Расчистив дорожки и игровые площадки от ночного пышного, как тополиный пух, снега Сара работавшая, после сокращения воспитателей, окончивших только педучилище, в детском саду посудомойщицей и на полставки дворником, решила до обеда сбегать в "Оптовик", чтобы подешевле купить на новый год хорошую курицу для любимого дочерью Фаей плова.
Огромная площадь торговой базы с длинными капитальными пакгаузами складов была густо заставлена рядами железных контейнеров приспособленных под тесные лавочки манерно называемые бутиками.
Цены в этих лавочках всегда почти одинаковые и, чтобы не терять время, Сара зашла в первый от ворот ларек с примитивной вывеской "яйца, мясо кур, окорочка".
В половине контейнера занятой этой лавочкой и обшитой внутри пластиком теснились холодильные шкафы, лари и прилавок набитые куриными тушками, окорочками, спинками, крыльями, желудками, шейками, ножками и даже противными головками с синюшными гребешками и мертвецкими глазами.
Молодая продавщица с тусклым от курева лицом, выдохнув носом сдавленную струю, встретила Сару оценивающим прищуром и притворно приветливо спросила:
- Что купим? Курочки, окорочка? Жирные, свежие. Готовятся двадцать минут.
Сара склонилась к стеклу морозильной витрины.
- Я бы хотела выбрать. Можно?
- Да, да - сдвинув стекло ответила продавщица. - Смотрите какие хорошие. Жареные они сочные.
Сара взяла раздутую жиром тушку с мясистыми ногами и положила на довольно старые весы.
- Сто сорок два. - назвала продавщица натыканную по калькулятору стоимость и опустила курицу в подставленную кошелку.
Сара расправила и подала ей свою последнюю пятисотку.
Сморщив остренький, как клюв, нос продавщица, держа купюру перед собой, выскользнула из-за прилавка и, не закрыв двери, ушла налево разменять деньги.
На улице перед лавочкой никого не было.
Какая-то судорожная, как ток, сила толкнула Сарину руку в ларь с аппетитными курочками.
Поразительно хладнокровно она быстро взяла попавшую под руку тушку и, оглянувшись на двери спокойно положила в кошелку. При этом в сознании тоже хладнокровно оправдательным вихрем промелькнули досады: дешевая на полторы ставки работа, дороговизна, убогость жизни в малометражке общаги с похожими на тюремные коридорами измалеванные похабщиной, вызывающая надменность новых русских и жирующих чиновников, высокомерие их жен и любовниц, раскатывающих в норковых шубах на иномарках и злость беспросветности матери-одиночки незаслуженно брошенной мужем.
Еще до безразличия спокойно подумалось, что крохоборски наглые торгаши не обеднеют, а они с дочерью будут кушать плов и золотистые
супчики. Для большей безопасности Сара вышла из лавочки, уверенно подошла к шедшей назад продавщице и, не проверяя сдачу, как ни в чем не бывало, направилась к воротам.
Лиц встречных она не различала, так как в глазах маячила матовое от курева лицо продавщицы. Оно тенью застилала взор, и перед павильоном остановки Сара резко встала, словно налетев на жестко стукнувший по лбу тяжелый вопрос: "Что я сделала, боже! А если бы попалась?"
Ее болезненная гримаса и поникшая поза бросались в глаза, привлекая внимание.
Одна женщина в цигейковой шубе даже остановилась и заботливо спросила:
- Вам плохо? Что-то случилось?
- Нет. Нет. Ничего - ответила сжатым голосом Сара и принужденно пошла к троллейбусу, неприятно ощущая тяжесть кошелки.
Сознание греха разгоралось раздуваемое мыслями о продавщице.
У нее же зарплат не больше трех тысяч... Сара это знала, примериваясь идти в продавцы, когда попала под сокращение.
Может быть она тоже мать одиночка?
Курильщицами женщины становятся чаще всего с горя или от ожирения. Но эта не толстушка...
В троллейбусе стало невыносимо совестно и проснулось решение вернуться и отдать украденное. Но было страшно - до знобящей дрожи позорно.
Дома, почти не владея собой, она обозлено засунула курицу в морозилку и помчалась на работу, чтобы успеть ко времени мытья посуды.
Дорогой сожалелось, что у нее сердечно близкого человека с кем не трудно было посоветоваться, что надо сделать после такого дурацкого и греховного поступка.
У поворота к детсаду она виновато поздоровалась с заместителем директора педучилища Марком Ароновичем. Эта встреча навела ее на мысль покаяться и спросить совета в синагоге у раввина.
После работы, чтобы сходит в синагогу Сара оставила Фаечку в продленке, но сама не зная, почему вместо синагоги, захватила пресловутую курицу, заспешила, чтобы успеть до закрытия на базу.
Перед лавкой она замешкалась и несколько минут топталась, отмечая, что народ сюда не заходил, хотя на дверях висел трафарет "открыто".
Мелькнул соблазн попросить кого-нибудь передать курицу, но это было бы для искупления не совсем честно и обременительно для любого человека.
Тяжело - со стоном- вздохнув, Сара одеревенело зашла в лавку и протянула курицу вопросительной продавщице.
- Что такое?
- Это Ваше. Я ее украла когда вы ходили разменять деньги. Простите, ради Бога! Я не воровка! Грех попутал!
У продавщицы, вспомнившей, что она Сару обсчитала, беспомощной дырой открылся жирно накрашенный рот, а Сара рывком выскочила из лавки с радужным разливом в глазах..