Стефания Анна : другие произведения.

Осень на исходе (Темный мастер-0)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.16*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Однажды откроешь глаза - и обнаружишь себя в сыром подвале, грязным и беспомощным, не помнящим ни кто ты, ни откуда. А потом человек в черном, покрытый шрамами от пыток, явится в твою тюрьму и объявит о выпавшей тебе высокой чести - отринуть свою память и прошлое, чтоб обучаться на темного мастера. И отныне будет у тебя лишь имя - не твое, чужое. Да еще неведомая, нежеланная, не тобою выбранная дорога... ЗАМОРОЖЕНО ДО ОКОНЧАНИЯ "ДНЯ СЕРЕДИНЫ ЛЕТА"
  
   ОСЕНЬ НА ИСХОДЕ
  
  
  
  
  
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДЫХАНИЕ КАМЕННЫХ СТЕН.
  
   Глава 1. ЧУЖОЕ ИМЯ В ГОЛОСЕ КАМЕННЫХ СТЕН.
   Глава 2. СЕДАЯ БОГИНЯ РОСКОШНЫХ ПОКОЕВ.
   Глава 3. О МАСТЕРАХ ИЗ СЕВЕРНЫХ ПОДВАЛОВ.
   Глава 4. МЕСТЬ ЗВЕРЯ. ГНЕВ СЕДОВЛАСОЙ БОГИНИ.
   Глава 5. О ПАМЯТИ, ДРУЖБЕ И ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ.
  
  
  
  
  
  
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДЫХАНИЕ КАМЕННЫХ СТЕН.
  
  
   Холодный осенний ветер ударился в темную крышу, поиграл черепицей, с размаху влетел в мокрую древесную крону, запутался в ветвях. Ворохом бурых листьев разбился о витражное стекло, залил синей тоской его ледяные глаза. Напомнил, что где-то там, за цветными оконными узорами, за белыми городскими шпилями, - безграничная, светлая легкость.
   Без черных одежд, без лиц, горящих в агонии, без темной, чужой пустоты...
   - Пора, - негромко и торжественно позвал голос сзади.
   Он оторвался от окна, выпрямился, расправляя на плечах дорогую черную ткань, принуждая лицо застыть в непроницаемом горделивом высокомерии.
   - Я готов, - произнес спокойно и шагнул навстречу распахнувшейся резной двери.
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА 1. ЧУЖОЕ ИМЯ В ГОЛОСЕ КАМЕННЫХ СТЕН.
  
  
   - Приветствую тебя, рожденный заново. Прими имя "Огнезор" и носи его в знак твоего служения.
   Стены комнаты пошатнулись, поплыло перед глазами белое пятно склонившегося человеческого лица. Он закрыл глаза, пытаясь совладать с головокружением.
   - Кажется, перестарались мы с твоим зельем, мастер-лекарь, - ввинтился ему в голову все тот же женский голос. - Он совершенно не в себе.
   Чьи-то липкие пальцы коснулись его висков, потом еще один голос раздраженно зашуршал сзади:
   - Это пройдет, мастер Злата. Просто дорога была слишком долгой.
   Перед мысленным взором вспышкой пронеслась череда слившихся воедино, растворившихся в полусонном бреду дней, обозначенных тряской закрытой повозки и цепкой хваткой двух ненавистных темных фигур, раз за разом вливающих ему в рот сквозь стиснутые зубы обжигающее отвратное варево, от которого желудок забывал о голоде, а мозг погружался в бессильное забытье.
   - Как скажешь, - равнодушно отметил первый голос. - Тогда наша работа здесь окончена.
   Лицо отстранилось, послышались шаги и скрип дверного засова. Дверь распахнулась и захлопнулась с оглушающим, с ума сводящим скрежетом.
   Он застонал, схватился руками за голову, застыл, преодолевая дурноту и дрожь...
   Постепенно чувства начинали возвращаться. Вначале проявился слух, и он услышал, что за стеной шумит дождь. Затем ощущение холода пробрало все тело, а ноздри защекотал запах сырости и едва ощутимый аромат чего-то съестного, на что желудок ответил спазмом ужасного голода. С трудом оторвал он голову от рук, открыл глаза и осмотрелся.
   Комната более всего напоминала полутемный каменный подвал с крохотным решетчатым окошком под потолком и массивной дверью. Из окна струилась дождевая вода, стекала по замшелой стене на утоптанный земляной пол, собираясь под ногами в грязные лужицы. В углу, на разбитом ящике обнаружилась глиняная миска с бульоном, кусок хлеба и кувшин с водой.
   Какое-то время он сидел, сжавшись, на узкой деревянной скамье, затем, повинуясь внутренним голодным воплям, бездумно направился к еде. От теплого рыбного бульона с хлебом стало легче, головная боль почти прошла, и понемногу прояснилось сознание.
   - Где я? - тихонько спросил он сам себя, но поскольку повторный осмотр комнаты ничуть не приблизил его к ответу, вопрос пришлось отложить.
   - Ладно, - произнес он, убирая с глаз слипшиеся светлые волосы и с усилием вставая на ноги. - Хорошо. Это потом. Начнем с другого. Кто я?
   Сознание заметалось поспешно, разбиваясь о незримые темные стены, и застыло, вновь не найдя ответа.
   Он покружил по комнате, подавляя неприятный панический холодок, умылся водой из кувшина, внимательно осмотрел свои руки, ноги, поношенную, грязную форму военной школы с аккуратно срезанными опознавательными знаками. Затем сосредоточился и попытался представить, как выглядит его собственное лицо: от тонко очерченного подбородка до лба, скрытого светлыми прядями, и узких синих глаз. Как ни странно, это получилось сразу же, без особого труда.
   - Отлично, - приободрился он. - Что дальше? Имя?
   "Огнезор", - услужливо подсказала память. Несколько раз он повторил это имя мысленно, будто смакуя оставленную им горчинку. Не его оно было, чужое... Но, как ни крути, других вариантов не находилось.
   - Ладно, пусть пока будет "Огнезор", - наконец, согласился он. Пометался еще немного по комнате, затем вновь погрузился в темную пустоту своей памяти, бережно выуживая осколок за осколком.
   К тому времени, как дождь за окном прекратился, Огнезор успел мысленно припомнить географию Империи, повторить наизусть с дюжину важных исторических дат, решить десяток военных задачек, пункт за пунктом проговорить устав Армии Его Божественности Императора. Но вспомнить, как его зовут, откуда он или что с ним произошло не получалось никак.
   Он уже не ходил, не метался от одной каменной стене к другой, а сидел, подобрав ноги, на жесткой деревянной скамье, глядя в деревянные балки потолка безумными глазами, кусая губы от ярости и бессилия - когда дверь его тюрьмы распахнулась с глухим скрежетом, явив взгляду темную человеческую фигуру. Огнезор вздрогнул, в тусклом свете единственного крохотного окошка разглядев вошедшего. Руки посетителя, лицо, верхнюю часть груди, видневшуюся в вырезе черной рубашки, покрывала сплошная багровая сетка полузатянувшихся шрамов, отчего все тело казалось вспухшим и бесформенным; темные же волосы свисали клочьями, так что приходилось ему то и дело их смахивать с воспаленных слезящихся глаз.
   Впечатление нежданный визитер производил ужасающее и, что самое странное, похоже, искренне этим гордился.
   Губы его при виде Огнезорова испуга шевельнулись, складываясь в некое подобие насмешливой ухмылки. Он шагнул вперед шаркающей, кривой походкой, сложил руки за спиной, сощурился любопытно и неожиданно молодым голосом спросил:
   - Ты у нас значит новенький? Староват для новенького что-то... Лет тебе сколько?
   - Шестнадцать, кажется, - с сомнением ответил Огнезор, стараясь не смотреть на изуродованное лицо.
   - Вот я ж и говорю, что староват! - удивился визитер. - Совсем мастера одурели, скоро двадцатилетних набирать будут!
   - Где я? - не выдержал Огнезор.
   - Вопросы потом, - тут же посуровел собеседник. - Назвали тебя как?
   - Огнезор, - все с тем же сомнением ответил юноша.
   - Подмастерье Гильдии Ветробор, - важно и чуточку хвастливо представился посетитель. - Буду опекать тебя на первых порах...
   - Гильдии? Той самой? - пораженно воскликнул Огнезор.
   - А ты знаешь еще какую-то Гильдию? - съязвил подмастерье.
   - Нет, - тихо проговорил Огнезор, подумав, что это многое объясняет: и беспамятство его, и фигуры темные, и имя странное. - Я, значит, в Гильдии?
   - С чем тебя и поздравляю, новообращенный ученик Огнезор! - похлопал его по плечу собеседник, затем приглашающим жестом указал на дверь. - Пошли, покажу тебе твое новое обиталище и перечислю обязанности.
   Они вышли в темный каменный коридор. Ветробор пошаркал впереди, монотонно и заученно перечисляя правила новой Огнезоровой жизни:
   - Ученик Гильдии повинуется старшим по рангу беспрекословно; говорит лишь тогда, когда спросят; выполняет все, что от него требуют; с выдержкой и достоинством встречает любое наказание; не показывает страха или слабости; не выказывает никаких привязанностей, любовных или дружественных; готов вытерпеть голод, холод и лишения; всегда аккуратен, чистоплотен, следит за своей одеждой, внешностью, вещами. Отличается сдержанностью, смирением, усердием в освоении мастерства, милостиво передаваемого ему наставником... Что там дальше? - запнулся он. - Э-э. Ученик не может покинуть стен Гильдии, пока не пройдено им испытание Боли и не присвоено звание подмастерья. Всякая же попытка к бегству, любой контакт с внешним миром будет караться со всей возможной строгостью вплоть до смерти провинившегося, ибо никто за этими стенами не смеет знать тех тайн, что дарованы лишь избранным, к коим теперь имеешь высокую честь принадлежать и ты.
   К концу этой многообещающей речи Огнезор чувствовал себя уж совсем удрученным, так что смена обстановки - они миновали коридор и вошли в одну из дверей - пришлась как нельзя кстати. За дверью оказалась длинная комната, скудно освещенная такими же, как в его недавней камере, крохотными окошками под самыми потолочными балками. Вдоль стен выстроились десятка два аккуратно застеленных кроватей с большими, потемневшими от времени, сундуками в изножье. Над каждой кроватью прибита была узкая деревянная полочка, все содержимое которой составляли свеча в подсвечнике, маленькая шкатулка и внушительной толщины и потертости книга с длинным названием "Устав, правила, традиции и ритуалы Гильдии".
   В центре комнаты располагался массивный деревянный стол, длинный и низкий. За ним устроилось человек восемь подростков, рассевшись прямо на потертых тренировочных матах, покрывающих каменный пол. Появление Ветробора молодые люди встретили бурно и радостно: кое-кто даже бросился к подмастерью с объятиями.
   - Живой! Вернулся! Гляди-ка, уже подмастерье! - заполнили комнату восторженные вопли.
   Ветробор встретил подобные излияния весьма благосклонно.
   - Смотрите, красавец какой! - горделиво покрутился он перед публикой, выставляя напоказ свои ужасающие шрамы.
   - Ничего, через месяц будешь, как новенький! - похлопал его по плечу высокий нескладный паренек, кареглазый, с волнистой темно-русой шевелюрой. - Лекари, они хоть и гады последние, но дело свое знают!
   - Сам ты гад, Ледослав! - мрачно обозвался из дальнего угла полноватый низкорослый подросток, зло сверкнув на говорившего темными глазками. - Вот мастер Темнослов про слова такие узнает...
   - Узнает, Остроглаз, коли ты доложишь! Если, конечно, рискнешь, - прервал полного высоченный крепкий юноша, красноречиво демонстрируя огромный кулак.
   - Да хватит вам грызться! - вмешался Ветробор. - Смотрите, я вам новенького привел.
   Компания с любопытством уставилась на Огнезора.
   - Великоват что-то, - выразил общее сомнение Остроглаз.
   - Шестнадцать ему, - сообщил Ветробор многозначительно.
   - Правда? - удивился тот самый юноша, что так недвусмысленно угрожал Остроглазу. - Звать-то как?
   - Огнезор, - ответил за него подмастерье. - Сразу видно, Злата посвящала...
   - Да, любит старушка звучные имена, - хмыкнул юноша. Затем протянул Огнезору руку и представился:
   - Ученик четвертой группы Волемир. После Ветробора, я здесь старший. Но Ветробор теперь подмастерье, так что он не считается.
   Новоиспеченный подмастерье довольно оскалился.
   - Ничего, Волемир. Тебе-то самому до испытания Боли меньше трех месяцев осталось, так что недолго старшинствовать. Скоро вновь на соседних койках спать будем, только на этаж выше.
   - Ага, если не загнется он, как дружочек твой Тихострел, - прошипел из своего угла Остроглаз. И тут же ловко увернулся от полетевшей в него глиняной кружки.
   - Вот же гад все-таки! - сокрушенно покачал головой Волемир. - Ты его, Ветробор, не слушай.
   - А я и не слушаю, - отводя глаза, зло проговорил подмастерье. - Слабак он был, Тихострел этот.... Да и, вообще, не о нем речь.
   - Правда, не о том говорите, - вмешался тот, кого назвали Ледославом. - Вот мне, например, сейчас наш новенький гораздо интереснее.
   Он обошел Огнезора по кругу, внимательно приглядываясь и, будто даже, принюхиваясь. Потом заглянул ему в лицо, неприятным ищущим взглядом вперился в глаза.
   - Как думаешь, Волемир, - спросил, не отрываясь, - почему его Злата взяла, да еще и в шестнадцать?
   - Не тяни ты, - поморщился Волемир. - Хочешь проверить его, так давай. Зачем зря парню нервы трепать!
   - Ну да, ну да, - прищелкнул языком Ледослав и положил холодную ладонь на щеку Огнезору.
   От неожиданности тот отпрянул, успев все же почувствовать странную пробирающую дрожь.
   - Ага! - торжествующе воскликнул Ледослав. - Господа, у нас тут будущий мастер Разума!
   - Прямо сразу и мастер? - недоверчиво ухмыльнулся Волемир. - Сам вон тоже врожденную способность имеешь, так тебе до мастера еще...
   - Да что я! У меня способностей максимум до уровня три с половинкой дорасти хватит, и то, если постараюсь. А у него уже почти столько! - с легкой завистью парировал Ледослав. - Говорю тебе, он даже этой выскочке Славе с ее потенциальным третьим фору даст!
   Во взглядах, обращенных к Огнезору, появилось нечто вроде уважения.
   - Чего обрадовались? - по своей привычке тут же все испортил Остроглаз. - Ему до испытания всего-то два года осталось. Подохнет!
   - Ну, все, змееныш! - окончательно утратил терпение Волемир и стал угрожающе надвигаться на Остроглаза.
   - Ладно, - тут же засуетился Ветробор, оттесняя Огнезора к входной двери, а заодно увлекая за собой низкорослого рыжего мальчишку, попавшегося на пути. - Здесь сейчас разговор серьезный будет, не для новичков. Так что ты, рыжий, проведи-ка пока нашему "будущему мастеру" экскурсию, заодно и форму получите, ну и весь набор...
   Огнезор опомниться не успел, как дверь захлопнулась перед самым его носом. В комнате глухо забухало, послышался скулеж и приглушенная ругань.
   - Пошли, - кисло сказал рыжий. - Подмастерье велел форму получить. И это...помыться тебе не мешает.
   Оглушенный происходящим, юноша лишь теперь обратил внимание на свой поистине жалкий вид: все тело в грязи и ссадинах, волосы слиплись, изорванная одежда пропитана потом, покрыта бурыми пятнами, подозрительно напоминающими кровь. Волной подкатило отвращение.
   - Да ладно тебе, - заметив его реакцию, снисходительно проговорил спутник. - Бывает, и хуже привозят. Это вроде почетно даже! В грязи да избитый - брыкался значит, а не тащился за мастерами, как дурак безвольный. Здесь это уважают. Не зря же тебя подмастерье в таком виде к остальным привел!
   От нелепого этого утешения Огнезору и правда почему-то полегчало, а в душе тепло проклюнулась благодарность к рыжему и даже нечто вроде дружелюбия.
   - А ты многих видел? Давно здесь, наверное? - спросил он, просто пытаясь как-то поддержать разговор.
   - Нет вовсе, - немедленно смутился рыжий. - Я месяц всего как в учениках. Слушал, что другие рассказывали, вот и знаю кое-что...
   - Понятно, - не зная, что еще сказать, протянул Огнезор и сделал вид, будто с интересом смотрит по сторонам. Хотя рассматривать было нечего: поворот за поворотом только скудно освещенные чадящими факелами каменные стены с редкими арками запертых дверей.
   Перед одной из них они, наконец, остановились. Огнезоров спутник подергал без особой надежды широкое кольцо, затем бесцеремонно двинул дверь ногой.
   - Кому там по ушам захотелось? - проурчало с той стороны, весьма, впрочем, беззлобно. Послышался скрип запора, дверь приоткрылась, в образовавшуюся щель выглянула, сонно щурясь, помятая физиономия.
   - А нечего на дежурстве дрыхнуть! - так же беззлобно огрызнулся рыжий. Подтянул Огнезора поближе и добавил:
   - Новенький вот. Одеть бы надо.
   - Заходите, - обреченно вздохнул дежурный, пропуская их внутрь.
   Помещение оказалось маленьким и затхлым: не было даже привычного крохотного окошка под потолком, а темень неохотно разгонялась тусклым светом масляного фонаря.
   - Размер-то хоть знаешь? - в сумраке сощурился на Огнезора дежурный, покрутил его так и эдак, затем снял с одной из полок первый попавшийся мешок и вручил его юноше.
   - Не подойдет - перешьешь, - буркнул раздраженно. - Я тебе не портниха!
   - И на том спасибочки! - со смехом поклонился рыжий и поспешил выдворить Огнезора за дверь.
   - Подмастерье Твердоног, - шепнул уже в коридоре. - Колоритная личность! Лет десять, как в этом склепе штаны протирает: все повышения не дождется! Но ты не бойся - глаз у него наметанный.
   - Хорошо, если так, - скептически заметил Огнезор, вертя в руках подозрительный мешочек.
   - Нам сюда еще, - немедленно потянул его рыжий к соседнему входу. Осторожно поскреб в дверное оконце, продемонстрировал Огнезора выглянувшей оттуда сердитой старушке, принял у нее небольшой узелок и стопку постельного белья, вручил все это юноше. Поспорил со старушкой еще немного и получил второй узелок - вид после чего заимел крайне самодовольный.
   - Запасец никогда не помешает, - подмигнул заговорщицки.
   - Угу, - неопределенно хмыкнул Огнезор, приглядываясь к запертым дверям уже с куда большим интересом и даже различая за некоторыми непонятную возню. Выходит, и в глухом этом подземелье кипит своя, чудная какая-то жизнь.
   - А за этой дверью, - раззадорившись, вещал, между тем его спутник, - вроде склад продуктовый и погребок, говорят, винный в придачу. Сам не видел - учеников туда не пускают. Боятся, видно, что с голодухи все припасы разнесут... А здесь вот тренировочные залы. На них скоро и сам насмотришься - еще тошно станет! А этот коридор в Северное крыло ведет. Только туда соваться не стоит... Там подвалы лекарей наших, мастеров Боли. Гиблое место... Зато эта милая лесенка очень даже полезна: на том конце женская половина. Вот будешь в пристойном виде, попроси Ветробора - пускай сводит, познакомит... Только учти, девчонки здешние, если что не так, не хуже вояк бывалых по шее накостылять могут. Личный опыт...
   Говорил неказистый этот мальчишка так легко, так весело, что, когда замер он перед очередной дверью со словами: "А вот и пришли. Купальня", - Огнезору как-то даже жалко стало. В нерешительности застыл он на пороге.
   - Ну, чего стал? - воззрился на него рыжий. - Свободные часы вот-вот закончатся. Не успеешь - каким есть к работе погонят, еще и всыпать за неопрятность могут... Водопроводом пользоваться умеешь? Хотя, откуда тебе? Эта штука, небось, в Гильдии одна на всю Империю и осталась. Ну, может еще во дворце каком... Ладно, пойдем, покажу.
   Вдвоем они вошли в большую гулкую комнату, холодную и сырую, но, как и все здесь, на удивление чистую. Заскользили неуверенно по истертым, влажным каменным плитам. В тусклом свете, сочащемся из знакомых окошек сверху, Огнезор разглядел на потолке и стенах затейливое переплетение десятка труб.
   - Он здесь с основания Империи, - тихо проговорил рыжий, но голос его загромыхал, подхваченный эхом. - Почти девять сотен лет уже! Оно, между прочим, и видно. Чуть ли не каждый день чего-то да отвалится! Ну, может сегодня тебе повезет... Гляди, вот эти штуки сюда покрутишь, потом здесь... Старую одежду вон в тот сундук бросишь. В общем, вперед! А я за дверью обожду - дорогу-то назад сам не найдешь.
   Он выскользнул в коридор, ломающимся голоском замурлыкал оттуда незатейливую какую-то мелодию, иногда добавляя слова, весьма, стоит заметить, похабные.
   Еще раз оглядевшись и обнаружив широкую скамью у стены на входе, юноша опустил туда полученный ворох и принялся изучать его содержимое. Узелок, выданный старушкой, оказался скрученным полотенцем, в котором обнаружился кусок грубого мыла, мешочек "зубного" семени, незатейливый гребень, обмотанная полотняной лентой бритва, моток толстой черной нити с иглой и спутанный клубочек разноцветных тонких ниточек. Последний удивил Огнезора особенно. Неприятно вспомнилась корявая цветная вязь вышивки на форме его спутника, и живо представились в кровь исколотые пальцы. За какие бы таланты не выбрала его Гильдия, рукоделие относиться к ним ну никак не могло!
   Черная, без единой цветной крапинки, рубашка, извлеченная из мешка, поспешила оправдать наихудшие его ожидания. С унылым вздохом Огнезор отложил ее в сторону, быстро разделся, всей кожей ощущая гуляющий вдоль каменных стен сквозняк. Не слишком уверенно подошел к ближайшему плетению труб и повернул рычажок в точности как показывал рыжий. В трубах натужно загромыхало, жалобно засвистело, и откуда-то сверху его обдало струей совершенно ледяной воды, а все тело обожгло холодом.
   - Проклятье! - не сдержал возгласа Огнезор.
   Из-за двери послышался заливистый хохот.
   Сжав зубы, чтоб не дрожать и не ругаться, юноша принялся поспешно смывать с себя грязь. Хохот в коридоре вновь сменился мирным мурлыканьем, перешедшем вскоре в нечто вовсе непристойное и оборвавшемся на полуслове, когда Огнезор, все еще трясясь от холода, но чувствуя все же приятную легкость, вышел, наконец, из купальни.
   - Хорошая водичка? - хитро прищурился на него рыжий.
   - Еще какая! - улыбнулся Огнезор. - Не простудиться бы.
   - Да плевать на простуду! Знаешь, какие здесь целители? Кого угодно поднимут! У них сдохнуть можно, только если они сами того захотят.
   Последнее замечание Огнезору почему-то совсем не понравилось.
   - И часто захотеть могут? - понижая голос, настороженно спросил он.
   - Сам скоро узнаешь, - буркнул мальчишка, потеряв внезапно всякую веселость.
   Повисло неловкое молчание, нарушаемое лишь негромким звуком их собственных шагов.
   - Эй! - спохватился вдруг Огнезор. - Я же все спросить хотел, как зовут-то тебя?
   Спутник его засопел смущенно, внезапно краснея одними кончиками ушей.
   - А ты, я слышал, Огнезор? - спросил вместо ответа.
   Юноша кивнул.
   - Красивое имя, повезло тебе! - протянул с завистью. - А меня вот всегда только "рыжим" и кличут. И сейчас, и в той жизни, наверное. Вот и подмастерье, гад, что посвящал меня, знаешь, как назвал? Только не смейся - Рудоглавом!
   Впервые за новую свою жизнь Огнезор расхохотался.
   - Так и знал, - безнадежно махнул рукой Рудоглав. - Все смеются. Даже обижаться уже неинтересно! Все, заканчивай веселье! - выталкивая юношу за очередной поворот коридора, добавил он. - Пришли уже.
   Перед ними красовалась знакомая дверь. Огнезор недоуменно огляделся, совершенно не представляя, как она могла здесь оказаться, и, главное, как он в следующий раз сможет найти ее самостоятельно.
   - На вот! - сжалился над ним рыжий, сунув в руку потертый грязный лист бумаги, сложенный вчетверо. - Мне сильно помогло на первых порах.
   На листе оказался коряво выведенный план их подземного лабиринта с неразборчивыми подписями над каждой дверью.
   - После рассмотришь! - одернул Рудоглав. Осторожно приоткрыл дверь, заглянул в щель, затем распахнул ее во всю ширь со вздохом облегчения и втолкнул Огнезора внутрь.
   - А вот и мы! - сообщил с порога.
   - Чего расшумелся, рыжий? - обернулся на голос Волемир. - Вы, между прочим, чуть к проверке не опоздали.
   Осмотрел внимательно Огнезора, хмыкнул с одобрением: другое, мол, дело. Широким жестом обведя комнату, распорядился:
   - Ну, новичок, располагайся. Двенадцать свободных коек - выбирай любую!
   - А он уже выбрал! - отрезал Рудоглав, и потащил юношу в дальний конец комнаты.
   - Рядом веселее будет, - шепнул заговорщицки. - Да и местечко почти укромное, от двери не сразу в глаза бросается.
   Огнезору в общем-то все равно было, потому он спокойно позволил себя увлечь. Впрочем, компания рыжего, хоть и немного навязчивая, вполне его устраивала: все-таки, когда рядом кто-то настолько жизнерадостный, и самому становится легче.
   Аккуратно застеленная Рудоглавова кровать располагалась в углу, под самым оконцем, так что в ясную погоду на подушку, должно быть, ложилось теплое солнечное пятно, а сейчас только слышно было, как по мутному, бугристому стеклу барабанит дождь. Справа, отделенная узким проходом, обнаружилась пустая койка, на которую и было указано Огнезору.
   Из угла напротив им приветливо кивнул Ледослав: устроившись на вещевом сундуке, он тихонько перебирал струны видавшей виды гитары, иногда напевая что-то красивым мягким голосом.
   У соседней с Огнезоровой кровати прямо на полу, скрестив ноги, уселся с какой-то помятой книжицей в руках невысокий, но широкоплечий - Волемиру под стать - паренек, светловолосый и курчавый.
   - Эй, новичок, - лениво окликнул он. - Тебе вещички выдали? Бритву не дашь?
   - Ну ты и нахал, Миродар! - возмущенно поперхнулся на очередной ноте Ледослав. - Свою угробил, а ему, значит, отдувайся?
   - Чего это? - смутился Миродар. - Ему ж все равно пока без надобности. А я бы отдал потом...
   - Ага, отдал! - смерил его уничтожающим взглядом Ледослав. - А проверяющим он тоже про твое "отдал" говорить будет?
   - Да мне и правда пока не надо, - растерянно встрял в перепалку Огнезор, пробуя рукой мягкий золотистый пушок на щеках.
   - Спокойно! - вынырнул между ними Рудоглав, выставляя напоказ выпрошенный у сердитой старушки второй узелок. - Я тут и для вас захватил кой-какой припасец!
   Узелок размели мигом - даже Остроглаз, порядком помятый и злой, подошел за своей горстью "зубного" семени, тут же сунул в рот пару штук, пожевал, скривившись, и, кажется, буркнул нечто вроде благодарности.
   - Не перестаю, рыжий, тебе поражаться! - восхитился было Ледослав, но мысли своей выразить не успел, ибо в этот миг дверь их обиталища распахнулась, все подскочили, как на пружинах, и в комнате моментально воцарилось молчание.
   - Проверка! - лениво прозвучал от порога сочный женский голосок, и напряженные лица тут же расслабились, а кое-где заиграли улыбкой.
   - Старший подмастерье Смела, - шепнул Огнезору Рудоглав, и сам расползаясь в усмешке. - Отличная барышня! Сегодня, считай, повезло...
   Огнезор во все глаза уставился на "старшего подмастерья". Темноглазая, румяная красавица с длиннющей косой и формами настолько пышными, что никак они не желали помещаться в тесную ткань расшитой черной рубашки, вопиюще не подходила к привычному образу "темного мастера". Не веяло от нее ни злобой, ни ужасом - одним лишь весельем да цветущей молодостью.
   - Ну что, мальчики? Соскучились? - заиграла ямочками на щеках Смела, уперла руки в боки, окинула комнату веселым, наметанным взглядом, мгновенно зацепив им заметную фигуру Ветробора.
   - Та-а-ак! - протянула почти возмущенно. - Подмастерье Ветробор, а ты что здесь делаешь? От обязанностей, разгильдяй, отлыниваешь?
   - Ничего такого! - нахально соврал подмастерье, пряча за спину потертые самодельные карты, в которые он с двумя мальчишками резался до ее прихода. - Я тут, между прочим, за своим подопечным приглядываю! Новенького нашего видела?
   - Это рыжего, что ли? - выгнула красивые смоляные брови девушка. - Да кто ж его, проныру, еще не видел?
   - Какого рыжего! - возмутился Ветробор. Поискал Огнезора глазами и бесцеремонно ткнул в него пальцем. - Вот, сегодня Злата привезла.
   - "Мастер Злата"! Нечего тут фамильярничать! - прикрикнула на него Смела, прошла на середину комнаты и решительно поманила Огнезора пальцем. - Дай-ка взгляну на тебя?
   Прищурилась близоруко, но с нескрываемым любопытством, так что юноше даже неловко стало. Удивленно воскликнула:
   - Ой-йой! Это какие же боги красоту такую сотворили!
   Огнезор, и вовсе от такого растерявшись, лишь смущенно улыбнулся в ответ.
   - И не смей мне так улыбаться! - немедленно погрозила пальцем девушка. Добавила комично и плаксиво:
   - Серде-е-ечко пожалей мое бедное!
   Затем посерьезнела вдруг, нахмурилась даже.
   - Слушай, Ветробор! - спросила с сомнением. - Не себе ли Злата его...гм...в игрушки взяла? Ты, парень, прости, конечно, но уж слишком внешность у тебя примечательная...
   - Да ты что! - встал на защиту Огнезора подмастерье. - У него же сродность врожденная к искусству Разума! Вон, Ледослава спроси!
   - Ладно, коли так, - пожала плечами Смела все еще с сомнением. - Зовут как?
   - Огнезор, - ответил юноша уже почти привычно.
   - Вот что, новообращенный ученик Огнезор! - совсем другим тоном, холодно и строго, проговорила девушка. - На первый раз прощаю, но чтоб к завтрашнему утру на твоей форме были все положенные знаки ранга и имени! Ветробор, под твою ответственность!
   - Как прикажет старший подмастерье, - буркнул Ветробор уныло, и Огнезору вновь вспомнился клубок цветных ниточек. Ночь, по всему, предстояла бессонная.
   Внимание Смелы, между тем, уже переключилось на остальных: красивые темные глаза неторопливо и очень внимательно прошлись по вытянутым фигурам, посерьезневшим лицам, пока не наткнулись на угрюмую Остроглазову физиономию. Изящные темные брови тут же хмуро сошлись на переносице.
   - Иди-ка сюда, дружок, - проговорила она тихо, но почти угрожающе.
   В комнате немедленно повисла густая, напряженная тишина. Остроглаз, помрачнев еще больше, сделал шаг навстречу подмастерью.
   - Это у тебя что такое? - спросила она, быстро приподняв его лицо за подбородок и указывая на предательски припухшую щеку.
   Тот издал в ответ лишь невнятное бурчание.
   - Ох, дурачье! - качнув головой, протянула Смела. - Увидит мастер-лекарь - сами знаете... Потом не жалуйтесь!
   Ответом ей было хмурое, упрямое молчание.
   - Ладно, поздно уже исправлять, - тяжело вздохнула она, а затем рявкнула так, что и стены, наверное, вздрогнули. - Ану на выход! Работа ждать не будет!
   Парни дружно потянулись к двери.
   - Все помнят свои назначения? - вслед им прокричала черноглазая.
   - Да, старший подмастерье! - нестройно отозвалось несколько голосов.
   Комната опустела - и только Огнезор все так же неловко мялся перед Смелой, да Ветробор, потешаясь над ним, подпирал дверной косяк.
   - Так, и что нам с тобой делать? - задумалась, глядя на новичка, девушка. - Наставника нет, расписание еще не составлено, провиниться не успел... пока. Вот как тебя, такого, в коридоры Дома выпустить? Знаков на форме нет, любой мастер за это влепит наказание, не спрашивая... О! Вот прям сейчас формой и займетесь! Слышал, Ветробор?
   - Но старший подмастерье! - немедленно заныл тот. - Я же только что от лекарей, еще даже поздороваться ни с кем не успел! Может, после ужина, а?..
   - Поговори мне тут! - вытряхивая на кровать содержимое Огнезорова мешка, пресекла все жалобы Смела. - Это милашка твоя подождет до вечера! А коли подопечному влетит, чтоб ты знал, - и тебе достанется! Так что вспоминай, как с иглой обращаться! - вручила она ему моток ниток. - Для пальцев полезно, разработаешь заодно... А то знаю я излюбленные Темнослова "приемчики", - добавила еле слышно.
   Изувеченный паренек содрогнулся.
   Дверь за девушкой захлопнулась, а молодые люди воззрились на спутанный цветной клубок с нескрываемым ужасом.
   - Мм... - очнулся первым подмастерье, - в военной школе, наверняка, учили иголку держать. Портки, небось, там сами себе штопали...
   - Понятия не имею! - отозвался Огнезор. - Не помню ничего! А что... гм... вышивать-то?
   Подмастерье потянулся к полке, бухнул в кучку вещей на кровати толстенные "Устав, правила, традиции и ритуалы Гильдии".
   - Страница пятьсот восемнадцать: "Знаки, символы и криптография Гильдии". Главы: "Отличия и ранги", страница пятьсот пятидесятая, и "Составные части имен", страница шестьсот двадцать третья...
   - Ты так говоришь, будто наизусть эту книгу знаешь, - растерянно буркнул светловолосый.
   - И знаю! Тебе тоже советую. Начинай учить, если не хочешь неприятностей!
   Книга поражала своей толщиной да зачитанностью - и уж никак не вызывала воодушевления. А ведь это только первый день!
   Но деваться некуда. Испрещенные значками страницы, как и моточек цветных ниток, призывали к действию...
   - Зачем вообще это нужно! - спустя полчаса, в десятый раз уколов палец, с досадой воскликнул Огнезор.
   - А как ты думал? - важно заворчал подмастерье. - Вот порежут тебя, или зверь порвет где-нибудь у дьяволов на рогах, так что ни лекаря рядом, ни даже завалящей какой травницы... Самому себя штопать и придется! Гибкость пальцев, к тому же, вещь в нашем ремесле нужная: замочек там взломать, ключик какой у лорда вытащить, дротик незаметно бросить, силки связать... или удавку. Так что учись! И скажи спасибо, что не лекарь - тех вообще, кружева плести заставляют, чтоб в твоих кишках потом удобней было ковыряться!
   Огнезор живо представил себе злющего Остроглаза, плетущего розовое кружево, - и чуть не зашелся от нервного хохота. Но вспомнил вовремя, где находится, а потому сдержался.
   Через каких-то четыре часа мучений, он с облегчением, почти с гордостью, любовался на пару кривых желто-зеленых закорючек, украсивших черный воротник.
   Ветробор, однако, его радость разделять не спешил: хмуро посетовал на потраченное время, да напомнил злорадно, что, по правилам, значками полагается отметить еще спину, грудь и рукава. К тому же, формы каждому ученику выдают два комплекта, не считая специального, для тренировок - и вышивка должна красоваться на каждом...
   За ужином оба сидели молчаливые и мрачные.
   Огнезор украдкой разминал истерзанные пальцы, почти не замечая гула многолюдной трапезной вокруг - единственного, кстати, увиденного им зала с большими, не под потолком и не за решеткой, окнами... Это открытие принесло еще меньше утешения - и теперь не развлекали даже забавные жалобы Рудоглава на скудную ученическую кашу да любопытные, с толикой кокетства, взгляды жующих за соседним столом девчонок.
   - Ладно, не грусти! - вдруг пнул его в бок, добродушно зашипел на ухо Ветробор. - Видишь ту синеглазку справа? Ну, с косами?..
   Юноша, приглядевшись, кивнул.
   - Это Жара, моя красавица! Я еще днем ей записочку черкнул. Она обещала помочь после ужина!
   - С чем помочь? - не сразу понял Огнезор.
   - С формой твоей, дурень! Потом уж сам к кому-нибудь из наших девиц подольстишься, они тебе такие узоры разошьют - мастера обзавидуются!
   - Подольстишься к ним, как же! - скептически буркнул у другого уха рыжий.
   - Вот только не ври, мелкий, что свои кривульки сам изображал! - теперь на него уже насел подмастерье. - Видел я, как ты дыру на носке зашить пытался! Более жалкое зрелище сложно представить!
   - Так я и не сам, - понизил Рудоглав голос до шепота. - Только это... тш-ш-ш! Секрет. Я, когда на кухне в первый раз дежурил, полкруга сыра под рубахой вынес...
   Ветробор восхищенно присвистнул.
   - Так вот, - опять шикнув на него, продолжал рыжий, - я этим сыром за вышивку и заплатил! Угадайте, кому? Остроглазу!..
   Подмастерье закашлялся, давясь сдерживаемым хохотом, - и еще несколько человек рядом очень подозрительно захрюкали. Рудоглав же засиял, что девица пред зеркалом, - довольный собой и всеобщим вниманием.
   Только Огнезор сохранял угрюмое молчание. Уставший и растерянный, он все больше погружался в вялое безразличие, напрочь отказавшись разбираться со странным поворотом своей жизни, решив пока не барахтаться, а лишь плыть по течению - авось куда-нибудь да выплывет...
  
  
  
   ГЛАВА 2. СЕДАЯ БОГИНЯ РОСКОШНЫХ ПОКОЕВ.
  
  
   Шесть утра - а приемный зал Верхних Покоев уже полон людей. И кто придумал идиотскую традицию по срочным делам к Гильдмастеру на рассвете собираться? Златодар убил бы затейника собственноручно!
   Глава Гильдии страдальчески морщился, отчаянно стараясь не зевать, а сборище вокруг гудело, будто проклятый ученический класс. В молодости Златодар немало поучительствовал и, мог поклясться, нынешняя его работа Гильдмастера отличалась от прежней лишь возрастом вздорных "воспитанников".
   Мастера и высокие мастера - цвет Гильдии! - казалось, находили в ссорах по любому поводу ни с чем не сравнимое удовольствие. Пререкались они азартно, со вкусом, то и дело переходя на личности, откровенную брань, угрозы и махание кулаками. Особенно же поражал неизменный в каждом споре решающий аргумент - и как раз его с отвращением ждал теперь Гильдмастер.
   - Златодар, ну скажи им!.. - прозвучало, наконец, от какого-то умника.
   Мужчина скривился, устало прикрыв глаза рукой.
   - ТИШИНА! - рявкнул он спустя мгновение, чуть не добавив "в учебном зале".
   Собравшиеся неохотно примолкли.
   Златодар послал полный муки взгляд Вере, наблюдавшей за здешним балаганом с постоянной кривой усмешкой на губах.
   - Я так понимаю, обсуждение поправки к школьному уставу закончено? - обратился он ко всем. - Я сказал, закончено, Сребноглав! - добавил не терпящим ослушания тоном. - Указ на закупку нового вооружения будешь составлять в Совете Семерых, а мне затем принесешь на подпись, как положено. Сейчас решаются школьные дела, так что не трать наше время! - он выдержал паузу, дождавшись, пока рассерженный высокий мастер угомонится. - Отлично. Перейдем к вопросам распределения. Я уже подписал направления двум старшим подмастерьям в соответствии с желаниями их наставников. Здесь, надеюсь, возражений не будет? Чудесно. Далее... Темнослов, мы когда-нибудь дождемся четырех твоих людей для погашения эпидемии в Болотном Крае? Уже не раз говорилось об этом! - тут же пресек возражения. - Подмастерьям нужна практика, а Храм не справляется. Если сегодня же твоя четверка не выедет, я поставлю вопрос о смене главного лекаря!
   Темная фигура, зашипев, вскочила с места, зло сверкнула черными глазами и вылетела прочь, громко хлопнув дверью. На миг воцарилась удивленная тишина.
   - Прекрасно! - и бровью не повел Гильдмастер. - Мечеслов, будь добр, запиши, что мастер Темнослов с решением собрания не согласен... Так, с подмастерьями закончили, перейдем к делам ученическим... - вытащил он из кипы бумаг следующую. - Что тут у нас? Старший подмастерье Смела, временно заменяющая мастера Ледогора на посту главного боевого наставника, подает просьбу о повторном переводе ученика третьей группы Ледослава на "нижний", начальный, уровень подготовки по ее предмету в связи с неуспеваемостью... М-да, печально... Это второй раз уже, Смела? Заметьте, господа наставники, с другими одаренными, за исключением разве что той девочки, Славы, у нас та же история! Что делать-то будем? Вы думайте, думайте!.. И не надейтесь опять все свалить на Ледогора: он с новыми учениками вернется только к осени, но уже сейчас его пять приказов дожидаются! Или за головами мятежных лордов господа высокие мастера сами изволят отправиться? - мужчина обвел собравшихся тяжелым взглядом.
   Те ожидаемо промолчали.
   - Начните с малого. К примеру, провинившимся назначьте дополнительную тренировку, вместо мытья полов. Полы-то у нас и так чистые! А то кажется порой, что здесь не темных мастеров, а полотеров, золотарей и прачек обучают... Да, Смела. Ледослава переведу. Но, передай его основному наставнику, - это в последний раз!.. Что у нас там, кстати, с начальной группой?
   - Новичков пока лишь четверо, - подал Мечеслов нужную бумагу. - Вся надежда на Ледогора и Восточные острова...
   - Значит, с остальными потом разбираться будем. По тем же, кто здесь... Девочки с целительским даром, ну с ними понятно... Рудоглава... я буду сам учить, - и, напрочь игнорируя изумленные взгляды, продолжил. - Злата привезла вчера нового мальчика, одаренного. Я так понимаю, себе в ученики?..
   - Еще чего! Нет! - возмущенно обозвалась от окна сухая, неприятной наружности женщина с брезгливо кривящимися уголками губ.
   - Нет? - удивился Гильдмастер. - "Одаренный с потенциальным вторым уровнем", это ведь ты в отчете написала? За Славу с потенциальным третьим ты с ее нынешним наставником три месяца грызлась... Почему же теперь "нет"?
   - Я готовлюсь к испытанию на мастерство Сражения, - заюлила Злата. - Мне не до учеников сейчас...
   - Мастер Мечеслов, конечно, запишет твои слова в протокол собрания: как официальную причину. А теперь озвучь, будь добра (только для нас!) чем тебе мальчишка не угодил на самом деле?
   Щеки женщины сердито дернулись.
   - У него большие проблемы с дисциплиной и признанием авторитетов! - процедила она.
   - То есть, боишься не справиться? - с ехидцей подала голос Вера, впервые, кстати, за все собрание. - В этом ты вся, милочка! Берешься лишь за то, в чем легко добиться успехов!
   - Ты больше не моя наставница! - уязвлено огрызнулась Злата. - Я не собираюсь тратить время на ученика, который из-за собственной дерзости вряд ли доживет до конца обучения! Предлагаю списать его на кого-то из подмастерьев. Никто из мастеров не захочет себе такой головной боли!
   - Любопытно, очень любопытно, - теперь уж призадумалась Вера. И вдруг решила. - После такой характеристики, пожалуй... я сама возьму его.
   И вновь в зале зашуршали недоуменные шепотки. Высокий мастер не рвалась в наставники уже более тридцати лет.
   Лицо бывшей ее ученицы вытянулось.
   - Как знаешь, - сердито поджала она губы.
   Остальные же вовсю смаковали новую сплетню.
   - Ну, и зачем он тебе? - полюбопытствовал у Веры Златодар, когда все, наконец, убрались по делам.
   - Скучно стало, - буркнула та. - Ты же слышал Злату! Она уже большая девочка и в моей опеке не нуждается...
   - Ей пятьдесят три, Вера, - напомнил мужчина, втайне потешаясь над ее ворчанием.
   - Да хоть восемьдесят три! - вскипела она. - Ученик - всегда ученик! Могла бы проявить уважение! А еще смеет говорить о непризнании авторитетов!..
   - Значит, мальчишку все-таки ты взяла Злате назло? - уже в открытую смеялся Гильдмастер.
   - Посмотрим. Зависит от того, чего он стоит. Сам вон не без греха! Думаешь, не знаю, почему ты рыжего взял?..
   Мужчина тут же посерьезнел.
   - Озаботься, чтобы впредь никто с целительским даром вас вместе не видел! - посоветовала она. - Родную кровь даже лекарь-ученик почует...
   - Спасибо, - кивнул Златодар. - Ты, выходит, почуяла?..
   - Да мне и не надо было, хватило его конопатой физиономии! Копия ты в ученичестве!.. Ох, рискуешь! - вздохнула Вера. - И собой, и мальчишкой...
   - Не бросать же его подыхать на улице!.. А вообще... тему не меняй! После каждой встречи с новым своим приобретением будешь мне докладывать!
   - Это ты сейчас как друг или как Гильдмастер просишь? - угрожающе прищурилась женщина.
   - "Потенциальный второй уровень", Вера! Нечасто такой талант попадается, а уж если в твои руки!.. Как другу, мне любопытно, а как Гильдмастер - я знать просто обязан!
   - Ладно, - сдалась она. - Но отчеты писать не буду, даже не проси! Как там мальчишку назвали? - дернула листок из кипы бумаги на Мечеслововом столе. - Эй, дежурный, - крикнула в коридор. - Передай ученику начальной группы Огнезору приказ явиться через полчаса в мои покои!
  
   ***
  
   Огнезор, конечно, понятия не имел, что в эти утренние часы решается его судьба. Рассвет он встретил в холодных тренировочных залах, где, сонный и безразличный, вяло двигался за другими учениками, следуя приказам незнакомого подмастерья.
   Рудоглав тяжело пыхтел рядом, завистливо бурча что-то о крепких мышцах и ровном дыхании нового приятеля.
   Огнезору же, на самом деле, было все равно. Он будто впал в спячку, позволяя телу бежать, наклоняться, отжиматься, прыгать, как того требовал сердитый голос командира, - и ни о чем не думая, ничего не замечая вокруг. Даже вчерашнее его любопытство, казалось, навсегда притихло, задавленное беспросветной чернотой выпотрошенной памяти.
   Огромный зал, лишенный дневного света, давил на юношу - не спасала даже гулкая высота теряющихся в полутьме сводов. Каменные стены, увешанные всяческим оружием, чаши с горящим маслом на треногах, бурый песок под ногами - все это было каким-то диким, варварским, напоминающим древние Арены Смерти, о которых знал он, кажется, из книг по истории.
   Вот странно: такие вещи все всплывали и всплывали в его голове - собственное же имя по-прежнему не давалось, теряясь в бесконечной пустоте памяти, словно былинка в чане с водой: ловишь, хватаешь пальцами - а она лишь глубже ускользает! Это пугало. Злило до бешенства. Угнетало.
   Оттого и Гильдию начинал Огнезор потихоньку ненавидеть - но ненавидеть как-то тоскливо, безвыходно, будто пес хозяйское подворье: и сбежать охота, и деваться некуда...
   Его грубо вырвали из задумчивости, тычком опрокинув в песок.
   - Эй, чего спишь? Ты - Огнезор, спрашиваю?
   - Вроде того, - буркнул, отряхиваясь, юноша.
   На распустившего руки подмастерья покосился он с глубоким безразличием.
   - Не дерзи мне здесь! - немедленно возмутился тот. - Не понял еще, где находишься?..
   - Что это ты к новенькому привязался? - тут же вынырнул из-за ученических спин Ветробор.
   Как Огнезор заметил, парень вообще все время вертелся поблизости: за подопечным приглядывал да иногда с шуточками и советами лез. Оттого и шрамы Ветроборовы уже как-то примелькались, не вызывая больше такого ужаса...
   - Да нужен он мне!.. - отмахнулся незнакомый подмастерье. И добавил с тайным злорадством. - Высокий мастер Вера его к себе вызывает. Срочно.
   - Зачем это? - тут же Ветробор насторожился. - Натворить вроде ничего не успел: я ни на шаг не отходил... - он с подозрением прищурился на Огнезора.
   Тот лишь плечами пожал. Кто такая Вера, юноша знать не знал - да и не было ему это интересно.
   - Пошли, отведу, - вздохнул изувеченный и, вполголоса буркнув что-то сегодняшнему их наставнику, увлек Огнезора за собой.
   Они вышли в знакомый коридор, свернули направо, оказавшись вскоре перед широкой лестницей. Ступени размашисто убегали вверх, врезаясь через два пролета в чугунную решетку, сквозь плетенье которой - настоящее чудо! - расплескивался яркий солнечный свет.
   - Куда? - равнодушно осведомился у Ветробора здешний дежурный, прежде чем со скрипом отворить перед ними заветную решетчатую дверцу.
   Огнезор его даже не заметил - он жадно впитывал в себя каждый лучик, каждое дуновение холодного, совсем не летнего еще, воздуха, щедро льющегося чрез высокие, чуть приоткрытые окна светлой галереи впереди.
   Здесь было словно во Дворце или Храме. Сияющий белый мрамор, стрельчатые, уходящие ввысь, своды, торжественная, гулкая тишина, которую боязно нарушать неосторожным шагом или вздохом...
   В простенках выстроились мрачные статуи - правая половина их лица, скрывалась за мраморной маской, левая кривила губы, глядела снисходительно одним глазом, высокомерно хмурилась. Глухую стену прорезали витые арки ниш с застывшими под каменным плетением плюща тяжелыми скамьями. Искусные витражи светились в окнах, горели всеми красками земли и неба, стелили под ноги, на белые плиты пола, сверкающие цветные блики... Никогда прежде не встречался юноша с подобной красотой и роскошью!
   - Добро пожаловать в Верхнюю Галерею! - отметив его замешательство, хмыкнул провожатый. - Одно из самых примечательных мест Общего Дома Гильдии! Поверху соединяет Южное и Северное Крыло, проходит через Большой Общий Зал, откуда начинаются лестницы в покои высоких мастеров. Нам, собственно, к ним... Праздно шатающимся ученикам, кстати, туда не попасть, по поручениям же первогодок обычно не посылают, так что гордись! Немногие из начальной группы могут лицезреть тамошние красоты... - и, вдруг прервав объяснения, он ловко, не глядя, ухватил подопечного за локоть. - Ты зря к окну тянешься, - произнес наставительно. - Витражи пропускают свет, но ни дьявола за ними не видно. Да и не выбраться здесь наружу: окна над землей высоко, а под ними - мощенный внутренний двор за глухими стенами. Вас еще погоняют там на тренировках...
   Огнезор не смог сдержать разочарованного вздоха.
   - А это, - как ни в чем не бывало, вернулся к своей лекции подмастерье, - "полуликие", статуи величайших мастеров Гильдии. Забавные, скажу тебе, ребята! Очень скоро тебя заставят вызубрить истории их жизней назубок... Если, конечно, - нахмурился он, - какой-нибудь гадости для тебя наша "императрица" не удумала.
   - Кто не удумал? - недоуменно переспросил юноша, все еще косясь на цветные окна.
   - Высокий мастер Вера! Самая значимая у нас, после Гильдмастера, личность. Ее даже главный мастер-лекарь опасается, а уж он-то скользкий мерзавец, каких немного!..
   - Никогда о ней не слышал, - остался светловолосый равнодушным к величию здешней повелительницы. - Уж такая ерунда мне бы вспомнилась, - буркнул себе под нос, сердито ускоряя шаг.
   Многолюдный Большой Зал да еще две лестницы они проскочили, не оглядываясь: здешние красоты, после разочарования с окнами, совсем уже были Огнезору нелюбопытны.
   И только у входа в широкий, длинный коридор с семью высокими дверными арками парни замешкались. Всегда бойкий Ветробор ступал сюда, замирая от робости, - и подопечному его невольно передалось это чувство.
   К каждой двери вело три ступени, а сбоку возвышались мраморные тумбы - на шести из них застыли теперь неподвижными изваяниями караульные.
   - Ученики четвертого года да младшие подмастерья, - еле слышно пояснил Ветробор. - Я и сам не так давно здесь торчал. И еще поторчу, наверное...
   - А почему только шесть? - оглядевшись, прошептал Огнезор.
   - Седьмое место в Совете сейчас не занято, вот и покои пустуют... Нам туда, - кивнул он на первую слева дверь. Дождался еле заметного кивка от караульного, неуверенно постучал.
   Потом еще раз.
   - Входите уже! - раздался изнутри недовольный женский голос. - Я еще не оглохла! Или вам двоим нужно персональное приглашение?
   Ветробор дернул за дверное кольцо, подтолкнул вперед подопечного, а сам осторожно попятился.
   Огнезор же застыл на пороге, пораженный открывшейся глазам роскошью.
   Стены небольшой гостиной искрились в солнечном свете нежно-золотистым шелком. Ткань заплеталась лозами, распускалась бутонами дорогой вышивки, в точности повторенной на огромных диванных подушках и скользкой тяжести портьер. Золотое кружево скатерти покрывало стол у окна; бликами играли бока золоченых подсвечников; сверкали золотой росписью тонкие фарфоровые чашечки, в идеальном порядке выстроенные на блестящем бронзовом подносе.
   Темная фигурка ученика выглядела здесь неуместно, почти жалко. Его изуродованный, всклокоченный провожатый смотрелся еще хуже. Впрочем, кто угодно безнадежно потерялся бы в слепящем великолепии Вериных покоев. И лишь хозяйка, из пышного кресла щурящая на гостей золотые глаза, казалось, полностью подходила этому месту.
   - Ты тоже заходи, подмастерье! - приказала она Ветробору. - Ты ведь у нашего нового приобретения в "няньках" ходишь? Вот и не отлынивай от обязанностей! Расписание ему уже составил? Необходимые курсы, порядок дежурств, графики ежедневных тренировок?.. Учти, у мальчика всего два года до Испытания, так что до осени он все, что первогодки проходят, знать обязан! А зимой, когда у третьей группы первая практика с мастерами Боли начнется, твой подопечный там уже должен быть!..
   Ветробор от ее напора даже сжался, затравленно оглянувшись на дверь.
   - Два полных курса за полгода? - с сомнением переспросил он.
   - Я неясно изъясняюсь? - голос Веры зазвучал раздражением. - Чтоб завтра же принес мне расписание! И запомни: мне нужны три часа, ежедневно перед обедом!..
   - А-а? - растерялся парень.
   - Тебя что Темнослов во время Испытания по голове бил? - уже рассердилась она. - Новообращенный Огнезор с сегодняшнего дня становится моим личным учеником! Не менее трех часов в день должно отводиться моим занятиям! И то - лишь потому, что первые полгода у него без того будут сложными... По-хорошему, и пяти часов недостаточно! Иди работай!
   - Как прикажет высокий мастер! - отчеканил Ветробор и тут же выскочил за дверь с плохо скрываемым облегчением.
   - До чего подмастерья пошли бестолковые! - поморщилась женщина, глядя ему вслед. - Стой, где стоишь! - рявкнула вдруг на мнущегося у порога Огнезора. - Этот ковер стоит всяко дороже глупой ученической шкуры! А у тебя башмаки в песке! - ее золотые глаза внимательно вцепились в юношу. - И вообще, что за вид? Взопревший, растрепанный, грязный... Не мог сначала в порядок себя привести?
   - Мне сказали, это срочно, - с трудом шевельнул он пересохшими губами. Здешняя хозяйка подавляла, невольно вызывая трепет.
   - Срочно - это если нож у твоего горла! Но даже тогда темный мастер обязан безупречно выглядеть!..
   - Я запомню, - к собственному удивлению набрался вдруг смелости Огнезор.
   И Вера впервые взглянула на него с интересом.
   Назвать эту седовласую, сухощавую женщину старухой вряд ли у кого повернулся бы язык. Строгое гладкое лицо под короной уложенных тщательно белых волос, жесткая складка губ, гордо вздернутый острый подбородок, совершенно прямая спина и плечи, затянутые в черный, безукоризненно расшитый знаками ранга, шелк, - все в ней так и кричало о власти, достоинстве да величии.
   Вера, действительно, казалась здешней владычицей.
   Пожалуй, даже "владычица" - для нее было слишком мелко! Скорее уж - суровая богиня.
   Седая златоглазая богиня, сокрушительная для слабых душ ...
   Неторопливо, цепко они изучали друг друга, прицениваясь, примеряясь, прислушиваясь... Высокий мастер и глупый ученик. Матерая волчица и наглый, встрепанный волчонок, еще не знающий своей силы, а оттого - напуганный... В какой-то миг показалось даже юноше, что Вера сейчас влезет ему под кожу. Он ощетинился, взъерошился весь, отчаянно желая щелкнуть любопытную наставницу по выдающейся части лица...
   - Вот и познакомились, Огнезор, - удовлетворенно хмыкнула та, потерев зачем-то кончик бледного носа. - Присаживайся! - указала на круглый, расшитый цветами пуф напротив своего огромного кресла.
   Огнезор подошел, осторожно огибая драгоценный Верин ковер. Опустился неловко на мягкое, цветастое чудовище, слишком низкое для его длинных ног.
   Женщина возвышалась теперь над его головой - да еще и жмурилась довольной кошкой.
   "Издевается", - стиснул он зубы.
   Вера поближе придвинула кипу книг на столе, сложила домиком морщинистые руки, добавила лицу строгости.
   - Итак, - заговорила негромко, - знаешь ли ты, ученик Огнезор, что есть божественное мастерство Разума?
   Никак не ожидавший храмовых проповедей, юноша скептически скривил губы.
   - Выходит, не знаешь, - правильно расценила его молчание наставница. - И зачем, интересно мне, стоят в ученической спальне на полках "Устав и традиции Гильдии"? Эти книги там не просто так! Ты вообще свою открывал?
   - Ну... да, - опустил глаза Огнезор.
   - И что же конкретно ты читал, позволь полюбопытствовать?
   - О знаках имени и ранга, - неуверенно пробормотал юноша, отчаянно пытаясь вспомнить хоть что-то из пролистанных в спешке страниц.
   - Прекрасно! - подозрительно воодушевилась Вера. - Тогда ты без усилий должен отыскать на моей форме символ, означающий мастера Разума!
   Огнезор вжал голову в плечи.
   - Нет? - деланно удивилась женщина. - Весьма прискорбно! Значит, плохо читал... Чем же тогда, разреши узнать, ты был занят в свой первый день ученичества?
   Юноша зло вскинул на нее глаза - и вдруг дернул рукав рубахи с кривой своей, неумелой вышивкой.
   - Вот этой ерундой! - процедил сквозь зубы. - Не поверишь, госпожа, сколько времени занимает подобная глупость!
   - Да ты, никак, и говорить умеешь, а не только под нос бурчать! - ядовито восхитилась Вера. - А вот дерзость тебе не поможет! Спасибо скажи, что я, не в пример многим, физических расправ не одобряю... Кстати, - вытянула она вперед руку, - знак мастера Разума, вот он. И к завтрашнему дню чтоб две сотни основных символов из названного тобой раздела наизусть знал! Как и всё, что в "Уставе и традициях" написано о главных четырех искусствах Гильдии!..
   Глаза Огнезора округлились.
   - Но там же... - испуганно стал прикидывать он количество страниц.
   - Лень - худшее из ученических качеств! - отрезала высокий мастер. - А от тебя я чтоб вообще жалоб не слышала! Одаренный с высоким уровнем по определению обладает совершенной памятью! Вопрос в том, умеешь ли ты ею пользоваться. Достаточно усвоить три простых навыка, доступных даже человеку без способностей. Концентрация внимания. Умение охватить сразу общее и детали. Отстранение от окружающих и погружение в самого себя. ...Какого цвета ваза у камина за твоей спиной?
   Огнезор дернулся было обернуться, но Вера вовремя схватила его за подбородок.
   - Так какого?
   - Не знаю, - растерялся он.
   - Она ведь напротив двери! Ты не мог не увидеть! Сосредоточься!..
   К концу часа у юноши страшно болела голова - но он все же сумел разобраться с несчастной вазой. И с картинами на стене. И даже с числом бутонов на диванной обивке...
   Вера подталкивала его. Ломала. Мучила. Дергала до тех пор, пока ответы на безумные ее вопросы не начинали появляться сами собой.
   Сколько прутьев на каминной решетке?
   Десять.
   Что изображено в нижнем левом углу оконного витража?
   Желтый лист.
   Как называется книга, брошенная на пол у дивана?
   "Имперские родословные"...
   И еще сотня таких же "как?", "что?" и "сколько?".
   К исходу третьего часа Огнезор узнавал в проклятой комнате каждый предмет - и ненавидел их от всей души. Он дышал загнанным зверем, слушал, как бухает кровь в висках, любовался зелеными пятнами вместо лица да золотых глаз своей мучительницы - и в какой-то миг день вдруг лопнул черной струной, а юноша потерял сознание.
   Привело его в чувство резкое жжение в висках. Огнезор тихо вскрикнул, дернулся вскочить, выворачиваясь из-под Вериных пальцев...
   Комната поплыла перед ним. Юноша застонал.
   - Второй раз за два дня... - выдохнул сердито.
   - А что ж ты хотел, дружочек? - обозвалась наставница. - Барьеры просто так не ломаются! До сих пор твой дар спал - глубоко спал, редко-редко пробивался наружу... Но мы вытащили его, так что первый шаг сделан... На вот, вытрись, - она протянула платок, и Огнезор лишь теперь почувствовал на губах и под носом теплые струйки крови.
   Поспешно прижав кусок ткани к лицу, он с подозрением уставился на Веру.
   Седая богиня больше напоминала теперь заботливую бабушку - а уж это пугало по-настоящему!
   - Выпей, - сунула она ученику чашу слабенького вина, горячего и пахнущего корицей. - Дежурный сейчас завтрак принесет: поешь, в себя придешь... А завтра чтоб явился за час до полудня, и если чего-то из заданного знать не будешь!.. - ее голос вновь зазвучал знакомой угрозой, и Огнезор вздохнул с облегчением.
   - Как прикажешь, госпожа наставница! - с трудом улыбнулся он.
   Женщина хмыкнула, но колючие глаза ее, кажется, впервые за много лет потеплели.
  
   ***
  
   Златодар зашел к Вере на закате. Она сидела в своем кресле, глядя, как вечернее солнце играет со стеклышками витража, - и вид имела странно задумчивый.
   Мужчина приветственно чмокнул сухую щеку, затем со счастливым вздохом развалился на огромном диване.
   - Еще один безумный день окончен...
   Вера хмыкнула, представив Гильдмастера, грозу всех лордов, с такой вот расслабленной улыбочкой на Императорском Собрании... Но тут же недовольно поджала губы, когда гость ее небрежно скинул сапоги прямо на любимый ковер.
   - И как твое новое приобретение? - хитро сверкнув на подругу зеленым глазом, обозвался он.
   Высокий мастер мгновенно нахмурилась.
   - Так плохо? - удивился мужчина. - Мальчик что, и правда, безнадежен?
   - Нормальный мальчишка, - угрюмо буркнула Вера. - Обаятельный, дерзкий, хоть пока и растерянный...
   - Тогда не вижу причин твоей печали...
   Она надолго замолчала, опять уставившись в окно.
   - Злата ошиблась с потенциальным уровнем, - вздохнула в конце концов. - У нас с тобой теперь большая проблема...
   Златодар мгновенно подобрался:
   - Рассказывай!
   - У мальчишки в перспективе первый уровень.
   - Это же невозможно... вроде? - в голосе было сомнение.
   - Тебе ли не знать, - зло фыркнула Вера, - "невозможно" в Гильдии зачастую означает лишь "секретно"! Как правило, с таким сильным даром просто не доживают до взрослой жизни. Или сходят с ума... И, поверь, это безумие вовсе не чета обычному...
   - И что теперь?
   - Потенциальный носитель первого уровня всегда опасен, Златодар. А теперь... нам с тобой решать, поступить ли так, как положено, или рискнуть, дать мальчишке шанс.
   Теперь уже Гильдмастер надолго задумался.
   - Напомни-ка мне, - наконец, сказал он, - какой уровень приписывают в сказаниях легендарной мастеру Святе?
   Поняв, к чему он клонит, Вера облегченно вздохнула.
   - Первый.
   - Вот и твой ответ! - усмехнулся мужчина. - Кто-то уже рискнул однажды, а мы лишь следуем чужими стопами... Любопытно, что же из мальчишки в конце концов вырастет?
   Это был первый раз из многих, когда Огнезору милостиво подарили право на собственную жизнь...
  
  
  
   ГЛАВА 3. О МАСТЕРАХ ИЗ СЕВЕРНЫХ ПОДВАЛОВ.
  
  
   "Четыре основных мастерства вверяет посвященным Гильдия. Сии есть два искусства людских и два божественных. Людские суть те, кои послушанием и усердием освоить может каждый, тогда как божественным сродность от рождения надобна.
   К людским причисляются умения словесные и воинские. Первое зовется мастерством Слова - а посвященный в него должен изрядно владеть лицедейством да ораторством, быть изворотливым и веру внушающим, знать, помимо прочего, законы с установлениями, дабы постоять за интересы Гильдии и на площади ярмарочной - и в городской ратуше, между лордами - да меж чернью уличной, коли будет в том нужда иль пожелание старшего.
   Воинское умение мастерством Сражения названо, ибо владеющий им силен и в трактирной драке - и на поле боя; и с клинком в рядах бьющихся - и в шатре полководца. А также быть ему искусным надобно в следопытстве да охоте, в преследовании и тайном умерщвлении.
   Божественными признаны Дары, дающие власть над плотью людской и душою. Искусный в исцелении обязан знать толк не в одних лишь увечьях да болячках (как храмовые лекари), разбираться не только в травах да снадобьях (подобно деревенским знахаркам), но должен слышать и понимать людское тело в совершенстве, по своей воле даруя ему жизнь или смерть, страдание или утешение. Оттого и зовется сие искусство Мастерством не целительства, но Боли.
   Последнее же из Гильдийных искусств, именуемое мастерством Разума, примечательно особенно, ибо хранится оно в глубокой тайне и невозможно обучиться ему нигде более. Посвященные в него одарены властью над памятью людской и сознанием, оттого всеведущи они сверх меры, искусительны или страх несущи. Сильнейшие же из оных подчинять себе могут, мысли тайные выведывать, незримыми промеж толпы ходить и прочие творить чудеса, кои чернь невежественная почитает, как деяния славных богов..."
   Огнезор оторвался от книги, моргая уставшими глазами. Из тех воспоминаний, что милостиво ему оставили, - сухих, обезличенных, - знал он: в военной школе давно уж должно быть отбою. Гильдия же и здесь отличилась!
   На дворе царила глубокая ночь - но в этих стенах, казалось, до того никому нет дела. Всякий по-прежнему был чем-то занят: кто над книгами сидел, кто пропадал в тренировочных залах и на дежурстве, кто отбывал схваченное днем наказание. А парочка его соседей по комнате, как сообщил по секрету Рудоглав, отправилась то ли на пьянку, то ль на свидание - много было в здешних подвалах укромных уголков, где кипела с наступлением темноты тайная ученическая жизнь...
   Забывшись, Огнезор зевнул - и тут же болезненно охнул. Коснулся пальцами распухшей скулы, зло стиснул зубы, вспомнив сегодняшнее утро.
   После урока с Верой он еле ноги волочил. Чудом не заплутав в коридорах, бледный и с кружащейся головой, добрел до ученической спальни, толкнул, распахивая, дверь - и замер на пороге, мгновенно проникшись царящей здесь тяжелой тишиной да разлитой в воздухе угрозой.
   Высокий сухощавый мужчина с тонким неприятным лицом и черными с сединой волосами развернулся к нему, как паук, заметивший в своей паутине новую букашку. Жестоко скривил тонкий рот, сузил темные, звериные какие-то, глаза. Его пятерня, держащая за ворот Остроглаза, еще крепче вцепилась в свою жертву. Мужчина шагнул вперед, таща покорно сникшего парня за собой.
   Огнезор невольно попятился. Растерянно скользнул взглядом по лицам остальных учеников - бледным, неестественно застывшим, испуганным.
   Здесь были все. И он пришел последним.
   - Кто такой? - зашипел на него мужчина. - Почему к проверке опаздываешь?
   До утренней проверки было еще четверть часа - Огнезор точно знал. Еще вчера старательно выучил, как делится гильдийный день на отрезки, отмеченные ударами гонга. Но перечить черноглазому - нутром юноша чуял - не стоило.
   - Ученик первой группы Огнезор. Я у наставника был, - опасливо буркнул он.
   - Думаешь, правила не для тебя писаны? - ближе придвинулся незнакомец. Ворот Остроглазовой рубахи под его рукой натянулся, сжимая шею. Ученик полузадушено захрипел. - Думаешь, ты особенный?..
   Огнезору от этого шипящего голоса и звериных глаз почему-то сделалось страшно.
   - Что ж, повторю для особенных! ЭТО, - мужчина дернул на себя Остроглаза. - МОЙ УЧЕНИК! МОЯ СОБСТВЕННОСТЬ! НИКТО, - обвел он взглядом поникших ребят, - НИКТО НЕ СМЕЕТ ПОДНИМАТЬ РУКУ НА МОЮ СОБСТВЕННОСТЬ! Кроме меня, - добавил, грубо швырнув Остроглаза на пол. - ТЫ! - ткнул пальцем в Волемира. - И ты! - обернулся было к Огнезору.
   - Парень здесь не причем, мастер Темнослов! - поспешно обозвался старший. - Его вчера только привезли. К обеду, - соврал, предупреждающе стрельнув на юношу глазом.
   - Значит, только ты, - зловеще искривился рот мастера в ухмылке. - Жду в Северном крыле, к вечеру...
   - Как прикажешь, - очень тихо произнес Волемир. Голос его, кажется, дрогнул.
   Растерянный Огнезор не успел вовремя отпрянуть у черноглазого с пути. Белая сухая рука в широком темном рукаве взлетела черной птицей - и врезалась юноше в лицо.
   Деревянная, железом окованная дверь оглушительно грохнула, отрезав мертвую тишину ученической спальни от гулкого эха тяжелых шагов.
   - Кто это, дьяволы его возьми, такой? - шипя от боли, выдохнул Огнезор.
   Ему не ответили. Ребята постарше окружили Волемира, тихонько с ним о чем-то споря. Остроглаз забившись в угол, надсадно кашлял; на круглой покрасневшей его физиономии не было злорадства или торжества от свершившейся мести, - один лишь след безрассудного, животного страха. Словно смерть чудом только что прошла мимо. Словно черноглазый мастер, и правда, мог придушить его вот так, по минутной своей прихоти...
   - Так кто это был? - пробравшись к своей койке, тихонько спросил Огнезор у рыжего.
   - Мастер Темнослов, глава лекарей, - мрачно прошептал тот. - Бедняга Волемир...
   С тревогой вспоминая сейчас эти слова, Огнезор то и дело отрывался от нудного "Устава" да поглядывал на дверь.
   Волемир ушел за час до полуночи - и до сих пор не вернулся.
   Постепенно сбредались остальные, усаживались на пол или плюхались на койки; шепотом заводили разговоры, блестя зрачками в свете полудюжины свечей на полках и единственного масляного фонаря на длинном столе... Спать не ложился никто. Даже угрюмый, отгородившийся ото всех, Остроглаз, казалось, ожидает чего-то.
   Наконец, отворилась, скрипнув, дверь - и в спальню ввалились пятеро. Первой зашла, отгоняя любопытных, мрачная подмастерье Смела. За ней юркнула Ветроборова Жара с холщевой сумкой через плечо, а следом тащился и сам Ветробор с незнакомой всхлипывающей девчонкой. На их плечах обвис, водя мутными глазами, бледный до синевы Волемир.
   Его трясло. Из горла вырывался хриплый свист. С мокрых волос капала вода, оставляя влажные серые пятна на старой льняной простыне, покрывавшей голые плечи. Ноги в изодранных, исполосованных штанинах подгибались, босые ступни при каждом шаге с трудом отрывались от пола.
   - Давай помогу! - тут же вскочил с кровати, метнулся к нему Остроглаз.
   Глаза Волемира на миг обрели осмысленность.
   - Пошел вон, лекарское отродье! - яростно дернувшись, с отвращением прошипел он.
   - Тихо, тихо, - придержала парня Смела. - А ты, мальчик... спасибо, конечно, но, и правда... спать иди. И вообще... ВСЕ ПО КОЙКАМ! - рыкнула на любопытствующих подмастерье. - Здесь вам не уличный театр!
   Губы Остроглаза скривились. Угрюмый и взъерошенный, вернулся он в постель, сердито дернул на себя край одеяла.
   На него, впрочем, никто уже не обращал внимания.
   Волемира уложили в кровать, укутали поплотнее. Он тут же свернулся клубком, сжался под одеялом, силясь побороть дрожь.
   - Я его в купальню сводил, - вполголоса рассказывал Смеле Ветробор. - Кровь помог смыть. Штаны, какие есть, натянули, а рубашку я выбросил - там вообще одни лохмотья. И в пятнах вся... Темнослов, сволочь, раны ему исцелил, да только сама видишь, довел до чего... Хорошо, если за день отлежится...
   - Ничего, завтра от подмастерьев мой друг дежурит. Он парня прикроет. Жара, давай сюда свою... "контрабанду"!
   Ученица сняла с плеча сумку, принялась аккуратно разгружать ее прямо Волемиру на кровать. Показалась на свет большая краюха белого хлеба, булькающая чем-то фляга и завернутый в полотно кусок подкопченного мяса.
   С соседних коек тут же высунулось несколько любопытных носов, жадно втянули воздух.
   Голодно засверкали глаза.
   Нет, кормили учеников в Гильдии досыта - вот только вкусностями не баловали. Серые лепешки; каша; жиденькие, на потрохах, бульоны; худосочная, костлявая рыбешка; соленые и моченые овощи; порой - молоко и сыр. По праздникам, вроде, мясо и вино давали - Огнезор знал об этом лишь со слов говорливого Ветробора и не успел пока убедиться лично.
   - Пей давай! - первым делом сунула Смела Волемиру под нос флягу. - Придержи его! - прикрикнула на все еще хнычущую незнакомую девчонку. - Развела тут сопли, словно сельская барышня! Ты темный мастер или кто?
   - Тихо, Блага, не плачь, - слабо отозвался Волемир. - Ну жив я, все в порядке будет, видишь?
   Та согласно всхлипнула, помогая ему приподняться.
   Юноша стиснул зубы, сдерживая стон. Принюхался к горлышку фляги, поморщился. С усилием глотнул.
   - Еще давай! - приказала подмастерье.
   - Гадость, - скривился Волемир. - Сивухой к тому же отдает.
   - Укрепляющая настойка и должна быть гадостью! Чем противнее на вкус, тем лучше! Положено четыре глотка. Пей!
   Парень выпил, закашлялся - но трястись перестал. Даже щеки немного порозовели.
   - А теперь ешь! - и не думала его в покое оставлять Смела.
   Вдвоем с Благой, под голодными взглядами, провожающими каждый кусочек, подмастерье скормила Волемиру большую часть принесенной "контрабанды". Жара метнулась к кадке с чистой водой, поднесла напиться.
   - Другое дело! - одобрительно осмотрела юношу Смела. - Ну-ка, все лишние - вон отсюда! А остальным - спать! - приказала она, задувая ближайшую свечу. - Уже и рассвет скоро!
   Огнезор проводил девушек завистливым взглядом, мрачно посмотрел на огарок, оставшийся от собственной свечки, вытащил из сундука в изножье новую - и опять уткнулся в ненавистный "Устав".
  
   ***
  
   Утро началось даже хуже предыдущего. Полторы дюжины невыспавшихся, еле ногами передвигающих учеников выгнал очередной подмастерье-наставник во внутренний двор, объявив, дескать "тренировки на свежем воздухе укрепляют тело и дух". С этим было сложно не согласиться - ибо изрядное здоровье и еще большая сила воли нужна, чтоб на рассвете, после сонного тепла спальни, хлюпать в холодных лужах под проливным дождем.
   Огнезор вымок и продрог в первую же минуту. На его мрачный вопрос - полагается ли ученикам теплая форма (если не сейчас, то хоть на зиму) вместо легеньких полотняных рубах и штанов - примостившийся на крыльце под каменным козырьком Ветробор лишь гаденько хихикнул, пугая страшным оскалом изуродованного лица какую-то девчушку, тоже, видать, из новеньких. Сидевший рядом с ним паренек-подмастерье согласно загоготал.
   "Интересно, - уныло размышлял Огнезор, с брызгами прыгая по лужам да оскользаясь на мокром булыжнике, - у других новичков вроде нормальные "няньки", не изувеченные... Что ж мне-то так повезло?"
   Раз за разом осматривал он с тоской внутренний двор: смыкающиеся в прямоугольник стены Общего Дома с черными в такой час проемами окон; неровно вымощенную, с ямами, заполненными грязной дождевой водой, площадку; огороженное низким каменным парапетом и прикрытое толстой деревянной лядой жерло колодца в центре...
   Колодец его заинтересовал особенно. Еще в первый день поведал ему рыжий всезнайка, что воду для здешних нужд испокон веков берут из скважин, куда и ведет так удивившее Огнезора хитросплетение труб.
   Зачем же тогда эта дыра в земле?
   Раньше, наверное, он не обратил бы на такую мелочь внимания. Но мучительный урок с Верой все-таки пошел на пользу. И хотя к открывшемуся якобы у него чудесному дару юноша отнесся с изрядным сомнением, однако не мог не признать: замечать да помнить стал он куда больше. Может, и прошлое его, коли постараться, со временем вспомнится?
   Сзади, отвлекая от раздумий, раздался вдруг громкий хлюп, а следом - яростные проклятия. Ледослав, тонкая натура, поэт и менестрель, на четвереньках выбирался из растоптанного ученическими башмаками болота - и ругался столь виртуозно, что даже подмастерье-наставник замер. Заслушался.
   Рядом громко расчихалась низенькая русоволосая девушка. Кто-то простужено засипел. Рудоглав, скорчив потешно-страдальческую рожицу, стрельнул хитрыми глазами в наставника. Запрыгал на одной ноге, стягивая с другой мокрый башмак. Вылил из него воду - прямо в лужу, в которой стоял, - обул. Потоптался на месте, поднимая брызги... В башмаке тут же снова захлюпало.
   Подмастерье, так ратовавший за "здоровье тела и духа", глядя на рыжего, хмыкнул - и велел всем расходиться.
   Огнезор вздохнул с облегчением.
   Радость его, впрочем, оказалась, недолгой. Едва переодевшись в сухое, не успев еще толком отогреться, отправлен он был на работы, "полезные Гильдии, усердие да послушание в учениках воспитывающие"... Вот любили почему-то здешние подмастерья говорить цитатами из ненавистного "Устава"! Выдадут с постной миной что-то эдакое - и неясно: всерьез говорят, иль издеваются. До блеска вымывая широченную, продуваемую сквозняками лестницу, все больше юноша склонялся к последнему...
   А день, похоже, хоть капельку приятней становиться не собирался.
   - Вот, Ветробор просил тебе передать, - подсев за утренней трапезой, протянул Миродар Огнезору потрепанный желтый свиток.
   Разворачивал юноша его с опаской. Первое, что бросилось в глаза, - слово "утверждено" и аккуратно выведенный значок имени "Вера" вместо подписи. Читать как-то сразу расхотелось. Зато его соседи по столу с интересом вытянули шеи, заглядывая через плечо.
   - Вера, значит? - многозначительно протянул Ледослав.
   - А? - светловолосый рассеянно вскинул на "менестреля" глаза.
   - Твоя наставница. Не помню, чтоб она брала учеников.
   Огнезор с легкой досадой дернул плечами: какая, мол, разница?
   - Ты просто не понимаешь, как отличился! - таинственно понизил голос Рудоглав. - Вера не берет кого попало! Из ее рук не иначе, как мастерами выходят!..
   - Если вообще выходят, - буркнул себе под нос юноша, с содроганием вспоминая вчерашние свои мучения. До сих пор мерещился ему во рту ржавый привкус крови.
   Вздохнув поглубже - для храбрости - он уткнулся в свиток. Аппетит мгновенно пропал, а во взгляде поселилась обреченность.
   - Мда, - любуясь вытянувшимся Огнезоровым лицом, похлопал его по плечу Миродар. - Сочувствую! Я б от такого расписания через неделю загнулся бы...
   "А меня - так и на неделю не хватит", - тоскливо вспомнились две последние, почти бессонные, ночи.
   Гильдийный день начинался обычно в пять утра, когда даже сквозь стены ученического подвала слышен был далекий перезвон храмовых колоколов, - и заканчивался в полночь вместе с последним протяжным "гру-м-мм" большого здешнего гонга. Трижды по часу отводилось ученикам и подмастерьям на трапезу; послеобеденный час давался на отдых - остальное же время заполнялось обучением, всевозможными обязанностями да поручениями, меж которыми, впрочем, тоже случались краткие минуты передышки.
   Это у других.
   В Огнезоровом свитке слова "свободно" не было вообще.
   "Утро, 5 ударов, - с растущим ужасом читал он, - общая тренировка.
   Утро, 6 ударов - работы по назначению.
   Утро, 7 ударов - утренняя трапеза.
   Утро, 8 ударов - Имперская география и история, мастер Громоглас, первая группа.
   Утро, 9 ударов - Имперская география и история, мастер Громоглас, вторая группа.
   Утро, 10 ударов - Развитие Дара, высокий мастер Вера.
   День, 1 удар - дневная трапеза.
   День, 2 удара - Строение людского тела. Простейшие умения врачевателя, старший подмастерье Светлогор, вторая группа.
   День, 3 удара - Мастерство бойца. Владение оружием, старший подмастерье Смела, первая группа.
   День, 4 удара - Искусство полководца, высокий мастер Сизобор, вторая группа.
   Вечер, 5 ударов - Мастерство охотника и следопыта, мастер Ледогор, первая группа.
   Вечер, 6 ударов - вечерняя трапеза.
   Вечер, 7 ударов - работы по назначению.
   Вечер, 8 ударов - позволение на вход в Библиотеку и Архивы Гильдии.
   Вечер, 10 ударов - общая тренировка.
   Вечер, 11 ударов - наведение порядка в личных вещах, подготовка ко сну или дежурству".
   Прочие дни недели отличались от первого лишь названиями наук, коими предстояло вскоре заполнить несчастную ученическую голову. Кроме "Истории с географией", "Врачевания" да "Военного дела" попались на глаза Огнезору "Имперское законодательство, учение о званиях и геральдика", "Простейшие навыки лицедейства, перевоплощения и шпионажа", "Наука о природе вещей", "Философия, словесность и риторика", "Основы ремесел", "Наука о числах, соотношениях и движении небесных сфер. Основы навигации", "Виды оружия", "Этикет разных сословий", "Ингредиенты, зелья и яды"...
   Складывалось впечатление, что темный мастер обязан знать все на свете.
   Радовало лишь то, что к изучению наук приступить предстояло лишь через месяц, а пока... аккуратным Вериным почерком приписано было под расписанием около дюжины книг, необходимых к изучению.
   Пощады от златоглазой богини ждать не приходилось.
  
   ***
  
   Через три ночи Огнезора разбудил чей-то приглушенный кашель. "Кх-х-х... кх-х-х... кх-х-х..." - каталось в сырой полночной тишине каменных стен ученического подвала, наполняя еще сонные мысли какой-то особенной безысходной жутью. Юноша поежился, заворочался, пытаясь с головою влезть под хлипкое одеяло, догнать убегающий сон, где, кажется, был кто-то или что-то... Без толку!
   Кашляли с койки напротив. Ледослав уткнулся ртом в подушку, чтоб не мешать остальным, - его плечи тяжело дергались, почти без передышки.
   - Эй, ты как? - привстав в своей жесткой постели, тихо окликнул "менестреля" юноша.
   - Нормально, - буркнул тот. И вновь захлебнулся глухим, надсадным "кх-х-х".
   Огнезору вспомнилась недавняя их тренировка под дождем - и как Ледослав упал тогда, и как вяло ковырялся в еде следующим утром, и как долго сегодня на "боевом искусстве" пытался отдышаться, вполуха выслушивая ругань наставника...
   Осторожно, чтоб не скрипнули под тюфяком доски кровати, юноша спустил ноги на пол, зажег свечу, потихоньку подошел к укрывшемуся с головой соседу.
   - Эй, - потянул на себя одеяло.
   На него глянули бессмысленные, лихорадочно блестящие глаза.
   Ледослав весь горел. Нездоровый румянец пятнами покрывал щеки, грудь сотрясал булькающий кашель, от тела так и веяло жаром.
   Сначала Огнезор растерялся. Застыл, судорожно перебирая в голове все возможные действия, не в силах придумать хоть что-нибудь полезное.
   Потом заставил себя успокоиться - и первым делом растолкал Остроглаза. Лекарь все-таки!
   Тот пошипел немного, злясь за прерванный сон, но больного осмотрел. И мрачно скривился.
   - Ну что я, по-твоему, могу сделать? - буркнул Огнезору. - Во врачевании пока не намного больше твоего смыслю. К тому же дар у меня слабенький... А здесь настоящий лекарь нужен. Ищи дежурного подмастерья! - да улегся опять в кровать, уже через минуту захрапев.
   Кляня про себя все на свете, светловолосый торопливо натянул штаны с рубахой и, позабыв о башмаках, босиком выскочил в коридор. Бегом прошлепал по холодным каменным плитам; не сразу вспомнил, где именно искать каморку дежурного подмастерья-лекаря - но, в конце концов, вышел к правильной двери. Постучал. Потом еще.
   Никто не ответил.
   Огнезор забарабанил сильнее, громче. Двинул, вспомнив Рудоглавову науку, тяжелую дверь ногой. Та приоткрылась, являя взору злую сонную физиономию.
   - Какого дьявола ты грохочешь? - вызверился подмастерье.
   - Ученик... заболел, - как-то неловко выдохнул юноша.
   - И что? Утром пусть приходит, - дверь перед Огнезоровым носом с треском захлопнулась.
   - Да что за...! - разъярился он. - Открой сейчас же! - опять затарабанил.
   На этот раз дверь распахнулась так резко, что юноша едва не получил по лбу.
   - Совсем...! - заорал лекарь. - Да я тебя, тварь...!
   - У парня сильный жар! - холодно перебил светловолосый, втайне удивляясь властным ноткам в своем голосе. - Ты - дежурный лекарь! И согласно "Уставу" ОБЯЗАН явиться к больному по первой просьбе в любой час дня или ночи! Сам пойдешь или мне будить дежурного мастера?
   Подмастерье выпучился на него в несказанном изумлении.
   - Да ты, малец, просто псих!.. - выдавил, наконец, почти с восхищением. - Хоть знаешь, что с тобой за такое мастер Темнослов сделает?..
   Однако за юношей пошел. И Ледослава исцелил. Вовремя.
   Нехотя буркнув, что до утра парень бы не дожил...
   Остаток ночи проворочался Огнезор без сна. Стоило смежить веки - и черноглазый главный лекарь скалился своей звериной ухмылкой, а следом являлось синюшно-белое лицо Волемира, его трясущиеся руки и, почему-то, влажные серые пятна на укрывавшей плечи льняной простыне...
   Дежурный доложит Темнослову уже утром. А тот, чует сердце, так просто этой истории не оставит...
  
  
  
   ГЛАВА 4. МЕСТЬ ЗВЕРЯ. ГНЕВ СЕДОВЛАСОЙ БОГИНИ.
  
  
   Несмотря на ужасы, придуманные Огнезором ночью, следующий день пролетел спокойно и незаметно. А вслед за ним - еще два. И еще... Со стороны даже казалось, будто забыли все вокруг об устроенном новичком переполохе. Но юноша не склонен был к бездумной вере в лучшее. Мастер-лекарь с глазами зверя забывать не умеет - уж это Огнезор успел выяснить у виновато смотрящего в сторону Ледослава в первое же утро. А значит, выжидает Темнослов! И, выведав все, что можно о гильдийных порядках, мог Огнезор смело утверждать: ждет ненавистный мастер его, ученика, оплошности.
   Не так-то просто покарать кого-то в Гильдии ни за что - правила блюдутся здесь сурово. Но зато уж если допустил ты промах - взыскать могут с жестокой изобретательностью, не ограниченной почти ничем, кроме запрета на смерть. Сильно подозревал Огнезор, что фантазией мастер Темнослов обладает завидной...
   Проверять это на собственной шкуре совсем не хотелось.
   На пятый день после ссоры с нерадивым лекарем юноша почувствовал, что нервы его на пределе. Напряжение не отпускало уже ни на миг, страх и ожидание сводили с ума не меньше возможной расправы - и, поняв это, Огнезор запретил себе бояться. Теперь встречал он каждый новый час с каким-то нездоровым интересом, почти отстраненно приглядываясь ко всему вокруг в поисках подвоха. Потому и заметил, наконец, то, чего не видел всю неделю, списывая на глупый случай или собственную неаккуратность.
   На него шла травля.
   Исподволь, очень осторожно, крохотными шажками - но достаточно, чтобы кого угодно довести до кипения. Перевернутая грязная вода, рваная дыра на новой форме, испорченная Верина книга, к счастью, не слишком ценная, но вдоволь позволившая наглядеться на Седовласую Богиню в гневе... Множество мелких, почти детских, пакостей - и неизменно потешающиеся подмастерья-лекари, чудом оказавшиеся рядом. Все происходило так нагло, так очевидно и неприкрыто, что могло взбесить только этим.
   И Огнезор злился, нет - он был в ярости! Но, странное дело, чем большим было его бешенство, тем хладнокровней и сдержанней казался юноша внешне. Он знал, к чему его принуждают и чего ждут, понимал, что продолжаться это может до бесконечности - пока он не сорвется окончательно, утратив последние крохи здравомыслия, пока не сделает что-то по-настоящему дикое. И, скорей всего, - в самый неподходящий миг...
   Но ведь можно было сделать и по-другому. Хороший воин сам выбирает время и место, даже для неизбежного поражения - так, кажется, учили в вырванной из Огнезоровой памяти Военной Школе? На исходе второй недели юноша решил дать темноглазому зверю то, к чему тот стремился. И когда на утренней тренировке "неловкий" Темнословов подмастерье "случайно" опрокинул светловолосого ученика на камни мощеного гильдийного дворика, тот встал, молча отряхнулся и, пронзив скалящегося недоцелителя до жути довольной ухмылкой, от души впечатал кулак в его опешившую физиономию.
   Хруст сломанного носа, вопли поверженного обидчика, испуганный и злорадный гул вокруг до краев заполнили Огнезора, подчистую вымывая напряжение последних дней. На целых три минуты юноше стало легко, почти радостно. Затем хмурая целительница пробилась сквозь гудящую ученическую толпу, помогла подняться пострадавшему, окинула светловолосого холодным рыбьим взглядом и бросила без тени эмоций под разлившуюся мгновенно тишину:
   - Сегодня в полночь, в Северных Подвалах.
  Огнезор только пожал плечами.
   Его не убьют и не изувечат - это запрещено правилами Гильдии. Все остальное можно вынести.
   Так он самонадеянно верил до самой полуночи. Уже четверть часа спустя его уверенность сильно пошатнулась.
  
   ***
  
   Северные Подвалы были унылы и тихи в этот час. Тщательно вымытые, влажные еще плиты пола опасно скользили под подошвами башмаков, заставляя Огнезора идти все медленней и медленней под надоедливое угрюмое пыхтение грузного Остроглаза - его сегодняшнего подневольного сопровождающего. Тусклые лампадки тлели на стенах вместо дымных факелов, источая резкий пряный аромат, от которого чесалось в носу и туманилось в голове. Но за этим влезающим под кожу запахом все равно угадывался тонкий неприятный душок крови и плоти, словно в мясницкой, - что, конечно, не прибавляло сердцу бодрости...
   Владения лекарей казались бесконечными. Тяжело нависающий беленый свод, узкие коридоры, низкие двери с огромными висячими замками - это была самая старая и самая мрачная часть Общего Дома Гильдии, и Огнезор, даже не зная толком, что его ожидает, понимал, почему никто по собственной воле не хочет сюда заглядывать.
   - Нам туда, - наконец, нарушил тишину Остроглаз, указав на одну из крепких невысоких дверей впереди по левую руку.
   Огнезор и сам уже догадался: это была единственная дверь, у которой торчал дежурный. Костлявый длинноногий подмастерье неудобно сложился пополам в деревянном кресле - и кропотливо, с явным удовольствием... выплетал затейливое черно-белое кружево.
   От такого дивного зрелища (а ведь не врал в своих байках Ветробор!) юноша даже позабыл на миг, зачем явился в этот тихий склеп. И только Остроглаз, как-то суетливо, чересчур поспешно и неловко обогнувший караульного да скрывшийся за проклятой дверью, привел светловолосого в чувство.
   Борясь с растущим страхом, заставил Огнезор себя сделать шаг вперед.
   - Кто такой и зачем явился? - вынужденный оторваться от своего занятия, недобро зыркнул на него дежурный.
   - Ученик первой группы Огнезор по приказу мастера-лекаря, - внешне не дрогнув, даже чуть с нахальцей, ответил юноша.
   - А-а, сегодняшний наказанный, - лениво протянул подмастерье. - Как войдешь, форму на скамье у стены оставь, а то опять господа-экономы жалобы писать станут, что лекари, мол, небрежны к гильдийному имуществу... - пробормотал сквозь зевоту, уже утратив к посетителю всякий интерес.
   От его слов Огнезор на миг даже замер. Еще бы! Предстать перед ненавистным тебе мастером в одних лишь портках - просто верх всех мечтаний! Мало Темнослововой мести быть жестокой - она, по всему, должна стать еще и унизительной!
   Но, с другой стороны, слишком хорошо помнил юноша, во что превратилась новенькая Волемирова форма после визита к почтенным господам-целителям... Ленивый приказ подмастерья имел смысл.
   Совладав с возмущением, безмятежно-спокойный внешне, Огнезор толкнул плечом тяжелую дверь и вступил в святая святых гильдийных целителей.
   Все оказалось даже хуже, чем он рассчитывал. Его встречала звериная усмешечка Темнослова - и еще с дюжину пар нездорово-любопытных глаз.
   Проклятый мастер собрал здесь все свое стадо!
   Одним быстрым взглядом, как учила на своих занятиях Вера, вобрал Огнезор в себя всю комнату - белоснежный мраморный склеп, тонущий в свете ярких масляных ламп, вычищенный от пола до низкого угрожающе-тяжелого свода так старательно, что резало в глазах. На долю секунды зацепился взором за высокий каменный стол, подозрительно похожий на алтарь в старинных капищах, за стальные кольца и кожаные ремни по его углам, за сгрудившихся вокруг Темнослововых подмастерьев, учеников да нелепо мнущегося чуть в сторонке Остроглаза...
   Затем, наклонившись к скамье у двери, неспешно и уверенно, словно в комнате он был один, Огнезор разделся.
   - Ждали меня? - резко распрямив плечи, обратился сразу ко всем с безрассудным, каким-то отчаянным вызовом.
   Он понимал, что переходит черту, - но уже не мог остановиться. Зная, что физически беззащитен, выставлял перед собой, как щит, бесшабашную мальчишескую наглость...
   - Ждали, ждали, - отозвался Темнослов со зловещей, обманчивой мягкостью. - Подойди-ка поближе... Любопытно взглянуть на новичка, уже не первую неделю занимающего умы моих подопечных...
   Подавляя жгучее, унизительное стеснение, юноша шагнул к нему да развел в стороны руки - любуйтесь, мол! хорош?
   Лицо мастера стало хищным - и, кажется, почти довольным.
   - Что ж, не врали подмастерья о твоей дерзости... - уже сгибал-разгибал он узловатые, тонкие по-паучьи пальцы, предвкушая скорую работу. - Целительство - высокое искусство, божественный Дар, к носителям коего надлежит обращаться с почтением, ибо держат они в своих руках твою жизнь... Запомни это, неблагодарный ученик! А чтобы лучше запомнилось, начнем... - Темнослов резко хлопнул в ладоши, прервав свою напыщенную речь да призывая остальных к действию.
   И тут же все задвигались, угрюмо повинуясь приказу, - кто, занимая отведенное ему мастером в нынешнем ночном спектакле место, а кто просто стремясь схорониться подальше, вжаться спиной в белоснежную стену, чтоб не попадаться жуткому наставнику на глаза...
   Огнезор же стоял и ждал, пытаясь сохранять невозмутимость, хотя больше всего на свете хотел сейчас сбежать. Глубокий страх боролся в нем с упрямством - и упрямства с каждым мигом становилось все меньше...
   - Пей! - подскочил к нему один из Темнослововых "подопечных" да сунул под нос дымящееся варево с мерзким плесневым запахом.
   - Зачем это? - отшатнулся Огнезор.
   - Или сам выпьешь, или силой зальем, - осклабился подмастерье.
   - Выпей, без этого... хуже будет, - откуда-то из-за чужих спин подал голос Остроглаз. И замолк, бросив испуганный взгляд на своего беспощадного мастера.
   - Какие завидные познания... для столь бездарного ученика! - черные глаза Темнослова так и пришили несчастного к стене. - Значит, перед нашим следующим уроком ты САМ приготовишь Благословенное Питье ДЛЯ СЕБЯ?..
   - Нет! - еле слышно пискнул паренек, сразу съежившись и будто уменьшившись в размерах. Взор его наполнился таким безнадежным, застарелым ужасом, что Огнезор почувствовал к нему жалость.
   - Мой ученик, однако, прав! - меж тем вновь обратился лекарь к своей сегодняшней жертве. - Без этого зелья не обойтись на Испытании Боли, оно придает выдержки и раскрывает возможности тела... - он сделал паузу, вновь метнувшись взглядом к Остроглазу. - Но и способно причинить много мук, - закончил с мрачным злорадством, - коли приготовлено неверно...
   Не желая больше этого слушать, Огнезор выхватил у подмастерья чашу и выпил варево с гадким запахом одним долгим глотком, безжалостно обжигая язык и горло. На вкус питье оказалось вполне приятным - однако не успел он даже удивиться столь вопиющему несоответствию, как двое лекарей рывком опрокинули его на холодный, сияюще-белый мрамор стола - да так резко, что юноша приложился затылком. Голова отозвалась болью, но какой-то неправильной, словно удар был приглушен тонким мехом. Похоже, хитрое Темнословово зелье начинало действовать...
   Крепкие кожаные путы перетянули запястья и лодыжки Огнезора, распяв его, теперь беззащитного, под острым взглядом звероглазого мастера.
   - Я мог бы просто дать тебе плетей, дерзкий мальчишка, - склонившись к самому его лицу, предвкушающе заговорил тот. - Но, видишь ли, это слишком расточительно - тратить твое наказание на подобную глупость, когда моим ученикам так не хватает ЖИВОЙ практики. Гильдия не терпит расточительности, знаешь ли...
   Теперь юноша смотрел на него во все глаза, отказываясь понимать услышанное.
   "Это я-то "живая практика"?" - что-то глухо протестовало в нем. Все казалось таким нереальным, таким... бредовым: белоснежная мраморная комната, проклятый стол-алтарь, лица учеников, сгрудившихся над его распростертым и почти раздетым телом...
   Скованность, мертвая неподвижность полностью охватила Огнезора. Он чувствовал боль в голове, холод камня под спиной, но был не в силах пошевелить даже веками, чтобы закрыть глаза. Чтобы не видеть изучающих, равнодушных или злорадных взглядов вокруг. Его упрямая, нервная решимость окончательно сменилась страхом - диким ужасом беспомощного животного.
   И, словно откликнувшись на этот смертельный ужас, мгновенным красочным всплеском цветов и звуков, яркими, тяжелыми мазками расцвела в его пустой черной памяти картина: говорливый деревенский праздник, сплетенные в венки пышные колосья, ноздреватый серый камень алтаря в честь божков плодородия - и белый козленок с разрезанным брюхом на нем. Темный тускнеющий взгляд, багряно-черные брызги на белоснежной, в косички сплетенной, шерстке. Зеленые и золотые ленты, измазанные алым и бурым...
   Нож сверкнул в руках знакомого подмастерья - а Темнослов вдруг размеренно, нудно, словно и не блистал только что напыщенным красноречием, затянул непонятную лекцию об устройстве людского нутра, чертя крошащимся углем черные круги на белой коже Огнезорова живота...
   Боль от разрезов была жгучей, но какой-то словно неважной... Благословенное Питье работало на славу!
   Но вот страх - страх был настоящим! Никогда прежде не становилось юноше так жутко - до самых потрохов, в которых невозмутимо и деловито возились теперь старшие Темнослововы подмастерья, пока все прочие беззастенчиво пялились, кто брезгливо, а кто с интересом...
   И мысль о том, что это все - лишь временная кара, и скоро, к примеру - завтра, не останется от нее никаких последствий, кроме памяти о пережитом страхе, уже не приносила Огнезору утешения. Мастер-лекарь тем и отличался от прочих мастеров, что исцелить мог почти все, а потому в методах наказания ничуть не стеснялся. Опаляемый болью да ужасом, юноша понял вдруг с лихорадочной ясностью: излечив тело своей жертвы, Темнослов ничуть не озаботится сохранностью ее рассудка. Слабому духом не место в Гильдии!
   Сколько длились его мучения, Огнезор не знал. Счет времени потерялся с первым росчерком лезвия на коже. Все внутренние силы уходили на то, чтоб унять безумную панику, грозящую обернуться сумасшествием, - и, в конце концов, он даже преуспел в этом. Но вовсе не умение брать себя в руки было тому причиной. Вслед за первой - столь безжалостно яркой - картиной, взрезавшей пустоту его отобранной памяти, появлялись другие, то пестрые, то туманные, напирали, теснились в голове юноши, загоняя страх и боль в дальний, неприметный уголок сознания. Словно та паутина, что сковывала вялостью каждое из его чувств и надежно укрывала настоящего Огнезора, о котором он ничего не ведал, расползалась теперь гнилыми нитями, не выдержав натиска...
   Он вспоминал! Боги, он действительно вспоминал!..
   Долгие часы бессмысленных упражнений, мудреные ухищрения из Вериной науки не приблизили его ни на шаг к цели - но дикий ужас от Темнослововой пытки сделал это за них. Еще чуть-чуть - и Огнезор будет знать, кто он да откуда!..
   И осознание этого, вопреки непрекращающейся боли, вызвало у юноши вялую мысленную улыбку, вслед за которой неохотно, еще не слишком послушно вытянулись в усмешке и его уста.
   Проклятое питье прекращало действовать! А значит, и жестокому наказанию скоро должен прийти конец!..
   Немилосердное жжение, сопровождавшее, как уже знал Огнезор, целительные касания всякого гильдийного лекаря, охватило все его существо, подтверждая правильность догадки. Улыбка юноши стала шире, заставив отшатнуться прочь одного из Темнослововых подмастерьев.
   - Чего это он скалится, мастер? - вопросил тот с подозрением. - Никак все-таки свихнулся?
   Оторвавшись от работы, Темнослов метнул внимательный взгляд на лицо своей жертвы. Черные глаза на миг скрестились с синими.
   - Какая... занимательная ... была лекция, мастер-лекарь! - не в силах сдержаться, хрипло выдохнул Огнезор, уже понимая, что совершает чудовищную ошибку.
   Рот Темнослова вытянулся в зловещую тонкую линию, а рука в бурых и рыжих влажных пятнах тяжело впечаталась беспомощному нахалу в лицо.
   Боль пронзила Огнезора с новой силой, что-то хрустнуло - и он закашлялся от собственной крови.
   - Развяжите его, - зло выплюнул мастер.
   Испуганные подмастерья мгновенно выполнили приказ - и расступились, безжизненными куклами из черного тряпья размазавшись по белоснежным стенам.
   Следующий удар черноглазого снес юношу на каменный пол. Инстинктивно Огнезор попытался сжаться, прикрыть руками лицо, но лишь бессильно заскользил пальцами по мокрым, совсем уже не белым плитам. Тело, не отошедшее от лекарского зелья, отказывалось повиноваться. Лишь после пятого жестокого удара он смог подтянуть ноги к животу и замереть напряженным комком, пережидая вспышки звериной Темнослововой ярости.
   А тот, похоже, разошелся не на шутку! Позабыв о своей продуманной, изощренной пытке, мастер-лекарь опустился до бессмысленного избиения! Но почему-то все, что еще оставалось от измученного Огнезорова сознания, искренне гордилось этой маленькой, нелепой победой!
   Поддаваясь неумолимой черноте, захлебываясь болью и кровью, безрассудный светловолосый ученик зло усмехался звероглазому мастеру.
  
   ***
  
   На него вылили два ведра ледяной воды, отволокли - полубессознательного - в ученическую спальню и бросили, не сильно церемонясь, на колючее покрывало застеленной койки. Одежду швырнули поверх сундука в изножье. Жгучим целительным касанием прошлись по всему телу, заставляя стонать и корчиться - но не даря облегчения, лишь проверяя: жив ли еще? и как надолго?.. Огнезор не мог разлепить век, а звуки вокруг различал, будто сквозь перину, - глухо да урывками.
   - Какого дьявола происходит? - кажется, ерепенился Ветробор, больше потрясенный и растерянный, чем злой. - Почему парня притащили в таком виде?
   - А что, кровью здесь напачкали? Ну, извини, - глумился в ответ один из Темнослововых подмастерьев.
   - Мастер не велел пока исцелять, - виновато бормотал другой.
   - Только следить, чтоб не сдох, - не унимался первый, казавшийся теперь почти знакомым. Был ли то нерадивый ночной дежурный, из-за которого началась вся история? Или недавняя жертва Огнезоровой злости и кулака?
   Мысли путались, не в силах ни за что зацепиться. Пульс неровно бухал в висках, поглощая все прочие звуки.
   - ...Ладно, этот - сволочь! Но ты-то ведь всегда человеком был! - спустя миг или вечность опять вторгался в темноту чей-то голос. Уже не Ветробор - Волемир? - горячился, напирал на молодого целителя, того, что прежде имел неосторожность выказать больному сочувствие.
   - Да не могу я его "подправить"! - затравленно отпирался подмастерье, вот-вот грозя ударится в панику. - Вам-то Темнослов - только лекарь, а мне - вместо бога! Захочет - и сдохну, как миленький!.. И вообще, парень ваш сам виноват - чего на рожон полез? героя из себя строил? Оттерпел бы, как обычно, - через день мастер о нем бы и не вспомнил...
   "Зато я бы вспоминал! Такое за всю жизнь не забудешь!.." - вылезла невесть откуда злая, на диво цепкая мысль. Но и ее беспамятством уволокло вскоре прочь - в безмолвие и темноту, нарушаемую лишь багряными вспышками боли.
   До утра Огнезор больше не приходил в себя.
   На рассвете сострадательного целителя, дежурившего у его постели, сменила равнодушная сонная девица. Пробежалась пальцами по изувеченному телу юноши, безжалостно ощупывая каждую рану, болью вырывая из бессознательного оцепенения, в котором было так спокойно.
   - Не помирает пока, - буркнула то ли сама себе, то ли для хмурых учеников, что от пострадавшего товарища старательно отводили взгляд, но разбегаться по своим делам все ж не спешили...
   Напряженные лица слегка разгладились, и комната потихоньку опустела. Только Ветробор все так же торчал в спальне, будто привязанный, с неизбывным подозрением следя за лекаркой, которая мирно примостилась у больного в изножьи да уткнулась в какой-то мудреный талмуд.
   А в послеобеденный час, когда мрачные ученики опять сбрелись к своему обиталищу, поистине случилось чудо. Дверь их унылого жилища распахнулась с сердитым визгом - и седая златоглазая богиня предстала на сбитом пороге.
   - Высокий мастер Вера? - до оторопи изумилась ее появлению приставленная Темнословом девица. - Что-то стряслось, почтенная госпожа?..
   На этом и смелость ее, и красноречие иссякли, а голос подозрительно осип. У прочих же и на такой обычный вопрос слов не хватило. Еще бы! Неслыханное дело - высокий мастер снизошла до здешнего подвала!
   Вера же вплыла, степенно и грозно, заставляя своим пронзительным волчьим взглядом цепенеть всех вокруг.
   - Мой ученик не явился в назначенное время, - царственно снизошла до ответа. - Я пришла выяснить, почему.
   Взор ее остановился поочередно на каждом в спальне. А затем отыскал и свою пропажу - да заледенел в один миг, не суля виновным ничего хорошего.
   - Почему я нахожу своего ученика в таком виде? - сорвалось с ее уст очень-очень спокойно, а оттого - с еще большей угрозой. - Коли ты здесь для его исцеления, подмастерье, то либо пренебрегаешь долгом, либо абсолютно бездарна.
   Возмущенная сомнением в ее талантах, лекарка даже осмелела.
   - Он наказан. Избиение старшего рангом, дерзость, неуважение... - огрызнулась она не без злорадства. - Мастер Темнослов запретил исцелять его еще ночь и день.
   Угрожающий холод в глазах Веры сменился нешуточным гневом.
   - Вот значит как? - вкрадчиво переспросила она. - И приказ сей касается всякого лекаря в Гильдии?
   - Конечно, - наивно ляпнула подмастерье, даже не поняв, в какую ловушку угодила.
   - Не забывайся, наглая девчонка! - голос Веры вдруг взвился яростным рыком. - МНЕ мастер Темнослов не может ничего запретить! Ибо Я пока что среди лекарей высшая рангом! А коли твой глава не помнит этого сам, так я напомню ему на ближайшем Совете. И про долг мастера Боли заодно!.. Можешь так и передать. А теперь ПРОЧЬ ОТСЮДА!
   И столь много силы было в последних ее словах, что не только несчастная девица, но и все прочие прыснули вон из комнаты, толкаясь в узкой двери да оттаптывая друг другу ноги. Лишь угрюмый Ветробор остался неловко мяться у порога, да приник в испуге, зажавшись в угол у своей койки, юркий рыжий мальчонка, чье беспокойство за друга оказалось сильнее страха.
   Ничего из этого, погруженный в свою боль, Огнезор, конечно, не видел (да и слышать удавалось с большим трудом!). И все же он почему-то знал, кто сейчас рядом. Звериным каким-то чутьем ловил каждый посторонний вдох или движение. И было это так странно и ново, что даже прояснилось ненадолго в его отчаянно раскалывающейся голове.
   - Госпожа наставница... - стоило воцариться тишине, разлепил Огнезор опухшие, разбитые губы.
   - Заткнись пока что, дружок, - уже без прежнего гнева, лишь с ворчливым недовольством, приказала Седая Богиня.
   Ему оставалось лишь подчиниться.
   Сухая теплая ладонь легла на лоб юноши, а вторая накрыла черный от побоев, исчерченный бордовыми полосами полузаживленных шрамов, живот. Бесконечный, испепеляющий плоть и кости, жар охватил все несчастное Огнезорово тело. И впервые за прошедшие много часов он позволил себе от души заорать...
   Долгие минуты спустя юноша сел на постели, подобравшись и пытаясь отдышаться. Его сильно трясло, и голова кружилась - но от Темнослововых издевательств, кажется, не осталось ни следа.
   Вера же спокойно, без тени брезгливости отерла руки тоненьким расшитым платочком да опустилась у своего ученика в ногах, на испачканную кровью постель. Ухватила Огнезора пальцами за подбородок, повертела его лицо так и эдак, оценивая свою работу. Довольно, совсем не царственно хмыкнула.
   - Боюсь даже представить, чем ты прогневал мастера-лекаря, что он так приложился к твоему лицу... - изрекла, наконец, не без издевки.
   - Кажется, я ослепил его улыбкой... - не замедлил он ответить ей в тон. - Не могу припомнить точно... А-а, и восторг выразил его наставническим талантом...
   - Наглец и дурень! - вынесла приговор Вера. - Еще раз подставишься так по-идиотски - вытаскивать не буду. Не люблю дураков, пусть даже и смелых...
   Огнезор промолчал, ничуть в своих поступках не раскаиваясь.
   Женщина досадливо вздохнула.
   - Разве не учила я тебя, - раздраженно наставила на юношу сухой тонкий палец, - что темный мастер обязан быть хитроумным и гибким? Должен уметь пролезть под кожу любому, даже худшему из людей! И к Темнослову подход найти можно было, вместо того, чтоб переть напролом!.. А-а!.. - безнадежно махнула она рукой, да завершила почти мстительно. - Чтоб к завтрашнему вечеру, пока в себя приходишь, дочитал-таки "Трактат об убеждении, согласии да почитании", все восемьсот четыре страницы!..
   - Как прикажешь, высокий мастер, - безрадостно скривился Огнезор. Но тут же лицо скорчил благоговейно-нелепое, заговорил с мольбой и почтением (как и учила говорить с вышестоящими Верой упомянутая скверная книжонка). - А мудрая госпожа не снизойдет ли до совета, как быть мне, несчастному, с пропущенным дежурством и тренировками? Есть ли надежда снискать милость?..
   - Поздновато ты вспомнил о подхалимстве, наглый мальчишка! - от души возмутилась мастер его нахальному кривлянию. - Что же Темнослову таких рож не строил? Лежи уж теперь, шут... - согласилась милостиво. - Испрошу тебе освобождение.
   Вера ушла, оставив Огнезора странно успокоившимся и бодрым. Совсем не так, он думал, будет чувствовать себя после вчерашнего кошмара! Но страхи, злость, тревожащие мысли не бурлили больше, норовя вот-вот утопить, а скользили теперь лениво да плавно - будто и не с ним случилось то, что случилось... Что же сотворила здесь его наставница, кроме своевременного исцеления?
   Кажется, впервые по-настоящему Огнезор поверил в загадочную силу искусства Разума. Поверил - и почти возжаждал ему обучиться!
   Но кое-что намного более важное стояло на пути его тяги к здешним тайнам. Тоненькая дорожка к прошлому, к тому, кем он был когда-то. И теперь надеялся юноша пройти этой дорожкой до конца, узнать, стоила ли та, другая, его жизнь того, чтоб за нее бороться...
   Ведь, в конце концов, не сошелся же свет клином на Гильдии!
  
  
   ГЛАВА 5. О ПАМЯТИ, ДРУЖБЕ И ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ.
  
  
   Мальчик и девочка в потертой форме военной школы застыли у заросшей сорняками дорожной обочины, пропуская большую груженую телегу и стайку кругленьких фермерских девушек, весело спешащих за ней. Телега медленно и уныло прогрохотала по ухабам, а юные фермерши с любопытством осмотрели путников и вдруг замешкались.
   - Привет, солдатик, - играя озорными глазками, заулыбалась мальчишке старшая из них. - Ишь, какая армия у нас подрастает!
   Остальные девушки тихонько захихикали, разглядывая его со столь явным интересом, что мальчик ощутил вдруг приступ жаркой, мучительной неловкости.
   - И вам привет, красавицы! - не подавая виду, нахально улыбнулся он, прищурив на фермерш узкие синие глаза.
   Теперь уж они залились краской под его откровенным взглядом - и мальчишка остался собой до крайности доволен.
   - Ну-ну! - с веселым удивлением протянула старшая. - Эх, погуляла бы я с тобой через пару годков, если б не нареченный!..
   - А у меня вот нареченного нет, - игриво обозвалась еще одна.
   - Зато папаша - зверь! - перебила другая. - Прибьет он тебя за солдатика...
   Они уже спешили дальше, поминутно оглядываясь со смешками и возгласами.
   Светловолосый мальчишка проводил их заинтересованным взглядом и тоже зашагал по пыльной деревенской дороге, осторожно, не всегда ловко переставляя длинными ногами - за последние три месяца он резко пошел в рост, как это часто бывает с четырнадцати-пятнадцатилетними мальчишками, и все еще никак не мог к этому привыкнуть. Хотя ему, не в пример другим сверстникам, еще повезло - обычные отроческие проблемы его мало коснулись: кожа оставалась на удивление чистой и гладкой, черты лица вытянулись, утратив детскую округлость, но никак не привлекательность, неловкость движений почти не была заметна - и только срывающийся, ломающийся голос мог стать предметом стеснения. Но чуточку нахальства - и даже этот недостаток приобретал некое обаяние... В общем, полная удача!
   Чего никак нельзя было сказать о тринадцатилетней девчонке, что топала рядом, с трудом поспевая за его широким шагом. Больше всего она походила на нескладного молодого волчонка - всклокоченная, большеротая, неуклюже-угловатая, с огромными зелеными глазищами, которые провожали хихикающих фермерских дочек неожиданно свирепым блеском.
   - Глупые сельские курицы! - не выдержав, зашипела девочка.
   - Ты чего? - удивленно оглянулся на спутницу мальчик.
   - Ничего! - огрызнулась та. - Фермерши имперским командирам не пара! Дураком ты будешь, если на такой женишься!
   - Дураком я буду, если вообще женюсь! - заговорщицки сообщил ей мальчишка, с трудом сдерживая смех.
   Но его подруга шутки не оценила - нахмурилась еще больше и даже попыталась выдернуть руку, привычно лежащую в его ладони.
   Мальчишка упрямо сжал ее пальцы, не давая высвободиться.
   - Ну ладно тебе, Снежинка! - примирительно заговорил он. - Чего злиться-то? Подумаешь, деревенские с тобой не поздоровались! В первый раз, что ли?
   Она не ответила, лишь плотнее стиснула губы - очень мягкие и красивые губы - сам себе удивляясь, вдруг отметил мальчишка, и от этой странной мысли почувствовал куда большее смущение, чем под взглядами всех фермерш вместе взятых... Вспомнилось почему-то, как дразнили их в детстве женихом да невестой. Щеки загорелись, захотелось внезапно вычудить что-то до крайности глупое, смешное, безрассудное, опасное - только чтоб прогнать этот дурацкий жар с лица и из груди...
   - Пойдем скорее, а то влетит нам... - отворачиваясь, пробормотал он. Но руку девочки из своей так и не выпустил. Вместо этого переплел незаметно их пальцы - осторожно, забывая дышать, словно делал что-то запретное.
   Летнее солнце припекало им спины, раскаляло пыль на дороге, чертило темные изломы теней, растворяющиеся в лесистых склонах задумчивых Северных гор.
  
   ***
  
   Огнезор проснулся, все еще ощущая солнце на своей спине и теплое касание девичьих пальцев. Чувствуя, как полыхают щеки, и дико, сумасшедше вытанцовывает сердце, ударами вторя громогласному утреннему гонгу. Рассредоточенный взгляд зацепился за темные потолочные балки ученического подвала - и юноше вдруг отчаянно захотелось взвыть.
   Это не мог быть просто сон!
   Теперь, когда черная завеса на его памяти прорвалась да истончилась, картинки из прошлого лезли, бестолково и беспорядочно, внося куда больше разлада, чем ясности. И вот, стоило появиться хоть чему-то осмысленному, - проклятый звон все разрушил!
   А юноша ведь так и узнал даже имени. Ни своего, ни... ее.
   Дьяволы бы побрали Гильдию!
   Уже неделю, кипя тайным бешенством, выуживал Огнезор свои воспоминания осколок за осколочком - но пока все было впустую. Да и времени на самокопание ему почти не оставили.
   Вера словно с цепи сорвалась!
   Канули в прошлое изнуряющие допросы в ее покоях, после которых едва не терял он сознание. Когда на очередном уроке без труда ответил юноша на все бесконечные Верины "что, где, сколько, какого цвета", она заявила, что довольна и... немедленно перешла к новому виду пыток.
   Теперь его мучением стали книги.
   Дюжины книг, которые требовалось проглотить, осознать и запомнить в невозможно короткие сроки!
   Не то, чтобы Огнезор был против лишних знаний. Нет, даже в прежние времена, насколько мог он вспомнить, наука не давалась ему сложно. Возможно, случись все по-другому, вырасти он в семье, а не в военной школе, - стал бы книжником при университете или храме... Но Богиня Судьбы вдоволь поглумилась над юношей, швырнув в самое жуткое, самое загадочное место Империи, где о свободе выбора не могло быть и речи. И пока все, что оставалось ему, - это послушно пихать строчку за строчкой, страницу за страницей в свою несчастную голову. Пусть и сильно рискуя свихнуться.
   Меж тем, тома, что выдавала ему Вера, становились с каждым днем заумнее и толще. О мире, о природе, о дипломатии, о нравах и обычаях, о языках, живых и давно погребенных вместе с народами, говорившими на них... Наставница швыряла книги юноше одну за другой, беспорядочно, без всякой системы - и Огнезор знал, что это тоже было испытанием. Бесконечной тренировкой. Заточкой и закалкой его разума.
   Ему полагалось не просто запомнить - но и разобраться, что к чему. Самому сложить картинку из осколков знания, в изобилии бросаемых Седой Богиней.
   Система, план, хронология - все будет потом, через месяц или два, когда вернутся мастера с последними новообращенными, когда начнутся каждодневные утомительные классы для всех учеников, от первого до последнего года. А пока что Огнезор впитывал в себя книгу за книгой, удивляясь, как его голова до сих пор не лопнула. И ужасаясь каждый раз с новой силой при виде огромной Библиотеки Гильдии с бесконечными рядами стеллажей...
   История особенно сводила его с ума. Юноше казалось - он неплохо разбирался в ней раньше. Но здешняя, гильдийная, история отличалась от всего, чем пичкали даже самый образованный имперский люд. Там была уверенность и ясность - здесь противоречия и тайны. Там - непреложные истины; здесь - во всем и всегда сомнения.
   Имперская история лгала, выбирая в герои победителей. История, написанная в Гильдии, не лгала никогда и ни в чем - даже если от правды становилось по-настоящему тошно... Осознав это в полной мере, Огнезор уже не мог остановиться. Запретное всегда манит - а всякая книга, что попадала ему в руки, за этими стенами, в широком, "свободном" мире была бы немедленно запрещена...
   И это тоже многое проясняло.
   С первых дней своей нынешней жизни задавался Огнезор вопросом: коли набирают в Гильдию учеников за год не больше полудюжины, а до посвящения даже в подмастерья далеко не все доживают, то как же удается им - жалкой кучке темных мастеров, всего лишь людей (вопреки молве), а не дьяволов, - наводить ужас на всю Империю? Конечно, если судить по количеству пустующих комнат в жилой части ученических подвалов, в прежние времена было здесь куда многолюдней. Но и сейчас ведь боятся Гильдию не меньше!
   Теперь Огнезор начинал понимать. Не числом брали верх темные мастера! И даже не умением. Информация - вот что было здешней главной силой. Весь мир был на виду у Гильдии! Если ему, зеленому ученику, уже в первые недели позволялось проникнуть в столь многое, то даже представить страшно, о чем знали старшие рангом!
   И понятной, более того - разумной, казалась ныне та жестокость, с которой, по слухам, карался любой шаг к бегству. Владей Огнезор столькими тайнами - и сам бы берег их под страхом смерти!
   Решится ли он когда-нибудь рискнуть - и вырваться отсюда? Вот что мучило теперь юношу. Стоит ли то, что скрывалось в его прошлом, столь безумной, почти самоубийственной попытки?
   Он не знал ответа. А потому с каждым днем становился все угрюмей.
   Знания, страх, собственная память разрывала его изнутри - настолько, что однажды он не выдержал. С кем-то надо было разделить эту ношу.
   И кто подходил на эту роль лучше, чем единственный здешний друг?
  
  
Оценка: 8.16*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"