Я лежу, уставившись в потолок, испещренный глубокими трещинами. Они плавно перетекают одна в другую, причудливо пересекаясь и образуя замысловатые образы. Веретено с обвивающей его нитью-змеей... Кот, пушистый хвост которого расширяется и рекой убегает куда-то вдаль... Бабочка с крыльями-кляксами... Чей-то искаженный злой гримасой профиль...
Скри-и-ип... Моё состояние созерцания прерывается ворвавшимся в открытое окно звуком... Скри-и-и-ип... Колодезное колесо... Его голос мне знаком с детства. Кто-то посреди ночи отправился за водой? Скри-и-и-п... Сонливое оцепенение покидает меня, картинка перед глазами становится четкой, образы с потолка исчезают, становясь опять банальными бороздками в штукатурке. Я выключаю лампу, и комната погружается в сумерки, такие живые, дышащие, наполняющие помещение тайной. Хочется окунуться в них, но... Скрии-и-ип... Колодец опять напоминает о себе. Я сажусь на низкий подоконник старого деревенского дома. Дома, где прошло мое детство, дома, чья память хранит историю моей семьи. Легким движением перекидываю ноги и касаюсь земли. На мгновение закрываю глаза и наслаждаюсь пряным ароматом трав, скошенного сена и горячим воздухом, резко пахнувшим в лицо и пронизывающим меня насквозь, вызывающим в каждой клеточке моего тела воспоминания и ассоциации. Не замечаю, как и когда начал движение, но осознаю себя уже поблизости от колодца в тот момент, когда он в очередной раз зовет меня: скри-и-ип... В сумраке мне не сразу удается узнать старого знакомца: с каждым шагом его очертания меняются - махина плывущего корабля перетекает в гигантский гриб, контуры которого по мере моего приближения размываются, и я уже вижу зев неизвестного зверя. Еще несколько шагов, и все становится на свои места: я различаю крышу, оголовок, ворот и то самое скрипучее колесо... Мне кажется, я кладу свою руку на него всего за мгновение до следующего стона. Мои пальцы чувствуют вибрацию, и я почти уверен, что касаюсь живого существа, которое зачем-то так настойчиво меня сюда зовет. Я не прилагаю усилий, но под ладонью начинается движение. Скри-и-ип... И нечто большое опускается рядом с моей рукой. Первое желание шарахнуться в сторону так и остается желанием, потому что мои глаза уже выхватили сотканную из мрака тень, и опасение сменяется любопытством. Большие, нечеловечески прекрасные глаза с ответным интересом рассматривают меня. Птица?.. Зверь?.. Нечто среднее, пугающе красивое и притягательное. В темноте невозможно рассмотреть цвет перьев, но в свете луны они переливаются словно драгоценные камни.
"А ты изменился" - голос был настолько чарующим, что я не сразу понял смысл сказанного.
"Изменился? Разве мы встречались прежде?"
"С тобой - нет. А с маленьким вихрастым мальчишкой, который прибегал сюда каждую ночь, загадывал желания, бросая камушки в воду, и пытался отыскать Вечерницу, мы хорошо знакомы".
Я не понимаю ничего, но слова диковинного существа поднимают что-то из глубины моей памяти. Это воспоминание слишком смутное и лёгкое, но, безусловно, теплое и дорогое, как сон, который ускользает каждое утро, а ты безуспешно пытаешься поймать и сохранить хотя бы малую его частичку.
"Сон? Может быть... А может быть, сон - это все, что происходило с тобой до этого момента. Ты изменился..."
"Но..."
"Чем больше весен вы проживаете, тем больше сомневаетесь, тем меньше верите... во все. Но... если ты ещё слышишь зов старого колодца, возможно, ты сможешь... хотя бы увидеть. Полетели?"
"И все же птица." - но за первой мыслью пришла следующая, вызвавшая улыбку, - так сильно она подтверждала слова моего собеседника. - "Полетели? Куда? Зачем? Я не умею!"
"Ты умеешь, летать это просто," - от тела отделяется изящное крыло и касается моей груди. - "полет, он здесь, и здесь". Следующее прикосновение я ощущаю на лбу. "Но страх обрезает крылья, поэтому я помогу".
Я не успеваю высказать свои вопросы, как птица приходит в движение, и ее крылья каким-то немыслимым образом увеличиваются, расстилаясь над лугом, заполняя собой все окружающее пространство, отчетливее проступает узор. Более всего он напоминает мне отражающееся в воде звездное небо, я протягиваю руку, чтобы удостовериться, что это не мираж, и падаю, глубоко погружаясь в мягкую невесомость. Странное ощущение, будто лежишь на облаке и смотришь в бесконечную манящую даль.
"Держись... и смотри!"
Крылья опять изменились в размере: уменьшились ровно настолько, чтобы мне было удобно сидеть, но это уже не столь важно: мы парим, мы в воздухе, и все на земле кажется игрушечным... Деревня, смотрящая на меня тусклыми глазницами окон, воронка луга, кажущаяся бездонной пропастью, застывшая молния реки и величественный исполинский паук - лес. Вдали, блуждающими огнями мерцает город, тот самый, в который я уеду завтра, но сегодня он выглядит инородным телом, чуждым организмом, угрожающим идиллической картине моего детства. Мы медленно снижаемся, и мир меняется: в бликах луны поверхность реки уже не кажется статичной, игра это света или моего воображения, но я вижу лица, нечеткие контуры фигур невиданных мною доселе созданий. Они улыбаются мне, даже, кажется, зовут, но мой немногословный проводник не позволяет вслушаться в звучащую колокольчиком речь, и закладывает крутой вираж, увлекая меня к лугу, днем поражающему своим разноцветьем. Мы опускаемся так низко, что рукой я могу коснуться душистого ковра. А в следующий момент замедляемся. Это так неожиданно, что мне становится любопытно, в чем причина. Вглядываясь в густые сумерки, совсем рядом с удивлением я вижу парящих в воздухе девушек, с крыльями и длинными волосами. Я не различаю их песни, но пляска завораживает меня. В какой-то момент она обрывается и девы обращаются лицом ввысь, протягивая вверх ладони, в которые начинают падать звезды. Ни один виденный мною до сих пор фейерверк не может сравниться с этим зрелищем. Но дыхание замирает вовсе, когда возобновляется песнь, а прекрасные танцовщицы опускают звезды на землю: легкий ветерок, и поверхность луга расцвечивается голубыми, розовыми, жёлтыми всполохами. Изнутри поднимается уверенность в том, что я стал причастным к тайне - тайне рождения цветов, которые завтра будут радовать глаз ничего не подразумевающих людей. Луг продолжает переливаться всеми известными мне оттенками, а мы уже летим дальше. Сначала я удивляюсь тому, что мы почему-то не задеваем стволы деревьев, и только потом понимаю - мы в лесу. Я бывал в ночном лесу и раньше, но сегодня знакомая какофония звуков сливается в симфонию, которая будит поистине первобытные чувства в моей душе. Лес живет. Но вместо ожидаемых лесных обитателей я вижу тех, кого привык считать персонажами сказок. Сидящая на пенечке и сплетающая из светлячков тропинку для запоздалых путников призрачная красавица. Еще один взмах крыльев, и я вижу огромное дерево с дуплами, но в следующий миг это уже глаза и рот владыки деревьев, пытающегося рассмотреть тех, кто нарушил его покой. Лапищи-ветви приходят в движение и внезапный ветер меняет наше направление, мы тонем в чаще, но в тот момент, когда в душу закрадывается страх, я вижу, как к нам приближаются две большие птицы. Они мягко подхватывают нас, превращаясь в ладони, и поднимают все выше и выше. Я пытаюсь рассмотреть незримого помощника, и, кажется, мне это удается: очертания елей превращаются в складки платья, и мне хочется верить, что верхушки деревьев складываются в улыбку, которую мне посылает сама Тара. Не удается понять, иллюзия это или реальность, потому что мой спутник все быстрее и дальше уносит меня от земли. Уже звезды проносятся мимо невесомой и сказочной снежной пылью. Мы замираем на пике, когда земля становится совсем нереальной, и, если не всматриваться в эту далёкую точку, можно сделать вид, что ее и вовсе не существует. И падаем вниз, не дыша, становясь единым целым, навстречу зову того, с чем неразрывно связаны с самого рождения. Где-то глубоко внутри появляется ощущение тепла, которое нарастает и уже бушует неистовым пламенем. Оно вырывается наружу, и вот уже за моей спиной два огненных крыла, которые несут меня вниз, позволяя подчинить воздушный поток. "Летать это просто!" Закружившись в безудержном танце, я вовлекаю в него и моего провожатого. Сверкающей спиралью мы разрезаем твердь земли, не чувствуя сопротивления, и....
Скри-и-ип... Скри-и-ип... Скри-и-ип... Ещё не открыв глаза, я понял, что старый колодец ведёт привычную беседу с кем-то из жителей деревни. Скри-и-ип... Яркий дневной свет освещал знакомые трещинки на потолке. Скри-и-ип... Сон? Иллюзия? Как бы то ни было, возвращение в город подождет. Пренебрегая утренними процедурами, я спешу к мольберту и суетливо, жадно наношу первый мазок, а в голове проносится череда идей, посвященных новому циклу. И в унисон моим мыслям, словно одобряя их, я слышу, как поскрипывает колодезное колесо, делая свой очередной оборот.