Аннотация: Одна из линий "Гвиндора из Нарготронда". Леди Иримэ, сестра Финголфина, тоже попадает в плен...
Они летели - казалось, кони сами не знали, что они способны на такой стремительный бег, почти полёт... бешеный цокот копыт яростным эхом разносился по ущельям чёрных гор, и вот, впереди, - Врата. Кажется, кто-то крикнул "Айа Нолофинве", - чтобы с этим именем, как со знаменем, броситься в безумный штурм...
Летели.
Неслись.
И никто не ожидал, что Врата действительно - откроются.
Они даже не задумались, - бросились туда. Казалось, на них вдруг снизошёл безумный и безрассудный дух Феанаро.
Они пронеслись сквозь Врата, вылетели по узкому проходу вперёд, на открытое пространство - и вдруг увидели, что перед ними никого нет.
Никого, кроме грозно спикировавшей чёрной тени.
И за спинами величественно и гулко захлопнулись Врата.
Они были в ловушке.
Чёрная тень сложила крылья за спиной - и оказалась человеком.
Насмешливый взгляд светлых глаз... И короткий, будто молния, жест.
Гвиндор, оказавшийся позади и чуть сбоку, увидел, - как все эльдар, один за другим, неподвижными безжизненными телами падают наземь.
Он остался - последним.
Один из упавших замер не сразу, к Гвиндору протянулась рука, даже в наруче и перчатке тонкая, женская... И бессильно упала.
...Пришедшая темнота была счастьем. Водой, омывающей душу, почти сгоревшую в бессильном отчаянии. Если бы эльдар могли забывать так, как смертные!.. не получалось. В памяти вечно, как живые, стояли лица всех тех, кто погиб: и брат, и Аэгнор, и Ангрод, заживо сгоревшие в Браголлах; и друзья, с которыми пройдено столько путей - при многочисленных штурмах, когда они могли только защищаться; нолфинги, феаноринги, воины Третьего Дома - все они, бывшие когда-то живыми, а теперь навечно ушедшие в Чертоги, мертвые, мертвые, мертвые... Она знала, что все кончится гибелью. Что у них недостанет силы воспротивиться мощи Врага. Это угасание, это гибель - быстрая или медленная, оттого более страшная. Будет она, леди Иримэ, жива, нет ли - это ничего не изменит.
Она знала, что может погибнуть в этом бою, что она плохой воин; но ничего не могла с собой сделать. Хотела быть - в передних рядах, хотела - отомстить, а если погибнуть... что ж - зато погибнуть с честью. А не медленно тлеть, как остывающий уголь.
Из темноты забвения пришлось вернуться - резко, пугающе. Вокруг был камень, уходящие в высоту стены, рядом сидели те, кто был с нею в этом отчаянном прорыве. Стены давили, безмолвно и тихо сообщали: не уйдёшь. Каждый из пленников был прикован к стене, но цепь давала достаточно свободы.
Иримэ попыталась приподняться - машинально, почти на инстинкте; зазвенела цепь - от железного обруча на поясе. Первой мыслью было - кольчуга, нужно снять, толку с нее, а она тяжелая, а этот обруч... Она усмехнулась. На душе почему-то стало полегче: Иримэ знала, что у Врага случается и иначе. Могут начать привечать, как гостя, мутить разум показной добротой... а хоть и не показной - Враг не глуп, знает, что эльфы чувствуют ложь - от того не легче. Так - по крайней мере, честнее.
- Вы как? - шепотом спросила она. - Целы? Это были чары...
-Да целы, - хмуро отозвался тот, кто был ближе всех. Иримэ знала его имя: Эрраэн. Совсем мальчишка... - Толку от этого, ведь не сбежишь же.
Иримэ стянула тяжелые перчатки, бросила на пол.
- Помните, что я вам говорила, - она понизила голос. - Они могут пытаться - "обращать"... рассказывать о доброте Моргота, о том, что он не хочет войны, это мы, нолдор, его вынуждаем. Они умелы в этом. Если придется - не поддавайтесь. Его люди вправду в это верят, но мы-то знаем, где правда.
-Интересно, сколько мы уже здесь, - Эрраэн зло посмотрел на стены. - А лорда-то нету. Может, как раз "обращать" пытаются.
- Может, - кивнула Иримэ. - Сколько я была без сознания? Долго? Голова раскалывается, честно говоря...
Она поежилась - в каменном склепе было холодно, а кольчуга уж точно тепла не прибавляла; только давила на плечи тяжестью.
-Я не знаю, - с тоской сказал Эрраэн. - Тут и мыслями-то не поговоришь, я пытался. Ты позже всех очнулась, леди. Послушай... Есть идея.
- Которую они сейчас выслушают... Неужели ты думаешь, что они за нами не следят?..
-Да нет, - в глазах мальчишки появился мстительный огонёк. - Это они нас заковали после того, как я успел кое-с-кем поговорить, они не знают, с кем, но знают о том, что это было. Вот и... это... приковали.
- Я не поняла, прости, - устало сказала Иримэ. - Что все же произошло, пока я была без сознания?
-Нас притащили, - объяснил Эрраэн. - Начали их люди приводить нас в чувство, лорда куда-то унесли как был. Когда я очнулся, то по-быстрому переговорил... кое-с-кем. После этого они так на меня глянули и всех цепями к стенке. После этого уже звать было бесполезно.
Иримэ невольно усмехнулась. Да уж, поговорил так поговорил, наверное, достойный был разговор...
- С кем же ты говорил?.. И что ты такое сказал?
-Со своими друзьями на свободе, - мрачно отозвался Эрраэн. - И до них теперь не дотянуться.
- Это радует. Но они-то на свободе, а мы здесь... Знать бы, чем закончился бой... и что с Гвиндором...
-Наш - вот этим, - Эрраэн обвёл рукой прикованных эльфов. - А вот для лорда бой, похоже, ещё не кончен.
- Бой для всех нас только начинается. Подлинный бой - бой за собственную душу... Но что с Майтимо, хотела бы я знать. У нас было достаточно сил, кто знает, может, шанс взять эту проклятую крепость и остается... Так о чем ты говорил с друзьями? Если это, конечно, уже не тайна для "темных", иначе - молчи.
-Скоро все узнают, - Эрраэн откинулся на стену и закрыл глаза. - И тогда настанет час мести.
- Хорошо, если так. Но почему ты не сказал ранее, если была какая-то незнакомая нам возможность?.. - Иримэ серьезно посмотрела на Эрраэна.
-А это смерть, - как-то буднично отозвался Эрраэн. - Те, кто туда пойдут, вызовут её для тёмных... для Моргота... но и сами не вернутся. А нам уже нечего терять.
- Стой, - Иримэ привстала, благо что цепь позволяла сделать это. - Что ты имеешь в виду?
-Скоро все узнают, - повторил Эрраэн. - Скоро. Надо только ждать.
- Странное ты что-то задумал, Эрраэн. Не понимаю я тебя. Впрочем, смерть для Моргота... хорошо бы, если это не только твоя самонадеянность.
Она откинулась на каменную стену, прикрыла глаза. Голова болела, и очень ощутимо, ныло тело - как будто ее избили. Смерть для Моргота... что же это может быть... Нет, скорее всего, мальчик просто надеется на свою фантазию...
Дверь - а за ней, в довольно большом и до жути пустом зале, тоже без окон, с белыми светильниками под самым потолком, были эльдар.
Те, кто пошёл с ним вместе на отчаянный прорыв к Вратам.
Не все.
Они повскакали с мест, бросились к нему, - выстраданная радость обретения во взглядах.
-Лорд Гвиндор! Ты жив! А мы уже и не надеялись...
Он шагнул вперед, попробовал улыбнуться. Получилось не слишком-то уверенно.
- Я жив, - сказал он. - Как вы? Что с вами было? Сколько времени вы уже здесь?
Один из эльфов - совсем мальчишка - подобрался поближе.
-Да кто ж его знает, время это, - развёл руками. - Здесь окон нет, ни дня, ни ночи не определишь. Как влетели тогда за Врата, увидели этого, ну, чёрный такой, жуткий, который со скал слетел, - он вздрогнул при одном воспоминании, - так потом сразу задыхаться стали, и всё, темнота. Очнулись уже здесь. Те, кто был ранен, исчезли.
Он поднял отчаянные глаза.
-Оркам отдали, наверное.
- Не думаю, - Иримэ приподнялась с трудом, снова ощутив всю тяжесть и кольчуги, которую невозможно было снять, и длинной массивной цепи. - Скорее всего - приведут в чувство, будут обливать лаской и заботой... они не упускают подобных случаев. Гвиндор, что с тобою было? Что с остальными, что со штурмом?..
Тот - единственный в склепе, кто не был прикован - шагнул к ней, поддержал.
- Сядь, ты же на ногах не стоишь... Все плохо, леди. Войско разбито. А этот, черный... это был Тху. Ты и сама поняла, наверное... его чары...
- Поняла, - обреченно кивнула Иримэ и опустилась на пол. - Маэдрос жив?..
- Жив. Свободен.
- Слава небесам, хотя бы это...
Дверь распахнулась, - те, кто был поближе, от неожиданности шарахнулись в сторону. Чёткие ряды чёрных воинов, слаженность всего - шагов, действий, застывшие лица. Эльдар - кто вскочил, кто медленно распрямился. Эрраэн не решился встать, только смотрел с ужасом... ждал.
И наконец внутрь шагнул - тот, высокий, зловещий красавец, которого они видели у Врат.
-Все на выход, - прозвенело, как металлом о металл. - Лорд - со мной.
- Что вы собираетесь делать? - Иримэ вмиг оказалась на ногах. Теперь, с распустившимися растрепанными волосами, ее было невозможно спутать с одним из воинов-мужчин.
Воины подходили к прикованным, проводили возле цепей, - и те, покорные неслышному зову, раскрывались.
-Орки взбесились, - как-то чересчур спокойно отозвался тот человек, который был возле неё. - Зов Пустоты.
-Унголиант! - не удержался Эрраэн, глаза его яростно засверкали. - Она идёт!
-Да. Выходите.
- Унголиант?!! - на лице Иримэ отразилось сначала неверие, потом изумление, и наконец - торжество. - Так вот оно что! Да, Эрраэн, ты и вправду молодец... Может, хотя бы она доберется до Моргота!
Воины-люди были словно неживыми: на лицах не дрогнул ни один мускул. Рядом с торжествующими нолдор это смотрелось жутко.
На просторе - на широкой террасе - довольно далеко от них стояли Гвиндор и Тху, они явно о чём-то говорили, но расслышать было невозможно. Пленников повели вперёд, к обрыву, где бешено били копытами встревоженные крылатые кони.
-Забирайтесь, - приказал конвоир.
Иримэ бросила взгляд на Гвиндора; бросать друга было страшно, но было очевидно, что до ее желаний сейчас никому не будет дела.
- Что с ним будет? - спросила она, задержавшись. - Я леди Иримэ, сестра Нолофинве... которого убил ваш хозяин.
Воин оглянулся, кинул на Гвиндора оценивающий взгляд.
-Он останется здесь.
- Будете "обращать"? Ну что ж... Куда вы нас хотите?..
-В горы, на рудники, - бесстрастно отозвался воин. - Там нет орков. Потом, может быть, кого-то и вернут, если, как вам известно, дадут клятву не поднимать оружия. Впрочем, не думаю, что это будет.
- Если мы и дадим какую-то клятву, - взгляд Иримэ стал твердым, - так лишь ту, что не будет Морготу покоя от нолдор, пока последние из нас будут ходить по земле.
Она сжала зубы - и запрыгнула на коня. Крылатый, да. Как же жаль, что эти существа, такие красивые - у них...
Жгучая тоска внутри смешивалась с гневом. Иримэ отвернулась, подставила лицо ветру, чтобы "темный" не увидел, что из глаз у нее бегут слезы.
Кони прянули в воздух. Внизу - было видно - копошилась какая-то живая масса, и стало ясно: это орки. Взбесившиеся орки, которые жили в Ангамандо, среди людей, бок-о-бок с ними. Которые теперь были ведомы жаждой разрушения. Эрраэн яростно усмехнулся.
-Скоро им всем конец! - прокричал он сквозь ветер. - Скоро их всех тут не будет!
Не будет, - подумалось ей. Что ж, может быть. Не будет их, не будет нас... не будет никого... Пусть бы Унголиант добралась до Моргота, может, хотя бы эта тварь сумела бы избавить от него землю. А им всем теперь - север, и, наверное, ничего хорошего их уже не ждет.
Она прижалась к шее коня, чтобы хоть как-то защититься от свирепого ветра. Ветер высушил слезы, это хорошо - враги не должны видеть, что она плачет.
Кони летели долго, пока начали снижаться, эльфы успели замёрзнуть. На землю уже надвигался вечер, и когда пленников встретили такие же бесстрастные воины, тени уже стали глубокими и непроглядно-чёрными, как сама ночь.
Их провели через широкие ворота в пещеру, точнее, подземный тоннель, через него - вперёд, вперёд, в комнаты, предназначенные для тех, кто работал на рудниках. Большинство увели в путаницу коридоров, но Иримэ не досталась эта участь: её отдельно от всех, одну, увели куда-то в сторону.
В этой комнате с каменными стенами было окно, прорубленное в толще скалы, и за этим окном надвигалась ночь.
Иримэ опустилась у стены на пол. Ее трясло от холода, усталости и всего пережитого. Снять кольчугу... она скинула куртку, нагнулась, и кольчуга со звоном стекла на пол. Эру, как же легко стало...
В дверь постучали.
- Они еще стучат... - Иримэ подняла голову. - Заходи уже, кто бы ты ни был.
-Ну, мало ли, вдруг ты раздета, леди, - раздался невозмутимый мужской голос.
Дверь отворилась. Вошедший был молодым парнем с неподвижным взглядом, по которому было трудно понять, чувствует ли он хоть что-то.
-Моё имя Сента, я здесь главный, - сказал он. - Я пришёл сказать тебе, леди, что работать на рудниках, подобно мужчинам вашего народа, ты не будешь.
При виде вошедшего она выпрямилась - и поневоле приняла надменную позу: это было защитой, и она сама, и вошедший, очевидно, это понимали - но Иримэ ничего не могла с собою поделать.
- Что же вы пренебрегаете моим трудом, - чуть язвительно проговорила она, - я не слабее наших мужчин.
Сента улыбнулся.
-Если честно, от ваших мужчин тоже толку мало.
- Еще бы. Кто же станет добровольно работать на Моргота так, как работал бы на себя самого...
-Да не в этом дело, - Сента улыбнулся, отыскал взглядом стул и сел. - Просто для того, чтобы обеспечить нужды Твердыни путём вашего труда, сюда надо было бы согнать не один народ нолдор, а пять-шесть, при условии, что работать будут даже малые дети.
- Незаметно, чтобы у Моргота и его воинов были сложности с оружием, которое отковывают из добытой руды.
-Совершенно верно, потому что руду добывают духи огня. Вы их знаете как балрогов.
Иримэ удивленно вскинула брови. Этого она не знала. Кивнула.
- Понятно. Что будет со мною?
-Пока ты поживёшь здесь, леди. До тех пор, пока мы не обуздаем орков.
- А после? И Гвиндор?..
-Кто-то из ваших умных голов додумался выманить Унголиант, - спокойно ответил Сента, но в голосе была сталь. - Видимо, понадеялся, что её возможно провести через Дортонион и Анфауглиф, что она не сожрёт своих "пастухов" по дороге, не свернёт к Химрингу или к другим населённым землям, которые поближе, чем Твердыня. И спрашивается вопрос: а если свернёт - кто будет её останавливать?
- Лучше погибнуть вместе с Морготом, чем медленно угасать, зная, что не остается надежды, и превратиться в тень самих себя, - ответила Иримэ. - Когда мы шли в этот бой, мы знали, что погибнут многие и многие - даже в случае удачи. Мы не боимся гибели. Никто из нас, ни нолдор, ни Верные из людей, не боится гибели.
-Вы-то не боитесь, верю, - кивнул Сента. - Но, полагаю, вашим детям не захочется медленно умирать от когтей чудища, которые разрывают плоть, задыхаться и гореть от его яда, слепнуть, погружаться в омут безумия, из которого нет выхода. И полагаю, они не скажут вам "спасибо" за то, что вы лишили их жизни.
- Нет наших детей на этих землях, - Иримэ отвернулась, устремила взгляд в темноту за окном. - Они все далеко, в убежищах, там, где не доберется до них ни Унголиант, ни вы... Что же мы, не знали, на что обречем себя в случае неудачи?.. Не считай нас глупцами, человек.
-Нет ваших - есть чужие. Есть дети людей Дортониона. Впрочем, какое вам дело до людей, они же однодневки, они всё равно умрут.
Иримэ сама не поняла, как это: кровь бросилась ей в лицо, все застило гневом, она вмиг оказалась рядом с человеком - и ударила его по лицу, хлесткой пощечиной, изо всех сил.
- Не смей, проклятая тварь!..
Сента отступил на шаг, схватил её за запястье.
-Извини, я же забыл: ваше дело правое, и всё, что вы делаете, священно.
- Замолчи, - она пыталась вырваться, у нее не получалось, из глаз снова хлынули слезы. - Что тебе нужно от меня?! Зачем ты лжешь?! Уходи! Оставь меня в покое!..
-В чём же я лгу, уважаемая леди? - Сента спокойно и властно заставил её опуститься на пол. - Я пришёл сказать тебе, что с тобой будет.
- Ты... еще не сказал... - Иримэ отворачивалась от него, хуже всего было, что он видит ее слабость, ее слезы, да что там - истерику; и она не может справиться с собою, всхлипывает, словно девчонка, разводит мокроту...
Сента, глубоко вздохнув, достал из кармана платок и протянул ей.
-Что именно не сказал, леди?
- Что будет... потом.
Она выхватила у него платок, прижала к лицу.
-Потом... - Сента задумчиво смотрел на неё сверху вниз. - Скорее всего, ничего. Будешь жить в Твердыне, как пленница. Это означает - тебя не выпустят отсюда, тебе никогда не дадут возможность иметь оружие. Относительная свобода, конечно, будет - в пределах Твердыни. Да и общаться с нашими тоже никто не воспретит. Если, конечно, будет к тому обоюдное желание.
- Я не хочу, чтобы вы изменяли меня. А вы всегда стремитесь именно к этому... Скажи, что с нашим войском?
-С тобою ничего не произойдёт. По крайней мере, никто для этого ничего делать не будет. Ваши войска разбиты. Погибших мы будем хоронить. Мы собирались сделать это сегодня, но помешала эта безумная выходка с выманиванием Унголиант.
- А наши воины... кто был вместе со мною?..
-Они здесь, на рудниках. Кроме тех, кто был ранен, - те на лечении. Орков там нет, только люди.
- А когда вылечат... сюда же?
Сента развёл руками.
-Если они будут бросаться на наших целителей, то, конечно, сюда. Ну а что прикажешь делать? Волкам скормить? Так волки же разумные, они такое не едят.
- Знаешь, - тихо сказала Иримэ, - неужели вы не понимаете, что этим своим милосердием только еще больше... немыслимо больше... бесите всех нас? С одной стороны - "милосердие"; с другой - мечи ваших орков. Вы убийцы... Сента. Вы никого не обманете своим "милосердием". Это не милосердие, это издевательство и подлость. Вначале сжигать, разорять, убивать, потом лечить раненых - и сетовать, что они вас ненавидят, мол, дикари хуже ваших волков...
-А мы не собираемся обманывать милосердием, - усмехнулся Сента. - Всё, что вы видите, - правда. Правда - и желание победить вас, отбросить ваши мечи, избавиться от них. И правда - желание остаться людьми. Ты, леди, знаешь, что такое честь, и доблесть, и милосердие. И что же - ты будешь заставлять себя избавиться от них в твоей душе? Попробуй...
Он достал из ножен кинжал, - клинок коротко лязгнул о ножны. Затем - Сента медленно нагнулся и положил его у ног Иримэ, сам выпрямился и скрестил руки на груди.
Она подняла кинжал. Почти не касаясь, провела пальцем по лезвию - острый, как бритва. Тихо сказала:
- Я... Не умею. Если бы умела, не сомневайся - я ударила бы тебя.
-А попробовать научиться? Выпустить на волю ту жажду мести, которая сжигает тебя изнутри? Как знать, вдруг от этого что-то изменится?
- От твоей смерти? Ничего. Да и не дадут мне тебя убить... ты и сам не дашь. Ты потому и позволяешь, что знаешь - я не ударю, а если ударю, ты уклонишься, или перехватишь руку, или еще что...
-Откуда тебе знать? - голос Сенты как-то странно изменился. - Попробуй. Пока здесь хозяин - я, и я тебе говорю это слово.
Она покачала головой.
- Нет. Так не делается. Это ваш Тху, говорят, может убивать, оставаясь спокойным, как лед... а я не сумею ударить по живому. В бою сумела бы, да. Но не так.
-Интересно, а что бы сказал лорд Майтимо, если бы узнал о твоём решении?
- Ничего не сказал бы. Он же знает меня. Он бы - смог, но я же не он, я целительница. Я ученица Эсте. Мне запретно убивать, я нарушила сейчас свой же обет, когда пошла в бой...
-Ты хотела умереть?
- Я хотела разделить судьбу своих друзей.
-Разделишь, - голос Сенты вновь стал безразличным. - Еду тебе принесут.
Он повернулся и пошёл к двери.
- Постой. Вы можете пустить меня к нашим раненым?
-Их нет здесь. Они в подземельях Твердыни, куда не доберутся орки. Перевозить их слишком рискованно.
- Тогда отправьте меня туда. Я умею многое. А им будет легче... если они увидят знакомое лицо, а не... Ваших.
Сента, не оборачиваясь, кивнул.
-Утром. Сейчас всем не до вас.
Иримэ дождалась, когда за ним захлопнется дверь, и опустилась на пол.
Кинжал остался лежать рядом. Без ножен, острый - и бесполезный.
Легче не стало. Стало тяжелее. От осознания, что легкая смерть не пришла, и впереди - наверное, годы, беспросветные и тусклые, и непонятно даже, есть ли надежда на спасение...
Ночь пришла скоро. Ночи было всё равно, спит ли одинокая женщина в каменной комнате, что гложет её душу... Ночь пришла, и ей было безразлично, рады ли ей, ждут её как избавления или как проклятия.
Ночь пришла - и ушла.
А наутро в бледные лучи солнца, падавшие из окна, вновь ступил Сента.
-За тобою прислано, - коротко сказал он.
Иримэ молча поднялась. Более всего ее теперь глодало, что у нее с собою нет гребня, чтобы причесать волосы, нет и воды, чтобы умыться, чтобы хотя бы руки вымыть, они были уже темными от въевшейся грязи... но об этом она, конечно, не сказала.
Только выпрямилась, силой заставляя себя держаться ровно и гордо.
- Я готова, - сказала.
Сента вывел её наружу. Те же коридоры казались почему-то длиннее, стали неузнаваемы: да здесь ли её вели?..
Возле выхода ждал крылатый конь. При виде эльфийки в глазах его блеснула злость, он бешено ударил копытом. Сента взглянул на него, тот дёрнул головой.
-Тебе придётся, - медленно сказал Сента. - Мы просили тебя.
- Они красивые, - не выдержав, сказала Иримэ. - Жалко, что они у вас.
-Кому жалко, а им, видать, нет, - проговорил Сента, не отводя взгляда от коня. - Их создал Мелькор. Садись.
- У вас все красивое создал Мелькор, а жаб и змей, конечно же, Йаванна...
Иримэ вскочила на коня, погладила его по холке. Мысленно позвала, как делала со своими: "не злись. Ты хороший..."
В следующий момент широкая чёрная спина вздыбилась, и Иримэ, не удержавшись, полетела на землю. Боль от удара она поначалу не почувствовала, только перехватило дыхание, стало не хватать воздуха. Сента шагнул вперёд, очутился между нею и бешеным конём. Тот бил копытами, то раскрывал, то складывал крылья.
Сента обернулся к Иримэ, опустился на землю.
-Где больно? - голос его был требовательным.
Боль наконец-то пришла - ударила в спину, растеклась по телу, окончательно выбила воздух из груди.
- Спи... на... - прошептала Иримэ. В глазах все засверкало красным.
Сента глубоко вздохнул, пальцы коснулись висков.
-Я хочу, чтобы ты заснула и не чувствовала боли. Но ты будешь сопротивляться, и мне будет труднее.
- Я не буду... сопротивляться... я себе не враг, - Иримэ замолчала, - я не хочу... в беспамятстве...
-Ты и так там будешь, но это будет вредно, - взгляд Сенты стал пронзительным, подавляющим, как будто перед Иримэ был не человек.
Тёмная волна _силы_ устремилась к её душе, утягивая в забытьё.
Не сопротивляться она все же не смогла - слишком явственна была _темнота_ опутывающих ее чар - но слабость отнимала силы, и надолго ее не хватило.
Вокруг сомкнулась чернота.
Эта ночь оказалась глухой, в ней не было времени и снов: прошло мгновение, и нет её, и снова - есть жизнь. Иримэ очнулась на кровати, ей казалось - её к ложу привязали.
Иримэ непроизвольно дернулась, и тут же поняла - да, что-то ее держит; она расслабилась, сознавая, что только повредит себе. Открыла глаза.
- Да... - проговорила она.
-Не бойся, встанешь, - перед нею появилась старая женщина. - Эти, как ни крути, а своё дело знают, тебя подлатали. Велено тебе сказать, что ты в Дортонионе, леди, и что после того, как встанешь, путь тебе будет открыт.
- Да? - Иримэ удивилась искренне. Потолок над нею был деревянным, как в человеческих домах. - А... Что было?
-Нам просто сказали: попала в плен, пока возили туда-сюда, конь на тебя прогневался и сбросил. А так как ты не воин, и жить в Твердыне не сможешь, то тебя оттуда и того... выкинули. Не нужна ты им.
- А воины, стало быть, нужны, - проговорила Иримэ, - большая разница, в самом деле. Конь сбросил, да, дурной... черный... я его мысленно позвала, а он взбеленился. Я успела подумать - все, позвоночник сломала, конец...
-Он не дурной, - строго сказала женщина. - Они куда умнее двуногих. Знать, ты чем-то его задела. Они просто так никогда не брыкаются, им причина нужна. Хотя куда уж им большей причины-то... если вспомнить, чьи они созданья. А тут ещё вас возить.
- Ничем я его не задела! Сказала мысленно, что он хороший... вот и все. Я его не просила себя возить...
-Ну, не можешь понять, так кто ж тебе подскажет. А ты чьих будешь-то, леди?
- Я Иримэ... сестра Нолофинве. Того самого, которого убил Моргот... - Иримэ закрыла глаза. Лицо брата встало перед нею как живое.
Рука женщины легла на её ладонь. Прикосновение было и тёплым, и... неприятным: старость... глубокая старость, неведомая эльфам, отвратительная на вид, ждущая смерти как избавления от всего этого - от дряхлости, от внешнего уродства, искалечившего некогда прекрасные черты.
-Хочешь, я тебя убью?
- Нет, - резко сказала Иримэ. - Не вздумай. Я хочу жить... Жить. Чтобы отомстить.
-Сколько народу уже полегло с этими словами? сколько разбилось о врата Ангамандо? Как ты отомстишь - вызовешь его на бой? Будешь убивать его людей? Как?
- Нет, - прошептала Иримэ. - Это глупо. Он сильнее, мы обескровлены... Нужно просить Валар. Да, только так можно что-то с ним сделать...
-Ну так иди... к Валар, - любезно усмехнулась старуха. - В Чертоги Мандоса. Что же ты отказываешься?
- Это бесполезно. Многие уже там, толку-то... Нужно иначе...
-Может быть, - согласилась старуха. - Знаешь, у меня когда-то был возлюбленный... он был из вашего народа. И когда-то давно, когда я ещё была молода и красива, я умудрилась понравиться ему. Странно, да? Но те из ваших, что общались с людьми, уговорили его: не трать время и душу на неё, она всё равно скоро состарится и умрёт. И он исчез. Ни слова не сказал мне, просто исчез. А я ждала. Сначала. Потом, когда в косах стала пробиваться седина, а на лице появились морщины, когда красота стала уходить от меня, я подумала: хорошо, что он не приходит, ох как хорошо... А потом я узнала, что он умчался на войну, сам бросился в огонь Дагор Браголлах. А на севере, у тёмных, люди не стареют, люди и эльфы заключают браки и приводят в мир детей... Так что да, конечно. Нужно "иначе". Чтобы никто не смел преступать жребий, отпущенный людям, чтобы никто не имел права на запретное счастье.
- Госпожа... - Иримэ протянула ладонь, коснулась морщинистой руки. - Не говори так. Ты не знаешь. Ты не понимаешь, чем они платят за эту молодость и "счастье"... Они же душу свою ему отдают. Суть свою, предназначенную Отцом. Они верят в его доброту и знать не хотят, что чувствуем мы и те, кто с нами - что мы тоже живые, что у нас есть своя боль, свое горе... Мы же бессмертны, вечно юны... Не потому у нас не принято быть с людьми, что "все равно". Ты не знаешь. Была тогда - Андрет, она умерла... ей было девяносто лет, когда была Браголлах. Эльфы любят не как люди. Люди могут разлюбить, а эльдар - только один раз, и на всю жизнь. И если он, тот эльф, был с тобою, поверь - он любил тебя всю свою жизнь, и сейчас, в Чертогах, помнит о тебе и любит тебя. Это боль для обоих, огромная боль. Потому у нас и не принято...
-Я не верю, - покачала головой старая женщина. - Если бы любил - не позволил бы себя уговорить. Любовь отдаёт, а не отнимает. Впрочем, какая теперь-то разница...
- Там остался Гвиндор, - сказала Иримэ. - Мне нужен будет конь. Я отправлюсь на Север.
-Как знаешь, - старуха пожала плечами. - Если что надо будет, позови. Я тут, неподалёку.
В маленьком селении, в Дортонионе, Иримэ пробыла не день - два дня. Приходила в себя, думала. С людьми ей, конечно, приходилось общаться и раньше, в Барад-Эйтель, да и в Хитлуме тоже жило много смертных... но чтобы вот так, совсем рядом - не доводилось. И только сейчас, впервые в жизни, она ощутила неловкость за свою красоту и вечную молодость. Здесь оставались одни старики - видимо, те, кто не боялся ни Врага, ни его воинов просто потому, что скоро все равно умирать. Странно это было - жизнь на давно уже захваченных Врагом землях. И снова Иримэ впервые поняла: да они ведь, эти старики, во многом мудрее ее, прожившей в десять раз больше. Поняла даже, в чем тут дело: вот она, бессмертная, не прожила и доли своей вечной жизни, она, быть может, только отошла от ее начала, а они за сотню лет проходят весь отмеренный путь... и понимают жизнь настолько же глубже. Вынуждены.
Зрелище старости не вызывало брезгливости - только горькое, печальное уважение к тем, кто несет эту ношу с достоинством. И от жалости Иримэ все же не могла избавиться. Первый день она почти не выходила из дома, была слабой, и, чтобы не быть нахлебницей (и чтобы заглушить стыд из-за того, что старая женщина из-за них, эльфов, осталась одинокой), вызвалась помогать хозяйке: чистила овощи, возилась по хозяйству, к вечеру вышла в поле - набрала цветов, поставила в глиняную плошку у окна.
Вечером второго дня она пришла в себя уже настолько, чтобы наутро отправиться в путь, благо что коня, хотя и не крылатого, ей были готовы дать. Что делать, она решила: попытаться по дороге найти кого-то из своих, сообщить о себе; о том, что нужно плыть за Море, думала не одна лишь она, это и так было ясно. Нолдор использовали свой шанс, он оказался неверным - другой надежды не остается, кроме как умолять Валар о прощении и помощи...
А далее - в Ангбанд. Там остался Гвиндор, там остались его друзья, там - множество нолдор; множество раненых... Иримэ хорошо представляла, что они будут чувствовать там, у Врага. Союз разбит. Многие из бывших ранее свободными земель - под Врагом. От нее мало будет проку.
Наутро - в путь.
Хозяйка вышла её проводить. Молча протянула сумку с припасами: дорога дальняя, пригодится.
- Спасибо, - тихо сказала Иримэ. Закинула сумку за плечи - знала, что та не особо тяжелая, можно носить, как обычный мешок. - Не знаю, увидимся ли... Спасибо за все. И я хочу, чтобы ты знала: дом Нолофинве всегда будет вам другом и защитником. Если, конечно, сумеем теперь - защитить... Да, и еще...
Она стянула с шеи цепочку, на которой висел кулон: золотой цветок с вкраплениями из драгоценных камней. Она сама когда-то сделала эту вещицу, давно, еще в Валиноре.
- Я сама это сделала, еще давно, за Морем. Прими, прошу тебя. На память...
-Не стоит, леди. У вас не принято с людьми дело иметь, вот и не нарушай ваши законы. Прощай.
Старуха повернулась и медленно пошла к дому.
- Анта, погоди! - Иримэ бросилась вслед за ней, забежала вперед - ей было и неловко, и стыдно одновременно, и невозможно было уехать, расстаться вот ТАК, быть может, навсегда. - Ну зачем ты так... Ты прости, если я тебя чем обидела - я не хотела!
Женщина остановилась, долго смотрела на эльфийскую леди.
-Иди с миром, леди Иримэ.
Иримэ покачала головой, глядя на неё. Не увидит. Почти наверняка...
- Я бы так хотела, чтобы не было нужды расставаться с теми, кто становится близок... Прощай, добрая госпожа. И все же, если случится беда - мы друзья тебе и всем твоим детям и родичам.
Иримэ вздохнула - и пошла прочь, к коню.
Вскоре она уже скакала по дороге - в сторону Севера.
Поначалу дорога плутала по лесам и предгорьям, становилось всё темнее. Где-то ухали ночные птицы, но далеко: над миром висела чуткая настороженная тишина. Дортонион, лиходейские места... Говорили, что здесь скрывалась Унголиант... Что сталось с чудовищем, которое выманили из убежища безумцы?..
Когда лес внезапно расступился, и она очутилась на почерневшей от недавнего пожара огромной поляне, захолонуло сердце: слишком живо напомнило это Ард-Гален после Битвы Внезапного Пламени. Невозможно представить, что это место когда-то было таким же живым, и... что тут произошло, что вот здесь был огонь, а вокруг - нет?
Балроги, или еще кто-то подобный. Конечно же: Унголиант боится балрогов, должно быть, их и послали на усмирение.
Осторожно... по краю поляны. Пробираться нужно дальше...
На земле вдруг что-то блеснуло металлом среди черноты.
Иримэ помедлила немного - и спрыгнула на землю. Посмотреть, что это там виднеется такое...
Перчатка. Чёрная кожаная перчатка с широкой манжетой, на тыльной стороне - пластины из лёгкого серебристого металла. Кроме прочего, в неё ещё ощущались наложенные чары: на смягчение боли.
Сразу вспомнился Маэдрос. Он носил перчатку - изображающую отсутствующую руку, толку от нее было мало, но хотя бы не бросалось в глаза увечье.
А следов никаких вокруг нет. Кто здесь это бросил или потерял - непонятно...
Иримэ подняла перчатку.
Вокруг явно никого не было, только лес и тишина. Сожжённая поляна наконец осталась позади, дорога явно была малоезженная, но она была и вела на север.
Перчатку Иримэ положила в заплечный мешок.
И снова - в путь, снова - на север. Тут уже вскоре должны были быть патрули темных...
...но вместо патрулей она внезапно услышала орочьи голоса - хриплые, грубые. Орки ломились через лес, чувствуя себя хозяевами.
...Вот оно - Унголиант... ее безумие. Была бы она пешая, можно было бы влезть на дерево, не заметили бы; а так - убьют коня, и жалко, и куда потом пешей?..
Овражек был неподалеку, с вывороченными деревьями, глубокий, может, удастся укрыться - уговорить коня лечь и лежать смирно, укрыться чарами...
Скорее!..
Под корнями огромного вывороченного дерева было мокро, но только тут был шанс, что их не заметят. Иримэ замерла, вжимаясь в землю, проклиная себя за то, что плохо владела чарами облика - и радуясь, что сейчас не приходилось ничего изобретать: достаточно было создать видимость полога, завесы - как будто нет здесь никого, как будто тут земля, и торчащие из вывороченного пласта корневища, и трава внизу...
Орки приближались. Язык был непонятен, - ясно было только, что гогочут над чем-то. И вдруг...
Понеслось. Иримэ не могла видеть, что происходит, только доносились звуки: быстрые шаги, вопли, лязг металла о металл. Наверху шёл бой.
Она лежала тихо-тихо, вжимаясь в землю, вслушиваясь в происходящее. Толку от нее было бы мало: воин из нее никакой, а орков много; выскочишь из укрытия - убьют, и только этим все кончится.
Она не могла бы сказать, сколько пролежала там... и когда же наконец всё стихло. Тишина была оглушительной и очень звонкой.
Шаги. Заржал конь, её конь. И опять тишина.
-Выходи, кто тут, - негромко сказал мужской голос. - Не прячься.
Иримэ вздохнула, но больше с облегчением: все же не орки.
Завеса чар упала, и она опасливо приподнялась, осматриваясь.