Тихо, тихо в лесу, а может за камнем ждут тебя с копьем?
* * *
Ильмовый лес расступился, и Травник Вей со своим верным спутником Норохтой вышли на холмистое плато, усеянное редкими камнями различной величины. Южные стороны холмов были покрыты густым кустарником черной ольхи, медвежьего орешника и тонкими кривыми дубками, северные обильно поросли тмином и полынью, по ручьям чемерицей и дудником. Под их широкими листьями прятался Громкий ручей с терпкой водою. Особо крупные камни были похожи на различных животных, рассевшихся по склонам и вершинам небольших бугров. Из кустов разносились по округе нежные трели хохлатых жаворонков.
- Это Хламляндия, место, где живут бурлюки, а вон там вдали виднеются Медвежьи Сопки, - сказал Травник и кивнул в сторону ломаной полоски невысоких гор, синеющих вдалеке.
Они выехали на пригорок и увидели небольшую деревню, раскинувшуюся среди холмов, тонкие дымки стелились по распадкам. Маленький ручеек змеился среди нехитрых строений и у большого камня, похожего на блохастого медведя, он разливался в широкую лужу, где с веселым гоготом плескались гуси, на берегу копались куры и возились грязные ребятишки. На солнцепеке, на вершине одного из холмов расположились невероятных расцветок собаки. Они дружно залаяли, когда увидели путников, поэтому когда Травник и Норохта подъехали к дому верховного правителя, то навстречу вышло все население во главе с Верховным Хизнетом.
- Здравствуй, Вей, будь здоров и ты, рядом с Веем, - проскрипел Хизнет.
- Приветствую тебя, благочестивый Хиз, тебя и твой народ, урожая вам и многих детей, - Травник склонил голову. В толпе прошуршал шорох одобрения, причмокивание, удивленные вопросы неугомонных ребятишек, хихикание подросших девок. К ногам Вея вывалился большой рыжий кудлатый пес, сел и с самозабвенным выражением принялся трепать задней ногой невероятное ухо.
- Мы рады видеть тебя, рады и печальны, - Хизнет пнул псину и, оттопырив губу, замер, опершись на посох с выражением глубокой скорби похмелья.
- В чем печаль твоя, мудрый из мудрейших?
- Разве не видишь или печаль и горе ослепили тебя?
- Вижу, как не видеть, только глупый слепец не заметил бы, что у вас стряслось. Но почему так случилось?
- Видимо, проклятье крышанов свалилось на наши головы, вот мы и потеряли все волосы.
В самом деле ни у кого не было волос. Бурлюки стояли совершенно без волос, весело перемигивались, подталкивали друг друга в бока, хитро щурились, кое-кто норовил демонстративно высморкаться. Только у Верховного Хизнета и его советника Хухри был незначительный покров, как легкий тополиный пушок. Как любили шутить бурлюки: у одного от старости, у другого по глупости.
- Хорошо, старейший, я помогу вам. Мне только нужно подготовиться. Собрать кое-какие травки, я знаю, они у вас растут, - слова Вея вызвали в толпе неописуемое веселье, особенно слова о снадобье побудили многих сбегать в погребки и достать должное для усиления лечения. Другие предлагали устроить общественную баню с девками и музыкой, дабы свежий волос рос в чистом теле. Третьи просто радовались.
- Цыц, вы, неугомонные, - рассердился Хизнет, - незачем гостям бродить по окрестным горам и сопкам, скажи, какие травы нужны, и мои люди соберут их.
- Хорошо,- сказал Вей, с опаской поглядывая на бурлюков. Его опасения были не напрасны, снадобье не весть какое мудреное, а подай бересклетику и еловых шишек, да арчовой хвои, золоти белой, прыщенца и пахучки полевой. Собирать их можно только на южных склонах. Послали за травами Хухрю с приятелями. А как потом узнал Вей, они собирали не там, где было сказано, да еще набрали веток недалеко от логова Шашамы. Эта бородавчатая старуха хоть и не злая, но с причудами, как цвет ее кожи - буро-зеленая. Все травы и деревья вокруг ее сопки были заговорены витиеватыми песенками о небесных лужках и бодливых пастушках.
И вот через три дня, когда луна набрала свою полноту, Вей приготовил снадобье. В эту ночь в селении было шумно, к общественному костру посреди большой площади народ подходил, как на праздник, - в новых рубашках, семьями, с выпивкой и закуской, натащили столов, скамеек, бубнов, гармошек, рожков. Выпили бурлюки снадобье, сели за столы, расставленные вокруг костра, добавили бродливого бурлюковского вина, и давай сказки рассказывать да песни горланить. Так ночь и целый день просидели, никто не спал, все чуда ждали, но ничего не дождались. Обозлились немного, поворчали, но, видимо, сильно устали, кто спать пошел, а кто тут же завалился под столы. Спал этот народец вповалку дня два. Вот когда стали просыпаться, начались чудеса. Первым проснулся Хизнет. Идет наш старец обросший и зеленый, аки лягушка болотная. Травник с Норохтой смотрят, а понять ничего не могут. Подошел Хизнет поближе, Вей так и ахнул, у старика выросли не волосы, а... трава. Самый настоящий пырей, эдакий зеленый ежик. Молчат друзья, двух слов сказать не могут, а старик доволен. Сидит, приглаживает себя и благодушно бурлит под нос: "Славная растительность".
Через некоторое время из-под стола Хухря вылез, весь из себя помятый, но важный, а на голове, как перья страуса, - листья молодого лопуха качаются. Потихоньку вся деревня собралась и у каждого своя травинка, свой кустик. У Лумочки, внучки Хизнета, непослушные веснушки, которые безмятежными стайками бродили по всему лицу, перебрались на голову и расцвели чудесными ромашками. У Чира, племянника Хухри и заядлого голубятника - небесные васильки. У Кутафьи, сварливой повитухи - пышный чертополох.
Довольны бурлюки. Собрались, радостно галдят да по рукам Вея и Норохту гладят. А Лумочка даже ущипнула Норохту и лукаво так посмотрела, что наш плотник дар речи потерял. Как потом оказалось, и покой, и нормальный сладкий сон.
- Бурлюки рады и счастливы, о знатный сын и великий Травник, - Верховный Хизнет приклонил свой посох и с трогательной опаской потрогал свой новоиспеченный травяной ежик.
- Проси, чего захочешь. Если у нас есть, отдадим.
- Может, им жены нужны?! - звонко выкрикнула Лумочка и Норохта покраснел.
- Нам ничего не надо, о великий, может, только безделушку какую, так, на память о нашей встрече. Я слышал, у вас есть много занятного и прекрасного. Я бы взял кинжал, Огненный Зуб.
- Хе, мелочь какую просишь. Ты меня этим можешь обидеть. Проси кольчугу золотую или шлем в бриллиантах.
- Зачем мне это, я не воин, а кинжал для врачебных дел пригодится.
- А, будь по-твоему. Хухря, неси кинжал, он в синем сундуке лежит за серым камнем.
Хухря тут же убежал и не успели они присесть на ковер, как Хухря уже стоял перед ними и переминался с ноги на ногу.
- Мудрейший и как тебя, великий. Нет там никакого кинжала, задери меня коза.
- Как так нет, а куда он подевался?
- Да жук его знает. Может, кто брал?
- Как так брал?! Это неприкасаемый запас всех бурлюков!
- А я знаю, кто брал кинжал, - заорал Чир, - это Лумка им выковыривала саранки в лесу.
- Что-о-о...
- Вот уж печаль, что теперь за саранками сходить нельзя, - Лума резко отвернулась, надув свои полные губки.
- Тащи кинжал, варь такая, - вскипел Хизнет.
- Несу, не пропадет ваш кинжал, покопала бы еще и положила бы на место, - девушка дернула плечами и легкой ланью побежала за пригорок.
- Ты уж, Веюшка, прости мою егозу, непутевая.
- Вот, вот, вся в матушку.
- А ты, Кутафья, не встревай, обломаю, - рассердился Хизнет.
- Молчу, молчу, только попомни, как с утра придешь ко мне, так не проси бжажки, не проси, не дам ... ам, - Хизнет, как молодец, подскочил к Кутафье и так огрел ее посохом, что долго теперь ее чертополох не будет цвести. Кутафья заскулила, закрутилась, но не успел он приложиться второй раз, как прибежала Лумочка.
- Стоит мне отлучиться, они в драку, - она подала кинжал в засохшей глине с брезгливым выражением, - этот, что ли?
- Да, это он, - Вей разволновался и осторожно взял кинжал в руки. Это был кинжал старой работы горных мастеров. Он ничем не отличался от обычных кинжалов, только на конце острия были выгравированы руны. Их замысловатый рисунок и увидел Вей.