Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о демографической ситуации на моей Родине, я вспоминаю один постыдный случай из, увы, собственной жизни.
Не знаю, почему, но этот миг в Вечности хранится в моей памяти, как засушенный цветок в книге...
Дело было давно.
Я был молод, но глуп. Вернулся из университета к родным пенатам и гнил в провинциальном болоте. Светлый облик студента застил мрачный образ трудящегося. Спасал мой друг Дима, гниющий в соседнем городе - я выбирался к нему порыбачить, попьянствовать...
Впрочем, гулеванил я и дома. Тусил по кафешкам, по странным квартирам... Общался с иными женщинами - как правило, сильно б/у... Менял, словом, юность на жизненный опыт.
Однажды мы с товарищем в веселой консистенции валили то ли из кабака, то ли в кабак. И в центре, у памятника, натолкнулся я на чудесную малышку. Ну, вот - расчудесную: 18, тихий взгляд, мягкий голос, коса размером с удава... Чистота и свежесть.
Жизнь Берлиоза складывалась так, что к необыкновенным явлениям он не привык...
Я тут же, на порыве души, познакомился. Товарищ тактично курил в сторонке.
Мы трепались...
Мне было сладко...
Зашевелилось внутри сердце...
Будто радужный лучик забрезжил на краю быстромимотекущей моей жизни... Словно гримаса одобрения сверкнула на лике Судьбы...
Я возжаждал продолжения!
- Мне уже пора, - ответила она.
- А завтра? - не отступил я. - На этом месте? В 7 часов?
- Хорошо, - просто сказала она. - Я приду.
Я прилетел домой на крыльях, и тут позвонил Дима.
- Приезжай! - говорит. И нарисовал красивую картинку - рыбалка с друзьями, излишества нехорошие, прекрасная погода...
Упс!
- Погоди, дружище... - впал я в когнитивный диссонанс. - У меня тут... Я не могу...
Дима удивился и нарисовал ту же картину, перейдя с акварельных на масляные...
Я отложил решение до утра.
И утро пришло.
Я чувствовал себя невыспавшимся и несчастным.
Ну почему всегда так? - причитал я. - То пусто, то густо...
За час до электрички я прекратил попытки разрешить дилемму логическим путем. В порыве озлобления на собственное умственное бессилие мелькнула даже мысль выбрать путь буриданова осла. Никуда то есть не идти, никуда не ехать, а спрятаться от мира и предаться умерщвлению плоти посредством философствованья под крепкий алкоголь без закуски.
Затрещал телефон.
- Ну и чё? - ехидно спросил Дима.
- Да уже в пути! - брякнул я.
Вагон вздрагивал и скрежетал по моим оголенным нервам.
Что я делаю? Зачем уезжаю от, может быть, Счастья?..
Мы закинули удочки и подняли стаканы. На берегу подмигивал костер. Стерлядь кусками, переложенная раковыми шейками и свежей икрой... Пахло чем-то невыразимым.
- ...Такие вот дела! - закончил я рассказ и залпом уничтожил водку.
- Ну ты и гандо-он... - протянул Дима.
Я хлопнул глазами.
- Сегодня ты совершил преступление, - меланхолично продолжил мой добрый друг. - Ты произвел на свет очередную Злобную Суку. Доверчивой девочке с голубыми, открытыми миру глазами ты неопровержимо доказал, что мы, мужики - козлы! Нет нам ни веры, ни уважения... - Дима медленно выпил. - Она будет мстить. Всем...
Мы не сдержали себя. Загасили небо. Сквозь угар была чья-то дача с суетой и визжащими девками...
Потом пришло серое, как всегда после разврата, утро. И чудился в нем упрек. И даже свежайшая, с пылу, уха отдавала горечью. Окружающий мир с прищуром смотрел на меня, будто говоря:
Ты.
Сделал.
Меня.
Хуже.
Да...
Дык о чем это я?
Мы, совершая подвиги или учиняя мерзости, таковыми их не сознаем. Любые деяния - всего лишь эгоизм...
Посвящаю эти строки всем нам - тем, кто страдал, страдает и будет страдать от Злобных Сук.