Верочка Глушакова мечтала играть на сцене. Ее выразительные синие глаза в обрамлении густых золотистых ресниц излучали восторг и невинность. Но почему-то на приемную комиссию они никак не действовали. У Верочки была такая же золотистая копна волос, которые она распускала, встряхивала для убедительности своего образа, но это почему-то тоже не пронимало грозных судей в театральных училищах.
После пятой попытки устроить свою судьбу на подмостках один из сидящих за длинным столом, светловолосый и на вид совсем не вредный мужчина, заявил ей, что для того, чтобы хотя бы сносно играть нужно что-то еще помимо внешности и умения таращиться. Так и сказал. "А где же она таращилась?" - подумала Верочка, опуская длинные ресницы, чтобы скрыть блеск выразительных глаз.
Встретив такое препятствие между ней и искусством, Верочка решила пойти обходным путем. Если искусство не идет к ней, она сама придет к нему!
В двадцать шесть лет, работая продавцом в маленьком магазинчике, Верочка копила на жилплощадь, чтобы съехать из пятиэтажки. Квартира однокомнатная с пятиметровой кухней досталась ей от дяди, а родители жили за триста километров на десятине земли и переезжать наотрез отказывались, - в такую тесноту, да и зачем? К Верочкиному неуёмному стремлению в артистки относились неодобрительно, но с надеждой, что в городе блажь дочери пройдет и она хоть как-то устроится, а главное, найдет жениха. Но Верочка не сдавалась, женихов не искала, а настойчиво стремилась пробиться к искусству.
Она выучила еще одну басню, два стихотворения и одним прекрасным звездным вечером отправилась в ближайший театр. Как она узнала накануне, в театре несколько дней в неделю шла постановка молодого и перспективного режиссера, и такого же молодого и перспективного автора современной пьесы, которая пользовалась невероятным успехом.
Два дня Верочка наблюдала и слушала игру актеров - сначала с галерки, потом переместилась в партер. Артисты иногда выбегали в зал, занимая для игры все пространство.
С режиссером Верочке встретиться так и не удалось, и устроить прослушивание в этом театре тоже.
Приходя домой, Верочка репетировала у зеркала заламывание рук, истошные крики и томные всхлипывания, которыми так была насыщена роль главной героини. А в третье свое посещение Верочка записала монолог героини в кульминационный момент в блокнот.
Деньги, отложенные на проведение досуга, неумолимо кончались, и пришлось устроиться уборщицей для подработки в вечернее время.
Всю неделю Верочка драила полы и тихо декламировала слова из роли. Через какое-то время она уже изящно водила шваброй по блестящему полу, грациозно выжимала тряпку и ставила ведро по центру коридора, как ценный реквизит. К нему она возвращалась, чтобы начать заново, если вдруг сбивалась и путала слова.
В субботу Верочка готовилась к выходу: мастерила длинное платье из черной блестящей материи, купленной в подвальчике магазина тканей недалеко от дома за триста сорок рублей за метр. Дорогая ткань требовала аккуратного подхода и сноровки.
Шить Верочка не умела, но в одном из журналов нашла совершенно беспроигрышный вариант - ба-ла-хон! Она просто вырезала окружность, чтобы пролезла голова и прострочила у соседки на машинке боковые швы. Все! Это фантастичное изделие, сотворенное собственными руками - пеньюар, бальное платье, да что там, наряд для модели - потрясающе смотрелось на вешалке. Верочка надеялась, что и на ней тоже.
В воскресенье, облачившись в этот "звездопад на черном небе", словно королева Верочка прошла через фойе театра, мимо шумной толпы и заняла свое место в партере, у самого прохода, где во втором акте как раз пробегали артисты.
Первый акт Верочка сидела, не шелохнувшись, и смотрела на красивого героя второго плана. Она только сейчас обратила на него внимание. Черноволосый, стройный, чуть сутулый, но от этого еще более милый, он отличался какой-то необъяснимой нежностью среди всех этих скачущих, гомонящих людей. Хотелось их отогнать и дать ему отдохнуть.
К тому же Верочке показалось, что он незаслуженно отодвинут от главного действия. Впрочем, как и она. Верочка почувствовала невольную симпатию к юному дарованию и как будто вся потянулась к нему на встречу.
Парень заметил напряженно сидящую женщину, которая не сводила с него глаз. Она мерцала в полумраке зала необыкновенными волосами, распущенными по плечам золотыми волнами. Когда объявили антракт, и зажегся свет, он выглянул, чтобы получше разглядеть девушку. Она так и осталась сидеть на своем месте.
Нерешительно помявшись, артист удалился в гримерную.
А Верочка думала о несправедливой расстановке людей на сцене. Зачем столько шума, ведь все можно сделать нежнее, романтичнее... с тем юношей.
В начале второго акта артисты пошли "в народ", - они активно бегали по проходам, кого-то звали. Настала и очередь милого парня. Он чуть замешкался на сцене, и ускорил шаг, проходя мимо Верочки, но она уже ждала его. Вот он, звездный час!
Верочка решительно схватила его за руку и встала.
--
Я вас ждала, - произнесла она первую фразу из монолога, который должна была читать героиня через пятнадцать минут.
Парень опешил. Верочка набрала побольше воздуха и продолжила:
--
Ох, как же я ждала.
Когда вот так, вы выйдете устало из этих мрачных стен,
из глупого оскала той мышки, что пленит всегда.
Она - не я. Она не я, поймите. Держите меня за руку, держите!
В конце Верочка повысила голос и как будто приказала, а не торжественно молила, как та, на сцене. Ничего, у нее свое толкование роли. Вот он, ее герой.
Растерянный артист, решив, что его забыли предупредить о каких-то изменениях, оглянулся на сцену. Там как раз стоял потрясенный главный герой, которому и должны были посвящаться эти слова. В настоящий момент он как бы размышлял, пока все бегали, являя его мысли.
Спасая положение, парень произнес пару реплик из роли и, осторожно высвободив руку, усадил девушку на место.
В лоджии для вип-персон появилась голова режиссера. Артист кивнул, что все в порядке, и голова исчезла.
Дальше все пошло по запланированному сценарию.
На Верочку оглядывались из зрительного зала, пытаясь понять, что за артистка такая. Монолог так гармонично лег в размышления героя и как бы его предвидение ситуации с героиней, что явного смущения зрителей не вызвал.
Громкие аплодисменты завершили действие и народ, закидав сцену цветами, поспешил в гардеробную.
К Верочке подошли две пожилые дамы и попросили автограф. И вдруг она увидела спешащего к ней сутулого артиста, чернявого принца, непризнанного героя первого плана, вынужденного прозябать на втором.
--
Извините, - обратился он к ней, - с вами хотели бы поговорить. Вы только не пугайтесь, нужно выяснить недоразумение.
--
С вами мне не страшно. Пойдемте, выяснять недоразумение.
Верочку ждали рассерженный режиссер и художественный руководитель театра.
Выясняли, на каком основании, да как посмели, да как вообще... чуть не надругались над всей пьесой, не сорвали спектакль! Наконец, спросили, кто такая. Верочка подробно все объяснила, со всем соглашалась и убедительно просила не ругаться за нововведение.
--
Это уже наглость. Нововведение. Нет, вы слышали?! - опять разозлился режиссер и начал ругаться.
Верочка испуганно отшатнулась, пролепетала "извините" и кинулась к лестнице. Вслед ей неслось "Да чтоб ноги вашей здесь больше не было".
Выбежав на улицу, Верочка глубоко вздохнула и смахнула слезу. Кто-то ее обнял за плечи.
--
Не обращайте внимания. Это издержки профессии.
Чернявый, сутулый, с блестящими серыми глазами заглядывал ей в лицо, смахивал слезинки и, похоже, ругаться совсем не собирался.
--
Позвольте, я вас провожу, - галантно предложил он.
--
Позволяю, - сказала Верочка, забыв обо всем на свете.
Станислав Ежинский согнул руку в локте и подставил Верочке. Она благодарно облокотилась и зашагала. Сначала по гулким улицам, по бетонным лестницам, по мягкому ковровому покрытию. А потом и дальше, по жизни, рука об руку.
В театре Верочке играть так и не стала. Говорили, что чудная, но ей уже было все равно. Как сказал один из актеров, за кулисами разыгрываются свои спектакли, и хотелось бы оградить такую наивную и чистую душу от всего мерзкого и пошлого. "Тяжело им" - подумала Верочка, будучи совершенно счастлива.
Она с благодарностью приняла дар от театра в виде мужа. Ведь не зря же она так стремилась сюда. Значит, что-то хорошее должна была найти. И нашла. Ведь это же искусство!