Рассказ "Таежный поселок"


   Сразу сообщаю, что станционным смотрителем я никогда не работал. Но 
близко к этому. Должность моя называлась "начальник станции".  Но стан-
ции как таковой не было, был небольшой полустанок на краю таежного  по-
селка, где изредка останавливались товарные поезда.  Туда я был направ-
лен по распределению, так в те времена называлась трехлетняя отработка 
диплома там,  куда по своей воле нормальный человек жить бы не  поехал.
   В областном управлении железной дороги мне сразу сказали: "А еще ты 
будешь вести черчение в поселковой школе."
   - Почему? - возмутился я.
   - А тебе что - деньги не нужны?
   - Нужны.
   - Ну вот и подработаешь.  Зарплата-то у тебя будет небольшая,  а за 
счет подработки в школе может и до двухсот рублей дотянешь.
   Так я оказался еще и учителем, по-совместительству. Работа, конечно, 
ужасная, явно не для меня, но... общение, коллектив. А что там на моей 
станции: старуха сторожиха, да пьяница обходчик. А  в  школе  все-таки 
люди с образованием: есть с кем поговорить, пообщаться.  А иногда и ис-
тории случаются.
   Эта произошла на второй год моего трехлетнего срока.  Как вы уже до-
гадались,  после положенной отработки я сразу сбежал из таежного посел-
ка, и бежал так стремительно, что оказался в Москве. Но тогда...

   В конце августа в поселок приехала молодая специалистка,  как я год 
назад, по распределению работать в школе.  Звали  ее  Лена  Плескова и 
была она учительницей немецкого языка.  Звать-то ее полагалось  Еленой 
Константиновной, но для меня она осталась в памяти просто  Леной,  тем 
более, что проработала она в поселке всего один год и в связи с замуже-
ством была "отпущена" с места распределения по месту  жительства  мужа, 
а именно в ее родной город, согласно существовавшему тогда  "Закону  о 
молодых специалистах". Больше я ее никогда не видел и о судьбе ее ниче-
го не знаю.
   Тогда же это была высокая красавица с пушистыми рыжеватыми волосами 
до лопаток, с очень симпатичным лицом и манерами королевы.  Сейчас ска-
зали бы : "Модель!" Но тогда это слово в таком смысле еще не употребля-
лось. Помимо внешности она была еще и большая умница.  И  хотя  я  сам 
родом из довольно большого города:  пара театров, институты, - но и по 
моим меркам, а уж тем более по поселковым, это была столичная красотка. 
Приехала она из миллионного города, родители - научные сотрудники: поч-
ти москвичка. Да и чувствовалось во всем: образование, культура.
   Дети ее боготворили.  Директриса поражалась: девчонка,  первый  год 
работы, - никаких проблем с дисциплиной. Хулиганы, двоечники - все учи-
ли немецкий. На черчении меня просили:  "А можно мы быстро начертим, а 
потом поучим Deutsch?" Вот такое вступление к самой истории.  А как-то, 
уже в декабре, вбегает Лена в учительскую и обращаясь  ко  всем  почти 
кричит:
   - Смотрите, что написал мне Морозов!
   - И что же он тебе написал? - спросил кто-то иронично.
   - Стихи!
   - А что, он еще и писать умеет? - добавил другой "юморист".
   Тут надо пояснить, что ученик 5-го класса Сережа Морозов  был  один 
из самых упорных прогульщиков и двоечник.
   - Давайте я прочту! - предложила Лена.
   - Ну прочти, - сказала директриса.

   И Лена продекламировала:

   Жил-да-был король со свитой
   Во дворце из аметистов.
   У него слонов штук триста.
   Малахитовые кресла,
   Золоченные цветы
   И прекрасная принцесса, -
   Просто, вылитая Ты!

   В учительской повисла предгрозовая тишина. Наверное, появление шаро-
вой молнии вызвало бы подобное оцепенение.  Первой  пришла в себя  учи-
тельница литературы Валентина Сергеевна.
   - Он списал.  Это Пушкин, или кто-то из его современников, - выплес-
нула она свой гнев.
   - Нет, это не Пушкин, - возмутился я,  считавший себя тогда большим 
знатоком литературы, так как уже пописывал небольшие рассказы,  что на-
зывается "для себя", хотя моим коллегам по школе я этого, конечно,  не 
сообщал. Знала об этом только Лена.
   Но тут я почувствовал на себе ее взгляд (все-таки умная была  девуш-
ка) и понял, что ситуацию лучше разрядить:
   - А может, и Пушкин.  Откуда я знаю? - добавил я примирительно. - А 
может, и Есенин.
   - Я найду, откуда он это списал, - уверенно заявила Валентина Серге-
евна и твердым шагом вышла из учительской.
   - Я тоже поищу, - сказала директриса, которая также была  литератор. 
Но сказала она это как-то между прочим:  должна же она была что-то ска-
зать.
   Конечно, ничего найдено не было, а мы с Леной, чтобы не обижать сло-
весников, в учительской к этой теме больше не возвращались.  Между  со-
бой же несколько раз обсуждали ее и пришли к общему мнению, что вдохно-
вение порой творит чудеса, и тайна его возникновения не поддается логи-
ческому осмыслению.
   А тут к Лене стал регулярно приезжать жених, - наши отношения стали 
более официальными, да и моя основная работа,  на  станции,  требовала 
времени.
   А потом уехала она, еще через год уехал я. Москва. Лихолетье. Стано-
вление капитализма на руинах "светлого будущего".

   И вот по прошествии лет, когда новая эпоха уже вступила в полную си-
лу,  а смутное время миновало,  потянула меня ностальгия на  родину  в 
Сибирь.  Ну а оказавшись в Сибири,  я не мог не доехать до таежного по-
селка, где прошла хоть и не самая веселая, но часть моей жизни.
   Поезд привез меня в райцентр утром,  а автобус  на  поселок  уходил 
только после обеда (на "моем" полустанке пассажирские поезда  не  оста-
навливались, и в поселок можно было добраться только  автотранспортом), 
и я пошел на тракт "голосовать" попутку. Вскоре тормознул "ГАЗ-52". Во-
дителя я узнал сразу  (память на лица у меня хорошая),  Коля Сизов.  Я 
вел черчение у его старшего брата Валеры,  сам же Коля учился в том же 
классе, что и Сергей Морозов.
   - Здорово, Коля!
   - А ты откуда меня знаешь?
   Я рассказал.
   - А помню, вел черчение.
   Дорога не близкая, разговорились: про учителей, про поселок.
   - А как твой друг Серега Морозов? - поинтересовался я.
   - Работает трактористом. Живет один. Пьет.
   - А ты?
   - У меня уже два сына, погодки. А пью только по субботам после бани. 
Но крепко. В воскресенье похмеляюсь, а в понедельник на работу. Серега 
же две недели пьет - одну просыхает.  Его по этой статье и в армию  не 
брали. Уже в больнице лежал - белая горячка.
   - А можешь меня к нему завезти? - вдруг  прорвало любопытство. - Хо-
чу на него посмотреть.
   - Почему нет? Завезу. - согласился Коля.
   Мы уже подъезжали к поселку. Стало темнеть. Морозец крепчал.

   - Стучи сильнее, - крикнул Коля из кабины.
   - Не открывает. А свет горит.
   Коля выпрыгнул из машины,  поднялся на крыльцо и толкнул дверь  пле-
чом. Она поддалась.  Мы вошли в дом.  Пятистенок был еще довольно креп-
кий, хотя явно давно не ремонтировался. Прошли через кухню.  В комнате 
на полу лежал человек.  Это был Сергей.  Конечно, не тот мальчишка, ка-
ким я его помнил, а уже взрослый мужик на вид лет тридцати,  хотя было 
ему тогда, наверное, около двадцати двух. Очень бледный.
   - Да он холодный, - сказал Коля, взяв его за руку.
   - Что будем делать? - спросил я.
   - А фельдшерица напротив живет, сейчас позову, - Коля уже шел к две-
рям. - Похоже, Серега уже покойник.
   Пока Коля ходил, я рассмотрел комнату. Ничего примечательного. Лишь 
на дальней стене между окнами был приколот уже пожелтевший  лист  плот-
ной бумаги с женским профилем углем. Мне показалось, что  это  профиль 
Лены.  Но тогда я не был уверен,  уж больно состояние было  неприятное: 
один-на-один с мертвецом в холодном доме.  "Облик ангела  в  профиль с 
неба и мальчики кровавые в глазах..." - мелькнуло в голове.
   Но тут вошли Коля и фельдшерица.  Она меня узнала,  да и Коля преду-
предил, что я в доме. Я же вспомнил, что зовут ее Галина Ивановна, так 
как в бытность здесь брал у нее несколько раз "больничный лист".
   - Да, уже часа четыре как помер, - констатировала она. - Коля, съез-
дий за участковым, а потом отвезете его в райцентр.
   Коля снова ушел. Мы помолчали. Потом я вспомнил, что у нее есть сын, 
и спросил, где он сейчас.
   - Военный. Офицер. Живет в Хабаровске, - рассказала женщина. - А ты 
у кого будешь ночевать? - спросила она.
   - А можно здесь? - неожиданно для себя предложил я.
   Она не удивилась.  В  Сибири народ не привык  удивляться:  жизнь-то 
суровая.
   - А что нет? Дрова в коридоре. Протопишь, и ночуй.
   Участкового я не знал, человек этот был в поселке недавний.  Он, по-
хоже, даже обрадовался случившемуся:  на одного потенциального правона-
рушителя на его участке стало меньше.
   Покойника в машину мужики отнесли без моей помощи,  ребята  крепкие. 
И сразу уехали. Галина Ивановна помогла мне растопить печь, и мы пошли 
к ней ужинать. Жила она одна, так как год назад похоронила мужа. Разго-
ворились мы часа на два: было что вспомнить,  а потом я пошел спать  в 
дом Морозова.
   Долго смотрел на профиль.  Все-таки Лена.  Конечно,  портрет сильно 
стилизован, но - столько лет прошло!  Память сглаживает черты со време-
нем.  "А может где-то есть и стихи?" - подумал я. В шкафу  и  в  столе 
рыться не стал, не смог преодолеть стыд:  чужое,  без разрешения... Но 
сверху осмотрел и нашел, что искал.
   На листе тетрадной бумаги твердым красивым почерком, никогда не ска-
жешь,  что рука алкоголика, было написано стихотворение. Привожу здесь 
с моей пунктуацией,  так как в оригинале  знаков  препинания  не  было, 
впрочем, как и в первом стихотворении,  где пунктуацию проставила Лена.

   Итак, вот оно:

   Вышел на берег моря -
   Смотрю на пристань:
   Корабль,
   Словно лебедь белый,
   Отплывает в лазоревый полдень.
   На палубе девушка -
   Совсем одна.
   А где же другие люди?
   Их нет!
   Да ведь это корабль-призрак!
   А девушка - моя мечта...
   И пристань всего лишь мираж.
   И моря нет.
   Я лежу в постели.
   Один.
   Болен.
   Дверь не отворится.
   Она не войдет.
   А завтра я умру!..

   Я сложил листок вчетверо и положил в карман куртки. В поселке я про-
вел еще три дня,  но ночевал уже у разных знакомых.  Про стихотворение 
никому не сказал. Зачем?  А потом, вернувшись в Москву, внес его в ком-
пьютер, да со временем и заучил наизусть, как и первое.  На то поэты и 
пишут стихи,  чтобы мы, простые смертные,  их потом наизусть заучивали. 
А мы не заучиваем, может потому и живем так?

   Вот  такая  романтическая история  из  жизни с любовью,  смертью  и 
стихами...