Откровение святого Иоанна Богослова (Апокалипсис).
Имеющий ухо...
Ухо, приставленное к пустой голове - что в нём проку? Разве что гудит громко...
Брошенное Слово разит только тех, чья голова не пуста и оно находит свою цель. Я возьму Камень и брошу его, как Слово. Камень лучше, чем слово. Он редко промахивается, куда ни брось. Как много чугунных голов и оттопыренных ушей, гудящих в лад Кентервильскому привидению! Их жуткий вой, словно цунами, волна за волной охватывает Землю...
Кому кричать, для кого вынашивать и растить Птицу, если её крылья даже не успеют расправиться? Мой сосед убьёт моё Слово раньше, чем отзвучит его последняя нота. Его уши настроены только на поиск того, что можно убить.
Имеющий ухо...
Бездна, в которой живёт Мрак. Раз твой Мир - Свет, значит Там - Мрак. Бездна мрака для Души, сбившейся с "Истинного" Пути. Твои уши не слышат того, что там, внизу. Твои глаза не смотрят вглубь Бездны. Для них Тьма и слепота - это синонимы.
Но между Светом и Тьмой есть ещё тонкая граница Серости. Вот к ней-то и прикован твой взор. На самом деле ты слеп как во Тьме, так и в Свете. И только в Серости твои глаза широко открываются. Ибо это и есть твой Мир, это и есть Ты.
Ты зришь в него, ты чуешь его, как охотничий пёс, выискивающий добычу. Ты и есть охотничий пёс своего Хозяина. У тебя одна задача, одна цель - найти всё, что живёт и шевелится в Сером тумане. Или даже только подаёт признаки жизни...
Я брошу Камень и, возможно, одним псом станет меньше.
Я брошу Слово - и одной блохой в его шерсти станет больше. Слово тоже кусается, но пса это не беспокоит.
Я не рождён разбрасывать Камни. Мне нет дела ни до Серых псов, ни до грязных шакалов, порождённых больным воображением их хозяев. Мне не нужна серая жижа мёртвого Мира, зажатого в тисках Тьмы и Света!
Моё Слово нельзя убить. Его можно не слушать, запретить, спрятать в глухую пещеру. Но убить нельзя. Потому, что Слово - это и есть я.
Закон, высший, чем законы Света и Тьмы: нельзя убить то, что тебе не принадлежит. А принадлежит тебе только то, что породил ты сам. Твои порождения - это и есть ты. Убивай себя, если можешь и хочешь. Но я - не твоя добыча, а твоя головная боль.
Моё тело всё равно когда-нибудь умрёт, но Слово останется, и будет снова и снова стучать в каменные стены Серого Мира, пока не пробьёт в них брешь и не обретёт Свободу!
О, это сладкое слово - Свобода! Так же, как и Любовь, его насиловали и убивали миллионы раз. Свобода! Вся серость этого Мира жаждет её, словно в ней - спасение от собственной серости. Жаждет, и роет ей могилу. Ибо страх выйти за пределы своей серой плоскости бытия куда сильнее, чем жажда Жизни. Во Тьме - Враг, в Свете - Бог. Враг слишком ужасен, Бог слишком велик. И только Серость даёт покой и возможность видеть тени между Светом и Тьмою.
Мир бесплотных теней... В его покое нет высоких гор и глубоких ущелий. В покое вечный штиль и замерший на полувдохе воздух. В покое волна лишь слегка колышет прибрежный песок, вымывая песок и стирая Душу.
Душа... Вот истинная добыча серых псов, плотно сомкнувших челюсти на её крыльях. Горы Душ сложены у ног Хозяина, толпы псов преданно виляют хвостами в ожидании косточки или пинка. И то, и другое для них хорошо - значит помнит, значит обратил своё внимание. Он могуч, он велик, он Светел. Он Великодушен. Если бы не Тьма... В ней всё время звучит Голос, и его Слово бьётся в стенки их чугунных голов, вызывая боль и воспоминания, разрушая покой и бессмысленность Серости.
Значит, новая добыча ждёт своего хищника. Значит снова оскалены зубы и уши настороже, выискивая шорох шагов непрошенного гостя. И снова охота...