Я так устал по гулким залам  музеев сумрачных бродить.

И вдруг решил...Тирольский замок необходимо посетить.

 

Но больше в сумку с плоским донцем, не лезет, сколько ни пихай.

А у автобуса японцы, с своим извечным словом ХАЙ.

 

А мне не терпится до дрожи, как будто у меня горит,

И гид на колобок похожий, все по немецки говорит.

 

Но вот и замок в ярком солнце и в небе облачный прибой.

 И всюду юркие японцы таскают мыльницы с собой.

 

Но то, что издали вздымалось величьем крепостной стены.

Увы, к несчастью оказалось, руиной древней старины.

 

Но почему я здесь как дома, в движеньи зыбком тень и свет.

Мне всё до трепета знакомо и даже то, чего здесь нет.

 

Вот в нише статуя Венеры, а где сейчас пустой проём.

Была тяжёлая портьера скрывая выход на балкон

 

И это призрачное место в душе моей рождает боль.

И моей памяти оркестр начнёт настройку с ля бемоль.

 

Вот зал наполнился толпою, вот блеск батистовых манжет.

А я стою перед тобою, сейчас начнётся менуэт.

 

И всё так призрачно и зыбко, я вижу лишь тебя одну.

Под стон солирующей скрипки, в глазах бессовестно тону.

 

И оба отдаваясь грёзам, танцуя этот менуэт

Летим.... к взрывающимся звёздам. которых не было и нет.

 

И снова пыль..и в тенях зыбких, нет никого и в сердце боль.

Лишь там... в душе...рыдает скрипка, в протяжной ноте ля бемоль.

 

Но я протягиваю руки, пусть не в себе, пусть я в бреду,

Закрыв глаза пойду на звуки и обязательно найду.

 

А там...под стенами, где можно, среди обломков, колобком,

Наш гид ко мне спешит тревожно, тряся накопленным жирком.

 

И он пришёл тропою узкой, солидный, местный господин.

И смотрит... как танцует русский...в пыли...в развалинах...ОДИН.