Стяжкина Валентина Алексеевна. Где моя деревня Где мой дом родной

Где моя деревня?

Где мой дом родной?

ЗЕМЛЯКИ! Жители исчезнувших деревень по речке Ноля и ее притокам! Мало осталось тех, кто помнит свои родные места. Наши дети, тем более внуки, не считают нашу землю, по которой мы делали свои первые шаги, за свою родину. Здесь бездорожье, запустение. Здесь раздолье ветру и зверью. Так пусть мое повествование о Котельниках и ее жителях будет своеобразным памятником всем деревням, что располагались в бассейне речки Ноля.

СОДЕРЖАНИЕ

Схема расположения деревень по речке Ноля 4

0x01 graphic

Фото 1. Вид на деревню Котельники (50 гг. XX века).

Два двухэтажных дома - это дома братьев Павла Филимоновича (слева) и Дмитрия Филимоновича, хорошо видны колхозные склады на столбиках, слева рядом часовенка.

РЕЧКА НАШЕГО ДЕТСТВА

Схема расположения деревень по речке Ноли

0x01 graphic

Начинается Ноля от слияния двух ручьев у деревни Грязево. Затем в нее впадают Малая Ноля, что течет между Грязевом и Ляповщиной, Чернушка, начинающаяся под Большой Блинов- щиной, Шутежка, начало которой между Бушмелями и Чепчу- гами, Кусер, образующийся из многочисленных ключей у деревень Лубеньки и Водяники.

Очень много ключей питает Нолю. В каждой деревне свои ключи, ручьи. Только в Котельниках их несколько: кипун за артелыщиной (так называлось небольшое поле на взгорке), его запруживали, образовывалось озерцо, из которого поили скот во время пастьбы в верхних лугах; кипун под деревней и рядом с ним ключ, из которого брали воду для питья, приготовления пищи и хозяйственных нужд. Место, где из-под горы выходила вода, было огорожено специальным срубом с крышей, чтоб сверху ничего плохого не попадало в воду. По двум желобам вода текла в две колоды для полоскания белья, подходы к которым выстилались бревнышками. С двух сторон к ключу шли тропки - с одного конца деревни и с другого. Воду носили в ведрах на коромысле. Зимой, когда Ноля встанет, появится крепкий лед, на наш ключ за водой ездили с бочками шутежане.

Ключ за деревней у мельницы был приспособлен так, чтоб можно было подъехать на лошади под желоб с бочкой. Зимой бочку укрепляли на специальные полозья, летом - на колеса. Вода из желоба текла прямо в бочку. Эту воду возили на ферму и в дома. Несколько ключей было в нижних лугах, в болоте, воду из них по канавам направляли в реку.

Вода в котельниковском ключе была мягкая, на вкус приятная, а вода в пироговском ключе, по словам А.И. Кудрявцева, бывшего жителя этой деревни, "тяжелая", ее нужно было кипятить. И наши старики говаривали: "Не пей из пироговского ключа - заболеешь". Почему? Никто не делал химического анализа воды из наших ключей. Может быть, она и целебная.

МАКСИМКОВ ЛОГ

От многочисленных ключей вода в Ноле холодная, купаться где попало было опасно, холод сковывал тело. Бывали случаи, что в Ноле тонули. Однажды наш отец увидел с горы, как кто-то барахтается в реке, недалеко от того места, где и псе впадал ключ. Бросился туда и вытащил... своего сына, старшего, тогда ему было лет семь, уже терявшего сознание. Взял его на руки и бегом домой - отогревать бутылками с горячей водой. Отошел парень, вырос и всю войну потом прошел с 1941 по 1945-й.

А восьмилетний сынишка Васи Пестова потонул. Играли на берегу три мальчонка, бросили щепку в реку, она закружилась в воронке. Двое и говорят одному, что не сплавать ему и щепку не поймать. Тот разделся и прыгнул в воду, воронка его и утянула. Вытащили сидящим, уже бездыханным. Потонула и десятилетняя дочь мельника. Сделали мальчишки плот, опустили у свай. Девчушка с него и сорвалась.

В двадцатых годах под Пирогами даже лошадь потонула. Испугавшись, дернулась с узкой дороги - и в омут.

Котеляне купались обычно в Шутежке, у ее устья - тут было мельче и теплее, - или у свай, прыгали с них. Плавать учились сами. Однажды три приятеля лет 15-16, Санька, Герка и Вовка, решили проверить глубину Ноли. Один по реке поплыл, двое по берегу с шагомером. От переката за артелыциной до мельничной запруды глубина выше человеческого роста на протяжении 1100 метров вдобавок много ям, воронок. Ниже мельницы - либо перекат, либо ямы. Ближе к Пирогам опять глубоко. Бывший уроженец Ляповщины Г.Н. Сухих вспоминал, что они купались в небольших запрудах, которые сами жители верхних деревень делали для разных хозяйственных нужд.

Когда существовали на Ноле мельницы, переходить реку можно было лишь на перекатах, по мосту или по льду зимой. На стыковке шутеговских, чепчуговских и котельниковских лугов во время пастьбы скота коровы не переходили с одной стороны на другую - глубоко. Лишь иногда рьяный бык переплывал к чужому стаду. Напротив нашего болота на шутеговском берегу Ноли выходила на поверхность какая-то голубая глина, и коровы порой рвались туда эту глину полизать.

Интересен наш Максимков лог. В верховьях он напоминает вытянутую руку с растопыренными пальцами, а в нижней части расширяется и плавно переходит в луга. Весной, когда тающий снег с блиновского, бобиковского и котельниковского увалов скапливается в логу, можно наблюдать, как мощный вал снежницы с шумом катится и опрокидывается в Нолю. Вода в реке резко подымается и, всё сметая на своем пути, мчится в Вою. Так однажды снесло мельницу под Пирогами, разрушило котельниковскую. Если не успеют вовремя убрать запруду, снесет и мост.

Котеляне вспоминают, как в логу пастухам пришлось ловить ягнят и козлят, которых понесло мощным потоком воды во время июльского ливня. Наш Максимков лог - с буйным нравом. И такие лога несут воду в Нолю на всем ее протяжении, а сама речка течет по сравнительно ровной пойме.

КРУТИТСЯ МЕЛЬНИЧНОЕ КОЛЕСО

...В архивных документах встретилось мне решение Моло- товского райисполкома от марта 1944 г. о восстановлении мельницы колхоза "Дружба", т.е. в Котельниках. Кстати, работала эта мельница дольше всех в округе, до начала 60-х.

Мельница-крупорушка - жизненная необходимость в кресть- янском хозяйстве. В нижнем течении Ноли их было четыре: Котельниковская, Пироговская, Нелюбиха (по имени хозяина- частника), Рябиновская. И везли молоть зерно летом, осенью и зимой со всей округи. Даже очереди были. Около мельницы строился дом для семьи мельника и так называемый дербень,

где могли переночевать приехавшие издалека помольцы. В дер- бене была печь, нары, полати, длинный деревянный стол и вокруг него деревянные скамьи. Имелся навес, где ставили на ночь лошадей. Мельница работала день и ночь, пока станки были обеспечены водой.

Как осядет вода в запруде, приостанавливается помол, пока вода вновь не накопится. Тут же имелась и зерносушилка, похожая на баньку, только пол в ней был из крепких железных листов. На них рассыпалось зерно на просушку, а под ними жгли дрова, так, чтобы зерно равномерно сохло, не подгорало.

Котельниковская мельница и Нелюбиха имели по два станка: молоть на крупу и на муку. Пироговская и Рябиновская - по три: одергуша на крупу, размол на муку и на сита и размол отходов любого зерна на посыпку. Мололи солод и толокно. Если пропустить зерно на сита, получалась белая мука на праздничную стряпню. Конечно, не такая белая, как крупчатка, но все-таки белее, чем мука, из которой пекли обычный хлеб - караваи из ржаной муки, ярушники из ячменной, овсяной муки. На Пироговской мельнице была приспособлена и шерстобитка. Когда Пироги и Рябиновщину слили в один колхоз, шерстобит- ку установили на Рябиновской мельнице. Там же вскоре после войны был установлен генератор для освещения домов и улицы в Рябиновщине. Вскоре и мельницу перевели на электричество.

Перед войной мой отец работал заведующим мельницей в Котельниках. Частенько мама говорила: "Обед готов, беги за отцом". Мчусь на мельницу, а оттуда с отцом в гору и по всей деревне в наш конец. Отец шагает широко, а за ним я вприпрыжку, держась за его руку. Какое же это счастье - держаться за руку отца!

Однажды зимой, в мороз, отец пришел весь оледенелый, как в робе. С помощью мамы еле стащил с себя одежду, разделся, растерся, оделся во все сухое, опрокинул стакан и на печь. Оказывается, мельничное колесо обледенело, отец обрубал лед и соскользнул в омут.

Мельницы на Ноле требовали ухода, догляда и работали на человека. После весеннего половодья заново утрамбовывали плотину, для ее укрепления возили навоз и глину; ремонтировали, ведь дерево в воде быстро гниет. А.В. Рухлядева вспоминает, как каждую весну лопатами расчищали русло реки от наносного ила под мельничным колесом в Рябиновщине, как плотину укрепляли, работали всей деревней. Мельница нужна была всем.

Жернова для мельниц, тяжелые, из цельного камня, обитые железными обручами, привозили по реке Вятке на пристань Медведок, а оттуда на лошадях к месту назначения. Изготовлялись жернова в слободе Кукарка (ныне г. Советск).

ПЕСКАРИНОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ

В Ноле водились краснопёрики, усачики, а ниже мельницы нашей - пескарики, они покрупнее; под Рябиновщиной - елец, сорожка.

Рыба мелкая, а вкусная, и уха из нее ароматная, и пироги - объедение, и в засоле хороша. Интересно было наблюдать за мальками в омуте пониже мельницы. Бросишь им крошку хлеба, они стайкой подплывут, ткнутся носиками в хлеб - и мгновенно исчезнут врассыпную. Снова подплывут, ткнутся - и опять исчезли.

Рыбу ловили мордами, их плели сами из ивовых прутьев, ставили против Шутежки и ниже, а пирожата - ближе к устью Кусера. Ловили и удочками в ямах. Леску делали сами из конского полоса, из хвоста светлой лошади вытеребливали. Ловили и корзинами, решетами. Сетевые сумки приспосабливали, как намет и половодье. Поставят решето в осоку, ногами по воде вокруг пошлепают - глядишь, в решете рыбка, другая. Ребятишки бутылки без дна использовали для ловли рыбы и ловили просто

руками из-под камней на перекатах. Однажды дочери Никандра Васильевича пошли на Кусер ботать. Я увязалась с ними. Морду устанавливали в узком месте, закрепляли ее, грязью обкладывали со всех сторон, чтоб вода текла только через морду. Отходили на 30-40 метров вверх по течению и шли друг за другом, одной рукой платьишки держа у пояса, а то и под мышкой, а в другой руке палка, ею пугали рыбу, гнали ее из осоки, из-под ивы в морду. Вынимали орудие лова, вытряхивали рыбу на траву, делили и вновь закрепляли морду выше пройденного участка. Хорош был улов! Рыбы в Ноле хватало на всех.

Вода была чистой-чистой. Хоть и занимались до колхозов выделкой кож в Котельниках и Пирогах, отходы от производства непосредственно в реку не сливали.

Ноля - работница, Ноля - кормилица, Ноля - источник радости и наслаждения. Как весело сверкала на солнце ее вода и как журчала на перекатах! Какое разнотравье цвело на ее лугах, аромат медвяный стоял, что голову кружило! Как птицы заливались над полями и лесами, особенно по утрам! А вечером - тишина, покой, умиротворение...

Сейчас наша Ноля - невзрачная речушка, с перекатами и ямами, глубокими, обрывистыми, скользкими берегами, массой болотин в низинах. Вовсю хозяйничают бобры, разгуливают медведи, лоси на просторе. Кроме Рябиновщины - ни одной деревни. Много заброшенных полей, леса превращаются в труднопроходимые дебри. Редко где встретишь пасеку нолин- чанина. Бездорожье. Пруд бывшего совхоза "Нолинский" на речке Кусер лишь испоганил это место: плотина прорвана, вода ушла. Пруды на Шутежке, принадлежащие птицесовхозу "Новый", пока в порядке, и дорога туда есть. Сколько отличных угодий зря пропадает!

Нет, все-таки знали наши предки, где им селиться, как использовать землю и силу маленькой реки.

- 10 -

Статистика 1889-1890 годов (из областного архива)

NN п/п	Название деревни	Кол-во дворов	Кол-во душ	Кол-во пашни (десятин)	Кол-во лошадей	Кол-во коров
1	Рябиновщина	71	358	381	61	69
2	Пироги	35	208	415	35	41
3	Котельники	31	180	248	25	34
4	Бобики	26	159	250	24	27
5	Поповщина	12	74	139	15	8
6	Водяники	15	98	215	19	22
7	Лубеньки	17	81	214	19	18
8	Б. Блиновщина	39	213	323	38	40
9	М. Блиновщина	57	314	546	53	52
10	Коробейники	20	118	172	17	19
11	Гребенщики	8	44	65	5	5
12	Зимино	21	113	184	19	18
13	Караваево	31	139	281	20	18
14	Обреталовский починок	6	26	98	3	1
15	Бабаевщина	28	131	183	22	24
16	Ляповщина	25	149	299	19	19
17	Грязево	35	190	328	30	42
18	Черемухи	9	48	129	7	12
19	Звери	6	51	63	8	10
20	Команда	8	39	60	6	7
21	Шутег	35	205	361	32	38
22	Бушмели	31	162	395	31	35
23	Чепчуги	57	282	520	46	51

Местные промыслы: кадочный, бурачный, выделка деревянной посуды, делание рам для окон, борон, части ткацких станов, лапотники, кузнечный, портняжный, шапочный, рукавичный, красильный, маслобойный, кирпичный, горшечный, а также сапожники, валенщики, шерстобиты, выделка овчин, витье веревок, тележники, колесники, санники, делали дровни, дроги, гнули ободья, плетюшники (для тарантасов), бондари, литье сальных свеч, печенье сушек.

Отхожие промыслы, т.е. вне дома, семьи: извоз, бурлачество, портняжничество, пильщики, валяльное производство, пчеловодство, торговля, батрачество, услужение, наем, отход на фабрики и заводы, на железную дорогу, нищенство.

Мельниц водяных было 4, ветряных 2, маслобоен для льна 8, кирпичных мастерских 21, кожевенных 7.

Косолапов Г.Н. из Чепчугов вспоминал, как заготовляли лыко на вятских лугах для плетения лаптей, вили веревки, вожжи из льноволокна, развозили льняную тресту по домам, сушили в русской печи.

Фото 2. Лапти липовые - самая распространенная обувь в деревне.

Кощеев Т.В. из Малой Блиновщины говорил, что блиновцы шорничали, делали сбрую для лошадей, льна много сеяли, конопли. Из конопли веревки получались крепче, чем изо льна. И очень вкусны шанежки с конопляным семенем. В их деревне был цех с тремя льномялками и с конным приводом, пихтарный завод, пихтовую лапку ломали и деготь гнали, специальная сушилка для льна, конная раздвига в три лошади. Дорогу зимой содержали в порядке. Имелись сапожные мастерские с наемными работниками. Богатая была деревня, раскулачено около 10 семей.

Караваев Д.В. помнит, как корзины плели, рыбу ловили бутылками, как из дуба изготовляли ступицы и спицы для телег, из липы - емкости под мед, для засола огурцов бочонки, кадушки, из березы - бураки, пестери (за спиной носить как рюкзак), все оборудование для ткацкого стана.

1926 год - самый расцвет деревень

(из архива краеведа Н. Родыгина)

NN п/п	Название деревни	Кол-во дворов	Другие строения	Всего	Мужчин	Женщин	Всего	Расстоя ние до центра, км
1	Рябиновщина	58	2	60	134	165	299	1
2	Пироги	39	2	41	81	104	185	4,5
3	Котельники	29	3	32	72	91	163	7
4	Бобики	20	-	20	37	57	94	5,5
5	Поповщина	14	-	14	35	35	70	4,5
6	Водяники	19	1	20	49	58	107	5,5
7	Лубеньки	20	-	20	50	55	105	6,5
8	Б. Блиновщина	36	-	36	75	95	170	8,5
9	М. Блиновщина	55	-	55	124	168	292	10,5
10	Коробейники	13	-	13	38	33	71	8,5
11	Гребенщики	7	-	7	19	17	36	11
12	Зимино	20	5	25	45	61	106	11
13	Караваево	23	-	23	52	53	105	10
14	Обреталовский починок		не числится
15	Бабаевщина	17	1	18	47	50	97	12
16	Ляповщина	29	-	29	64	83	147	11
17	Грязево	20	-	20	37	55	92	13
18	Черемухи	10	-	10	25	26	51	14
19	Звери	3	-	3	5	7	12	14
20	Команда	8	-	8	20	23	43	11
21	Шутег	41	-	41	92	127	219	6,5
22	Бушмели	26	1	27	48	76	124	7,5
23	Чепчуги	47	2	49	90	117	207	7,5

История в протоколах с комментариями

Президиум Нолинского райисполкома 15 января 1930 г. Протокол N 27 констатирует: начальную школу строить в деревне Шутег как центре близлежащих деревень. Это было время перехода к всеобщему обязательному начальному образованию. А пока школа находилась в деревне Котельники в доме моего прадеда и отца в двухэтажном доме: вверху были классы и маленькая комната учительницы, а внизу размещалась семья моего отца.

И это было время создания колхозов и ограничение крепких крестьянских хозяйств. Некоторые выписки из протоколов по деревне Котельники.

"У недоимщика Пестова Василия Ивановича продать все строения, за исключением дома, ворот и тесовой повети, недоимка за ним 257 руб. 10 коп.".

[Протокол N 43 от 27.04.30 г.].

"Принимая во внимание отсутствие помещения как под школу, так и для общежития учащихся (отец отказался сдавать под школу верх дома) президиум считает необходимым взять у кулака Кощеева Сергея Егоровича дом с надворными постройками и передать Котельниковской школе безвозвратно за недоимку госналогов: за 1929-30 гг. подоходного налога в сумме 252 руб., пени 1 руб. 76 коп. и сельхозналога 170 руб. 55 коп., а всего на 424 руб. 41 коп. и за сельхозналог 1930-31 гг. Имеющуюся баню у Кощеева передать школе на дрова.

Принимая во внимание, что на имущество Пестова В.И. были назначены торги за недоимку налогов: промыслового налога за 1928-29 г. 518 руб. и штраф 33 руб. - торги проводились трижды, продать не пришлось, а потому президиум считает необходимым взять имущество, принадлежащее торгам, хозяйственным образом и передать таковое колхозу: амбар для ссыпки семфонда продать по установленной цене 30 руб., негодные постройки и лес

Отдать Котельниковской школе на дрова и просить президиум райисполкома утвердить постановление сельсовета".

[Протокол N 4 от 19.10.30].

"Наложить твердое задание по хлебозаготовкам на граждан деревни Котельники Стяжкина Павла Филимоновича - 160 пудов (это дед моего мужа), Порошина Андрея Карповича - 130 пудов, Стяжкина Ивана Антоновича - 100 пудов (пуд - 16 кг).

С Кощеева Ивана Васильевича твердое задание снять за неимением товарных излишков".

[Решение Пленума Нолинского с/с от 24.10.30].

"За невыполнение хозяйственных кампаний на зажиточные хозяйства наложить штраф на Кощеева Сергея Егоровича хлеба 9 центнеров, семя (льна) 3 пуда, волокна 4 пуда, мяса 7 пудов. Предложить уплатить в трехдневный срок. В случае неуплаты поручить члену сельсовета все движимое имущество представить в райфо не позднее 8 марта, на недвижимое имущество назначить торги, предложить Кощееву С.Е. в пятидневный срок подыскать квартиру.

На Кощеева Василия Антиповича - семян 1 пуд 20 фунтов, волокна 2 пуда 20 фунтов, хлеба 6 ц и наложить штраф 500 руб. Движимое имущество представить в райфо, на недвижимое назначить торги.

Наложить дополнительное задание по хлебозаготовкам на Стяжкина Петра Тимофеевича 1,5 центнера".

[Протокол N 2 заседания президиума Нолинского с/с от 1 марта 1931 г.].

"На заявление Стяжкина П.Т. о снятии твердого задания по хлебозаготовкам в количестве 1,5 ц - отказать.

На заявление Матушкиной Е.И. о назначении пенсии как матери красноармейца - отказать, т.к. член колхоза, платит с/х налог.

На заявление Котельниковой Анны Афанасьевны о назначении пенсии как семье красноармейца - отказать, т.к. член колхоза, платит с/х налог, есть скот.

На заявление Кощеевой А.З. о сдаче земли - решение: если колхоз деревни Котельники принимает землю, то сдать.

На заявление Стяжкиной П.А., чтоб оставили ее малолетним детям корову, которую решили изъять за неуплату налогов ее свекра Стяжкина Д.Ф., - Корову оставить.

За неуплату налога по самообложению решено составить опись имущества на более крепкие хозяйства".

[Протокол от 23 марта 1931 г.].

"Из протокола собрания группы бедноты при Нолинском с/с от 21 мая 1931 г. По деревне Котельники: освободить от с/налога на 100 % Котельникову Е.Г., Котельникову В.М., Ардышеву М.И., Зяблицеву Т.В., Пестова B.C."

[Из протокола с/с от 21 мая 1931 г. ].

Назначены торги не позднее 24 мая 1931 г. в Котельниках на имущество Стяжкина Д.Ф., Пестова В.И., Кощеева В.А.

Из протокола от 3 июля 1931 г.: Колхозу деревни Котельники внести деньги за задержанное имущество к 10 июля, в случае неуплаты к сроку строение будет передано промкомбинату. "Дом Дмитрия Филимоновича перешел колхозу "Дружба" и долго служил котелянам, в нём была контора, Красный уголок, позднее - школа и снова контора, а большой двор с хлевами стал колхозной конюшней, лишь после войны были построены новые здания и конюшни и фермы за деревней. От дворов Пестова В.И. и Кощеева В.А. не осталось ничего".

В том же протоколе: на заявление Стяжкиной Е.М. о сложении твердого задания молока в количестве 213 кг - отказать как лишенцу. Была лишена избирательного права как жена торговца детской обувью по патенту в 1925-26 гг., восстановлена в избирательных правах в сентябре 1933 г.

Из протокола собрания членов колхоза "Дружба" от 7.10.31 г.

Обсуждался вопрос о хлебозаготовках, как везти хлеб и не оголодить колхозников. Учитывая важность строительства социализма, решили каждому хозяйству внести на заем по 5 руб. и по самообложению внести половину к 15 октября, приобрести акции на МТС за счет колхоза до 1932 г., принять участие в строительстве школы в Шутеге, в ближайшее воскресенье направить туда 20 человек. Заготовить и привезти школе дрова 5 сажень, предоставить бесплатно подводу для учителей.

Колхоз "Дружба" был организован в деревне Котельники в феврале 1931 г. Первые хозяйства записались в колхоз 4 февраля, другие 17-го, некоторые только в марте-мае. Председателем колхоза был избран Стяжкин Никандр Васильевич, двоюродный брат моего отца, счетоводом - Стяжкин Василий Павлович, мой будущий свекор. Это были мужики умные. Грамотные, хозяйственные.

По решению президиума Нолинского райисполкома от 25 апреля 1933 г. с/х артели "Дружба" возвращена вододействующая мукомольная мельница на реке Ноля под названием Котельническая, т.к. она была построена гражданами деревни Котельники и находилась в их пользовании, а для Мельуправления она не рентабельна.

Колхоз "Дружба" был освобожден от лесозаготовок, т.к. на постройку Шутеговской школы колхоз доставлял лес и кирпич и заготавливал лес для ремонта своей мельницы.

Такие данные я нашла в архиве, по другим деревням не искала. Время было одинаковым для всех. И все, что я знала о жизни той поры, это из рассказов своих родных и стариков, с которыми встречалась. Беды 30-х отошли, раны зарубцевались. Коллективный труд сложился. Котельники жили дружно и весело, с шуткой, с песней. Тут и ленивый подтягивался. Война все спутала, судьбы человеческие исковеркала. И край наш и души наши опустошила.

Похозяйственная книга 1933 года сельхозартели "Дружба" д. Котельники

Вступили в колхоз:

Стяжкин Василий Павлович 1901 г.р., счетовод колхоза, жена Анна Федоровна, дети Леонид, Аркадий - февраль 1931 г.

Стяжкин Николай Павлович 1911 г.р., жена Афанасья Васильевна, мать Анна Алексеевна, дочь Лидия - февраль 1931 г.

Пестов Василий Степанович 1901 г.р., жена Акулина Григорьевна, мать Анна Филипповна, Михаил и Антонина - дети - февраль 1931 г.

Пестов Иван Дмитриевич 1913 г.р., мать Татьяна Васильевна, брат Михаил, сестры Августа и Антонина - февраль 1931 г.

Ардышева Мария Ивановна 1869 г.р., муж Михаил Игнатьевич, дочь Татьяна - февраль 1931 г.

Стяжкин Михаил Матвеевич 1905 г.р., жена Александра Тимофеевна, мать Анна Михайловна, сестры Мария и Таисья - февраль 1931г.

Ардышев Александр Игнатьевич 1870 г.р., жена Анна Неофитовна, Константин - сын, Елена Петровна - сноха, Николай, Клавдия, Вера - внуки - февраль 1931г.

Котельников Александр Васильевич 1895 г.р., жена Афимья Андреевна,

Дети Александр, Иван, Валентина - февраль 1931 г.

Котельникова Екатерина Григорьевна 1890 г.р., Анна Александровна - дочь - февраль 1931 г.

Стяжкин Алексей Михайлович 1895 г.р., жена Анна Васильевна, сын Михаил - февраль 1931 г.

Котельников Иван Михайлович 1913 г.р., Васса, Анна - сестры февр. 1931 г.

Кощеев Иван Васильевич 1895 г.р., жена Любовь Терентьевна, дети: Нина, Александра, Валентина, Аркадий. Февраль 1931 г.

Котельников Александр Сергеевич 1900 г.р., жена Дарья Ивановна, дочь Антонина. Братья Николай, Григорий - февраль 1931 г.

Стяжкин Никандр Васильевич 1902 г.р., председатель колхоза, жена Мария Александровна, мать Татьяна Петровна, дети Владимир, Нина, Валентина - февраль 1931 г.

0x01 graphic

Фото 3. Начало 20-х годов. Михаил Матвеевич, Никандр Васильевич, Иван Михайлович (брат отца)

Стяжкин Николай Тимофеевич 1896 г.р., жена Наталья Егоровна, мать Мария Кононовна, дочь Клавдия - февраль 1931 г.

Стяжкина Евдокия Михайловна 1903 г.р., дети Алексей, Анна Антонина - апрель 1931 г.

Двоеглазов Алексей Григорьевич 1896 г.р., кузнец, жена Анна Ивановна, сын Дмитрий - март 1933 г.

Матушкин Николай Александрович 1908 г.р., сестры: Варвара, Антонина - февраль 1931 г.

Стяжкин Иван Иванович 1904 г.р., жена Евгения Дмитриевна, мать Наталия Васильевна - март 1931 г.

Котельников Дмитрий Сергеевич 1902 г.р., жена Анастасия Павловна - май 1933 г.

Стяжкин Иван Федорович 1894 г.р., жена Екатерина Ивановна, дети: Василий, Николай, Александр, Анна - февраль 1931 г.

Порошин Андрей Карпович 1878 г.р., жена Евдокия Николаевна, сын Александр, сноха Татьяна Васильевна, внуки Тамара, Юрий, дочери Августа, Валентина - февраль 1931 г.

Котельников Алексей Иванович 1908 г.р., мать Анна Афанасьевна, брат Василий, сестра Агния - февраль 1931 г.

Порошин Георгий Иванович 1897 г.р., жена Елизавета Николаевна, мать Маремьяна Корнеевна, дети Анна, Генрих, Виктор, Капитолина - апрель 1931 г.

ДВА ДЕСЯТКА ДОМОВ НА ПРИГОРКЕ

Моя деревня Котельники располагалась в семи километрах от Нолинска, на горе, под которой протекали ключи и речка Ноля. Кто первый поселился тут, почему так названа деревня - предание умалчивает. В своей памяти храню 23 дома, в их числе один одноэтажный на каменном фундаменте, с подвалом и три полукаменных двухэтажных. Один из них принадлежал моему прадеду Степану. В его дом вошел из бедной семьи мой дед Михаил Васильевич Стяжкин. Верх дома отдали под начальную школу, а семья ютилась в нижнем этаже.

Братья Стяжкины - Дмитрий Филимонович и Павел Фили-монович - слыли богатыми людьми. Помимо землепашества занимались выделкой кож, чеботарили, торговали, ездили на ярмарки в Нижний Новгород, Казань. Безлошадные брали у них лошадей и отрабатывали за это. В деревне братьев уважали за ум, сметку, умение хозяйствовать. Еще был крепкий хозяин Сергей Егорович Кощеев.

В начале двадцатых в деревне случился пожар, от молний сгорело четыре дома. Тогда старики решили возвести на угоре, над ключом, часовенку - деревянную, на каменном фундаменте в честь иконы Богоматери "Достойно Есть". Вышла она маленькая, аккуратная. По престольным праздникам привозили в деревню священника, он вел службу в часовенке, потом обходил с молитвой дома. Каждый хозяин спешил принять благословение батюшки как символ заступничества божьего. В засушливые лета всей деревней с иконами выходили в поля молиться о ниспослании дождя.

Нашими престольными праздниками были Покров, Николин день, Рождество.

Фото 4. Икона богоматери

С постройкой часовенки ввели Новенький праздник, обычно он совпадал с Троицей или Заговеньем. Когда началось гонение на церковь, часовенку никто не посмел разрушить. Ее закрыли на замок. Служба в ней ненадолго возобновилась в последний год войны. Позже часовенка подгнила, наклонилась. Упала она, когда в деревне уже никого не было.

Помню, как много песен пелось в наших Котельниках по праздникам, хороводы водили, играли в бабки, городки, горелки, раздавалось много шуток и смеха, обходилось без злобы и ругани. Жили дружно.

В 1930 году организовали ТОЗ, в него входили два двоюродных брата - мой отец и дядя - и три женщины, жившие по соседству. Они сообща обрабатывали свои полоски земли. А в 1931 году был образован колхоз "Дружба". В доме Сергея Егоровича открыли детский садик (тогда называли "площадка"), хлевы приспособили под свинарник, позднее тут была овчарня. Корм варили в каменном подвале. Рядом с часовенкой построили амбары для зерна. Была на Ноле своя мельница, кузница. За деревней над мельницей построили коровник. Воду возили в бочках в большой деревянный чан, откуда ковшом на длинной рукоятке черпали ее в котел, нагревали, а потом ведрами в руках или на коромысле разносили коровам и телкам. Весной, когда снег рыхлый и лошадь вязла, воду в чан носили женщины на коромысле, старались делать это рано утром, по застылку, а то по колено проваливались в снег.

ОТ БУДНЕЙ ДО РЕДКИХ ПРАЗДНИКОВ

Земли у деревни Котельники было маловато, от Блиновского леса до речки Кусер - три-четыре километра, от речки Ноля до Бобиковского леса примерно столько же. Максимков лог был весь огорожен для пастьбы скота. Луга по Ноле, пабереги, лесные полянки, все лога в лесу были выкошены, все поля засеяны. Хлеб, картошка, овощи были свои. Сколько огурцов росло под открытым небом! За ключом, в болотнике, находился смородинник, садили капусту. Болото за мельницей было сухим: канавы лопатами прокапывали, и нижние луга полностью выкашивались. Чтобы наши нечерноземные земли урожай давали, вывозился на телегах навоз под запашку. Женщины вилашками - маленькими двурогими вилами разбрасывали навоз по полю, мужчины на лошадях пахали. Работали дружно, споро, вовремя. Сеять ли, траву ли косить, сено сгребать, жать, снопы возить на гумно (называли еще лабаз), молотить - все делалось охотно, дружно - для себя.

Сеяли лен. Когда лен в снопах выстоится, семя выколачивали, делали льняное масло, с аппетитом ели его зимой с гороховым киселем лепешками, а то макая в него ржаной свежий хлеб. Выколоченные снопы расстилали по лугам. Перед тем, как выпасть снегу, серпом снимали, сушили, мяли на льномялке вручную, получалась куделя. Ее зимой пряли в тонкую нитку и потолще. Из тонкой нитки ткали полотенца, новины для простыней, рубах.

Новины выстилали на снег под мартовское солнце для выбе- ленивания. Из крашеных ниток получали различные новины для скатертей, сарафанов. Из ниток потолще ткали половики, онучи, их требовалось много.

0x01 graphic

Фото 6. Ткацкий стан, прялки ручная и ножная в музее.

Ходили в основном в лаптях, в сапогах - кто посправнее. Все лучшее надевали в праздники: хромовые сапоги, башмаки, а кто и туфли - их шили сами. Чеботарили чуть ли не в каждом доме.

0x01 graphic

Фото 7. Сапоги женские изящные и легкие, подбитые деревянными гвоздиками

Посуда в то время была либо деревянная (кадцы, кадушки, лоханки, бочки, бочонки, ложки, чашки, ковшики), либо глиняная (горшки, плошки, корчаги).

Фото 9. Ступа с пестом.

0x01 graphic

Фото 8. "...и для засолки огурцов"

Покупали и эмалированную, жестяную, стеклянную посуду. Фарфор был редкостью. Самовар - это в каждом доме.

0x01 graphic

Фото 10. Самовар - "хозяин" в крестьянской избе

Для освещения использовали керосиновые лампы, фонари (в хлев идти), а то и просто коптилки. Коптилки - основной источник света в годы войны и первые послевоенные. Керосин наливали в пузырек, на горлышко его пристраивали кружок от сырой картошки, в середине которого делалось отверстие для круглой железки, в нее пропускалась толстая нитка или тряпочка, она пропитывалась керосином и горела. Надо было следить, чтоб фитиль не дымил, иначе посидишь вечер с такой коптилкой - в ноздрях черно. И сидели так (или с лампой, если дом посправнее), читали, уроки делали, рукодельничали, мужики обувь чинили, шили. Пряли, вязали часто на посиделках у кого-нибудь, где лампа поярче, где можно поговорить, пошутить, посмеяться, песен попеть.

Жили просто, невзгоды начала тридцатых отошли в прошлое. Работали, играли, пели, праздники справляли, друг другу помогали. Мама не раз вспоминала, как хорошо начали жить перед войной. Война все перечеркнула.

ДОМОЙ УЖЕ НЕ ВЕРНУЛИСЬ

30 воинов ушли на защиту Родины из нашей маленькой деревни. Домой вернулось шесть, из них Василий Павлович Стяжкин умер в 1943-м. Двое вскоре уехали, лишь трое оставались в колхозе до конца. Это Никандр Васильевич Стяжкин - в полном смысле душа деревни; Николай Сергеевич Котельников - и швец, и жнец, и на дуде игрец, колхозный механик- самоучка; Иван Васильевич Кощеев - инвалид войны. Остальные из тех, кто выжил, в колхоз не вернулись, остались на стороне.

В областной "Книге Памяти" есть имена 13 погибших котелян: шестеро Стяжкиных: Иван Федорович и Николаи Иванович (отец с сыном), Михаил Матвеевич, Николай Павлович, Алексей Михайлович, Иван Иванович; четверо Котельниковых

- братья Александр и Дмитрии Сергеевичи, Алексей Иванович, Александр Васильевич; два брата Порошиных Александр и Василий Андреевичи; Двоеглазов Алексей Григорьевич. Сын последнего - Дмитрий - был взят в армию в апреле 1941 года. За день до начала войны получили от него письмо из Бреста, а больше от Дмитрия никаких известий не было. Нет его имени и в "Книге Памяти".

Мужики, парни ушли на фронт, взрослые девчата были взяты на военные заводы. Все работы легли на плечи женщин и подростков. Оставались еще два старика: Андрей Карпович, который еле ноги волочил, и Иван Николаевич - отемневший.

В "Книге Памяти" записаны имена 176 погибших в годы Великой Отечественной войны из наших деревень, из них 57 убитых на поле боя, 12 умерли от ран, 4 умерли от болезни, 2 - в плену и 101 пропали без вести. Среди погибших один Герой Советского Союза, житель деревни Рябиновщина, старший лейтенант, командир танка, погиб в бою в феврале 1945 года Рухлядев Александр Игнатьевич.

Бывшая жительница деревни Бобики Кривошеина Нина Михайловна вспоминает: до войны взрослых работающих было 26 человек. Ушли на защиту Родины 9 мужчин, ни один не вернулся. Работающих в колхозе оставалось 13 человек: 8 женщин, мальчишек 3, девчонок 2. Полтора десятка малых ребятишек осталось без отцов. Как приходилось выживать, об этом свидетельствует такой факт: вдовец Кривошеин Филипп умер от голода, в гроб положили голого в солому, последнюю одежду его оставили сыну, работающему в колхозе, а дочь его Мария постоянно находилась в окопах или в лесу. Отец Нины Михайловны прислал домой единственный солдатский треугольничек о том, что их состав под Псковом разбомбили, кто уцелел, выходили с боями из окружения, а сейчас снова идут в бой. Пулеметчик Михаил Алексеевич Кривошеин в январе 1942 года пропал без вести.

Мы от своего отца получили тоже один единственный треу-гольничек, в нем сплошные поклоны котелянам, как прощание, и в самом конце три слова "еду на фронт". А осенью 1942 пришло официальное "пропал без вести".

ВСПОМНИШЬ - ДУША ЛЕДЕНЕЕТ

Что мне запомнилось в эти лихие годы, так это вой, от которого душа леденела. Брали ли кого на фронт, письмо ли приходило, еще страшнее - похоронка, возвращался ли кто, все равно плач. И еще - постоянное чувство голода. Мы, ребятня, как только сходил снег, перебирались на подножный корм: мерзлую картошку, не выкопанную осенью, слатимую и противную, пестики (хвощ), только вылезшие из земли, севериху - молодые шишечки ели. Северихой объедались - потом от серы сводило скулы и желудок. Ели молодой щавель, редьку дикую, борщовник, петушки, а уж потом - зеленый горох, молодую морковь и прочие овощи. Хлеб был так редко, что считался высшим лакомством. Если мука появлялась, ее берегли, в квашонку терли, картошку. Запасали мешками кисленку (красные цветущие верхушки), головки клевера. Сушили, мололи. Мама радовалась, если мешок травы ей удавалось смолоть вслед за зерном. Из такой муки получались сухие черные толстые лепешки, они с трудом жевались и глотались. Мы с братом не заболели, выжили, потому что за погибшего отца нам государство давало по 4,5 килограмма белой муки на месяц. Получит мама в сельсовете девять килограммов муки и варит нам болтушку (вода подсоленная, для забелки - козье молоко и две-три горсти муки).

Женщины надрывались на колхозной работе, свои наделы приходилось пахать на себе, доходяг-лошадей берегли для колхоза, В архивных документах встретилось мне решение исполкома Молотовского райсовета по колхозу "Дружба" о выбраковке лошади по кличке Борька - 20 лет, полная изношенность зубов, истощенность.

НИ ДЫМКА. НИ ОКОШЕЧКА

Из двух десятков деревень в настоящее время сохранилась лишь одна Рябиновщина. Сейчас на месте Котельников - полное запустение, тоска, бурьян. С трудом угадываешь место, где был чей-то дом. Поля засевают травой и не всегда ее убирают, пасут скот, появилось много вымытых дождями оврагов, луга заболочены. Лес захламлен упавшими гниющими деревьями. Помню: взяла меня мама в лес спилить сухарки. В обед говорит: "Коров гонят, сбегаю подою, а ты отдохни, не бойся. Слышишь, недалеко тоже рубят". В лесу было так свежо, а мох чистый, мягкий! Сон тот, живительный, здоровый, до сих пор в памяти...

Сейчас в нашем лесу не только лечь - присесть боязно: либо в гниль провалишься, либо на сук напорешься. Не идешь по лесу - продираешься. Не воздух - одна прель и гниль. Ни ягод как следует, ни грибов. Восемь вековых тополей, что красовались на конце деревни как символ жизни, засохли. От Рябиновщины по полям в сторону Зыкова на двадцать верст - ни одного дымка, ни одного окошечка. Страх закрадывается в душу и горечь.

Среди потомков котелян появляются "новые русские". Они пользуются всеми благами современной цивилизации. Им не до земли прадедов. Сколько же десятилетий потребуется, чтобы вновь возродить, оживить родину отцов?

БРАТЬЯ ФИЛИМОНОВЫ

Стояли рядом два добротных дома: низ каменный, верх деревянный, окнами - к речке Ноля, к часовенке. Жили в них семьи двух братьев - Дмитрия Филимоновича и Павла Филимоновича. Их отец, Филимон Сидорович Стяжкин, умер в 1914 году и не мог предположить, что преподнесет судьба его потомкам...

Семья Филимоновых (так их называли в деревне) была крепкой. Дворы большие, мощеные камнем, амбары, клети, лошадей держали и всякий другой скот, торговлю вели, выделывали кожи, сапоги и другую обувь шили, работников нанимали, счет-учет строго вели, дело шло.

Времена изменились. При Советской власти пришлось дело сворачивать, приспосабливаться к новым условиям. У Дмитрия Филимоновича был сын Михаил и три или четыре дочери. У Павла Филимоновича - пятеро сыновей и две дочери. Когда в стране началась кампания ликвидации кулачества как класса, сын Павла Филимоновича, Александр (он учился в институте), написал отцу: "Если хочешь уцелеть - делись!" И Павел Филимонович перевел свое имущество на всех своих сыновей. И дом разделил: низ - старшему сыну Василию, верх - одному из средних, Николаю, они оставались жить в деревне. Сам хозяин с супругой Анной Алексеевной остался в семье Николая, да недолго пожил после всех перипетий, скончался скоропостижно.

0x01 graphic

Фото 11. Павел Филимонович с женой Анной Алексеевной дочерью Алевтиной и сыном Василием.

Дмитрия Филимоновича постигла участь кулака. Конечно, хозяин опасался подобной участи и заранее подготовился к возможному, да ведь дом-то не спрячешь, не продашь... Сам с супругой сгинул где-то в ссылке, а сын Михаил Дмитриевич уцелел, вернулся в Нолинск, после войны стал работать лесником и надо же! - в котельниковском лесу. Вот уж притеснял котелян в пользовании лесом, видимо, вымещал свою обиду за то, что земляки не вступились в защиту его отца при раскулачивании. А как тут встрянешь, если из города приехало начальство, милиция на специальных подводах, посадили на них хозяина и его домочадцев в чем были одеты и увезли. Только плач и причитания раскулачиваемых и родственников да леденящий страх в душах каждого, кто видел все это. Комиссия при содействии бедняков, братьев Котельниковых, описала дом, строение, кое- какое имущество и передала все это создававшемуся колхозу под названием "Дружба".

Братья Василий и Николай вступили в колхоз. Василий Павлович был членом правления и счетоводом, Николай Павлович - трактористом. Василий Павлович своим подрастающим сыновьям, Леониду и Аркадию, строго наказывал не вступать ни в какие споры, драки с братьями Котельниковыми и их детьми. Никакой классовой

Фото 12. Василий Павлович с женой Анной Федоровной с сыновьями Леонидом и Аркадием. 1930 год.

борьбы в Котельниках не было, наоборот, перед войной жили дружно, весело, слаженно.

О наследниках Дмитрия Филимоновича мало что знаю. Дочери его, их дети и внуки обосновались в Казани. У сына его Михаила Дмитриевича дочь, один сын умер молодым, другой, Геннадий Михайлович, окончил Нолинский техникум и пошел по партийной линии, много лет работал первым секретарем райкома КПСС в одном из районов области. О его детях ничего не знаю.

О наследниках Павла Филимоновича знаю чуть больше. Решила проследить его генеалогическую линию; линию отцов, дочерей в счет не беру. У Александра Павловича один сын был болен, у другого - дочь. Сам он после войны работал секретарем обкома КПСС по строительству в Омске. Николай Павлович и Иван Павлович погибли в войну, у младшего, Петра Павловича, военнослужащего, сын умер молодым. Василий Павлович (мой свекор) в 1943 году был комиссован из армии по болезни и умер дома. У него два сына: у Леонида - сын и дочь, у Аркадия (моего мужа) сын и две дочери. И надо же, какое наказание! У наших сыновей нет своих детей. Генетическая нить Павла Филимоновича оборвалась. Вот что значит иметь по одному сыну!

В начале 90-х едем на тракторе по котельниковскому полю, а нам навстречу идут с того места, где были Котельники, Геннадий Михайлович с внуком. Встретились два братана, не виделись с техникумовских лет, обоим за 60, а сразу узнали друг друга и заговорили о дедах-братьях. С какой гордостью Аркадий сказал: "Мой дед умно поступил!". А и верно, потомкам Павла Филимоновича не пришлось скрывать своего происхождения, чего-то бояться. Они жили гордо и открыто.

Как-то раз ко мне нагрянули гости из Казани, правнуки Филимона Сидоровича по линии дочерей. Пишут генеалогию своего рода, это теперь модно. Я стала их гидом. На кладбище нашли прадедовский памятный камень, без креста, а надпись хорошо сохранилась, ездили на место дома прадеда в бывших Котельниках. Кое-какие руины остались от когда-то добротных крестьянских домов.

0x01 graphic

Фото 13. Руины, оставшиеся от двух домов на пригорке.

Не в этом ли состоит смысл будущего России, чтобы потомки не забыли своего прошлого, своих корней?

ДЕТСТВО МОЕ БОСОНОГОЕ

Как-то в разговоре меня упрекнули:

"Что ты занялась пустяками? Ведь твоих Котельников давно уже нет! Лучше бы пряла да вязала".

Да, и пряду, и вяжу, и шью, и стираю, на огороде копаюсь, а мыслями все там, в Котельниках.

Нам с мужем было очень жаль нашей деревни. Зимой на лыжах напрямик туда хаживали, и на охоту отправлялись уток пострелять по Ноле и Чернушке. И теперь тянет в родные места полем пройтись, из ключа напиться. Часто снится наш дом, переживший три поколения хозяев. На веселом месте поставил его мой прадед. Мы жили лишь в одной половине второго этажа, остальное было нежилым. Окна выходили на восток и юг, и солнце светило в них с восхода до заката. Из окон было видно полдеревни, Нолю и устье Шутежки под горой, цветущие шутеговские и чепчуговские луга или пасущиеся на них стада. Зимой по дороге, что проходила по этим лугам, шли и ехали на лошадях жители верхних деревень в город и обратно.

В начале 50-х дому потребовался капитальный ремонт. Сельсовет купил наш дом под школу, а мама переехала в простенькую деревенскую хибару. И уносит память в далекие грозные, тяжелейшие сороковые. В сорок первом взят в армию старший брат, в феврале сорок второго - отец. В 1942 году мама работала телятницей, и меня приписали к ней подпаском. Впервые в восемь лет я стала зарабатывать трудодни.

Так и пошло: зима - за партой, лето - трудодни. К тому же огород - главная основа нашей жизни; живность - козы, овцы, куры, в последний год войны появилась корова, кормилица крестьянской семьи. Корму на зиму запасти и скотине, и себе. Дел хватало. Сначала подпасок, потом и за старшего. А вечером пошлет бригадир в сельсовет, в Зимино, сводку отнести - четыре километра бегом туда и обратно, пока светло. Если одна - 0,5 трудодня вдобавок к дневному, если вдвоем (страшновато было одной, в блиновской поскотине водились волки) - 0,25 трудодня. Приходилось ли видеть волков? Да. Раз выскочил серый прямо к стаду, мы закричали с испугу. Тогда волк никого не схватил, бросился обратно. А бывало, и задирали. Однажды уже вечером мы с мамой на лошади поехали в поскотину на вырубку, чтоб подобрать брошенные там обрубки, пни, коряги на дрова. Волки завыли вдалеке еще, а у Малайчика уши торчком, ходуном заходили. Мама меня - в телегу, понужнула лошадь, и понес нас Малайчик... Успокоился лишь в деревне.

В сентябре после занятий в хорошую погоду всем классом вместе с учительницей шли в поле собирать колоски. Домашнее задание готовили при коптилке. Учиться было интересно. Радио у нас не было, тем более телевизора, лишь слово учителя. И книги, книги...

Писали на старых газетах, чернила из сажи, красные - сок свеклы. Мне повезло, дядя Николай Тимофеевич прислал с места своей службы целый рулончик белой бумаги, а внутри него - простой карандаш. Сколько было радости!

Когда стали постарше, уже после войны, кроме пастьбы скота, нас посылали и на другие работы. Несколько девчушек - Вера, Валя, Галя, Клава и две Мили - соединили в звено, в шутку назвав его "Бригада Ух!"

Прополка яровых, льна, картофеля, овощей доставалась нам. Ох, как надоедало дергать колючий осот, никак не вырывавшийся с корнем молочай. Зачастую, прежде чем начать прополку, мы поиграем, если никто не видит.

В сенокос грабельки в руки - и ворошить, сгребать сено, клевер, вытаскивать сено из крутиков, паберегов, оврагов. Мальчишки нашего возраста с лошадьми управлялись не хуже взрослых.

В тринадцать лет я уже стояла на возах: во время сенокоса с отдаленных участков к стогам возили сено на телегах, кто-то из взрослых вилами складывал сено из валков, из груд на телегу, а мне приходилось это сено на телеге удерживать и раскладывать так, чтоб оно не упало обратно на землю. Одни подавальщики брали небольшие пласты и аккуратно, плашмя клали на телегу, а другие захватывали огромные пласты, да бросят гранью - не знаешь, как и справиться с такой массой. Требовались сила и сноровка. Загребать сено было легче, но стоять на возу - почетнее. С ближних участков к стогам сено свозили на волокушах. Срубали две осины, связывали их вместе, комлем прикрепляли незатейливым устройством к лошади, управлял ею мальчишка верхом. Из валков на волокуши (верхушки осин волочились по земле) складывали сено и, не связывая его, подвозили к стогам; там подавальщики вилами задержат сено, лошадь отдернет волокушу, сено остается на месте, его сметывают в стог.

Ровное место косили косилками, неудобья - вручную, косами.

Ворошить готовое сено начинали, когда спадет роса. На гребиво выходили как на праздник, одевались получше, почище. Шутки, смех - и работа спорится, все на виду. Начали стог метать - заканчивали, наметили готовое сено убрать - убирали, не считаясь со временем.

Однажды надо было собрать груды сена по дороге от блиновской поскотины до артелыцины (даже дороги обкашивали!). Мы поехали: мне - тринадцать, моему напарнику - восемнадцать лет. Развернули лошадь у поскотины, и он говорит: "Надо постараться все сено сложить в один воз". И командовал: тут пласт задержи, тут прижми, тут пониже спусти, тут придави. И все у нас вошло в один воз. Подал мне бастрыг, я опустила один его конец в перед телеги, чтоб петлю надеть, надавила на другой конец, чтоб сзади телеги вожжи накинуть на бастрыг и стянуть покрепче воз. Я осталась на возу, а он под горку с артельшины свел лошадь под уздцы, а в гору лошадь так бодро понужнул, что наша Шустрая, упираясь всеми четырьмя копытами, чуть согнув ноги, вывезла-таки воз. Когда доехали до нашего дома и он ссадил меня, сказал: "Молодец, хороший воз сложила".

Я и не предполагала тогда, что этот красивый немногословный крестьянский парень с такими добрыми глазами и ласковыми руками через одиннадцать лет станет моим суженым, и проживу я с ним такие короткие тридцать пять лет, и оставит он мне о себе самую добрую память. Во время уборки хлеба приходилось вязать снопы за косилкой, ставить снопы в груды или подавать снопы на телеги, чтоб свозить их на гумно (лабаз по-нашему) для молотьбы. Приходилось и молотить. Обычно я подавала снопы машинисту, он их пропускал в молотилку; тут требовались быстрота и сноровка. Или провеивали зерно и затаривали в мешки. Немало было обычной крестьянской работы и в колхозе, и дома. Главное было - учеба.

Нас много училось в городской семилетке, в техникуме, педучилище, поэтому работали лишь летом. А вот старшим девчатам досталось лиха. Щура Кощеева, Агнюша Котельникова, Тоня Пестова, Августа Порошина были взяты кто на окопы, кто на военные заводы. Нина и Нюра Стяжкины, Валя Кощеева, Клава Ардышева, Валя Котельникова с начала войны и до выхода замуж несли на своих девичьих плечах все тяготы жизни в колхозе той поры. Им, двенадцати - четырнадцатилетним, пришлось и за плугом ходить, на быках боронить, мешки таскать, навоз вывозить на поля, воду на ферму ведрами на коромысле носить, после трудового дня в лунные ночи скирдовать, косить и вручную жать, в мороз ночами молотить и все остальное выполнять наравне с женщинами.

"Лучше не вспоминать" - сказала мне одна из них. Жили надеждой на победу, на возвращение уцелевших отцов, мужей, братьев. Только мало их вернулось.

Ох, и тяжелы были послевоенные сороковые...

Никандр Васильевич, вернувшийся с войны с раненой рукой и вновь возглавивший колхоз, много труда приложил, чтоб возродить деревню, удержать в ней народ. Раным-рано он уже в поле - все увидит, заметит.

0x01 graphic

Фото 14. Семья Никандра Васильевича начало 50-х годов. Стоят Нина, Герман, Валентина. Сидят Никандр Васильевич, Галя, Женя, Мария Александровна.

Раз послал меня отару овец прогнать туда и обратно по молодым всходам пшеницы, чтоб овцы своими копытцами разрыхлили корку, образовавшуюся после затяжного дождя. Как-то после сильного ливня вся деревня отдыхала, а он уже прошел по полю и увидел размытые дождем канавы во ржи и послал меня с Нюрой Стяжкиной эти канавы закопать, пока земля мягкая, чтобы во время уборки колеса комбайна не застряли в них.

Раз бежала я в город сдавать экзамен по ботанике (в те годы с четвертого класса мы сдавали экзамены). Никандр Васильевич как будто из-под земли вырос передо мной у Кусера. Обойдя поля, он тоже спешил в город. Узнав, зачем я иду туда, всю дорогу меня экзаменовал: как этот цветок называется, что это за травка, как отличить пшеницу от ячменя, а перед расставанием сказал: "Считай, что экзамен сдала". В полном смысле слова он был душой деревни. Ни один сенокос не проходил без его участия, был бессменным подавальщиком на стога. Ни одна жатва не начиналась, пока Никандр Васильевич не нажнет первый сноп. На любом празднике он был запевалой, надписи в привозимых кино громко и внятно читал он. Был активнейшим участником постановок в деревне. Мог разъяснить любой вопрос, не расставался с книгой. Помню, я очень удивилась, что у него на столе раскрыта "Пошехонская старина" Салтыкова-Щедрина. Его угнетало то положение в стране, когда невыносимые условия жизни в колхозе вынуждали молодежь любыми путями улизнуть на сторону, когда одна деревня за другой исчезали в небытие.

Он всегда ходил пешком и чувствовал землю. Председательствовавшие после него были чужаками и деревне, и земле. Для них всегда стояла наготове лошадь, которую никто ни на какие работы брать не смел. И ездили они верхом или на тарантасе, зимой в кошевке по колхозной земле, и едва ли им земля была дорога так же, как Никандру Васильевичу.

Я много ходила по полям и лесам бывшего откормсовхоза "Нолинский". Поля грязевские, ляповские, зиминские сплошь были заброшены, а на лубенском поле как цвели ромашки! Те, на которых в юности гадали "любит - не любит". Издали казалось, что это цветет гречиха. На бобиковском поле - частично рожь; часть перепахана, не засеяна, а то и заброшена. Идешь - и ноги заплетаются в высоченных сорняках. Котельниковское поле - где жито, где сеяная трава, где пастбище, где вспахано так, что не знаешь, как и ступить, просто наворочены глыбы земли. На пироговском поле ячмень так и остался неубранным. Это в 5 км от города! Такая уйма в городе недоедающих, а хлеб ушел под снег.

Глянешь на озимь - всходы дружные, густые, что щетка, а ноле словно плетью исполосовано, изъезжено вдоль и поперек. Это нынешние хозяева земли, обгоняя друг друга, искали рыжичные места.

Трудно искать рыжики в жухлой сильной траве под ее многолетним слоем. Невольно вспоминаешь, как красиво, полками рыжик рос по вовремя скошенным полянкам, перелескам, опушкам, а то и по лугам возле леса. Знай, срезай.

Появится ли когда-нибудь настоящий хозяин этих земель? Дай-то Бог.

ТРУДНЫЕ ПЯТИДЕСЯТЫЕ

Как жили в то время в вятской глубинке? На нас не упала ни одна бомба, к нам не залетел ни один снаряд. Но жизнь пошла под откос. Имею в виду свою деревню - милые сердцу Котельники. Как часто стала видеть ее во сне! Иду по деревне, как будто там люди, подхожу - а они исчезают; вхожу в родительский дом - а там пусто...

У многих из нас отцы и старшие братья погибли. Из уцелевших фронтовиков только трое вернулись в колхоз, остальные остались на производстве в городе: там платили зарплату, а в колхозе - пустые трудодни. Деревенские жили одворицей и тем, что могли собрать в поле, в лесу. Душили налоги, займы, самообложение (местный налог). Как-то меня спросили: какие в войну были налоги? Сразу и не ответишь.

11а наше хозяйство - дом, одворица, коровенка, овечка с ягнятами, коза с козлятами, 4-6 кур с петухом - было наложено на год:

40 кг мяса, 75 штук яиц, 3 кг шерсти, 180-200 литров молока, а сколько денег - не помню. Телят обычно сдавали в колхоз за солому. Если хлеба, зерна самим не хватает, собираем, сушим, мелем и едим клеверные головки или кисти красной кисленки (лебеду мы не ели - она горькая). Если курица зернышка не получит, а лишь очистки, отходы - много ли продукта от нее получишь? И много ли молока даст корова, если она истощена, одной пареной соломой кормится? Хорошо, хоть сама встает и выходит на пастбище, а ведь колхозных коров поднимали на веревках...

Лошади изработаны. Земли истощены. МТС за аренду тракторов немало требует. Как правило, колхозникам за их труд платить было нечем. Вот и бежал народ из деревень правдами и неправдами. А мы старались учиться - только так можно было получить паспорт.

Казалось бы, и жизнь налаживалась, а деревни исчезали. Если еще в начале пятидесятых по речке Ноле и ее притокам насчитывалось около 20 деревень, то к концу шестидесятых сохранилась одна Рябиновщина. Поля позарастали, леса заколодели, луга заболотились. Где-то далеко целину поднимали, новые заводы возводили, плотинами реки перекрывали, в космос вырвались, а в вятской глубинке - запустение...

Несколько штрихов к картинке из начала пятидесятых. Мне 16-18 лет, одеться не во что, не на что. Пришлось влезть в кирзовые солдатские сапоги и зеленый бушлат - в них старший брат с войны пришел. Он ростом был маленький, так что его одежда мне подошла.

Когда меня как председателя ученического профкома педучилища снаряжали в Киров на совещание, детдомовские девочки из нашего общежития дали мне и сарафанчик с белой кофточкой, и зимнее пальто, и теплые ботинки. А когда избрали делегатом на районную отчетно-перевыборную комсомольскую конференцию, проходившую в РДК, работник райкома комсомола Инна Шабалина (мы жили с ней на одной квартире) дала мне свое платье и валеночки-катанки. И выглядела я не хуже других делегатов.

Летом 1952 года после двух смен работы в пионерском лагере в Ботылях я получила 400 рублей. Это был мой первый заработок! Я как на крыльях летела домой, зажав деньги в кулаке (сумочки и в помине не было, еду на неделю обычно носили в заплечных котомках) и представляла, как я наконец-то куплю туфельки и выйду, не стыдясь, на вечере к девчонкам в круг.

Влетела в избу. Кричу: "Мама, я заработала 400 рублей. Я...". А мама: "Ой! Я заплачу налог!!!". Она лицом посветлела, на глазах помолодела. Разве я могла перечить? Ушла на огород за хлевы и дала волю слезам... То плакала обида. На свое сиротство, убогость жизни, на эту распроклятую войну.

На четвертом курсе мне сшили демисезонное пальто из старомодной маминой шубы - единственной вещи, которая сохранилась у нас в годы лихолетья, ее не проели, не обменяли. Верх спороли, покрасили в другой цвет - вышло приличное пальто. А шубный мех мама покрыла для себя портяниной (благо, сами лен сеяли, пряли и ткали), чтобы зимой на колхозную работу ходить. В подобном положении в то время находились многие семьи, особенно многодетные и без кормильцев.

НАШИ РОДОСЛОВНЫЕ

Жил-был прадед Стяжкин Василий, у него было три сына: Василий Васильевич, Тимофей Васильевич, Михаил Васильевич. Откуда появились эти Стяжкины в Котельниках, когда. Кто они? Этого точно мы не знаем, можно лишь предполагать - обыкновенные крестьяне-земледельцы, занимались и ремеслом - чеботари-сапожники.

Проследим генеалогическую линию каждого из братьев.

Василий Васильевич от первой жены имел 9 детей, кто они и где - этого никто из нас не знает. Татьяна Петровна тоже родила ему 9 детей. В деревне жили лишь трое: Филипп, Никандр, Афанасья. У Филиппа три дочери и сын (бездетный).

У Никандра Васильевича три дочери и три сына. Дочери продолжают генеалогию своих мужей. У старшего сына Владимира две дочери и сын (бездетный). У младшего Евгения дочь и сын, только у его сына - дочь. Продолжателем рода Стяжкиных является средний сын Герман, у него три сына; Игорь, Александр, Сергей, т.е. 3 внука Никандра Васильевича, и у двоих из них сыновья.

Никандр Васильевич имел начальное образование и многочисленные курсы, он был коммунистом, председателем колхоза в Котельниках, жил для людей, всю жизнь проходил в простом крестьянском пиджаке, фуфайке и кирзовых сапогах, никакого богатства не нажил, кроме детей и внуков. Старший Владимир - инженер в с/х, Нина - трактористка, потом рабочая в строительстве, Валя и Галя окончили педучилище, Герман - техникум связи, Евгений - газоэлектросварщик. Он был призван для ликвидации катастрофы на Чернобыльской АЭС в 1986-87 гг. Награжден орденом Мужества.

До призыва был награжден орденом Трудовой славы 3 степени, не раз был победителем соцсоревнования, ударником труда, имеет много грамот, поощрений, вот только здоровья нет. Ему и всем чернобыльцам района посвящена статья Н. Зроля "Багровые рассветы над Зеленым Мысом" в газете "Сельская новь" 3.12.05 г. У Никандра Васильевича 15 внуков, все с образованием средним и высшим и все при деле.

У Тимофея Васильевича две дочери - Ольга и Александра и два сына - Николай и Петр. У Николая Тимофеевича дочь Анна, один сын больной, у другого 2 дочери. У Петра Тимофеевича две дочери Анна и Антонина и сын Алексей, по слухам, погиб. Одна из дочерей, Александра Тимофеевна, была замужем за Стяжкиным Михаилом Матвеевичем. Другая ли это ветвь Стяжкиных или наша, установить не удалось.

0x01 graphic

Фото 15. Михаил Матвеевич, Александра Тимофеевна, Виталий и Людмила. 1941 г.

У Александры Тимофеевны дочь Людмила и сын Виталий. У Виталия дочь Татьяна и три сына: Сергей (у него сын и дочь), Александр (у него 2 дочери) и Владимир, у него 2 сына Андрей и Вячеслав. Чью линию Стяжкиных они продолжат?

Михаил Васильевич и Евдокия Стефановна - это наши дедушка и бабушка по линии отца. У них было 4 дочери - Надежда, Александра, Анна и Евдокия - и два сына Алексей, наш отец, и Иван. У Алексея трое детей: Михаил, Валентина и Александр. У Михаила дочь Татьяна и сын Александр, у которого один сын бездетный, у другого дочь.

Я, Валентина, вышла замуж за другого Стяжкина, и мои дети не продолжатели рода ни того, ни другого.

Александр - у него 4 дочери Ольга, Татьяна. Тамара. Анна - продолжают линию своих мужей - и сын Алексей, у которого дочь. Если у Алексея не будет сына, значит, род Стяжкиных в этой ветви прервется.

Фото 16. 12 июля 2001 г. Тридцатилетие Алеши и Тамары Стяжкиных у родителей. У деда Саши и бабушки Светы 9 внуков: Ульяна, Юра, Кирюшка, Александра, Полина, Настя, Маша, Света, Иван.

Линия Ивана Михайловича, у него дочь Нина, сын Михаил рано умер. Сын Валентин имел двух сыновей, связи с ними у меня нет.

Михаил Васильевич вошел в дом своего тестя Стефана (ни фамилии, ни отчества не знаю). Знаю лишь, что прадед наш был богатым человеком, купец 2 гильдии. Он построил дом пятистенный двухэтажный, низ каменный, верх деревянный. Дерево - лиственница, по слухам, привезенная из-за Камы, половицы были шириной 60-70 см. Прадед торговал, ездил на

ярмарки. Имел ли лавки (магазины), какие? где? - не знаю. Об этом было принято молчать. Прадед умер скоропостижно, свое "дело" не успел передать ни дочери, нашей бабушке, ни зятю. Дед Михаил Васильевич не смог вести "дело" тестя, разорился. И нашему отцу, Алексею Михайловичу, и его брату Ивану пришлось идти в работники к другим Стяжкиным, братьям Дмитрию и Павлу Филимоновичам, которые имели мастерскую по выделке кож, торговали, держали лошадей, нанимали работников, шили обувь на продажу. Наш отец и дядя Ваня были искусными чеботарями. Женившись, дядя Иван уехал в Свердловскую область, там и похоронен. Сразу после войны он был в Котельниках с новой женой (первая умерла). Они долго разговаривали с мамой, а меня мама отправляла из избы по делу. У дяди было повреждено колено, он прихрамывал, ходил с тростью. Всю войну он шил хромовые сапоги для начальства.

Сапожничал и наш отец, сидит на круглой седухе перед окном у лавки, мастерит и поет. Он хорошо пел, как и дядя Никандр Васильевич. Помню, как отец делал заготовку деревянных гвоздиков из березовых кругляшек, их в несколько рядов набивали в подошвы сапог.

Отцу было 47 лет, когда он был призван в феврале 1942 г. Мама говорила, что на комиссии еще в Нолинске его хотели комиссовать, ведь у него многих зубов не было, но он настоял на призывe в действующую армию. Михаил, брат, вспоминал, когда отец провожал его в армию летом 1941 года и сидели они на берегу Нитки, ждали пароход, отец сказал: "Война будет тяжелая и долгая, ты, парень, вернешься, а мне не вернуться". Он тогда уже решил идти на фронт, а не отсиживаться в тылу. Отец 1895 г.р. Участвовал ли он в первой мировой войне, наверное, да, ибо после революции 1917 года он оказался в армии Юденича, что шел в 1919 г. на революционный Петроград.

0x01 graphic

Фото 17. Наш отец Алексей Михайлович с Иваном Васильевичем Кощеевым на службе до 1917 года.

В его роту попал в плен красноармеец, односельчанин, ровесник Котельников Александр Васильевич. Часовым к пленному поставили отца. И отец сказал пленному: "Сань, беги, тебя завтра расстреляют, я отделаюсь гауптвахтой". Потом, когда отца с группой солдат послали искать сено для лошадей, они перешли на сторону красных.

После гражданской войны и отец и Котельников вернулись в свою деревню, работали в колхозе и оба погибли в Великую Отечественную войну.

Порошин Андрей Карпович - человек не простой, заметный. В начале 20-х на вятской земле свирепствовал голод, тиф. Андрей Карпович с моим отцом отправились в Сибирь на заработки. Андрей Карпович вернулся с деньгами, построился, а наш отец на свои заработанные купил кошель пряников да семечек с тем и женился.

0x01 graphic

Фото 18. Порошин Андрей Карпович с Евдокией Николаевной с внуками Юрием и Тамарой, начало 40-х годов.

Брат Михаил рассказал, как однажды Андрей Карпович засунул ему в штанишки пучок крапивы за то, что он, поганец, распространял по деревне антирелигиозные брошюрки по просьбе учительницы. Это было тяжелое время - ущемления крепких хозяйств, образования колхозов, гонения на церковь. С этого времени брат стал воинствующим, активным атеистом- безбожником.

В колхозе Андрей Карпович был кассиром, завскладом, членом ревизионной комиссии, во время войны - мельником.

У него 4 детей, 9 внуков, столько же правнуков. Если старшее поколение имели по 4 ребенка, то младшие - внуки по 2, лишь один Юрий 3, а правнуки по 1-2.

Кто продолжит фамилию Порошиных по мужской линии? Только правнук Александр, сын Юрия Александровича и Зои Васильевны, или правнуки Алексей и Александр Владимировичи, если у них будут сыновья.

У Андрея Карповича и Евдокии Николаевны и их детей начальное образование и редко семилетнее, у внуков - семилетнее и среднее, у правнуков у большинства - высшее, и они уже в основном "новые русские": преподаватели, экономисты в банке, служащие частных фирм, военнослужащие, управляющие отделов. Много детей в семье иметь не хотят, как и младшие Стяжкины. Характерная черта нашего времени.

СУДЬБЫ КОТЕЛЯН В ПОСЛЕВОЕННОЕ ВРЕМЯ

Стяжкин В.П. вернулся с войны больным, умер дома в 1943 г. Леонид, военнослужащий, жил и умер в Москве. Аркадий после службы в армии вместе с матерью переехал в Нолинск.

Стяжкин Н.П. погиб, его жена Афанасья вышла замуж в Нолинск, потом, овдовев, уехала к дочери в Челябинск.

Пестов B.C. после войны в колхоз не вернулся, хотя и жил в деревне до ее конца, работал на дому от кожфабриката, уехал к сыну на Урал.

Пестов И.Д. отбывал ссылку, потом жил в Нолинске.

Стяжкин М.М. погиб в плену, его жена Александра оставалась в деревне с сыном и внуками, в 1967 г. перебрались в Нолинск.

Котельников А.В. погиб, жена Афимья уехала к детям, доживала у дочери в Нолинске.

Стяжкин А.М. погиб, его жена Анна с младшим сыном уехала в Казахстан, потом вернулась в Нолинск.

Кощеев И.В. работал в колхозе до конца, затем его, ослепшего, и мать взяла к себе дочь Нина в Вятские Поляны.

Котельников А.С. и его брат Григорий погибли. Жена Дарья с дочерью жили в деревне до конца, потом перебрались в Перевоз.

Его брат Николай Сергеевич жил и работал в колхозе до конца, был незаменимым механиком и на току, и на фермах, и с/х машинам, следил за работой насосов на водопроводе, как и другие, переехал в Нолинск.

Фото 19. Семья брата Александра в Казахстане в 1962 году.

Стяжкин Н.В. с женой Марией и младшим сыном перебрались в Нолинск. У каждого из детей его своя судьба.

Ардышев А.И. умер в войну. Его сын Константин всем семейством завербовался на освоение Южного Сахалина, лишь его старший сын Николай, женившись, остался в Нолинске. В конце жизни Константин с женой и младшим сыном вернулись в Нолинск. Остальные дети разъехались по разным местам.

Котельников И.М. - не знаю. Его сестра Василиса умерла в деревне, сестра Анна с детьми уехала в Нолинск, а потом и далеко куда-то.

Стяжкина Е.М. умерла в войну. Дочь Анна учительствовала в Котельниках недолго, вышла замуж за военнослужащего, младшая дочь уехала на Урал.

Стяжкин Н.Т. после войны сразу же устроился работать на кожфабрикат в Нолинске и перевез туда свою семью.

Стяжкин И.Ф. с сыном Николаем погибли. Его жена Екатерина уехала в Нолинск к дочери.

Порошин А.К. и его жена Евдокия вскоре после войны умерли. Оба его сына погибли, дочери в деревне не жили. Сноха Татьяна жила у сыновей в Нолинске и Кирове.

Котельников А.И. погиб. Его жена Клавдия вышла замуж за его брата Василия, он работал лесником и жил в Нолинске. Его сестра Агния с мужем жили в Котельниках, овдовев, переехала к детям в Нолинск.

Порошин Г.И. - его жена Лиза умерла в войну - женился на Анне Двоеглазовой и уехал на Урал к сыну.

Двоеглазов А.Г. и его сын Дмитрий погибли.

Котельников Д.С. погиб, его жена Настасья вышла замуж и уехала.

15 здоровых мужчин только из нашей деревни унесла война.

Итак, в 1926 г. в Котельниках насчитывалось 29 крестьянских дворов (семейств), в колхоз вошли в 1931 г. 24 семьи, к концу 50-х коренных котелян оставалось 10 фамилий. После войны в деревне появилось много Новожилов. Они расселялись по опустевшим, уцелевшим домам. Рухлядева Антонина Андреевна с сыном Геннадием и дочерью Людмилой из Лубенек, Кривошеина Евдокия Михайловна с 4 дочерьми Ниной, Валентиной, Серафимой, Ираидой из Бобиков; три сестры Блиновы из Б. Блиновщины, Окулова Мария с двумя сыновьями; Новоселова Екатерина с 5 детьми; Федяевы, Елькины, Обуховы и другие. Деревня еще жила в 50-60 гг. Однако молодежь стремилась убраться из колхоза, а потом и из совхоза. В деревне оставались старики, некому стало работать на ферме, некого учить к школе. Хотя под школу и был капитально отремонтирован в 1952-53 гг. дом моего прадеда, школу закрыли. Дом был передан Нолинскому совхозу под квартиры и растащен, как и другие никому не нужные строения. Исчезли и окрестные деревни. В 1967 г. уехал Никандр Васильевич из деревни в город, за ним все остальные котеляне. Последняя из наших исчезнувших деревень перестала существовать.

Жива Рябиновщина, она на оживленной трассе. 218 хозяйств (669 жителей с поселком дорожников). Несколько частных предприятий по переработке леса и торговых точек. Жители д. Рябиновщины либо ведут свое индивидуальное хозяйство, либо работают у частников, либо в городе. Действует автобусный маршрут N 1. Есть Дом культуры, детский сад, библиотека, медпункт. Работает Совет администрации Рябиновского сельского поселения, Женсовет, Совет ветеранов.

ЭТОГО НЕ ЗАБЫТЬ

0x01 graphic

И одной молодой семье услышала шутку: Так было много в квартире места, а приехала свекровь, и стало тесно". В другом месте сказали уже не шутя: "Как приедет свекровь, так невестка - заболеет - не переносит ее присутствия, хоть и старается виду не подавать". А уж про тещу анекдотов!.. И подумалось: А как же мы уживались со своими стариками?" Видимо, мы другие, нежели наши матери, и время иное, и дети наши совсем не похожи на нас. Моя мама, Анна Васильевна, с 1900-го года, свекровь, Анна Федоровна, - с 1905-го. Их подружки моложе пять-десять лет. Перипетии тяжелого двадцатого века не обошли их стороной.

Фото 20. Наша бабушка Ольга Федотовна с сестрами, справа, ребенок - наша мама в 3-х летнем возрасте. 1903 год.

1917 год. Дед в армии, бабушка умерла. Мама с сестрами осталась - одной двенадцать лет, а второй всего два года. Продразверстка. Видят - сироты, зерна взяли немного, лишь то, которое было на виду.

Мама на людей вязала, вышивала, ткала. К началу 20-х годов скопила 70 миллионов рублей, на них купила себе сундук и черную кружевную косынку.

1921-й год - голод, тиф. Младшая сестренка умерла. Дед, вернувшись из армии, женился на молодой, почти ровеснице дочери. Пошли неудовольствия... Как только появился жених, мама пошла замуж, а вслед за ней - и младшая сестра. Жили справно. Потом - колхоз. Мама не раз вспоминала: хорошо начали жить перед войной. А война все спутала.

Старший сын только что окончил педучилище, и сразу - повестка. Вернулся в декабре 1945-го. Мужа сорока семи лет взяли в феврале сорок второго. Только и получила одно-единственное письмецо со словами "еду на фронт", а через долгих полгода - официальное "без вести пропал". Тут и началось горе солдатки-вдовы: дети малые - не помощники. Корову отец сдал: мол, налогов меньше платить. Да ведь война, от налогов и займов не спасешься. Тут один закон - "надо". Все для фронта, для победы. Не только из колхоза что-то получить, от себя отдавали последнее - валенки, варежки, теплые носки. Мы уж как-нибудь выживем, главное - победить, дождаться своих кормильцев. Не все пришли...

Хватили наши матери лиха. Вся мужская работа - на них. Нашей маме обычно доставались лошади-доходяги: много на воз не положишь, а мало - лишнюю ездку надо делать. Вот и помогала лошадке, насколько у самой сил хватало. А сколько мешков перетаскала! От зари до зари работа: по ночам то дежурить на ферме, то зерно сушить, а то и молотить в лунные светлыe ночи. И это на бесхлебице, на клеверных лепешках! Сэкономленный (не скормленный нам) десяток яиц - на базар, ведь надо и соли, и спичек, и керосину, и лапотки.

0x01 graphic

Фото 21. Подруги. Анна Федоровна, Александра Тимофеевна, Афанасия Васильевна, Татьяна Васильевна, дочь Александра Тимофеевны - Людмила.

Чуть полегче стало, когда корова появилась. Маме дали премию - теленка - за сохранность гурта телят. В струнку тянулась, а нас с младшим братом учила. Бригадир не раз сгоряча кричал: "Всех учишь - работай!"

В 1960 году, когда колхоз был преобразован в совхоз, мама получила паспорт, и ее вывели на пенсию в 28 рублей. Тогда ей было уже 60 лет. А когда после окончания института брата направили в Казахстан, он взял маму с собой нянчиться с внучкой. Так до конца жизни она и жила у младшего сына. Умерла от болезней сердца и кишечника (сказались клеверные лепешки).

Моя будущая свекровь не напрягалась так от колхозной работы. Ее отправляли туда, где полегче. Сказывалось влияние мужа, члена правления колхоза, счетовода, серьезного человека. Вернулся с фронта больным, умер дома. Один ее сын после окончания средней школы, в конце войны поступил в военное училище, и он всегда мог за мать заступиться. Второй - крепкий и рослый подросток, а потом и юноша - мог заменить мать на любой работе. После армии он стал работать в Нолинске, купил домик, перевез туда мать. Так и не дожила она в деревне до пенсионного возраста. Пенсию получила лишь в 75 лет, за полтора года до смерти. На личные расходы ей посылал деньги старший сын, офицер, - чуть ли не ежемесячно по 20-30 рублей.

Вот с ней-то, с Анной Федоровной, мне и пришлось жить бок о бок - двадцать с лишним лет.

Всякое было. Плохое она на улицу не выносила, меня старалась поддержать, если знала, что я права; но если не права, Анна Федоровна не молчала. Гордая, внутренне независимая, она не унижала меня, защищала от нападок мужа.

0x01 graphic

Фото 22. Дом, который строили мы. Лучшие годы, когда мы были все вместе: сын Игорь, я, свекровь Анна Федоровна, муж - Аркадий Васильевич, дочери - Наталия и Ирина.

Всех троих моих детей она вынянчила. Ни разу не пришлось мне брать бюллетень из-за болезни детей, она их выхаживала. Со спокойной душой мы с мужем могли поехать в лес или на реку с ночевкой, отправиться в командировку, уйти в гости. Я всегда знала: мои дети будут "в дозоре", вовремя накормлены и уложены спать. Поэтому и приходилось приноравливаться, сдерживать себя в словах, в поступках, хотя и не все нравилось - ведь она многое видела и слышала, чего бы и не хотелось. Не только внуки, но и огород, уход за скотом было ее делом. Мое - стирка, приборка.

Как часто приходилось мне слышать и от мамы, и от свекрови сожаления о том, что они без мужей остались в 40 лет. Как только тяжело им, так одна: "Кабы был жив Алеша...", другая: "Кабы был жив Вася". В глазах печаль, а сердце плачет.

Близкие им по духу женщины - это Татьяна Васильевна Порошина и Александра Тимофеевна Стяжкина. Татьяна Васильевна в 1941-м осталась со свекром, свекровью и четырьмя детьми (старшей 11 лет, младшему годик). Свекор, Андрей Карпович, заведовал зерноскладом, узнав о гибели сыновей, одряхлел. И Татьяне пришлось стать кладовщиком в колхозе. Это уже должность, поэтому на тяжелые колхозные работы не ходила, а дежурить по ночам приходилось, как и всем. Как только старший сын после армии устроился на работу в Нолинске, она из деревни уехала к нему нянчиться с детьми (старики к этому времени умерли, дети уехали). Потом младший сын забрал ее к себе в Киров. Так без пенсии и жила у детей. Когда государство обратило наконец-то внимание на бывших колхозников, ей за погибшего на войне мужа выделили комнату, определили пенсию. Позднее, когда Татьяне Васильевне было уже под 80, дали отдельную квартиру.

Александра Тимофеевна в сорок первом осталась со свекровью и двумя детьми. Михаил Матвеевич, уходя на войну, наказал жене мать его до конца докормить, допоить. Свекровь была женщиной с характером. Однако наказ мужа Саня (так Александру Тимофеевну звали в деревне) выполнила.

Несчастья поджидали ее. Сын разбил себе колено, нога долго болела и стала короче другой. У дочери заболели глаза - боялись, что совсем могла ослепнуть. Обошлось. Только вот Александра Тимофеевна в тридцать с небольшим поседела. Муж погиб на войне. Так и жила бабушка Саня с сыном до конца дней своих, вынянчив четырех внучат.

Что объединяло этих женщин, разных по возрасту и характеру? Общее лихолетье? Верность погибшим мужьям? Жертвенность? Умение находить радость жизни в детях и внуках? Наверное, так.

ОТЦОВА ЧАШКА

Февраль 1942 года. Мой отец, Стяжкин Алексей Михайлович, уходил тогда из своего дома навсегда. Мне шел восьмой год, брату - третий. Когда утром мы проснулись, отец был уже одет, а мама, опухшая от слез, как слепая, то и дело натыкалась на что-нибудь. Всю ночь накануне она проплакала, сидя над спящим мужем...

Мы увидели стол, уставленный едой, и сразу же за него уселись. Отец пожал наши ручонки и быстро, не оборачиваясь, направился к двери.

Мама ушла вслед за ним и вернулась уже в потемках. Вынула из котомки мячик и маленькую чашку с блюдцем, сказала: "Это вам на память от отца".

Фото 23. Отцова чашка.

Братишка схватил мячик, а я с опаской взяла чашечку. Я приняла ее за игрушку, но никогда ею не играла, боясь разбить, поставила в застекленный шкаф вместе с посудой и только время от времени смотрела, брала в руки, протирала и снова ставила на место.

К сожалению, своим детям я не внушила благоговейного отношения к этой реликвии. Когда в Нолинске стал создаваться краеведческий музей, я решила эту память об отце передать туда. Пусть вместе с котелком, фляжкой, пилоткой, расческой напоминает о войне и моя кофейная чашечка.

О ЛЮБВИ

Так много стихов, песен, поэм сочинено, повестей и романов, комедий и трагедий понаписано, а тема эта бесконечна. "У любви тысячи аспектов, и в каждом из них - свой свет, своя печаль, свое благоухание" (К.Г. Паустовский).

Для меня так и осталось загадкой, почему Аркадий в жены взял меня, а не из тех, что увивались за ним. Конечно, мы из одной деревни, лишь в разных концах. Разница в возрасте 5 лет. Подрастали мы в разных компаниях, а работать в колхозе приходилось вместе и в сенокос, и на хлебоуборке. Наши пути надолго разминулись. После техникума его направили в Верхошижемье, затем армия 4 года, работал в Харькове. Волею судьбы вернулся на родину, поступил мастером в училище механизации и переехал вместе с матерью и коровой в Нолинск, свой низ дома в Котельниках продал, здесь купил маленький, гниленький домишко.

Летом 1955 года шли они с матерью из города домой, а я из дома в город. На рябиновском поле встретились, я поздоровалась, прошли мимо. Слышу, он спрашивает: "Кто это?" Мать: "Разве не узнал? Это Валя Нюрина".

Вторично я его увидела осенью 1956 г. Из окна вагона. Ехали с целины. Он был там же, в Казахстане. Взял под свою ответственность комбайн и 300 га пшеницы. К концу пребывания там студентов немножко не дотягивал свой клин, так другие комбайнеры звеном заехали не его поле и убранное зерно записали на его имя. И он получил, кроме денежного заработка, требование на 3 центнера зерна.

Поезд стоял в Свердловске. Из окна вагона вижу: по перрону идет знакомая фигура в солдатской шинели. Ба! Аркашка Нюшин! А встретились в Нолинске. Иду по Ленинской домой, вижу: катит на мотоцикле, затормозил, посадил меня. Этот первый мотоцикл он купил на заработанное на целине зерно. Октябрь, грязно. Едем по дамбе, свернули на шутеговское поле. Пришлось часть поля пешком пройти, а он выехал на сухое, подождал меня. Подхожу, смотрю на него: какие же у него красивые глаза, открытые, добрые; хорош парень, да не для меня. Я не ставила знака равенства с ним. Училась я тогда в институте, дома у мамы была только на каникулах.

Февраль 1959 г. Я у мамы, поужинали, книжку читаю, мама прядет, Уже темно. Стук в окно. Открываю ворота, а там Лида Чернова, Аркадьева сестренница. Заходит в дом. То, се. И вдруг говорит: "Я сватать тебя приехала". ??... " За Аркадия". У меня ноги и задрожали. У мамы веретено из рук выпало. Передохнула, спрашиваю, а соседку куда. Отвечает: "Дружить - это одно, а замуж - это совсем другое. Мало ли ты с кем не дружила. Включитe свет на кухне, пусть он сам с тобой разговаривает". Включили, идет, на улице сигнала ждал. Поздоровался, сел на лавку, и словно скованная за столом. Все молчим. Я подняла глаза на него, и опять этот его взгляд, прямой, открытый. Мелькнула мысль, а ведь он не смеется, он всерьез.

И резко встала из-за стола: "Мама, что делать?" Аркадий: "Вы поговорите, а мы с Лидой выйдем". Я опять к матери, что делать? Она: "Люди эти требовательные, даже искательные, трудно тебе придется, уживешься ли?"

Я "Уживусь". Она: "Надеешься на себя, то иди. Филимоновы мужики хорошие, они своих баб не обижают", - и стала разжигать самовар. Аркадий с Лидой заходят: "О, дело на мази", раздеваются, подсаживаются к столу.

Выпили по чашечке чаю. Договорились, что я к часу дня прихожу в город, а он меня встретит.

Ох, и поворочалась я в ту ночь с боку на бок, как же мне быть, как поступить, дружил-то он с Галей, моей сестренницей. Решила - откажусь.

Буквально накануне я была у Гали в Зимино, ночевала у ней, посидела на ее уроках. И пошли мы с ней в город, в кино. Это была суббота. Всю дорогу Галя мне говорила об Аркадии, о его увлечениях, об их отношениях. Я ее не столько слушала, сколько думала о своем: мне 25-й год, а я и не знаю, что значит дружить, какая я несчастливая, мне и похвастаться нечем - и жалела себя. Я поняла одно: они дружили и разбежались. Сколько я знала таких историй! Утром в воскресенье я одна вернулась домой, а вечером - сваты!!

Как условились, в понедельник встречаемся у кладбища. Поздоровались. Говорю, пришла с отказом. Он: "Отказы не принимаем". И пошли мы по улицам, где народу меньше. Что я ни скажу, он отметает.

Я: "перед Галей неудобно". Он: "Ничего неудобного, все нормально".

Я: "отставим до лета, у меня каникулы кончаются. Он: "Я и так полгода ждал, на свадьбу положен отпуск три дня, нам хватит". И все в таком духе. Наконец сказал: "Ты не пойдешь, другую найду, а на Гальке не женюсь".И я замолчала. Так молча и привел меня в ЗАГС, подали заявление.

Из ЗАГСа вышли, он говорит "Сейчас ты поедешь в Киров, бери отпуск, свои вещи, предупреди своего брата /он учился в с/х институте/, а я Витьке позвоню, чтоб сказал твоей матери не беспокоиться. Приедешь в четверг таким-то автобусом, я тебя встречу". Вот так сходу я оказалась под его влиянием. Возвращаюсь и не верю, все происходит как во сне.

Встретил, проводил за Рябиновщину, сказал, что подготовка к свадьбе вовсю идет. И опять: "Завтра (пятница) придешь к часу на регистрацию, я тебя встречаю".

В ЗАГСе быстро все оформили, выдали на руки Свидетельство о браке, и привел меня к себе домой. Свекровь встретила меня не очень дружелюбно. Ей не надо было ни меня, ни Галю. Она сама присмотрела невесту для своего сына, а сын поступил по-своему. Подошли Лида с мужем, посидели за столом, и отвез меня мой юридический муж на лошади в деревню. Простились до завтра, до свадьбы.

А мама уже хлопочет, стряпуху пригласила. Я себе белое штапельное платьишко наглаживаю. Туфель нет, босоножечки. Даже пальто зимнего нет, училась в институте в плюшевой жакетке. В чемоданишке пара простыней да пара невзрачных платишек. Невеста - бесприданница, по существу нищая.

Где-то перед обедом приехали за невестой поезжане - гости на 3-х кошовках, одна нарядная, а сел Аркадий не в нее, а к своему дяде-крестному.

К застолью мама пригласила Никандра Васильевича с Маней. Пришел и виду не подал на свою обиду, которую нанес ему Аркадий. Аркадий этого не ожидал, да разговор пошел между дядей Рязановым и Никандром Васильевичем, им было о чем поговорить. Мой дядя пришел проводить от родительского стола дочь своего двоюродного брата, моего отца, потому, что они с отцом договорились, как началась война, что, если который из них живым вернется, будет помогать детям погибшего. Так Никандр Васильевич благословил меня на семейную жизнь. На приглашение Аркадия поехать в город на свадьбу он отказался.

Свадьба была не очень веселая. Веселее было на другой день, на лепешках. Юра Порошин облил меня водой, видимо, нарочно, чтоб я переоделась, а у меня и не во что, оставалось одно платье не раз стиранное, в него и влезла. Вот и все мои встречи-расставанья, вся девичья романтика кончилась. Началась семейная жизнь, семейные будни.

Как мама была права, говоря, что трудно мне придется. Долго я привыкала к мужу, все казался чужим, не могла сблизиться с матерью ею. Не простая она была женщина. Аркадию надо было ребенка и немедленно, ему шел 30-й год. А мне не надо, учиться еще год, впереди госэкзамены, какие тут мамки-няньки, пеленки. То-то осенью он мне бросил всердцах: "Ты такая же пустая, как Нина!" Это жена его брата, к тому времени они прожили 10 лет, а детей не было. И побежал к Гале. Зачем? Наверное, сам себе не мог объяснить.

Последние каникулы и сразу педпрактика здесь, в городе. Пошли мы со свекровью в деревню, и стала она мне рассказывать, какие у него девушки хорошие были. Я с раздражением спросила: "Так на мне-то он зачем женился?" Она лишь вздохнула: "Судьба". И я смирилась, судьба - будь, что будет. Как ни горько, а мне льстило, что замуж он взял меня.

Родилась дочь, а ждал сына. Начали строиться. Со свекровью скандал, ей надо было окрестить внучку, я противилась, за это в то время с работы снимали. Хозяин потребовал уступить матери. Мы были на грани развода.

Однако не судьба. В начале ноября 1962 г. мы вошли в новый дом. И в первый же ужин Аркадий ставит на стол бутылку, наливает себе и нам с матерью и говорит: "В новом доме не ругаться". А в декабре я родила сына.

Как рады были и отец, и бабушка. А для меня словно двери в рай открылись.

Никакой ругани, на сердце легко и свободно. И со свекровью лад, стала со мной считаться. Сыну было года 3-4, как однажды Аркадий пришел мрачный и говорит: "Мария овдовела, я съезжу, ее навещу". Мать промолчала. Я трухнула не на шутку, но сдержалась. Мария - это его девушка из Верхошижемья, за два месяца до его демобилизации вышла замуж за другого, не поверила, что после армии он к ней вернется.

Две ночи его не было. Вернулся, легли спать, он прижал меня к себе, и вся тяжесть из сердца ушла. Много позднее он как-то сказал: "До Марии я был пай-мальчик, после Марии я больше девок не жалел".

Недолго радовалась. Приревновал меня к своему брату. Оказались мы с Леонидом одни в доме и на запоре. Ни матери, ни ребят и близко нет. Вот уж в его лице была туча, а в глазах лед. Леонид в срочном порядке, не погостив, уехал. Ко мне: "Признавайся, что между вами было? - Да ничего и не было, и быть не могло. Поначалу смеялась. Мать еще добавила: "Баба - она такая тварь. Пока с лавки падает, семь раз мужика обманет". Юмору ей было не занимать. А у моего Аркадия Васильевича мозги набекрень. Почему закрылись? Через несколько лет я заметила: только что поставила английский замок на упор, лишь отвернулась, а замок чуть слышно сработал - дверь закрылась. Тогда я поняла, почему мы с Леонидом оказались взаперти.

Так дверь сыграла с нами злую шутку, надолго отравив нам жизнь. И только когда Аркадий вернулся от умирающего брата, я увидела в его глазах, кроме печали, ту же открытость, доброту, что и раньше.

В последний вечер его жизни мы долго разговаривали, и он напомнил мне этот случай: "А ты знаешь, тебя мать спасла, я отел тебя увести к твоей матери и больше тебя в свой дом не пускать". Как спасла? "Она сказала, что голову отдаст на отсечение, у тебя с Леонидом ничего не было, что я все выдумал", и добавил: "Я ведь знаю, что я по жизни тяжел". Что и говорить, тяжел, да сердцу мил.

Однажды ездили мы, котеляне, на место своей деревни, нас было полный автобус. Погода начала портиться, мы вернулись, и позвала к себе чай пить. На улице ливень хлещет (вовремя уехали), а наш дом поет. Никогда больше так не певал. Когда все разошлись, Аркадий мне говорит: "Смотри-ка, приступили ко мне, люблю ли я тебя".

И что ты сказал?" - "Я сказал - нет". - "Почему ты так сказал? " - "А что они хотели услышать, то и получили".

Что было в нашей жизни негативного, теперь кажется нелепым, смешным.

Воистину, что имеем, не храним, потерявши, плачем.

А было много и хорошего. Он механик от бога, шофер-ас, охотник и рыбак. Пусть молчун, а с ним не скучно, надежно. Река, луга, лес - его вторая натура. Был у нас лодочный мотор, сам и лодку смастерил. Выходные - и быть дома? Нет! На реку, в луга, в поля... Там и любовь слаще, уха на реке вкуснее, чай из листьев смородины, та же каша из брикета ароматнее, чем дома. И дети-малыши бывали с нами. Набегаются, наплещутся в теплой вятской воде, нагреются на солнышке - спят, а мы предоставлены сами себе. Много лет он брал путевку на весеннюю и осеннюю охоту на Ветлужские луга, и я зачастую с ним. Или подолгу жил на острове выше Хмелевки, чаще с друзьями. Как-то после спортлагеря остался там со старшими, а младшей всего полтора годика, и бабушка в Москве лечится. Меня на остров магнитом тянет. Бужу ребенка, чтоб в 6 утра успеть на Хмелевский автобус, на лодке отец нас встречает, везет на остров. Ребята все вместе, радешеньки, и нам хорошо. Переночую, а утром везет меня с дочкой к утреннему обратному рейсу. Дом один, лето, сухо, поливать надо, воды наносить. На другое утро, а иногда и через утро снова бужу малышку к 6 утра - туда, на остров, к мужу. Вот было памятное лето, как неловко без бабушки.

А чаще мы ездили вдвоем на мотоцикле, потом на его служебной машине, а в конце его жизни и на тракторе Т-25.

Как это у Фета: Какое счастье: и ночь, и мы одни!

Река как зеркало и вся блестит звездами,

А там-то... Голову закинь-ка да взгляни:

Какая глубина и чистота над нами!

Сколько было таких ночей! А рыбы, дичи, ягод, грибов, шуток и смеху в хорошей компании...

Один раз ночевали в палатке на месте нашей деревни. Петухи не поют, собак не слышно, коровы не мычат, и речка обмелела, нет мельницы, нет запруды. Грустно, тяжело. После стали ездить только на вечернюю зорьку, он уток повысматривает по Ноле и Чернушке, а я, пока видно по лесу, по угору поброжу - и домой.

Дети выросли, разлетелись, свекровь умерла, сам тяжело заболел, в 53 года вывели на пенсию. Не думал жить. Мне сказал: "Я умру, ты замуж выходи, дом продай...". Мне было тогда 48 лет, а он прожил еще 11 лет. За это время мы стали ближе друг к другу и сколько говорили, многое я узнала о нем тогда.

Ворвался Аркадий Васильевич в мою жизнь, как вихрь, и гак же внезапно ушел. Подстрелили его на охоте, нечаянно, нелепо, не проснулся от наркоза. Уехал из дома веселый, вернулся в гробу.

Годы проходят, а в мыслях я с ним и в своих Котельниках.

Решила написать о нашем времени, о нашем поколении, как жили, чему радовались, с чем не мирились, что ценили. Не надо забывать свое прошлое. Без прошлого нет будущего.

Стяжкина Валентина Алексеевна

Где моя деревня? Где мой дом родной?

В авторской редакции Компьютерная верстка А. Бурдин Фото из семейного альбома

Подписано в печать 14.03.06 г.

Подготовлено к печати в КОГУП "Нолинская типография" Гарнитура "Тайм". Бумага офсетная.

Тираж 200 экз. Заказ N 254.

Отпечатано с готового оригинал-макета в КОГУП "Нолинская типография", г. Нолинск, ул. Пригородная, 28. Тел./факс (268) 2-14-67. Лицензия ПЛД N 45-8 от 19.10.1999 г.

Фото 5. Полотенце, как память о свекрови, вышивка и кружева ее собственноручные.

-- 6 --

-- 7 --

-- 8 --

-- 12 --

-- 11 --

--17 --

-- 15 --

-- 24 --

-- 25 --

-- 30 --

-- 31 --

-- 32 --

-- 46 --

-- 47 --

-- 52 --

-- 56 --

-- 57 --

Комментарии: 1, последний от 05/05/2019. © Copyright Стяжкина Валентина Алексеевна (vjkor@list.ru) Размещен: 07/06/2014, изменен: 07/06/2014. 182k. Статистика. Статья: Мемуары Иллюстрации/приложения: 18 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: ЗЕМЛЯКИ! Жители исчезнувших деревень по речке Ноля и ее притокам! Мало осталось тех, кто помнит свои родные места. Наши дети, тем более внуки, не считают нашу землю, по которой мы делали свои первые шаги, за свою родину. Здесь бездорожье, запустение. Здесь раздолье ветру и зверью. Так пусть мое повествование о Котельниках и ее жителях будет своеобразным памятником всем деревням, что располагались в бассейне речки Ноля.

Стяжкина Валентина Алексеевна : другие произведения.

Где моя деревня Где мой дом родной