Это очередное падение сквозь густые кроны деревьев, это очередной подъем на дрожащие, как ветки на ветру, ноги, и попытка понять то, куда опять его занесло. Уставшие, красные глаза оглядели все вокруг, но ничего нового они не увидели. Лишь темные коридоры, ползущие в разные стороны с коричневым деревянным обрамлением, оставляющие в замешательстве любого неопытного путника в лесу. Смотреть вверх ему не хотелось. То ли он боялся наткнуться на нелюбимый солнечный цвет, который ядом прожигал ему глаза, то ли просто боялся посмотреть в ту небесную глубь, откуда он попал сюда.
Как бы то ни было, он понимал, что ему стоит двигаться вперед, несмотря на полное непонимание своего пути среди толстых, монолитных, кривых стволов, которые наполняли все пространство на ровне с мраком, под непроглядными коронами древесных гигантов. Но в прочем, несмотря на обыденность этой ситуации, существовали более весомые причины окунуться вглубь мыслей, под тошнотворный крик и вопль голоса в голове.
"Если я здесь, то - почему?" - надоедливая мысль снова ворвалась в только что очнувшийся ум, что происходит на постоянной основе каждый раз после падения. Безудержная фантазия и горький опыт, заставляли его думать о том, что придется снова совершать неведомые виражи и истреблять какие-то полчища ублюдков, обесценивших мораль и этичность в современном его представлении. Возможно, ему стоило встретиться с каким то чудовищем, который всем обликом походил на него, и снова защищаться, что бы остаться в этом, хоть немного, но уже знакомом мире. Любая его безумная выдумка, после всех невероятных случаев, уже не кажется столь необычной и завлекающей. Нынче, все наоборот, чем более изощренная мысль в голове, тем более тошно становилось от нее.
Худые ноги, еле удерживающие костлявое, но до невозможности сильное тело, медленно утянули его в мрачный закоулок сумрачного леса, откуда парень попытается найти выход с засевших, по самое горло, лесных путей. Тело было укрытое темной тканевой накидкой, которая теперь уже не казалась столь новой и приятной на ощупь. Теперь от нее разило плохим запахом, большими дырами по всей его длине, а главное, десятками пятен крови. Чья именно кровь это была - путешественника не особо волновало. Возможно его, а вполне возможно что какого-то человека, который с ужасом попытался скрыться от приставучего гостя, но к его сожалению, проворное и большое тело с легкостью могли уткнуть носом в грязь любого бегуна из человеческого рода, хотя тот и не занимался спортивными дисциплинами столь самоотверженно.
Длинные руки упрощали преодоление препятствий любопытного существа. С помощью своих больших ладошек и длинных пальцев, он мог уцепиться намертво за любой уступ, ветвь, затылок и ногу. В боевых качествах, это достоинство не раз помогало ему одержать легкую и молниеносную победу. Противнику то стоило всего, то недооценить мощь изнеможенных и грязных рук, одна которых была спрятана за гнилым бинтом, как вдруг обе вытягивались на впечатлительную длину и с легкостью избавляли от любых мыслей пустую человеческую голову. Да и в прямых стычках эти чуть ли не полтора метровые конечности, давали немалого жару каждому, кто захочет посоревноваться в кулачном поединке с разумным животным.
А длинные ноги, которые упоминались в сверхъестественных талантах к преодолению больших дистанций за короткий срок, являлись чуть ли не третьим, или даже, вторым основным оружием чудака. Сухие как усопшая берёза, но крепкие как черный дуб, они позволяли достигать невероятных высот в прыжках, а общая пластика всего тела в паре со столь мощным механизмом, позволяли удивлять оппонента невероятными кульбитами в бою.
Но особенно, ему была близка возможность обезвредить врага со спины, как бы сильно это не огорчало нежеланного гостя делящего одно полудохлое тельце. Морока в попытках уследить за каждым движением врага, а еще и необходимость самому быть на пределе осторожности с каждым, кто обладает огнестрельным, или холодным оружием.... нет. Проще напасть со спины, несмотря на подлость и жульничество в отношении к, не подозревающим об опасности, людей. Когда они пытались напасть на него, принести вред и просто избавить от жизни, как бы это хорошо не звучало, все же, они должны были понимать, на что именно подписываются. Или нет.
Безграничный боевой потенциал всегда делал из этого экзотического существа непредсказуемое и неповторимое в природе, идеально отточенное орудие для убийств и психологического превосходства над любым оппонентом. Скрытый за темной вуалью загадочности и отчужденности от современных нужд, кочевник всегда находил себя в гармонии с природой, а главное - с самим собой. Редкая медитация, обдумывание всего вокруг, среди еле уловимой тишины, начисто освобождала от чуждых переживаний и сочувствии к каждому встречному по пути. Хладный ум и каменное сердце, упрятанные за ледяными цепями с огненным началом, пусть и утаивали искру внутри самобытного вольнодумца, но так же и умалчивали о невероятных шрамах, оставшихся после тысяч пережитых моментов в его длинной и нескончаемой жизни. Появись все эти ранения на его теле, от привычного облика этого существа и места бы не осталось, точно бы, все это просто ушло под толщу зажившего мяса и тонких, терзаемых холодом, линий из еще живой кожи.
Все его предыдущие пути приводили двуногого к одному - смерти. Как бы печально и неожиданно это не было, но каждая его смерть, в ближайшем будущем, помогала ему понять некоторые вещи. Вся его опытность не появилась из попутного ветра и пары пронзительных до слез наставленный его учителей. Будучи окутанным невероятным холодом и мраком неизвестных глубин космоса, в голове у мыслителя все мелькали мысли о неверном поступке. Терзания, которые приводили его до самобичевания, а в редких случаях до досрочного окончания периода жизни, лишили напрочь любых чувств ранее задорного и глупо шутящего существа. В те ранние, по современным меркам, беззаботные моменты его жизни, кажутся столь наивными и глупыми современному ему, что от стыда становилось и холодно и жарко. Бороздя космические просторы со стороны в сторону, а иногда и вверх, ему предоставлялось достаточно времени, что бы обдумать абсолютно все. В такие моменты, даже самому заядлому любителю камер одиночек в тюрьмах, могло бы стать не по себе. Ты и твердой почвы не ощущаешь под ногами. В снах, где ты падаешь с невероятной высоты и сразу же просыпаешься в холодном поту, ему приходится переживать на это самом деле, снова и снова.
"Это выход? - ободренным голосом сказал он, когда пред глазами, наконец, не маячили сотнями деревья."
Показалось, что он приобрел второе дыхание и на уставших лапах, после десятка часов ходьбы, взбежал на небольшую низину недалеко от себя, сразу же упав на колени и громко взвыв, то ли от счастья, то ли он наплывшей в дурной ум печали.
Его глаза уже несколько месяцев не видели белого света. Лесные "трущобы" изматывали парня с каждым таким падением все сильнее и сильнее. Иногда ему казалось, что это какой-то насмешливый сон, где безумная одурь в голове, решилась поиздеваться над ним и начала подкидывать идентичные края, полны одних деревьев и лесных округ. Созерцания города в дали, дорожной магистрали, тянущейся в край небосвода, приносили уйму удовольствия и печали, только от того, что казались настоящими. Он пытался сдерживать себя, но к сожалению, чувствам нет предела. А счастье ли это, или глубокая печаль, прорвавшая чан с горечью и ужасом, трудно было понять.
В истории его самого не раз возникали ненавистные воспоминания о больших городах. Ранее, такие сооружения, которые подобно лесному царству тянули свои корыстные лапищи к солнцу, у обитателя лесных массивов встревали в ум своей необузданностью и неудержимым ростом во все возможные стороны горизонта, словно какая-то зараза. И, возможно, у некоторых они вызывают восторг, но у Тодда, они отождествлялись только с ненавистной ему городской суетой, с уничтожением всего того, что ранее было выдумано матерью природой, но ныне отдано на растерзание прогрессу, который со временем мог затянуть в свои загребущие лапы абсолютно все, что сможет случайно оказаться рядом.
В каком то смысле, парень здраво понимал почему это происходит. Как и в любом большом муравейнике, улье, обитателей становится все больше, а места для продолжения рода у них все меньше. Но наверное, только человеческий род смог превратить свою популяцию в проблему не только своего вида, но и всего сущего на земле. Сжигая поля, рубя деревья, те, не самые разумные существа, сами гребут себе место под свои же могилы. Но среди их... мало кто это понимает, ибо объяснить то, почему это все происходит не по иному сценарию - невозможно.
Все же, скорее всего, в голове у парня держалась мысль о том, что здесь, на этой земле, не будет людского рода. Сохранялась небольшая надежда, что когда ему удастся покинуть лесную чащу, ему не попадется мегаполис, затмевающий своим размером весь горизонт. Но, скорее всего, эта зараза присутствует везде. Пусть и отличимо, где: то более развито, где-то менее... но есть абсолютно везде. Это и заставило того склонить колени пред невероятного могущества монстром, который с каждым днем рос все более и более, смывая на пути любые преграды. Пусть, отрешенный от человеческого мира, и пытался сражаться, но на места плодящегося народа, все снова и снова приходили такие неотличимые друг от друга - люди...