Он терпел ее ровно год. Триста шестьдесят пять дней. Миллионы секунд. Он молча терпел ее.
Знакомство. Парк. Он, фотограф-любитель, делал снимки птиц. Она, прожигательница жизни, этих самых птиц кормила. Один кадр. Она бросает в воду кусочек хлеба. Он смотрит на получившуюся фотографию и улыбается. Поднимает глаза - она уже стоит прямо перед ним. Лицо суровое. Брови нахмурены. Губы сжаты в тонкую линию. Шарф на шее - синий. Яркий, как ее глаза.
- Я не разрешала себя фотографировать.
- Прости.
Она грозилась разбить его камеру, кричала и размахивала руками. Он удалил кадр. Она наконец улыбнулась. И пригласила выпить кофе.
Он терпел, даже когда она закатила скандал, едва он достал кошелек чтобы заплатить за нее. Потому что тогда, спустя час после знакомства, она казалась очаровательно взбалмошной.
Первое настоящее свидание. Цветы. Он сжимал в руке роскошную алую розу. Она, не задумываясь, выкинула несчастное растение в ближайшую урну.
- Зачем ты даришь мне труп? Это мертвая красота. Это эгоистичная прихоть бессердечных людей. Я презираю такую напрасную смерть.
Он терпел, слушая, как она пламенно критиковала женщин в меховых шубах. В тот день она - защитник животных, девушка-хиппи, дитя цветов. Одна из ее любимых ролей.
Именно такая частая смена диаметрально противоположных масок так привлекла его. Неделю спустя он осознал что влюбился.
Третье свидание. Ее подъезд. Он решился поцеловать ее. Она жадно припала к его губам, затем резко оттолкнула к стене. Ее руки расстегивают его джинсы, рот кусает шею. Так же внезапно как началось, все и закончилось. Она чмокнула его в щеку и убежала наверх.
Он терпел, стоя на темной лестничной площадке, возбужденный, покинутый. Он мог бы просто уйти и забыть ее, а вместо этого час спустя написал ей эсэмэс: "Спокойной ночи. Я влюбился в тебе теперь еще больше".
Первая ночь. Квартира его друзей. Маленький неудобный диван, но они обо слишком пьяны чтобы замечать такие детали. Она сводит его с ума снова и снова. Ее тонкие пальцы - высшее наслаждение. Вместе они умирали в ту ночь. Снова и снова.
Он терпел, когда утром не обнаружил ее рядом. Она никогда не оставалась на всю ночь.
Они стали жить вместе три месяца спустя. И даже тогда он просыпался один. Ее можно было найти на кухне, заполненной дымом ее крепких сигарет.
Он терпел вечный беспорядок, что она за собой оставляла. Его некогда разложенные по алфавиту СД служили ей вместо тарелок для фрисби. Когда она злилась, земля под его окном была усеяна блестящими дисками Боба Дилана и Дорз.
А он любил ее несмотря ни на что. Одной из ее ролей была идеальная девушка. Очень редко, но она становилась доброй и милой. Родной. Ради таких моментов он и жил.
Полгода спустя она окончательно сорвалась с катушек.
По ночам его будили звонки консьержа, который просил забрать из такси бессознательно тело. Она, накачавшись алкоголем и порошком, не могла даже подняться с сидения машины. Он платил водителю, извинялся и нес ее на руках домой.
- Я люблю тебя, - шептала она.
Он терпел, когда она не снимала трубку, уйдя гулять с подругами. Она перезванивала через несколько часов, говоря, что останется ночевать у "девчонок", и он слышал в трубке приглушенный мужской смех.
Он понял, что так не может больше продолжаться. Она исчезла на неделю, обидевшись на его просьбу не курить в спальне. Любовь умирала в нем семь дней. Он поменял замки, вывез ее вещи на склад, послал ей сообщение с адресом этого склада и пожелал удачи. Купил новую сим-карту. В воскресенье она вернулась. Бледная, измученная, уставшая.
- Я больна.
Он прислонился к дверному косяку, слушая поток бессвязных слов.
Мозг. Опухоль. Неоперабельная. Три месяца. А потом она опустилась на ступеньки и, закрыв лицо руками, разрыдалась.
Он терпел, когда пришлось перевезти назад ее вещи. И когда утром она вновь стала сидеть на кухне. Но только теперь она больше не выходила из дома.
Она таяла на его глазах. С каждым днем все слабее. Ей трудно было ходить. Количество таблеток возрастало в геометрической прогрессии. Новая роль - смертельно больная двадцатичетырехлетняя девушка.
Он терпел, когда она кричала о несправедливости, о том, что она слишком молода, чтобы умирать. Что это так глупо.
Последнее свидание. Больница. Месяц назад ее положение стало настолько критическим, что он не мог больше ухаживать за ней дома. Она лежала на большой кровати и грустно смотрела на него.
- Отпусти меня.
Он терпел, глядя как врачи втыкают в нее иглу за иглой. Морфин наполнял ее тело, а жизнь покидала.
Она умерла ровно через триста шестьдесят пять дней после их знакомства в парке.
Он терпел, сдерживая слезы. Он терпел, понимая что ее не вернешь. Он терпел, стоя рядом с тем местом, где сфотографировал ее и жалел, что удалил кадр. Единственный, на котором была бы она. Единственная память о том, что они были вместе.
Первая капля упала на серый асфальт. Начался дождь.