Сегодня Настеньке Чурсиной исполнилось восемь лет. Никто, кроме Настеньки и её отца, сильно этому не обрадовался, хотя Настенькин день рождения совпал с Первомаем. Да и им радость омрачили.
Мама Лиза позвонила из больницы, где лежала "на сохранении" (Настенька не понимала, что это значит, но знала, что скоро будет ещё один младший брат), скупо поздравила дочь, велела передать трубку отцу и проинструктировала его так громко, что слышно было всей семье:
- Гости придут в три часа. Наших не вздумай приглашать, хватит и её подруг. Погладь красное платье - в шкафу висит на третьей вешалке, купи торт, газировки - четыре бутылки хватит, убери хрусталь и мою косметику в какой-нибудь ящик. Потом, когда уйдут, аккуратно составишь на место. Позвони моей маме, она помоет пол и поможет с готовкой. Я потом ещё позвоню, - и бросила трубку. Папа Дима горестно вздохнул, как всегда, когда мама была не в духе, позвал Алика и попросил его освободить таз для белья от Лидиных игрушек. Лида завопила: "Опять Настькины противные девчонки будут трогать мою Барби!". Алик принялся ворчать:
- Может, мне ещё и хрусталь туда сложить?
- Ну уж нет! - сказал отец, уже обуваясь в коридоре. - Сам сложу!
Настенька улыбнулась.
Всё как всегда!
- А мне что сделать? - спросила она отца самым своим ласковым голосом - и так на него все кричат и ворчат.
- Тебе ничего, именинница. Иди погуляй, - отец почему-то вздохнул ещё раз.
- Схожу с тобой в магазин, помогу, - решила Настенька.
В семье Чурсиных было трое детей и ожидался четвёртый. Папа Дима и мама Лиза и сами были не рады, что у них так много отпрысков, причём капризных и скандальных (кроме старшей Насти), но что сделаешь, если судьба такая? Вон Петровы из семнадцатой квартиры не могут уже лет пять завести ребёнка и так завидуют! А у самих дом - полная чаша. Что ж, каждому своё. Чурсины жили, в отличие от Петровых очень бедно, порой не позволяя себе не то что роскоши, а необходимого. Мама Лиза поэтому часто плакала и кричала на папу Диму, а он терпел и никогда не сказал ей плохого слова. Он и детей никогда не наказывал, а вот мама могла отхлестать за малейшую провинность. Семилетний Алик и пятилетняя Лида ревели в голос, когда их пороли, но быстро успокаивались, особенно когда папа тайком совал им какую-нибудь шоколадку или игрушку. Настенька страдала тихо, но тоже быстро успокаивалась, причём без всяких шоколадок. Это была, наверное, самая добрая и терпеливая девочка на земле.
Но, как всякая девочка, Настенька очень любила разные побрякушки, блёстки и прочую дребедень. И неудивительно, что она подняла то зеркальце.
Оно лежало на земле, припорошенное пылью, между двумя киосками - так, чтобы на него не наступили, но чтобы можно было достать его рукой. Не всякой, а именно тоненькой детской ручкой.
Зеркальце призывно блеснуло, когда Настенька случайно глянула в его сторону (странно, не правда ли?). Через мгновение оно уже было у неё в кармане. Никто даже и не заметил. Правда, сама Настенька покраснела сильно, до самых корней светлых кудряшек.
Не стоит винить Настеньку. Всё-таки у неё не было игрушек.
2.
Высокий молодой человек возился около громоздкой машины, напевая себе что-то под нос. Эта машина, куча других, не менее страшных агрегатов, кушетка и маленькая морозильная камера - вот всё, что составляло убранство комнаты учёного-физика Ч.М. Уэйна.
На стене висел календарь на 2121 год, изображавший картину весны - не простую неподвижную, а модную голографическую. Под картиной светились цифры: "01.03.21". Рядом с календарём висел портрет молодой девушки с длинными каштановыми волосами и янтарными глазами. Девушка смеялась настолько весело, что любой, взглянувший на портрет, понял бы: у неё в жизни всё хорошо, так хорошо, что не смеяться просто нельзя!
Вот и молодой человек в сотый раз поглядел на девушку - и в сотый раз ей улыбнулся. Улыбка у него была светлая и печальная.
За окном светило солнце, задорно чирикали воробьи, звенела капель... Молодой человек сказал девушке:
- Всё будет хорошо.
Она не ответила, конечно, но продолжала улыбаться.
Молодой человек, бывший "перспективным Оксфордским выпускником, ныне физиком Чарльзом М. Уэйном" (цитата из газет), включил жуткую машину, набрал комбинацию цифр - 01032000 - на клавиатуре и повернул какой-то рычажок.
- Во имя любви, - громко сказал Чарльз Уэйн (у него вообще была привычка говорить с самим собой).
И эти слова словно послужили сигналом: дверь распахнулась от мощного пинка подкованным сапогом, и в комнатку ворвались два хронополицейских, каждый из которых был шире Чарли в два раза. Один из них тут же скрутил "перспективного учёного", другой в упор расстрелял гудящую машину. Она издала недовольный вой и замолкла.
- Поздно! - кричал Чарли, корчась от боли. - Я уже отправил его! Через день я восстановлю справедливость!
Его уволокли, запихали в автомобиль с решётками и уехали, отчаянно звеня сиреной.
3.
Старик спрятал бы это зеркальце и стал с его помощью богатым.
Взрослый человек - разбил бы зеркальце.
Подросток - отнёс в НИИ.
Восьмилетний ребёнок спрятал зеркальце и беседовал с ним только тогда, когда их никто не видел.
Не зря говорят: "Старый что малый".
Настенька обнаружила, что зеркальце живое, только после дня рождения. С трудом перетерпев шумных соседских девчонок, которые всё-таки пролили флакон духов (к счастью, не тронули хрусталь), она помогла отцу после их ухода убраться на столе, а потом пошла гулять в парк - и как-то незаметно пришла прямо в "свою" беседку. Эта беседка была открыта Настей уже неделю. О ней не знал никто, она была новенькая, свежевыкрашенная, в ней так хорошо мечталось и грустилось - и постепенно Настенька стала приходить сюда всё чаще и чаще.
Вот и сегодня она, по обыкновению, присела на скамеечке и вдруг вспомнила о зеркальце. Оно было тут же извлечено из кармана, чтобы посмотреть, не появились ли долгожданные прыщи.
Зеркальце отразило лицо черноволосого юноши с голубыми глазами. Юноша улыбался.
Настенька не бросила зеркальце, не закричала, не упала в обморок. Напоминаю: восемь лет! Она всего лишь удивилась: замерла и смотрела молча, а потом тихо спросила:
- Ты кто?
- Меня зовут Чарли, - сказало зеркальце, вернее, юноша в нём. - Я хочу с тобой дружить.
В Настины полные восемь лет ещё никто никогда (!) не говорил ей: "Я хочу с тобой дружить". Она сразу прониклась к зеркальцу симпатией.
- А что ты умеешь? - спросила Настенька, доверчиво глядя своими янтарными глазами прямо в глаза Чарли.
- Всё! - Чарли широко улыбнулся.
И это было правдой.
Молодой человек по имени Чарли никогда не покидал зеркальца за исключением тех случаев, когда показывал Настеньке другие города и страны. Он также мог показать ей любого человека в любой момент времени, но не злоупотреблял этим - иногда говорил: "Сейчас нельзя". Не во все же моменты, действительно, можно показывать людей, особенно маленьким детям! Так Настенька узнала, что люди не такие, как кажутся - и это открытие её поразило.
Чарли - зеркальце также знал будущее. Как ближайшее, так и отдалённое. Его демонстрацией он тоже не злоупотреблял, но страховал Настеньку от опасности быть, к примеру, поколоченной мамой Лизой: показывал ей, что мама не в духе - и Настенька пряталась в беседке, пока мама не успокаивалась и не начинала волноваться, где же старшая дочь. А дочь не расставалась теперь с зеркальцем ни на секунду. Она тщательно прятала его ото всех, и чуть не впала в истерику, когда её младший брат Киря однажды нашёл Чарли, а мама Лиза увидела и забрала себе. К счастью, папа Дима поддался на слёзные мольбы и выкрал зеркальце у мамы. Зато благодаря этому случаю Настенька узнала, что Чарли показывается только ей, и уже не так переживала, что её тайну раскроют.
Чарли мог ответить на все её вопросы, никогда ей не грубил, всегда утешал, если ей было грустно, и даже немного помогал в учёбе - на наиболее трудных контрольных давал подсмотреть в тетрадку отличницы Милкиной. О себе он рассказывал так: "Я родился ровно на сто лет позже тебя, в один день с тобой - здорово, правда? - а о тебе прочитал в книжках. Ты будешь знаменитой. В какой области - не скажу, потому что сейчас это непрестижно, а потом будет очень нужной профессией. Я - учёный-физик, поэтому я смог отправить тебе этот зеркальце со своей матрицей (Настеньке это было трудно понять, но она решила, что матрица - это как будто сам Чарли, сидящий в зеркальце) в подарок, чтобы у тебя был настоящий друг". И Настенька радовалась - кто Чарли, как не настоящий друг?
И откуда ей было знать, что причина подарка была совсем не в отсутствии друзей...
4.
- Встать, суд идёт!
Все поспешно встали. Судья-робот медленно, поскрипывая, как и подобает судье, вкатился в зал заседаний. Чарли Уэйн впился в него взглядом, затем разочарованно отвернулся: "Это модель FG17, усовершенствованная. Самый строгий судья". От страха его слегка затошнило, но он не подал виду. Знал ведь, на что идёт.
Между тем обвинение было зачитано. Гражданина Великобритании Чарльза Уэна обвиняли в "недопустимом, нарушающем ход истории, перебросе несанкционированного устройства - хранителя матрицы личности - в несоответствующий год с целью злостного изменения будущего с вырезом генетической линии граждан Ветреновых и других потомков, и невозможностью изменения варианта".
В переводе с юридического на человеческий это означало, что Чарли Уэйн отправил Настеньке Чурсиной зеркальце со своей матрицей в прошлое для того, чтобы она не вышла замуж за Николая Ветренова. В этом случае у них не рождалась дочка Полина, которая была бабушкой и прабабушкой многочисленных Ветреновых, Озеровых и Петруниных, почти сплошь рыжеволосых, присутствующих сейчас в зале и с ненавистью глядевших на Чарли как на убийцу. Хотя полностью, бесследно все потомки Полины Ветреновой должны были исчезнуть только через два часа (инкубационный период действия машины составлял двенадцать часов), но каково сидеть и знать, что это последние два часа в твоей жизни!
Чарли же прослушал и обвинение, и речь прокурора. Он думал о чём-то своём. Адвокат ловко вклинился в речь прокурора:
- Ваша честь, если бы хронополицейские не расстреляли машину времени, можно было бы запустить обратный процесс и извлечь зеркальце!
Хронополицейские занервничали под взглядами "потомков".
- Насколько мне известно, - парировал прокурор, - обвиняемый сам спровоцировал уничтожение машины анонимным звонком в хронополицию. Никто, кроме него, не знал о его планах настолько хорошо, чтобы предупредить полицейских в самый последний момент.
Чарли немного сник. Да, со звонком он сглупил. Надо было бы попросить кого-нибудь из друзей... Друзей? Но ведь у него их нет. Как не было их и у Анастасии Ветреновой. У Насти, его Настеньки...
И дальше Чарли уже не слушал. Теперь его всё равно, если получится так, как он задумал, казнят: развеют на атомы из молекулярных ружей. А если не получится, он не будет счастлив, зная, что творил с его Настенькой этот тип. Так не всё ли едино?
Тикали часы на стене в зале заседаний. Адвокат схлестнулся с прокурором. Потомки страдали. Чарли унёсся мыслями куда-то под небеса. А зеркальце мчалось в глубину времён, и остановить его, как и карающую руку правосудия, было невозможно.
5.
Когда Насте исполнилось двадцать лет, Чарли - зеркальце рьяно принялся блюсти её нравственность. Собственно, до этого только благодаря ему Настя избежала многих опасных ситуаций - школьных мероприятий на съёмных квартирах, дружеских вечеринок, тёмных парков. Настя даже не подозревала, что не будь с ней Чарли, она бы уже давно переспала с несколькими знакомыми парнями, как поступали и поступают многие такие же, как она, тихони. Но Чарли - Чарли бдил, и никто не мог перехитрить зеркальце, знающее будущее. Он показал Насте её жениха - высокого приятного шатена лет тридцати - тридцати пяти, и уговаривал дождаться его появления.
И день своего двадцатиоднолетия Настя встречала девственницей - единственной в своей компании. По правде говоря, Насте немного поднадоела странная опёка Чарли, тем более её братцы и сестрица уже развлекались вовсю. Мама Лиза умерла в прошлом году, а папа Дима не мешал: его легко было сплавить к соседям, что младшие Чурсины и делали каждые выходные.
Вот и свой день рождения Настя справляла, здорово заправившись алкоголем, хотя Чарли умолял её не пить. Но Настя запихнула его в ящик стола и забыла о нём. Не правда ли, родных, - а Насте зеркальце было родным, - мы очень легко можем выкинуть из памяти в те моменты, когда не следовало бы?
Весь вечер невысокий рыжий парень ходил за Настей по пятам и грубовато ухаживал. Настя знала его: Коля Ветренов, бывший кавалер Лиды, шофёр какой-то автобазы. Коля был сражён Настиной фигурой, скромностью, янтарными глазами и короткими чёрными волосами (даже не догадываясь, что они покрашены накануне для рождения "для понту" и опять-таки несмотря на бурные протесты Чарли). Он только и делал, что подливал Насте вина, а потом и водки - она уже ничего не замечала, беспрерывно хохотала и кокетничала напропалую. Коля начал увлёкать её в спальню, и Настя послушно пошла туда. Что может случиться с ней в её собственной квартире, на глазах у кучи друзей, в присутствии братьев и сестры?
Когда они скрылись за дверью, Саша приложил палец к губам и негромко, но торжественно объявил:
- Моя сеструха сегодня дебютирует!
(Аплодисменты. Кирилл ржёт, обнимая какую-то потрёпанную девицу - явно не "дебютантку". Лида сдержанно улыбается - ей полагается немного ревновать Колю, но почему-то так не хочется страдать по этому уродцу, когда рядом наконец-то настоящий мужчина!)
А Настя дальше и не поняла, что, собственно, произошло. Она запомнила только сильную боль и то, как Коля матерился. Она это слышала в первый раз. До этого Коля был такой неуклюже галантный! Её сильно тошнило от выпитого, поэтому Колю она воспринимала как в тумане. Она не слышала отчаянных, безнадёжных криков запертого в ящике стола Чарли, котрый ничем не мог ей помочь. Она сейчас не услышала бы и Глас Божий с небес. Потом, когда ей стало больно, она заплакала.
- Тихо ты, - рявкнул Коля. - Надо же, целочка! И на вид чисто шалава! Женюсь, точно женюсь.
- Н-но ты не мой суженый, - обливаясь слезами, заявила Настя. В трезвом виде ей не пришло бы в голову перечить, но подвыпив, она не удержалась.
- Что?! - Коля выпучил глаза. - Какой, нахрен, суженый? Кто тебе это сказал?
- Чарли, - прошептала Настя. Она сильно испугалась, и хмель почти выветрился у неё из головы.
- Что за Чарли?! Убью!!! - взревел Коля.
- Что ж, убей, - раздался спокойный голос из ящика стола.
В одно мгновение Коля подлетел к столу, рванул на себя ручку ящика - и обомлел, глядя Чарли - зеркальцу в глаза. Затем осторожно достал его из ящика (только в пьяном виде Коля Ветренов был способен на такой подвиг!) и спросил, заикаясь:
- Ты к - кто?
- Конь в пальто! - ответил Чарли и показал язык.
Коля заорал: "Гад!" и с размаху бросил зеркальце в стену. Как во сне, Настя следила за происходящим: зеркальце ударяется об стену, из него сыпятся какие-то детальки, осколки летят во все стороны...
И когда Настя осознала, что всё, что Чарли больше нет, а есть этот рыжий урод, поняла, против чего предупреждал её самый верный друг, вспомнила, как вела себя с ним последнее время - когда Настя всё это осознала, она вскочила и с криком "Изверг!" бросилась на Колю.
Коля в свою очередь бросился на неё и стал душить. На шум заглянул Саша - и тут же заорал: "Киря! Помоги мне!", и сам кинулся на Колю. Кирилл бросил свою девицу, они оба стали бить Колю, Настя рыдала над обломками зеркальца, гости кто включился в драку, а кто, как "настоящий мужчина", сбежал... Лида позвонила в милицию, и когда милиционеры ворвались в квартиру, и в одном из них Настя узнала высокого шатена лет тридцати, показанного ей Чарли, правда, он был лет двадцати, для неё этого на сегодня оказалось достаточно и она немедленно упала в обморок.
6.
- Осталась одна минута! - объявил судья.
Потомки начали молиться.
Чарли сидел прямо и был очень бледен. Видно было, что он обдумал своё последнее слово.
Двадцать секунд. Девятнадцать, восемнадцать...
Журналисты русских и английских газет, сидевшие в первых рядах, нацелили на Чарли камеры, напомнившие ему о молекулярных ружьях.
Десять секунд...
"Настенька, любимая..."
Пять секунд...
Самое ужасное в том, что если эти потомки сейчас сгинут в небытие - все тут же забудут, как они выглядели, как их звали, чем жили... Их как будто бы и не было, ведь исчезнет не просто давно уже умершая Полина Ветренова - исчезнет целая генетическая линия.
Две секунды...
"Прости меня!".
Ноль!
В зале стояла тишина. Потом все стали переглядываться и улыбаться. Сильнее всех улыбались потомки.
Никуда не исчезнувшие.
Наоборот - прибавившие в числе.
Затем началось что-то невообразимое, по крайней мере, невообразимое в зале суда: все кричали, танцевали и обнимались. Судья старался изо всех сил, но никак не мог восстановить порядок. Никто не слушал его надсадное: "Соблюдайте регламент!".
И как же было не радоваться!
Самый молодой из потомков - Сергей Рокотов, светловолосый парень, которого минуту назад вообще не существовало, - крикнул Уэйну:
- Чарли, гад эдакий, ты знал! Ты знал, что ничего не случится, но не сказал нам! Ты лучше нас знал нашу родословную!
Чарли покачал головой, и на глазах у него заблестели слёзы.
- Нет, нет, - повторял он, как заведённый, не в силах отойти от шока, вызванное внезапным открытием, - нет, я не знал, не знал.
Но его никто не слушал.
7.
- Граждане России! - так Чарльз Уэйн начал произносить своё заключительное слово. Все затихли и молча слушали его. В зале шелестел лёгкий ветерок, развевающий чёрные волосы Чарли, и небо отражалось в его сияющих голубых глазах.
- Граждане России! Ваша страна дала миру много замечательных людей: поэтов, писателей, учёных, изобретателей, и многих других! Пусть сейчас нет ни русского, ни английского языка - я думаю, вы всё равно гордитесь тем, что больше всего великих людей родилось за последние сто лет именно в России!
Анастасия Дмитриевна Чурсина (голос Чарли дрогнул) была вашей гражданкой. И не было у нас более известной медсестры, чем она.
Она трудилась в горячих точках во время Третьей Мировой и в разрушенных больницах в послевоенный период. Она работала всегда - даже тогда, когда у всех других опускались руки. Она была медсестрой от Бога и выходила больше больных, чем какая-нибудь другая медсестра.
Все вы знаете её подвиг, когда во время боевых действий она спасла трёх раненных послов Великобритании, которые не могли выбраться из обстреливаемого посольства. Она вместе с ними, хотя могла и убежать, нет - она дожидалась подкрепления, и пока их не освободили русские солдаты - она не покинула дипломатов. Этот подвиг прославил Анастасию Дмитриевну не только у нас в стране, но и во всём мире.
И мало кто знает, что на исходе жизни Анастасия Чурсина написала книгу о своей жизни. Эта книга так и не была издана, потому что Анастасия и мой прапрадед, редактор крупнейшего в те годы издательства Великобритании, её друг, взявший у неё законченную рукопись, умерли почти одновременно. Но Анастасия умерла от старости, а мой прапрадед погиб и никому не успел завещать издать рукопись.
Ни прадед, ни дед, ни отец мои не занимались издательским делом. А сейчас, как вам известно, книг нет, и чтение - анахронизм. Поэтому я чуть не выбросил случайно найденную рукопись в тайнике сейфа моего отца (Чарли вздрогнул). Но моя бабушка умела читать, и научила меня этому забытому умению. Мне стало любопытно, что это за реликвия. Я восстановил рукопись путём "омоложения" темпорометром - не буду углубляться в технические подробности, - начал читать, - и волосы мои стали дыбом.
Маленькая Настенька росла в нищете, - ещё бы, при наличии четырёх детей в семье педагога и технички! Её мама умерла, когда Насте было двадцать лет. Младший брат Кирилл к тому времени был наркоманом, сидел на игле - не буду объяснять, что это такое, но поверьте, что это ужасно; через два года он умер. Другой младший брат, Александр, уже имел за плечами несколько лет отсидки в колонии, так назывались тюрьмы для несовершеннолетних, и, подравшись на дне рождения Насти с приятелем - до летального исхода (исхода приятеля, разумеется), угодил туда ещё раз. Младшую сестру Лидию в тридцать лет зарезал собственный муж - по пьянке.
Да, я знаю, всё это звучит дико. Поверьте, такие семьи встречались сто лет назад довольно часто, и никто не удивлялся им. Но когда я прочёл эту тетрадь...
Но это было не самое страшное в её жизни. Весь ужас заключался в том, что она была замужем за чудовищем - пропойцей и садистом, шофёром Николаем Ветреновым.
Я не могу пересказывать те ужасы, которые творились в семье Ветреновых. Когда Николай напивался, он бил жену, гонялся за ней с ножом, привязывал к батарее... в общем, несколько раз Настя была на грани жизни и смерти. По иронии судьбы, именно тогда у неё появился первый в её жизни друг.
Соседи вызвали милиционера, когда Николай в первый же день брака выгнал жену на мороз в одном халатике. Приехали двое стражей порядка, и один из них, Макар, пожалел Настю, и они подружились.
Отец Макара был окулистом, довольно известным в своей среде. Он переехал в те годы, про которые мой рассказ, в Великобританию на постоянное жительство - и пригласил сына в гости. Макар прислал Насте, Лиде и Полинке, дочери Насти, билеты на самолёт, но не учёл, что Коля Ветренов вскрывает письма жены. В общем, в Великобританию выехала семья Ветреновых. Возможно, если бы ни Николай, Лиду можно было спасти, но увы.
Дальнейшее вы знаете. Началась Третья Мировая, Ветреновы и Рокотовы, семья Макара, не смогли выехать из оккупированного Лондона, и жили там одиннадцать лет в одном доме все вместе. Макар ушёл на фронт, поэтому Коля по-прежнему распускал руки. Настя уже была знаменитостью, но так никогда никому и не проговорилась, что над ней издевается муж. Только дневнику она доверила свою тайну.
(Голос Чарли вновь дрогнул. Нет, не только эту тайну доверила дневнику Настя...)
И спустя одиннадцать лет, незадолго до окончания войны, на дом упала бомба. Настя, Сергей и Макар Рокотовы в этот момент находились довольно далеко от него - на поле боя, Полинка жила в детском саду, потому что Коля позволял себе лупить и её... В общем, погибли Настин муж и жена Макара. Но если для мужчины гибель жены была трагедией, то для женщины она знаменовала эру освобождения от тираничесокго ига.
А после войны Настя с Макаром поженились, но детей уже не завели.
Я изменил прошлое.
Да, я виновен.
Но если бы вы читали этот дневник!
В новой, созданной мною в воображении и воплощённой в жизнь Настя не вышла за Колю, потому что Саша подрался с ним на его дне рождения - и убил в драке. Зато остался жив тот его приятель, который погиб в первой версии событий, хороший, между прочим, человек. Макар развёлся с женой, потому что встретил Настю намного раньше, - зато на его жену не свалилась бомба. У Насти с Макаром были общие дети. Я всё детально выяснил вчера в библиотеке. Да, всё случилось так, как и должно было быть. Кроме двух обстоятельств, о которых я даже не мог бы и подумать.
Третья Мировая Война сократилась наполовину.
Полина Ветренова всё равно родилась.
...Что случилось в зале! Все вскочили со своих мест, зашумели, заволновались. Кто-то стал пробиваться к трибуне, пылая желанием высказаться о войне, кто-то, наоборот, покинул зал, хлопнув дверью в праведном негодовании ханжи. Шум всё нарастал, - но утих, едва Чарли поднял руку.
- Настя была изнасилована, - сказал он негромко.
В зале повисла гробовая тишина.
- Я убил бы этого гада собственными руками, - и все с изумлением увидели крупную слезу, скатившуюся по щеке у "молодого перспективного выпускника, ныне известного физика Ч.М. Уэйна".
8.
По улице шла невысокая женщина с каштановыми волосами и янтарными глазами. Рядом с ней, крепко держась за руки, семенили двое - маленькая рыжеволосая девчушка и совсем уж крохотный светловолосый мальчуган. Редкие в столь ранний час прохожие умилялись этой картине, и мало кто узнавал в этой женщине знаменитую медсестру, ветерана Третьей Мировой, Рокотову Анастасию.
Настя же глядела во все глаза. Вот магазин, куда они ходили с папой Димой. Ох, папа, папа... Вот два киоска - стоят по-прежнему, - где она нашла милого, любимого Чарли. Вот беседка, где Чарли - зеркальце скрашивал ей будни без друзей. И в восемь, и в десять, и в пятнадцать лет. И в шестнадцать он признался ей в любви.
- Дети чувствуют беззащитность и преследуют её с какой-то особой жестокостью, - говорил ей Чарли. - Ты беззащитна, поэтому они травят тебя. Но ты бы никогда не стала тем, кем ты есть, если бы нарастила на душе этот чехол, который так часто скрывает людей друг от друга. И я никогда не полюбил бы тебя, будь ты чёрствой и бездушной. Тогда бы это была не ты, Настя.
- Чарли, - Настя чуть не плакала, - я не могу жить без тебя! И я так хочу к тебе! Ну почему, почему мне нельзя к вам?!
- Настенька, - Чарли и сам чуть не плакал, но сдерживался, - можно транспортировать только неживые предметы! Даже часы умрут, если все их механизмы остановятся на двенадцать часов, а уж про тебя я и не говорю. Если бы я мог, я бы и сам перенёсся к тебе! Но я могу попасть к вам только в виде трупа.
- Но почему жизнь такая несправедливая?! - Настя плкала и целовала зеркальце. Иногда Чарли в такие моменты не выдерживал и "уходил", исчезал с её глаз. Настя, милая, любимая, не должна была видеть его слёз.
9.
Чарли так никогда и не узнал бы, что она любила его до конца жизни, если бы не рукопись. Ей Настя доверила тайну в надежде, что Чарли прочтёт её.
А будут ли люди через сто лет читать?
А сама она узнает, что Чарли прочтёт его?
Нет.
Макар - хороший и любящий муж, и она его ни за что не бросит, но он не Чарли. Он - не Истинная её Любовь.
Почему так несправедлива жизнь?
- Мама! А чо Полинка делётся?
- Серёжка влун! Сам делётся и есё влёт!
Настя невольно засмеялась сквозь наввернувшиеся на глаза слёзы. У них с Чарли мог бы быть малыш. Чарли -младший. Чарли Чарлевич Уэйн. С чёрными волосами и янтарными глазами. Или малышка Настя Чарлевна - со светлыми волосами и голубыми глазами.
Да и какая разница?
Она любит своих детей, Полинку и Серёжку, не меньше этих нерождённых.
Она сделает всё для того, чтобы её детям не захотелось поднимать на улице зеркальце из дорожной пыли.