Кубок города по боксу завершался боем полутяжеловесов потому, что тяжеловесы даже не были заявлены.
Роман Колотов уже начал разминаться в опустевшей к последнему бою раздевалке. Его порывистый тренер Барый Султанович, трехкратный чемпион республики семидесятых годов в легком весе, привычно заводил его своим понятным боксеру приемом. Подставляя под удары ладони, он делал ими встречный тычек, усиливая чувство мощи. Это укрепляло уверенность перед выходом на ринг.
Когда открылась дверь раздевалки Роман удивился: вместо вызывающего на ринг судьи при участниках вошел тренер противника, выперев тугое, как тренировочный мешок, брюхо, и средних лет пижон в щегольском черном костюме с обритым до блеска тыквообразным куполом.
- Ну что? - утробно спросил тренер обращаясь к Барыю Султановичу.
Роман понял, что пришли за ответом.
Перед взвешиванием Барый Султанович говорил, что Волкову для получения звания мастера спорта нужна последняя победа над действующим мастером, и, если Роман уступит, то ему отдадут сумму приза и его пятикратную стоимость!
Роман знал Волкова. Бритоголовый качек служил телохранителем у какого-то авторитета и планирует идти в профессионалы. Еще второразрядником Роман колотил его на открытом ринге. Тогда, после нокдауна, он по жалости не нокаутировал его, а лишь обозначал очковые удары, чтобы, убедить зрителей и судей в неоспоримой победе.
- Ну, что надумал, Роман? - пасом переправил ему вопрос Барый Султанович. Его видимо подбили денежным предложением.
- Да как-то неловко..., - выжал Роман.- За это дисквалифицировать могут.
- Такого еще не бывало. А неловко штаны через голову надевать. - ухмыльнулся брюхатый тренер Волкова. - К твоей стипешке гонорар не помешает. Шеф, покажи ему сколько.
Заметив смущение Барыя Султановича, Роман, с корыстной щекоткой о хорошем подарке для Эммы, согласился.
- Ладно - будет показательный спарринг. Но, открываясь, я буду терпеть только касания, а не удары.
Волков вышел на ринг в махровом халате и в трусах блестящего черного шелка, на широком белом поясе краснела жирная надпись VOLKOF. На старательные хлопки своих болельщиков он, приплясывая, посылал поцелуи и, когда сняли халат, порисовался буграми накаченных мускулов в бое с тенью.
Романа встретили дружнее, но с режущим свистом болельщиков противника.
Два раунда, чтобы не выглядеть тренировочной грушей, Роман бил по рукам и по перчаткам, словно нечаянно пропуская договорные удары. Он не взорвался от пары крепких ударов по корпусу, а решил, если это повторится, образумит этого нахала.
В перерыве он иронично наблюдал как, секундируя, Барый Султанович непривычно молча обмахивал его полотенцем; а, встав с табуретки и повернувшись, чтобы взять в рот загубник, заметил как почему-то утих гул привлеченных к чему-то зрителей, и увидел, что на свободное место в первом ряду грациозно прошла и села ослепительно красивая Эмма. Она, видимо, отпросилась с тренировки.
В груди замерло, а мысли завихрило.
Хорошо, что Эмма не видела первые раунды...
Она признавалась, что он нравиться ей потому, что похож на Тарзана, что от него веет силой, и она с ним никого не боится.
Ее изящная стать художественной гимнастки и привлекательное нежное лицо живой - не картинной - "Незнакомки" Крамского неодолимо притягивает восхищенные взгляды всех кто ее видит.
Седые профессора института физкультуры, где Роман с Эммой учатся, читают лекции засматриваясь на нее.
Когда ударили в гонг и рефери скомандовал "Бокс", Роман как с цепи сорвался. Он с налету выпалил в корпус и в голову длинную очередь своих знаменитых резкостью ударов, в конце с акцентом звезданув в скулу.
Раскрылив обмякшие руки, качек попятился, но не устоял и свалился на спину, глухо стукнувшись о пол.
Зал взорвался, но уже без свиста.
После награждения, когда в раздевалку пришла Эмма, Барый Султанович, наклонив голову как в защите, виновато пробормотал:
- Ты прав, конечно... Извини меня!.. Но все же остерегайся.
- Да уж как-нибудь.
Эмма вопросительно распахнула свои большие изумительно затененные, как у "Незнакомки", шоколадные глаза, но ничего не спросила.