Ночь растягивает время в бесконечность, а если за окном снег - то в бесконечность растягивается и пространство. И тогда хочется сидеть на подоконнике, свесив ноги вниз, в мокрую снежную кутерьму, и слушать. Попытаться поймать бесконечность, чтобы явно и понятно ощутить ее как-нибудь, запомнить какой он - этот миг бесконечности, и хвастаться всем - а вот я какой, поймал бесконечность, понял ее, почувствовал ее! И усмехнешься сам себе - небезопасно же это! И простудишься непременно, мокрый потом будешь от таящих снежинок, и поздно уже, спать пора... Да и вообще - окна же заклеены, даже свежего воздуха не вдохнешь, не говоря уже о том, чтобы ловить какую-то бесконечность. Усмехнешься, проведешь рукой по холодному стеклу и уйдешь куда-то вглубь, и непременно поглубже, чтобы укрыться бетонным покрывалом стен, заглушить люминесцентом сияние белого покрывала за окном. И все равно, сидя на разложенном диване, на смятой постели будешь думать - вот скоро - непременно, обязательно! - открою окно, вдохну снег, улыбнусь и буду пить вкусный сладкий чай, долго, не торопясь, думая о чем-то возвышенном и поэтичном, а, может быть, даже стихи писать. Но сейчас - спать, спать, уже давно пора... Так и уходит бесконечность в никуда, так никем и не пойманная. А утром кто же ловит бесконечность? Утром даже снега не бывает почти никогда, а какая уж бесконечность без снега? Так, клочки серого неба, разорванного черной паутиной деревьев, и слякотный асфальт. Чувства, робким невыразимым намеком рождающиеся где-то даже не в сердце, а глубоко-глубоко внутри, уходят безвозвратно вместе с рассветом, сны не оставляют и дымки воспоминаний, а наутро - только тяжелое кофеиновое похмелье и горькое ощущение мизантропии во рту. Так жили, так живем, так будем жить, и не избавиться нам от затуманенных кофеином смутных мыслей, от укрытых под пожелтевшими обоями с нелепыми блестками чувств, от поэзии, угробленной 50-дюймовым плазменным телевизором в кредит и легкой тоски по вечерам, когда ночь так хочет растянуться в бесконечность и падает снег...