Судьба человека... Как много смысла в этих словах! Сколько встреч и расставаний, сбывшихся надежд и разочарований, разных планов и случайностей происходит в жизни каждого человека. Время неумолимо летит вперед и иногда очень жаль, что история не имеет сослагательного наклонения... "Эх, если бы!..." - думаешь иногда о том, что уже не исправить. Каждый год 9 мая наш отец, Корнеев Михаил Иванович, вот уже 65 лет переживает вновь и вновь очень понятные чувства. Понятные нам, тем, в чьих альбомах сохранились снимки близких и родных, кто прошел через страшную войну 1941-1945 гг. Отец наш ветераном не признан, участником не числится, на празднования не приглашается, а однополчан уже и нет... Были попытки восстановить эту нелепую несправедливость, но не получилось. Не все тогда, в лихолетье, вовремя позаботились о нужных справках, подписях, адресах... Почти банально, но так горько! Ни льготы, ни деньги не нужны нашему отцу, а лишь признание того факта, что он не просто был на той чудовищной войне... Он на себе испытал то, что не каждому суждено было пережить... Он все помнит, пересказывая события тех лет, будто они случились совсем недавно.. Я писала эту статью, слушая вновь и вновь рассказы отца, стараясь не пропустить что-то важное для него. И как ни сдерживалась, но, то и дело, текли слезы...
Отец отметил своё 80-летие... Этой статьей мало что можно изменить в его жизненной истории, но тот, кто прочитает о нем, будто подарит ему частицу своего тепла, подумает о нем с благодарностью... А это значит, что он не забыт теми, за кого они, наши дорогие, воевали...
Наш отец родился в деревне Звенчатка Климовичского района Могилевской области. Его мать, Бомбизова Евдокия Импатьевна (1908 г.р.), была родом из бедной семьи. В тех местах их называли "гультяи". Отец же, наоборот, имел зажиточную семью. Даже с рождением ребенка, не примирилась родня с этим браком. Как не уговаривал Иван жену перетерпеть, ничего не сложилось Видно, очень гордой и независимой была наша бабушка Евдокия! Так они перебрались в Рославль, к родне. Мать работала от зари до зари. Отец помнит большие конюшни при воинской части да большой яблоневый сад. Он забирался на любимую липу и читал книги, что ему давали в военной библиотеке. А еще он мечтал о геройских поступках, как все мальчишки его возраста. Разве мог он тогда представить, что совсем скоро многие станут героями навсегда!
"Мама вышла замуж за военного. То время запомнилось необычайно счастливым! Но вскоре отчима направили к новому месту службы.. О его судьбе я не знаю, т.к. он пропал без вести .Близился 1941 год... Предвоенный Рославль запомнился цветущими садами, чистенькими улочками, запахом хлеба... Город наш очень старый, основан еще в 11 веке как крепость для обороны Смоленска. Та земля много сражений повидала. Началась страшная война.. Уже в конце июля были авианалеты... Мы ведь не знали, что три советских армии попали в окружение, ожесточенно сражаясь с фашистами.
Враг рвался к Москве. Нас попытались эвакуировать, но пришлось высадиться из поезда на станции "Орджоникидзеград", совсем близко от уже оккупированного Брянска(теперь это район Брянска). Рославль уже был захвачен фашистами. Повсюду оккупанты насаждали свои порядки. При малейшем подозрении арестовывали мирных жителей. Оккупация продлилась 782 страшных дня... Немцы пришли и в Бежицу, им никак не удавалось выговаривать название станции. Они стали называть ее "О-град"... Деревню нашу Звенчатку сожгли, как рассказали беженцы оттуда. Фашисты вели себя уверенно и развязно, как хозяева. Стояла прекрасная сухая осень 1941 года. Никто не знал, как нам быть дальше. Еще помню первый снег в ночь на 6 октября... Удивительно, что некоторые даты врезаются в память навсегда... А снег неожиданно выпал, будто стараясь укрыть землю от беды. Только наутро он растаял, превратив дороги в грязное месиво. Начало оккупации..." - вспоминает Михаил Иванович. Трудно сейчас понять, почему решили вернуться в Рославль? Не хотели стеснять семью сестры Евдокии... Отец продолжал свой рассказ: "Помню широкую дорогу, ветер, серое низкое небо... Мать идет с маленькой сестренкой Зоей на руках и крепко сжимает мою ладонь.. На развилке нас остановили для проверки документов власовцы. Это была передовая застава карательного отряда. Им очень приглянулась моя новенькая балалайка. Мать так разволновалась, что отдала им балалайку, чтоб нас пропустили. Подумав минуту, старший из них указал нам дорогу в деревеньку на отшибе. Нас предупредили об основном карательном отряде, который стоял впереди, в деревне, почти у самого Рославля. Всех оттуда направляли в концлагерь. Мы поспешили свернуть с дороги, боясь, как бы власовцы не передумали. В доме одинокой женщины нас приняли как родных, опекали мать, помогали, кто чем мог. Как жаль, что мы недолго там задержались. Перезимовали, пережили весну...
И вновь мамина независимость и гордость взяли свое. Снова мы пошли в Рославль. Как понять, почему в городе, где людей арестовывали на каждом шагу, расстреливали, морили голодом, оккупанты выделили матери, пришедшей в управу, домик?! Не знаю... Это была заброшенная дегтярная мастерская. И участок земли с садом! Мама навела порядок, стало уютно... как до войны... За продуктами мы ходили за 50 км на белорусскую сторону на рынок. Обменивали на продукты дрова да вещи. Кто-то донес на маму. Меня не было дома, когда 2 сентября маму с сестрой забрали... Увидев на дверях замок, я растерялся. Не раздумывая, я направился прямо в жандармерию. Два дня я обивал пороги. И случайно узнал, что мать в гестапо. Ее допрашивали, подозревая в связи с партизанами на белорусской стороне. Я ходил к территории концлагеря, но там ее не было... Кажется странным, что меня вообще отпускали! Соседи подсказали, что мне надо бы скрыться. Гестаповцы просто ждали, не придет ли ко мне связной от партизан.
И не имея выхода, оказавшись совсем один, я ушел от дома... Не передать словами, что я тогда чувствовал.. Провел ночь в лесу. Думал о матери, сестренке, понимая, что уже никогда их не увижу... Помогали мне, рискуя жизнью, чужие люди. Всем, благодаря кому я выжил, добрая память... Гитлеровцы замучили и расстреляли тысячи мирных жителей в Рославле. Окраина улицы Кирова и два кладбища они избрали местом казни. После изгнаний немцев было найдено 47 массовых захоронений зверски замученных людей: пленных, женщин, стариков, детей... Перед отступлением немцев в городской тюрьме находилось около 700 человек. 19 сентября 1943 года тюрьму и людей в ней сожгли... В концлагере погибло 130 тысяч человек. Тогда я не знал всего этого ужаса.
В ночь с 24 на 25 сентября 1943 года в разгар освободительной операции я попал в штаб 10 гвардейской армии к командующему Рославльской стрелковой дивизии подполковнику Вачаеву Николаю Николаевичу. Как попал? Это отдельная история... Мне подобрали военную форму, подучили и доверили должность телефониста при штабе армии. Иногда я по 8-10 часов сидел, принимая сообщения.. Какими замечательными и какими настоящими были те, с кем рядом я провел многие дни: начальник штаба майор Фалько, телефонист Елоза, командир разведки капитан Крутошинский, военврач Сковородин Павел Никитович... И в разведке был не раз наравне со взрослыми, и в медсанбате помогал ухаживать за ранеными... Многое случилось со мной за совсем небольшой период жизни. Все не перескажешь в двух словах! Навсегда в моем сердце те, кто стали для меня старшими товарищами, те, с кем связали меня дороги войны. В 1944 году приняли решение направить меня к тете Лукерье, в освобожденную Бежицу. Расстались мы в поселке Льнозавод. Собрали мне немного денег, еды и мешок соли. Мне выдали незатейливую справочку, что я направлен в отпуск к родным. Обняли меня отцы-командиры, солдаты проводили до станции... Так вот разошлись наши пути...
Я добрался до тетки Луши и осенью пошел учиться в 5 класс. Однажды нашел адрес мореходки в Одессе. Побывал там юнгой... Чуть не погиб там, спасая шлюпки. Полгода тяжело болел. Затем вернулся и заочно отучился в 7 классе. Школу я закончил после победы... С отличием! День победы принес небывалую радость! Как жаль, что многие не дожили до нее..." - заканчивал свой рассказ папа.
Дальше была сложная и интересная жизнь. Где только не мотала судьба отца... Он хранит письма своего командира, как самую дорогую память о своем тяжелом военном детстве... Только вот детстве ли? Сколько раз мальчишке повезло выжить? Как он пережил смерть родных? Как честно, изо всех своих сил нес на себе все тяготы службы наравне с солдатами... Как ему, деревенскому пацану, удалось в Ленинграде закончить с отличием юридический факультет Университета? Да, отец стал отличным следователем и вел очень сложные дела, работая в Большом доме (Главном управлении внутренних дел). По состоянию здоровья, в звании майора, он закончил службу в должности старшего следователя. Было ли у него время собирать документы? Кому доказывать, что он, как никто, имеет право идти в строю ветеранов войны с гордо поднятой головой?!! Бумажка, справочка какая-никакая, на Руси всегда была в чести... Нет сил, нет здоровья, но есть гордость, самоуважение, чтобы не просить ни у кого признания.. Он рад, что выросли дочери. Он гордится своими внуками... А 9 мая ему всегда есть за кого выпить боевые сто грамм, еще и еще раз вспомнить всех, кто навсегда в его памяти, порадоваться еще одной весне, пахнущей цветущими яблонями... Только вот очень горько, что на парад Победы его никто не пригласит... Мы переживаем его боль, его огорчения вместе с ним. Благодарим тебя, отец и дедушка, наш честный, сильный духом, настоящий воин, за ту великую Победу 1945! Мы гордимся тобой и никогда не забудем все, что узнали от тебя о войне. Спасибо всем, кто прочитает эту статью и откликнется сердцем. Так хочется верить, что никто не забыт и ничто не забыто...