Суражская земля. Её изумительные, щемящей русской красоты ландшафты, словно на картинах Шишкина и Левитана, несущая свои чистые, синие воды на юго-запад красавица Ипуть. Без прикрас Суражская земля считается одним из самых красивых мест на древней Брянщине. А какие самобытные и талантливые люди жили и живут на этой земле!
История этих уникальных мест уходит в седую старину - такую далёкую, что трудно себе представить и невозможно восстановить все события, которые происходили здесь со времён зарождения человеческой цивилизации. И всё же по крупицам с огромными желанием и терпением историки, археологи, краеведы пытаются восстановить страницы прошлого, ибо без прошлого наших предков не может быть нашего будущего. Всё в этом мироздании последовательно и взаимосвязано. А сегодня понимать это необходимо как никогда, потому что мы, погнавшись за призрачными и обманчивыми идеалами материальной наживы, теряем богатства своих душ, забывая о многом и от многого открещиваясь, без чего не может развиваться человеческая личность. И превращаемся в беспамятных Иванов, не имеющих родства. Потерявший свои корни саженец никогда не вырастет прекрасным деревом.
А мы бездумно эти корни утрачиваем. Разрушены прекрасные архитектурные памятники, олицетворяющие талант и трудолюбие наших предков, разрываются в меркантильных целях древние курганы, хранящие тайны цивилизации, уничтожаются уникальные, неповторимой красоты уголки природы. И почти ничего гениально прекрасного не создаём сами. Горько сознавать, но нами вряд ли будут гордиться наши потомки. Что там гордиться - помнить и любить нас, ибо любовь и память рождаются только из любви и памяти. Нам ещё не поздно опомниться, оглянуться назад, в глубь истории, вернуть себе родовую память. Если мы не постигнем истины, завещанной нашими предками, не усвоим их заветы, не будем учиться на их мудрости и заблуждениях,
погибнем, как люди.
История нашей многострадальной Родины, история древней России состоит из тысяч историй таких русских уголков, как Суражская земля. Невозможно быть полноводной реке без своих притоков. И история нашего маленького, но уютного края - это приток большой реки истории государства Российского.
Из глубины веков
Долгие века Суражская земля представляла собой бескрайнее и угрюмое, нелюдимое царствие лесов - настоящие дебри, что отразилось даже на древнем имени нашего областного центра - Дебрянск. В непроходимых чащах, на нетронутых болотных пространствах водилось множество диких зверей и птиц, по этим девственным местам не ступала нога человека. Редкий путник рискнул проложить свой шлях через дремучие приипутские дебри. Ещё в летописи Нестора рассказывается о том, что бескрайние земли на северо-западе Черниговского княжества были покрыты глухими лесами и болотами, но и сюда в конце концов дошли славянские племена, пришедшие с Дуная предположительно в конце седьмого - начале восьмого века.
Но люди в бассейне рек Десны, Сожа и Ипути селились задолго до этого, о чём свидетельствуют многочисленные курганы, оставленные первобытными предками и их археологические раскопки. Первые их следы теряются в эпоху неолито-новокаменного века. От того времени в центре г. Суража сохранилась узкая полоса шириною 5-7 метров и длиною в 70 метров с культурным слоем до 2,5 метра. Из этого слоя извлекались каменные грузила для рыболовной сети, керамика, шлифованный каменный топор, а также человеческая челюсть с зубами.
На территории Суражского района были обнаружены следы четырёх культур: Юхновской, Среднеднепровской, Зарубинецкой и Житомирской, до великого оледенения климат в наших местах был довольно тёплым, водились мамонты. Это подтверждают найденные в д. Слище оскол зуба этого животного, в районе Нового Дроково - берцовая кость и бивень, которые хранятся в Суражском краеведческом музее.
В эпоху неолита (пятое-третье тысячелетие до нашей эры), люди, жившие на территории нашего района занимались шлифовкой топоров, умели сверлить отверстия при изготовлении орудий труда. На территории Брянской области не существовало медных и оловянных руд, но наши предки из неолита обрабатывали медь и бронзу, изготавливая витые медные обруча для волос, женские браслеты золочёные смальты (бусы). Этому ремеслу они научились у древних скифов - скотоводов и земледельцев. Скифы первыми стали насыпать в этих местах курганы над усопшими.
От тех времён в Суражском музее хранятся витой медный обруч, уникальная медная серёжка, позолоченная смальта. В эпоху неолита появилась и глиняная посуда, одежду из кожи и меха начала вытеснять одежда, сшитая из ткани, изготавливаемой из стеблей растений - льна, крапивы, конопли. Основными занятиями предков из неолита были: рыболовство, охота и ткачество. Они селились на крутых берегах рек - труднодоступных и укреплённых руками человека, одним родом (40-50 человек) строили жилища, образовывая деревеньки, которые разделялись родичами на секции. Первые избы топились по чёрному и наполовину входили в землю. Земля от костров в очагах нагревалась и долго сохраняла тепло. Люди неолита приручали и делали домашними собак, лошадей, крупный и мелкий рогатый скот. Позже в избах, кроме очага, стали появляться столы, лавки, полати.
Древняя история Суражской земли неразрывно связана с Черниговским княжеством, основную часть жителей которого составляли славянские племена северян и радимичей. В бассейне Ипути жили радимичи, о чём упоминается в Лаврентьевской летописи: "Бято бо два брат, Радим, а другой Вятко и пришедший седоста Радим на Сожу и прозвашася радимичи, а Вятко сел с родом своим по Отце, отчего же прозваша вятичи".
Радимичи промышляли на жизнь охотой, рыболовством, в чести было бортевое пчеловодство. Однако круг их жизнедеятельности этим не ограничивался. По свидетельству Нестора и греческих историков в те времена население Черниговского княжества занималось и хлебопашеством, применяя подсечное, огневое земледелие. Лес рубили в июне, сжигали, пни выкорчёвывали. Иногда выгорали огромные массивы леса. Древние историки отмечали в славянах доброту и целомудрие, гостеприимство и особо подчёркивали, что они хорошо обращались с пленными из других племён, не держали их в рабстве. Но были и другие суждения, касаемые северян и радимичей. В Киевской летописи говорится об их нечистоплотности, сквернословии. Бытовало среди них многожёнство, не гнушались они и похищением невест.
У радимичей из-за обособленности жизни дольше других славянских племён задержался родовой строй. Один, два, три рода составляли племя. На общем собрании родов избирался вождь племени, который назывался князем. Следы этого родового обычая можно найти и сегодня, когда новобрачных называют князем и княгиней. Ведь они становятся хозяевами, домовладельцами, начальниками будущего особого рода, способного произойти от них.
Древние историки отмечали, что славянские рода враждовали между собой, но в случае опасности со стороны других племён объединялись в сходки, веча, которые впоследствии приняли общественную форму. Радимичи, опасаясь родовых усобиц и вражеских набегов, уходили в недоступные леса и болота, на высокие берега рек и селились отдельными хуторами. В своих жилищах они устраивали несколько выходов, чтобы в случае нападения на них было удобнее скрыться в чаще. Наиболее ценные вещи и украшения они закапывали в землю.
Как и все народы, прошедшие через родовые и общинные отношения, радимичи были язычниками. Не умея объяснить природные явления, - гром, молнии, дождь, смену дня и ночи, - они обожествляли их и поклонялись божествам стихий. Бога молнии они называли Перуном, его детей: бога солнца - Ярилой, бога земледелия - Купалой, бога торжества и мира - Колядой, богиню любви и веселья - Ладой.
Как все первобытные люди, славяне были мистиками - верили в существование душ умерших родичей. Но у них не было ни храмов, ни жрецов, обязанности последних исполняли старейшины родов, которые молились деревянным истуканам (бабам), устанавливающимся в лесных трущобах, на перекрёстках путей в степях. К десятому столетию у славян не зародилось серьёзных идей относительно единобожия, которые противостояли бы язычеству. Поэтому на славянской почве относительно легко прижилось христианство.
Родовые отношения в процессе общественного развития радимичей стали осложнять их жизнь. Борьба за место под солнцем между родами сделалась ожесточённой, они всё больше разъединялись. По этой причине им всё сложнее было противостоять воинственным кочевникам с юга - хазарам, половцам, аварам, печенегам, которые дикими ордами налетали на славянские поселения, грабили и сжигали их, убивали мужчин, угоняли в рабство женщин и детей. Угнетали радимичей и братья-славяне. Если до середины девятого столетия они платили дань хазарам, то с конца его - киевскому князю Олегу
( в 885 году Олег присоединил северскую землю, куда входили и суражские земли, к Киевскому княжеству). С того времени и до 1054 года северские земли входили в состав Великого Киевского княжества. И только, когда князь Святослав Ярославович получил в удел Чернигов и область Северскую, начинается самостоятельная жизнь Черниговского княжества. Но дань, наложенная на радимичей киевскими князьями, была не очень обременительной. Они выплачивали её натуральным продуктом: мехами, мёдом, воском, и собиралась не регулярно.
Обширность, удобство географического положения и богатство черниговских земель сыграли для них роковую роль. Больше чем на столетие поселились здесь распри и крамола. Всё это время не утихали споры и взаимные претензии князей Олеговичей и Мономаховичей. Лилась кровь радимичей и северян, опустошались их селения. Любой завоеватель пользовался хорошо испытанным способом устрашения и мести в жестокие средние века - поджогом поселения. В этом случае киевские и черниговские князья мало чем отличались от ужасных кочевников - хазар и половцев. Позднее этот способ покорения радимичей возьмут на вооружение литовские князья, польские короли и московские князья. Но свободолюбивые и мужественные радимичи выстояли, каждый раз заново отстраиваясь и возрождая жизнь на своих землях.
В двенадцатом столетии с Черниговским княжеством случилось то, что произошло со всей Киевской Русью: оно было растащено, разграблено, разделено между князьками на самостоятельные уделы: Новгород-Северское, Трубчевское, Глуховское и другие. Немногочисленные княжеские дружины были бессильны отражать опустошительные набеги половцев. И всё же иногда удельные князьки собирали свои дружины в боеспособное войско, с которым ходили воевать "вежи половецкие". В 1185 году такой поход предпринял князь северский Игорь Святославович, воспетый первым русским, неизвестным поэтом в гениальном "Слово о полку Игореве".
Примерно в те годы появилось первое поселение на крутом берегу Ипути на месте нынешнего Суража. Существует множество гипотез о времени появления этого поселения, происхождении названия города, реки, на котором он стоит. Но нам кажется достоверной одна. Название Суражичи, а затем Суражпроисходит от слова суражий. Для этого стоит обратиться к "Толковому словарю живого великорусского языка В.И. Даля", изданному в 1903-1909 годах. На странице 639 четвёртого тома есть такая статья:
По другой гипотезе, представленной журналом "Глобус" название нашего городка произошло от Сурожского моря, откуда на наших землях поселились сурожские купцы. Это нам кажется притянутым за уши, потому что купцы из семнадцатого века должны были оставить какие-то следы своей деятельности. И откуда в таком случае взялись ещё два Суража в Белоруссии и один в Польше?
Название реки Ипуть, на которой стоит Сураж, состоит из двух частей: указательного древнерусского местоимения и и корня путь. Согласно нормам древнерусского языка слово Ипуть означало - он путь, т.е. дорога.
Берега Ипути были довольно густо заселены древними людьми. И сейчас можно встретить стоянки и курганы времён позднего каменного века, которые часто соседствуют с современными поселениями. К сожалению, они до сих пор остались необследованными, здесь понарыли карьеров. Есть следы древних проселений Лялич и возле Косич на правом берегу Ипути относящиеся к десятому-двенадцатому векам.
Люди, жившие по берегам Ипути и в её окрестностях, несомненно были славянами. Об этом свидетельствуют и древние название мест, где позже возникали сёла и деревни: Дроков, Нарость, Кокот, Далисичи, Кромово, Селище, Струженка, Придачь, Овчинец, Ляличи, Лопазна. В каждом из этих слов этимологически можно отыскать славянские корни
Радимичи могли учиться на своих ошибках и со временем поняли, что в крупных поселениях жить безопаснее, чем на разбросанных на десятки вёрст друг от друга хуторах. От родового строя они начали переходить к общинному устройству жизни. Это дало возможность противостоять набегам кочевников, но с другой стороны усилился произвол князей и бояр.
И всё же укреплялась власть общины. Её члены сообща владели принадлежавшими ей землями, сообща на вече решали общественные дела. К середине двенадцатого столетия влияние общины было настолько сильным, что нередко её приговоры решали судьбы удельных князей. Во времена борьбы Мономаховичей с Олеговичами черниговцы не раз заставляли "нелюбимого князя бежать вон" и призывали на его место "любимого".
Постепенно на Руси стал возрастать авторитет централизованной власти. В начале тринадцатого века поутихли усобицы. Эта передышка позволила созидательно трудиться, строить новые города и поселения, развивать ремёсла.
Укрупнение княжеств не привело к окончательной победе государственности на Руси. Может быть, этому помешало нашествие татаро-монголов. Волны диких степных орд, воспользовавшись раздробленностью русского края, эгоизмом князей, докатились и до черниговского княжества. В жестоких битвах погибли мужественные, но разрозненные княжеские дружины. Были разрушены и сожжены города и сёла, перебиты мужчины, угнаны в рабство женщины и дети. И лишь небольшая часть населения спряталась в глухих лесах. Нельзя без боли в сердце читать взволнованные строки повествования автора летописи "Слово о погибели земли Руськыя".
"О светло светлая и оукрасно оукрашеназемля Роуськая!И многими красотами удивлена: озёрами многими удивлена еси, реками и кладезьми место честьными, горами кроутыми, холми высокими, доубравами честьными, польми дивными, зверьми различными, птицами бесщисленными, городы велыкыми, сёлы дивными, винограды обительными, домы црквьными и князьми грозными, бояре честьными, вельможами многами! Всего еси испльнена земля Роуськая, о православная вера хрстиянская".
И всё это, горюет автор далее, превратилось в пепелище. С татаро-монголь- ским нашествием прекращает своё существование и Черниговское княжество, его земли вошли в состав вновь образовавшихся уделов - Брянского и других. То ли страшная беда, обрушившаяся на Русь, тому виной, то ли утрата государственности, но летописцы до начала четырнадцатого столетия теряют из виду Черниговский край.
Под властью Литвы
Из истории известно, что в начале четырнадцатого века усиливаются литовские племена. Ослабли в многочисленных войнах и междоусобных распрях некогда грозные рыцарские ордены, монголо-татары погубили мощные славянские княжества, и у литовских князей развязались руки. Они стали прихватывать у обескровленных русичей лакомые кусочки. Попали под их власть древнее Полоцкое княжество, Минская и Могилёвская земли. И после этого литовские дружины ступили на территорию будущего Суражского уезда.
Пока в исторической науке нет неопровержимых доказательств того, в каком году суражские земли вошли в состав Великого Княжества Литовского. Лишь по немногим разрозненным и противоречивым источникам можно предположить, что это произошло в 1320 году при князе Гедимине, когда Литва покорила Киев. Такое предположение высказал в позапрошлом веке М.Домонтович - русский географ.
После нашествия монгольских орд эти земли долго находились в запустении. Но не смогли поставить на колени, уничтожить на корню жизнелюбивый народ, вернуть его в дикое состояние, если он уже впитал христианскую культуру, обрёл письменность и взлелеял таких великих певцов и писателей, как Боян и автор "Слово о полку Игореве". Потомки радимичей возвращались из лесных трущоб и отстраивали города и веси. Не была такой жестокой и унизительной, как монгольская, власть литвинов. Последние помогали им отстраивать, восстанавливать сожжённые поселения, в городах и сёлах было не мало и литовских поселенцев.
Не была абсолютной на наших землях и власть литовских князей, которые чаще ограничивались сбором дани от полученных уделов. И уж совсем они не вмешивались в общественное устройство подчинённых им поселений. Поэтому активно в те годы развивалось гражданское общество, возрастала роль общинных отношений. К тому же, литовские князья защищали край от набегов крымских татар. Однако не может быть справедливым даже умеренное угнетение народа. Но сопротивляться поборам князей-литвинов русичи смогли, когда укрепились городские и сельские общины. То там, то здесь литовские сборщики дани стали получать отпор и возвращались в Литву с пустыми руками. Князьям ничего не оставалось, как привлекать общины на свою сторону, создавать народные общинные ополчения. Этим они преследовали цель защитить свои владения, граничащие с татарами. Эти ополчения фактически были первыми формированиями южно-рус- ского казачества.
В первые годы своего существования народные ополчения собирались сугубо для военных целей (для ведения боевых действий) и были в сильной зависимости от удельных князей. К началу шестнадцатого столетия ополченцы добиваются права свободно выбирать своих старшин, вершить суд внутри своего воинского братства. Это позволило значительно ограничить власть князей и под именем казаки (вольные люди) обосноваться на территории Черниговщины.
В1386 голу Великое Княжество Литовское объединилось с Польским государством в Речь Посполитую, и с той поры началась многолетняя и ожесточённая борьба между новым государством и возродившейся Москвой.
В годы литовского правления оживление не коснулось территории Суражского уезда. Не прельщали литовских князей дремучие леса, и болотные топи, они совсем не дорожили этими землями, что подтверждается таким историческим фактом: в середине пятнадцатого века из Московского государства в Речь Посполитую бежали опальные русские князья Можайский и Шемятич. Великий князь литовский великодушно принял их и подарил им уделы вокруг Сожа, Ипути и в Задесеньи. Можайскому достались Чернигов, Моровск, Любеч, Попова (ныне Красная) Гора, Гомель, Стародуб, а Шемятичу - Новгород-Северский, Почеп, Радогощ (Погар) и Рыльск.
Правление на Северских землях осуществлялось опальными русскими князьями практически без всяких оглядок на приютившую их Литву, пока последняя не потеряла окончательно своего влияния над этими уделами. И через полвека, в 1503 году наследники Можайского и Шемятича отделили свои владения от Речи Посполитой и влились в состав Московского государства. Среди таких поселений были Стародуб и село Дроков. Дроков стал центром волости Московского государства. Однако через тридцать два года польские войска вновь вторглись в Приипутье, захватив Мглин и Дроков. Борьба за эти исконно русские земли затягивается на многие годы. Стародубские, мглинские, дроковские земли разорялись, горели дотла деревни и сёла, приходили в крайний упадок земледелие, торговля, ремесло.
И снова новый хозяин
В начале семнадцатого столетия в Россию пришли годы смуты. На них приходится восстание крестьян под предводительством Болотникова, походы на Москву Лжедмитриев, захват Москвы польскими войсками. В 1618 году по Деулинскому перемирию Россия вынуждена отдать Польше ряд своих городов и всё Приипутье. На наши многострадальные земли для угнетения народа вернулись бесчисленные паны-управители.
Чтобы легче было управлять захваченными территориями, поляки настойчиво стремились окатоличить православных жителей Приипутья. В городах и сёлах строились католические монастыри, один из которых находился на территории Ляличского парка. Под корнями двухсотлетних деревьев в пятидесятых годах прошлого века ляличцы обнаружили фундамент этого монастыря. Когда его начали разбирать, вынимая кирпич на строительные нужды, нашли польские монеты, относящиеся к началу пятнадцатого века. Приезжавший в Ляличи преподаватель Московского архитектурного института, собиратель печатных кафелей Медведев обнаружил хорошо сохранившиеся кафеля польского происхождения, изготовленных в то же время.
Создавали поляки и иезуитские колледжи. Один из них, в Орше, окончил российских государственный деятель, фаворит Екатерины Второй, владелец имения в селе Ляличи (тогда Екатеринодар) граф Пётр Васильевич Завадовский. О присутствии же литовцев на Суражской земле говорит такой факт. Не так давно священник из села Кромово Анатолий Дорошко обнаружил во время ремонтных работ в храме литовскую монету, датированную 1508 годом.
Тяжёлым грузом на жителей Приипутья лёг панский гнёт, которые работали на своих хозяев до пяти дней в неделю. Поляки унизительно называли их быдлом или холопами. А уж налогов и пошлин было неисчислимое количество: рогатое взималось с каждого вола, ставщина - за ловлю рыбы, очковое - с каждого улья, сухомельщина - за помол зерна, спасное - за право пасти скот, дудок - за рождавшегося ребёнка.
Набиравшая мощь шляхетская Польша активно присоединяла к себе русские земли, проходя по ним огнём и мечом. Главную свою цель польские шляхтичи видели в уничтожении древнерусского общинного устройства, к чему терпимо в своё время отнеслись литвины. Основной удар они направили против казачества на Украине - представителя общинного порядка. В те годы в Приипутье казачества ещё не было, оно появилось значительно позже, во времена Богдана Хмельницкого. Поэтому здесь шляхтичи лютовали меньше.
Король Польши Стефан Баторий ограничивает количество казаков до 6000 тысяч человек, а сами представители вольницы стали называться реестровыми или городовыми казаками. Чтобы сделать их лояльными к Польше и отколоть от простого народа, король наделил их привилегиями и шляхетскими правами и, назначив гетманом Батурина, удалил казачество подальше от границ Польши - на левую сторону Днепра, на север Полтавщины и юг Черниговщины.
Городовые казаки, действительно, стали смотреть на себя, как на высшее сословие, и во всех народных восстаниях и возмущениях до середины семнадцатого столетия держали сторону поляков. Однако из-за своей малочисленности реестровое казачество не могло быть серьёзным препятствием для формирования охочекомонных полков, шедших в авангарде народных восстаний против польских панов.
В "Описании Старой Малороссии" А. Лазаревский рассказывает о том, что в 1620 году в Стародуб были присланы польские комиссары для отобрания замков северских от Москвы". Сынам боярским Рубцам и Борзунам были выданы королевские грамоты на владение их имениями. Маетности, которые были утверждены за прежними владельцами, передавались в собственность польских чиновников. Подобные грамоты добывались даже и на те имения, которые были утверждены за прежним владельцами. В те годы в Северскую землю понаехало немало мелкой польской шляхты, чтобы здесь с помощью знатных патронов захватить земельные участки.
Наиболее крупными владельцами из поляков в Стародубском и Новгород-Северском округах были Николай Абрамович, которому принадлежал Мглин и окрестные сёла, и Александр Пясочинский, владевший Погаром и Новгород-Северском с окольными сёлами. К многочисленным повинностям добавились: денежный чинш, даклы или ясенщина (хлеб, собираемый с крестьян осенью). "Лядская неволя" была тяжёлой и унизительной.
Многие русские города и сёла были розданы католическим монастырям. Притеснение шляхты, буйство и распутство пьяного служивого жолнерства, насаждение католицизма - всё это для русичей становилось невыносимым. Народ в любой момент готов был взяться за оружие, чтобы бороться против панского засилья.
За волю, за свободу
К середине семнадцатого века вспыхивает огонь борьбы казачества на Украине против польских панов. Волны народного гнева докатились и до приипутских земель. На борьбу с угнетателями поднимается всё население края.
В мае 1648 года казацкое воинство под руководством Богдана Хмельницкого разгромило польскую армию. Это весть молниеносно разнеслась по всему Левобережью. В конце мая казачьи полки двинулись на маетности панов Потоцкого, Вишневецкого, Киселя. По пути брали города. Войска повстанцев, выросшие за счёт влившихся в них крестьян, двинулись к Новгород-Север- скому и Стародубу. 10 июня казачьей армией был взят Новгород-Северский.
Среди поляков возникла паника, ещё более усилившаяся, когда дошли слухи, что Хмельницкий приказал "крестьян верстать в казаки", а польских урядников и державцев "побивать". Восстали против поляков крестьяне Подесенья и Приипутья, которые убивали панов, забирали их имущество. Казаки Богдана Хмельницкого подошли к Стародубу. В его войсках чисто казаков было не так много, а мощной ударной силой стало восставшее крестьянство. Поэтому армия повстанцев не встретила серьёзного сопротивления, и Стародуб был взят с ходу. Вскоре пал и Почеп.
Отряды, изгонявшие поляков с Северской земли, в основе своей состояли из местного населения. По сути своей они были партизанскими, образовавшимися стихийно после поражения польских войск под Жёлтыми Водами и Корсунью.
В середине июня пришёл приказ от Богдана Хмельницкого: всем отрядам, собравшимся на Стародубщине, идти к нему на Днепр. Все пришедшие к нему были поверстаны в казаки.
Спешный уход почти 30 тысяч казаков ободрил поляков, скрывавшихся в заипутских лесах. Воспользовавшись тем, что Северская земля осталась беззащитной, польские паны мало-помалу стали возвращаться на прежние места. В первой половине 1649 года они снова сидели в Новгород-Северском, Стародубе, Погаре, Почепе. Ещё больше осмелели шляхтичи и жолнеры после заключения в январе 1650 года Зборовского договора, когда король объявил, что реестровые казаки должны оставаться при своих правах и преимуществах, а крестьяне - по-прежнему подданными.
Польские паны, вернувшиеся в свои маетности, стали требовать от крестьян повиновения и послушания. Ярким примером тому служит сохранившийся документ, принадлежащий перу крупнейшего державца Северской земли Николая Абрамовича. Рассматривая его на расстоянии веков, мы понимаем, что отношения между польской верхушкой и малороссами строились на одной лишь силе, напуганная восстанием польская шляхта должна была учиться политике "кнута и пряника", считаться с простолюдинами.
"Вам, мещанам мглинским и дроковским, атаманам и всем мужам обоих волостей этих городов, с пожеланием вам при добром здравии, благословения господня и мирного жителя, сим объявляя: вручены мне литы вами, как от городов, так и от обоих волостей, из коих усматриваю, что вы, опомнясь от прежних своих преступлений и возмущений, вновь обращаетесь к надлежащему подданству мне, господину своему, и оными через своих посленных предаётесь. В чём поступаете истинно в угоду Богу, ибо он в предвечном своём божественном установлении возложил на вас такое состояние, что быть вам подданными, а не панами. И от начала мира предки ваши в сим состоянии умирали и таковому божьему определению, как люди богобоязненные, не воспротивляясь и на господ своих руки никогда не поднимали, за что без всякого сомнения, наслаждаются на небесах лицезрением Творца своего".
В этом письме шляхтич ничем не отличается от сильных мира всего средневековья, именем божьим стараясь держать в повиновении крестьян. Почитай господина своего - это было самое ценное в религии для власть предержащих. Сопротивление же панам, борьба за справедливость, против угнетения считались грехом. Об этом Н. Абрамович пишет дальше.
"Вы же впав в такой грех и воспротивясь Господу своему так, что не оставались в своём подданном состоянии, умаляете прежде всего Бога Творца своего, коему столь яростно сопротивлялись, а ежели будете о том душевно скорбеть и твёрдо вознамеритесь более в такой грех не впадать, милосердный бог сие вам простит. Что же касается имени и оскорбления вами господского моего достоинства, то напамятую и о том, что и сам непрестанно почти во всяк час Бога моего оскорбляю, а ожидаю однако великого его милосердия отпущения моих грехов, памятуя о ежедневной молитве, в коей говорим все мы: остави нам долги наши яко же и мы оставляем должникам нашим, а отсюда следует, что если бы кто не пожелал простить оскорбителю своему, то не восхочет оставить и Бог вины его перед собою. Посему, как христианин, прощаю вас всё то,в чём провинились вы в нынешние смутные времена против всей отчизны и против меня господина своего. И прощаю вам так: все прегрешения ваши ввергаю в реку Ипуть и пускаю за водою в море, и как невозможно обратить вспять сию текущую реку, так и я вспоминать ваших преступлений и карать кого-либо за них, не желаю и до самой смерти желать не буду, и хочу жить с вами, как отец с сынами своими, лишь бы и вы жили также со мной как должно добродетельным сыновьям с отцом, оказывая мне надлежащее подданство и повиновение".
Шляхтич Абрамович великодушно прощает своих взбунтовавшихся подданных. А как же иначе?! Во-первых, нет у него других подданных, а во-вторых, на Украине - казаки, набирает силу Богдан Хмельницкий. В его войсках 30 тысяч казаков из Малороссии, и в любое время они могут возвратиться в Приипутье. Это обращение к крестьянам было "пряником", ибо "кнут" был не ко времени. И в то же время Абрамович не заискивает и не льстит, чтобы не было сомненья в его могуществе. Но между строк письма всё же чувствуется напряжение: державцу великодушие даётся с трудом. Он вынужден принять приношение крестьян, сделать уступки, потому что боится повторения недавних событий.
"Приношение ваше, хотя я и ожидал, что поклонитесь чем-нибудь лучшим, принимая ввиду нынешнего голодного времени, надеясь, что когда даст вам Бог поправиться после нынешних замешательств в имуществе вашем, тогда не откажитесь мне за это вознаградить. Что касается облегчения в податях, то я распорядился не взыскивать того, что следует мне лично, то есть чиншей, дякол, медов до самой осени, хотя и сам я нуждаюсь, потерпевая так много разорений в моих местностях. Воинской же стации оставить вам не могу, ибо это надлежит не мне, а на продовольствие солдатам, посему как невозможно солдатам жить без хлеба, так и невозможно мне отпустить вам их стацию, однако и в этом велел я сделать вам облегчение, весь повет давал, согласно гетманскому постановлению по одиннадцать злотых с дыма: с вам же велел я взять только по пяти злотых, которые выдайте сейчас же непременно, ради самих себя, ибо лучше если это заберёт подстароста, чем если бы по приходе войск стали выбирать сами жолнеры, что было бы он для всех более убыточно. Что касается меня, прошу лишь о том, чтобы вы для меня засеяли на зиму жито, согласно указанию моему, данному подстаросте, который вам расскажет всё в подробности. Ничего тягостного от вас не требую и уверен, что вы к сему преклонитесь и всё это сделаете: а я буду в том иметь доказательства, что вы искренне и самым делом, а не словами, возвращаетесь к подданству и преданности мне, господину своему. С тем же передаю вас Господу Богу, в его святое подчинение, а он сам же приведёт вас к истинному покаянию и да внушит сердцам вашим желание, чтобы вы жили в таком состоянии, в котором искони хотел вас иметь Бог и чтобы вы воздавали божие богу, а панское пану.
В Дубниках, 22 июня 1650 года. Николай Абрамович на Ворнянах, воевода Троцкий".
В этом послании выражена теория польского шляхетства крестьянского смирения и послушания. Абрамович проявил к своим подданным особую снисходительность, будто серьёзно опасался чего-то. Видимо, возвращение польских панов в свои маетности крестьяне не встречали с покорностью. Но под защитой литовского войска, стоявшего в Стародубщине по границе Княжества Литовского, они могли безбоязно управлять своими имениями.
"Самовидец из истории" рассказывает, что введение польского войска на постой в Малороссию левого берега Днепра стало причиной переселения значительной части её населения на юго-восток, "к Полтаве и на грунты московские". Переселялись казаки, оставшиеся в городах, терпевшие по словам летописца несносные притеснения. Богдан Хмельницкий не мог оставить без внимания жалобы народа, и его армия активизирует свои действия. Поражение поляков под Батогом воодушевило малороссов и вызвало новый взрыв возмущения против польских панов.
"В этом году (1652) знову по городах, - говорит "Самовидец", - много панов пропало, которые на свои маетности понаездили были, бо знову оных их поспольство позабивало".
Случилось это в тех местах, откуда ушло коронное войско. Но на Стародубщине литовское войско оставалось и после Батожского сражения, однако возбуждение народа было настолько сильным, что стихийно образовались отряды повстанцев, которые вступали в бой с жолнерами. Об этом сообщает и "Самовидец":
"Того часу из Севера (то есть из Стародуба, Почепа, Мглина, Дрокова) жолнёров выгнало поспольство самих тех городов, много оных погромивших". Вслед за жолнёрами были изгнаны и польские паны.
8 января 1654 года по договору воссоединения Украины с Россией Приипутье вместе со всей Малороссией вошло в состав Русского государства. Период "лядской неволи" кончился навсегда. Поляки в приипутские земли больше никогда не возвращались.
В годы гетманщины
С воссоединением Украины с Россией украинские и малороссийские земли были разделены на административные районы - "полки", которые состояли из "сотен". Самым обширным был Стародубский полк, в него входило десять сотен - Стародубская, Велико-Топольская, Бакланьская, Почепская, Семёновская, Погарская, Новгород-Северская, Поповогорская, Мглинская и Дроковская. Последняя вскоре была присоединена к Мглинской сотне.
Сураж входил в состав Дроковской, а позже - Мглинской сотни, в подчинении которой находилось и село Ляличи. История возникновения этого самобытного села уходит вглубь истории. Существует предание, что сначала Ляличи были основаны на другом месте (в трёх километрах севернее нынешних Лялич), там, где сегодня возвышаются курганы, существовало древнейшее поселение. В "Историко-статистическом описании Черниговской губернии" сказано: "Вероятно, здесь было поселение и в самое древнее время. Но потом бури разогнали жителей". И в наши дни это место ляличцы называют Старым Селом.
В новых административных образованиях вся войсковая старшина от гетмана до урядника избирались вольными голосами казаков. Всё народонаселение Малороссии делилось на два сословия: воинское товарищество (казаков) и посполитых людей. К первому, привилегированному сословию относились войсковая старшина (шляхта) и казаки. Они обязаны были нести только одну повинность - войсковую. Малороссийский казак обязан был по первому приказу являться на войну вооружённым на собственные средства, обязательно на лошади при седле.
В настоящее время многим из нас трудно проследить свою родословную. Эту проблему суражане частично могут разрешить, ознакомившись со списком казачьих фамилий, распространённых в Дроковской и Мглинской сотнях Стародубского полка и встречающихся в Суражском районе сегодня:
Гетманы жаловали казаков чинами и имениями как за личные заслуги, так и за заслуги предков.
Другое сословие жителей Приипутья - посполитство, которое составляли селяне, то есть крестьяне, и мещане (горожане). Это сословие обязано было нести все другие повинности: трудом и деньгами платить в воинскую казну. Воинов из своих рядов поспольство не поставляло, но те из посполитых, кто разживался и достигал материального достатка, вписывался в казаки. Наиболее состоятельные из них достигали и чинов войсковой старшины. Позже, когда значительно возросло число казаков, гетманы стали издавать указы о запрещении посполитым вписываться в казаки.
Полковники, стоящие во главе полков, имели обширную власть, которая уступала лишь власти гетмана. Кроме непосредственного начальствования над казаками всего полка, полковники вершили суд и расправу над всеми живущими в округе, в том числе и над высшим сословием (шляхетством), пользовавшимся особыми правами и преимуществами.
Стародубский полк
Стародубский полк занимал северную часть территории Чернигово-Северского края: по среднему течению Десны, её притока Судости, верховью Снови, среднему течению Ипути, притокам Сожа, и части среднего течения Беседи. Почти десять лет в её состав входило десять сотен, но в 1662 году Киево-Печерская лавра предъявила свои права на большую часть Поповогорской и Боровицкой сотен, и эти поселения были отданы лавре. Позднее оставшимися сёлами этих сотен, а также значительной частью населённых пунктов Дроковской сотни завладел гетман Д.П. Апостол.
Представитель казацкой старшины Даниил Павлович Апостол был гетманом Левобережной Украины с 1727 по 1734 годы. Годы его правления характеризовались ростом феодального землевладения, закрепощением крестьянства и даже казачества. Самыми различными путями гетман приумножал свои владения, не брезговал скупкой грунтов (земель) за бесценок. Д.П. Апостолу принадлежали Овчинец, Дубровка, Ветлёвка, Краснополье, Баклань и другие земли.
Территория Стародубского полка до середины восемнадцатого столетия представляла собой сплошные, девственные, почти непроходимые леса. Поэтому первые поселенцы этих мест расселялись по большим и малым рекам, на крутых берегах, омывающихся с юга, не случайно: побережная гора вместе с омывающей её водою служила защитой от нападения врагов. Причиной позднего заселения этих мест как раз было отсутствие прибрежных возвышенностей и бедность здешних почв.
Старинные поселения по берегам Десны, Судости, Вабли, Снови, а также по реке Ипуть и её притокам, выбравшие лучшие места, занимались главным образом хлебопашеством. Неплодородные земли позднейших заселений, дававшие низкие урожаи, заставляли поселенцев искать другие источники для существования, развивать промыслы. На левом берегу Ипути в глухих лесах развивалось бортевое пчеловодство. Благодаря этому, некоторые поселения и жили, называя борти (в отличие от земельной вотчины) верховою вотчиной.
Бортевое пчеловодство процветало преимущественно в лиственных лесах, так как песчаная почва под хвойным деревом давала пчёлам скудный корм. Но при отсутствии деревьев лиственных пород борти устраивались и на соснах. Охотник-пчеловод взбирался на дерево, выдалбливал борть и ожидал поселения в ней роя. При обширных массивах леса и малом народонаселении он мог не беспокоиться за свою борть, так как даже по закону она принадлежала тому, кто её сделал. Если в приготовленную борть садился рой, что зависело от случая, пчеловоду оставалось только взять мёд осенью (сколько может, не убивая роя) и затворить на зиму борть. Часто случалось, что зимой медведи-шатуны нападали на борти и выедали мёд. Чтобы бороться с ними пчеловоды набивали в ствол дерева железные гвозди, укрепляли рогатины и другие тайные ловушки.
Выделывались борти в высоких дубах или соснах на высоте пяти-шести саженей. На такую высоту бортники (земцы) взбирались при помощи верёвки, называемой плетью. Окинув плетью дерево, бортник добирался до самой борти. Там он закидывал лежею, завязывал особенный конец верёвки на приделанный к борти деревянный крючок, навешивал своё сиденье (дощечку), садился на него и начинал работу. Для сообщения с землёй он спускал тонкую верёвку, называемую хоботом, и ею поднимал наверх всё необходимое ему. Окончив работу, бортник со своей добычей проворно спускался по верёвке.
Сохранились письменные свидетельства тех времён о крестьянах заипутских сёл. "В селе Удебном довольствуются также "верховым грунтом", сиречь бортевыми деревьями, но их имеют крестьяне немалое количество и собираемый с них мёд продают в Стародубе". В другом селе, в Лотаках, "пользуются от лесных угодий, как то бортевых дерев, коих жители имеют до 3000 дерев и получают довольное число мёду". О сёлах Жовнище и Корецком Заводе говорится: "К ним пахотного поля мало при причине великих боров и низких лугов. Обыватели этих двух селений лучших свой имеют доход из воды и бору: ловить рыбу, а в бору имеют борти почти каждый от 10 до 30 и более, а все вообще до 1000 бортей. Тут же собирают в великом количестве белые грибы и их продают".
Наряду с бортевым пчеловодством в лестных местностях развивались и другие промыслы: будницкие, гутницкие и рудницкие. В будах выделывали поташ, в гутах - стекло, в руднях - железо. Как напоминание об этих промыслах в далёком прошлом, сохранилось в названиях населённых пунктов Буды, Гуты, Рудни.
Во второй половине семнадцатого века, когда в Заипутье хлынули белорусские поселенцы, угнетаемые и теснимые поляками, производство поташа достигла наивысшей точки своего развития. А в начале восемнадцатого века, когда казацкая старшина успела захватить огромные земельные пространства, будницкая промышленность возросла до таких размеров, что Пётр Первый с целью сохранить лесные массивы запретил устройство новых буд.
Развитию промыслов и промышленности в Стародубском полку способствовали также великорусские раскольники, которые начали селиться в этих местах с конца семнадцатого столетия. Они сразу же сделались посредниками между производителями и потребителями, осуществляя сбыт продуктов местной промышленности.
Раскольничьи слободы быстро превращаются в торговые и промышленные пункты. Одна из таких была основана в 1703 году в пятидесяти верстах от Стародуба на даче бунчужного товарища Бороздны. В глухом бору на крутом берегу речки Туросны поселились беглые костромские крестьяне- раскольники братья Клинцы и другие, сбежавшие от преследования православной церкви и светской власти. Раскорчевали высокие мачтовые сосны, расчистили делянки, срубили бревенчатые избы. Так была основана слобода Клинцова, которая с каждым годом расширялась и росла. Жители этой слободы в основном занимались промыслами: вырабатывали бараньи кожи, шили рукавицы, сапоги, занимались бондарным, столярным и плотницким делом, торговали конопляным маслом.
В 1708 году во время русско-шведской войны раскольники организовали дружину во главе с Василием Клинцом, которая, пополнившись патриотами из окрестных сёл, участвовала в сражении со шведами. Пётр Первый за "все сии великие и достохвальные качества" специальным указом в 1715 году закрепил за старообрядцами занятые ими земли навечно. Войсковая старшина Стародубского полка поощряла заселение края: беглые становились их подданными, платили подати.
В 1720 году в слободе Клинцы появилось кожевенное производство, на котором выделывали юфть и белые кожи. В слободе постепенно растет промышленное производство, складываются торговые отношения.
После воссоединения Украины с Россией на территории нашего района местное управление осуществляли Дроковская и Мглинская сотни. Правда через десять лет Дроковская сотня слилась с Мглинской. Идеи реорганизации - административного укрупнения и разукрупнения - на нашей земле имеют глубокие временные корни, но не всегда, к сожалению, история служит наукой для сильных мира сего.
По описи 1664 года Дроков значится местечком и центром особой Дроковской сотни, в которой сотником служил Тимофей Грибенок. Но этот городок известен гораздо раньше, он является одним из самых древних поселений на Ипути, на территории Суражского района. Уже в 1503 году Дроков был волостным центром. По всей видимости, он возник одновременно с Мглином и Поповой Горой. По неподтверждённым документальным данным дроковцы были свидетелями монголо-татарского нашествия, и их селение разделило судьбу многих русских городов и сёл. Хотя из-за сложного рельефа местности, глухих лес и болот захватчики с востока вряд ли доходили до этих мест.
О том, что Дроков в начале шестнадцатого века был уже сложившимся городом, одним из центров Заипутья говорится в работе Любавского "Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства", увидевшей свет в Москве в 1893 году.
При поляках Дроков был таким же городком, как и Мглин, и принадлежал Николаю Абрамовичу, воеводе Троцкому. Через полтора столетия после этого в указанной описи было сказано: "В местечке Дрокове на посаде поставлена церковь древеная во имя успения богородицы. А острожка в том местечке нет, только старое городище". Доподлинно известно, что в шестидесятые годы семнадцатого столетия большей частью Дроковской сотни завладел Даниил Павлович Апостол. В самом Дрокове проживали казаки, бобровники, стрельцы, крестьяне, принадлежащие Алексею Есимонтовскому и Ивану Чернявскому. "На купленных грунтах живут еси люди".
Село Новый Дроков при "протоке" Рамонке и Чёрных ручьях, представляет собой выселок Старого Дрокова, возникший во второй половине семнадцатого века. Новый Дроков вместе со Старым находился в ведении мглинской ратуши до того времени, когда гетман Апостол скупил большую часть дроковских земель, а в 1732 году подарил их племяннику жены Петру Искрицкому.
"Имеючи мы в недавно прошедших годах покупление за собственные наши деньги грунта и угодие в сотне Мглинской, одни в селе свободном войсковом Дрокове, другие за тем оным и слободкою Лубянкою, обречаючиеся, где уже и слободка называемая Далисичи, окажуется, вступили все наши купленные грунты племяннику П. малжонки нашей товарищу бунчужному п. Петру Искрицкому".
По описанию 1781 года в Новом Дрокове показаны две церкви и дома Григория и Андрея Искрицких. Родоначальником рода Искрицких был шляхтич Михайло Искрицкий. Сын Михайлы - Василий служил в польско-казацком войске и был полковником Дымерским. На дочери Василия Искрицкого женился Апостол, впоследствии - гетман.
Пётр Искрицкий, сын родного брата гетманши Григория Искрицкого, женился на дочери одного из Стародубских богачей Скарупы и получил богатые маетности в Мглинской сотне. Пётр был удачливым, но и умным вельможей, умевшим располагать людей к себе, обладал деловой хваткой. В 1751 году Разумовский прибавил Искрицкому крестьянские дворы и земли в Курчичах, Ветлёвке, Овчинце и Косичах "во всегдашнее владение". Искрицкий и сам скупил немало земель, посадил несколько слобод. Если прибавить сюда маетности, подаренные тестем Скарупой и мужем тёти Апостолом, то можно представить, как влиятельным владыкой стал он к концу жизни. После смерти в 1771 году Искрицкий оставил сыновьям 2500 крепостных крестьян. За богатство, хватку и ум Пётр Искрицкий был избран "предводителем шляхетства Стародубского повета", и эту должность он занимал до дня кончины.
По стопам отца пошли и его сыновья Андрей, Григорий, Михайло, которые стали первыми общественными деятелями в образованном в 1792 году Суражском уезде. Андрей был уездный судьёй, Григорий - предводителем дворянства, Михайло -депутатом "у разбора дворянства". Это были передовые и образованные люди, усвоившие европейскую культуру. Не случайно внук Михайлы Демьян Искрицкий стал декабристом.
Мглинская сотня
Административным центром Мглинской сотни был город Мглин, который стоял при Судымке. Он был известен с четырнадцатого века, а по описи 1654 года показано: "Местечко Мглин на Судымке. В этом местечке две церкви древеные... Старое земляное городище над речкою Судымкою, на горе, на том земляном городище острожка нет".
За время существование Мглинской сотни её сотниками избирались: в 1654 году - Никифор Васильевич Беленин, в 1669 - Андрей Есимонтовский, в 1671 - Иван Берло, в 1680 - Иван Красный, в 1680 - Иван Фёдорович Есимонтовский, в 1687 - Григорий Семенович, в 1688 - Иван Романович Романовский, в 1706 - Михаил Турковский, в 1710 - Афанасий Иванович Есимонтовский, в 1715 - Максим Лаврентьевич Бороздна, в 1723 - Алексей Иванович Есимонтовский, в 1734 - Максим Михайлович Турковский, в 1740 - Василий Лисаневич. Последним сотником Мглинской сотни с 1760 по 1782 годы был Павел Григорьевич Покорский.
Чаще других сотниками избирались из рода Есимонтовских - четыре раза
В 1666 году Мглину, как и многим другим городам, была жалована царская грамота на Магдебургское право. В истории Мглина восемнадцатого столетия выделяются два эпизода: разорение города в 1708 году войсками шведского короля Карла Двенадцатого и отдача части мглинских горожан в ранговое владение.
Из воспоминаний Алексея Есимонтовского нельзя заключить, что шведы занимали Мглин. Может быть, город разорили отступающие русские войска и бежавшие от врага горожане? А отдача мглинских горожан в подданство полковому судье Андрею Рубцу случилось в 1740 году. Однако мглинские мещане, отличавшиеся изворотливым умом, очень скоро выхлопотали уничтожение означенного универсала на их закрепощение.
Во всех городах, получивших Магдебургское право, были ратуши. Мглинская ратуша распоряжалась крестьянами свободных, ратушных сёл. Таких селений в Мглинской сотне восемнадцатого века было двадцать, но к 1790 году половина их была роздана войсковой старшине. Однако и у оставшихся свободными десяти сёл старшина скупала крестьянские грунты.
Этот процесс был необратим. По существу Запорожская Сечь, а затем казацкое Левобережье были первыми в Европе демократическими республиками. Но было бы нелогичным их существование в этой ипостаси в составе Российского государства, где всё больше укреплялось самодержавная власть и крепостничество. Волей-неволей политические институты России внедрялись на присоединившихся к ней землях. Новый привилегированный класс - казацкая старшина - богател и прибирал к своим рукам земли и свободных крестьян.
По ревизии 1723 года в городе Мглине показано 130 дворов казаков, 24 двора мещан "можнейших грунтовых", 30 - "средних грунтовых", 17 - "безгрунтовых гендлиовых", 70 хат бобылей, 160 дворов крестьян и 105 хат бездворных.
Долгое время сотниками Мглинской сотни были Есимонтовские. Эта фамилия относилась к мглинскому казачеству, из чьей среды они вошли в войсковую старшину. Первое упоминание о Есимонтовских относится к 1669 году, когда назывались двое из них: рядовой казак Фёдор и мглинский сотник Андрей. Но позже сын Фёдора Иван тоже был избран сотником, как только разбогател скупкой грунтов вокруг Мглина. Из этого примера выясняется, что простому казаку не был заказан путь к средним и даже верхним эшелонам власти. Для этого необходимо было разбогатеть, а не укреплять свой авторитет в старшине.
Иван Есимонтовский и после того, как оставил сотничий уряд, продолжал приумножать своё состояние, скупая грунты. Дело отца продолжил его сын Алексей, который тоже был сотником. Алексей добавил и другие средства для увеличения своего земельного имущества: не только скупал грунты, но и получал их в награду за верную службу, отбирал их у крестьян за долги. Потомки Ивана Есимонтовского укрепили своё влияние на Мглинщине. Два сына Алексея служили бунчужными товарищами, а его внук Николай к концу восемнадцатого столетия имел уже около 100 душ крестьян.
Своеобразной личностью был сотник Бороздна - один из сыновей сподвижника Богдана Хмельницкого Лаврентия Бороздны. Максим Лаврентьевич Бороздна окончил Киевскую академию. Некоторое время служил у сына Петра Первого Алексея певчим и жил с царевичем за границей. Потеряв голос, Максим Бороздна по ходатайству Головкина получил место сотника во Мглине. В совершенстве знал немецкий язык и завёл в своей сотне муштру на шведский лад. Обычай колядовать по волости - тоже его "заслуга". За эти дела мглинские казаки жаловались на своего сотника:
"В селе Дрокове многих, позавешавши на тын, бил своими руками. В селе Овчинце дьяковичи церковному досталось киями добре"
Однако, несмотря на жалобы, гетман Скоропадский в 1716 году подарил Бороздне село Лопазну, отняв его у ратуши, а в придачу - ещё и мельницу в Чешуйках. Сотник Бороздна помогал всесильному Меньшикову присваивать земли Мглинской сотни.
Последний из мглинских сотников Покорский пользовался протекцией фаворита Екатерины Второй, графа П.В. Завадовского. В составе Стародубского полка Покорский водил Мглинскую сотню в русско-турецкой войне в 1774 году и заслужил от главнокомандующего русскими войсками князя Долгорукого "хорошую аттестацию, особливую хвалу".
На малозаселённой ранее территории Приипутья вольготно жилось воинским сподвижникам гетмана. Он разрешил им заселять приобретённые земли выходцам из Польши. В основном это были белорусы, бежавшие от непосильного гнёта шляхтичей. Слившись с казачеством, они всё же отличались от малороссиян и в основном составляли население буд Суражского уезда. Коренное население называли белорусов, бежавших из Польши, литвинами (Г. Есимонтовский "Описание Суражского уезда", 1846 год).
Мглинская сотня занимала главным образом берега Ипути и притока её Воронусы, берега которой были заселены раньше ипутских. Приипутье (в пределах мглинской сотни) продолжало заселяться вплоть до конца восемнадцатого века. Главными инициаторами заселения были Есимонтовские, а позже - Искрицкие и Гудовичи.
По структуре народонаселения особенность Мглинской сотни была в том, что среди казачьего поселения было немало стрельцов и пороховников. Вероятно, стрельцы появились в этих местах в середине восемнадцатого века, записавшись в казачество после изгнания поляков. Они встретили поддержку со стороны казачьей верхушки, так как исправно несли стрелецкую службу, промышляли зверя и птицу для стола гетманов и местной старшины. Мглинские стрельцы составляли особый казачий курень. Во время генеральной описи в него входило 130 дворов и 40 бездворных хат.
Между дворами и хатами существовало принципиальное различие. К дворам причислялись богатые хозяйства, в каждом из которых в нескольких домах жили родственники одной семьи. Хаты - это бедные семьи, не имевшие полевой запашки, а лишь огороды. Так что состав стрельцов был разнородным, хотя различие не определялось высотой рода. Богаче жили наиболее изворотливые, старательные стрельцы, сумевшие хорошими службой и трудом выбиться из нужды.
Для несения службы стрельцам был необходим порох, поэтому из их среды (из более бедной прослойки) выделилась особая группа - пороховники, занимавшиеся изготовлением пороха. Существуют сведения, что в первые годы после образования Стародубского полка пороховников вызывали из Литвы. С появлением доморощенных пороховников производство пороха во Мглине достигло такой высоты, что этот продукт поставлялся не только для нужд своего полка, но и для Генеральной артиллерии. А при гетмане Апостоле на хуторе Портники около села Велюханы работал пороховой завод. Во времена Румянцева во мглинской сотне было 32 двора и 8 бездворных хат пороховников, у которых был свой гетман, живший в Портниках.
В те же годы из среды стрельцов выделилась ещё одна группа - бобровники. Они занимались промыслом ценной пушнины, поставляя её гетманскому двору и старшине. Бобровники также образовали свой особый курень во главе с атаманом.
С начала восемнадцатого столетия начинается расцвет дикого и безлюдного Приипутья. Как грибы в лесу, растут сёла и деревни. В подавляющем большинстве своём сельские поселения на территории Суражского района возникли в те времена. Но среди них есть и более древние. К таким относится село Костеничи на речке Тезне. При польском господстве оно принадлежало Николаю Абрамовичу. Затем для костеничских крестьян наступили светлые времена - почти полвека они были свободными, находясь в ведении Мглинской ратуши. В 1693 году гетман Мазепа подарил Костеничи сотнику Ивану Романовскому. Известен ещё один хозяин этого села: в списках черниговских дворян 1783 года показан бунчужный товарищ Пётр Афанасьевич Шкляревич - владелец Костенич.
Недалеко от Костенич на реке Лопазненке стояло село Лопазна, так же принадлежавшее Николаю Абрамовичу. И Лопазна до 1710 года находилась в ведении ратуши, пока не было отдано сотнику Максиму Бороздне. В те годы Лопазна состояла из 36 дворов казаков и 27 дворов стрельцов.
А вот Ляличи стояли в "чистых полях, по косогорам" на речке Шёлковка и входили в обширную маетность Абрамовича. До тех пор, пока сотник Бороздна не захватил село, оно подчинялось Мглинской ратуше. После смерти Бороздны Ляличи были возвращены ратуше, но в 1721 году проданы сыну Стародубского торговца Якову Томашевичу, о чём есть запись в "Историко-статистическом описании Черниговской епархии": "Року 1721 честному отцу Якову Андреевичу, пресвитеру флоровскому лялицкому продана земля". В 1775 году императрица Екатерина Вторая пожаловала Ляличи своему фавориту графу П.В. Завадовскому, который истратил громадные деньги на украшение села. К тому времени в Ляличах находилось 14 казачьих дворов, два двора стрельцов, 30 дворов и 40 хат бобровников.
Во времена Богдана Хмельницкого жители Старого Села (так назывались древние Ляличи) активно боролись с польскими шляхтичами. За это поляки дотла сожгли непокорное село. Оставшиеся в живых немногие жители не стали селиться и отстраиваться на старом месте, а уходили в глухоманные лесные чащи и там устраивали свои жилища. Если верить народным преданиям, один из них Ляля построил себе хату в глухом лесу на берегу маленькой речки Щелковки. Позднее к Ляле подселились его родственники. Образовался выселок Ляля, со временем разросшийся в село Ляличи.
В подчинении Мглинской ратуши находилось и село Овчинец при реке Ипути и речушке Выжеребке. Затем им владел гетман Д.П. Апостол. Здесь было три казачьих двора, один - стрельцов и четыре - бобровников. В 1751 году Овчинец вместе с Курчичами, Ветлёвкой и Косичами Разумовский подарил племяннику жены Петру Искрицкому. По описи в Овчинце не числилось ни одной хаты без двора. Значит, здесь жили зажиточные хозяева.
На речках Нивнянка и Железянка стояло село Нивное. Здесь было 24 казачьих двора, 7 дворов стрельцов, бобровникам принадлежало 26 дворов и 31 хата. Уже в те времена Нивное было большим селом. Ведь, кроме названных, в Нивном находились ещё 62 двора и 63 хаты крестьян Михайлы, Ивана и Фёдора Лишней. В 1729 году в Нивном была построена первая церковь.
Около ста лет находилась в ведении Мглинской ратуши деревня Косичи. В 1751 году, когда Косичи были подарены Петру Искрицкому, здесь жили казаки (четыре двора), бобровники (10 дворов и 12 хат), а также крестьяне Григория Искрицкого (14 дворов и столько же хат), Андрея Гудовича (по 16 дворов и хат). В Косичах также проживали крестьяне Суражицкого монастыря, которых было по девять дворов и хат.
Что касается Суражицкого (Волосовицкого) Благовещенского мужского монастыря, то в историческом документе 1761 года можно прочитать: "близ деревни Суражич, лежит на возвышенном косогоре, обнесён деревянной огородою. В нём церквей деревянных две, кельи деревянные".
Доподлинно известно, что Суражицкий монастырь был основан в год окончания Северной войны России со шведами в 1721 году по ходатайству Афанасия Есимонтовского. Во время русско-шведской войны гетман Мазепа, чтобы избавиться от неугодного командира полка, отправил его полк, в котором служил Афанасий Есимонтовский, навстречу шведскому войску, заранее предупредив шведов о наступлении казачьего отряда. В результате полк попал в засаду. Завязалась неравное, кровопролитное сражение. С поля битвы почти никому из казаков не удалось уйти живым. Среди немногих случайно уцелевших счастливчиков был и Афанасий Есимонтовский. В честь своего чудесного спасения он дал клятву построить на свои средства монастырь, что и сделал в год окончания войны.
Интересна судьба иконы Божьей Матери Новодворской находившейся в Суражицком монастыре. Вот что говорится о ней в книге "Земная жизнь Пресвятой Богородицы и описание святых и чудотворных Её икон":
"Икона Божьей Матери, именуемая Новодворской, писана св. Петром, митрополитом Всероссийским, около 1320 года, тогда, как он ещё был на Волыни в монастыре, устроенном им на реке Рати, на урочище, называемом Новый дворец, ныне не существующем. Во время гонения на православных от униатов, когда они напали на Новодворский монастырь, тамошний иеромонах Иаков перенёс её в Черниговский Елецкий монастырь. Когда же устроился монастырь Суражский при городе Сураже, преосвященный Антоний Стаховский отдал сию икону строителю монастыря Симеону. В соборной церкви сего монастыря, теперь уже не существующего, стояла святая икона Новодворская.
В 1677 году 14 августа икона была перенесена из старой церкви в новую крестным ходом перед литургией. Димитрий Ростовский, прибывший на поклонение этому образу, рассказывает, что 16 августа Никодим, епископ Целерский, оглашал после обедни чудеса, бывшие от иконы Богоматери".
Особенно чтимая древняя копия иконы находилось в Каменском Успенском женском монастыре Новозыбковского уезда. Она была дана в благословение монастырю при его основании в 1687 году архиепископом Лазарем Барановичем. 26 июня 1889 года от грозы сильно пострадал Успенский храм в Каменской обители. Много вреда причинила молния внутри храма, но Новодворская икона осталось совершенно невредимой. В память этого 26 июня совершается крестный ход со свято чтимой иконой. В Киевском Златоверхо-Михайловском монастыре также находится почитаемая Новодворская икона - точная копия с чудотворной. На Новодворской иконе Божья Матерь, держащая Спасителя на левой руке, изображена в венце, на голове Богомладенца также венец.
Теперь неизвестно, где находится икона Божьей Матери, писанная митрополитом Петром и пребывавшая в Суражицком монастыре.
И сам Благовещенский мужской Суражицкий монастырь был упразднён в 1786 году. Однако Богоматерь не оставила сего места. Вплоть до гонений на церковь после 1917 года существовал приходской храм в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Стоял он на месте одного из аттракционов нынешнего парка и выходил на улицу, носящую имя Благовещенская (ныне Ворошилова). Храм был варварски разрушен, и на его месте установлена танцевальная площадка. Несмотря на это кощунство и поругание святыни, в сердцах многих суражан жила твёрдая вера в грядущее торжество Божественной правды и святости. И, наверное, ради этой веры и по великому милосердию сохранила Пречистая список со своей чудотворной иконы Новодворской-Суражской, который, как гласит надпись на этой иконе, написан в 1866 году и находился в храме Благовещения Пресвятой Богородицы г. Суража Черниговской епархии. Икона эта является чудотворной и при разрушении храма была спасена кем-то из прихожан.
Когда началась Великая Отечественная война, многие суражане эвакуировались, оставив дома всё нажитое, спасая семьи от оккупантов. Оставшимся суражанам надо было как-то пережить лихую годину. Одна из горожанок, Наталья, бывшая тогда девушкой, рассказывает:
"Купили мы дрова в одном из оставшихся домов, а когда стали грузить их, то обнаружили заложенную в поленнице икону Божьей Матери и шитые золотом церковные покровы. Когда мать увидела всё это, велела отнести в храм, а во время оккупации здесь был открыт храм. Покрова я отнесла и отдала священнику, который принял их с радостью.А с иконой я никак не могла расстаться. Упросила мать, чтобы она разрешила оставить её дома. С тех пор прошло много времени, вышла замуж, родились дети. Ради своей иконы Божья Матерь хранила семейство. Муж работал в органах управления и был чудесно избавлен от гонений за открытое хранение иконы. Было доложено об этом, но всё обошлось благополучно, хотя это грозило большими неприятностями. Много невзгод пришлось перенести, были такие дни, что только Божия Матерь была утешением и поддержкой. Всегда я прибегала к Ней, как к родной матери. От времени образ потемнел, стали трудно различимы лики Богомладенца и Богоматери. Но последнее время икона начала светлеть, проявились более явственно лики, одеяния Богородицы и Спасителя, а также стала видна надпись. Приходили подруги, они также обратили на это внимание. Спрашивали, не мыла ли икону, так она сильно изменилась".
Приходской совет вновь восстановленного храма попросил художника Анатолия Петровича Дубинчука, который занимается писанием икон осмотреть икону. И когда была прочитана надпись, все с великой радостью узнали, что это чудесным образом сохранённый до наших дней список с чудотворной иконы Новодворской-Суражской. В 1998 году в день Святаго духа икона была привезена в Свято-Благовещенскую церковь.
Первое письменное упоминание о деревне Слище встречается в 1664 году. В Мглинской Успенской церкви находилась древняя икона Богоматери Одигитрии с надписью: "Року Божого 1664, сей образ найден, як король Казимир ишол в угомонище Слеще, межи Дрокова и Нивного на болоте". На этом угомонище (урочище) Петром Искрицким была поселена Слобода.
К древним поселениям, судя по найденным здесь монетам и некоторым другим непроверенным данным, можно отнести село Кромово на речке Струженка. В восемнадцатом веке оно принадлежало помещике Лишне. Первая церковь в Кромове строилась в 1781 году.
В исследовании А.А. Руссова "Описание Черниговской губернии" т.1., Чернигов, 1899 год, материалы которого использованы для рассказа о суражских сёлах и деревнях, ничего не сказано о времени заселения Улазович (Влазович), Наросли (Нарости), Слободе Придача (Придачи). По всей видимости, они были заселены ранее восемнадцатого столетия. Но у А.А. Русова есть интересные данные о Влазовичах. Они принадлежали любимцу императора Петра Третьего Андрею Гудовичу. По указу Петра Третьего Гудовичу были даны щедрые пожертвования. За короткий срок Гудовичи превратились в богатых помещиков-крепостников. Только в одних Влазовичах Андрею Гудовичу принадлежало 35 дворов и 46 хат. О Придачи известно, что она принадлежала Лишне. Нарость же находилась в двух верстах от Слище в "лесу" и принадлежала Петру Искрицкому.
Многие сёла и деревни, располагающиеся на территории нынешнего Суражского района, своим рождением обязаны Гудовичу. Деревня Андреевка поселена ими в четырёх верстах от Косич в середине восемнадцатого века. В это же время начала свою историю деревня Кашовка на одноимённой реке. Деревня Михайловка поселена Андреем Гудовичем в лесу при колодце. В середине восемнадцатого столетия, поселив деревню на ручье Жёлтом, Андрей Гудович дал ей своё имя - Гудовка. Название деревни Сенча пошло от того, что она была построена "при болотине, называемой Сенча".
А вот Далисичи на речке Кременце заселил сам Даниил Павлович Апостол, который был гетманом левобережной Украины с 1727 по 1734 годы. Он был крупным землевладельцем, различными путями умножал свои владения, в том числе скупкой за бесценок земель и угодий. Закреплялось это законодательно универсалами самих гетманов.
Так появился универсал от 14.12.1729 года "О заселении литовскими заграничными людьми земель в урочище Далисичах" такого содержания:
"Пане полковнику Стародубскому на сей час наказному а впредь совершенному з старшиной полковою, а особливе пану Сотникову Мглинскому з урядом и кому бы колвек о том ведати надлежало, сим нашим ознаймуем универсалом: иж меючи мы в полку Стародубском, в сотне Мглинской, в урочище Далисичи купленные отчинние и сенокосные кгрунта за рекою Ипуттю, между речками Кременцем и Ржачею положение свое меючие, намерилисьмо на оних купленных кгрунтах осадить слободы. Зачим, дабы определённому для занятия в тоих кгрунтах на имя наше слободы Осадчему нихто не важился жодного чинити препятствия, упоминаем тое еднак докладаем, дабы тот Осадчий, которому занято на тих нащих купленных кгрунтах слободы полецено будет, жадоною мерою не важились на оную слободу не тилко Великороссийских и смоленской шляхты беглых крестьян, но и реймонту нашего Малороссийских всякого звания людей принимати, леч имеет оную слободу заграничными литовскими людьми осажувати от которой слободы занятее же бы села и владении их кгрунтов жадного не чинилося препятствия, он же Осадчий накрепко остерегать меет. Дан в Глухове декабря 14 дня 1729 року".
Универсал гетмана Апостола о заселении урочища Далисичи являлся лишь законодательным актом. Фактическое заселение началось через год. Об этом писал Ф.М. Искрицкий в семейной хронике "Сказание о дедах":
"Начало села последовало 1730 года 21 ноября в день Введения во храм Пресвятой Богородицы, когда был водружён крест, как символ того, что в этом месте будет слобода, и можем всем приходящим селиться.
Поселенцы села Далисичи почти все из Белоруссии, как и целая пограничная черта Могилёвской губернии, по коей все деревни малорусские населены теми же выходцами.
В память начала села день Введения в храм Пресвятой Богородицы празднуется также, как и храмовый праздник".
Далисичи и слобода Дроково (Новый Дроков) были не единственными владениями гетмана Апостола. Ему принадлежали также Овчинец, Велюханы, Слище, Великая Ловча, Дубровка, Грабовка, Краснополье, Осколково, Ветлёвка, Баклань (возле Почепа) и другие земли.
Ещё до устройства слободы в Далисичах некоторые земли, принадлежащие казакам, были скуплены у них по поручению гетмана Апостола и в 1732 году и в 1732 году универсалом гетмана были отданы племяннику жены Петру Григорьевичу Искрицкому (1704-1771), правнуку польского шляхтича, перешедшего на службу к русскому царю.
"Пётр Григорьевич Искрицкий,- пишет Ф.М. Искрицкий в "Сказаниях о дедах", - служа в течение 25 лет в войсках... оставя на старости и слабости здоровья службу военную, служил ещё в гражданской в разных должностях 10 лет и за службу свою был награждён именьями в Далисичах, Овчинце, Дрокове, Велюханах и других..." Две деревни в середине восемнадцатого века поселил граф Завадовский - Каменск при притоке Вовчинке и Поповку "в лесе". Деревня Кобылинка в пяти верстах от Андреевки предположительно поселена генеральным судьёй Чернышом. По ревизии 1723 года за Чернышом показана слобода Ляды Кобыльи (около Душатина), которая затем исчезнет в списках, заменившись Кобылинкой.
Деревня Красная при реке Ипути возникла из посёлка около мельницы, о постройке которого местные старожилы свидетельствовали в 1731 году:
"Иван Калига, казак дроковский, доставши в жителей дроковских сенние покосы над речкою Раменкою, перво укопал криж, потом выправил фундуш у полковника Миклашевского на занятие гребле и построение млина.
А когда под то время прислал Макар Ладвисар Стародубский от гетмана изменника Мазепы, в село Дроков, за дозорцу буд мазепинских близ Дрокова и на других месцах имеючихся, намолвил Иван Калигу пополам на означенном месцу займати греблю и строити млин. И когда повелено Макару и сотне Мглинской з розних сёл дать спотребу пригону на займаня оного млина, собравши он належний пригон и взявши у Ивана Калиги болш десяти четвертей жита и прочих потребу харчей, повелел над слово (вопреки условию) Калиги столкож работников выстатчить, для чего Калига видя неправду Макари не похотел людей выстачить и для того Макар Калигу отбил от млина и повернул тот млин увесь на зменника Мазепу гетмана".
Своеобразнымирекордсменами в поселении новых суражских сёл и деревень были Есимонтовские. В 1706 году по универсалу Мазепы на речке Осинке поселена деревня Осинка. Через два года по универсалу Скоропадского 17 декабря 1708 года Афанасию Есимонтовскому разрешено устроить в Осинке кузню рудницкую, которая так описывается в ревизии 1723 года: "Рудня п. Афанасия Есимонтовского, а при оной рудников мешкаючих человека 13, из них при руднике и 10 человек челяди их".
В 1703 году братья Афанасий и Алексей Есимонтовские при Ипути поселили село Дегтярёвку. Об этом свидетельствует запись рассказа шуморовских старожилов, сделанная в 1743 году:
"Умершие Афанасий и Алексей Есимонтовские в некоторых шуморовских жителей покупившие бортние дерева и часть неякую земле, завладели и других жителей землёю и поселили людей слободою, которую назвали Дегтярёвкою, какая перед шведскою войною за пять лет поселилась".
Этот рассказ подтверждается в универсале гетмана Мазепы от 1706 года:
"Афанасий Есимонтовский... Имеючи в грунтах мглинских, прозываемых дегтярёвских, при ричцы Осинцы, исполнения свои з братом его Алексеем. Её - им грунта... просил нас, абысь им обоим позволили на тех грунтах... осадити слободку, хутор поселити и на ричцы оной Осинцы греблю высыпати".
Гетман Мазепа дал на это разрешение.
Основателем деревни Жастково на речке Осинке был Алексей Есимонтовский. В сохранившихся исторических документах говорится о том, что в 1728 году Алексею "жители села Нивного за Далисицкую и Слюнковскую вотчину уступили за полосу с бортным деревом, за углядом, з землю и з лугами до них, лежачие обапол рутча Милушка на вгомонище (урочище) Жастковом, боровке - по Чорный ручей да на речку Осинку, а лессовые с другой стороны ручья Милушки". А через четыре года Апостол позволил Алексею Есимонтовскому "в купленных его грунтах над ручаем Милушкою, в угомонище Жастковом осадить слободку людми из заграницы приходящими, по пропорции тамошнего грунту, и построить млин там же, на р. Осинке".
Из всего этого следует, что годом основания Жастково надо считать 1732 год.
Ещё раньше Алексей Есимонтовский поселил на речке Песковаха село Высокоселицкое (Высокоселище). В 1718 году он купил у дроковского священника "отчину и селище сенокосное, называемое Высокое, при той отчине лежащее в грунте дроковском, по над речкою Писковахою за 80 тал и 10 зол". В следующем году полковник Журавка позволил Есимонтовскому "в купленном его грунте дроковском на селище Высоком над ручаем Писковахою слободок с десяток".
Однако Алексей не ограничился этим и продолжал прикупать к селищу. Об этом говорится в купчей 1724 года.
"Мы жители села Дрокова, казаки и посполитые, з общего нашего сельского Совету, уступаем наделённый шматок дубровки п. Алексею Ес-му, за что его милость поднялся и имеет в спорых числах, до церкви нашей забожалой Дроковской, справить ризы слушние и даровать нам полстана горилки и приилучему святителю Христову Николаю, на потребу нашу".
Как видно из купчей, Алексей Есимонтовский был расторопным дельцом и купил часть дубровки фактически за бесценок за ризы и водку. Недорого стоило ему и заселять купленные земли: из-за границы с польской стороны толпами бежали литвины (белорусы), которые и были первыми жителями сёл, основанных братьями, и становились крепостными. Мглинщина для казацкой верхушки воистину была золотым дном. По сравнению с другими панами и помещиками Малороссии они богатели гораздо быстрее. Есимонтовские не упускали любой возможности, чтобы прирезать к своим наделам новые земли. К примеру, у служителей церкви за место в приходе.
По акту 1760 года священник села Нивное Свенцицкий "Свои отеческий и дедовский в угомонище Красных Лузях отоплении мельницею при речке Слище берег их мил. Алексею и Степану Степановичам Есимонтовским вечно уступил, на якую уступки они, Ес-ие за целопарохиального священника при церкви их новой Покровской, в слободе Высокой, меня и потомков моих во мне приняли".
Под стать Есимонтовским был и Иван Даровский - выкрест из евреев, который стремительно сделал карьеру и сколотил богатство. Даровский служил у гетмана Скоропадского господарём, когда тот ещё был полковником стародубским. Остался он и при гетманстве своего хозяина прежним любимцем, женившись на сестре гетманши. Из особого расположения Скоропадский подарил ему Кулаги, Жемердеевку и Княж.
Весной 1710 года при речке Клёнки в глухом лесу, принадлежащим мглинским стрельцам только потому, что они здесь охотились, Иван Даровский поселил село Душатин. Даровский обещал душатинцам свободы на десять лет, но не дала сдержать слово его скряжистость. Не прошло и девяти лет, как он потребовал от душатинцев годовой чинш по 100 талеров, который они стали платить безропотно, не споря с господарём, потому что слобода была закликана на имя гетмана.
Даровский умер в 1721 году, а следом за ним и Скоропадский. Вдова Даровского, боясь того, что наследники гетмана отберут у неё Душатин, поспешила купить за сто талеров земельный участок у нетяговских казаков Хоменков. Хоменки "имели доходы мужские; хватка, ум, стремление к наживе, умение не упустить своё. Благодаря этой сделке, она могла беспрепятственно получать от душатинцев ежегодный "чинш" вплоть до 1727 года. Приучив душатинцев к мысли, что их слобода принадлежит ей, а не Скоропадским, Даровская потребовала от слобожан, кроме "чинша", ещё и "панщины". О том, как она это сделал, осталось свидетельство самих душатинцев".
"Не робили мы никакой панщины до 1727 года, а в том году прислано до нас, чтоб ехали на панщину ( в село Кулаги, где жила вдова Даровского, выйдя замуж за Гудовича) - мы не поехали, помня договор с умершим Даровским, чтобы платить только годовой чинш по сто талеров и быть уже свободными от всякой панщины. Покоротавши некоторое время, Даровская снова прислала нам приказ, чтобы ехали на ту панщину неотмовно, и мы исполняя тот приказа Даровской "яно комендантши своей" выслали на панщину тридцать пять своих парубков, которых Даровская приказала всех без исключения "тирански батожьём бить, приписучи вину свою, что за первым разом не поехали на панщину". А потом позваны были в Кулаги и все мы душатинские хозяева, где зазвавши нас во двор, приказала Даровская по одному оттуда выводя "нещадно киями бить, от которого бою недель по шесть и побольше многие из нас пролежали".
Даровским была поселена и деревня Лубеньки при ручье Жучке - одновременно с Душатиным - в 1710 году. Сохранилась запись казаков Зубаренков (им принадлежала земля под Лубеньками), датированная 1722 годом: "Мы жители слободы Лубенской, прозываемые Зубаренки, и стрельцы сотни Мглинской сознаём, что мы из деда и прадеда живали на том селище (где поселены Лубеньки) и прежде там была Буда гетмана Мазепы, и нам никакой перешкоды не чинили! А как настал гетман Скоропадский, то господарь его Даровский прислал от себя Ленкевича и Чеховского - садить на наших грунтах слободу. И мы не хотели было их пустить, так они стали нас бить и грабить. Оставили поэтому свои земли, мы бежали в Почепщину и жили там целый год, а потом нам стало жаль своей отчины, и мы возвратились в Лубенки, но как только узнали о том Ленкович с Чеховским, то забрав нас, позабивали в колодки, и, привезя в Стародуб, в тюрьму побросали. Тогда принуждены были мы невольно продать свою отчину Даровскому и выдали ему купчую в Стародубском магнистрате в 1717 году, но и тут нас обманули: договор был, что продаём свою отчину за 40 талеров, а дали нам только 25-ть".
В семнадцатых-восемнадцатых столетиях Суражская земля знала немало баталий из-за того, что была самой западной в Российском государстве, пограничной с Польшей. На Стародубщине формировал свои отряды Лжедмитрий Второй, вошедший в историю под прозвищем Тушинский вор. У местного населения он получил большую поддержку, так как оно искренне считало его законным наследником царя.
Польская шляхта не могла смириться с потерей своих восточных владений, и в 1661 году польский король заключил союз с крымскими татарами. Татары тучами налетели на Северские земли, разгромили и разграбили Стародуб, Мглин, Лопазну, Ляличи, Дроков. Через три года польский король Казимир проиграл битву под Глуховым и направился через всю Северию к Могилёву. На берегу Ипути недалеко от Нивного его армия была разгромлена отрядом под командованием князя Барятинского. В ходе сражения русские войска захватили обоз гетмана Паца, много пленных и едва не попал в плен сам король Казимир. Он чудом спасся, форсировав Ипуть между Нивным и Дроковым, и с остатком войска ушёл в Белоруссию.
Не обошла стороной суражскую землю и Северная война. 25 сентября 1708 года войска шведов с боем форсировали Ипуть между Дроковым и Овчинцем и остановились в её излучине. Шведский король Карл Двенадцатый выбрал местом стоянки для своего отряда село Костеничи. Здесь он ожидал корпус своего военноначальника Ливенгаупта, чтобы соединиться с ним и идти на юг к Мазепе, изменившему Российскому государству. Но у деревни Лесной, что в Белоруссии, корпус Ливенгаупта в жестоком сражении с русскими войсками был разбит наголову. Шведы потеряли всю артиллерию, обоз с боеприпасами, 17000 солдат и офицеров. Шведского короля ждало разочарование, когда Ливенгаупт привёл к нему жалкие остатки корпуса - 4000 измученных солдат.
10 октября шведская армия из-под Костенич вышла в поход на Стародуб. Впереди него двигался авангардный отряд, который напал на город. Защитники Стародубского гарнизона под командованием полковника Скоропадского отбили все его атаки. Шведам не удалось взять и Новгород-Северский, и Карл Двенадцатый поспешил к Батурину, где находилась ставка изменника Мазепы.
Уже через сто лет после основания гетманщины в Малороссии начало рушиться её государственная основа. На место прежних общин явилось знатное и богатое панство, для которого не существовало ничего, кроме собственных интересов. Шляхта или войсковая старшина сумела поставить себя, по сравнению с простонародьем, на недостигаемую высоту. Стремясь к наживе и возвышению, они захватили в свои руки административную и судебную власти, а выборное право через подкупы обратили в пустую формальность. Многие войсковые должности в некоторых местностях сделались наследственными. Не менее бесцеремонно войсковая старшина (шляхта) обращалась с земельной собственностью и собственностью вообще. Пользуясь запутанностью действующих в Малороссии законов, паны и старшина с помощью расплодившихся ябедников и сутяг не упускали возможности обирать всякого, кто был послабее. Под поводом старых заимок большинство свободных земель, деревень и хуторов были захвачены панством и духовенством. Сделалось их достоянием немало земель казацких, крестьянских, городских. Правдами и неправдами казацкая старшина прибирала к своим рукам ратушные сёла.
В 1666 году царь Алексей Михайлович предоставил так называемое Магдебургское управление Мглину, Стародубу, Дрокову и другим городам. Причиной этому послужила заинтересованность царя в развитии ремесла и торговли, желание иметь опору в городах в лице купцов и ремесленников. Горожане получили право избирать городское самоуправление - магистрат или ратушу, которые обладали административной и судебной властями, ведали торговлей, земельными повинностями, содержанием войск. В подчинении Мглинской ратуши было передано свыше двадцати сёл и деревень, не принадлежащих частным лицам, которые назывались ратушными.
При гетмане Скоропадском на землях под именем войсковые маетности считалось 44 тысячи дворов крестьян, а в 1750 году их осталось только четыре тысячи ("Записки южной Руси", т. 2, стр. 175). Казаки же и мещане, нищая с каждым годом от разных притеснений и поборов старшины, не имея достатка для отбытия военной службы и для городских повинностей, поневоле записывались в крестьянство, а самое крестьянство прикреплялось к лицу владельцев. Оно, хоть и пользовалось свободным переходом от одного владельца к другому, но находилось в полной материальной зависимости от пана, который по литовскому статусу имел право отобрать от уходящего крестьянина всё его имущество.
Представители казацкой старшины, превратившись в крупных землевладельцев, на землях своих осаживали людьми запустевшие крестьянские участки или дворища, заселяли слободы, гатили ставы и ставили млины, заботясь прежде всего о том, чтобы не было недостатка в тягловых людях, необходимых для отбывания пригона (панщины или барщины).
Постепенно вырождалось казачество, а поспольство (крестьянство) закабалялось и, как бывает с людьми подневольного труда, нищало. Кончилось всё это тем, что в 1764 году было отменено звание гетмана. Управление Малороссией было передано "Малороссийской коллегии", учреждённой в Глухове. Её Президентом, генерал-губернатором, а также главным командиром малороссийских казачьих полков был назначен граф Румянцев. Край был разделён на два наместничества: Черниговское и Новгород-Северское. Так прекратило своё существование первая в Европе демократическая республика, каковой была казачья Малороссия. И не могло быть иначе, потому что она входила в состав огромной феодальной империи, какой стала Россия в концу восемнадцатого столетия, в которой значительно укрепилось крепостничество. Это больно отозвалось на бывшем посполитстве, потерявшем вольность, но фактически не отразилось на войсковой старшине. Более того, каждый чин последней укреплял её власть, так как всем, от генерального обозного до полкового писаря, было подарено дворянское звание, а роды их сделались потомственными дворянами. К этим истоком относится начало истории дворянства Суражского уезда.
Суражский уезд
Об образовании Суражского уезда, как административной единицы, можно найти запись в "Очерке города Чернигова и его области в древнее и новое время", Киев, 1846 г. Она приводится в книге "Административно-террито- риальное деление Брянского края за 1916-1970 годы":
"В левобережной Украине "Положение о губерниях" было введено в 1780 году. Деление на полки упразднялось. 15 сентября было учреждено Новгород-Северское наместничество, делившееся на 11 уездов: Новгород-Северский, Стародубский, Мглинский, Глуховский, Кролевецкий, Коропский. Конотопский, Новоместский и Суражский".
Из того же исследования "Очерка" можно узнать, что через шестнадцать лет (в годы правления Павла Первого) Черниговское и Новгород-Северское наместничества были упразднены, а из них и приднепровской части бывшей Киевской губернии была образована Малороссийская губерния, состоявшая в 1797 году из 20 поветов, среди которых были Мглинский и Стародубский.
История частого административного переустройства на наших землях уходит в глубину веков. Наверное, с тех пор в России повелось, что с приходом нового царя, а позже - вождя, начиналось перекраивание территорий, которое мало чего давало полезного. Но зато на деле подтверждалась народная мудрость: "Новая метла метёт по-новому". Пришёл к власти новый царь и в 1802 году, и вместе с ним - новая реорганизация: образована Черниговская губерния. Она была разделена на 15 уездов, среди которых был и Суражский.
Его уездным центром стал город Сураж. Годом его образования официально принято считать 1781 год, хотя по некоторым источником это произошло годом позже. Отбросив в стороны все существующие на этот счёт гипотезы, с уверенностью можно сказать, что герб города Суража был утверждён 4 июня 1782 года. В центральном государственном историческом архиве СССР сохранилась "Записка о гербе уездного города Суража" со штампом Правительства Сената, департамента герольдии, гербового отделения в которой сказано: "Высочайше утверждённый 4 июня 1782 года герб сего города (см. Полн.Собр. Зак. N 15424) изображает следующее: куст созревшей конопли в золотом поле, в знак изобилия сего растения, которым жители и производят торг.