Существует множество вещей, о которых мы можем сказать -- это жизнь. Но ни одна из них не позволяет нам ощутить полноту этого процесса; впрочем, мы не против такого состояния вещей, при котором нам позволительно существовать хотя бы малой толикой себя. Когда-то возникнув, мы не переставая ищем путей к саморазрастанию -- таинственная и необъяснимая "тяга к...". Когда-нибудь мы исчезнем, но не это омрачает наше пребывание в каком-то месте пространства. Переход к чему-то принципиально иному -- есть прототип Великой Надежды. Но мы не успеваем этого осознать, а осознать когда-нибудь придётся.
Человек, что ты видишь вокруг себя? Себя самого. Кто ты? Сократ призывал: "познай самого себя". И ты познаешь окружающее? Среду? Животное осознаёт среду, ибо содержит её внутри себя, как и всё остальное. Не оно живёт в мире, а мир в нём. Но при таком состоянии возникают проблемы с управлением. Именно поэтому животное управляемо средой, ведь оно не имеет центра управления и растворено повсюду. Повсюду! Чёрт возьми, не здесь ли кроется Великая Надежда, ограниченная нашей слепой Верой и погрузившаяся в мерзость и низость Любви, или того, что мы из неё сделали?, ведомые нашим прославленным центром управления, которым мы так дорожим и который на деле оказался самой удушающей тюрьмой за всю историю нашего вида.
Когда-то, впервые в мироздании, произошло событие, перевернувшее безраздельно царствовавшие законы космического пребывания неорганических субстанций. И вся эта история перестала быть космической, приобретя уникальность и неповторимость только на одной планете в ликующем Универсуме вечных и преходящих форм. Стало быть, "когда-то, впервые на этой планете...", жизнь, огромная непереносимая сила, эта плотная, живая, чудовищно массивная и невероятно динамичная глыба, короче, сама Жизнь, вплавилась в архаичный бульон почти органических молекул. Это была катастрофа мирового масштаба. Новое -- это всегда катастрофа. А как же? Ведь два совершенно различных принципа -- материя и жизнь -- имели наглость заняться симбиозом. И чудным цветком непредсказуемых последствий расцвело многообразие новых совершенств, маленьких, кишащих повсюду образчиков ниспровержения Закона. Дальше -- больше, и вот уже как само собой разумеющееся шныряют повсюду эту самые образчики, как будто миллионы лет не в счёт и так легко быть чем-то составным и в чём-то ответственным за некие неизвестные пока последствия, о коих можно лишь сказать, что они -- малые кирпичики моста к Великой Надежде.
А дальше -- вторжение номер два. Засилье мысли, нашедшей в этом материально-витальном майонезе благодатную почву для невообразимого количества реализаций. Разум, этот бледный отсвет изначального Сознания, снизошедший на мохнатые лбы самых восприимчивых и самых... неправильных. Разум, овладевший нервной системой и, наконец, сумевший выдохнуть сакраментальное "я есть". Величайшая дерзость забывшего себя абсолюта.
Но это произошло, баланс был нарушен. Кому придёт в голову искать в горстке золы листы книги бытия, ещё не заполненные, с восхитительно чистыми страницами..? Вот именно: если это произошло когда-то, то почему подобное не может произойти снова? Вторжение номер три. К тому же эта таинственная Надежда. Я не говорю об индивидуумах, полностью удовлетворённых развитием уже имеющегося инструмента, как минералы до возникновения живых существ были удовлетворены покоем и инерцией камня. Речь не о них. Но возникает всё больше и больше людей, этих "почти органических молекул", готовых стать первым представителем жизни. Которые начинают чувствовать, что настоящая ЖИЗНЬ ещё и не возникала на Земле. Всё больше людей переходит границу переносимого, чтобы стать криком существа, замкнутого в очень продуманной и поэтому невероятно правдоподобной системе решёток, столь густой сети, что сквозь неё не проходит даже малого лучика Надежды.
Цепи Закона.
Но кто-то начинает задыхаться в этой абсолютно непригодной для полнокровного существования, а чуть позже и для элементарного дыхания атмосфере. И они кричат. Это почти другой вид. Homo futuris -- какое ещё имя дать тому, о чём мы ничего не знаем; как не мог углерод или азот знать, что сотворит с ним жизнь и куда запихнёт его многострадальные атомы; как не мог маленький лемур разуметь, к чему приведёт его попытка совместить палку и камень. Да и не в имени дело, когда само наше тело, набитое несовершенствами, вопиет, молит об изменении. Но, возможно, этот другой вид будет ОБЪЕКТИВНО счастлив. Метафора? Физический факт, чёрт возьми!
Тогда: что мы можем? Как ускорить процесс, как содействовать его ходу, как не поддаться желанию оставить всё как есть и самому успокоиться в удовлетворении потерявшего нить развития? Как взорвать существующий порядок, пробить брешь в стене привычек, дать чему-то восхитительно новому и неведомому войти в наше существо и преобразить наше тело с головы (и выше) до пят (а может быть, и ниже)? В правильно организованном вопросе уже содержится ответ.
Может быть, поэтому те, кто более всех вопрошает, уже на пути к реальности светлой и капитальной? Те же, кто всё знает, кто ощутил полноту развитого инструмента и могут ответить на любой вопрос.., ну что же, бог с ними. Страх царит в их сердцах. Страх остаться без пищи. Страх остаться без крова. Фатальное недоверие к мудрости жизни, мудрости сложившихся обстоятельств. Жизнь ставит всё на свои места, безжалостно срывая маски с тех, кто думает остаться в стороне от всеобщего потока, и мы, мелкие и отсутствующе-несознательные, не в силах помешать этому.
Главная цель жизни, как самосуществующей силы, создать максимально оптимальные условия для развития индивидуума, а не для его удовлетворения. Удовольствие -- не цель, но приспособление природы. Именно удовольствием цепляемся мы за жизнь, через него познаём вкус бытия. Оправдывает ли это прилагаемую нами настойчивость в достижении крайней стабильности протекания процесса жизни? И не пора ли сменить доминанту? Ибо, к чему ещё может привести высшая степень достигнутого удовольствия, как не к поиску страдания -- противоположности опостылевшему. Правда, не у всех. Кто-то сбрасывает отслаивающуюся старую кожу; меняется взгляд, сам способ ощущения среды и... там уже другой мир. Однако, не более другой, чем тот, что ждал под звёздами уже столько миллионов лет; ждал, когда мы посмотрим на него глазами камня, травы, латимерии, углозуба, землеройки, обезьяны, человека... и далее в грозную неизвестность того, что мы называем развитием жизни. Станет ли этот взгляд когда-нибудь тотальным, всеохватным?
Но можно сказать и по-другому: главная цель жизни -- смерть во всех её аспектах, начиная со вскочившего на щеке прыща и кончая вереницами гробов с упрятанными в них надеждами и чаяниями.., не умершими, нет, но отложенными на определенный срок. Для нас неопределенно-долгий. Как всё та же вновь проявившаяся в безысходности хаоса архаичная Надежда, похоже, несущая в себе какой-то непобедимый, тайный, ещё не видимый нашими допотопными сумеречными органами зрения, свет. Ибо мы преследуем её повсюду, где бы мы ни находились и чем бы ни занимались. Надежда, о коей скоро можно будет сказать, что она есть стержень существования. Но мало сказать, важнее -- сделать её стержнем именно своего существования, оттолкнувшись -- на пути к тотальности -- от того, что мы имеем: от нашей дремучей эгоцентричности со всем блистательным набором так дорогих нам несовершенств.
Нам предстоит погрузиться в такие глубины, откуда свет кажется тьмой, а тьма светом. И взгляд давно ставшего бесстрастным наблюдателя узрит вещи парадоксальные, если не сказать - дикие. На пути его первым делом встанет одна из первых баррикад, имя которой -- Церковь. Не какая-то определенная церковь с крестом, полумесяцем, схемой нуклеотидов либо знаком АУМ на фасаде; Церковь как принцип. Как отрыжка нашего ментального инструмента, проглотившего каплю Истины и решившего, что теперь он знает и может всё. И не сделаешь даже шага вперёд, пока не стряхнешь с себя эту липкую паутину "законов", будь то законы Духа и Материи или законы репликации ДНК.
Эта вторая цель Жизни не является её противоположностью, как учит философско-филологическая доктрина. На самом деле, Смерть -- корень жизни, её процесс и завершение. В безысходности сего утверждения кроется величайшее в своей невообразимости обещание. Можно было бы сказать -- мистическое обещание, если бы воплощение его не являлось абсолютно физическим, просто-напросто физиологическим актом. А именно -- актом соединения смерти и жизни и некоего третьего, привнесенного извне, элемента в новое состояние, о котором ничего нельзя сказать, кроме того, что оно будет радикально отличаться от всего, что мы когда-либо переживали, чем становились, о чём хотя бы слышали. А это значит -- изменение ВСЕХ законов, включая горячо любимые законы Ньютона и открытия Эйнштейна. Более того -- аннулирование законов. А может быть, и вмещение их наряду с их противоположностями, что гораздо более непостижимо.
Тем не менее, сейчас мы не живём. Лихорадочную гонку синтеза и распада органических субстанций нельзя назвать властью жизни над материей. Не власть, но "проба пера". Победоносное шествие нашего вида достойно жалости. Шествие по стезе так называемого расцвета сил и способностей, а на деле, -- гипертрофированного развития лишь одного инструмента -- мозгового вещества, -- не может не увенчаться великим крахом, ибо подобная демонстрация противна сверхъестественной естественности протекающих в мировой природе процессов.
Всякая частица мира стремится стать вечной, одновременно оставаясь вечно-изменяемой, и вобрать в себя всё, одновременно оставшись собой. И в этом отношении любые наши действия будут расцениваться как идущие вразрез с эволюционной линией. Выхода нет; его нужно заново создавать. А это было бы весьма нелёгким занятием, если бы не было невозможным. Отсюда нет выхода, не стоит обманывать себя. Но мы можем его создать, и не стоит оправдывать себя.
Но тогда... что же делать? Ответа на этот вопрос пока не найдено. И если вам вдруг в суете мирской, либо в сетях одиночества, либо просто во снах призрачных пригрезится хотя бы тень подозрения, хотя бы след ответа на искомый вопрос, я прошу, дайте мне знать об этом, и как можно скорее. Ибо в промедлении своём вы рискуете утерять разгадку смысла возникновения рода Homo. А также нарушить процесс выяснения условий дальнейшего пребывания сего рода на планете Земля. Ни больше -- ни меньше.