицу. Венедикт незаметно для жены облегченно вздохнул.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1006 год до рождества Христова
Был прекрасный ранний вечер середины весны. Склоны холмов, окружающих дворец, были покрыты желтым ковром фумана. И его аромат нагло носился по улицам столицы, докладывая каждому встречному о приходе весны. Из оконных проемов во дворец доносилась разноголосица пения птиц, радовавшихся наступлению тепла после зимней непогоды.
В огромном сумрачном зале дворца на большом, искусно украшенном лучшими мастерами государства, троне сидел средних лет мужчина. Длинные, ниже плеч, светлые, слегка волнистые волосы, красивые выразительные голубые глаза, светлокожее, слегка удлиненное, правильное и очень приятное лицо, украшенное не длинной, но густой курчавой светлой бородой. Все эти факторы свидетельствовали, что мужчина не принадлежал колену Иуды.
Царь Давид задумчиво сидел на троне, машинально играя одним из многочисленных великолепных перстней, украшающих его тонкие длинные пальцы. Он был взволнован терзающими его мыслями. Не удержавшись, вскочил с трона и заметался по залу, чем очень озадачил замерших придворных, не смеющих пошевелиться, чтобы не вызвать гнева владыки государства.
К этому времени за плечами у него, сына ефрафянина из Вифлеема Иудина по имени Иессея, уже был, занявший несколько десятилетий, путь. Непростой, полный лишений, трудности путь от простого пастуха до царя, помазанного на царство в Хевроне старейшинами всех еврейских колен. И став царем, Давид, воплощая свою мечту о создании нового, могучего государства, повел за собой 600 филистимских воинов под началом Иттая на штурм казавшегося неприступным иевусейского Иерусалима.
Город, не выдержав натиска воинов, пал на милость победителя. В благодарность за ратный труд царь Давид назначил Иттая одним из своих генералов, пользующихся его безграничным доверием.
Завоевав Иерусалим, Давид через несколько лет посредством постоянных кровавых боев с многочисленными коленами многочисленных народностей основал собственное государство, о создании которого он мечтал долгие годы, опираясь как на местную иевусейскую жреческую касту, так и на наемников с Крита и из Филистии. И созданием Израиля Давид записал на веки вечные в историю свое имя. И в наши дни о нем с благодарностью вспоминают жители Израиля.
Давид в первые годы своего царствования построил для себя и своего гарема жен великолепный дворец, который стал одной из жемчужин столицы.
А скоро в старый храм новой столицы был перенесена и главная святыня еврейского народа - Ковчег Завета с лежащими в нем скрижалями, полученными Моисеем от Сабаота на горе Синай.
Только после того, как он почувствовал, что окончательно укрепился на троне, а в Израиль пришел долгожданный мир, он решил, что настало время для исполнения давней своей мечты и начать строительство в Иерусалиме величественного Храма единственного Бога на земле - Сабаота. Старый храм совсем обветшал и не отвечал требованием восхваления Его. Это, с другой стороны, способствовало бы объединению все еще разобщенного, разделенного на колена еврейского народа в единую нацию, а заодно превращало бы Иерусалим в подлинную столицу Израиля.
Но построить храм совсем не просто. На это уйдет и много лет, и потребуются огромные суммы денег. Надо бы посоветоваться по этому вопросу со своим дворцовым пророком и старинным другом Нафаном. С ним Давид был знаком еще будучи простым воином, совершающим вместе с другими набеги на различные колена. В отряде воинов был и Нафан, с которым они не раз спасали друг друга в минуты опасности, делили иной раз последние кусок хлеба и глоток воды. И став царем, Давид назначил своего друга дворцовым пророком и всегда прислушивался к его мудрым советам.
Приняв такое решение, царь Давид остановился, повернулся к одному из придворных, замершему недалеко от трона со сложенными на груди руками, в ожидании указаний повелителя.
- Передайте придворному пророку Нафану мое повеление прибыть, не медля, ко мне.
Придворный поклонился почтительно и неслышно исчез для выполнения воли царя.
Через несколько минут послышался шум шагов и в зал с поклоном вошел придворный пророк, друг и советник Нафан.
- Пусть будут благословенны твои года, - почтительно кланяясь, произнес он. - Как поживают твои жены, господин? Все ли здоровы?
Спасибо, спасибо Нафан, - нетерпеливо воскликнул Давид. - Давай оставим все эти условности на потом. У меня к тебе есть важное дело и негоже тратить время на пустословие.
- Мой повелитель, я слушаю тебя.
- Оставьте нас одних, - распорядился Давид придворным. Дождавшись, когда слуги покинут зал, он нетерпеливо взмахнул рукой и произнес: - Садись, мой друг, справа от меня. - Давид подождал, ожидая, когда Нафан устроится рядом с его троном. - Хочу поделиться с тобой, мой верный друг, своей сокровенной мечтой, которую я вынашиваю уже долгие годы. Извини, что раньше не делился ею с тобой. Не время было для ее воплощения. Но сейчас, мне кажется, настал момент, когда я могу ее осуществить. Я думаю, что многого достиг за свою долгую жизнь, и теперь пришла пора начать воплощение моей мечты - хочу построить достойный Храм Господу Богу в Иерусалиме. Наш старый Храм обветшал и уже не достоин Бога. А мы построим грандиозный, великолепный Храм и из него в мир будет изливаться истина единого бога Сабаота. Я хочу, чтобы этот Храм стал не просто главным, а единственным местом, где осуществлялись бы предписанные Законом Моисея священные службы. После окончания его строительства жертвоприношения и богослужения в любых других местах будут мною запрещены.
Нафан внимательно, не перебивая повелителя, слушал его взволнованную речь.
- Понимаешь Нафан, - горячо продолжал царь, - этот новый Храм должен будет способствовать объединению всего разобщенного, разделенного еще сейчас на племена еврейского народа в непобедимую единую нацию. Обретя этот Храм, Иерусалим превратится в подлинную столицу еврейской нации. Что ты можешь сказать о моих планах, мой друг? Говори только откровенно. Мне очень важно знать мнение и главного дворцового пророка и моего старого испытанного друга, которому я верю, как самому себе.
Взволнованный Нафан вскочил с кресла и заметался перед царем. Такую вольность перед Давидом мог позволить себе лишь придворный пророк и друг, знающий немало секретов из жизни своего повелителя.
- Мой господин и мой старый друг, я горячо одобряю твои замыслы. Ты построишь Храм Господа и будешь восхвалять Сабаота за те блага, что он дает тебе и твоему народу. Ты построишь Храм, и наш Господь будет тебе помогать в этом богоугодном деле. Такого мое мнение.
- Спасибо, Нафан, за твою поддержку, - Давид радостно потер руками. - Я не сомневался, что ты поймешь меня и мои помыслы. Завтра же, не откладывая дело в долгий ящик, я начну искать место для строительства Храма для Бога.
- Да благословит тебя Господь на это дело, мой господин.
- Спасибо, Нафан, за твои слова. Они пролились бальзамом на мою душу. А теперь ступай с Богом. Я хочу еще поразмыслить в одиночестве над воплощением своего плана.
Почтительно поклонившись, Нафан вышел из зала, оставив своего господина сидящим на троне в глубокой задумчивости.
Вечером пророк особенно горячо возносил молитвы Господу Богу и просил его благословить царя Давида на строительство нового храма. Далеко за полночь, он решил, что достаточно убедительно поведал Богу о планах своего господина и друга, и удовлетворенный лег спать. Взволнованный планами царя на строительство Храма, в ту ночь он долго ворочался на своем ложе. Бог сна никак не хотел раскрыть над ним свои крылья. Уже когда солнце начинало просыпаться, сон, наконец, сморил пророка.
Но как только он отдался ему, в его жилище засветился неяркий голубоватый свет, потревожив чутко спящего Нафана. Пророк вскочил с ложа и с трепетом услышал льющийся с неба голос самого Господа Бога. Услышав с небес голос Сабаота, он упал на пол и лежал смиренно распростертый, ловя каждое слово, адресованное ему.
- Любезный мне пророк Нафан, - возглашал голос с небес, - зачем ты поддержал царя Давида в его помысле строить новый дом для меня? Меня огорчило и то, что одобрил ты его от своего и от моего имени.
В своей поддержке царя, ты, мудрец, не принял во внимание, что Храм мой - это символ любви и мира между народами. Как может его воздвигать Давид - царь-воин, царь-тиран, проливший немало людской крови в своей жизни, принесший им несметное горе? Пусть это и была кровь врагов, убитых в честном бою, пусть это и будут исковерканные судьбы недругов его, - голос перестал литься с небес. И только спустя продолжительное время Нафан услышал: - Передай рабу моему Давиду мою волю. Великая и почетная миссия сооружения Храма Господнего будет исполнена не им, а тем, кто унаследует трон Давида.
Когда истекут дни его жизни, и Давид упокоится с отцами своими, Я восставлю после него семя его, которое произойдет из чресл его, и упрочу царство его. Он придет на смену Давиду и станет царем Израиля. И будут чисты его руки и помыслы. Он построит дом имени Моему, и Я утвержу престол царства его навеки. Я буду ему отцом, и он будет Мне сыном.
Таинственный свет в жилище пророка погас, и наступила тишина, нарушаемая лишь взволнованным дыханием обескураженного и бесконечно огорченного Нафана.
Едва дождавшись утра, не выспавшийся, до крайности утомленный, с воспаленными красными глазами, он прибежал во дворец и попросил повелителя принять незамедлительно своего покорного слугу, чтобы поведать ему об очень важном сообщении для него.
Получив разрешение, он вошел взволнованный в покои царя, где тот отдыхал после ублажения одной из своих жен.
- Нафан, друг мой верный, почему ты так взволнован? - безмятежно поинтересовался Давид, возлежа на ложе. - Что за неотложное дело привело тебя ко мне в столь ранний час? Почему ты не отдыхаешь после своих трудов праведных?
Нафан беспокойно оглянулся, оглядывая многочисленных придворных, замерших в ожидании распоряжений господина.
- Повелитель, вели придворным оставить нас одних. Мое сообщение очень важное и предназначено оно только для твоих ушей.
- Оставьте нас, - повелел встревоженный Давид придворным, весьма обеспокоенный словами друга.
После того, как все придворные покинули покои царя, пророк, не смея поднять глаза на своего повелителя, поведал ему о том, что произошло ночью. Стараясь не пропустить ни одного слова, произнесенного Богом, почти дословно передал он слова Сабаота, произнесенные ему, недостойному слуге повелителя, для Давида.
Царь, крайне взволнованный сообщением Нафана, вскочил со своего ложа, набросил на плечи длинный халат и заметался по покоям, нервно теребя перстень на пальце. В покоях надолго повисла тревожная тишина, нарушаемая лишь звуком торопливых шагов царя по полу. Приняв решение, Давид не спеша подошел и занял свое место на троне. Придворный пророк в поклоне замер, ожидая слова повелителя.
- Я согласен с моим Господом, - хрипловатым от волнения голосом негромко произнес Давид. - Я - царь-воин. За свою жизнь я, действительно, пролил немало людской крови в многочисленных битвах, стараясь создать государство израилево. Говоря фигурально, мои руки по локоть в крови. Но что значат слова Господа Бога "...восставлю после него семя его, которое произойдет из чресл его"? Ты ничего не перепутал, друг мой?
- Нет, мой господин, я передал тебе слова Бога дословно.
- Но из них следует, что ни одному из моих сыновей не дано стать моим наследником. Будущему царю великого государства и строителю Храма во имя Господа Бога еще только предстоит родиться.
- Да, мой господин, Бог ясно высказался по этому поводу.
- Хорошо, Нафан, я исполню Его волю. Не скрою, друг мой, я очень опечален решением Господа Бога. Но я покорно подчинюсь завету Его. Первый из сыновей, который родится от одной из моих жен, будет мною объявлен моим наследником. Он будет помазан на царство и исполнит завет Его. А теперь ступай. Я должен подумать над словами Бога.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Надежда хлопотала на кухне, готовя угощение для дорогого гостя. Венедикт суетливо помогал ей, с нетерпением поглядывая на часы. Скоро уже все было готово, и супруги слонялись по дому, не зная, чем заняться в ожидании гостя. Прошло уже пять часов после приезда друга, а его все не было. И эта задержка почему-то очень тревожила Венедикта.
- Ну, где его носит? У меня жаркое перестоит в духовом шкафу, - нервничала Надежда.
- Надеюсь у него все в порядке. Наверно, зацепился за что-нибудь, или кого-нибудь, - успокаивал Венедикт жену, сам уже не особо веря в свои слова.
Он подошел к окну и выглянул во двор. Солнце уже клонилось к закату, почти докатившись до верхушек деревьев, стоящих напротив окна. В кармане нетерпеливо завибрировал и назойливо зазвонил мобильник. Он достал телефон и, взглянув на экран, очень удивился, увидев, что звонит Верещагин.
- "Странно, чего это он мне звонит? Мы же только вчера с ним виделись. Вроде все с ним обговорили по текущим делам".
- Здравствуйте, Антон Павлович, слушаю вас.
- Здравствуй, Венедикт, - донесся из трубки приглушенный голос, - ты сейчас у себя в деревне?
- Да, я дома. А что произошло?
- Тут, понимаешь ли, у нас в городе произошло дорожно-транспортное происшествие. Недалеко от проходной сталелитейного завода на пешеходном переходе был сбит мужчина. Не приходя в сознание, человек скончался.
Венедикт почувствовал, как сжалось его сердце в предчувствии непоправимого.
- Антон Павлович, только не говорите мне, что фамилия погибшего мужчины Серов.
- Ты знаешь его? Это, действительно, Серов Виктор Николаевич. Во всяком случае, об этом свидетельствуют его документы, обнаруженные в кармане костюма.
Венедикт почувствовал, как кровь отливает от его лица. Он стоял еще с десяток секунд, стараясь справиться с охватившим его волнением. Верещагин терпеливо ждал, понимая состояние охваченного горем друга.
- Антон Павлович, я, не скрою, что шокирован и очень огорчен вашим сообщением о гибели моего друга. - Венедикт почувствовал, как непроизвольно увлажнились его глаза. Он смущенно вытер их ладонью и, сглотнув неожиданно вставший в горле комок, тяжело вздохнул и профессионально поинтересовался. - Какие-нибудь вещи при погибшем были?
- Извини, Венедикт, за недобрую весть. Мне искренне жаль твоего друга и тебя, - голос Верещагина стал еще глуше. - Нет, никаких носильных вещей при нем не было. Мы обнаружили при нем документы, мобильный телефон, кошелек с деньгами и ключи, вероятно, от дома или квартиры. Больше ничего не было. Мы проверили его телефонную базу в мобильном телефоне и обнаружили в ней и твой номер. Я подумал, что ты можешь знать его, поэтому и звоню тебе.
- Я его прекрасно знаю. Это мой старинный друг. Он приехал в город в командировку. И мы должны были с ним встретиться, после того, как он уладит все свои дела. Когда я его встречал на вокзале, при нем был дипломат. Кожаный, коричневого цвета.
- Нет, никакого дипломата при нем не было. А почему ты спрашиваешь о нем? Ты его видел?
- Странно, куда же он делся? - Венедикт задумался на мгновение и продолжил: - Что-то мне подсказывает, Антон Павлович, что это было не банальное дорожно-транспортное происшествие, а целенаправленное убийство. И целью убийства было завладение дипломатом. Антон Павлович, я бы вам порекомендовал выяснить, по какому вопросу приехал на предприятие в командировку Серов.
- Спасибо, Веня, за ценную информацию. Если исчез дипломат, то, похоже, что ты прав и целью убийства, действительно, является его похищение. Сейчас я займусь уточнением, был ли у него дипломат, когда он был на заводе? Может он его где-нибудь оставил на хранение? А ты не собираешься приехать в город? Надо бы опознать тело погибшего и поговорить нам с тобой не помешает. Может, подъедешь завтра с утра? Сегодня уже поздно.
- Нет. Если позволите, я приеду сегодня. До утра еще целая вечность. Через несколько минут я выезжаю.
- Хорошо, приезжай. Я буду тебя ждать у себя. К этому времени я, может, буду иметь дополнительную информацию.
- Антон Павлович, осмелюсь напомнить, что ваш рабочий день закончился, - Венедикт взглянул на часы, - уже два часа назад. А мы приедем еще не скоро.
- О чем это ты, Венедикт? Я буду тебя ждать хоть до утра, - Верещагин тяжело вздохнул в трубку, - Как говорится в песне - покой нам только снится. Без всяких там сантиментов и сомнений, приезжай, буду ждать. Все, до встречи. Надежде передавай привет от меня.
- Спасибо, передам. До встречи, - Венедикт дал отбой и мрачно взглянул на вошедшую в комнату Надежду.
Увидев побледневшего и мрачного мужа, она подскочила к нему.
- Что случилось, дорогой? - с тревогой спросила она, уже догадываясь о причинах расстройства мужа.
- Виктора у проходной завода сбила машина. От полученных ран он скончался на месте. Когда приехала скорая помощь, он уже был мертв. Я думаю, что это было убийство. И связано оно с тем, что находилось в его исчезнувшем дипломате.
- Но что там могло быть такого, из-за чего нужно было убивать человека? - разволновалась Надежда. Она вопросительно посмотрела на мужа и, не дождавшись ответа на свой риторический вопрос, предложила: - Давай проанализируем всю имеющуюся у нас информацию по этому вопросу. Мы знаем, что там были две бутылки с напитками. И, вероятно, какие-то документы, связанные с его командировкой на завод. Что-то же он привез с собой в командировку для решения каких-то служебных вопросов?
- Да, дорогая, ты, наверно, права. Насколько я знаю, завод, куда приехал Виктор ничем секретным не занимается. Так что маловероятно, что документы, которые у него были, представляют для кого-нибудь какой-нибудь интерес. Но там была еще одна вещь. И тогда все это происшествие приобретает совсем другую окраску.
- Какая вещь? - удивилась Надежда.
- Виктор в вагоне успел мне сказать, что привез мне необычный подарок. Какой-то лист с рисунком и словом, но ничего конкретного он не сказал. Я не особо и интересовался. Рассчитывал на то, что через несколько часов мы с ним обо всем поговорим. Черт меня побери, - Венедикт почувствовал, как закипает в нем негодование, - у Витьки осталось двое малолетних детей! Это какой-то кошмар, - воскликнул он. - У меня начинает складываться впечатление, что все, кто хоть как-то связан со мной, погибают. Я, как магнит, притягиваю смерть. Вот и до друзей очередь дошла. Как ты считаешь, может, зря ты настояла на нашем браке?
- Венечка, ты утрируешь. Ты успокойся, дорогой. Твоя голова должна быть свободна от всех глупых мыслей. Тебе надо найти убийцу Виктора и наказать его. И ты сможешь это сделать, хотя бы ради оставшихся сиротами двух маленьких детей. И я знаю, что ты сможешь это сделать, - Надежда положила руки на плечи Венедикта и, приподнявшись на носки, ласково поцеловала его. - А по поводу нашего брака могу тебе сказать, что я ни на мгновение не пожалела о своем решении выйти за тебя замуж. И пусть мое замужество будет коротким, умирая, я буду благодарить тебя за доставленные мне мгновения счастья.
- Спасибо, Надя, за поддержку. - Венедикт погладил жену по длинным шелковистым волосам. Он притянул ее к себе и зарылся в ее волосах. - Я обязательно найду убийцу. В лепешку разобьюсь, но найду! - Он отодвинулся и прижался губами к ее щеке, вдыхая аромат ее тела, волос. - А умирать ты не торопись. Мы с тобой еще, надеюсь, поживем. Ты мне еще должна наследника родить, чтобы не прервалась моя генеалогическая цепочка.
Услышав его слова о наследниках, Надежда прижалась к широкой груди мужа, и замерла в несвоевременной истоме, ощущая его мощное сердцебиение.
- Сейчас я поеду в город, - нарушил Венедикт наступившую идиллию. - Мне нужно встретиться с Верещагиным. После получения от него какой-нибудь дополнительной информации мы и будем думать, что нам делать дальше. А пока разговор на эту тему бессмысленен.
- Я поеду с тобой, поведу машину. Ты сейчас в таком состоянии, что не сможешь ее вести. Еще не хватало, чтобы ты попал в аварию!
- На дворе скоро ночь наступит. Куда ты поедешь, на ночь глядя? Отдыхай, - неуверенно проговорил Венедикт, понимая, что жена права.
- Как ты можешь такое говорить? Да как тебе даже в голову могли прийти такие мысли? Ты в таком состоянии поедешь за полторы сотни километров, а я перед сном выпью тепленького молочка, лягу в мягкую кроватку, накроюсь теплым одеяльцем, и спокойно буду спать?! - не на шутку рассвирепела Надежда. - Я поеду с тобой, поведу машину. Такого мое решение, и это не подлежит обсуждению. Как у тебя только язык повернулся сказать такое мне!?
Верещагин сидел за столом и мрачно изучал документы, лежащие перед ним, когда в кабинет вошли Венедикт и Надежда. Поздоровавшись с вошедшими, начальник отдела полиции жестом пригласил их располагаться в стульях напротив его стола. Венедикт нетерпеливо ерзал на стуле, вопросительно глядя на друга.
- Что я могу тебе сказать по поводу этого происшествия? - Антон Павлович нервно погладил лысину. - Суть происшествия ты уже знаешь. А что касается его дипломата... Когда он выходил из проходной завода, дипломат был при нем. Об этом свидетельствуют и сотрудники, у которых он был на встрече, и сотрудники охраны на проходной. А после происшествия, когда прибежали охранники с проходной, дипломата при нем уже не было. Нам удалось даже разыскать свидетеля происшествия. Это дед, прогуливающий свою собаку недалеко от проходной. Он видел, как черная иномарка сбила переходящего на зеленый свет светофора мужчину и, переехав его, резко затормозила. Да так, что был слышен визг тормозов, сдала назад, остановилась на мгновение у трупа, и потом быстро уехала. Свидетель и вызвал полицию по мобильному телефону.
- А он назвал марку машины, может, заметил ее номер?
- Да, эти сведения он нам дал. Как это ни странно, при всем том, что у него уже довольно солидный возраст, и зрение и память у него - дай Бог каждому. Только толку от этого было мало. Я объявил машину в поиск и меньше, чем через час сотрудники патрульной машины ДПС доложили, что разыскиваемая нами машина была обнаружена в нескольких кварталах от места происшествия.
- В любом более или менее приличном детективе в данной ситуации было бы написано, что машина была в угоне?
- Да, Венедикт, ты прав. Машина - в угоне. И ее хозяин ни сном, ни духом не ведает о том, что на его машине совсем недавно совершено преступление. У него на момент преступления железобетонное алиби. Это нами стопроцентно доказано. Сейчас машина у экспертов, но шансов, что там обнаружат что-нибудь, что прольет нам свет на преступление, крайне мало. Предварительно, неофициально эксперты мне доложили, что никаких следов преступников в машине нет. Мне кажется, это сработали профессионалы. Во всяком случае, сделано все очень аккуратно. Единственно, что нам удастся обнаружить - это следы от наезда на человека. От этих следов так быстро не избавиться.
На несколько мгновений в кабинете наступила тишина.
- То, что нет никаких следов, это очень плохо. У нас нет пока никаких сведений, чтобы начать расследование. Антон Павлович, а что сотрудники завода говорят о целях командировки Серова?
- С этой точки зрения никаких зацепок. Командировка малозначимая. Я бы сказал, что она, в некотором смысле, символическая, чтобы посетить город и встретиться с тобой. Никаких ни коммерческих тайн, ни тем более государственных, на встречах не рассматривались. Да и не работал Серов ни с чем таким. Единственно, что можно предположить, это его какая-то дополнительная деятельность, не связанная с основной. Ну, или, - Верещагин исподлобья бросил мгновенный взгляд на Венедикта, - какие-то личные мотивы. Допустим, семейные.
Венедикт уловил этот взгляд, грустно усмехнулся и с кривой улыбкой посмотрел на Верещагина.
- Антон Павлович, я знаю Виктора уже лет двадцать как. Никаким дополнительным заработком он не занимался. Он был полностью удовлетворен той жизнью, которую вел в своем поселке. А личное... Жену он свою любил безумно, предан ей бесконечно. Имеет двух чудесных детей, которых обожает. Нет, это убийство, на мой взгляд, связано с чем-то другим.
- И ты знаешь с каким?
- Веня, расскажи Антону Павловичу о той вещи, которая была у Виктора в дипломате, - Надежда положила руку на колени мужа, поддерживая его, помогая справиться с вполне объяснимым в данной ситуации волнением.
Струкачев взглянул с благодарностью на жену, скорбно вздохнул и ссутулился.
- Что за предмет он имел в дипломате? - настойчиво поинтересовался Верещагин.
- Чтобы вы лучше поняли ситуацию, мне нужно несколько слов сказать в качестве предыстории. Когда мне было четырнадцать лет, я ездил к своим родственникам на летние каникулы в поселок, где родился и вырос и откуда приехал Серов. Там я с ним и познакомился, когда проводил свое первое в жизни расследование преступления. Там же я познакомился с Александром по кличке Архангельский. Этот Саша и сейчас живет и работает в Архангельске на каком-то заводе. Я, честно говоря, даже не знаю, на каком. По словам Виктора, несколько лет назад Саша был в Палестине в командировке, и привез оттуда лист бумаги, запечатанный в бутылке. Правда, когда он покупал бутылку, он не знал, что в ней находится. Просто понравилась необычная бутылка. Горлышко у бутылки было залито сургучом. И на сургуче красовалась печать в виде звезды Давида. В один прекрасный день Саша открыл бутылку, надеясь найти там чего-нибудь ценное. Но к своему разочарованию в бутылке был только один небольшой листок. Красивую, необычной формы бутылку Саша оставил себе на память, а лист он подарил Серову. Виктору этот лист был совершенно не нужен. Зная, что я неравнодушен ко всему необычному, мистическому, он привез его мне. Но подарить его мне из-за своей скоропостижной смерти не успел.
- Ты хочешь сказать, что это убийство произошло из-за какого-то там листа? Что это за лист? Что на нем было такое написано или нарисовано, что человек из-за этого поплатился жизнью?
- Если у вас, Антон Павлович, нет других мотивов убийства, то почему бы не принять эту версию за вероятную? А на листе, по словам Серова, был нарисован круг со звездой Давида внутри, и рядом было написано какое-то слово. Виктор совершенно не интересуется подобными вещами, поэтому он даже не рассмотрел подарок подробно.
- Понятно. Вероятно, этот знак и слово для кого-то были настолько ценными, что он не побоялся пойти на убийство. Ну, что ж! Версия выглядит правдоподобной. Только знаешь, Венедикт, чует моя печенка, что, если мы начнем расследование этого преступления, мы обязательно наткнемся на мистику.
- Вы скоро станете великим знатоком мистики, Антон Павлович, - невесело рассмеялся Венедикт.
Надежда с тревогой посмотрела на мужа.
- Веня, может, пронесет, а? Я так не люблю всю эту мистическую мишуру. Уж лучше что-нибудь из реальной жизни. Мне как-то спокойнее будет.
- Нет, Надежда. Венедикт начинает чахнуть, если в его жизни не происходит что-нибудь, выходящее за рамки реализма. Так что привыкай постепенно. - Верещагин повернулся к Струкачеву. - Но ты же понимаешь, Венедикт, что если дело будет пахнуть мистикой, тебе придется подключиться к расследованию. Правда, это не очень хорошо, привлекать тебя для расследования убийства твоего друга. Ты будешь очень заинтересованным в результате. Но других специалистов-то у нас нет. - Верещагин взглянул на часы. - У, времени-то сколько. Уже за полночь давно перевалило. Давайте расходиться, пожалуй. Продолжим наш разговор завтра. Вы где спать будете?
- Мы в офис сейчас поедем, - Венедикт вопросительно взглянул на жену. Увидев ее согласный кивок, продолжил: - Будем спать на моем любимом диване.
- Так там двоим места мало, насколько я помню этот диван.
- А мы в два этажа расположимся, - рассмеялся Венедикт, и посмотрел на смущенную жену. - Только, чур, я на втором сплю.
- Вот болтун противный, - покраснела Надежда. - Поехали уж.
- Ребята, так может, вы у меня переночуете? У меня места много. Жена только рада будет.
- Особенно она будет рада, что мы ввалимся к вам в два часа ночи. Да нет, спасибо. Мы уж у себя проведем эту ночь.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
На следующее утро, Венедикт, оставив Надежду в офисе, отправился к Верещагину узнать, что тому удалось разузнать нового по убийству Серова.
- Что тебе сказать по этому делу? По своим каналам мы разыскали Александра Степановича Козлова, известного тебе по кличке Саша Архангельский. Я попросил местных полицейских допросить его по данному вопросу. Они обещали мне сделать это и выслать по электронной почте.
- Спасибо за информацию, Антон Павлович. Я вам тоже хочу преподнести дополнительные сведения. Вчера был такой суматошный день, что мне не хватило времени поделиться с вами всем, что я знаю по этому преступлению. Когда мы встретились с Виктором, к нам подошла молодая женщина, чтобы с ним попрощаться. Я успел узнать, что он, развлекая свою смазливую попутчицу, рассказал ей о листе, который вез мне в подарок.
- Тебе еще что-нибудь известно об этой особе?
- Ничего, кроме того, что ее зовут Ольгой, и, по словам Виктора, она увлекается старыми артефактами.
- Ну, это хоть что-то. Очень интересную особу ты описал. А ты сможешь помочь нашим специалистам ее нарисовать и опознать при встрече.
- Смогу и помочь нарисовать и опознать при встрече. Я ее хорошо запомнил. Молодая, красивая, брюнетка. Не худая. Из серии тех, кто в самом соку.
- Прекрасно. После нашей встречи, пойдешь к нашему компьютерщику и составишь ее фоторобот.
- Сделаем. Если эта особа причастна к гибели Серова, то наверняка у нее есть сообщники. У нее было очень мало времени, чтобы одной подготовить и провести эту операцию. Вероятно, она позвонила из поезда своему сообщнику и, когда поезд прибыл на станцию, он ее уже ждал на угнанной машине.
- Согласен с твоими выводами. Был, правда, у сообщников риск, что Серов отправится сначала к тебе в деревню, и тогда выполнение операции намного усложнилось бы.
- Да, если этот болтун не доложил ей о том, что сначала отправится на завод, чтобы завершить свои командировочные дела, и только потом поедет ко мне. Но это мы сможем узнать, только когда поймаем преступников. К сожалению, Виктор не сможет удовлетворить наше любопытство. И еще одно обстоятельство...
- О чем это ты?
- Эта самая Ольга является ведьмой, и ведьмой достаточно сильной.
Верещагин удивленно смотрел на друга, не зная, как воспринимать новость.
- Венедикт, ты можешь пояснить, что это нам дает в деле расследования преступления?
- Пока я могу только констатировать факт, и предупредить, что это может несколько осложнить нашу работу.
- Дорогой друг, после знакомства с тобой я что-то очень часто стал сталкиваться с чертями, ведьмами и прочими мистическими особями. Ты их притягиваешь, как магнит.
- Антон Павлович, - рассмеялся Венедикт. - Это лишь подчеркивает тот факт, что плохо мы знаем окружающий нас мир.
Зазвонил служебный телефон. Верещагин поднял глаза на Венедикта и многообещающе кивнул головой.
- Да, начальник отдела полиции майор Верещагин слушает.
Верещагин несколько минут слушал доклад по телефону, изредка делая какие-то записи в своем рабочем блокноте. Венедикт сидел молча, обдумывая свои планы на ближайшее время.
- Спасибо, капитан, - произнес он в трубку. - Я у тебя в долгу. Если нужна будет помощь, обращайся. Всегда готовы оказать вам посильную помощь. Ага... всего доброго!
С полминуты Верещагин сидел молча, рассматривая свои записи в блокноте.
- Ну, что тебе сказать, Венедикт. Как ты, наверно, догадался, звонили из Архангельска. Местные ребята поговорили с Козловым. Вот что они выяснили. Действительно он привез из Пакистана старую, очень оригинального вида бутылку. Сразу было видно, что бутылка доисторическая. Она была залита сургучом, и на нем ясно была видна пятиконечная звезда. На ней были какие-то надписи, но он их не рассматривал и, недолго думая, взломал печать. В бутылке находился кусок пергамента из кожи. На вид очень древний. На нем были нарисованы звезда и буква "Х". Никакого слова больше не было. Вот все, что нам интересно для расследования.
- А какая звезда была нарисована, Антон Павлович?
- А! Вот это-то, наверно, самое интересное. Твой друг сказал, что на листе была нарисована звезда Давида, а на самом деле - это была звезда Соломона.
- Антон Павлович, я, признаться, не очень силен в звездах. Между ними есть какие-нибудь различия?
Верещагин довольно рассмеялся. Значит, есть хоть что-то в этом мире, в чем он сильнее Венедикта.
- Представь себе, есть, - засмеялся он, довольно потирая руки. - Я признаюсь, что тоже ничего не знал о звездах. Архангельские ребята меня просветили, что звезды Давида шести лучевые и используются при ритуалах по открытию каких-то знаний, а звезда Соломона - пяти лучевая и применяется при закрытии чего-нибудь. Что это означает конкретно, я не знаю. Тамошние сотрудники - тоже. - Верещагин хотел еще что-то сказать, но Струкачев дальше уже не захотел слушать, не посчитал это нужным.
- Вот оно в чем дело, - Венедикт от волнения не обратил даже внимание, что вскочил с кресла и заметался по кабинету. - Вы понимаете, Антон Павлович, важность этого сообщения? Нет?!
Верещагин недоумевающе смотрел на мечущегося по его кабинету возбужденного друга.
- Ну, это же очень просто. Кто-то нам дает понять, что некто закрыл что-то в чем-то и спрятал где-то. А буква - это подсказка, где спрятано это что-то.
- Венедикт, ты произнес столько много местоимений, что я в полной растерянности.
- Я тоже. Под этими местоимениями скрыты конкретные объекты. Ну, скажем так, иксы, игреки и прочие буквы греческого алфавита. И нам нужно вместо них поставить конкретные значения. А раскрыть их точные названия, назначения - это наша с вами задача.
- Ты серьезно думаешь, что я буду разбираться в этой абракадабре? Ну, уж нет. Меня из списка претендентов на раскрытие этой тайны, можешь спокойно вычеркнуть. Тем более, что моя насквозь пропитая старая печенка настойчиво твердит мне, что все эти иксы и прочие буквы наверняка связаны с мистикой. Я стар и немощен для этих ваших игр. Мне бы простое убийство, с реальным подозреваемым. Вот здесь я бы развернулся. А ты мне подсовываешь какие-то иксы и игреки. Нет, нет и еще раз нет! Меня уволь от такой работы. Окажу любую возможную помощь, но только "окажу", заметь. Все это дерьмо ты уж выгребай сам. Можешь привлечь для черной работы своих сотрудников. Они у тебя один лучше другого.
- Антон Павлович, пока ничто не говорит, что дело будет связано с мистикой. А сотрудники у меня, действительно классные. Мы с ними уже не одно дело успешно провернули.
- А звезда Соломона? Нет, Венедикт, ты меня не введешь в заблуждение своими успокаивающими разговорами.