Из ночного беззвёздного неба, где свет звёзд нагло перебивали отсветы огней большого города, с жалобным криком вывалилась одинокая чайка. Чуть не задев её голову, она стремительно унеслась в сторону моря и пропала - уже беззвучно канула то ли в волнах прибоя, то ли в густой темноте, висящей над водой.
"Что я здесь делаю?" - спохватилась она. "И - кто я?".
Она не знала ответов на эти вопросы. Она осознала себя только-только, словно разбуженная криком несчастной птицы. За её спиной шумел прибой, а она выходила совершенно обнажённой из моря... что она там делала? Или - что она делает здесь?
На какое-то неуловимое мгновение ей показалось, что она идёт не туда, что ей надо обратно - но эта мысль исчезла, лишь мимолётно мелькнув, унесённая шумом очередной волны, обрушившейся на галечный пляж. Она сделала вдох - первый в её жизни. И вместе с земным воздухом пришли другие мысли - гораздо более важные и неотложные, откуда они пришли? Но они, придя в её сознание, стали Главными Мыслями, и уже не оставляли никакого места для сомнений. Всё, что было позади, там, в прошлой жизни, сделалось неважным, потускнело и пропало в грохоте следующего водяного вала.
Первое, что она ощутила, едва только её бёдра оказались выше уровня воды, был холод. Кожа покрылась пупырышками, и она зябко охватила плечи руками. Почему у неё нет одежды? И, кстати - что это такое - одежда? Ах, да - это что-то, во что предпочитают заворачиваться люди, чтобы отгораживаться от мира, в котором они живут. Она когда-то смеялась над этой привычкой людей - но теперь начала понимать, почему они так делают. Действительно, здесь очень холодно. Ей нужно найти свою одежду. Где она оставила её?
"Как меня зовут?" - этот вопрос обжёг её, словно хлыстом, когда она уже вышла из воды по колено, и оставалось сделать каких-то три шага до суши. Имя? Имя!!! Она не могла вспомнить - хотя откуда-то прекрасно знала, что у всех людей есть Имя. Она где-то потеряла своё. И теперь она - без имени и без одежды в этом чужом для неё мире.
Но почему чужом? Этого она не знала, и постаралась не думать об этом, сосредоточившись на необходимости одеться. В первую очередь - одеться. Холодный ветер трепал её длинные мокрые волосы, спутывая их и бросая ей в лицо. Жемчужины, вплетённые в причёску, ударяли её по незащищённым плечам, груди, шее... это было неприятно. Да, нужна одежда...
Выйдя на берег полностью, она начала различать находящийся перед ней мир. Широкая полоса чёрного галечного пляжа со стоящими на нём уродливыми, как показалось ей, шезлонгами и грибками-тентами, хлопающими на ночном ветру. Жидкая цепочка фонарей, возвышающихся метрах в ста пятидесяти от кромки воды, и чёрная зубчатая стена города в отдалении, выделяющаяся на фоне подсвеченного неба. Странный мир.
Она присела на ближайший шезлонг, все так же охватывая плечи руками. Рядом с ней оказался свёрток. Может быть, это и есть одежда для неё?..
- Девушка, вас подвезти? - рядом остановилось одно из тех непонятных, негромко урчащих созданий, блестящих и ослеплявших её на этой ровной полосе чёрного цвета, по которой она шла последние полчаса. Оказалось, что внутри этой штуковины находился человек.
- Что вы говорите? - переспросила она.
- Я говорю - вас до города подкинуть?
- Нет... - ответила она, подумав. - Не надо меня подкидывать. Зачем это?
- Ну, странная вы какая-то! - Засмеялся человек, высовывая голову из отверстия этой штуковины, внутри которой он находился. - Шутки любите?
Шутки? Да, шутки она любит... любила когда-то. Только когда и что это были за шутки - она не знала. Но смех - да, смех был для неё любимым развлечением, но вот когда и где?
- Да садитесь, садитесь же! - Рассмеялся человек. - Не обижу я вас, если вы сядете!
Значит, если она не сядет - то он её обидит? Но почему? Может быть, здесь так принято - обижать тех, кто не сидит? Да и он сам в своём этом... неживом создании - он ведь сидит! Наверное, здесь принято так - сидеть и подбрасывать друг друга, если кто-то не сидит. А ей очень не хотелось, чтобы её бросали, кидали, или обидели. И поэтому она села.
- Девушка, вам что - плохо? - Молодой человек вышел из машины - вот что это такое! - и наклонился над ней.
- Нет, что ты! - рассмеялась она. - Мне хорошо!
Ей действительно было хорошо - асфальт приятно согревал уставшие от ходьбы ноги, а этот человек был таким приветливым, смешным и заботливым!
- Блин, да ты наркоманка! - Почему-то зло проговорил он и, развернувшись, исчез в своей машине, которая тут же сорвалась с места.
Она не поняла, что же такое случилось, и чем она его обидела - но, по крайней мере, теперь она знала своё имя. Она несколько раз повторила его - по разному, и скороговоркой, и нараспев.... Да, у неё в этом мире было действительно красивое имя: Нар-ко-ман-ка! И этот человек, скорее всего, знал её - и специально остановился поприветствовать, поговорить и пошутить. И даже предложил ей посидеть. Несомненно, он её знал. Но почему он итак быстро уехал, не попрощавшись, а лишь сообщив ей её имя? "Наверное, он Проводник" - подумала она, поднимаясь с дороги. Кто такой Проводник - она не знала, но это слово появилось, и накрепко увязалось с образом этого молодого человека, который ей только что помог.
Через полкилометра она почувствовала боль в ногах. Болели пятки, стёртые шершавым асфальтом, и с каждым шагом боль становилась всё сильнее. Что такое боль, она не знала, и это ощущение было настолько непривычно и интересно поначалу... Но, спустя какое-то время её интерес пошёл на убыль, а затем и пропал совсем. Осталась только боль - и теперь боль напоминала о ногах при каждом шаге.
Она слова села на дорогу и ощупала подошвы. Ступни были в чём-то липком и тёплом. Кровь - поняла она. Кровь и боль - вот что значил этот мир для неё сейчас. И одиночество.
Внезапно она поняла, что если бы этот знакомый, остановившийся поприветствовать, подвёз бы её до города - то она не знала бы сейчас, что такое боль. И с ногами всё было бы в порядке. Почему он уехал? И почему не назвал ей своего имени?
На дороге появились фары очередной машины. Она с интересом смотрела, как они приближаются, как яркий свет начинает заливать пространство, разгоняя темноту. Автомобиль остановился рядом с ней, и опять - уже, видимо, какой-то другой её знакомый - задал вопрос:
- Девушка, что случилось? Вам плохо?
- Да. - Ответила она с радостью. - У меня болят ноги.
Этот знакомый нисколько не был похож на предыдущего. Он был гораздо больше, и гораздо старше - мужчина лет пятидесяти, практически без волос и в больших роговых очках. Он вышел из машины и склонился рядом с ней.
- Ты садись, тогда я тебя не обижу. - Улыбаясь, сказала она уже известное ей приветствие этого мира. И тут же поспешила сообщить знакомому своё имя:
- Я - Наркоманка. А твоё имя мне неизвестно.
- Оч-чень приятно. - Спокойно ответил знакомый. - Но знать моё имя тебе ни к чему. Что ты тут делаешь?
- Я тут сижу. - С улыбкой ответила она, радуясь тому, что этот знакомый развлекает её беседой и даже интересуется ей.
- Хм... Сидит она ту, понимаешь... Вот молодёжь пошла... - задумчиво пробормотал он. - И что мне с тобой делать прикажешь, наркоманка?
- Я не люблю приказывать. А со мной... делать... - Она задумалась, вопрос оказался неожиданным. - Со мной можно говорить. Расскажи мне об этом мире, пожалуйста!
Её сильно удивило то, что знакомый не захотел говорить ей своё имя. Почему? И как ей теперь его называть? Но, видимо, здесь были такие правила игры.
- Прямо здесь? Я буду, значит, здесь сидеть, и рассказывать тебе об этом мире? - Брови знакомого под очками поползли вверх. - Ну, вы даёте, молодёжь... Может быть, тебя лучше домой отвезти?
- Да, это было бы хорошо! - Улыбнулась она. - А где ты живёшь?
- Ты не поняла, девочка. - Серьёзно ответил он. - К тебе домой. Я, уже, знаешь ли, вышел из этого возраста.
- А где он?
- Кто?
- Возраст, из которого ты вышел?
- Хватит. Давай, поднимайся... можешь встать? И садись в машину.
- Могу. - Ответила она. - Только очень больно. А что я буду делать с тобой в машине?
- Ехать. - Ответил он, подавая ей руку. - В город. И чтобы без глупостей. Стоп! - сказал он, опуская руку. - А что с ногами-то?
- Больно. И кровь почему-то... - Ответила она. - Вот! - И подняла ногу так, чтобы в свете фар ему было видно ступню.
- Ничего себе... - пробормотал он. - До мяса! Это как же обколоться нужно, чтобы так вот...
- Я не кололась - призналась она. - Я стёрлась. О дорогу.
- Подожди. - Сказал её знакомый, отходя к своей машине. - Тебе их перевязать как-то нужно.
Через минуту он появился снова, с кусками ткани и бутылью в руке.
- Вот, ветошь - но чистая. Сейчас, водой сполосну и замотаю. Сиди спокойно...
На израненные ступни полилась струйка тёплой воды, а потом она почувствовала, что его руки нежно и осторожно вытирают больные места влажной тканью. И боль при этом начала отступать.
- Не больно? - спросил он.
- Нет, хорошо! - Опять рассмеялась она. - А правда, у меня красивое имя?
- Какое? - Спросил он, заворачивая её ступни в ткань.
- Наркоманка. - Удивлённо ответила она. Неужели он не запомнил? Или даже не знал?! Но тогда он - не знакомый!
- Разве это имя? - Нахмурился мужчина. - Это так... хуже некуда! Ладно, давай я тебя сейчас в машину посажу...
- Нет! - Внезапно осознав, что этот человек - чужой, ответила она. - Я никуда с тобой не поеду! Я не знаю тебя!
Ей стало почему-то страшно. Она не знала, откуда - но знала, что доверять в этом мире можно только знакомым, а незнакомым нельзя. И страшнее всех те незнакомые, которые притворяются знакомыми!
- Ну, точно, обкололась, дальше некуда...- проговорил мужчина. - Совсем крыша поехала?
Она огляделась вокруг, но не увидела никаких крыш - ни едущих, ни стоящих.
- Не обманывайте меня. - Ответила она ему. - Здесь нет крыш, которые едут.
- Кроме твоей.
- У меня нет никакой крыши.
- Это точно... - Негромко проговорил он, присаживаясь рядом на корточки. - Всё-таки, как тебя зовут?
- Я же сказала - Наркоманка.
- Это не имя. - Опять сказал он. - Ты что, память потеряла? Может быть, тебя сбили?
- Меня никто не бил. А память... - Она задумалась. Действительно! Она помнила себя лишь с того момента, как услышала крик чайки два часа назад, выходя из моря. - Да, память осталась где-то в море. Или... не знаю, где. - Грустно закончила она.
- Тогда, может быть, ты и не наркоманка. - Сказал мужчина. - Разреши? - Он взял её за руку и потянул рукав джемпера вверх, внимательно разглядывая сгиб локтя, потом осмотрел кисти рук, потом - ступни.
- Да нет, вроде не колешься... разве что в пах. Но туда я не полезу. - Улыбнулся он. - Давай, всё-таки, я тебя до города довезу, а там попробуем разобраться, что с тобой случилось?
- Нет. Ты - незнакомый.
- Ну, хорошо, хорошо. Меня зовут Сергей Иванович. Я - врач-травматолог, этого достаточно?
- Нет. Ты не знаешь меня. Я - Наркоманка, а ты говоришь, что это не моё имя...
- Господи, да кто это тебе сказал?
- Мой знакомый.
- И как его зовут?
- Я... Я не знаю. - Она готова была расплакаться от бессилия объяснить что-то этому человеку. - Он молодой, тоже на машине...
- Когда он сказал тебе это?
- Недавно... Почти здесь. Он остановился, предложил мне сесть, сказал, что я - Наркоманка, и уехал. Но я ведь - Наркоманка?
Отчего-то ей было жаль расставаться с этим, может быть, и неправильным, но её именем, которое она узнала совсем недавно.
- Без анализа я тебе этого не скажу. Ты могла просто потерять память, амнезия, понимаешь?
Она покрутила головой. Анализы, амнезия, врач... слишком много новых и неожиданных понятий обрушивалось сейчас на неё, и от этого даже начала кружиться голова.
- Ты вообще, как себя чувствуешь? - Опять спросил Сергей Иванович. - Голова не кружится, не тошнит?
- Кружится... - ответила она. - А что такое "тошнит"?
- Может быть, и сотрясение... Давай-ка в машину, через двадцать минут будем в травмапункте, посмотрим, что с тобой...
- Мария Егоровна, это Татаринов. - Сергей Иванович сказал это не ей, а как бы сам себе, приложив к уху небольшую коробочку. - Примете меня с пациенткой сейчас? Никого? Вот и прекрасно... очень странный случай у меня. Хорошо, минут через пятнадцать будем. Анализ крови... рентген головы... Ну, и перевязку небольшую... Да, спасибо.
Она сидела рядом с ним, автомобильное кресло оказалось неожиданно удобным, из щели перед ней несло тёплый воздух, а за окном мелькали придорожные столбы, и ночной ковыль сливался в серебристую полосу. Звучала тихая музыка, было одновременно загадочно и уютно. Особенно уютно было израненным и уставшим ногам.
- А что у тебя джемпер задом наперёд надет? - спросил Сергей Иванович, не отрывая взгляда от дороги.
- Что надето? - переспросила она.
- Джемпер...
- А что это такое?
- Вот, это. - Он протянул руку и легонько дёрнул её за рукав.
- Как это - задом наперёд?
- Ну так... Он наоборот надевается. Что ты делаешь?!
- Переодеваю. Вот так надо, да? - Она сняла джемпер, под которым ничегошеньки не было и спрашивала, протягивая к нему одежду на вытянутых руках. Сергей Иванович отвернулся и буркнул:
- Да, теперь правильно. - И не поворачивался, пока она вновь не оделась.
Они миновали пост ГАИ и въехали в город. Она приникла к окну, разглядывая светящиеся громады домов, буйство рекламных огней, проносящиеся мимо машины и блеск стекла и хрома.
- Что это? - Спросила она.
- Где?
- Вокруг!
- Город. Ты постарайся быть поспокойнее, не волноваться. Тебе это сейчас ни к чему.
- Какой красивый... - В восхищении проговорила она. - Но он... неправильный. Неживой.
- Да, зелени у нас маловато. Все скверы под парковки ушли. Ну, всё, подъезжаем...
Она сама вышла из машины, но дальше двинулась всё-таки с помощью Сергея Ивановича - ноги болели при каждом шаге. Поднявшись на невысокое крыльцо, они прошли в дверь с нарисованным на ней красным крестом, потом миновали тамбур и небольшой коридорчик.
- Мария Егоровна! - позвал он.
- Да, Сергей Иванович, готово всё! Входите! - Отозвался из-за белой двери женский голос.
- Я здесь буду спать или любить? - Спросила она, когда Татаринов укладывал её на длинный, широкий стол, обтянутый кожей.
- Нет, милочка, ты здесь голову свою нам покажешь. - Ответила добродушно ей пожилая полноватая женщина в белом халате, возясь с какими-то предметами возле неё. - Видать, хорошо приложилась, бедная. - Добавила она, обращаясь к Сергею Ивановичу. - На шоковое состояние похоже...
- Егоровна, ты это, давай, рентген покажет. А я пока анализ возьму...
Его руки опять задрали рукав джемпера, потом что-то перетянуло плечо, и она ощутила резкий укол в сгибе локтя, дернулась.
- Спокойней, спокойней... - Приговаривал Сергей Иванович, придерживая её руку. - Иначе не узнаем, наркоманкой тебя зовут или нет...
Скосив глаза, она увидела, что доктор уходит куда-то с небольшим красным предметом в руке. Она догадалась, что это и был "анализ" - её кровь.
- У меня ноги все в анализах, Мария Егоровна. - Пожаловалась она женщине, когда над её головой что-то зажужжало. - Эти анализы из ног просто текут...
- Не анализы из ног текут, а кровь, глупенькая. Поверни-ка головку, вот так.... Не бойся, перевязку сделаем, заживёт в два счёта. Как тебя зовут-то хоть?
- Наркоманка... Но Сергей Иванович сказал, что это не имя...
- Он сейчас по анализам и определит, имя или не имя. Всё, вставай уже. Пойдём, я тебе ноги обработаю, только в проявку пластины отнесу... Не похожа ты на наркоманку, вот что...
- А вы её знаете? - Спросила она Марию Егоровну, когда та опять появилась в кабинете.
- Кого?
- Наркоманку.
- А, опять ты про это... Да как не знать мне их? Я их, милая, столько перевидала всяких, что упаси Господи... Каждый же день божий вижу. А ты - нет, ты не из них, это я тебе точно скажу, без анализов всяких. А вот память-то где потеряла, а? Ладно, давай сюда твои конечности... Ой, делов-то! Сейчас я тебе твои ссадины обработаю, перевяжу - и ходи на здоровье. Обувка-то есть?
- Что? - Спросила она.
- Обувь. Ну, сандалии какие, туфли, шлёпанцы...
- Нет, нету.
- Ох, горюшко... Ну ладно, пока в наших тапочках походишь. Да ведь если ты ни дома не помнишь своего, ни имени - куда же ты пойдёшь-то? Это милицию вызывать нужно, оформлять тебя, бедную... всё, сиди, я пойду, снимки гляну, готовы уже. Даже вот что - приляг на кушеточку, приляг, вздремни... Умаялась, поди, бедная...
- Ничего не понимаю. - Сергей Иванович рассеянно помахивал пробиркой с реагентом.
- В милицию-то как, звонить? - Спросила его Мария Егоровна.
- В милицию... Не знаю. - Татаринов был явно озадачен. - Наркотиков в крови никаких, это точно, но вот что это за кровь... не знаю.
- То есть?
- Группы нет никакой, Мария Егоровна! Представляете? Первый раз такое вижу. И ещё что-то... вроде глицерина присутствует... нужно ещё проверить. В общем, судя по крови, найдёныш этот...
- ??
- Не человек она, вот что! И что властям скажем?
- Господи... - Женщина перекрестилась. - Так что делать-то будем?
- Попробую позвонить завтра Виталию Тарасовичу, поместим к нему. Это почти по его профилю. Пусть он как генетик посмотрит. А там... Там уже не нам решать.
- А кто она может быть-то? Вроде человек как человек... с виду.
- Что с головой?
- Да нет у неё никакого сотрясения. Всё в порядке. Чистая голова. Господи, откуда же она... такая? - Опять спросила Мария Егоровна.
- Боюсь, это уже не в нашей компетенции - вздохнув, сказал Татаринов. - Пусть она у вас до утра переночует, поспит. Утром её заберут. И - постарайтесь не распространяться об этом случае. Хорошо?
- Да понимаю я, дело-то такое...
- Всё, Мария Егоровна, покидаю я вас. Самому домой нужно, вздремнуть. Завтра в четырнадцать у меня совещание районное, нужно быть в форме.
Пожилая женщина ещё раз опасливо перекрестилась, когда за врачом закрылась дверь районного травмапункта.
Марина шла по ночному городу, пытаясь понять, как же вести себя так, чтобы проходящие мимо люди не обращали на неё внимания. Наверное, она зря ушла из того дома, куда привёз её Сергей Иванович, и где Мария Егоровна объяснила ей, что называться наркоманкой совершенно не стоит, и дала ей это новое имя - красивое и загадочное - Марина.
Теперь Марина догадывалась, что "знакомый" - это не любой встречный человек, который может её как-то назвать. Нет, понятие "знакомый" оказалось совсем другим - это человек, которого она знает сама. Теперь в этом городе у неё было уже трое знакомых. Хотя тот, самый первый... нет, подумав, рассудила Марина, его знакомым считать не стоит - он же не сказал ей своё имя.
Она дошла до перекрёстка. Сигналы светофора ничего не говорили ей, она постояла, глядя на проносящиеся поперёк её пути машины, и свернула направо по тротуару, чтобы не переходить улицу. Пройдя до конца квартала, она опять свернула - и оказалась вдали от ярких огней и рекламных вывесок, машин стало гораздо меньше, людей здесь и вовсе не было. Стало гораздо тише, и это ей понравилось. Она продолжала идти вперёд, и теперь, перестав задумываться над тем, что она привлекает к себе внимание, ощутила голод.
Действительно, ей хотелось есть. Но чем здесь можно утолить голод? Всё вокруг было из камня, темно и безжизненно. Проходя мимо какого-то куста, она оторвала лист и попробовала его на вкус. Нет, это было совсем не то.
Впереди возник небольшой, освещённый изнутри домик, весь из стекла, и в нём Марина разглядела человека, стоявшего за барьером. Может быть, у него найдётся что-то, чем можно перекусить?
Подойдя к светящейся постройке, девушка обнаружила приоткрытую дверь и вошла внутрь. Запах, которым встретил её ночной ларёк, ей совсем не понравился. Пахло кислым пивом и застоявшимся табачным дымом, а за прилавком стояла с сигаретой во рту молодая, но сильно располневшая женщина довольно неопрятного вида.
- У тебя найдётся еда для меня? - Спросила Марина. - Я Марина - добавила она, увидев удивлённо-неприязненное выражение на лице ночной продавщицы. С особенным неудовольствием она смотрела на ноги Марины - забинтованные ступни в дерматиновых шлёпанцах с инвентарным номером, нарисованным белой краской.
- Во, блин, еды захотела... - Пробормотала женщина и выпустила струю дыма. - Наркоманка, что ли?
- Нет, я уже не Наркоманка. - Улыбнулась Марина. Надо же! Её второй раз в этом мире называют таким именем. Откуда все эти люди её знают?
- И давно ты не наркоманка? - Ехидно осведомилась торговка.
- Уже час, наверное. - Простодушно ответила Марина.
- Во, блин... - Опять пробормотала равнодушно-неприязненно женщина и спросила:
- А деньги у тебя есть, Марина-целый-час-не наркоманка?
- А что это такое?
- Ясно с тобой... Нет денег - что пришла? Вали отсюда. Еды ей...
Продавщица сегодня была совсем не в духе. Торговля не шла, за всю смену только стайка ребятишек забежала вечером, купив вчетвером две жвачки - а дальше как отрезало. Если бы это чудо в шлёпанцах и бисером в рыжих волосах взяла пару бутылок "Ивана Грозного" - новой палёной водки, которая в этом ларьке шла по цене настоящей, так можно было бы о чём-то говорить. А так...
- Ну, чо стоишь? Сказано - проваливай.
- А... что проваливать? - Не поняла Марина.
- Ну, ты, грязь подзаборная! Дурой не прикидывайся! Если есть что давать - плати, если нет - вали на панель свою и зарабатывай! Ходят тут всякие! Откуда ты вообще взялась!
- Я... Из моря, кажется. - Ответила ей Марина, обескураженная таким обращением. А что я могу дать... У меня есть тапочки, джемпер, джинсы...
- Чо, вообще башню с косяка срубило? Ты ещё свой жемчуг предложи, в волосы который напихала.
- Жемчуг? Он вам нравится? Я рада. Он, правда, самый лучший... - Марине что-то вспомнилось, связанное с её жемчугом... она действительно, отбирала самые лучшие жемчужины, и вокруг было так красиво - солнце, пробивающееся сквозь прозрачную воду, играло бликами на кораллах и шевелящихся водорослях, а вокруг неё сновали пёстренькие ручные рыбки-попугайчики... Это было так высоко... Картинка исчезла, как пугливая рыбёшка, от грубого голоса ночной торговки:
- Если жемчуг - дай, посмотрю.
Марина сорвала жемчужину с волос и протянула собеседнице. Та, покрутив её в пальцах, громко крикнула непонятное слово куда-то в сторону:
- Арам!
Из-за стеллажа спустя минуту появился заспанный чернявый мужчина с огромным носом и бегающими глазками.
- Что такое?
- Глянь, ты в этом понимаешь. - Продавщица протянула ему жемчужину.
- Э! - Сказал он, покрутив её в пальцах. - Что хочет? - понимающе кивнул он на Марину.
- Жрать она хочет. С косяка на хавчик её пробило.
- Э! Хорошая дэвушка. Сколько дашь?
- А сколько вам нужно?
Арам переглянулся с толстухой.
- Что ты есть хочешь? - Спросила она недовольно.
- Я... я не знаю. Чтобы наесться.
- Шоколадку с орехами хочешь?
- А что это такое?
Толстуха опять переглянулась с Арамом. Тот слегка кивнул.
- Вот. - Продавщица бросила на прилавок дешёвую шоколадку. - Десять твоих жемчужин... Нет, пятнадцать!
Марина покорно сорвала пригоршню жемчуга со своих волос и протянула толстухе. Когда та забирала свою добычу, в её глазах ясно отразились разочарование и алчность. Но шоколадку она всё-таки протянула.
- Иди, ешь.
Марина вышла на улицу и попробовала откусить, но тут же вернулась, протягивая обратно свой товар:
- Это невкусно. А другого ничего нет?
- Ну, дууура!!! - почти с восхищением проорала толстуха. - Ты чо, вообще? Арам, она её в обёртке жрёт! Ты чо, с луны свалилась, шалава? - уже почти добродушно спросила она Марину. - Разворачивать надо! Тьфу, обслюнявила... вот, вот так! А теперь кусай!
- Нет, не с луны... - пробормотала Марина, откусывая теперь развёрнутую шоколадку. - Я вообще ниоткуда не сваливалась пока. Вкусно! - С восхищением оценила она свою еду. - Я из моря вышла.
- Из моря, из моря... - Пробурчала себе под нос продавщица и вдруг осеклась, словно что-то вспомнила. - Что, правда из моря?
- Ага.
- И... как?
- Не знаю... Я не помню ничего.
- Не помнишь? - Женщина наклонилась вдруг через прилавок, всей своей тушей подавшись к девушке. - Правда? Давно? - Уже прошептала она с неподдельным интересом.
- Правда. Но недавно. Совсем недавно.
- Так, погоди, сейчас... Арам! - снова проорала она.
- Ну что? - раздался из-за стеллажей недовольный голос.
- Ты это - постой на кассе, я сейчас. С Мариной нам поговорить надо.
- Хорошо-хорошо! - Откликнулся Арам, тут же появляясь. - Постою, конечно! - Сказал он уже совсем дружелюбно.
- Ты, Маринка, на улицу выйди, я сейчас тоже выйду - сказала толстуха, направляясь к задней двери.
- Пойдём, на лавочке присядем. - Сказала продавщица Марине, появляясь из-за угла. - Тут есть неподалёку.
... - Вот ты значит, как есть захотела... - Света - так, оказалось, звали продавщицу, отбросила в темноту окурок. - И я так же когда-то... - Добавила она грустно. - Я тоже ни фига не помню, откуда я и кто я.
- А остальные? - Спросила Марина. - Сергей Иванович, Мария Егоровна, Арам, все эти люди в городе?
- Эти помнят! Не боись! Это мы с тобой - потеряшки... Ну, ничо, не боись, не боись. До утра продержись - я тебя на работу пристрою, к Наталье Абрамовне. Она меня когда-то такую взяла, и тебя, может быть, пристроит. С Арамом - тут она снизила голос и зашептала Марине в ухо - не вздумай! Он тебя ментам продаст, в девочки по вызову. Вообще с ним не разговаривай! И не слушай его! Поняла?
- Поняла - кинула Марина, хотя не поняла ничего. Но ей уже стало ясно, что задавать лишние вопросы здесь не стоит.
- Наталья Абрамна! Это Светлана, с пятой точки...
- Ну что там, в такую рань? - в трубке звучал недовольный голос хозяйки сети ларьков, магазинчиков и забегаловок города. - Проблемы с пятой точкой у тебя, что ли?
- Да нет, Наталь Абрамна, здесь девушка на работу просится, правда не помнит, как и я....
- Звать как?
- Марина. Вы меня устроили когда-то...
- Откуда она?
- Говорит, из моря сегодня ночью вышла, голая совсем. Ничего не помнит, поможете ей?
- Я тебе что, Мать Тереза? Ладно, привози её часа через три в офис, поговорим... Впрочем, где она сейчас?
- Да у меня, на пятой точке, на Горького...
- Я и без тебя знаю, где у меня пятая точка. А на твоей пятой точке ещё одну точку можно поставить, причём за аренду даже не платить - затеряется так, что никакая налоговая не найдёт... Ладно, сама скоро подъеду. Будьте там!
Наталья Абрамовна положила телефон на тумбочку около постели. Потянувшись холёным, гладким телом, она ощутила на своём бедре руку Гарика.
- Хорош, кобель. Ты своё получил вчера, сейчас дела у меня. Понял?
- Было ли моей госпоже приятно этой ночью? - Спросил Гарик страстно, продолжая оглаживать её достоинства.
- Ну, это ты можешь... да, спасибо. Убери лапы, я сказала! Сейчас некогда!
Обиженный постельный "мальчик", выполняющий по совместительству обязанности домашнего телохранителя, остался под роскошным одеялом, а Наталья Абрамовна поспешила в ванну, приводить себя в порядок. По всей видимости, размышляла она, появилась ещё одна ундинка, наконец-то... Теперь они должны начать вылезать из моря всё чаще и чаще, наконец-то заклинания начали работать... Или ещё нет? Ладно, сначала - посмотреть, кого сегодня принесло, хорошо бы, это была родственница самого Урмултая, тогда, имея в своём распоряжении его кровь, она сможет гораздо быстрее осуществить задуманное...
Урмултай, древний и загадочный даже для атлантов клан, со своими секретами, с невероятной историей, уходящей в такую древность, и с таким могуществом... Наталья Абрамовна даже зажмурилась, а упругие струи душа, массирующие сейчас её тело, казались ей Потоком Силы, в который ей как-то повезло попасть, когда она была ещё совсем молоденьким и несмышленым созданием, почти мальком, глупенькой нимфой. Как давно это было! Сколько уже прошло? Пять? Шесть тысяч лет? Какая разница? Теперь она - обладательница секрета вечной молодости и почти вечной жизни. Люди... Могучие и недолговечные существа, глупые и гениальные, нерасчётливые и меркантильные одновременно - их раса пришла к тому уровню, когда их можно будет подчинить, всех разом, и тогда... Тогда под её властью окажется и мир людей, сухой и богатый техническими возможностями, и мир атлантов с его секретами биотехнологий, Потоками Силы и безграничными возможностями магии... Земля станет единой планетой, а она - Повелительницей, Верховной Жрицей, Матерью Мира! Да, если эта ундина - из клана Урмултай, на что и было направлено Большое Заклинание, то до конечной цели останется совсем немного - лет пять, а то и два года... Сейчас же - вперёд, вперёд, на Горького, к её крови....
Часть вторая (продолжение)
Марина не понимала, что же именно она здесь делает и зачем. И вообще - что это за место, где она и живёт, и работает - именно так Наталья Абрамовна называла то, что делала Марина. А работа заключалась в перекладывании конфет в пакетики и взвешивании каждого пакетика на старых, обшарпанных весах - чтобы стрелка весов ни в коем случае не пересекала красную черту на стекле.
Фасовкой - так ещё по-другому называлась эта работа - Марина занималась в небольшой комнатке в обширном подвале, где у неё была собственная спальня со старенькой кроватью и столиком, несколькими полками на стенах и тусклой лампочкой под низким потолком.
В соседнем со спальней закутке располагались туалет и умывальник. Дверей между помещениями не существовало, но Марина даже не задумывалась об их необходимости - она ничего не знала о том, как должно выглядеть жилище человека. Представление о времени для неё тоже было недоступно - по крайней мере, о времени в том понимании, которое привычно для людей. В подвале не было окон, и главными событиями для неё были появления Арама, приносившего новые ящики с конфетами и уносившего те, которые уже были заполнены расфасованным товаром. И ещё иногда появлялась Наталья Абрамовна, приносила еду для Марины и брала у неё кровь в одноразовые пластиковые шприцы, которые приносила с собой.
Каждый раз Наталья Абрамовна интересовалась, не вспомнила ли Марина что-нибудь о своей жизни - и, получив отрицательный ответ, уходила довольной. Марине нравилось, когда люди улыбались - и поэтому она не рассказывала своей хозяйке о тех отрывочных и нечётких картинках, которые иногда всплывали в её памяти. Но воспоминания были, хотя они казались больше похожими на разрозненные смутные картинки в поломанном калейдоскопе, чем на обычные воспоминания.
Вообще-то сама Марина их воспоминаниями не считала, а считала просто снами. Но эти сны всегда были связаны с морем, вкусом солёной воды, тишиной глубин и плеском волн. Иногда ей снился Дом - циклопическое белое сооружение на дне моря, в которое можно было попасть через систему шлюзов, и Дом был гораздо больше, чем можно было себе представить, глядя на него снаружи. Марина знала это точно - но в своих снах она никак не могла в него войти, каждый раз не находя входа.
Несколько раз ей снилось, как из верхних шлюзов Дома вдруг вырываются яркие лучи света, а затем появляется огромный серебристый диск - и стремительно исчезает в тёмно-синем, почти чёрном сумраке океанской глубины. Впрочем, девушка не задумывалась над этими снами, и сама не считала их воспоминаниями. Жизнь и то, что происходило вокруг неё, захватывали её сознание всё больше и больше, становясь привычным для неё миром. Она с каждым днём всё больше верила в то, что она - обычный человек, каким-то образом потерявший память. И теперь ей нужно было лишь одно - стать таким же человеком, как и все остальные люди. Для этого нужно было всё время, свободное от сна и забот о себе фасовать конфеты - так сказала Наталья Абрамовна. И Марина старалась изо всех сил.
Иногда она задумывалась над тем, для чего же её хозяйка то и дело берёт у неё кровь - но каждый раз приходила к выводу, точнее, убеждала себя, что это очередные анализы, которые нужны Сергею Ивановичу, чтобы помочь ей...
- Сергей, что же ты мне такое притащил? - Виталий Тарасович помахал в воздухе тоненькой папкой и бросил её на стол. - Ничего не понимаю, если честно. Это вообще что такое? Уже неделю над этим бьюсь, а понять ничего не могу...
- Думаешь, я что-то знаю больше твоего, Тарасыч? - Татаринов хитро улыбнулся. - Хотя, признаться, видел я её, и не только в виде образца. Красивая... на милу Йовович похожа немного, но поплечистей. Внешне здоровая, нормально развитая спортивная девушка. Европейка. Человек как человек.
- Ни черта она не человек! - Рыбаков похлопал по своей папке, лежащей на полированном столе. - Вот сто пятьдесят процентов гарантии тебе даю, что она не человек и чёрт-те что!
- Пришелица, что ли? - Усмехнулся в усы Татаринов, закуривая. - Энелошница?
Рыбаков слегка замялся на секунду, а потом махнул рукой. Молча он подошёл к шкафу в углу кабинета, распахнул створки, снял с полки кипу старых бумаг и открыл встроенный в стену старомодный сейф с цифровым механическим замком.
- Вот, смотри, сравнивай показатели твоих энелошников и твоей находки, если хочешь. - Протянул он папку товарищу. - Я уже сравнил. Близко ни не стояли!
- Ничего себе! - присвистнул Татаринов, открыв папку. - Откуда это у тебя?
- От верблюда... поменьше спрашивай - и вообще молчи об этом, а то так меня подставишь...
- Ну, ты жиган! Ведь из Паранорма утянул? А? Признавайся, старый гопник!
- Никакой я тебе не жиган и не гопник! Я - заслуженный врач России, профессор, и без пяти минут академик! Не смей издеваться над моим честным именем!
- Ладно-ладно, Виталька, не издеваюсь я... Кстати, дроби у тебя не осталось?
- Да пошёл ты! - Рассмеялся наконец Рыбаков. - Нашёл что вспоминать!
- Да что там вспоминать! Горбатого могила исправит! Впрочем, ты и из могилы что-нибудь будешь лямзить, знаю я тебя! Охотник за яблоками!
- Ну, слазил пару раз в детстве, что ж тут такого? Ты же сам со мной...
- Ага, забыл, как тебя в верхнем квартале звали? А? Садовый Чёрт! И ведь не только мы - а даже старики с берданками! Ты же их до кондрашки доводил своими набегами и своей неуловимостью, пока школу не закончил и в Москву не уехал!
- Да мне эти яблоки, знаешь... я же только из интереса... И не люблю их даже...
- Ладно, чёрт садовый. Колись - откуда дровишки?
- Сам же знаешь, откуда... Не из жёлтой прессы выдержки.
- Нет, ты мне скажи, как ты их утянуть умудрился? Там же, говорят, через проходную только голяком пропускают, а при увольнении - пентотал с детектором...
![[]](/img/s/stepanow_a_f/120/nochnoe_more.jpg)
![[]](/img/s/stepanow_a_f/120/undina.jpg)
![[]](/img/s/stepanow_a_f/120/rybki.jpg)