Аннотация: Гибрид Арды и "Гипериона" Дэна Симмонса.
Бессильное бешенство.
Оно не становилось слабее. Оно не оставляло с той самой минуты, когда стало ясно - это конец. То есть - нет, ясно было и прежде, но одно дело - понимать рассудком, и совсем другое - в бою, когда падают рядом те, кто смертен, когда вспыхивают в Незримом их уходящие души, и ты остаешься один, а потом - удары белых слепящих молний, фигуры воинов Валинора вокруг, неживые лица майар-"инструментов", и торжествующие лица воинов-ваньяр, впервые познавших упоение победы... Для этих - великолепная, блистательная игра. Существа, никогда не знавшие боли, даже боли тех телери, что погибли некогда в Гаванях - откуда? ваньяр не имеют с ними дела... не понимающие, что кровь - это больно, это горе, это отчаяние, не понимающих самого смысла этих слов... можно ли их обвинять?.. Марионетки в руках Валар...
Бессилие, гнев - да как же это, да что же это происходит, да есть ли там, в Эа, кто-то - вместо Эру - тот, кто увидит всю эту несправедливость?! И ты - как рычащий бешеный зверь, живое подтверждение их слов о Враге.
А потом - долгий путь в чужую, вернее, чуждую землю. Величественные прекрасные корабли - и темнота трюма, безжизненный, совсем не влажный воздух, и давит, обжигает тяжесть на руках - свет Сильмариллов, наливается болью, пригибает к земле, не дает распрямиться... Почти Ангайнор - впрочем, для него, для майа, не нужно _такой_ силы - хватит и силы Камней.
Долго. Потом он вообще перестал понимать, что с ним происходит: знал, что это - Валинор, что его повезут в глубь материка Амана... вероятно... но почти ослеп от невыносимо белого света вокруг, алмазного блеска в воздухе. Это тоже было долго. Никто ничего ему не объяснял. Безвременье. Потом - майар Тулкаса, его долго вели, потом толкнули куда-то... пришло ощущение падения в бездну, в темный колодец, и он уже был рад этой темноте - в ней было что-то свое, близкое, лучше выедающего глаза алмазного блеска.
Потом был тяжелый удар: он так и не понял, куда падал, что произошло, но тело отозвалось болью, и следом он ощутил холод. И тут же пришло понимание: да, он лежит на камнях, они холодные, и влажные, и вокруг полная темнота, если не считать белесого свечения цепи на его руках.
И вдруг - совсем рядом - обжигающий удар чужих чувств. Беспросветное отчаяние, терзающая боль тысяч потерь, - "это всё из-за меня!.." Мрачная решимость того, кто оказался за пределом, где уже нет надежды, где остаётся уже - стоять до конца, где бесполезно чего-то ждать...
И внезапно - узнавание. И боль, от которой хочешь закричать, но не можешь, от которой перехватывает дыхание, и кажется, что мир рушится.
Знакомое прикосновение - кончики пальцев берут за плечи.
Срывающийся шёпот.
-Гортхауэр...
Он хотел улыбнуться, усмехнуться, чтобы не было этого всего - безнадежности... но понял, что не может улыбнуться. Реальность была единственной - мир рухнул. Нет в Эа справедливости, нет честности, совести нет, и чести нет тоже, и благородства души - нет... ничего, кроме всевластной покоряющей силы. Прав тот, кто сильнее. Они оказались слабее. Думал - сохранить хотя бы достоинство... а оказалось - есть только боль, и бешенство, и бессилие, и подступающая к душе Пустота - та самая, которая когда-то превратила квенди в орков.
Он завыл, так, как там, в Эндоре, должно быть, сейчас выли его волки. Не хотел, совсем не хотел, просто не мог говорить, и думать он тоже не мог.
-Прекрати, - кончики пальцев скользнули, в его плечи крепко впились обожжённые руки. - Ты хочешь дать _им_ повод радоваться, глядя на нас? Посмотри на меня!
Мелькор рывком заставил его подняться.
-Да, мы проиграли. Да, отсюда нет выхода. Да, все - ЗНАЮТ, и никто не придёт на помощь. И что - смириться, сдаться? Кричать, бесполезно доказывая что-то тем, кто не хочет слышать? Любое слово они истолкуют в свою пользу. Нет! Ради звёзд, ради будущего - мы должны быть сильнее. Выше. Да, это страшно. И трудно. И невозможно. Сейчас мы - свободнее, чем были когда-либо, потому что - уже _всё_.
- Да кто это увидит - выше... - проговорил Гортхауэр - впервые за все эти дни - вслух. - Некому смотреть. Они здесь все - мертвые. Неживые. Мелькор, давай... - он пошатнулся, едва не упал, - давай уйдем в Эа... туда, где нет всего этого - этих надменных лиц... и этой золотой мертвечины... Может быть, хотя бы там где-то есть - правда?..
-Эру пришёл _оттуда_, - тихо напомнил Мелькор. - Надо полагать, там и это тоже есть. И ложь, и правда, и вечная их борьба, и свобода, которая живёт - вопреки. Не обольщайся. Мы можем придумать, что где-то там, далеко, - хорошо. Там, где нас нет. Может, там и лучше - в чём-то. А в чём-то - хуже. И потому жить надо здесь и сейчас, не пряча глаза и не надеясь на несуществующего могучего кого-то, кто придёт и для тебя сотворит справедливость. Нет этого. Есть - сплетения сотен, тысяч воль и желаний. Сейчас они оказались сильнее наших.
- Ты не понимаешь?! - глаза Горта загорелись бешеным огнем. - Все было - ложь! Если бы я уничтожил их тогда, еще тогда, мы бы не были здесь - сейчас! есть только сила, и только силой можно отстоять правду! И саму жизнь! Ты столько лет пытался научить... чему?! Что смогла твоя вера? Куда она привела тебя? Вот - вся ей цена! - он дернул руками, пытаясь обвести пространство вокруг - цепь не пустила. - Сколько наших людей, поверивших, что есть правда выше силы - осталось там, гнить на выжженной земле, потому что даже похоронить их некому?! Жизнь должна защищать себя! Имеет право защищать себя. И поднявший меч первым должен лечь мертвым - чтобы другие не поднимали мечи на безоружных!
-Жизнь не заканчивается со смертью, - ровно сказал Мелькор. - Да, они погибли. И их души ушли. Ушли чистыми и свободными, с тем, что они пали за то, чтобы остаться такими. Ушли, не отдав себя ненависти, Пустоте, жажде разрушения и желанию растоптать тех, кто мыслит иначе. Они ушли, чтобы вернуться - раз за разом, с живой памятью и болью о том, что было. И этим правда будет прорастать сквозь века, возвращаясь, будя, не давая покоя, торжествуя и побеждая. На костях тех, кто пал сейчас, встанет свободная Арда, и те, кто наслаждается сейчас победой, закоснеют в своей мертвечине. Победа губит, затмевает разум, заставляет самовлюблённо замкнуться в упоении собой. Пусть. Это самая большая ошибка в их жизни, - то, что они победили нас.
Белесая цепь на руках пульсировала болью, отдающейся во всем теле. Свободная Арда... о какой свободной Арде можно говорить - сейчас, когда там, за спиной, плачет сама земля, погибая под волнами стремительно наступающего моря? Когда захлебываются в волнах не успевшие уйти, или не знающие, что нужно уходить, или не захотевшие уйти?.. завтрашним утром - если оно вообще будет, утро - на волнах океана будут качаться тысячи трупов... людей, и квенди, и келвар - не виновных вообще ни в чем... Свободная Арда.
Гортхауэр ничего не ответил. Сел у черной стены и закрыл лицо руками. Больше всего он жалел сейчас, что не может умереть.
Мелькор с трудом поднялся, - два шага... Опустился рядом.
-Это будет очень трудно, - негромко сказал он. - Они постарались сковать мою силу, очень постарались. Но... я хочу попробовать дать тебе возможность _уйти_.
- Не сейчас, - глухо отозвался Гортхауэр. - Я тебя не оставлю. Потом... Может быть. Я хочу быть вместе с тобой. Это единственное, что я еще хочу... кроме того, чтобы убить их всех...
Пальцы Мелькора сжали его руку, - благодарность, нет слов, и страшно - ранить любящую душу, и всё отдал бы, лишь бы - спасти, да только нет ничего, и - кому отдавать?..
-Я не знаю, что они решать делать со мною. За Грань Мира, или навеки в Мандос, или...
Он осёкся от внезапной мысли. Если им придёт в голову _такое_... достойные дети Эру, да...
-Я прошу тебя только об одном. Я могу не успеть освободить тебя. Позволь мне выбрать момент. Единственное, чего я хочу - это чтобы ты был на свободе. И...
Он помолчал.
-Я люблю тебя.
- Я знаю, - глухо ответил Горт.
Он поднял голову. Только черный камень над ними, и непонятно - откуда все это - здесь? Может быть, это уже - Мандос?.. Неужели там, наверху, где-то есть вход, дверь, а за нею - сияющий алмазной пылью воздух?..
- Я уже уходил... а ты оставался - здесь. Я не хочу снова ждать. Я хочу быть с тобой. Как угодно... Если ты сможешь сделать _так_ - сделай. Мне уже стало плевать на остальных... все, что я хочу - или быть с тобой, или убить их всех, или... Или не быть вообще.
Мелькор не понял, что произошло. Темнота вдруг стремительно сомкнулась вокруг него, отделяя от Гортхауэра, она заключила его в кокон, унесла звуки и ощущения. Изоляция была полной - словно те, кто наблюдал за ними, решили не позволить им осуществить и то последнее задуманное, что оставалось.
Он дёрнулся, заметался, - вырваться, любой ценой, ценой последних сил, которые ещё были, на пределе, только не оставлять его одного, там, да что же это, что же!.. В первый раз они хотя бы снизошли до "суда", а теперь?!
Обступившая тьма давила все силы. Выхода отсюда не было, ни одна мысль не проникала наружу...
Исчезло и время, оставив его один на один с безнадежностью. И далеко не сразу он понял, что в замкнутом крохотном мирке существует еще один голос, - который настойчиво зовет его, наверное, давно, пытается докричаться - нет, не Гортхауэр, кто-то неизвестный, в мысли повторялось только одно - услышь, ответь, да услышь же...
Смотреть, не смотреть в эту непроглядную темноту, - всё едино... Это не тонкая грань Пустоты, это не ласковая тьма Эа, пронизанная звёздами, это...
Что же это? где? где - всё?
Никогда не вернуться?!
Тишина.
И только душа отчаянно рвётся туда, где в памяти острой болью звенит глухой уставший голос: "я знаю..."
...Он вдруг понял, что что-то слышит в этой мёртвой тишине.
-Кто здесь?
Чужая мысль встрепенулась, рванулась к нему, прикосновением обожгла виски.
"Мелькор!.. Наконец-то!.. Я думал, ты не отзовешься уже никогда..."
Он вдруг почувствовал, что падает, - нет, не как в реальном, живом мире, это провал в бесконечную бездну, это навалилось всё, что тяжко давило грудь в последние часы, дни, годы... Нахлынуло - горячей волной - от этого голоса, который назвал его по имени. Который боялся за него.
Выход.
Надежда.
Он думал, что её уже нет на свете, но она вынырнула - из глубины души, оттуда, где вопреки всему она жила и давала ему саму возможность жить и дышать.
И - почти неслышно, как стон:
-Помоги мне...
"Я помогу, помогу... - отозвался мысленный шепот. И затем нахлынуло - не словами уже, а чувствами: "не будет суда... он слишком опасен... его речи смутят народ Света... он бессмертен... что делать с ним?.. во имя покоя Благословенной Земли... заточение... навеки."
Он с болью закрыл глаза.
Не успел.
Гортхауэр.
Что будет с ним? Тоже - навечно? Или - под пытками вынуждать принять Исцеление?
Ему было неважно, что станется с ним самим... уже почти неважно. Он знал. Он видел _этот_ приговор в глазах Манве ещё тогда, - когда его освобождали из Мандоса.
Терзало только: не успел. Не надо было ждать, спрашивать, надо было - одним ударом, и пусть дальше - рухнуть от сводящей с ума боли и тела, и души, там, на камнях, возле своего майа, и пусть _эти_ судят, или не судят, всё равно, только знать, что он свободен, как и все...
Нет.
Не успел.
"Послушай, послушай... - заторопился тот, невидимый - майа?.. - Я сумею... я дам тебе уйти. Уйти за Грань, в Эа... у меня хватит сил, ты будешь свободен."
"Нет. Спаси Гортхауэра. Он поведёт наших - соберёт их, найдёт... когда-нибудь, пусть нескоро, но они смогут освободить меня. Люди. Они сильнее, чем все думают... Спаси его. Прошу. Это самое лучшее, что ты можешь для меня сделать."
"Я не смогу!.. - отдалось болью. - Я всего лишь майа, за ним следят... валар... Манве... Варда, Тулкас... И отголоском чужих мыслей: неразумное орудие, вышедшее из повиновения... он должен принять Исцеление. Мы не вправе дать Исцеление силой... он должен возжелать его сам. Сам... забвение омоет душу... орудие вернется к хозяину." Тебя - оставили, потому я пробился к тебе. Уходи!.. Ты ничем ему не поможешь, оставшись..."
Мелькор закрыл лицо руками, - пальцы дрожали.
Его будут пытать.
Чтобы возжелал - сам.
Как избавления.
От того, к чему привёл "путь Тьмы".
И - либо бесконечная пытка, либо - потерять себя. Забвение...
А ему предлагают - бежать. Бросить Гортхауэра?!
Или - получить крошечный шанс на то, чтобы остаться свободным, найти его, вернуть к жизни... хоть что-то сделать. Как знать...
"Скажи ему: я вернусь за ним."
Снова мысленный шепот:
"Мелькор, Мелькор... я попытаюсь. Дать ему уйти - не смогу... хотя бы - просто забвение... не _то_, не их забвение, просто - не чувствовать боли, быть без сознания, как эльдар или смертные... А сейчас... Иди."
Темнота расступилась, сложилась в коридор - и там, в конце его, засияли звезды.
"Я не знаю, что будет с тобою в Эа... ибо сказано - нет им жизни без Арды... но другого - не могу. Я помогу ему, обещаю. Иди..."
"Я бессмертен", - коротко ответил Мелькор и, закусив губу, шагнул в призрачный коридор.
Стена Ночи. Нет, не стена. Каменный туман, заледеневший воздух, непроницаемая пелена тончайшей пустоты. Он мучительно поразился своей способности в этот миг осознавать увиденное, искать объяснения...
А бесплотный черно-красный лед истаивал, и он скорее чувствовал, угадывал, чем видел, как сквозь непрозрачную каменную пустоту мерцают тусклые искры звезд...
...И внезапно пелена Ничто исчезла, и нездешний ветер коснулся его лица. Так близко-близко сияли звезды - ласковые, добрые, прохладные, как капли родниковой воды; так близко, что, кажется, их можно коснуться рукой - но на руках цепь, не поднять... Мягкий трепетный исцеляющий свет омывает раны, заглушая боль... Словно стоишь на пороге, зная, что здесь тебя ждут, словно ты вернулся домой из дальней дороги...
Оставался один шаг.
Один-единственный шаг.
И он сделал его.
...Звезды завертелись бешеным хороводом, и вместе с этой коловертью в тело начала ввинчиваться боль. Наручники словно вгрызались раскаленными клыками в плоть все глубже и жесточе. Боль была нескончаемой, неутихающей, к ней нельзя было притерпеться, привыкнуть. Так мучительно рвалась связь с Ардой, и он висел в нигде, растянутый на дыбе смерти и жизни, изорвав в клочья губы - чтобы не кричать... Он превратился в сплошную боль, не в силах уйти от нее в смерть, не в силах вырваться из ее медленно впивающихся в тело когтей. Он не мог даже сойти с ума, и ужас захлестнул его, когда он понял, что обречен вечно терпеть эту пытку в полном сознании, безо всякой надежды на избавление, и никогда, никогда не кончится это...
...Вокруг снова была темнота. Но темнота уже обычная, простая темнота закрытых глаз, покоя и расслабленности. Боль все еще жила в теле, но она была далеко не такой страшной, как тогда, в первые минуты вне Арды...
Смутно пришло воспоминание. Там, в черноте вечной ночи Эа, он видит нечто странное. Черная птица?.. поблескивают темные контуры в свете далеких звезд... металл? странные очертания, чуждые, непонятные... "Птица" приближается, а сознание его начинает угасать - избавление от боли... и вот перед глазами уже целая стена металла, и он понимает, что "птица" эта совершенно огромных размеров... Потом все исчезает.
Раздался странный звук - что-то вроде легкого пощелкивания. Потом женский голос спросил его:
- Вы слышите меня? Понимаете?
Язык был незнакомым - но смысл становился внятен почти сразу же.
Он рывком попытался подняться - и тут же осознал, что руки его свободны.
Странный свет, - не похожий ни на привычный, солнечный, ни на бьющий по глазам валинорский.
Растерянно оглянулся: "вы"? значит, он тут не один, и Гортхауэр тоже здесь?!
Нет. Рядом с ним сидела женщина - темноволосая, темноглазая, красивая, с короткой аккуратной прической - очень странной: таких Мелькор не видел ни у кого и никогда, ни в Валиноре, ни в Твердыне - нигде вообще: волосы облегали голову так, словно каждая прядь была живой змейкой. Одета она была тоже странно: свободные штаны и облегающая, низко открывающая грудь золотистая блузка.
Помещение, в котором они находились, было небольшим, и таким же странным, как и женщина - все белое, без единой пылинки, стены из светящегося материала; сам Мелькор лежал на небольшом ложе, напоминающем лодку - и тут же осознал, что, во-первых, ложе прикрыто сверху некой непроницаемой, но живой преградой, отделяющей его от остального пространства, и, во-вторых - он обнажен, если не считать какой-то незнакомой детали одежды... чего-то вроде коротких светлых... штанов, что ли? и, в третьих, выражение в глазах женщины совершенно однозначно: ей _нравится_ смотреть на его обнаженное тело.
- Успокойтесь, вам пока нельзя резко двигаться, - женщина подняла ладонь жестом предостережения. - Как вы себя чувствуете?
Он вдруг понял: боли нет. Той, привычной, которую он пытался отстранять столетиями. Осторожно коснулся лица: не может быть... От шрамов не осталось и следа.
Что же это за сила, которая оказалась способна снять Проклятие Эру?!
-Спасибо, - тихо выдохнул он. Снова прикрыл глаза. - Как твоё имя? Где я? Что это - всё? Как вам удалось?..
- Меня зовут Анна, - женщина наклонила голову, и, вглядевшись в ее лицо, Мелькор понял, что не может определить ее возраста - лицо было без единой морщины, но взгляд выдавал возраст. - Анна Пелли. Вы на борту моего корабля, мы в двадцати световых минутах от Возрождения-Вектор. Но ради Иисуса, если вы хорошо себя чувствуете - может, вы расскажете, что с вами произошло? У меня к вам тысяча вопросов. Кто вы? Как вам удалось выжить в вакууме? Кто те изверги, что сотворили это с вами? Честно говоря, я была уверена, что подберу на борт труп, уже готовила реаниматор, а вы, оказалось, вдобавок еще и не христианин, - она почему-то указала на свою грудь - и тут Мелькор понял, что небольшой темно-алый крест, тускло светившийся на груди женщины - не украшение, он составляет часть ее плоти.
Его глаза расширились: такого "украшения" ему ещё не приходилось видеть.
Он медленно осознавал услышанное. Корабль? Последнее, что он видел, были - звёзды. Значит - корабль, плавающий среди звёзд? Значит, - люди? Значит, его надежда оправдалась... Сколько же времени прошло?!
Она спрашивает - как он выжил...
-Я не человек, я не могу умереть. Там, в Эа - это была свобода... меня спасли от вечного заточения. Скажите, вы что-нибудь слышали о нас? Валар, Враг Мира?
- Валар? - Анна нахмурилась, словно вспоминая. - Валар... кажется, нет... хотя погодите, кажется, я припоминаю что-то...
Она повернулась к стене, нажала что-то - и перед нею развернулась панель, по которой она пробежалась пальцами.
- Валар... Вот! Старая Земля, двадцатый век от Рождества Христова, Англия, некий Толкиен, его книга... "Сильмариллион", сказка. Была чрезвычайно популярна... повествует об истории волшебных алмазов Сильмариллов, украденных Врагом Мира из рая земного, страны Аман... Это? - она снова повернулась к нему, глядя изумленными глазами.
-Это не алмазы, просто по огранке похоже, - сказал Мелькор и вздохнул. - Сказка, значит...
Он невольно посмотрел на свои ладони.
-Анна... Мне было бы лучше всё-таки встать. И одеться.
- Да, конечно, - она снова что-то сделала с панелью, и невидимый полог, отделявший ложе, исчез. Нахлынули тонкие запахи - незнакомые, странные... но не сказать, чтобы неприятные. От самой Анны пахло чем-то вроде весенней травы. - Только будьте осторожны, вы все же целых две недели были без сознания, и автохирург все это время работал над вами. Эти ожоги и раны... никогда такого не встречала. Да и физиология у вас нестандартная... Только вот одежды у меня не нашлось, я же одна на корабле. Я продезинфецировала ваше, - она протянула ему сверток.
Он быстро оделся, - под её взглядом чувствовал себя неловко.
Голова слегка кружилась.
-Спасибо... Расскажите мне. Я должен знать. Эти наручники - неснимаемые, вы понимаете? И - раз вы знаете хотя бы отголоски того, что было... вам не будет новостью то, что я скажу. Я не мог заживить эти раны и ожоги. Расскажите, - как? Я должен знать. Вы, люди, сильнее Эру, я только на это и надеялся. Видно, с тех пор прошло много времени... Там остался мой друг. Я должен понять, - где я, что здесь, как найти путь туда, в Арду. Говорите. И... нет. Сначала - ваша "тысяча вопросов". Я расскажу всё, что смогу.
- Видите ли... - Анна коснулась ладонью лба. - Мне трудно ответить - как. Я торговец, а не врач, здесь работал автохирург... - она показала на то странное ложе. - Я лишь читала данные. Работа была очень сложной, какой-то молекулярно-модифицированный уникальный сплав. Хорошо, что мы рядом с Возрождением-Вектор - потребовались консультации с планетными центрами, чтобы найти способ снять всю эту дрянь. И с плазмой крови было много проблем. Такие ожоги автохирург уберет за полчаса, а здесь провозились целых две недели. Если желаете, можно снять все данные, только если вы не специалист - думаю, тоже не поймете...
В голосе ее, при внешней ровности, звучала тревога. А еще - женщина совершенно не умела закрывать свои мысли. И сейчас, улыбаясь Мелькору, она думала о другом. О том, что этот странный человек - несомненно, кибрид Техно-Центра; что его появление рядом с ее кораблем никак не могло быть случайным; что теперь нельзя исключить риск, что все данные инфосистем корабля станут достоянием искинов, а значит, их с Исодзаки планы могут пойти крахом, и финал может быть любым, вплоть до того, что по прибытию на Пасем все, что ее ожидает - замок Святого Ангела, отлучение от Церкви и инквизиция; что самым безопасным было бы - вышвырнуть этого человека туда, откуда он явился, но делать этого нельзя, ибо он - еще и шанс выйти на контакт с независимыми блоками Техно-Центра, а тот уже несколько столетий не возвращался к проектам воссоздания - стало быть, возможно, в Техно-Центре опять назревает раскол, и это на руку Гильдии; к тому же, он, этот странный человек, так красив, они наедине - вся обстановка располагает к сексу...
- А как ваше имя? - спросила она.
-Не пойму, - признался Мелькор. Не напугать бы Анну ещё больше... - Послушайте. Я не человек. Я слышу то, что вы думаете. И - не понимаю. Слишком много того, что я не знаю. Кого вы боитесь?
Он замер в ожидании: а если это - рука Валинора?.. То, что проросло сквозь века - оттуда? Она говорит: две недели без сознания, да... Но - то, что вокруг него, нельзя создать мгновенно, значит - там, в Нигде, он провёл... как знать, сколько времени.
- Слышите то, что я думаю? - она замерла - и в ее сознании всколыхнулся настоящий ужас. На лице, впрочем, это не отразилось: Анна явно умела владеть собою. - Как интересно. Телепатия - уникальный дар... И что же я думаю сейчас? - она улыбнулась, вложив в эту улыбку всю силу женского обаяния - совершенно чуждого и Валинору, и женщинам Твердыни - откровенного, незнакомого, этим даже пугающего.
Мелькор с улыбкой покачал головой, - это было слишком смело.
-Я вам нравлюсь. Это не любовь... другое, проще. Вы ищете удовольствия... вы красивы, и ваша красота - это ваше оружие. Ваша жизнь опасна, и вы не знаете, что попало в ваши руки сейчас - в моём лице: надежда ли, или путь к гибели. Я чужой в вашем мире, и единственное, что я могу обещать, - я сделаю всё, чтобы не причинить вам вред.
Она кивнула... демонстративно спокойно.
"Вы действительно слышите мои мысли?" - медленно и четко спросила она.
Их взгляды встретились.
"Да. Слышу. Если вы хотите, чтобы я не услышал чего-то, вам достаточно просто подумать об этом, - тут же возникнет "аванирэ", "нежелание". Это называется - закрыться. Прорвать эту стену можно, у людей это проще, чем у эльдар, но это больно... я никогда этого не делаю."
"Действительно?.. Интересно... Тогда обо всем важном мы будем разговаривать именно так. У меня нет гарантий, что корабль не прослушивается. Скажите, вы четко помните свое прошлое?"
За вопросом этим стоял целый сонм мыслеобразов: "почему они предпочитают Англию?.. Джон Китс тоже был "оттуда"... они не умели имплантировать воспоминания в полной мере четко... как сказано в "Песнях" - память о снах... а если он - не кибрид? да нет, как же это возможно, ведь сказка... риск огромен..."
"Конечно. Память Валар - абсолютна, мы не умеем забывать."
Он чуть прищурился. Она явно проверяла его, видимо, - в их мире происходит что-то важное... опасное.
Крест на ее груди налился багровым светом и чуть увеличился в размерах. Анна прикрыла его рукой.
"Видите ли... Да, не стану скрывать - опасность есть, она велика, и вы можете стать причиной надежды или гибели. Вы можете рассказать то, что помните о своей жизни? Прежде всего - как получилось все это? как вы оказались в вакууме, с этой чудовищной цепью на руках? Что предшествовало этому?"
"Проще показать. Быстрее."
Его взгляд вдруг стал бездонным.
...Звёзды. Ласковая тьма Эа - родной дом.
Невиданная, никогда не слышанная никем из людей Музыка, - да, он помнил всё это, до последней ноты, до последней грани - напряжение чувств, отчаянное: да что же он делает, Эру, он же сам, своими руками, губит Арду! Да откуда же он взялся, если он тоже - из Эа, то как он может не знать, не видеть, КАКИМ должен быть мир!..
-Мелькор. Отступник.
Первое проклятие.
Первое предательство - тех, о ком думал, что поймут, поддержат, помогут... братья и сёстры.
Арда. Умирающая Арда.
Огонь, освободивший Арду, - и обрекший его на вечное изгнание. Отныне никто из Валар не посмеет открыто поддержать его.
Долгий путь жизни в тишине - и первая война. Смерть - за свободу и право быть собой.
И впервые - эта цепь на руках.
Заточение. Мандос.
Потом - свобода.
Лицемерный голос Манве: "да послужит это к исправлению его..."
А в глазах - если ж нет...
И - обещание приговора.
К которому и вела дорога в последующие века войн и тщетных поисков мира.
И если бы не тот майа...
Глаза в глаза - Анна, замерев, напрягшись, как струна, смотрела ему в глаза - и в них отражался круговорот чужих веков. Это заняло не больше минуты, но когда видение кончилось - Анна со стоном упала на пол, и замерла, бессильно вздрагивая. Ладони ее касались креста на груди, и Мелькор чувствовал, что от него по ее телу волнами расходится острая боль. А в мыслях было - "нет... не кибрид... невозможно... никто никогда и не слыхивал о таком вникновении! о небо, неужели это... "тигры, львы и медведи"? Он - из Связующей Бездны? Невероятно... проклятый крестоформ, он не желает чужих прикосновений..."
Мелькор опустился возле неё, - в глазах была растерянность. Осторожно приподнял за плечи, обнял... уже боялся предложить помощь.
-Простите. Простите меня. Я не знал, что эта... вещь не даст вам возможность спокойно смотреть...
- Это не вещь... - простонала Анна. Боль утихала понемногу. - Это крестоформ, благословление нашей Матери-Церкви, дарующей всем верным бессмертие во плоти...
Она с трудом поднялась и упала в кресло. Дыхание у нее было тяжелым, но постепенно все приходило в норму - и Мелькор чувствовал пугающую вещь: этот крест - он был не просто живым; он пронизывал все тело мириадами отростков, как паутина, врастал ими во все органы.
-Как это? - тихо спросил Мелькор. - Мы продлевали жизнь людям Севера, но бессмертия тела нет ни у кого, кроме нас, айнур. Даже тела эльдар со временем истаивают.
- Он восстанавливает тело, когда человек умирает. Восстанавливает в добром здравии и в молодости, - ответила Анна. - На третий день, так же, как некогда воскрес Господь наш Иисус Христос... Несколько сотен лет назад Господь подарил это чудо одному из священников, и ныне все человечество благодарно Священной Империи Пасема, которая несет благо всем людям, готовым принять бессмертие и ее животворящую власть.
Но Анна добавила мысленно:
"Все не так просто. Далеко не так просто... Крестоформ - благо, но и орудие управления в той же мере. А церковь попросту раба искинов, всегда жаждавших видеть человечество своими рабами... Вот почему я испугалась, решив, что вы - кибрид; это означало бы, что мы раскрыты Техно-Центром... я думаю, крестоформ - тоже их рук дело, и никакая святость здесь не причем. Но избавиться от него невозможно. Никак. Только Церковь может совершить это, отлучив человека от своего лона."
Мелькор с силой сжал виски. Многие слова остались непонятны, - набор звуков, но тон Анны, её чувства...
"Это похуже Валинора. И... что же делать? Можно хоть как-то отказаться, избавиться... или тут тоже - некуда бежать? Значит, всё было зря..."
Он с болью закрыл глаза, - на бледную кожу упали тени от длинных ресниц.
"Сделать что-то можно всегда, - мысленно ответила Анна. - У нас есть деньги, есть власть и влияние, но подлинная власть - здесь, - она коснулась груди. - Официально Церковь проклинает Техно-Центр и его искинов как исчадий Сатаны, но в действительности действует заодно с ними, это нам известно. Сделать... Известно, что ныне в пределах Священной Империи появилось "нечестивое дитя" - дочь кибрида и человеческой женщины, Энея, которая, согласно пророчествам, должна уничтожить Империю. Церковь, разумеется, жаждет уничтожить эту угрозу. А мы не хотим ничьих уничтожений вовсе. Можно сказать, что мы хотим выгоды... но воистину, хотя мы всего лишь коммерсанты - на нас нет столь тяжких грехов, как на Церкви, кричащей о своей святости."
"Как всё похоже, - глухо сказал Мелькор. - Жажда власти, стремление уничтожить... Мне безумно жаль, что я оказался прав: в Эа всё так же, как и у нас... может быть, здесь я пойму и то, откуда взялся Эру с его желанием создать мёртвый мир живых кукол... Какая разница теперь, была ли _там_ моя жизнь, или нет... всё напрасно."
Он поднял взгляд.
"Если бы только найти Гортхауэра... найти Арду. Наверняка какая-то из звёзд, которые мы видим отсюда, и есть её солнце. Я обещал, что вернусь за ним."
Анна сидела в кресле, положив ногу на ногу, и в позе ее было нечто, совершенно немыслимое для женщин Арды - какие-то неуловимые мелочи, тонкости, детали... даже если бы эта женщина оказалась в Арде и была одета обычно для Арды - все равно Мелькор сразу бы понял, что она - извне.
"Насколько я понимаю, вы прекрасно помните рисунок созвездий на небе вашего мира, - уточнила Анна мысленно. - Стало быть, провести идентификацию будет несложно... я займусь этим по прибытию в штаб-квартиру Гильдии, через несколько дней. Вы сможете более четко показать мне картину ночного неба вашего мира?"
"Конечно! - он всей душой рванулся к этой протянутой руке помощи. - И... я не знаю, как сложится, - ваша жизнь, похоже, очень сложна... я не хотел бы быть помехой для вас. В особенности по незнанию повредить вам. Вы могли бы дать мне возможность узнать лучше вашу жизнь?"
Анна коснулась рукой какой-то клавиши на пульте - и часть стены вдруг превратилась в прозрачное окно, за которым плыли звезды. В поле зрения вдруг появился огромный голубой шар, нежно светящийся, расчерченный полосами облаков... на его теневой стороне сияли алмазами яркие огни, от них разбегались сияющие нити.
- Это Возрождение-Вектор, - сказала она вслух, - одна из крупнейших населенных планет Империи. Сейчас мы направимся на Пасем - столицу... Путь займет восемь дней, и я буду находиться в криогенной фуге. Я не знаю, как вы перенесете состояние С-плюс, но вполне допускаю, что для вас фуга может оказаться и необязательной... Если это будет так - дни путешествия вы можете посвятить изучению нашего мира.
Мелькор залюбовался этой красотой, - да, он видел их из неизмеримой дали, миры Эа, и теперь - приблизиться, увидеть своими глазами, улыбнуться от того, что да, они есть, _есть_ - миры, кроме Арды... То, что он говорил всем, чему не верили, - правда!.. И - отчаянная боль, почти физическая: если бы Гортхауэр мог это увидеть тоже...
Чуть позже он осознал, что из речи Анны понял совсем немного.
-Простите. То, что для вас родной язык, для меня - ряды незнакомых слов, мне нужно привыкнуть.
- Да-да, - кивнула она, - естественно. Я объясню. Расстояния между звездами громадны, и на их преодоление требуются большие промежутки времени. Особенности полета таковы, что бОльшая его часть проходит в необычном состоянии - в это время корабль движется как бы вне обычного пространства. Это состояние и называется состоянием С-плюс. Люди, находясь в сознании, переносят его плохо: кружится голова, наступает подавленность. Кроме того, некоторые перелеты столь длительны, что пережидать их попросту скучно. Чтобы решить эту проблему, люди еще на заре межзвездных перелетов стали использовать особый вид сна, в котором человек без вреда для себя может провести дни, месяцы и даже долгие годы. Такой сон и называется криогенной фугой. Однако известно, что некоторые люди могут переносить перелет в сознании. Думаю, стоило бы попробовать и вам. Но если вдруг вы почувствуете себя плохо - сразу же ложитесь в автохирург... - она указала на ложе-лодку, - эта машина сделает все, что нужно.
-Люди, - тихо сказал Мелькор. В голосе его звучало бесконечное уважение. - Вы стали истинными хозяевами Эа, вы - свободны. Спасибо вам, Анна. Вопреки всему, что было, я счастлив оттого, что мне всё же дано увидеть ваш взлёт. Ваше племя не только поднялось на ноги, но встало на крыло. Ведите ваш корабль, я постараюсь выдержать... если это могут люди, то мне вроде как положено тоже.
Он улыбнулся, - впервые за всё это время. Глаза тихо сияли.
- Хорошо, - она тоже улыбнулась. - Ну что ж... Тогда я даю бортовому компьютеру программу на прыжок.
Ее пальцы вновь забегали по пульту, и в такт этим движениям на нем загорались огни. Наконец Анна повернулась к Мелькору.
- Прыжок через полчаса, - сказала она, - этого времени хватит, чтобы объяснить вам, как пользоваться системами корабля. Прежде всего, вы можете всегда обратиться за помощью к бортовому компьютеру... достаточно четко сформулировать запрос вслух. Информационные системы работают схожим образом, информация выводится обычно визуально, - она сделала легкий жест рукой над пультом, и в звездном окне появилась отдельная картинка, словно окошко в окне: цветущий луг, лес. - Запросите общую информацию по Империи - узнаете все, необходимое на первых порах.
Она поднялась.
- Идемте в жилой блок... я покажу вам все остальное.
Он пошёл следом, - мимолётно подумалось, что при всей обретённой мощи люди так и остались прежнего роста, от этого почему-то стало тепло на душе... Тело как будто заново обретало возможность жить, - теперь надо привыкать жить без боли... Приятная необходимость.
Она шла по белому, идеально чистому, непонятно как освещенному коридору с вогнутыми стенами - в них местами были отдельные проходы, обведенные серебристым металлом. В один из них Анна свернула, и вскоре он вывел их в помещение, явно приспособленное под жилье: здесь было очень уютно. Небольшой зал, узорный ковер на полу, кресла, стол посреди зала... Если это было типично для путешествий - можно было сказать, что и путешествовать люди научились с большим комфортом.
- Это нечто вроде кают-компании, - Анна обвела зал рукой. - В стенах - проекционные экраны, можно сделать "окна"... или подвести проекцию в любое место зала. Идемте - я покажу вам кухню и каюты... Или вам не нужно питаться, как человеку?
-Для нас еда - это удовольствие, а не необходимость, - он улыбнулся и враз помрачнел: нахлынуло. - Мы привыкли быть с людьми во всём, они научили нас многому. А у вас тут красиво. Непривычно, совершенно непохоже на то, что было у нас, но красиво. Только скажите: можно как-нибудь сделать так, чтобы было видно то, что снаружи?
Взгляд его стал напряжённым: похоже, отсутствие окон действительно давило на него настолько, что он вынужден был сказать об этом. Напоминание о заточении?..
Стены вокруг исчезли, и распахнулась вокруг вселенная. Осталась только центральная площадка, на которой стояли кресла и стол - и невысокий куполообразный потолок. Планета плыла совсем рядом, и теперь казалось, что она нависает над ними огромным шаром.
- Можно сделать и полную панораму, - Анна кивнула на потолок, - но это нравится не всем. Люди боятся бездны космоса... слишком ничтожны мы рядом с нею.
-Спасибо, - проговорил Мелькор. Вскинул голову, - гордая осанка, красивый профиль... Похоже, эта чёрная бездна действительно была его домом, его родиной, и все миры, как и тот, что виднелся неподалёку, были для него частью огромной вселенной... И теперь - это вернулось к нему. Теперь, когда за свободу заплачено страшной ценой, когда ему пришлось пройти разрыв с Ардой...
- Вон там, - Анна показала в один из проходов, ведущих наружу, теперь они отображались, как светящиеся арки с ведущими к ним дорожками, - кухня, там хороший синтезатор... разберетесь. Рядом проход в каюты, их всего пять на этом корабле. Ну, а мне пора ложиться - до прыжка осталось пятнадцать минут. Если вас не смущает вид обнаженного женского тела, - в голосе ее промелькнуло нечто вроде легкого кокетства, - идемте, я покажу вам, как пользуются фугой.
Он только улыбнулся, - немного смущённо.
-Мне всё интересно в вашем мире. Идёмте, провожу вас в ваш "сон".
Анна кивнула.
В небольшой светлой комнате, опять-таки без окон, стояло белое ложе, похожее на ту "лодку", где Мелькор пришел в себя. Анна невозмутимо сняла блузку, брюки, белье. Никакой стыдливости, ни намека; обнаженная, она вела себя так же естественно. Тело у женщины оказалось изумительной красоты и совершенства, и по мысленному фону Мелькор понял, что красота эта - не от природы, но творение рук человеческих: в этом странном мире существовали художники, умеющие перекраивать формы человеческого тела.
Обнаженная, Анна аккуратно сложила все в стенную нишу и подошла к ложу. То изменило форму - "лодка" стала гораздо глубже, борта поднялись вверх, образовав нечто вроде чечевицы.
- Только не пугайтесь тому, что увидите, - предупредила Анна. - Это всего лишь особый вид сна.
Она легла в "лодку", и та вдруг срослась над нею - но верх ее остался прозрачным. Откуда-то сбоку скользнули прозрачные змейки, охватили запястья и шею, и Мелькор отчетливо увидел, как они присосались к венам и груди. На запястьях сомкнулись широкие браслеты, неприятно напомнившие наручники Воротемнар.
Анна не закрывала глаз.
- Сейчас процесс активируется, - спокойно сказала она, слегка улыбаясь, - вначале я просто засну, а потом... увидите. Буду спать, на этот раз без снов... для меня пройдет всего один миг. До встречи через восемь суток.
Она закрыла глаза - улыбка вежливости перешла в улыбку удовольствия, и Мелькор понял, что Анна уходит от него в неестественно глубокий, но приятный сон.
Почти одновременно с этим "чечевица" засветилась изнутри голубоватым призрачным светом, и Мелькор увидел, что она заполняется то ли некоей жидкостью, то ли газом... невыносимо, невозможно ледяным, что холод этот проникает в тело Анны, в ее вены, в кровь, но она не чувствует его - она спит, и блаженно улыбается во сне...
Лицо Анны приобрело мертвенно-бледный, голубой оттенок.
Это было жутковато. Мелькор мог только смотреть, - да и нельзя было что-либо делать... а потом пришло осознание, что в эти две недели, о которых говорила Анна, с ним происходило нечто подобное... Он вздрогнул, вгляделся в спокойное улыбающееся лицо...
Анна спала, и корабль без неё, сам поплывёт в межзвёздной бездне. Странно. Или - нет, надо привыкать к новой жизни, так резко проведшей грань в его собственной, разделившей её на "до" и "после". Привыкать - и изучать, смотреть, впитывать в себя ту махину нового, которая обрушилась на него. И - учиться.
Он повернулся и пошёл обратно. Восемь дней... это много. Если, конечно, он сможет выдержать полёт без сна. Впрочем... Он покачал головой. Нет. Ему приходилось переносить вещи и пострашнее... по крайней мере, хотелось бы в это верить. А время дорого. Как знать: найти Арду - ещё не всё, главное - что с Гортхауэром, где он, что ему пришлось пройти...
- До перехода в состояние С-плюс семь минут, - раздался вдруг голос, напоминающий голос молодой женщины - и вместе с тем совершенно безликий, - всем пассажирам рекомендуется немедленно укрыться в фуго-ложах. Повторяю, до перехода в состояние С-плюс шесть минут сорок пять секунд, всем пассажирам рекомендуется немедленно укрыться в фуго-ложах...
Он вернулся в зал, где посреди стояли кресла, а вокруг горела величественная картина Вселенной. Сел. Ну что ж... Как она говорила? чётко сказать вслух? Да, и ещё...
-Компьютер, полную панораму.
Потолок исчез. Теперь казалось, что площадка тихо парит в безбрежности Эа - голубой шар медленно плывет вдалеке - они успели отдалиться от него; в полной тишине светятся звезды... Покой и торжественное величие.
- Начинаю обратный отсчет, - раздался все тот же голос. - До перехода шестьдесят секунд. Пятьдесят девять. Пятьдесят восемь...
Послышался гул. Пол под ногами задрожал, резко закружилась голова, и Мелькору показалось вдруг, что его вывернули наизнанку - безболезненно, но безжалостно; а затем это ощущение исчезло столь же неожиданно, как и возникло.
Космос исчез. Вселенная съежилась до небольшой голубой сферы перед носом корабля - вверху - переходящей в красное сияние со всех сторон; если присмотреться, в этих сферах можно было различить прежние звезды. Между синей сферой вверху и красным сиянием было... ничто. Бездонная пучина, пустота, в которой попросту нечего видеть.
Пустота.
- Компенсирую, - произнес безликий голос.
Голубая сфера ослепительно вспыхнула. Из нее буквально брызнули разноцветные геометрические фигуры. Там, где была пустота, пульсировали, извивались, разрастались причудливые объекты. Витки закручивались самым невероятным образом, порождая диковинные формы кроваво-красного и кобальтового оттенков. Желтые эллипсы превращались в пульсирующие цветки. Мимо проносились лиловые и фиолетовые спирали. Звучали вокруг голоса этих цветов и фигур, напоминавшие далекий гром или рокот прибоя...
Мелькор смотрел, потрясённый. ТАКОЕ он не мог даже представить себе, - он, кто больше всех из Валар знал про Эа. Не было мыслей, - только ошеломление, только радость от осознания: вот она, истинная красота Эа, Вселенной, и никакому Эру не дано отрезать нас от неё, и вопреки всему воссоединятся разделённые миры... Осталось немного. Добраться, дожить, узнать. И - привести жизнь в Арду. Навсегда.
Текли минуты. Все так же мерно звучал голос Вселенной, начиная усыплять, укачивать...
- Вы запрашивали краткий обучающий курс, - напомнил безликий голос. - Однако для изучения материала лучше скрыть панорамный обзор.
-Скрыть, - согласился он вслух, но в голосе мелькнуло сожаление. - Оставить "окно".
Иначе - подумалось - иначе опять навалятся давящие замкнутые стены.
Компьютер послушно выполнил требуемое.
Экран развернулся прямо в воздухе перед Мелькором. Он до боли напоминал окно... настоящее, неподдельное - несведущий человек бы несомненно решил, что так оно и есть. Зазвучала торжественная тихая мелодия - и на экране начали сменяться панорамы...
Фильм оказался долгим, однако объем информации, который можно было из него получить, был еще более огромен. И еще больше оставалось вопросов.
Человечество вот уже века населяло великие множества самых разнообразных миров. Большую часть этого времени миры объединяла так называемая Сеть - сеть нуль-порталов, мгновенных переходов из мира в мир, на громадные расстояния. Соединенные ею миры были по сути едины. В период расцвета Сети были даже распространены жилища, в которых комнаты находились на разных мирах, отделенных друг от друга годами путешествия в обычном времени.
Но так продолжалось не вечно. Человечество всегда подвергалось угрозе нападения Бродяг - отдельной людской ветви, променявшей свою историю на искусы жизни в пространстве. Бродяги по сути перестали быть людьми. Четыре века назад разразилась чудовищная война, опустошившая множество миров Сети. Вторгшиеся в пространство Сети Бродяги безжалостно уничтожали планеты, населенные миллиардами людей; войну удалось остановить, но Сеть пала, и миры человечества оказались разрозненными. В период смуты погибли многие миллиарды. Миры пришли в упадок и разорение. И в это тяжелое время положение спасла Церковь, которой свыше был дарован крестоформ - удивительный дар Божий, позволяющий человеку воскресать в молодости и полном здравии. Вскоре Церковь сумела объединить под своей дланью большинство планет. Ее воины все это время защищали человечество от нашествий Бродяг. Воцарились мир и процветание. А священник, которому некогда был дарован крестоформ - Ленар Хойт, ныне Папа Юлий Тринадцатый - вот уже четыре века бессменно занимает римский престол...
Судя по картинам, которыми сопровождался обстоятельный рассказ, если не все, то большая часть его была правдива. То, что видел Мелькор, было несоразмеримо даже с самыми величественными деяниями Валинора. И картины войны, пришедшие из последних времен Сети, были поистине чудовищными. Пылали целые континенты, кипела вода океанов. Небеса застилались черным дымом и взрывались белыми огненными солнцами, во мгновение ока выжигавшими все живое на расстоянии многих сотен миль. В прах превращались огромные города, взмывали к небесам странные корабли-деревья, гигантские, прекрасные... и гибли под сжигающими все лучами. Во мгновение ока миллионы людей находили смерть в лавинах огня, заливавших материки...
Он запоминал всё - намеренно, детально, подробно. Старался - холодно. Не получалось. Уже где-то в самом начале сжалось сердце, да так и осталось - болезненным мешающим комом в груди, отчего сразу стало трудно дышать.
Он не сразу понял, что рассказ окончен, - невидящими глазами смотрел прямо перед собой, и крутилось только одно: это Разрушение. Это та самая Пустота, которая, как паразиты, появляется там, где есть гниль. Это - не только у нас, в Арде. Это - везде. Эру не одинок... Это болезнь всей Эа.
Он вдруг почувствовал себя брошенным в огромный жуткий водоворот событий, смертей, разрушения, в котором так легко захлебнуться и утонуть, в котором невозможно жить... но нужно, потому что другого - нет.
И он уже знал, что делать.
Он знал, что не останется в стороне. Что мир его - мир его души - расширился сейчас необычайно, и что он найдёт своё место здесь. И то, ради чего стоит жить.
Постепенно он понял, что Священная Империя действительно в некотором роде спасла погибающее человечество. Но и уселась на нем прочно.
Странная вера - в Бога, принесшего себя в жертву ради спасения человечества, и погибшего ради этого страшной смертью, но воскресшего на третий день, и давшего воскресение всем верящим в него. Люди, совершающие во имя этой веры несомненно чистые, благие дела. Дворцы Ватикана - столицы... расписанные дивной красоты и таланта фресками, величественная, древняя, прекрасная архитектура, божественной красоты произведения искусства... И вместе с тем сквозь это все отчетливо сквозило то самое, несомненное, валинорское лицемерие. Это чувство перешло в уверенность, когда он увидел глаза понтифика - Папы - и его приближенных. Эти люди не верили в то, чему учили. Они жаждали лишь власти, жили ради власти, убивали ради власти... все это было скрыто от людей - но не могло укрыться от Мелькора.
Восемь дней пролетели незаметно. Бортовой компьютер время от времени размеренно сообщал текущие данные... и замолкал до следующего вопроса. Все так же свивались снаружи волшебные фигуры изнанки Вселенной...
Выход в обычное пространство совершился без всяких видимых эффектов. Просто погасла радужная круговерть за бортом, и со всех сторон засияли обычные звезды.
Мелькор откинулся на спинку кресла. Та, первая, сжавшая сердце боль отступила, но он всё больше и больше ощущал: мир обрушился на него, как огромная лавина, почти похоронил под собой, и нужно время, чтобы хотя бы притерпеться, привыкнуть - чувствовать его. И он остро понимал, что времени этого у него нет, что ещё чуть-чуть - и придётся шагнуть туда, в этот вихрь, водоворот, смерч...
- С вами все в порядке? - услышал он вдруг знакомый голос, от которого уже успел отвыкнуть.
Анна. Все в той же одежде, только волосы сейчас гладко зачесаны назад - без всяких хитростей, и веки не светятся золотистым, как было ранее. Вид у женщины был свежим, словно она только что встала от обычного сна.
Он вздрогнул, обернулся, - попытался улыбнуться.
-Ничего... Просто слишком много всего сразу. Ничего. Я привыкну. Скажите, - там, куда мы летим, ведь уже знают обо мне?
- Нет, пока нет, - она успокаивающе улыбнулась. - Я не рискнула сообщать такие новости: их могли бы перехватить. Пока знают лишь то, что я задержалась, чтобы оказать вам помощь... а вот кто вы такой - нет. Я лично представлю вас господину Исодзаки, своему руководителю и другу.
-Господин, - повторил он, чуть прищурившись. - Конечно, это ваше право и ваши обычаи, но я бы хотел, чтобы меня называли просто - Мелькор. Господа, Владыки...
Анна удивленно приподняла брови, не понимая. Сообразила она лишь через несколько секунд, и рассмеялась.
- Ну что вы! Это просто общепринятое вежливое обращение к человеку. Любому человеку, кем бы он ни был. Здесь оно не имеет негативной окраски. Впрочем, меня чаще называют "мадам Коньяни"...
Их разговор прервал голос бортового компьютера:
- Разрешение на вход в околопланетное пространство Пасема получено. Мадам Коньяни, господин Исодзаки ожидает вас через полчаса. Передать подтверждение?
- Да, - откликнулась Анна. - Передай так же, что я буду не одна.