Аннотация: Major. Пейринг: Шигено/Сато Предупреждение: ООС, АУ, пост-пятый сезон. POV героев. Ангст и немного юмора
Пролог.
Когда же это началось?
Может быть, когда он смотрел в карие глаза перед ним, готовясь принимать самые сильные подачи, и подчинялся яростной, решительной уверенности этого взгляда? Или раньше - когда пытался отбивать эти жуткие по своей скорости и силе фастболы? Или еще раньше, когда совсем мальчишкой впервые пошел против матери, чтобы иметь возможность играть - вместе с первым и единственным другом? Когда же все это началось?
Если бы кто-то задал ему этот вопрос, Сато не смог бы ответить. Потому что то чувство, что жило в нем, что направляло его по этой жизни, он просто было, год за годом оно росло вместе с ним, постепенно становясь единственным смыслом жизни.
Наверное. многие сказали бы, что это не правильно. Что так нельзя и до добра подобное точно не доведет. Наверное, Сато Тосия даже согласился бы с ними.
Но все это не имело значения.
И даже сейчас, по прошествии стольких лет, он продолжал играть в бейсбол, понимая, что пока он играет, пока продолжает выходить на поле с бриллиантовой травой, пока слышит восторженный рев трибун - все не имеет значения. Ведь пока все это есть, однажды он может снова увидеть яростную решительность карих глаз, самоуверенную усмешку и летящий к нему мяч - и не важно, будет ли он ловить этот мяч или отбивать его. Главное - он снова увидит его, Шигено Горо....
Эта надежда была сильной, но обстоятельства, как всегда, оказались сильнее любых надежд и чаяний. Когда Сато кинулся под потерявшую управление машину, он не раздумывал, что ценнее - его жизнь или жизнь маленькой девчушки, растянувшейся на асфальте. Потому что на этот вопрос мог быть только один ответ, и Сато все для себя решил. Он просто не знал, что не погибнет тогда, а потом...потом, лежа на больничной койке и слушая объяснения врача, он только молчал. Молчал, когда ему говорили, что он больше никогда не сможет выйти на поле - слишком серьезны были полученные травмы. Перелом руки и обеих ног ее можно было вылечить, но поврежденные сухожилия правой руки уже было не восстановить. Врачи говорили, что пользоваться этой рукой он уже не сможет, что она останется парализованной, а играть с такой рукой было действительно невозможно.
Сато молчал. Да и что он мог сказать. Наверное, тогда он просто не поверил, не смог поверить в случившееся. Но со временем поверить пришлось. Когда управляющий, отводя глаза, просил его подписать документ о расторжении договора, а также банковские документы. Ему неплохо заплатили, очень неплохо, и руководство команды не стало настаивать на сокращении выплат в связи с тем, что травму он получил не профессиональную, а значит... Нет, они не стали делать этого, они даже покрыли больничные расходы - вот уж чего Сато никак не ожидал.
Вот только все это не имело особого значения. Потому что больше не было высокого синего неба над головой, изумрудной травы под ногами и отчаянной, почти безумной надежды на встречу. Потому что больше он никогда не сможет играть - а значит, он бесполезен, он не стоит внимания этих глаз, не стоит этой усмешки. Он - никто. Потому что для Шигено Горо бейсбол - это жизнь, а все, что вне его - не существует.
Сато молчал, заставляя себя осознать и принять произошедшее.
Сато молчал, когда несколько месяцев спустя выписывался из больницы.
Сато молчал, когда возвращался домой. И лежа в своей комнате - ему еще трудно было ходить - он думал о том, что же делать дальше. Он не умел ничего, кроме бейсбола, и теперь он так хорошо понимал чувства Шигено, когда тот в Младшей Лиге повредил плечо.... Так хорошо понимал эту усталую, тупую покорность судьбе, эту безнадежную пустоту внутри. И именно эта мысль принесла с собой понимание: он должен еще хотя бы раз увидеть Горо.
Наверное, Сато просто привык к тому, что этот парень всегда был рядом в самых безнадежных ситуациях. Привык, что есть кто-то, кто всегда знает, что и как надо сделать, чтобы победить. Чтобы вырвать свое из пасти судьбы. Тот, кто никогда не сдавался, кто своей огромной, чудовищной волей легко и просто ломал хребет обстоятельствам.
Нет, Тосия прекрасно понимал, что Горо ничем не сможет ему помочь. парень отдавал себе отчет, что только повесит на шею другу - и давно уже любимому - кучу совершенно посторонних проблем. Он осознавал, но желание увидеть Шигено не уходило. И спустя еще месяц Тосия решился.
Америка встретила его шумом, снующими людьми и жаром плавящегося на солнце асфальта. Лето было в самом разгаре, игр не было, и Сато был рад, что хоть в этом не помешает Горо.
Шигено ждал его на стоянке, и при виде руки, аккуратно висящей на перевязи, его карие глаза слегка расширились, а затем в них появилось то самое, острое и пронзительное выражение, которое Сато никогда не мог назвать для себя каким-то одним словом. В нем сочетались и серьезность, и пытливость, и понимающее сочувствие, и легкое ошеломление, и готовность поддержать, подставить плечо, оказать помощь.... Горо ничего не стал говорить, просто помог загрузить небольшой чемодан в машину и открыл перед Сато дверцу.
Когда же он успел получить здесь права?
За прошедшие пару лет Горо не изменился, и украдкой смотрел на его профиль. А Горо смотрел на дорогу, и по радио играла какая-то местная группа, и диджей расписывал количество пробок в городе, и они молчали оба, словно согласно решили отложить разговор на потом, потом, потом... Когда смогут устроиться поудобнее, и кондиционер будет гнать прохладный воздух по небольшой комнатке, и стаканы будут запотевать от ледяного апельсинового сока, желтого-желтого, словно маленькое солнышко.
наверное. Но Сато и тогда молчал. Только опустил голову, не имея сил посмотреть в карие глаза напротив. Мечты исполняются, вот только слишком часто это происходит совсем не так, как того хочется людям....
Глава первая, в которой Горо задумывается над некоторыми вещами, а Сато плюет на последствия.
Молчание висело в небольшой комнатке, разливалось в воздухе чем-то вязким, что мешало дышать. Сато ничего не говорил, глядя куда-то перед собой, словно видел что-то, чего другим не дано было разглядеть и понять, а Горо не спрашивал. Он никогда не лез в чью-то душу. Захочет человек рассказать - расскажет, а если молчит, значит, время еще не пришло. Однако же есть все равно было нужно, так что Шигено занялся готовкой, состоящей из подогревания готовой еды из ближайшего супермаркета. Даже став достаточно известным игроком мирового уровня, имея контракт, приносящий ему очень даже приличный заработок даже по американским меркам, Шигено Горо все равно продолжал жить в тесной квартирке и питаться полуфабрикатами и едой быстрого приготовления. Наверное, некоторые люди не меняются никогда.
Шигено не спрашивал, но это отнюдь не значило, что его не беспокоит случившееся с его другом. Сато был сам не похож на себя, и Горо действительно тревожился, хотя и меньше, чем несколько дней назад. Когда Тосия позвонил ему среди ночи и, запинаясь, попросил разрешения некоторое время пожить у него, Шигено спросонок даже не понял толком, о чем идет речь - просто согласился. В смысле, это же был Сато! Как Горо мог отказать? Он машинально записал день, время и рейс, и отрубился - на часах было два ночи, а утром его ждала очередная изматывающая тренировка. Новый виток противостояния с кэтчером ничего хорошего не сулил, но просто так смириться с поражением и стать послушной марионеткой Горо просто не мог. Их с Кином непрекращающаяся война порядком веселила команду, тем более, что результатов не ухудшала, даже наоборот. Насколько Шигено знал, на них даже ставки делались, как на тотализатор. Впрочем, его это скорее забавляло, хотя Кин откровенно злился и щурил темневшие в такие моменты взгляд, а Горо смеялся, и от этого Кин злился еще сильнее. А когда они выходили на поле, то понимали друг друга без слов, с полу взгляда. Им даже знаки-то особо и нужны не были. Горо не забывал о своем старом обещании, а Кин не злоупотреблял властью, и команда выигрывала игру за игрой. Такая вот своеобразная дружба.
То, что случилось что-то очень серьезное, Горо понял сразу, как увидел идущего к нему сквозь дрожащий от жары воздух Сато, с рукой на перевязи и небольшим чемоданом в другой. Именно этот чемодан его и насторожил, на самом деле. Потому что Тосия, как и сам Горо, как и все спортсмены предпочитал удобные и компактные спортивные сумки. И уж точно не чемоданы на колесиках. Но Шигено ничего не стал спрашивать, решив подождать до дома и послушать явно не слишком веселую и приятную историю в более спокойной обстановке. И вот теперь его лучший друг сидел в его квартире и неторопливо тянул апельсиновый сок со льдом. И молчал.
Когда они поели, Горо не выдержал. Он просто не мог так больше, его деятельная, кипучая натура отчаянно требовала прояснения ситуации. Тем более что Тосии явно требовалась помощь, и как догадывался Горо, именно за этим он и приехал сюда, но, видимо, не решался попросить.
Интересно все же, что случилось? Неужели снова что-то, связанное с семьей?
- Знаешь.... Прости, - Сато заговорил неожиданно, разрушая вязкую тишину. Голос его был совершенно спокойным, но Шигено подобрался. Именно так Сато говорил с сестрой два года назад, прежде чем упасть в обморок от удушья.
- Да нормально все, - легкомысленный жест рукой и улыбка. - Лето, игр нет, а тренироваться я могу и самостоятельно, и даже Кин мне ни слова не скажет.
- Кин?
- Ага, мой тутошний кэтчер. Та еще скотина, надо сказать.
- Понятно.
Сато не знал, что можно сказать, не знал, на что рассчитывал. Ну не полагал же он, в самом деле, что Шигено сразу все поймет и разом решит все его проблемы? Нет, конечно, нет. Просто.... Просто это был Горо. А у него здесь была своя жизнь, сложившаяся и спокойная. Та самая жизнь, о которое всегда мечтал его друг. И слушая рассказ Шигено о своем житье-бытье, Тосия отчетливо понимал, что не может, не имеет права встревать в эту сложившуюся жизнь только потому, что - старый друг. В конце концов, его собственные чувства не являлись веской причиной для подобного эгоизма.
О том, что влюблен в своего лучшего друга, Сато заподозрил еще тогда, когда они играли друг против друга на последнем году средней школы. А во время тренировок и учебы в Кайдо подозрение это переросло в уверенность. Наверное, именно поэтому Тосия так остро отреагировал на молчаливый уход Горо. По тому, да еще из-за собственной семьи. Впрочем, он уже тогда знал о том, что никогда не сможет добиться и намека на взаимность. Горо не интересовали парни, как не интересовали его и девушки. Единственной любовью, страстью его жизни был бейсбол. Шигено всегда, с самого детства, замечал только соперников, только те преграды, что вставали на его пути, и никогда не оглядывался на тех, кто шел следом. И самым главным, самым важным человеком в его жизни был отнюдь не лучший друг, каким бы хорошим игроком тот ни являлся. Сато вовремя сумел понять это, а за пониманием пришли принятие и смирение. Иногда Тосия думал, что так получилось даже лучше, гораздо лучше того, что могло бы быть. Ну, в самом деле, а что могло бы быть между ними? Быстрый перепих в раздевалке после тренировки или в туалете для мальчиков, а потом - отведенные в сторону глаза, стыд и липкая тайна между ними, и невозможность подойти, обнять и поцеловать при всех.... Кому из них это было нужно? После этого Тосия потерял бы его навсегда, а так...еще оставалась надежда, и этого Сато было достаточно. Теперь же надежды уже не было, потому что для Сато Тосии больше не было бейсбола. Так за каким же чертом его принесло сюда, к единственному человеку, видеть которого сейчас было горше смерти, а не видеть было невозможно? Когда Сато увидел его на стоянке аэропорта, он отчетливо осознал, насколько скучал по Горо, и что ни время, ни расстояние так и не смогли излечить его от этой больной, ненормальной, невозможной любви.
- ...и жаль, что ты не видел лицо этой белобрысой заразы, когда мяч пролетел мимо его биты и так попал в зону страйка. Младшенький так бесился, просто залюбуешься, - Шигено усмехался победно, и усмешка немного напоминала оскал. Сато понял, что большую часть рассказа просто пропустил, занятый своими мыслями. А Горо вдруг замолчал так резко, что Тосия невольно вскинул на него глаза. И столкнулся с теплой серьезностью карего взгляда. - Что с тобой, дружище? Ты же половину не слышал.
- Прости, Горо-кун, я задумался просто. Вы с Младшим все также на ножах?
- Ага. Этот ублюдок меня достал. Но не меняй тему. Что с тобой происходит? Я в сети читал об аварии. Но там писали, что ты поправился.
- Поправился, - Сато усмехнулся. Усмешка вышла немного горькой, и Шигено это заметил. Сато подумал, что нужно лучше себя контролировать.
- Тогда что ты тут делаешь? - Подозрительность в голосе друга мешалась с беспокойством, а Тосия просто не знал, что сказать. Точнее, не знал, как. И тогда он просто снял руку с перевязи, и понимание в глазах Шигено было таким.... Сато опустил глаза. Хорошо, что Горо - это Горо. Жалости бывший кэтчер просто не принял бы. Ни от кого.
- Что врачи говорят? - Шигено не стал уточнять очевидные вещи. Висящая плетью правая рука Сато рассказала ему все, о чем молчал друг. Шигено хотел помочь, хотел - и банально не знал, чем именно. Как же он ненавидел подобное состояние, ненавидел свою беспомощность, бессилие и неспособность что-либо изменить. Глупо, по-детски и отчаянно.
- Безнадежно. Сухожилия порваны, - Тосия попытался улыбнуться, но улыбка вышла жалкой, больше похожей на гримасу. - Это навсегда, Горо-кун. Я больше не могу играть.
- Тосия, я....
А что он мог сказать? Что ему жаль? Горо тихо выдохнул сквозь сжатые зубы. Он не признавал поражений, но в жизни никогда и ничего нельзя было мерить игровыми мерками. Там, на поле, он был сильнейшим, он мог - все. Но вне этого поля он оставался всего лишь человеком, со всеми недостатками, присущими роду людскому. Реальная жизнь обожала подкидывать неразрешимые дилеммы и ситуации, из которых не было выхода. Как часто обстоятельства оказывались сильнее его? Смерть матери, смерть отца, травма плеча, болезнь мистера Гибсона - беспомощность и безнадежность. Наверное, у каждого из них в закромах души хватало своих призраков. Вот только это никогда не было поводом для сожалений, и уж тем более для жалости.
- Горо-кун, я сам не знаю, зачем приехал, - Сато уже взял себя в руки, и Шигено в который раз невольно восхитился его чудовищным самообладанием. Тосия всегда был сильным, в некоторых вопросах гораздо сильнее самого Горо, и это не могло не вызывать уважение. - Наверное, я просто привык, что в самые сложные моменты моей жизни ты всегда оказывался рядом.
- Ну, так уж и всегда, - Горо смутился. Откровенно смутился. Потому что был один момент, когда его не было рядом, и это до сих пор было для него одним из тех самых призраков.
- Тогда ты лечил свою травму, Горо-кун, - да, Тосия всегда хорошо его понимал. Наверное, поэтому они и смогли подружиться в конечном итоге. - Да и что ты смог бы сделать? Ты, лишившийся обоих родителей, с травмированным плечом и в возрасте десяти лет от роду? Не смеши. Твои попытки защитить всех и вся слишком часто выходили тебе боком.
- А ты не пытаешься этого сделать? - Шигено не остался в долгу, и Сато невольно любовался сверкающими от гнева глазами, чуть подрагивающими крыльями носа, сильными пальцами, сжимающимися сейчас в кулаки. Горо остался все таким же, его настроение менялось все также быстро, никогда не оставаясь в покое, и - боги - как же ему это шло.
- Наверное. Но я все же пытаюсь помочь не всем, попавшим в поле зрения, - Сато позволил себе ироничную усмешку.
- Так, я не понял, - Шигено зеркально отобразил усмешку друга, и иронии в ней было не меньше. - Ты сюда приехал, чтобы в очередной раз прочистить мне мозги?
- Да не помешало бы, - сейчас чувствовал себя почти также как раньше, когда они вместе учились в Кайдо и частенько вот так поддевали друг друга. Тогда Сато часто ворчал на безалаберность Шигено, а тот добродушно огрызался в ответ на тему излишней двинутости друга на аккуратности. Хорошее было время. Как всегда, воспоминания вызвали улыбку, и в карих глазах Шигено Сато заметил облегчение. Кажется, Горо беспокоился гораздо больше, чем хотел показать. Впрочем, он всегда беспокоился больше, чем показывал, но Сато было приятно, что Горо все же не отстранился от него сразу. Как бы там ни было дальше, Шигено Горо навсегда останется его другом.
- Тоси-кун, ты зануда. И, боюсь, будешь им всю оставшуюся жизнь.
- Горо-кун, ты безалаберный охламон, самоуверенный и помешанный на бейсболе.
- Ага, - улыбка Шигено была яркой и искренней. - В общем, ты будешь спать на диване, ничего? Не думаю, что тебе стоит ехать в отель.
- Уверен, что я не буду мешать?
- Ага. Да меня и не бывает большую часть времени. Так что квартира в полном твоем распоряжении.
- Тренировки?
- Ну да. Я после того чемпионата долго был не в лучшей форме, так что теперь Кин и ребята не дают мне спуску.
- Это правильно.
- Да уж конечно.
Дни тянулись долг и несколько однообразно. Горо пропадал на тренировках целыми днями, а иногда и ночами тоже, и предоставленный самому себе Сато просто не знал, чем заняться. Сидеть в тесной квартирке было совсем уж не правильно, да и мысли всякие разные в голову лезли - только держись. Сначала Тосия еще крепился, но когда поймал себя на том, что, запуская стирку, уткнулся носом в рубашку Шигено и замер, как последний идиот, он осознал: надо что-то делать.
И тогда он стал гулять. Не смотря на жару или непогоду. Он провожал Горо - и уходил бродить по городу, без цели или направления, куда ноги несут. А еще он учился, учился действовать левой рукой также свободно, как действовал правой. Он знал, это вполне возможно, ведь у него был перед глазами живой пример того, что нет ничего невозможного. И со временем у него стало получаться, получаться все лучше и лучше, да и с языком проблем возникало все меньше. Наверное, это могло бы даже радовать его, вот только почему-то пустота, поселившаяся в его душе в тот день, когда он окончательно осознал невозможность вновь выйти на поле, никак не желала уходить.
Редкими вечерами, когда Горо был свободен, они гуляли вместе. Или сидели дома, смотрели телевизор, обмениваясь добродушно-колкими замечаниями, и тогда Сато мог бы сказать, что он счастлив. В такие вечера уставший Горо часто засыпал прямо там, где сидел, и тогда Тосия укрывал его пледом и долго сидел рядом, осторожно гладя его лицо кончиками пальцев или поправляя разметавшиеся во сне волосы, и улыбался мягкой, печальной улыбкой. Шигено в такие моменты казался спокойным и открытым, и таким близким-близким, каким никогда не был в бодрствующем состоянии.
А еще они разговаривали. Горо много и часто говорил о бейсболе, рассказывал о тренировках, о товарищах по команде, о прошедших и будущих играх. Горо много говорил о бейсболе, а Сато слушал, понимая, что иначе с Шигено нельзя - он не сможет иначе. Бейсбол был его жизнью, его единственной настоящей любовью, Горо дышал им, существовал в нем, и Тосия слушал, изредка комментируя рассказываемое, от чего Шигено частенько взвивался, словно укушенный, и тогда они снова сыпали друг другу язвительные комментарии, словно пауков за шиворот, а потом долго смеялись над подобным мальчишеским поведением. Сато частенько замечал, что в подобных разговорах его друг с тонкостью и изяществом слона в посудной лавке пытается выяснить его дальнейшие планы, и тогда сам стал говорить о возможной учебе в каком-нибудь университете и последующей работе, не требующей обеих рук. Горо неизменно улыбался и довольно кивал, а Сато становилось так тошно, что хотелось выть в голос.
Неприятно понимать, что ты - калека, обуза для кого бы то ни было, и неважно - для родных ли, для друга ли. Нет, Горо никогда бы не выгнал Сато, но тот и сам понимал: дольше так продолжаться просто не может. В конце концов, Шигено ничем не заслужил такую обузу, а собственные чувства волновали Тосию гораздо меньше благополучия Горо.
- Наверное, мне стоит переехать, - это был один из тех вечеров, которые друзья проводили вместе, и Шигено с удивлением поднял глаза на Сато.
- Да кто тебя гонит?
- Никто.
- Тогда в чем проблема? - Горо отложил какой-то бейсбольный журнал и подсел ближе к другу. Он давно уже опасался, что с Сато далеко не все в порядке, и основания у него имелись, с его точки зрения, достаточно веские. Тосия всегда и все прятал в себе, чтобы не беспокоить окружающих его людей, и зачастую для него это оканчивалось весьма печально. Горо совершенно не хотелось в один далеко не прекрасный день узнать, что его друг скончался от асфиксии в номере какого-нибудь мотеля. Или того хуже. А периодически мелькавшие в глубине зеленых глаз тоска и пустота заставляли опасаться этого тем сильнее, чем чаще Сато улыбался. Так продолжаться не могло, но Горо не знал, что делать. От беспокойства он не находил себе места, и даже решился обратиться за советом к мистеру Гибсону. Тот, выслушав рассказ парня, долго молчал. А затем осторожно предложил свою помощь с врачами, больницей или психоаналитиком. Шигено только головой покачал в ответ, и поспешил объясниться, увидев мелькнувшую на дне голубых глаз затаенную боль. Эта боль оставалась меду ними, но Горо не хотел, чтобы Гибсон испытывал ее. Его ненависть ушла давным-давно, и теперь он глубоко уважал этого сильного, волевого человека, и, быть может, даже в некотором роде любил. По крайней мере, он мог бы сказать, что мистер Гибсон был ему если не отцом, то дядей точно. К нему всегда можно было прийти за советом или помощью, пусть Горо и предпочитал решать свои проблемы собственными силами. Когда однажды он узнал о том, что мистер Гибсон его подстраховывает, то примчался в особняк и закатил качественный скандал, вытребовав со Старшего обещание прекратить страдать ерундой и сосредоточиться на собственном сыне. Впрочем, Младший спасибо все равно не сказал. Но с тех пор мистер Гибсон вмешивался только в случае прямой просьбы, продолжая считать Горо кем-то вроде любимого приемного сына, всегда близко к сердцу принимая его проблемы и неудачи и настолько откровенно радуясь его успехам, что это доводило Младшего до нервного тика. Но в этот раз Старший ничем особо помочь не мог, разве что посоветовал поменьше оставлять Сато одного и помочь ему найти что-то, чем он мог бы заниматься, что увлекло бы его, помогло найти новый смысл жизни. Потому что без этого все остальное не будет иметь значения. И на прощанье уже Старший тихо посоветовал понять, почему его друг приехал именно к нему. И теперь Горо намерен был выяснить это. И уж точно не собирался друга отпускать.
- Нет никакой проблемы, - Тосия улыбнулся и попытался встать. Вот только ладонь, вдруг оказавшаяся на плече, была неожиданно жесткой.
- Вот уж позволь тебе не поверить, Тоси-кун. Не считай меня глупее, чем я есть на самом деле, ладно?
- Я и не считаю. Что на тебя нашло?
- Наверное, я просто не хочу потерять своего лучшего друга.
И вот тут Сато прорвало. Действительно прорвало. Наверное, он просто достиг своего предела, и слова Горо окончательно сорвали непрочные заплатки воли на дырах его психики. Нет, Тосия не кричал, не устраивал истерики и не кидался с обвинениями. Нет, он просто побледнел и глубоко вздохнул. И Шигено вдруг оказался совсем-совсем рядом, и его руки были теплыми и такими нереальными, но именно они обнимали, теребили, не давали задохнуться в пыльной пустоте собственной души.
- Дыши, Тосия. Дыши. Не смей тут подыхать. Вот же дерьмо....
- Нор...нормально, - Сато поймал ладонь Горо и сжал, давая понять, что все с ним в порядке. - Прой...дет...
- Ни черта нормального, - рявкнул в ответ Горо, и в его голосе Сато послышалось отчаянье. Но ведь этого и быть не могло. Горо никогда не отчаивался, что бы ни случалось с ним, как бы трудно не было - он никогда не допускал даже тени отчаяния, и именно это заставило Сато продолжать дышать. А Шигено, понимая, что все уже более или менее пришло в норму, побелевшими пальцами вцепился в его плечи, встряхивая, словно мешок, и почти рыча в лицо:
- Придурок больной, ты чего творишь?! Загнуться решил в гордом одиночестве? Щаз прям, ага! Так я тебе и позволил. Думаешь, если руку повредил, ели играть не можешь, то все, жизнь кончена? Может, так оно и есть, только об остальных ты подумал? Сестра твоя, бабка с дедом - похеру на них, да?! Ну ты и...птица гордая.... Не пущу. Вот только попробуй снова попытаться, я тебя везде достану, ты понял?!
- П...п...понял, Горо-кун. Только хватит меня трясти.
- Какой же ты идиот, Сато, - облегчение в голосе друга, его беспокойство, его крепкие руки, сжимающие объятия так крепко и надежно, его запах, стук его сердца.... Тосия сам не замечал, что плачет. Не всхлипов, ни вздохов - просто по щекам неудержимым потоком катились слезы, а Горо прижимал его к себе, и его рубашка промокала от этих слез. И Сато обнял его в ответ здоровой рукой, и прижался ближе, утыкаясь лбом в плечо, а пальцы Шигено путались в его волосах, и это было безумно приятно....
- Прости.... Я действительно идиот.
- Точно. Еще какой, - в голосе питчера слышалась улыбка. - Решил, что не нужен, да? Так вот, запомни накрепко: что бы ни случилось, ты - мой друг. Мой лучший друг, и всегда им будешь. И неважно, можешь ты играть или нет. И еще, - Горо чуть отстранился, заглядывая в зеленые глаза. - Пообещай, что ты займешься своим здоровьем. Ты должен справиться. Для меня бейсбол - это жизнь, я могу только подавать, а во всем остальном я туп как хороший, качественный дуб. Но у тебя ведь всегда было по-другому. Ты умница, Тоси-кун. Ты многое можешь. Так зачем ты так зациклился на игре?
- Потому что ты играешь, почему же еще? - Сато улыбнулся, и Горо улыбнулся в ответ, отвесив другу шутливый подзатыльник.
- Хорош чушь нести. Я серьезно спрашиваю.
- Серьезно? - Карие глаза смотрели в зеленые с заботливой тревогой и теплом. Шигено вообще был теплым, и Сато хотелось остановить время, чтобы его любимый вечно обнимал его вот так.
- Да, - улыбка в ответ на слегка наигранное недоверие.
- Тогда я скажу тебе самую страшную тайну! И не смей смеяться, я серьезно! - Сато перешел на трагический шепот. - Я люблю тебя! А играл всегда потому, что у меня была надежда победить тебя, и значит заставить думать только обо мне.
- Да иди ты, - Шигено расхохотался, ладонью утирая выступившие слезы. Сато смотрел на него и чувствовал горечь. Почему? Это ведь была всего лишь хорошая шутка. И Тосия тоже улыбнулся, снова пряча лицо на плече друга, чтобы тот не увидел закушенных губ и тоски. А разве могло быть иначе? А Шигено продолжал. - Ладно, не хочешь говорить, не надо. Просто подумай, сколь многого ты можешь добиться и вне поля. Да хоть тренером стать. С твоим опытом и талантом ты запросто сможешь окончить курсы.
- Наверное, ты прав, - Сато надел на лицо привычную маску спокойствия и отстранился. В глаза словно насыпали песка, и стоило, наверное, умыться, но в целом разговор принес облегчение. Он признался, и теперь уже не могло быть паскудного червячка, подтачивающего изнутри коварным "а что если" и "а может быть". Не может. Нет больше никакого "если". И это, наверное, правильно. Ведь не может же Горо отвечать за то, что Сато - такой больной на всю голову придурок, что втрескался в лучшего друга и давно уже сходит с ума от неудовлетворенного желания? Конечно, Шигено нормальным не назовешь, ну да кто из них нормален? Нужно было уехать, но сопротивляться настойчивости Горо Сато не мог никогда. Тот был ураганом, сметающим со своего пути любые преграды. - Что ж, раз так, я пошел в душ.
- Ахха, - Шигено махнул рукой, вновь утыкаясь в отложенный ранее журнал. Уходящий Тосия не видел потемневшего взгляда поверх страниц, которым проводил его друг.
Шигено тревожился. После того срыва, после тех слез, тревога его не прошла, а наоборот лишь усилилась. Быть может, дело было в словах, что никак не шли у парня из головы, а может, еще в чем-то, но он стал внимательнее присматриваться к своему другу, отмечая многое, что раньше воспринималось само собой разумеющимся: глубокий, темно-зеленый оттенок глаз, пушистые ресницы, плавные, чуть замедленные движения - последствия травмы. То, какую он предпочитает еду. То, какие фильмы любит больше.
Для Горо это было странным - обращать внимание на подобные мелочи, но это позволяло ему лучше узнать Тосию, настоящего Тосию, а не ту маску, которую всегда носил его лучший друг. Например, Горо довольно быстро понял, что Сато ненавидит рамен в любых его проявлениях, хотя прекрасно помнил тот вечер, когда они все вместе отправились отмечать какую-то очередную победу в раменную, и Тосия с очевидным удовольствием ел это блюдо вместе со всеми. Вообще, настоящий Сато состоял из противоречий и неясностей, он словно бы прятался в тени того, каким его хотели видеть, и постепенно Горо начинал понимать, о чем говорил его друг в том разговоре. Возможно, что Сато никогда и не любил бейсбол. Но у замкнутого, необщительного, вечно занятого учебой мальчика не было друзей, и ради дружбы с ним, Горо, он готов был на все. Даже играть в незнакомую игру. А дальше...возможно, он продолжал играть, чтобы не потерять возможность иметь друзей. И чтобы не потерять лучшего друга? Возможно. Горо всегда был слишком увлечен бейсболом, он зал за собой эту черту, но никогда не видел в ней ничего плохого. Но, возможно, это было...не так? Вопросов было много, и Горо ворочался до рассвета, обдумывая различные варианты, но так и не придя к какому-то одному мнению. Возможно, стоило бы поговорить с Тосией начистоту, но тот словно отдалился, замкнувшись в себе и выстроив вокруг мягкие, но неприступные заградительные барьеры. Сато оставался спокоен, дружелюбен и мягок, но душу свою больше не открывал, и ни тени искренних чувств не мелькало больше в его глазах. Точнее, все чувства были искренними, вот только к настоящему Тосии они, как сильно подозревал Горо, имели весьма косвенное отношение.
Сначала это тревожило, потом начало раздражать. Горо не привык молчать, если что-то его не устраивало. Обычно он выражал свое возмущение и протест весьма и весьма громко, но в этот раз он молчал долго, очень долго - почти месяц - надеясь, что, в конце концов, все будет как прежде. Но переупрямить Тосию было невозможно, а потому приходилось придумывать способы растормошить эту глыбу льда. Ни один из них, впрочем, так и не дал результата. И даже совместный поход на бейсбольный матч - вернейшее, по мнению Горо, средство - успехом не увенчалось. Нет, Сато был все также мил и весел, но оставался абсолютно закрыт, не разделяя даже восторженный рев трибун.
Время шло, и Шигено чувствовал, как потихоньку подступает знакомое бессилие, переходящее в растерянность. Он ничего не мог сделать, у него абсолютно ничего не получалось! И наконец парень просто не выдержал и одним из вечеров припер друга к стенке в прямом и переносном смысле слова.
- Сато, едрить твою налево, да что тут, ко всем чертям, происходит?! Ну не могу я так больше! Не могу!
- Горо-кун, успокойся, - Сато даже в лице не изменился. Просто стоял и смотрел в глаза своим спокойно-равнодушным взглядом, и внутри у Шигено всколыхнулось то самое, почти забытое чувство, когда на лице Сато жила снисходительная усмешка, и Горо отчаянно хотелось стереть ее любым способом, но лучше всего - кулаком, чтобы в кровь эти губы, чтобы больше не было этого высокомерия, этого надменного равнодушия в таких близких-близких глазах цвета зеленого клевера. Чтобы и думать не смел, что он - лучше или выше, чтобы всегда видел его, Горо, рядом или впереди. Чтобы не забывал, ни на мгновение не забывал о нем, Шигено Хонде Горо!
- Тосия...снова становишься тем кайдовским ублюдком? - Горо почти рычал в это ненавистное пустое равнодушие. - Не получиться! Не дам!
- А ты что-то хочешь мне дать? - Сато приподнял бровь. Наверное, сейчас он и сам не слишком отчетливо осознавал, что именно говорит или делает, все поглотило слепое и пустое равнодушие с привкусом знакомого возбуждения от слишком тесного контакта их тел. Еще немного - и Шигено поймет.... Но Сато это уже не волновало.
- Что ты от меня хочешь?
- Не знаю, - непробиваемое спокойствие почти разрывает изнутри. У него острые грани-лезвия, и крови много, очень много, просто ее не видно, совсем не видно, но она есть, она вытекает из безобразных, рваных ран на душе и сердце. И Сато усмехается, и вызывающе смотрит в потемневшие от гнева карие глаза, и смеется, но в этом смехе - то же самое равнодушие.
Сато все равно, что будет дальше, когда он дотягивается до губ Горо и впивается в них поцелуем. Впервые в жизни ему откровенно наплевать на любые последствия.
Глава вторая, в которой Маюмура пьет чай, Сато предается воспоминаниям, а Горо ревнует.
- Ты чё делаешь?!
- Я тебя поцеловал, - Сато слегка усмехнулся, невольно облизывая пересохшие губы. Этот поцелуй...был не таким, какого хотелось, но все же он был. И пусть Горо не ответил на него, но и не оттолкнул - из-за растерянности, скорее всего.
- Зачем?
- Я тогда говорил правду, - немного нелогично ответил Сато. Шигено все еще прижимал его к стене, и хотя он и ослабил хватку, вырываться не хотелось. А удивлением на его подвижном лице хотелось любоваться вечно. - Я всегда хотел играть за тебя, вместе с тобой. Я больной, наверное.
Шигено, наконец, отпустил его, но Сато остался стоять там же, опираясь спиной на такую надежную, такую прочную стену. Может, у него просто дрожали колени? То странное состояние полного наплевательства на все и всех постепенно уходило, словно отхлынула волна, оставив его разбитым на пустом диком берегу. И постепенно начинало приходить понимание того, что же он наделал. Впрочем, пути назад все равно уже не было. Помирать - так с музыкой, да?
- Я даже не знаю, за каким чертом меня сюда принесло. Наверное, просто тебя хотел увидеть, - Тосия не улыбался, но в голосе все равно звучала улыбка. Карты, которые он так долго прятал, теперь были на столе, но все равно были всего лишь пустышками. Сато чувствовал сейчас только усталость и бесконечную, какую-то светлую и тихую грусть. Наверное, так и бывает, когда с плеч падает тяжелый груз тайны. И потому он говорил, выворачиваясь наизнанку перед тем, кого давно уже любил. - Я еще в Кайдо понял, что ты мне нравишься не только как друг. Что я тебя хочу - во всех смыслах этого слова. Когда ты из школы ушел, я обиделся на то, что ты даже не сказал ничего. Знаешь, ощущение было, словно меня снова предали. Я тогда подумал, что раз уж так, то лучше ненависть - и то не смог. Осталось равнодушие и пустота, но и их ты разбил на той игре.
- И что...с тех пор? - Шигено, видимо, до сих пор никак не мог прийти в себя.
- Ну да, - Тосия пожал плечами и усмехнулся кривовато, закрывая глаза. - Да ты все равно думал только о бейсболе. Ты даже с Шимизу-то толком не встречался, куда уж мне. Что она, что я: единственный способ хоть как-то оставаться рядом с тобой - игра в бейсбол. Ну, да чего теперь говорить....
- Ты поэтому играл?
Сато кивнул, и Горо отвернулся, смотря куда-то в пространство. Нет, поверил он другу сразу, но поверить и принять - вещи совершенно разные. Вся их дружба, все их общение после его возвращения в бейсбол представала перед ним в ином свете, и у Горо возникало ощущение, что его мир перевернулся с ног на голову, да так и остался в этой нелепой позе. Быть может, впервые за всю свою жизнь, Шигено задумался об отношениях с окружающими людьми, и вырисовывающееся место в этих отношениях ему со всей определенностью не нравилось. Шутка ли: вдруг понять, что два человека в этой жизни любили его настолько, что полюбили даже спорт, на котором он был помешан! Горо не понимал, как можно не любить бейсбол сам по себе, но это не было главным. Главным сейчас был его друг, устало прислонившийся к стене за спиной. Ну не мог Горо просто так оставить его и уйти обдумывать произошедшие изменения. А Сато ведь именно этого и ждал - стоит, молчит, глаза закрыл, а на лице такая тоска, что невольно понимаешь: стоит уйти, и тот вполне может и руки на себя наложить. И Шигено понял, что никуда он сейчас не уйдет. Потому что Тосия - его друг, такой, какой есть. А об остальном можно и потом подумать. Быть может, поэтому он снова подошел ближе и обнял, притягивая его к себе.
- Тоси, я не знаю, что сказать. Не силен я во всем этом.
- Знаю. Просто дай мне пару минут, и все будет в порядке.
- Нифига не будет в порядке. Я, конечно, тормоз редкостный, но не надо делать из меня чудовище, ладно? - Теперь в голосе Горо слышалась грусть. - Думаешь, я могу уйти сейчас? Просто я не знаю, что ответить. Никогда не задумывался о подобном.
- Да уж, свалился я тебе, как снег за шиворот: и не вытрясти, и терпеть невозможно.
- Дурак ты, хоть и умный, - Шигено хмыкнул сравнению. - Тоси, пойми, каким бы ты не был, ты - мой друг, и этого ничто не изменит. И неважно, играешь ты в бейсбол или нет. Просто ты меня очень удивил, вот и все. Знаешь, такое ощущение, что мир теперь стоит на голове. Наверное, я просто пытаюсь сказать, что мне нужно привыкнуть к мысли, что ты...ну...
- Люблю тебя, - Тосия тихо хихикнул в плечо Горо. Как это было похоже на его друга и любимого: и в двадцать лет краснеть при упоминании всего, связанного с делами любовными, так, словно ему все еще пятнадцать. Сато не сомневался, то Шигено покраснел. - Я понял. Наверное, я просто пытаюсь сказать тебе спасибо.
- Оригинальные у тебя способы, однако, - добродушное ворчание и тихий смех в ответ. Кажется, все начинало налаживаться, хотя до полного выяснения отношений было еще далеко.
Да, Сато хорошо знал Шигено. Тому действительно требовалось время, причем достаточно много, чтобы принять изменившуюся в одночасье картину мира. Его друг жил по принципу "вижу цель - не вижу препятствий", не признавая зигзагов и обходных путей, так что теперь бывшему кетчеру оставалось только ждать. И он ждал, будто забыв о произошедшем разговоре, ни словом, ни взглядом не выдавая, что что-то могло измениться между ними. Горо по-прежнему приходил поздно, но не избегая друга, а просто тренируясь допоздна. С приближением игрового сезона его тренировки становились жестче и напряженнее, и однажды он даже предложил Тосии поприсутствовать на одной из них, но Сато предложение не принял, хотя ему до смерти хотелось увидеть того, кто смог обуздать бешеный темперамент Шигено Горо. Впрочем, он его и увидел, потому что в один из дней, когда прошли уже установочные игры, и до церемонии открытия сезона оставалась неделя, Шигено не терпящим возражений тоном заявил, что сегодня они идут на командную вечеринку. Вместе. Потому что не дело для Сато праздно шататься по городу или сидеть в четырех стенах, а ребята нормальные и примут его хорошо. Тосия только улыбнулся - нет, изменить Шигено было невозможно. Хорошо, что Тосия никогда не пытался этого сделать.
Вечер прошел замечательно. Легкая настороженность, испытываемая Сато вначале, быстро испарилась под дружелюбным любопытством товарищей Горо по команде. Все они уже знали о Сато, и легко включили его в свой круг общения, проявляя к его увечью лишь сдержанное сочувствие - не более. Несколько напрягала только мрачная физиономия Кина, но и она вскоре перестала иметь значение. Наверное, где-то после первого бокала некрепкого коктейля. Общий разговор вертелся, в основном, вокруг предстоящего сезона и вопросов к заокеанскому знакомому о том, как проходит открытие его в Японии. Шигено тянул какой-то сок непонятного цвета и улыбался, отпуская колкие замечания в адрес кетчера. Тот сначала молчал, потом стал огрызаться, а потом и отвечать колкостями на колкости, что вполне предсказуемо привело к небольшой локальной войне, быстро прекращенной капитаном команды, которого все происходящее тоже изрядно позабавило. Потом кто-то подал идею сходить в боулинг, но его не поддержали, предпочтя караоке, и немузыкальные вопли спортсменов еще долго отдавались у Сато в ушах, ибо караоке быстро превратилось в викторину "Кто кого перекричит". Первое место поделили между собой Горо и какой-то белобрысый парень. Один из аутфилдеров, кажется. Разбредались все уже далеко за полночь, со слипающимися глазами и слегка нетрезвые, но абсолютно довольные вечеринкой. Сато тоже был доволен, вызывая такси для себя и отнюдь не слегка нетрезвого Шигено: в сопротивляющегося всеми правдами и неправдами Горо команда дружными усилиями влила почти полстакана виски с содовой, игнорируя его крики на тему "я не пью". Результат сказаться не замедлил, и в настоящий момент Шигено обнимался со столбом и выглядел как огурчик. В смысле, таким же зеленым и в пупырышек. Сато от души сочувствовал любимому, но удержаться от смеха все равно не мог.
- Тоси.... Почему тебя два?
- Потому что у тебя в глазах двоится, - Сато фыркнул, подставляя другу плечо. Того шатало, и Тосии было сложно одной рукой удерживать Горо, да еще и пытаться открыть дверь ключами, которые еще надо было выудить у Шигено из куртки. Та еще задачка, если разобраться, но Тоси не зря слыл замечательным аналитиком. Все проблемы он разрешил одним движением - просто посадив тушку друга возле двери. И только открыв ее и подперев кроссовкой, чтоб не закрылась, кое-как втащил Горо внутрь и оставил на диване. После чего утер честный трудовой пот, закрыл дверь и занялся делами насущными, главным среди которых была проблема приведения тела - по-другому назвать это было сложно - на диване в состояние, хотя бы отдаленно подходящее для сна. Как минимум это требовало снять с Горо куртку, футболку и обувь, и это заняло довольно много времени, но Сато справился и вполне мог собой гордиться. Уставший, но довольный, он растянулся рядом с любимым и практически сразу провалился в сон.
А утром был Горо с дико болящей с бодуна головой и слегка мутноватым и очень жалобным взглядом, поход за минералкой и обезболивающим в ближайшую аптеку и куча других, не менее важных и неотложных дел, за которыми как-то незаметно пролетел этот странный день. А когда пришло время ложиться спать - на завтра была назначена очередная тренировка - Шигено как-то спокойно предложил Тосии не заморачиваться расстиланием дивана и ложиться спать вместе с ним на кровати. В ответ на изумленно приподнятую бровь Шигено смутился и выдал нечто нечленораздельное, смысл которого сводился к тому, что не стоит стирать дополнительный комплект белья. Тосия хмыкнул и промолчал. Горо был в своем репертуаре: вроде бы открытей уже некуда, а на самом деле - тайна за семью печатями. И не открыть их, не взломать - только ждать, пока сами откроются.
Ждать пришлось долго. Достаточно долго для того, чтобы одуревший уже от безделья Сато, плюнув на все, устроился в ближайший магазинчик продавцом. Хозяин, толстый негр преклонных лет, посмотрел на его руку и, вздохнув, сказал, что поблажек делать не будет, но толковый помощник давно нужен. И велел приступать к работе немедленно. Тосия был только рад, благо, вопрос с временной регистрацией решился достаточно быстро. Бывший кэтчер подозревал, что здесь не обошлось без помощи и влияния мистера Гибсона, но ему было совершенно все равно. Главное, он мог спокойно оставаться рядом с любимым.
А Шигено все это время не отпускала навязчивая мысль, которую сначала он гнал от себя, а потом перестал. Он думал об их с Тосией разговоре, но не о словах, а об интонациях, о выражении лица друга, о тоске и какой-то нелепой, беспросветной покорности зеленого взгляда. И чем больше он об этом думал, тем отчетливее ощущал себя последней сволочью. Ощущение было новым и не сказать чтобы очень приятным. Это же чувство побуждало дело исправить, вот только Шигено понятия не имел, как. А посоветоваться было не с кем. Товарищи по команде отпадали сразу, да он с ними особо близко так и не сошелся. И уж точно это не мог быть Кин - Горо скорее сам себе левую руку отгрыз, чем обратился бы к своему кетчеру за помощью. Любой. Старший тоже был не слишком хорошим вариантом. Нет, мистер Гибсон, безусловно, помог бы, но скорее психоаналитиком и знакомством с какой-нибудь девушкой, по его мнению, вполне подходящей на роль жены бывшего бейсболиста. В принципе, это было бы неплохим решением, если бы могло помочь. Глупостью и недальновидностью Шигено Горо не страдал никогда, так что результаты подобной "помощи" предсказать вполне мог. Он просто потеряет лучшего друга, и на этот раз потеряет навсегда. Да и трусостью было не ответить на прямое признание также прямо, ведь видел же, как тяжело это самое признание далось другу. Нет, подобным образом оскорблять Сато было никак нельзя. Но что же тогда делать?!
Наверное, он бы так и ходил, неприкаянный, ломая голову над совсем не свойственными ему проблемами, если бы в один прекрасный день на его горизонте не нарисовался Маюмура. Вот уж кого Горо точно не ожидал тут увидеть! А это чудо с мордой каменного истукана острова Пасхи возвестило, что его контракт продали сроком на полгода и теперь он будет играть в этой команде. Весть сия вызвала у Шигено бурные протесты, а у Кина - нервическое подергивание глаза. Впрочем, изменить решение владельца все равно было невозможно, так что в итоге все смирились.
Избавиться от Маюмуры не получилось даже после тренировки. Тот просто шел рядом с Шигено и молча посматривал на него своим презрительно-ледяным взглядом, который так бесил Горо еще со времен учебы в Кайдо.
- Чего тебе надо, а?
- Хочу пообщаться с Сато.
Шигено только кивнул, а когда они пришли, просто кинул сумку в прихожей и ушел, не обращая внимания на вопросительный взгляд зеленых глаз Тосии и легкую усмешку Маюмуры. Он думал, что перекусить вполне можно и в закусочной, а переночевать - в мотеле.
- Привет. Проходи. Чай будешь?
Маюмура кивнул и устроился на диване, а Сато заваривал чай и чувствовал, что это не правильно - то, что Горо нет дома. Получилось так, будто они выжили хозяина квартиры. Но гостю он был действительно рад. За прошедшие с той школьной игры годы Сато успел по-своему сдружиться с этим замкнутым питчером, и Маюмура платил ему такой же сдержанной дружбой.
- Ты как? - Горячий дымок вился над чашкой, а по комнате плыл аромат китайского зеленого чая с привкусом жасмина.
- Нормально, как видишь. Даже работаю.
- Хн?
- Продавцом в небольшом магазинчике поблизости. Платят немного, но хозяин особо не нагружает. Ворчит, правда.
- Как с Шигено? Ты же за этим приехал?
- Сам не знаю, зачем приехал, - Тосия улыбнулся немного грустно. - Я признался, а Горо.... Ну да ты сам знаешь, он помешан на бейсболе, как и все мы. Так и живем.
- Не будешь жалеть?
- Нет, - Сато качнул головой и осторожно покачал в ладонях чашку. - Не о чем. Горо - это...Горо.
Маюмура кивнул и приложился к собственной чашке. Больше в этот вечер они к разговору не возвращались. Впрочем, им итак было о чем поговорить, только разговор получался довольно своеобразный - с долгими паузами, заполненными неторопливым чаепитием и легким, как пар над чашками, молчанием. Это молчание было спокойным, и Сато, наверное, впервые за прошедшие месяцы чувствовал, как уходят напряжение и боль, о которых он и не подозревал даже, как растворяются они в этом молчании, уносятся к потолку вместе с ароматным паром из двух глиняных чашек.
А следующие дни были странными, хотя ничего, вроде, и не происходило. Только Горо стал реже возвращаться домой, да в его взгляде появилось какое-то совсем новое чувство, которого Тосия там раньше никогда не видел. Иногда, скучая у кассы в ожидании покупателей или бесцельно бродя по городу, Сато позволял себе думать, что это была ревность. Впрочем, это были мечты, а Сато никогда еще в своей жизни не путал мечты и реальность. Возможно, он просто уже достал друга, вот и все.
С Маюмурой они теперь виделись часто, гораздо чаще, чем с Шигено. Они, наверное, были слишком похожи, и эта похожесть позволяла им понимать друг друга практически без слов. И частенько они сидели в каком-нибудь парке и просто молчали, и тогда Сато вспоминал то время, когда все они были еще школьниками. Как отчаянно они старались победить соперников, как сверкали глаза с каждым страйк-аутом, как Горо выводил из себя окружающих своей потрясающей самоуверенностью и заражал всех ей же, как презрение в серо-голубых глазах Маюмуры сменяется удивлением, а затем и некоторым уважением, переходящим в абсолютную серьезность. Эти воспоминания, тщательно хранимые Тосией в глубине сердца, до сих пор оставались одними из самых светлых и прекрасных. О Горо они больше не разговаривали, но Сато чувствовал молчаливую поддержку друга, и ему становилось гораздо легче воспринимать изменившееся поведение Шигено. Тот, кажется, и сам понимал, что стал отдаляться от Тосии. Наверное, поэтому слишком часто его взгляд стал уходить в сторону, а веселый, жизнерадостный треп все чаще сменялся молчанием. Сато было больно, очень больно видеть такого Горо и понимать, что причиной этих изменений является он, Сато Тосия, но не знал, как это можно изменить. В какой-то момент Сато осознал, что так просто не может больше продолжаться, что он слишком слаб, что он не выдержит этого отчуждения и этой глухой боли внутри. Что ему необходимо поговорить с Шигено, даже если в результате придется уехать и навсегда забыть и о старой дружбе, и о своей безнадежной влюбленности.
- Горо, нужно поговорить, - за прошедшее с принятия решения время Сато так и не придумал лучшего начала для этого разговора. Это был один из тех редких теперь вечеров, когда Шигено пришел домой достаточно рано, так что Сато еще не лег. Горо поднял глаза от какого-то очередного журнала, и внимательно посмотрел на парня, и под этим взглядом Сато как-то стушевался и опустил голову, но все равно продолжил. Это необходимо было сделать, как нужно вскрывать нарыв, чтобы вычистить рану. - Горо, так больше не может продолжаться. Я не могу больше.
- Что-то произошло?
- Да. Ты отдаляешься, и это больно. Я знаю, что, по большому счету, сам во всем виноват, я ворвался в твою жизнь, веду себя как эгоист, но.... Но я хотел бы быть хотя бы твоим другом, боги с ним, со всем остальным.
- А ты сможешь? - Шигено отложил журнал, и теперь смотрел пристально и требовательно в лицо Тосии. - Сможешь быть только другом?
- Смогу. Мог же все это время.
- Большую часть которого я был далеко, - Шигено вздохнул и опустил голову. - Я, конечно, вел себя как последняя скотина, но, Тосия, я просто не знаю, что чувствую к тебе. То есть ты по-прежнему мой друг, и ты важен для меня, но любить.... И мы оба - парни. Я действительно не знаю.
- Я понимаю, Горо-кун, - не то чтобы он подобного не ожидал. Просто надеялся, сам не зная на что. Но Шигено продолжал говорить, немного путаясь в словах, явно пытаясь объяснить. Видимо, и его откровенно достала неясность, он вообще не терпел неопределенности. Ни в чем.
- Но когда я думаю, что ты...с этим отморозком Маюмурой.... Мне хочется размазать его по полю тонким-тонким слоем. Меня бесит, что ты улыбаешься, когда говоришь с ним. Я не понимаю, что со мной происходит. Я, наверное, просто псих.
- Нет, - Сато невольно улыбнулся, а внутри все замерло, качаясь над пропастью на тонкой-тонкой струне такого родного, внимательного и растерянного карего взгляда. - Ты просто собственник. Не выносишь, когда то, что считаешь своим, уходит у тебя из рук. Тебя бесит невозможность взять реванш. Потому что ты все и всегда меряешь мерками бейсбола и ненавидишь проигрывать, в чем бы то ни было. А вообще, это называется ревностью.
- Ээээ.... Думаешь, я ревную? - Горо был действительно изумлен. Кажется, такая мысль в его вихрастую голову еще не приходила.
- Ревнуешь, - объяснял Сато тем тоном, каким объяснял когда-то решение примеров и правила вычисления. Тогда они готовились к поступлению в Кайдо, и Горо корпел над учебниками, подтягивая базовые знания отнюдь не по бейсболу. - Для ревности не обязательно любить. Достаточно просто ощутить возможность потерять то, что давно считаешь своим, будь это чьи-нибудь чувства или что-то материальное.
- То есть, я тебя не люблю, но ревную к Маюмуре? - Шигено потряс головой, словно это могло помочь ему уложить в ней трудноусваеваемую мысль.
- Ну да, - Тосия снова улыбнулся, и в этой улыбке, наряду с грустью, сквозила легкая ирония. - И знаешь, я сейчас по-настоящему счастлив.
- Почему? - Спросил Шигено с каким-то жадным любопытством.
- Потому что это значит, что ты все равно считаешь меня своим. Другом или кем-то еще, мне все равно.
- Но разве ты....
- Неважно, будешь ли ты...спать со мной или нет, - откровенность Сато явно смутила Горо, настолько, что тот даже покраснел. Впрочем, Тосия все равно считал, что ему идет. - Точнее, я хочу тебя, безумно хочу, но это не является определяющим.
- Но Тоси-кун, - этот жалобный голос, эти интонации снова напомнили Сато о прошлом, только на этот раз уже о чемпионате мира. Тогда Горо говорил точно также, и еще просительно заглядывал в глаза, чем-то очень напоминая большого, добродушного щенка. И Тосия подошел к нему и, опустившись рядом, крепко обнял за плечи.
- Да не грузись ты так, тебе не идет, - сейчас Тосия чувствовал какую-то совершенно сумасшедшую легкость, словно за спиной выросли крылья, и он вот-вот взлетит в высокое-высокое небо. - Просто будь собой. Ты ничего мне не должен, пойми ты это, дурья башка.
- Я не хочу, чтобы тебе было плохо, - все тот же жалобный тон, но теперь в голосе Шигено явственно слышалась улыбка, и Тосия вздохнул с облегчением. Разумеется, про себя. Холодность и отчуждение исчезли, как и не было, все снова было в порядке между ними. Все было так, как должно было быть. Тосия действительно был почти счастлив.
- Мне не плохо. И, кстати, у тебя нет абсолютно никаких причин ревновать меня к Маюмуре. Мы с ним просто друзья, не более. Скорее уж это я должен ревновать тебя к этому твоему Кину.
- Да ты что! - Горо от подобного допущения аж подбросило. - Чтобы я...с этим ублюдочным морозильником...?! Вот уж дудки. Честно, по сравнению с тобой, он - полное ничтожество. У меня никогда не было лучшего кетчера, чем ты.
- Правда?
- Я скучаю по нашему беттери, знаешь? - Как получилось, что голова Тосии уютно устроилась на плече Шигено, а пальцы того запутались в черных волосах друга, никто из них не знал. Просто это было, и это было так естественно и так приятно. Тепло и поддержка. - Ты всегда доверял мне, а Кин еще в самом начале подловил меня на обещании слушаться его, что бы ни случилось.
- Я всегда знал, что ты гораздо лучше и талантливее меня.
- Глупости. Я всегда тобой восхищался, знаешь? Ты - потрясающий, Тосия.
- Да уж, вечер откровений получается, - Сато был действительно удивлен этим признанием. Всю свою жизнь, с самого первого дня знакомства с этим потрясающим парнем, он только и делал, что следовал за ним, гнался, отчаянно пытаясь стать достойным сначала его дружбы, а потом и его любви. А теперь оказывалось, что Горо и без этого восхищался им, смотрел на него, считая его лучше, талантливее, способнее. В картину мира Сато это как-то не вписывалось, так что теперь он примерно мог себе представить ошеломление Шигено от признания в любви. Получалось как-то не очень весело. - Слушай, это получается, мы все время гнались друг за другом?
- Не знаю, - Шигено улыбался какой-то мягкой, теплой и спокойной улыбкой, такой редкой на его лице. - Гнался я всегда за мистером Гибсоном, а потом постоянно соревновался с Младшим и ругался с Кином. Но ты все равно всегда был для меня особенным. Ведь ты - мой самый первый и самый лучший друг.
- Но все равно только друг, да? - Сато не удалось скрыть печаль, да и незачем было ее скрывать. Здесь и сейчас они были предельно откровенны друг с другом, и эти мгновения стоили слишком дорого, чтобы омрачать их незначительной ложью. А Шигено молчал, и его пальцы все также легко перебирали волосы Сато, и это было приятно - эта мимолетная нежность, нежданная ласка. Сато чувствовал себя бессовестным вором, но это совершенно не мешало ему получать удовольствие.
- Я никогда не задумывался о чем-то подобном, - когда Горо заговорил, его тихий голос был задумчив. - Для меня всегда на первом месте был бейсбол, да и сейчас все точно также. Хотя теперь я понимаю, откуда у меня в комнате дома иногда обнаруживались разные порножурналы. Сильно подозреваю, что их подкладывал отец.
- Ну ты даешь, - Сато тихо хрюкнул от смеха, представив недоумение возлюбленного при обнаружении подобного рода литературы. И все, что могло бы последовать за этим самым обнаружением. - И как тебе?
- Я обычно их даже не открывал. Вестники бейсбола были гораздо интереснее, - Горо отвечал честно, а Сато уже буквально трясся от беззвучного хохота. - И нечего так ржать!
- Прости, Горо-кун, просо я представил себе это, - раскаянья в голосе Тосии не было, и Шигено сам рассмеялся. На самом деле, это, наверное, действительно было смешно, хотя тогда подобное его откровенно доставало. - Ладно, это действительно смешно.
- Вот видишь.
Сато прикрыл глаза и окончательно ушел в ощущения. Он никогда не думал даже, что реальность может быть настолько прекрасней всяких его мечтаний. Если честно, он иногда фантазировал о том, насколько приятными могут быть объятия Шигено, хотя дальше поцелуев не заходил. Наверное, ему просто трудно было представить что-то большее между ними, но и этих воображаемых поцелуев ему вполне хватало. Сейчас поцелуев не было, но это было не важно. Важными были тепло рук Горо, надежность его плеча, сводящий с ума запах его кожи, чуть горьковатый, и ниточка пульса, ровно и сильно бьющаяся на шее. Это было лучше любой мечты, потому что это была реальность, которая не развеется утренним мороком. Наверное, Горо в чем-то был прав, когда сомневался в том, что Тосии будет достаточно дружбы. Нет, держать себя в руках он вполне в состоянии, но даже эта невинная, в общем-то, близость будоражила кровь почище любого адреналина. Не удержавшись, он чуть повернул голову, и легонько коснулся губами этой ниточки пульса, и почувствовал, как вздрогнул Шигено.
- Прости, - а вот теперь в голосе Тосии звучала вина. Вина, но не сожаление. Он не жалел, но понимал, что не должен делать ничего подобного.
- Ничего, - успокаивающие нотки в голосе Шигено почему-то совсем не успокаивали. Да и непонятно было, кого он собирался успокоить - Сато или...себя. - Слушай, это так сложно, да?
- О чем ты?
- Так сложно сдерживать это желание? - Смущение и легкое беспокойство хлестнули наотмашь, вдребезги разбивая хрупкую нежность мгновений. Сато глубоко вздохнул и отстранился.
- Да, но не беспокойся. Я не собираюсь приставать, - получилось немного жестко, Тосия не хотел этого, но полностью подавить обиду и боль не получилось, и это проявилось резкостью голоса. Горо растеряно глянул на него и недоуменно спросил:
- Ты чего?
- Все в порядке, Горо-кун. И я действительно думаю, что мне стоит начать подыскивать другое жилье.
- Да кто тебя гонит?! Живи, сколько хочешь!
- Прости, - много мужества нужно, чтобы признаться, но еще больше его требуется для того, чтобы достойно принять окончательное поражение. - Я перееду завтра. А сейчас пора ложиться, тебе рано вставать.
И ушел на кухню. Шум собственной крови в ушах заглушил растерянное:
- Сато....
Он действительно переехал. Квартиру сразу найти не получилось, и несколько ночей в мотеле прошли без сна. Боль, обида - не на Горо, на себя самого, такого урода ненормального, - и снова боль. Сато тосковал без его рук, его тепла, но знал, что обратно уже не вернется. Потому что это не имело смысла, да и гордость у него еще оставалась. На самом деле, у него больше не было ничего, кроме этой самой гордости, ледяные грани которой таились в темной и пыльной пустоте. Уходя, он не оставил записки - им больше нечего было сказать друг другу. Иногда Сато думал о том, что мог бы сказать или сделать, но все это действительно больше не имело смысла. Иногда ему хотелось наплевать и на гордость, и на достоинство и вернуться, просить простить, разрешить быть кем угодно - лишь бы рядом. Но он знал, что все бесполезно, и пустота медленно, но верно поглощала его целиком.
А Шигено изматывал себя тренировками, но, возвращаясь вечерами, почему-то отчаянно надеялся на то, что вот сегодня уж точно его встретит знакомый зеленый взгляд, и аромат зеленого чая с жасмином, и дружеские подколки.... И маленькая квартирка почему-то казалась огромной, гулкой и невыносимо пустой. Горо и не подозревал, насколько привык к постоянному присутствию Сато рядом, но теперь ощутил пустоту своей жизни сполна. У него ничего не было, кроме бейсбола, но почему-то бейсбол тоже не помогал. Шигено скучал по Сато, и беспокоился за него, и от этого становилось еще паскуднее.
Наверное, нужно было просто извиниться, но сначала требовалось пропажу найти.
Вот только как?
Промучавшись дня три, Горо отправился к единственному относительно доступному источнику информации - он пошел к Маюмуре.
Глава третья, в которой Горо переживает, Сато надеется, а Кин исполняет роль сводни.
Толкового разговора не получилось. Маюмура на контакт не шел ни в какую, откровенно Шигено игнорируя, а Горо злился, и взрывался, и говорил много-много лишнего, и получал в ответ высокомерное презрение. А когда клозер, наконец, окончательно взбесился и, взяв Маюмуру за грудки, основательно встряхнул, то получил в ответ жесткую отповедь голосом, ледяным настолько, что, казалось, еще чуть-чуть и ад замерзнет навечно.
- Ты сам виноват, так что оставь Сато в покое, - питчер смотрел Горо в глаза, и тому казалось, что это его самого сейчас основательно трясут за шкирку. - Ему итак досталось. Так что займись своими делами. И руки убери.
- Не указывай мне! Тосия мой друг!
- А не пойти бы тебе, Шигено? - В серых глазах сверкнула тень чувства, которое у всех прочих людей обычно называлось яростью. Маюмуру Горо откровенно бесил еще со времен Кайдо, бесил и заставлял собой восхищаться. Но вот сейчас восхищение куда-то испарилось. - Определись для начала, чего тебе вообще надо. А то живешь, как собака на сене.
- Ты....!
- Отвали, Шигено. Сам разбирайся со своими проблемами. Но лучше бы ты больше к Сато близко не подходил. Я предупредил.
С этими словами Маюмура ушел, легко сбросив руки несколько оторопевшего Горо, а тот остался стоять, словно ушибленный. Да так оно, наверное, и было. Сколько себя помнил, Шигено всегда добивался своего с помощью напора и решительности, но в этот раз, что называется, нашла коса на камень. Давить на Маюмуру было все равно, что воду из камня выжимать, и Горо не совсем понимал, как ему действовать дальше. Нет, идею найти Сато и извиниться он не оставил, хотя и не особо понимал, в чем именно провинился, но это было неважно. Горо не хотел терять друга, и все же потерял. Да, но еще больше он не хотел терять Сато - самого Сато, такого, каким узнал его за последние месяцы. Шигено откровенно запутался в собственных чувствах, словно бабочка в паутине, и ощущал себя примерно также. Почему-то во всей этой истории Маюмура представлялся пауком. Большим, волосатым и очень, очень противным. Хмыкнув сравнению, Горо отправился думать. Думалось ему лучше всего во время тренировки, и в этот раз Кин вынужден был пригрозить разошедшемуся Горо отстранением от любимого бейсбола на неделю минимум, а когда не помогла даже апелляция к давнему обещанию слушаться, зеленоглазый кэтчер просто использовал превосходство в простой и грубой физической силе и так тряханул японца за шиворот, что у Горо только зубы клацнули.
- Я сказал, что на сегодня достаточно.
- Да понял я, - вопреки словам в голосе Горо звучали вызов и непокорство. - Пусти!
- Сейчас мы вместе пойдем в раздевалку, и я прослежу, чтобы ты больше сегодня не совался на стадион, - Кин был суров и непреклонен. Впрочем, он был таким всегда. За время их знакомства кэтчер четко уяснил: если Шигено начинал тренироваться, словно одержимый, значит - с ним что-то явно не в порядке. Вытрясти из него подробности было сложно, но, как доказывала практика, вполне возможно, и Кин собирался сделать это любыми средствами. Потому что в подобном состоянии Шигено вполне мог дотренироваться до серьезной травмы, а Кину, не смотря на всю его нелюбовь к японцу, подобного не хотелось совершенно. Шигено был нужен команде, да и сам кэтчер слишком привык к этому непокорному созданию, чтобы просто равнодушно смотреть на происходящее со стороны. - Завтра у тебя будет выходной.
- Ну уж нет! - Шигено аж зашипел от возмущения, карие глаза яростно сверками, подвижное лицо пробрело такое сердитое выражение, что Кин невольно залюбовался.
- Это не обсуждается, - все время разговора кэтчер буквально тащил Шигено к раздевалке, и тот ругался, но шел и на Кина с кулаками не кидался, и это можно было считать огромным прогрессом в их взаимоотношениях. Так они и ушли со стадиона, провожаемые любопытными взглядами команды. Кажется, на них снова делали ставки.
Уже в раздевалке, приняв душ и переодевшись, оба парня вновь столкнулись лбами, словно два барана на той самой узкой тропинке. Горо волком смотрел на кэтчера, а Кин просто молчал и не собирался никуда уходить. С тренером он договорился, пока Шигено был в душе, так что вопрос с внеочередным выходным для зарвавшегося мальчишки уже был решен, и теперь американец собирался воплотить в жизнь один из своих планов по приведению Горо в более вменяемое состояние.
- И что? Собираешься и дальше меня конвоировать? - В голосе японца звучала ничем не прикрытая агрессия.
- Собираюсь, - Кин даже бровью не повел. При всех своих недостатках, Шигено обладал одной замечательной, с точки зрения кэтчера, особенностью: он всегда реально оценивал складывающуюся ситуацию и четко понимал, в чью она складывается пользу. Только вот не нравилось Кину то, что за подобным анализом четко следовали попытки развернуть эту самую ситуацию в свою сторону, и методы достижения этой цели Кину тоже не нравились. Вот и теперь их клозер сверкнул глазами и молча вышел, хлопнув дверью так, что чуть не саданул ей последовавшего за ним кэтчера по физиономии. Американец только вздохнул про себя, молясь о ниспослании ему терпения. Всю дорогу до квартиры Шигено молчал и обиженно дулся. Кин тоже молчал, периодически поправляя сумку с припрятанной в ней бутылкой прекрасного виски.
Надо ли говорить, что план кэтчера полностью увенчался успехом? Вовремя подлитое в грейпфрутовый сок виски начало действовать почти сразу, заставив Шигено расслабиться, но не доведя до состояния хрюкающего непарнокопытного - все-таки Кин прекрасно знал реакцию Шигено на алкоголь. И теперь тот сидел на диване и смотрел куда-то в потолок расфокусированным взглядом, а Кин сидел рядом и слушал.
- Скотина ты, Кин, та еще, - вдохновенно вещал японец. - Знаешь же, что я не пью. И знаешь, почему. Ты тоже пей давай, чтобы все честно было. Вот, то-то же. Все же бываешь ты нормальным мужиком иногда. А он все равно лучше. Ты бы видел, каким он кэтчером был! Каким...эх. Да ты видел, наверное, он же на мировом моим кэтчером был....
- Видел.
- Вот! Мы с ним еще с детского сада играли, еще до того, как отец умер. А потом мы с матерью приемной моей уехали. Встретились с Тоси мы уже в школе, он тогда уже был кэтчером основного состава Йокогама Литлс, а наша команда была только что собранной и абсолютно неизвестной. Какая это была игра! Я тогда правое плечо повредил, а Тоси с тех пор боится, что со мной опять что-то случиться. Он когда узнал, что я против их команды в старшей школе играл со сломанной ногой, его так тряхануло.... А знаешь, что он мне всегда доверял, всегда. Вот он меня в верил! Не то что ты. А я.... Повел я себя, как последняя скотина, с лучшим другом так поступил....
- Как? - Не смотря на выпитое, Кин тщательно контролировал собственный голос. Нельзя было позволить проскользнуть в нем ни тени чувства, иначе Шигено осознает, что болтает лишнее и заткнется, а это в план не входило. Мозг обрабатывал полученную из бессвязной речи клозера информацию, и многое в японце становилось Кину гораздо понятнее. Впрочем, старые скелеты он ворошить не собирался, да они и не имели особого значения.
- Как? - Шигено икнул и потянулся за стаканом, который американец проворно отодвинул подальше, подсунув питчеру обычный сок. Тот, впрочем, подмены не заметил, явно поглощенный собственными проблемами и эмоциями. - Я, как последняя скотина, тянул время. Ну а что я мог сказать?! Вот что сказать, когда лучший друг тебе в любви признается? Вот ты бы что сказал, а?
- Не знаю, - Кин только бровь приподнял. Картина вырисовывалась не радостная. Нет, он отнюдь не был гомофобом, да и ханжой тоже, но всегда как-то предпочитал женщин. Он знал, что среди спортсменов иногда бывает подобное, но чтобы любить? Это было чересчур. Вот уж правда, есть вещи, о которых лучше не знать - крепче спать будешь. Но назвался груздем - полезай в кузов. Кин вздохнул, опрокинул в себя стопарь и...полез. А куда было деваться?
- Вот и я не знаю, - тепленький Шигено на замешательство собутыльника внимания не обратил совершенно, продолжая говорить больше для самого себя. - А я сам себя не понимаю. Он с Маюмурой общается, а я их как вместе увижу, так меня трясет всего. А Тоси этому высокомерному ублюдку улыбается так, что...ух! Бесит! А теперь вообще исчез. Вот почему он ушел? Скажи, почему?
Кин только плечами пожал. Шигено сейчас напоминал обиженного ребенка или брошенного щенка, который не может понять, что же он не так сделал. Эта детская обида у двадцатилетнего парня смотрелась, мягко говоря, как-то неправильно, свидетельствуя об полной неосведомленности не только в делах любовных, но и в обычных взаимоотношениях с людьми.
- А ты ему говорил, что чувствуешь?
- А что я ему сказ...жу?! Вот что? Ну не знаю я, что чувствую! Друг он мне. Друг, хороший, лучший друг.
- Уверен, что только друг?
- Неее, - Шигено мотнул головой и прикрыл глаза, явно борясь с головокружением. - Нифига не уверен. Но я ж не знаю....
- Давай так. Будешь отвечать на мои вопросы, - голос Кина был уверенным и настойчивым, он не предлагал, он приказывал, и Горо не мог сопротивляться в таком состоянии. Хотя глазами все равно сверкал так, что искры летели. Впрочем, кэтчера это не волновало. Он приступил к допросу с пристрастием. - Что ты чувствуешь, когда Сато рядом?
- Ну что? Ну...он рядом - это правильно. Он надежный, и добрый. И заботливый. И...
- Стоп. Еще раз. Что ты чувствуешь, - Кин прибавил металла в голосе, - когда он рядом?
- Хочу, чтобы он был рядом.... Почему свалил? И как его найти?
- Тебе приятно быть рядом? - Попробовал зайти с другой стороны кэтчер. - Тебе приятно, когда он прикасается к тебе?
- Ага, - теперь Шигено сидел, опустив голову. - Приятно. У него волосы мягкие, и еще тонкие - легко путаются. А кожа пахнет жасмином. Он вообще любит жасмин почему-то, хотя этот запах ему не идет. Наверное, ему бы пошел запах моря, моря и ветра. Или...
- Ты хочешь его?
- Не знаю, - Шигено дотянулся таки до бутылки. Видимо, в данный момент он дошел до того состояния, которое называется "обнять и плакать", и ему откровенно пофиг, какой крепости напиток перед ним. - Я ничего не знаю. Совсем. Никогда не думал об этом.
- Так подумай сейчас. Почему он ушел?
- Не знаю, - пьяненький в зюзю Шигено уронил голову на руки, предварительно не забыв хлебнуть из горла. Кин только диву давался. Видимо, Шигено действительно переживал, раз совершенно перестал себя контролировать. То есть вообще. Такого Шигено Кин ни разу еще не видел, и эта вот сторона личности японца - неуверенная, запутавшаяся, немного инфантильная - внушала кэтчеру сильнейшую тревогу. Не нужно было быть психологом, чтобы понять: это все то, что Шигено давно и прочно загонял в глубь себя.
Подавляемая неуверенность в себе, ведь питчер на горке должен быть сильным и уверенным, питчер - стержень команды, он слишком на виду, чтобы позволить себе сомнения или колебания, и Кин прекрасно знал об этом. Кэтчер руководит, но руководит из тени, а все, абсолютно все видят именно питчера - этакий символ команды. И любые сомнения для него - недопустимая, преступная роскошь, которая легко может стать фатальной для всей команды. Вот и получалось - такое. Шигено не первый и отнюдь не последний, хотя на клозере подобные нагрузки обычно сказываются вдвойне. Только вот японец, видимо, даже не подозревал о возможности вне поля не нести это бремя. А еще он запутался в собственных чувствах к лучшему другу, что тоже совсем не облегчало решение проблемы. И Кин не знал, как толком объяснить, как заставить Шигено в них разобраться, тем более, что тот, кажется, вообще намерен был игнорировать щекотливый вопрос о физической близости и наличии собственных желаний. Но здесь не могло быть полутонов, здесь уж либо "да" либо "нет". Мужчине очень сложно скрывать подобные вещи. Но японец, вероятно, отставал не только в умственном развитии. Оставался еще один путь, но ступать на него кэтчеру не хотелось, очень не хотелось. Он не считал, что овчинка стоит выделки. Оставалось только найти этого Сато и пообщаться с ним. Как с наиболее вменяемым в этой парочке. Из того, что сейчас видел Кин, Сато Тосия явно был для Шигено ближе, чем друг, оставалось убедить в этом самого Шигено. Ночевать он остался у своего питчера, и до утра ворочался на неудобном диване, прокручивая в голове возможные варианты стратегий. Не то чтобы он рвался играть роль Купидона, однако и выбора у него уже просто не было.
Утром, помогая бледному в зелень Шигено, Кин думал, что вот уж теперь-то непоседливый японец точно не сможет подрывать чрезмерными нагрузками свое здоровье, так что его можно с чистой совестью оставить одного и заняться более насущными проблемами. Что кэтчер и сделал, и первое место, куда он направился по выходе - был стадион. А на стадионе был Маюмура, с которым пришлось сложно, очень сложно, но Кин тоже был шит отнюдь не лыком и не отстал, пока не вытряс интересующую его информацию. После чего отправился по процеженному сквозь зубы адресу места пребывания интересующей его личности.
Сато гостей явно не ждал, а уж таких - тем более. Но Кин умел быть очень убедительным, когда ему это было надо, а сейчас ему это было надо, так что небольшое противостояние завершилось для Тосии полной и безоговорочной капитуляцией. Когда они расположились в небольшой комнатке, в которой теперь жил японец, Кин приступил к делу.
- Вам нужно вернуться, мистер Сато.
- А вам-то какое до этого дело, мистер Кин? - японец явно не был расположен облегчать задачу лезущему не в свое дело американцу. Мог ли Кин его винить за подобное? Слишком многое рассказали ему потускневшие зеленые глаза и темные круги под ними, чтобы реагировать на подобные выпады.
- Я забочусь о команде. Шигено нам нужен, но если так пойдет и дальше, он либо получит очередную травму от чрезмерных нагрузок, либо снова окажется в Трипл А. Меня это не устраивает.
- И каким образом это касается меня?
- Самым прямым. Вы нужны Шигено, и он сам это понимает. Он искал вас все это время.
- Вы ошибаетесь, мистер Кин, - голос Сато не выражал ничего, он был пустым и ломким, словно сухая луковая шелуха. - Я ему не нужен. И давайте закончим на этом.
- Нет, - прямой взгляд темно-зеленых глаз. - Я не считаю, что на этом можно закончить. Я не знаю подробностей, но Шигено сожалеет о своих словах и поступках. Может быть, вы могли бы дать ему еще один шанс?
- Не вижу смысла. И не вижу, каким образом это касается вас.
- Я уже говорил об этом.
- Ваши доводы не показались мне убедительными, мистер Кин.
Почему-то именно после этих слов Кин поверил, что сидящий перед ним однорукий парень действительно был замечательным кэтчером. И не в том дело, что Сато хорошо умел контролировать себя, даже слишком хорошо. Что-то было в нем такое, что вызывало уважение, что-то, что подчиняло, но не так, как это обычно бывало у самого Кина. В собеседнике американца была какая-то мягкость, которая, словно бархат, оборачивала острейшую сталь режущей кромки. Шигено же в этом плане больше напоминал американцу простую и незатейливую дубинку.